Как перевоспитать вампира за 30 дней

Глава 31. Сердцу не прикажешь

Я инстинктивно притянул к себе Дину. Сердце ее колотилось столь бешено, что вот-вот должно было выпрыгнуть из груди. В искусстве обольщения рыжая мне уступала, но как сладки, как нежны оказались ее губы… Мама мия, я забылся! И никакие песни, доносившиеся из открытого окна, меня не смущали.

— Нет! — Дина отпрянула. — Это какое-то… сумасбродство!

— Что плохого в одном безобидном поцелуе? — скрыл за глупой улыбкой легкое волнение.

Я не отпустил ее — лишь слегка разжал пальцы, но этого оказалось достаточно. Дина буквально выпрыгнула из кольца моих рук и, скинув сюртук на землю, попятилась.

— Я не должна была… — Она убрала непослушную прядь за ушко. — Это… неправильно!

Я хотел было остановить ее испуганный порыв, но Дина оказалась шустрее.

— Стой! — опомнился, глядя ей вслед. — Давай я тебя хотя бы провожу…

Но Дина, не оборачиваясь, только прибавила шагу. Ночное светило спряталось за тучу, и тьма поглотила героиню моего вечера…

Она сбежала.

Теперь и мне здесь было не зачем оставаться.

***

В хату влетел с такой скоростью, что о порог запнулся. Будто ветер толкнул меня в спину!

С оглушительным топотом пройдя в столовую, я навис над столом. В глазах дядьки застыл немой вопрос.

— Я ее поцеловал… Или это она меня поцеловала? — решил облегчить душу. — В общем, мы с Диной поцеловались!

— Позволь спросить, к чему мне эти интимные подробности? — осерчал Николя.

— Не-не, продолжай! — хрюкнули из печки, и в следующую секунду заслонка с грохотом отъехала на пол.

— Вынужден тебя огорчить! — вскинул бровь, глядя на высунувшуюся морду. — Она сбежала! Сказала, что всё это неправильно…

— Ну, после такого только жениться! — Черт, почесав пятак, громко чихнул. — Правда, че ли? Интересно девки пляшут…

— Издеваешься?! — аж поперхнулся. — Я понятия не имею, как это произошло! Сидели на лавке, разговаривали, пока Чуб с Оксаной отплясывали душевную народную…

— Отнекивайся! Развратил девку — женися! — гад откровенно потешался надо мной.

— Сейчас в трубу обратно вылетишь! — сорвался к нему с кулаками.

— Э! Я же шутя! — Тем не менее заслонку подобрал и, прикрывшись ею, затих в печи.

— Не до шуток мне! — окончательно растерял контроль я.

— Ты глянь! За живое, что ль, задела? — квакнули в печке. — Таки не все потеряно…

Больше не говоря ни слова, я громыхнул дверью опочивальни. Думать о том, что уже утром мы с Диной снова увидимся в академии, мне не хотелось, но, как назло, голову занимали только эти мысли. К ним примешивалось и полное неги чувство… Словно не было в моей жизни поцелуя нежнее и искреннее, чем этот.

— Бр-р-р! — Я замотал головой, пытаясь отогнать воспоминание, и накрылся одеялом до самых ушей.

Сон не шел. Капли дождя отбивали по окнам какой-то ужасающий марш, в печной трубе завывал, посвистывая, ветер… А может, это черт, затаив обиду, решил так "скрасить" ночку.

Когда предрассветный стылый сумрак поднял меня с кровати, я незамедлительно оделся и, прихватив деньги, направился к Захару. Предварительно спрятал в карман две купюры по пять, хоть и догадывался, что Гоголь прознает о моей шалости…

Дождь взял паузу, но ветер не утихал, трепля полы сюртука и спутывая пряди волос. Вскоре я уже добрался до пригорка, на котором стоял дом лекаря, вернувший прежний облик благодаря черту. Поднявшись, постучался. Послышалось шарканье, и из хаты высунул нос еще сонный Захар.

— Чего это тебя спозаранку нелегкая принесла?

— Хотел отдать выручку с ярмарки, — протянул ему купюры. — Ты же в город сегодня собирался?

— Кто ж через порог передает? Заходи давай! — Лекарь сильнее распахнул дверь, пуская меня в сени. — Да вот собирался… но погодка не балует!

— Поехали вместе! — вцепился ему в рукав.

— Шутишь? — наморщил лоб Захар и принялся пересчитывать деньги. — Я ж тебя за главного в академии оставить хотел!

— А я сегодня не в том расположении духа. Спал плохо, — не скривил душой я.

— Девяносто… — перебил Захар, с подозрением косясь на меня. — А их случаем не сто было?

— Может, и было, да только Маруся на нужды селения часть забрала, — вспомнил любимую фразу местных.

— Ну началось в колхозе утро… — неутешительно вздохнул лекарь. — Ладно! Поехали до города! Еще неизвестно, на сколько непогода затянется. Только в академию сначала заскочим — надо им теперича другой распорядок дать.

***

Телега, запряженная дохленькой кобылкой, остановилась у терема. Как только Захар скрылся за дверями, я стал оглядываться. Адепты прибавлялись с каждой минутой. Среди них я боялся увидеть рыжую шевелюру…

Занятия вот-вот должны были начаться, но Дины все не было. Когда лекарь вернулся, я не почувствовал радости. Напротив, испытал укол досады. Может, что-то случилось?

— Ты про учебники не забыл? — напомнил мне Захар, взявшись за вожжи.

— Уже написал и даже успел отправить письмо, — кивнул я.

— Ну, тогда поехали с чистой-то совестью! — подстегнул он кобылу, и телега, ухнувшись в глубокую лужу, заскрипела колесами.

Всю дорогу я клевал носом на облучке. Несколько раз чуть ли не свалился в грязь, но был разбужен подпихиванием в бок или каплями воды, спадавшими с мокрых деревьев. Через пару часов мы, миновав ярмарку, въехали в знаменитое на всю округу (за неимением выбора) Балдейкино. Назвать это городом было тяжело… С таким же успехом можно было выдать сельского черта за столичного аристократа! Улицы усеивала разбитая брусчатка, с домов, в основном двухэтажных, осыпался кирпич. Я с трудом различал, где здесь тротуар, а где проезжая часть! Захудалые брички перемешивались с такими же, как наша, телегами, а между ними петляли люди. Кто-то даже не доходил до ярмарки — прямо в окна пассажирам протягивали то булку хлеба, то букетик. "Жизнеутверждающую" картину приправляли запахи отходов, выливаемых и выбрасываемых прямо на улицу. А венчало ее душераздирающее пиликанье на скрипке, которое сопровождало:

— Пода-а-айте на пропита-а-ание!

— Развелось бродяг! А ну, с дороги! — пригрозил скрипачу в лохмотьях лекарь.

По правой стороне мелькнула нужная мне вывеска.

— Останови у швейной мастерской? — попросил я Захара. — Ты поезжай дальше, а я пока здесь прогуляюсь. На обратном пути меня подхватишь.

— Та мне самому вон туда! — ткнул он в огромную очередь, буквально оккупировавшую полдороги.

— Это все — письмо отправить?.. — ахнул с непривычки.

— Кому отправить, кому и жалование получить, — пожал плечами лекарь и остановил телегу. — Ну, бывай! Часика через два свидимся!

Спрыгнув на брусчатку, я припустил в серое здание, на первом этаже которого и расположилась мастерская. Стоило открыть дверь, как над головой дзынькнул колокольчик и три консультантки изучающе уставились на меня. Еще одна девушка, портниха, сидящая за швейной машиной, высунулась из-за шторки.

— Разрешите помочь? — засуетилась старшая из консультанток.

Я бегло осмотрел зал и, сам того не ожидая, выцепил манекен, запрятанный в дальний угол и одетый в вещи… подозрительно похожие на мои! Сорвавшись с места, я подлетел к нему и стал осматривать каждый сантиметр. Вот моя рубашка с жабо и пышными рукавами… На левом даже сохранилось пятнышко от соуса, поставленное на дне рождении дяди! Вот брюки в полоску… И шикарное темно-зеленое пальто с пелериной! Теперь понятно, с какой целью сюда заявлялся гад рогатый… Платье ему просто под руку подвернулось!

— Падла какая… — стиснул зубы я.

Девушка ойкнула, видно, приняв ругательство на свой счет.

— Как к вам попал этот комплект? — прошипел я, еле сдерживая негодование.

— Кажется, немолодой господин его на неделе сдал… — неуверенно ответила консультантка. — Выглядел очень благородно, хотя почему-то был укутан по самые глаза. Наверное, не хотел, чтобы его узнали… К нам иногда жалуют артисты из других городов. Многие из них соблюдают правило не надевать одну вещь дважды.

Знавал я того артиста… В печке у меня сегодня сольный концерт давал!

Опустил глаза на цену — там значилось три золотых. Как… дешево за него хотели!

— Этого достаточно? — Отдал девушке купюры. — Я покупаю комплект целиком.

— Конечно, господин. — Она махнула напарницам, стоящим без дела. — Сейчас же вам все упакуют.

Я стал разгуливать по залу с еще большим интересом — вдруг снова выйду на след? В модной лавке, развернутой при мастерской, было на что посмотреть. Платья здесь шили по столичным стандартам, даже несмотря на использование тканей попроще. Мужские сюртуки тоже отшивали по последнему писку моды, не боясь клетки. Дойдя до женской верхней одежды, я остановился около изысканного салопа, подбитого беличьим мехом. Просили за него, между прочим, как за мой костюм! Однако рядом с ним висел салоп дешевле, но ничуть не хуже: не на меху, но на подкладке, облегченный, с бархатным отложным воротником. Тут мне вспомнилась сношенная шаль, в которую куталась Дина. Между жадностью и совестью разыгралась нешуточная борьба. С минуту я переминался с ноги на ногу. Рубашка точно была нужна — старая давно пожелтела. У брюк тоже оттянулись колени, да и одно место зазорно протерлось. А вот сюртук… пострадал меньше всех.

Комплект уже почти упаковали, но это не помешало мне остановить девушек.

— Позвольте, я возьму вместо пальто вот этот салоп.

***

Выйдя из швейной мастерской, я завернул на соседнюю улицу. Движение тут было менее беспорядочным, и я мог осмотреться, не боясь попасть под колеса. Захолустный городишка не баловал местами для посещения — швейная мастерская была едва ли не самым приличным из них. На углу стоял парикмахерский салон, до сих пор именуемый цирюльней. Напротив него размещалось низкое здание с козырьком — лекарская лавка, двери которой не закрывались. То мимо пробежит девушка с горланящим младенцем, то прошаркает старушка… А то и вовсе из ниоткуда вынырнет подозрительный тип со сдвинутым на лицо котелком. Горожане здесь были все как один хмурые и легко признавали во мне заезжего. Некоторые косились на сверток с одеждой так, что приходилось ускориться. Не ровен час прямо при свидетелях пришибут!

Я нырнул в ближайший к почте переулок и неожиданно встретился лицом к лицу с…

— Вакула?

— Пан завхоз? — растерянно заморгал кузнец, пряча что-то за спиной. — Вот так встреча!

— Какими судьбами? — Я вытянул шею в попытке хоть что-нибудь разглядеть.

— Та я ж… та тут… — ничего не придумав, Вакула сдался. — Я в москательную лавку приехал… за красками. — Он повертел в руках деревянную коробочку с акварелью. — Дорогие, зараза! Ну, ничего, я над заказами сегодня попотею…

— Художником решил сделаться? — ухмыльнулся я. — Или так, для души?

— Для Оксаны… — мечтательно вздохнул кузнец. — Портрет ее намалевать хочу. Я ж, когда парубком был, каждый день малевал… То на холм пойду, то в поле спущусь, то мамку свою у холста посажу. Но куда там мне до моего батьки! Он-то слыл лучшим малевальщиком в околотке! — с гордостью поведал Вакула. — А ты тут по делу какому?

— С Захаром приехал, выручку с ярмарки пану отправить. Вот, жду его… — Оглядевшись по сторонам, с удивлением обнаружил знакомую телегу, проехавшую мимо переулка. — Легок на помине!

Я уж было хотел догнать лекаря, да только вспомнил про приобретенный багаж… Решение само пришло в голову.

— Мне тут помощь нужна… даже жизненно необходима! — не соврал я. — Ты бы не мог взять этот сверток и завезти его ко мне? Решил подарок Захару сделать, да только он не должен раньше времени узнать!

— Не вопрос, — кивнул Вакула, и я, не теряя времени, вручил ему обновки.

Сам же бросился вслед за лекарем — он уже порядком отъехал отсюда. Выбежав на дорогу, я чуть ли не угодил под бешено несущийся экипаж, столкнулся с весьма объемной дамой, споткнулся о кусок развороченной брусчатки, но все-таки догнал его.

— Стой! — крикнул, переводя дыхание.

Захар натянул поводья.

— Ты откуда нарисовался? Полезай давай!

— Прошелся по здешним лавкам, — отмахнулся я, забравшись на жердь. — Быстро ты управился!

— Буду я ждать, пока они назеваются и закорючку поставить соизволят! Пришлось в обход очереди идти! — Воинственно настроенный лекарь вдруг вытащил конверт из кармана жилета. — Я ж иногда письма забираю, если кому кто строчит издалека. Редко приходится — мы, в основном, от пана нашего весточки получаем. Но вот сегодня мне вручили такое письмо… Для Дины.

Не спрашивая разрешения, выхватил у него конверт. Адрес, который я узнал, заставил меня дрогнуть.

Это был адрес моего особняка.

А в отправителях какого-то черта значилась Ольга!

— Не может быть… — прошептал я, ощущая, как пересыхает во рту от волнения.

Мне было плевать, что скажет Дина. С легкостью надломив сургуч, я заскользил глазами по строчкам, выведенным убористым почерком.

— Ты что делаешь? Не тебе ж пишут! — возмутился лекарь, но я осадил его.

— Не мешай!

"Дорогая сестрица!

Искренне прошу прощения за то, что так давно не писала… Иногда обстоятельства сильнее нас. О том, что со мной произошло за последние месяцы, я не могу сообщить так, в письме, однако жизнь моя наладилась. Больше я не работаю швеей — я стала вхожа в высшие круги. Теперь ты по праву можешь считать меня светской дамой, коротающей вечера на балах. Я встретила одного замечательного господина, который обеспечил мне мой новый статус. Быть может, когда-нибудь и ты познакомишься с ним… Большего сообщить не могу — закончу на столь заманчивой ноте. О твоем содержании не забыла, сумма в конверте покроет все месяцы моего молчания.

Ольга".

Еле сдержался, чтобы не смять его. Последняя надежда, что теплилась все эти недели, угасла. Если раньше я верил, что дед не сделает этого, то сегодня сомнения безжалостно отсекли.

Мой особняк отдан этим подлецам.

Конюшня с лучшими скакунами, коллекция оружия, подаренная дедом на прошлый юбилей, антикварная мебель…

Все досталось им!

— Да провалитесь вы все! — сгоряча выпалил я. — Ненавижу!

— Тише, тише! — испугался Захар. — Мне ж в очереди то же самое кричали…

***

Весь обратный путь я сидел как на иголках. Мир окончательно рухнул. Надеяться на поместье в Трансильвании было бессмысленно — продав мой особняк, его сохранили не для меня. Просить еще одну недвижимость у деда я не мог. Напрашивался только один вывод…

Они хотят, чтобы я остался здесь, в глуши!

Захар остановил телегу у моей хаты. Не помня ни о каком подарке, я дождался, пока лекарь отъедет, и со всех ног кинулся в сторону общежития. Я знал, я чувствовал, что Дина там, а не в академии…

И это действительно оказалось так. Несмотря на прохладную погоду, створка окна была приоткрыта. Занавеска гуляла туда-сюда от сквозняка. Дина же сидела на кровати в исподнем и гребнем распутывала волосы.

Обратил на себя внимание осторожным стуком.

— Почему ты не занятиях?

— Не спалось ночью. Голова разболелась. — Накинув шаль, Дина отвернулась, давая понять, что не желает со мной говорить.

— Сегодня я узнал, что мой особняк продан, — не поддаваясь эмоциям, сообщил я.

— Сочувствую, — так же сухо ответила рыжая.

— Но ты даже не представляешь, от кого. — Потряс в руке конвертом. — Тебе письмо от сестры. Прости, что пришлось вскрыть. Я увидел знакомый адрес…

— Помяни лихо! — фыркнула Дина и, вскинувшись, подлетела к подоконнику. — Явилась не запылилась!

Даже не обратив внимания на купюры, лежавшие в конверте, она пробежалась по строкам. Руки ее слегка подрагивали, губы шевелились в полушепоте. Дойдя до последней, Дина испустила такой надрывный вздох, что мне стало не по себе.

— Деньги, значит… — Она удосужилась посмотреть в конверт.

Сумма была неплохой — тут бы ее с лихвой на год хватило.

Но деньги ждала страшная судьба.

В следующую секунду купюры громко хрустнули. А за ними и письмо.