Калгари 88

Глава 8 Сытный обед

Арина не умела чистить картошку. От слова совсем, как принято писать модными девушками. И что это за картошка, которую надо ЧИСТИТЬ??? Зачем, если всегда можно купить уже начищенную в любом престижном экологическом продуктовом супермаркете? Бред какой-то!

— А уже почищенной нет? — робко спросила Арина, уже зная отрицательный ответ.

— Конечно нет! — мама удивлённо посмотрела на Арину. — Кто бы тебе её почистил? Бери нож, налей воды в чашку, и почисти. И пожалуйста, Люся, я прошу, только поэкономнее! А я пока сделаю фарш для котлеток.

— Поэкономнее это в смысле как? — недоумённо спросила Арина. — В смысле поменьше почистить, или побольше?

— Поэкономнее, это значит, чтоб кожура потоньше была. Ты прекрасно знаешь что это. И наточи нож сначала! Мне кажется, он чуть туповат.

Арина взяла нож двумя пальцами и с разных сторон осмотрела его. Когда она брала эту штуку последний раз? Даже и не припомнить… Родители хлеб и батоны всегда покупали в нарезке, так же как и балыки, сырокопчёную колбасу и прочее. Французские багеты из модной брендовой пекарни «А délicieuse parisienne» ломали руками, нож не требовался. Да и ела-то Арина что хлеб, что картофель лишь по большим праздникам или на банкетах, потому что эти продукты — источники быстрых углеводов. Нет… Арина решительно не помнила, когда она последний раз использовала нож. Придётся учиться, считай, что с нуля.

Взяв двумя пальчиками картофелину, Арина, чуть надавила ножом, но он скользнул поверху, и чуть не воткнулся в руку.

— Дерьмо! — выругалась девочка. — Кринжатина!

— Люся! — мама бросила своё занятие, и укоризненно посмотрела на дочь. — Это что такое? Не слишком ли часто вы стали сквернословить, молодая леди? Это всё твои дружки виноваты! Скверную компанию ты выбрала, малышка!

— Картошка не чистится! — мрачно заявила Арина. — Наверное, нож бракованный! Что за стрём???

— Он не бракованный, а тупой! Я же тебе сказала сначала наточить его!

Люся посмотрела всё, что было на кухне, но решительно ничего не нашла, чем его можно было точить. Может быть, другим ножом? Взяв оба ножа в руки, девочка принялась водить лезвиями друг по другу. На противный скрежет обернулась мама.

— Люся, что ты делаешь?

— Нож… Точу. Вот, — смущённо показала Арина. — Кажется…

— Люся! Ножи точат бруском! Открой ящик для ложек, — улыбнувшись, сказала мама. — У меня такое ощущение, что ты сегодня мне всё назло делаешь, демонстрируя какую-то феерическую невменяемость. Ты мне назло делаешь? Отвечай, маленькая вредина!

Мама оставила своё занятие, охватила Люсю, и пощекотила ей бока. Ответом был истошный визг.

— Ну нельзя же так! — смеясь, но всё же с лёгкой укоризной сказала Арина. — Я действительно не знаю, как точить эти ножи. Так трудно объяснить?

— Не трудно. Я думала, ты знаешь, потому что делала это десятки… нет, сотни раз. Но если тебе надо показать, вот… Изволь. Берёшь нож в правую руку, брусок в левую. И водишь ножом по бруску, стараясь, чтоб получилась острая кромка.

— Так это почти как лезвия на коньках затачивать! — весело крикнула Арина. — Круто! Всё ясно, ма!

Теперь, зная инструмент и процесс, дело пошло значительно легче. В короткое время Арина более-менее нормально заточила лезвие ножа. Теперь осталось только начистить картошку. Это оказалось трудной задачей! Картофелина так и норовила выскользнуть из рук, а нож — впиться в руку! Но Арина героически справилась с этим! Правда, расход корнеплодов был ни к чёрту. Вместо «economically» получилось «expensive». Большая часть картофеля улетела в очистки, и, чтобы скрыть этот факт, Арина хотела бросить их в мешок для мусора, но его нигде не было! Стояло обычное железное ведро.

— А… Эмм… Куда мусор бросать? — неловко разводя в замешательстве руки, спросила Арина. — Сюда?

— Да, сюда! — мама с удивлением посмотрела на Арину. — Ты забыла, какое у нас мусорное ведро?

— Но… Эмм… Я конечно, дико извиняюсь, но не проще ли, положить на ведро мешок для мусора? — в недоумении спросила Арина. — Ну, или какой нибудь ненужный пакет. Сорри… Но в обычном ведре получится не комильфо.

— Люся! Перестань выражаться англицизмами. Я понимаю, что в вашем возрасте это кажется модным, но ты говоришь с матерью. Будь добра, не используй язык улиц.

Арина думала, как круто было бы вот так же дома, в кухонной зоне квартиры на «Алых парусах», наточить нож и почистить грязный картофель из дешёвой лавки, всё это снять на камеру смартфона и выложить в сторис с тегами #чищу картофель, #работаю в поте лица, #я и кулинария. Наверное, этот пост собрал бы точно миллион лайков! И она точно перебила бы лайками Смелову с её постом о готовке пиццы!

Сейчас же, к сожалению, чистить картофель приходилось в гордом одиночестве, и никто во всём мире не видел столь героический поступок. Преисполненная печальных мыслей, Арина сгребла картофельные очистки в руки и бросила их в ведро. Подумала, и бросила туда же старую тряпку, лежащую на раковине. Зачем эта мерзость тут???

— Люся, вымой раковину тряпкой, лежащей на ней, и почисти лук, — не глядя, велела мама, размешивая на столе фарш. — Потом мелко пошинкуй его. Возьми луковицу средних размеров в зимнем холодильнике.

— Тряпкой? — недоумённо переспросила Арина. — Но она же грязная. А есть эммм… такие штучки красные и синие? Губки в смысле? И средство для мытья посуды?

— Люся, давай быстрее, уже фарш почти готов. Не говори ерунды. Я не знаю, о чём ты. Возможно, в больнице всё сейчас по-другому, но у нас по-прежнему. Сполосни тряпочку, намыль её хозяйственным мылом, и аккуратно помой раковину, и плитку, если попала на неё грязью.

Арина двумя пальчиками достала тряпку из мусорного ведра и с брезгливым видом постирала её, потом вытерла раковину и кафель рядом с ней. Потом открыла холодильник и в недоумении застыла. Там… Там ничего не было! Абсолютно ничего из того, что она привыкла есть!!! Ни спаржи, ни руколы, ни салата, ни стручковой фасоли, ни свежей польской клубники и громадных испанских помидор! Не было пармезана и голландского сыра «Маасдам», который она обожала за горьковатый вкус. И даже не было нарезки из французской ветчины «Жомбон» и испанской колбасы «Фуэте» с плесенью, ломтик-другой которых она любила съедать после тренировки. Не было балыка из осетрины! Пустота! Вместо всего этого стояли банки с солёными огурцами и квашеной капустой! Оригинально! Зашибись! А что жрать-то?

— Но… Тут нет лука, — растерянно сказала Арина, оглядывая убожество содержимого в холодильнике.

— Люся, лук в зимнем холодильнике, ты забыла? — строго ответила мама. — Под окном, малышка.

Арина обогнула стол, от которого расходился аппетитный мясной запах, и увидела под окном деревянную дверцу. С трудом откинув шпингалет, открыла холодильник. Морозил он за счёт циркуляции холодного воздуха с улицы. Внутри отсека стояла небольшая картонная коробка с луком. Чуть позади несколько банок с вареньем. И ещё одна коробка, где лежали морковь и свёкла, судя по виду. Тоже, к слову, грязные и немытые.

Достав одну луковицу, Арина как могла очистила её от кожуры, а вот порезать… на это уже не хватило выдержки. Глаза жутко заслезились, и она с криком открыла воду, и стала промывать их. Мама при этом засмеялась, а вот Арине было не до смеха!

— Ыыыы! — замычала девочка, бешено промывая ладошками глаза. — Что это? Дерьмо!

— Люся, это лук! От семи недуг! — смеясь ответила мама. — Успокойся, скоро само пройдёт. Дай я сама почищу, милая.

Кое-как придя в себя, Арина оценила обстановку. Мама уже мелко резала лук. И процесс этот протекал с поражающей воображение быстротой. Умеют же люди! Хотя, если задуматься, злоключение с луком вполне можно было предвидеть, если задуматься и кое-что вспомнить. В памяти всплыл провальный прокат чемпиона России Максима Арбузова на чемпионате мира, когда он завалил прокат произвольной и упал в подвал, на 19-е место, в результате чего Россия в мужском одиночном потеряла одну квоту на Олимпиаду и путёвки на Игры получили только два одиночника.

И всё бы ничего. Провалы у каждого топового спортсмена бывают. Причём весьма и весьма мастеровитого и обласканного фортуной и медалями. Но обычно крупно проигравшие фигуристы сидят после провалов тише воды, ниже травы, всем своим видом показывая смирение, раскаяние и готовность отыграться. Тут же в сторис начинают постить видео с тренировочных прокатов, идеальные прыжки, шикарное катание, всем своим видом и комментариями показывая: «Днюю и ночую на катке! Это была случайность! Уж я-то задам в следующий раз, порву всех, нафиг! Тренируюсь, прихожу в себя, готов реабилитироваться! Спасибо за поддержку, дорогие болельщики, без вас бы точно повесил коньки на гвоздик». Естественно, такие посты от кающейся и страдающей любимки сразу побуждали фанатов и даже хейтеров фигуриста благосклонно относиться к нему, вываливая тысячи поддерживающих комментариев: «Держись! Мы с тобой! В следующий раз выиграешь, не форсируй подготовку, а то потянешь мышцы».

Макс поступил оригинально. Сразу после провала на следующий же день бизнес-классом улетел обратно в Россию, даже не дождавшись конца чемпионата, чтобы посмотреть прокаты россиян и поздравить коллег по сборной — девочек, парников и танцоров. Через два дня махнул на недельку на Мальдивы, откуда постил фотки с пляжей райских островов. Потом вернулся в Москву и запостил видос, как чистит лук, помогает своей девушке готовить ужин. «Чищу лук, помогаю любимой», — написал он под видосиком, чем кинул вниз последний комок снега, вызвавший лавину фанатской ненависти. Все соцсети и фигурнокатательные форумы заполонили тысячи хейтерских сообщений. «Чемпионат слил, квоты просрал, и похрен, чистит лук! Гнать со сборной таких тварей! Чтоб вы сдохли, уроды, пустые присоски к бюджету! Чисти лук дальше, пока другие медали берут! Можешь в шаурмичную идти работать, козёл!»

И с тех пор выражение «чистить лук» пошло в фигурнокатательную тусовку как выражение крайнего пофигизма и пренебрежения общественным мнением. А если копнуть глубже, то и недоработкой на тренировках, и в целом о наплевательском отношении к своему виду спорта. Арина вспомнила этот долбаный «чистить лук», потому что выражение лица Макса было точно таким же, как и у неё сейчас. Сквашенным и выражающим вселенскую боль и отчаяние. Арина тогда долго думала, что написать в ответ на пост и поставить ли лайк, но поняла по тону комментариев болельщиков, что ввязываться в это совсем не стоит, иначе потом в сотнях постов болелы будут обсуждать, почему она поставила лайк и поддерживающий комментарий. Поэтому закрыла пост и забыла про него.

— Люся! Ты меня совсем не слышишь? — голос мамы вывел из нелёгких воспоминаний. — Я тебя просила немного муки потрусить. Видишь, у меня руки в фарше.

Арина исполнила материнскую просьбу, больше похожую на приказ, и зорко наблюдала, как та формует котлеты, выкладывает их на лист, смазанный растительным маслом, запихивает в духовку. Заливает водой эмалированную кастрюлю с картошкой и ставит её на печь. Пока картошка закипала, котлеты подрумянились, и пошёл ароматный запах. Арина невольно сглотнула слюну. Пахло аппетитно, чего уж там! И опасно! Это был запах жира! Запах плюс 8 килограмм!

Мама сварила картошку, деревянной палкой истолкла её в пюре, добавила немного молока из стеклянной бутылки с широким горлышком, и небольшой кусочек сливочного масла. И когда всё было готово, с облегчением вздохнула.

— Ну вот и всё! Люсечка, золотце, мой ручки, и садись кушать!

— Я не хочу! — мрачно буркнула Арина. — Я ещё не проголодалась!

— Ничего не знаю! — махнула рукой мама. — Весь день голодом, и не хочешь есть? Ты в своём уме??? Ну-ка прекращай своевольничать!

— Я не весь день голодом! — возразила Арина. — Утром, в больнице, я завтракала! Съела целую запеканку! Это несколько сотен калорий! Чё нагонять жир???

— Перестань говорить ерунду. Люся! Ты хочешь меня расстроить???

Голос мамы стал грустным и печальным. Вот чем она брала Люську! Жалостью к себе! Но Арина не из таких сердобольных! Её на слабо не взять!

Пока Арина мыла руки, мама ей наложила огромную тарелку пюре и целых две котлеты. Мало этого, так напластала ещё полбулки хлеба. Это уже совсем перебор!

— Я столько не съем! — мрачно сообщила Арина, усаживаясь за стол, и с ужасом смотря на кучу быстрых углеводов. Они почти зримо, бесконечными химическими формулами возникли перед ней. Этой лохани хватило бы вдобавок и на Смелову, и ещё на пять таких же тощих фигуристок-юниорок!

— Ничего! — заверила мама. — Съедала раньше, съешь и сейчас!

На счастье, маман пошла в ванную мыть руки, и в это время Арина быстро встала, открыла форточку и выбросила еду из тарелки вниз. К несчастью, одна из котлет с частью пюрешки упала на металлический отлив снаружи окна, и это был явный признак преступления Арины. Оставалось лишь надеяться, что Дарья Леонидовна не заметит лежащую за окном котлету, а то быть скандалу.

— А я уже всё съела! — радостно сообщила Арина, когда мама вернулась из ванной.

— Ну вот. Молодец, — похвалила мама. — Я так и думала, что это не много. Тебе надо много кушать. Ты же спортсменка. Вон как быстро кушаешь.

— Я бы ещё капусту поела. Которая там. В банке, — заявила Арина, показывая на холодильник.

— Конечно, детка, сейчас положу тебе всё, что ты хочешь! — согласилась мама, и наложила ей полную тарелку квашеной капусты. Выглядит аппетитно!

Арина с осторожностью попробовала и неожиданно, ей понравилось! Похоже на кимчи из корейского ресторана «До Ре Ми» на Сретенке, куда ходили опять же с Сашей Смеловой, когда начали вести для подписчиков блог о кулинарном туризме Москвы. Правда, кимчи они так и не съели. Она оказалась сильно острой. Нет! Не кимчи! Скорее, мамина капуста похожа на гарнир «зауэркраут» из немецкой сосисочной в Небельхорне, куда заходили после старта попробовать настоящие баварские сосиски с сыром. Сосиски были огромными, жареными на гриле, с поперечными надрезами, с аппетитной корочкой, залитой расплавившимся сыром. Вкуснее Арина ничего не пробовала. И «зауэркраут» — капустный гарнир к ним. Бесподобно… И плюс двести грамм веса!

— Как вкусно! Ммм… — заявила Арина. — Ещё бы огурчик.

— С тобой всё в порядке? — подозрительно спросила мама, доставая из банки солёный огурец. — Раньше ты не слишком-то их ела!

— Да не, всё нормально, ма! — сказала Арина, пробуя огурец.

Он тоже был великолепен! Не как французские корнишоны любимой марки Gourmet Madame Salandon, а нечто похожее на чешские Znojmia Okurky, которые пробовали на банкете после этапа юниорского Гран-при в Остраве. Или это было в Словакии, в Братиславе? Забыла. Арина была и там, и там. Причём, вроде бы, несколько раз. Города и страны уже сложились в одно сплошное дежавю…

— Спасибо, ма, — Арина встала из-за стола, подошла к маме, и поцеловала её в щеку, благодаря за обед, чем привела родительницу в полнейшее изумление.

Похоже, Люська никогда не благодарила мать за еду, а может быть, и не целовала. Но поцелуи считались обычными в среде фигуристов. Мультикультурность навек поразила их, и вполне нормальным считалось при встрече по-французски или по-испански целоваться со всеми: с коллегами по сборной, конкурентками, тренерами, хореографами, особенно после прокатов, в кисс энд край, который по-простому назывался «уголок слёз и поцелуев».

— Люся, девочка, ты совсем другая стала после больницы! — расчувствовавшись, сказала мама. — А теперь иди, отдохни немножко. Почитай, или порисуй, как ты любишь.

— Не, ма! Я помогу тебе помыть посуду! — заявила Арина. И это была не прихоть, а необходимая стратегия. Нужно как можно быстрее втянуться в уклад здешней жизни. Сплошной прагматизм, ничего более…