Камеристка

Глава тринадцатая

Двор заволновался, все приемы и, праздник отменили: тяжело заболел король. Личные врачи делали опечаленные лица, а мадам Дюбарри осыпала их проклятиями, каких они еще никогда раньше не слышали.

Но все врачебное искусство оказалось бесполезным. Часы жизни Людовика XV были сочтены. Ему было шестьдесят четыре года. Официальная версия — оспа. Врачи, боясь, что заразятся наследник престола и его жена, строго запретили им навещать лежащего при смерти короля. Однако почти все знали, что у короля последняя стадия сифилиса. Властитель гнил заживо. Вонь стояла невыносимая. Кто мог, сбежал из комнаты больного. Одна только верная Дюбарри оставалась у его ложа, все еще надеясь на его выздоровление.

Однако потом король вышвырнул ее из Версаля еще при жизни. Его исповедник отказался дать ему отпущение грехов, пока при нем находится любовница, а король ужасно боялся попасть в ад. После за ним стали ухаживать его дочери.

— Оспы нам нечего бояться, — надменно сказала мадам Аделаида, а мадам Виктория добавила:

— То, от чего умирает наш отец, конечно, не передается по воздуху.

На что ее сестра мадам Софи, вспыхнув от стыда, воскликнула:

— Сейчас же замолчите!

В общем, все ждали смерти короля.

— Он был порочным расточителем. Так считает мой супруг, — сказала мадам дю Плесси. При дворе об усопшем будет горевать, наверное, только его любовница.

Да, моя госпожа была права. Король ведь спас ее от участи большинства шлюх. А у его дочерей не было причины оплакивать его смерть — он всегда издевался над ними и относился с презрением, как и к своему внуку Людовику.

Старший камердинер короля по старинному обычаю поставил горящую свечу на подоконник в комнате короля. Как погаснет свеча — это будет знаком, что Людовик XV испустил последний вздох. Наконец огонь в окне погас, и двери в королевские покои распахнулись. Его гофмейстер возвестил ожидавшим придворным, в том числе и мадам Франсине:

— Le Roi est mort, vive le Roi.[15]

Придворные устремились к покоям дофина. Те, кто еще только недавно смеялся над неуклюжим юнцом, спешили особенно.

И для Марии-Антуанетты жизнь изменилась. Скоро она должна была стать королевой. С большим удовлетворением она отправила неприятную мадам де Ноайль назад в ее имение. И для мадам де Тессье время пребывания при дворе подошло к концу.

Предстояла коронация. Так как из-за неурожая был голод, то в Париже и в других местах начали вспыхивать народные восстания. Тогда Людовик назначил себе нового министра финансов, месье Тюрго. Девиз у него был такой: железная экономия.

Так, например, он предложил провести коронацию в Париже, но Людовик настаивал на Реймсе, место коронации всех французских королей. В итоге это неразумное желание обошлось в миллион ливров. Это многих разозлило.

Вскоре после погребения Людовика XV Мария-Антуанетта принимала придворных, которые присягали ей на верность. Юные придворные дамы приветствовали ее очень сердечно, но пожилые испугались, когда стало известно, что восемнадцатилетняя королева будто бы сказала:

— Не понимаю, как кто-нибудь, кому за тридцать, отваживается показываться при дворе.

Но моя госпожа уверяла, что никогда не слышала от королевы ничего подобного.