Капитан

Глава 10 Храм

Храм был весьма странным заведением. Когда мы вышли из леса, перед нами оказалась полоска земли шириной в полкилометра, на ней разбросаны крупные глыбы камня, а каменистая почва заросла редкими кустарниками и травой. За каменистой полосой возвышался небольшой горный кряж, состоящий из оплавленного камня, словно кусок круглой скалы положили и немного прижгли. Виднелся просторный вход в пещеру, в который пройдёт телега с тауро и нахоженная тропинка. Подойдя ближе, мы оказались перед еле светящимся знаком и слегка мерцающей стеной силового поля.

Следовало войти в знак и оказаться в десяти метрах по ту сторону барьера, а дальше пройти сотню шагов по тропинке в пещеру. Согласно наставлениям Склизкой, я пошёл первым. Мы уже обсудили, как будем искать друг друга после того, как выйдем из храма через знак, и какие ориентиры будем при этом использовать. Выкинуть нас могло где угодно на огромной территории. Сама рыбообразная раньше тут не была, но отец ей всё подробно рассказывал и рисовал карты, которые она запомнила. Поэтому неплохо ориентировалась в этих местах.

Зайдя в огромную пещеру, я никак не ожидал увидеть удивлённое лицо воина в странном доспехе, висевшего на стене слегка вмятым в камень. Руки были прибиты в локтях светящимися шипами, а нижняя половина плавно переходила в тот самый камень, из которого и сделана вся внутренняя поверхность пещеры. Это был довольно молодой мужчина с прилично заострёнными чертами лица, как у почти всех местных, встреченных тут. Когда я зашёл, он заговорил сразу на Едином, но как-то странно. Я всё прекрасно понял, но всё, что не улавливал слухом, мне сразу транслировали прямо в голову.

— Так нельзя! В тебе кусок высшего создания Грани. Такого не бывает. Сущность может дать знак подчинения, может наделить силой, может подчиниться или подчинить. Ты можешь стать с созданием Грани единым целым, даёт тебе знак, одаривает рунами, но такого не может быть. Не бывает так, что можно просто взять кусок высшей твари Изнанки и присоединить к себе.

— Это, наверное, я оторвал, а потом он ко мне прилип. Да у нас на малом флоте каждый пятый с азур-мутациями, и ничего. Оранжевая нашивка над шевроном и запрет на посещение родительских перенаселённых планет, зато чувствительность к ментальным воздействиям на порядок меньше. Даже хотели искусственно приживлять куски созданий Грани, но специально не получается, только случайно, причем в бою. Есть целые промышленные комплексы с экипажами из тех, к кому прилипли куски азур-тварей. Они спускаются в Грань за ресурсами, чтобы черпать энергию. Чувствительность у экипажа падает настолько, что по коридорам летают войды, а народ от них отмахивается, как от насекомых.

— Покажи нам! Мы хотим! Нам это надо! — аж задрожал от волнения наполовину мужик, наполовину статуя, и мне открыли доступ могучего разума.

На симбионт пришёл открытый контроль-запрос на передачу информации. Мой имплант создан для жёсткого контролирования всех подобных соединений, ведь изначально эта технология придумывалась для защиты сознания человека от внешнего воздействия и ментальных атак, а уже потом к нему добавились возможности управления электроникой, контроля тела и доращивания недостающих органов чувств. Но изначально, как и прежде, это — защита.

Симбионт аж взвыл и болезненно отреагировал на открытый запрос.

— Открой, дай! — повторил ещё раз незнакомец и коснулся меня полностью открытым сознанием.

Я опешил не меньше моего симбионта. Так нельзя! Никто никогда так не делает, даже когда ты без сознания, даже когда ты приходишь в виде нематериального энергетического сгустка, улавливаемого тысячекилометровыми антеннами кораблей регенераторов, чтобы поместить твою душу в клон тела; даже когда тебя, чудом выжившего, собирают в медблоке. Никто и никогда не сделает так! Я сейчас мог сотворить с ними всё что угодно. Мог уничтожить, лишив разума; мог выжечь воспоминания, — я мог, но не стал, а тоже приоткрыл свои мысли, совсем немного, наплевав на вопящего импланта, который не понимал, что происходит, и дорисовывал самые страшные вероятности, какие только могут произойти с моим разумом.

С разных мест Единства ко мне потянулись тысячи тоненьких жгутов силы и осторожно замерли, боясь вспугнуть удачу, желая и вожделея. Они видели мои воспоминания, ощущая и чувствуя так, как это делал я, но ещё сильнее и реальнее, чем сохранилось в моей памяти. Я снова смотрел на себя, и они смотрели моими глазами. Я показывал всё, что считал позволительным, кроме нескольких личных событий, которые всегда будут со мной и никому в этом мире больше не нужны.

Я показывал звезды, дрожь корабля, который уходит в гиперпространственный прыжок; транспорты, идущие по маякам между галактиками, боевые корабли флота, добывающие платформы, погружающиеся в Изнанку мира за энергией и материей, звёздные кольца и орбитальные крепости человечества и негуманоидов. Ещё демонстрировал битвы, когда флот закрывал пробои и вышвыривал червей обратно в Грань. А также — своё училище, где начал летать и получил звание помощника капитана малого флота. И ещё — последний бой, после которого меня швырнуло в это мир.

«Вами получено пять Капель Звездной крови. Вами получено две капли звёздной крови. Вами получена проклятая руна, вами получена проклятая руна, вами получена проклятая руна».

— Руну сломай, пусть гадкий светоч думает, что ты с ними. Никому никогда обо мне не рассказывай, пока ты не поймешь сам, кому и что можно сказать. Ты потом поймёшь, что надо делать. Меня все до тебя видят по-другому.

— Как Говорящую каменную голову? — уточнил я.

Мне в ответ кивнули.

Через секунду мне пришло сообщение от Наблюдателя: «Мерзость! Уничтожь эту мерзость».

— Светоч засуетился? — наблюдая за моей реакцией, хмыкнул прикованный, изобразив кривую ухмылку.

«Воин — это про Наблюдателя, которого он называл светочем? И откуда он знал, что местные искины сразу плохо отреагируют на появившиеся у меня руны?..».

«Уничтожь. Сломай мерзость!» — от Наблюдателя пришло ещё два сообщения, по одному на каждую руну.

— Сломать? Хотелось бы знать, как это делается? Может, мне кто-нибудь объяснит, как это делать, если выдали кучу заданий? — произнёс я вслух.

Перед глазами появилась полупрозрачная проекция книги. «Судовой журнал. Капитана Архераила», — прочитал я. Потрепанные бумажные листы — точно такие же, как я себе воображал в детстве, когда читал книгу про ледокол первопроходцев. Не знаю, почему симбионт решил передавать мне информацию именно в таком виде; возможно, это связанно с интерфейсом Восхождения.

Мои родители договорились со мной, что я буду читать книги, которые настоящие, с текстом на экране браскома. Я должен был прочитать ровно столько же, сколько буду смотреть голофильмов. Эта книга была о том, как первые поселенцы осваивали Преторию. Я вначале её просто решил пробежать глазами, чтобы зачесть время, но книга повествовала о настоящих героях, которые сменили боевые космические скафандры на планетарную броню и на ледоколе поплыли организовывать первую ледяную колонию. Тогда, пять тысяч лет назад, Претория представляла из себя ледяной шар с узкой обитаемой полоской по экватору, где летом температура поднималась только чтобы растопить снег, а под ледяным панцирем жили гигантские и дико агрессивные твари. Колонисты противостояли холоду, жутким гигантам, выпрыгивающим из снега, и плыли на ледоколе, чтобы покорить агрессивную планету.

Тогда я решил, что стану капитаном, но надводных кораблей мало, а после терраформирования ледоколы остались только в музее. Зато космическому флоту постоянно требовались надёжные, преданные человечеству Преторианцы. Так я стал капитаном малого флота.

Журнал раскрылся, и я прочитал: «Инструкция по слому мерзких рун».

Всё оказалось довольно просто. Нужно сосредоточить внимание на нужном и просто подумать, что тебе надо. Почти так, как это происходит, когда ты управляешь электроникой с помощью симбионтов. Вначале пучишь глаза, представляешь каждое действие, а потом перестаёшь совсем обращать внимание, как это происходит, и даже когда переключаешься на пол секунды со своего зрения на визоры камер устройства, не теряешь ориентацию, и мозг нормально воспринимает, что ты можешь одновременно смотреть и на дрона, и на себя его глазами с потолка, перевернувшись вниз головой. Просто дело постоянной привычки. Техники одновременно могут контролировать десятки дронов, которые ползают по всему кораблю, в разных плоскостях и в то же самое время смотреть их глазами.

— Это проклятые руны с иной стороны Восхождения. Их можно обменять, а можно просто поломать и получить у светоча за это звездные монетки, а в лавчонке не сильно полезных вещиц попробовать найти что-то подходящее для деревянного Восходящего. Мне пока больше дать тебе нечего, за всё остальное сюда тут же прилетит уничтожающая руна Наблюдателя. У тебя есть вопросы? Спрашивай.

Решил, что вначале насущное, а потом тайны Мироздания, если дойдём.

— Хотел спросить про Куся, своего волка.

— Я разговаривал с теми из людей, которые сыплются из капсул, — начал воин. — Не с такими, как ты, а с простыми колонистами и настоящими землянами. У нас есть о чем пообщаться. Так вот, на Земле не было и не могло быть животных с ядром сущности, а здесь почти все крупные хищники им обладают… Это такой орган, который не нужен обычному зверю, у него есть мозги, лапы, печень, брюхо и всё остальное. Ядро сущности объединяет всё существо и очень похоже на средоточие энергии. Именно через него можно управлять животными. Единство не всегда было таким. Ты сейчас не поймешь, но просто знай: эта космическая сфера. Она когда-то давно была богата и развита, потом её создатели Кел ушли в Вечность, оставив здесь полный мрак и разруху. Внизу остались только руины и камни. Затем сюда пришли страшные черви, потом была большая бойня. Червей выбили, оставив им темноту, и создали круги. Так вот, все животные и растения фактически созданы заново той, что творит, а орган — ядро сущности — это не что иное, как управляющий центр. Через него можно подчинить любого зверя, главное — достучаться до этого ядра.

— Понятно. Получается, я подчинил своего Найтволка, установив контроль над его ядром сущности точно так же, как подключаю электронные устройства? А почему тогда я других зверей не чувствую?

— Не знаю. Возможно, нужны специальные обстоятельства, а может, ты можешь подключать только одно устройство? Я не понимаю, как это работает, это не моя технология. Как вы говорите, что могу только догадываться, просто я знаю этот мир больше тебя, и у меня больше догадок. Я впервые вижу именно такого, как ты, когда в тебе сдвоенная душа; не две души, а именно неразделимая пара, но, думаю, что существо, которое живёт внутри твоей души, тоже имеет ядро сущности, привязанное и подчинённое тебе навечно. Он же гвоздь, он же всё остальное, а ещё ты соединён с куском высшего создания Грани.

Наши разумы по-прежнему были соединены, но это уже не был открытый широкополосный канал, а небольшой контакт, через которые мне к каждому слову прикрепляли множество образов. Я видел его глазами и получил больше информации через мыслеобразы, чем мне сказали.

Я оказался на гигантском астроинженерном объекте. Задумка и исполнение для человеческой логики были весьма странными. Максимум, что строило человечество, черпая энергию и материю из Грани, так это звёздные кольца. При этом, такие сооружения нужны только на самых опасных направлениях, представляли собой просто связку орбитальных крепостей, защищающих промышленный периметр. На любой планете можно разместить миллиарды, а то и сотни миллиардов обитателей, и просто незачем создавать такого монстра. Суть этой задумки выглядела странной и нелогичной. Если это орбитальный объект, то он такой огромный, что его видно со всех сторон Вселенной. Любую крепость, если она не охраняется снаружи и какой бы ни была прочной, обязательно можно проковырять. Значит, есть те, кто находится снаружи и охраняет? Тогда почему это никак не отражается на тех, кто внутри? Они должны готовить воинов, передавать охранникам мира ресурсы и оружие и принимать на лечение раненых бойцов, а не дичать, падая в обморок от слова «интерференция».

Видя мою задумчивость, воин заговорил:

— Этот мир — брошенное дитя. Создатели создали, наигрались и ушли в Вечность, им плевать, что происходят здесь страшные дела. Твари, обладавшие разумом, хотели поработить кусок металла, наполненный миллиардами душ, но потом отупели, и сейчас это просто безмозглые черви, живущие инстинктами древних предков. Один, два, а, может, десять оборотов Галактики пройдёт, но рано или поздно тот кто не смотрит вдаль, обречён. Ваши технологии смешны по сравнению с рунами, но вы можете всё сделать снова; вы помните, как это было, и всё созданное вами всегда при вас. Этот мир закрылся внутри своего шарика из иллиума и перестал развиваться. Все, кто стоит на месте, обречён. Только избранные пойдут дальше, к безграничным пространствам, где есть настоящие звёзды. Представляешь? Ты видишь историю. Свет звезды, которая, может быть, миллионы лет назад уже погасла. Мы хотим увидеть звезды. Мы связали себя не с теми, — не с теми, кто хотел увидеть бесконечный космос. Не ты, не твои потомки, а праправнуки, может быть, через сотни поколений выйдут и пойдут дальше.

— Вы хотите, чтобы я разрушил мир?

— Нет. Нам нужна только крошечная дырочка, маленькая дверь. Пусть этот мир остается гнилым плодом, но те, кто пойдет за тобой, двинутся дальше, в безграничную вселенную. Нам не удалось это сделать, используя силу червей. Жажда жизни победила и не дала разрушить этот мир, но не вынудила людей пойти дальше. Многие герои прежних битв получили награды Наблюдателей, одолев исчадий Грани, но не догадываются, кто им помог. Мы прокляты в обоих мирах, восстали против тех, кто нам дал силу. Нас никогда не примут те, кому мы помогли. Ты чист перед Наблюдателем. Гадкий светоч считает тебя обычным Восходящим, и у тебя есть возможность пройти путь с иной стороны.

— А если я откажусь?

В ответ засмеялись:

— Ты не можешь отказаться, потому что мы не даем тебе задание. Мы просто рассказали тебе правду. Это правда будет жечь тебя изнутри, толкать, не давать спокойно спать, а потом ты решишь идти к цели — или забудешь этот разговор, заигравшись в лестницу Восхождения. Похвалы светоча, самые красивые жёны, лучшее вино и куча детей, и тебе будет плевать на то, что ждёт Единство через десять оборотов галактики. Светоч может быть очень убедительным, дарить щедрые подарки за наивные приключения.

— Но ведь Наблюдатель должен владеть информацией, он обязан понимать, что без развития рано или поздно придут такие враги, которым корпус Единства уже не сможет противостоять.

— Он это знает, но ничего не делает. Он — просто разумная машина и делает что должен.

Если чёрные хотят выйти в космос и уверенно говорят об этом, то Единство реально, а не кусок экстрамерности, закованный в миниатюрную чёрную дыру где-нибудь на краю галактики, в неприметной звездной системе. Больше всего было непонятно, как моё сознание здесь очутилось? Может, здесь я не один такой? У нас есть статистика по тем, чьи души отловили и вернули в регенеративные тела, которые были пожраны или ушли в Грань. Было немало пропавших без вести. Именно так и писали. Может, таких миров немало, и именно в них уходят те, кто не оказался в новом теле или в Грани?..

Вопросов была уйма, но пока лучшим решением будет оставить все эти загадочные тайны мироздания и решать свои насущные проблемы. Наверное, поэтому я больше всего и любил тральщики. Из всех малых кораблей, на которых служил, этот — самый понятный. Ты всегда прёшь первым, тебе не надо ждать, неся охрану в тылу, оберегая ремонтный док или артиллерийский монитор. Не нужно зависеть от других, и ты всегда поучаствуешь в самой гуще драки. Твоя задача — просто быть впереди, нереально раздражать врагов, вызывая ответную агрессию, вынимая тварей Грани из невидимости, и попытаться выжить, когда на тебя разом бросились все скрывавшиеся чудовища Изнанки. Обожаю иметь одну полезную и понятную задачу, путь даже очень сложную, и не забивать себе голову.

— А почему это место называют храм?

Темный усмехнулся:

— Здесь источник восстановление звёздной крови в более концентрированной форме. Руна Наблюдателя держит меня. Светоч приковал к этому месту очень давно. Сила привлекает сюда животных — как обычных, так и сумеречных тварей, приходящих сюда в поисках звездной крови. Некоторых из них я убиваю. Потом приходят дикари, и ради развлечения я им отвечаю на вопросы и дарю мусорные деревянные руны. Местные совсем одичали, раз из моей могилы настоящий храм сделали. — Он рассмеялся.

— Они это место в тайне держат. Девчонку, которая мне путь указала, за это знание хотели убить.

— Не думал, что так всё плохо у светоча. Всего-то и требуется несколько мусорных рун и накопить немного звездный крови чтобы сформировать малую звезду от щедрот своих, чтобы вознестись вровень богам. Поклоняйтесь мне, смертные! Воззрите моё могущество! Горсть мусора с щедрой руки вознесет вас к величию! — опять расхохотался, а потом серьёзно добавил: — К сожалению, мне нечем пока тебя больше одарить. Совсем недавно сюда приходила целая толпа одичавших и волосатых искателей звёздной крови, и я всё раздал, но у меня всё-таки остался для тебя подарок. Открой скрижаль.

Я показал свой круг, а к моему кругу присоединился огромный чёрный. Ко мне перешла ещё одна проклятая руна, а воин заговорил:

— Большего отдать не могу. Пока не могу. За эту руну можно получить очень многое, но будь осторожен. Ты научишься, и мы ещё будем говорить, и не раз соединим скрижали.

Я ответил не сразу, потому что читал грозное сообщение от Наблюдателя, где он страшно ругался и гневно предупреждал о недопустимости использования этой чёрной руны. Действительно, в свойствах руны стояло описание «чёрная», вместо «мерзость» у остальных рун.

Проклятая руна великого усиления и истинной преданности — чёрная. Нет большей чести, чем убить врагов во имя великого червя. Любая ваша атака любым оружием, любой руной, любой стихией будет усилена тысячекратно. Время действия — мгновенно. Стоимость — весь запас звездной крови безвозвратно. Смерть.

Ещё раз перечитал описание. Главный червяк неплохо придумал. И как такой руной пользоваться? И какой Восходящий на это готов? Остальные три руны оказались ментальным порабощением и угнетением плоти. Я их разломал, получив за это по звездной монете. Даже не стал дочитывать описание. К ним требовалось особенное развитие тела и разума, наверное, что-то связанное с подобием Восхождения у червей. У меня всё равно такого тела нет и не будет, а оставить на обмен не стал. Не думаю, что Наблюдатель погладит меня по головке за подобную торговлю, если мой товар выплывет в неподходящем месте. Лучше сразу получить немного хорошего отношения в виде пары единичек славы и звёздных монет.

За каждую руну я получил по три капли звёздной крови, по единичке славы и одной звёздной монете, а ещё грозное предупреждение Наблюдателей о том, что буду опозорен, если попытаюсь применить чёрную руну, и на меня объявят охоту.

На своем корабле я был единственный, кто ничего никогда не коллекционировал. Цай коллекционировал приспособления для курения. Почти на каждой обитаемой планете культивировались свои растения, которые с упоением курили местные жители. Девчонки коллекционировали спиртное и кукол, которых шили обязательно вручную. Каждая такая игрушка существовала во всей Вселенной в одном экземпляре, потому что руками сшить две одинаковые нельзя. Даже богомолы коллекционировали различные деликатесы и вырезки съедобных кусков с убитых а-тварей, храня коллекцию на внешнем обвесе тральщика в космическом холоде. Наверное, пришло время и мне обзаводиться подобными вещами. Чёрная руна, которую нельзя применять и которая отнимет весь запас звездной крови, наверняка очень ценная и редкая. Отличная вещь для того, чтобы иметь, гордиться, но никогда не использовать.

— Покажи нам ещё раз. Во мне очень мало звездной крови. Я отвечу на все твои вопросы, но только когда придет время следующего Тинга. — И он открыл сознание.

Показал, и снова слышал восторженный шёпот: «Ещё, ещё, мы это хотим, нам это надо». Снова летное училище, моя планета, бои, разбитые корпуса кораблей, огонь орбитальных крепостей и миллионы поверженных созданий Грани, а потом всё резко оборвалось.

Я стоял около каменного изваяния. Воин окаменел. Попробовал покарябать обухом ножа по краешеку застывшего тела. Нож отлично царапался, не причиняя материалу никакого видимого ущерба. Ладно, буду знать, где заточить клинок.

Осталось выяснить, что такое Тинг и когда следующий, построить звездные корабли и вывести в космос, а пока надо было заняться собой.

Фанатикам верить можно, даже нужно. Больше того, они сделают всё для тебя, отдадут все материальные ресурсы и знания, чтобы ты исполнил именно их цель. Остаётся понять: нужно ли это тебе? И ещё: фанатики всегда говорят правду. В устах убежденного человека его правда звучит как единственная истина, а когда за свои убеждения он готов отдать жизнь и всё, что у него есть, это выглядит ещё более правдоподобно. Самое сложное разобраться: а есть ли другая правда, сколько слоёв у этой правды и точно ли ты знаешь всю глубину? А может, есть третья или четвёртая правда ничуть не хуже. А ещё надо обязательно проверить: может, у тебя есть твоя личная правда, не похожая на все остальные?.. Вот в этом и есть главная проблема, что фанатиков невозможно уличить в обмане и двуличии, а всё сказанное верно. Но что с этим знанием делать?

На полу пылал знак переноса, но оказываться в сотне километров от этого места совсем не хотелось. Аккуратно обойдя здоровенную светящуюся каменюку, прошёл по пещере и вышел на улицу. Уже стемнело. Осторожно обогнул несколько камней и оказался в десяти метрах от стоящей и вдохновенно смотрящей в небо Склизкой. Я подошёл, а она заорала:

— Стой! Опасно!

Я перехватил Суворов и сделал несколько шагов, осматривая мир через прицел, а она продолжала убеждать моё чувство самосохранения:

— Марево убивает. Через барьер нельзя ходить! — показала она мне на светящуюся плёнку, через которую я только что прошёл.

Пожал плечами:

— Это ты из-за этого орала?

— Да, опасно. Она всех убивает. Через неё могут пройти только черви.

— Хорошо. Пусть убивает, я не возражаю, — согласился с мнением рыбообразной, хотя сам не ощутил никакого дискомфорта от пересечения страшного и защитного барьера.

Возможно, это одно из дурацких поверий и привычек, когда все знают, что так нельзя, но когда, кто и при каких обстоятельствах придумали это суеверие, уже никто и не помнит. Со стороны храма, тоже преодолев защитную пелену без всяких видимых последствий, выбежал Кусь. По облизывающейся морде и отвисающему животу было понятно, что зверюга нашёл себе пропитание. Он внимательно смотрел на нас, прислушиваясь к разговору.

Слизкая убеждала меня, что прикосновение к этой защитной пелене смертельно для всех, а я внимательно выслушивая аргументы девушки. Честно пообещал, что в следующий раз при посещении храма обязательно выйду через знак, чем и удовлетворил обеспокоенную моим здоровьем подругу. Узнав, что голова окаменела, Склизкая идти туда смысла не видела. Отец говорил, что так тоже бывает, когда голова надолго становится просто каменной.

Тингом оказалось массовое сборище всех народов круга под центральным деревом и должно состояться совсем скоро, буквально через пару месяцев. Я думал, что следующий разговор будет с бóльшим интервалом. За полчаса пребывания в храме мне удалось узнать больше об этом мире, чем смог выудить из подруги, и у меня была возможность накопить ещё вопросы к новому разговору.

Потом мы отправились по горной тропе в сторону огромного озера, раскинувшего свои воды на десятки километров.