Капитан

Глава 17 Воздух!

Все радовались появлению нашей крошечной эскадры. За кораблем Вельда в бухту входил наш корабль с гордо стоявшим на палубе Штормом. Все кричали и предлагали тысячу сто способов, как они будут вначале убивать, а потом кормить рыб кусочками моего капитана. Пока всё ограничивалось вербальными нападками, ведь поймал его Вельд — ему и резать первые, самые кровавые кусочки. Единственным моментом, озадачившим публику, было то, что Шторм не привязан к мачте, а бродил по палубе, раздавая команды.

Спокойно пришвартовавшись, сошли на берег и, дождавшись Вельда, вышли к встречающей делегации, стоящей с угрюмыми рожами. Шторм мне шепнул:

— Ого, оба Рикса, — и Народа Рвущих волны и Диких гарпунов, — да ещё куча вождей. Здесь почти все собрались из этих мест.

— Ничего удивительного. Они сейчас всё море прочёсывают в поисках тебя.

Надо было видеть удивленные рожи сразу двух Риксов, поселения которых подвергались нападению, когда Вельд спокойно встал рядом с моим морским разбойником и сказал:

— Шторм ни при чём. Прошу совет вождей. Без свидетелей.

Стоявший рядом мужик, тоже, наверное, вождь, но помельче, затряс кулаком и завопил:

— Что его слушать? Наказать за… — и замолчал, замерев.

В вытянутой вбок руке Рикса Рвущих волны возник топор, отточенным лезвием задрав подбородок и слегка оцарапав кожу на шее мелкотравчатого вождя, влезшего в разговор.

Добившись тишины, Рикс произнёс:

— Вельд, ты мне как брат и, надеюсь, понимаешь, что делаешь и о чём говоришь?

Дождался утвердительного кивка от капитана и в полной тишине растворил в воздухе топор, который держал у горла говоруна. Обвёл взглядом окружающих, но прямо сейчас вопросов не было.

Оба народа были многочисленны, и сама по себе потеря двух поселений большой проблемой не являлась. Морская жизнь — она такая… поселки часто гибнут. Но одно дело — приход полчищ морских тварей или нападение пиратов, а другое — вот так, без традиционных пленных, выкупа добычи, просто прийти и убить всех, включая детей и скот… Были и другие представители соседних народов и небольших племен, которые формально относились к этим народам или общались между собой. Даже если в обычной жизни они бы с удовольствием напали на разорённый морскими чудовищами посёлок, то в этот раз рвались прийти на помощь, найти и покарать. Очень многие прислали корабли. Пусть по одному небольшому, но быстроходному и боеспособному. Так что в бухте собралась целая флотилия.

Совещание проходило в просторном трюме самого большого пятимачтового парусника. Это был не пузан, которого я видел в порту торговцев, а грозный корабль с парусами косой формы, скоростными обводами корпуса и командой, состоящей на треть из Восходящих. Он стоял словно флагманский линкор среди эскадры эсминцев.

Для совещания бросили якоря и выгнали всю команду на соседние корабли и на берег. Оставалось удивляться мне, такому уникальному и лезущему во все самые злачные дыры, который за столь небольшой промежуток времени успел разом собрать полный список неприятностей из местных реалий. Поселение Шторма было уничтожено больше пяти лет назад. Именно столько времени потребовалось моему пирату, чтобы подготовиться, придумать план, выследить и найти негодяев. За это время он нашёл тех, кто может поставить контрабандный товар, собрать и подготовить оборудование. Всё было непросто. Нельзя прийти к изгоям и попросить продать три сотни килограммов взрывчатки. Те, кто имел доступ к подобным вещам, не были на виду, и вначале нужно было познакомиться с одними, потом с другими, и только тогда тебя выведут на нужных людей.

По кругу ходило немало контрабанды из крипторов «Космо», но земная колония договаривалась и выкупала подобные вещи. К самым тупым или жадным прибывали летающие машины, и помимо Восходящих местных знакомили с десантом в боевых кидо, металлическими пауками вроде моего тарантула, а иногда и прилетало металлическое бревно с кассетной боевой частью. Аборигены воспринимали нормально, когда своё вначале честно пытались выкупить, а если до кого-то не доходило, то брали силой. Торговцы земными вещами старались не светиться.

Шторм не раз на своей лодке участвовал в тайных мероприятиях, пытаясь наладить связи и войти в доверие. Торговал с изгоями, нелюдимыми торговцами, которые формально считались правильными, а по факту ничуть не лучше обычных бандитов, изгнанных из своих народов, да и занимались откровенно тёмными делами.

Первое поселение Людей Моря уничтожили год назад, а то, в котором мы находились, было уничтожено всего полторы недели назад. В первый раз лодку Шторма видели, но особого значения этому не придали, а потом ее заметили снова — у второго погибшего поселения. Начали копать и выяснили, что имеются большие странности. Вначале он ушёл в лес, где жил кучу времени, а потом неожиданно вернулся, старался не показываться на глаза и водился с самыми тёмными личностями. Многое сходилось, и во все стороны понеслись корабли, чтобы найти и поймать Шторма на палубе. Потом случайно узнали, что Шторм стал капитаном на корабле Хастров, и в погоню за нами отправился один из самых быстрых и сильных кораблей под командованием Вельда.

О поселении водоплавающих и прочих странностях, которые накопал я, разумеется, здесь никто не знал. После того как я рассказал о том, что здесь теряется связь с Наблюдателем, у больших вождей случился ступор. Для меня картина была очевидна, а они этого просто не понимали. Карта Восходящего есть, руны запускаются, со звёздной кровью полный порядок, в чем проблема-то? Напряг я большое начальство изрядно.

Эту информацию я уже передавал Хастром и представителю Народа Честнейших, поэтому не видел никакой проблемы, если об этом будут знать ещё с десяток не последних вождей Людей Моря. Оба Рикса тут же начали стучать себе в грудь, что те, кто здесь, с этой информацией будут крайне осторожны, станут не спешить с выводами, и дальше этого трюма ни одно слово не утечёт. Ну да. Моя картинка была намного и полнее, и хуже.

Пока решили думать над проблемой узким кругом и не выдавать правды в народ, чтобы не запугивать многочисленные островные поселения. Одно дело — это раз в несколько лет случается жуткое происшествие, пусть странное, ужасное, чудовищное и невероятное. И совсем другое — знать, что на местных открыта настоящая охота. Был шанс всё решить по-тихому и не ввергать в панику целый народ.

Оставалось радоваться, что вождям хватило ума порционно выдавать информацию своим соплеменникам. Все знали, что надо поймать Шторма, и он причастен, но на этом всё. Простые матросы и даже командиры кораблей не были посвящены в бóльшую часть информации.

После небольшой, но ёмкой речи Рикса Рвущих волны, прилюдно извинившегося перед моим морским бродягой, вопрос с виновностью Шторма был решён. Рикс сказал, что он лично всё проверил и готов поручиться, что Шторм на Палубе к случившемуся непричастен. Народ немного побурчал, утих и к теме расчленения моего товарища больше не возвращался. Оставалось подумать, что со всем этим делать дальше.

Наш корабль приводили в порядок, перегружали обратно имущество, взятое с парусника Вельда, которое он — по морским законам — выкупил. Пришлось ремонтировать правый борт, и такелаж требовал частичной замены после схватки. Наша же посудина во время абордажа прилично притерлась к вдвое превосходящему нас по размеру паруснику, не без последствий. Мы застряли тут минимум на два дня.

Я вчера рассказывал о своём локте, и оба Рикса уцепились за мою идею. Прямо с утра опять пришлось подключать Склизкую. Требовался выход в море. Нам выделили быстроходную остроносую мачтовую лодку с традиционным косым складывающимся парусом, и мы поплыли на кладбище. По традиции Людей Моря покойников похоронили в глубокой расщелине. Прямо под водой, как водолаз, я никогда не плавал, но в вопросах разгерметизации, кессонной болезни, кислородного голодания, кислородного отравления и взрывной декомпрессии разбирался отлично.

В тральщиках этот вопрос решался радикально. Перед боем все облачались в специальные внутрикорабельные скафандры, которые по своим защитным свойствам превосходили даже лёгкую планетарную броню и имели полный автономный контур. Раненых помещали в медкапсулы. Десант и пассажиры на малом флоте не предусмотрены. Затем заменяли воздух на инертный газ, чтобы точно нечему было гореть, но случалось всякое и многое. Меня беспокоила глубина.

Люди моря прекрасно ориентировались не только на поверхности, но и по дну, определяя по небольшой ряби воды, где есть мели, а где глубина, куда идут течения и водовороты. Где хоронили, было глубоко, и достать тела — нереально, но была рыбообразная.

Склизкая была уверена, что она прекрасно доплывёт до дна, и других проблем не замечала, а я видел. На борту находилась тончайшая веревка, практически паутинка, на которой было привязано несколько крюков. Всех похоронили, бережно обернув в ткань и прочитав напутственные речи, и отправили на глубину. Я рассказывал, как через несколько дней после смерти поселения Народа Воды во вскрытых грудных клетках локтем обнаруживал остатки яда. Здесь мы собирались сделать так же, только как достать со дна хотя бы одно тело? Я был полностью уверен, что это именно оно, но Риксы в один голос говорили, что если есть возможность проверить и убедиться в этом лично, то это нужно сделать обязательно.

К сожалению, всю дохлую скотину, включая даже мелких вредителей, живших внутри домов, которых смогли найти, пришедшие на смену бывшим жителям люди уже тщательно собрали и сожгли. Уничтожили огнем и все запасы продуктов, личные вещи были выстираны, а дома вымыты и окурены целебными травами.

Пока Склизкую усиливали рунами самые сильные Восходящие из свиты Риксов, я ещё раз прочитал длинную и обстоятельную лекцию о декомпрессии и правилах погружения, что она должна делать и при каких обстоятельствах следует немедленно начинать всплывать, а когда надо не дёргаться и выжидать положенное время.

Погружение разбили на четыре этапа. После каждого она должна была просидеть на промежуточной глубине, а потом опуститься ещё ниже. В воду полетели отпугивающие руны. Место кишело мелкой рыбой, но крупняк сюда не заходил. Никто не строил иллюзий: тела обязательно съедят морские обитатели, но позволять крупным хищникам хватать мертвецов до того, как они достигнут дна, было не дозволенно. Обычно такой руны, разгонявшей крупняк в радиусе пары километров на всей глубине водяного столба, хватало лет на пятьдесят, но для погружения подруги её решили обновить.

Восходящие закончили с рунами, а я с лекциями, и Склизкая ушла в воду. Через четыре часа трос дёрнули, и мы начали подъём первого тела. Рыбообразная, усиленная рунами могла пробыть под водой теперь целую неделю, не всплывая, но этого не потребовалось. Вспороли грудину аккуратно замотанному в тряпки телу. Внутри находился эфир на основе фосфора и фтора. Никакого удивления не возникло. Что ожидали — то и получили, только теперь знали точно. Скинули трос вниз и, подёргав условленным сигналом, начали медленный подъём, растянувшийся на шесть часов. Глубина в этом месте составляла более полутора километров, и вряд ли бы кто-то туда мог добраться без помощи рыбообразной под рунным усилением.

Позже было ещё одна сходка в трюме. Что делать, пока никто не знал. Изгои были где-то там, и какие конкретно нужны изгои и кого ловить, решительно неизвестно. Мой глупый вопрос «а изгои ли?» поставил всех в тупик. Из аборигенов приходилось всё выпытывать порционно. Как оказалось, странные вещи на этой территории происходят почти с полсотни лет, просто сейчас они участились, а раньше были редки и выглядели случайностью.

Неожиданно для себя оба Рикса пришли к выводу, что тот, кто уже полстолетия тут ведёт дела, может оказаться совсем не изгоем, а просто руководит ими или нанимает. Начав большую облаву, мы поймаем целую кучу бродяг, которые представления не имеют, что происходит, но злодей со стопроцентной вероятность уйдёт. Скорее всего, и те, кто что-то знает, тоже залягут на дно, и закончится всё просто временной очисткой леса от отребья, которое потом снова набежит.

Оба Рикса готовы были обратиться к кингу и собрать целую армаду, чтобы снести ничейные территории, вычистив всё до самых земель абсолютной тьмы, но конкретно сейчас это не имело смысла. Решили, что чем меньше народа будет знать конкретику, пока не нащупаем след, тем меньше вероятность спугнуть гадёнышей.

Оставив Риксов строить планы поимки негодяев и пообещав передавать им весточку, если вдруг я ещё что-нибудь раскопаю, мы оставили великих в покое и начали спокойно заниматься собственными проблемами.

Корабль восстановили, щедро нагрузили припасами, засунув в трюм целый арсенал спиртного. И мы взяли курс на острова, где ждала нас группа с имуществом, которое мы должны были забрать.

Наше судно уверенно шло к одному из островов архипелага. Харай — пятно островов среди множества рифов, мелей и жестоких течений. Почти вся территория покрыта руинами древнего города, как будто некто разорвал мегаполис на куски, раздвинув землю до самых глубин. Высокие скалы, рваные очертания и куча гадостей под водой на фоне уходивших в небо óстовов древних гиперполисов.

Приходилось лавировать, постоянно перекладывать паруса и грести вёслами в три смены. Вёсельный корабль выбран не случайно. Были места, где ветер резко менял направление, и вода текла в одну сторону, а ветер — в другую, и всё это, разумеется, в самом неподходящем месте. Гарпун скакал по палубе, выдавая команды пачками. Без него мы бы тут уже в воде плавали, хватаясь за обломки судна. Вот как раз на таком самом месте, когда нас подхватило очередное — и традиционно подлое — течение, к нам пожаловала целая стая девок.

Наездницы на крылатых тварях были быстры. Они молниями проносились над палубой, успевая выпустить стрелу или бросить целую горсть оперённых костяных шипов, которые вонзались во всё в диаметре в несколько метров. Вдовесок прилетали руны, но корабли Хастров хорошо защищали от рунных атак, и особого вреда они не причиняли, по крайней мере пока. Или руны летуний слабы, или мы слишком жирные, зато стрелы и шипы были настоящим злом. Нормально управлять кораблем в подобных условиях было невозможно. Матросы хватали щиты, развешенные вдоль фальшбортов, прикрывались чем под руку подвернётся, прыгали между мачтами, перебегали от одного фальшборта к другому. Народ гурьбой сыпался в трюм, и уже из люка пытался безнадёжно огрызаться стрелами.

Наши Восходящие, укрывшись за щитами, пытались достать шустрых наездниц рунами, но девки были быстры, имели неплохую рунную защиту, и даже когда кому-то удавалось краем заклинания задеть летающих наездниц, то по большей части заклинания просто срывались и стекали с защитных аур, а большинство просто не доставало. Они умело использовали скорость своих птиц и стреляли, выпуская стрелу, увеличивая дальность и скорость по сравнению с тем, что мог сделать даже опытный Восходящий из сильного лука.

Стрелы летели, когда птица неслась прямо над мачтой, а могли прилететь издалека. На нас пикировали, стреляли, проходя вдоль борта, заходили с кормы, используя свет игг-древа, чтобы слепить глаза, крутили бочки, сбрасывая шипы с огромной высоты, входили штопор. Одним словом, вытворяли всё, что вообще возможно организовать на атмосферном скоростном и манёвренном летательном аппарате, не забывая осыпать нас стрелами и иглами.

Девки сидели в разукрашенных сёдлах, сделанных с пониманием основ полёта, а не на тронах, об которые некоторые лётчики шею ломают. Они были в блестящих полированных металлических латах, сделанных в самом пафосном виде, с нагрудником, полностью повторяющем все особенности женского тела. На голове — шлемы в виде головы птицы и большим отточенным металлическим гребнем. Пожалуй, это была единственная не отвечающая правилам аэродинамики деталь, но и скорости тут не сверхзвуковые.

Крылатые наездницы не могли причинить самому кораблю критических повреждений, но полностью парализовали управление. Нас течением несло на рифы, а стоило нам высунуть нос из-за фальшборта или показаться из трюма, как с неба сыпались заточенные подарки.

Били очень точно. Если проторчать на открытом месте несколько секунд, то обязательно прилетит. Стрелы влетали даже в иллюминатор кормовой надстройки, из которой я стрелял из Суворова. Не случайно. Я стрелял, потом отскакивал, а потом туда влетала стрела, и так уже шестой раз. Погибших пока не было, но раненых — полно. Говорили о летающих всадницах много, но без конкретики, в красочной описательной форме, но что с этим всем делать, пока не понимали.

У Шторма и пяти приданных Хастрами парней, которые были и охранниками, и матросами одновременно, была броня. На море железяки на себе не таскали, но по такому случаю надели. Это немножко выправляло ситуацию. Полный латный доспех позволял отражать часть стрел, давал возможность выбежать на палубу и по-быстрому перекинуть пару верёвок или крутнуть штурвал, но не больше. Точность стрел была запредельна, несмотря на скорость, с которой летали птицы. Кирасу и спинную пластину, усиленную рунами, не пробивало, а вот в стыки металла влетало.

Двоих из пяти парней уже ранило. Одному прилетело в бок, и серьёзно, а второй отделался с пробитым плечом. Среди небронированной команды тоже было полно раненых, особенно от летящих с неба шипов, которые сбрасывали горстями. Нас продолжало нести к рифам, а пытавшихся наладить управление судном людей летающие гадины просто отстреливали, как на тренировочном полигоне.

Шторм управлялся с рулём под звонкое цоканье стрел о шлем и латные пластины, а я решил побыть настоящим Восходящим и, убрав Суворов, нанёс удар руной «Облачная молния». Пока пришёл удар небесного разрыва, дрянь, в которую я целился, оказалась уже с другой стороны корабля, а моя молния грохнула в воду, выбив целые фонтаны пара и оглушив суетящуюся у поверхности рыбешку. На волнах заколыхалось серебристое пятно из контуженных рыбок, волосы у всей команды наэлектризовало и подняло дыбом, а по такелажу побежали искорки статистического электричества. По повёрнутому в мою сторону забралу шлема Шторма и искоркам, бегущим по краю кирасы, я понял, что именно эту руну сейчас применять не стоит.

Соленая вода отлично проводила электричество, а опции «Не трогать своих» у моего электрического заклинания не было. Искорки статических разрядов угасали, а я думал, как же поймать лучниц, исполняющих фигуры высшего пилотажа. С молнией надо было ещё разбираться. Я, конечно, пробовал бить по наземным целям, за препятствием и в прямой видимости; и даже наносил удар за далёкий холм, и всё получалось отлично, а вот с воздушными целями надо отдельно разбираться.

Взял Суворов и, выждав момент, открыл скрижаль, и, просто желая слегка замедлить, бросил в заходящую на нас с носа птицу руну умиротворения с водяной ведьмы. Это была моя единственная из оставшихся неиспользованных дальнобойных и без возможности дружественного огня. Твари носились так быстро, что даже из автомата в них попасть было практически нереально. Хотел просто снизить скорость полёта.

Не ожидая никакого эффекта, кинул руну умиротворения в пикирующую птицу со всадницей, намеревающейся бросить очередной увесистый дротик. Птица расправила крылья, включив полный реверс, сделала кобру, помогая мощными взмахами с торможением, а затем медленно-медленно пролетела на бреющем над нашим парусником, не поведя ни одним пером.

Птица отлично затормозила, а ремни в седле держали наездницу крепко и надежно. Поэтому порвались ремни, которые находились под брюхом, и сидение с вопящей тёткой пролетело сквозь парус, порвало такелаж и грохнуло перед кормовой надстройкой, стукнув наездницу головой о доски палубы и утопив гребень шлема в древесину, а затем сидение полетело дальше, а голова и шлем остались воткнутыми в палубу.

Я как раз вёл огонь из приоткрытой двери кормовой надстройки и едва успел отскочить. Сделав несколько кувырков по палубе, оно грохнуло в приоткрытую дверь, проломив доски рядом и заостряв в отверстии. Мне только оставалось сделать шаг вперёд и поднять звёздную кровь и руны с привязанного страховочными ремнями обезглавленного и поломанного тела.

Конкретно эта птица нам была уже не опасна. К летающей зверюге, оставшейся без седока, подлетели девки. Засверкали руны и зазвучали резкие команды, но птица крайне вальяжно развернулась в нашу сторону, проигнорировав все действия пилотесс. И мирно приземлилась на носовой надстройке. Скорее всего, ей дали команду нас атаковать, но ситуация полностью напоминала мою тупую шутку с Кархом. Взбодренная на самоубийственную атаку и разрушение нашего корабля, зверюга флегматично клюнула доску палубы носовой надстройки, немного поскребла когтистой лапой, а потом распушила перья, втянула шею и заснула.

Её пытались взбодрить, выпустив несколько стрел, но птица была крупная, и перья защищали не хуже брони. Ей было плевать на обстрел, а нежную голову она сунула под крыло и не собиралась просыпаться, держась когтями за крышу надстройки.

Никогда не унывающие морские разбойники, бегающие под щитами и как-то пытающиеся наладить управление кораблем под сыплющимися с неба стрелами, откровенно ржали, поглядывая в сторону мирно заснувшей у нас на носу громадины. Эта ситуация страшно бесила девок, и одна даже прилично подставилась, пытаясь взбодрить дрыхнущее животное. Пилотесса получила удар руны и ушла в сторону, превращаясь в точку, но оставшихся наездниц всё равно оставалось очень много.

Смотреть на руны летающей всадницы даже не думал, продолжая стрелять из Суворова. Пользовался своим старым, но патронов торговцы отсыпали для этого мира щедро. Оставалось только дать себе обещание, что потихонечку надо переходить на руны и учиться ими пользоваться, не запуская по всему кораблю электрические разряды и не глуша рыбу тоннами. Я тут уже достаточно отстрелял, пытаясь подловить летуний; возможно, и попал несколько раз, но и девки, и птицы — не из простых, поэтому наверняка могли выдержать некритическое ранение. Шторм мне это уже продемонстрировал со своей рукой, которую вовсе оторвало.

Попасть даже не в маневрирующую, а дергающуюся в полёте и идущую по ломаной и непредсказуемой траектории птицу очень непросто. Я дернул Склизкую, выцеливающую и ведущую зенитный огонь из Дефендера:

— Прекратите огонь! — скомандовал я, отвлекая от развлекательного мероприятия и спросил. — Склизкая, а как ты бульбы пускаешь?

Меня явно не поняли, я пояснил:

— Можешь бульбы в воздухе сооружать?

И действительно, откуда моей рыбе знать о том, что есть такие грозные слова, как турбулентность, воздушная яма и взрывная декомпрессия. На Претории даже десятилетние дети об этом не спрашивают, потому что знают эти слова с пяти лет, а тут, конечно, надо объяснять, но потом. Рыбообразная осознала задачу и сказала:

— Да, могу! Над кораблём, — и утвердительно закивала.

А я заорал, окликая главного кормчего:

— Шторм! Задраить люки!

Команду исполнили почти мгновенно, ничего не спрашивая, а я крикнул:

— Склизкая! Бульбы!

Я опасался, что помимо воздуха заденет и воду. Корабль шёл на полном ходу и вряд ли утонет, но наверняка нырнёт, как уже делал парусник Вельда. Подруга махнула рукой, но ничего не произошло, зато несколько стрел, обычно не пробивавших фальшборт, вышли остриями с другой стороны досок почти на две ладони. Симбионт перекинул мыслеобраз, что стрела теряет свою инерцию при трении о воздух, а начальные параметры остались без изменений. Это значит, что или лучницы приблизились, или значительно уменьшилось сопротивление воздуха.

Ещё через секунду, провалившись вниз, в левый борт ударила туша птицы с сидевшей на спине и вопящей девкой. Наши брызнули в стороны. Проломив ограждения, проехала через всю палубу, ломая кости и крылья, и рухнула в ограждения правого борта. Сзади завопили. И, совершив штопор, на полной скорости приводнились, а за кормой послышался размашистый удар об воду, поднявший фонтан брызг и добротно хлюпнувший на палубу.

Ещё один удар о воду пришёлся прямо перед носом судна.

Только мы начали соображать о причинах происходящего, как парус сорвало, корабль дернуло, накренив. И, словно в ловушке стуча о косую рею, забилась запутавшаяся в верёвках и парусине ещё одна наездница. Она демонстрировала открытые переломы и отчаянно вопила. Парни радостно заорали, и несколько стрел, ножей и даже топор, воткнулись в тело брыкающегося свёртка. Прекратил сопротивление Шторм, сдёрнув с борта массивный гарпун, предназначенный для охоты на крупных морских животных и обороны от ещё более крупных нападающих на корабли хищников. Несколькими ударами здоровяк прекратил дёрганые рывки запутавшейся в парусе летуньи.

Руна «Пускающая бульбы» оказалась самым ценным из использованного при мне. Неожиданно для себя из моей скрижали выделилась руна Умиротворения. Даже когда она не была усилена, с помощью неё мы прятались в логове гостеприимной рептилии, а в этот раз мне удалось тормознуть местный летающий вариант истребителя-бомбардировщика. Зато руна «Облачная молния», полученная от Наблюдателя, оказалась не без изъянов и требовала тщательного предварительного продумывания, как и где ею пользоваться. Руны с водяной ведьмы оказались столь эффективны, что они — самые полезные из всех моих рун после навыков знания языка. Оставалось понять, как пользоваться второй руной, и Руной «Иллюмовый Коготь сна», которую я получил за освобождение рыбного мужчины.

О племени крылатых лучниц знали. Обитали на соседней группе островов, но что им понадобилась здесь и с какого перепуга они сразу напали, оставалось загадкой. После применения воздушных бульб, наездницы сдрыснули на максимальной скорости и в поле видимости отсутствовали. Мгновенные потери в половину лётного состава любого убедят на манёвр отхода. А мы плыли к тайной бухте, загребая вёслами и вырываясь из вод смертельного течения, пока на головы не летели острые предметы.

Именно связь всегда была великим изобретением человечества. Этот мир существовал пока без спутниковой навигации, орбитальных ретрансляторов — спутников на геостационарных орбитах, но камень, выданный торговцами, оказался сродни моему локтю в подобном путешествии. Гарпун объяснял ментальному связисту торговцев, в какую именно бухту мы забились. Мы начали ждать группу поддержки. Найти пристанище нашего потрёпанного корабля непросто.

Бухта была странная и неестественная, но прямо как для нас делали. Мощные каменные валуны уходили на огромную глубину, ширина между отвесными скалами всего в три раза больше, чем корпус судна, а вход был сделан в виде двух прямых углов. Сверху нависали могучие деревья, закрывая обзор с воздуха, и даже в разгар дня внизу царил полумрак, а вход перекрывался скалами. А заметить бухту с моря можно было только подойдя почти в упор.

Большие корабли из-за крутых поворотов на входе сюда зайти не могли в принципе. Нам пришлось руками, ногами, вёслами и палками помогать развернуть наш корабль на месте на девяносто градусов, немного протащить и опять навалиться всей гурьбой, чтобы просунуть дальше. Благо каменные стены — вертикальные, и можно было от них отталкиваться. Мы заплыли и затаились. Огня не разводили.

На следующий день зверюга улетела. С одной стороны, было жаль потерять звёздную кровь, но и убивать на палубе подобное животное тоже не стоило, если мы хотели сохранить остатки такелажа и привести здесь всё в порядок в обозримое время.

К вечеру птица вернулась, принеся в когтях огромную рыбину, уселась традиционно на носовую надстройку и начала неспешно отклёвывать небольшие куски, не обращая внимания на снующих по палубе людей. Пернатая зло косилось только на тех, кто подходил совсем близко. Исключение составляла одна Склизкая. Наверно, с её диким Восхождением в ней от животных было гораздо больше, чем от человека. Только этим могу объяснить столь милое поведение пернатого хищника. Возможно, есть ещё тысяча других причин, но пока ничего более дельного в голову не приходило.

Интерфейс Восхождения подсветил птицу как Крылорез большой, соответствие термину 86 %; содержит звездную кровь. Я был согласен. Одна из плиц зацепила крылом верхушку мачты и снесла её почти на метр, срезав заодно и груду такелажа. Конкретно эта птица вела себя ещё более флегматично, чем мой Тауро, обозначив себе зону комфорта в пределах трёх шагов и определив место на полюбившейся носовой надстройке. Если кто-то подходил ближе, начинала клацать клювом, но проверять зону, где начинают нападать, никто не стал. К телу допускалась только Склизкая, которая выщипывала постоянно растущие и явно лишние перья в виде острейших костяных дротиков, которые мы грудой складывали в трюм в пару пустых деревянных ящиков. Если бросить перья с высоты полуметра, то они успевали вывернуться, стабилизироваться и втыкались в древесину.

Для меня это оружием не являлось, но наверняка найдётся не мало тех, кому будет приятно получить такие штуки в подарок или даже купить всю партию целиком. Поэтому у летающих девицы был такой огромный боезапас. На трофейных сёдлах было по несколько колчанов стрел, а груды дротиков они просто выщипывали из спин своих летающих питомцев. Сёдла и броню собрали и сунули в трюм, а с дохлых птиц вырезали ядра сущности и вместе с телами тёток отправили за борт, где обрадовались гостям.

Через два дня с камня связи передали, что группа уже рядом и скоро будет у нас. Все парни были Восходящими в тёмной походной одежде с элементами брони и рваных, потёртых плащах. Напоминало нашу полуброню разведчиков и добротную походную одежду. Принципы те же, только местного, рунного, производства. С ними было двое на тряпочных носилках, некоторые были легко ранены и перебинтованы.

Все они были в масках, скрывавших лицо и оставляющих только глаза. Подойдя к нам, вывернули небольшие лоскутки на масках. Все тряпочки были разного цвета. Так и представились — Белый, Жёлтый, Оранжевый. Белый был руководителем группы, а Жёлтый и Оранжевый — помощниками. Имена и прочая информация в лестнице Восхождения была скрыта. Остальные парни имели тёмные цвета и являлись подчинёнными, прекрасно понимали, что говорят на Едином, но не проронили ни слова, просто кивая.

Лиц парни не показали и позже. Это было неважно, и об этом нас предупреждали. Всё их имущество состояло из небольших рюкзаков местного производства в водонепроницаемом варианте из кишков водоплавающий твари и двух предметов, замотанных в плотную ткань и обвязанных верёвками. Что это было, мы даже не спрашивали, а просто выделили им место в трюме, которое они сам выбрали. Около свёртков постоянно находились двое парней, сменяя другу друга, а остальные, включая начальство, в качестве матросов поступили в распоряжение Шторма. После налета птиц у нас было безумное количество раненых и не менее безумное количество работ по ремонту парусника.

Искатели были не из Людей Моря. Они походили комплекцией на меня, только имели бронзовую кожу, а двое — из Народа Леса. Если лесовиков я сразу опознал, то про остальное спрашивать не стал.

Паруса в этом мире были довольно сложным секционным сооружением с несколькими отрезками ткани, соединенными палками. У нас в трюме их было четыре запасных комплекта, и оставалось выбрать вариант ремонта. Нужно было удлинить обломанную крылом мачту или просто следовало изменить парус, отпоров лишнюю длину и перевязав такелаж. Решили пойти по варианту номер два.

Корабль немного терял ход, но вёсла — в строю, а ребята из поисковой группы — все крепкие Восходящие. Они не гнушались никакой работы и не задирали носы. Многие из искателей понимали в местном судоходстве и могли заменить раненых не только на вёслах, но и помочь с парусами.

По стечению чудесных обстоятельств в сражении с летающими наездницами никого не убило, и это само по себе чудо, но на этом всё. Раненых — жуткое количество. Четверо из пяти оказались с ранениями, и половина из них не могла выполнять свои обязанности. Были совсем тяжёлые. В горячке боя многие не замечали воткнувшихся костяных игл, а потом пришла боль. Осталось поблагодарить, что дротики не были отравленными, а оказались верхней частью оперения той самой птицы. Наездницы просто выдергивали их со спины летающей зверюги и бросали вниз. Эти перья взамен вырванных отрастали буквально на глазах. Пока птица мирно спала, лысое пятно за несколько часов заросло, восполнив запас метательных предметов.

Когда на консилиуме Шторма, Гарпуна и Белого решили, что лучше они отремонтировать уже не могут, то при последних лучах игг-древа вышли в море. Ночью облюбовавшая нос корабля птица впадала в ступор и спала. У пернатых имеется очень жёсткое разделение на дневных и ночных, при этом дневные могут не спать, но совершать перелеты, покинув свою ночевку, ни при каких обстоятельствах не решатся. И только лесной пожар или клыки хищника могут заставить их перепорхнуть на соседнюю ветку. Если под седлом у лучниц нет ночных птиц, то темнота — это самое лучшее время, чтобы затеряться в морской дали.

Мы ушли из зоны видимости с острова, отдалившись на такое расстояние, чтобы нас не смогли разглядеть невооружённым взглядом, потом поменяли направление. Повторили это два раза, а потом ещё раз, нырнули в висевший утренний туман, ещё немного, а утром нас догнали.

В небе к нам шло три десятка точек. В прошлый раз было чуть больше десяти, а в этот раз собралась целая стая. Наездницы разбились на пары и разделились на две группы. Мы рванули за ограждения борта: одни — в трюм, другие — в кормовую пристройку. Кто-то готовил руны и луки, став за мачтой.

На палубу выбежала Склизкая. Размахивая руками, подбежала к птице, забравшись на носовую надстройку, став впритирку спиной к мирно дрыхнущей пернатой. Она выставила руку вперед, а вторую подняла, и водила ладонью как локатором боевого поста. Наша птица оказалось невероятно спокойна, уравновешенна, и если слишком близко не подходить, то полностью игнорировала происходящее вокруг. Пока не пнёшь — не полетит!

Что-то делать с пилотессами ещё рано, но две группы лучниц уже начинали заход. Склизкая раскинула руки в стороны, став на цыпочки, а наша всегда флегматичная и сонная птица расправила крылья и заорала, словно сирена боевой тревоги. Такого от всегда полусонной туши я не ожидал. Птицы с наездницами заложили настоящий боевой разворот: одни ушли свечкой, с завалом на крыло, другие встали на кабрирование с последующим разворотом, но как можно быстрее от нашего корабля, где размахивали руками Склизкая и крыльями — её птица. И всё, тётки улетели.

Ко мне подошёл Белый:

— Они испугались. Она — очень сильная говорящая. Они думали, что прошлый раз был случайностью, а теперь увидели прирученную птицу. Наш корабль не стоит того, чтобы связываться с неизвестностью. Наездницы теперь знают, что «слабый воздух» — это её рук дело, и не станут на нас просто нападать, но гадости наверняка подстроят.

— А что они могут сделать? — уточнил я, желая узнать по больше.

— Если узнаешь, обязательно меня предупреди, — по-дружески хлопнули меня по плечу, и Белый побежал помогать с управлением кораблём.

Как Шторм освободиться, я ему передам предупреждение главы искателей, но, думаю, мой морской волк и так это знает. Здесь все знают, кроме меня, разумеется.

Сделать гадостей не успели. Как только мы вышли из сомнительных вод с меняющимися течениями и рифами, нас встретили два корабля под флагом торговцев. Это были трёхмачтовые и крупные парусники, но торговыми и беззащитными пузанами они не выглядели. В контакт не вступали, а просто шли рядом.

Ещё пару раз в небе видел далёкую одинокую точку. Уверен: это была Наблюдательница от наездниц, но подлетать к нашей эскадре никто не решился. Дальнейший путь был просто плаванием, со свежим морским воздухом и созерцанием водной глади.