Капитан

Глава 11 Однорукий Бандит

Мы шли по мосту из трёх связанных брёвен копейщика. Не думал, что эти жерди вырастают до такого размера. Ширина моста составляла почти три метра, а длина брёвен — метров семьдесят. Всё это сооружение было перекинуто над пропастью, до дна которой почти не доходил дневной свет. Ещё одна странность рельефа. Идёшь по лесу, и — раз! — перед тобой почти отвесный провал шириной метров в шестьдесят, не пойми какой глубины и длиной в обе стороны на несколько километров. Как будто гигантским резцом рассекли. Аборигены этот мост соорудили очень давно, притащив и связав эти брёвна и установив перила из палок и верёвок. Местные наверняка тут бывали постоянно. Отовсюду шли натоптанные тропинки, а на сооружении виднелись следы бережного ремонта.

Симбионт сообщил, что оба фугаса деактивированы, частоты он подавляет и готов сообщить, что это стандартная модификация радиовзрывателей проекта «Космо», о которых прекрасно знало моё тело, но готов выдать целую лекцию о использовании подобных предметов и их тактико-технических характеристиках. Я вежливо отказался и шагнул на мост. Имплант сообщил, что детонатор яростно дёргают, пытаясь нас взорвать, но через мой капитанский модуль симбиотического управления даже сто таких подрывателей не пробьются. Устав терзать прибор, на мост выбежал мужик.

Он был одет в кожаные штаны, щеголял голым торсом и яркой раскраской всего, что не прикрыто одеждой, включая рожу. В руке держал здоровенный топор, а в запястье торчал гвоздь Восходящего. Я вскинул Суворов, а симбионт предложил нейтрализовать нападающего альтернативными средствами, не убивая. Особенность импланта в том, что ты общаешься со своим жителем головы мыслеобразами, и время поднятия автомата и нажатия на спуск больше, чем передача полного отчёта о техническом состоянии малого тральщика. Я дал пять секунд на всё про всё, смотря сквозь прицел на бегущего к нам здоровяка. Симбионт сообщил, что в километре от нас, на холме, есть повреждённый Тарантул с выжженной электроникой и бортовым высокоточным крупнокалиберным комплексом, а у моего импланта есть идея, которую тот сразу и осуществил.

Мужик не пытался угрожать, что-то говорить, а с яростью и отчаянием обречённого бросился на нас со Склизкой.

Для высокоточного комплекса класса «Бета» расстояние — ничтожное. В круг размером с ладонь можно уверенно попасть с пяти километров, а если напрямую управляет мой симбионт, — фанат математики и баллистических таблиц, — то разброс с километра сужается в точку с пару сантиметров, ровно на отклонение, которое даёт деформация ствола, пока по нему проходит снаряд. Корректировку имплант осуществлял с моих глаз, а Тарантул находился за холмом, и выстрел производился с так называемой закрытой позиции.

Удар крупнокалиберного бронебойно-зажигательного кинетического снаряда, разработанного для поражения легкобронированной техники, разнёс руку бегущему. Мощь! При удачном стечении обстоятельств можно было даже сбить Грифон и поджечь Каракурт, а бойца в силовом кидо класса «Бета» такой боеприпас пробивал насквозь в любой проекции. Очень редкая модификация.

Попадание пришлось точно по центру расчетного отклонения. Тяжеленный сердечник из бронекерамики ударил точно в шляпку гвоздя и выбил его из запястья, буквально распылив руку на множество мелких брызг и оставив культю хорошо выше локтя.

— Будьте прокляты! — заорал здоровяк на Едином и достал Смертник.

Многообразие применяемых средств поражения за столь короткий промежуток времени поражало. За полминуты нам продемонстрировали фугасы на радиовзрывателе, топор, а теперь вот… Это был реально Смертник. Подобные устройства часто использовали мобильные группы в качестве последнего аргумента. Несколько граммов изотопов вызывали мини-ядерный взрыв, нанося поражение в радиусе до полукилометра, и имели всего две функции. Или взорваться через определённое время, или прямо сейчас. Команду на подрыв мог дать только старший по званию из оставшихся в живых либо последний из отряда, находящийся в сознании. Занятное устройство! Его часто использовали для прикрытия направления в качестве невероятно мощного заряда на таймере или когда не было шансов выжить, но существовала возможность нанести лезущему со всех сторон врагу значительные неприятности. Мой командирский имплант подтверждение на подрыв не дал, заблокировав активацию.

Я наблюдал, как мужик здоровой рукой треплет клавишу подрыва, зло рыча. Поняв, что взрыва не будет, отбросил Смертник, вытащил из сумочки на поясе настоящий жгут из медпакета комплекта «Космо», перетянул культю. Схватив с земли камень, побежал в нашу сторону. Имплант предложил для полной нейтрализации отстрелить ему ногу, но я запретил, а слегка тронул Склизкую и показал, что надо убегать. У нас была фора шириной в мост, но даже с такими ранениями он за нами бегал ещё минут пять, угрожая булыжником, а потом кинул ультимативное оружие в нашу сторону, не целясь, а просто по направлению, и обессиленно осел на траву.

Выждав ещё с минуту, я осторожно приблизился. Мужик тихо и безнадёжно сказал на Едином:

— Я ошибся. Я достоин смерти, — и вытащил странный нож, по лезвию которого текла вязкая жидкость, непонятным образом не капая, а оставаясь по режущему краю.

— Ты достойный придурок! — я осторожно взял из рук опасно выглядевшую железяку и откинул в сторону.

Оставалось только выругаться. Рваная культя требовала для заматывания кучу бинтов, а на мужике — одни штаны из плотной дублёной кожи. В его сумочке со жгутом нашел пару шприц-тюбиков с обезболивающим и регенератором, но бинтов не оказалось. Кто же знал, что самым ценным снаряжением в Единстве будут простые тряпки для обмотки ран!.. Пришлось слегка раздеть рыбообразную и перемотать на нового болезного. На Склизкой много уже что затянулось, и я продолжал держать повязки больше из перестраховки.

— Хотя бы рубашку одел, было бы из чего бинты рвать, — бурчал я на Глобише, чтобы и повозмущаться, и абориген меня не понял.

— Прости. Так одевались мои предки, идущие на смерть, — ответили мне с акцентом, но довольно чисто.

«Архераил, ты правда тупой?» — мысленно задал я себе вопрос. Он был риторическим и ответа не требовал. Мужик радиоуправляемые фугасы закладывает и карманные ядерные заряды таскает!.. Конечно, он, скорее всего, знает Глобиш. Затем был краткий рассказ, много объясняющий. Как и положено, я опять влез не в обычные дикарские разборки с отруби голову, а я тогда тебе отрублю,, а совсем в иное.

Чудик меня как Восходящего не видел, но заметил мелькание скрижали и как мы пользовались рунами. Он говорил, что так и должно быть, потому что те, кто выше и приходят иногда из иглы делать пакости, именно так и скрываются. Обычно местные Восходящие их не видят до тех пор, пока те сами не хотят этого. Пришельцев можно заметить только по вторичным признакам вроде мелькнувшей на доли секунды рунной скрижали, и именно эти ребята перебили всех его родственников.

Мужик остался один. Тогда он вырезал из трупов своих соплеменников гвозди, которые представляли собой очень серьезную ценность, связался с торговцами, которые торгуют земным оружием, и начал готовиться. С чего такая идея? Драться на рунах с приходящими из иглы было бесполезно, зато здесь, на этом самом месте, у землян была стычка с пришельцами. Дело давнее, но были те, кто всё видел и знал реальную картину, а не пересказанные истории. Тогда земляне потеряли часть железных машин и несколько людей, зато огромные железяки, прилетающие с невероятного расстояния и крошечные песчинки, летящие так быстро, что за ними оставался след горящего воздуха, сумели достать пришлых, несмотря на их руны. Чужаков просто смели шквалом железок. Последнюю точку поставило прилетевшее металлическое бревно, которое разорвалось над головами врагов, осыпав целое поле сотнями тысяч крошечных металлических кусочков, которые были такие сильные, что уходили в камень на метр. Говорили, что бревно вылетело из поселения землян и летело почти над землёй с другого края круга всего несколько минут, огибая запретные места.

У людей были убитые, ими потеряно довольно много техники, но и пришельцев они перебили. Забрали трофеи с чужаков, сняли всё полезное с разбитой техники и ушли. По описанию я понял, что использовались гаусс-пулемёты, высокоточные крупнокалиберные системы, как на моём Тарантуле, а завершил праздник жизни ракетный удар.

Местные эту историю знали, но без подробностей, и просто думали, что земляне встретили враждебных сильных Восходящих, а про то, кто они, даже и не догадывались. Болезный тогда решил, что его единственный шанс отомстить — это использовать технику землян. У него была целая горсть гвоздей своих соплеменников. За эти деньги он выкупил двух трелей из проекта «Космо», которые много знали о технике людской колонии, и начал готовить технические средства, скупая на чёрном рынке всё необходимое. Для себя он сразу определил, что в драке на рунах ему ничего не светит, а так у него будет шанс. Тот бой произошёл спонтанно, а если сделать засаду, то всё может получиться.

Земляне находятся очень далеко, — очень-очень далеко, чуть ли не на другой стороне древа, в большом городе, а здесь бывают крайне редко. Местные сразу оценили технику пришельцев с неба. Единственным оружием, которое можно было приобрести, был Суворов. Умеющий им пользоваться человек вполне мог соревноваться со многими Восходящим на уровне сильного дерева и даже противостоять животным на слабой бронзе, и это мог сделать почти любой без всякого Восхождения. С рунами оно интересней и привычней, но обычные люди, имевшие в руках автомат, становились на уровень тех, кто получил гвоздь.

Люди Земли контролировали, кому и сколько было продано оружия и патронов, передавали свои технологии не кому попало и очень скупо делились боеприпасами, всегда учитывая, сколько и кому чего они отдали. С одной стороны, местные не испытывали патронного голода, а с другой — не могли сделать запасов, чтобы серьёзно столкнуться в бою с земной колонией. Но был и чёрный рынок. Есть у тебя есть чем платить, и ты готов это сделать впятеро, то тогда у тебя была возможность приобрести совершенно уникальные вещи, которые официально земная колония не поставляла никому и никогда, а, возможно, и вовсе о них не знала.

Я не поленился, сходил посмотреть на фугасы, и на всякий случай уже руками деактивировал взрыватели, переключив управление с пульта на свой имплант. Каким бы надёжным перекрытие частотного канала моим симбионтом ни было, но лучше пусть подрыв смогу осуществить только я один, чем любой, кто схватит пульт. Вынимать взрыватели пока не стал. Взрывчатка требует обстоятельности, и выдернуть запалы на бегу ни к чему хорошему обычно не приводит.

Заряды были неодинаковые. Один — килограмм на пятьдесят, а второй — на двести, не меньше. Оба были сделаны из промышленной пластиковый взрывчатки. Тот, что побольше, оказался фугасно-осколочный, а поменьше — направленного действия. У мужика были все шансы если не прибить, то серьезно повредить непрошеным гостям, а если использовать Смертник, то точно причинил бы массу неудобств. Камень и топор были экспромтом, и я их в расчет не брал.

Кто-то очень серьезно занялся этими местами, всё больше и больше местных исчезает, умирает и погибает при совершенно невероятных обстоятельствах. Исчезают целые племена. Это чисто случайно, что ему удалось узнать о том, кто причастен ко всем этим событиям. На самом деле происходящее выглядит как естественная борьба в суровом и диком мире, но есть небольшие нюансы, которые сторонний взгляд увидеть не сможет.

В Единстве, с враждебной природой и множеством невероятных чудес, может быть всё, но в других местах, о которых узнавал наш калека, подобного никогда не случалось. Такое ощущение, что кто-то целенаправленно выживает людей из этих мест, избавляя территорию от лишних глаз.

Косвенным свидетельством является и прилет моей капсулы. Меня нашли изгои, которые бродят здесь повсюду, разбившись на мелкие группки. Их здесь полно, но обычно в других местах круга, когда падают капсулы, за ценными находками устремляются большими поисковыми группами, целые племена снимаются с насиженных мест в поисках упавших с неба людей и ценного имущества, которое идёт в придачу. А здесь столь безлюдно, что мне нужно было пройти с полсотни километров, чтобы набрести на избушку отшельников-отравителей. А это ещё не территория теневых земель, где можно прожить годы и не увидеть ни одного человека. Ещё десять лет назад в этих места от народа было не протолкнуться, а теперь богатая природа, — и ни одного человека, кроме редких бандитов, да таких, как мы, приключенцев.

Мужик изрядно подготовился для боя со страшными врагами, которые вроде как приходят из небесной штуки в форме иглы и называемой Вечностью, и куда потом помещаются души Восходящих после смерти. Иногда приходят совсем нехорошие гости, которые творят непотребства и очень обидели мужчину, с особым цинизмом убив его племя. Однорукого было откровенно жаль. Он шёл на огромный риск и самопожертвование, чтобы отомстить и прогнать нехороших пришельцев, и всё ради благого дела. Если своё племя не вернуть, то хоть другим помогу; только он немного ошибся.

Перепутать было не сложно. У меня роль стигмата выполняет симбионт, а у Склизкой стигмата и вовсе нет. Именно в этих местах появлялись негодяи, при этом они были не воинами в золотой броне, а неприметными аборигенами из числа тех, что пока не пнёшь — не поймёшь. Мы как нельзя лучше подходили под это описание. Землянин в подранном комбинезоне с потёртым Суворовым и перемотанная тряпками молодая женщина из Народа Воды, — то ли подруга, то ли трель, — выглядели обычными оборванцами. Как оказалось, меня как Восходящего он вовсе не видел, а Склизкая опознавалась как носитель звёздной крови, но в интерфейсе Восхождения тоже не значилась. А потом он с премногим удивлением увидел, как я на секунду открывал скрижаль.

Немудрено, что вместо своих врагов Мужик напал на нас, спутав с негодяями. Он отлично подготовился, но опять вмешался случай, которого не должно было быть в этом мире, но он был в виде Тарантула с выжженной электроникой и провалявшейся на холме незнамо сколько времени. Машина была довольно редкая: в снайперской модификации с кинетическим антиматериальным комплексом, созданным для уничтожения легкобронированной техники и живой силы на максимальных расстояниях.

Две тысячи шагов — это ничтожное расстояние для орудия, рассчитанного на попадание в десятисантиметровый круг с семи километров. Снаряд с керамо-вольфрамовым сердечником попал точно в гвоздь, разнеся руку по предплечье и выбив железяку на сотни метров в сторону. Я бы её вообще никогда не нашел, если бы интерфейс Восхождения не подсвечивал настойчиво мне этот предмет. Гвоздь отлетел метров на двести и вошёл в почву сантиметров на двадцать.

Когда я за ним сходил и подобрал, то Наблюдатель обозначил его как живой гвоздь и выдал странное задание. Его следовало вернуть в Вечность и получить награду в виде половины рун и звёздной крови, которая попала в гвоздь. Или вернуть хозяину в храме Вечности, получив за это особую награду. Попытки отдать мужику сразу и как-то приладить к другой руке успеха не возымели. Гвоздь не хотел прирастать, а Наблюдатель продолжал выдавать задания и обещания. Для всех существ в Единстве это был обычный гвоздь, и только для меня и однорукого он являлся особенным. Задание было секретным, и никому никогда о нём нельзя было рассказывать, кроме нас, под страхом Позора. Пришлось шугнуть Склизкую, объяснив это страшными карами с неба и вкратце наедине изложить мысли мужику, за что мне начислили целую звёздную монету.

Как я понял, основная задача Гвоздя — это перенос души и рун в Вечность. Артефакт прекрасно хапнул руны и звёздную кровь, а вот Восходящий остался жив. При подобном ранении почти со стопроцентной вероятностью подобную оплошность быстро бы исправили, добив и сделав гвоздь обычным, но я опять поступил неформально, оставив однорукого живым. Теперь мужик стал диким Восходящим, как рыбообразная, с объедками звёздной крови и навыками, а остальное — в гвозде.

— Вот только зачем такие кары, если я расскажу об этом кому-то, кроме тебя? — задал я почти риторический вопрос болезному.

— Ты не понимаешь. Я — бронзовый Восходящий, и половина того, что в гвозде, — это очень много, а если это рука Рикса с золотыми и серебряными рунами, то за таким трофеем может случиться весьма занятная охота. Если об этом способе узнают, что можно получать не крохи, а половину, то всё Единство содрогнётся от безруких. Именно поэтому задание получил только ты и обязан рассказать только мне.

Оставив очередные заморочки на потом, решил выдвигаться. Оставалось улыбнуться своей команде, состоящей из изначально недоделанного Восходящего, как я, дикой Склизкой и покалеченного на всю руку. Компанию нам должен был составить Тарантул, состояние которого было далеко от идеала. Искин аппарата был уничтожен полностью, а из электроники оставалась только функциональная, и симбионту приходилось управлять каждым сервомотором напрямую, создавая алгоритмы движения на ручном контроле.

Радовал дальнобойный антиматериальный комплекс и сто сорок выстрелов к нему. Все выстрелы — бронебойно-зажигательные. Кроме того, Тарантул обладал совсем немаленькими габаритами и отлично мог исполнять роль вьючного животного. Раз здесь все пользуются Кархами и тауро, то вполне возможно пользоваться Тарантулами. Схема машины была непривычная, но и не отличалась радикально. За многие десятки тысяч лет, когда человечество впервые встретилось с нелюдями в космической войне, схемы особо не поменялись.

Самыми лучшими оказались аппараты именно паукообразного типа — от миллиметровых паучков-наблюдателей до огромных десятилапых шагающих танков, перевозимых в трюмах линкоров. Почти все внутрикорабельные дроны и мехи были пауками.

Долгое нахождение в состоянии энергосберегающего режима имела особенности. Примитивная система живучести Тарантул поддерживала оружейный комплекс в состоянии боевой готовности, а всё остальное ушло в режим энергосбережения. Пока паук представлял собой стационарную огневую точку, а симбионт постепенно подключал к работе все лапы и основной энергоблок, чтобы перегнать машину к нам.

Завершив с одноруким атлетом и поняв, что гвоздь мы по-быстрому не приладим, вколол ему обезболивающее, регенератор и до кучи — антидот, если вдруг он получил заражение крови. И опять отправился к мосту. Есть такое ощущение, когда ты знаешь, и всё. Испытывал это много раз, патрулируя Космос. Я знал, что рядом есть азур-твари, скрывающиеся в темноте Космоса или прячущиеся в глубинах астероидного пояса. Точно чувствовал иное присутствие, хотя все приборы извещали: пространство чистое. Возможно, это профессиональная деформация капитана малого тральщика, всегда находящегося впереди и ищущего подвох даже там, где его нет.

Но тут я опять не ошибся.

Мужик подготовился основательно и всё точно рассчитал, за исключением двух бродяг, имеющих схожие с настоящими целями сигнатуры. Как только я начал было уже примеряться, как стану укладывать двести пятьдесят кило взрывчатки в криптор и нагружу полезным имуществом Тарантула, который будет выполнять функции маленького тауро, — а в трудную минуту будет поддерживать меня в своим дальнобойным комплексом, — как появились истинные хозяева праздника. Их было двое. На той стороне почти на пределе видимости показались одетые в тряпьё бродяги. Они были ещё далеко. Высокоточный комплекс Тарантула может вести огонь в темпе два-три выстрела в секунду, а в блоке подачи оставалось ещё сто сорок зарядов. Это больше минуты. Машина открыла огонь.

Первые десятка три бронебойно-зажигательных снаряда просто расплескались искрами о сферы, появившиеся вокруг. Тарантул был по-прежнему за холмом, а симбионт корректировал огонь по моим глазам. Парочка не сразу поняла, откуда прилетает, а уже через несколько секунд от фигур полетели ошмётки, и даже отрывало руки и ноги, а потом они начали метаться, отращивая потерянные конечности и затягивая рваные дыры. Тарантулу становилось всё сложнее попадать по передвигающимся на удивительной скорости фигурам.

Нам надо было срочно бежать, пока нас не заметили, но я не мог, пока симбионт корректировал огонь по моему зрению. Разум симбионта и мой слиты в одно целое, но разительно отличаются. Мой, любитель математики и технической документации, уже получил всю информацию о технических характеристиках Тарантула и просчитал ситуации, когда я не смогу корректировать огонь лично. Из металлического паука вылетела тройка небольших дронов, взмывших на высоту. Крошки не были рассчитаны ни на что, кроме наблюдения. Вполне интересная функция для автономного дальнобойного комплекса. Снаряд может пролететь гораздо дальше, чем позволяет оптика в пыльную погоду, туман и дождь, а ещё вести огонь с закрытых позиций, что я, собственно, и делал, заменив возможностями импланта шлем корректировщика.

Электроники у Тарантула не было, и паук будет вести огонь только пока до него дотягивается мой симбионт, но зато отпала необходимость находиться в прямой видимости. Это был шанс быстро сбежать, но опять что-то пошло не так. Один из пришельцев рванулся в сторону Тарантула, а второй — к мосту, а мы, подхватив под мышки здоровяка, бегом.

Что это были за чудовища, которые могут принять такое количество попаданий и не издохнуть? Огромные снаряды разносили тела, а они вновь и вновь мгновенно отращивали руки и ноги, залечивали дырки.

Тот, кто побежал к нам, уже был на мосту, и я просто сказал симбионту, чтобы он всё сделал, как посчитает нужным. Взрывы прогремели почти одновременно, уши заложило грохотом, а с той стороны моста, сделав изящную дугу, на нашей стороне пропасти приземлилось измятое тело. Тушка пролетела метров двести. Наш однорукий рванул обратно, держа в руке свой нож с гадостью, переливающейся по лезвию, но добивать не пришлось.

Кусок мяса, пробитый множеством дыр, был мёртв, не имел одной ноги, обоих кистей рук, зато стал обладателем множественных переломов. Я коснулся тела, но ни рун, ни звёздной крови не получил. Странно… Обычный человек не мог иметь такую живучесть, и я предполагал, что это сильный Восходящий. О возможности лечить себя с помощью рун и даже отращивать конечности мне рыбообразная рассказывала, и я был уверен, что это именно тот случай.

На той стороне пропасти продолжал идти бой. По Тарантулу летели удары, принимаемые силовым щитом и бронёй, а в ответ машина вела беглый огонь. Прежде чем окончательно удариться в бега, я достал Смертник и сунул под мёртвое тело. На приборе находился рычаг. Я его откинул и нажал, запустил индикатор на обратный ход. На всякий случай включил датчик объёма и прикосновения, а затем снял небольшую пластиковую полоску с корпуса и приклеил на дерево метрах в пятидесяти.

Смертник сработает, если отожмут рычаг, тронут или приблизятся слишком близко, но об этой гадости мало кто знал. Вживую я такую модификацию видел всего один раз, и если бы симбионт мне не подсказал, то тоже не заметил. Небольшую пластинку фиксировали немного в стороне, и если смещали заряд относительно этой пластинки на десяток-другой метров, то происходил подрыв, даже если все остальные датчики не срабатывали. Для деактивации датчика смещения достаточно было нажать на определённое место на пластиковом индикаторе, который обычно устанавливали поодаль.

Никогда бы не подумал, что эту штуку придумали так давно. Был уверен, что изобретение подобной пластинки происходит корнями в первую войну людей и насекомоподобных рас. Тогда нелюди вовсю использовали гипноз и боевую химию, подчиняя сознание бойцов, а для противодействия и были придуманы симбионты и немало хитрых ловушек.

Удовлетворившись количеством гадостей, которые мы подстроили, опять побежали. Я волок мужика, а Склизкая несла Суворов. Когда Симбионт потерял связь с Тарантулом, на индикаторе оставалось шесть выстрелов. Возможно, паук тоже смог уничтожить пришельца либо вынудил бежать. Выходило, что мы прибили обоих или одного как минимум.

Дорога вела на холм. Моя банда продолжала двигаться. Не знаю, что меня заставило посмотреть назад, наверное, опять моё уже — и не знаю какое по счёту — чувство. Территория около моста с нашей возвышенности просматривалась, но было уже очень далеко. Я достал бинокль. С такого расстояния мелких деталей не различить, но заметил: над полянкой, где мы минировали тело, висел корабль. Он был странный. Я никогда не видел такой геометрии корпуса. Ни люди, ни насекомые не делают таких форм. В брюхо корабля поднимался здоровенный кусок земли. Он почти ушёл внутрь, когда лес осветила яркая вспышка.

Безрукий занервничал, требуя самого подробного рассказа, а я объяснил, что наша гадость удалась. Скорее всего, ребята отлично знали технику и решили, что будет лучше утащить тело вместе с куском земли и разминировать в стационарных условиях, не тревожа объёмный датчик, но не учли как раз удалённого индикатора на дереве в полусотне метров.

У нас в Смертнике обычно используют несколько грамм расщепляющихся материалов или крошечную песчинку антиматерии, рассчитывая зону поражения до полукилометра. Тут было примерно то же самое. Никто не хочет убивать мир, для этого есть более тяжёлые средства поражения, но иметь весомый аргумент в рейдовой группе вполне приемлемо.

Обратили на себя конструктивные особенности корабля. Если это и был боевая единица, то точно какая-то недоделанная. Он двигался очень плавно и использовал систему движение перемещения без отталкивания в качестве основного двигателя, но я не увидел ни одной маневровой дюзы. Это правило было подтверждено миллионами боёв в Космосе и атмосфере. Нет ничего лучше, чем оттолкнуться от нажористого огненного факела маневровой дюзы. И даже пузатые рудовозы, двигающиеся на принципах гравитационного преломления, имели подобные аварийные системы, хотя ни разу за весь срок эксплуатации могли не пользоваться дюзами.

Была ещё одна странность. Корабль — совершенно нетипичный, но, судя по размерам, я бы его классифицировал как эсминец-атмосферник. Довольно крупный, а взрыв нанес серьезные повреждения. Корабль не был уничтожен и не рухнул на грунт. Он тут же сделал манёвр, поднимаясь как можно выше, а потом, теряя высоту и разбрызгивая горящие и отрывающиеся куски корпуса, улетел куда-то в сторону теневых земель.

Смертник, при самых совершенных технологиях, всё равно оставался небольшой коробочкой, носимой на поясе. С помощью него можно уничтожить отряд людей в силовом кидо, толпу небольших тварей Грани и подорвать массивную скалу, но заряд, который можно удержать в одной руке, не может причинить серьезных повреждений эскадренному миноносцу. Это военный корабль, рассчитанный на бой с кораблями и совсем другими калибрами.

Даже если учесть, что аппарель была открыта, то взрыв произошел всё равно не внутри корпуса, а снаружи, и даже если приплюсовать к этому ударную волну, возникающую в атмосфере, этого очень мало для таких серьезных разрушений. Почти четверть корабля оказалось вывернутой наизнанку. Скорее всего, двигатель располагался в кормовой части, поэтому посудина пришельцев смогла удержать ход и улететь, пылая и оставляя после себя дымный след.

Боевой корабль должен принимать такие удары десятками, не обращая на это внимание. Даже если это был крупный транспорт вроде десантного бота, то он тоже должен иметь защиту, чтобы долететь хотя бы в одну сторону. Возможно, и нормально резать дикарей пачками, используя подобные машины, но если это и вправду Кел, о которых говорила Склизкая, то как-то слабовато. Она описывала живущих в Вечности как богов с горящими огнём руками, метающими молнии, а когда они падали на землю, то оставляли в камне дыры по двадцать метров. Если всё так, как увидел, и тут не замешано какой-то хитрости, то со своего малого тральщика я такие корабли могу десятками вспарывать, а тральщик — это далеко не эсминец флота Объединённых рас.

Самым большим диссонансом являлось то, что корабли у них были откровенно слабые, а вот двое бойцов — аномально сильные. В пауке было почти сто сорок зарядов, бóльшая часть которых нашли свою цель, а завершать битву пришлось двухсоткилограммовым фугасом, при этом сам корабль мы подорвали смешным по меркам боевой техники устройством.

Для моих дикарей всё выглядело вполне логично: и бахнуло знатно, и небесные злодеи сбежали, роняя сопли и тапки, а вот тонкости заметил только я, решив пока не озвучивать.