Капкан для лешего

Глава двадцать первая.

Еропка и Колотей сидели на бревне возле землянки и ждали Ставра. Колотей сосредоточенно чертил длинным черным посохом на земле какие-то причудливые, одному ему понятные загогулины. Еропке казалось, что Колотей только держит посох, а тот сам накручивает чудные узоры. Колотеев посох вполне такое мог. Был он явно связан с каким-то волшебством или даже с колдовством. И в Лесу его все опасались. Посох был черными, блестящим и хотя служил он Колотею много лет, ни одной царапины или ссадины на нем не было. И неизвестно из какого дерева его сделали. А, вполне возможно, это было вовсе и не дерево, а что-то другое, никому непонятное. Еропка как-то раз, когда Колотей оставил посох возле дуба, а сам отошел куда-то, хотел взять его в руки, так не поднял, не смог оторвать от земли, таким он оказался тяжелым. Хотя, скорей всего не в тяжести было дело. Просто посох не дался Еропке и никому не давался, кроме хозяина. А старый леший им помахивал легко, как тростинкой, будто посох ничего не весил.

Еропка понимал, что Колотей и посох стараются определить, кто украл зерна, и вначале внимательно следил за чудными узорами, пытаясь в них разобраться, но вскоре убедился, что хоть сутки смотреть будет, все равно ничего не поймет. А самому заняться было нечем. Еропка маялся от скуки. Ему хотелось поговорить, но мешать Колотею он опасался. Да к тому, когда дед свои загогулины рисует, его не очень-то и оторвешь от этого занятия. Колотей рисовал, пришептывал что-то непонятное и вроде даже не замечал, что Еропка сидит рядом. Если бы Еропка сейчас вскочил на бревно и сплясал с гиканьем, притопом, прихлопом и в три присвиста, Колотей бы, наверно, его и тогда не заметил.

Еропка ерзал-ерзал по отполированному за многие годы задами леших бревну, пытаясь сообразить, чем бы заняться, но сообразить ничего путевого не мог. И тут он увидел Фроську. Сорока устроилась на толстой ветке, как раз над лешими и тоже, видно, ждала Ставра.

- А, Ефросинья! - обрадовался Еропка. - Тебя то, Фросенька, я и хотел увидеть. Слетай-ка сюда, любезная, дело к тебе есть, поговорить надо.

Поговорить Фроська всегда была готова. Поэтому мигом перебралась с дерева на бревно, встала возле Еропки и застыла, уставившись на лешего черными бусинками глаз.

- Ты, Ефросинья, есть птица совершенно разумная, - начал Еропка, еще толком не зная, о чем поведет разговор, - потому как у тебя наличествует полный интеллект. И пользуешься ты в Лесу на вполне законных основаниях, глубоким авторитетом...

И тут Еропка сообразил, что надо сделать: надо натравить настырную птицу на Могуту. Пусть она полетает за молчаливым лешим и подразнит его. Что-нибудь непонятное для лешего выкрикивает. Могута непонятное не любит, станет сердиться, а лешие повеселятся.

- Есть такое мнение, что хватит тебе быть сорокой, пора тебя в лешие зачислять, - начал он заводить Фроську. - В Лесу, видишь ли, вакансия открывается. Селий на пенсию собрался, и надо кого-то на его место назначить, чтобы за околотком присматривал и научной работой занимался.

Фроська, даже клюв разинула, от неожиданной радости. Еще ни одной сороке не предлагали такую должность. О том, чтобы перейти в лешие ни одна сорока и мечтать не могла. Значит, все-таки оценили! Есть еще в Лесу справедливость!

- У тебя, Ефросинья, судя по твоему амплуа, имеется огромный нерастраченный потенциал. А что касается анализа и синтеза, то ты к ним склонность еще с детства имеешь. Вот только развернуться тебе не давали.

Фроська понимала почти все, что говорили лешие. Но уж не такое умное, как еропкинский разговор. Из того, что он сказал, сорока поняла только то, что ей не давали развернуться, и с этим она была вполне согласна.

- Ага! - охотно подтвердила она.

- Не банника же, в лешие переводить, - продолжил Еропка, - он у нас новенький, Лес, как следует, не знает, а главное, логика у него хромает и высокими аналитическими способностями не отличается. Аутсайдер он, если коротко говорить. Можно бы Никодима, он вполне соответствует, тоже умный, как и ты, так Никодим в школе работает, всеми домовыми избран, они его не отпустят. А твоя кандидатура вполне подходящая. По консенсусу единогласно пройдет. Интеллект у тебя высокий и нравственный.

Фроська не мигая, смотрела на Еропку. То что она совершенно разумная, сорока и сама знала. Насчет авторитета тоже давно уже не сомневалась, многие в Лесу боялись ее острого язычка. И уж научной работой она займется не хуже других. Не ясно было, что такое "интеллект". Но раз "высокий" значит хорошо. А перейти в лешие - так это же настоящее счастье!

- Да-да! - довольно прострекотала она. - Да-да-да!

- Но, сама понимаешь, дело это не простое и следует тебе пройти испытательный срок. Это для тебя будет официальным подтверждением, что ты новой должности по своим деловым и моральным качествам вполне соответствуешь. Иначе, сама понимаешь, там, - Еропка поднял палец и указал на проплывающее в небе облачко, - без испытательного срока не утвердят. Но, прежде всего, нужно, конечно, твое согласие.

В согласии сороки Еропка не сомневался. Оставалось придумать, что должна делать нахальная птица. Такое, чтобы самому повеселиться и Лес повеселить.

Фроська, не обращала внимания, на непонятные слова. Ей было ясно самое главное: есть возможность стать лешим. О таком она никогда и не думала. И во сне ей такое не могло присниться. Стать лешим! А леший это и власть, и всеобщее уважение и самые жирные, самые большие вкусные червяки. Она и просить никого не станет, птицы сами принесут, будут уговаривать, чтобы она червячка попробовала. Все сороки в Лесу станут ей завидовать. И не только сороки. А у филина, что по ночам ухает, спать не дает, она прикажет выщипать перья из хвоста. Ему тогда не до уханья станет. И не будет больше она на дереве жить, в гнезде под дождем мокнуть. Велит, чтобы ей землянку соорудили. С двумя входами. В один вход прилетать, а из второго вылетать...

- Ты что, уснула, - оторвал ее от планов на ближайшее будущее Еропка. - Чего молчишь? Согласна ты, занять, ответственную должность? Готова ли испытательный срок пройти?

- Да-да! - поторопилась сорока подтвердить свое согласие. И еще раз добавила: - Да-да-да!

- Задание тебе будет такое: должна ты сегодня весь день, пока солнце не зайдет, безостановочно опекать нашего уважаемого лешего Могуту.

Чтобы стать лешим, Фроська была готова на все, даже и с Могутой дело иметь, но не знала, что такое "опекать" и как этим заниматься. А признаться побоялась. Сорока вытянула шею, уставилась на Еропку и ждала, пока тот объяснит.

Еропка и объяснил:

- Могута среди леших самый большой и самый сильный, но вся эта сила у него, от того, что он умом слабоват, не то, что мы с тобой. Амнезия у него, вирусная такая болезнь: память никуда не годится. Он все время забывает, что делать надо. Вот ты и должна его постоянно сопровождать в качестве эскорта. И все время должна ему кричать: "Я знаю! А я знаю!" Он услышит, что ты знаешь и вспомнит, какая перед ним стоит задача и что он должен сделать. Понятно?

Получалось не особенно складно, но так уж придумалось, и Еропка решил, что для сороки сойдет. Главное, что он нацелил ее на Могуту.

Фроська кивнула, подтверждая, что поняла лешего.

- Ну-ка скажи: "Я знаю!"

Фроська прикинула и решительно, без запинки, выдала:

- Я з-з-знаю! З-знаю! З-знаю! Я з-знаю!

- Прекрасно, - похвалил сороку Еропка. - Делаешь успехи. Уж если у кого талант есть, то его не спрячешь.

- Я все знаю! - выдала окрыленная похвалой Фроська.

- Ефросинья, ты совершенно гениальная сорока, - оценил ее Еропка. - Быть тебе лешим. С твоим талантом, вполне возможно, когда-нибудь и в главные лешие всего Заповедного Леса выйдешь.

Сорока преданно смотрела на Еропку. Награда была велика и Фроська готова была выполнить его задание, не жалея ни времени, ни клюва, ни перьев на хвосте.

- Только ты учти, Могута леший самовлюбленный и ему все это не понравится, ни твое постоянное сопровождение, ни твои умные слова. Поэтому будет он на тебя обижаться, прогонять тебя станет, шуметь, а ты держись, не поддавайся. Как увидишь, что он рассердился, поднимайся повыше, чтобы он тебя не достал. А на его крики и угрозы внимания не обращай. Он потом поймет и спасибо тебе скажет. Будет тебе благодарен до последнего своего вздоха. Какой-нибудь ценный подарок тебе сделает, за твое бескорыстное усердие. А возможно и руководство тебя Грамотой наградит.

- Ага! - подтвердила Фроська, что все поняла и от Грамоты тоже не откажется.

- Умница, - снова похвалил сороку Еропка. - Только ты ни в коем случае не отлучайся, не оставляй его одного, - он представил себе как будет злиться Могута и довольно потер руки. - От тебя самой, от твоей настойчивости будет зависеть твое личное счастье. Смотри, не упусти его. И нечего время терять. Лети, Ефросинья, ищи своего Могуту, и приступай к делу.

- Зн-а-аю! Зн-а-аю! - вполне внятно прострекотала Фроська, демонстрируя, что готова выполнить задание. И улетела искать Могуту.

- Вот Могута обрадуется, - усмехнулся Колотей. Он перестал чертить посохом загогулины, и положил его рядом с собой на бревно. - Фроська теперь от него не отстанет.

- Может и не обрадуется, - Еропка тоже довольно усмехнулся. - Но это действие я произвожу исключительно для его дальнейшей личной пользы.

- Чтобы ему скучно не было?

- Не, - не согласился Еропка. - Могута никогда не скучает. Он тугодум и даже не знает такого тонкого интеллигентного нюанса, как скука. А Фроську я на него натравил исключительно как перманентный раздражитель. Могута подвержен абсолютному флегматическому спокойствию, а это замедляет ход мысли, снижает соображительность и производительность труда. От действий Фроськи, у него произойдет скачек адреналина в крови, и появится дополнительная энергия, как стимулятор повышения трудовой и общественной деятельности.

- А если проще? - спросил Колотей.

- Так скучно же, и обстановка напряженная. Пусть Фроська пошумит, Могута понервничает, а лешие повеселятся. Сейчас всем нужна небольшая разрядка.

- Он тебя не пришибет?

- За что? - искренне удивился Еропка. - Фроська всего один день за ним поувивается. Ему в это время не до меня будет. А когда она перестанет его изводить, Могуте так хорошо себя почувствует, что придет в благодушное состояние организма, станет добрым и тут уж меня не тронет.

Еропка посмотрел на колотеевы загогулины. Загогулин было много и все непонятные.

- Узнал что-нибудь? - спросил он.

- Что-нибудь узнал. Пришлые зерна украли. Вот посмотри, - Колотей протянул руку в сторону посоха и тот вроде бы сам прыгнул в ладонь лешего. Концом посоха он ткнул в что-то напоминающее ромб, но с зазубренными как у пилы краями. - Издалека к нам в Лес пробрался. Края, замечаешь, какие? Опасный. Большой, сильный и опасный. А эти двое, - теперь он ткнул в восьмерку с крылышками, - похожие друг на друга, хитрые. Очень опытные воры. И четвертый есть, вот он, - Колотей показал на странный рисунок: не круг, не овал и не квадрат, а что-то такое не имеющее названия, совершенно бесформенное с размытыми краями. - Это еще один. Странный, его и разглядеть трудно. Похоже - оборотень. Четверо их и все чужие, не из нашего Леса.

- Где они сейчас?

- Прячутся. Лес большой.

- Но если они пришлые, значит, Леса не знают.

- Они не знают, но есть с ними и такой, что знает, - Колотей показал посохом на четко прорисованный квадрат два раза перечеркнутый волнистым крестом. - Леший с ними.

- Ага, леший... - столько уже было сказано разного, что Еропка даже не удивился. - Значит все-таки леший. А кто?

- Про это линии рассказать не могут. Леший и все. А кто такой, самим думать надо.

- Какой он из себя?

- Не могу определить, мутная видимость.

- На кого подозрение может падать? - спросил Еропка.

- Да на каждого, кроме Селия, хоть бы и на тебя, - не задумываясь, ответил Колотей.

- Так уж и на меня, - не поверил Еропка.

- А ты докажи, что не крал, - предложил Колотей. - Вот давай, прямо сейчас. Я, предположим, считаю, что ты зерна украл, а ты докажи, что не виноват.

- Чего тут доказывать, и так ясно, что не брал.

- Брал, - Колотей потянулся за посохом, и перехватил его так, будто собирался огреть Еропку по башке.

- Нет у тебя никаких улик против моей личности.

- Так ты у нас в Лесу самый хитрый, это всем известно. Вот ты и украл так хитро, чтобы никаких улик не оставить.

Еропка прикинул и понял, что так вот, сходу, и не докажешь, ничего.

А посох в руке Колотея покачивался, покачивался, и до еропкинской головы ему было очень недалеко.

- Ты бы посох положил, - попросил Еропка.

- Если ты честный леший, то посоха тебе бояться не следует, он на вора настроен.

- Лешие и то ошибаются, - не согласился Еропка, - а дурная деревяга запросто ошибиться может.

Посох застыл и явно нацелился тюкнуть лешего по макушке.

- Это я не про твой посох, - торопливо поправился Еропка. - Он у тебя не хуже всякого лешего соображает. Я, откровенно говоря, к нему с большим уважением отношусь.

Видно посох и верно соображал не хуже лешего, и уважительное отношение ему нравилось. Он вроде бы перестал целиться в еропкину макушку.

- Доказывай, что ты не вор! - потребовал Колотей.

- Так ведь раз у тебя доказательств нет, значит, я не вор, - сообщил Еропка. - Поскольку презумпция невиновности меня защищает.

- Ты про презумпцию в энциклопедии вычитал? - спросил Колотей.

- В ней самой, - подтвердил Еропка.

- В энциклопедии все про людей написано, а мы в Лесу живем, нас их правила не касаются, - напомнил Колотей. - У леших, все наоборот. У них слева направо, а у нас справа налево. В нашем обществе должна быть презумпция виновности. Тебя схватили, значит, ты виноват. Попробуй теперь оправдаться. А то ведь силком заставим признаться.

Посох как услышал от Колотея слово "силком", так сразу снова в еропкинскую макушку нацелился.

- Ты сам посуди, зачем мне зерна воровать, если я сам их Ставру принес, - Еропка отодвинулся подальше, от вредной волшебной деревяги.

- Каждый леший принес, а потом один украл. Ты и украл.

- Не заходил я к Ставру в землянку.

- Докажи, что не заходил, - потребовал Колотей.

- Так никто же не видел, чтобы я заходил к нему.

- Ты тайно заходил, время подобрал такое, чтобы никто не видел.

Еропка почувствовал, что с презумпцией виновности ему туговато придется. Не мог он доказать, что зерна не брал. И получалось, что прямо сейчас можно невинного Еропку обвинить и наказать.

- Ага, - сообразил он, наконец. - Чтобы зерна воровать у меня причина должна быть, заинтересованность, а у меня никакой такой причины, чтобы зерна воровать нет.

- Это ты так говоришь. А я вот не знаю, есть у тебя причина или нет. Подозреваю, что есть. Леший ты неглупый и причину вполне можешь скрыть. Докажи, что нет у тебя причины.

- Как я докажу, если ты ни одному моему слову не веришь. Что ни скажу, у тебя сразу слова насупротив и поперек. Так ничего и не докажешь!

- Вот и я говорю, что так просто ничего не докажешь, ни ты, ни я, - согласился с ним Колотей. - Леший среди воров есть, это точно. А кто на такую подлость пошел - никакой ясности. Думать всем нам надо, Еропка, думать.

Еропка и задумался. Жалко, что Колотей так и не сумел разобраться, кто из леших зерна украл. Сразу бы вора скрутили, и порядок навели, никаких забот, одно всеобщее удовлетворение. Но, с другой стороны, было приятно, что Колотей, со всем свои колдовством и хитрым посохом, ничего узнать не может. И у молодых тоже что-то дело не клеится. Сначала на Хрола показали, а ничего не вышло. Полное у него алиби. С такого глубокого перепоя ни один леший с места не сдвинется. Потом на Каливара. И он не причем оказался. А хвастались: книга у их есть, дефективный метод... Не, слабая пошла молодежь. Ретроспективы не понимает. Еропка в их годы за сутки с этой кражей разобрался бы. Сейчас, силенки уже не те и соображалка похуже работает. Но делать нечего, придется самому за это дело браться. Больше ведь и некому. Пришлых не определишь, дело дохлое, пусть пока в сторонке постоят. А лешего вычислить можно, леших Еропка знал лучше, чем они сами себя знают... Кто же из них на такое мог пойти, чтобы в своем собственном лесу зерна красть? И что он с этими зернами делать станет? Отдаст кому-нибудь просто так, без всякой для себя выгоды? Держи карман шире. Это только блаженный Селий сделать может. Просто так отдать кому нибудь, за спасибо. Но он украсть не может. А нормальный леший никогда свою выгоду не упустит. Здесь преступление против всего Леса, значит, и выгода должна быть большая. Что вор может за эти зерна потребовать? А ничего, потому что ничего лешему не нужно. Все, что ему нужно есть прямо здесь, в Лесу. Значит имеется какая-то хитрая у того вора мысль... Какая-то выгода ему может произойти, от того, что в Лесу зерна пропали. Но выгоды, вроде, от этого никому нет. Одни неприятности. И хуже всего Ставру. Ставра, как пить дать, с начального места сковырнут, кого-то другого назначат. Хм, а может, для того кто-то из леших зерна и украл, чтобы на ставрово место заступить? От того, что ему мало кордона, что ему весь Лес нужен. Власти ему хочется.

Еропка осторожно искоса глянул на Колотея и тут же отвел глаза. Тот опустил голову на грудь и вроде бы подремывал, а посох из руки не выпускал. Колотей, ужас, какой умный, а посох волшебный. Что-то он со своим заговоренным посохом никак главного вора определить не может. А если ему и определять не надо? Еропка опять воровато зыркнул на старого лешего. И увидел, что посох сам собой шевельнулся, тоже вроде бы зыркнул на Еропку.

Вполне может быть, что Колотей опять захотел стать главным в Лесу. Власть - она прилипчива. Раз попробовал, а потом все время тянет к ней. Вот и отводит всем глаза: то на Хрола намекает, то на Каливара. "Думать, - говорит, - всем нам надо". Знает же, что его категорически подозревать не станут. Авторитетная личность, сам от власти отказался. Интересно получается: со всеми пришлыми он разобрался, какие они из себя понял, а про лешего линии у него не говорят. Как до лешего дошло, видимость мутная стала... Нет, нельзя Колотею доверять. Он же и леший не полностью: полулеший - полуколдун.

Еропке опять захотелось посмотреть на колдуна, так захотелось, что аж веки зачесались. Что-то шептало ему: "посмотри, посмотри и сразу все поймешь..." А если это сам Колотей заставляет его посмотреть себе в глаза? - подумал Еропка. - Посмотришь, и он поймет, что Еропка его разгадал. Колдун ведь... Он тогда Еропку может в бараний рог скрутить. На убийство не пойдет, но так сделает, что Еропка и слова сказать не сумеет. Пережмет горло колдовским словом и все. Еропка прикинул, как он дальше станет жить онемевший да безголосый, и в ужас пришел. Нет, нельзя смотреть в глаза Колотею, и связываться с ним нельзя. Да и не доказано, что он зерна украл, - стал уговаривать себя Еропка и без особого труда уговорил, потому что очень ему не хотелось становиться безголосым. И опять пустился в дебри размышлений.

А если не Колотей к власти рвется, то кто? Не Селий же. Этому ничего не нужно. Этому бы на пеньке сидеть, и слушать, как птицы поют, да смотреть, как трава растет. И не Хрол. Пустяшная он личность. Не личность даже, а непонятно что. И уж к власти он не стремится, это точно. Он к березовому соку стремится. Может Клямке? Немец, а немцы все от самого рождения умные и ухватистые. Шляпа у него с пером, в сапогах ходит. Все порядочные лешие в лаптях, а он в сапогах. Да нет. Немца в нашем Лесу главным начальство не поставит. Своих леших хватает. Да и Клямке не дурак, все понимает, если и предложат - не согласится. Он и не собирается навсегда оставаться в Лесу. Поработает еще год-другой и уедет на свой фатерлянд. Зачем ему главным становиться. Могута? Скажи такое кому-нибудь, так засмеет. Уж чего-чего, а честолюбия у Могуты нет. Его Еропка как облупленного знает и насквозь видит. Могута полностью отпадает. Кто же остается? Гонта да он сам - Еропка. Чего уж тут, за себя он полностью ручается. Значит Гонта?

Еропка постарался вспомнить все слова Гонты, и как он на других смотрит, и как с другими лешими разговаривает, и как по Лесу ходит. Всем он недоволен, ничего ему не нравится. Еропка сколько ни прикидывал, никак не мог вспомнить, чтобы Гонта чему-нибудь порадовался. Злой он на все и на всех. Будто хода его талантам не дают. Такой вот леший вполне может и зерна украсть. В начальство захотелось. Плохо будут, если Гонта начальником над Заповедным Лесом станет. А, может, все-таки Колотей?..

И опять Еропке страсть как захотелось посмотреть на колдуна, но удержался.

Так они и сидели на бревнах перед землянкой Ставра. Колотей вроде бы дремал, пригревшись на солнышке, а Еропка думал. И казалось ему, что вот-вот еще немного, и он вычислит вора.

Ставр, сразу видно, злой шел, сердитый, словно кого-то не просто бить собирался, а прямо-таки уничтожить, в щепу разодрать, в пень разбить и корни выкорчевать. Еропка, за все годы, ни разу Ставра таким не видел. А племяннички его, сыщики неудачные, рядом с ним вышагивали упруго, твердо: один справа, другой слева и тоже вид такой, будто сейчас же на кого-то бросятся.

- Ну?! - Ставр остановился возле бревна и уперся взглядом в Еропку. Племяши тоже на него уставились, а рожи у них такие свирепые, что сразу понятно становится: готовы схватить и руки заломить.

Еропку от такого необычного вопроса и от вида свирепой троицы в жар бросило и дыхание перехватило.

Это что же такое еще произошло? - попытался он сообразить. - Не иначе эти шмендрики подговорили Ставра, что я зерна взял. Вон как он на меня вызверился. И не отбрешешься ведь. Лес кругом и презумпция здесь наоборотная.

- Ну?! - повторил Ставр еще более грозно.

- Не брал, - уныло заявил Еропка, вспоминая свой спор с Колотеем. Доказать что он зерна не брал невозможно.

- Я тебе поручение давал! - рыкнул Ставр.

- Так это конечно! Непосредственно! - обрадовался Еропка. Он и задышал свободней, и свежим ветерком его охладило. - Дословно твое поручение помню. Хоть сейчас повторить могу, слово в слово.

- Был там!?

- Так ведь раз ты сказал, я и отправился...

- Видел его? - оборвал Еропку Ставр.

- Я сразу, как пришел, в кустах схоронился... - стал рассказывать Еропка.

- Короче.

- Они, водяные, завсегда...

- Еще короче!

- Чего тебе короче!? - рассердился Еропка. Не привык он, чтобы ему вот так раз за разом на язык наступали. - Всю ночь в кустах на сырой земле просидел при моем невозможном радикулите. Как я тебе короче расскажу, если про целую ночь надо!? Ночь ведь длиннющая.

- Не надо про всю ночь. Отлучался Филипп? Уходил он с берега в Лес?

- Чего не было, того не было. Хлобыстал он безмерно березовый сок, это верно. С русалками отплясывал. Какой-то заморский прынц к нему заявился, так он с этим прынцем лобызался, ну совсем, как с бабой. Я бы с таким зеленым да косматым лобызаться не стал. Какому-то полулысому пущевику ни про што по шее надавал. Но с берега ни разу не уходил. Да его бы оттуда и силком не утащили, поскольку там для него был весь комплекс удовольствий: выпивка, девки, и есть, кому в морду дать. Ты что, Филиппа не знаешь?!

- Ну?! - Ставр отвернулся от Еропки и уставился на братьев.

- Так всю ночь в кустах и просидел? - прищурился Гудим на Еропку.

- Всю ночь, от заката, до рассвета, - подтвердил Еропка.

- И пару раз вздремнул, - подсказал Гудим. - Ненадолго, легонько, но вздремнул, - и все смотрел, смотрел Еропке в глаза, будто правду оттуда вылавливал.

Но Еропка за ночь ни разу век не сомкнул, и ничего плохого Гудим в его глазах выловить не мог. А леший вполне справедливо обиделся.

- Может ты сыщик и хороший, и талант в тебе имеется, тут я спорить не стану. Тем более, плохого к нам не пошлют. А вот проницательности в тебе нет - заявил он Гудиму. - По глазам моим должен увидеть и по облику моему безупречному определить, что говорю я чистую правду. Истину! - и указательный палец поднял, поставил его между собой и Гудимом как преграду.

Не мог Гудим поверить Еропке. Зерна из берлоги исчезли, а кроме Филиппа о них никто не знал. Да еще и скрепка, которую он нашел в песке на берегу. Как она могла туда попасть? Кто-то ведь туда ее принес. Кто кроме Филппа мог это сделать? Значит, не так прост водяной, нашел какой-то хитрый способ, чтобы забрать зерна. Для создания алиби устроил гулянку. Обвел лешего вокруг пальца: выбрал момент, отлучился ненадолго и побывал в заброшенной берлоге. А Ставр прост и бесхитростен, он непременно поверит Еропке и опять к Филиппу будет не подступиться.

Ставр и поверил. Сообщения Еропки, что водяной в эту ночь не отлучался, ему было вполне достаточно.

- Слышал!? - бросил он Гудиму и уставился на Колотея.

Тот не стал ждать вопроса.

- Присмотрел я за Дверью. Ни разу за ночь не открылась. Не выходил Никодим из своей школы.

Ставр даже уточнять ничего не стал, и Буряту, который рвался задать Колотею, какой-то вопрос оборвал.

- Вот мы и допрыгались, - сказал он, ни на кого не глядя. - Никакого просвета.

Ничего от хитроумной затеи братьев не получилось. Положение главного лешего стало еще хуже: мало того, что зерна украли и вора найти не смогли, так еще и остальных зерен лишились. По его глупости и доверчивости и лишились. А Никодим и Филпп, как он и полагал, ни в чем не виноваты. Еропке и Колотею Ставр верил абсолютно.

От этих мыслей главный леший как-то сразу увял. Только что был большим, сильным, решительным. Готовым, хоть в драку, хоть куда. А тут сразу постарел на сотню-другую лет: большие руки беспомощно повисли, лицо как-то сразу осунулось. Он, тяжело ступая, добрел до бревна, и медленно опустился на него. А племяши, как стояли, так и остались стоять. От их решительного вида тоже ничего не осталось, увяли оба.

- Дядя, так ведь это... - с тоской заговорил Бурята. - Как ты не понимаешь, что никому нельзя было говорить, даже лучшим друзьям?.. Правило такое...

- Колотей и Еропка ничего не знают, - сказал Ставр. - Я их просто попросил присмотреть, кто в Лес пойдет, Филипп или Никодим. Они и присмотрели. А зерен нет, ни тех, ни других.

Теперь уже Еропка и Колотей ничего не понимали. Пришлось им рассказать о хитром приеме братьев и чем это все закончилось. Не Ставр конечно, рассказывал, а Бурята. Ставр только слушал и удивлялся самому себе: как он, старый пень, мог поверить в такое и лишился последних зерен.

- Способ в криминалистике опробован не раз и действует безотказно, история ни одного прокола не знает. Но здесь явно произошла утечка информации. - так закончил свой рассказ Бурята.

- Была утечка, - поддержал брата Гудим.

Потом оба, не сговариваясь, уставились на Ставра.

- Не говорил я никому! - сердито рявкнул он. - Что я сам себе враг!

Братья упрямо продолжали глядеть на него. Они ведь никому ничего не говорили о том, где спрятаны зерна, а кроме них об этом знал только Ставр.

- Никому ничего не сказал, - утверждал Ставр. Он не оправдывался, он просто боль свою выплескивал.

- Даже нам не сказал, - покачал головой Еропка, и непонятно было, похвалил он за такую секретность Ставра или осудил его.

- Слышал кто-то ваш разговор, - решил Колотей.

- Некому было слышать, - не согласился Ставр. - Здешний барсук Гоша около землянки околачивался, Бурята и его прогнал. Фроську тоже направили. Даже Фроська ничего не слышала.

Ставр посмотрел на загогулины, нарисованные Колотеем.

- Узнал что-нибудь? - с надеждой спросил он.

Колотей тоже посмотрел на свои причудливые рисунки.

- Нет. Толкового ничего не узнал. И посох не помогает. Но, кто-то, из своих в этом деле замешан, из леших, это точно.