Карусель

3

Почему-то после разговора с Мишкой Китайцем вторым я поймал себя на мысли, что начинаю во всех своих знакомых находить некоторое сходство с птицами или зверями. Так, Дедкин напомнил мне внешне добродушного бурого медведя, медлительного, косолапого вегетарианца, засовывающего лапу в муравейник и тотчас облизывающего ее... Но это обманчивое ощущение, на самом деле Дедкин может быть опасным, коварным и питаться не только корешками и насекомыми, но при случае сожрет с потрохами теленка или овцу. На лося, пожалуй, не осмелится напасть, лось может рогами и копытами и сдачи дать...

Тут же всплыло перед глазами круглое неприятное лицо Осипа Марковича Осинского. Этот похож на африканскую гиену: в одиночку не нападает, только стаей! Движения у него вкрадчивые, голос глуховатый, спокойный. Он никуда не торопится, всегда окружен подхалимами из числа младших собратьев. С первого взгляда ясно, что он вожак. Умело и жестко командует стаей гиен, организует засады на дичь, самых быстроногих гиен посылает преследовать ее, сам предпочитает держаться в стороне, но лучшие куски при разделе добычи всегда достаются ему...

Ефим Борисович Беленький — поджарый старый волк с облезшей шерстью, он тоже претендует на лидерство, но ввиду старческой немощности довольствуется ролью советника и наставника молодых хищников, за что его тоже аппетитными кусками не обделяют. Будучи умнее и опытнее молодых, он подсказывает им, на кого и когда удобнее напасть, как избежать засады с красными флажками, в каких дебрях спрятаться во время облавы. И молодые идут за ним, верят ему. Считается с ним и гиена. Вон, даже породнились...

Тодик Минский и Додик Киевский — две трусливые лисицы. Они путают следы, виляют хвостами, нападают только на слабосильных, когда выгодно, прикидываются ласковыми, игривыми и, как та самая лиса из басни Крылова, готовы любому петь дифирамбы, восхищаться достоинствами, лишь бы завладеть кусочком чужого сыра...

Саша Сорочкин — рыскающая под ногами крыса, а Кремний Бородулин — жирный облизывающийся кот, подстерегающий в засаде мышей... И есть в нем что-то и от филина, наверное, отсутствие шеи...

А вот какую птицу напоминает моя Ирина? Скорее всего, белоснежного лебедя. У нее тоже плавные движения, длинная белая шея, гордый взгляд. Вот только у лебедей не бывает синих глаз и золотистых перьев. Есть какая-то диковинная цапля в Африке, у которой на затылке пучок золотистых перьев и очень выразительный взгляд, но как называется та цапля, я так вспомнить и не смог... Себя я определил как рысь: склонность к одиночеству, глухим чащобам... больше ничего общего я не нашел: рысь — безжалостный хищник, а я — скорее преследуемая жертва.

Навстречу попался прохожий с лицом кролика. Треугольная мордочка, редкие длинные усы и красные моргающие глаза. Да и походка у него подпрыгивающая, будто он вот-вот подскочит вверх и пустится вскачь по тротуару... А вот женщина с двумя огромными сумками и в красной шапочке. Она разительно напоминала курицу-несушку... Для того чтобы прекратить это наваждение, я снова стал думать, на какого же зверя похож я сам? Оказалось, что мысленно не так-то просто представить свое лицо, походку, движение рук. Я и в зеркало-то смотрюсь, лишь когда бреюсь.

Знакомые говорят, что я максималист, очень эмоциональный, вспыльчивый или, как принято говорить, заводной. Я и сам не раз себя ловил на том, что, начиная волнующий меня разговор, постепенно накалялся, повышал голос, жестикулировал, не давал собеседнику вставить слово, не только возразить. Понимал, что это недостаток, но контролировать себя не мог. Мне это очень в жизни вредило. Там, где надо было смолчать, я вскакивал и называл вещи своими именами, будто кто-то в бок меня толкал!

Я приучил себя еще с детства говорить людям правду в глаза, а уж то, что она, правда, иным глаза колет, — это не моя вина. Я готов от любого выслушать всю правду и о себе... Наконец перед моим мысленным взором предстало мое собственное лицо, и я опять в нем уловил некоторое сходство с рысью, довольно редким теперь животным в наших лесах. Почему именно с рысью?

Я ведь мог сравнить себя с кем угодно: с белым медведем, зубром, наконец, китом. Но почему именно с рысью?..