На большом табло электронных часов, висящих перед входом в железнодорожный вокзал Хокадате, оранжево светились три цифры: 4:45. «Утра», — зевая, подумал я, выбираясь из теплого салона автомобиля на заснеженную улицу. Значит, до отправления поезда остается 20 минут. Билеты, купленные на деньги отца Николая, лежали в кармане старой пуховой куртки Атсуо, которую он милостиво презентовал мне взамен оставленной в «Асидзури». Куртка была откровенно мала мне и к тому же здорово раздражала своим чересчур приметным ярко-малиновым цветом, но выбирать, к сожалению, не приходилось. Утешаясь тем, что Стриж, наряженный в просторный плащ Атсуо, едва доходивший ему до пояса, выглядит еще более нелепо, я вытащил из пачки последнюю сигарету и, смяв пачку, аккуратно выбросил ее в урну. Отныне нашим девизом, который я старательно внушал Стрижу в течение добрых двух часов, должна стать осторожность во всем. «Мы ни с кем не должны связываться», — объяснял я приятелю, таращившему на меня глаза, словно разбуженный посреди дня филин, — ничем не должны привлекать внимания окружающих, в первую очередь полиции, и вообще по возможности стать невидимками.
Взглянув на Стрижа, с раздраженным бурчанием покидающего тесноватый салон «кариба», на котором Атсуо доставил нас на вокзал, я покачал головой и понял, что уж кому-кому, а моему напарнику слиться с толпой вряд ли удастся. Его здоровенная фигура с руками, по локоть торчащими из рукавов плаща, очень походила на огородное пугало и была словно срисована с комиксов про бандитов. Хорошо хоть, удалось уговорить Стрижа побриться, придав ему более-менее приличный вид.
— Ну и погодка, блин. — сказал Стриж, подходя ближе и бесцеремонно хлопая меня по карману. — Где там у тебя сигареты? Доставай, курить охота.
— Закончились, — поперхнувшись дымом от такой наглости, ответил я.
Стриж выздоравливал с невиданной быстротой. Толи японские лекарства, поставляемые неразговорчивым Атсуо, делали свое дело, то ли здоровье, которым от природы был наделен мой напарник, перло наружу, заставляя на глазах заживляться пулевые раны, судить не берусь. В любом случае, температура у него нормализовалась, передвигаться Стриж без посторонней помощи, особенно, когда видел перед собой еду и спиртное, и больших хлопот в дороге с ним не предвиделось. Лишь осунувшееся костлявое лицо, ставшее чем-то похожим на лошадиную морду, да темные круги под глазами напоминали о пережитых им страданиях. Хотя, кто из нас настрадался больше, это надо еще разобраться, подумал я, поворачиваясь к продолжавшему теребить меня Стрижу:
— Чего тебе еще?
— Подкинь-ка мне пару тысяч иен на мелкие расходы, — голосом грабителя с большой дороги потребовал он, алчно блестя глазами.
— Ага, сейчас. — отозвался я, выбрасывая в урну окурок. — Даже и не думай. Знаю я, зачем тебе деньги понадобились. Уж что-что, а твои мелкие расходы для меня давно не секрет. Выпить небось собрался на деньги отца Николая?
— Ни в коем случае. — честно округляя глаза, заблестевшие при слове «выпить» еще сильнее, ответил он, — Сигарет ведь надо купить на дорогу или как?
— Сигарет? — почесал я затылок, — Сигарет надо. Но я лучше сам пройдусь до киоска, а ты пока постой на перроне.
— Ну чего ты, Саня, — плаксиво загнусавил Стриж, окидывая меня пытливым взглядом и, видимо, пытаясь угадать, где я прячу ту небольшую сумму, что удалось сохранить после покупки билетов. — Мы ведь кореша теперь по гроб жизни, а кореша должны доверять друг другу. И делиться, — добавил он, поняв, что доверять ему я не собираюсь.
— Атсуо попроси поделиться, — показал я на собравшегося было отъехать от вокзала японца. — Заодно попробуй пихнуть ему сказку про то, какие вы с ним теперь кореша. Посмотрим, что у тебя из этого выйдет.
Задумчиво поглядев на Атсуо, Стриж вдруг и впрямь припустил к нему бодрой рысцой, держась рукой за больной бок и голося на всю округу:
— Эй, Атсуо-сан! Дружище, погоди!! У меня, братуха, вопросик к тебе имеется! Да и не попрощались ведь толком, не по-людски это, — попенял он удивленному Атсуо, высунувшему голову из окна автомобиля. Не знаю, на каком языке Стриж донес до Атсуо суть своего «вопросика». Как бы то ни было, через минуту «кариб» исчез из вида, мигнув на прощание бордовыми огоньками стоп-сигналов, а Стриж, радостно пританцовывая, принялся топтаться вокруг меня, показывая зажатые в кулаке купюры.
— Вот так-то! — заявил он, бережно пряча деньги в карман. — Япошка, в отличие от тебя, оказался настоящим другом.
— Господи, да на его месте я бы в десять раз больше отдал, лишь бы навсегда отделаться от такого друга, как ты, — вздохнул я.
— Ты просто завидуешь, — ухмыльнулся Стриж, — Ладно, продолжай мерзнуть на улице, а я слетаю за сигаретами. Я мигом. — пообещал он, исчезая в дверях вокзала.
«Вот черт, как бы и в самом деле не напился», — подумал я, беспокойно поглядывая на часы. До отправления поезда оставалось одиннадцать минут. Тот факт, что в Японии задержек поездов не бывает, заставлял меня поминутно оборачиваться в сторону вокзала в надежде узреть там спешащую обратно нелепую фигуру Стрижа. Отправляться на его поиски и окунаться в толкотню зала ожидания, состоящую из пассажиров и полицейских с внимательными прицелами глаз, мне совершенно не хотелось. Но время, оставшееся до отправки поезда, быстро истекало, а вместе с ним таяла и надежда, что Стриж одумается и вернется самостоятельно. Зло ругнувшись, я решительно направился к вокзалу, строя планы достойной мести этому пьянице. Возьму вот и уеду сейчас один, думал я, норовя как можно незаметнее протиснуться сквозь строй пассажиров, дисциплинированно марширующих на перрон, чтобы сесть в поезд. Билеты-то у меня. И что случится со Стрижом дальше — это уже не моя забота. Скорее всего, он станет злым духом, привидением, живущим в доме сердобольного Атсуо Тарамо, пожирающим припасы из его холодильника и пугающим ненароком забредших в гости японцев своей вечно пьяной харей.
Приблизительно так рассуждал я, вбегая в бар и озираясь в поисках своего приятеля. Стриж обнаружился за одним из столиков в компании четверых крепеньких коротко стриженных собутыльников. «Успел уже надраться». — выругался я, глядя на его расслабленно сгорбившуюся спину и быстрым шагом направляясь к столу. На часах бара было 4:59.
— И долго ты собираешься еще рассиживаться здесь?! — вклинился я в мирную, как мне показалось, беседу, текущую за столом.
Стриж при моем появлении как-то совсем увял. Зато его собутыльники обрадовались.
— А, вот и второй нарисовался! — заявил один из них, поднимаясь из-за стола, — Что ж ты нам, брателло, лепишь, будто он еще вчера смотался с Хоккайдо? Обманывать нехорошо!
Стриж, и сам, видимо, знавший, что обманывать нехорошо, тяжело вздохнул и затравленно покосился в сторону выхода из бара. Ой-ой, подумал я, невольно делая шаг назад и бросая взгляд на часы. 5:00. Пять минут до отправления поезда. И куча проблем в виде четырех «бычков», пасшихся на вокзале не иначе как в ожидании нашего появления. Следующий экспресс будет только через сутки, мелькнуло в голове, значит, надо кровь из носу успевать на этот. Иначе до следующего — я обвел взглядом дружелюбные рожи бандитов — ни мне, ни Стрижу дожить не удастся. К тому же в душе я уже попрощался с опостылевшим Хоккайдо и задерживаться здесь у меня не было ни малейшего желания.
— Ребята! — произнес я, делая еще один шаг назад и пытаясь угадать, посмеют они стрелять в баре или нет. — Понятно, что у вас есть тема для разговора. Но здесь чертовски людно. Может, нам лучше поискать другое время и место для беседы, а? Тем более что мы сейчас очень торопимся. На поезд опаздываем, — вежливо пояснил я, заметив удивление на их лицах.
Нет, стрелять не будут, облегченно вздохнул я, видя, как они не решаются извлечь на свет божий стволы, топорщившиеся под одеждой. Поднимать шум пока не входило в их планы, но и упустить свои жертвы они, судя по всему, тоже не собирались.
— Насчет времени — извини, — ухмыляясь, заявил один из них, — Говорить придется сейчас. А насчет поезда ты не беспокойся, он и без тебя доедет, — Его товарищи дружно захрюкали, радуясь этому факту, — Где ж нам с тобой побазарить, браток, — озадаченно продолжил бандит, собирая морщины на узком лбу. — Прям ума не приложу. Может, наш джип подойдет?
— Не подойдет, — отрезал я, нервно поглядывая на часы. 5:01. — Набить тебе лицо, дружище, мне будет гораздо удобнее где-нибудь на улице.
— Это почему? — искренне удивился он.
— На морозе твой труп лучше сохранится, — вежливо объяснил я. — Ну что, вперед, братва? Чего резину то тянуть? Поговорим и разбежимся.
— Пошли, торопыга, — согласился он, недобро скалясь и, видимо, предвкушая удовольствие, с каким будет сейчас вытряхивать из меня душу.
Понимал это и понурый Стриж, медленно вставший со своего места и настолько о чем-то задумавшийся, что забыл даже прихватить с собой купленные сигареты и бутылку рома. Что и говорить, против четверых откормленных бойцов покойного Зимы, неведомо кем теперь управляемых, наша команда могла выставить лишь полтора человека. То есть меня и полукалеку Стрижа, от которого в драке, ясное дело, толку быть не могло.
Впрочем, я и не собирался драться. Добраться до зала ожидания, а там опрометью кинуться к поезду — таков был мой план. Если бандиты не посмели стрелять в баре, то уж на глазах полиции и десятков пассажиров оружие применять точно не станут. Им останется только помахать нам ручкой, усмехнулся я, торопливо покидая бар и слыша за спиной топот тяжелых ног головорезов.
Сделав несколько шагов по залу ожидания, я озабоченно закрутил головой и выругался. Помещение, только что битком набитое людьми, опустело, словно по мановению волшебной палочки. Хотя чему тут удивляться, лихорадочно сообразил я, продолжая озираться по сторонам в надежде увидеть мелькнувшую где-нибудь черную форму полицейского. Пассажиры уже расселись по вагонам, полиция, наверное, тоже сейчас высыпала на перрон, наблюдая за поддержанием порядка, а в зале если и остался кто из служивых, то он наверняка уже упылил в дежурку выпить чашку чаю и передохнуть до следующего наплыва публики.
— Чего встал? Пошли. — Кто-то подтолкнул меня в спину увесистым кулаком.
— Да-да, — растерянно отозвался я, новым тычком направляемый в сторону выхода, в противоположном перрону направлении.
Теперь вопрос о том, как успеть на уходящий с минуты на минуту экспресс, сам собой отошел на второй план. Вместо него передо мной встал другой, гораздо более животрепещущий: понадобятся ли мне теперь вообще услуги этого экспресса? Может, гораздо правильней было бы не терять времени зря, воспользовавшись услугами не железнодорожного, а какого-нибудь похоронного агентства? Хотя на вокзале нас убивать, скорее всего, не станут. Если бы перед бандитами стояла такая задача, они б не стали церемониться, наплевав на полицию, пассажиров и вокзальных уборщиков, которым наверняка не понравилось бы отмывать кровь с чистенького пола вокзала. Нет, им приказано доставить нас живыми, рассудил я, быстро шагая к разъехавшимся дверям вокзала. Поэтому для начала нас со Стрижом изобьют до состояния полной прострации, потом закинут в джип, а дальше начнется самое страшное. Зловещая тень старика Сакато снова возникла передо мной, заставив вздрогнуть.
Бандиты, оказавшись на улице, почувствовали себя гораздо раскованней. То, что победа будет легкой, не вызывало у них никаких сомнений. Правда, эти ребята еще не знали, что из себя представляет мой напарник. Всю дорогу Стриж стонал, морщился, картинно скрежетал зубами, показывая окружающим, какую немыслимую боль ему приходится преодолевать, делая каждый шаг. Однако, оказавшись на привокзальной площади, он преобразился. Стремительно обернувшись, Стриж выбросил вперед руку и всадил в шею идущего следом «братка» странную деревянную иглу. Она оказалось достаточно острой, чтобы пробить кожу и сосуды на шее несчастного, но недостаточно прочной, чтобы уцелеть при этом. Бандит упал на колени, хватаясь за горло, откуда принялась хлестать черная в свете привокзальных фонарей кровь, хрипя и безуспешно пытаясь вырвать из шеи обломок иглы.
Присутствующие, в том числе и я, онемели, круглыми глазами взирая на происходящее. Этого времени коварному Стрижу вполне хватило, чтобы, вооружившись очередной иглой, развернуться и воткнуть ее прямиком в глаз другому головорезу. Пробив глазное яблоко, комком слизи плюхнувшееся нам под ноги, игла глубоко вошла в мозг, полностью исчезнув из поля зрения.
— Мама… — пробормотал крепыш, покрываясь крупными каплями пота и шаря непослушными пальцами в пустой глазнице, словно еще надеясь отыскать канувшую там иглу. — Мама! — проревел он и лицом вниз грохнулся на промерзший асфальт, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
Оставшиеся пока в живых бандиты явно не знали, что и делать. Один из них, правда, попытался еще ударить Стрижа, взметнув ногу с такой силой, словно собирался снести моему приятелю голову одним ударом. Но сделал он это зря, потому что к этому времени я пришел в себя и жесткой «двойкой» в печень успокоил любителя задирать ноги в общественных местах. В момент удара он открылся, словно неопытный первоклассник, и грех было не воспользоваться его оплошностью. Роняя на землю ошметки зеленой рвоты, он скрючился на асфальте, воя сиплым шепотом жалобную песнь о своей напрочь отбитой печени. Четвертого бандита мы со Стрижом добивали вместе, слаженно работая кулаками и словно вымещая на нем всю горечь преследующих нас в последнее время неудач. Когда бандит безвольной массой растекся на земле, перестав реагировать на наши остервенелые удары, я наконец опомнился.
— Стриж! — прокашлял я, тыча пальцем в сторону электронного табло. — Мы ж на поезд опоздали!
— Плевать, — хрипло каркнул он в ответ, надсадно дыша и держась рукой за раненый бок. — Зато оттянулись на всю катушку!
— Да уж, — согласился я, переводя дух, — Только теперь надо отсюда валить вперед собственного крика. Если полиция заметит нас в компании этих отбивных, нам не сдобровать.
— Точно. — Стриж, опустившись на корточки, принялся быстро обшаривать тела противников, из которых трое уже не подавали признаков жизни, — Так, стволы нам еще понадобятся, — бормотал он, бросая мне под ноги пистолеты, — бабки тем более… Черт, а где ключи от тачки? Ах ты, зараза! — С силой дернув, он с треском вырвал карман куртки у одного из бандитов и, вскинув руку в победном жесте, показал мне блеснувший на свету ключ с брелоком сигнализации. — Ну, о чем задумался?! Хватай стволы, и ходу!
Пожав плечами, я подхватил стынущее на тротуаре оружие и вприпрыжку помчался за своим более проворным напарником. Задерживаться на месте безобразной бойни, отмеченной к тому же следами мародерства, мне совсем не хотелось. Нажав на кнопку сигнализации и отыскав по вспыхнувшим габаритным огням джип, ставший теперь нашим, мы погрузились в машину и торопливо покинули привокзальную площадь. Лишь покружив по улицам Хокадате и убедившись, что погони за нами не предвидится, Стриж остановил машину и достал пачку сигарет, тоже экспроприированную у врага, усмехаясь:
— Что-то бледный ты, Санек. Можно подумать, это тебе, а не им палочками для еды в мозгах поковырялись.
— Так это были палочки для еды, — протянул я, — то-то эти штуки показались мне знакомыми. А где ты их взял?
— В баре, где ж еще, — отозвался Стриж, торопливо пересчитывая награбленные деньги, — Что ж мне, с голыми руками, что ли, надо было на этих амбалов переть? Ты их рожи-то видел?
— Видел, — со вздохом ответил я, тоже закуривая.
— Ну а раз видел, значит, понял — либо мы их, либо они нас… Почти две штуки зелени, если пересчитать с иен на наши, — сообщил он, закончив ревизию денежных купюр и почему-то называя «нашими» пресловутые условные единицы с портретами американских президентов. Впрочем, в России уже давно мало кто считает рубль «своим», отдавая предпочтение полновесным долларам.
— Какие будут предложения, Саня?
— Никаких, — честно признал я этот печальный факт, — Можно, конечно, попытаться протянуть еще сутки, дожидаясь следующего экспресса, или сесть на обычный поезд, который будет крутиться по всему Хоккайдо, прежде чем доставит нас на Хонсю… Можно, но что-то подсказывает мне, дружище, что нам этого сделать не дадут. Теперь вокзал, а заодно аэропорт, возьмут под такое плотное наблюдение, что мышь не проскочит, не то что мы с тобой. Видимо, нужны мы этим уродам, ох, как нужны. — Я выругался, все больше склоняясь к мысли, что живым в Японии я нужен одному-единственному человеку. Мстительному Сакато, наверняка назначавшему неплохую сумму за поимку убийц своего пухлощекого сына. — Хокадате, да и весь остров, прочешут уже к обеду, теперь им точно известно, что мы еще здесь. Полиция, скорее всего, тоже подключится. Как ни крути, дружище, а мертвецов за нами числится больше, чем извилин в твоей бестолковой башке.
— Скажешь тоже, — фыркнул Стриж. — Хотя в одном ты прав. Задерживаться здесь нам не резон. Тем более, где нам отсиживаться эти сутки? В гостиницу сейчас не сунешься, а по новой морочить голову этому старикану, отцу Николаю, не хочется… И сами пропадем, и его подставим.
— Об этом не может быть и речи, — согласно кивнул я, — Потому остается только одно. Попытаться уйти морем. И сделать это желательно до того, как наступит рассвет и облава на нас наберет обороты. Если, конечно, в порту нас уже не ждет такая же засада, как на вокзале.
— Это вряд ли, — возразил Стриж, запуская двигатель и отъезжая от тротуара. — Там столько судов стоит, что братков у москвичей не хватит за всеми уследить. На какое-нибудь да проскользнем, а там видно будет. — беспечно добавил он, переключая передачу и направляя автомобиль в сторону порта.
Что именно будет видно, Стриж уточнять не стал. Хотя и без лишних слов было понятно, что он не даст заскучать сунутому за ремень джинсов пистолету. Мы оба дошли до крайности в своем желании вырваться с заколдованного острова, цепко удерживающего нас, несмотря на все наши усилия. Мне так вообще иной раз начинало казаться, что Хоккайдо суждено стать последним в моей судьбе причалом, и отсюда ведет лишь одна дорога — прямиком на тот свет, веселить сатану и его приспешников своими глупыми шутками. На райские кущи я самокритично не рассчитывал ввиду своего бесшабашного поведения при жизни и абсолютного нежелания каяться в грехах.
— Приехали! — известил меня Стриж, оторвав от грустных размышлений, навеянных, несомненно, последней беседой с отцом Николаем, — Вон ворота порта, вон проходная, — потыкал он пальцем, будто я и сам не видел, что к чему, — Что дальше? Пешком пойдем или?
— Находимся еще пешком. — буркнул я. — Давай дуй прямиком через ворота. С охранником в разговор не ввязывайся, просто заплати за въезд, как положено, и все. Не думаю, чтобы у нас здесь возникли проблемы.
— Посмотрим, — ответил Стриж, трогаясь с места и рывком вгоняя тяжелый джип в проезд перед шлагбаумом. — Коннитива, братан! — заголосил он вопреки моим наставлениям, узрев выскочившего из будки охранника. — Держи бабки за въезд и поднимай свою палку, да поскорее, мы торопимся! Давай, давай! — командовал он растерявшимся от такого напора охранником, которого мы, судя по всему, разбудили своим появлением.
Взяв деньги, тот пожал плечами и нажал на кнопку, освобождая нам путь и, наверное, недоумевая: отчего эти суматошные русские вечно кричат и куда-то торопятся? Стриж проехал немного вдоль причала и, остыв, спросил:
— А дальше-то куда, Сань? Здесь посудин, как консервных банок на помойке… На которую проситься будем?
— Сейчас разберемся. Тормози, — приказал я, высматривая местечко понеприметней, куда можно было бы приткнуть машину, не опасаясь, что ее в скором времени обнаружат. — Вон к тем контейнерам подгони джип, между ними его и оставим пока, — распорядился я, показывая направление движения.
— Лады, — пробормотал Стриж, исполнив команду и глуша мотор.
— Пошли, пошлем что-нибудь русскоязычное среди этого железного хлама, — сказал я, выпрыгивая в предрассветную муть наступающего утра.
Стриж молча последовал моему примеру. Потом, размахнувшись, выбросил далеко в море ключ от машины, словно показывая этим, что обратного пути нам уже нет.
— Правильно, дружище. — одобрительно кивнул я, — Я тоже так считаю.
Ежеминутно спотыкаясь о какие-то выступы и балки, торчащие повсюду, мы выбрались на ровное место и побрели вдоль причалов, приглядывая себе судно по вкусу. Большие корабли мы отбраковали сразу, благоразумно рассудив, что их капитаны не станут рисковать, связываясь с парочкой подозрительных типов, болтающихся спозаранку в порту и готовых отправиться хоть на край света, лишь бы выбраться с Хоккайдо. Попытки завязать знакомство с представителями маленьких рыболовецких суденышек, разгружающихся в порту, тоже не увенчались успехом. Пару раз нас просто посылали куда подальше, и мы покорно отходили, цедя сквозь зубы угрозы и проклятия. Стриж при этом еще норовил выхватить пистолет, и под конец я уже всерьез опасался, что он прикончит кого-нибудь на месте за неосторожно брошенное слово.
Впрочем, мое терпение тоже заметно поиссякло к тому моменту, когда на горизонте появилась тонкая полоска встающего солнца, а из необследованных нами судов в порту остались только огромный английский сухогруз и пара чахлых посудин, по сходням которых носились взад-вперед, выбрасывая на пристань ящики свежих, еще живых крабов, наши соотечественники.
— Какое первым закончит выгрузку, то и наше. — шепнул мне Стриж, — Сил нет больше терпеть это издевательство. Если будем продолжать ходить, словно попрошайки, нас точно ни на один корабль не пустят. Надо действовать решительно.
— Ты не забывай, — прошептал я в ответ, — что на судах еще и команда есть. Со всеми нам не справиться, поэтому надо сразу капитана за жабры брать. А вообще, дружище, то, чем мы с тобой собираемся заняться, называется пиратством. За это триста лет назад без разговоров вешали на рее.
— Ну сейчас не дремучее средневековье, чтоб за такие пустяки людей по реям развешивать, — резонно возразил Стриж, — К тому же сначала мы попробуем договориться по-хорошему, за бабки. Если не получится, тогда уж…
Ближайшее к нам судно закончило разгрузку, и на его борт торопливо взбежал низенький японец, принимавший груз на берегу.
— Рассчитываться за товар собирается! — догадался Стриж. — Давай за ним! Да скорее, телепаешься, как…
Поскальзываясь на запачканных слизью сходнях, мы проворно вскарабкались вслед за японцем на борт судна и замерли на покрытой потеками ржавчины палубе, не зная, в какую сторону двигаться дальше.
— Эй, а вы куда? Кто такие? — крикнул нам пожилой рыбак, перебиравший на палубе снасти.
— Так мы… мы с этим, с японцем. — ответил Стриж, толкая меня в бок.
Я закивал головой, но ничего умного добавить к его словам не смог.
— A-а, с Итикавой, — протянул рыбак, возвращаясь к своему занятию. — Шляются тут всякие… Ну идите уж, чего встали-то?
— Да заплутали мы, папаша. — шмыгнув носом, соврал Стриж, — Где тут у вас капитан-то сидит, в какой комнате?
— Комнате! — с невыразимым презрением передразнил рыбак, распрямляясь и оглядывая нас с головы до ног, — Каюта капитана у тебя перед носом, салага! Валите с палубы, бездельники, путаетесь здесь под ногами, ну?! Давай, давай!
Подталкиваемые рыбаком, мы влетели в какой-то люк и понеслись по трапу, рискуя сломать себе шеи.
— Прямо и право по борту! — донесся до нас голос рыбака. — Салаги!
— Сам салага. — глухо отозвался Стриж, озираясь вокруг, — Так, прямо и направо… Это здесь, Саня! Постучаться, как думаешь?
— Еще чего! — возразил я. — Иди смело, ты ж теперь пират, гроза Охотского моря!
— Ой-ой! — скривился «гроза Охотского моря», — Подкалывать мы все мастера, а как до дела дойдет… Ладно, так уж и быть…
Толкнув дверь каюты, мы ввалились внутрь, до смерти напугав своим появлением ведущих денежные расчеты капитана и японца.
— Вы кто?! — рявкнул капитан, седой тип с лицом хронического алкоголика, норовя прикрыть своим телом зеленые банкноты, разложенные на столе. — Кто пропустил?!
— Разговор есть, кэп, — ответил я, присаживаясь на подбитый плюшем диванчик и непринужденно покачивая ногой, — Ты заканчивай свои дела с Итикавой, не стесняйся. Мы подождем.
— А-а, — догадливо протянул капитан, косясь на Стрижа, скорчившего свирепую физиономию. — Так я ж плачу, сколько договаривались… И вовремя, между прочим! Или опять расценки поднимаете? Это грабеж, пацаны, ей-богу! Ладно, сейчас все обсудим, вы покурите пока. Выпивка в баре. — кивнул он в угол каюты и снова повернулся к японцу, ничуть не смущаясь больше нашим присутствием.
Итикава кивнул в нашу сторону и задал вопрос, интересуясь, видимо, что за люди помешали их занятию. Капитан успокаивающе ответил что-то, и они вместе занялись пересчетом стодолларовых бумажек.
— Итак, пацаны, слушаю вас, — произнес капитан, когда Итикава сквозь тесный проем двери испарился из каюты. — Какие проблемы? И вообще, от кого вы?! Что-то раньше я вас не видел!
— От самих себя, — скромно ответил я, пыхтя сигаретой. — У нас имеется деловое предложение.
— Ну, если от самих себя, — хмыкнул капитан, — то ваше предложение меня заранее не интересует. Выметайтесь отсюда, да поживей, пока я не разозлился.
— Да ну?! — подал голос Стриж, успевший прочно обосноваться в углу возле бара. В одной руке он держал бутылку «Абсолюта», а в другой, направленной на капитана, — реквизированный пистолет. — Я бы на твоем месте сначала выслушал людей, а потом бы уже грубил.
— Ах так, — удивился капитан, — Ладно, пацаны, валяйте. Только покороче, нам пора выходить в море. Постойте, а вы, часом, не грабить меня заявились? Зря, сразу предупреждаю. Такие фокусы здесь еще никому с рук не сходили. Как только вы ступите на берег…
— В том-то и дело, дружище. — улыбнулся я, — что на берег мы не собираемся. По крайней мере здесь, в Хокадате. И деньги твои нам без надобности. Более того, мы сами готовы заплатить. За аренду твоей плавающей скорлупы, скажем так.
— И сколько?
— Что — сколько?
— Какую сумму вы собираетесь мне предложить? — весело поинтересовался он, — И в какой валюте?
Стриж молча пересек каюту и уронил на колени капитану туго скрученную пачку купюр.
— Вот, — гордо изрек он, — здесь почти две штуки баксов. Думаю, этих денег с лихвой хватит тебе, старый хорек, чтобы доставить нас на Хонсю. В Кобе или Осаку — нам без разницы, братишка.
— Вы что, издеваетесь? — пробормотал капитан, изумленно разглядывая тонюсенькую пачку, — Да у меня последний работяга в трюме столько за неделю промысла получает! Я ведь на крабе работаю, идиоты! А вы тут лезете со своей мелочью, да еще с таким видом, будто миллион предлагаете! С ума, что ли, посходили?! — разбушевался он, входя в раж и брызгая слюной. Маленькая обезьянка, сидевшая в углу на тонкой стальной цепочке, возбужденно запрыгала на месте, поддерживая, видимо, своего хозяина и усиливая гвалт. — Уматывайте отсюда, и чтоб я вас больше никогда не видел, прощелыги! — заявил напоследок капитан, наливая себе большой стакан водки из бутылки, безжалостно отобранной у Стрижа.
— Нет, дружище, так не пойдет, — продолжая улыбаться, словно не слышал его оскорбительных выпадов, ответил я, — Жаль, конечно, но придется тебя огорчить. Мы не собираемся отсюда уходить. Мне здесь понравилось. А моему товарищу понравился твой бар, так что это дело решенное. А если предложенных нами денег недостаточно, что ж, — перегнувшись, я протянул руку и забрал обратно наши со Стрижом скромные сбережения, — сделаешь разок рейс бесплатно. Тем более что, как выяснилось, ты и без того прилично зарабатываешь.
— Точно, — поддержал меня Стриж, возвращая себе «Абсолют», — С одного рейса этот тип не разорится.
Так что поднимай якоря, братан, у нас туго со временем.
— У вас не со временем туго, — снова зарокотал капитан, обводя нас налившимися кровью глазами, — а с мозгами. Я ж вам битый час толкую, что мне надо на промысел! Сейчас я иду на Курилы, и баста! — крикнул он, ударив по столу с такой силой, что стоявшая на нем бутылка с минеральной водой упала и медленно покатилась, тихонько булькая ритмично льющимся на ковер содержимым.
— Курилы от тебя никуда не денутся, — принялся успокаивать его сердобольный Стриж, подхватывая бутылку и ставя ее на место. — Ты б выпил водички, братан, оно полегче станет!
Капитан молча выхлебал всю бутылку и снова уставился на меня, определив, видимо, инстинктом матерого морского волка, что до разума Стрижа ему не достучаться, даже пытаться не стоит.
— Послушайте меня, парни, — наконец выдавил он из себя. — Даже если я очень захочу помочь вам, то все равно путь на Хонсю для меня заказан. Ну нет у меня права заходить в иные японские порты кроме тех, что на Хоккайдо, понимаете вы это или нет?! Да и не дотяну я ни в Кобе, ни Осаку на этой древней посудине! Это ж вам не океанский лайнер, в конце концов! А береговая охрана? Что вы скажете японцам, они ведь прикажут застопорить машину, едва я углублюсь в их воды?
— Об этом мы как-то не подумали, — признал я. — Куда ж ты можешь нас доставить, кэп? Только учти, что на Курилах нам с приятелем делать нечего!
— Давай махнем на Сахалин, а, Саня? — горячо зашептал мне на ухо Стриж, косясь в сторону капитана, с деланным безразличием раскуривающего толстую сигару. — Есть у меня там один корешок, он в авторитете среди тамошней братвы, должен помочь… Я ему однажды помог, и он не откажет! Соглашайся, Сань, ну чего ты! Ведь другого выхода все равно нет!!
— А документы? — печально возразил я. — Все мои документы остались в Киото, у Киная. Без них я на Сахалине буду киснуть точно так же, как на Хоккайдо.
— Вот чудак, — удивился Стриж. — Моя ксива тоже у Киная, и что? Он, гад, для страховки ее отобрал, чтоб, говорит, ты не сдернул из Японии раньше времени. Ну и плевать на эти бумажки, — азартно блестя глазами, заявил он, — на Сахалине нам братва новые подгонит. Главное сейчас — до дому добраться, а там хоть трава не расти.
— Ох, не нравится мне все это, — уныло процедил я, — Что толку прыгать с острова на остров, как лягушка по кочкам? Добром наши перемещения не кончатся, помяни мое слово!
— А что ты предлагаешь? — разозлился он. — Идти с этим старым дурнем на Курилы?! И чего мы там забыли, можешь мне объяснить? Ты хоть знаешь, что это за дыра, Курилы-то? У-у-у! — Стриж всем своим видом постарался изобразить отвращение к такому богом забытому месту, как Курильская гряда, — Там и людей почти нет, одни моржи да крабы по скалам ползают! Зато погранцы — те точно есть, это ж аккурат граница с Японией! А если ты думаешь, что выбраться с Курил будет легче, чем с Хоккайдо, то ты здорово ошибаешься. Гиблое место, и говорить тут нечего. Ну что ты молчишь, как язык проглотил?
— На Сахалине, между прочим, тоже пограничники водятся, — вяло отбиваясь, напомнил я. — Интересно, что ты скажешь, когда они возьмут тебя за шкирку и попросят предъявить документы?
— Вот мои документы! — Стриж сунул руку в карман и, порывшись, там, подозрительно поинтересовался: — Погоди, а баксы мои ты куда заныкал, брат лихой?
— Да забери, нужны мне эти жалкие две тысячи, — ответил я, возвращая ему деньги. — Не думаю, что пограничники на них польстятся.
— Куда они денутся, — уверенно возразил он, заботливо укладывая купюры поглубже в карман, — Слопают с треском, еще и спасибо скажут. Да я ж тебе сколько толкую, Саня, нам главное до Сахалина добраться, а там все будет — и бабло, и ксивы, и горячие девки, чтобы унять твою тоску по оставшемуся у Киная паспорту. И вообще, брат, нам с тобой позарез надо с Хоккайдо выбираться, ты не забыл? Куда — это дело десятое. Я тебе путевый вариант предлагаю, так что давай решай. — И Стриж отвернулся, обиженный моим упрямством.
— Наверное, ты прав, — выкурив сигарету, рассудил я. — Терять нам с тобой все равно уже нечего, по крайней мере, на Хоккайдо. Не попасть бы только из огня да в полымя с этим хрычом, — кивнул я сторону капитана, дымящего сигарой, словно пароход, — Согласится ли он идти на Сахалин вместо Курил? И как нам его проконтролировать, я ведь в морском деле не соображаю даже на волос!
— А вот как, — Стриж, очень довольный моим согласием участвовать в его авантюре, снова выдернул из-за пояса пистолет и, подойдя к капитану, коротким тычком вбил дуло в рот безмятежно покуривающему морскому волку, — Слушай сюда, рыбачок! Мы решили идти на Сахалин. В какой порт конкретно — нам до фонаря. И если сейчас ты, старая морская ракушка, вякнешь что-нибудь типа того, будто твоя жестянка не дотянет и до Сахалина, — я отстрелю тебе башку так быстро, что ты и моргнуть не успеешь. Веришь мне, а?!
Капитан Стрижу верил. Он усиленно хлопал ресницами, тараща выскакивающие из орбит глаза, хрипел, пачкая ствол кровавой слюной, и явно пытался что-то сказать.
— Да отпусти ты его, Стриж. — поморщился я. — доведешь ведь до инфаркта человека своими выкрутасами. Слушай, а куда он дел сигару?
— По-моему, проглотил. — пожал плечами Стриж, — Да черт с ней, вон целая коробка их стоит!
— М-да, — протянул я и обратился к капитану: — Ну что, дружище, согласен идти с нами на Сахалин?
— Куда ж я денусь, — выплюнув на ковер выбитый пистолетом зуб, прошепелявил тот, — Но вот что я вам, пацаны, скажу. Если вы думаете, что сейчас, захватив мою посудину, вы решите какие-то свои проблемы, — уж не знаю какие, и знать не хочу, с чего это вам так приспичило нелегально смыться с Хоккайдо, — то вы, ребята, очень ошибаетесь. Очень, — повторил он, осторожно дотрагиваясь до вспухшей губы и качая головой. — На Сахалине братва с вами и говорить не станет после такого беспредела. Просто подарят цементные галоши и отправят морскую капусту собирать на дно Охотского моря.
— Не гони, сука! — крикнул Стриж, замахиваясь.
— Мне врать смысла нет, — пожал плечами капитан. — Захвати вы другой корабль — может, у вас и получилось бы что-нибудь, не знаю. Но все дело в том, что моя посудина, — он злорадно ухмыльнулся, — уже давно и надолго зафрахтована людьми очень и очень серьезными. И лучше вам, парни, на свет было не рождаться, чем путать им карты. Я не пугаю, просто предупреждаю, чтоб потом обид не было.
— Спасибо за предупреждение, — усмехнулся я. Может, за капитаном и в самом деле стояли серьезные силы, но вряд ли они смогли бы принести нам больше вреда, чем объединенная группировка москвичей и Сакато. Да и кто в понимании этой морской крысы мог быть серьезным человеком? Какой-нибудь полуграмотный рыбопромышленник, заработавший себе на роскошный джип и возможность швырять деньги в кабаках? Для нас со Стрижом это был не уровень. — С твоими крутышами мы разберемся, не волнуйся. Твоя задача сейчас — доволочь до Сахалина эту ржавую лохань, понял? Но если ты вдруг захочешь глупо подшутить над нами, отколов по пути какой-нибудь фокус, — ну сообщить, допустим, по радио, что судно захвачено, или упрямо потащишься на Курилы вместо Сахалина, пользуясь нашим незнанием навигации, — тогда, дружище, я тебе откровенно не завидую. Терять нам нечего, говорю сразу. Корабль мы потопим, не задумываясь, уж на это у нас знаний хватит. И взрывчатки тоже, — приврал я, хлопая себя по дутому пуховика Атсуо, под которым при желании можно было разместить целый склад гексогена. — Но ты, кэп, перед этим умрешь очень неприятной и болезненной смертью. Это я тебе гарантирую.
— Ясно, — проворчал он, слизывая кровь с губы. — Когда отправляемся?
— Немедленно. — ответил я, вытягивая ноги и откидываясь назад, на мягкие подушки дивана. — И распорядись, чтобы сюда принесли еду и чай покрепче. Мы голодны.
— Ясно, — повторил он, вставая из-за стола.
Возложив контроль за ним на Стрижа, я закрыл глаза, расслабился и тут же задремал. У всех нас есть свои маленькие слабости. Стриж, тот выпить любит, ему это необходимо, как дышать. А я не могу долго обходиться без крепкого качественного сна. Если я не высыпаюсь, то быстро становлюсь нервным, худым, как бродячий пес, а мой головной мозг начинает автоматически отключаться, отправляя своего хозяина побродить во владениях Морфея. Зная за собой эту особенность, я и не пытался сопротивляться. Просто вздохнул и провалился еще глубже в клубящееся подо мной туманное облако сна.