Ким Джинсу. Путь к вершине

Глава 15

Вечером я вошёл в ресторан, находившийся в другой части города. Хван действительно арендовал большую его часть, чтобы все приглашённые могли комфортно разместиться и чувствовать себя свободно. Ресторан был оформлен в подчёркнутом корейском стиле, с традиционными узорами и деревянными панелями, украшенными искусной резьбой. Мягкое освещение, исходящее от бумажных ламп, придавало всему помещению уютную и почти мистическую атмосферу. Каждый стол был окружён диванами и подушками, создавая атмосферу расслабленности, но с элементом элегантности. На стенах висели картины с изображением традиционных пейзажей Кореи — горные хребты, цветущие деревья и бамбуковые леса. Все это выглядело изысканно и напоминало о глубине и красоте корейской культуры.

Сухён подъехала как раз в тот момент, когда я только входил в ресторан. Мы обменялись взглядами, и, как только она вышла из машины, я подошёл к ней. На её лице была лёгкая улыбка, и она выглядела невероятно. Её присутствие рядом словно сглаживало все углы, и я чувствовал себя намного спокойнее, чем в моменты, когда оставался один на один с мыслями.

— Ты как раз вовремя, — сказал я, улыбаясь. Она ответила лёгким кивком и добавила:

— Я знала, что ты будешь тут, — в её глазах читалась та же теплая искорка, которую я уже успел полюбить.

Мы вошли вместе и, пока шли к нашим местам, я ощущал, как все взгляды обратились к нам. Некоторые сотрудники, с которыми я недавно работал, кивали в знак приветствия, кто-то шептался, переглядываясь, но я решил не обращать на это внимания. В этот вечер мы с Сухён были вдвоём, и мне было всё равно, кто и что думает.

Первая часть вечера была несколько официальной. Все расселись за большие столы, а Хван поднялся, чтобы произнести речь. Он выглядел уверенно и спокойно, и я понимал, что его слова были важны для всех присутствующих. Начал он с благодарности всем собравшимся за их работу и преданность корпорации.

— Сегодня мы здесь, чтобы отпраздновать наши достижения, — начал он. — И я хочу поблагодарить каждого из вас за вклад, который вы внесли. Мы прошли через трудные времена, но благодаря вашему труду и усилиям корпорация встала на путь нового роста.

Его слова сопровождались аплодисментами. Он продолжил, выделяя несколько человек за их заслуги.

— Ким Сончжо, — сказал Хван, обращаясь к одному из менеджеров. — Твои усилия по реструктуризации отдела продаж позволили увеличить наши показатели в прошлом квартале. Я горжусь твоей работой.

— Пак Минхо, — добавил он, глядя на другого сотрудника, — твоя работа с международными партнёрами была критически важной для нашего нового проекта.

Каждый из названных сотрудников получал свою минуту славы, и аплодисменты звучали всё громче. Когда же Хван дошёл до Сухён, он посмотрел на неё с особым теплом.

— Я также хочу выделить одного человека, который вложил много времени и усилий в создание новой информационной системы, — сказал он. — Этот проект не просто улучшит нашу работу, но и выведет нас на новый уровень. Сухён, твоя работа заслуживает высшей похвалы.

Сухён встала и поклонилась, принимая благодарности. Я видел, как её глаза светились от счастья, и это было заслуженно. Но следующим, к моему удивлению, Хван выделил меня.

— И ещё я хочу отдельно поблагодарить человека, который сыграл ключевую роль в успехе нашего предприятия, — продолжил он, и все взгляды снова обратились на меня. — Благодаря моему советнику, Ким Джинсу, мы все здесь собрались и можем отпраздновать наши достижения.

Моё сердце замерло. Советник? Было ли это оговоркой или это моё новое назначение? Я не знал. Но ощущение, что это был не просто случайный выбор слов, заполнило меня. В зале прозвучали аплодисменты, и я слегка поклонился в ответ, стараясь сохранить спокойствие.

Я знал, что этот вечер был важным для всех нас, но теперь чувствовал, что для меня он станет ещё одним поворотным моментом.

Мы все сидели за длинными столами, покрытыми белыми скатертями, на которых был разложен настоящий пир. Традиционная корейская еда впечатляла разнообразием и богатством вкусов. На столе были кимчи, всевозможные виды кукси (холодная лапша с мясом и овощами), самгёпсаль — тонко нарезанная свинина, которую мы жарили прямо на грилях, встроенных в столы. Рядом стояли миски с рисом и разнообразными соусами: кунжутное масло, соевая паста и острый соус кочуджан. Были и другие блюда — ттокбокки, острые рисовые пирожки, и целый ассортимент морепродуктов, таких как осьминоги и кальмары, приготовленные в пикантных специях. Всё это дополнялось свежими овощами и зеленью, которые можно было завернуть вместе с мясом в листья салата.

Я наслаждался каждой порцией, и даже если некоторые блюда были непривычными на вкус, я чувствовал себя частью этого уникального момента. Хван и некоторые акционеры сидели за отдельным столом, но все остальные были перемешаны, создавая ощущение большой, единой команды. По мере того как ужин продолжался, атмосфера становилась всё более дружеской и непринуждённой. В какой-то момент официанты начали разносить соджу — традиционную корейскую водку, которую все с удовольствием принимали. Но я, привыкший к другому формату корпоративных встреч, был немного в шоке от того, как формальное собрание превратилось в такую неформальную и почти праздничную атмосферу.

Соджу текло рекой. Бутылки появлялись и исчезали так быстро, что казалось, их количество бесконечно. Каждый раз, когда я выпивал маленькую рюмку, кто-то сразу же наполнял её заново. В Корее существует целый ритуал с соджу — младший всегда наливает старшему, и нужно уважительно повернуться в сторону, когда пьёшь. Это добавляло всему мероприятию особого шарма. Но для меня, привыкшего к пиву, соджу было слишком крепким. Я подумал, что в следующий раз лучше буду выбирать что-то более знакомое.

Интересно было наблюдать за тем, как сотрудники, которые ещё несколько часов назад были сдержанными и официальными, постепенно становились более раскрепощёнными. Они общались друг с другом, шутили и смеялись, как если бы были старыми друзьями, хотя в офисе они всегда держались по отдельным группам. В Южной Корее тимбилдинги имеют особое значение, и я, наконец, начал понимать, почему.

Корейские тимбилдинги — это не просто ужин или вечеринка. Это важный элемент корпоративной культуры, который помогает людям чувствовать себя частью коллектива. В этот вечер у всех была возможность забыть о иерархии и формальностях, расслабиться и установить более личные и доверительные связи. Такие мероприятия позволяют сотрудникам узнать друг друга вне рабочего контекста, создавая атмосферу, в которой люди чувствуют, что могут положиться друг на друга не только в профессиональной среде, но и в жизни.

Обычно корейские тимбилдинги состоят из нескольких этапов, и я уже успел об этом наслышаться. Первая часть — ужин с официальными речами и благодарностями. Затем следует выпивка, которая помогает людям расслабиться и постепенно сближает всех присутствующих. После этого начинается второй раунд — общие игры или караоке. Караоке, кстати, — обязательная часть программы. Зачастую арендуют отдельные комнаты, и каждый сотрудник по очереди исполняет песни. Даже если у тебя нет слуха, отказаться нельзя — это считается неуважением. Важно не как ты поешь, а то, что ты стараешься быть частью коллектива.

Сегодня всё развивалось именно по такому сценарию. После ужина, когда все уже начали чувствовать себя свободнее благодаря соджу, кто-то предложил перейти к следующему этапу. Один из старших сотрудников взял микрофон и объявил, что сейчас начнётся караоке. Он добавил, что каждый должен принять участие, и никто не уйдёт, пока не споёт хотя бы одну песню.

Я заметил, как мои коллеги, с которыми я недавно работал, уже потянулись к микрофону. Они наперебой предлагали свои любимые песни, а Сухён сидела рядом, смеясь и подначивая других. Она выглядела так расслабленно, как будто сбросила с себя всю тяжесть ответственности, что была на ней последние недели.

И хотя я чувствовал себя немного неуютно — я ведь никогда раньше не участвовал в корейском тимбилдинге, — всё же мне было интересно увидеть, как всё это разворачивается. Со временем я тоже расслабился, вливаясь в атмосферу единства, которая царила вокруг.

Этот хвемин, корпоративный ужин, постепенно набирал обороты и превращался в то, что с первого взгляда напоминало обычную пьянку. Хотя, стоит признать, всё было на удивление весело и дружно. Я сидел, наблюдая за тем, как коллеги смеялись, размахивали руками, поднимали тосты и даже пытались исполнять песни. Корейская культура корпоративных ужинов всегда славилась контрастами: строгая иерархия, абсолютное уважение к старшим и коллегам, которые буквально вытирали ноги об своих подчинённых в офисе, вдруг превращаются в тесную компанию, объединённую веселым хаосом. Но, честно говоря, вся эта картина немного не вписывалась в моё понимание.

— Хорошо, что Хван выбрал именно этот ресторан, — заметил я, взглянув на Сухён. — Всё в одном месте, и не нужно переходить в другой караоке-бар.

Она кивнула, улыбаясь.

— Именно. А то пришлось бы всей толпой идти в ближайший норэбан. Здесь, по крайней мере, уютно и мы вместе.

В ресторане действительно всё было устроено так, чтобы создать пространство, где можно было не только поесть, но и устроить настоящее развлечение. Просторный зал, который изначально был расставлен столами для ужина, к этому моменту уже частично превратился в мини-сцену с микрофоном и экраном, где можно было выбирать песни для караоке. И вот, кто-то из моих коллег уже спешил к микрофону, с улыбкой на лице и сияющими глазами, готовясь исполнить свою композицию.

Десяток человек уже успели выступить. Кто-то пел громко и уверенно, с хорошим голосом. Кто-то, наоборот, просто выводил ноты, словно боялся, что его услышат. Были и те, у кого отсутствовал слух, и даже ритм был не на месте, но это никого не останавливало. Их поддерживали, подбадривали, аплодировали, подпевали, смеясь вместе с ними, а не над ними. В этом было нечто удивительно искреннее, словно корпоративная иерархия и все маски, которые носили эти люди в офисе, были сброшены.

Я смотрел на них и улыбался. В этот момент я понял, что не знал ни одной из этих песен. Джинсу тоже не знал их, и даже если часть меня, которая была Максом, знала некоторые популярные хиты, то они были далеки от корейских классических композиций, которые так любили исполнять коллеги.

Я взглянул на Сухён. Она сидела рядом, смотрела на своих коллег, смеялась и хлопала в ладоши, когда кто-то брал особенно высокую ноту, даже если это звучало не совсем как надо. Её глаза сияли от веселья, и я понимал, что в этот момент мне не нужно было знать ни одной песни. Всё, что мне было нужно — это наслаждаться её компанией.

— Ты не планируешь выйти и спеть? — спросил я, поддразнивая её.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Может, позже, — ответила она, глядя на меня. — А ты? У тебя хороший голос, Джинсу?

Я засмеялся, отрицательно покачав головой.

— Боюсь, если я начну петь, то половина коллег уйдёт раньше времени. Я предпочитаю слушать.

Она рассмеялась, и в её смехе была такая искренность, что я невольно почувствовал тепло, разливающееся по всему телу. Мы продолжали сидеть рядом, и я всё больше ощущал, как наше общение становилось более глубоким, чем просто дружеские разговоры. С каждым взглядом, с каждой улыбкой или случайным прикосновением, между нами будто бы вспыхивало что-то, что я ещё не мог до конца понять.

Вечер продолжался, и вот настало время выступать Сухён. Она встала из-за стола, взяла микрофон, и я заметил, как вокруг стало немного тише — все, кто сидел рядом, с интересом следили за её движениями. Она подошла к экрану, где были видны списки песен, и какое-то время выбирала нужную композицию, изучая строчки и прикидывая, что исполнить.

Когда музыка заиграла, я сразу узнал мелодию — это была одна из популярных корейских песен, которую знали все. Песня была о внезапной любви, такой сильной и неожиданной, что казалось, будто мир вокруг перестал существовать, а небо спуталось с землёй. Первые аккорды заполнили зал, и я, не отрываясь, смотрел на неё.

Как только она запела, я был поражён её голосом. Он был мягким, но проникновенным, сильным, но в то же время таким нежным. Словно каждая нота вытекала из глубины её души и проникала прямо в моё сердце. Я не мог оторвать взгляда от её лица, и казалось, что весь мир вокруг замер, оставив только её и меня. Свет лампочек и шум голосов исчезли на заднем плане, а остались только её глаза, её голос и мелодия, которая завораживала.

Она пела так, словно слова этой песни были о нас, о том, что между нами уже начинало зарождаться, но о чём мы оба пока боялись признаться. Я чувствовал каждую строчку, и с каждой новой фразой моё сердце начинало биться всё сильнее. «Неожиданная любовь… как шторм, что приходит внезапно и переворачивает всё с ног на голову.» Эти слова, вырывавшиеся из её уст, отзывались внутри меня, словно были частью меня самого.

Я слушал, как она пела, и чувствовал, что её голос проникает в самые глубины моей души. Она не просто пела — она рассказывала историю, историю, которая становилась всё более понятной с каждым мгновением. Я не мог не думать о том, что, возможно, она пела про нас, про то, как мы встретились и как между нами постепенно возникало что-то большее, чем просто дружба или деловое сотрудничество.

Когда её голос достиг высокой ноты, я заметил, как она чуть прикрыла глаза, будто погружаясь в свои чувства и воспоминания. Её лицо выражало такую искренность, такую преданность словам и мелодии, что мне захотелось подойти к ней, взять за руку и сказать, что я чувствую то же самое. Но я оставался на месте, просто слушая и наблюдая.

Пока она пела, зал, казалось, затих. Все, кто сидел вокруг, замерли, поглощённые её исполнением. Некоторые даже закрыли глаза, полностью погружаясь в мелодию. Я же не мог отвести взгляд от Сухён. Каждый её жест, каждый аккорд и каждое слово казались для меня более чем просто песней — это был момент, который я не забуду.

Когда песня подошла к концу, и её голос затих, зал взорвался аплодисментами. Я хлопал вместе со всеми, но в отличие от остальных, я знал, что для меня это было не просто выступление. В этом было что-то большее, что-то, что только начинало набирать силу. Сухён, поблагодарив всех, вернулась на своё место рядом со мной, и в её глазах я увидел тот же свет, что и во время выступления.

Несколько раз коллеги пытались меня втянуть в этот караоке-фестиваль. Они подходили ко мне, подбадривали, кто-то даже предлагал поднять соджу за смелость и выход к микрофону. Но я стойко отказывался, улыбаясь и отшучиваясь, мол, лучше я останусь зрителем, чем разрушителем хорошего вечера. Я понимал, что в Корее караоке — это практически обязательный ритуал, и рано или поздно мне придется выйти, но пока удавалось избегать этой участи.

Со временем атмосфера становилась всё более раскрепощённой. Коллеги перешли на смешанный напиток — соджу с пивом, который здесь называли «сумек». Я уже успел приговорить не один бокал этого коктейля, и чувствовал, как меня охватывает лёгкое опьянение, но при этом оно было приятным — расслабляющим, но не теряющим контроль.

В какой-то момент я вдруг обнаружил в руках сборник песен. Оказалось, что кто-то из коллег передал его мне, настаивая на том, что теперь моя очередь. Я понял, что избежать этого не получится, и, выдохнув, открыл сборник. Я медленно пролистывал страницы, вглядываясь в названия песен. И вот, среди множества корейских композиций, я вдруг наткнулся на знакомое имя — «Кукушка». Песня была обозначена как «Кукушка» Полины Гагариной. Я вспомнил, что она выступала с концертами в Юго-Восточной Азии, где её приняли с восторгом.

Я улыбнулся про себя. Да, это была известная мне песня. Изначально как песня Виктора Цоя. Но и в исполнении Полины Гагариной я ее слышал часто. Решимость наконец пришла, и я кивнул в сторону экранчика, выбрав трек. Музыка заиграла, и я увидел, как некоторые из коллег и даже сам Хван с удивлением подняли глаза. Очевидно, они не ожидали, что я выберу что-то не корейское.

— Ну что ж, посмотрим, как меня встретит публика, — подумал я, когда первые аккорды заполнили зал.

Я начал петь, и сразу ощутил, как голоса и разговоры вокруг постепенно стихли. Поначалу я пел чуть осторожно, прислушиваясь к самому себе, проверяя, как звучит мой голос. Но уже через несколько секунд я почувствовал, как песня начинает захватывать меня. Оказалось, что Джинсу, в отличие от Макса, действительно обладал хорошим голосом. Он был глубоким и приятным, способным передавать эмоции и оттенки мелодии.

В какой-то момент я закрыл глаза, и голос сам повёл меня дальше. Я чувствовал, как зал слушает с затаённым дыханием. Песня рассказывала историю — историю борьбы, силы и потери. Она была о поиске себя, о стремлении понять, где найти свою силу и вдохновение в этом мире. Для меня, как для Джинсу, в этот момент это было не просто исполнение песни. Это было что-то личное, словно я рассказывал о себе, о том, что я чувствовал с момента, как оказался в теле Джинсу, и о том, как всё это изменило меня.

Когда я закончил, на мгновение в зале повисла тишина. А потом все одновременно вскочили и начали аплодировать стоя. Это было неожиданно. Я не ожидал такого отклика, но ощущение было невероятным. Я смотрел на лица коллег и видел, как они улыбаются, одобрительно кивают и даже хлопают по столам. Хван, сидевший неподалеку, улыбнулся и кивнул мне.

— Ты не перестаешь удивлять, Джинсу, — сказал он, и в его словах была искренняя похвала.

Сухён, сидевшая рядом, посмотрела на меня с восхищением и удивлением. Она взяла меня за руку и спросила:

— О чём эта песня? Она мне очень понравилась.

Я, всё ещё немного взволнованный после выступления, улыбнулся и ответил:

— Песня называется «Кукушка». Она о поиске своего места в жизни, о попытке найти себя, о том, как важно не сдаваться и идти вперёд, несмотря на трудности. Она о борьбе и о силе духа.

Она задумчиво кивнула, её глаза светились.

— Это очень красиво, — сказала она. — Я понимаю, почему тебе нравится эта песня.

Мы обменялись взглядами, и в этот момент я в очередной раз почувствовал, что между нами снова возникло то самое чувство, когда слова не были нужны.

Когда вечер подходил к концу, и большинство коллег начали расходиться, я заметил, что Сухён тоже собирается домой. В этот момент я решился и предложил:

— Позволь мне провести тебя. Всё-таки вечер поздний, и будет приятно пройтись по ночным улицам.

Она посмотрела на меня, её глаза сияли после всего пережитого за этот вечер. Она кивнула с лёгкой улыбкой, и мы вышли из ресторана, оставив за спиной шумный и яркий вечер хвемина.

Мы шли по улицам ночного Сеула, которые казались сказочно красивыми в этот час. Огни неоновых вывесок, отражающиеся в лужах на тротуарах, создавали удивительное ощущение волшебства. Тёплый вечерний ветерок трепал волосы, и всё вокруг будто бы замедлялось, предоставляя нам двоим этот момент, который мы могли разделить только вдвоём.

Сначала мы шли молча, наслаждаясь тишиной и присутствием друг друга. А потом я, ощущая, как её пальцы нежно переплетаются с моими, пошутил:

— Знаешь, если бы меня видели коллеги, они бы точно не поверили, что я вот так вот просто иду по ночным улицам Сеула, держа за руку прекрасную девушку.

Она засмеялась, её смех был таким лёгким и звонким, что я невольно улыбнулся ещё шире.

— О, так ты считаешь меня прекрасной? — поддразнивая, спросила она, притворно подняв бровь.

— Конечно, — ответил я, не задумываясь. — Ты не просто прекрасная, ты — удивительная.

Я чувствовал, как её рука чуть крепче сжала мою, и в этот момент между нами будто снова пролетела искра. Мы продолжили идти, иногда останавливаясь, чтобы посмеяться над случайными воспоминаниями или обсудить курьёзные моменты прошедшего вечера. Я рассказывал, как коллеги пытались заставить меня петь раньше, и как я всеми силами уклонялся от этого, пока, в конце концов, не оказался у микрофона. Она смеялась, её глаза светились от радости и веселья.

Мы доходили до её дома, и я почувствовал, как не хотелось, чтобы этот момент заканчивался. Мы подошли к её подъезду, и я остановился, смотря на неё. Она была так близко, и в этот момент всё вокруг исчезло — остались только мы двое, в окружении ночных огней города.

Я взял её за обе руки и сказал:

— Сухён, ты правда удивительная. Я рад, что мы встретились.

Она улыбнулась, её глаза заглянули в мои, и я увидел в них что-то тёплое и искреннее, что заставило моё сердце биться чаще. Я склонился и осторожно поцеловал её в щёку. Её кожа была такой нежной и тёплой, что мне на секунду показалось, что время остановилось.

Сухён, не отводя взгляда, улыбнулась ещё шире и, приподнявшись на носочки, поцеловала меня в ответ — тоже в щёку, но чуть дольше.

— Мне с тобой очень хорошо, Джинсу, — сказала она, и её голос был таким тихим и нежным, что мне захотелось услышать его снова и снова.

Я почувствовал, как моё сердце наполнилось теплом. Мы стояли, смотря друг на друга, и в этот момент не было нужды в словах. Всё, что я чувствовал, передавалось во взгляде и в нежных прикосновениях наших рук. Мы обменялись ещё одной улыбкой, и я, наконец, отпустил её руки.

— Спокойной ночи, Сухён, — тихо сказал я.

— Спокойной ночи, Джинсу, — ответила она, разворачиваясь и направляясь к двери подъезда.

Я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью. В тот момент я понял, что то, что между нами происходит, — это нечто особенное, и я был готов открыть своё сердце для того, что ждало нас впереди.