Ким Джинсу. Путь к вершине

Глава 3

Утро пришло рано. Я проснулся, как обычно, ещё до восхода солнца. Но в этот раз что-то было иначе. Тело Джинсу, истощённое бесконечными трудами и жертвами, наконец-то получило хоть немного заслуженного отдыха. Я почувствовал это сразу — лёгкость, которую давно не ощущал. Как будто мышцы перестали ныть, и каждый вдох больше не причинял усталости.

Я сел на кровати и, ещё раз глубоко вдохнув, осмотрел небольшую комнату. Её обшарпанные стены, теснота и бедность словно больше не давили на меня так сильно. Может, это было просто эффектом утреннего света, а может, моё новое восприятие жизни. Но что бы это ни было, у меня появилась уверенность. Сегодня — день действий.

Встав с кровати, я направился на кухню. Еда здесь всегда была простой, но сейчас я знал, как сделать её питательной и приятной. Готовка — как и всё остальное в жизни Джинсу — была привычным делом, и руки сами находили нужные ингредиенты. Я приготовил простой, но вкусный завтрак для матери и Ханы. Мама, как всегда, с трудом двигалась, но её лицо немного осветилось, когда я подал ей еду. Хана ещё спала, но я знал, что, проснувшись, она найдёт приготовленный для неё завтрак.

Покончив с домашними заботами, я вышел на улицу. Утренний воздух был прохладным, а небо над Сеулом ещё оставалось серым. Я шёл на работу, чувствуя, как мысли снова возвращаются к предстоящему дню. Мне предстояло работать с отчётом — важным отчётом, который должен быть готов к трём часам дня. Но важнее всего было то, что этот отчёт мог стать для меня ключом к изменениям. Я должен был продумать свой подход и действовать стратегически.

Сознание Джинсу снова выстроило передо мной тонкости корпоративной этики Кореи. В этой культуре всё было основано на иерархии, уважении и соблюдении правил. Неважно, насколько ты талантлив — если ты не следуешь установленным нормам, тебя быстро выкинут за борт. Иерархия в компании была, по сути, отражением всей корейской социальной структуры. Старшие по возрасту или по должности всегда имели больше уважения, и неважно, насколько нелепыми были их решения. Ты не мог прямо выразить своё недовольство или критиковать их. Вместо этого все проблемы решались через намёки, обходные пути и стратегические действия.

Был ещё один важный аспект — коллективизм. В Корее никто не действовал только в своих интересах. Всегда нужно было демонстрировать, что твои поступки направлены на благо всей команды. Даже если ты был уверен, что твои идеи или решения будут полезны, ты не мог продвигать их в одиночку. Важно было заручиться поддержкой и показать, что ты работаешь ради успеха всей компании.

Осознав всё это, я начал выстраивать план. Прежде всего, я должен был чётко понимать, как мне себя вести с начальством и коллегами. Я не мог просто прийти и предложить свою помощь с отчётом — это выглядело бы слишком прямолинейно и вызвало подозрения.

Нет, нужно было действовать тонко.

Когда я пришёл на работу, атмосфера в офисе была такой же, как всегда. Серая, однообразная, наполненная напряжённостью, которая висела в воздухе, как грозовая туча. Никто не смотрел друг другу в глаза дольше, чем нужно. Взглядом можно было выдать слишком много, а в нашем офисе лучше было держать свои мысли при себе.

Меня, конечно, не оставили без внимания. Как только я переступил порог, ко мне подскочил Пак Джихён, словно хищник, почуявший жертву.

— О, вот и Джинсу, — саркастично бросил он, едва заметная улыбка мелькнула на его лице. — Ну как ты там? Отдохнул? Может, снова в туалет? Ты вчера так стремительно пропал, что мы уже боялись, что ты потеряешься окончательно.

Его слова были как плевок в лицо, но я молча кивнул, не показывая никаких эмоций. Внутри меня бушевала ярость, но я знал — нельзя давать волю эмоциям. Джинсу бы проглотил это. И я тоже должен был. Это часть игры.

— Ты понимаешь, что из-за тебя чуть не сорвался важный доклад перед руководством? — добавил Джихён, подойдя ближе и понизив голос. — Тебя вчера не было, отчёт не готов. Если что, я первый скажу начальнику, что ты был причиной этого бардака.

— Извини, — коротко ответил я, склонив голову в знак покорности. Джинсу. Это был Джинсу. Я должен был сыграть эту роль идеально, пока не придёт мой момент.

— Да, извинишься потом, — хмыкнул Джихён и ушёл, бросив на меня очередной презрительный взгляд.

Дальше меня подловил Чон Минсу. Его лицо было напряжённым, как будто он провёл всю ночь, не зная, как выкрутиться из этой ситуации. Слова полились с его губ с такой же холодной агрессией, что и у Джихёна, но более сдержанной, как это было принято у начальства.

— Где ты был вчера? — его голос звучал так, будто его интересовали не мои объяснения, а то, как быстро я смогу выдать оправдание. — Ты понимаешь, что сегодня будет руководство? На собрании будет кто-то из верхушки корпорации. Если ты не справишься с отчётом, нас всех закопают.

— Я подготовлю всё, что нужно, — спокойно ответил я, стараясь выглядеть как можно покорнее. Джинсу… Джинсу бы не возразил. Он бы проглотил эти обвинения.

Минсу не удостоил меня больше ни одного взгляда и просто развернулся, словно был слишком занят для того, чтобы терять время на никчёмного подчинённого.

Я сел за своё рабочее место, и в голове у меня выстраивался план, чёткий и безупречный. В этой игре я должен был сыграть сразу две роли. Первую — ту, что от меня ждали. И вторую — ту, что я создавал для себя. Я должен был действовать тонко, незаметно, но с прицелом на будущее.

Я начал работу над отчётом. Первая версия, которую я готовил для Минсу, была нарочно плохой. Каждый абзац был скучным, лишённым смысла и глубины. Я добавлял бессмысленные предложения, нерациональные выводы, зная, что этот отчёт точно вызовет у начальника недовольство. Он был сшит грубыми нитками, но с достаточным количеством данных, чтобы Минсу подумал, что этого будет достаточно для отчёта. В мире Корейской корпоративной культуры начальник всегда был тем, кто решал, что важно, а что нет. Он был царём и богом, и никто не мог пойти против его мнения.

Я знал, что Минсу возьмёт этот отчёт, и когда покажет его начальнику, тот вспылит. Это была ожидаемая реакция. И именно в этот момент Минсу постарается прикрыться мной. Он отдаст меня на растерзание начальнику, чтобы не оказаться под огнём самому. Джинсу, как всегда, окажется виноватым. Но я был к этому готов.

Я делал вид, что работаю с увлечением, не привлекая лишнего внимания. Пальцы стучали по клавиатуре, создавая посредственный текст. Но в то же время я готовил другой отчёт — тот, что был настоящим шедевром. В этот второй документ я вкладывал всё, что знал. Он был детальным, точным, с чёткими выводами и предложениями по улучшению процессов. Это не просто был отчёт — это была поэма. Анализ каждого аспекта работы, графики, диаграммы, объяснения. Всё это, конечно, было подано в контексте корпоративной этики. Я подчёркивал, что это результат коллективной работы отдела, но умело намекал на то, что все основные идеи и выводы исходили от начальника отдела. В Корее это было ключевым моментом. Ты не мог напрямую заявить о своих заслугах. Нужно было показывать уважение к старшим и всегда делать так, чтобы они выглядели лучше тебя. Но между строк начальник должен был понять, что именно ты стоишь за всеми этими успехами.

Я улыбнулся про себя. План был почти идеален. В мире, где ценились иерархия и коллективизм, нужно было действовать тонко, продуманно. Мой отчёт был таким, чтобы его можно было использовать как козырь в любой момент. Он был создан для того, чтобы кто-то на более высокой ступени иерархии увидел во мне потенциал.

Между тем, Минсу возьмёт первый, плохой отчёт. Он поспешит, не проверит детали, потому что уверен, что этого будет достаточно. Он привык к тому, что Джинсу — человек, на которого можно свалить все проблемы. И сегодня я снова собирался стать его козлом отпущения, но на моих условиях.

Мой план был прост: Минсу покажет первый отчёт начальнику. Тот, как я и предполагал, взорвётся от злости, увидев его низкое качество.

Чон Минсу нервно перелистывал страницы первого отчёта, его лицо менялось с каждой секундой. Ещё пара мгновений, и он больше не мог сдерживаться. Его губы сжались в тонкую линию, а потом, резко выдохнув, он швырнул отчёт на мой стол. Листы разлетелись, некоторые скользнули на пол.

— Что это за хлам⁈ — он зарычал, его глаза буквально горели от ярости. — Ты что, издеваешься? Как можно было сделать такой отчёт, когда сегодня будет руководство⁈

Я опустил голову, как всегда это делал Джинсу, чувствуя, как внутри себя я продолжаю играть роль. Важно было не переиграть, не показать уверенности слишком рано. Важно было дождаться момента.

— Ты сам и будешь это докладывать, — пробурчал он, сдерживая себя, чтобы не кричать. — И если ты хоть что-то упустишь… — он замолчал, явно не в силах подобрать слова. Да ему и не нужно было — я всё понял. Он решил, что я стану козлом отпущения.

Момент истины наступал. Я тихо кивнул, как делал Джинсу, будто принимая свою судьбу. Но внутри я был спокоен. Я ожидал этого. План шёл, как я задумал.

И тут пришло известие. Начальство к нам не соизволило спуститься. Мы были удостоены чести быть приглашёнными на пятый этаж основного здания. Моё сердце забилось быстрее. Я никогда не был в центральном офисе, и тем более на таком уровне. Для Джинсу это было чем-то недостижимым, мечтой, которая никогда не могла бы стать реальностью. Но сегодня… сегодня всё было по-другому.

Минсу не проронил ни слова, но его лицо выражало скрытую тревогу. Он явно был недоволен тем, как разворачивалась ситуация, но слишком горд, чтобы признать свои ошибки или попросить помощи. Он уже списал меня, а потому оставалось только смотреть, как я сам себя утоплю.

Мы вышли на улицу и направились к основному зданию. Моя голова чуть кружилась от осознания того, что сегодня я войду туда, куда Джинсу никогда не было хода. Центральный офис компании был как святыня — блестящий символ успеха и могущества. Когда я подошёл ближе, здание развернулось передо мной во всей своей красе.

Огромный фасад из стекла и стали поднимался ввысь, отражая небеса и соседние здания. Он сиял на фоне утреннего солнца, как зеркальная стена. Прозрачные окна, которые покрывали весь фасад, казались бесконечными, словно приглашая взглянуть на внутреннее убранство, но, в то же время, создавая ощущение закрытости, доступной только избранным. Это был символ власти и успеха в Корее. Здесь решались судьбы не только сотрудников, но и компаний, целых отраслей.

Когда я вошёл в здание, мои шаги эхом отдавались по огромному мраморному полу. Белый, идеально отполированный камень казался слишком чистым для обычных людей. Всё было исполнено в минималистичном стиле, но с роскошными деталями — в этом отражалась корейская культура: сдержанность и утончённость, за которыми скрывалась мощь.

Огромные стеклянные стены давали ощущение простора, а потолки, уходящие ввысь, были украшены тонкими деревянными панелями, которые создавали ощущение природной гармонии. Эти панели были сделаны из корейской сосны, символизирующей стойкость и долговечность. В углах стояли небольшие, но утончённые композиции с икебанами — искусством флористики, отражающим гармонию природы и человека.

Каждая деталь внутреннего убранства здания говорила о важности баланса между традицией и модернизацией. Это здание было не просто офисом — это был символ того, что Корея, несмотря на свой бурный экономический рост и современность, остаётся верна своим корням. Здесь, в этих стенах, соединялись древняя культура и современные достижения.

В фойе висели картины с изображениями гор, рек и храмов Кореи. Они словно напоминали каждому, кто входил в здание, что успех не может существовать без уважения к традициям и природе. На мгновение я замер, осматривая это великолепие. Это был мир, который был так далёк от того, к чему привык Джинсу, и в то же время он стал ближе, чем когда-либо.

Но времени любоваться не было. Я и Минсу направились к лифту. Он шёл впереди, даже не оглядываясь на меня, как будто я уже перестал существовать для него. Лифт, отделанный темным деревом и стеклом, тихо подъехал, и мы вошли внутрь.

Пятый этаж… Я никогда раньше не был так высоко, хотя это было всего лишь несколько этажей. Но пятый этаж — это был другой мир. Здесь принимались решения, которые влияли на будущее компании, здесь заседали те, кого никто не видел в обычные дни. Этот этаж был закрыт для простых смертных вроде Джинсу.

Лифт плавно поднялся, и вот, двери разошлись, открывая передо мной новый мир. Холл пятого этажа был ещё более изысканным. Пол из светлого дерева, мягкий свет от встраиваемых ламп, большие панорамные окна, через которые можно было увидеть весь город. Здесь всё дышало величием.

Мы направились в конференц-зал. Двери из тёмного дерева открылись перед нами, и я вошёл внутрь. Зал был просторным, в центре стоял огромный стол, вокруг которого сидели несколько людей в строгих костюмах. Это были представители высшего руководства, те, кто принимал важные решения.

Мой начальник, Чон Минсу, хмурился всё сильнее с каждым шагом, словно предчувствуя грядущий провал. Он даже не смотрел в мою сторону. Для него я уже был списан. Он ждал, что через несколько минут я разрушу своё будущее, а он, прикрывая себя, останется в безопасности.

Но он ошибался.

Я подошёл к столу, и сердце в груди забилось ещё быстрее. Всё шло по плану.

Когда мы вошли в конференц-зал, нам жестом указали на шикарные кресла, обтянутые мягкой кожей. Они были настолько удобны, что казалось, можно было утонуть в них, и, возможно, некоторые из сотрудников старшего звена именно так и проводили здесь свои собрания — расслабляясь, в окружении роскоши. Моя спина сразу почувствовала контраст с жестким офисным стулом, на котором Джинсу проводил свои дни.

Презентация началась. На экран проецировались слайды, и первая выступающая — женщина, которую я не знал — начала представлять данные. Она говорила о маркетинговых стратегиях, о том, что удалось и что не получилось за последний квартал. Но её голос был настолько равнодушен и неуверен, что казалось, она сама не верит в то, что говорит. Графики сменялись один за другим, но все они выглядели слишком шаблонно, не неся в себе никакой особой информации.

Я смотрел на это зрелище с внутренним раздражением. Это было посредственностью на высшем уровне. Женщина, без сомнения, просто отрабатывала обязательную часть своей работы, не пытаясь удивить или показать реальный анализ. Каждая диаграмма, каждая линия на графике говорили лишь о том, что отдел маркетинга пытался удержаться на плаву, но при этом ничего не делал для реального прорыва.

Внутри меня проснулся Макс. В моем мире такие презентации могли похоронить целый отдел. В корейской культуре важно было держать лицо, не показывать своих слабостей, но это выступление выглядело настолько уныло, что даже руководству стало скучно.

Один из людей в строгом костюме сидел на первом ряду, листая дорогой блокнот. Его ручка, вероятно, стоила больше, чем месячная зарплата Джинсу. Он медленно записывал что-то, его выражение лица не менялось — идеальный пример хладнокровного руководства, привыкшего к тому, что перед ним всегда отчитываются. Другие члены совета следовали его примеру. У каждого была дорогая канцелярия, которая больше напоминала символ статуса, нежели инструмент для работы. Их движения были аккуратными, изящными, как будто каждая записанная строчка имела вес в этом мире. Они не спешили, записывали важные моменты, но по их лицам было видно, что до конца не вникают в происходящее.

Затем слово взял мужчина, которого я также не знал. Возможно, кто-то из юридического отдела — его речь была обрисована в основном вокруг контрактов, заключенных за прошлый квартал. Он говорил сухо и точно, почти механически, как будто зачитывал подготовленный текст, не прилагая усилий к тому, чтобы сделать его интересным или полезным. Руководство снова что-то помечало, временами обмениваясь короткими взглядами, явно демонстрируя скуку.

Я чувствовал, как напряжение в зале нарастает. Эти люди были здесь не для того, чтобы выслушивать очередные отчеты без пользы или новизны. Они пришли за идеями, за решениями, за чем-то, что могло бы помочь компании двигаться вперёд.

И вот настал наш черёд. Мой начальник, Чон Минсу, не тратил времени на формальности. С хмурым лицом он сразу передал слово мне.

— Докладывать будет человек, который непосредственно занимался проектом и подготовкой сводной информации, — произнёс он, словно снимая с себя ответственность.

Моя роль Джинсу в этом театре выглядела почти унизительно — меня вызвали как исполнителя грязной работы, того, кого можно легко подставить в случае провала. Но я знал, что именно в этот момент начинается моя игра. Я медленно встал и подошёл к трибуне. Внутри всё кипело, но снаружи я был спокоен. Это было то, к чему я готовился.

Зал замер. Руководство с лёгким недоверием посмотрело на меня, как будто не ожидали, что человек с низшей должности в офисе будет говорить от лица всего отдела. Но что ж, они собирались увидеть нечто совершенно другое.

Я начал. Моя речь была точной, уверенной. Все мои данные были подготовлены и выстроены в соответствии с корпоративной этикой. Я знал, что любое отклонение от нормы могло вызвать подозрение, поэтому первым делом я подчеркнул заслуги своего начальника и команды. В Корее важно было демонстрировать коллективизм, и я делал это с искусством. Я не выделял себя, но делал так, чтобы каждый понимал, что за этими данными стоял я.

— Данный отчёт является результатом коллективной работы нашего отдела, и в первую очередь мы обязаны его успеху нашему уважаемому начальнику, — начал я, встречая взгляд Минсу. Его глаза расширились. Он явно не ожидал такого хода, но не проронил ни слова.

Дальше я перешёл к сути. Слайды, которые я подготовил, сменялись один за другим. Это были не просто сухие цифры и графики, как у предыдущих докладчиков. Это был детальный анализ, полный предложений, решений и выводов. Я говорил о текущем состоянии нашего отдела, но не просто перечислял факты — я делал это так, чтобы каждый видел глубину проблемы и понимал, как её решить. Я представил несколько спорных вопросов, которые требовали вмешательства руководства, и сразу же предложил пути их решения.

— Как мы видим, текущее состояние рынка требует гибкости и адаптивности. Наша команда уже предложила несколько вариантов, которые могут помочь компании достичь больших успехов, — продолжал я, указывая на графики. — Однако мы должны учитывать и риски, которые могут возникнуть. Эти риски касаются как текущих стратегий, так и будущих проектов.

Я говорил уверенно, не задумываясь ни на секунду. Руководство начало слушать внимательно. Поначалу они были слегка скептичны — молодой сотрудник с низкой позиции, как они считали, не мог предложить ничего нового. Но с каждым моим словом их скептицизм исчезал. Вопросы, которые я поднимал, были актуальны, а предложения — реалистичны и продуманы.

Когда я дошёл до раздела перспектив, в зале уже царила полная тишина. Все слушали, записывали, кто-то даже начал оживленно обсуждать между собой услышанное. Я чувствовал, что внимание аудитории сосредоточено на мне.

После пятнадцати минут выступления я закончил на том, что вновь подчеркнул важность командной работы и заслуги начальника отдела. В Корее было жизненно важно не выставлять себя в центре внимания, а приписывать успех команде и начальству. Я сделал это идеально, и всё, что мне оставалось — дождаться вопросов.

И они посыпались.

Руководство, явно заинтригованное моими предложениями, начало задавать вопросы — один за другим. Они спрашивали о возможных рисках, о том, как я вижу реализацию предложенных проектов, о перспективах и трудностях, которые могут возникнуть. Я отвечал чётко и без паузы, каждая реплика была тщательно продумана и подкреплена фактами. Мой голос был спокоен, но решителен. Я видел, как их внимание полностью переключилось на меня.

Чон Минсу был ошеломлён. Когда первый вопрос был направлен к нему, он только беспомощно кивнул в мою сторону, не зная, что ответить. Он даже не пытался вмешаться — я знал, что в этот момент он понял, что происходит. Но было уже поздно.

Я взял на себя все вопросы, и руководство это заметило. Они понимали, кто на самом деле стоял за этим докладом.

После двадцати минут брифинга, в ходе которого я отвечал на все вопросы, руководитель совещания, тот самый человек с дорогим блокнотом, кивнул и поблагодарил нас.

— Благодарим за доклад. Было приятно слышать конструктивные предложения, — сказал он, обращаясь ко мне, но официально — всему отделу. — Можете возвращаться к работе.

Я кивнул, вернувшись на своё место. Мы вышли из конференц-зала, и я чувствовал, как внутри меня закипала тихая, но мощная уверенность.