Я смутно помнил, как добрался домой той ночью. Воспоминания были размыты, словно кадры старой киноплёнки — вот светящиеся вывески, вот дорога, и где-то вдали я вижу, как Сухён улыбается. Но утро не принесло облегчения. В голове был туман, а тело ощущалось тяжёлым, словно камень. Когда я открыл глаза, осознал, что реальность с похмельем была суровой.
Но, к счастью, у меня была моя сестра. Она знала, как обычно «лечить» после подобных корпоративных мероприятий, и, как будто предвидя моё состояние, успела подготовиться. Едва я поднялся с кровати, ко мне потянулся запах ароматного супа. Хана принесла мне чашу с хэчжанг-гук — традиционным корейским супом от похмелья, который, как оказалось, был моим спасением.
Хэчжанг-гук — это особенное блюдо. Оно буквально означает «суп для изгнания похмелья», и оно идеально подходит для таких моментов, когда голова раскалывается, а мир вокруг кажется туманным. В его основе крепкий мясной бульон, часто говяжий или свиной, к которому добавляют капусту, тофу, и, конечно, острый красный перец. Его вкус насыщенный и глубокий, с лёгкой остротой, которая словно пробуждает все твои рецепторы и даёт силы подняться с кровати. Именно этот суп спасал корейцев веками после весёлых ночных гулянок, и сейчас я понимал, почему.
Я взял ложку и сделал первый глоток. Горячий бульон обжёг губы, но это было именно то, что нужно. Тепло разлилось по всему телу, и я почувствовал, как силы медленно возвращаются. Я не мог не признать — несмотря на все предрассудки о традиционных рецептах, хэчжанг-гук действительно работал.
— Спасибо, Хана, — пробормотал я, ещё не до конца проснувшись.
Она усмехнулась, скрестив руки на груди.
— Ну, а как иначе, — ответила она. — Считай, что это моя забота о брате, который, похоже, весело провёл вчерашний вечер.
— Не без этого, — признал я, чувствуя, как голова понемногу проясняется.
После супа и холодного душа я уже чувствовал себя намного лучше. Хэчжанг действительно вернул меня к жизни. Я привёл себя в порядок, надел свежий костюм и решил, что прогуляюсь до офиса пешком. В этом была какая-то романтика — пройтись по улицам утреннего Сеула, чтобы окончательно выбросить из головы туман и остатки хвемина.
Утренний город был тихим и спокойным. Ветерок приятно обдувал лицо, а запахи корейских булочных, где уже пекли хлеб и сладости, разливались по улицам, добавляя атмосфере уюта.
Я подходил к центральному офису, когда увидел, как к самому входу подъехал шикарный автомобиль. Его блестящая чёрная поверхность и мягкий рёв двигателя говорили о высоком классе, и на секунду я замедлил шаг, любопытствуя, кто выйдет из машины. Дверь плавно открылась, и из неё вышла Сухён. В этот момент внутри меня что-то ёкнуло. Она выглядела как всегда прекрасно — её волосы ниспадали на плечи, а в её взгляде было что-то сосредоточенное и решительное. Но самое интересное было не в этом.
За рулём авто находился молодой парень, которого я не знал. Он был в дорогом костюме и выглядел как человек, привыкший к роскоши и определённому уровню жизни. Когда Сухён вышла, он остался в машине, а она, не оглядываясь, быстрым шагом направилась к входу. Мне показалось, что она как будто не хотела, чтобы её кто-то видел. В этот момент я почувствовал, как внутри всё переворачивается. Кто он? Почему она с ним? Почему так спешила?
Я попытался собраться с мыслями, но не успел. Мой телефон зазвонил, и я вздрогнул, вынырнув из своих размышлений. На экране высветилось имя Минсу.
— Где ты? — спросил он, его голос был деловым, без привычного сарказма. — Тебя ждут в кабинете Хвана. Быстрее.
— Понял, поднимаюсь, — ответил я, откладывая в сторону все эти смутные мысли.
Поднявшись по мраморной лестнице и пройдя через строгий коридор с традиционными корейскими узорами на стенах, я оказался перед дверью кабинета Хвана. Внутри что-то щелкнуло, и двери плавно открылись. Хван сидел за столом и, как всегда, выглядел абсолютно собранным и спокойным. Его глаза, как два холодных обжигающих огня, пристально изучали меня.
— Присаживайся, — сказал он, кивнув в сторону кресла напротив. Я сел, чувствуя, как внутри меня нарастает лёгкое напряжение. Взгляд Хвана был таким, словно он старался заглянуть в самые глубины моей души. Я старался сохранять невозмутимость, но внутри уже росли догадки и сомнения.
Что, если что-то пошло не так на хвемине? Может, я где-то ошибся, допустил бестактность или не соблюл какое-то правило? Вдруг ему не понравилось, что я проводил Сухён домой? Или, что ещё хуже, он узнал про того парня, который её привёз утром. Сухён… Кто же он был?
Хван выдержал паузу, а затем задал самый обыденный вопрос, который только мог прийти в голову:
— Ну что, как ты себя чувствуешь после хвемина?
Я слегка расслабился, но всё равно насторожился. Почему этот вопрос? Он пытался проверить мою реакцию? Но я быстро ответил, стараясь выглядеть уверенно:
— Спасибо за беспокойство, саджан-ним. Всё хорошо. Моя сестра приготовила мне хэчжанг-гук, и это меня буквально вернуло к жизни.
— Хэчжанг, говоришь? Знаю, хороший суп. Помогает после таких вечеров. — Его взгляд всё ещё был пристальным, но на лице появилась лёгкая улыбка, что немного сбавило напряжение в комнате.
Хван рассмеялся, услышав про хэчжанг, и снова усмехнулся, явно наслаждаясь ситуацией.
— Молодёжь, молодёжь… — проговорил он, покачивая головой. — Вам, Джинсу, ещё учиться и учиться в плане выпивки. Хвемин — это искусство, и искусство требует терпения и опыта. А хэчжанг-гук, как спасительный якорь, всегда должен быть рядом.
Я улыбнулся, понимая, что он подшучивает, но в его словах скрывалось нечто большее — напоминание о том, что в корпоративной культуре Кореи есть свои традиции и обычаи, которые нужно уважать, даже если они кажутся неформальными. Впрочем, я знал, что за этой лёгкой шуткой сейчас последует нечто более серьёзное. И мои ожидания оправдались.
Хван поменял тон, став более деловым и сосредоточенным.
— Я упоминал твою новую должность вчера, — сказал он, его голос стал более холодным и чётким. — Это было не случайно.
Я сразу напрягся, хотя старался сохранять спокойствие. Он внимательно смотрел на меня, как будто ждал моей реакции, но я старался не выдать никаких эмоций.
— Я долго думал над этим решением, — продолжил он. — И решил, что ты этого заслуживаешь. Ты успешно провернул операцию с акциями и показал, что умеешь мыслить стратегически и действовать решительно и точно в сложных ситуациях. Это именно то, что мне нужно от человека, который будет стоять рядом. Поэтому твоя новая должность — не просто формальность, а показатель того, что я доверяю тебе.
Слова Хвана прозвучали как комплимент, но я понимал, что это не только похвала, но и огромная ответственность. Быть рядом с человеком, как Хван, означало не только привилегии и доступ к ключевой информации, но и высокие риски.
— Я ожидаю, что и в дальнейшем ты будешь работать с такой же эффективностью и преданностью, — сказал он, его голос стал ещё серьёзнее. — Но помни, что с такими успехами приходит и ответственность. Твоя новая роль сделает тебя мишенью для наших врагов. Они уже потеряли миллионы, и я уверен, что они будут использовать любые методы, чтобы добраться до меня. И если они не смогут достать меня, то будут искать те слабые места, через которые смогут нанести удар. Сейчас, Джинсу, ты — одно из таких мест.
Я кивнул, обдумывая каждое его слово. Ситуация усложнялась. Я понимал, что находился в центре крупной игры, и моя новая роль делала меня не просто наблюдателем, но и участником, на которого могут нацелиться враги.
— Понимаю, саджан-ним, — ответил я, стараясь звучать уверенно. — Я буду предельно осторожен.
Хван, скрестив руки на груди, прищурился, его взгляд был холодным, но в то же время в нём читалось беспокойство.
— Я рекомендую тебе перевести свою семью поближе к центру. Желательно в район с охраняемой территорией и надёжными соседями. Сейчас тебе и твоим близким нужно максимальное внимание и защита. Если мы действительно хотим продолжать успешную работу, мы не можем позволить, чтобы кто-то воспользовался твоей уязвимостью.
Я почувствовал, как внутри меня всё напряглось. Перевести семью? Это было логично и, возможно, даже необходимо. Моя мать, хоть и пошла на поправку, всё ещё нуждалась в постоянном наблюдении, а сестра была занята своими учёбой и делами, и я не мог позволить, чтобы что-то угрожало им.
Когда Хван дал понять, что разговор подходит к концу, он упомянул:
— Тебе нужно будет оформить все документы о переводе. Мой секретарь всё подготовит, и ты сможешь подписать их до конца дня.
Я кивнул, но внутри меня остался вопрос, который не давал покоя. И прежде чем Хван успел продолжить, я осторожно спросил:
— Саджан-ним, позвольте задать вопрос. Почему выбрали именно меня? Почему Минсу остался на своей должности, ведь его вклад в нашу работу был не менее важен?
Хван на мгновение замолчал, его глаза стали чуть прищуренными. Я понял, что он обдумывает, стоит ли мне давать разъяснение. Но затем, видимо решив, что это важно, он заговорил:
— Джинсу, хороший вопрос. И думаю, тебе нужно знать ответ. Минсу — отличный исполнитель. Он человек, на которого можно положиться. Он, как правило, делает всё быстро, чётко и по инструкции. Если я даю ему задачу, я уверен, что он её выполнит. Но, — Хван сделал паузу, — в этом и заключается его предел.
Я слушал внимательно, обдумывая каждое слово.
— Минсу способен вытянуть многие проекты и задачи, — продолжил он. — Но ему не хватает того, что я называю стратегическим мышлением. Он не видит картину в целом, не способен просчитать несколько ходов вперёд. Ему не дано предвидеть, как то или иное действие может повлиять на всю ситуацию в будущем. Это его ограничение.
Слова Хвана звучали спокойно и уверенно, но в них не было ни капли пренебрежения. Он говорил с уважением о Минсу, признавая его достоинства, но и отмечая его недостатки.
— Минсу прекрасно знает свои сильные и слабые стороны, — добавил он. — Его это устраивает. Он предпочитает быть исполнителем, человеком, который выполняет порученное с максимальной точностью. Он знает, что он не стратег, и ему это не нужно. Поэтому его нынешняя позиция для него оптимальна.
Я кивнул, понимая логику Хвана, но всё ещё ощущая небольшое сомнение внутри. Я задал себе вопрос: а был ли я тем самым стратегом, о котором говорил Хван? Но прежде чем мои мысли успели углубиться дальше, Хван продолжил:
— В тебе же, Джинсу, я вижу то, чего не хватает Минсу. Ты способен не просто выполнить задачу, но и просчитать её последствия. Ты умеешь видеть, что произойдёт через три хода, и на основе этого принимаешь решения. Ты продемонстрировал это, провернув операцию с акциями. Ты сделал шаг, который поставил нас в выигрышное положение, и предугадал действия врагов.
Хван внимательно смотрел на меня, и я ощущал всю серьёзность его слов.
— Вот почему я выбрал тебя. Ты — человек, который способен принимать стратегические решения, и это то, что сейчас нужно корпорации и мне лично. Минсу — надёжный исполнитель, но стратегом ему не стать. Он знает это, и это не должно тебя беспокоить.
Я кивнул, принимая его объяснение.
Выйдя из кабинета, я сразу подошёл к секретарю Хвана. Она профессионально улыбнулась и кивнула, как будто знала, зачем я подошёл.
— Саджан-ним сказал, что нужно подготовить документы о вашем назначении, — сказала она. — Всё будет готово к концу рабочего дня. Подходите, и вы сможете подписать их.
— Благодарю, — ответил я, чувствуя лёгкое напряжение внутри. Это было как шаг в новое измерение, и каждый новый этап добавлял веса на мои плечи.
Секретарь слегка наклонилась вперёд, и её улыбка стала чуть более тёплой. Она положила на стол передо мной ключ с биркой.
— А вот и ваш ключ. Поздравляю с назначением, Ким Джинсу-щи. Теперь у вас есть свой кабинет.
Я взял ключ, чувствуя, как по телу разливается приятное чувство удовлетворения. Я улыбнулся и поблагодарил секретаря, попрощавшись с ней, и направился к лифту.
Выйдя из приёмной, я посмотрел на бирку. Номер кабинета 527 мелькнул перед глазами, и я понял, что это не просто кабинет — это целая новая глава в моей жизни. Статус. Пятый этаж — это статус, это доверие. Это был очередной знак того, что я движусь в правильном направлении.
Спустившись на пятый этаж, я огляделся вокруг — коридоры выглядели иначе, чем на верхних этажах. Здесь царила атмосфера спокойствия и уюта, и даже мебель была другой — менее дорогой, но при этом такой же изысканной, с элементами корейской традиции. Это место явно не для рядовых сотрудников.
Я набрал Минсу, чтобы поделиться с ним новостью. Он ответил почти сразу.
— Эй, где ты сейчас? — спросил я.
— В приёмной на третьем этаже, а что? — ответил он.
— Пошли на пятый, 527 кабинет. Теперь он мой.
Минсу не стал скрывать удивления, но вскоре сказал, что идёт ко мне. Я дождался его и пригласил войти в уже мой кабинет. Когда я открыл дверь, в нос ударил запах свежести — видно, уборка была проведена недавно. Кабинет оказался достаточно просторным, с видом на город. Мягкий свет из окон заливал помещение, создавая приятную атмосферу.
— Отличный кабинет, — прокомментировал Минсу, оглядывая минималистичную обстановку.
— Да, минимализм — это моё, — усмехнулся я. — Здесь нет ничего лишнего, но всё, что нужно для работы, есть.
Минсу сел напротив меня за стол и искренне улыбнулся.
— Поздравляю, Джинсу. Ты действительно заслужил это. Рад за тебя.
Я посмотрел на него и включил свою эмпатию, чтобы удостовериться в искренности его слов. И да, я почувствовал уважение, даже нотку гордости за меня, что действительно обрадовало.
— Спасибо, Минсу, — сказал я. — Но у меня есть к тебе просьба.
— Говори, — ответил он, сложив руки на груди и внимательно смотря на меня.
— Мне нужно перевезти семью в более безопасный район, поближе к центру, желательно в охраняемую зону. Хван рекомендовал мне это, и я думаю, что он прав.
Минсу кивнул, понимая всю серьёзность ситуации.
— Да, конечно. Дай мне пару минут.
Он достал свой телефон и набрал номер. Некоторое время он говорил с кем-то о недвижимости, упоминая, что нужно жильё в охраняемой зоне, с хорошей репутацией и удобной логистикой. Я внимательно слушал, отмечая про себя, как уверенно он ведёт переговоры и какие вопросы уточняет.
Когда разговор закончился, он повернулся ко мне:
— К вечеру у меня будет несколько вариантов. Проверенные люди, с которыми я работаю уже не первый год. Они предоставят самые надёжные варианты.
— Спасибо, Минсу. Я тебе очень признателен.
— Пустяки, — махнул он рукой, но я видел, что он действительно рад помочь.
До обеда я подключил компьютер, перенёс все свои файлы и наработки с сервера на жёсткий диск, настраивая всё под себя. Кабинет уже начинал ощущаться как мой, но для полного погружения в рабочий процесс нужно было ещё кое-что — перерыв и глоток свежего воздуха. Решив отправиться вниз, в кафе, которое я уже стал воспринимать как место отдыха и размышлений, я спустился по лестнице и направился к выходу.
И вот, у входа, я увидел Сухён. Она стояла, оглядываясь по сторонам, и когда наши взгляды встретились, на её лице появилась тёплая улыбка. Это была та улыбка, которая согревает даже в самый холодный день. Я шагнул вперёд, и наши глаза снова встретились.
— Сухён, — позвал я её, подойдя ближе.
— Джинсу, — ответила она, и её голос звучал радостно, словно она действительно ждала этой встречи.
Я включил свою эмпатию, пытаясь почувствовать её эмоции. Ничего необычного: радость, тёплота, приятное ожидание нашего совместного времени. Всё, как всегда. Но в глубине души, где-то на заднем фоне, снова закралось сомнение: кто же тот парень, что привёз её утром? Почему она не хотела, чтобы её видели? Я старался не показывать своих мыслей, но внутри всё же было беспокойство. Сухён заметила мою задумчивость и слегка склонила голову.
— Всё в порядке? — спросила она, внимательно глядя на меня.
Я заставил себя улыбнуться, постаравшись выкинуть эти мысли из головы.
— Да, всё отлично. Пошли, пообедаем?
Она кивнула, и мы двинулись в сторону кафе. Это место стало чем-то вроде нашего ритуала, «нашего» кафе, где мы могли оставить за дверью все дела и проблемы и просто наслаждаться моментом. Я ощутил лёгкость, которая разлилась по всему телу, когда мы вошли внутрь. Это чувство всегда приходило, когда я был рядом с ней.
Мы заказали наш любимый обед — кимбап и пулькоги, а на десерт взяли тток — сладкие рисовые пирожки. Я смотрел, как Сухён выбирала блюда, и её глаза искрились, когда она обсуждала, что мы будем есть. Я знал, что она любит делиться моментами, как и я. Это объединяло нас.
Когда еду принесли, мы разговорились на общие темы — обсудили работу, наш последний проект и даже вспомнили тот вечерний хвемин, который принёс столько эмоций. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что не хочу, чтобы это заканчивалось. Время с ней — это как глоток свежего воздуха, как моменты, когда ты ощущаешь, что живёшь.
Я снова включил свою эмпатию, чтобы уловить её эмоции, и почувствовал знакомое тепло. В её глазах был тот же блеск, что и всегда, когда она говорила со мной. Но всё же, где-то глубоко внутри, ощущалась маленькая нотка тревоги. Я не знал, что это значит, но решил не придавать этому значения. Может, это моя паранойя, может, просто усталость, и нет смысла об этом беспокоиться.
— Ты что-то задумался, — сказала она, наклонившись ко мне и внимательно глядя в мои глаза.
— Прости, — ответил я, отвлекаясь от своих мыслей. — Иногда бывает. Просто много всего происходит.
Она улыбнулась и взяла меня за руку, слегка сжав её. Это было так неожиданно и в то же время так естественно, что я почувствовал, как внутри разливается тепло. Мы сидели в нашем кафе, вдвоём, и этот момент был идеальным. Мы наслаждались каждой секундой, каждым взглядом.
— Спасибо, что всегда находишь время, чтобы быть рядом, — сказал я, глядя ей в глаза.
— Мне это важно, — тихо ответила она, и в её голосе была искренность. — Ты… для меня важен.
Эти слова заставили меня почувствовать себя особенным, и на мгновение всё остальное исчезло. Только мы двое, этот момент и наша связь.
Закончив обед, мы всё ещё не торопились вставать из-за стола. Слова постепенно угасали, и вместо разговоров оставались только наши взгляды и мягкие улыбки. Я чувствовал, как каждый момент с Сухён становится чем-то особенным, чем-то, что я хочу сохранить как можно дольше. Мы обменивались короткими, но тёплыми фразами, шутками, которые звучали только для нас двоих, словно создавая маленький мир, в который не было доступа никому другому.
Когда, наконец, пришлось вставать, я почувствовал лёгкую грусть. Как будто каждая минута, проведённая вместе, была ценна, и я не хотел её терять. Мы направились к выходу, и, выйдя на улицу, оказались рядом, почти касаясь друг друга. Наша синхронность была естественной, шаги совпадали, и каждый шаг был словно согласован заранее. Я ощущал тепло её плеча, которое на мгновение касалось моего, и внутри разливалось что-то тёплое и радостное.
Мир вокруг нас словно замедлился, оставляя лишь наши тихие шаги и лёгкий шёпот весеннего ветра, играющего в её волосах. В какой-то момент я снова включил свою эмпатию, чтобы понять, что она чувствует. Радость. Спокойствие. И… что-то ещё. Нечто большее, более глубокое, но скрытое. Я поймал её взгляд и на мгновение почувствовал, как между нами пролегает невидимая, но очень мощная нить связи. В этот момент слова не имели значения.
Путь до офиса казался коротким, слишком коротким. Я поймал себя на том, что хочу, чтобы он длился дольше, чтобы можно было просто идти рядом с ней, ни о чём не думая. Но вскоре мы подошли к входу, и реальность снова настигла нас.
Когда мы вошли внутрь, я почувствовал, как атмосфера офиса вернулась, сбивая нас обоих с этого лёгкого, почти волшебного настроения. Всё вернулось на свои места — люди в костюмах, звонки телефонов, звуки шагов по коридорам. Ощущение словно на мгновение что-то потерялось. Но когда мы вместе подошли к ресепшну, администратор окликнул Сухён:
— Сухён-щи, извините, что прерываю вас, но для вас доставка.
Сухён остановилась и, удивлённо посмотрев на него, спросила:
— Для меня? Что именно?
— Это букет, — ответил администратор и жестом указал на огромный букет цветов, стоящий на стойке.
Мои мысли на мгновение застопорились. Букет. Огромный, роскошный. На первый взгляд это были цветы, которые дарят не просто так, а с каким-то особым смыслом. Белые лилии, розы и нежные гортензии — они все сливались в безупречную композицию, которая привлекала взгляды всех вокруг.
— Курьер сказал, что это для вас, — продолжил администратор, протягивая записку. — Но, к сожалению, отправитель остался анонимным.
Сухён замерла, глядя на букет с удивлением и растерянностью. Я стоял рядом, и внезапно внутри меня проснулось чувство тревоги. Откуда этот букет? Кто его отправил? Почему именно сейчас?
Она взяла букет в руки, и на её лице отразилась гамма эмоций — от удивления до лёгкого беспокойства. Я почувствовал, как в груди сжалось, словно кто-то поставил невидимый барьер между нами.