Клинок Императора. Книга I

Глава 17

“ Для инженера-скитальца важны два типа усилков: базы глифов и маг-камень теург-резчика.

Обычно все свободные слоты постоянного класса инженер забивает базами.

Усилок со способностью теург-резчика нужен в единственном экземпляре. Он позволяет работать с материалами и плотью, вырезать формулы и обслуживать схизм-резак".

– Храмовник Авалона Паюр – “Труд, теургия и развитие промышленности”.

9 месяц \ 74 года от взятия Парадигмы.

Было непросто затащить ворона в здание: "зверь" быстро перегорел, а своими силами тянуть тело кило на двадцать тяжелее моего – удовольствие сомнительное. Пинками под задницу еле живого однорукого пленника в нужное место не загнать, он, тварь такая, никак не хотел проявлять гражданскую сознательность, поэтому приходилось ручками за лямки бронежилета тянуть и всю дорогу ругаться. Хорошо, что здесь не далеко было.

Дверь закрывать не стал. Бросил тело чуть за порог, сам дальше не заходил. Мало ли что жаба-затейник Тибо удумал? Вдруг настенные формулы задействует. Мне такие эксперименты не улыбались.

Оказалось, зря я по мелочам переживал. Тибо сидел в углу, на полу. Бледный, сжавшийся и хныкающий. Странно, конечно, но в его психическом состояния разбираться не собирался. У меня своих проблем как у дурака фантиков.

Тибо с легкостью мог входную дверь запереть, либо тупо в хранилище своем вонючем сберечься: что угодно придумать, однако вообще ничего делать не стал, сосредоточившись на панической атаке. Хлюпик. И кто его нанял только? У Гилла что ли медкомиссий нет? На кой некр он им тут нужен такой?

– Наверное, близко к сердцу принял тот факт, что самостоятельно тебя воронью сдавал. Теперь думает ты ему в сжатых ладошках немного расплаты принёс, – предложил свою версию Принц.

Может и так, но тогда тем более ему нужно было прятаться и убегать.

– Ты закрыт – это первое, – состроил самую злобную гримасу, которую только мог; Принц засмеялся, наверняка я бы тоже засмеялся, если бы мог видеть, а вот Тибо оценил: побледнел сильнее прежнего, оттенок кожи стал белее снега. – Второе – отменяй безопасников, а не то “бо-бо” тебе.

Он мотал башкой, как пропеллер.

– Не вызывал?

Активно стал кивать.

– Понятно.

Скоро здесь будет патруль. Убивать стражей по-прежнему не хотелось. Гнилая тема.

Присел перед вороном, при этом краешком глаза поглядывал на настенную полосу смерти. Не проснётся ли она, решив нас всех расшумевшихся сжечь?

– Я спрашиваю, а ты отвечаешь, – попытался изобразить угрожающий голос. – И так у нас с тобой получается диалог… Как тебя зовут?

– Пошёл ты.

Да-да, без предварительных ласк мы не заговорим. Не положено; неприлично нарушать шаблоны. Мол, ты, салага, покажи, что вообще можешь что-то такое грязное делать, а потом уже беседы вести будем. А я ведь покажу – мне не в лом. Забрал у него с пояса нож. Когда вытаскивал оружие из ножен специально демонстрировал. Боец во все глаза смотрел – начал трястись. Адреналин после боя, тяжёлая рана, угроза пыток – все ударило в голову и ему стало совсем плохо.

Воткнул нож в бедро. Так чтобы и больно, и чтоб не помер в ближайшие минуты.

Раз.

Два.

Звуки, с которыми пробивалась плоть и как карябало остриё о кость, должен отметить, достаточно жуткие.

Три.

Пленный закричал.

Четыре.

На пятом – он просил остановиться.

Бой кровавых капель по полу напрягал нутро. Чувствовал я себя не очень.

Принц хмыкнул.

Мы явно чем-то не тем занимались. Но куда уж тут деваться? Кто-то же должен.

Я не гордый. Остановился, когда попросили, только там перед этим еще шестой и седьмой раз уколол, чтобы немного волю размягчить.

– Повторю: как твое, боец-гордец, имя?

Старался игнорировать те душераздирающие звуки, которые он издавал: смесь хныканья и всхлипывания. Смесь пробуждала чувство вины – мне такого и даром не надо. Медитация отвлечения помогла разобраться с проблемой.

– Психопат, – замечал с восхищением Принц.

– Мар… Я Мар. Хватит – все скажу. Мне… за это… не платят.

– За что не платят?

– За пытки.

– Видишь, Мар, коммуникация – это несложно.

– Спра-ашивай.

– Сколько вас, Мар, в городе?

– Сотни две. Я не знаю.

Нахмурился.

– Че-естно!

Теперь то поверить можно. Баран тупорогий.

– Маловато от Когорты. Не трепло ты часом?

– Нет-нет. Пришлые пострадали при переходе, – закашлялся. – Бездна пожрала часть. Там после тебя – бардак. Псы. И иски. И старшие еще остались при майоре Стивене.

Псы – это мы помним.

Хорошо.

– А майор этот, кто?

– Командир Первой Когорты.

– Где база или Центр? Где искать старшего офицера, кто вашей жопоголовой движухой руководит?

– Не знаю…

Я хлестанул его по лицу ладонью.

– Не строй из себя девочку.

– Говорю: не зна-аю! – сильный след от удара остался у него на щеке: аж приятно смотреть. – Во-ороны по оперативным квартирам.

– Сидят?

– Сидят!

– А где…

– Где капитан, я без понятия.

– Какой капитан? Кто это?

– Ости. Офицер.

– Кшатриец?

– Да. Да он!

– Это он за мной иска посылал?

– Д-аа…

– А откуда взял?

– Это иск Когорты. Каждой Когорте положен иск.

– Обязательно гончая?

– Нет. Они по уставу и бюджету по-оложены. По фа-акту у некоторых их и нет. А у некоторых есть, но там что-угодно может быть. У второй вот ударный и штур-штурм-овой.

Это к вопросу о том, на чьих руках кровь моих гвардейцев: Тори и Бора. Ости этот с Кшатрийским щупальцем на лбу. Виновен получается. Резать его в любом случае нужно. Больно много дел натворил. Как это делать – уже другой вопрос: там верзила серьезный. Как вспомню Поражение, пробившее плечо, и последствия, чуть не сожравшие меня, – так сразу волосы дыбом.

– Тело стража где?

– Кого?

Еще одна пощечина.

– Баба с чёрными волосами, страж. Вы взяли ее, потом на меня в квартире вышли.

– Астра, – прохрипел он задумчиво.

Как получилось то.

Рука соскользнула. Разбил ему губу.

– Не томи, родной. Рука чешется.

– Астра на третьем кладбище. То, что на севере…

В этот раз ударил кулаком – прилетело в челюсть, взгляд пленника поплыл.

– Твари. Как вас земля носит. Уже и схоронить успели.

Размахнулся еще раз.

– Нет-нет, – в попытке увернуться, он активно замотал головой. – Просто там держат.

Уже интереснее.

– Живая?

– Была, – уверенно кивнул боец.

– Кто держит?

– Наши.

– Кто еп ваши? Нервы мои не стальные канаты, говори конкретно.

– Когорта.

– Почему не убили?

– Да я не знаю! При-иказы не о-отдаю, я даже не сержант.

– Много там ваших?

– Нет.

– Почему так?

– Не требуется. Та-ам часть Центурии свободной наняли на охранку. Отделение или полвзвода. Одна пехта без скитов. Наших пару оперативников. Курируют, с-следят. Вроде как в планах свидетелей туда свозить и ключей.

– Ключей?

– Заключенных.

– Кто-то сильный?

– Нет, – поспешил ответить и увёл глаза в сторону.

Как он слаб – даже удивительно.

– Врёт, – подтвердил Принц то, что и так увидел.

Я приставил лезвие ножа ему к уху и, надавливая, повёл.

Он шипел, но старался не дёргаться. Когда остриё оказалось в опасной близости от глаза, Мар закричал:

– Я скажу. Скажу – всё!

– Скажешь, конечно, – я увел нож вниз, оставляя на щеке порез. – Рассказывай про своих сослуживцев.

– Пацан рыжий там, его не знаю. А баба там крутая, сильная, Мэрджи – она серж. К ней подкатывали, звали в рестики, тятры, она только глаз-за з-закатывала – не подступиться.

– И чего: мне какое дело до ее досуга?

– А то что к ней и два летёхи подкатывали. Они и д-давить пр-робовали, да только она таких умников демонстративно размалывала. Правда, с-сама потом собира-ала.

– Старших по званию?

– Да.

– И ничего?

– И ничего.

– Какой ранг?

– Выше пятого.

– Что-то особое?

– Скорость. Это – ускорение у нее. И лекарь она – это редкость, поэтому старшие глаза закроют, даже если она и их ругать будет. Всё что знаю… А еще из серьезных передряг раза три выходила. Весь отряд в фарш, а ей плевать.

– Зачем Астру там держат?

– Вышестоящих ждут – не рискуют дело подставное подбирать. Может они кончить ее скажут.

– Когда начальство придет?

– Неделя. Мы тебя должны поймать к этому времени.

Смешно.

– Командир ваш, Ости тоже на квартире, как вы, прячется?

Он промолчал.

Молодец, хоть что-то правильное в нём еще осталось. Я сломал ему два пальца.

– Мар, надо говорить, – сказал с грустью в голосе. – Признаюсь, после нашего с тобой спарринга, у тебя маловато пальцев осталось. Ломать почти и нечего.

– Ты сохранишь мне жизнь?

– Конечно. Ты же так помог.

– У него есть штаб где-то. Оттуда он координирует. Здание целое. Пытается вернее координировать… Нам по поводу тебя, оттуда звонили на квартиру.

– Ты знаешь где именно штаб?

– Клянусь, не знаю.

Ему не долго осталось. Кровищи под ним уже целые озёра и реки.

Хлопнул по плечу.

– Расслабься, верю, – улыбнулся вполне искренне. – Как тебе вообще приятно было Императора убивать?

– Что… Я не…

– Мысль о том, что ваши действия привели к этому. Смена эпохи, переворот, свержение. Все вот это. Как оно ощущается?

– Не понимаю.

– Я бы на вашем месте чувствовал себя квази. Ты ж из первой Когорты, – поддел нашивку пальцем.

– Да я…

– Ваши ребята были во Дворце. Творили там всякое. Ты вообще в курсе что я – сын Императора?

– Ничего не знаю про это… я местный, из Гродвальского отделения. На-аше дело малое.

– Кир, опять врёт, – тяжело вздохнув, проинформировал Принц.

Я вбил Мару нож в бедро на всю длину, прям по рукоять. Потом вырвал и откинул в сторону.

Забило горным ручьём – страх! Так и оставил. Мар начал рыпаться, биться, хватаясь то тут, то там ладошкой – перепачкал мне пальто.

– Ты обещал, – прохрипел ворон.

Пожал плечами.

– Я ничего не обещал. Я вас гнид всех утилизирую.

Сжал его в объятьях, а потом произнёс прямо в лицо:

– Лучше бы тебе исповедоваться мне. Потому что чую ты, вроде как, прямо сейчас стремительно умираешь…

***

Рассказал ли Мар еще что-то полезное?

Нет.

Он просто очень быстро умер, перед этим дважды назвав меня мразью-клятвопреступником. Что ж, Морк ему судья. Немного обидно, конечно, ведь я остался с ним до конца его пути; мог и сделать какой подгон.

Потом пришлось провести воспитательную беседу с Тибо, чтобы тот молчал касательно услышанного, пригрозил, что в ином случае я вновь вернусь, но уже не так миролюбиво, а с внушительной пачкой люлей – убедил его, что всегда возвращаюсь. Он кивал, а еще трясся так, будто изображал стиральную машину.

Я сдерживал смех.

– Это нервное, – объяснял Принц.

Вообще, правильно было бы убить бедолагу. Так и алтарь уговаривал поступить, а я не мог. Пришлось оставлять потенциальную зацепку остальным.

Еще так погано после ворона этого стало, аж руки опустить хотелось; брать еще и эту кровь, прям здесь и сейчас, не смог себя заставить. Значит придётся все делать быстро. Из этого Тибо всё вытрясут, когда вороньё до него доберется. Может истерия даст небольшую отсрочку. Может не даст. Может у них есть спецсредства для допросов и тогда поможет только, если он с ума уже сошёл и говорить больше не способен, однако на такое надеется, это надо быть тем еще оптимистом. Чем быстрее сделаю своё, тем лучше. Потому что потом они узнают про мой интерес, и там вдобавок к тем, кто уже сидит – сторожит, еще пару отделений оперативников прибавится, и это уже не вывозится никак.

Теург-камера Сборщика один некр звук – почти уверен – не передавала и ничего кроме лица моего они оттуда не вытащат. А это бесполезно, вороны и так прекрасно знали кого ищут и какой я там красавчик. Тут уж их удивить не получится…

Когда вышел из Сборщика, наткнулся на две прибывшие двойки стражей.

От одной сбежал удачно, они только подоспели как раз и осторожничали сильно. А вот с другой стороны поджимали вторые. Эти уже с пистолетами в руках бежали, сразу начали стрелять, строя крайне мрачные рожи.

Видимо сложить один плюс один и соединить все случаи агрессии и пальбы в Гродвале они все-таки смогли, а терпеть указания начальства о том, чтобы не лезть в эти громкие вороньи дела – сил уже не было. Гордые – и это хорошо.

Пули били близко. Парочка цепанула пальто, но кираса их остановила.

Ладно хоть в голову не целились. И на этом спасибо. Пробежав полсотни метров, ушёл в проулок между двухэтажками. Перед высоким деревянным забором активировал зверя, отожрав еще единичку дарвов, доведя до уверенной нулевки. Потом успешно пробил себе плечом путь.

Так и вышел.

Патрульные двойки преследовали, но осторожно. Боялись, буду отстреливаться, ловушку подготовлю или еще какую пакость сделаю, и, в итоге, с таким настроем, вполне естественно, отстали.

До третьего кладбища добирался два часа.

В одной из подворотен зарядил в алтарь усилки одноразового класса: еще одну дугу и еще один умный снаряд.

– Щекотно, – мрачно произнёс Принц.

– Юморист, да?

На пути, у здания администрации, наткнулся на торговый вагончик. Закупился у смешливого бородача с вытянутой головой, напомнивший пистолетный патрон: взял пару горячих бутербродов, пирожки с мясом и овощами, стакан кофе и сладкую газировку в стекле.

Что ж, жизнь шла своим чередом.

Я начинал привыкать.

***

Почти все круглое пространство в центре третьего кладбища заполняли тёмные поминальные кубы с трёхглазыми метками Морка, а между рядами этих кубов петляли тропинки чёрной брусчатки.

Такое вот получалось чёрное поле. На расстоянии всё сливалось, когда оглядывал оперативный простор.

В дальнем конце кладбища возвышалось храмовое здание. Главных символов видно не было, значит вероятность наткнуться на храмовника какого-то квази небольшая. И это хоть какие-то хорошие новости. Не хотелось, чтобы в середине стычки мне – без шансов для ответа – проснувшийся к обеду храмовник голову взорвал.

Это было бы печально.

Храм двухэтажный, сужающийся к верху. Этажи чуть выше, чем в обычных домах. Сделан из квадратных, чёрно-серый блоков. С треугольной крышей.

Я целое пиршество устроил с купленной едой. Засел на лавочке, прям перед кладбищем.

Дерзость?

Может быть, но ноги гудели и есть сильно хотелось.

Бабушка векового возраста, с виду вылитый горбатый гоблин, проходя мимо, поделилась мыслями:

– Ничего святого нет, безбожник дрянной. Думаешь Морку приятно глядеть как ты тут челюстями жамкаешь? У него то такой возможности нет. Чего дразнишь квази попусту?

Я остановил плановое пожирание пирожка, с иронией глянул на нее и тут же вступил в полемику:

– Так я поэтому и делаю.

– Чего? – бабка казалась обескураженной.

– Ну, он не может, а это моя жертва, пожертвование. Ем как бы в его честь и для него, может даже за него. Вы, бабуся, думаете мне нравится это? Это, на самом деле, ужасно, как представлю сколько мертвых на меня глазеют: холодным потом покрываюсь, аппетит весь пропадает и волосы сразу дыбом встают, но чего не сделаешь ради, – указал пальцем в небо, чуть приподнимаясь. – Высшей цели – Парадигмы.

– Чудило, – таков вывод сделала бабка и быстро убралась.

Отступая, активно помогала себе тростью. Еще тревожно оглядывалась, качала головой и ворчать умудрялась. Не знаю в чём именно причина ее побега: в произнесенных мной бреднях или в том, что она разглядела дыры и кровь на пальто.

На кладбище присутствовали и бойцы наёмной Центурии. Они иногда совершали проходку по чёрным тропам, но в основном держались возле игольчатого забора, чтобы никому не мешать. Да, следили за территорией: как внутренней, так и наружной. Оружие особо не показывали (ничего кроме пистолетов в кобурах и не было), но тяжелые бронежилеты, нацепленные на синюшную форму, у них имелись.

Постоянно снаружи находилось пятеро солдат. Приходящим к поминальным кубам они не мешали, хотя и нет-нет, да поглядывали за ними.

Один раз за два часа наблюдения из храма вышла сладкая парочка воронов-оперативников.

Они лениво оглядывались, сор пинали, болтали с пехотурой; хохот рыжего я и издалека слышал. Марджи что-то из пластикового стаканчика хлебала – ее лицо ни разу не изменилось; этакое оскорбленное выражение с яркой брезгливостью.

Упомянутый Маром рыжий – высоченный парень, с непропорционально длинными руками. В одной помятой форме; видимо снарягу снял, мешала ему сильно, в храме оставил.

Упомянутая Маром Мэрджи – низкая и крепкая женщина с белыми волосами, стянутыми в тугой пучок. На ней лёгкий бронник, свободно висевший – не все ремешки застегнула. Еще из странностей: узкий разрез глаз – похоже, родом из свободного города Фидены. Охренеть как далеко забралась.

Между Рыжим и Мэрджи разница лет в двадцать.

– Думаешь потянешь? – поинтересовался Принц.

– А что там не потянуть можно? Пацанву рядовую вот эту? – храбрился, хотя особой уверенности в себе не чувствовал.

– Бабулеча не простая.

– Не бабулеча, а женщина в самом расцвете сил.

– А… тебе вот такие нравятся – постарше Понял, не дурак, дурак бы не понял. Весту это ранит до глубины души.

– Заткнись.

– Короче я чего сказать хотел: она опасная.

– Услышал тебя. Мы и так это знали.

– Как действовать собрался? На шум ведь сбегутся.

– Я думаю.

– Может ночью двинуться?

– Время уйдёт. Медлить нельзя. Здесь уже к тому времени целая армия окопается. И даже если нет, ночью стражи на шум будут по трое прибегать. И шум этот скорей всего проигнорировать ребятам точно не получится – будет он в тишине расходиться дальше. Нет, надо сейчас бить. Только вопрос каким образом…

Можно подойти вплотную к зданию, а потом ринуться внутрь – и стянуть всех туда. А там уже дела делать, разбираться: бить да резать. Если пальбу разведу в храме – то местные будут хуже ее слышать, а может, если повезет, и совсем не услышат.

Нет. Не получится так. Бойцам Центурии этой скорей всего мою фотокарточку показали, чтобы сходу тревогу кричали и атаковать начинали. Почему-то мне так казалось.

– Что мешает тебе в храм залезть с другой стороны? – поинтересовался Принц.

– А там есть где залезать, то?

– Так ты мля, встань, обмудок ленивый, обойди да посмотри. Забор же насквозь просматривается.