Клинок Императора. Книга I

Глава 4

“Шестьдесят один храмовник решили бороться с тьмой. Посчитали, что если собрать и соединить все Аспекты, то может получиться возродить Абсолют. К концу пути храмовников осталось семь: Морк, Кшатра, Авалон, Монета, Жертва, Копьё и Варуна. Остальные померли. Если уж по чесноку говорить, то и Морк помер, но все мы знаем Морка – ему это не помешало.

И вот в глубинах бездны, далеко-далеко от Предела, в полнейшей жопе, из которой выбраться уже не получиться – берет эта семерка последний Аспект. Соединяет всё и… ничего не происходит: ведь как сложенная сумма частей трупа не является личностью, так и сумма Аспектов ни хера не Абсолют.

Тогда – за неимением альтернативы – они из того мусора, который оказался под рукой и склепали Белую Башню и Парадигму. Так квази-божества оттянули гибель человечества”.

– Храмовник Морка Абелос – “Пьяные крокодильи проповеди”

10 месяц \ 93 года от взятия Парадигмы.

– Он жив, Джохар. Видишь болтает даже там.

– Добивать не стану, – старик замахал руками, точно колдовство исполнял. – Ты меня с собой не потянешь. Я на виселице болтаться не хочу. За ним же мирмидонцы притащатся и меня с тобой постреляют, а с пулями в пузе я к выживанию не приучен.

– Так ты болтаться в петле не хочешь или боишься, что постреляют? – Пепел издевался. – Определись, старый.

– Ты голову старику не морочь… – Джохар нахмурился.

Пепел остановил его:

– Мирмидонцев точно не будет. Пацан по доброй воле тут. Подтверди, пацан.

Он сурово посмотрел единственным глазом.

Когда двухметровая груда брони и мышц смотрит на тебя, что-то ожидая – это незабываемое чувство.

Выбора не оставалось: осторожно кивнул.

– Это ты сейчас так говоришь, – продолжил старик свою бормочущую историю. – Он вот кивает, потому что боится тебя уважаемого рахана и это видно. Да и как тебя не бояться? Я его не осуждаю, я тоже боюсь. Плох тот рахан, которого не боятся, а ты хороший рахан. Но как ты уйдёшь, утопаешь по большим раханским делам, страх из него весь и выйдет – увидит он перед собой немощного старика, придёт дерзость, так он и взвоет сразу. И страшной магией позовёт на помощь. Думаешь я не знаю, как оно бывает? А так и бывает ведь. Сколько таких историй знаю.

– Сколько?

– Много!

– Много – это сколько?

– Ладно, немного. Одну знаю.

– Какую?

– Сосед рассказывал.

– Ты один в деревне живешь.

Что я чувствовал, глядя на эту перепалку?

Появилось сомнение в собственном рассудке. Даже мысль посетила, мол может на самом деле я умер вместе с гвардейцами, а это все галлюцинации перед Посмертием, ожидание и развлечение перед Судом.

В приличном обществе не принято обсуждать происходящее за Пределом. Я вот ничего не знал про серокожих. Мысль, что они могут по центру тьмы болтать о ерунде, дурашливо спорить у хибары, возле лавочки, прямо как люди в Империи, казалась дикой, до першения в горле экзотической.

Надо просто признать: я закостенелый идиот, который при сотне возможностей, так ни разу и не поинтересовался о жизни серокожих. С другой стороны, почему раньше меня это должно было волновать? Как обычно: пока жареный петух не клюнет – не почешешься

– Джохар, ты можешь, гуль шанкарский, заткнуться, – в голосе Пепла гуляла злоба; широко так гуляла, с большой щедростью. – Пацан сейчас от шока загнётся из-за твоего выступления. Ты мне, ощипанный шонхор, должен. Поэтому цену набивать не нужно. Я пришёл не торговаться, а долг спросить. Не согласишься – тебя просто зарублю как дикого иглошёрста.

– Слушай, Пепел…

– Ты помнишь о своём долге, червь?

Так понимаю пошли серьезные разговоры. Терпения иномирца хватило ненадолго.

– Увы, Пепел, помню, – старик смиренно кивнул. – Ладно, говори конкретнее.

Джохар изобразил страдальческое лицо и, держась за сердце, уселся на лавку.

Весь вид его говорил о глубокой обиде. Похоже последовательность традиционных движений оказалась нарушена.

– Ой, хади, грязный лицедей. В общем, есть тело…

Пепел пнул меня под бок.

– Эй, – прошипел. – Я еще живой.

Он злобно посмотрел, и пришлось затихнуть. Тут ничего не поделаешь – страшный тип.

– Есть тело, – продолжал Пепел. – Надо подождать пока тело «зарастёт»: позаботиться, так сказать. Кормить, поить, ухаживать. Ума много тут не нужно. У тебя как раз по удаче лишнего и нет.

– Очень смешно.

– Потом задача такая: нацелить его в сторону Предела и спровадить подсрачником. Все понятно?

– Ты же знаешь, Пепел, ко мне раханы ходят. Они захотят забрать мальца, – старик посмотрел мне в глаза. – Забрать, оттащить к мародёрам или псам, за такую человечину у них большие награды. Какую-нибудь имперскую винтовку и три сотни патронов легко могут дать. Сам понимаешь. Винтовка здесь, патроны там, немного еды – и вот ты уже и сам рахан. И любую серую свинью, пришедшую к твоей калитке, ты нашпигуешь свинцом.

– Ничего, Джохар, – небрежно отмахнулся Пепел. – Спрячешь как-нибудь. Под удары подставишься. Придумаешь. Это важно. А чуть пройдёт времени, и он сам кого хочешь нарубает. Кого серьезного трясти пастуха шувы все равно не пошлют, знаешь же.

– Знаю, – поморщился старик. – И сколько?

– Сколько, пацан, тебе времени надо?

– Без понятия, – ответил. – Пока разберусь с алтарем, желательно восстановить тазобедренный сустав. Нарастить пальцы. Плюс-минус неделя.

– А про глаз помнишь?

Морщась, покачал головой:

– Для глаза времени нет, нужно уже двигаться. Если бы мог ходить, ушел бы дальше сразу же. Чем дольше здесь, тем хуже.

– Это ты верно размышляешь, малой. Я все сказал, Джохар, – строго сказал Пепел пастуху. – Сделаешь – долг с тебя уйдет. Я еще чем подогрею, если ты от старости не помрёшь и на момент моего прибытия жив будешь. Уверяю, от подгона радоваться будешь как в молодости. Подведешь, тогда я вернусь и убью тебя. Немного попытаю для приличия, потому что чую сама по себе смерть в твоем возрасте уже не шибко страшит.

– Как обычно убьют либо одни, либо другие, – проворчал он. – Молодого до кровати донеси, эксплуататор.

Пепел закинул меня на плечо, занёс внутрь.

С верхотуры дверного проёма свисала сеть с пятёркой божественных фигурок из тёмного дерева – они больно отстучали мне по голове: там все кроме Авалона и Жертвы. За Авалона, так понимаю, местные могли наказать. Это прямой противник Копья и Варуны, а Жертву, судя по тому, что слышал от скитов – нигде особо не любили, считая его как минимум странным божеством.

Пахло сыростью. В хибаре – всего три комнаты: кухня с печкой и столом, широкая гостиная с диваном, простенькими шкафами и мелкая спальня. Пепел протащил в третью, закинул на кровать.

– Все. Джохар рассчитываю на тебя. И визор принеси из заначки моей. А то пацан умом тронется темноту разглядывать.

– А он слепошарый? – с удивлением протянул Джохар.

– Свежий скит, оказавшийся в жуткой ситуации, где он тебе зрение возьмёт?

Джохар пожал плечами:

– Я не знаю, где ты их самих то находишь вообще… Ущербных. Прости, конечно, малой.

Пепел положил рядом с кроватью ножны с мечом:

– Дальше сам, Кир. Ты должен мне, помни. Крупно должен. Улыбнётся Сар – свидимся еще. Береги себя.

– Спасибо, Пепел.

Я благодарил искренне.

Хмыкнув, иномирец ушел.

Джохар запалил свечу, подтащил стул и уселся возле кровати. Уставился на меня. Наклонял голову набок, чтоб преимущественно выпученным глазом пялиться.

Разглядывал его в ответ: большой нос, тяжелые морщины на лбу. Глаза изумрудные. Говорят, у всех серокожих глаза такого цвета.

Интересно.

Обратил внимание на ладони – скрюченные, как артритом, пальцы.

Сколько ему лет – сложно сказать.

Как вообще стареют серокожие? Тяжелые ли здесь для них условия или они наоборот энергией напитываются от некро-сора?

Много неизвестных.

Он все смотрел и смотрел. Я не выдержал, поинтересовался:

– Никак не налюбуешься красотой такой?

Джохар громко фыркнул:

– Думы думал старческие мудрецовые. Тебе оно всё не скоро дано будет. Умишком твоим имперским не понять, – затем он резко тему сменил. – Есть хочешь?

Задумался.

А ведь, действительно, хочу.

– Да. Только я не знаю, что вы тут едите. Не подурнеет ли мне с вашей кормёжки?

– Разберемся, малой. Я столько имперцев откормил, ты бы ужаснулся узнай сколько вашего калечного брата попадает в передряги. Так что расслабься. Ты не уникален.

Успокоил.

Он ушёл и через минут двадцать вернулся. Большой глиняный кувшин в его руках порадовал. Живот заурчал.

Старик протянул, я взял. Руками уже мог активно двигать.

Глянул внутрь: нечто бело-зеленое. Зелень шла по поверхности тонкой спиралью.

– Что это?

– Молоко.

Выпил. Еще тёплое.

Молоко да, только кислятиной какой-то отдает и густое. Но всяк лучше, чем пустой желудок, да и, в принципе, вкусное.

Я уснул.

Опять.

***

Первый день я отдыхал нормально: Джохар меня не трогал.

Осаждали мерзкие сны.

Я ел то что приносил серокожий: такое же молоко, пару полос безвкусного мяса, много пересоленной каши – с непонятным вкусом – и один раз была черствая булка, в принципе, такая же как в Империи.

Я и забыл за долгое время снов интеграции как приятно вообще есть. Наслаждался каждым мгновением. Да, еда была не лучшая, но с голодухи казалась великолепной.

Неделя интеграции легла на процессы регенерации, мышц пожгло, впору за голову хвататься. Непривычно было смотреть на прутики ручек; истончился я знатно.

Как-то вот так и существовал.

Почувствовал верхнюю часть тела, боль и жгучую чесотку на месте где росли пальцы левой. Они восстанавливались быстро. Уже отрасли по вторую фалангу. Только сейчас я и заметил, что оставил во Дворце перстень Дома. Левая глазница постоянно горела. Терпимо, хотя и неприятно. Надо привыкать к этому ощущению: глаз растить – это надолго.

Немного двигался, исполняя подобие зарядки – от этого быстрее уставал.

Меч в итоге притянул к себе и спал с ним в обнимку. Так было спокойнее.

***

На второй день пастуху надоела устоявшаяся между нами тишина. Теперь Джохар периодически тыкал в меня, будил, узнавал примерно каждые шестьдесят минут как я себя чувствовал – еще и на часы тварь такая показывал – постоянно спрашивал готов ли уходить. Судя по довольному, раскрасневшемуся лицу, так он издевался, такое вот развлечение выбрал.

В какой-то момент очередной побудки, на квадрате алтаря раскрылся волчий глаз. Он уставился на Джохара – и тот, побледнев, выбежал из комнаты.

Правильно сделал.

Я бы также поступил.

– Дай допуск, Кир.

Голос в голове прозвучал ровно, с безразличием. Был он мужским и глубоким.

– Ты из говорящих…

– Ты из наблюдательных. Дай допуск говорю. Надеюсь ты не обезьяна.

– Я не понимаю…

– Ладно. Я сам. Сейчас надавлю. Ты расслабься, понял? Не сопротивляйся, Кир. Так быстрее будет. Пойдёт?

– Нет. Лучше объясни.

– Хорошо. Молодец. Начали, Кир.

Постой – что?

И он надавил. Разум как выжигать начало; я собрался, весь сжался и автоматически закрутился в медитации отрешения.

– Так каши не сварим, Кир. Не годится. Вышло херовато: я за сосок нервной системы ухватиться не успел. Еще раз.

Он повторил.

Закрыл глаза, постарался расслабиться, не сопротивлялся. Опять пришла боль, потом все кончилось.

– Открывай глаза. Готово.

Открыл.

Пространство мелкой комнатушки, освещенной лишь свечкой, расчертила красная анализирующая сетка.

Все заполонили технические цифры и буквы, по центру обзора выросло ветвистое дерево теург-формул, смотреть на которые больно, а в самом вверху – мигал волчий глаз, как символ инициализации. Затем все скрылось – схлопнулось.

– Минимальный интерфейс, Кир.

На границе зрения осталось несколько цифр: в углу большая кислотно-зеленая: I.

Ниже еще две, красные: 1; 4.

Огляделся. Иногда взгляд помечал всякое. Ставил предупреждающие крестики на стенах, крестик на мече и пометку “ноль”. Здесь понятно: способность оружия разряжена.

От кармана на четверть метра вырастала красная линяя с хвостиком вверху. На нём покоился мигающий вопросительный знак.

Что?

Вспомнил: туда Пепел закинул тьманник искажения.

Алт подсвечивал и усилки. Очень удобно.

Сосредоточился. Появилась небольшая головная боль, как шумящий фон – где-то вдалеке шуршащие волны моря; еле различимое.

Видимо следствие инородного вмешательства в работу головы или подзагрузки в систему.

– Так… Хорошо. Хорошо. Что дальше, Алт?

– Автоматическое общее послание тебе:

Поздравляем с подключением к Парадигме: семь владык Белой Башни гордятся тем, что ты выбрал путь войны; значит совершенное ими давным-давно не пустое движение.

Работай и пусть процветает общество.

А вот слова от меня: теперь, Кир, ты скиталец. Ты больше не абсолютный мусор – это первый шаг на долгом пути развития.

В голове отыграла успокаивающая лиричная мелодия.

Он и такое может?

Поморщился. Похоже характер алтаря скверный, но куда уж денешься из собственной головы?

– Я могу послать сообщение Жертве?

– Можешь делать всё что угодно, но ты грязь под сапогом переворота. Жертва не будет слушать. Может от скуки получит сообщение, посмеется; может, если тон будет неподходящий, озлобиться – усложнит жизнь. До пятого ранга – ты младенец; это понятно? Бе-бе, ме-ме, пись-пись, как-как. Да и пяток рангов – мало. Пять – это любознательное дитя. Чтоб тебя, действительно, слушали нужно подтверждение договороспособности, стать взрослым – нужно набрать десятый ранг.

– Но я видел сон…

– Это я баловался, Кириан. Настройка. Извини, не подумал, что ты можешь быть впечатлительным цветочком и нежной снежинкой.

– А сам ты не часть Жертвы?

Алтарь умудрился мысленно фыркнуть:

– Нет.

– А что ты тогда?

– Поговорим об этом когда подрастёшь. Мал для взрослых историй, сейчас ссаться с них будешь.

– Что означают цифры?

– Приучайся самостоятельно находить ответы. Тебе не пять лет. Я не справочная книга. Сконцентрируйся и вызови пояснение.

Хер Морка.

Конечно, тот еще урод достался. А как могло быть иначе? Я же такой удачливый парень.

– Я еще здесь, Кир. Напоминаю, что меня вколотили тебе в грудину и десять минут назад ты дал полный доступ к своей голове. Быть вежливым в созависимых отношениях – важно; ведь есть и другой вариант, где я превращаю твою жизнь в кошмар.

Поморщился.

Я сделал всё как он сказал и появился дополнительный текст:

I ранг

0 из 100 единиц

распыления до следующего ранга.

Понятно.

Перевел внимание на другую строчку:

1 активный маг-камень; 4дара из 4-ех.

– Он будет постоянно выводить максимальное количество даров?

– Нет. Только актуальное. Максимальное при расширенном интерфейсе.

– Можешь изменить?

Могу, но это не оптимально.

– Делай.

И он сделал. Я скрыл пояснение.

Осталось:

“I

1; 4 из 4”.

Пойдёт…

Достал из кармана тьманник. Стрелка сдвинулась вместе с движением маг-камня.

Был он с половину ладони, треугольный, с острыми краями. Чёрный, янтарно-дымчатый в центре. У него отличная форма для клинка.

На лезвие подсохла кровь – стёр рукавом.

Вообще маг-камень мог быть любой формы – это не столь важно, но искажение сделало его именно таким для увеличения эффективности атак.

– Сосредоточься на усилке.

В обзоре бегала красная рябь, она мешала: над стрелкой виднелись помехи. Собрался; минута работы и вверху проявилась разборчивая подпись:

Телекинез.

Знал эту способность. Впрочем, название говорило само за себя: заряжаешь вещь и в качестве снаряда запускаешь – такая вот импровизированная баллиста.

Пару вариантов использования я сразу представил.

При ударе помимо повреждений от веса добавлялись еще повреждения от вибрации телекинетического поля. Чем больше заряжаешь даров, тем больший вес способность может поднять. Скорость запуска всегда одна.

Могло быть хуже, могло быть лучше. Я бы, конечно, предпочёл всякую базу: скорость, силу, крепость кожи – но меня и не спрашивал никто. А для начала неплохо. С этим уже можно хоть что-то делать, можно работать, можно жить и выживать.

– Не томи, заряжай.

– Чего?

– Никогда не видел, как скиты усилки заряжают?

– Нет.

– Откуда тебя вытащили такого? Только, мартышка, не пугайся.

Квадрат с грудины отсоединился, оставаясь болтаться на черно-зеленом проводе, наполовину обернутым мясом и кровеносными сосудами. Алтарь воспарил, разложился в куб, глаз уставился на меня.

От куба Парадигмы исходил звук как от крыльев пчёл, шершней, стрекоз.

– Подтащи да всунь.

Смешно.

Взял его в руки.

– Куда?

– Мартышка, это не технология с разъемами. Это долбанная магия Аспектов. Типо боги. Куда мля угодно…

Чувствуя себя придурком, запихнул с боку.

Усилок утонул до середины. Потом ушел весь, оставляя только небольшую чёрно-красную метку. Алт сложился, оказался на своём стандартном месте в грудине. Глянул на него, сделав удивленное лицо. Волчий глаз посмотрел в ответ, мигнул.

Красный хвостик заряженного усилка виднелся сверху справа.

– А как-то проще это сделать нельзя было?

– Можно, но я решил демонстрацию красочную провести. Обезьянок надо радовать, иначе они не проникнутся магией момента.

– Круто.

– И вот еще.

Помутилось в голове.

Алтарь загрузил шаблоны как эту способность активировать; я впитывал. Ничего сложного – воледвижение и большую часть работы за меня делает куб-паразит-грубиян.

Сцены показывали способы использования, но там все однотипно: зарядил и “выстрелил”. Ничего иного я не видел и все это прекрасно представлялось и без помощи алта.

Так понимаю, подобная база нужна для усилков о которых не слышал никогда и которых не видел в деле.

– У тебя инфа по каждой способности?

– Нет, конечно. Вообще это не способность, а мусор. С серьезными штуками всё по-другому. Попробуешь использовать?

– Еще бы.

Не найдя ничего лучше, вытащил двухцветный меч из ножен, чуть приподнялся, собрался, отпустил оружие и направил волей.

Мгновенное опустошение стукнуло по голове, и я рухнул на кровать, задыхаясь.

Какую-то глупость сделал.

Клинок пробил тонкую дверь насквозь и улетел в зал.

С чужой собственностью надо уважительнее.

Долбанный эффект новизны.

Честно говоря, думал меч просто забьется в дверь и так там и останется. Получился, действительно, запуск как из баллисты.

Показатель даров сменился на ноль.

В мыслеречи Алта проявилось тяжёлое сомнение:

– Контроль ужасен. Ты точно в храме восемь лет провел?

– Да.

– Так может тебя все это время обманывали? Может быть это какой-то притон был?

– Очень смешно.

– Нет, серьезно. Ты не платил? Если платил, с них надо обратно всё стрясти.

– Нет, не платил.

– Надо тренироваться. Это очень плохо.

– Слушай, я уже понял…

– В бою такое недопустимо. Нужно больше контроля; в схватке перенапряжёшься, пошатнет, и тебя враг сжует.

– Как к тебе обращаться?

– Алт.

– Ты хочешь сказать, что вы все такие уроды, и в тебе нет ни капли индивидуального?

Пять секунд молчания, затем неуверенная мыслеречь:

– Зови меня Принц.

– Странное имя.

– Ой, иди в задницу. А Кириан имя прям такое уникальное. Не льсти себе, мартышка.

– Нет, серьезно… Сейчас объясню.

Так мы перекидывались пустыми фразами долго. Потом решил спросить и полезное, видя, что цифра даров не меняется:

– Как быстро они восстанавливаются?

– Единица в час. Есть варианты как это число увеличить, но нам бы со всякими другими приколами твоей замечательной мартышеской жизни разобраться, а потом уже и до образования дойдём.

В какой-то момент Джохар зашел в спальню, разбудив от лёгкой дрёмы, положил меч на столик возле кровати, погрозил пальцем:

– Не балуйся, малой, ты здесь между прочим прячешься. И гость. Ломать дом, в котором гостишь – дурной тон. Такое даже раханы стараются не делать.

Косички его бороды так смешно дергались, когда он говорил, а щеки важно надувались, что не выдержал и рассмеялся, но, видя, что он приготовился возмущаться и этому, махнул рукой и бросил:

– Понял, извини, пожалуйста. Это всё скитальский дух меня взбаламутил. Алтарь требовал показать, что умею.

– Давай вешай всё дерьмо на меня, – проворчал Принц, а потом сказал восхищенно. – А ловко ты это придумал...

***

На третий день Джохар порадовал – подарок принёс: старый, местами проржавевший визор, с красно-серыми лепестками на овальном объективе. Теург-формулы шли золотой вязью со стороны окуляра.

– Спасибо.

– Не за что, пацан. Как выйдешь хоть на округу посмотришь нормально. Красоты наши разглядеть смогёшь. Мысль может какую умную поимеешь. Все в пользу.

– Да уж. А вам самим визоры не нужны?

– Кому нам? – старик нахмурился. – Я один здесь.

– Серокожим.

– Ты расист? – он нахмурился сильнее. – Я вот не знаю, как оно у остальных, а у меня отличное зрение. На вашем ядовитом солнце, конечно, моим глазам абзац полный, но в бездне я дома и вижу отлично.

И перед тем как выйти из комнаты добавил:

– В округе появилось вороньё Когорты. По твою голову ходют-с?

Изобразив удивление, поднял брови:

– Нет. С чего ты, уважаемый, взял такое? Я вообще не при делах.

Ложь получилась неубедительная и мелкая.

Джохар покачал головой:

– Ой-ей. Зря ты так. Обижаешь меня, – поцокал языком. – Очень даже зря. Я со всей душой к тебе, а ты…

Расстроившись, он махнул рукой и ушел в другую часть дома.

– Притворяется, – с безразличием в голосе пояснил Принц. – Ему ужасно скучно.