32

— Эй? Эй, Иво? — Я открыла заднюю дверь ключом, который еще оставался у меня, и прошла в кухню. Перевернутые стулья стояли на столе, и пахло зеленым мылом, которым только что вымыли пол. Мой взгляд упал на большой, окруженный свечами портрет Ханнеке, стоявший на каминной полке. Я подошла к нему и, поцеловав палец, прижала его к холодному стеклу.

— Да? — Я обернулась и увидела женщину в косынке на голове, которая выжидающе смотрела на меня.

— Добрый день. — Я протянула руку. — Меня зовут Карен ван де Маде. Я подруга Ханнеке. Мне нужно забрать кое-какие вещи. Господин Смит в курсе.

Женщина взяла ведро и опять принялась мыть пол.

— Хорошо, — пробормотала она, медленными движениями расправляя на полу тряпку.

В комнате Ханнеке был страшный бедлам. На первом этаже были чистота и порядок, а здесь полный хаос. Книги, разноцветные образцы тканей и рисунки были разбросаны на ее письменном столе, рядом с пепельницей, полной окурков, и чашками с недопитым кофе, покрытым плесенью или совсем засохшим. Стены были увешаны рисунками и фотографиями светящихся от счастья Мейса и Анны — на яхте, на пляже, в бассейне, в школе с Санта-Клаусом, поедающими огромный пряник, они же еще младенцами, спящие в колыбельках, умиротворенно сосущие грудь, мордочки, вымазанные мороженым и шоколадом, сидящие на плечах у Иво… Это разрывало мне сердце. Я сняла со стены одну из фотографий, наш «клуб гурманов» в Португалии. В купальниках, черные от загара, в обнимку, с блаженными улыбками. Как счастливы мы были друг с другом и сами с собой! Я проглотила слезы и сунула фото в сумку. Все, что лежало здесь: ржавые садовые ножницы, гигиеническая помада, пачки вырванных из журналов фотографий интерьеров, несколько зажигалок, блюдо с ракушками, пара серебряных башмачков, — все это очень больно напоминало мне о том, что Ханнеке больше не было на свете.

Я включила ее компьютер, он начал тихонько ворчать, я тем временем взяла пачку бумаг, которые лежали у принтера. Это были счета, список телефонов одноклассников Мейса, уведомления из налоговой инспекции, путеводители, приглашение на дизайнерскую выставку, открытка с поздравлениями. Я запихнула в сумку нераспечатанный конверт от католического объединения сельских женщин Нидерландов и повернулась к компьютеру. Нажала на иконку электронной почты, и почтовый ящик открылся. Поступило 145 новых сообщений, в основном реклама увеличителей пениса, «виагры», пищевых добавок, предложения кредитов и службы знакомств, ответы на деловые предложения, подтверждения подрядчиков, реклама принадлежностей для кухни и ванной, и среди этого четыре полных отчаянья сообщения от некоей Мо.

Ты не участвуешь в форуме и не выходишь в интернет… Я очень беспокоюсь. Дай знать о себе. Я постоянно о тебе думаю и знаю, как тебе трудно.

Целую. Мо.


Ханнеке, дай о себе знать! Я видела в газете траурное объявление. Это твой возлюбленный? Какой ужас! Я всегда с тобой. Хочешь, приеду к тебе?

Целую.


Позвони мне на мобильный. Где ты? Как дела? Если не хочешь больше общаться, так и напиши. Пожалуйста! Мы так много вместе пережили… Напиши по крайней мере, почему ты не отвечаешь.

Это мое последнее сообщение. Постоянно думаю о тебе, и что бы ни случилось, звони/пиши мне в любой момент. Может быть, ты потеряла мой номер. Вот он: 06-433 22 31. Надеюсь еще услышать о тебе, но понимаю, что ты решила изменить курс и выбрала семью. Знай, я уважаю твой выбор.

Всего самого хорошего. Мо.

Я поспешно переписала мобильный этой Мо на пустой конверт и уничтожила все сообщения.

— Как там дела? — раздался голос домработницы. Я и не слышала, как она вошла. На ней была ярко-розовая зимняя куртка, в руке — ключи.

— Я пошла. Дверь закрою на замок. Вам тоже надо идти.

Загрузка...