Клянусь, я твой (СИ)

11

Солнечные лучи нежно ласкают спину, и возникает ощущение, будто я уснул на теплом песчаном пляже под синим небом, убаюканный мерным рокотом морского прибоя. Я почти не чувствую прикосновения песка, казавшегося мелкой пудрой; я утопаю в нем, как в мягкой перине. Не открывая глаз, я блаженно перекатываюсь на бок, путаясь в белом одеяле, утыкаюсь носом в подушку и неглубоко вдыхаю, чувствуя остатки ее запаха. Как много драгоценного времени потеряно, чтобы пройти путь от нашей первой незабываемой встречи до этого блаженного момента. Но сейчас не время жалеть об утраченном. Вчера Ким отдавалась мне душой и телом, и будь я трижды проклят, если это не то, о чем я думаю. Ни одна женщина, теряя чувства к мужчине, не будет так сладко стонать и светиться той самозабвенной и пламенной любовью, что я видел вчера в ее взгляде.

Открывать глаза совсем не хочется. Я переворачиваюсь на спину, потягиваюсь и ощущаю сладкую ломоту в мускулах, удивившись тому, что лучи солнца пригревают лицо, а значит, куда-то подевались плотные шторы, пропускавшие в мою спальню утренний свет.

Я заставляю себя открыть глаза и сразу понимаю, что лежу в кровати, приподнимаюсь и смотрю на Ким. Звуки, которые я принял за шипение морского прибоя, имеют иное объяснение. Шуршала одежда и язычок платья, которое Кимберли на себе застегивает. Одеваясь, она собирает золотисто-каштановые волосы в хвост и начинает закидывать мелочи в свою сумочку, дважды тянет за язычок и продевает ноги в туфли. Ким стоит спиной к кровати, и над головой её ореолом сверкают солнечные лучи. Куда это она собралась?

— Ким? — спросонья голос мой звучит хрипло.

Кимберли замирает и я, бесшумно поднимаясь, быстро надеваю штаны, продеваю ноги в отверстия и замедляясь, застегиваю пуговицу. Все это время я не свожу с нее глаз. Ким оборачивается и смотрит на меня через плечо, но я ничего не могу прочесть на ее лице, и это заставляет меня нервничать. Затем, когда тишина становится слишком гнетущей, она медленно проговаривает:

— Ты не пришел, — голос ее сухой и бесцветный, как у рассказчика на аудиокассете. Внутри у меня всё холодеет и я сразу всё понимаю. Она поворачивается ко мне. — Тогда, пять лет назад. Мы собирались сбежать от родителей, а ты не пришел.

— Послушай, я могу это объяснить.

— Ты мог позвонить. Мог написать, в конце концов, мог сказать Элайне!

— Знаешь что? — тут уже у меня самого выливается раздражение. — Ты тоже не ликом шита. Я видел вас вместе.

— Меня? — с таким удивлением спрашивает она. — С кем ты меня видел?

— С одноклассником твоим бывшим, Стэном Дэвисом. Который ухлестывал за тобой, — продолжая говорить, я тянусь к комоду, доставая из ящика доказательства своих слов. — Он ласкал тебя, а ты и не против была пригреться у него на груди. Не помнишь?

И тут я вижу, как ее взгляд широко распахивается, ошеломленно прослеживая, как я бросаю на комод фотографии, которые со звонким шлепком ударяются о поверхность, после чего наступает оглушительная, звенящая тишина.