63

— Ким! — я влетаю в дом, со всей дури грохнув дверью о стену, да так, что звук в этой почти что церковной тишине подобен оглушающему выстрелу из гранатомёта, несомненно, способным приковать в мою сторону даже внимание глухонемых, но Ким даже не шелохнулась.

Я нахожу ее на кухне, в абсолютном непоколебимом спокойствии поедающую ложечкой из глубокого содержимого банки мороженное, подогнув одну ногу и прижавшись коленом к груди на стуле, она сидит, даже не взглянув на меня.

— Кимберли!

Она и глазом не моргнула. На ней короткий домашний халат и тапочки, на голове небрежный пучок. Кимберли так и не подняла на меня лицо, неспешно выковыривая ложкой мороженое, она медленно выгибает изящную бровь и с убийственным спокойствием спрашивает:

— Тернер, у тебя кто-то умирает? Куда ты так несешься?

Я тут же сглатываю, чувствуя, как мой голос вздрагивает от натяжения:

— Ким, милая, прошу тебя, собирайся. Нам нужно уехать, немедленно.

Кимберли моргает и вдруг останавливается, на какое-то время замерев, она смотрит, словно только сейчас поняла, что у нее в руках, хотя я понимаю, что на самом деле думает она о другом. А затем она подводит на меня взгляд. Я вижу ее пустые неживые глаза, опухшие от многочисленных слёз, вижу покрасневший от рыданий нос, я вижу в ее взгляде всё: обиду, гнев, боль, опустошение, и я понимаю, что принял ее апатию за мнительное спокойствие.

— Просто уйди, Кейн, — неживым голосом произносит она. И это добивает меня в край.

Ее глаза, такие кристально чистые, такие грустные и пустые, они смотрят на меня в болезненном бессилии и я читаю в них: как ты мог? Я знаю, что доверие очень хрупкая вещь. Единожды вызвав у любимого человека недоверие, ты уже почти никак не сможешь вернуть его назад. И всё равно осадок останется, осадок, который покроет белым налётом вашу главную отметку — взаимопонимание. Но займёмся возвращением доверия ко мне чуть позже, а сейчас я должен обезопасить Ким и сестру от вмешательства моих врагов.

Я осторожно делаю шаг к ней, в призрачной попытке протягивая руку.

— Ким, я…

Позади меня раздается быстрый топот ног. Я одергиваю руку и оборачиваюсь, видя на пороге прибежавшую Оливию.

— Кейн? — глаза малышки расширяются, устремляясь на меня, она переводит взгляд между нами и не понимает, что происходит.

Я плавно выдыхаю и чувствую странное небольшое покалывание в мышцах, разворачиваясь всем корпусом к ней. Моих губ касается спокойная улыбка, насколько она вообще возможна в этой ситуации.

— Солнышко, беги в свою комнату, возьми свой ранец и твои любимые куклы и прыгай в машину, хорошо? Мы сейчас все вместе поедем в одно уютное место. Переодеваться не обязательно. Это сюрприз. Давай же, скорее.

Что мне нравится, так это то, что у нас с сестрой создался некий невербальный контакт, несмотря на частые ссоры и недопонимания, она всегда меня слушается и словно чувствует это, когда дело касается чего-то крайне серьезного. Оливия кивает мне и убегает, и я несколько секунд неотрывно смотрю на пустой дверной проем, на миг прикрываю глаза и оборачиваюсь к Ким, отчего-то затаив дыхание. Я смотрю на нее, но Кимберли так и не сдвинулась с места, она не изменила положение, не посмотрела на меня. Как будто ей все равно.

— Ким, — мой голос доносится до моих ушей глухим звоном. — Дело очень серьезное. Прошу тебя…

— Оставь меня в покое, Кейн, — перебивает Кимберли.

— Послушай, детка, сейчас не время…

— Просто уйди, Кейн. Я не хочу тебя больше видеть, ты это понимаешь?

Ким резко поднимает голову и теперь мы смотрим друг другу в глаза: в моих пылает решимость, в ее — слишком ярко — гнев. Я нетерпеливо поджимаю губы. Ну что же, ты не оставила мне выбора. Пара секунд — звук моих ботинок уже слышен слишком отчетливо, и я подрезаю ее, схватив в охапку и перекинув через свое плечо.

— Ты с ума сошел? Пусти меня!

Я только крепче прижимаю ее к себе:

— Только если ты пообещаешь выслушать меня.

— Да пошел ты! — Ким пробует вырваться, пока я ее несу, но быстро понимает, что это бесполезно. — Когда я утром просила тебя поговорить, ты просто ушел, оставив меня здесь одну! У тебя была возможность, а ты просто сбежал! Лицемерный и подлый трус! Я ненавижу тебя, ненавижу, слышишь?! — отчаяние пробивает брешь в ее голосе, ломая тщательно выстроенную броню.

Я открываю дверцу машины и опускаю ее на сидение, опускаясь перед ней на корточки. Я заглядываю в ее глаза и вижу слёзы в ее глазах, вижу пробитую маску из неравнодушия и слышу тонкий всхлип.

— Кто она такая, Кейн? — шепчет Ким, болезненно глядя мне в глаза. — Почему ты предпочел уехать к ней, а не остаться со мной?

Я смотрю на нее и понимаю, что до чего же она красивая, даже когда плачет. Мне хочется придвинуться к ней ближе, прижаться губами к ее прекрасной коже и заправить за ухо выбившуюся непослушную прядь. Но тут из дома выбегает Оливия и запрыгивает на заднее сидение, громко захлопнув дверь. Я выпрямляюсь и закрываю дверцу, обхожу машину и сажусь за руль.

— Вот в скором времени у тебя появится отличная возможность узнать её поближе, — повернув ключ в замке зажигания, на какой-то миг поворачиваю к ней голову.

Что-о?

Я вдавливаю ногу в педаль, успевая уловить ее вытянутое в изумлении лицо. И мы срываемся с места.

Загрузка...