Клянусь, я твой (СИ)

72

Дом Кейна встречает меня укоризненно молчаливыми окнами гостиной и кухни, а также наглухо запертой входной дверью, открыть которую мне предвидится тем ещё испытанием. Амалия позаботилась о том, чтобы вызвать машину к черту на куличиках, поскольку я не могла даже телефон поднять, настолько потрясает меня шокирующая и весьма неутешительная новость.

Отпускать меня в город мать Кейна тоже не сильно горела желанием, но так как на ее попечении осталась малолетняя дочь, — а я в любом случае бы уехала, выбора у нее особо не предвиделось. Некоторое время я неподвижно стою у входа, пытаясь подготовиться к тому, что ждёт меня за дверью, и в итоге прихожу к весьма неутешительному и даже ужасающему исходу.

Вид окровавленной гостиной с перевернутой мебелью и разбитым стеклом мелькает перед моими глазами и я уже готова потерять сознание от одной только мысли о том, что они причинили друг другу непоправные увечья. Ключ затерялся где-то на дне сумки; даже если бы я хотела его достать, все равно не могу, — руки трясутся, как у механической игрушки с заведённым механизмом, который всё никак не хочет останавливаться, и мне едва удается нажать на звонок. Чьи-то тяжёлые шаги в коридоре становятся слышны отчётливей и вскоре совсем затихают. Чьи-то…

— Ким!

Дверь открывается и в проходе показывается моя мама. А глаза не её. Я впервые за пять лет вижу её настолько растерянной и испуганной, моя мама, бледная, как смерть, она никогда ещё не смотрела на меня так. Я чувствую резкую пульсацию паники в области сердца.

— Мам?

— Ким, — в её лёгких вдруг резко кончается воздух, как у рыбы, попавшей на берег, и голос даёт осечку. — Ты… — она прикладывает руку ко лбу и закрывает глаза, чтобы не смотреть на меня. — Боже.

Мои ноги не могут сдвинуться с места. Я впервые слышу, чтобы она так заикалась. Признаться, в первую секунду меня не столько удивил тот факт, что мама здесь, в доме Кейна — это пока не дошло до меня в полной мере, — сколько тот сковывающий ужасающим оцепенением тон, которым мама произнесла эту фразу. Как будто она никак не может оправиться от того, что случилось. А значит, случилось что-то поистине ужасающее и шокирующее.

Боже.

Я закрываю глаза. Стараюсь держаться стойко, хотя внутри у меня все нервы натянуты до предела. В моей груди будто чья-то рука включила гнев на быстрый огонь, хотя я чувствую, что вот-вот готова потерять сознание. Внутри меня волны гнева набирают силу и с грохотом вливаются в вены. Я решительно открываю глаза и смотрю на маму, чувствуя, как по моимвенам льётся горячий бульон.

— Где он? — спрашиваю стальным голосом.

Она предупреждающе поднимает вторую руку, обрубая мой вопрос, и мотает головой:

— Просто иди за мной, Ким. Ты должна это видеть.

Мама хватает меня за руку своими до ужаса холодными пальцами и ведёт за собой. Мое сердце выскакивает из груди, я резко набираю воздух, а затем вырываюсь и опережаю маму, делая несколько порывистых шагов вперёд, готовая вылить на отца буйную тираду. И замираю на пороге, поражаясь своей собственной внезапной неестественной неподвижности.