Клятва Смерти (СИ)

1. В плену солнца

Никогда еще Кон не встречался с такой силой солнечного светила. Он впервые увидел пустыню ада, где нет ничего, кроме жара, сухости и дыхания смерти позади в виде ядовитых скорпионов. Его ноги утопали в раскаленном песке, колени не выдерживали напряжения, и ноги часто становились ватными, отчего Кон падал в песок, царапая кожу песчинками.

Он ничего не видел. Он был ослеплен белым светом солнца, который сушил глаза; видел желтый песок и размытый горизонт. Каждый вдох приносил боль горлу. Казалось, раскаленный воздух стал осязаемым и таким же острым, как лучи солнца — его горло саднило от сухого воздуха, и порой, если случалось подуть ветру (который приносил лишь больше страданий), песчинки, попадавшие в рот, заставляли внутри всё щипать.

Кон еле-еле взобрался на одну из высоких дюн и огляделся. Он молился увидеть мираж — ему нужна была надежда, потому что в этой пустыни он потерялся еще несколько часов назад, когда закончилась вода.

Услышав позади себя пыхтение, Кон обернулся. Его спутница по следам, которые тут же заполняли пески, взобралась следом. Но силы покидали и её. Нагнувшись и протянув руку Мире, Кон помог ей взобраться, но смысл? Впереди их ждало ничто.

‒ Если не найдем воду, ‒ поморщился от боли в горле Кон, ‒ не доживем и до следующего утра.

Мире было ещё хуже. Она хоть и закуталась в светлый походный плащ, но капюшон то и дело срывало ветром, и в длинные черные волосы не только пекло солнце, но и запутывался горячий песок. В очередной раз в попытке привести дыхание в порядок она кашлянула, но во рту по прежнему оставалось сухо.

‒ У меня нет сил, чтобы поискать воду шаром, ‒ прокряхтела Мира, хотя прекрасно знала, как скептически Кон относился к ее способностям. Она поправила капюшон и попыталась его как-то завязать, чтобы он не спадал больше. Выплюнув забившиеся в рот волосы, она тоже огляделась, сильно щуря глаза из-за солнца.

Во все стороны до самого горизонта виднелся лишь песок, который плавился от жары. Непонятно было, откуда они пришли и куда идти дальше. В округе не было ни скал, которые могли бы спасти от жары своей тенью, ни оазисов с живительной влагой, ни даже миражей. Лишь дышащий жаром воздух.

‒ В следующий раз, когда я буду настаивать, что духи велят идти куда-то, отговори меня любыми способами, ‒ вздохнула Мира. ‒ Может, вернёмся?

‒ До сюда мы дошли, имея две фляги, ‒ покачал головой Кон, взял Миру за руку вновь, но лишь для того, чтобы она не упала ‒ парень сделал шаг и заскользил по дюне вниз, и когда скорость увеличилась, а он готов был вот-вот упасть, Кон отпустил руку Миры и пробежался, чудом не падая из-за инерции уже вниз. ‒ Назад мы тоже не сможем добраться.

Еще утром он был необычайно зол на спутницу, когда они ощутили первые прелести пребывания в пустыне. Сейчас же он просто думал о том, как бы им выжить. Уверен, Мира и сама уже десять раз пожалела, что послушалась духов. И меньше всего хотел, чтобы она использовала шар ‒ черт знает, куда он еще мог привести.

‒ Добраться бы до кактусов или дождаться ночи, ‒ простонал Кон, когда Мира остановилась возле него. Они ночью входили в пустыню и поразились тому, как в неизвестной земле было холодно. При том, что снегов песчаная земля не имела.

А потом наступило утро…

От холода еще можно спрятаться, и Кон сейчас не мог дождаться ночи. Всё что угодно… Ночь, тень — всё, что могло спасти их от палящего солнца.

Но в чем-то Мира права. Идти в неизвестность, когда позади было спасение… До него тоже нужно добраться, но было хотя бы знание ‒ спасение есть! Вот только… Когда Кон обернулся и уперся взглядом в дюну, с которой он сошел, понял, что он совершенно не знал, куда идти обратно. Пейзажи не менялись, менялось лишь солнце. И по нему можно было вычислить сторону света, но ребята и счет времени уже давно потеряли. Солнце в своем пике? Или оно уже стало спускаться? Почему оно так высоко?..

‒ Что именно тебе сказали духи? ‒ в сотый раз спросил Кон спутницу, всё еще надеясь, что в их словах было скрытое послание.

‒ Что в поцелованной солнцем земле мы найдем путь к тому, что ищем, ‒ в сотый раз повторила Мира. Никакого тайного смысла в этих словах лично она не находила.

Толкование знаков, которые посылают духи ‒ вообще дело не точное. И Мира со своим шаром не всегда правильно понимала, что ей хотят сказать с того света, но до этого катастрофических ошибок не совершала. Все бывает впервые, и если они переживут этот поход, то Мира обещала себе, что устроит взбучку тем духам, которые забыли предупредить, что они могут скоро встретиться.

‒ Слышите? Я вас призову, а затем изгоню с особой жестокостью, мерзкие духи! ‒ выкрикнула угрозу Мира в пустоту. Ей даже показалось, что рядом кто-то всколыхнул песок, недовольный ее тоном, но скорее всего это был просто очередной горячий поток ветра. ‒ Ладно, продержимся до ночи, а там легче будет. Я слышала, что один мужчина прожил в пустыне без еды и воды почти неделю. Ну, его дух мне и рассказал про это. ‒ Не очень воодушевляюще, учитывая, что неизвестно, сколько им здесь бродить придется. Не хотелось бы закончить, как тот призрак.

Проваливаясь в песок, Мира пошла дальше. У нее в сапогах уже были килограммы песка, из-за которого на ногах не осталось живого места. Хотя песок забирался даже в самые недоступные места. Честно, она сама себя была готова закопать в этой пустыне, поэтому понимала все недовольство Кона и нисколько его не винила. Но все же где-то внутри ещё теплилась надежда, что она не ошиблась, и очень скоро они всё-таки найдут то, за чем пришли. Только вот… Что они здесь искали?

Её крик, её голос немного успокаивали Кона. Он был высок, хотя его народу, носящему белоснежные волосы, это не свойственно. И потому шел намного быстрее Миры. Она отставала, пропадала из виду, и потому, когда слышал голос, он слышал жизнь. Он не один, с ним был кто-то, пусть это и не особо опытный оракул. У самого же не было сил на разговоры.

‒ Значит, вполне вероятно, что обиженный на весь мир призрак решил пополнить свои ряды, отправив нас по своему же пути, ‒ вот такое заключение сделал Кон из рассказа Миры. Будь они в другом месте, он бы вновь бранил спутницу за глупость и необдуманность, да толку на это силы тратить?

Но если выживал тот призрак неделю (Кон не готов был неделю пытаться выжить и шляться по пустыне!), значит, на оазис или кактусы он наткнулся. Может, подпитывал себя собственной кровью. Кон допускал эту мысль, но желчь тут же подступала к горлу в рвотном позыве.

‒ Солнце меня уже поцеловало в таких местах, до которых рука не дотягивается, ‒ бубнил Кон, то и дело оборачиваясь и проверяя, чтобы спутница не сильно оставила. Но когда Мира догнала его, он вдруг замер, о чем-то думая. После достал «Г»-образную железную штуку и, покрутив, задумчиво взглянул наверх. ‒ У тебя хватит сил, чтобы обнаружить жизнь? ‒ спросил он Миру и оглянулся на неё. ‒ Птицу бы подстрелить. Там хоть влагу и пищу на ночь от неё получить можно.

‒ Попробую, но не думаю, что в этом богами забытом месте остался кто-то живой, ‒ пробубнила Мира, смешно обходя Кона и при этом пытаясь выудить из под нескольких слоев одежды свой магический шар.

Спрятавшись в тени спутника, Мира принялась колдовать. Было очень неудобно, ведь она привыкла это делать на столе со всеми сопутствующими атрибутами в виде свечей и благовоний, но в полевых условиях выбирать не приходилось. Бормоча себе под нос какие-то призывы и мантры, она погружалась в транс, в котором могла общаться с жителями потустороннего мира. Со стороны это смотрелось не очень привлекательно, ведь в какой-то момент ее глаза затягивала мутная пелена, но даже неверящий признавал, что какие-то способности у нее были. В шаре заклубился туман, и в нем Мира разглядела неясные знаки: кинжал и крест. Призвать призрака в этом месте было гораздо сложнее, потому что если здесь кто-то и умирал, он мог бродить в милях отсюда. Однако направление определить ей удалось, хотя идти туда, куда указывал крест, не очень хотелось.

‒ Знаешь, шар показал мне путь, но что-то у меня плохое предчувствие, ‒ сообщила Мира Кону, приходя в нормальное состояние. Хотя слова ее звучали смешно, учитывая, что перед походом в пустыню плохого предчувствия почему-то не возникало.

‒ Что-что-что, прости? ‒ театрально удивился Кон, резко повернувшись к Мире. ‒ Я не расслышал, песок в ухо попал. Мне показалось, что у тебя предчувствие плохое? Где оно было-то, когда ты тянула меня сюда?

Он не кричал, но бранился. Кон после её слов пребывал в очень сильном возмущении, потому на ругань силы нашел. Но лишь на эту тираду, потому, тяжело вздохнув, он положил ладонь на спину Миры и слегка подтолкнул вперёд со словами:

‒ Веди. Хуже, чем сейчас, быть просто не может.

Кто на них нападет в этом богами забытом месте? Ну, если и монстр, то с ним Кон разберется ‒ в своем оружии он был уверен, и подарок королевы никогда его не подводил. Проблема была лишь в уходящих силах, но стоять на одном месте ‒ верная гибель.

И они пошли. Кон еще несколько раз бросил косой взгляд на Миру, но лишь потому, что поражался её выдержке быть в таком облачении. Он уже потерял всякий стыд и снял с себя верхнюю одежду, подставляя под жаркие лучи солнца светлую (теперь уже красную) кожу.

Пробираясь уже через пятую немаленькую дюну, Кон всё надеялся увидеть впереди хоть какой-то намек на спасение. Караваны, оазис, колодец, животное… Но видел лишь змей, ящериц и скорпионов. Никаких птиц, никакой надежды.

И так было до шестой дюны. Взобравшись и проклиная весь этот мир, Кон всё-таки увидел впереди что-то. Что-то неестественное. Черная точка, замершая на горизонте. Он затормозил будто по инерции идущую спутницу и указал пальцем на ту самую точку. Ему было плевать, опасно или нет. Только надежда на спасение.

‒ Давай туда, ‒ решительно заявил он.

Пусть то будет лишь скала ‒ изменению в пейзаже Кон будет рад не меньше. Да и скалы ‒ верный знак того, что они близки к выходу из этого лабиринта без стен.

‒ Ты там что-то разглядел? ‒ проследила Мира за рукой, куда указал Кон. За этим песком и плавящимся воздухом она лично ничего не видела. Но именно туда и вели знаки, значит, там должно быть нечто живое. Мира лишь надеялась, что это нечто их не сожрёт.

‒ Я что-то вижу…

Они пошли. Кон, держась за точку на горизонте как за последнюю ниточку, которая не дает ему упасть в пучину отчаяния, ускорил свой шаг, прыгал через эти проклятые пески, падал, не обращая внимания на песок, упивающийся в кожу. Мира еле-еле поспевала за ним, и тормозил Кон только тогда, когда спутница его окликивала. Он уже совершенно забыл о её словах про кинжал и крест, его интересовала лишь точка. Он не надеялся на что-то, что дарует им литры чистой и прохладной воды. Он надеялся, что пустыня закончится, начнутся горы или скалы. Пусть то будет другой сухой землей, но твердой… И там уже можно будет скрыться от солнца, отыскать влагу в метрах под землей…

Только не песок.

Только не прожигающие кожу лучи солнца.

Когда точка скрывалась из виду из-за дюн, Кон только ускорялся, и чем ближе они подходили, тем нетерпеливее становился. Это действительно было что-то тонкое, но высокое. Метра три в высоту, а может, и больше ‒ на таком расстоянии трудно было сказать.

А потом все надежды рухнули, а нить порвалась.

Ноги больше не бежали, а лениво волочились по песку. Белоснежные брови соприкасались на переносице от хмурости Кона, когда он обозревал объект, к которому торопился. Как глупо… Это никакая не смена пейзажа, не было никаких гор… На мили вперед всё так же была пустыня без тени чего-либо. Кон так надеялся, и с таким треском разбились его надежды, что при взгляде на объект в нём не было ни капли жалости первые пару минут.

Их встретил трёхметровый крест, на котором, благодаря вбитым в ладони и ступни кольям, висел человек, обмотанный лишь набедренной повязкой, да какая-то табличка висела на шее. Его нормальная кожа была бледной, но сейчас плечи, руки, живот и ноги были красными от солнца. Человек в прямом смысле горел под лучами светила. У неизвестного были чёрные длинные волосы, и обмякшая упавшая голова благодаря локонам скрывала лицо от неминуемых ожогов. Лица не было видно, но живот его двигался ‒ человек дышал. Он был еще жив, но надолго ли? И был ли он в сознании?

‒ Что ж, хоть сейчас твой шар тебя не подвел, ‒ разочарованно сказал Кон, не отрывая удивленного взгляда от человека. Он просил найти жизнь. Что ж, Мира нашла эту самую жизнь.

‒ Что-что? Я не ослышалась, а то песок в уши попал, ‒ передразнила его Мира, радуясь, что в этот раз не попала впросак.

Задрав голову высоко вверх, она рассмотрела странного типа на кресте. Бедняга весь обгорел, кожа слезала кусками, и если он тут провисел не один день, то страшно было представить, как ему было больно. А ещё эти гвозди в руках и ногах. И за что так поиздевались над человеком?

‒ Оденься, а то также кожа слоями слезет, ‒ предупредила Мира Кона, бросив взгляд на его оголённые плечи. Она поднялась на носочки, будто это могло помочь ей разглядеть, что написано на табличке. ‒ Поселение должно быть где-то неподалеку ‒ его же сюда приволокли и установили. Не думаю, что ради такого стали бы далеко тащиться. Может, у него спросим?

Был ещё вариант, что его оставил здесь караван. Но что же он должен был совершить, чтобы с ним поступили так жестоко? А вдруг он из бандитов? Они что-то не поделили, и его вышвырнули из группы. Она снова сощурилась, пытаясь разглядеть надпись на табличке.

‒ Ты глазастый, видишь, что написано?

На родине Кона не было столь жестоких актов наказания, и потому приближаться к человеку в такой форме, да и еще живому, возможно, в сознании, было странно. Как будто не человек, а зверушка в клетке. Но он мог быть преступником, и очень жестоким. Жалость раньше времени нужно было задушить в себе.

И Кон не прогадал.

‒ «Сазгаус Трисваэр, звездный эльф», ‒ щурясь, но всё же Кон смог прочитать буквы. ‒ «Приговорен к смертной казни за воровство и убийство». ‒ Кон нахмурился еще сильнее и перевел взгляд с таблички на человека. ‒ Какая наглая ложь.

Перед ними был не эльф. Кон читал про эльфов. Мало того, что этот не обладал белой кожей (нет, видно, что он бледный, но не смертельно, как звездные эльфы), так еще и ушей эльфийских не имел! Захотелось за это сорвать табличку, но что, если все остальное ‒ правда? Убийца?

‒ Эй! ‒ Будучи уже ближе к кресту, Кон попытался заглянуть в опущенное лицо человека. Его глаза были закрыты. ‒ Эй, Сазгаус? Где здесь город?

Человек прокряхтел. Точнее это было похоже на смех, судя по поднявшимся вверх уголкам губ. Вот только из-за его состояния это улыбкой было не назвать. А уж на что был похож его голос, даже в книгах было не описать. Жутко… Как говорила бы настоящая смерть.

‒ Ты всерьёз считаешь, что я просто так тебе скажу про город? ‒ И та усмешка так же была в его голосе.

‒ Свободы хочешь? ‒ В ответ недобро поднял уголки губ Кон.

‒ Я хочу жить… Как и вы.

‒ Как жаль, призвать духа рядом с телом проще простого, но если мы ему не поможем, заставить его говорить после смерти будет сложнее, ‒ рассуждала Мира, ещё раз обдумывая слова на табличке. «Вор и убийца…» ‒ Что?! Звездный эльф?! ‒ взвизгнула она, резко поднимая голову на распятого парня. Схватив Кона за руку, она потянула его подальше, так как была наслышана об этой злобной расе. И даже в таком состоянии он наверняка мог представлять опасность, судя по рассказам.

Ее пугала мысль, что они могут освободить столь опасное существо. Он же при первой возможности с ними расправится! Но и оставлять кого-то в беде тоже не было в ее правилах. Колеблясь, она переминалась с ноги на ногу, из-за чего сапоги все сильнее утопали в песке.

‒ Ты правда звездный? Убийца? ‒ спросила Мира, прикусывая губу и мысленно ругая себя за глупость. Будто он скажет правду. Ему выгодно, чтобы они спасли ему жизнь. Но если они его освободят, им нужны гарантии, что он их не тронет.

‒ Да не мели чушь! ‒ будучи немного раздражительным в сложившейся ситуации и в месте, где они оказались, Кон мягко выдернул свою руку из пальчиков Миры и указал на лицо мужчины. ‒ Смотри, у него человеческие уши! Да и родина эльфов в десятках лет пути отсюда! Видать, спихнули все грехи на него. Кому дорогу перешел, «вор» и «убийца»?

‒ Я убийца. ‒ На удивление же Миры, этот парень не собирался о себе ничего скрывать, чем поразил даже Кона. Этому, что, спасение не нужно? Не собирался плакать и умолять высвободить, учитывая, что сам Кон неосознанно ему такую подсказку дал, как можно наврать. ‒ И да, птенчик, ‒ обратился он к Мире, ‒ я звездный, но лишь наполовину.

Кон на этих словах замер и не только медленно перевел взгляд на лицо «убийцы», которое всё еще не мог полноценно разглядеть, но и на этот раз прислушался к желанию Миры быть от него подальше ‒ ноги сами сделали шаг назад, а руки схватили кисть спутницы и завели за спину. Будто бы этот преступник мог до них сейчас добраться.

‒ Для того, кто хочет жить, ты слишком много болтаешь, ‒ не мог не озвучить свои наблюдения Кон.

‒ Может быть. ‒ Новая усмешка. Впервые за все это время мужчина двинулся. Он всего лишь хотел поднять голову на своих собеседников, но это принесло ему столько боли, что все тело содрогнулось от волн страдания, которое он испытывал. А там заныло и все остальное: обхоженная кожа, дыры в ногах и руках… Но всё-таки он сделал то, что хотел. Показал спутникам свое лицо. Совершенно обычные глаза ‒ не черные, как у звездных. Быть может, соврал? Ну что-то должно быть у него от эльфа кроме черных волос и бледной (красной на данный момент) кожи?

Нет, от эльфа все-таки кое-что было. Несмотря на вымученный и обезвоженный вид, его лицо было поистине красивым. Этого не мог не признать даже Кон.

И лицо это источало злую усмешку, которая так и не сходила с его губ.

‒ Я честен. Потому что у меня сейчас больше власти, чем у вас двоих. ‒ Кон непонимающе наклонил голову. ‒ Я все равно умру, если вы меня тут оставите. Но я ‒ ваш шанс выбраться отсюда. Вы можете рискнуть и идти дальше, надеясь отыскать поселение. Но, судя по твоему состоянию, птенчик, ‒ не голова, но глаза обратились к Мире, ‒ ты сможешь идти самостоятельно без воды еще часов восемь. А там и до смерти недалеко. Поселение тут одно, но… Где же оно? Где, где? ‒ Этот парень… Он очевидно издевался, давил на свою осведомленность. И это разозлило Кона. ‒ Рискнете идти наугад?

‒ Может, прибьем его, а я с призраком поработаю? ‒ предложила Мира и оскалилась в ответ. Уж очень ей не понравилось, как он обратился к ней. Это она тут птенчик? И чем же похожа? А ещё он предположил, что она вскоре умрет. Ей и правда было очень тяжело, но списывать себя так рано не хотела.

Они и так шли наугад, в чем-то этот Саз был прав. Но его честность и прямолинейность сейчас точно играла не в его пользу. Мира и без его признания была напугана, поэтому со всей осторожностью выглядывала из-за спины Кона. Лучше бы она этого не делала. Ее так поразили тонкие черты лица полуэльфа, которые не могло испортить даже его измученное состояние. Мира считала своего белокурого спутника красивым, но этот мужчина превосходил его. И усмешка его ничуть не портила. В отличие от языка.

‒ Мне не хочется помогать убийце, ‒ шепнула она Кону.

Откуда-то опять поднялся сильный горячий ветер, который сорвал капюшон с головы Миры, взметнув ее длинные черные волосы в разные стороны. Ругаясь, она попыталась их поправить, но надежды распутать и вытряхнуть песок уже не осталось. Злость поднялась ещё больше из-за этого, и она сурово посмотрела на убийцу, будто он был виноват во всех бедах. Решать самой его судьбу не хотелось, поэтому она доверилась высшим силам, доставая шар из-под плаща. В тумане по-прежнему клубились изображения креста и кинжала. Было ли это также ответом на то, что должно спасти их жизни и указать путь? Мира протёрла шар в надежде, что он покажет что новое, но тот упорно продолжал указывать на Сазгауса Трисваэра.

‒ Серьезно? ‒ спросила она у стекляшки, рассчитывая на какой-то ответ. Вздохнув, она вновь посмотрела на распятие, а потом перевела взгляд на Кона и спрятала шар. ‒ Похоже, нам всё-таки придется его снять.

Сазгаус внимательно и не моргая следил за Мирой, как и за её шаром. Кон ушел от него недалеко ‒ не имея никаких способностей, он видел лишь сам шар, к которому не питал доверия, но только не сейчас. Он тоже был на распутье. Понимал, насколько прав этот убийца, но так не хотелось идти наперекор своей гордости.

Будь Кон один ‒ плюнул бы на это. Убийца признался в преступлении и в крови, которая течет по его венам, но которой следовало бы течь где-нибудь в канаве. Вот только у Кона была ответственность за спутницу. Они не друзья, но всё-таки воспитание кричало о том, что он должен защищать более слабое существо ‒ женщину. И пока она рядом с ним ‒ это его бремя.

‒ Ладно, ‒ выдохнул он, переводя взгляд с макушки Миры на Сазгауса. ‒ Моё оружие все равно быстрее любого звездного. Не будем подпускать парня к себе, вот и все.

Глаза же преступника также нашли для себя более интересное занятие ‒ разглядывать Кона и будто бы выискивать линии, говорящие о каком-то подвохе. Но того не было. Кон прекрасно знал, что он на себя берет ‒ Сазгаус их сильно затормозит и, скорее всего, его придется тащить на своих плечах. Но либо так, либо они не дойдут до поселения.

‒ Что, ничего не скажешь? ‒ фыркнул Кон, подходя к ногам убийца.

‒ Вы такие интересные, ‒ закряхтел преступник, вновь опуская голову, предвкушая ту боль, которая скоро наполнит его. ‒ Вы от меня вечно хотите что-то слышать. Напишите сценарий, что ли, чтобы я не разочаровывал вас.

Шутку Кон не оценил, и будто бы в наказание за острый язык, он, с чувством полной брезгливости, схватил один из гвоздей на ноге и выдернул из плоти.

Пустыня наполнилась таким отчаянным криком, что кровь стыла в жилах. Прибавить к этому сухое и изодранное песками горло и общую слабость, и было ощущение, что Сазгаус не выдержит еще три раза такого.

Закрыв уши ладонями, Мира ещё и зажмурилась, потому что не желала не только слышать, но и видеть этот ужас. Несмотря на то, что она не питала никакой симпатии к звездным эльфам и убийцам, но всё-таки такое издевательство над живым существом не приветствовала.

Крики продолжались недолго, и в какой-то момент Мире показалось, что Сазгаус отошёл в мир иной, и пора говорить с его духом. Так действительно было бы проще, но его тяга к жизни поражала. На всякий случай она достала шар, спрашивая совета у призраков на счёт их находки. Зачем они привели их с Коном к Сазгаусу? Заставили же идти практически через всю пустыню, чтобы они спасли убийцу!

Наравне с предыдущими знаками в шаре всплыл ещё и череп. «Яд? Пираты?» ‒ предположила Мира, хмуря тонкие бровки. От жары голова совсем перестала соображать. Очень хотелось пить и снять с себя всю одежду, но в отличие от Кона она боялась обгореть, поэтому парилась под плащом.

Раздался новый душераздирающий крик, и Мира, подпрыгнув, выронила шар. Поспешив его поднять, она снова бросила хмурый взгляд на Сазгауса. Кон как раз вынимал последний гвоздь, и убийца мешком свалился в песок.

‒ Он вообще идти сможет? ‒ спросила она.

Ответа не требовалось. Стоило только взглянуть на преступника. Он упал лицом в песок, но не двигался. Не стонал. Дышал ли?

‒ Черт возьми, Мира, хоть на пять минут отлипни от шара! ‒ раздраженно гаркнул Кон, когда повернулся к спутнице и увидел ненавистный хрусталь в её руке. Ему тоже было неприятно так издеваться над человеком, но иначе его было не освободить, а она в шар пялилась. ‒ Прояви хоть немного сострадания.

Кон не был святым человеком. Но при взгляде на то, как преступник все-таки пытался пошевелиться, сердце сжималось. Сазгаус пытался встать или что? Но было видно, как он шевелил пальцами и содрогался всем телом от боли. В его дыры, из которых тут же хлынула кровь, не имея задворки в виде кольев, попадал разгоряченный песок, принося еще больше страдания.

Преступник не желал быть пятым колесом ‒ он пытался встать. Но всё, что мог сделать, только пошевелить руками. На его спине, которая сейчас так хорошо была видна спутникам, была куча пузырей от ожогов, и стоило ему согнуть руки в локтях и опереться о землю, чтобы подняться, как некоторые полопались, и на кожу брызнула жидкость. Сазгаус упал вновь.

‒ Не сможет, ‒ констатировал факт Кон, вдруг зачем-то вынимая из-за пояса сумку со своим оружием. Подойдя к Мире, он протянул его ей, попутно доставая еще и короткий меч, который тоже отдал. ‒ Будешь идти от меня не ближе, чем в пяти метрах. ‒ Как и предполагал, преступника придется нести. Учитывая, кем он был, Кон предугадывал, что эльф мог выхватить любое его оружие и убить. Потому он себя старался обезопасить раньше времени. ‒ Если оставим его здесь, он может указать нам неверный путь. Придется тащить.

Видя в глазах Миры некое беспокойство, Кон невесело улыбнулся и положил большую ладонь на макушку спутницы, как бы успокаивая и извиняясь за свою раздражительность.

‒ Мне было бы приятнее, если меня понесет девушка. ‒ Но силы внутри Сазгаус всё-таки найти умудрялся, дабы вставить этот едкий комментарий, на который Кон отреагировал остро. Он подошел к телу мужчины и, развязав рукава рубахи, которую повязал ранее себе на пояс, бросил на голову преступника. Тот понял, что это было. ‒ Или пусть хотя бы поможет мне одеться…

Кон что-то говорил о сострадании? Его больше не было.

‒ Я могу помочь тебе задушиться! ‒ огрызнулась Мира.

Подошла бы ближе, чтобы как-то подкрепить угрозу, но у нее в обеих руках было оружие, с которым она не умела обращаться. И ладно ещё меч, а вот со вторым ‒ странной железной трубкой ‒ точно не знала, что делать. Считала ее такой же бесполезной штукой, как и Кон ее шар. Окинув оценивающим взглядом оружие, она спрятала его туда же, куда и свой шар. Убийце придется хорошенько поискать под одеждой, если он вдруг рискнёт пойти против них.

‒ Будь осторожен, ‒ шепнула она Кону и отошла, бросив на Сазгауса недоверчивый взгляд. Не похоже было, что он притворялся, и где-то глубоко внутри Миру всё-таки кольнул стыд за то, что она не захотела помочь ему хотя бы с рубашкой. Но она, как и Кон, разделяла опасения на его счёт. Мало ли на что способен полузвездный… Если он выведет их из этого солнечного ада, в таком случае она, может быть, и извинится. Но пока доверия к нему не было. ‒ Говори, куда идти, ‒ обратилась она к Сазгаусу, ‒ и не думай соврать, а то я устрою тебе веселую жизнь после смерти.

‒ Боишься меня, да? ‒ Пока Мира металась в мыслях, Сазгаус всё-таки смог приподнять голову и стянул с себя рубаху Кона, но это всё, что он смог сделать. Ни сесть, ни поднять руки выше… ‒ А духа моего не будешь бояться?

‒ Ты правда слишком много болтаешь, ‒ фыркнул Кон. Видя плачевное состояние преступника, он всё же подошел к нему. Не без опаски, что пытался скрыть страх за уверенными действиями. Тело эльфа было подобно песку по температуре ‒ он был очень горячим, и взяв того под локоть, Кон всего лишь хотел помочь встать, как тот зашипел, заставляя кровь стыть в жилах. От страха к нему. Но эльфу было просто больно, и все больше уверенность за безопасность подкрепляла Кона ‒ эльф сейчас ни на что не был способен. Сев рядом, Кон не придумал ничего лучше, кроме как не надеть рубаху, а повязать её на шее у Сазгауса. — Так куда нам идти?

Тот не отвечал, и оба мужчины понимали, почему. Саза спустили с креста, но если его бросить тут ‒ он умрет. Ему нужна была уверенность, что его жизнь спасут окончательно, отвезя в поселение. И Кон понимал, что если настоять на своем, убийца просто мог указать неверный путь.

Тяжело вздохнув и стерев пот со лба, стараясь игнорировать стоны и кряхтения боли Сазгауса, Кон взвалил его на свою спину и молился, что путь до поселения будет недолгим.

‒ Где спина креста? ‒ Вопрос на вопрос застопорил Кона, и он сначала не понял, о чем говорил эльф. Спина креста? Переведя взгляд на средство казни, Кон ответил еще одним вопросом:

‒ Ты что, не видишь? ‒ Ему было настолько хреново, что голову поднять не мог?

‒ У меня очень болят глаза, ‒ ответил полукровка на самое ухо Кона, будто бы не желал, чтобы о его слабости (будто он сейчас не слабый) не услышал кто-либо еще.

Точно… Он же тут на солнце, черт знает, сколько провел, солнце его могло ослепить! И так, через короткие фразы и мелкие манипуляции, Сазгаус всё-таки указал кивком головы направление, и путники, теперь еще и с новом соседом по пути, пошли вперёд. Только на этот раз уже Кон порой не поспевал за Мирой, уставал намного быстрее, а взбирание на дюны превращалось в настоящее приключение из спотыканий, падений, а пару раз и вовсе ронял Сазгауса, но тот был не в обиде. Он получил от жизни уже больше, чем просил перед смертью, и возмущаться сейчас значило разозлить богиню удачи Саве.

Сазгаус был на грани потери сознания, о чем говорили его молчаливость и порой ровное дыхание. Он не смотрел на макушку Кона, не концентрировался взглядом на Мире, когда она мелькала где-то сбоку и осматривала его. Но всеми силами держался, не позволяя провалиться себе в долгожданную после такого света тьму. Потому что в конце пути его могли убить.

Прошла ещё пара часов этого бесконечного путешествия по пустыне. Мира уже еле волочила ноги и изнемогала от жажды, то и дело облизывая сухие губы, но и слова нытья от нее никто не слышал, потому что она понимала, что Кону сейчас гораздо труднее. Как он и наказал, она шла чуть поодаль от них, но старалась поглядывать за состоянием обоих парней. Быть может, ждала, что Сазгаус всё-таки отчалит к призракам. Он и здесь оказался прав: его живого она боялась больше, чем духа. Она вообще живых боялась сильнее, чем гостей потустороннего мира, потому что с ними знала, как справиться, в отличие от тех, кто все ещё топтал землю.

Казалось, что пустыне нет конца. Солнце уже спускалось к горизонту, и только это радовало путников. По крайней мере, жара вскоре сменится пробирающим холодом. Но сейчас это всем казалось спасением.

‒ Далеко ещё? ‒ рискнула спросить Мира, но голос ее от сухости совсем охрип, и она сомневалась, что остальные ее услышали. ‒ Когда солнце сядет, сможем передохнуть. Я попробую снова поискать воду или птицу.

‒ Так я тебе и сказал, птенчик.

До сих пор перешёптываясь о правильности пути только с Коном, преступник всё-таки соизволил один раз ответить и Мире. Он всё еще не рисковал говорить о точном местоположении поселения, потому и Кона удовлетворял лишь короткими указами.

Кон был уверен, что его ведут правильно. Точнее уверенность эта появилась несколько минут назад. Когда его обувь перестала утопать в песке, а шла по твердой земле. В далеке больше не было песка, лишь ровный горизонт, а вскоре они подошли к расщелине, которой не было конца. Но благодаря Сазгаусу они быстро отыскали мост на ту сторону и пошли дальше.