Клятва Смерти (СИ)

9. Клубок запутался

Ровно напротив двери, перпендикулярно ей, висел гамак, да не пустой. На нем полностью обнаженный мужчина придерживал за талию такую же раздетую фейри и пожирал взглядом ее грудь. Она совершала волнообразные движения и тихо стонала в такт каждому движению Сазгауса. Они никуда не торопились. Это не выглядело пошло или вызывающе. Просто красивый и чувственный секс.

Фейри водила по своему телу руками, порой запрокидывая голову и прикусывая губы, но чаще всего она с какой-то даже надменностью смотрела на лежащего мужчину под ней и ловила его томные взгляды, наслаждалась ими, а порой отвечала улыбкой. Ее вид сбоку был идеален. Подтянутая средняя, но аккуратная грудь, которую сжимали женские руки, и соски, которые порой ласкали мужские пальцы. Её ягодицы завлекающе выпячивалась под каждую волну её тела, а волосы так эротично растрепались и ниспадали на плечи…

‒ Сазгаус, ты видел Мару? Я беспокоюсь… ‒ после короткого стука Сайман вошел в каюту, не подозревая, что Саз мог быть не один. Он даже смущенно скрылся за дверью, приметив, за чем именно застукал хозяина комнаты, но дверь тут же распахнулась вновь. ‒ Мар-р-рвало! Значит, я там переживаю, куда ты пропала, когда на корабле человек, который за тобой охотится, места себе не нахожу, а ты… Ты!.. С ним! Он же убийца и вор, которого выпустили из клетки только под честное слово Миры и Кона.

Сайман просто задыхался от возмущения. Пока он переживал и беспокоился, не случилось ли что-то, эта чертовка развлекалась с мужчиной в соседней каюте! Честное слово, в этот момент он готов был отказаться от всех своих обетов и швырнуть ее за борт вместе с игрушками. Она была неисправима, никогда не считалась с чувствами других и не собиралась. Сайман сам уже не понимал, зачем тратил на нее столько сил и времени. Ни одно его слово не осталось услышанным, ни одна его речь не достигла сердца Мары и не вытащила на свет ее совесть или что-то похожее.

‒ Хоть раз подумала бы о ком-то, кроме себя самой! ‒ Кажется, Сайман не собирался так легко уходить. И плевать ему было на недовольного Сазгауса и на их обнаженные тела. ‒ Тебя волнуют только твои плотские утехи, а что почувствуют при этом другие ‒ плевала ты.

‒ Вы чего раскричались среди ночи? ‒ на шум вышла Мира, которая только-только собралась спать, и скандал явно мешал выполнить задуманное. Она мельком заглянула в проем, стараясь разглядеть, что так вывело из себя Саймана. Лучше бы она этого не видела. Прикрыв рот рукой, она просто замерла, сердце сжалось от боли, а на глаза навернулись слезы, и к горлу подступила тошнота. Ей пришлось приложить много усилий, чтобы отвести взгляд, чтобы картина Сазгауса в объятиях Марвало больше не разрывала ее изнутри, но тщетно.

‒ Только посмотри, что бесстыдница вытворяет, когда мы все думаем, как ее защитить от Зеда! ‒ не помогал и Сайман.

‒ Меня это не касается, ‒ охрипшим голосом выдавила Мира и исчезла из проема, убегая по коридору, куда глаза глядят, если бы они что-то видели в этот момент.

Но ни первого, ни вторую никак не смутили пришедшие на крики люди. Только во взгляде Сазгауса читалась злость, которую сам жрец мог еще ни разу не видеть в его глазах. Весь процесс соития замер, будто бы кто-то остановил время, и две пары неудовлетворенных глаз смотрели на Саймана.

Когда Сазгаус почувствовал, что Мара желает с него слезть, он не стал держать, а сам сел в гамак вслед за ней.

‒ Прости, настрой пропал, ‒ шепнула Марвало Сазгаусу и с достоинством на лице обнаженная прошла по каюте, подбирая с пола свое платье. Она хоть его и держала, но надевать не торопилась. Лишь встав перед Сайманом, она взглянула на него не менее мягкими глазами, как у Сазгауса. И лишь после нескольких секунд попыток разглядеть что-то в лице жреца, она прошептала… прошипела с не присущей ей злостью: ‒ Почему меня должны волновать твои чувства, если тебе насрать на мои?

Это было последней каплей. Он собирался покинуть её, но серьезно считал, что Мара во имя его памяти станет святой? Почему она должна делать ему приятное, а он вместо того, чтобы сделать что-то приятное в ответ, продолжал гнуть свою линию?

Все верующие ‒ психи и фанатики.

Она надела платье на голое тело и прошла мимо Саймана, не слушая его и не смотря на него. Только после того, как спина Мары скрылась во тьме, Сазгаус позвал Саймана, чтобы тот еще и его послушал. Выражать свою злобу он не собирался, хоть и не скрывал своего раздражения, особенно, когда увидел реакцию Птенчика на все случившееся.

‒ Вот скажи, ‒ начал он, наклоняясь к полу и подбирая свои штаны, ‒ ты кому хотел сделать лучше своим ором? Если тебе по каким-то причинам недоступно удовольствие, так что ж ты так лицемерно лишаешь удовольствия других? Обидел одну девушку, оскорбил другую, разбудил соседей… Молодец, а не жрец.

‒ Не приближайся больше к ней, ‒ со злостью предупредил Сайман. Пусть он жрец, и все его считали безобидным, но он мог пустить в ход далеко не безобидные приемы. День в темной клетке или на кресте под палящим солнцем покажутся Сазу отрадой по сравнению с тем, что мог сделать Сайман, если увидит их снова вместе. Он не святой, да он даже жрецом стал по принуждению.

Объясняться перед убийцей он не собирался, а потому прошел в их с Марой каюту. Когда уже до ее глупой головы дойдет, что ее нигде не примут, если она продолжит себя так вести? Ей путь только в бордель, где ею будут восторгаться за плату, а переступив порог, презирать. Не такой жизни он ей желал. Резко распахнув дверь, он собирался вылить на нее порцию новых нравоучений, но она его настолько разозлила, что он не мог сейчас нормально говорить.

‒ Случай в деревне тебя ничему не научил? Не можешь по-хорошему, будем по-плохому. У меня нет желания бегать за тобой и следить, чтобы Зед тебе ничего плохого не сделал, ‒ бросил он ей и захлопнул дверь с наружной стороны. Ручка выпала, и на месте замочной скважины проросли толстые лианы, которые лучше любого замка заперли дверь по всему периметру, что теперь только огнем и открывать.

А Сайману нужно было успокоиться. В таких случаях ему всегда помогали упражнения, которым его обучили в монастыре. Они тренировали не только тело, но и дух, поэтому он отправился наверх, на свежий воздух, где его мысли могли бы очиститься.

Из темноты коридора, из самого-самого темного уголка, куда не проникал свет даже днем, на открытую дверь каюты Сазгауса уставились два горящих глаза. Взгляд предвещал только беду тому, на кого был устремлен. Зед не простит того, кто посмел прикоснуться к его женщине, и этот грех он мог искупить только кровью.

Когда дверь закрылась, Зед бесшумно приблизился. В его руке сверкнул нож, отразив заблудившийся лучик лунного света. Зед долго всматривался из темноты в дерево, будто видел сквозь него и заранее представлял те ужасы, которым предаст Сазгауса. Это будет трудно, он знал, ведь даже за закрытой дверь ощущал ауру убийцы, но не невыполнимо. Он дал немое обещание темноте и облизал нож, слегка поранив язык ‒ клятва на крови ‒ после чего сделал шаг к запертой двери Марвало. «Она принадлежит мне», ‒ выцарапал он крупными буквами, чтобы все знали, что она неприкосновенна.

***

Мира так и не вернулась к себе. Ей понравился способ Мары, чтобы расслабиться, на пару с бутылкой, поэтому она выкупила у моряков еще одну, потратив свои драгоценные монеты, которые она с таким трудом заработала. Забыться ‒ спасение для нее сейчас. Команда предложила ей составить компанию, бросив пару пошлых намеков на утреннее платье, но одного упоминания «груза» в трюме хватило, чтобы отвадить их от себя. Они ведь не хотели, чтобы кто-то узнал, чем они промышляли на самом деле. Да и молва о сговоре Миры с духами дала о себе знать. Как и в любой деревне, ее способности забавляли жителей, но стоило сказать кому-то то, что он не желал слышать, и она сразу превращалась в урода. В лучшем случае ее избегали, поэтому она быстро научилась врать и делать из своих способностей шоу.

Сегодня же ей не хотелось больше ни с кем видеться или разговаривать. Найдя укромный уголок, Мира просто топила свою боль и обиду в роме. Духи жестоки, показывали ей Сазгауса, из-за чего он стал ей небезразличен. Если бы она не увидела его с Марой, может, никогда бы и не поняла этого и продолжила вздыхать по безответной любви к Кону. Вот появился еще один мужчина, но и тот выбрал другую. В Мире все было не так, начиная с глаз, которые отпугивали всех окружающих, и заканчивая разговорами с пустотой (призраками).

Когда бутылка подошла к концу, на сердце легче не стало, но мысли путались, что не позволяло ей думать о плохом. Пошатываясь, она побрела по палубе. Бутылка отправилась в дальнее плавание за бортом, правда, Мира сама чуть не отправилась следом, чудом успев схватиться за канат. Но когда она вернулась в вертикальное положение, ее взгляд упал на еще одну одинокую фигуру в ночи, которая пристроилась под светом небольшой лампы. Сайман закончил свои упражнения и сидел не двигаясь, медитировал.

‒ Сайман, а что ты делаешь? ‒ спросила Мира, уже практически ползком взбираясь по маленькой лесенке туда, где он сидел. Сай молчал. Она плюхнулась рядом, не очень аккуратно задев плечом его, но он даже не шелохнулся. ‒ Вот это мышцы ‒ просто каменные! ‒ Она еще и потыкала в него пальцем, после чего в наглую облокотилась. ‒ Мне бы твое спокойствие сейчас. Жрецов мало что волнует, кроме их веры, наверное. Поклонялась бы я той же Мигу, и было бы все равно, что мужчина, который мне нравится, спит с другой. А мы могли бы стать с ней подругами. Марвало классная, такая женственная и красивая. Не то что я ‒ черные тряпки да страшный взгляд. Сай, хочу стать жрицей и ничего не чувствовать, научи меня.

Мира прикрыла глаза и медленно съехала по плечу Саймана вниз, падая головой ему на коленку. Проворчав из-за удара что-то нечленораздельное, она только удобнее устроилась, чуть ли не обнимая его ногу.

Только услышав ее сопение, Сайман зашевелился. Открыл глаза и с печалью посмотрел на Миру. Он понимал ее боль, ведь сам испытывал то же самое каждый раз, когда находил Мару в чужих объятиях. Может, это поначалу он заботился о ее бессмертной душе, но уже очень давно его забота переросла в нечто большее к самой Маре.

‒ Я бы сам хотел этому научиться, ‒ шепнул Сай и погладил Миру по голове. Пусть спит, хоть где-то ее не будут мучить призраки, настоящие и выдуманные. А он вновь поднял голову и устремил взгляд в ночную даль, стараясь усмирить бурю внутри себя.

***

Сазгаус молча проводил взглядом Саймана и вздохнул. Трусливая мышь! Просто трус! И перед кем он тут своей гривой размахивал? Кому и что хотел доказать? Сазгаус лишь мысленно смеялся на эту мнимую грозность жреца, который даже ответить не мог. Ему было проще воевать с женщиной, чем с ним.

Мару было жалко. Сазгаус слышал её крики и проклятия; слышал, как она грозилась убить жреца, стоило ей только выйти из комнаты. Но с другой стороны, пока она такая разгоряченная и неудовлетворённая ‒ а значит, злая ‒ ей правда лучше остаться в комнате.

Сазгаус же игрушек, как Мара, не имел, а удовлетворять себя он привык только женщинами, потому сейчас для него лучший способ остыть ‒ подняться на верхнюю палубу и просто отдаться ветру. Но стоило ему выйти, попутно закрепляя ремень на поясе, остановился перед дверью Миры, потому что ему было, что сказать обиженному Птенчику, как дверь открылась, но не в каюту Миры, а в соседнюю.

‒ Что тебе от неё надо? ‒ спросил Кон.

Он всё слышал. Не дословно, но слышал испуганный крик Миры, когда её разбудил ор Саймана, услышал, как она вдруг побежала мимо его каюты и больше не возвращалась. Он понял, что её что-то обидело, но не знал, а узнавать сейчас у подруги не было смысла.

‒ У меня к ней дело, ‒ опустил занесенный для стука в дверь кулак Сазгаус и повернулся корпусом к Кону, замечая в его взгляде некую угрозу. Хотя сам обладатель взгляда выглядел совершенно спокойным.

‒ Позволишь узнать, какое именно? ‒ В его взгляде, полного недоверия, отчётливо читалась угроза, но сам Кон был расслаблен. Не видел угрозы? Просто Кон знал, что Сазгаус биться не будет. Он уже не раз доказывал и показывал, что просто так в драку не лезет. Оттого все интереснее была загадка, как он и за что оказался на том кресте. ‒ Если не секрет, конечно.

‒ Не секрет. ‒ Вновь пожимание плеч, из-за чего Кон разорвал зрительный контакт и невольно взглянул на плечо. Маленькая победа ‒ зрительный контакт Кон оборвал первый, а Саз улыбнулся. ‒ Так получилось, что впечатлительный Птенчик упорхнул, стоило его глазкам посмотреть на что-то новое. Хотел уточнить, состоятся ли наши тренировки у…

‒ Тренировки?

Сазгаус улыбнулся еще победоноснее.

‒ Ты не знал? Я думал, Мира поделилась с тобой тем фактом, что она просила меня научить ее владеть мечом. ‒ Врет. Конечно, он все знал! Да сама Мира ему рассказала причину такого поступка. Но то, как менялось лицо столь грозного Кона было очень сладко видеть. — Я еще подумал: как странно! Ведь вы с ней друзья, а просит она меня ‒ своего несостоявшегося убийцу. Уж не поссорились ли вы?

Кону было сказать нечего. Он так красиво начал атаку, но так унизительно её закончил, и больше, чем капитулировать обратно в свою каюту, он не мог сделать. Только и слышал усмешку Сазгауса, а потом то, как полукровка вернулся в свою каюту.

Он ведь соврал, верно? Мира не могла просить убийцу стать её учителем, когда её друг, не менее сильный мечник, был рядом, ведь так?

***

Как же было невыносимо. Мира никогда не страдала морской болезнью, но сегодня с самого утра не могла отойти от края борта. Оно и понятно, целую бутылку выхлебала одна, другого ожидать и не стоило. Благо Сайман был рядом, и когда она наконец-то смогла говорить, не прерываясь, чтобы поздороваться с морскими жителями, попросила его сотворить лекарственных трав. Земли не было, чтобы их вырастить, и Сайману пришлось пойти на хитрость. Раздобыв где-то лимон, он использовал его жизненные соки, чтобы превратить в нужные травы. Мира была спасена.

‒ Справишься тут сама? ‒ спросил он ее, похлопывая по спине. Он и так провел с ней всю ночь, так что задерживать его более она не хотела. Сойдясь на этом, Сай спустился вниз.

Разговор предстоял не из лёгких. Если сам он привел свои мысли в порядок с помощью медитации и физических упражнений, то Марвало всю ночь была заперта в комнате и наверняка прокляла его не одну сотню раз. В голове он прокручивал свою речь, которой будет извиняться, но что-то ему с трудом верилось, что отделается лёгкой кровью. Если выпустит ее сейчас, она его и побить может, хотя к этому он был готов. Его больше волновало, что она могла не вернуться. Но она и не зверь, чтобы держать ее под замком все время. Придется что-то придумывать, чтобы ее охранять, но к Сазгаусу больше не подпустит. Лучше сам с ним поселится, а комнату оставит Маре.

Только вот в каюту Сай так и не вошёл, остановившись перед дверью. Страшные буквы заставили его замереть на месте. Зед был здесь и оставил это предупреждение.

‒ Кон. Кон! ‒ не отрывая взгляда от двери, Сайман переместился к каюте Кона и настойчиво постучал. Ему нужен был кто-то, с кем можно было посоветоваться, что делать дальше. Кон показал себя хорошим человеком, который не бросит в беде.

‒ Если все последующие дни будут такие же, клянусь всеми богинями, я брошу вас… ‒ послышались бурчания за дверью, а когда Кон все-таки открыл дверь, выглядывая растрепанной головой, громко вскрикнул: ‒ Что?!

Его можно было понять. Он чувствовал себя преданным, и всю ночь терзался этими мыслями, потому уснуть ему удалось только под утро. А тут такое наглое и грубое пробуждение. Но сон сошел мгновенно, стоило только увидеть лицо Саймана ‒ не самое радушное. Взволнованное. Переведя взгляд налево, куда указывал жрец, Кон ничего не увидел, но вместо глупых вопросов, подвязал удобнее штаны на обнаженном торсе и вышел из комнаты абсолютно босой. Страшные метки были видны невооруженным взглядом, и когда он уже совсем подошел к двери, увидел это.

‒ Ты же с ней ночуешь, разве нет? ‒ удивленно спросил он, касаясь царапин руками, будто это в чем-то могло ему помочь. ‒ Ты ничего не слышал?

‒ Ну, вчера я оставил ее одну, заперев дверь, ‒ указал Сай на лианы, которые проросли в дереве. ‒ Ночь я провел с Мирой наверху. Она уснула прямо там, не мог же я ее оставить одну.

Но речь сейчас была не об этом. Сомнений не было, это работа Зеда. Внутрь он попасть не смог, поэтому оставил эту надпись? Должно быть, Мара сильно перепугалась, услышав, как кто-то скребётся в дверь. Его сердце болезненно сжалось от того, что его не было с ней рядом в этот момент, чтобы успокоить, дать чувство защищённости. Он, как обычно, трусливо сбежал от проблем.

‒ Что это может значить? Предупреждение, угроза, приказ, чтобы ее отдали ему, или все вместе? ‒ размышлял Сай. Он тоже вернулся к двери.

Стоило ли показать капитану? Он мог бы помочь с поисками. Но раз Зеда до сих пор не обнаружили, значит, он очень хитёр. Почему-то Сайману казалось, что даже если они прочешут весь корабль с самого низа до верха, то все равно его не найдут. Он неуловим и оттого страшен.

‒ Маре лучше этого не видеть, как думаешь? ‒ шепнул Сай. Он мог бы убрать надпись, чтобы лишний раз не пугать ее, но пойдет ли это на пользу? Страх иногда способен спасти жизнь. Может, тогда она наконец-то перестанет себя вести легкомысленно.

‒ Нет, не видеть, ‒ прошептал в ответ Кон и приложил ухо к двери. Там была абсолютная тишина, а когда он попытался найти в двери щель, то увидел спящую Мару в гамаке. ‒ Что у вас вчера вообще произошло? Почему Мира не ночевала и…

‒ Потому что этот, ‒ зевая, вышел из своей каюты Сазгаус тоже лишь в штанах. Начиная говорить, он потянул руки вверх, чтобы размяться, после чего одна рука указала на Саймана, ‒ помешал нам с Марой провести ночь.

Стоило ли говорить, какой шок это вызвало у Кона? Он с распахнутыми глазами посмотрел на Саймана, будто не верил, ждал от него каких-то слов, оправданий, но их не последовало.

‒ Вот, видать, на его шум и этот псих пришел. Понял, что к его возлюбленной прикасался чужой… Или, может, его взбесил сам факт, что его любовь ночует не одна. Много вариантов, но то, что здесь замешан кто-то из нас ‒ это точно.

‒ Ты спал с Марой? ‒ А Кон будто не услышал его рассуждений. Саз пожал плечами.

‒ Не доспал, я бы так сказал. А что? Она красивая женщина, сама не против.

‒ Знаешь, как называют мужчин, которые пользуются женской наивностью? ‒ Эти слова Кона заставили Сазгауса даже засмеяться, отчего беловолосый взволнованно посмотрел на дверь, чтобы убедиться, что фейри не проснулась.

‒ Мара-то наивная? Эй, не стоит выставлять меня мудаком. Мы хотели расслабиться. Оба. Прекрасно знали, что это ничем не закончился. Но нам даже этого не позволили сделать, да, святоша? Ни себе, так ни другим?

‒ Перестань, Сазгаус. ‒ Но прежде, чем Сайман успел ответить, Кон встал между мужчинами, сразу предотвращая спор. А сам на самом деле мысленно был отчего-то рад. Видимо оттого, что Саз будет занят Марой, а не Мирой. ‒ Нам надо решить, что делать дальше. Он ведь не успокоится. Предлагаю в комнату Марвало переселить Миру, а сами будет дежурить по несколько часов ночью.

‒ Ты тоже думаешь, что он влюблен в неё именно как в жертву для жертвоприношения? ‒ спросил Сазгаус, заставляя Кона похолодеть от ужаса. Он об этом вообще не думал! Но теперь задумался…

‒ Думаю, в таком случае надпись была бы другая, ‒ вставил Сайман. И хорошо, что от него не требовали ответа, потому что он не хотел оправдываться перед ними, тем более перед Сазгаусом. Сай был не во всем прав вчера, но вины своей не чувствовал. По крайней мере, Маре не следовало водиться с вором и убийцей.

И все же это не объясняло, почему Мира убежала, хотя Сайман слышал все ее слова и знал, но этот секрет выдавать не собирался. Как и свой.

‒ Если бы он хотел принести ее в жертву, то написал бы, что она принадлежит Грот или что-то в этом роде. Хотя, кто знает, что у него на уме, ‒ продолжил размышлять Сайман.

Он повернулся к двери и положил на нее руку. Знаки медленно растворились, лианы втянулись обратно в дерево, а дверь стала краше, чем была до этого. Сай осторожно толкнул, но она не поддалась ‒ заперта изнутри. Ну, хотя бы это она додумалась сделать. Конечно, ему ничего не стоило заставить дерево отступить, чтобы он прошел внутрь, но делать этого не стал. Все ещё не знал, что говорить после случившегося. Как бы проще было сбежать.

‒ Если Мира не против, то так и поступим, ‒ согласился Сай с планом Кона. ‒ Мара не нужна Грот, я предложил ей остаться в Иле, когда корабль прибудет. Тот псих последует за нами и без нее. Так будет лучше… безопаснее для нее.

‒ Да и это её не касается, ‒ кивнул Кон. ‒ Ей нет смысла идти за нами в такую даль и рисковать своей жизнью. Её душа не продана. ‒ Кон многозначно посмотрел на Сазгауса и добавил уже именно ему: ‒ Или ты не согласен?

‒ Да нет, почему? Я-то согласен, но, с другой стороны, разве не справедливо будет так же поступить и с Птенчиком?..

‒ Её зовут Мира!

‒ Это не ответ на мой вопрос.

Кон оскалился. Он понимал, что Сазгаус прав ‒ Мира такая же, как и Мара ‒ они не имеют причин идти с ними. Это опасно, да и неизвестно, чем закончится их путешествие. Сазгаус бросит Грот вызов, Кон будет словами и справедливостью пытаться вернуть свою душу. Что продолжает тут делать Сайман ‒ не ясно, но смысл один ‒ битва предстоит с богиней. Богиней смерти, между прочим. Если та будет не в самом добром расположении духа ‒ парни просто могут оттуда не выбраться. И те, кто пришел с ними.

‒ Мира тоже должна остаться в Иле.

‒ Наверное, так будет лучше. Карта у нас есть, проводник больше не нужен, ‒ согласился Сайман и пожал плечами. За Миру он решать не мог. Печально будет потерять человека, который может предсказывать будущее, по ее заверениям, но она всего лишь слабая девушка. И Грот в ней также не заинтересована. Лучше ей с ними не ходить.

Сай обернулся на дверь Марвало и даже дернулся, увидев Миру в конце коридора. Лестница была не так далеко, что она должна была слышать разговор, если пришла достаточно давно. А судя по ее выражению лица она и правда все слышала.

‒ В таком случае купи мне корабль сразу до дома, раз мои услуги больше не нужны достопочтенным господам, ‒ холодно сказала Мира, бросая ядовитый взгляд на Саймана. Уж он должен был быть на ее стороне, как она думала. На остальных даже не взглянула, проходя мимо в свою комнату.

Рано или поздно это должно было случиться, но Мира не ожидала, что Кон бросит ее так скоро. Она слышала только его последнюю фразу и слова Саймана, и как же больно они отозвались в сердце. Он даже не спросил, хочет ли она остаться, а просто решил за нее! «К черту их всех», ‒ подумала Мира и решила, что сойдёт раньше, чем корабль прибудет в Иль. Остров казался хорошим местом для того, чтобы начать новую жизнь. Конечно, в ней говорила обида, и она вряд ли по правде вот так просто уйдет и ничего не скажет, скорее даже наоборот, будет пытаться убедить Кона взять ее с собой, но сейчас просто хотелось оказаться подальше от него и от того проходимца. Взяв то, за чем пришла, а именно принадлежности для умывания, она вновь вышла в коридор, не особо рассчитывая, что все разошлись.

Сайман точно не собирался никуда уходить, а ждал своей участи, когда проснется Мара. А ещё охранял ее от Сазгауса, ну, и Зеда, конечно.

‒ Мира, стой! ‒ не хотел Кон, чтобы все закончилось так, уж тем более собирался говорить с ней нормально.

Рука чесалась, чтобы схватить подругу за руку, но тогда бы выяснять отношения пришлось бы посреди коридора, с просыпающимися моряками и Сазом с Сайманом. Этого Кон не хотел, потому нагнал её только у лестницы, где уже осмелился взять за руку и развернуть к себе лицом.

‒ Давай без этого «купи мне корабль»! Не вырывай необдуманные слова, это сейчас обсуждалось лишь пока в теории! ‒ Видя, как она собиралась возразить, метая глазами молнии, Кон несильно, но ощутимо тряхнул её, что аж зубная щетка из стакана выпала. ‒ Я просил тебя о помощи, но я не собирался брать тебя в храм Грот и рисковать твоей жизнью, потому что там у меня будет два пути ‒ милость богини или смерть, ты это понимаешь?!

Но пара все равно находилась еще пока на нижней палубе, хоть и отдельно от остальных ‒ только Сазгаус их слышал и ухмылялся своим мыслям. Но выяснения отношений Кона и Миры ему быстро наскучило, и он обратил внимание, что Сайман-то никуда не уходит.

‒ А ты что? Женушка на порог не пускает? ‒ «Еще бы», ‒ хотел добавить, но промолчал. Отпихнув жреца в сторону от двери, Саз громко забил по дереву, повышая голос: ‒ Мара, проснись! Это я, открой дверь!

В щели можно было увидеть, как медленно, но верно просыпалась Мара. Саза она не ждала, но ему-то явно дверь была готова открыть. Потому, зевнув и сняв с рожек свои волосы, которые за ночь спутались, она прошла к двери, открыла её и…

Попыталось закрыть обратно, когда её взгляд упал на Саймана.

Он не пытался попасть внутрь и Сазгаусу не позволил. Оттолкнув, он с силой прижал его к противоположной стене. Всё-таки не зря монахи учили его боевым искусствам, постоять за себя и своих близких он мог.

‒ Не думай, что если я жрец, то слабак, ‒ со злостью прошипел Сай. ‒ Я тебя предупредил, чтобы не приближался к ней. Подойдёшь к Маре ещё раз, и я забуду о Мигу на денёк, чтобы избавиться от тебя. По вору и убийце никто плакать не будет.

Отпустив Сазгауса, Сайман отошёл к двери в комнату Мары и встал, скрестив руки на груди. Вся его поза и выражение лица говорили о том, что он, как верный пёс, собирался сторожить эти двери от всяких отбросов общества.

Привлеченная странными звуками, Мира обернулась на коридор и удивилась от увиденного. Что-то в памяти всплыло о Саймане вчерашней ночью, но мысль тут же упорхнула. Она просто нахмурилась, подняла свою щётку и взяла Кона за руку, уводя его вверх по лестнице.

‒ Это мне решать, пойду ли я в храм или нет, ‒ сказала она, остыв благодаря словам Кона. Да и видеть, как Сазгаусу досталось было как бальзам на душу. ‒ Да, я слабая и все, что умею, ‒ это говорить с мертвыми, но я хочу помочь тебе не просто найти храм, а получить милость богини. Не оставляй меня в неизвестном городе, когда мы столько прошли вместе.

‒ Ты меня не слышишь, Мира, ‒ покачал головой Кон, хоть и пошел за ней, позволяя вести наверх. Жизнь с утра на палубе кипела, матросы шныряли в разные стороны, капитан ругал кока за поганый завтрак. Везде шум и гам, оттого и легче ‒ никто не обращал внимания на пару. ‒ На моих руках твоей крови не будет. Не будет и моей смерти на твоих глазах.

Лишь какая-то нелепая случайность позволит Кону согласиться взять Миру с собой внутрь храма. Он изначально не собирался идти с ней внутрь, но ранее не собирался так далеко оставлять её от храма, в который планировал идти. Просто больно опасным становился путь. Пустыня ‒ мелочь по сравнению с убийцами и психами.

‒ Можешь пойти с нами дальше, но внутрь храма ты со мной и ребятами не пойдешь. ‒ Видно было ‒ Кон не из тех, кого можно легко уговорить. Он уже решил. Решил давно. И сейчас максимум, что он мог позволить Мире ‒ пройти за ним чуть дальше, чем горд Иль. И всё равно упрямица хотела что-то возразить, но Кон знал, как закончить эту тему: ‒ Что, думаешь, после всего, что мы прошли, я тебя бросаю таким решением? Заблуждаться ‒ это твое право, Мира, но в чем я точно не заблуждаюсь, это то, что ты предпочла тренировки с убийцей моим.

Пусть оправдывается сколько хочет: шутка это была, или случай ночью выбил у неё это желание ‒ все это неважно. Факт был фактом, она попросила помощь у Сазгауса. Кону это было обидно, и вся обида и чувство, что его предали, отражались на его лице.

Между тем сам Сазгаус не мог перестать смеяться глупой попытке Саймана что-то ему доказать. То, что он сделал ‒ ничто по сравнению с боевыми ранами, да даже теми, что он сейчас носил на ладонях и ступнях.

‒ Ты слабак, жрец. Слабак и трус, причем сам это прекрасно знаешь. ‒ Таких, как Сайман, Сазгаус не боялся. Да, с магией ‒ божественная она или природная, но он сам являлся слабаком. Но с представителями такого вида он разбирался куда быстрее И проще — тому спасибо крови звездных эльфов, которая помогала ему нападать из тени. Быстро, неожиданно, но на то он и убийца.

Продолжая смеяться, Саз ушел в свою каюту.

Мире нечего было возразить. Она наклонила голову вниз, стыдливо пряча глаза, и отпустила руку Кона. Глупая была затея ‒ это она уже поняла ещё вчера. Ей не побороть слабость, в которой она и так уже призналась, лишь сильнее оттолкнула Кона от себя теперь уже сама. Видимо, ей было куда ещё падать в его глазах, и она с успехом провалилась в эту яму.

‒ Прости, ‒ шепнула Мира, поднимая глаза на Кона. Он был последним человеком, которого она хотела потерять, поэтому готова была извиняться всю дорогу до самого храма. И после него, потому что верила, что Кон выйдет живым оттуда. ‒ Идиотская была идея, глупо было полагать, что ты и без этого не видишь моей слабости. Тренировок не будет, знать его не хочу. Я бы с радостью вернулась в тот день, когда духи повели нас в пустыню, в лепешку бы расшиблась, но узнала другой путь. Все было проще, когда мы путешествовали вдвоем.

«Пусть ты меня не замечал и тогда», ‒ мысленно добавила она. По крайней мере, не было того, кто заставлял ее испытывать неприятные чувства, которые довелось пережить в последнее время. Да и чем ей эти тренировки помогут? Вокруг внезапно стало столько убийц, которые в секунду перережут ей горло, она и пикнуть не успеет, не то что ответить неловким выпадом. Она и правда глупая, раз решила обратиться с такой просьбой к Сазгаусу.

‒ Какой смысл сейчас это говорить? Ты попросила помощи у него, а не у меня. И после этого ты считаешь себя единственной преданной?

И пусть Кон улыбался, но глаза у него были грустные; серая радужка потухла, а сам он, лишь коснувшись ладонью макушки Миры, повернулся к ней спиной и спустился по лестнице вниз в свою комнату. Он не обижался, не злился. Просто была обида на душе, которая и поедала его радость изнутри, не позволяя той заполнить вены. Да и чему радоваться? Одна из группы в опасности, вторая считает, что Кон не достоин быть учителем по мечам.

С этими мыслями он вернулся в свою комнату, где лег в гамак и тяжело вздохнул, накрывшись одеялом. Кон планировал лечь спать, и пусть он долго еще волочился, но наконец-то он смог начать восполнять силы через сон. Только снились ему отнюдь не радостные моменты.