Клыки и монеты

Глава 16

Со дня атаки на беззубых прошло двенадцать дней. В результате действий охотников разгорелся серьезный скандал — в магистрате не терпели убийств посреди белого дня. Расследование началось с нападения на торговку-беззубую, потом члены магистратского совета узнали об упавшем с крыши аптекаре и писаре со склада торгового дома Лацерлит.

Обычно члены магистратского совета смотрели на охотников как на своеобразную подмогу жандармам, которые справляются с особым типом преступников среди бездомных и бедняков. Но сейчас целью стали приличные люди. Охотников ни в чем нельзя было обвинить формально, но их настоятельно попросили не привлекать к себе внимания следующий месяц. А подобные акции впредь согласовывать с городскими властями.

Незадолго до полудня Шрайбер вышел из своего дома. Он нес под мышкой замотанную в рогожу склянку для почки вампира. Герхард благоразумно наполнил ее морской водой вместо жгучей жидкости. Охотник был в приподнятом настроении. Он шел, насвистывая и помахивал тростью в такт мелодии.

Он направлялся к площади святого Лавра, которую в простонародье называли Судебной. На ней почти круглый год стоял эшафот, с которого в основном зачитывали указы магистрата, новые королевские законы и важные новости города и государства. Намного реже на эшафоте проводили казни. От силы раза четыре в году.

Сегодня наступил именно такой день.

На пока собралось немного людей. Уже пришли две торговки в разнос, одна с мочеными яблоками, другая со сдобой. Но пока зрители еще собирались, они не предлагали товар, а просто сплетничали. На эшафоте уже сколотили перекладину и сейчас палач возился с веревкой.

Герхард слышал, что в других городах строили хитрые виселицы, в которых прямо под приговоренным раскрывается люк. Но у них все было старомодно, преступников ставили на колоду, и палач выбивал опору из-под ног.

Вскоре охотник увидел старшего и младшего Эйбенхостов. Судебная площадь находилась совсем близко к госпиталю святого Альфонса, и Абель решил посетить важное для охотников событие. Он тяжело опирался на Симона с одной стороны и костыль с другой. Абель уже мог передвигаться самостоятельно, пусть медленно и часто прибегая к чужой помощи. Но до полного выздоровления было еще далеко.

— Герд!

— Абель, Симон. Я предполагаю, вы тоже решили посмотреть на правосудие в деле? Есть интересная новость. Мне по секрету рассказали, что пять дней назад Грегор фон Нойрад из рода Нойрад спешно покинул Альзенбург. Взяв с собой только то, что уместилось в седельных сумках лошади. Так что в городе остался всего один беззубый.

— Которого мы скоро увидим, — подвел итог Абель, не скрывая удовлетворения в голосе.

К полудню на площади собралось полторы сотни человек. Прошел полдень, но ничего не происходило. Палач давно довязал веревку и сейчас отдыхал в тени эшафота. Зеваки понемногу начинали роптать. Многим еще предстояло вернуться к работе, и такая задержка их не устраивала.

Симон часто оглядывался по сторонам, словно пытался кого высмотреть. Привставал на носки и всматривался в толпу, но так и не увидел нужного человека. Наконец, он не выдержал и обратился к охотникам:

— Герхард, ты сможешь помочь Абелю вернуться в госпиталь, когда все закончится? Мне нужно кое-кого найти.

— Помогу. С кем у тебя встреча?

Ученик замялся. Абель многозначительно улыбнулся.

— Не нужно пустых тайн, друг мой Симон.

— Ты прав. Анна собиралась прийти посмотреть на казнь. Точнее, на правосудие. Я обещал ее поддержать.

— Конечно, иди. Не смею удерживать влюбленное сердце.

Симон скривился, но не стал спорить и пошел кругом, высматривая девушку. Вскоре они встретились и встали в дальнем конце площади, подальше от эшафота. Анна не решилась смотреть на повешенье вблизи.

Прошло еще полчаса, когда на площадь выехала телега, по традиции запряженная парой черных лошадей. Сегодня в повозке был только один приговоренный, беззубый Кашпар. Он стоял на коленях со связанными за спиной руками и надетым на голову мешком.

На эшафот вышел чиновник магистрата и скороговоркой зачитал обвинительный приговор. Голос у него был поставлен плохо и даже Герхард с Абелем, которые стояли в дюжине шагов от чиновника, не смогли полностью разобрать его речь.

Телега достигла эшафота. Двое жандармов вытащили беззубого на эшафот, стащили с него мешок и рывком поставили на деревянную колоду. Тем временем Герхард развязал шнурок на рогоже и поднял над головой склянку.

Наблюдавшая за всем издалека Анна крепко сжала пальцы Симона в своей ладони.

Вампир скользнул по толпе невидящем взглядом. Потом увидел Шрайбера. По лицу было сложно понять, что он чувствовал, но беззубый не сводил взгляда с охотника до самого конца.

Палач натянул на голову колпак. Подошел к виселице, поставил ногу на колоду. В этот момент Анна не выдержала и отвернулась, прижавшись лбом к груди Симона. Палач резким движением выбил опору из-под ног приговоренного. На этом закончилась история беззубых вампиров в Альзенбурге.

После казни вампира Кашпара прошло несколько дней. Герхард и Симон вернулись к обычной работе. Эйбенхост уже достаточно погрузился в рутину охотников и мог совершать вечерние и ночные обходы в одиночку. Он посещал прикормленных трактирщиков, работников кабаков и постоялых дворов, нищих и бродяг. Всех, кто мог рассказать о появлении новых вампиров.

Также он не забывал внимательно смотреть по сторонам. Но Симон понимал, что шанс увидеть самому что-то подозрительное крайне мал. В Альзенбурге проживало больше десяти тысяч человек, а площадь города приближалась к пяти сотням акров.

В тот вечер Симон возвращался из нового порта в дом вдовы Ангальд после очередного обхода. Уже окончательно стемнело, часы на здании магистрата вот-вот должны были отбить полночь.

Этот вечер не принес новых зацепок. Симон услышал разные истории, про грабителей, которые стали нападать на припоздавших прохожих, про то, как в соседнем городе в порту пришвартовался летучий корабль, что приплыл с самой Луны. В более тревожных и приземленных слухах говорилось о подступающей с юга болезни — красной песчанке. Ничего свежего или необычного, обыденные истории неблагополучных районов вокруг нового порта.

Симон устал от долгой вечерней прогулки и погрузился в пространные раздумья. Поэтому он слишком поздно заметил опасность. Когда Эйбенхост проходил мимо очередного переулка, из тени выступила фигура и замахнулась дубинкой, метя в голову.

Уроки фехтования от мастера Ланзо Кинзерта не прошли даром. Симон бессознательно отклонился в сторону, хоть и недостаточно сильно для того, чтобы увернуться от удара. Тяжелая деревянная дубинка со свинцовым сердечником по касательной задела голову и обрушилась на левое плечо.

Симон отпрыгнул в сторону. Удар рассек кожу на голове, и он чувствовал, как потекла кровь. От боли и неожиданности он плохо понимал, что нужно делать. Вспоминая наставления Ланзо, он вытащил кинжал из ножен и занял первую фехтовальную позицию. Левую ногу отставил назад, повернулся правым боком и поднял руку на уровень груди, повернув кинжал острием к противнику.

В полумраке сложно было разобрать, кто на него напал. Поэтому, когда из переулка вышли двое мужчин, Симон понял, что стоило бежать не раздумывая после первого же удара. Он не был уверен, что сможет справиться сразу с двумя.

— У вас не вышло с первого раза, давайте мирно разойдемся.

Стоявший справа мужчина издевательски улыбнулся, поигрывая дубинкой. Второй стал осторожно обходить Симона по кругу. Оба выглядели неуловимо знакомо, но охотник не мог вспомнить, где их видел. После удара по голове мысли и воспоминания путались.

Эйбенхост вспомнил, как фрайхерр фон Зольре покалечил их спутника с дубинкой. И решил повторить тот прием. Симон сделал два шага к правому нападающему и нанес первый проверочный укол. Противник инстинктивно поднял дубинку, чтобы защититься. Симон в последний момент изменил направление удара и острие кинжала воткнулось в правую кисть, между костяшками указательного и среднего пальца. Мужчина с криком отдернул руки и выронил дубинку.

В этот момент второй бросился на Симона слева. От неожиданности охотник вслепую отмахнулся кинжалом. Судя по вскрику, нападавший не смог заблокировать удар. Симон решил развить успех и несколько раз ткнул базельским кинжалом почти вслепую. Последний удар достиг цели и острие клинка воткнулось в живот на добрых две фаланги.

Симон выдернул кинжал и сделал три шага назад от согнувшегося пополам грабителя. Он пытался понять, что делать дальше, но еще не мог ясно соображать после удара по голове. Охотник понимал, что нужно бежать, но уже не был уверен, что сможет оторваться от нападавших. Поэтому сейчас Симон вернулся в первую позицию по учебнику мастера фехтования Рингкунцта и стал ждать действий противников.

Но охотник недооценил свои успехи. Первый прижал к груди раненую кисть и левой рукой шарил вокруг, пытаясь в темноте найти выроненную дубинку. Второй упал на колени и старался руками остановить кровь из раны.

Симон чувствовал, как в голове начинает пульсировать боль. Он не был уверен, что сможет продолжить схватку. И попытался закончить драку словами:

— Пошли прочь! Еще дернетесь, заколю, как собак паршивых! Будете знать, как покушаться на честного человека!

Грабители услышали увещевания охотника и поверили угрозам. Первый помог второму подняться и вместе скрылись в переулке. Симон слышал удаляющиеся тяжелые шаги. Но на всякий случай простоял еще минут пять с оружием в руке. Только окончательно удостоверившись, что грабители действительно сбежали, Симон со второй попытки попал острием клинка в устье ножен и спрятал кинжал.

Азарт драки отступил и Симон не смог сдержать тремор рук. Охотник провел рукой по голове над правым ухом и увидел кровь на пальцах. Удар дубинки рассек кожу. Необходимо было перевязать рану, и охотник пытался понять, терпит это до дома или нужно решить это прямо сейчас.

Симон прошел дюжину шагов, но резко остановился, согнулся пополам и его вырвало. Тяжело дыша и сплевывая вязкую слюну, Симон выпрямился и осмотрелся по сторонам. Нужно было найти место, чтобы остановить кровь и прийти в себя.

Эйбехост решил дойти до ближайшего кабака. Было уже поздно, но заведение вполне еще могло быть открыто. Охотник медленно пошел в нужную сторону. Симон пытался вспомнить обучение в тильдорском университете. Оценив свое состояние после удара по голове, Симон предположил, что получил сотрясение мозга.

Он дошел до нужного дома. В свете фонаря можно было рассмотреть вывеску, выполненную в виде стилизованного зайца с молотком в лапах. Поднявшись на крыльцо, Симон толкнул дверь. К счастью, оказалось не заперто, и охотник тяжело зашел в кабак.

Похоже, заведение уже закрывалось. Посетителей не оказалось, перевернутые лавки подняли на столы, пол подметала высокая стройная девушка. В дальнем конце за стойкой стоял хозяин и раскладывал по столбцам лежавшие перед ним монеты. Он поднял голову на позднего посетителя:

— Уважаемый, мы уже не работаем. Приходи завтра утром.

— На меня напали грабители. Дай мне передохнуть и голову замотать. Плачу три марки серебром.

Кабатчик подошел, критически осмотрел охотника, пытаясь оценить правдивость предложения. Он остановил взгляд на ножнах с дорогим кинжалом и кивнул:

— Хорошо, оставайся. Только деньги вперед, — получив плату, хозяин крикнул девушке. — Лили, сними для гостя одну лавку.

— Еще нужна ткань, перевязать голову.

— Лили, принеси ему холстину! Иначе весь пол кровью заляпает, второй раз за вечер оттирать придется.

Девушка быстро вернулась с отрезом ткани и даже помогла нарвать ткань на узкие полоски. Симон наощупь замотал голову, сидя на лавке. Охотник подозрительно косился на прибиравшуюся в кабаке девушку. Она выглядела больной. Бледные губы, глубокие тени под карими глазами, общая нездоровая худоба. Симону казались знакомыми эти приметы, но сейчас он не мог вспомнить, откуда о них узнал.

Импровизированный бинт промок, но в итоге кровь остановилась. Симон остался сидеть на лавке и пытался прийти в себя. В голове все еще гудело и путались мысли, но понемногу становилось легче.

Подошел хозяин трактира и поставил кружку пива.

— Что с тобой приключилось хоть?

— Возвращался домой от подружки, — Симон покосился на девушку и решил чуть подправить историю. — Шел мимо подворотни, оттуда дубинкой по голове получил. Еле отмахался. Потом сюда с трудом дошел.

Симон отпил немного пива, чтобы смыть привкус рвоты во рту, но на этом остановился. Побоялся, что не удержит в себе.

— Где напали?

— Близко. В паре домов отсюда в сторону главного причала.

— Давно у нас такого не случалось. Обычно если и грабят, то ближе к морю, где все остальные кабаки. Да и как сказать, грабят, просто пьяных обирают. А так, чтобы сразу по голове, почти и не бывало.

Симон слушал кабатчика вполуха. Он внимательно следил за прибиравшейся девушкой. Она увидела, как на нее смотрит охотник и заметно стушевалась. Обратил внимание на это и хозяин.

— Уважаемый, прошу тебя, не сверли мою работницу взглядом. Лили у меня скромница и чужих взглядов не любит.

Симон тряхнул головой и отвернулся. Он признал, что вышел за рамки приличий.

— Прости, уважаемый. Еще отхожу от удара, голова совсем пустая, вот и задумался.

Кабатчик вернулся за стойку. Он переложил дневную выручку в оббитый железом ящик и закрыл на замок. Девушка тем временем закончила с уборкой. Она взяла табурет, поставила в центре зала, прямо под деревянной люстрой на шесть свечей. Работница встала на табурет и, благодаря высокому росту, дотянулась до двух горевших свечей и затушила их пальцами.

Когда она подняла правую руку, короткий рукав платья задрался. Прежде, чем свечи погасли, Симон успел заметить татуировку у девушки на плече. Чуть выше локтя был изображен рыбий хвост.

Это была последняя подсказка. Охотник вспомнил, где прежде слышал эти приметы. Высокий рост, темные волосы, карие глаза и татуировка русалки. Та самая женщина, которая напала на монаха-лоренцианца. Вампир.

Симон с напускной небрежностью поменял позу, чтобы удобнее было доставать кинжал. Подобрал под себя ноги, готовясь вскочить в случае опасности. Он не собирался что-либо делать без Герхарда и просто готовился защищаться, если кабатчик или вампир решит напасть.

— Лили, иди отдыхай, я здесь закончу сам. Уважаемый, мне нужно закрываться. Ты как, достаточно очухался?

Девушка молча кивнула. Она прошла в дальний конец зала и поднялась по лестнице на второй этаж. Охотник проводил ее пристальным взглядом. В тишине сверху послышались легкие шаги. Значит, вампир жила прямо над кабаком.

Эйбенхост с запозданием понял, что кабатчик попросил его уйти. Хозяин подошел к сидящему охотнику, снял лавку со стола напротив и тяжело на нее опустился.

— Интересная у тебя работница, уважаемый. И, можно сказать, известная. За очень плохой поступок.

Кабатчик тяжко вздохнул. Он печально посмотрел на собеседника и тихо спросил:

— Узнал ее, да?

Симон молча сунул руку за пазуху и достал ученический жетон охотника на вампиров. Кабатчик рассмотрел в полумраке и присвистнул:

— Вот оно как. Охотник, значит. Специально сюда пришел или действительно напали?

— Напали. Считай, что это счастливая случайность.

— И что ты будешь делать?

— Просто уйду, — честно ответил Симон. — Тебе же пора закрываться.

— Я могу как-нибудь убедить тебя не возвращаться?

Симон внимательно оглядел кабатчика. Он пытался понять, попытается ли тот решить вопрос силой, если не удастся договориться. Охотник не хотел ввязываться во вторую драку за вечер. Симон решил поговорить:

— Ты знаешь, что она вампир. И точно знаешь, что ее ищут за убийство брата-лоренцианца. Почему покрываешь?

— Ты не поймешь. Хотя, может быть, как раз ты и поймешь. Мы же с Лили вместе росли, знаю ее, сколько себя помню. Когда это случилось с монахом, от нее же все отвернулись, даже семья. А я не смог смириться с этой несправедливостью.

— Несправедливостью? — искренне удивился Симон. Это был неожиданный выбор слова.

— Да. Вот живешь ты как обычный человек, ни хороший и не плохой, со своими радостями и печалями. А однажды вечером возвращаешься со свидания, а на тебя нападает вампир. Одного этого уже хватает, чтобы всю прошлую жизнь пополам переломить. И это ведь даже не самое плохое. Потом ты сам начинаешь превращаться в чудовище, которое на тебя напало. Идешь за помощью к братьям монахам, они же никому не отказывают. И вот это животное внутри заставляет напасть на бессребреника, который пытается тебя вылечить. Понимаешь?

— Понимаю.

— Сбегаешь и прячешься. Потому что сам не понимаешь, почему набросился на лоренцианца. Потом узнаешь, что монах умер из-за тебя. Это еще одно потрясение. За тебя назначают награду и обличают во время проповедей. Я нашел Лили на улице, полностью сломленную и спрятал у себя. Понимаешь меня?

— Все еще понимаю.

— Лили сейчас помогает мне по вечерам. Ее почти никто не видел. Только свои.

— Сколько она здесь прячется? Больше месяца же? Вампир не продержится так долго без крови. Как ты ее кормишь?

— Свиной кровью.

— Она не подходит. Вампиру нужна человеческая.

— Как видишь, работает. Ей после этого плохо, много выпить не получается. Ты видел, как болезненно Лили сейчас выглядит. Но зато без греха.

Симон молча обдумывал рассказ кабатчика. Его действительно тронула эта история. Одно только нападение беззубого сильно поменяло жизнь Анны в худшую сторону. А если представить, что укус только первый шаг на пути превращения в вампира, то этой Лили можно было исключительно посочувствовать.

— Что скажешь, охотник?

— Она действительно заслуживает жалости и понимания.

— И что ты будешь делать?

— Как и сказал, просто уйду. Я не буду сдавать вас жандармам. Не буду убивать Лили. Но время от времени стану наведываться, чтобы убедиться, что здесь все в порядке.

Кабатчик с благодарностью кивнул. Он подошел к стойке и вернулся с тремя серебряными монетами, которые до этого передал ему Симон.

— Держи. Не доброе это дело, брать деньги за помощь ближнему своему. Не этому нас учат проповедники с амвонов. И спасибо тебе за понимание.