Клыки и монеты

Глава 2

Альзенбург входил в число крупнейших городов страны и уж точно был самым главным портом на всю северную половину государства. Говорили, что в нем жило больше десяти тысяч человек. Герхард, который значительную часть времени проводил на улицах, был склонен поверить в это. И даже признать, что эта оценка преуменьшенная — в городских трущобах жителей было намного больше, чем казалось на первый взгляд.

Незамерзающая даже самой суровой зимой гавань обеспечивала бесперебойную торговлю с остальными частями страны, ближайшими соседями и далекими Новыми землями на западе. Целые припортовые кварталы были отданы под торговые склады. Величественный собор святого Михаила и полторы дюжины церквей могли удовлетворить самых благочестивых жителей города. А для других, менее требовательных горожан, были целые улицы, отданные под кабаки и увеселительные заведения самого разного рода. В городе работали аптеки и оружейные цеха, сапожные и книжные лавки, новомодные мануфактуры и старые семейные цеховые мастерские. В Альзенбурге можно было найти все, чего только пожелает душа.

Шрайбер шел по Скорняжей улице, выбрав самый короткий путь до госпиталя. По пути он поприветствовал знакомого жандарма, стоявшему на перекрестке. Тот важно кивнул в ответ, красное перо на высокой шляпе покачнулось в воздухе. Охотникам приходилось много общаться с жандармами, и Герхард предпочитал поддерживать с ними хорошие отношения, пусть порой в ущерб собственным интересам.

Охотнику нравилось ходить по людным улицам. Он слишком часто бывал в пустых переулках трущоб, в вымиравших ночью складских районах. Чем больше людей было вокруг, тем спокойнее становилось Герхарду.

Путь занял не больше получаса. Этого времени хватило, чтобы еще раз обдумать встречу с Симоном и прийти к окончательному решению. Оставалось только узнать, как к нему отнесется напарник.

Госпиталь святого Альфонса считался лучшим в городе. Герхард сам однажды провел здесь три недели, также после неудачной охоты. Оказавшись внутри, охотник узнал у принимавшего больных монаха, где найти Абеля. Брать-альфонец безразлично указал направление, вытирая руки о белую рясу, и без того покрытую пятнами, напоминавшими засохшую кровь. Благодарно кивнув, охотник отправился искать напарника.

Со второй попытки удалось найти нужную келью. Эйбенхост смог позволить себе отдельную комнату, но на удивление небольшую. Аккуратно сколоченные нары занимали едва ли не все свободное место. Растянувшийся на них рослый охотник смотрелся немного комично.

— Абель?

Пришлось позвать еще несколько раз, прежде чем тот проснулся. Громко всхрапнув, старший Эйбенхост дернулся и приподнялся на локте. Герхард обратил внимание, что напарник все еще выглядел бледно, оттого кровоподтеки на лице были еще заметнее.

— Герд! Решил-таки меня навестить? Извини, не могу поприветствовать тебя стоя. Нога моя по-прежнему сломана, но есть хорошая новость — братья смогли спасти колено, оно будет нормально сгибаться. Смешно и стыдно. И ладно бы тот вампир специально это сделал, так ведь просто под ноги бросился. Сейчас самостоятельно даже отлить сходить не могу.

Герхард сочувствующе покивал головой. Впрочем, оба понимали, что особого сопереживания Шрайбер не испытывал — охотники старались не привязываться друг к другу и держались отстраненно во всем, кроме дела.

— Я поговорил с твоим… кем он тебе приходится? Троюродным племянником? Интересный юноша. Думаю, можно будет попробовать взять Симона поработать вместо тебя.

— Аккуратней со словами, Герд, — предупредил его напарник. — Не вместо. А до тех пор, пока я не выздоровею. Потом уже решим, что делать. Нужно понимать, что наш план потерял смысл — долю Михаэля тебе одному никто не отдаст. С учеником-то, которого еще за руку водить нужно.

— Насколько ты здесь поселился?

— Надолго, — тяжело вздохнул Абель. — И монахи так говорят, и по собственным ощущениям. Сильнее всего я боюсь, что кость срастется неправильно, придется раздробить и начинать заново. Самое раннее — полгода, прежде чем смогу нормально работать. Скорее всего, на ноги встану быстрее, но так, исключительно с тросточкой.

Прогнозу можно было верить. Высокий, широкоплечий, с открытым простым лицом, Абель не сильно походил на образованного человека. Однако за плечами у него, как и у большинства охотников, были годы, проведенные в университете и степень бакалавра медицины. Герхард имел такое же образование, однако врачебной практикой не занимался с тех пор, как покинул стены альма-матер.

— Как тебе Симон? — сменил тему Абель.

— Очень спокойный. Помнишь, в университете рассказывали, что характер человека определяется балансом четырех жидкостей — черной венозной крови, красной артериальной, флегмы и желчи? Складывается впечатление, что твой Симон целиком и полностью состоит из флегмы. И если порезать его ножом, то вместо крови пойдет.

— Только не надо так делать. Думаю, толк из него выйдет. Пусть пока получает ученическую долю.

Герхард сдержанно улыбнулся. Оба понимали, в чем было дело. В отличие от напарника, Абель не обременил себя семьей и единственный его родственник, о котором Шрайбер слышал за семь лет знакомства — это все тот же Симон. Сейчас, оказавшись в госпитале, Эйбенхост остался без заработка, и не нашлось людей, готовых его содержать.

Остался простой выбор: либо жить на старые сбережения, в наличии которых Герхард не был уверен, либо искать источник дохода. Пусть и меньший, чем был прежде. И оба охотника понимали, что сейчас предложит Абель.

— Герд, давай уговоримся так. Мою половину выручки поделим между Симоном и мной. Ты остаешься при своих, пока я не поправлюсь. Потом, ясное дело, я тебе все компенсирую. Я буду забирать четверть, ты — все остальное.

— Ну а Симон? — с усмешкой спросил охотник.

Пока расчеты Абеля его устраивали. Такие условия выглядели не слишком выгодными для Шрайбера, но он был готов пойти на это ради напарника. В конце концов, легче было дождаться его выздоровления, чем учить новичка с нуля.

— Все зависит исключительно от него самого. Если он тебе не понравится в роли ученика — то можно будет смело расстаться. Если же Симон хорошо проявит себя — получит нашу рекомендацию. И вновь мы возвращаемся к доле Михаэля. Кому-нибудь она точно отойдет. Сам знаешь, что у нас никто своими силами это не потянет. И мы предложим им нашего ученика.

— А если Симон им не подойдет, то такова жизнь, — заключил Герхард. — И ему просто не дал Господь стать охотником на вампиров. Бывает и так.

Абель серьезно кивнул.

— Считай, что мы договорились. Ты берешь парня в ученики до моего выздоровления. — Повисло неловкое молчание. Немного подождав, Абель осторожно спросил. — Как у тебя дела-то? Дети растут, жена с каждым днем все красивее?

— Дети растут, жена с каждым днем все красивее, — слово в слово повторил Герхард.

Он не любил вопросы о семье и всегда замыкался после них. Абель знал, что это был лучший способ избавиться от напарника. Самое важное они обсудили, а сверх этого общаться не сильно-то и хотелось.

Симон снимал комнату на чердаке у немолодой вдовы, фрау Ангальд. Жилье было обставлен достаточно скромно — широкая лавка для сна, пара закрытых сундуков с вещами вдовы и старый стул с треснувшей ножкой. Но зато много места, куда больше, чем стоило ожидать за полторы марки в неделю.

К тому же Симон смог произвести благостное впечатление на фрау Ангальд и хозяйка уже несколько раз приглашала его на обед. Оставалось надеяться, что зимой чердак не будет вымерзать.

Эйбенхост сел возле открытого слухового окна и раскрыл журнал Герхарда. Поначалу просто пролистал, не особо вчитываясь и на пробу выхватывал отдельные фразы, вспоминая лингва саента. Сперва в тексте встречались миниатюры, но охотник не сильно любил и умел рисовать. Симон с улыбкой посмотрел на последний рисунок, на котором неумело была изображена сцена нападения вампира. Похоже, после него Шрайбер окончательно разочаровался в своих силах.

Первой записью в журнале была выдержка из записок о путешествиях Диарарх из Коссинта, античного географа и воина. Речь шла о сангвофагах — существах, похожих на людей, только с небольшими перепончатыми крыльями и третьим глазом в центре лба. Сангвофаги жили на вершинах деревьев, а по ночам нападали на припозднившихся путников и выпивали всю кровь.

Потом шел еще один пересказ истории о сангвофагах от неизвестного Симону автора. Рядом с текстом оказалась гротескная иллюстрация Герхарда. В исполнении охотника чудовища выглядели особенно жутко, во многом благодаря непреднамеренной асимметричности.

На следующих страницах следовала церковная притча об Илиафазе, которой вкусил человеческой плоти. За страшный грех Господь проклял Илиафаза и обрек на вечное скитание по земле и вечный же голод. Симон с детства помнил эту историю и не стал задерживаться, пролистал дальше.

За библейской цитатой шла выдержка из хроники третьего Похода Веры. В ней рассказывалось о восточной владычице, которая омывалась кровью пленных, чтобы получить и усилить колдовские способности. Хронист описывал, как ведьма принесла в жертву графа фон Руана и девятерых его верных рыцарей. А после этого началась песчаная буря, которая продлилась шесть дней.

В легенде горцев Андаматта вампирами становились мертвецы, погребенные в неосвященной земле или не похороненные вовсе. По несомненно достоверным преданиям такого вампира можно убить, если вбить в его тень железный гвоздь.

Профессор богословия из университета в городе Мильцгард писал, что вампиризм является следствием проклятья плода еще в утробе матери. Такие младенцы рождались с полным ртом зубов, похожих на волчьи. Детей следовало утопить, богослов посчитал это самым безболезненным решением.

Следом шли выдержки из дневника Кордиина лон Цоза по прозвищу Буревестник — известного путешественника, первооткрывателя островов Гаальдом. С возвращения Буревестника из третьего плавания на запад ведется дата открытия Новых земель. В первой записи рассказывалось о нападении островитян на двух матросов и корабельного плотника. Островитяне впивались зубами в моряков и пили кровь. Пару напавших дикарей поразили стрелами, после чего те вскипели под лучами солнца через несколько часов после смерти.

Спустя пять дней во время вахты один из укушенным матросов напал на напарника по смене. Он пытался прокусить шею выросшими клыками. Спустя три месяца подобная метаморфоза произошла и с плотником. Судьба третьего пережившего нападения островитян моряка в источнике не раскрывалась.

Сверив даты, Симон высчитал, что записи в дневнике были сделаны чуть более шестидесяти лет назад. Пожалуй, история с командой Кордиина лон Цоза сильнее всего походила на действительно случившееся событие.

Спустя несколько часов неторопливого чтения Симон отложил журнал. Поначалу лингва саента давалось труднее, чем можно было ожидать. Но к концу изучения компиляции он был уверен, что достойно выдержит следующую проверку Герхарда.

Но сами записки его скорее смутили. Описание вампиров сильно разнилось от цитаты к цитате и складывалось впечатление, что записывали пересказы встреч с разными существами. Но вместе с тем Симон признавал, что мог просто не понять смысл метафор, которые закладывали авторы.

В назначенное время Симон Эйбенхост подошел к дому охотника на вампиров. Он уже поднял висевший на плетеном шнуре молоточек, чтобы постучать по медной пластине. Но дверь распахнулась и вышел Герхард, уже в уличной одежде. Охотник размашисто хлопнул юношу по плечу.

— Поздравляю, друг мой Симон, теперь у тебя есть работа! Мы поговорили с твоим родственником и решили, что ты вполне подходишь. Предлагаю начать уже сейчас. Конечно, пока ни за кем охотиться мы не будем. Но, думаю, тебе нужно узнать многие вещи. А, здравствуй, моя хорошая!

Последняя фраза была предназначена отнюдь не Симону. Герхард поздоровался с девушкой, выходящей из соседнего дома. Ученик уставился на нее. Высокая, с длинными рыжими волосами, заплетенными в аккуратную косу, карими глазами. Она мило улыбнулась Герхарду и хитро посмотрела на Эйбенхоста.

— Странное дело, друг мой Симон — соседские дети вырастают намного быстрее твоих. Казалось, еще совсем недавно была девчонка девчонкой, а сейчас уже невеста на выданье. Но ты не засматривайся, нужно думать о другом. Пошли.

Герхард не торопился, шел прогулочным шагом. Чем дальше они удалялись от дома Шрайберов, тем безлюдней становились улицы. Охотникам это было только на руку — Герхард говорил в полный голос, а его слова могли, по меньшей мере, смутить неподготовленного слушателя.

— Прежде всего, еще до самого первого твоего шага в нашем ремесле, ты должен уяснить одну простую вещь: вампиры это не люди. Внешне мы почти неотличимы от них, однако разница в сущности колоссальная. Как между волками и собаками, — помолчав, Герхард повторил понравившееся сравнение. — Собаками и волками. Умерщвление вампира не является убийством ни по людскому, ни по божьему закону. Не стоит считать, что мы занимаемся чем-то грязным. Ну, образно говоря. Так-то пачкаться придется регулярно. Понимаешь меня?

Симон не понимал, к чему клонил наставник, но сообщать об этом не собирался. Вместо этого ученик пожал плечами, давая Герхарду продолжить.

— Все вампиры были людьми, когда-то. В большинстве случаев совсем недавно. Это еще одна причина, по которой все они достойны смерти — вампиры противоестественные сущности. Они не способны размножаться самостоятельно, только через паразитирование на человечестве. Ну и питаются они исключительно нами, сам знаешь. Что ставит их в один ряд с хищниками, которые опасны для человека — волками, медведями, крысами, и всеми остальными, кого ты можешь назвать. Но и это еще не все…

Герхард остановился, развернулся вокруг собственной оси и пошел в обратном направлении. Симон, который решил, что нужно принять хоть какое-то участие в разговоре, осторожно предположил:

— Лекарства?

— Именно так. Расскажи, что ты знаешь о получаемых из вампиров лекарствах?

— Ну… — Симон надолго задумался, подбирая слова. — Ничего определенного я сказать не смогу. Только кое-что слышал. Говорят, что если убитому вампиру выпустить кровь, ту, что он высасывает из людей, то на ее основе можно сделать вытяжку. Которая якобы лечит от любой болезни как по волшебству. Даже если она и существует, то мне не по кошельку — говорят, ее покупают по весу, двойной мерой золота. Только феодалы и могут себе позволить. Так что до недавних пор мне было без разницы, как поступают с мертвыми вампирами.

Шрайбер усмехнулся. Ответ его устроил и дал возможность поговорить самому.

— Позиция здравая, признаю. Получаемый продукт действительно крайне дорог и позволить его могут немногие, уж точно не мы с тобой. Но на самом деле все обстоит чуть-чуть по-другому. Когда вампир пьет человеческую кровь, он не только питается. Есть в этом процессе подоплека, которую современная наука объяснить не в силах. Хищник не только забирает человеческую кровь, но и накапливает в себе жизненную силу убитых. Это очень хорошо отслеживается визуально. Уже после четвертого-пятого нападения внутренние органы вампиров меняются. И приобретают необычные свойства.

Они подходили к оживленному рынку на площади короля Оттона Третьего, деда правящего монарха. Немного подумав, Герхард свернул при первой же возможности, решив, что не стоит перекрикивать шум бойкой торговли.

— Сами вампиры меняются. Становятся невосприимчивыми к болезням, более крепкими и выносливыми. Но есть и главная особенность — все это можно у них забрать. Собственно, в этом и заключается наша работа. Вампир умерщвляется и подвергается вскрытию, — не останавливаясь, Герхард провел пальцем от горла до низа живота, показывая, как все происходит. — Потом мы передаем добычу городским химикам. Которые, в свою очередь, получают готовый продукт. Лучшее в мире лекарство.

Симон осторожно попробовал перебить наставника вопросом.

— Почему тогда этим занимается не магистрат или даже корона, а такие, как… мы? Я думал, что с вампирами должна разбираться жандармерия. Ну или еще кто-нибудь подобного рода. Королевские звероловы, например.

Охотник довольно кивнул. Вопрос был правильным.

— Самое смешное, что какой-то одной главной причины нет. Так сложилось. Сейчас время такое, власть потихоньку стала уходить от короля и дворян к торговцам и богатым ремесленникам, даже у крестьян появились какие-то намеки на свободу. Человеческая жизнь внезапно обрела ценность. Понимаешь? А вампиры будут убивать, прежде чем их можно пустить на лекарства. Если бы вдруг выяснилось, что королевская служба разрешает убийства ради получения лекарства, которое достанется только избранным короля, то представь, какой бы разразился скандал? Еще семьдесят лет назад проблемы бы не возникло, уж поверь мне. Вот только дистиллировать лекарства научились позже, где-то полтора десятилетия назад. Сейчас оказалось легче ввести акциз на готовый продукт. И налог, скажем так, не самый маленький.

Герхард решил, что пересказывать ученику слухи и истории про замок Мицераль было слишком рано. Да и сам охотник не сильно верил рассказам о месте, куда ссылают приговоренных к смерти преступников, чтобы скормить их вампирам. Из которых потом получали лекарства для членов королевской семьи.

Шрайбер продолжил лекцию:

— Соответственно, мы, охотники, добываем для химиков основные ингредиенты. Если в течении двух-трех, при определенном везении — четырех, часов поместить органы в солитовый раствор, то они сохраняют целебные свойства. В итоге наше ремесло сводится к нескольким простым пунктам: выследить вампира, умертвить его, помесить потроха в колбы с раствором, передать их химикам.

— И все? — позволил себе удивиться Симон. — А что происходит дальше?

— А вот это сложный вопрос, откровенно говоря. Вот скажи, ты видел часы на башне городской ратуши? — дождавшись утвердительного кивка, Герхард продолжил. — Я могу определить по ним время. Ну и ты, наверное, тоже. То есть мы знаем, как ими пользоваться, но при этом не имеем ни малейшего представления о том, как они работают. У нас все точно так же: я знаю, как разделать вампира и знаю, что получается в результате. А что именно происходит посередине — одному Богу известно. Химики заинтересованы в сохранении тайны.

— Мясник не обязан быть поваром?

— Именно так. Хорошее сравнение. Есть, конечно, небольшая разница, но… Ничего себе! А ты везучий, друг мой Симон. Очень везучий. Впору в карты на деньги играть.

Симон недоумевающе посмотрел на наставника и флегматично подумал, не сошел ли тот внезапно с ума. Герхард осторожно указал на человека, шедшего шагах в двадцати впереди них. Симон подчинился жесту учителя и сдержал шаг, вслед за ним перешел на другую сторону улицы.

— Смотри. Мужчина старше тридцати. Дочерна загорелый. Может, моряк, может, просто работает в порту. Идет сильно шаркая. Возможно, заболел, либо же просто перепил накануне. По внешнему виду больше похоже на последнее. И никто не подумает, что у него уже не человеческие зубы. Скорее всего. Поэтому мы осторожно будем следить за ним.

— Я думал, они боятся солнечного света.

— Многие так считают, однако это заблуждение. Есть особенности в их светобоязни. Сейчас, пожалуй, мы попробуем испытать тебя. Смотри за этим типом и попытайся понять, что именно может выдать в нем вампира. Будь внимательней. И не пялься слишком откровенно.

Симон понял, что ему было сложно следить за вампиром также беззаботно, как это делал Герхард. Ученик не сводил глаз со спины моряка, благо, тот был полностью поглощен собой и по сторонам не смотрел. Но сколько бы Симон не всматривался, ничего необычного так и не смог увидеть.

Мужчина шел, низко наклонив голову, смотрел исключительно себе под ноги. Однако других прохожих он не задевал, аккуратно обходил лужи и особо крупные выбоины на брусчатке. Двигался медленно и вообще выглядел достаточно вялым. В целом, ничего особенного не было.

В какой-то момент Герхард ускорил шаг, пришлось последовать за ним. Они значительно обогнали вампира, после чего охотники перешли на ту же сторону улицы. Шрайбер уверенно развернулся навстречу шаркающему моряку.

Чувствуя, как потеют ладони, Симон прошел совсем рядом с вампиром, буквально в паре шагов. Не выдержав, он отвернулся, испугавшись, что слишком пристальный взгляд мог выдать их заинтересованность и спровоцировать хищника. Они прошли мимо друг друга, и вампир даже не покосился на охотников.

Они с Герхардом шли дальше, охотник молчал. Произошедшее вывело Симона из состояния флегматичного спокойствия, и он впервые начал разговор:

— Это был вампир?

— Ты мне скажи. Тебе же было поручено смотреть и пытаться понять, кто перед тобой. Что скажешь? Что смог увидеть необычного в его поведении? Это очень важно — если ошибешься сейчас, то в последствие можешь убить человека. Что, в общем-то, карается законом. Ну и потратишь время на слежку за обычным портовым рабочим.

— Хорошо. Я смог кое-что заметить. Это все-таки вампир. Похоже, он существенно оголодал, раз передвигается таким образом. Но еще контролирует себя, до срыва остается какое-то время. С ним явно что-то не в порядке, дышит очень тяжело, ртом. Наверное, он не из Альзенбурга — иначе нашлись бы родственники, которые могли заметить изменения. На этом вроде бы все.

Пока ученик говорил, Герхард серьезно кивал. Когда тот закончил, охотник улыбнулся.

— Ну что ж, первое настоящее испытание ты благополучно провалил. Перед нами был человек, самый обычный.

— И как ты это понял? — поджав губы, спросил Симон.

— Вот тебе первый урок: вампир отличается от человека двумя удлиненными верхними клыками. И только. Больше ничего во внешнем виде не позволит тебе понять, кто перед тобой. Во всем остальном они точно такие же. Во всяком случае, до того момента, как вскроешь им грудную клетку.

Симон тихо хмыкнул, неопределенно покачал головой. Ему не понравился метод Шрайбера: тот изначально поставил нечестные условия и сделал все, чтобы выставить ученика глупым и ненаблюдательным.

— Из того, что я слышал раньше, складывалась совсем другая картина.

— Я скажу так: многое из того, что ты знаешь, не является истиной и зачастую полная ее противоположность. Дело в самой обычной цеховой закрытостью. Понимаешь? Наше ремесло со стороны может показаться прибыльным и необременительным. Но любому очевидно, вампиров в мире не настолько много, чтобы их мог убивать каждый желающий. Чем меньше остальные знают, тем сложнее войти в профессию. Тем больше достанется нам. Сначала вампира нужно узнать, а уже потом убить.

Симон кивнул. Такое объяснение его вполне устроило.

— На сейчас урок можно считать оконченным.

— И все? — удивленно спросил Эйбенхост.

Они ходили по городу едва ли больше часа.

— Возвращайся ко мне завтра вечером. Советую вернуться домой… или где ты сейчас проживаешь, и накануне как следует выспаться. Это будет занятие практическое, назовем так. Когда твоего дядьку поломали, мы не успели закончить с вампиром. Но обязательства остались и принести добычу нужно. У меня есть на примете один тип, уже месяца три за ним наблюдали. Хитрый и изворотливый, предпочитает работать с нищими. Совсем как ты. Так что жду тебя за два часа до полуночи. Возьми одежду, которую будет не жалко замарать и даже выбросить. У тебя есть оружие?

— Есть нож, отцовский, — кивнул Симон.

— Я не знаком с твоим отцом и не могу судить о размерах его ножа.

— Ну, такой, — ученик развел руками, показывая длину не то клинка, не то всего ножа целиком. — Охотничий.

Вздохнув, Герхард кивнул.

— Приходи завтра.