Книга первая. Читатель

Глава 13 Дела семейные

Новая штанга, допускающая больше весов, чем моя старая, была слегка непривычной, но я над этим работал, безостановочно поднимая и опуская её в позиции лежа от груди. Это, при всех затратах энергии, довольно тихое занятие и позволило мне определить тот опасный момент, когда шум, царящий в нашем доме фоном, сменился тишиной.

Тревожное явление. Если четыре гиперактивных молодых японца прекращают шуметь, то это, обычно, значит лишь одно — заговор. Надо ли говорить против кого?

В обычной ситуации я бы даже не поморщился. Родители проваливаются на раз, младшие не умеют в такт, но вот объединившись, да еще с критикой от хорошо соображающего Такао, пару лет назад пристрастившегося к шахматам, они уже могут выработать неприятную стратегию, которая вполне может вынудить меня серьезно напрячься.

Только вот никто не отменял контрудары.

Как был, в одних шортах, лишь захватив ключи, я открыл окно. Спрыгнуть со второго этажа при хорошем глазомере и нормальной физической подготовке ничего не стоит, весь вопрос в том, как правильно амортизировать и умение для этого использовать руки наравне с ногами. Тихо открыть регулярно смазываемый дверной замок? Вообще ничего не стоит. Куда сложнее подкрасться к залу, где идёт совещание, так, чтобы Эна, старательно вслушивающаяся и всматривающаяся на второй этаж, меня не заметила. А это сложно, потому что от меня сейчас неслабо разит потом…

Однако, получилось. Младшая сестра слишком сильно отдалась двум параллельным занятиям, пытаясь одновременно слушать текущий разговор, принимать деятельное участие в нем, а заодно стоять на стреме, так что почти двухметровый брат в спортивных шортах, нависающий над ней на расстояние где-то в метр, был успешно проигнорирован.

Дальше был бы затык, но к счастью, вовремя вмешался План. Его не было у меня, но он был у заговорщиков, причем даже на бумаге и по пунктам. Высматривающая опасность девочка очень горела принять более активное участие в идущем обсуждении, постепенно распаляясь тем больше, чем её игнорировали. Из-за этого Эна уже устроила в проходе сквозняк, мечась туда-сюда, а её волосы то и дело цепляли меня по животу. В один из таких страстных рывков я просочился внутрь, с удовольствием увидев три склоненные над бумагой головы.

Итак, о чем же речь?

Дано. Родители скоро уезжают на три недели, отца зовёт труба. Матери, в принципе, никуда ехать не нужно, как и всегда, но она тоже едет, потому что они вместе всегда. Как и всегда. Значит, дети остаются одни и это нормально, но дети, внезапно, хотят погулять в город как нормальные молодые японцы. Полазить по магазинам, купить одежду, посидеть в кафе. Мама, имеющая свободное время, хочет тоже.

Значит, нужен сопровождающий. Здесь имеется большая проблема, но заключена она отнюдь не в том, что Акиру нужно как-то сильно прям уговаривать погулять с семьей, а в том, что это мероприятие можно организовать только в субботу, а суббота — это отнюдь не воскресенье, когда вся семья может отсыпаться и вообще валять дурака. Следовательно, меня нужно не просто уговорить потратить целый день на поездку в город, но еще как-то убедить в том, что нужно пропустить субботнюю утреннюю разминку. А это уже… сложно. Мягко говоря. Все хором верили, что разминка им сломает всё удовольствие от вылазки.

Мать предлагала давить на жалость. Её вера в то, что я хотя бы один раз под это прогнусь, была незыблема и безнадежна. После её предложения (как я успел услышать, стоя за спиной у сестры) маму лишили совещательного голоса, оставив сочувствующий. Отец предлагал более рациональное, но крайне рискованное решение — составить план и саботировать разминку. К примеру — принеся в жертву ту же маму, которая вполне отдохнет, сидя дома, пока дети учатся в школе. Брат, как голос разума, возражал, упирая на то, что раз они стали питаться этой ну очень здоровой пищей, которая стоит много денег, то нагрузки Акира точно поднимет, а значит, нужно искать менее рискованные пути. Например, попробовать банальный подкуп, благо что это точно работает.

Просто они не пробовали этот метод в разрезе утренних тренировок. Все гениальное просто, да?

Сестра подкупу была не рада, и горячилась, пытаясь убедить остальных в том, что отпроситься можно и в долг, всё-таки, она торчит мне три полировки канделябра, Такао вообще пять, плюс четыре похода в магазины по женским капризам, так что кредитная история вроде есть, почему бы не увеличить? Родители были резко против дальнейшего детского рабства, но мозговой штурм спотыкался на все четыре ноги, поэтому решили применить все способы до единого, и, когда я просочился в комнату, встав за спиной азартно записывающего отца, они уже составляли порядок действий, в которых будут применены мольбы, шантаж, тактический обман, подкуп, и, наконец, кредитование.

— А просто попросить перенести тренировку с субботы на воскресенье не судьба? — поинтересовался я, сложив руки на груди, и смотря прямо в глаза остолбеневшей Эне, стоящей у двери с раскрытым ртом и пялящейся на меня.

— Гениально… — пробубнил отец, — Кира, ты как всегда… К… Кира? Ки…⁇!!

Мать всхлипнула, хватаясь за Такао, а тот издал ртом какой-то уж совсем неприличный звук.

— К-как… как ты…?

— Я ниндзя, — произнес я с абсолютно серьезным лицом.

Ну а что? Кто сказал, что у меня не должно быть чувства юмора?

Картина «потрясение семейства Кирью» было последним ярким событием этой недели. Вплоть до субботы всё шло максимально скучно, так, как я всегда и мечтал. Учеба, тренировки на выносливость и силу, снова учеба, составление новых баз знаний, которые я сначала выучу, а потом впишу кодировкой в свою книжечку. В школе были тишь и гладь. Шираиши и Хиракава перестали ко мне приставать, а девушки в клубе расслабились окончательно, поняв, что я не собираюсь причинять им какой-либо вред. Враждебно-опасливые взгляды остального класса (и почти половины школы) меня ни грамма не смущали.

Единственным относительно интересным эпизодом стало несколько «воскресших» хакерских центров в Европе и Америке, что криком кричало о том, что там до этого трудились отнюдь не «вольные каменщики», и трудились они на типовом оборудовании, которое оказалось легко восстановить. Эту информацию воспылавший праведным негодованием Дайсуке, бывший настоящим идейным хакером от народа (его собственное выражение), собирался слить в Сеть крайне аккуратным образом — с помощью закладки, сброшенной из интернет-кафе. Ангелом возмездия противным правительственным агентам, маскирующимся под приличных граждан, стал, разумеется, я.

В субботу мы вышли из дома компанией в четыре человека, причем трое из нас несли на своих лицах печати разного качества. Озабоченность, уныние, смирение с судьбой, предвкушение. Последнее, наиболее позитивное выражение лица принадлежало счастливой матери семейства… надевшей ну очень молодежные вещи.

Когда-то, года четыре назад, Рио с задумчивым выражением на лице сообщил мне, что Ацуко Кирью являлась бы в глазах его семьи настоящим «сокровищем», встреться она им лет в пятнадцать, а может даже и в двадцать. Я возразил, аргументируя тем, что внешность моей матери приятна, но не более того. Рио тогда лишь махнул рукой, буркнув, что внешность сама по себе значит куда меньше, чем совокупность качеств, возносящая человека на пьедестал мировой известности. У моей матери был этот потенциал, но он весь доставался семье, хотя сейчас…

…сейчас кое-что могли увидеть и окружающие.

Хрупкая миниатюрная тридцатичетырехлетняя женщина в легком платьице выглядела лет на двадцать, не более. Использовав минимум макияжа, Ацуко лучилась позитивом, сияла улыбкой, вовсю дурачилась, приставая к Эне и Такао, от чего, как мне сообщила горьким шепотом на ухо сестра, не только я смотрелся самым взрослым среди всей этой компании, но и она, «премиленькая двенадцатилетняя лоля» выглядела унылой замарашкой и заикой, а бедолага Такао мучительно краснел, когда мать прижималась к нему на людях, то и дело чмокая в щеку. В отместку Эна попыталась вцепиться в меня, изобразив из нас нечто вроде парочки, но, по словам беспощадного среднего брата, это было похоже на «мартышку, от которой уходит её дерево».

В итоге обе повисли на Такао, а я зашагал свободно и легко. Но недолго. Три стремительно растущих организма плюс одна женщина, у которой крайне редко есть время выбрать себе новую одежду (а незачем с мужем везде таскаться, вас же друг от друга не оторвешь!) — это много покупок. И ладно я могу взять брата и за полчаса закрыть все наши потребности, Эна и мать были совершенно другим делом. А мы еще должны были это всё оценивать.

Это бремя падало в основном на плечи Такао. Я разбирался в ткани, мог оценить пошив, прикинуть крепость вещи, но совершенно не понимал, «идёт» ли она матери или сестре. С моей точки зрения одна из них была наглухо влюбленной в собственного мужа женщиной, которому совершенно без разницы, что она носит, а вторая ребенком, которому нравиться кому-либо еще рано. За этот вывод меня попытались побить… а через три часа начали канючить идею, что делать с двумя туго набитыми рюкзаками набранных шмоток и обуви, так как хочется еще и посидеть в кафе.

К счастью, мы были в двух шагах от Акихабары, где я просто закинул нашу ношу в один из закрытых центров, где продаю свои и Каваси программы, а затем, забежав в едва открывшееся интернет-кафе, слил в сеть теории заговора моего партнера-отшельника. Затем, обманув семью, заманил их в раменную, где мы плотно перекусили. Так хорошо, что потом в Эну влезло лишь одно мороженое и чашечка слабого кофе, от чего девочка впала в подавленное состояние. Пришлось разориться еще и на угощение домой.

— Прекрати так тяжело вздыхать, Кира-чан! — пихнула меня в бок мать, — Мы скоро уедем и три недели будет твой безжалостный диктат тишины и скорби!

— Безжалостный? — поднял я бровь.

— Они каждый раз нам жалуются!

— На что?

— На э… эээ… — задумалась мать, прикладывая палец ко рту, — На пробежки, на мытье посуды, на дополнительные занятия…

— То есть на то, что они делают всегда. Им просто завидно, что вы где-то прохлаждаетесь.

— Мы работаем!

— Фотки с Гавайских островов и те, где мама нежится в джакузи, утверждают обратное! — максимально вредным тоном отозвалась сестра, нянчащая две коробки с тортами.

— Важно другое — они планируют не заниматься все эти три недели, — поморщился я, — Придётся принять меры.

— Кира-чан! — ужаснулась мать.

К её несчастью, мы как раз проходили мимо магазина спорттоваров, где мной были приобретены два наручных шагомера. Затем затосковавшей родительнице была объяснена концепция фотоотчетов, после чего повеселевшие брат с сестрой уже сами кинулись на мать, обнимать и утешать. Каким-то образом это вылилось в посещение кинотеатра, но мне уже, поставившему на этом дне крест, было всё равно. Как и на то, что после сеанса довольно глупого, хоть и качественно снятого фильма, мы вновь засели в кафе.

— Кира-чан, — внезапно, слегка замявшись, начала мать, — Я хочу тебя спросить… всё нормально будет?

— Ну если Эна с Такао понимают, что у нас изменилось, то, думаю, да, — кивнул я, оглядывая младших, — А они понимают?

— Понимают, они-сан, понимают, — вздохнула Эна, пихая локтем ковыряющегося в телефоне брата, — Такао?

— Что? Да, — коротко отозвался он, — Ходим в школу, приходим со школы, всегда на связи с братом. Если он не придет, звоним дедушке, если придёт сильно побитый — Бивако-обаа-сан.

— Если приведет девушку — открываем шампанское! — вставила свои пять йен сестра.

— Не сметь трогать наше шампанское! — тут же спохватилась мать, — Купите себе в комби!

— Через восемь лет, — добавил я, — А заодно поищете там ответ на вопрос — зачем мне приводить девушку в дом, полный крикливых людей?

— Показать свой канделябр! — выдвинула предложение Эна, — И рассказать, как твоя милая и добрая сестренка усердно его полирует!

Это заявление, к глубокому стыду Ацуко, было сделано ребенком в метро, когда мы уже ехали домой. Я, впав в тактическую челодлань, прижал к себе свободной рукой тотально покрасневшую мать, не мешая Такао отвешивать сестре один подзатыльник за другим.

Картину внедрения здравого смысла в юную голову внезапно прервала задержка электрички на остановке. Всего на десяток секунд, но люди, привычные к четким как у метронома временным промежуткам, тут же зашевелились, чувствуя неясное беспокойство. Спустя означенное время поезд двинулся с места, а я провожал взглядом конвоируемого двумя полицейскими типа, которого они только что извлекли из соседнего вагона. Я его знал.

Тот самый «дикарь» из-под моста, соблаговоливший обменять свою ценную информацию на десяток банок пива, выпитых им там же на месте.

Рендзо Кукен. Человек, «надевший черное» более двадцати пяти лет тому назад.

«Вряд ли мы снова встретимся, парень. Скоро меня поймают и выдворят из страны обратно на Филиппины. Однако, если ты когда-нибудь станешь достаточно сильным, чтобы начать беспокоиться о поиске стоящего противника — заваливай на острова. Меня там каждая собака знает. Намнем друг другу кости. Только уговор! Ты должен быть хотя бы на уровне своего деда. У меня далеко не всегда есть настроение отпускать каждого слабака, который бросает мне вызов. Сегодня было просто хорошее утро»

Болтун. Ты его не убил, потому что захотел подольше пошляться по родине. Этого я не произносил, но «дикарь» всё понял и по взгляду. Ухмыльнулся и ушел себе вдаль. А я смотрел ему вслед и понимал, что именно он навешал тогда деду по шее так, что старику пришлось отлеживаться. Более того, непонятным образом, но я понял, что этот человек меня тогда заметил и разглядел почти в полной темноте.

А может быть… может быть он даже подслушал наш с дедом разговор.

Рендзо рассказал мне кое-что о самой настоящей индустрии поддержки «надевших черное». Большая часть этой «поддержки» крутится вокруг турниров, официальных, подпольных, нелегальных, даже смертельных, но есть и те, кто помогают таким как мы, потому что хотят. Из уважения, благодарности, чувства соучастия. Выгоды. Без разницы. Суть в том, что в любом крупном городе есть как минимум одна мастерская, которая шьет одежду на заказ. Именно там можно раздобыть себе костюм почти любого мыслимого фасона, максимально оптимизированный под твои боевые возможности. Накладки, прокладки, сверхпрочные ткани и нити, допуски, позволяющие даже обычному офисному клерку сесть на шпагат. Главное знать, чего ты хочешь, иметь деньги и продемонстрировать мастеру, что ты можешь.

С последним было тяжко, потому что я не мог практически ничего. Неплохая физическая база, пара ударов, отработанные «на всякий случай», травмоопасный лоу-кик, умение быстро анализировать и… моё скрытое оружие. Сильные пальцы. Когда-то пришла в голову идея, что было бы неплохо иметь оружие самообороны, которое всегда со мной. Выдернутые суставы, вывороченные мышцы, смятые голосовые связки. Всё это звучало достаточно привлекательно, но в разрезе нового знания о том, что Ищущие гораздо крепче обычного человека, эта стратегия уже себя не оправдывает. Кроме того, когда я начинал их тренировать, то куда хуже ориентировался в законах этого мира. А они крайне строги к тем, кто наносит другому человеку перманентные травмы.

Вывод? Мне нужен либо учитель, либо методика обучения. С этим мог бы помочь Горо Кирью, но он отказался. Точнее, не так, ему отказали. Никто из его старых знакомых не захотел связываться с таким учеником как я. Этот вопрос нужно будет решать. Рендзо Кукен дал подсказку, которой я воспользуюсь, как только организм немного стабилизируется. Уже сейчас, спустя пару часов после раменной мой желудок бурчит, а мышцы зудят, упрашивая их нагрузить.

— Они-сан… мама заснула, — Такао проявил бдительность.

Действительно, прижатая моей рукой мать благополучно сопела с самым беззаботным видом. Это было… мило?

— Эна, ущипни её, — велел я, — Мать надела слишком короткое платье, чтобы нести её на руках.

Хорошо, что я вовремя догадался прижать голову родительницы к груди покрепче. Сестра исполнила указание с большим энтузиазмом, из-за чего мадам Кирью тут же выдала пронзительный визг, погашенный моим телом. Правда, потом я был укушен, пришлось уже ситуацию регулировать словами и успокаивающим поглаживанием по спине, но обиженные взгляды матери на дочь бросались в этот день еще долго. Эну, впрочем, это не смущало, объевшаяся торта девочка лучилась как удовольствием, так и удовлетворением. Даже вернувшийся довольно поздно отец, пытающийся укоризненно смотреть на младшую из-под лавины жалоб, в которой его пыталась похоронить супруга, и тот не смог убрать победное выражение с лица дочери.

Вечером ко мне в комнату, когда я уже сидел за компьютером, пришёл Такао, отрабатывать один из своих долгов. Достав специальный состав, он покрыл им канделябр, а затем, чуть подождав, начал тщательно полировать железку специальной тряпочкой. По ходу дела мы общались на разные поверхностные темы, оказавшиеся прелюдией к его визиту.

— Они-сан, — неуверенно и негромко пробормотал он, — У меня есть к тебе предложение.

— Внимательно тебя слушаю, — кивнул я, не отрываясь от монитора. Инициативу нужно поощрять.

— Я знаю, где проходят уличные бои «надевших черное», — чуть увереннее продолжил парень, — Там всегда есть зрители, я тоже хочу посмотреть. Туда приходят мои одноклассники. Знаю, что это опасно, поэтому хотел бы сходить с тобой. Тебе же будет полезно посмотреть на других?

— Опасно, — развернулся я к брату.

— Популярное место, — кивнул он, — Туда приходит много хулиганов. Обычно там никто никого не трогает. Один я туда не пойду, но ничего тебе не скажу, если не возьмешь меня с собой.

Я почувствовал укол гордости за младшего брата. Идеально выбранная стратегия. Предложение, обстоятельства, условия, учтены интересы обеих сторон. Лаконичное, но полностью сформированный оффер.

— И ты, разумеется, хочешь туда попасть, когда наших родителей не будет в стране? — кивнул я.

— Если получу по роже, то лучше бы им этого не видеть, — кивнул парень.

— А почему ты можешь получить по роже?

— Потому что я пойду с тобой, они-сан. Ты сильно раздражаешь людей, а там будут люди, вдохновленные дракой. Много драчливых школьников.

— Это интересное предложение, отото, но я пока не готов дать тебе на него ответ.

К сожалению, мой тринадцатилетний брат слишком хорошо меня знает. Он сразу понял, что смог меня заинтересовать достаточно, чтобы я нашёл способ достать информацию о местах проведениях этих боев не у него, поэтому выложил последний козырь.

— Если я захочу посмотреть на драку, то пойду в гости к старику, — его тон был просительным, — Мне нужно там побывать для удержания социального положения в классе. Если я приду туда только затем, чтобы показать бои тебе, то мои одноклассники перестанут меня туда приглашать. Поймут, что мне это просто не интересно.

— А они не подумают вдруг, что ты испугался идти один? — привел я последний аргумент из имеющихся.

— Не подумают, — в голосе Такао звучала железобетонная уверенность и победные нотки, — Это — не подумают.

— Хорошо, тогда согласен, — сдался я.

С семьей всегда сложно. Они слишком хорошо тебя знают. Мать бы опротестовала подобное заявление, уповая на свой синяк, но мы-то понимаем, что она его заслужила? Нельзя в тридцать четыре года затмевать расцветающую красоту Эны Кирью, да еще с таким размахом.

///

Подслушивающая у дверей девочка начала убегать, как только до её ушей донеслось слова «хорошо, я согла…». Маленькие красивые ножки бодро, но совершенно неслышно перемещали очаровательное тельце по полу, а надетые на них красивые носочки полностью гасили возможное предательское шлепанье. Эна драпала сосредоточенно и хладнокровно, даже не давая себе пока воли злиться вслух на подлых старших братьев, собравшихся на вылазку без неё.

Не то чтобы она прямо пищала как хотела бы посмотреть на драку, но эй! Это же семья Кирью! В анналы истории войдет даже сегодняшний день, когда они выбрались по магазинам, а что говорить о других мероприятиях⁈ Учиться, тренироваться, учиться! Слушать как папа обожает маму и наоборот! А она еще маленькая, чтобы завести себе парня, который будет водить её везде и развлекать, так что остается делать⁈

А эти два… мерзавца, они даже не представляют, какие муки испытывает их сестренка, защищая их невинные тела от своих жадных и любвеобильных подруг! (на самом деле львиная доля популярности Эны Кирью среди школьниц средней школы Аракава и имела место быть из-за её братьев, но это не значит, что её усилия по отваживанию разных похотливых баб — не труд!)

Тихо удравшая девочка спустилась на первый этаж. Родители в зале, под бубнение какой-то глупой дорамы, вовсю обнимались. Мать пыталась в полутьме еще раз показать отцу синяк от щипка, извернувшись и заголившись прямо почти ваще, а тот все поглаживал её по ущипнутому месту, шепча утешительные слова. И все постепенно шло к тому, что они сейчас побегут заниматься пошлостями!

— Не забудьте, что у нас завтра разминка! — вякнула в самый неподходящий момент Эна, а затем, злодейски хохоча под приглушенные сетования отца и смущенное бормотание матери, ворвалась на кухню за последним куском торта в холодильнике.

«Съевший получит двойную норму упражнений!» гласили беспощадные иероглифы на закрытом контейнере с таким вкусным кусочком.

Эна всхлипнула от огорчения и закрыла холодильник, а затем уселась возле него, начав напряженно размышлять, каким образом можно сфальсифицировать похищение торта другим членом семьи. Размышления шли долго и бесплодно, пока вспышка идеи не озарило лицо будущей красавицы всея Аракавы.

— Нам нужно завести собаку! — шепотом закричала Эна Кирью… а затем, всё-таки, съела торт, твердо обещая себе сейчас прийти в комнату и придумать, на кого это можно свалить сейчас, когда собаки еще нет.

Конечно же, ничего придумать не вышло.