Книга первая. Читатель

Глава 8 Люди говорят

В моем мире лишь у очень малого числа юношей был шанс вырасти в полноценного мужчину, не испытав, по мере взросления, на себе силу этого самого мужчины. Воспитательные пинки и затрещины несли свою весомую роль в ходе образования нового человека. Про рабов и говорить не приходится, им всегда жилось несладко. Однако здесь, в просвещенном и полном роскоши мире этот важный момент становления мужа из мальчика был полностью утерян. Проще говоря, большинство подростков, взрастив в себе наглость и склонность к насилию, совершенно не понимают разницы между собой и зрелым, злым и не склонным к всепрощению мужиком.

Троицу идущих ко мне хулиганов, одним из которых был недавно избитый мной в парке пацан, двое заслуженных бойцов якудза сшибли с разбега, как шар в кегельбане сбивает кегли. Не успели те схватиться за ушибленные места, как переглянувшиеся Огава и Жирный, два шапочно знакомых мне представителя Сенко-гуми, похватали молодежь с тротуара и сноровисто потащили к небольшой речке, под мост. Благо было недалеко, я как раз шел по идущей вдоль реки дороге. Оглянувшись по сторонам и никого из свидетелей не заметив, я поспешил за ними.

— А, Кирью-сан, — оглянувшись, пропыхтел тащащий аж двух хрипящих парней Жирный, — Хотите у них что-то спросить?

Жирный был бывшим борцом сумо, так что массой обладал немаленькой, хоть уже и не дотягивающей до настоящего спортсмена. Два крепких японских дурака в его руках казались нашкодившими детьми.

— Да, Кирью-сан, спрашивайте, — поддержал его второй, старый приятель Жирного, — А то, когда мы с ними закончим, они будут не особо разговорчивы! И, кстати, извините за них! Не доглядели!

Утаскиваемые тут же заерзали сильнее.

— У меня вопросы вот к этому, — ткнул я пальцем в «своего» хулигана, — Видите, он слегка ушибленный? Это я его пару дней назад. В парке. А он снова в Аракаве, даже не отлежался как следует.

— И вас искал, — кивнул Огава, рывком поднимая старшего из молодых идиотов, а затем душевно впечатывая ему кулак под дых, — Да?

— Нет, не искал, — выбив пинком руку, на которую пытался опереться молодой бандит, я присел рядом с ним на корточки, — Это ведь не парк, Огава-сан. Он тут просто шлялся.

— Точно! — второй удар прилетел туда же, куда и первый, — Мы слышали. Вас, Кирью-сан, со спины-то и не узнали, а вот этих уродов видим не первый раз. Эй ты, у нас разговор был? Был, спрашиваю⁈

Еще удар. Но тому, кого держит Огава куда легче, чем второму, на которого уселся Жирный, молча доверив мне заботу о сопляке. Тот, кстати, и не рыпается, лишь пялится на якудза огромными перепуганными глазами.

Правильно делает.

Огава, кем бы он ни был раньше, был из людей, с малолетства занятых тяжелым физическим трудом. Кажется, он был связан с заготовкой каких-то морепродуктов. Невысокий и коренастый, он был увит жилами так, что по его телу можно было учить анатомию. Кроме того, из-за чего я испытывал к этому человеку некоторую симпатию, Огава всегда был очень основательным и педантичным, даже в выбивании чужой дури.

Не сказать, что я провёл в обществе силовиков якудза много времени, но иногда нам приходилось пересекаться. Вроде как сейчас — по общим интересам и зонам ответственности, в местах, где отсутствуют свидетели. Какие общие интересы у нелюбимого внука владельца додзё и местного клана якудза? Я просто подменял их бухгалтера, когда того сильно избили в веселом квартале Кабуки-тё.

Допрашиваемый попробовал ругаться, но Огава, явно собирающийся как можно скорее вернуться к охране Хиракавы, принялся его деловито избивать. Бил он резко, сильно, но аккуратно, чтобы не покалечить. На мой вкус работа была совершенно неэффективной. Синяки и боль быстро проходят, в отличие от человеческой злопамятности. Под звуки ударов принялся говорить бездельничающий Жирный.

— Мы их тут уже два раза перехватывали, — пропыхтел он, балансируя на кряхтящем парне, — Первый раз словами обошлись, второй раз Огава сунул этому придурку пару раз… но что-то до них не доходит, что на Аракаву соваться нельзя. Малахольные…

Покосившись на бывшего борца, я схватил мелкого за ухо, а затем резко выкрутил его почти до разрыва кожи. Парень завизжал поросенком, на что получил слабенький щелбан по еле заметному кадыку. Этого ему хватило, чтобы подавиться на короткое время, за которое, я его перевернул лицом вниз, попутно заломив руку, а затем, усевшись сверху, надавил ему ладонью на затылок. Если орёт, то пусть это будет в землю.

— Кто вас послал? — задал я вопрос пацану в здоровое ухо, — У тебя пять секунд на ответ.

Руку с его головы я не убирал, раскрыть рот он мог только для того, чтобы поцеловать траву, но на немедленный ответ я и не рассчитывал. Выждав достаточное время, чтобы организм подростка слегка адаптировался к повреждениям, нанесенным уху, я вжал его голову в землю еще сильнее, а затем вновь выкрутил ухо. Тело подо мной затряслось в конвульсиях сильной боли. Жирный наблюдал за происходящим, приоткрыв рот.

— Кто вас послал? — я не дал парню времени прийти в себя от боли, повторив экзекуцию. На третий раз достаточно было подождать на три секунды больше, чтобы он подал голос.

— Хаширакава! Хаширакава из Агео! — заскулил подросток.

Оба якудза тут же подобрались. Огава отшвырнул избитого парня, роняющего кровавую слюну из полуоткрытого рта, и пошёл ко мне.

— Мне это ни о чем не говорит. Подробнее, — взявшись за стремительно краснеющее ухо, я вовремя привстал с тела подростка, тот начал мочиться под себя.

— Это банда… банда! — неудачливого гопника била крупная дрожь, — Банда! Банда! Большая! Верь мне! Прошу! Верь! Верь! Умоляю!

— Мы знаем, кто такой Хаширакава, Кирью-сан, — негромко, кажется, даже с опаской пробубнил Жирный, — Нужно срочно доложить вакагашире!

— Вот телефон, — достав свою раскладушку, я перекинул его бывшему сумоисту, — Звони.

— А потом Дошире звони, — хрипло отозвался Огава, — Мы этих троих заберем на время.

— Нет! Не надо! — захрипел тот, с кого поднялся Жирный, — Мы всё поняли! Мы больше не придём в Аракаву! Клянусь!

— Можете их оставить мне, — я аккуратно выудил тощий бумажник допрошенного мной сопляка, — Я сделаю так, что не вернутся.

— Пожалуй, мы их всё-таки заберем, — качнул головой жилистый якудза, — Они уже сами хотят. Кирью-сан? Что вы делаете?

— Запоминаю сведения с их ученических билетов, — отозвался я, потроша бумажники остальных хулиганов, — Если после этой встречи у меня образуются проблемы, я буду знать, кого искать. Кстати, Огава-сан, знаете, какой есть крайне эффективный способ отучить ребенка от хулиганства?

— Какой?

— Взять в магазине «Всё по сто йен» молоток, а затем использовать его, чтобы раздробить кости большого пальца правой руки непослушного молодого человека. Очень быстро и очень эффективно. Два-три удара и будущий примерный гражданин готов.

В моем мире некоторые племена дикарей брали пленников, чтобы использовать их как рабов. Им отрезали яйца и большие пальцы рук. На общей трудоспособности человека это сказывалось весьма сильно, зато покорность и дисциплина были куда выше, чем у раба с полноценным организмом. Мне слуги никогда не были нужны, но эту информацию я применял к своей пользе неоднократно, ведя дела с демонами. У тех тоже было кое-что, похожее на большие пальцы…

— Это где такое применяют? — с легким профессиональным интересом в голосе озвучил вопрос Огава, загоняя носок ботинка под ребра тому, на ком раньше сидел Жирный.

— Русская мафия, — невозмутимо соврал я, — Разогретый утюг на грудь, паяльник в задницу, стачивание зубов напильником. Но иногда применяют и гуманные мер…

Договорить не вышло. Раздался шум, шорох и короткий стон, а затем под мостом появился новый персонаж, буквально закатившийся к нам на огонек по склону. Молодой тощий японец в разорванной белой рубашке, щедро усеянной каплями крови. Его я тоже знал.

— Баки! — Жирный, бросив мою раскладушку на траву, кинулся к младшему члену клану.

— Аники… — прохрипел тот, пытаясь встать на ноги, — Хиракава…

Огава, бросив отчаянный взгляд на Жирного, крикнул ему «за мной!» и припустил вверх, по склону из-под моста. Я побежал вслед за ним, по дороге прошипев хулиганам, чтобы даже не смели рыпаться. На неповоротливого Жирного, только начавшего брать разгон, не оглядывался.

Причина? Элементарна. Простейшее уравнение: у моих формальных союзников проблемы, я могу помочь, угроза невелика. Последнее? Из-за Баки, самого обычного молодого разгильдяя неполных двадцати лет, мальчика на побегушках. Если он смог уйти — возможная благодарность двух не последних членов якудза перевешивает возможные риски. Зачем приличному японскому гражданину знакомства среди криминалитета? Незачем.

А мне, в моем статусе «специального гражданина»?

…пригодятся.

Огава ломился первым, не оборачиваясь, знал, что Жирный за ним не угонится. Он взлетел по лестнице на второй этаж доходного дома, где они снимали квартиру Асуми, а затем опрометью, как любитель, влетел в её жилище, отшибая плечом дверь. Заглянув следом, я понял, что мы опоздали.

В смысле, три тела в черных костюмах, лежащие на полу в неудобных позах и одна девушка в домашнем наряде, скорчившаяся там же в позе эмбриона, показывали, что всё интересное кончилось до нас. Причем быстро. На полу, кроме тел, валялись две дубинки и три шокера, а также нечто весьма похожее на пистолеты с необычно вытянутыми и утолщенными стволами.

— Хиракава-сан! — зачем-то громко оповестил воздух Огава, кидаясь к девушке и падая возле неё на колени, — Хиракава-сан!!

— Ты думаешь, что она забыла, как её зовут? — спросил я, подходя под усиливающийся грохот приближающегося Жирного, — Не тряси девушку, ты ей причиняешь вред. Смотри.

В животе Асуми торчало три маленьких оперенных шприца. Вынув их, я снял свои очки, поднеся их стеклами к губам Хиракавы. Запотели. Хорошо, она жива. Скорее всего, её накачали снотворным или транквилизатором, но она как-то умудрилась положить нападающих. Причем, если мне не изменяет зрение, очень жестко. Двое из троих валялись в полубессознательном состоянии, хрипло и прерывисто дыша, а вот третий, кажется, уже был на том свете.

Сопя и пыхтя, в квартиру ворвался Жирный. Искоса взглянув на него, я недовольно пробурчал:

— Всё понятно. Вас развели. Сначала отвлекли хулиганьем, затем отпустили Баки. Время было как раз забрать Асуми, но тут не сложилось, а так они бы ушли, парни бы ушли…

— К-со! — выдохнул Огава, — Эти говнюки мелкие уйдут!

— А зачем они тебе? Вон куда крупнее рыбы лежат, — мотнул я головой на костюмы, — Кстати, как это она их всех завалила?

— Ухо глянь, правое, — нервно откликнулся Огава, думая о чем-то своем под шум от борца сумо, пытающегося продышаться.

На ухе вырубившейся девушки была черная клипса, очень похожая на мою. Слегка задрав ей майку, я прощупал живот, а затем бицепсы. У Хиракавы тонус организма и объём мышц был далеко не как у пятнадцатилетней школьницы. Видно, она приняла Пилюлю куда раньше меня.

— Только об этом никому, Кирью-сан, хорошо? Я за вашим телефоном, а вы посидите, пожалуйста, с Жирным. Скоро Дошира подъедет, все организуем.

— Не вопрос, — согласился я, — Огава!

— Что? — обернулся тот от двери.

— Вот, — я убрал волосы, показывая свою клипсу.

— Ааа… — выдохнул тот, — Понятно. Я скоро буду!

Теперь ко мне будет меньше вопросов.

Хулиганы, что удивительно, не удрали, а дожидались своей судьбы под не очень пристальным вниманием Баки, которому, как выяснилось позже, несколько раз сунули кастетом под ребра. Когда подъехала машина, битком набитая якудза, я забрал у Огавы свой мобильный телефон, а затем отправился домой. График теперь придётся корректировать — они определенно увезут Асуми отсюда.

Японцы удивительная нация. С одной стороны, их страна одна из самых законопослушных в мире. Здесь практически нет изнасилований и убийств даже сейчас, в расцвет преступности. С другой стороны, законопослушное поведение и следование всем неписанным правилам оставляет тебя в настолько узкой нише возможностей, что её можно назвать гробом. Жизнь среднего «сараримэна» настолько скудна на события, что я бы её назвал формой пытки и издевательства над разумным существом, из которого условиями, обстоятельствами и традициями делают совершенно бездумное насекомое, трудящееся и отдыхающее по строжайшему регламенту.

Доходит до того, что среднему японцу любого пола не особенно интересен даже выбор спутника жизни, а жены, будучи в браке, весьма равнодушно относятся к изменам мужей, пока это не вредит семье. Люди просто живут, выучив на уровне условного рефлекса как реагировать на весьма узкий круг раздражителей, регулярно появляющийся в их жизни. Я считаю это варварством. С точки зрения государственности это чрезвычайно удачный способ управления нацией, но полностью убитая поколениями инициативность рано или поздно приведет страну к социальной катастрофе. А вот лично мне нужен широкий выбор возможностей, если учесть, что «правильные» пути подъёма по социальной лестнице теперь для меня перекрыты.

Хотя, они меня и раньше не устраивали. Человеку для хорошей жизни нужна независимость, высокий социальный статус и определенный пассивный доход, чтобы не думать о заработке денег. Этот простейший вывод, который способен сделать и ребенок, в Японии является абсолютным табу, ересью. Причем, без какой-либо альтернативы.

Варварство.

— Братик дома! — поприветствовала меня радостным голосом Эна, чтобы тут же скукситься и пробурчать, — … и опять без девушки. Ты бы хоть подсыпал что-нибудь кому-нибудь, а потом домой принес…

— Я сегодня проходил мимо одной бессознательной школьницы, — кивнул я, — как-то не догадался прихватить с собой.

Сестра застыла с раскрытым ртом. Потрепав её по голове, я пошёл к себе, переодеваться. Изголодавшийся организм крутило всё сильнее. Нужно будет позвонить деду, узнать, когда он будет готов для разговора. Недостаток информации по моему состоянию беспокоит.

— Он не соврал, — донеслось с первого этажа потрясенное, — От моих волос пахнет чужим женским шампунем!!

Как будто я раньше хоть раз им врал.

Интерлюдия

Хиро Конго, старчески закряхтев, покинул салон «мерседеса», выйдя из машины перед старыми, почти как он сам, воротами в додзё «Джигокукен». Стоял уже поздний вечер, времечко самое оно, чтобы отойти ко сну, но разве тут выспишься со всеми этими делами?

Какого там.

— Ждите здесь, — бросил он водителю и сопровождающему, согнувшимся в коротких поклонах, — Часа два, наверное. По сторонам смотрите и мозгами работайте! А не как Огава…

— Хай!! — дружно гаркнули молодцы, заставив престарелого оябуна скептически сощуриться.

Ох уж этот Огава. Один из самых преданных, а развели его как щенка неумного. Решил он совместить. Правда, яйца у него стальные, сидел с самой серьезной рожей перед принесенной собственноручно скамеечкой для усекновения мизинца. Готов был ко всему. А толку-то? Охрана не их профиль и никогда им не была.

Ученик, вышедший из ворот додзё, склонился в коротком поклоне перед оябуном, а затем распахнул створки пошире, предлагая тому зайти. Там, уже на территории додзё, Хиро встречал в поклоне Джотаро Химэдзима, старший ученик.

— Конго-доно.

— Джотаро-кун. Проводи меня к старому медведю.

— Конго-доно, мы…

— Я знаю, что ему хреновато, парень. Веди, пока у меня яйца на холоде не отвалились.

— У мастера сейчас посетители, Конго-доно, — огромный мускулистый мужик в очередной раз поклонился старому другу своего учителя.

— Ясно, ну тогда хоть куда-нибудь веди, — кашлянул оябун якудза, — Чаю, что ли, сделайте. Подожду.

Гости у Горо? Вечером? Как интересно. Кто бы это мог быть? Все друзья этого медведя давным-давно сдохли от старости. Точнее, самые удачливые из них. Один Хиро остался. Да и… не совсем он друг, если уж смотреть правде в глаза. Точнее, совсем не друг. Хотя…

Размышления старого оябуна, сидящего в небольшой гостевой комнате с стаканом чая, прервал всё тот же старший ученик. Отодвинув дверь, он доложил, что Горо Кирью готов его встретить. Кивком поблагодарив парня, Конго с кряхтением поднялся и пошёл туда, где его ждал мастер додзё. Зайдя в комнату, тут же поморщился, могучий старик, выглядевший помоложе Хиро, несмотря на свой вдвое старший возраст, выглядел откровенно погано.

— Смотришься хуже, чем тогда, под Нагасаки, — буркнул Конго, — Как кусок старой шлюшьей жопы, которую неделю использовали моряки, а потом еще и не заплатили.

— Вытри свой рот куском тряпки, паршивый мальчишка… — проворчал в ответ изможденный гигант, — Я не ожидал сегодня столько гостей.

— Ну хоть не сдохнешь, пока мы с тобой лясы точим? — деловито осведомился якудза, усаживаясь на гостевую подушку, — Так-то давно пора, а то уже и мне скоро. Непорядок будет, если ты меня переживешь, ой непорядок.

— Дали же ками внука, — посетовал в ответ Горо Кирью.

— Воспитывать надо было лучше. Сейчас бы управлял какой-нибудь дзайбацу или хотя бы морским портом, оплатил бы тебе палату императорского класса. Ленивый старый осел.

— Скажи спасибо, что я тебя вообще искать отправился там, в Нагасаки. Ты хоть представляешь, сколько у меня внуков?

— Древний ты блядун, не бреши мне тут. Я единственный, о котором ты знал. Твои бугры и прочее мышечное дерьмо по наследству не передается, а каким ты был до своего зелья, ты и сам не помнишь.

— Уел, засранец. Чего приперся-то вообще? — Горо мимикой показал, что их обычная перепалка сейчас не к месту. Старику реально было плохо.

— Камияма вышли на Асуми, — неохотно и зло проворчал оябун, отпивая остывшего чаю, — Чуть не выкрали её, но девчонка чересчур крепкой оказалась. Поломала всех троих, двух до смерти. Теперь вот прошу тебя её приютить. Здесь, в додзё.

— Ты что, не можешь спрятать одну девчонку? — поднял кустистую бровь огромный старик, — Хиро, ты серьезно?

— Спрятать могу, — вздохнул старик помладше, — Не могу отправить парней приглядывать за ней. Их срисовали, оджи-сан. Было бы у них больше времени… Для охраны девчонки теперь нужен кто-то, не имеющий проблем с законом.

— Просто перевези её в другой район, — Горо был недоволен тем, к чему клонится разговор.

— В менее безопасный? Недоученную? Оджи-сан, она грохнула двоих человек! — Хиро был настойчив, — А если уж прямо говорить, то троих. Я решил не оставлять свидетелей. Девчонка гений, но она не умеет дозировать свою силу. Достать бы Злого Йадо из могилы и выпороть бы, как…

— Ты со мной поступаешь, как мы поступили с Акирой, — избитый и уставший мастер додзё глубоко вздохнул, — Ставишь в ситуацию, когда отказ невозможен.

— Акира, — оживился Конго, — А ведь он был там, представляешь?

— Что⁈ — к огромному удивлению старого якудза, Горо подскочил на ноги, как будто не выглядел старым пожеванным псом, находящимся в паре минут от смерти, — Он⁈ Там был?!!

— Ну да, — с недоумением откликнулся тайный внук мастера единоборств, — У них первое занятие было. Ну вот, позанимались, а потом Акира пошёл домой. По пути к нему пристали хулиганы, прямо на глазах Огавы и Жирного, парней, которых я оставил на девчонку. Ну, мои быстро их под мост завели, попробовали уму-разуму научить, и… на этом их и поймали. Прошляпили они камиямцев. Но Асуми их сама уделала.

— Точно она? — с сомнением спросил Горо.

— Кроме неё некому было, — пожал плечами оябун, — Когда твой пра-правнук и Огава вломились, все там лежали. Эти черные собаки поломанные, а девчонка с кучей шприцов в пузе.

— Вот как… — осунулся Горо, — Понятно…

— Хотя тут тоже заморочка, — вспомнил рассказанное Огавой Хиро, — Этот пацан первым жмурика определил, сходу. И знаешь, что, ояджи? Срать он на это хотел. Бросил через плечо, что один из костюмов точно не жилец, и забыл про это. Ты Огаву знаешь, да? Он же у тебя сначала был. Так вот, когда мы с ним разговор заканчивали, парень признался, что Акира его пугает. Огаву.

— Он и меня пугает… иногда, — у старого воина было мало секретов от родной крови, — Так что лучше не шути с ним, внук. А если пошутишь, то сразу признавайся, что вы родственники, понял?

— Ты сейчас серьезно? — недоуменно моргнул якудза.

— Более чем, — кивнул ему дед, — более чем. Ладно, тащи сюда свою девчонку. Заодно и Акира поближе ко мне будет. Только смотри, Хиро, если Камияма придёт на мой порог со стволами…

— Не придут. Даю слово, — твердо отозвался якудза, а затем сделал то, чего от него никто за пределами семьи и клана не видел — склонился в низком поклоне благодарности перед старшим родственником, — Спасибо!

— Ох уж эти твои долги перед Йадо… — вздохнул Горо, — Что за день у меня сегодня такой? Сплошные тяжелые разговоры с родственниками. И чего вы все такие бодрые?