Книга Зимы

Глава 13 Жемчужина Морской Царицы

Кьяра пробудилась от тревожного сна, аккуратно выглянула из-под одеяла. В лазарете все так же царил полумрак. Стало как будто темнее. Видимо, погасили часть светильников. Сильно пахло какими-то травами и порошками. На соседней койке в мирном трансе отдыхал Каленгил. Зеленый ореол вокруг него был насыщенным и мягким, однако лицо все еще было бескровным. Особенно хорошо это было заметно по губам и теням вокруг глаз.

Тифлингесса аккуратно вынырнула из-под одеяла и прокралась до выхода из лазарета. Медиков не было видно, одинокий послушник дремал у входа, поэтому ее уход остался незамеченным.

Девушка потянулась всем телом, от кончиков крыльев до хвоста. Она снова чувствовала себя полной сил и энергии. Ожоги уже не болели. Подсохшая трава под бинтами кололась, заставляя чесаться, поэтому чародейка поспешила снять повязки.

Лагерь сонно дышал. Большая часть народа сидела по своим палаткам, между рядами прохаживались караульные, с факелами и без. Девушке захотелось размять ноги, и она пошла в произвольном направлении.

Ничего интересного вокруг не происходило. Лагерь спал. Палатки очерчивались почти одинаковыми фигурами. Караульные иногда останавливали ее, освещали лицо и пропускали дальше. На зверей или диковинных созданий она так и не наткнулась. Наверное, для них была выделена другая часть лагеря. Логично. Иначе конфликтов бы гораздо больше.

На определенном этапе прогулки Кьяра почувствовала, как натянулся ее поводок. Накатила неприятная боль. Терпеть ее было возможно, но не хотелось без особой нужды, поэтому она развернулась и пошла вдоль невидимой границы, обойдя территорию по радиусу. По пути она наткнулась на палатку Эридана. Ее можно было бы спутать с другим крупным шатром, например, офицерской столовой, но она запомнила некоторые ее характерные черты: красно-коричневый цвет внутреннего слоя ткани и слабо слышный запах елового леса. К сожалению, боль настигла девушку у самого порога. Ночевка в этом шатре обернулась бы для Кьяры новыми физическими страданиями, поэтому она печально удалилась.

Попутно во время прогулки она думала, зачем Королеве Воронов понадобился этот эльф. Он нужен ей живым настолько, что она привязала к нему не просто охранницу, а одну из сильнейших чародеек Побережья Мечей. Королева ничего не делает понапрасну, каждое ее действие полно смысла, но этот смысл ускользал от девушки. Она не видела в этом паладине большой пользы, особенно теперь, когда он был на грани жизни и смерти. Снова стало досадно, что не получилось как следует повоевать с Обероном.

За этими мыслями она вернулась к лазарету. Заходить внутрь не хотелось. Она села неподалеку от него и вновь рассмотрела жемчужину на веревочке. Та призывно переливалась, будоража любопытство. Появилась рискованная идея настроиться на этот артефакт и тем самым узнать его свойства, но здравый смысл все еще останавливал ее. Она подбросила монетку, чтобы принять решение, и судьба сказала ей «нет». После этого тифлингесса вспомнила о Тиморе.

— Улыбающаяся Леди, благодарю тебя за твою благосклонность, — зашептала она, сжимая маленький амулет на запястье.

Молитву ее прервало внезапное появление нескольких гвардейцев. Она узнала Элледина, Арадрива, но тут было и трое других, имена которых она не знала. Эльфы юркнули под полог, не дав себя разглядеть, а мгновение спустя в лазарете поднялась суматоха. Девушка подошла поближе, чтобы все хорошенько расслышать. Она аккуратно заглянула внутрь.

Пятеро эльфов о чем-то громко шептались с послушниками. Было заметно их нетерпение и раздражение, но детали разговора почти не долетали до девушки. Она рассмотрела трех незнакомых. Один с волнистыми медно-рыжими волосами, заплетенными в короткий хвост, другой, пониже ростом всех пятерых, с длинными гладкими абсолютно черными волосами, собранными в аккуратную прическу, и третий, с неровно подстриженными пепельными волосами и челкой скрывающей, почти половину лица. Кажется, у пепельноволосого приметно не хватало кончика левого уха. Каленгил, все еще довольно бледный, встал с койки и начал надевать сапоги. Послушница подбежала к нему и уже довольно громко затараторила:

— Ну-ка вернись в постель! Ты еще не до конца оправился!

— Нет, я пойду, — спокойно ответил зеленый, — не так уж мне и плохо, чтобы и дальше питаться вашей отвратительной кашей.

Послушница вспыхнула на это замечание, а несколько больных захихикали.

— Хорошо, раз уж у тебя есть силы паясничать, выметайся, — заворчала она. — Сил моих нет терпеть, как Нежность не убил вас всех, болваны?

В этот момент из-за занавески вышла Эрта, без мехового плаща и рогатого убора. Руки ее были по локоть в крови. Послушница тотчас подбежала к ней и начала поливать ладони из кувшина, пока та мыла их над большой медной чашей. Она глянула на гвардейцев и зарычала:

— Что делать тут, много цветных тварь?!

От ее крика несколько до этого мирно дремавших пациентов повскакивали в тревоге.

Следом из-за занавески вышел Янтарь.

— Тише, — сказала он усталым голосом, — ты сейчас всех распугаешь.

— Янтарь, друг, как там дела? — спросил Элледин. Он полностью проигнорировал возмущение Эрты. — Вы очень долго не выходили.

— Было много осколков от доспеха, — ответил жрец. Его руки тоже были в крови, и он остервенело принялся оттирать их губкой прямо во время разговора. — В основном, в грудной клетке. Вынуть нужно было все и поскорее, поэтому не отвлекались. Наконец, закончили.

— Как он? — взволнованно спросил золотоволосый. — В сознании?

— Ничего, — хмыкнул драколюд. — У него сильное сердце, выдержало и болевой шок, и переохлаждение, и потерю крови. Были опасения, что умрет в процессе, но обошлось. Сейчас он без сознания, и его лучше не тревожить, чтобы не усугублять страдания.

— Я срастить рука, нога, — вставила пару слов Эрта. — Он нельзя шевелить! Тварь уходить! — она вновь постепенно перешла на крик.

Элледин спокойно отреагировал на вопли женщины. Только вздохнул:

— Что ж… Он огорчится, что пропустит церемонию, но его здоровье сейчас важнее сантиментов. Пожалуйста, держи нас в курсе, Янтарь, — он повернулся к путникам и сказал им какую-то короткую фразу, после чего они всей гурьбой, вместе с Каленгилом, устремились на выход.

Рыжий эльф заметил Кьяру.

— Оруженосец? — сказал он звонко и певуче. — Сторожишь палатку от зубной феи?

— Да, — весело подхватила девушка. Настроение у нее было на редкость хорошее. — От любых фей, исчадий и остроухих недоумков.

— Не бойся, оруженосец, феи не любят запах серы, — насмешливо продолжил рыжий. Он был бы симпатичным, будь у него более выразительные брови. Улыбка у него была широкая и насмешливая, а в зелено-карьих глазах плясали отблески золотистой ауры.

— Отстань от нее, — осадил его Элледин. — Она действительно охраняет.

— Ага, вчерашний день, — усмехнулся зеленоглазый, а затем вновь обратился прямо к девушке. — Не серчайте, не каждый день увидишь женщину с хвостом. Принял вас за гончую йет[37].

Кьяра улыбнулась в ответ, демонстрируя острые клыки, а эльфы продолжили свой путь. Колкости рыжего были не так уж страшны. Эридан умел и жестче обласкать.

Проходя мимо, Арадрив остановился и сказал ей:

— Эридан сегодня не встанет и завтра, наверное, тоже, так что лучше бы ты пошла отдыхать.

— Я уже отдохнула, — ответила Кьяра. — Скажи, Арадрив, а Нежность — это какой-то титул?

Синевласый немного задумался.

— Я мало что знаю, — наконец проговорил он. — Нежность Ледяной Девы — название ледяного топора, который был избран Госпожой Зимы в качестве своего священного оружия. Возможно, это и титул. Возможно, нет.

— Вот оно что, — хмыкнула чародейка. — На какую церемонию вы собирались?

— Сегодня будем хоронить и оплакивать наших павших, — ответил эльф. — Что ж, не буду отвлекать тебя от караула.

Он пошел следом за своими товарищами. В нем не было и следа того придурковатого, насмешливого мальчика, каким он предстал перед ней раньше. Эта необычайная серьезность в лице и тоне голоса была понятна Кьяре. Потерять товарищей — это очень горько. Сама тифлингесса была далека от понятий семьи, как того надежного убежища, где тебя примут и полюбят несмотря на твои ошибки, даже если весь мир отвернется. С одной стороны она цинично отвергала подобное понятие, как неизбежность проявления слабости, мягкого подбрюшия, а значит, возможности для врагов нанести удар точнее и смертоносней. С другой стороны, что-то было гипнотическое в безусловной искренней любви и чувстве безопасности. Хоть она и считала себя прожженной, но порой и у нее возникали моменты сентиментальности.

Девушка устроилась неподалеку от полога, в густой тени шатра, и снова погрузилась в созерцание.

Лагерь постепенно проснулся, оживился. Мимо туда-сюда засуетились солдаты и рабочие, в основном люди и эльфы. Ни одного тифлинга или полуорка. Какое расистское войско, подумалось Кьяре. Видимо Эридан испытывал глубокое предубеждение к ее собратьям. Что за снобизм!

Вскоре ей стало скучно наблюдать, как палатки покрываются снегом, и она все же решилась рискнуть с жемчужиной. Потратив пару часов на настройку, чародейка обнаружила, что данная штучка способна держать концентрацию на заклинании вместо заклинателя, отчего возможности владельца артефакта расширялись. Сама девушка редко пользовалась подобной магией, поскольку в бою всегда был риск потерять сосредоточенность из-за боли и банальной неразберихи вокруг. Попусту тратить силы она не любила, но вещь все равно была полезная.

Девушке захотелось еще раз рассмотреть камушек, но, прикоснувшись к нему, она почувствовала, как в кожу впилось несколько щупалец, растущих прямо из артефакта. Извивающиеся нити ушли под кожу, проступив, словно вздувшиеся вены или нити грибницы. Боли не было, но чародейка ощутила внедрение чужеродного разума в свои мысли. В ушах послышался гул прибоя. Хорошенько обругав себя за глупость, попыталась снять украшение, но оно накрепко впилось в тело. Ведь предупреждала ее Тимора! Однако сделанного не воротишь. Кьяра поспешила найти шиверпайнских ведьм. Уж они-то должны были понимать, что делать с этой странной штукой.

После долгих поисков, боли от разрыва дистанции с подопечным, девушка, наконец, увидела двух фей, идущих вдоль ряда палаток. Судя по скорости шага, они никуда не спешили. Подбежав к ним, девушка поинтересовалась:

— Можно вас отвлечь?

Времени на любезности у нее не было.

Одна из фей сузила черные, как два семечка, глаза, словно пытаясь вспомнить девушку, а затем сказала:

— Ты служишь Эйлевару, верно? Что тебе нужно?

— Да. Мне нужна ваша помощь, — сказала тифлингесса. Она отодвинула ворот одежды и продемонстрировала жемчужину, устроившуюся аккурат между ее ключиц. — Как ее снять?

— Это Жемчужина Морской Царицы, она принадлежит Оберону! — фея округлила глаза, и те стали напоминать две черные дыры в черепе. — Как вообще она оказалась у тебя?

— Нашла на поле битвы, — быстро ответила Кьяра. Это была не совсем ложь. Кроме того, ей вовсе не хотелось говорить, что она сняла его с трупа бывшего Летнего Короля. Вдруг это какое-то святотатство.

Но фею было не так-то просто обмануть.

— Нашла! — прошипела она. — Нельзя просто так взять и найти такой артефакт! Тем более, бездумно надевать. Эта жемчужина была подарена лично Оберону. Говорят, что она подчиняется только могущественным архифеям, вроде него, если не только ему одному. А тобой, мелкая воровка, она просто закусит.

Тифлингесса дернула хвостом.

— Хорошо. Значит, убьет, — фыркнула она.

На самом деле такой ответ ее не устраивал, и с жизнью своей она не спешила расставаться, но тон феи ее разозлил.

Однако ведьма уже успокоилась, и в ее взгляде появилась некоторая заинтересованность.

— Предположим, я знаю, как можно избавиться от жемчужины, — произнесла она, — но это будет опасно и совсем не бесплатно. С другой стороны, она уже пожирает тебя и скоро, несомненно, убьет, поэтому выбор у тебя невелик.

— Можно попробовать, — ответила Кьяра. Выбор у нее правда был небольшой, а получить помощь бесплатно она и вовсе не надеялась, лишь бы сама плата не оказалась непомерной, вроде той, которую спросили с Эридана. Однако ее душа уже принадлежала Королеве Воронов, так что худшее с ней уже произошло.

Одна фея кивнула другой, а затем сказала девушке:

— Иди с нами.

Они повели ее прочь из лагеря, по полю недавнего боя, с которого уже убрали трупы союзников, оставив псов и вражеских рыцарей покрываться снегом без должного захоронения. Интересно, как здесь принято хоронить? Превратятся ли они в неупокоенных духов, мстительно преследующих каждого, кто ступит на это поле?

Ведьмы довели ее до знакомого холма. Снег и ветер уже стер с него следы ее недавнего сражения. Противные огоньки, впрочем, тоже убрались отсюда.

— Мы выманим жемчужину искусной иллюзией, — сказала фея, когда все трое расположились на вершине. — У нас будет мало времени. Она должна отделиться от тебя, но после она, разумеется, попробует напасть. Будь готова ударить быстро.

— А чем лучше бить? — поинтересовалась тифлингесса. — Могу и огнем, и холодом, и даже вытянуть жизненную энергию.

— Этого мы и сам не знаем, — ведьма развела руками. — Однако она способна взять контроль над разумом, так что лучше держаться от нее подальше, как, впрочем, и друг от друга, чтобы не задеть случайно заклятьями.

Феи сели друг напротив друга, положив рядом с собой сучковатые посохи, до этого притороченные за спиной. Они достали из поясных кошелей черепки мелких птиц и грызунов, несколько блестящих куриных богов, кинули это перед собой в снег и начали бормотать формулу. Ритуал был девушке незнаком, повеяло чужеродной магией. Вскоре тифлингесса почувствовала знакомое засасывание в иллюзию. Стиснув зубы, она перетерпела это неприятное ощущения.

Девушка пришла в себя на дне морского мелководья. Пальцы тут же ушли в мелкий песок, а прикосновение воды к ее телу было очень реалистичным. Справа и слева медленно колыхались длинные ленты водорослей. Даже волосы фей и одежда двигались словно увлекаемые невидимыми водными потоками, но дышалось очень легко, естественно, как самым обычным воздухом, и тело не выталкивало на поверхность.

Ведьмы отошли от девушки на большое расстояние.

— Теперь возьми ее и потяни от себя, — крикнула одна из них. — Будет неприятно, но терпи. Затем кинь от себя подальше.

Кьяра дернула вещицу с большой долей неуверенности, однако жемчужина отделилась от груди и потянулась белым неприятными нитями, оставляя только несколько кровоточащих отверстий. Скользкие корни, проходящие под кожей, дарили целый букет неприятных ощущений, схожих с несильной зубной болью или зудом там, куда невозможно дотянуться. После этого Кьяра неловко кинула украшение прочь от себя. Оно приземлилось в песок недалеко от девушки и тут же вспыхнуло ярким потусторонним светом. В следующее мгновение камушек превратился в большое, напоминающее осьминога существо ярко-голубого цвета. Три глаза монстра смотрели по-рыбьи равнодушно, а круглая пасть ощерилась несколькими сплошными рядами похожих на иглы зубов. Впечатление от создания были премерзкое. Словно кто-то слепил вместе каракатицу, рыбу, паука, а затем кинул в кипяток, где это создание раздулось и стало ее безобразнее. Вполне вероятно, что в настоящей водной среде это чудовище могло бы двигаться с проворством макрели, но сейчас оно расползлось бесформенной голубой кляксой из слизи и щупалец.

Кьяра выставила вперед руку, выпустив из пальцев облако ядовитых газов. Чудовище безмолвно захлопало пастью, неуклюже попятившись прочь, но было уже поздно. Феи взлетели, уцепившись за свои прутики. Кьяра тоже ловко вспорхнула, сбежав из зоны досягаемости щупалец. Существо неуклюже поползло в их сторону, оставляя за собой отвратительный слизистый след.

Ведьмы выставили руки веером, и в создание полетели бело-голубые потоки невероятно холодного воздуха. Монстр взвизгнул, часть его щупалец со звоном отпала. Кьяра кинула в довесок сгусток ревущего пламени, который разорвался с оглушительным грохотом. Опаленное создание вновь превратилось в подвеску, мирно лежащую на песке.

Ведьмы спокойно опустились вниз, и в следующее мгновение иллюзия развеялась. Одна из фей подняла жемчужину со снега.

— Это было проще, чем казалось, — сказала она самодовольно. — Глупое создание. Эта вещь не должна попасть к врагам Эйлевара. Мы возьмем ее на хранение, — и она положила ее в свой поясной кошель, вместе с камушками и черепками.

— А теперь, — сказала другая ведьма, — чем ты нам отплатишь?

Ее глаза алчно заблестели.

Кьяра достала из сумки бутылку с золотыми узорами на стекле:

— Могу отплатить вот этим.

— Что это? Вино?

— Да, — кивнула девушка. — Из подвалов лорда Эйлевара. Еще там очень много полезных зелий, которые могли бы пригодиться в бою.

Ведьмы удивленно переглянулись:

— Ты о знаменитом погребе лорда Финдо Касала? Но он ведь под защитой.

— Уже нет, — чародейка порылась в сумке и выудила пустую бутылку от лечащего зелья. Пробка из маленького рубина слегка поблескивала. — Если бы вы смогли принести вот таких бутылочек, да побольше. Можно и тех, что увеличивают. Это бы неоценимо помогло лорду Эйлевару.

Ведьма взяла в руки флакон, осмотрела со всем сторон и сказала дрожащим от волнения голосом:

— Как давно мы мечтали получить эти артефакты… Говорят, над ними трудилось четыре поколения величайших волшебников из рода Эйлеваров, — она бережно положила флакон в поясной кошель. — Это почти штучный артефакт. Сомневаюсь, что там будут похожие, но мы поищем. Сейчас же отправимся в Эйлевар!

— Что ж, думаю, мы в расчете, — ответила Кьяра, но феи уже взвились в воздух, подняв небольшое облако снега.

Девушка пожала плечами и двинулась в сторону лагеря. Все обошлось, и это главное. А если ведьмы принесут еще зелья, то может и паладина получилось бы поднять на ноги.

Кьяра двинулась в направлении шатра Эридана. Хотелось есть, но настроение было приподнятым, натяжение поводка почти не беспокоило, и она была довольна тем как вывернула ситуацию с жемчужиной, оплатив информацией, а не чем-то более весомым. Ведьмы — союзники белобрысого, так что проблем возникнуть не должно.