Книга Зимы

Глава 22 Цена упрямства

Кьяра проснулась с ощущением тепла и покоя, все еще под впечатлением от необычного сна. Она понимала, что навеян он был Негой. Девушка прикрыла лицо ладонью, потерла глаза. Вчера произошло так много событий, что некогда было предаваться размышлениям на тему случившегося под воздействием вина иллюзий. Сейчас, после хорошего отдыха, в тепле и безопасности, в голову вновь полезли глупые мысли. Они обнажились друг перед другом, и теперь Кьяра чувствовала неловкость. Ее влечение оказалось взаимным, правда, это нисколько не упрощало дело, наоборот, появилось больше вопросов. Тифлингесса никак не могла соотнести сексуальное желание с добрым поведением эльфа. Он хочет ее, и поэтому ведет себя мягче? Кьяра отмела эту мысль. Почему не проявляет своего влечения? Эридан — далеко не робкий юноша, давно бы уже дал знать о своих намерениях. Непонятно, что могло бы остановить его. Все его любовницы как на подбор точеные эльфийки с гладкой кожей и длинными волосами, а она — бродячая драная, кошка, хотя и не лишенная особой привлекательности. Однако чародейка больше склонялась к мысли, что это было лишь короткое, сиюминутное желание, продиктованное любопытством. Мужчины часто реагировали на нее подобным образом, интерес их вспыхивал и гас с внезапностью порыва ветра. С пресыщенными лордами она встречалась и раньше. Эридан не исключение.

Кьяру же от попытки соблазнить эльфа останавливали недоверие и профессионализм. Защищать подопечного — это приказ Королевы, но кто знает, каким будет ее следующее распоряжение. Вдруг ей придется убить его. Не хотелось все усложнять, и без того задание нелегкое. Главное выкинуть из головы глупые картины, а подавлять собственное влечение она умела очень хорошо.

Поднявшись с кровати, девушка услышала посторонний шум в зале. Она осторожно выглянула из-за ширмы — собрание, что длилось весь день и, безусловно, всю ночь, только начало расходиться. Солдаты выносили стулья из шатра и постепенно покидали помещение.

Свернув карту, Эридан собрал плотную стопку бумаг, дал несколько распоряжений невысокому эльфу с планшетом и ворохом свитков в руках. Вошел Лиам, по комнате разнесся запах горячей еды: жареные яйца и насыщенный аромат бекона. Поставив на стол тарелки, чайник и чашки, он неуклюже откланялся и поспешил удалиться. Потянувшись всем телом, Кьяра вышла из-за ширмы. Зверски хотелось есть.

Сев за стол, Эридан равнодушно посмотрел на свой завтрак и принялся задумчиво пить горячий травяной отвар с терпким запахом ягод. Отбросив скромность, тифлингесса с большой жадностью принялась за еду. Увидев зверский аппетит оруженосца, Эридан молча подвинул ей свою тарелку.

— Нет, — помотала головой девушка, — вам самому надо поесть, да и отдохнуть бы неплохо.

Эльф поморщился:

— Не хочу есть, а спать некогда. Я уже озадачил Янтаря, чтобы дал мне что-нибудь для бодрости.

Он приподнялся над столом, отперевшись на костыль:

— Только коновалы опаздывают. Нет мочи терпеть. Не могу думать нормально без настойки.

Он двинулся было в свою комнату, но Кьяра ловко вскочила из-за стола и преградила дорогу:

— Решил помереть раньше времени? Можешь даже не надеяться на восстановление, если будешь так над собой издеваться.

Эльф нахмурился. Он осознавал правоту чародейки, но решил, что если и ляжет, то сразу в могилу. Эридан всегда был злым, сильным, дерзким, деятельным и не без основания полагал, что Аурил не стерла его в мелкий ледяной порошок как раз за эти качества. Ему казалось, что стоит отпустить ситуацию, и наступит крах. Привычка все контролировать стала неотъемлемой чертой его характера.

— Я слаб, но не настолько, чтобы женщина могла диктовать мне условия. Кыш!

Он сделал жест рукой, словно прогонял с пути надоедливую кошку.

— Скоро станешь, — ответила девушка, раздраженно дернув хвостом.

Она освободила ему дорогу, а про себя подумала, что он — та еще скотина, к тому же с предубеждениями по отношению к женщинам. Ох и не сладко же ему с таким взглядом на мир ходить под богиней и ее жречеством.

Ей уже приходилось сталкиваться с таким отношением. Помнится, один из девятки Невервинтера[43], что прибрал к рукам ее отряд, считал, что женщина не способна занимать лидирующую позицию. Было обидно, учитывая, что это подразделение было самым живучим и эффективным как раз благодаря ее стараниям. После смены руководства отряд был почти полностью уничтожен. Вот тебе и эффективное управление. Мужчины. Вечно им необходимо показывать свое доминирующее положение. Уважение и сотрудничество зачастую бывает эффективней.

Эридан ничего не ответил. Борьба с болью отнимала много сил, и он поспешил укрыться за ширмой. Может, он и будет слаб, но не сейчас. Пока есть возможность, нужно что-то делать, тянуться из последних жил. Какой может быть покой, когда в голове мысли только о делах? Разум не знал отдыха. Честно говоря, паладин и не желал покоя. Мысль о неподвижности вызывала у него неприятный холодок вдоль позвоночника.

Чтобы отвлечься, он подумал о Неге. Чего-чего, а чувственных приключений ему недоставало в последнее время. На краткий миг он вспомнил искренние чувства, что испытывал когда-то, и в груди потеплело.

Вошел Арум, окруженный клубами морозного воздуха. На роговых наростах и крупных выпуклых чешуйках искрился снег.

— Доброе утро, — кивнул он тифлингессе.

Вид у драконида был заспанный. Вчерашняя работа тоже сильно его притомила.

— Доброе утро, — ответила Кьяра, выходя из шатра.

Хотелось подышать свежим воздухом, немного походить, поиграть с волком. Ее беспокоила давящая атмосфера в шатре. Трое гвардейцев на входе прервали свой разговор. Арадрив дурашливо отсалютовал:

— Леди Кьяра, почетная глазосмотрительница всего лагеря, наконец-то, продрала свои собственные глаза!

— Шутник! — беззлобно фыркнула девушка.

Прогулявшись немного по заснеженному лагерю, посмотрела, чем занимается народ, но до загона с волками так и не дошла. Боль от натянувшегося поводка ударила особенно остро, даже ноги подкосились. Что ж, можно попробовать позже. У шатра боль отпустила, тифлингесса выдохнула с облегчением.

Посмотрев на гвардейцев, она загорелась одной идеей.

— Арадрив, — обратилась к синему Кьяра, — займись лучше полезным делом. Научи меня эльфийскому.

Тот удивленно захлопал глазами:

— Знаешь, я не настолько умен, чтобы учить кого-то, да и язык не из легких. Зачем тебе?

Зачем? — подумала Кьяра. Да так, всего лишь все вокруг эльфы и говорят по-эльфийски. Девушке не нравилось упускать что-то из виду.

— Знать местный язык будет не лишним, — ответила она. — Понятно, что в свободное от дежурств время, иначе с тебя спустят шкуру.

— Ладно, — хмыкнул синий, — можно попробовать. У меня смена до обеда, а потом пойду в казарму. Можешь меня там найти, если хочешь начать сегодня.

— Хорошо, — кивнула в ответ Кьяра. — Если мне не поручат что-нибудь особо важное, глазосмотрительное.

— О! — насмешливо воскликнул эльф. — Вы же леди для особых поручений. Одеяло подоткнуть, колыбельную спеть, постель согреть. Боюсь, до ночи вы не пригодитесь.

Тифлингесса уже привыкла к шутовскому поведению синего, но эти слова обожгли ее, словно боль от поводка. Мгновенно всколыхнулся гнев. Да за кого он ее принимает, за эльфийскую подстилку? Задохнувшись от возмущения, она отвесила ему звонкую пощечину.

Схватившись за щеку, Арадрив рассмеялся:

— Нет, тебе не эльфийскому надо учиться. Ты господина угробишь, с такой-то лаской.

Двое товарищей подхватили его смех. В нем не было злобы, они даже не поняли, как сильно задели ее. Сделав медленный вздох сквозь зубы, Кьяра взяла себя в руки.

— По-твоему он настолько слаб, что подобное может его угробить? — сказала она с холодом в голосе. — Молитесь, чтобы он этого не слышал. Спросите Элледина, как Лаурефин вчера дошутился.

Лицо синего мгновенно стало серьезным.

— Нет, я вовсе не это имел ввиду… — сказал он огорченно.

— Так вот, мальчики, — продолжила тифлингесса с угрозой в голосе, — запомните — я страшнее. Он вам плетей выдаст и подзатыльников по старой дружбе, а я, если начну колдовать, поубиваю вас.

Эльфы попритихли было, но тут Арадрив подал голос:

— Жестоко! А поблажка будет? За красивые глаза?

— Нет, — прорычала девушка.

Синий картинно схватился за сердце:

— Все, я скончался от ужаса. Вините Кьяру в моей смерти.

Двое других гвардейцев снова захихикали. Тифлингесса раздраженно махнула на них рукой. Горбатого могила исправит, а синего — такой же целительный удар, что и Лаурефина. Глупый остроухий, даже не понял, какое нанес ей оскорбление. Кьяре важно было, чтобы ее ценили за ум, силу, хитрость, а не за красивое лицо. Не внешностью она победила Тиамат и не сексуальная фигура позволила ей выживать в Девяти Преисподнях. Тупые мужики, будь они хоть с острыми ушами, хоть без. Ей хотелось уважения, а не сальных шуточек.

Пахнуло лекарствами, из-за ширмы вышел Арум, перекинув увесистую сумку через плечо. Когда он проходил мимо девушки, та остановила его:

— Арум, скажи, у вас есть в запасах целебная мазь? Понимаю, что она нужна сейчас всем, но иметь немного под рукой было бы спокойней.

Она кивнула в сторону ширмы Эридана.

— Есть, конечно, — хмуро ответил жрец. — Что-то не так?

Еще раз бросив взгляд в сторону ширмы, она продолжила, перейдя на драконий:

— Пока все нормально, кроме обычной вредности. Не спит, не ест, сидит на лекарствах. Это скорее на экстренный случай, вроде вчерашнего.

— Не ест? — переспросил драколюд, поддерживая беседу на драконьем. — Совсем или просто чуть-чуть?

— Я не видела, чтобы он ел вчера или сегодня, — ответила девушка.

Арум устало протер глаза лапой.

— Рано или поздно это должно было случиться, — сокрушенно проговорил он, — с учетом его неуемности в употреблении настойки… Все-таки лунные слезы — слабоконцентрированный яд с накопительным эффектом. Но нам, он, конечно, решил об этом не говорить.

Покачав головой, он добавил:

— Он — самый отвратительный пациент в моей жизни.

— Сочувствую, — вздохнула чародейка, — и что же делать?

Драколюд посмотрел ей прямо в глаза:

— Что? Ты правда веришь, что тут что-то можно сделать? Не проще ли пойти к красному дракону и попросить половину его сокровищ, чем что-то сделать с ним?

Кьяра удивилась, услышав такое от жреца, но Арум, видимо, и сам был доведен до предела.

— Но что-то делать надо, — ответила она. — Когда лекарство перестанет действовать? Сколько осталось времени до смертельного исхода?

— Трудно сказать…. - протянул драконид. — Тут смерть от истощения, а это небыстро. Хотя вероятней остановка сердца, а это уже может случиться внезапно. Трудно предсказать. Единственное, что я могу сделать — доложить Эрте. Если уж она ничего не сможет сделать…

Арум многозначительно замолк.

— Я, Кьяра, устал бодаться с ним, — продолжил он через несколько секунд. — Его в этом никто не переплюнет. Ему нужно баранью голову на герб.

Чародейка не смогла сдержать улыбку. Как же драколюд был прав.

— Все-таки скажи Эрте, на нее вся надежда, — сказала она.

Тот кивнул и ушел из шатра, оставив только запах бинтов и небольшую баночку мази. Девушка присела на кресло в основном зале. Все так сложно. Почему Эридан такой упрямый? Как он не видит, что делает себе только хуже? Оберон не убил, зелье не убило, а вот настойка… Хотя, даже не настойка — упрямство.

Вздохнув, она заглянула в комнату паладина, чтобы проверить его состояние. Тот сидел на кровати, закрыв глаза, в руке поблескивала пустой пузырек от настойки. Удостоверившись, что все в порядке, тифлингесса безмолвно скрылась за собственной ширмой. Чтобы отвлечься, начала расчесывать волосы, переплетать косу. Лишь бы только не думать о грустном.

Из размышлений ее вывел голос Арадрива. Тот зашел в зал совещаний и громко отрапортовал:

— Господин, вернулись феи!.. Господин? — сказал он чуть тише, когда заметил, что в зале никого.

— Пускай сразу идут ко мне! — раздался крик Эридана.

— Так точно! — ответил синий, и звук его удаляющихся шагов затих.

Паладин вышел из своей каморки настолько быстро, насколько позволила его состояние. В шатер вошли пять истонченных фигур, во главе которых выступила сестра Нуар.

— Здравствуй, Эйлевар, — тихо произнесла фея, поблескивая черными глазами. — Мы вернулись не с пустыми руками.

Она сделала кивок головой, и гвардейцы начали заносить покрытые снегом ящики. Кьяра видела такие в подвале Эйлевара. Внутри звонко брякнуло стекло. Поставив коробки на пол, эльфы открыли крышку первой. В свете фонарей блеснули бутылочки с разноцветной жидкостью. Лицо Эридана озарила улыбка.

— К сожалению, это все, что мы смогли унести, — продолжила Нуар. — Свойства этих зелий также неизвестно нам.

— Ничего, — ответил паладин, — у нас есть ученый, он разберется. Благодарю вас, это может переломить ход войны!

Если б не я, никто б о них и не вспомнил, подумала Кьяра.

Паладин принялся открывать ящики и рассматривать пузырьки с зельями.

— Пошлите за Зариллоном, — кинул он розоволосому гвардейцу, который помог ему открыть все контейнеры. — Ай-шуу… тут, должно быть, есть зелья, которые могут наделить невероятной мощью.

Спустя некоторое время гвардеец вернулся вместе с магом.

— Вы звали меня? — спросил Зариллон. — У меня готов доклад насчет яда этого шипа…

— Отлично! — ответил Эридан, в его голосе было необычайно много энергии. — Я выслушаю его чуть позже. Сначала новое задание. Нужно изучить все эти зелья, — он указал на ящики на полу. — Я хочу знать их эффекты и, главное, побочные действия, и как можно скорее. Скажем… сутки тебе на это.

— Сутки? — неуверенно пробормотал некромант. — Тут зелий двадцать.

— Тридцать два, — уточнил паладин, — это приказ, Зариллон. Я верю в твои способности. Гвардейцы! Перетащите это в лабораторию Зариллона.

Маг беспомощно хлопнул ртом, но сказать что-либо все же не посмел. Пока он суетился в шатре, Кьяра пыталась рассмотреть его лицо, в особенности глаза. Она не питала доверия к этому тощему эльфу. Он нескрываемо восхищался Лемифинви. Возможно, он просто ненормальный, может и под воздействием фей. Разглядеть что-либо не вышло, но подозрительность не утихла.

Некромант ненадолго удалился проследить, чтобы гвардейцы ненароком не разгромили его лабораторию. Вернувшись, зачитал доклад о шипе:

— Я изучил свойства яда. Это поразительное психотропное средство! С его помощью можно кого угодно ввести в заблуждение. Враг может стать другом, а друг — врагом. Нам очень повезло, что этот шип все-таки не совсем разумен… Он похож на конструкта[44], действует по заданной схеме. Иначе носителя он менял бы аккуратней, заботясь о том, чтобы этого никто не заметил. У него нет телепатической связи с Лемифинви. Во всяком случае, я такой не обнаружил, проверив его на разных уровнях. Скорее всего, он действительно взламывает мозг носителя, считывает воспоминания, но после требуется вынуть его и прочесть эту информацию. Так что нам, вероятно, повезло вдвойне.

Эридан нахмурился:

— Тогда эта штука теперь, наверное, очень нужна ему. Ты надежно его спрятал?

Маг широко улыбнулся:

— Три слоя магической защиты, охранные руны, а кролика я превратил в табакерку, чтобы его нельзя было обнаружить заклинаниями поиска[45].

Паладин кивнул, затем еще немного подумал и спросил:

— Скажи, Зариллон… Можно ли опоить кого-то до беспамятства и проделать с ним все то, что делал шип, без его внедрения?

Ученый крепко задумался.

— Шип постоянно впрыскивает яд, так что если просто опоить, то эффект будет кратковременный, — ответил он.

— Но часов на двенадцать хватило бы?

— Вы задаете такие вопросы, на которые я не могу ответить без расчетов, — ошарашено ответил Зариллон.

Из складок своей мантии он достал лист бумаги, графитовый стержень, что-то писал несколько минут, а затем протянул задумчиво:

— Знаете, может сработать. Однако тот, кого будут опаивать, должен иметь хорошее физическое здоровье.

Белобрысый стукнул ладонью по столу, отчего маг подпрыгнул на месте:

— Зариллон! Мне нужно, чтобы ты добыл как можно больше этого яда! У меня появилась идея!

По лицу мага можно было сделать вывод, что он не разделял энтузиазма, но все равно не сказала ни слова поперек, почтительно поклонился и удалился восвояси.

— Ятар! — позвал паладин.

В шатер заглянул розоволосый гвардеец.

— Собери офицеров, — продолжил Эридан. — У нас опять будет совещание.

Кьяра закатила глаза. Не опять, а снова. Во всей этой деятельности ей виделась нездоровая лихорадочность, словно эльф куда-то торопился.

— Я поприсутствую? — спросила тифлингесса.

Поводок, так или иначе, не пускал ее далеко от шатра.

— Хорошо, — ответил Эридан.

Он выглядел сейчас веселей, чем утром. В глазах появился заинтересованный блеск.

После того, как офицеры собрались и расселись вокруг стола, началось длительное обсуждение, что же делать с пленной эльфийкой.

— Я предлагаю опоить ее ядом Лемифинви, — высказал мнение Эридан, — снабдить недостоверными сведениями и сделать нашим спящим агентом. У кого еще какие идеи на этот счет?

Посыпались разные предложения. Никоторые звучали разумно, другие — не очень.

— Почему бы не совершить покушение на Хисрама? — спросил кто-то, на что паладин мгновенно ответил:

— Так, будьте реалистами! Хисрама она не сможет убить даже со всей удачей мира, а мы потеряем уникальную возможность.

Разговоры о спящих агентах и двойных играх вновь вернули Кьяру к мыслям о Зариллоне. Что-то в его словах не вязалось, какое-то смутное беспокойство заставляло ее возвращаться к опасениям, что маг тоже мог быть под воздействием яда.

— Чего хочу я, — сказал Эридан. — Можно попробовать передать Хисраму недостоверные сведения о расположении наших войск, заманить в подготовленную ловушку. У нас будет преимущество внезапности и планирования. Только надо хорошо обдумать, как это провернуть. Мне нужны идеи!

Послышались новые предложения, иногда переходящие в открытые прения между офицерами, но Эридан быстро усмирял их. Все это ускользало от уха девушки. Она присутствовала на этом совете, но мыслями была далеко. Иногда тифлингесса приходила в себя, обращая внимание на то, о чем говорили люди. Вот Эридан сделал несколько приказов, а его писарь закрепил их соответствующими записями. Разговоры о ходе допроса разведчицы и несколько скабрезных шуточек на этот счет. Кьяра пропустила момент, когда совет закончился. Просто офицеры внезапно начали расходиться.

Толку от меня чуть на таких собраниях, подумала она. Все-таки она предпочитала действия обсуждениям.

Когда все окончательно разошлись, и груженный бумагами писарь покинул шатер, неожиданно для Эридана на пороге послышались крики Эрты. Ворвавшись в палатку, как разъяренный медведь, она сначала замерла на месте, увидев Кьяру, сидящую в одном из кресел. Женщина секунду помедлила, а затем начала орать на эльфийском языке. Девушка не понимала ни слова, но подозревала, что подобное поведение было связано с обещанием Арума донести до Эрты об упрямстве эльфа.

Эридан попробовал вставить несколько фраз, но все они тонули в громогласных воплях. Наконец, издав звук, похожий на рык, Эрта схватила завалявшуюся на столе вилку и с силой воткнула в столешницу.

— Это все? — поинтересовался Эридан, когда прибор перестал вибрировать.

— Нет! — воскликнула женщина, отвесив эльфу звонкий тумак.

Тот охнул, качнулся от силы удара и просверлил ее обескураженным взглядом:

— Ты что творишь?!

— Я предупредить! — продолжила рычать заклинательница. — Настойка ты не получать больше! Режим! Хоть всем башка руби, вся настойка спрятать секретно! Только когда помирать, и то я еще подумать!

— Ты… бешенная!

— Да? — еще сильней взъярилась женщина. — Ты слушать, только когда орать и бить тебе башка! Ты крен гхуан зун! Если режим не соблюдать, я узнать, и ты пожалеть! Я привязать тебя кровать и кормить трубка как гусь! Как глупый зверь лишь! А твои эльфы не спасать, я их всех колотить! Кьяра, если он не соблюдать режим, говорить мне, я убивать его немножко!

Прокричавшись, она махнула тяжелым меховым плащом, с которого во все стороны разлетелись водные брызги, и надменно вышла из шатра. Воздух, казалось, все еще звенел от ее истошных воплей. Эридан так и сидел с открытым ртом, словно выкинутая на отмель рыба.

Внутренне возликовав, девушка спросила как можно более спокойным голосом:

— Распорядится насчёт обеда?

Тот посмотрел на вилку и равнодушно произнес, устало откинувшись в кресле:

— Как хочешь.

Девушка фыркнула. Как маленький ребенок! Даже еще хуже — как упрямый баран. Дернув хвостом, пошла к денщику распорядиться насчет обеда.

— Если можно, что-нибудь быстрое, — добавила она.

Лиам воспринял слова тифлингессы слишком буквально, поэтом в течение нескольких минут на столе появились хлеб, сыр, масло, порезанное ломтиками мясо и овощная тарелка. Еда источала такой вкусный аромат, что девушка, не удержавшись, перехватила пару кусочков прежде, чем денщик закончил сервировать. Вновь пригорюнившийся эльф не выказывал к происходящему никакого интереса.

Когда слуга ушел, тифлингесса подошла к эльфу, все еще равнодушно сидящему на своем кресле, опустилась на пол, посмотрела ему в глаза и сказала:

— Эридан, пожалуйста. Тебе нужно поесть.

Что-то промелькнуло в его глазах. Отозвавшись на искреннюю просьбу, эльф взял кусочек овоща, надкусил его, но не успел толком разжевать. Скривившись, он согнулся в резком спазме тошноты. Совладав с желудком, откинулся в кресле и сказал с еще большей усталостью:

— Да я просто не могу.

— Твой организм отравлен, поэтому и тяжело, — покачала головой Кьяра.

Она встала на ноги, достала из сумочки банку целительной мази, открыла крышку и отдала паладину, положив прямо в ладонь.

— Не знаю, будет ли этого достаточно, — ответил он, сверля баночку взглядом. — И даже если будет…

Его пальцы сжались крепче, костяшки ненадолго побелели.

— Я буду в комнате, — произнес наконец Эридан, после чего встал с кресла и поковылял к себе.

Тифлингесса проводила его взглядом, затем услышав, как тихонько скрипнула кровать, аккуратно заглянула за ширму.

Приняв мазь, эльф решил прилечь. Увидев выглядывающее лицо девушки, спросил:

— Что-то ещё?

— Я надеялась, что ты уснешь, — грустно проговорила Кьяра.

— Я под зельем бодрости, — ответил он, — до вечера у меня глаза не закроются. А потом не знаю, какой уж тут транс без настойки.

— Раз уж вы не отдыхаете… — произнесла девушка.

Она села на пол возле его кровати:

— Мне кажется, Зариллон ошибается насчёт шипа. Помните, когда вы предложили выпытать у Саенис про покушения, она сильно испугалась. Я поверила ей. Для того, чтобы осуществить такое, Лемифинви должен быть в курсе, когда убить свою колдунью, иначе это не имело бы смысла. Одинаковыми словами нападали на меня. Выглядит все так, как будто один кукловод дёргал за ниточки. Наверное, у меня паранойя. Я не помню, чтобы мы проверяли Зариллона на отравление. Хотела уточнить этот вопрос у Эрты. Чем больше я над всем этим думаю, тем подозрительнее мне все это кажется. Меры безопасности для хранения шипа…

Внимательно выслушав чародейку, Эридан нахмурился:

— Здоровая паранойя еще никогда мне не вредила. Я не приметил ничего необычного в поведении Зариллона, но я могу ошибаться. Ошибаться может и он.

Он еще немного подумал и продолжил:

— Возьми кого-нибудь надежного. Гвардейцев или Эрту с драконидами, если те сейчас свободны. Проверь. Мне стало очень неспокойно от твоих слов. Будь осторожней. Зариллон, если что, нужен мне живым. Он… слишком полезен.

— А что чувствовал ты, когда шип был в тебе? — спросила Кьяра.

Эльф помедлил, собираясь с мыслями:

— Все было туманно. Из памяти ускользают моменты, словно пытаешься вспомнить происходившее во время попойки. Знаешь, эльфы не спят, а находятся в трансе, анализируя в видениях то, что происходило в течение дня или свои прошлые жизни. Это было похоже на транс против моей воли. Словно кто-то повыхватывал моменты из моей памяти, слепил шаблон и заставил мое тело говорить и действовать согласно ему. Большего я сказать не могу, я был под этим довольно недолго.

— Лаурефин говорил примерно тоже самое, — кивнула Кьяра в ответ. — Про попойку и иллюзии. Это и натолкнуло на мысль использовать Негу…

Тифлингесса почувствовала неловкость, когда затронула эту тему.

Эльф тепло улыбнулся:

— Идея была необдуманная, но хорошая. Сработала, во всяком случае. Ходить в Негу вот так с кем-то… Вскрывается слишком много личного. Видела бы ты свое лицо, когда осознала, что ночных пейзажей тут не будет!

Он вдруг засмеялся. В его слова, взгляде и тоне голоса не было ни следа неловкости или стыда за произошедшее. Обнажившись, Эридан не имел привычки стыдливо прикрываться, будь то телесная или метафорическая нагота.

Скривив физиономию, Кьяра показала язык. Его легкое отношение позволило девушке немного расслабиться.

— Какой кошмар, да? — съехидничала она.

Последовал новый взрыв смеха:

— Конечно кошмар. Даже в фантазиях нет от тебя спасения.

На мгновение паладину стало весело и легко, несмотря на физическое состояние. Поймав себя на мягкости, он осекся.

— Наверное, я излишне переживаю, но Зариллона все-таки проверю, — подытожила Кьяра.

— Иди уже отсюда, — произнес Эридан. — Постарайся не убить его случайно.

Девушка ускользнула за ширму, а эльф со вдохом откинулся на подушку. Ее хищные движения, ужимки, необычная внешность все-таки нашли в нем отклик. Он пошевелил пальцами левой руки, соприкоснув их подушечками, и вспомнил необычные ощущения от выпуклых чешуек на ее спине. Это вызвало волну тактильного удовольствия. Нега открыла сосуд, в котором копились тайные желания. Да, он хотел эту женщину, и да, это было неуместно. Стоило об этом забыть, оставить только жалость, но эмоции, словно прорванная плотина, — стоит только впустить одну, и за ней устремляются остальные, вызывая непредсказуемые последствия.

Дойдя до лазарета, Кьяра поморщилась от нового приступа боли. Проклянув паранойю, она переступила через порог. Может быть, ее беспокойства были совершенно безосновательными, а нападки рыжих были случайным совпадением. Так или иначе, надо было проверить.

Увидев девушку, Эрта хмуро поинтересовалась:

— Эридан опять что-то сделать?

— Нет, кажется, он смирился после твоего нагоняя, — ответила чародейка. — Жаль, что не хочет слушать никого кроме тебя. Я по другому вопросу. Мы же не проверяли Зариллона на симптомы отравления?

Заклинательница фыркнула в ответ:

— Мужчины — мальчишки лишь, хоть десять лет, хоть триста сорок, — а затем, после непродолжительной задумчивости, добавила. — Кажется, мы пропустить Зариллон. Он сидеть палатка, что-то делать. Палатка защита. Я решить ходить позже и забыть.

— Давай проверим, — предложила девушка. — Возьмем кого-нибудь из гвардии?

— Можно взять, — задумчиво кивнула Эрта. — Только не брать тупой. Я их убить немножко. Эридан потом кричать.

Тифлингесса фыркнула от смеха:

— Да, он расстроится.

Еще немного поговорив, они отправились в казармы. Свободных гвардейцев оказалось мало.

— Пришла язык учить? — спросил Арадрив.

— Увы, но нет, — ответила Кьяра.

— Синий не брать. Он тупой, — сразу отрезала Эрта.

Тифлингесса была склонна согласиться.

— А этот? — спросила она, кивнув в сторону Каленгила.

— Эй, леди, кто еще здесь тупой? — воскликнул Арадрив, обращаясь к Эрте. — Вы просто плохо говорить общий, шутка не понимать немножко.

Видя, как вспыхнули глаза женщины, Кьяра быстро кинула зеленому:

— Каленгил, пойдем, пока мы с Эртой не прибили шутника.

Тот со вздохом поднялся с койки, подхватив перевязь.

— Ах ты, крен гхуан зун! — крикнула женщина, потрясая кулаком в сторону синего.

Поморщившись, тот ответил:

— Ну знаете ли! В приличном обществе такого не говорят!

Взяв заклинательницу под руку, тифлингесса попыталась вывести ее из казармы.

— Пойдем. Незачем обращать внимание на убогих, — шепнула ей девушка.

Эрта не стала упираться и двинулась в сторону выхода, однако все равно обернулась и кинула синему через плечо:

— Я знать столько слов про тебя на твоя язык, и вся браная!

Хихикнув, Арадрив помахал ей рукой в жесте насмешливого прощания:

— Рот не забудьте прополоскать после этого.

Каленгил горестно вздохнул.

— Тупой синий белка! — продолжила разоряться Эрта, выйдя на улицу. — Я стать мамонт и случайно сесть на него!

— Меня он тоже местами бесит, — призналась тифлингесса.

— Он почти всех местами бесит, — подал голос Каленгил. — А теперь представьте: я вижу его каждый день и койки у нас рядом…

Вокруг палатки Зариллона действительно стояла защита. Снег падал на полупрозрачный купол и стекал вниз по невидимой дуге.

— Зариллон! — позвала Кьяра. — Пусти нас. Мы по делу.

В палатке послышался какой-то грохот, шорох, из прохода показался взлохмаченный маг. Под глазами залегли тени усталости:

— Чем могу служить?

— Надо кое-что обсудить. Мы с Эртой зайдем?

Тифлингесса кивнула на купол защиты.

Он сделал несколько пассов руками, пробормотал один, второй, третий раз. Купол рассыпался вспышкой электрических искр. Снег громко хлопнул по ткани палатки.

— Не знаю, о чем вы хотите говорить, но говорите быстро. У меня работы непочатый край.

— Мы вспомнили, что не осматривали тебя на предмет отравления, — сказала девушка, перешагнув через порог.

Следом вошла Эрта, оставив зеленоволосого у входа.

В палатке было сумрачно. В глаза бросился дикий бардак. На полу, кресле, даже на кровати лежали груды книг, свитков и бумаги. Однако на большом столе для опытов был идеальный порядок. На нем стояло несколько аппаратов, стойка с увеличительными стеклами. Инструменты были разложены по размеру.

Маг зацепил рукавом очередную башенку из свитков, те с шорохом покатились на пол, но тот не обратил на это никакого внимания.

— Я был занят изучением шипа. Честно говоря, я даже не знал, что вы проводили проверку. Логичное решение. Что ж, проверяйте. Что там сделать надо?

— Повернись лицом, смотреть на меня, — скомандовала Эрта.

Обхватив его лицо ладонями, он поморщилась:

— Кьяра, поднести свет, тут как в пещера.

Тифлингесса осмотрелась в поисках какой-нибудь свечи, на что маг сказал:

— Там, за свитками есть масляный фонарь. Он мне без надобности, но выкинуть руки не доходят.

Он махнул вглубь палатки, за очередную груду бумаг.

Девушка внутренне напряглась. Пусть только дернется, подумала она. Однако за кучей разрозненных листов она действительно нашла фонарь. Масла там было на один раз.

— Есть чем запалить? — спросила она, очищая предмет от пыли.

Зариллон раздраженным движением протянул ей огниво:

— Чего вам еще? Чаю с пирогом?

Не обращая внимание на возмущение мага, девушка зажгла огонь и поднесла к его лицу, чтобы Эрта хорошо могла видеть его глаза.

Эрта осмотрела его со всех сторон, послушала дыхание, посчитала пульс, а потом фыркнула:

— Ты бы отдыхать, совсем доходяга. Ты копыта откинуть — Эридан будет кричать.

— Мне тридцать два зелья проверить до следующего обеда, — раскричался вдруг некромант, — а вы тут достаете меня!

— Последний вопрос, — сказала Кьяра, убирая фонарь. — Скажи, а как ты работаешь с шипом и собираешь яд, если он внутри предмета?

Она знала, как работает заклинание истинного превращения, хоть и не умела его колдовать. Превратив кролика в предмет, нельзя было спокойно достать из него шип, тот стал бы частью табакерки.

— Как-как! Расколдовал-поработал-заколдовал. Увлекательное занятие — тратить свитки могущественной магии на подобную ерунду. Вот, кстати, — он протянул большой сосуд, наполненный чем-то бледно-голубым, — лорд просил, я добыл сколько смог. А это возьми на память, — он достал запечатанную банку, в котором плавал длинный, похожий на гвоздь шип, — он мертвый, я так и не смог добыть из него яд. Такая потеря.

— Прости, что отвлекаем, — извинилась чародейка. — Мы пойдем.

Перехватив банки поудобней, девушка собралась на выход, но Зариллон вдруг приостановил ее:

— Скажи, ты ведь видела эту фею? Он и правда человекообразный? Ты уверена?

— Выглядел как человек, руки, ноги крылья. А что?

Маг нахмурился, его большие глаза выразили сомнение:

— Я много думал. Эти шипы выглядят отдельными организмами, но при вскрытии я обнаружил, что они скорее часть чего-то. Мне сказали, он пустил лозу из себя прямо на совете, а маги даже не почувствовали признаков колдовства. У меня появилась безумная мысль, что эти шипы — часть его настоящего тела. А гуманоид это так, для отвода глаз. Прикрытие. Обманка.

— С этими феями все что угодно можно ожидать, — кивнула чародейка. — Тогда, мне кажется, у него тем более должна быть возможность связи со всеми своими «частями».

— Все-таки этого я не обнаружил, — тихо проговорил эльф. — Надеюсь, тот факт, что кролик снова неодушевлен и заперт в демиплане[46], как-то повлияет на ситуацию. Передайте лорду мои опасения — этот Лемифинви могущественнее, чем показывает.

Задев еще одну стопку свитков, он подошел к алхимическому аппарату на столе и принялся его настраивать.

— Не будем тебя больше задерживать, лорд Эйлевар итак тебя озадачил работой, — сказала Кьяра напоследок.

Эльф только махнул рукой на прощанье.

Груженная банками, девушка поспешила вернуться в шатер. Кажется, на этот раз ее паранойя немного подвела ее. Возможно, ее ввела в заблуждение эксцентричность мага, а что восхищался феей — что взять с безумных ученых? Зато проверка немного ее успокоила.

Вернувшись в шатер, она рассказала обо всем, что видела и слышала, опустив только перепалку с Арадривом.

— Зариллон очень умен, этого у него не отнять, — задумчиво протянул паладин. — Я склонен доверять его суждениям. Мы будем предельно осторожны, когда вновь столкнемся с Лемифинви… Кстати, ты ведь была с ним некоторое время. Тебе есть что рассказать?

— Не особенно. Сначала он хвастался силами, а потом усыпил. Дальше я очнулась, когда мы двигались к лагерю. Он говорил, что хочет использовать меня как щит и меч, это смутило.

— Пустое сотрясание воздуха, — нахмурился эльф. — Феи легкомысленны, хаотичны и совершенно не следят за своим языком. От них невозможно добиться верности слову или маломальского порядка.

В его голосе ощутимо проскользнуло презрение.

— Я хочу тебя попросить еще об одном… — внезапно сказал он. — Кажется, мне уже не встать, а дело нужно сделать. Передай эту банку с ядом Дриману и скажи, чтобы действовал согласно плану.

— В смысле не встать? — встрепенулась тифлингесса. — Ты…

Она осеклась.

Эридан с недоумением посмотрел на нее:

— Не хочу два раза повторять свою просьбу. Или мне отдать приказ? Я, очевидно, прикован к этой кровати без настойки и не знаю, что будет дальше.

Девушка кивнула и вышла, бросив через плечо:

— Не ожидала, что ты так просто сдашься.

Эльф ответил удивительно спокойным молчанием, и это почему-то ей не понравилось. У нее сложилось впечатление, что Эридан в одночасье лишился сил. Слишком разителен был контраст между им, деятельным до лихорадочности буквально утром, и вдруг таким тихим и осунувшимся. С этими мыслями она шагнула на мороз.

Глядя в потолок, паладин задумался, почему его вдруг потянуло на откровенность. Надо было смолчать, мысленно посетовал он, прикрыв глаза рукой. Боль уже подступала, а принятая мазь не справилась с ядом в крови. Эльф осознавал, что этой ночью скорей всего умрет. Только Аурил без надобности сломанный клинок. Жаль незаконченных дел и друзей, что останутся на произвол судьбы.

Почувствовав сильную боль от разрыва дистанции, Кьяра охнула и приостановилась. Очень медленно дошла до неприметной палатки, где обитал Дриман. Замерев возле входа, крикнула:

— Дриман! Я могу зайти? У меня поручение от лорда Эйлевара.

Из палатки пахнуло могильным холодом, прогремел голос:

— Зайди.

Внутри Кьяра осознала, что палатка чуть больше, чем у денщика. В глаза бросилось отсутствие кровати, и огромный письменный стол, запорошенный бумагами. Высокая иссохшая фигура подошла к девушке:

— Чего желает Эйлевар?

— Просил передать это, — тифлингесса протянула сосуд, — и сказал действовать согласно плану.

Едва не задев чародейку огромными когтями, Дриман забрал яд и сказал с холодной усмешкой в голосе:

— Передай ему, чтобы больше не слал своих шестерок, а сам приходил.

Тон с головой выдавал его отношение к состоянию паладина, но Кьяра отреагировала очень спокойно. Не сказав ни слова, она покинула его палатку и пошла в сторону загона для волков. Ей хотелось зарядиться хоть какими-то хорошими эмоциями.

Звери встретили ее щенячьей кутерьмой. Скаг был занят поеданием козлиной ноги. Девушка испытала приступ нежности, глядя на своего питомца. У него хороший аппетит, это отлично.

— Скаг, милый ты как? — ласково проговорила она, поглаживая жесткий мех.

Волк оторвался от своего занятия и, радостно пыхча, облизал лицо тифлингессы, пачкая в крови. Это нисколько ее не смутило.

— Я тоже соскучилась! — смеясь, произнесла она. — Прости, что не каждый день тебя навещаю, не всегда могу.

Она ласково потрепала его шкуру, пальцы нащупали свежие рубцы на коже зверя. Волк перевернулся на спину, подставляя мохнатый живот под нежные почесывания. Повязок было меньше, да и сам зверь выглядел сытым и здоровым. Девушке стало за него гораздо спокойней.

— Да ты идёшь на поправку, отличный волк, самый лучший зверь! — воскликнула она, продолжая чесать покрытое мехом пузо.

Поводок вновь натянулся, да так сильно, что тифлингесса буквально услышала хищный щелчок кнута. Сегодня совладать с ним было особенно тяжело.

— Прости милый, мне пора назад, — сказала он, поджав губы от боли. — Приду, когда будет возможность.

Волк разочаровано заскулил и попробовал было увязаться следом за девушкой, но та настояла на своем:

— Иди к своим. Ты привязан ко мне, а я к другому человеку, да и порядки тут такие, что волки отдельно живут и спят. Я постараюсь прийти завтра, а ты поправляйся и набирайся сил.

Скаг еще немного поскулил, но подчинился, а девушка очень медленно поплелась в сторону шатра. На подходе к нему боль ослабила хватку, и Кьяра вздохнула с облегчением. Смыв снегом большую часть крови с лица, она вошла внутрь. На столе все еще стояла еда. Судя по всему, Эридан так и не притрагивался к ней. Она заглянула за ширму. Эльф лежал, отвернув лицо к стенке, его грудь медленно вздымалась от дыхания. Кьяра решила не беспокоить его понапрасну, ему и так было плохо. Может быть, с помощью лечебной мази он, наконец, сможет отдохнуть, а затем и поесть. Она поймала себя на беспокойстве за его состоянием, чуть большем, чем подразумевал приказ госпожи.

Вернувшись за стол, девушка немного перекусила. Положила в сумку небольшой сверток с хлебом и мясной нарезкой. Сиротские привычки так и не искоренились, не смотря на долгие годы сытой жизни. Девушка остро заскучала по своему товарищу, маленькой Мыше. В минуты опасности зверек всегда улетал, прятался, а затем вновь находил ее. Они никогда не расставались надолго и были вместе столько, сколько Кьяра помнила себя. Недоверчивой колючей девушке было сложно заводить новых друзей. Товарищи и временные попутчики появлялись и исчезли из ее жизни, не оставляя глубоких привязанностей, и только крылатая мышка была вечным другом. Кьяра почувствовала себя очень одинокой. Через некоторое время она вновь заглянула к эльфу, чтобы удостовериться, что он в порядке. Тот все еще неподвижно лежал. Может быть, транс, подумала тифлингесса.

Вскоре явились оба драколюда и Эрта. Они деловито зашли в комнату эльфа, и Эридан сразу встрепенулся, однако движения его были вялыми. Янтарь принялся считать пульс, Арум приложил голову к груди, слушая дыхание. Оба недовольно нахмурились. Паладин тихо проговорил что-то по-эльфийски. Прервав его, заклинательница отгородила комнату, и звук его голоса приглушился. Кьяра присела на кресло, ожидая окончания процедур.

— Если умру с концами, — по-эльфийски продолжил паладин, обращаясь к женщине, — возвращайся обратно, нечего тебе здесь делать. Забери гвардию и Кьяру. Я знаю, ты не любишь их, но…

— Ты не умрешь, — спокойно ответила Эрта. — Так что оставь свои распоряжения при себе.

Эльф прикрыл глаза. Говорить ему было вновь мучительно тяжело.

— Знаю, тебе так плохо, что кажется, что не выживешь, — продолжила она, — но мне лучше знать. У тебя сильное сердце. А теперь давай-ка сменим твои повязки.

Через час лекари, наконец, вышли в зал заседаний.

Эрта сразу подошла к тифлингессе:

— Ночь может быть плохо и беспокоить. Я послать лекарь. Ты можешь спать другой палатка, я устроить.

— Спасибо! — улыбнулась в ответ девушка. — Я останусь здесь, но если будет совсем невмоготу, то воспользуюсь советом. Если кто его и поставит на ноги, так это ты и Янтарь.

Старший из братьев, подошедший вслед за северянкой, хмуро покачал головой:

— Эрта, ты уверена? Я начинаю сомневаться в правильности нашего решения. Не слишком ли поздно спохватились? Сейчас это больше похоже на издевательство. Его пульс…

— Молчать! — повысила голос женщина, и драконид смолк, словно школяр. — Я знать лучше. Эта боль его не убить. Потерпеть. Лекарь помочь.

Янтарь нахмурился, но смолчал. Не сказав больше ни слова, он вышел, а следом и Арум.

— Они не знать как я, — проговорила Эрта, понизив голос.

Она напоследок улыбнулась Кьяре и ушла, оставив девушку наедине со своими мыслями. Примерно через полчаса явился присланный Эртой лекарь. Снял запорошенный снегом плащ, поставил на кресло увесистую сумку с лекарствами и перевязочными материалами, распорядился насчет воды. Походив немного по залу заседаний, он спрятался за ширмой в комнате Эйлевара.

Девушка поужинала, запив все горячим вином со специями, а после легла спать. За шатром поднялась пурга. Ветер хищно завывал, хлопая тканью палатки. В комнате Эйлевара наоборот царила гробовая тишина. Кьяра закрыла глаза и попробовала заснуть под холодные злые звуки природы.

Настойка перестала действовать еще вечером. Тело болело так, словно все кости вдруг ощерились острыми стеклянными иглами, раскаленными до пронзительной белизны. Даже дыхание причиняло боль, и каждое сокращение сердца отдавалось ослепительной вспышкой. Эридан покрылся испариной. Дежурный лекарь говорил что-то успокаивающее, но его голос тонул в пении вьюги. Прикосновение влажной ткани к лицу связывали эльфа с реальностью.

Зажмурившись в очередной раз, он вдруг погрузился в полную тишину. Затих ветер, замолчал лекарь, сердце перестало стучать. Паладин открыл глаза и увидел, что над ним склонилась женская фигура. Рука легла на его грудь, и вдруг стало нестерпимо холодно и больно. Эридан забился, словно пойманная птица.

«Нежность» — сказала фигура.

Собственный крик оглушил его. Выступившие слезы обожгли кожу вокруг глаз.

«Славь имя мое!» — прогремел голос в голове. Ослепительные белые вспышки.

Крик сорвался на стон умирающего зверя. Совладав с непослушными губами, Эридан начал читать сбивчивую молитву, каждым словом восхваляя Ледяную Деву, а она заключила его в мучительные объятья. Словно сама зима обняла его и прижала к холодной груди, нанизывая на острый гребень ледника. Горячая кровь потекла по снегу, словно искупительная жертва. Все еще шепча слова молитвы, эльф растворился в метели.

Резкий крик разбудил Кьяру. Она мгновенно села на кровати, затем и вовсе вскочила проверить, что происходит. Лекарь выскочил из комнаты Эридана, чуть не сбив тифлингессу с ног. Белый как полотно эльф метался по кровати, шепча что-то сбивчиво и монотонно. На повязках выступила кровь — швы разошлись от неосторожных движений. Лекарь, вернувшись с водой и лекарствами, принялся латать потревоженную рану. Эльф, казалось, не обращал на это никакого внимания, словно не воспринимал происходящего вокруг. Шепот сбивался на стоны.

Убедившись, что Эридан в руках лекаря, девушка вернулась в постель. Метель равнодушно заглушила стенания.