Княжеская ворожея

11. Божья птица

Мелена стояла, как заплутавшая в тумане или заплывшая в тёмную воду. Она видела людей рядом и чудо-птицу, что перестала петь какое-то время назад, но одновременно всё казалось далёким. И Данияр, лукаво улыбающийся, и Ярослав, радушно отвечающий, и перепуганная Татьяна, и столы с различными яствами, и музыканты, и всё остальное меркло.

Она резко задышала чаще, рвано и неглубоко. Взгляд бегал от одного лица к другому, от одних платьев к другим, касался рук, волос, обуви и пола, стен и всего остального. Мелена чувствовала, как на грудь словно кто-то очень тяжёлый сел, и воздуха, казалось, стало очень мало. Ещё чуть-чуть и слезы полились бы из глаз. Она обхватила себя руками, будто так могла прогнать наваждение, а потом поглядела на чудо-птицу. Та смотрела, не мигая, на Мелену. И она догадалась. Это не её собственные чувства, а пленницы. И то не всё, и не в полной мере.

Мелене стало жутко, тело бросило в холодный пот. Передвигая отяжелевшими ногами, она хотела поскорее выбраться из зала. Тот словно начал сужаться и кружится, а гости стали ужасно громкими. Казалось, она чувствовала каждого из них, его дыхание, сердцебиение, смешки и шепотки. А голоса Ярослава и Данияра и вовсе били по голове кузнечным молотом, гвоздями вдалбливались в виски и уши.

Кое-как Мелена добралась и выпрыгнула из зала, беззвучно плача. От боли или от мучающих чувств — не знала. К вспотевшей коже липли волосы и ткань платья, делалось душно. Хотелось быстро раздеться, снять с себя не только тяжёлую одежду, но и липкую, грязную от стольких взглядом кожу. Не разбирая пути, она бежала по памяти в свои покои, борясь с рвотным позывом. И только закрыв за собой дверь, зарыдала в голос. Всё казалось неправильным, удушающим и ужасно грязным. И она была частью этого. Мелена старалась выровнять дыхание, успокоиться. Стягивала с себя одежду, царапая кожу. И долго плакала. А как уснула или забралась на кровать не помнила.

Её разбудил стук. Разлепив с трудом веки, она потянулась и прикрыла их обратно, поудобнее спрятавшись под одеялом. Стук повторился. Мелена с раздражением выдохнула и развернулась, вынула голову из-под одеяла и поглядела на дверь. Постучали ещё раз.

Не хотелось думать, кто мог с утра пораньше к ней постучаться. Не хотелось вставать, чтоб проверить, кто же стоял за дверью. Не хотелось вспоминать прошлые дни и неудачи, которые, казалось, преследовали. Мелена поднялась и оглядела себя. Сонная с нечёсаными волосами, что торчали в разные стороны и в одной рубахе. Но её внешний вид проблема того, кто так требовательно стучал.

На очередной стук, она открыла дверь. И слегка удивилась, увидев Харину. Та с убранными волосами, в простой одежде выглядела необычно. На лице Мелена заметила взволнованность девушки, которую та хотела скрыть за неловкой улыбкой.

— Я… хотела пойти на капище, — тихо и неуверенно произнесла Харина, подняв взгляд на Мелену и снова его опустив.

Мгновение, второе, но Харина не продолжила говорить. Мелена выдохнула, недоверчиво спрашивая:

— Ты меня с собой зовёшь?

— Я уже и подношения взяла, — Харина указала на корзину в руках, продолжив, — просто я подумала, что ты…

Договорить она не смогла. И между ними вновь повисло молчание. Мелена прикрыла глаза, желая вернуться ко сну. Всё это выглядело странным. Они с Хариной не подруги, не сестры. С чего бы той с ней искать встречи? Слова про Илью задели? И что тогда? Открыв глаза, Мелена сказала:

— Жди, — зевнув, добавила, — мне нужно собраться.

И закрыла дверь перед лицом боярской дочери. Желание обратно опуститься на мягкую постель было велико. Как и негодование, почему она вообще должна идти на капище с Хариной? В родной деревне они с Ягой туда ни разу не ходили. Да и богам было всё равно.

Мелена нехотя оделась, лениво обулась и слегка пригладила волосы пятернёй вместо расчёски. Огляделась, а потом взгляд случайно упал на крапивную нить. Ещё бы чуть-чуть… И что тогда? Доделай она оберег, Яга всё равно ушла бы. Мелена подобрала маток нити и вышла, выбрасывая нежеланные мысли из головы.

Дорога до капища была не самой короткой, а в молчании та делалась невыносимо скучной. Мелена не знала, как стоило себя вести с Хариной. С Татьяной у неё была возможность вести себя свободно, умалчивая лишь то, что могло напугать нежную императрицу. И не зря умалчивала, как оказалось. А с Чернавой они толком не общались, как подруги, но как приятельницы вполне. Та знала секрет Мелены и не боялась. А вот Харина не знает секрета. Но она росла на ревмирской земле, знает богов, боится их, но не отвергает.

Мелена кинула быстрый взгляд на спутницу. Та казалась слишком молоденькой, хорошенькой и наивной. Возможно, Харина была единственной дочерью и от этого крепко любимой родителями. Её вырастили, как дивный цветок в саду, ухаживая и оберегая. В то время, когда Мелена росла обычной жгучей крапивой.

И о чем им говорить? Они разные прошли пути и сильно отличались друг от друга, как янтарь и агат. Как красивый драгоценный янтарь, что мог на первый взгляд показаться кусочком застывшего мёда, золотой капелькой, а на свету заиграть совершенно иначе. Глядишь на него и видишь — драгоценность. И обычный полудрагоценный агат, цвета земли от чёрного, коричневого и до серого с белыми разводами, как на плохо вымытой стеклянной посуде. А в самой Мелене особенным была лишь сила. И то чужая.

Мелена вновь тряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Может она и не дивный цветок или драгоценный камень, но она по-прежнему чего-то стоила. Да, пускай сила не её, но это не отменяло того, как умела она ей пользовалась, разве нет?

Глянув на Харину, Мелена, открыв было рот, так и не выпустила слов. Про Илью, казалось, не время спрашивать или что-либо говорить. Да и стражники хоть шли поодаль, но всё равно глухими не были.

Оставшийся путь Мелена предпочла смотреть по сторонам. Стены города, что остался позади. Поблёскивающая, как рыбья чешуя, мирная река по левую сторону. И кажущиеся бескрайними поля с холмами по другую. А впереди лишь крутой склон на холм, по которому она поняла, придётся взбираться. По маленькой пыльной дорожке.

И когда они поднялись на холм, то Мелена согнулась и постаралась отдышаться. А подняв голову, поразилась капищу. Каменные идолы богов возвышались над городом, над полями и рекой с её рукавами, казалось, над всей долиной. Они стояли крепко-накрепко и, казалось, что так было всегда. Словно не вырезанные из камня человеком, а самой природой. Высотой в десять или может пятнадцать аршин. Мелене даже стало слегка не по себе. Она безмолвно глядела на каменные изваяния. Признала в центре Сварога с вырезанным молотом, и Перуна с молниями, Мокошь с веретеном, и Морену с серпом, да и прочих божеств. У каждого из богов было своё орудие труда и знаки, их обереги.

Мелена застыла в нерешительности, чувствуя неприятное, будоражащее кровь, волнение. Казалось, что через идолов боги уставились на неё. Что они всё-всё видят. И то, что они недовольны. Перун, что отобрала его молнии, что подчинила грозу. Мокошь, что подглядывала несчётное количества раз. А Морена, что опозорила ту и смогла убежать. Мелена старалась ровно и глубоко дышать, отгоняя наваждение и страх. Какое богам дело до смертных? И особенно до неё?

Харина подошла к идолу Лады, поднесла подношения, села на землю в поклоне и начала молиться. Мелена ещё пару мгновений смотрела на спутницу, не зная, что самой делать. Она не молилась богам, не взывала к ним, не приносила подношения. Мелена сильнее сжала крапивную нить. Скверное отношение к богам передалось от наставницы. А что было до Яги? До того, как Мелена решила утопиться? Она не была ведьмой, жила в деревне. Возможно, у неё была семья? И она не была одна?

Сама не ведая почему, Мелена шагнула вперёд. К женскому идолу матери-судьбы. Мелена тихо села на твёрдую землю, положила перед собой нить. Скорее желая избавиться от неё, как от болезненного напоминания о незавершённом и неврученном подарке. Затем, сглотнув, склонила голову.

Мелена поглубже вдохнула, прислушиваясь к дыханию, к ветру, к тихому пению птиц и стрёкоту насекомых. Голос княжеского дворца, шум слуг и стражи надоели, но даже в саду, казалось, от него невозможно было скрыться. И только сейчас, перед каменными богами, Мелена чувствовала, как могла расслабиться. Трепет перед богами по-прежнему вызывал лёгкий страх и липкие ладони, но Мелена старалась отгонять дурные мысли прочь.

— Извини, — беззвучно произнесла одними губами Мелена, обращаясь к Мокоши.

И больше ничего. Ни обещаний, что больше не станет подглядывать. Потому что знала, что будет. Ни просьб об удаче. Потому что знала, что той не будет. Ни благодарностей. Потому что Мелена верила, что Мокоши нет до неё дела. На одну из множества людей, на ту, кто не предназначен для свершения великих дел. Может Мокошь сейчас её даже не слышит.

— Боги своенравны, — зазвучали в голове скрипучи слова Яги.

Мелена легонько улыбнулась, открыв глаза. Поглядела на Харину, та уже подожгла подношение. Перед каменной Ладой поднимался тоненький столб белого дыма. Харина в ответ смотрела на Мелену, погодя мгновение, подошла и передала толстую щепку длиной в три вершка, обмотанную пропитанной тряпкой. Мелена её взяла и с трудом подожгла нить. И усмехнулась.

Сколько же потребовалось времени, чтоб сорвать крапиву и обработать её в кудель, а потом уже из него сделать плотную нить. Мелене казалось, что будь рядом Яга, то та рассмеялась бы или недовольно поглядела на подопечную. А может рассказала бы, что сожжённые подношения не переносятся богам, а просто придаются огню. Мелене хотелось бы в это поверить. Казалось, лучше сжечь недоделанный подарок, чем вручить его другой.

Нить быстро вспыхнула и сгорела. Мелена передала щепку стражникам, те её быстро погасили. Мелена напоследок поглядела на идолов, развернулась и зашагала, выровнявшись с Хариной. Та хоть и молчала, но на лице красовалась морщинка меж бровей, а взгляд был опущен. И губы та закусывала. Мелена не понимала, почему Харина начала волноваться. И спрашивать не стала. Не её это дело.

Они остановились на холме. Мелена посмотрела в сторону, любуясь открывшейся картиной. И у неё дух захватывало. Широкая река, словно разлившееся небо, средь пожелтевших полей. А те далеко-далеко уходили до горизонта, где тёмной чертой начинался лес. А у берегов возвышались деревянные ладьи с опущенными парусами.

И вдруг взгляд зацепился за крохотное, но яркое пятно. Сердце Мелены болезненно сжали постоянно задвигаемые чувства. Она продолжала смотреть на фигуру вдали. Ветер резвился в рыжих кудрях, играя с седыми прядками. Маленькая женщина на вид сухая, но крепкая. Она стояла в простенькой одежде, спиной к Мелене. И, казалось, что вот-вот та обернётся и упрётся взглядом изумрудных глаз. Мелена вздрогнула, понимая, насколько глупо думать о подобном. Разумеется, это не Яга. Но развернуться и уйти она не могла, ожидая или наивно веря. С трудом она отвела взгляд.

А потом Мелена заметила низкий, полноватый силуэт со знакомым круглым лицом. Старая боярыня стояла и лукаво, одними губами, улыбалась, болтая с каким-то мужчиной.

В голове тут же возникло желание подойти к ней, кубарем спуститься, да расспросить старую. Но Мелена стояла, не решаясь словно чего-то боясь. Мгновение, второе и третье она стояла, как изваяние. Но в следующий миг их взгляды пересеклись. Старая улыбнулась всё так же губами, а потом развернулась.

Мелена выдохнула и побежала с холма, сердце забилось чаще. Она понимала, что сейчас последняя возможность разузнать у загадочной старухи всё то, что её интересует. Она старалась сохранять спокойствие, старалась бежать быстро, чтоб просто не упасть на землю и не покатиться. Ноги, как на зло, переплетались, но она продолжила стремительно спускаться вниз.

И когда оказалась у самого берега, то согнулась пополам, чувствую боль в груди, пламя в лёгких, залитый чугун в мышцах ног.

— Хорошо, что ты пришла, — добродушно произнесла старая, по-беличьи улыбаясь. — Меня хоть проводишь. А то Ярик с Илюшей заняты совсем.

— Провожу? — пытаясь отдышаться, не понимающе, спросила Мелена.

— Да я всего-навсего на медовку прибыла.

— Я… — начала Мелена, поднимаясь, но осеклась, увидев Данияра.

Он не выглядел злым или хмурым, лишь чёрные глаза, как два оникса, недобро блестели и смотрели на Мелену. Казалось, он одним взглядом хотел её прикончить, как надоедливого жука. А в следующий миг на Мелену обрушилось воспоминание с праздника, и холодная дрожь прошлась по телу. Она, не думая отошла на шаг, словно ожидая нападения. Данияр слегка нахмурил брови, но промолчал.

— Ох, пойдём, дорогая, — старая взяла под руку Мелену, уводя в сторону.

— Белава… — подал голос Данияр, но старая его тут же перебила:

— Без меня корабль не уплывёт. К тому же, — она улыбнулась, а глаза её шаловливо заблестели, — я хочу с Меленой поговорить о девичьем.

Хихикнув совсем как ребёнок, Белава увела под руку Мелену подальше от Данияра, чему сама она была не против. Когда они отошли на приличное расстояние, Мелена открыла рот, а потом закрыла его. Она знала, чувствовала, что Белава не так проста, но что спросить не знала.

— Думаешь я ведунья? — спросила Белава.

— Так вы ведунья? — удивилась и обрадовалась Мелена.

Такой лёгкий ответ на все её вопросы.

— Нет. Я не ведаю, что будет в будущем, но знаю, что было в прошлом. А когда владеешь прошлым, можешь понять, что будет происходить.

— А как вы узнали обо мне?

Белава усмехнулась.

— А что я знаю о тебе?

— Как что⁈ То, что я… — Мелена осеклась.

Белава улыбалась, а она сама призадумалась. Ведь Белава ни разу не назвала её ведьмой. До неё донеслись слухи про лесавку, которую притащил князь. И это казалось логичным. Да и старая намного прозорливее, чем могло показаться на первый взгляд. Разумеется, заметила взгляды княжичей, да и переживания самой Мелены.

— До меня лишь донеслись слухи про лесную деву, вот и всё, — улыбнулась Белава.

Мелена выдохнула, не понимая, чувствовала ли разочарование или облегчение.

— А про князя и его братьев вы зачем говорили?

Белава с прищуром посмотрела на Мелену, слегка насупив брови. Долгий взгляд, тяжёлый, но Мелена старалась не отворачиваться. И пару мгновений спустя старая улыбнулась. Но не лукаво, а совсем по тёплому, по-родному.

— Я не желаю им зла и вижу, что ты тоже.

Мелена усмехнулась. Тут же захотела сказать, что это не так. Ведь её злил Ярослав и Данияр, да и сам и Илья не казался таким уж хорошим, но она учтиво промолчала.

— Не спокойно во дворце… Ревмира то за сотни лет разрослась очень. И большими землями сложно в одиночку управлять. А люди стремительно сменяются, да не все одного желают.

— Вы знаете, кто желает зла императрице?

— Не только ей, но и князю.

— Кто?

— Да и сам Ярик это знает, но не спешит, правильно делает.

Мелена чувствовала, как начала подниматься злость. Зачем задаёт вопросы, чтоб старая их игнорировала? Так же она могла и со стеной поболтать.

— Предки Адара заняли мёртвые земли, — вдруг тише заговорила Белава.

— Чьи? Мёртвые земли? Земли Проклятого Князя? — встрепенулась Мелена.

— Неет, — ответила Белава, коротко рассмеявшись. — Ты же знаешь историю Ревмиры?

— Какой-то княжич очень давно собрал все земли, что были по нраву.

Белава снова усмехнулась.

— Можно и так сказать, но не все были согласны. Много было деревень, что жили по своим правилам и не хотели ничего менять и стать подвластными незнакомцу. А что завоеватели могут сделать с непокорными?

Мелена поняла, догадка холодом растелилась над кожей, волной пуская мурашки.

— Те обширные земли стали свободными, мёртвыми.

— Я всё равно не понимаю. Кто такой Адар? И почему Ярослав ничего не делает? Вы же всё это знаете!

— Это лишь мои предположения, — ответила Белава. — Адар на старом языке означает светлый, блистательный, а на некоторых наречиях и вовсе божественный огонь. Разумеется, с такими именем возгордиться не сложно. А, знаешь, что значит твоё имя?

— Нет, — ответила Мелена, поглядев в сторону Данияра.

Тот глядел на них и, казалось, хмурился. И пускай — радостно думала Мелена, отвернувшись.

— Оно переводится как «черная грива».

Мелена рассмеялась, невольно потянувшись к распущенным волосам.

— Я обычная девка из деревни, разумеется, и имя у меня обычное.

Белава, словно услышав хорошую шутку, рассмеялась.

— Имя это всего лишь слово. Или ты думаешь, что вороны стали бы иначе петь, назови люди их свирелями? Слова имеют силу и это правда, но не всё под их властью. Иногда самый обычный камень назовут таким длинным и красивым словом, а драгоценный кротко и даже не благозвучно. Люди дают себе и другим цену, и не от их имени она зависит.

— От рода и способностей?

— Да, от рода и способностей. А когда одного нет, нужно уповать на второе. Я вот боярская дочь, уже сама боярыня, знатная, да, но есть и более занятные семьи, есть и много, очень много людей талантливее.

— К чему вы ведёте?

— К тому… забыла… Да ну тебя, старую только расстраивать решила! — словно плюнув, сказала Белава, разворачиваясь к Данияру.

Мелена нехотя последовала. Княжич быстро смерил её недовольным взглядом, а потом бережно взял под руку Белаву и помог забраться на ладью. Но в последний миг, старая развернулась, радушно улыбнулась и помахала Мелене. Она ответила тем же.

Белава показалась странной, но чем-то напоминавшей Ягу. И в груди неприятно кольнуло от воспоминаний о наставнице. Уголки губ полезли вниз, а корабль начал уплывать.

— О чем вы говорили? — спросил резко Данияр, не глядя на неё.

— О девичьем, — ответила Мелена, развернувшись. — Белава поведала слабости Ярослава, рассказала, как его охмурить и стать княгиней.

Мелена широко улыбалась, издеваясь над Данияром. Он зашагал рядом, молча. А спустя мгновение она услышала смешок. Глянула на него, он ухмылялся и смотрел в ответ. И Мелене стало отчего-то не по себе. Он так же глядел на чудо-птицу, когда её изловил?

— Так значит тебя ещё учить, как охмурять мужчин надо? — он не сдержался и рассмеялся.

И в этот миг стал похож на обычного мальчишку, молодого и красивого. Мелена невольно залюбовалась и, не успев придумать колкость в ответ, зашагала дальше. Через какое-то время Данияр нагнал Мелену. Она нахмурилась.

— Почему ты за мной идёшь?

— Нам в одну сторону, — кратко пояснил Данияр, больше не смеясь и не улыбаясь.

Мелене не сильно хотелось идти с самым неприятным княжичем, но убегать она не собиралась. Пусть знает, что она его не боится. Подозревает? И пусть. Главное, чтоб не мешал. А то, что он о ней успел надумать — никак не волновало Мелену. Или она хотела в это верить.

А спустя миг вспомнила про Харину. Ахнула и остановилась. Тут же развернулась и поглядела в сторону. Данияр сделал то же самое, спросив:

— Ты чего?

Мелена выискивала взглядом Харину, но та, видимо, уже ушла. Она выдохнула, развернулась и пошла дальше. Ничего не объясняя, да и Данияр ничего больше не спрашивал. Они шли молча. Мелена глядела то вдаль на дорогу, то под ноги, то в сторону. Старалась не поворачиваться в сторону сопровождающего.

Она скоро уйдёт отсюда. И позабудет всех, кого повстречала здесь. Мелена знала, что так должно было случиться, но от этой мысли всё равно делалось горько.

Может понимала, что за стенами Устина ничто и никто не ждёт? Понимала, что вернётся в те быстро сменяющие друг друга дни, как после смерти Яги? Она не хотела признавать, что сейчас тоскует сильнее, чем злится. Это живые могут злиться и злить. А те, что ушли, оставляют только хорошие воспоминания словно вытесняя всё остальные. А по ней будет ли кто-нибудь скучать или тосковать?

— Как Татьяна? — не подумав, спросила Мелена.

Удивление проскользнуло по лицу Данияра, но он быстро взял себя в руки.

— А тебе зачем знать?

— По-твоему я не могу волноваться за неё?

— Так ты же хочешь стать княгиней, а Татьяна как раз помеха.

— Ещё скажи, что это я пыталась её убить!

— Может и так, — пожал плечами Данияр, отчего Мелена сильнее разозлилась.

— Вот видишь, — Мелена рукой указала на воду.

Данияр поглядел в сторону.

— Что?

— Река, в которой я тебя утоплю, если продолжишь быть таким бараном!

И она быстрым шагом ушла прочь. Ему так сложно ответить на вопрос? Ярославу так сложно рассказать ей всё? Почему она должна сама догадываться?

Прибыв обратно во дворец, Мелена размышляла какое-то время о том, стоило ли извиниться перед Хариной. Казалось, что боярская дочка хотела о чем-то поговорить. Поэтому и позвала на капище, мялась и не знала, куда деть глаза и руки. Но о чем? Об Илье? А что Мелена могла о нем сказать? Казалось, что она уже все, что хотела, высказала. И вдруг её осенило. А может сможет заодно спросить у Харины про Адара? Она ведь должна знать бояр? Может не лично, но слышать о нем точно могла.

Блуждая по коридорам, Мелена вдруг остановилась и в неё чуть не врезалась служанка с бельём. Но она не обратила на ту внимание, задумавшись. А зачем она в это продолжает лезть? Стоило пристать к Ярославу с его обещанием. Ведь она защитила императрицу. И какой ценой? Теперь Татьяна её боится и старается избегать. Но зато она жива. Мелена фыркнула.

У другой служанки спросила направление к покоям Харины и уверено зашагала по указке. Может все это не её дело, но пока она тут находится, придётся разобраться, что, да как. Но в глубине Мелена знала, почему не могла перестать копаться в куче странных интриг и неизвестных имён. Она не только боролась со скукой, но и хотела быть нужной. И, возможно, даже такой, чтоб остаться здесь. Чтоб заполучить возможность вернуться. Но думая о такой возможности, Мелена сразу себя одёргивала. К кому ей здесь возвращаться? Казалось, что только с Татьяной они могли бы стать хорошими подругами.

С Татьяной? С той, что почувствовала ужас, увидев силы подруги? С той, что испытала облегчение, когда та ушла после спасения? С той, которая теперь её сторонилась и боялась? Мелена злилась, но внутри оставалась досада с грустью, сколько бы она себе не врала. Она была одинока и прежде, до смерти наставницы. И что ей делать?

Когда Мелена дошла до нужной двери, то заметила стражу. Статные мужчины высокие и крепкие на вид, темноволосы, не стары, но и не молоды. Создавалось впечатление, что они не просто сторожат попытавшуюся отравить княжича девчонку, но скорее ту защищают от возможных неприятных гостей. И снова мысли метнулись к Татьяне. А где была её стража в тот вечер? Это было спланировано Адаром? Но кто он такой, что мог распоряжаться стражей князя? Или может их подкупили? Убили? Нет, тел Мелена тогда не увидела. Но и знать заранее не могла.

Она выдохнула и подошла к двери, стража на неё слегка покосилась, но ничего не сказала. Постучала. Услышав тихое «входите», взялась за ручку и зашла внутрь.

Мелена скользила по комнате взглядом, изучала содержимое покоев, то, в чем жила и чем дышала боярыня. Большие кованые сундуки с металлическими листьями по уголкам. Один у изножья широкой и на вид мягкой кровати, второй и третий в углу. Стол с ларцами, фиалами с душистыми маслами, разбросанными украшениями и ленточками. Бросался в глаза особенно костяной гребень с узорчатыми волнами. А на подоконнике Мелена заметила огарок и пяльце с незавершённой вышивкой, а рядом сидела сама хозяйка. Удивлённая и даже слегка радостная. Не ожидая, когда той хватит смелости заговорить, Мелена резко спросила, облокотившись на дверной косяк:

— Что тебе нужно от меня?

Харина тут же смутилась от прямоты, опустила лицо словно не зная, с чего начать. Начала перебирать пальцы.

— Я хотела… Может ты хочешь сладостей? — перевела незатейливо тему Харина просияв. — Я могу попросить Чернаву принести душистых отваров и пряников? — с улыбкой и непонятной надеждой спросила Харина.

— Хорошо, — пожала плечами Мелена.

Харина тут же лёгкими прыжками быстро оказалась у дверей, что-то прошептала страже, а через какое-то время пришла Чернава с подносом. Повеяло приятным сладковатым ароматом душицы и ромашки. Чернава аккуратно расставляла дымящиеся кружки, тарелочки с печеньями и пряниками, невзначай положила какой-то льняной мешочек, а потом быстро юркнула за дверь, ничего не сказав.

Мелену это насторожило. Она присела, осмотрела круглые с золотистой корочкой печеньки, украшенные глазурью и мёдом, так же не особо заинтересовано поглядела на пряники.

— Они с яблочным повидлом, — тихо подала голос Харина, улыбаясь.

— Говори, что ты хочешь от меня, иначе уйду и не стану терять время. — Сказала чуть мягче Мелена, стараясь дышать спокойнее.

Харина снова замялась, открыла рот, и было видно с каким трудом выдавливала из себя слова:

— Ты… умеешь гадать?

Мелена удивилась, но тут же смекнула.

— Тебе это Чернава сказала?

Лицо Харины потемнело, на лбу прорезались морщинки, губы та поджала и задышала чаще.

— Только не ругайся и не ругай Чернаву! Она видела, как я мучалась после твоих слов и поэтому рассказала, что ты умеешь гадать.

— Поня-я-ятно, — протянула Мелена, опустив взгляд на пряники. — Что-то ещё сказала?

— То, что ты ей гадала на суженого. Прошу погадай и мне! — неожиданно Харина взяла крепко за руки Мелену, смутив ту. — Я ничего никому не расскажу! Честное слово!

Мелена почему-то верила Харине. Та казалась совсем ещё девчонкой. Может любимой всеми, да из знатной семьи, но не такой злой и высокомерной, как та же Светлана. Да что случится плохого, погадай Мелена Харине? Татьяна ведь все рассказала Ярославу про тот вечер. Мелена была уверенна в этом. Но почему Ярослав ничего не сделал и не поговорил с самой Меленой? Все же думал, как её использовать? Эта мысль кольнула и разозлила…

— Ну хорошо, — выдохнула Мелена, нахмурившись.

— Я так тебе благодарна! — засияла Харина, заулыбавшись.

Она отпустила руки Мелены и взяла мешочек, который принесла Чернава. Плавными, но быстрыми движениями достала пучки сухих плакун и разрыв трав, короткие дубовые веточки и простенький бурдюк. Со своего стола с ларцами и украшениями принесла зеркальце в серебряной оправе. И Мелена усмехнулась подготовке девушки.

Те двое заранее договорились, подготовились и словно знали, что Мелена им не откажет. Почему? Может стоило отказать? Иначе зачем извинялась перед Мокошью? Но ведь она не обещала, что больше так не станет делать, не станет подсматривать.

Мелена выдохнула и, прикрыв шторы, начала обряд. Старалась не думать ни о ком и ни о чем, сосредотачивая внимание на туманном пути к зеркалу богини. Она шептала, слыша, как быстро колотится собственное сердце. Встретиться вновь с дочерями матери-судьбы не хотелось.

В какой-то момент у Харины приоткрылся рот и тихий, почти бесшумный возглас слетел с её губ, а зрачки расширились, глаза заблестели и ресницы тревожно затрепетали. Уголки губ потянуло вверх, она заулыбалась, совсем по-девичьи хихикая. Мелена тут поняла, что пора завершать ритуал и нашёптывая старые слова, отыскала дорогу обратно.

— Увидела Илью? — ухмыляясь, поинтересовалась Мелена и так зная, что увидела в зеркале Харина.

Та встрепенулась, зарумянилась, а глаза блестящие забегали.

— Я-я… это так заметно?

Тонкие пальцы потянулись к рыжей косе, начав теребить кончик.

— Эх, дурёха, — без зла произнесла Мелена, улыбаясь. — Ни одна я видела твои перегляди с княжичем. Одно хорошо — не судачит никто.

— Так и есть! Чернава мне рассказывала, что среди слуг мало кто хочет эту тему поднимать. Боятся, что прознают про сплетни и их распускающих, да накажут.

— Пусть так, но ты все равно постарайся себя контролировать. По крайней мере пока Ярослав с Татьяной не сыграют свадьбу.

— Почему ты так уверена, что он выберет Татьяну?

— Разве у того есть выбор? Хочется верить, что он не дурак, — задумчиво ответила Мелена. — Понимает, что она станет хорошей княжной.

— Но она ведь не чтит наших богов! У неё свой, а ещё этот крестик, и молится она ему не так, как мы нашим! Она тут чужая!

— Она не знает правды, не знает, что не права. Да может и не то что бы не права.

— О чем ты? Все знают, что богов больше, чем один и тот без имени.

Мелена пожала плечами. Может тот бог, которому поклоняется Татьяна и тот, что создал все и всех — была одна и та же сила. Свет — создатель всего. Его никто и никогда не видел, о нем не слагали легенды, ему не ставили идолов и не поклонялись, как тому же Сварогу.

— Я тебе помогла, теперь и ты мне помоги.

— Разумеется! — тут же бодро ответила Харина, а потом, насторожившись, добавила:

— А-а, с чем?

— Малость. Ты знаешь, кто такой Адар?

Собеседница недоуменно поглядела на Мелену. Темно-янтарные глаза округлились.

— Конечно, знаю, его все знают. Хозяин северных краёв, багульник выжженых земель. Это все про него! А ещё он Светкин отец. А зачем ты спрашиваешь?

Разумеется. Уголки губ поплыли вверх. Ведь это было так логично, что отец Светы один из самых жадных и богатых бояр. Он имел возможность избаловать дочь. Ему мало своих земель, поэтому он хотел через дочь добраться до правителя Ревмиры. Все сразу же стало ясным, как солнечный день.

— А что ты можешь про него рассказать?

— Ну… — Харина мялась, не зная, на чем остановить взгляд, — он… — облизнула губы, не решаясь, — а зачем тебе все это?

Мелена не знала, стоило ли рассказывать про догадку, поэтому смолчала. Вдруг послышался шорох. Девушки одновременно обернулись в сторону окна. Мелена быстро поднялась и распахнула шторы, выглядывая. Смотрела наверх, глядела вперёд и крутила головой, осматриваясь, но ничего подозрительного не заметила. И лишь под подоконником заметила кусты с одной сломанной веточкой. Мгновение помялась, а потом плюнула. Да мало ли как эта ветка сломалась. Может птица жирная присела подслушать, да и только.

Она развернулась и направилась на выход. Харина тут же поднялась, засуетилась, что-то промямлила, но Мелена её остановила, сказав лишь то, что устала.

День прошёл как-то быстро, оставив после себя странное послевкусие. И уже в своих покоях Мелена легла, уткнувшись носом в подушки, но сон по-прежнему обходил стороной. В голове вертелись мысли, как наглые слепни, больно кусали и только лишь досаждали. Ярослав знал, что против него строил козни Адар. И допускал их, как и попытку убить Татьяну. И все, потому что у него недостаточно сил? Какой из него тогда князь, если один из бояр может так своевольно с ним обращаться? Или может у него есть план, как противостоять жадности Адара? Мелена лишь сильнее занырнула в мягкие подушки в надежде побыстрее уснуть, но снова безуспешно.

Звук тихого ветра, играющего с ветвями и листьями, успокаивал. И в какой-то момент превратился в песнь. Мелена прислушалась. Да, кто-то пел без слов. И, казалось, только у неё в голове. Тихим и знакомым голосом. И даже без слов Мелена поняла, что слышала молитву или даже мольбу. И понимала, кто зовёт.

Она развернулась и шумно выдохнула, отгоняя зов. В груди болезненно сжалось сердце. Что случится, освободи она чудо-птицу? Возможно, ничего плохо, если никто не поймает. А если Данияр прознает? Мелена невесело усмехнулась. Даже если Ярослав ей благоволил по своим непонятным причинам — это не значило, что он спасёт её от гнева брата? Но князь выше брата, а, значит, при плохом раскладе она сможет на него опереться?

Мелена устало прикрыла глаза. Почему только она во все это ввязывается? Почему ворожея не было сразу, как только она пришла? Почему ей приходится залезать в дворцовые интриги, как в вязкое болото? Почему должна заботить судьба Татьяны или чудо-птицы? А чего она ждала? Не тернистой дороги к ответам?

Мольба волшебной пленницы серебряной нитью завязывалась на горле, не давая покоя Мелене. Она выдохнула. Пару тройку мгновений подождала, а потом резко поднялась и зашагала к двери. Тут же к ногам прильнула Мурлыка.

— Ты чего? — спросила Мелена и, присаживаясь на корточки, погладила кошку.

Та довольная вертела черепом словно ей и правда было приятно. Может даже замурлыкала бы будь на это возможность.

— Ты разве не слышишь? Меня зовут, и я должна пойти.

Мурлыка подняла мордочку и тёмными пустыми глазницами поглядела на хозяйку.

— Со мной нельзя, — твёрдо произнесла Мелена. — А если тебя увидят?

Кошка продолжила ластиться и Мелена обречённо выдохнула.

— Нельзя! Сиди тут.

Она поднялась и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Стражи было мало и только у покоев боярских дочерей, да в стороне княжеских. Мелена тихо шла в тени, прислушиваясь. Еле слышное пение накрывал набат сердца. Во что она опять ввязывается? И главное зачем? Она уже спасла Татьяну. И что получила вместо благодарности? А теперь и чудо-птицу решила вызволить? Мелена пыталась успокоиться, отогнать дурные мысли. Воспоминания о нахлынувших чужих чувствах на медовке отозвались холодной дрожью в теле. А ведь это не все, что тогда испытала чудо-птица, понимала Мелена.

Перед носом вырос караульный и хмуро поглядел на Мелену, только он открыл рот, как она произнесла:

— Я проголодалась. Ничего же плохого не случится, если я немного поем?

И постаралась при этом невинно улыбнуться. Мужчина недоверчиво посмотрел, выждал пару мгновений будто обдумывая.

— Нет, не случится. — спокойно и тихо произнёс он. — Давай я тебя провожу.

— Я… могу сама, — тут же встрепенулась Мелена.

— Да, разумеется, можешь. Но чтоб лишних вопросов не возникало, а тебя ни в чем дурном не обвинили.

И одарил таким пронзительным и укорительным взглядом, что Мелена поняла, что сейчас не тот случай, чтоб вертеться, как уж, что спасается от грабель. Она побеждено выдохнула и последовала за мужчиной, стараясь придумать, как от него отвязаться.

Могла воспользоваться силами. Но вспоминая прошлое их применения на человеке, делалось не по себе. А вдруг вновь подастся им? Мелена помнила, как было приятно открыть свою мощь, выплеснуть её на жалком мужичье, призвать грозу. Она чувствовала себя в этот момент подобно любому из богов. Могущественной и бессмертной.

Поток мыслей прервала песнь. Она, казалось, усилилась. Мелена завертела головой, понимая, что должна быть рядом с пленницей. Стоило быстрее придумать, как отвязаться от стражника.

Вдруг он остановился и открыл дверь на кухню, впуская вперёд Мелену. Она смиренно прошла внутрь, лихорадочно думая, что могла просто его вырубить первой попавшейся вещью. Она замерла, не зная, как поступить.

— И что стоишь? Там посмотри, — он указал куда-то влево, продолжив, — оставался хлеб. Если повезёт, то ещё чего найдёшь.

Мелена сделала шаг в сторону, бегло рассматривая кухню, пытаясь что-то найти или придумать. Взгляд скользил по столам, посуде, стенам и полу. И вдруг заметила белый тонюсенький хвост из костей. Вздрогнула, а по спине пошли мурашки. Мелена ведь даже не заметила, что по пятам шла Мурлыка.

Вдох и выдох. Мелена старалась не паниковать. Мурлыка сообразительная кошка. Если поймёт, что ей угрожают, то убежит. Да и как обычный стражник её убьёт? Только если попытается сжечь, но Мурлыка так просто в огонь не дастся. Потихоньку страх таял, лишь оставляя за собой лёгкую тревожную дымку.

И неожиданно раздался в тишине глухой удар, словно упала чугунная посуда на пол.

— Постой здесь, — произнёс тут же караульный, шагнув вперёд.

Не уж то Мурлыка? Мелена испугалась, взяла разделочную дочку и со всей дури ударила мужчину по голове. Тот упал, выронив меч. А когда он успел его вынуть из ножен? И вдруг вышла как ни в чем не бывало Мурлыка. Мелена нервно рассмеялась. В следующий миг выдохнула, проверила стражника. Дышал. Зло поглядев на кошку, она зашагала на выход. Мурлыка следом.

— Я кому говорила сидеть тихо? — строго произнесла Мелена, вновь посмотрев на Мурлыку.

Та лишь потёрлась макушкой об ногу. Последний раз взглянув на мужчину, напряжённая Мелена выскочила из кухни. Усилившиеся тревога и страх мешали слышать чудо-птицу. А правильно ли она поступила? А точно ли с ней все будет хорошо? Может стоило воспользоваться силами? Однако Мелена боялась, что с каждым разом, противостоять такому сладкому чувству будет сложнее. Она боялась, что станет той, кого и правда стоило бояться. И даже те немногие люди, что в ней не видели страшную ведьму, отвернуться от неё. И будут ли неправы?

Ведомая безмолвной песней, Мелена ускорилась, взбираясь по пустой лестнице. С каждым скрипом старых ступеней, сердце начинало колотиться сильнее. Казалось, что вот-вот и её поймают. Страх усиливался, хоть она и понимала, что пока ничего плохого не сделала.

Когда лестница кончилась, то перед Мелена оказалась дверь. Казалось, что она кожей начала чувствовать пленницу. Скорее всего она за этой дверью. Взявшись за ручку, она вдруг остановилась. А если там Данияр? Или кто-то из стражи? И почему только сейчас она об этом подумала?

Выдохнула. Сейчас развернуться и уйти обратно казалось странным и слегка унизительным. А вдруг там никого нет? А вдруг повезёт? А она испугалась и убежала?

Собравшись, она бесшумно приоткрыла дверь и быстро юркнула внутрь. Тишина. Всматривалась, пока глаза не привыкли к темноте. И смогла различить шкафы с книгами у левой стены и рядом стоящие стул со столом. Перед собой увидела столик чуть пониже и пару кресел, скользя взглядом дальше, увидела её в клетке.

Мурлыка зашагала впереди хозяйки. Мелена застыла. Она видела, слышала, чувствовала всей собой одно единственное безмолвное:

— Помоги.

— И как мне тебе помочь? — спросила Мелена, рассматривая замок и кандалы.

Под железными браслетами виднелась тонкая бледная кожа, вся израненная и кровоточащая. Мелена подняла голову и встретилась взглядом с голубыми глазами чудо-птицы.

— Обряд, — прозвучало тонко в голове.

— Скажи какой!

Ответа не последовало. Мелена взбесилась, но понимала, что пленница могла просто устать. Она повертела головой, пытаясь придумать хоть что-нибудь. Смоляные волосы шелковистыми ручейками метались за ней. И ответ сам пришёл в голову. Взяв волосы в руки, пятернёй, как расчёской, проведя, Мелена задумалась. Жалко, конечно, было с ними расстаться. Все же длинные, да блестящие волосы — это красота и богатство.

Мелена развернулась и тихо подошла к столу, ища что-нибудь острое. Меч, кинжал или нож. Во втором ящике нашла кинжал. Взяв его холодную ручку в руку, подошла обратно к клетке. Старательно завязала локоны в косу. В волосах, знала, находилась жизненная сила. И та была нужнее пленнице. А у Мелены волосы ещё отрастут, так что и переживать было нечего.

Но понадобилось кое-какое время, чтобы отрезать волосы. И пока Мелена это делала, то воспоминания обряда встали перед глазами. Всего лишь один раз она видела, как Яга его проводила. Как отдала часть своих волос и сил одной деревенской женщине, что могла и не пережить роды. Мелена отгоняла непрошенные воспоминания, стараясь лишь припомнить слова, которые тогда читала Яга.

Отрезав косу, один край Мелена передала чудо-птице. Парой слов зажгла огонь, пытаясь его сдержать. Слова старого языка, которым обучала Яга Мелену, плавно струились изо рта. Заклятие, как кузнечные клещи вытягивали силы из ведьмы, те перетекали по волосам в тело пленницы. Слабость словно лёгкой накидкой упала на плечи. И воздуха с каждым словом становилось меньше, а мышцы, казалось, заливались свинцов. Хотелось опуститься на пол, задышать полной грудью и провалиться в спасающий сон, но Мелена держалась, продолжая обряд.

И вдруг чудо-птица сама прервала его, отпустив косу. Пальцы Мелены так же разжались, она чувствовала облегчение. Опустив лицо, постаралась дышать полной грудью. И через некоторое время почти пришла в себя.

— Нет слов, которые выразили бы мои чувства в полной мере, — звонко заговорила чудо-птица. — А ты ведь можешь сама их увидеть.

Мелена в следующее мгновение почувствовала, как в груди растеклось тепло, что нежно обволакивало. И так делалось хорошо, что хотелось плакать. Губы сами собой растянулись в слабой улыбке. Какое странное чувство. Одновременно она себе казалась слабой и такой сильной. И лишь маленькая горошинка словно железная мешала растаять в тепле чувств пленницы. Горечь? От чего же?

— Я правда не смогу тебе отплатить, Мелена, — добавила она.

— Ты знаешь моё имя? — удивилась Мелена, отгоняя очередное наваждение.

— Да. Я почувствовала в тебе дар ещё тогда среди всех этих людей, — его голос становился тише, а на последнем слове и вовсе дрогнул. — И поэтому между нами образовалась связь. Ты поэтому меня чувствуешь и слышишь.

— Я так и подумала. А как зовут тебя?

— Сирин.

— И что теперь, Сирин? Ты сможешь выбраться сама?

Лицо Сирин погрустнело.

— Смогу, — печально ответила та. — Да только тело придётся оставить здесь.

— Что?

Мелена поняла, что задумала Сирин, напряглась и испугалась.

— П-подожди, не надо! Разве мы не сможет открыть эту чёртову клетку? Тебе необязательно…

— Так надо, — ответила Сирин. — Моё тело было уже осквернено.

— О чем ты?

— Меня обманули, поймали, трогали, заставили петь на потеху всем.

Казалось, что вот-вот и Сирин заплачет. Мелена не знала, как утешить её, поэтому молча стояла рядом. Хотела протянуть руку, показать, что она здесь и поможет, но не решалась.

— Не думай, что для меня это смерть. Моя душа лишь лишится оболочки. И знаешь, от этого мне станет легче. Парить в небе, рассекать облака, играть наперегонки с ветрами. Быть частичкой этого мира и беспрепятственно странствовать — это то, чего я хочу.

Сирин улыбнулась.

— Это твоё решение?

— Да. Все же я Велесова дочь и божья вестница. Я должна как можно быстрее донести весть. И без тела мне будет легче.

— И что за весть?

— Извини, я не могу поведать. Она предназначается богам.

— Я могу тебе ещё чем-то помочь?

— Да, — Сирин протянула руки. — Я хочу хоть раз дотронуться до человека и не чувствовать боль. Хотелось бы запомнить что-то хорошее из мирской жизни.

— Хорошо, — шёпотом ответила Мелена, волнуясь.

Она протянула руки Сирин, та нежно их подхватила, благодарно улыбнувшись.

— Я буду тебя помнить, Мелена, пока и вовсе не перестану помнить. Знай, тот, кого ты ждёшь — он близко.

— Сын Яги? Насколько он близко?

— Мне шепчут леса, ветер гонит их слова. Он в пути, говорят они мне.

И не успела спросить Мелена, как Сирин облегчённо выдохнула, прикрыла глаза и начала тихо шептать. Слова на незнакомом языке струились подобно воде в ручье, звонко и благозвучно, словно песнь. Последняя песнь — молитва для ушедших. Мелена не отнимала рук, чувствуя исходящий от Сирин жар, тело её засверкало, как солнце. Пришлось даже прищуриться, как вдруг свет тут же потух и тело мешком упало на пол. Душа, его державшая, ускользнула, возвышаясь над землёй, уносясь с ветром к отцу или иным богам.

Какое-то время Мелена сидела подле тела Сирин, а рядом разложила кости Мурылка. В голове ёрзали разные мысли, а на душе было гадко. Могла ли смерть быть спасением? И мог ли кто другой остановить это? А вправе был ли? И Яга видела спасение в своём уходе? Пелена слез заволокла все, мешая видеть. Мелена не сдерживаясь, выпустила горе.

Она винила и злилась на Ягу. Ведь та бросила её одну. Думала, что подопечная сама справится? Нет. Мелена уткнула лицо в ладони. Разве она справится без Яги? И как она будет без неё жить? Она ведь не знает, как жить без неё. Рыдания затихли, но ком в горле не проходил, сколько бы раз Мелена не пыталась его проглотить.

И вдруг в стоящей тишине она услышала шаги.