Княжеская ворожея

4. Смерть ведьмы

Мелена вся напряглась. Дрожь прошлась по коже и, казалось, проникла внутрь, подобно залезшим мышам. Заставила сжаться все органы, все мышцы. А в следующее мгновение она и вовсе забыла, как дышать.

Яга не выглядела так, как будто решила пошутить. Но иначе же не могло быть? Яга самая могущественная ведьма. Та, кто побеждал и убивал много лет подряд русалок. Та, кто смог приручить молнию. Та, кто когда-то спас мир Света от Хаоса. Она не могла просто умереть, как прочие смертные!

— Ты же подозревала, что я от тебя кое-что скрываю.

— Нет! Ты врёшь! Ты говорила, что ты моя наставница, что ты меня учишь, когда приходит время.

Яга усмехнулась, по-лисьи сощурив глаза.

— Жизнь учит, а я всего лишь показала пару трюков, чтоб тебе было легче.

Мелена не заметила, как по щекам покатились слёзы. Она сделала вдох, дрожа, подняла лицо на Ягу в надежде, что она всё-таки издевалась над подопечной. Взгляд изумрудных глаз был тёплым, ласковым.

— В одно полнолуние я как обычно рисовала защитный круг вокруг дуба и руны на стволе. Мурлыка тогда бегала рядом. Я уже закончила и хотела залезть обратно, как почувствовала, как она вцепилась в мою ногу. А потом и вовсе убежала куда-то. Я поняла сразу, недобрым веяло. Она привела меня к озеру, где я увидела утопленницу. Точнее девица-то ещё была жива, но пару мгновений лишних в воде и все — русалка. Пришлось вытаскивать. Принесла к себе, отогрела, а та, дурёха, ничего не хотела есть и пить. Видите ли, ей не для чего жить, все сгинули, один лишь нелюбимый муж остался.

Мелена в недоумении подняла взгляд на наставницу. О чем она говорила?

— Пришлось забрать у неё воспоминания.

— Нет!

— Ты можешь не принимать правду, но оттого она не изменится.

— Я тебе не верю.

— Раньше после русальной недели я была полна сил, но этот год иной. Этот серпень для меня последний, и ты должна это принять.

— Почему?

Яга глядела в окно. На звёздное небо, словно видела то, что было где-то вдалеке скрыто. Мгновение и другое молчала, а потом никому конкретно не обращаясь, сказала:

— Мой сын.

— У тебя есть сын⁈

— Сколько тебе говорить, не перебивай! — Яга зло зыркнула на Мелену, та голову вжала в плечи. А потом старая закашляла.

— Может воды? Или отвар шалфея и смородой?

— Нет. Слушай меня!

Мурлыка села рядом с Ягой, та начала её гладить.

— Мой сын — моя кровь. Он унаследовал дар и сможет вернуть тебе утраченное.

— И зачем мне оно?

— Зависит от тебя. Хочешь узнай, хочешь нет. Но тебе придётся жить без меня. Поэтому я тебе ещё кое-что поведаю.

Остальное Мелена не слушала и даже не делала вид, что слушает. Как Яга могла так спокойно говорить о чем-то другом? Почему она умирает? Она не выглядит больной. Тогда почему? Почему боги не благословили её за подвиг? За то, что она противостояла Хаосу?

— Мелена, ты меня слушаешь? Эх, дурёха, — неожиданно Яга щипнула Мелену за нос.

— Ай!

— То, что я говорю очень важно, так что слушай.

— Да слушаю я! — зло соврала Мелена.

Наставница поглядела на подопечную, не веря.

— И что я сказала?

— А-ам, ты сказала…

— Да-да, именно так. Я говорила, что птицы поведали, что сын мой у князя ревмирского на службе.

После этих слов Яга устало выдохнула, задержала взгляд на подопечной. Мелена уже хотела что-то спросить. Но понимала, что Яга ничего не скажет. Не ответит на её вопросы. Вернулись слезы, застилая все пеленой. Спустя какое-то время Яга отвернулась и произнесла:

— Принеси дров из поленницы, зябко что-то стало.

— Может ещё отвара приготовить?

— Нет, — твёрдо сказала Яга, глядя в окошко.

Мелена с подозрением посмотрела на неё и вышла из избы. Может она сбрендила? Все же на свете очень давно живёт. Подобное со стариками бывало, знала Мелена.

Выпрыгнув из избы, Мелену обняла ночная прохлада, отчего та задрожала. А может это безысходность? Она не знала, как вести себя с полоумными. До этого никогда и не думала, что Яга на старости лет может сойти с ума.

Приоткрывая дверь, та тут же заскрипела, разбудив осла. Тот внутри хорошо обосновался, спал на сене у дров. Скотина сонно подняла морду, Мелена взяла пару палений, да с ними вышла. И обомлела.

Чуть подняв голову, замерла. Над их домом мерцали яркие огни, переливались зелеными и жёлтыми оттенками. Они закручивались и переходили в огненно-рыжий и алый цвета. Мелена прежде подобного не видела, хоть и слышала об огнях на небе. Мгновение она наслаждалась чарующей картиной, но в следующий миг задрожала от появившейся мысли и выронила дрова. Сломя голову побежала к дубу, забралась по лестнице. Запыхавшаяся посмотрела на наставницу. Яга мирно лежала, грудь её больше не поднималась. Мелена парой прыжков оказалась у кресла, взяла костлявую руку. Ещё тёплая.

Слезы новой волной нахлынули. И Мелена не стала сдерживаться, громко зарыдав. Дрожь не прекращалась. Тут же ком подступил к горлу. Мелена сильно сжала руку наставницы. В это мгновение как же ей хотелось верить, что Яга сбрендила. Так же сильно не хотелось принимать действительность, в которой она мертва.

Так всю ночь Мелена просидела на холодном полу подле наставницы. Почему она всегда говорила в последний момент обо всем? Почему не заранее, почему не подготавливая? А разве можно подготовить к смерти близкого?

Начало светать. Утро по обыкновению настало, а мир продолжил двигаться дальше. Дажьбог проходил мимо со Свароговым шариком, даруя новый день людям в Всемиле и рядом. Мелена же продолжала сидеть, словно сжимаясь изнутри. Слез у неё не осталось.

Кое-как поднялась на дрожащих ногах. Комната тут же закружилась, потемнела. И Мелена потеряла равновесие, а может последние силы. Рухнула на деревянный пол, боли словно не чувствуя. Она сжалась подобно ребёнку, прикрыла глаза, надеясь, что это все окажется кошмаром.

Ждала, что её сейчас заберёт в свои успокаивающие объятия темнота с тишиной. Они принесут то, в чем она нуждалась — покой. Потом она проснётся и все будет, как всегда. Солнце надоедливо разбудит, птицы с утра пораньше о чем-то начнут переговоры. А она продолжит лежать в мягкой постели. Потом поднимется, а за ширмой, у печной трубы обнаружит спящую Ягу. Да, так и будет. Иначе не может. Другого она не знает и не желала знать. Мелена погрузилась в сон…

Проснулась от холода, покрылась гусиной кожей, задрожала. Разлепив веки, увидела, что лежит на полу. Подняла голову, заметила, что уже вечерело. С трудом поднялась. Перед глазами все кружилось, то темнело, то вновь появлялось. Она села в кресло. Поднимать взгляд боялась. Знала, если сделает это, то кошмар окажется не дурным сном, а явью. Медлила, тянула мгновения, по-прежнему дрожа. Когда осмелилась, то увидела Ягу в кресле. На ней косточки Мурлыки.

Они словно спали. Но чем дольше глядела Мелена, тем сильнее видела то, что это был вечный сон.

Мелена отвернулась, а потом и вовсе поднялась, и вышла из избы. Было невыносимо оставаться внутри. Пошатываясь, она побрела в сарай и начала вытаскивать дрова. Осёл удивлённо вскочил и выпрыгнул наружу.

Провожали покойного всей деревней, но, когда это ведьма — дело другое. Она не разделяла радость на общих празднованиях и не делила горесть с другими. Она была чужой в деревне. Мелена, став её ученицей, тоже вступила на путь одиночества. Только у Яги был человек, который по правилам придаст тело огню. Тот, кто будет читать обрядовые песни. Тот, кто будет скорбеть.

Вытащив поленья, Мелена брала несколько за раз и тащила их чуть поодаль от дома и леса. Осёл внимательно следил за ней, а в следующее мгновение начал помогать. У Мелены не было сил или желания останавливать скотину. Они перенесли все дрова. Потом из дома она вытащила все имеющееся масло и немного трав. Не забыла про нож.

Она старалась не думать, для кого собирала кроду. Наивно хотела убежать от горя, которое, знала, с ней навсегда. Но разные вопросы и мысли копошились в голове, как личинки в гнилом мясе.

В потёмках было трудно работать, но Мелена не хотела спать, не хотела просто сидеть рядом с Ягой. Она старательно выкладывала паления. Скупо обмачивала их маслом, стараясь, чтобы хватило на все. Стелила сухую траву, подсыпая сушенные цветки шалфея, василька и клевера. Любимые цветы Яги. Укладывала аккуратно ветки берёз и осин. Потихоньку туман в голове проходил, на его место вступала ясность.

Все это время, голод её словно не мучал. Не хотелось есть или пить. Мелена и вовсе старалась не думать, но с этим было сложнее. Почти глубокой ночью, когда закончила с кродой, направилась домой. Остановилась у ствола дуба, не решаясь. Она знала, что увидит внутри.

В избе Мелена замерла. Осматривала кухню с белой печкой. Полки со всякими скляночками и берестовыми сундучками, в которых хранились разные травы. Горшки и ложки, ножи и доски. Плетёные корзины с одеждой, шкурами и простенькими украшениями. Другие с сушенными грибами, ягодами и шишками. Камни под ногами, над головой пучки сухоцветов. В углу плоская, расписная цветами прялка. Впереди Мелены два стула со спинками, обтянутые мягкими шкурами, рядом стол, а дальше окошко. А ещё дальше тёмный лес.

Выдохнув, Мелена зашагала вперёд. Усопших омывали прежде, чем придавали огню. Мелена не могла спокойно смотреть на мёртвую наставницу. Но и не уважить её душу тоже не могла. Подготовила воду, достала чистую одежду. С нежностью омыла бледную старушечью кожу. Расчесала волосы, оставив их распущенными. Укутала полностью тело в белоснежный саван, перевязав надёжно верёвкой. Другой верёвкой протянула под узлами первой, а второй край протянула через железное кольцо, прикреплённое к потолку над выходом из избы.

Тело наставницы было на удивление лёгким, словно пара перьевых подушек. Мелена аккуратно начала опускать в проход тело ногами вниз, придерживая верёвку, чтобы бережно опустить на землю. Но в одно мгновение руки предательски дрогнули, и мёртвая стремительно полетела вниз. Тут как тут оказался осел, что поймал покойницу своей спиной. Мелена тут же схватилась за верёвку, чтобы помочь и придержать тело от переломов. Кое-как все же удалось опустить вниз. Мелена даже вся вспотела.

Вытерев пот со лба, она выпрыгнула на землю. Ночь огня напомнила о себе, отдавшись болью в стопах. Мелена вскрикнула. Осел внимательно, казалось, сочувствуя, глядел на неё.

— Пошли.

Вдвоём они направились к кроде. Мелена бережно уложила покойную. Глядя на белый свёрток, вдруг в голове всплыло очень старое воспоминание.

Как Яга после долгих лет и мольбы, сжалилась над ней. И разрешила выйти в ближайшую деревню. Мелена не думала, что тогда угодит сразу на чьи-то похороны. Она помнила, как клали ребёнку монетки на глаза и в рот. Как горел ярко огонь кроды. Как навзрыд плакали люди.

И как дома она первым спросила у Яги:

— А зачем кладут монетки на лица покойников и в рот?

Яга в тот день сидела у окна, перебирала грибы собранные Меленой, резала и чистила.

— Некоторые дураки верят, что могут подкупить Морену. Или хотя бы отпугнуть блестящей монеткой чертей или мар.

— А это не так? — села рядом Мелена, взяв в руки нож и начав помогать.

Яга зло рассмеялась, отвечая:

— Лишь малая часть нечисти интересуется побрякушками. Чисти хорошо.

— Да хорошо я их осматриваю! А почему бы им об этом не сказать?

Яга странно посмотрела на неё.

— Монетки нужны хотя бы для того, чтоб близким усопшего было легче.

Мелена возмутилась.

— А не будет ли им легче, если они сделают все то, что нужно, чтоб душа достигла Нави?

Яга усмехнулась, спросив:

— И что нужно сделать?

Мелена насупилась, понимая, что вопрос был с подвохом.

— Ну прочесть молитву, зажечь кроду, пока есть солнце или хотя бы сильный ветер.

Заметила, как Яга слабо улыбнулась.

— Даже это не то, что может обеспечить душе лёгкую дорогу до Нави.

— А что тогда?

— Провожать мёртвых — это дело Морены.

Мелена удивилась и тут же спросила:

— А как богиня может уследить за всеми, кто умер? Людей же так много.

— А та не одна. У Морены помощники есть.

Мелена молчала, ожидая продолжения. Яга глянула на руки подопечной, намекая, чтоб она не отвлекалась. Мелена тут же взяла очередной подосиновик.

— Чёрные вороны, что умерли насильственной смертью. Морена их благословляет на служение себе, обещая переродиться в следующей жизни человеком.

— А она так может?

Яга рассмеялась.

— Разумеется, нет.

Мелена возмутилась, но наставница опередила и сказала:

— Что, если не будет воронов? Души так и будут бродить по земле, превращаясь в нечисть. Этот обман во благо.

— А крода? Она разве не взывает к пращурам?

— Как кучка брёвен, облитых маслом и травами, может воззвать к ним?

— Ну…

— Никак. Для этого читают молитвы, взывающие к душам предков. Но те лишь немного помогают с дорогой до Вечного тумана…

Мелене было не обязательно так старательно собирать кроду, не обязательно было бережно омывать тело. И читать молитву. Но, отступив на пару шагов, начала единственную молитву, которую знала. Надеялась, что если душа Яги рядом, то это хоть немного ей поможет. Но проскользнула одна мысль.

Яга являлась сильной, ей помощь была не нужна. Мелена верила, что наставница сама с лёгкостью доберётся до Вечного тумана. И наконец-то получит заслуженный покой. И все же Мелена не могла отпустить наставницу молча. Она не отправляла Ягу к пращурам, а лишь желала лёгкого пути. И желала в следующей жизни вновь встретиться. Потом парой знакомых слов зажгла огонь.

Мелена глядела на полыхающую кроду и старалась спокойно стоять, словно эта смерть её саму не касалась. Пока она подготавливала древесину, мысли и домысли, пронизывающие разум, испарились подобно мелким лужам в жаркий день. Осталась пустота с тишиной. И лишь лес не был спокоен, ветер разгонялся и ударялся об верхушки елей и сосен, раскачивая их. Птицы взмывали вверх и черным облаком летали в сером небе.

Деревенские, увидав такое, начнут шушукаться, что это дурной знак. Представляя их обеспокоенные из-за обычных птиц лица, Мелена усмехнулась.

Казалось, что лишь Стрибог выказывал скорбь по лесной ведьме. Хотелось бы Мелене вместе с богом просто скорбеть по единственной близкой душе, но вместе с печалью пришёл и гнев.

Почему она ничего не сказала? Может Яга и знала, что умрёт, была даже готова к этому. Но Мелена уж точно не была готова. Она злилась на наставницу. Считала, что это её выбор — оставить подопечную. Яга самая могущественная ведьма, могла и ещё сотни лет прожить, только если бы захотела. Но она не захотела. Не нашла ради чего остаться? Мелена для неё ничего не значила?

Вдруг Мурлыка уткнулась в ноги, Мелена поглядела на неё. Кошка принесла синий мешок. Мелена усмехнулась, опустилась на землю и обняла единственное, что осталось от наставницы, ставшей за многие годы ей семьёй.

— Мы с тобой остались одни, Мурлыка. — Мелена не могла представить, как дальше жить.

Так бы они и сидели на холодной земле, наблюдая за огнём, провожаю Ягу. Как вдруг из ночного леса потянулась мгла, расстилаясь щупальцами по земле. И даже свет, отбрасываемый огнём, не рассеивал темень.

Мелена поднялась, не зная, чего следовало ожидать или что необходимо было сделать. Тёмный сгусток остановился в нескольких шагах, начав подниматься. Вместе с необъяснимой мглой поднималось и волнение внутри Мелены. Мурашки пробежались по коже. Тёмные щупальца и завитки все возвышались и возвышались, приобретая женский силуэт.

Как перетянутая тетива, Мелена с опаской ожидала. Перед ней, словно бы из самой тьмы появилась женщина, что казалась выше обычных мужчин. Бледная, точно покойница. Вся в чёрном одеянии, словно в царском платье, украшенном золотом и яркими рубинами. Блестящие волосы цвета угля тянулись вниз, как шлейф, и исчезали в тени. Голову украшал золотой кокошник, будто сделанный из двух крыльев. А красные камушки похожи были на свежие капли крови. Чёрные, как самая тёмная ночь, глаза свысока глядели, не моргая.

Сердце Мелены забилось чаще. Она поняла, что перед оказалась богиня мёртвых. Сама Морена.