Княжеская ворожея

15. В серебряную паутину

Пламя костра мягким светом ложилось на близлежащие брёвна с веточками и на молчаливых спутников. Вглубь леса он не проникал, оставляя за спиной мглу. Ветер игрался с листвой, время от времени хлёстко свистя меж деревьев. Мирно потрескивали поленья. Мелена могла прикрыть глаза и вдохнуть, почувствовать аромат сырой земли, мокрой травы и сжигаемого дерева. И если бы не назойливые мысли, что не покидали голову, она бы расслабилась. По обыкновению, потянулась, прошлась бы босиком по холодной земле, дышала бы полной грудью.

Второй день минул, а Мелена так и не смогла поговорить с Данияром. Она не знала, с чего начать, какие слова подобрать. Когда подходила к Данияру, то словом ли, ухмылкой ли или просто видом он начинал раздражать. И слова не выходили с уст.

Но прошедшие дни нельзя было назвать неплодотворными. Мелена увидела, что у Данияра была маленькая книжка наподобие тех, которые хранила Татьяна. В ней были знания о различной нечисти. И мельком увиденные буквы казались знакомы. Откуда у Данияра она взялась — он не отвечал. Лишь повторял, что от Мелены нужна мелочь, не больше, чем от пары дружинников. Но предчувствие оставалось нехорошим.

Ярославу она тоже помогла мелочью. А вдруг у Данияра послание от ворожея? От этой мысли по спине пошли мурашки. Если Ярослав знал, что Мелена спасёт Татьяну и тем самым спасёт княжичей, то что нужно Данияру? Кого-нибудь спасти? Данияра? Или может кого-то убить? В ту ночь Мелену от убийства спас полный ужаса взгляд Татьяны. А что в этот раз случится без нежной подруги?

Оторвав от размышлений, в руку упёрлась гладкой головой Мурлыка, ища внимания и ласки. Мелена погладила кошку и поглядела на неё. Поднялась и из сумки взяла маленький кинжал, заметив, как Данияр напрягся при этом. Выпустила тихий смешок и обратно села к огню. С кинжалом оказалось сложнее управляться, чем с зеркалом или его осколком. Но Мелена кое-как добилась, чтоб блестящие лезвие отражало свет. Маленьким рваным клочком пуская его блуждать по тёмной земле.

— Посмотри туда, — заговорила Мелена, пытаясь повернуть кошку. — Ну туда, Мурлыка.

Кошка не поворачивала мордочки, поэтому Мелена сама её развернула. И когда Мурлыка заметила мышь из света, побежала за ней. Она бегала по земле, подпрыгивая на шершавые стволы деревьев. Так Мурлыка какое-то время игралась, а потом задвигалась ленивее и медленнее. Мелена убрала кинжал.

— Откуда у тебя она? — неожиданно спросил Данияр.

Мелена проглотила желаемое ругательство, вспоминая, как перед ней сидящий обманул, обидел. Выдохнула прежде, чем начать.

— Эта кошка моей наставницы. Последнее, что у меня осталось… — Мелена замокла, понимая, что следовало продолжить. Боялась, что так и не сможет сказать важного. — Я… Не убивала Сирин. Ей было не выносимо сидеть в клетке, я отдала волосы, часть своих сил, чтоб ей стало легче. Она сама выбрала уйти.

Она подняла на Данияра взгляд, тот всё так же расслабленно сидел напротив. Смоляные завитки падали на лоб и чуть ниже на брови. Лицо озарялось светом костра. Он посмотрел в ответ. В чёрных глазах отражалось пламя.

— Ты думаешь, что я тебе поверю? — прозвучало спокойно или даже устало.

— Зачем мне тебе врать?

— Для всего найдётся причина, тем более для лжи.

— Ты дурень! — точно плюнув вспылила Мелена. — Если бы я убила Сирин по своим причинам, то зачем мне сейчас тебе доказывать обратное?

— Можешь ты хочешь отвлечь моё внимание, — спокойно ответил Данияр, пожимая плечами. — Подобраться ближе и убить.

— Я в любой момент могу с тобой сделать то, что с тем мужиком, напавшем на Татьяну. Или даже хуже! Так, скажи, умник-разумник, почему я этого не делаю?

— Я ни ворожей, ни лесавка или кем ты там ещё называешься. А лишь нелюбимый всеми и не вызывающий доверия братец князя. Так что…

— Да ты и сам не веришь никому, так что поделом тебе!

— Я не прошу мне верить, не жду подобного от тебя, — уже злее произнёс Данияр. — У нас с тобой договор…

— А если я уйду? Сбегу от тебя, куда глаза глядят? Или вернусь во дворец? Ярослав не отругает, пустит, а если надо, то Татьяна за меня вступиться.

Данияр с прищуром на неё поглядел, что-то обдумывая. Мелена не могла успокоиться, а спокойный вид княжича лишь выводил сильнее.

— Ты весьма странная.

— Или ты глупый.

Он больше ничего не добавил и Мелена раздосадовано выдохнула. Два дня мучилась и пыталась ему рассказать о Сирин. И что в итоге? Почему он не верит? Он же не может быть таким глупым? Почему не может довериться как Ярослав? А Данияр знал ли про гадание?

Мелена глядела на танцующее пламя, не переставая думать и задаваться всё новыми вопросами. Он ни мог не знать. Ярослав его брат и, разумеется, всё ему рассказал. Или нет? Мелена видела, какие тёплые отношения у Ильи и Данияра. Но с Ярославом Данияра редко видела. И зачем ей всё это?

Она выдохнула и подняла лицо на небо. Над ней расстилалось звёздное полотно. В голове вспомнилось одно из очень страх празднований огня. Когда пара деревенских ребят взявшись за руки прыгнули через костёр, а потом ушли ото всех подальше. Их имена Мелена давно забыла, а возможно даже и не знала. Да и лица помнила смутно. Они пришли в укромное место на берегу реки. Парень рассказывал девушке сказки.

Про Даждьбога, что пленён силой отца Сварога никогда не останавливаться. Про то, что, когда шарик Сварога закатывался за горизонт, он дарил свет и тепло, дарил счастье другим людям. И так было много, много лет. Столько и не живут люди. Мелена на тех словах тихо усмехнулась. А возлюбленные ничего и не заметили, парень продолжал плести из слов красивые полотна сказок.

Они отличались от тех, о которых ведала Яга. У наставницы были мрачнее и в основном про богов и их отпрысков.

Парень указывал возлюбленной на небо, рассказывая про разные созвездия. Он был странником, который знал истории из далёких деревень. И Мелене нравилось его слушать. Про гусиный путь, про застрявшее колёса, про пущенные стрелы и вечно изливающийся ковш. Он так же рассказывал, что некоторые считали, что по небосводу бродят души детей со свечами, освещая путь живым. Или рассказал про то, как другие верили, что это лишь осколки Сварогова шарика, которые потерял Даждьбог. Может он чего ещё рассказал бы в тот вечер, да только девица его поцеловала.

Они целовались долго, страстно и жарко, ласкали друг друга нежно и трепетно, дышали общим воздухом. Мелена поняла, к чему шло дело. И даже не подалась соблазну подглядеть или напакостить. Она тихо ушла, не зная тоскливо ей или нет. Потому что незнакомец перестал рассказывать сказки? Или может, потому что у той девицы был возлюбленный, а у неё самой нет?

Да только оказалось это всё неважно, ведь спустя пару дней та самая девица пришла к Мелене. Узнать про возлюбленного, что так резко и внезапно пропал. Она и погадала, хоть и так всё было понятно. Возлюбленный после пары ночей любви сбежал в другую деревню. Девица не верила поначалу, а потом захотела порчу на него навести. Мелена считала заслуженным наказать обманщика.

Какое-то время она придавалась далёким и безобидным воспоминаниям, слушая треск палений и тихий ветер, блуждающий в спящем лесу. На неё саму усталость не ложилась пеленой тяжести. Да, она была менее бодрой, чем днём, но это не вело ко сну, как того же Данияра.

И как он только смог уснуть рядом с ней? Доверяет? Почему? Может Ярослав, что сказал? Или ворожей? Казалось, что без чужих успокаивающих слов тут не обошлось. Да и почему он решил взять её вместо дружинников? Так ли они ему докучают?

Данияр разложился на спине, грудь мирно поднималась и опускалась, веки с ресницами трепетали на расслабленном лице. Он точно отличался от братьев, но уродом его трудно было назвать. И подобное тоже раздражало. Прямой нос и высокие скулы, как у Ярослава. Вьющиеся волосы, как у Ильи. И при этом они разные, как день и ночь.

Затем взгляд зацепился за торчащий краешек Данияровой книжки. В голове проскользнула идея. Да, она казалась не самой удачной. Но Мелена хотела узнать, что же там написано. Ведь читать кое-как она уже умеет благодаря Татьяне. Может знания в ней помогут разгадать планы Данияра?

Мелена тихо-тихо поднялась и направилась, как умелая воровка к мирно спящему княжичу. Увидь она его таким уязвимым и открытым лишь пару или тройку дней назад, то не сдержалась бы. Придушила. И пускай сейчас злость подугасла, но обида осталась.

Почти бесшумно наклонившись над мужчиной, Мелена затаила дыхание. Протянула руку к синему краю книжки. Легонько коснувшись, взялась ногтями за него. И тут же, словно отозвавшись на призыв, Данияр вздрогнул, распахнул глаза и приставил кинжал к горлу Мелены. От такой резкости она опешила, расслабив руки. Сердце застучало сильнее. Лезвия легонько касалось кожи. Данияр хоть и не применял силу, но выглядеть угрожающим ни на миг не переставал.

— Всё же решила меня прикончить? — не без злой ухмылки спросил он.

Глаза его недобро блестели.

— Не пыталась я тебя убить! — прошептала Мелена, напрягшись.

Данияр зло усмехнулся, не скрывая своего недоверия.

— Не ты ли мне угрожала пару дней назад? Не ты говорила, что ночью меня убьёшь, а я и не замечу?

После сказанного он ухмыльнулся и выглядел так, словно победил. Мелена разозлилась от одного того, что Данияр прав. Она недовольно простонала или даже рыкнула, отпрянула и ушла прочь. Ей сильно захотелось его придушить, но решила, что побыть одной — решение получше.

Мелена шла куда глаза глядят, сбивчиво дыша. Она пинала и расковыривала носами башмаков при ходьбе землю и траву. Пыталась дышать глубже, спокойнее, старалась успокоиться. Но лишь сильнее бесилась. На себя за опрометчивый поступок? На Данияра, что не мог ей поверить?

И в глубине души оставалось понимание своей неправоты. Однако идея об извинениях была откинута. Может она и вела себя в точности, как ребёнок, но разве Данияр заслуживал иного? А что плохого она сделала? Подумаешь, пошутила, что убьёт. И на следующий вечер оказалась у его спящего тела. Что в этом такого?

В какой-то момент сердце забилось спокойнее, дыхание выровнялось. Мелена осознала, что пыталась себя отбелить, что должна извиниться. Тем самым показать искренность своих намерений. Но, а если он не поверит? Её уже не раз отвергали, не принимали с должным её доверие и искренность. А может просто мужики не те находились? Пускай правда к Данияру она не с любовью пойдёт, а с попыткой наладить отношения ради… А собственно, чего ради? Ради попытки его вразумить и не отлавливать светлую нечисть?

Перед взором появился образ Сирин. Бледная кожа казалась прозрачнее, но при этом испускала свет подобно лунному. Волосы солнечными волнами струились за спиной, как и большие могучие крылья словно выкованные умелым кузнецом из злата. Девушка улыбалась, но в глазах оставалась некая печаль. Та боль с медовки осталась их общим воспоминанием.

— Будь ты правда плохой, то оставила бы меня там… — послышался вместе с порывом ветра тихий и нежный голос Сирин.

Морок быстро рассеялся и впереди растелились тёмные поля с редколесьями. Мелена закрутила головой в поиске чудо-птицы. Рядом никого не было. Вновь подул ветер в спину, путаясь в волосах и нежно облизывая обнажённую кожу.

Какое-то время она стояла на краю леса, дрожа. Вглядывалась то в поля, то в дальние леса, окутанная тишиной. Спокойствие ночи обволакивало с лёгкими порывами ветра и, казалось, оно залезало внутрь в опустившее от гнева место, как птица в родное гнездо. В какой-то момент за ней пришла Мурлыка, и они пошли обратно к Данияру.

Спутник в течение дня молчал и выглядел более задумчивым, а может невыспавшимся. Каждому будет плохо спаться рядом с человеком, пообещавшим убить. Мелена надеялась, что он размышлял о её словах. Или его молчание твердило о неизменности намереньях? Может и правда стоило извиниться? Объяснить, что хотела сделать? Да только станет он слушать? Поверит? Да и какой ему смысл объяснять? Если он не поверил в мучения Сирин, то мог спокойно охотиться на кого-то подобного.

Так же Мелена не понимала, а смогла ли бы она его убить. Может не своими руками, но всё же? Вспышки гнева порой ослепляли, сверкали подобно молниям и тут же пропадали.

Спустя пол дня они остановились у широкой реки. Мелена слезла с Белавки и подошла к набегающим на сушу волнам, они бились и вспенивались. В нос тут же ударил речной запах — водоросли, тухлая вода и слегка подгнившая трава. Спустя непродолжительное время волны сбавили силу, но река своего движение не прекратила. Далеко ещё было до заката. Но небо золотились и становилось белым у солнца, что отражалось дорожкой из дрожащих бликов на водной глади. Мелена услышала, как спешился Данияр.

Он привязал коня к тонкой рябине. Ветки под тяжестью оранжевых плодов спускались достаточно близко к земле, чтоб Мелена могла их с лёгкостью достать. Она сорвала пару ягодок и закинула в рот, горький сок пролился по горлу. Скривившись, она присела на траву и заметила, как Данияр стал снимать седло и сумки с коня.

— Что ты удумал?

Он не ответил, достал из кармашка знакомый мешочек. Из него вытащил кусочек сахара и дал своему жеребцу.

— У меня Финист привык, что я его сам чищу. — спокойно произнёс Данияр. — А твоя кобылка покладистая. Ты к ней ласково, и она к тебе так же.

Он выжидающе поглядел на неё. Мелена нахмурилась, но послушно поднялась. Ничего зазорного в чистке лошади не видела, тем более, когда делала вещи и грязнее. Данияр взглядом указал на сумки. В них Мелена нашла разные щётки и крючки. Поглядела на спутника, как тот справлялся со своим конём. И решила повторить.

Крючками аккуратно отчистила копыта передних ног от маленьких веточек и травинок. Когда перешла очередь к задним, Данияр подал голос, не отвлекаясь от расчёсывания чёрной шкуры Финиста.

— Не вставай у хвоста. А то она и лягнуть может. Встань с боку и погладить ногу с внутренней стороны. Она её приподнимет и тебе удобно будет.

Мелена так и поступила, отчистив копыта. Потом взяла щётку похожу на ту, что была в руках у Данияра. Широкой с мягким ворсом щёткой она бережно проходилась по шкуре лошади.

— Не так нежно, можешь сильнее. Больно ей так не сделаешь.

Она сделала так, как сказал Данияр. Он не выглядел так, что словно вновь начнёт издеваться. Не было в нём веселья, да той же печали. Но что-то в нём переменилось. А может Мелене это казалось из-за желания увидеть подобное? Или может он просто плохо спал?

— Ты всегда сам его чистишь? — спросила она, желая сказать иное.

— Когда в походе — да.

— А давно ты в седле?

Данияр усмехнулся.

— С раннего детства.

— Я правда не хотела тебя убивать. Но понимаю, почему ты решил иначе. На твоём месте я бы так же поступила.

— И зачем ты полезла?

— Книжка, — тихо и неловко ответила Мелена, не поднимая головы. — Мне показалось, там были записи про нечисть.

— Так ты умеешь читать? — удивлённо и весело спросил Данияр.

— Татьяна научила.

— Разумеется.

Он ничего больше не добавил, а Мелена не спрашивала. Они молча вычищали лошадей, а после присели у берега. Данияр достал бурдюк с водой, отпил и протянул Мелена. Она приняла мешок.

Она искренне надеялась, что он поверил. Не ради неё, но ради хотя бы того, чтоб им легче стало. Каким забавным казалось то, что она наделась на его сотрудничество. На то, чтоб не становился ей врагом, ведь не хотела взаправду с ним биться. И не потому, что боялась проиграть. Вот уж нет, она бы победила его. Её магия быстрее и сильнее его клинка. Данияр раздражал зачастую, но Мелена не могла сказать, что не понимала его. Может от этого он сильнее раздражал, ведь казался логичнее, а не просто злее и подозрительнее?

— Мне не нравилось сидеть в седле, — внезапно произнёс Данияр, глядя вперёд. — После этого задница болела аж жуть. Да и ноги со спиной ныли, а ведь следовало ещё и тренироваться. Я же княжич, обязан воинскому делу быть обучен.

И обаятельно улыбнулся, но глаз не тронула радость.

— И всё же ты предпочёл седло, а не дворец?

Он не сразу ответил. Прошло пару или может больше мгновений тишины. Они оба вглядывались в широкие поля за рекой, как ветер беспокоил траву. Как вдалеке темнели от надвигающихся сумерек леса, как небо медленно из голубого становилось сиреневым.

— А ты лес.

Мелена на него вопрошающе поглядела.

— Я заметил, как ты изменилась, только мы вышли за стены. Как лицо расправилось, плечи поднялись вместе с грудью от глубоко вдоха, как безмятежно ты вдохнула. Я почти даже могу это понять.

Слова смутили. В груди от чужого интереса сделалось теснее и жарче, словно бы Данияр её обнажил. Уж кому, а ему не хотелось полностью раскрываться.

— Но ты ведь княжич.

— И что с того? Отцу… — Данияр замолк и скривился, глубоко вдохнул и продолжил:

— Ему было неприятно на меня смотреть. Ты ведь понимаешь почему. Он всё думал, что матушка нагуляла меня. Да и остальные замечали различие меж золотогривыми братьями и мной. Каждый во дворце чувствовал немилость князя ко мне и повторяли за ним. Даже слуги не воспринимали меня всерьёз.

Мелена нахмурилась и против воли посочувствовала Данияру. А вернее ребёнку, которым он был. Она могла понять его, ведь её саму не принимали и сторонились. Но когда было нужно лечебное снадобье или глупое гадания на суженого — к ней подбегали с улыбкой и льстивыми словами. Порой подобное злило, но почти всегда печалило.

— Поэтому ты никому не веришь? Думаешь, что люди до сих пор думают, что ты не княжич?

— Может и правда не княжич, — он невесело улыбнулся, добавив, — но об этом уж не узнать.

— Разве нет заклятия для раскрытия истины? Ворожей уж должен был знать его.

— Да знает он… Но в ритуале, по его словам, мы трое должны участвовать, а я отказался.

Мелена выгнула брови, ухмыльнулась и с издёвкой спросила:

— Испугался, что страхи правдой станут?

И рассмеялась, не ожидая ответа. Она не могла понять, почему не верит подобному. Может слова Белавы звучали тогда твёрдо, как простая и ясная истина. Или может то, что Данияр не был бы княжичем, казалось, странным?

А может это она странная? Как Илья сказал, что Данияр княжич, так Мелена ничего не спросила. Разумеется, не малость удивилась, но приняла. И приняла Харину, что захотела дружить? И Татьяну, что не отказалась от слов и даже извинилась. Да та же Чернава. Может она спустя столько лет так и не изменилась? Не зачерствела, как полагалось той, кого вечно сторонились? Почему она не озлобилась? Может она и правда не так плоха, как люди её видят? Может Харина разглядела то, что и сама Мелена давно разучилась видеть? Взяла, да поверила в слова других. Что она страшная и злая ведьма из леса.

— Я боюсь, — прервал поток мыслей тихий голос Данияра, — как Ярик с Ильёй на меня начнут смотреть.

Мелена удивилась, а затем фыркнула.

— Какие же они тогда тебе братья, что годы вашей жизни и дружбы можно перечеркнуть такой мелочью?

— Мелочью?!

— Да! Мать то у вас одна! Я вот со старой ведьмой жила, она не была моей крови, но от этого любить меньше я её не стала, как и оплакивать смерть.

— Я знаю, что ворожей силён. И не значит ли, что его матушка так же сильна должна была быть?

Вопрос о Яге удивил. Данияр выглядел слегка встревожено, но и заинтересовано. А может ему стало легче, что о нём больше разговора не было. Подобное казалось необычным. Мелена отвернулась, разглядывая траву под ногами. Подняла голову и посмотрела на горизонт, на лес вдалеке.

— Яга была сильной, очень сильной, но зачастую не использовала свой дар. И выглядела, как самая обычная старуха. Порой посмотришь на неё и правда так подумается. У неё тряслись морщинистые руки, когда она перебирала жёлуди или штопала одежду. Или как она меня ругала за какую-то глупость и бубнила себе под нос ругательства. Но в других воспоминаниях… Она словно молодела на глазах. Я помню, как она стояла твёрдо и прямо, пока над нашими головами набирал мощи гром. И как перед вспышкой молнии она уверенно глядела вверх, будто готовая отправится в тёмные недра облаков за белой Перуновой стрелой.

Данияр смотрел на Мелену хмуро. Неверии в сказанное смешивалось с изумлением от догадки, что делали ведьмы во время грозы. В глубине чёрных глаз княжича казалось маленькой искоркой промчалось восхищение, но так быстро, что могло и просто привидеться.

— И зачем вам Перуновы стрелы?

Мелена усмехнулась, а потом тихо и кратко рассмеялась.

— Когда мы пошли их ловить, мы поймали одну единственную. И я долго думала, зачем она Яге. А потом та решила, что время настало. И ушла.

— Ушла?

— Она умерла, — глухо произнесла Мелена, всматриваясь в зелёные леса, начав тонуть в прошлом. — Я решила по людским правилам проводить её в последний путь. Надеялась, понимая, что это глупо, что все мои слова, травы и действия помогут её душе добраться до Вечного тумана. И… Когда её тело горело в погребальном огне, пришла Морена.

— Ты видела саму Смерть? — тихо и напряжённо спросил Данияр.

Мелена кивнула. Воспоминания вызывали дрожь.

— Но ты живая… Как ты тогда её избежала?

— Морена не может лишить жизни смертных, она лишь проводница. Без своего серпа она достаточно слаба по сравнению с другими богами. Но тогда я испугалась. А когда ты боишься ты, становишься глупым, всё вылетает из головы. Она приблизилась, и я позабыла обо всём. Думала, что это последние мои мгновения, что я так и умру. Но Мурлыка, — Мелена улыбнулась, отвернувшись, боясь показать Данияру слабость, продолжила, — она принесла в пасте мешок, я его схватила и открыла. Молния ослепила Морену, и я смогла сбежать.

— Так ты оказывается особеннее, чем кажешься.

Мелена издала смешок, смахнув слезинку. Она не чувствовала себя особенной, важной или сильной. Ей казалось, что она была тряпичной куклой, одной из трясавиц, что обычно висели у печи. Яга всё знала, она видела будущее. Её сын такой же. Мелена боялась, что многого ещё могла не знать.

Вечерело. Залетала мошкара с комарами. А запах, что встречал, уже перестал бросаться в нос, словно растворившись и оставил лишь блёклое воспоминание. Сумрак спускался тонким и неосязаемым покрывалом, поглощающим свет. Воздух становился холоднее. Мелена поёжилась.

Данияр разжёг огонь, достал вяленое мясо и протянул. Она молча приняла и стала есть. Данияр поел и отпил из бурдюка. Тонкий ручеёк воды потёк от краешка губ до подбородка, парой капель упав на землю. Данияр заметил взгляд Мелены и протянул мешок, она приняла его. Отпила. Всё происходило без слов.

— Если ты не хочешь мне помогать и даже не хочешь убить, то зачем вообще отправилась со мной? Я помню, как Ярослав тебе позволил этого не делать.

Мелена скривилась от последних слов Данияра. Пускай Ярослав и князь, но ей и как раньше нет особого дела до его слов. Она ведьма, которая много лет жила в лесу подальше от людей и тем более приказов или дозволений ревмирского князя.

— Я могу тебе помочь, но только с поимкой не таких как Сирин. Добрые духи не сделали зла и тем более не заслужили стать пленёнными. Ту же углявку я тебе не стану помогать ловить. Но вот чертей запросто.

— Чертей? — с сомнением спросил Данияр.

— Да тот же добытчик, их пасечники обычно приманивают. Или летавицу можно найти.

— Значит, берегиню или другую волшебную птицу ты…

— Нет, — перебила Мелена. — Добрую силу я тебе не буду помогать ловить.

Данияр скривился так, словно и так знал ответ. Потом ухмыльнулся и произнёс:

— А если это не добрая сила, но божье дитя?

Мелена нахмурилась, почувствовав, как в груди что-то сжалось. Воспоминания с медовки яркими и болезненными вспышками замерцали перед глазами. Они с Данияром открылись друг другу, словно между ними ничего прошлого не было. Она могла бы подумать, что когда-нибудь они могут стать приятелями. Но реальность иная. У каждого свои мысли на её счёт. И княжичу нужно иное. Подобная мысль неприятно колола.

— И о ком ты?

— Злотник. Или серебняк. Слышала о нём?

Мелена насупилась. Она поняла, о ком говорил Данияр. О волшебном пауке, сыне Мокоши. О нём когда-то давно Яга рассказывала. Про паука размером с корову, что любил полакомиться человечьим мясом. Как пускал из себя нить чистого золота, как из неё делает кокон для своих жертв, а паутины плёл из серебряной.

— Ты знаешь, где он?

— Да, — довольный улыбнулся Данияр.

— И ты не боишься идти против богини? Не боишься её гнева?

— Будь богам дело до нас, то уже давно бы что-то сделали. Ты думаешь, что Сирин была первой, кого я изловить смог? Нет. Но она была единственной такой… Хрупкой, остальные же сильнее и злее.

— А тебе бы понравилось быть пойманным слабым существом, да посаженным в клетку?

Данияр не ответил на вопрос.

— Злотник недобро…

— И не зло!

Он сердито и непреклонно глядел мгновение, второе и третье на неё. Шумно выдохнул и серьёзно произнёс:

— Если для тебя наш уговор лишь дань вежливости, то ты можешь спокойно уйти. Я сам всё сделаю, мне не привыкать.

После сказанного поднялся и ушёл к Финисту. Мелена раздражённо выдохнула и задумалась.

Если злотник не добрая нечисть, то что плохого в его поимке? Но если он такой же разумный и чистый, как Сирин, то Мелена остановит Данияра. Она не до конца понимала свою решимость. Хотела ли отомстить Данияру? Или не позволить случится злу? А может просто пыталась убежать от пустоты? Пыталась уйти от того, что у неё осталось? А именно смерть близкой и совершенная потерянность в мире? Даже поиски ворожея и его ожидание являлось тем, за что она могла ухватиться. Если и его не будет, то что ей останется делать? Вернуться в дом Яги и оставаться там до конца жизни? И что она будет делать одна? Пугать деревенских? Гадать им, издеваться, снадобья делать, смотреть, как сменяются поколения?

Подобные мысли и новые вопросы отозвались неприятным чувством, некой тяжестью в груди. От которой, как от ненужного груза хотелось поскорее избавиться. Мелена разлеглась на траве, глядя на звёздное небо. Мог ли там, где-то очень далеко за небом быть Свет? У Хаоса ведь есть мир, а так, где же обитал Свет? В Яви или Нави? А боги? Мелена так много знала историй, но не знала, что истина, а что ложь. Порой даже слова Яги казались сказками или просто бреднями. И почему Мелена всё равно верила во всё, что слышала. Она с лёгкостью могла представить себе всё, что напридумывали люди. И детей, ходящих по небу. И то, как Свет своей кровью рисовал по небосводу, как по холсту. Или то, как Даждьбог раскалывал Сварогов шарик от неаккуратности. Она не знала правды, но за сотни лет много повидала нечисти. Возможно, она, как и любая смертная плела сказки от незнания и страха, а потом начинала в них верить? Мелена не успела ответить уснув.

Проснулась она уже после рассвета, довольно растянувшись на холодной земле. Мурлыка под боком разложилась безжизненными костями. Данияр сидел напротив и не будил. Когда она поднялась, он уже сел в седло. Мелена раздражённо выдохнула, но последовала его примеру.

— Нам ещё долго добираться? Мне уже кажется, что ты просто меня вытащил из дворца пошляться по лесам и полям.

— Мы уже близко, — ответил Данияр. — Но если мы поспешим, то прибудем туда раньше.

— Куда?

— За злотником, — ухмыльнулся он.

Очередной день в седле не радовал. Слова Данияра про боль в заднице и пояснице — Мелена прочувствовала на себе. Они скакали вдоль реки и берёзовой рощи. Белавка под ней мчалась стрелой. Ветер свистел в ушах. У Мелены забилось сильнее сердце от нарастающего темпа. Она нагнулась ниже, держалась за повод и гриву. Страх на равных делил внимание с восторгом, они переполняли грудь. И казалось, что вызываемые скачкой чувства переполнят Мелену, разорвут на части. Так ли было с Ярославом? Мелена не могла вспомнить, она гналась за княжичем.

И в какой-то момент он замедлился, Мелена повторила за ним, но менее умело, перегнав Данияра с Финистом. Она выровнялась с ним и направилась в сторону густого леса. За деревьями и кустарниками показались огромные серые валуны, покрытые зелёным мхом и травой. Данияр спешился, Мелена повторила за ним.

— Так откуда ты знаешь, что злотник здесь?

— А это важно?

Мелена хмуро на него поглядела. Княжич ухмылялся.

— Оставим лошадей здесь. Иди за мной, только тихо.

Пещера тянулась глубоко, она была увенчана острыми сталактитами, словно зазубренными клыками зверя, готового в любой момент наброситься на свою добычу. Мелене казалось, что они добровольно ступали в пасть огромного дремлющего зверя.