Код Марвел: Сын Криптона

Глава 9

Я увидел Итана ещё издали: он стоял у входа в больницу, нервно переступая с ноги на ногу и сжимая в руках красивый букет цветов. Когда я подошёл ближе, он повернулся, и на его лице тут же отразилась радость вперемешку с явным облегчением.

— Давно ждёшь? — спросил я, окидывая взглядом его встревоженное лицо.

— Брюс, да где ж тебя носило? — выдохнул он с заметным упрёком. — Лилиан сегодня выписывают, и я хотел дождаться тебя, чтобы вместе к ней пойти. Если честно, мне одному страшно: она ведь снова, «заклюёт» меня до смерти своими выговорами. — Он грустно вздохнул, в голосе сквозила искренняя забота. — Я рад, что она поправилась, но боюсь, теперь мне снова придётся выслушивать вечные упрёки.

— Да ладно, — протянул я, подбадривая его. — Главное, что с ней всё в порядке. Выслушивать недовольства всё же лучше, чем сидеть под дверью больницы и волноваться за друга.

Мы направились в сторону палаты Лили, и, чем ближе подходили, тем сильнее я чувствовал свою собственную радость: ведь она так долго провела в больнице после нападения вампира. Впрочем, вместе с радостью был и лёгкий оттенок вины — слишком много всего случилось в последнее время.

Войдя в палату, мы увидели Лили, уже собранную, сидящую на заправленной кровати. В руках она держала свежую газету и увлечённо её читала.

— Лили, поздравляем с выпиской! — воскликнул Итан, моментально переходя на жизнерадостный тон, и протянул ей букет. — Я так рад, что всё позади.

Я тоже не стал медлить и протянул ей свой букет:

— Присоединяюсь к поздравлениям.

Услышав наши голоса, Лили подняла взгляд, и в её глазах вспыхнула искренняя радость:

— Оу, ребята, вы уже тут! — Она захлопала в ладоши, чуть подпрыгия от нетерпения. — Наконец-то я покидаю эти больничные стены. Честно, жутко надоело бездельничать и вести «тихий» образ жизни. — Она засмеялась, и в её смехе слышалось нескрываемое облегчение.

— Вот и правильно. — Я улыбнулся и взял на окне вазочку, чтобы поставить туда цветы. — В школе ты многое пропустила, так что пора возвращаться к обычным занятиям. Надеюсь, мы, наконец, увидим тебя бодрой и рвущейся в бой.

Она лукаво сощурила глаза:

— Ничего страшного, Итан мне поможет нагнать. — Взгляд её метнулся к нашему другу, и она добавила ехидно: — Будет делиться конспектами и объяснять всё, что я пропустила.

У Итана лицо вытянулось, он попеременно то краснел, то бледнел:

— Э-э… А может… ну… Брюс лучше подойдёт? — лепетал он в смятении. — Я что-то руку потянул на тренировке… писать мне, понимаешь, тяжело эти дни…

Я с Лили рассмеялись над его попыткой увильнуть. Итан, каким был, таким и остался — душа компании, хоть и немного наивный.

— Лили, а ты-то как себя чувствуешь? — наклонившись чуть ближе, спросил я мягко. — Готова вернуться в «большой мир»? Ведь тут, в больнице, тебя держали, кажется, целую вечность.

— Да я отлично! — произнесла она бодро, поправляя сбившиеся пряди волос. — Скоро мама придёт, и мы уедем домой. Она как раз занимается оформлением бумаг у врачей, последние формальности. — Лили взмахнула газетой, которую держала в руках, и в её голосе зазвучало воодушевление: — Вот, мама принесла мне сегодняшнюю газету. Там написано, что преступника, которые на меня напал, наконец-то поймали. Якобы это была какая-то секта на ферме Коллинзов…

Я ощутил, как сердце у меня защемило: ведь я-то знал, кто на самом деле скрывался на ферме, но Лили следовало держать в неведении — ради её же безопасности.

— Слушайте, что тут говорится, — продолжила она, разворачивая газету и провожая строчки пальцем. — Оказывается, отличился сержант Джордж Стейси. Он вышел на их след и вызвал агентов из федеральных служб. Совместная операция с ФБР, все были арестованы. Пишут, что было сопротивление, и сержант пострадал, поэтому его увезли лечиться в Нью-Йорк. Вот я думала его навестить, но… похоже, придётся подождать, пока он вернётся. Говорят, его хотят наградить.

Она светилась от радости, и было понятно, что новость об аресте «убийц» словно сняла с неё тяжёлый груз страха и тревог.

— Ну и славно, — сказал я, стараясь звучать как можно спокойнее. — Добро восторжествовало, как всегда.

В этот миг в палату вошла мама Лили вместе с врачом. При виде нас женщина приветливо улыбнулась:

— Ох, ребята, как хорошо, что вы тут. Лили, дорогая, пора домой, соскучилась же небось по всем.

Лили радостно встала с кровати, подобрала свой розовый рюкзак. Я, стараясь помочь, подхватил более тяжёлую сумку, и мы направились вниз к парковке. Итан всю дорогу бойко рассказывал Лили о школьных новостях: что нового произошло, кто в кого влюбился, кто с кем подрался, как пошутили на мистером Ньютоном… Я же шёл чуть в стороне, погружённый в свои мысли. После последних событий во мне словно что-то треснуло: я видел этот мир в слишком радужных красках, а теперь пришлось столкнуться с его тёмной стороной лицом к лицу.

— Брюс, может, тебя подвезти? — обратилась ко мне мама Лили, когда мы оказались у машины. — Нам ведь всё равно по пути.

Ребята уже уселись в салон и с любопытством уставились на меня в ожидании ответа.

— Нет, спасибо, миссис Рейнольдс, — вежливо отказался я. — У меня тут ещё кое-какие дела в городе. Езжайте без меня. Итан, Лили, увидимся завтра в школе.

Мы попрощались, и машина отъехала. Я остался на парковке, провожая их взглядом, а потом, убедившись, что меня никто не видит, сделал несколько шагов в сторону укромного переулка и резко ускорился. На душе было тревожно, и мне захотелось уединения. Сам не заметил, как мысли вдруг обратились к Аляске, к её вершинам.

Через считаные минуты я уже стоял на заснеженной вершине Денали, самой высокой горы Северной Америки. Её высота всегда поражала воображение — более шести тысяч метров над уровнем моря. Здесь, над облаками, часто царит своя собственная атмосфера: солнечные лучи могут освещать сам пик, даже если его основание погружено в туман.

Когда я прибыл, тучи словно обступали гору со всех сторон, но моя нечеловеческая скорость помогла разогнать облака, и в них образовался разрыв, сквозь который опускался яркий солнечный свет на предгорья. Я даже представил на миг, как кто-нибудь снизу, смотря на небо, увидел бы, как облака чудесным образом расходятся.

Я стоял на самой вершине, ощупывая взглядом необъятные просторы. Сняв с себя майку и оставшись с голым торсом, я раскинул руки, впитывая в себя силу солнца. Здесь, в разреженном воздухе, я не чувствовал удушья; мне казалось, что лёгкие прекрасно функционируют без нужного колличества кислорода. Да и холод, около минус сорока, вовсе не ощущался моим телом — будто оно вовсе не реагировало на экстремальные температуры.

Я глубоко вдохнул. Оглядел окружающие хребты, залитые белоснежными просторами, и почувствовал, как во мне пробуждается непривычное умиротворение. Лучи солнца, от которых я получал немалый заряд энергии, ласкали кожу, давая забыть о недавних страхах и беспокойствах.

«Сказка кончилась, но в моих руках всё ещё есть сила», — подумал я, прикрывая глаза. Я понимал, что теперь вижу этот мир без прежних розовых очков: чудеса соседствуют со смертельной опасностью, а мои способности — лишь инструмент, пользоваться которым нужно осторожно и осмысленно.

Стоя на вершине Денали, я чувствовал себя единым целым с высотой, солнцем и ледяным ветром, которые смывали с души тяжесть последних дней. И пусть внизу, в шумных городах, ещё многое оставалось нерешённым, мне хотелось задержаться здесь хоть на пару минут подольше — среди непорочной белизны и гордого безмолвия. Но мысли обо мне не отпускали и здесь.

Я долго размышлял о своей природе и старался понять, откуда берётся моя сила. Чем глубже я погружался в эти мысли, тем больше проникался своей необычной гипотезой, что каждая моя клетка — это крошечное подобие звезды, своего рода миниатюрное солнце, живущее собственными законами. Сначала эта идея показалась мне сумасшедшей, но чем больше я вникал в суть, тем больше убеждался: она объясняет многое из того, что со мной происходит.

Я представлял, что клетки моего организма устроены не так, как у обычного человека, где всё держится на банальных химических реакциях и окислении питательных веществ. В нормальном человеческом теле любая энергия приходит благодаря митохондриям и глюкозе, сжигаемой при участии кислорода. Но в моём случае, возможно, основа совсем другая: в клетках идут процессы, сходные с ядерным синтезом, как в сердце звезды. Субклеточные структуры внутри меня, объединяясь, высвобождают колоссальное количество энергии — и управляют этим «мини-реактором» особые механизмы.

Солнце здесь выступает не просто источником тепла и света, а чем-то вроде «катализатора»: его лучи запускают ядерно-подобные реакции в моих клетках. Я представляю, как ультрафиолет и другие составляющие солнечного спектра проникают в клетки, словно попадая в тайную лабораторию, где идёт непрерывное слияние частиц. При этом энергия, которую я вырабатываю, в сотни и тысячи раз превышает то, что вырабатывает обычное тело. Отсюда и проявляется мои невероятные способности: рушить стены одним ударом, двигаться быстрее, чем движется свет или звук.

Но, самое удивительное — это структурное «уплотнение». По мере того, как клетки совершают всё новые мини-синтезы и излучают энергию, они, словно работники на заводе, перестраивают и укрепляют своё «оборудование». В обычном организме мышцы могут расти, когда человек тренируется, однако у меня рост идёт сразу на субклеточном уровне, потому что сама природа моих клеток сродни термоядерному генератору. Каждая реакция оставляет после себя более плотную, более совершенную клеточную матрицу, способную ещё эффективнее поглощать солнечные лучи и использовать их для дальнейшего развития.

Плюс ко всему — возникает некий «энергетический щит» или биополе. Из избыточной энергии, постоянно высвобождающейся при синтезе, формируется мощная электромагнитная аура вокруг меня. Она действует, как защитный кокон: удары, радиация, экстремальные температуры — всё это рассеивается или задерживается моим биополем, прежде чем доберётся до организма. Чем сильнее я становлюсь, тем интенсивнее эта аура, и тем труднее меня ранить или вывести из строя.

Такой самоусиливающийся цикл открывает ужасающие перспективы: ведь чем дольше я нахожусь под солнечными лучами, тем больше энергии усваиваю и тем быстрее идёт накопление и уплотнение сил. Получается, что теоретически предел у меня отсутствует. До тех пор, пока я подзаряжаюсь от Солнца, моё тело не только восстанавливает потери, но и беспрестанно прогрессирует наращивает объем. Я не понимаю, что привело к такому развитию организма криптонца, может миллионы лет эволюции или разумное генное вмешательство ученых моей расы, но если это так, то они буквально создали живых богов.

Мне страшно представить, что подобная мощь досталась подростку. Это и воодушевляет, и пугает одновременно. Мои возможности растут с каждым днём: когда я улавливаю солнечные лучи, ощущаю, как силы пронзают всё моё существо, как будто внутри вспыхивают крошечные звезды и сливаются в огромную вселенную силы. И стоит мне лишь захотеть, я способен одним усилием разогнать тучи или разорвать самые прочные материалы. Но каждый раз, когда я сжимаю кулаки, я понимаю, что обладаю реальной, почти необъятной способностью причинять разрушение — и эта мысль слегка отрезвляет меня.

Я сжимаю кулаки и ощущаю, как это «тяжёлое» солнце в моих клетках даёт мне ещё больший прилив энергии. От меня расходится едва заметная волна давления, и она колышет полоску облаков на горизонте. Внутри всё кричит: «Как с этим жить, управлять этим?». И всё же я поминаю: именно мне досталось это невероятное наследие, и я должен найти путь разумного использования. Ведь если каждая моя клетка — маленькое солнце, то важно, чтобы оно освещало и согревало, а не сжигало всё вокруг слепым пламенем.

В прошлой жизни я мог лишь мечтать о подобных способностях; я был обычным человеком, ограниченным законами физики. Здесь же законы уже другие, и я всё больше это понимаю. Похоже, время, когда я мог закрывать глаза на настоящую природу этого мира, прошло. Мне придётся учиться самому и решать, как поступать, куда направлять свою силу и что делать.

Я взглянул на часы: уже к восьми приближается, мама точно будет меня искать, если не приду к ужину. Нельзя забывать: каким бы могущественным я ни был, я всё ещё живу в обычной семье, с человеческими ритуалами и правилами. Лишь сутки назад я провожал Блейда и Абрахама — охотников, которые, возможно, знали о тёмных сторонах этого мира куда больше, чем я. Но которые надеюсь мне все об этом расскажут в дальнейшем. Они ушли на дальнейшую охоту, а я остался в своём городе, с осознанием, что сказка давно кончилась.

Но, перед тем как вернуться, я ещё на мгновение задерживаюсь на верхушке горы. Стоя в царстве вечных снегов и бескрайних облаков, я чувствую себя живым термоядерным реактором, вобравшим в себя мощь солнца. Лёгкий ветер обдувает лицо, за спиной колышется рассеянный свет, и я понимаю: в этот самый миг я — на пределе счастья и бесстрашия. Мир кажется маленьким и хрупким внизу, а я — бесконечно сильным и опасным наверху. Но дом зовёт, и пока я ещё готов оставаться человеком, я спускаюсь вниз, туда, где меня ждут близкие — и где моя сила найдёт своё применение, возможно, во имя добра, а не хаоса.

Пока я бегу по бескрайнем просторам Америки в сторону дома, в эти секунды в моей голове проплывают последние воспоминания о встрече с охотниками, которая очень сильно на меня повлияла.

*****

Воспоминания

После последней охоты на вампиров я буквально не находил себе места: казалось, каждый нерв в моём теле пульсировал предвкушением грядущих перемен. Мне не терпелось дождаться полуночи, чтобы вновь навестить охотников в их номере мотеля и расспросить их обо всём, что бурлило в моей голове. Когда стрелки часов приблизились к заветному часу, я переместился туда из своей комнаты одним резким рывком.

Громко, постучав в дверь, я уловил внутри знакомые сердцебиения — Блейда и Абрахама. Услышав, как кто-то движется к входу, я замер, стараясь успокоить собственное волнение.

— Заходи, Брюс, — устало проговорил пожилой охотник, открыв дверь. Я вошёл, стараясь понять, в каком они оба состоянии.

В комнате тускло горела лампа. Блейд, лежавший на кровати с руками, заведёнными за голову, мельком взглянул на меня, но затем отвернулся к стене. Во взгляде, которым он меня одарил, читалось раздражение. Я почувствовал неприятное дёрганье в висках — игнор со стороны Блейда поднялся на какой-то новый, первоклассный уровень.

— Не обращай на него внимания, — негромко сказал Абрахам, заметив моё недоумение. — Нас сегодня и так здорово «потрепали». Мы вернулись всего несколько часов назад.

— Ого, вас и не было целый день, — удивился я, мельком взглянув на Эрика, который продолжал упорно делать вид, будто я — пустое место.

— Мы имели дело с одной… организацией. Секретной, — Абрахам тяжело вздохнул. — А они порой хуже всяких упырей: вампиры кровь выпьют и дело с концом, а эти всю душу вытрясут, — в голосе его звучала искренняя досада.

— Ты тогда упоминал про какой-то Щ.И.Т., — я сделал вид, что не слишком в курсе, хотя из воспоминаний прежней жизни понимал, о чём речь. Но хотелось услышать именно его объяснение, взгляд на Щ.И.Т. из уст «аборигена» этого мира.

Абрахам потер переносицу и кивнул:

— Если расшифровать, Щ.И.Т. — «Шестая Интервенционная Тактико-оперативная Логистическая Служба» (даже у меня от названия «фантомные боли»). Это международная спецслужба, занимающаяся защитой мира от таких угроз, о которых в газетах не пишут. У них и терроризм, и аномалии, и всякие сверхъестественные штуки под прицелом.

Он помолчал, обводя взглядом комнату, видимо, вспоминая о сегодняшних бюрократических мытарствах:

— Вампирам мы предпочитаем противостоять самостоятельно, но Щ.И.Т. иногда даёт хорошие наводки. У них есть разведданные, позволяющие быстро выявлять подозрительные перемещения или аномальные вспышки. Иногда мы пользуемся этой информацией, а они, бывает, пользуются нашими отчётами — хотя и неофициально. У них дисциплина и строгие протоколы, мы же работаем по-своему, «по-охотничьи», без лишних бумаг. — Абрахам усмехнулся. — У нас охотников тоже есть своя организация, точнее, братство, которое тянется сквозь тысячелетия. Но зачастую мы одиночки, объединяемся лишь перед лицом серьёзной угрозы.

Я слушал, стараясь не перебивать, хотя в голове теснились десятки вопросов:

— Получается, они охватывают весь мир?

— Да, — кивнул Абрахам. — У них агентуры и штабы повсюду. Это даёт возможность реагировать на массовые кризисы: эпидемию «вампиризма» или что-то ещё в том же роде. А мы, охотники, тоже кое-где имеем опорные точки. В итоге выходит такой симбиоз: они помогают в сборе сведений, а мы чистим всякую нечисть, не требуя «большой огласки».

— Глобально… — протянул я, пытаясь представить масштабы. — А как насчёт меня? Не заинтересуются ли они моей персоной?

При этих словах Блейд чуть напрягся и сменил положение на кровати, но продолжал смотреть в другую сторону. Абрахам пожал плечами:

— Мы уже успели прикрыть тебя: объяснили полицейскому — тому самому, которого ты спас, — что он должен держать молчать о своём «спасителе». Что касается Щ.И.Т., мы пока о тебе не сообщали. Да и зачем? Но на всякий случай, когда окажусь в наших архивах, внесу тебя в реестр как «неофита» охотников. Тогда, если вдруг всплывёт какая-нибудь информация, ты сможешь сослаться на нас. По нашим договорам никто не станет к тебе соваться после этого с расспросами.

— Правда ли это безопасно? — настороженно переспросил я. — Не распространится ли тогда информация обо мне из архивов?

— Абсолютного ничего не бывает, — вздохнул Абрахам. — Но у нас накоплен огромный опыт в том, как оберегать наши секреты. Наши архивы защищены очень серьёзно — за века охотникам пришлось многому научиться. Но если хочешь, я могу записать тебя под псевдонимом. Твоя реальная личность останется в тени. Есть предпочтения, как себя «окрестить»?

Я заколебался, стараясь осознать, что действительно нуждаюсь в каком-то кодовом имени. В этом мире многие герои и существа имеют «сверхличности», что иногда жизненно необходимо для безопасности.

Наконец я посмотрел Абрахаму прямо в глаза и тихо, но отчётливо произнёс:

— Титан…