Код Марвел: Сын Криптона

Глава 3

Мы стояли группой у здания раздевалок и душевых, так и не успев переодеться после тренировки. Потные футболки и спортивные штаны, казавшиеся нормальными ещё несколько минут назад, теперь выглядели неуместно на фоне того, что происходило вокруг. Полиция уже прибыла, и строгие офицеры в униформе ходили туда-сюда, перешептываясь между собой. Руководство школы тоже было на месте. Их лица отражали смесь шока, растерянности и безнадежности. Я заметил, что родители Кенни уже подошли, и это было еще одним ударом в эту нервную, тяжелую атмосферу. Его мать, увидев тело сына, впала в истерику, а потом потеряла сознание, упав ударилась головой. Вокруг неё сразу же стали суетиться медики, пытаясь привести её в чувство. А отец мальчика стоял рядом, неподвижный, как камень, его глаза были пустыми, а руки бессильно висели вдоль тела. Он смотрел на жену, но, казалось, даже не замечал её — его разум был где-то далеко, в другом, безопасном мире, где всё было как прежде.

Полицейские приказали нам не расходиться и ждать родителей: они не могли официально опрашивать нас, так как мы все несовершеннолетние и без сопровождения взрослых. Я и мой лучший друг Итан, стоя чуть в стороне, перешёптывались, пытаясь понять, как в стенах нашей привычной, казалось бы, безопасной школы могло случиться такое жестокое убийство. Вокруг витали обрывки разговоров и шёпота. Кто-то из ребят беззвучно плакал, кто-то напряжённо вглядывался в лица полицейских, кто-то обречённо опустил голову, явно не в силах оправиться от потрясения.

Вскоре я заметил спешащего ко мне отца. Он шёл быстрым шагом, лицо у него было бледным, а взгляд тревожным и чуть лихорадочным. Когда он приблизился, то сразу принялся внимательно меня осматривать, будто искал даже малейшую царапину.

— Брюс, дорогой, с тобой всё в порядке? — спросил отец взволнованно, и я услышал, как дрогнул его голос. — Ты не пострадал?

— Всё нормально, пап, — я попытался успокоить его спокойным тоном и добавил лёгкую улыбку. — Я ведь крепкий орешек, так просто меня не проймёшь. Для этого нужно… — Я осёкся, чуть не проговорившись о своих способностях, и быстро добавил: — Ты же знаешь, я всегда осторожен.

Отец с облегчением выдохнул, но напряжение не покидало его лица.

— Да, сын, конечно, — он кивнул, стараясь вернуть себе обычную невозмутимость, но я видел, как его руки дрожат. — Когда я услышал, что произошло, сразу сорвался сюда. Мама сейчас в Нью-Йорке на благотворительном вечере, но уже должна выехать обратно. Она сказала, что для неё нет ничего важнее семьи.

— Я думал, что у неё там серьёзное мероприятие запланировано: презентация фонда, гости… — удивлённо заметил я, отводя взгляд на полицейских, которые обступили родителей других ребят.

— Наверняка так и есть, — пожал плечами отец. — Но она не могла спокойно оставаться там, зная, что её сын оказался рядом с местом убийства. Она оставила всё на заместителей, объяснив причины, — на лице отца отразилась некая гордость, перемешанная с заботой. — Все с пониманием отнеслись, семья действительно важнее всего.

Заметив, что Итан робко подошёл к нам, отец уступил ему место рядом со мной.

— Мистер Джонатан, Брюс, как такое могло произойти? — пробормотал Итан, и я почувствовал, как в его голосе сочетаются страх и растерянность. Его глаза бегали из стороны в сторону, словно он искал поддержку или хоть какое-то разумное объяснение всему увиденному.

Я обменялся с отцом взглядом и, сделав глубокий вдох, решил рассказать другу всё, что видел собственными глазами:

— Итан, я уверен, что Кенни убили, — я понизил голос почти до шёпота, чтобы нас не услышали посторонние. — Когда я нашёл его в душевой и перевернул тело, то заметил ужасный разрез через всё горло. Но самое странное — вокруг не было крови. Душ, конечно, был включён, и вода могла её смыть… Но когда я слегка его пошевелил, разрез был сухим. Понимаешь? Сухим! Такое чувство, что из Кенни заранее как-то… выкачали всю кровь.

Пока я говорил, отец внимательно следил за моим лицом. С каждой секундой его взгляд становился мрачнее, а губы сжимались всё сильнее. Я ощутил, что он знает или, по крайней мере, догадывается о чём-то таком, что пока предпочитает не озвучивать.

— Пап? — тихо обратился я к нему, пытаясь поймать его взгляд. — Ты что-то скрываешь?

Отец лишь покачал головой и тихо сказал:

— Потом, Брюс. Всё расскажу, но только когда уйдем отсюда. Сейчас давай сосредоточимся на том, что нужно сказать полиции. К нам уже идёт офицер. Расскажи ему всё, что видел, не упуская деталей.

Я кивнул и обернулся, чтобы взглянуть на приближающегося детектива. Это был крепкий мужчина средних лет, у него был уставший вид, но взгляд— внимательный и проницательный. Он представился как детектив Браун и предложил нам сесть в сторонке, чтобы спокойно поговорить.

— Добрый… хотя, конечно, совсем не добрый вечер, мистер Уэйн. Брюс, — проговорил он и мельком взглянул на Итана, — меня зовут детектив Браун. Надеюсь, найдёте для меня несколько минут?

— Безусловно, детектив, — ответил отец. — Брюс расскажет всё, что знает. Итан, я вижу, твои родители тоже уже здесь, — он кивнул в сторону супружеской четы Картер, которые спешили к сыну. — Лучше пойди к ним, чтобы они не волновались.

Итан быстро кивнул и, бросив на меня тревожный взгляд, направился к родителям. Мы с отцом последовали за детективом к его машине. Там он достал раскладной стульчик и блокнот. Я рассказал ему обо всём: о том, как нашёл тело, как выглядела рана, о странном отсутствии крови. Каждый раз, когда я упоминал детали, связанные с кровью, лицо детектива мрачнело. В его глазах раз за разом вспыхивали досада и злость, а отец слушал в напряжённом молчании, изредка бросая на меня короткие, тревожные взгляды.

— Спасибо, Брюс, — сказал в конце детектив, закрывая блокнот. — Ваша помощь важна для расследования. Если возникнут дополнительные вопросы, мы свяжемся с вами через отца или через школу. А сейчас, учитывая все обстоятельства, я отпускаю вас. День выдался ужасным, постарайся отдохнуть и прийти в себя. Завтра вас всё равно ждут занятия, как бы странно и тяжело это ни звучало.

Мы с отцом отошли к машине, сели в салон, и я почувствовал, как напряжение повисло, между нами, словно тягучий, осязаемый туман. Минуту мы молча смотрели перед собой, а затем отец завёл двигатель. Когда мы выехали со школьной стоянки на ночную дорогу, я всё же решился нарушить молчание:

— Пап, прошу, объясни, что происходит. Ты явно что-то знаешь, но утаиваешь от меня.

Отец вздохнул и буквально на секунду оторвал взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня:

— Ладно, сын, я расскажу, по крайней мере, часть того, что мне известно. — Его голос звучал ровно, но я чувствовал, что внутри него бурлят тревога и злость. — У нас, у Уэйнов, всегда были прочные связи в этом городе. Когда твой дед был мэром, он наладил хорошие отношения с полицией. Недавно мне сообщили, что в нашем штате происходит серия странных убийств: всех жертв находят без единой капли крови, хотя на теле есть глубокий разрез на шее. Судя по всему, эту рану наносят уже после того, как у жертв пропадает кровь. Эксперты не понимают, как убийце удаётся делать это так быстро и без следов.

Отец, нахмурившись, крепче сжал руль. В лунном свете его профиль выглядел жёстким и суровым.

— Таких случаев было уже больше десяти, — продолжил он. — Но все они раньше происходили в других районах. И вот теперь — здесь, у нас, да ещё и в твоей школе. Я не могу спокойно смотреть на это. Завтра я поговорю с нужными людьми и потребую активизировать поиск преступника. Здесь явно что-то нечисто, и полиция пока не может найти подход.

Я заметил, как его руки сжимают руль так сильно, что костяшки пальцев побелели.

— Если злоумышленник хочет продолжать, ему придётся ответить за свои действия. И я не хочу, чтобы ты лез в это дело, Брюс, — добавил он, внезапно смягчив голос. — Я знаю, что у тебя есть особенности, которые делают тебя почти неуязвимым. Но я отец и буду всегда беспокоиться, что бы ты ни говорил.

Я вдруг почувствовал, как внутри меня поднимается негодование. Сама мысль, что кто-то ходит по нашему городу и охотится на людей, вызывала у меня злобу и отвращение.

— Пап, я не мальчик для битья, — сказал я, стараясь сдерживать эмоции. — Пусть этот… маньяк или кто там он, только посмеет напасть. Он поймёт, что ошибся адресом, выбрав жертву себе не по зубам.

— Сын, я всё понимаю, — отец качнул головой. — Но, повторюсь, у этих убийств явно есть какая-то жуткая подоплёка. Я не уверен, что такое под силу обычному человеку. Может, это целая группа, может, что-то ещё… Чёрт, я не знаю. Но я хочу, чтобы ты был осторожен. Прости, мне придётся включить все наши связи и ресурсы, чтобы никто из нас не пострадал. Не хочу, чтобы это убийство повторилось и уж тем более затронуло нашу семью.

Дальше мы ехали молча, углубившись каждый в свои мысли. Я смотрел в окно на ночной город, где тени домов мрачно нависали над пустыми улицами. В моём сознании всплывали картины из душевой: безжизненное тело Кенни, страшный разрез на горле. Сердце сжималось от тоски и гнева.

Мы отъехали подальше от городского шума и вскоре свернули на территорию усадьбы Уэйнов — родового гнезда нашей семьи, известного всем как Уэйн Мэнор. За последние восемь лет мы тут не жили, но огромный особняк продолжал горделиво выситься в стороне, окружённый величественными деревьями и садами. Он выглядел одновременно пугающе и притягательно. Тёмный камень стен, увитый мхом, готические башенки и витражные окна с узкими шпилями — всё это внушало некий трепет перед его историей.

— Когда-нибудь мы сюда вернёмся, — тихо сказал я, разглядывая силуэт особняка в свете луны. — Всей семьёй, как и было раньше.

Отец не ответил, он был слишком погружён в свои мысли, лишь на миг посмотрел на меня с теплотой и грустью в глазах, прежде чем продолжить движение. Через несколько минут мы добрались до нашего нынешнего дома, куда перебрались ради большей приватности из-за меня. Как только мы припарковались, на крыльце показалась мама. Её лицо выражало одновременно облегчение и щемящую тревогу.

— Брюс, мой милый, — она бросилась ко мне и заключила в крепкие объятия. Я ощутил лёгкий аромат её духов, смешанный с холодным воздухом ночи. — Когда мне позвонил твой отец и сообщил о случившемся, я чуть не лишилась чувств. Это так страшно… Бедный мальчик, бедные его родители. Не представляю, как это пережить.

— Эсми, дайте ребёнку вдохнуть, — осторожно сказал отец, слабо улыбнувшись. — С ним всё в порядке, просто потрясён. Дай ему хоть чуть-чуть пространства.

Мама ослабила хватку и окинула меня встревоженным взглядом.

— Прости, сынок, — сказала она смущённо, — я просто до смерти перепугалась. Как ты себя чувствуешь? Может, ты голоден?

Я покачал головой, ощущая, что из-за внутренней усталости и эмоционального шока действительно не смог бы сейчас ни есть, ни пить.

— Спасибо, мам, не хочу. Мне лучше сразу лечь спать. Завтра ведь снова в школу, как ни жутко это звучит. — Я натянуто улыбнулся, пытаясь показать, что со мной всё нормально.

Отец положил руку мне на плечо:

— Отдыхай, сын. Завтра поговорим подробнее, если понадобится.

Я кивнул, и мы все вместе зашли в дом. Тихие шаги отдавались в коридоре, приглушённый свет падал из-под абажура настенной лампы. Оглянувшись, я заметил на мамином лице следы слёз, а в глазах — безмолвную мольбу: она хотела быть уверенной, что я действительно в порядке, что нашей семье ничего не угрожает.

— Всё хорошо, мам, — повторил я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо. — Правда. Сегодня был сложный день, но я в порядке.

Мама в ответ молча кивнула и улыбнулась, пытаясь вернуть себе прежнее самообладание. Я поднялся в свою комнату, стараясь прогнать тяжёлые мысли. Нельзя было забывать, что завтра придётся смотреть в глаза одноклассникам, проходить мимо пустой парты Кенни и пытаться вести себя как обычно, когда в душе всё кричит от несправедливости. Но у меня уже не оставалось сил ни на что, кроме как лечь и закрыть глаза хотя бы на несколько часов.

— Пойду ложиться спать, завтра новый день, а школу никто не отменял. Папа, мама, доброй ночи.

*****

Я сидел на самой высокой точке Северного края Великого каньона — недалеко от обзорной площадки под названием Пойнт Империал. Это место завораживало не только потрясающими видами, но и ощущением, будто сама земля обрывается прямо под тобой, открывая бескрайнее пространство, в котором человеческая жизнь кажется ничтожно малой и хрупкой. Горизонт уходил так далеко, что становилось ясно: мы живём лишь на крохотном клочке земной коры, в то время как время и стихии распоряжаются судьбой планеты на протяжении миллионов лет. Великий каньон — одно из самых удивительных и монументальных творений природы на Земле. Он расположен в штате Аризона и славится своей колоссальной глубиной, достигающей порой более полутора километров, и внушительной шириной, доходящей до тридцати километров. Это не просто огромная расщелина в земной коре, а целый самостоятельный мир, в котором каждый слой горной породы рассказывает собственную, уникальную историю, уводящую во времена задолго до зарождения человечества.

В тот момент солнце лишь робко начинало подниматься над горизонтом, наполняя небо мягкими переходами от бледно-розового к тёплому оранжевому и золотому. Лучи, словно тонкие кисточки талантливого художника, едва касались стен каньона и подчёркивали удивительную палитру: ярко-красные, охристо-оранжевые, приглушённо-жёлтые и серые полосы горной породы теперь казались живыми, оживлёнными утренним светом. Я смотрел на этот величественный спектакль природы и невольно чувствовал, как все мои мирские заботы меркнут и отступают перед величием времени. Казалось, что я стою на границе бесконечности, где можно напрямую прикоснуться к вечности и увидеть, как история Земли предстала во всём своём многообразии.

Где-то далеко внизу петляла и извивалась река Колорадо, похожая отсюда на тонкую светящуюся ниточку. Но я знал, что это обманчивое впечатление: на самом деле Колорадо — могучая и своенравная река, которая за счёт своей силы и упорства миллионами лет формировала облик этого колоссального каньона. Сквозь узкие щели между валунами можно было различить крохотные брызги и вспененные струи воды там, где река образовывала небольшие водопады или пороги, вносившие живописный контраст к сухим и жёстким стенам каньона. Вся эта сцена служила напоминанием о том, что природа способна преобразовывать лица гор и континентов даже самой маленькой каплей воды, если дать ей достаточно времени.

Мой взгляд лениво бродил по узорам скал, где выступы и гребни, подсвеченные солнцем, чередовались с глубокими тенями и выемками. Фантастические по форме монолиты и шпили, похожие на древние храмы или сторожевые башни, придавали пейзажу особую мистическую ауру. Некоторые из этих образований имели названия: Храм Вишну, Башня Рамы, Ватиканские купола — звучные имена, которые словно добавляли каплю легенды в и без того магическое место. Это напоминало, что природа — не просто физическая реальность, но ещё и духовный феномен, способный пробуждать самые тонкие чувства.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, позволяя чистому утреннему воздуху наполнить лёгкие. Тёплые солнечные лучи скользили по коже, даря ощущение мягкой вибрации, словно я был живой батарейкой, неспешно поглощающей энергию звезды. Отчасти это действительно так: я начал замечать, что с появлением новых способностей контакт с солнцем становился для меня всё более ощутимым и постоянно наполнял меня силой. Мимоходом я вспомнил легендарного Супермена — Кал-Эла из вселенной DC, черпавшего свою мощь именно из солнечной энергии. Теперь и я, пусть и в другой вселенной, как будто унаследовал его природу — и это давало повод для размышлений о собственных возможностях и о своей роли в новом мире.

Разумеется, это увело мои мысли к истории о том, как я вообще очутился здесь. Я оказался в мире, который не имел никакого отношения ни к моей прежней жизни, ни к миру DC. Место, куда я попал, принадлежало вселенной Marvel, и здесь не было ни Криптона, ни всей мифологии, связанной со Суперменом. Но как же тогда случилось, что я обрёл нечто подобное его способностям? Ответы скрывались в моих странных перемещениях между мирами. Сначала я был учёным в своей родной реальности, где увлечённо изучал необычные физические явления и пытался раскрыть тайны межпространственных порталов. Один из экспериментов пошёл не так, и моя душа перенеслась во вселенную DC, где, объединившись с сущностью Кал-Эла, я превратился в криптонца. А затем, через череду непредсказуемых событий и, вероятно, очередного сбоя порталов, меня забросило во вселенную Marvel. Звучит как выдумка недорогого фантастического романа, но это была моя реальность. Вот почему я иногда в шутку называл себя «двойным попаданцем», хотя в самой этой шутке была и доля горькой правды.

Обретённые силы воскрешали в моей памяти образ Супермена во всей его славе и мощи. Пока что я располагал лишь частью его способностей — умением поднимать и перемещать тяжёлые объекты, суперскоростью и почти полной неуязвимостью. Но я знал, что мои возможности этим не исчерпываются: легендарный Супермен обладал гораздо более обширным арсеналом. Когда-то в своей прежней жизни я смотрел фильмы, читал комиксы вместе с внуками и поражался тому, сколько всего умел этот герой. Его сила могла быть практически безграничной, позволяя перемещать гигантские корабли, останавливать мчащиеся на всей скорости поезда и даже двигать целые планеты в некоторых версиях историй. Его тело было почти нерушимым, способным выдерживать колоссальные удары и даже ядерные взрывы. А суперскорость делала его молниеносным и позволяла преодолевать огромные расстояния за секунды. Но это было далеко не всё — ему были доступны тепловое зрение, сжигающее или плавящее любые преграды, рентгеновское зрение, сверхчувствительный слух, позволяющий различать звук на колоссальных расстояниях, и легендарная способность летать, делающая его практически непобедимым противником.

Всё это объединялось в поразительном организме, который мог восстанавливаться с невероятной скоростью, не нуждался в постоянном дыхании, не страдал от холода космического пространства и почти не старел. Собрав все эти детали в единое целое, я понимал, что, когда мои силы полностью раскроются, я буду одним из самых могущественных существ в этом новом для меня мире. Но вместе с этим осознанием во мне зарождался и страх: что, если я утрачу самоконтроль, позволю эмоциям взять верх и стану угрозой для тех, кто мне дорог? Ведь разрушить планету, будучи криптонцем, проще простого — для этого достаточно вызывать катастрофические процессы в ядре или вывести Землю с орбиты. Одна только мысль о том, что подобное мне по силам, заставляла внутренне содрогнуться и чувствовать дискомфорт от огромной ответственности.

Однако существовали и факторы, способные удержать меня на грани, ведь даже у Супермена были слабости. Криптонит — одно из самых известных уязвимых мест, ведь радиоактивные осколки Криптона ослабляли его силу и могли убить. Но здесь, во вселенной Marvel, не было самого Криптона, и я, осмотрев зону своего приземления, подтвердил, что никакого криптонита здесь не существовало. Парадоксальным образом это было для меня одновременно и облегчением, и пугающей перспективой. Я осознавал, что в случае потери самоконтроля никто не смог бы применить против меня подобное оружие.

Однако оставалась магия, которой Супермен всегда боялся и которую я теперь тоже обязан учитывать. Его силы (да и мои, соответственно) имеют научную основу, тогда как магия действует по иным законам, не зависящим от физиологии криптонца. В этой вселенной магия, судя по всему, существовала реально. Здесь были колдуны, заклинатели, магические существа, артефакты. Как учёному в прошлом, мне непросто принять то, что не подчиняется привычной логике. Но теперь, став невольным жителем такого мира, я чувствовал даже некий трепетный восторг: ведь все эти чудеса можно изучить, попытаться понять их принципы, пусть и кажущиеся совсем иной наукой.

Незаметно солнце начало клониться к закату. Его золотой диск сперва завис на самом краю неба, будто колеблясь перед тем, как кануть в глубокую синеву, а затем постепенно исчез за горизонтом. Вслед за этим тени вокруг вытянулись, скалы стали приобретать суровые, резкие очертания, и вскоре небо покрылось первыми звёздами. Я взглянул на часы и понял, что пора возвращаться. Перспектива длинной пробежки домой показалась мне обычной рутиной, ведь я мог преодолеть это расстояние за считаные мгновения. Но вдруг мне пришла мысль о том, что неплохо бы порадовать родителей: привезти им что-нибудь вкусное к ужину из Нью-Йорка, куда я мог добраться ещё быстрее.

Эта идея мгновенно наполнила меня предвкушением, и я вспомнил уютное заведение в Квинсе под названием «Деликатесы и бакалея Делмара» (Delmar's Deli-Grocery), где готовили изумительные тако с разными начинками и соусами. Похоже, я окончательно определился с маршрутом. В мгновение ока я переместился в суетливый и шумный Нью-Йорк, утопающий в огнях машин, вывесок и уличных фонарей. «Деликатесы и бакалея Делмара» располагались на тихой улочке в Квинсе, куда я и добрался за считанные секунды. Над входом красовалась скромная вывеска, а на стеклянной двери поблёскивали наклейки и табличка с часами работы. Приятный колокольчик звякнул, когда я вошёл внутрь, закрывая за собой дверь.

Помещение встретило меня мягким жёлтым светом и аппетитными запахами свежеприготовленной еды. За прилавком стоял мистер Делмар — молодой мужчина с дружелюбным лицом и характерной белой фартучной повязкой. Он узнал меня сразу и заулыбался, словно увидел давнего знакомого.

— О, Брюс! — воскликнул он, шутливо взмахнув половником. — Ты давно к нам не заглядывал. Я уж боялся, что ты позабыл дорогу. Как обычно, тебе супер-острое тако?

— Точно, — подтвердил я, чувствуя, как в животе тут же заурчало. — Сделайте мне три штуки с самым острым соусом и парочку с соусом помягче для родителей. Они тоже обожают ваши фирменные рецепты, но не готовы к тем адским специям, которые люблю я.

— Ну, для самых любимых клиентов я всегда стараюсь на совесть, — подмигнул хозяин. — Присаживайся пока, а я всё приготовлю и все будет с пылу с жару.

Я отошёл к столику в углу, чтобы подождать заказ. На столике, застеленном клетчатой клеёнкой, лежала чья-то забытая газета. Бросив взгляд на передовицу, я увидел крупный заголовок: «Хэнк Пим покинул пост директора Pym Technologies: конфликт принципов и амбиций». Заинтересовавшись, я стал читать статью.

В ней рассказывалось о шоке, который охватил научное сообщество в связи с внезапной отставкой доктора Хэнка Пима, основателя Pym Technologies и одного из выдающихся умов своего времени. По данным журналистов, причиной ухода послужили непримиримые разногласия Пима с советом директоров по поводу использования его революционных изобретений. Сам Пим, обладавший твёрдыми моральными убеждениями, требовал, чтобы разработки применялись исключительно в мирных целях. Совет директоров же, в особенности некий Даррен Кросс, видел в технологиях Пима коммерческий потенциал и перспективы их использования для военных нужд.

— Ого, это же тот учёный, который изобрёл технологию «Пим-частиц», — пробормотал я себе под нос, припоминая рассказы об уникальных разработках, позволяющих изменять размер объектов. — Надо будет обсудить это с отцом.

— Брюс, твой заказ! — послышался голос мистера Делмара, отвлекая меня от мыслей о Хэнке Пиме.

Я аккуратно сложил газету, поблагодарив про себя того, кто оставил её на столике, и подошёл к прилавку. Оплатив заказ и перекинув пакет с горячими тако в руку, я вышел на улицу. Прохладный ночной воздух Нью-Йорка приятно обдувал кожу, а где-то вдали раздавались приглушённые городские звуки — шум машин, редкий звон велосипедных звонков, обрывки чужих разговоров.

Нырнув в соседний переулок, я остановился, чтобы проверить, не остался ли поблизости кто-то, кто мог бы заметить моё мгновенное исчезновение. Убедившись, что никого нет, я был готов воспользоваться своей скоростью, когда вдруг всё вокруг словно пронзила жгучая волна боли — мои уши ощутили резкий, отчаянный вопль, доносящийся с противоположного конца улицы.

— Помогите!