Код Марвел: Сын Криптона

Глава 2

Выскочив из дома, я почувствовал, как меня захлестнула волна неудержимой энергии. Словно сорвавшийся с цепи вихрь, я одним мощным рывком преодолел крыльцо и устремился вдоль привычной дорожки, обрамлённой кустами сирени и аккуратно подстриженными газонами. Мои ноги касались земли едва заметными отрывистыми движениями, и казалось, что само пространство передо мной расслаивается, отодвигаясь в стороны. Воздух вокруг меня будто создавал невидимый коридор, позволявший разгоняться всё сильнее и сильнее. Листья с ближайших деревьев тут же подхватывало моим порывом, и они кружились в искрящемся солнечном свете, словно десятки крошечных танцоров, увлечённых незримой музыкой ветра.

Секунды сливались в сплошной поток: я едва успел сориентироваться, как уже выскочил за пределы нашей территории. Меня переполняло невероятное чувство свободы и раскрепощённости: скорость, непокорная и грозная, перестала быть для меня непостижимой силой, а превратилась в естественное состояние. Удивительнее всего было то, что, несмотря на чудовищную скорость, превышающую скорость звука, я не ощущал ни шума, ни давления, ни перепадов температуры. Как будто вокруг меня существовал невидимый барьер, отсекавший все физические воздействия.

Поначалу я не мог понять, почему так происходит, но однажды задумался и пришёл к выводу, что у меня есть ещё одна пассивная способность — особая аура или энергетическое поле. Эта аура не только защищала меня, но и выполняла куда более сложную функцию. Во время бега она словно разрезала воздух передо мной, формируя вокруг мягкую, обтекаемую сферу, где привычные законы физики были слегка искажены. Благодаря ей я практически не чувствовал трения, а тишина вокруг казалась полной, будто я скользил в особом пространстве, вырванном из реального мира.

Самое интересное, что эта аура действовала не только при моих стремительных перемещениях. Я заметил, что, когда падаю или врезаюсь в какой-то предмет, аура смягчает удар, снижая силу столкновения до минимума. Более того, если я не хочу нанести вред какому-то объекту, она автоматически распределяет энергию удара таким образом, чтобы не разрушить ни меня, ни то, во что я врезался. Она буквально поглощает и перенаправляет силу, превращая потенциально опасную ситуацию в лёгкое касание. Но и это ещё не всё — аура способна защищать не только меня. Стоит мне взять кого-то на руки, и он мгновенно оказывается в том же «энергетическом пузыре», полностью ограждённым от дискомфорта или перегрузок.

Я впервые обнаружил этот эффект несколько лет назад, когда в порыве веселья случайно обнял маму и переместился с ней за долю секунды на другой конец комнаты. Я сам перепугался до полусмерти: вдруг сделал что-то непоправимое? Но мама вообще не заметила резкой смены локации и лишь растерянно спросила, как мы оказались у шкафа. Для неё всё выглядело так, словно картинка перед глазами просто мигнула. Позднее я решил проверить границы возможностей ауры. Однажды вздумал приподнять отцовскую машину за бампер. По всем законам физики, металл должен был оторваться, а машина — рухнуть. Но этого не произошло: я удерживал её целиком, и казалось, что аура каким-то немыслимым образом распределяла вес машины и защищала сам бампер. Это было настоящим чудом науки, которое я никак не мог объяснить, но оно работало само по себе, без особых усилий.

Я радовался, что аура помогает мне в любой сложной ситуации. Без неё я наверняка не раз оказался бы в большом пролёте, испытывая проблемы, начиная от ожогов при сверхбыстрых перемещениях и заканчивая серьёзными травмами.

Поглощённый этими мыслями, я бежал всё быстрее, перепрыгивая через машины, обгоняя потоки транспорта, словно невидимый сгусток энергии. Водители не имели ни малейшего шанса меня разглядеть: их глаза просто не успевали за таким движением. При этом сам я воспринимал картину вокруг так, будто мир замедлял свой бег, а я сохранял обычную скорость. Вокруг царила завораживающая тишина, прерываемая лишь биением моего сердца.

Я часто размышлял о том, насколько мой мозг отличается от человеческого. Ведь для такой реакции и контроля скорости нужны невероятные ресурсы сознания и памяти. Я обнаружил у себя феноменальную память, которая позволяла мне с одного взгляда запоминать большие объёмы информации: будь это книга, схема, карта или десятки голосов, сплетающихся в шумном городе. Более того, я мог за считанные секунды решать сложнейшие математические уравнения, дешифровать коды или анализировать научные данные — словно в моей голове всегда работал мощный компьютер. При этом мне удавалось совмещать несколько процессов: я мог разговаривать с друзьями, планировать день и анализировать обстановку, не путаясь в подробностях.

Отдельно хотелось бы упомянуть и о моих лингвистических способностях: достаточно было немного послушать незнакомый язык или прочесть несколько строк, чтобы я уже начинал понимать суть и детали построения фраз. Мой мозг сохранял все нюансы произношения и лексики, и я довольно быстро мог заговорить на новом языке. Это открывало огромные возможности передо мной и ещё сильнее подчёркивало, насколько я отличаюсь от обычных людей.

Но вот и школа — моя конечная цель сегодняшнего утреннего забега. Она возникла передо мной внезапно, словно из ниоткуда, а я, чуть сбавив ход, инстинктивно опустил взгляд на часы. До начала урока оставалось полчаса. Я усмехнулся, заметив, что секундная стрелка на моих часах так и не сдвинулась за всё моё путешествие. Словно я остановил для себя время. Я забежал на территорию школы и аккуратно вышел из ускорения, чтобы не привлекать к себе внимания.

Здание школы, построенное в начале XX века, впечатляло своими масштабами и торжественностью. Кирпичный фасад, с годами ставший более благородным и тёплым по оттенку, настраивал на мысль о традициях и истории, накопленных многими поколениями выпускников. Высокие арочные окна, украшенные белокаменными деталями, пропускали много света внутрь, и от этого коридоры и классы выглядели просторными и гостеприимными. Над центральным входом возвышалась башня с часами — не просто архитектурная деталь, а узнаваемый символ школы, который и вправду каждый час оповещал учеников об очередном отрезке учебного времени звонким перезвоном.

Перед школой раскинулся уютный сквер, вымощенный брусчаткой. Здесь начиналась для каждого свой путь в обучении. В центре сквера располагался фонтан, окружённый ухоженными клумбами с яркими цветами, скамейками и аккуратными дорожками. Летом в фонтане весело играли солнечные блики, отражаясь в чистой воде. Осенью же всю эту территорию преображали золотые листья клёнов, давая понять, что наступает время перемен. Над струями воды гордо возвышалась скульптура орла — эмблема школы, олицетворяющая свободолюбие и высокие стремления к знаниям. Здесь ученики часто собирались, чтобы поболтать, поделиться последними новостями и насладиться утренним спокойствием перед уроками.

Позади основного здания школы располагался стадион для американского футбола, которым здесь гордились не меньше, чем своими академическими успехами. Трибуны, окрашенные в синий и золотой — цвета школы, могли вместить несколько тысяч болельщиков, а по вечерам загорался яркий прожекторный свет, превращая стадион в истинную спортивную арену, где соревновательный дух буквально витал в воздухе. Идеально подстриженное поле с ровным газоном всегда радовало взгляд, а вокруг поля проходила беговая дорожка. Рядом находились площадки для тренировок, где игроки оттачивали свои навыки. Каждую пятницу вечером сюда приходили не только школьники, но и их родители, друзья, жители всего города, чтобы поддержать команду «Кингстонские Тигры» и почувствовать вкус незабываемых спортивных эмоций.

Ещё одним местом гордости школы был бассейн, расположенный в отдельном стеклянно-металлическом корпусе. Сквозь прозрачные стены внутрь проникал естественный свет, заливая всю акваторию мягким сиянием. Сам бассейн был на двадцать пять метров в длину, имел восемь удобных дорожек и внушительную глубину для тренировок самого разного уровня — от новичков до будущих чемпионов. Вокруг бассейна имелись просторные зоны отдыха с удобными шезлонгами, где ученики могли перевести дыхание или расслабиться после занятий. Рядом располагались тренажёрный зал и небольшая сауна — идеальное место для восстановления сил и подготовки к дальнейшим спортивным свершениям.

Остановив бег и на миг словно «поставив мир на паузу», я осмотрелся в поисках своих верных друзей — Итана Картера и Лилиан «Лили» Рейнольдс. Они стояли в стороне от центральной дорожки, о чём-то оживлённо беседуя. Увидев их, я ощутил знакомую тёплую волну радости, которая всегда накатывала, когда я встречался с близкими людьми. В их сторону я пошёл уже в обычном темпе, но, подходя сзади, решил слегка пошалить.

Итан Картер был очень высоким для своего возраста — его рост уже перевалил за 175 сантиметров. Худощавое, но крепкое телосложение придавало ему вид заядлого спортсмена или скейтбордиста. Впрочем, Итан действительно увлекался скейтбордингом, а ещё фотографии — без своей старой дедушкиной камеры он редко куда-то появлялся. Каштановые волосы у него были коротко подстрижены, но всегда немного растрёпаны, особенно когда он нервничал или лихорадочно обдумывал новую идею для розыгрыша. Глаза у Итана были ярко-зелёные, с хитрым прищуром, говорящим о его неугомонном характере и любви к приключениям. Он часто носил футболки со знаковыми принтами из любимых фильмов и игр, а кеды на шнуровку были по большей части просто для вида — он их почти не затягивал. На левой руке красовался небольшой шрам от давней истории с падением с велосипеда, который он любил преувеличенно называть «боевым ранением».

Лили Рейнольдс была абсолютной противоположностью Итана по габаритам: миниатюрная, около 155 сантиметров ростом, что заставляло её немного комплексовать. Она часто шутила, что её «компактность» позволяет незаметно проскользнуть в самые узкие места. Длинные, вьющиеся волосы приятного медового оттенка она предпочитала заплетать в хвост или косу, но иногда выпускала свободные пряди, обрамлявшие её милое лицо. Глаза у Лили были большие, карие, с нежными золотистыми искорками, которые загорались, когда она смеялась или вдохновлялась новой идеей для рассказов и рисунков. Её одежда была не столько модной, сколько весёлой: она любила полосатые гольфы, яркие юбки и свитера с необычными узорами. Её рюкзак, щедро украшенный значками и наклейками из самых разнообразных вселенных, всегда весил больше, чем казалось возможным для столь хрупкой девушки, ведь внутри были любимые книги, скетчбуки и сотня мелочей. Лили любила рисовать и писать короткие рассказы, мечтая однажды стать профессиональным иллюстратором.

Немного замедлив шаг, я тихо подобрался к друзьям сзади и в один момент обнял их, свесив руки на плечи:

— Приветствую, мелкие! — произнёс я весело, наваливаясь на них сзади.

— А-а-а! — пискнула Лили, дёрнувшись от неожиданности. — Откуда ты вообще вынырнул?! И как у тебя получается так бесшумно подкрадываться? Слезь, слон! — воскликнула она, пытаясь вырваться из моих объятий и выглянуть из-за моей руки. — Раздавишь же!

Итан лишь ухмыльнулся, явно не в первый раз став жертвой моих внезапных появлений. Я выпустил друзей и, поворачиваясь к Лили, беззаботно заметил:

— Лили, ну не будь букой. Серьёзность тебе не идёт, правда. Смотри лучше на Итана — он уже привык к моим фокусам, — сказал я и подмигнул.

Лили нахмурилась и отвернулась, но в глазах у неё плясали смешинки. Итан пожал плечами и перевёл разговор на более волнующую его тему:

— Брюс, ты готов к сегодняшнему вечеру? У нас же отбор в команду! Я уже представляю, как выхожу на поле под овации толпы. Сначала стану героем школы, а там и богом поля! — Он рассмеялся наигранно, словно злодей из старых комиксов.

Лили, услышав его слова, закатила глаза и со скепсисом пожала плечами:

— Посмотри на себя, Итан! Какой бог, какой герой? Это же просто игра в мяч — пусть и американский футбол. А тебя, Брюс, вообще не понимаю. Ты же наш местный гений: все контрольные на максимум, лучшие оценки с начальной школы! С какой стати тебе понадобилось лезть в эту «дурацкую», — она сделала акцент на слове, — игру?

— Американский футбол — это не дурость! — с обидой отозвался Итан, делая чуть более серьёзное лицо. — Мы с Брюсом хотим стать звёздами школы. А как ещё к этому прийти, если не доказать всем, что мы чего-то стоим на поле?

— Да уж, — фыркнула Лили, скрещивая руки на груди. — С тобой, Итан, всё понятно: ты просто ищешь любой способ выделиться. Но ты посмотри на Брюса — ему вообще ничего не надо делать, чтобы стать звездой. Сними, Брюс, свои «умные» очки, перестань носить эти бесформенные свитера, и всё, готов принц, хоть завтра на коронацию. Красив, богат, умен — тут и без спорта поклонниц будет хоть отбавляй.

Я лишь улыбался, слушая их перепалку. Её слова были отчасти правдой, но я предпочитал скромность и не хотел привлекать к себе чрезмерного внимания. Я подмигнул Лили:

— Хм, а ты тоже в очереди за моей рукой и сердцем стоишь? — спросил я нарочито небрежным тоном.

— Ага, как же! — презрительно фыркнула она. — С самой начальной школы знаю тебя, Брюс, и, поверь, терпеть тебя — настоящее испытание. Ты наглый, самовлюблённый и вредный. Вот бедняжка я, зачем меня снова в один класс определили с таким «идеалом»?

— Ты, Лили, преувеличиваешь! — схватился я, подмигнув Итану и беря её под руку. — Пусть я и заучка, но ведь веселополезно же иметь такого друга. И вообще, идёмте. У нас первый урок — математика, не забыли?

Проговорив это, я ухмыльнулся и посмотрел на Итана, хорошо зная его отношение к математическим наукам. Мгновенно лицо моего друга помрачнело.

— Ну за что мне это?! — простонал он, уронив руки и вызывая у нас с Лили искренний смех своим страдальческим видом.

*****

Ура, наконец-то этот ужасный день закончился! — воскликнул Итан, вскидывая руки к небу и почти что, прыгая на ступеньках перед школой. Его голос был полон такого облегчения, что казалось, он надеется, будто сейчас своды здания отзовутся эхом и похлопают ему в честь финала его страданий. Шум толпящихся у входа учеников, торопящихся по домам, накладывался на его ликующий крик.

— Я выжил! — повторил он, переводя дух, но тут же добавил, будто боясь упустить возможность похвастаться: — Я вообще молодец, хоть и не победил монстра математики. Мы с ним заключили нейтралитет!

Итан посмотрел на нас с такой довольной улыбкой, будто совершил великий подвиг. Его глаза блестели от ощущения свободы, а поднятые плечи говорили о том, что он почувствовал себя настоящим триумфатором.

— Да-да, ты молодец, Итан, — засмеялась Лили, лукаво подмигнув ему. Её звонкий смех сразу поднял настроение; она явно наслаждалась моментом. — Но ты, случаем, не собираешься признаться, как именно умудрился перехитрить мистера Нолана? У тебя там вдруг живот разболелся, да? Или это была такая хитроумная уловка, чтобы отпроситься в медпункт? Честно говоря, мне со стороны показалось, что это больше напоминало бегство с поля боя! — Она скрестила руки на груди, её взгляд стал притворно строгим, а в глазах искрилось веселье.

Итан на мгновение состроил хитровато-грустную мину, будто пытался возразить, но никак не находил подходящих слов. Он сделал театральную паузу, словно собрался произнести важную речь.

— Ничего ты не понимаешь, Лили, — наконец ответил он, вздохнув, как герой старинного романа. — Это не было трусливым побегом, это было вынужденное отступление! Когда я вошёл в кабинет, я сразу увидел в глазах учителя непреклонную решимость вызвать меня к доске. Точнее, это был взгляд человека, который абсолютно уверен, что сегодня доведёт несчастного ученика до конца. А я ещё слишком молод, чтобы так погибнуть — сил мне надо поберечь, ибо впереди главное испытание: отбор в команду «Тигров». — Его тон стал глубокомысленным, хотя в уголках губ по-прежнему пряталась улыбка, обнажающая комедийный характер всей сцены.

— Ладно, верю, верю, — не переставая смеяться, ответила Лили, вытирая выступившие от смеха слёзы. — Только смотри, герой отступлений, будь любезен хотя бы за уроки взяться, а то так и будешь каждый раз разыгрывать медпунктную комедию! — Придирчиво, но с доброй улыбкой, она ткнула Итана в плечо.

Я, стоя чуть в стороне, улыбался, наблюдая за этой привычной перепалкой. Сколько лет мы уже дружим втроём, а ничего не меняется: Итан всегда умеет превратить любую ситуацию в приключение, а Лили непременно найдёт способ поддеть его, не дав зазнаться. Я был бесконечно рад, что судьба свела меня с ними. Они оба делали мою жизнь более насыщенной и интересной, дарили те самые мгновения, когда забываешь о заботах и просто смеёшься. Это мое новое детство.

— Лили, а у тебя какие планы на оставшуюся часть дня? — спросил я, решив, что пора переключить разговор на что-то более практичное. — Мы с Итоном к пяти часам должны быть на стадионе. Там общий сбор для тех, кто собирается присоединиться к «Тиграм». Может, пойдёшь с нами, поддержишь?

Лили покачала головой, и её длинные волосы слегка заволновались в такт движению.

— Нет, простите, ребята, — ответила она, улыбнувшись, хотя голос звучал твёрдо. — Я уже договорилась с девчонками: мы хотим пройтись по магазинам, пообедать где-нибудь вкусно и поболтать о всяких наших… девчачьих делах. Да и, честно говоря, не в восторге я от перспективы смотреть, как парни носятся по полю за овальным мячом, стремясь доказать, у кого тестостерона больше. Это, конечно, здорово, но не так чтобы привлекательно для меня. — Она продемонстрировала нам игривую гримасу, словно поддразнивая. — Если вдруг вы оба попадёте в команду, то уже на настоящие игры, разумеется, приду. Ну а пока что в качестве стимула: проявляйте себя!

Она хитро прищурилась и повернулась к Итану:

— А особенно тебя это касается, Итан. Хочешь ещё большего стимула? Слышала, что Джессика очень симпатизирует игрокам. Мол, чуть ли не мечтает вступить в группу поддержки. Так что, если попадёшь в команду, я, возможно, даже раздобуду для тебя её номер телефона.

— Правда?! — Итан оживился так резко, что казалось, ещё чуть-чуть — и он начнёт прыгать от радости. Он рванул к Лили, схватил её за руки и слегка потряс их, как будто она только что обещала исполнить его самое заветное желание. — Ох, спасибо! Точнее, заранее спасибо! Ты просто спасительница моей романтической жизни!

— Да отойди ты, умалишённый, — пробормотала Лили, пытаясь отодвинуть его руки. Её возмущение было наигранным, а улыбка доказывала, что никакого настоящего гнева в её словах нет. — Сказала, что попрошу, — значит, попрошу. Слово даю. Ну всё, мальчики, удачи вам — блесните там на поле! А я пошла к девчонкам, мы уже заждались друг друга. — Она помахала рукой и поспешила к компании девушек, которые стояли у парковки.

Когда Лили скрылась из виду, мы с Итоном переглянулись.

— Ну что, друг, готов? «Времени у нас не так много», — сказал я, указывая на часы. До сбора оставалось около получаса, и полагалось бы уже быть на подходе к стадиону.

— Готов, как никогда! — подтвердил Итан. Его глаза пылали таким воодушевлением, словно перед ним открывалась дверь в совершенно новую жизнь. — Пойдём, а то ещё опоздаем. Нас же ждёт великое будущее!

Мы двинулись к раздевалкам, где переоделись в спортивную форму и забрали экипировку. Затем направились к самому краю поля, которое уже начинали заполнять другие парни, решившие испытать удачу. Около двадцати человек разговаривали, смеялись или внушительно размахивали руками, пытаясь произвести впечатление на потенциальных соперников. Было заметно, что нервничает не только Итан. Волнение витающим облачком плыло над толпой.

В отличие от большинства, Итан не стал вступать в разговоры. Он не выпустил из головы ни слова Лили про номер телефона Джессики, ни необходимость показать себя с лучшей стороны. Поэтому он уже вовсю принимался за разминку — сосредоточенный, с почти мрачным выражением лица. Я, усмехнувшись, принялся за те же упражнения. Мне не особо нужны были эти рутинные разминочные движения, ведь моё тело обладало уникальными способностями к восстановлению и выносливости. Но я не хотел выделяться. К тому же, поддержка друга была важнее.

Пока мы разогревались, к нам подошёл высокий, атлетически сложенный парень с коротко стриженными светлыми волосами. Его белоснежная улыбка так ярко сияла на загорелом лице, что я мысленно окрестил его «мистером Голливуд» — он прямо-таки походил на кинозвезду с обложки спортивного журнала.

— Ну что, котятки, все в сборе? — начал он, окинув нас взглядом. Тон был дружелюбным и слегка ироничным. — Если кто-то не пришёл, то это их проблемы. А вы — молодцы: решили рискнуть и попытаться войти в семью «Тигров». Я — Алекс Тернер, капитан команды. Сегодня вам предстоит показать, на что вы способны. Наденем ли мы на вас нашу сине-золотую джерси, зависит только от вас.

Алекс быстро просканировал толпу, отмечая тех, кто уже разминался.

— Ребята, вижу, многие относятся к делу серьёзно. Так держать. Остальным советую не расслабляться. Тренер Мерфи скоро будет здесь. Он приведёт остальных наставников, и тогда начнётся ваш настоящий экзамен. А пока — давайте разамнемся как следует. Но прежде — маленькая лекция, для тех, кто вдруг не в курсе, о том, чем наша игра так велика. Можете считать, что я повторяю прописные истины, но, поверьте, на моём опыте, бывало, всякое.

Ребята, что ещё минуту назад были увлечены болтовнёй, теперь сверлили Алекса глазами, а он нарочито сделал короткую паузу, словно специально подогревая интерес.

— Американский футбол — это не просто погоня за мячом, это настоящая битва стратегий, силы и скорости. Каждая команда стремится набрать больше очков, чем соперник, за время матча. Очки можно заработать разными способами: занести мяч в зачётную зону соперника (тачдаун), пробить по воротам (филд-гол), ну и есть несколько других вариантов, например, сэйфти.

Алекс заметил, что несколько человек переглянулись, и решил пояснить:

— Поле для американского футбола имеет длину 120 ярдов, что примерно равно 110 метрам, и ширину в 53,3 ярда — то есть около 49 метров. На каждом конце поля есть зачётная зона, по 10 ярдов длиной, и там установлены ворота в форме буквы «Н». Всё, что нужно сделать вам и вашей команде, — прорваться в эту зону с мячом или точно ударить по воротам, когда придёт время.

Он слегка приосанился, как человек, который обожает говорить о любимом деле, и продолжил:

— В поле выходит по 11 игроков от каждой команды, но общее число игроков в «ростере» может доходить до 53. Делятся они на три группы: нападение, защита и спецкоманды. Нападение — это те, кто атакует, стремится набрать очки. Ключевая фигура — квотербек, человек, принимающий решения: отдавать пас, отдавать мяч раннинбеку или бежать самому. Раннинбек отвечает за прорыв по земле, ресиверы ловят пасы, а лайнмены — это массивные ребята, которые прикрывают квотербека и помогают прорваться.

Он обвёл нас взглядом, словно проверяя, слушают ли все внимательно, а потом продолжил:

— Защита, соответственно, имеет свою задачу — остановить нападение соперника. Лайнмены защиты сталкиваются с лайнменами нападения и пытаются добраться до квотербека. Лайнбекеры — более универсальные ребята, которые могут прерывать пасы, блокировать бегущих, атаковать квотербека при возможности. А корнербеки и сейфти прикрывают ресиверов, стараются перехватить передачу или не дать её поймать. Есть ещё спецкоманды — это люди, которые выходят на поле при розыгрыше ударов, например, кикер и пантер.

Глядя на впечатлённые лица новичков, Алекс улыбнулся, видимо радуясь, что ему удалось зажечь в слушателях интерес.

— Теперь насчёт времени: матч длится четыре четверти, по 15 минут каждая, — объяснял он, энергично жестикулируя. — Между второй и третьей четвертями — большой перерыв. Если после всех четырёх четвертей счёт равный, игра продолжается в овертайме. Матч стартует с так называемого кик-оффа, когда мяч выбивается с 35-ярдовой линии в сторону соперника. После этого команда, которая получила мяч, начинает свою атаку. Если они за 4 попытки — или, как мы говорим, «дауна», — продвинутся на 10 ярдов, то им дают ещё 4 попытки и так далее. А если не справляются, мяч переходит к другой команде.

Он сделал небольшую паузу, переводя дыхание: видно было, что ему нравится этот «урок», и он готов бесконечно рассказывать о любимой игре.

— Итак, чтобы вы поняли, что такое «очковый счет» в игре: тачдаун — 6 очков. После тачдауна можно либо пробить экстра-поинт, тогда добавится 1 очко, либо разыграть двухочковую попытку и заработать 2 очка. Филд-гол даёт 3 очка, а сэйфти — 2 очка. Запомнили? — он оглядел нас, но продолжил, не ожидая ответов. — Пасы вперёд разрешены только один раз за даун, все остальные передачи должны быть назад или вбок. Если игрок теряет мяч, это «фамбл», и тогда кто первым подберёт его, тот и продолжит атаку. Если защитник ловит пас, который передан для ресивера нападения, то это «интерсепшн», и мяч сразу переходит команде защиты.

Алекс старался говорить так, чтобы всё было ясно даже для тех, кто впервые пришёл на это поле. Его пылкий тон заставлял слушателей невольно проникаться атмосферой игры и азартом будущих матчей.

— Ну и, конечно, за нарушения, такие как захват за маску, офсайд или задержка игры, команда получает штрафные ярды. Поэтому будьте внимательны и следите за правилами! Мы не хотим, чтобы ваша неаккуратность стоила «Тиграм» победы, верно? — Он осмотрел наши ряды с приподнятой бровью, призывая к полной дисциплине.

— Надеюсь, все запомнили то, о чём я говорил, и мне не придётся повторять это дважды, — Алекс театрально провёл рукой по воздуху, будто отмахиваясь от возможных возражений. — Но если кто-то сейчас всё пропустил мимо ушей и при этом, о чудо, каким-то образом пройдёт отбор, то получите дополнительное задание: учите правила дома, не выйдете на поле, пока не будете знать их назубок. Идём дальше. За что мы вообще сражаемся? — он развернулся и приподнял подбородок, указывая за свою спину. — Видите этот стадион? Он вмещает пятнадцать тысяч болельщиков. А у некоторых больших школ количество зрителей доходит и до двадцати тысяч! Мы сражаемся за нашу школу, за весь город, за честь и гордость «Кингстонских Тигров». Сегодняшний отбор — это лишь начало для тех, кто решит связать свою жизнь со спортом. Мы собираемся сформировать команду первокурсников и юниоров, хотя, — он сделал короткую паузу и искренне рассмеялся, — если вдруг кто-то поразит нас настолько, что вырвется в основной состав, то это будет большая сенсация. Но, скажу честно, за все годы, что я здесь, ничего подобного не видел — ведь вы ещё не выросли и не окрепли.

Закончив, Алекс обвёл взглядом собравшихся, словно пытаясь прочитать на наших лицах, насколько мы серьёзно воспринимаем его слова. Пройдясь глазами по толпе, он вдруг остановил взгляд на мне и с прищуром спросил:

— Эй, парень, а тебя чем кормят? Сколько тебе лет и какой у тебя рост?

— Брюс Уэйн, четырнадцать лет, метр восемьдесят один, — ответил я. — Кормят меня отлично, я поесть люблю, — добавил я с лёгкой усмешкой.

— Ну-ну, — приподнял бровь Алекс. — Такое впечатление, что вырос ты не на одних лишь бутербродах с арахисовой пастой. Если у тебя ещё и навыки на уровне, тогда, глядишь, получится побороться за основной состав. По крайней мере, по габаритам ты нам подходишь.

Затем он расслабился, кивнул и, снова собрав всеобщее внимание, продолжил:

— Ладно, вернёмся к главным вещам. Я уже рассказал, правила, теперь расскажу о сезоне кратко: школьный футбол включает в себя регулярный сезон и плей-офф. Сначала мы сражаемся с другими школами из нашего округа и региона, набираем очки и улучшаем рейтинг. Потом, если всё идёт хорошо, попадаем в плей-офф — турнир на выбывание, где настоящие победители определяются каждый матч, пока не дойдём до чемпионата штата. Там играют лучшие из лучших, и если выигрываешь в финале, то официально становишься чемпионом штата. Это огромная честь как для команды, так и для самой школы. Иногда организуют дополнительные товарищеские матчи между сильнейшими школами разных штатов, если есть желание выяснить, кто круче на национальном уровне. Но что ещё более важно, ребята, — Алекс осмотрел нас, чуть понизив голос, — в таких матчах всегда полно скаутов из колледжей. А это уже может стать путёвкой в профессиональный футбол.

Он сделал эффектную паузу, давая нам переварить сказанное, и обвёл взглядом выстроившихся ребят:

— У нас в школе можно сказать три команды. Первая — для первокурсников старшей школы, то есть для учеников девятого класса. Она нужна, чтобы вы привыкли к ритму и освоились с основами футбола на уровне старшей школы. Вторая — юниорская команда, которая помогает более молодым игрокам развить навыки и подготовиться к переходу в основу. И третья команда — наш флагман, «Кингстонские Тигры» в полном смысле: это те, кто выступает на официальных турнирах и защищает честь школы на самом высоком уровне. Сегодня мы ищем таланты в первые две команды. Но если кто-то из вас проявит себя по-настоящему блестяще, не исключён переход прямо в основу. Повторюсь, это редкое явление, но ничто не бывает невозможным, — он усмехнулся с лёгким вызовом в голосе. — Вопросы? Нет? Отлично. Старайтесь, и у вас может появиться шанс стать звёздами. Как я говорил, на вас могут выйти скауты. А теперь к делу. Скоро должны подойти тренеры, а мы ещё к разминке не приступили. Не будем терять времени: первым испытанием будет спринт на сорок метров. Хочу посмотреть, что у вас там с физической подготовкой. Поглядим, как быстро вы бегаете.

Итан, стоявший рядом, заметно напрягся. Я знал, что скорость — не его сильная сторона, он всегда больше делал ставку на технику и упорство. Тем не менее, его глаза сверкали решимостью, и я почувствовал, что он не намерен сдаваться без боя. Я же в глубине души старался сосредоточиться, чтоб себя «притормозить»: если побегу так, как могу на самом деле, то это будет фиаско. Задача была — выглядеть впечатляюще, но не сверхчеловечески.

По сигналу Алекса мы рванули вперёд. Я нарочно старался сдержаться, но всё равно оказался на финише раньше остальных, и причём с довольно большим отрывом. Итан прибежал где-то в первой пятёрке, хоть я и видел, насколько тяжело ему дался последний рывок — он буквально выложился на полную, чтобы остаться среди лидеров.

— Уэйн, впечатляющий результат, — Алекс взглянул на хронометр в своих руках и одобрительно кивнул. — Мне определённо нравятся такие новички. Посмотрим, насколько стабильно ты удержишь эту планку дальше.

Я сдержанно улыбнулся, а тем временем Алекс скомандовал всем продолжить разминку. Мы делали различные упражнения на выносливость, силу и координацию. В этот момент со стороны входа на стадион послышались новые голоса. Я обернулся и заметил, как к Алексу приближается группа из пяти мужчин. Среди них выделялся тренер Мерфи — высокий, широкоплечий мужчина с твёрдым, но доброжелательным взглядом.

— Тренер, ну наконец-то, — сказал Алекс, когда они подошли, — я уже ввёл ребят в курс дела и начал спринты. Хотите присоединиться сейчас или после разминки?

— Отличная работа, Алекс, — ответил тренер Мерфи. Его голос звучал мощно, но в то же время ровно и спокойно. — Продолжай, мы с коллегами посмотрим. А потом уже подойдём к более серьёзным упражнениям. Времени у нас сегодня хоть отбавляй, так что выжмем из новичков максимум.

Мы продолжили разминку. Тренеры следили за нами, негромко переговариваясь и изредка указывая на того или иного игрока, что-то записывая в планшеты. Вскоре всё переросло в настоящую полосу препятствий: нас гоняли по кругу, заставляли снова и снова бежать, прыгать, отрабатывать толчки и блоки. Кто-то уже начал заметно уставать: пару ребят даже выглядели так, будто еле держатся на ногах. Но никто не хотел сдаваться — ведь для многих этот отбор был шансом проявить себя перед школой и родителями. Мне же приходилось притворяться: я делал вид, что и мне тяжеловато, старался дышать чуть сбивчиво, чтобы не выглядеть «терминатором».

Потом нам выдали различный инвентарь: тренажёр для отработки захватов, блокирующие щиты, манекены для обводки, тренажёр для пасов, утяжелители для ног и рук, парашют для бега — всё это превращало тренировку в нескончаемый испытательный марафон. Дошло до того, что мы начали задерживать дыхание на время, тренируя способность справляться с нехваткой кислорода. В перерыве кто-то сдавленно шутил, что скоро от нас потребуют бегать на руках или жонглировать ножами с завязанными глазами.

Наконец, мы перешли к небольшому тренировочному матчу. Я и Итан оказались в одной команде, что меня радовало: нам давно хотелось сыграть вместе. Благодаря моим «скрытым» способностям я сумел дважды занести тачдаун, а третий тачдаун мы оформили совместно с Итаном — он оторвался от защитника, а я передал ему мяч в последний момент. Окончательный счёт был 27–14 в нашу пользу. Итан сиял, как новенький доллар, хотя едва держался на ногах. Я делал вид, что вымотан, периодически приседая и тяжело дыша, но на самом деле был полон сил.

На небе уже сверкали звёзды, а посмотреть на часы удавалось урывками: стрелки показывали почти одиннадцать вечера. Вместе с усталостью пришло и осознание, что мы провели на поле намного больше времени, чем я предполагал. Наконец, тренер Мерфи собрал всех в круг.

— Отличная работа, ребята. Сейчас я зачитаю фамилии тех, кто принят в «Тигры», — начал он, вытирая лоб полотенцем. — Если вы не услышите свою фамилию, не падайте духом. В следующем году обязательно попробуете снова, или же в следующем наборе. А те, кто пройдут, должны помнить несколько простых правил. Во-первых, ни в коем случае не пропускайте тренировки и тем более игры, если у вас нет на то действительно уважительной причины. Во-вторых, если вы будете плохо учиться и ваш средний балл резко упадёт, то я отстраняю вас от команды до исправления ситуации. Понятно?

— Да, тренер Мерфи! — прогремело в ответ.

— Отлично. Итак, перейдём к самим результатам, — тренер достал небольшой список. — Поздравляю тех, чьи фамилии я сейчас зачитаю!

Он начал зачитывать по очереди фамилии счастливчиков. Я замер в ожидании, стараясь выглядеть спокойным. Услышав «Уэйн, Брюс», я сначала даже не осознал, что это прозвучало в самом начале списка. Итан от радости чуть не подскочил на месте, когда услышал своё имя следом за моим. Мы крепко хлопнули друг друга по плечу, понимая, что всё получилось. До меня донёсся оглушительный смешанный гул, кто-то радостно выкрикивал, кто-то вздыхал с разочарованием, но сам я чувствовал лишь прилив облегчения.

— Отлично, — завершил тренер Мерфи. — А теперь все дружно отправляемся в раздевалки. Время позднее, родители, надеюсь, в курсе долгого вашего отсутствия дома, и вы договорились с ними, как будете добираться? Если кто-то не успел предупредить, скажите сейчас, чтобы мы могли им позвонить.

Никто не ответил, и тренер сделал утвердительный кивок.

— Что ж, тогда вперёд: душ, переодеться и расходиться. Завтра на уроки — не забывайте.

Мы двинулись в сторону раздевалки. Я шёл вместе с Итоном и ещё парой ребят, и все мы бурно обсуждали тренировку, шутили, как чуть не «сгорели» на теоретических заданиях или забывали, как правильно блокировать. Когда мы оказались почти у дверей раздевалки, послышался громкий испуганный вопль. Звук отдавался эхом в тёмном коридоре. Мы с Итоном быстро переглянулись и, не говоря ни слова, сорвались с места.

Внутри, прямо напротив входа в душевую, столпились парни, их лица застыли в выражении ужаса. Кто-то побледнел до синевы, кто-то отшатнулся к стене. Я пробился сквозь этот живой коридор, стараясь понять, что происходит. Зайдя в душевую, я тут же увидел: на полу, лицом вниз, лежал парень. Одна из душевых кабин была включена, вода лилась на кафель, поднимая влажный пар. Я приблизился и осторожно перевернул тело, надеясь, что всё не так страшно. Но отшатнулся почти сразу: горло у парня было перерезано, а глаза были широко раскрыты в пустой, безжизненной муке.

Я бессильно сел на пол рядом, стараясь осознать произошедшее. В висках стучало, а сердце колотилось в груди, словно вырываясь наружу. Мой взгляд метался, пытаясь найти хоть какую-то подсказку, понять, как и почему случилась такая трагедия. Но всё казалось каким-то болезненным кошмаром.

— Позовите тренеров! — крикнул я наотмашь, не зная, кто из ребят меня услышал. Многие были в шоке. Я понял, что должен остаться здесь, хотя бы чтобы никто не трогал тело.

Повисла давящая тишина. Из глубины раздевалки кто-то прошептал дрожащим голосом, в котором звучали и ужас, и бессилие, и скорбь:

— Они… убили Кенни…