Код Марвел: Сын Криптона

Глава 14

— Ну что, подруга, давай прощаться, — с шутливой грустью проговорил я, опираясь на корпус большого междугороднего автобуса. Летний лагерь официально завершился, и настала пора возвращаться домой.

Диана пришла меня проводить. За прошедшие дни, после всех кровавых событий, мы провели вместе почти всё свободное время. Нет, никакой явной романтики, между нами, не возникло: девушку поглотила идея стать охотницей на нечисть, и оставшиеся дни я охотно делился с ней знаниями, которые сам недавно получил. Рассказывал, как различать всякую нечисть, какие у неё повадки, где наиболее уязвимые места — словом, загружал её информацией «по самую макушку». Отец, как оказалось, никогда не учил её подобным премудростям: он лишь помогал осознать и принять её волчью природу, не вдаваясь в охотничьи тонкости. Но Диана оказалась способной ученицей, быстро схватывала всё на лету. Мне самому это приносило немалое удовольствие, ведь когда-то я был преподавателем — выпустил не один десяток студентов в прошлой жизни. Оказывается, я скучал по этому ощущению: передавать опыт, видеть, как у человека в глазах загорается интерес.

— Не думай, что избавишься от меня надолго, учитель, — ухмыльнулась Диана, прищурив глаза. — У меня осталось слишком много вопросов. Так что не «прощай», а «до встречи».

— Ты же тоже сегодня уезжаешь, не так ли? — уточнил я, бросив короткий взгляд на её сумку, которая сиротливо стояла у лавки.

— Да, только попозже, через час отправляемся, — девушка невесело вздохнула. — Соскучилась уже по маме. Да и с отцом необходимо разобраться — он так и не вышел со мной на связь… — в её голосе скользнула тревога.

Я мягко дотронулся до её предплечья, пытаясь успокоить:

— Всё будет хорошо. Как приедешь, обязательно позвони, расскажешь, что и как. Ты же мой домашний телефон теперь знаешь, — я подмигнул, стараясь немного разрядить обстановку. — Если что понадобится — обращайся: сама знаешь, на что я способен. И по поводу охотников, кстати, тоже разузнаю кое-что: надо тебе официальный статус оформить. А то так и будешь бегать беспризорной дворняжкой, — ухмыльнулся я, намекая на её волчью сущность.

— Да иди ты со своими шуточками, Брюс, — Диана надменно вскинула подбородок, но при этом слегка надулась, показывая, что мои слова её задели. — Замучил уже.

— Что ж, может, поцелуешь на прощание? А то в прошлый раз я толком не распробовал, — усмехнулся я, делая шаг к ней и раскидывая руки для объятий.

Девушка метнулась в сторону, быстро отскочив, и её лицо вспыхнуло румянцем:

— Не дождёшься. Я же говорю, ты не в моём вкусе! То была всего лишь минутная слабость. Моё звериное начало взяло надомной вверх… Но больше такого не повторится, — уверенно выпалила она, покраснев от воспоминаний о нашем спонтанном поцелуе.

— О-о-о, да ты прямо «цундере», — громко расхохотался я. — Тогда-то ты была далеко не «неприступной принцессой». Сам ведь помню, как чуть не… — я нарочито тяжело вздохнул, изображая страдальческое выражение на лице. — Если бы не отвратительный запах от тех дохлых проклятых, которые стали разлагаться рядом с нами, ты забрала бы у меня не только первый поцелуй, но и сорвала бы мою «вишенку».

— Хватит уже, Брюс! — Диана недовольно махнула рукой, едва не задев меня. — Отправляйся в свой автобус. Невыносимый ты тип, не понимаю, как судьба свела нас вместе… И вообще, это… — вдруг её голос дрогнул, и она отвернулась, бормоча. — Это ведь был и мой первый поцелуй, между прочим!

— Ого, а вот про это ты промолчала, — я приподнял брови, с любопытством наблюдая за ней. — Мне-то казалось, ты вполне опытная в таких делах, — я наигранно задумался, дотрагиваясь кончиком пальца до губ.

— Знаешь, я не хочу больше с тобой говорить! — вспылила девушка. — Проваливай, Уэйн, с глаз моих долой! — и, повернувшись ко мне спиной, сделала несколько быстрых шагов, показывая, что не намерена продолжать разговор.

Мне хватило одного шага, чтобы догнать её, и, не думая о последствиях, я крепко обнял Диану за плечи. Она негромко пискнула от неожиданности, а я слегка наклонился и прошептал ей прямо в ухо:

— Ну хватит дуться, подруга. Я же подшучиваю, не хотел тебя облидеть. Пока! Буду скучать, — добавил я тише, отпуская девушку и, к собственному удивлению, замечая на её щеках розоватые пятна.

Диана промолчала, только сердито отвела взгляд в сторону, но, кажется, уже не злилась всерьёз.

— Пока, Брюс! Хорошей дороги, — крикнула она мне вслед, когда я зашагал к автобусу. — Я тоже… буду скучать, болван! — эти слова прозвучали негромко, но я всё же их расслышал, что заставило меня довольно улыбнуться.

Поднявшись в салон, я увидел своего друга Итана, который уже занял для меня место у окна. Он отчаянно махал рукой, призывая меня сесть рядом. Взяв свой рюкзак, я устроился возле него, мысленно прощаясь с лагерем. Из окна отлично просматривалось административное здание, со слегка облупившейся краской и яркой вывеской, которая ознаменовала наше прибытие лишь пару недель назад. Это было непростое время — много чего произошло, и вспоминая всё, я почувствовал, как уголки губ приподнимаются в лёгкой улыбке.

— Брюс, ты тоже грустишь? — тихо спросил Итан, глядя на меня со смесью понимания и сочувствия.

— Грустить? — удивлённо переспросил я. — С чего бы?

— Просто… не хочется уезжать, — протянул друг, отводя взгляд. — Тут было так здорово, и… — Итан осёкся, и его глаза мгновенно заблестели, стоило ему вспомнить кое-кого из лагеря.

— Надеюсь, ты хотя бы телефончик у неё взял? — с подколкой уточнил я, наблюдая, как щеки Итана слегка заливаются краской.

— Взял, — коротко, но серьёзно кивнул он, чуть сжимая руки в кулак.

— Тогда зачем переживать? — я бодро хлопнул его по плечу. — Всё отлично! Свяжешься, продолжите общаться, а может, и встретитесь. А сам лагерь… да, надо признать, это было интересное приключение.

Итан вздохнул, пытаясь улыбнуться:

— А тебе что меньше всего понравилось?

Я на секунду задумался, машинально вспоминая об «отряде Земля-11».

— Если честно, — признался я, — меня бесило одно: название нашего отряда — «Земля-11». Звучит как что-то из дешёвого научно-фантастического сериала. Определённо не моё это, видно.

*****

— Мам, пап, я дома! — громко крикнул я, перешагнув порог дома и захлопнув за собой тяжёлую дубовую дверь.

— О, дорогой, Брюс вернулся! — воскликнула мама, выбегая в прихожую и тут же обнимая меня так крепко, что я ощутил её сердце, бьющееся в унисон с моим. — Мне только кажется или ты и впрямь успел ещё подрасти за время своего лагерного отдыха?

— Не знаю, может и вырос, — усмехнулся я, качнув плечами. — Воздух там свежий, природа благоприятная, вот и потянуло меня в высоту.

— Честно говоря, сынок, я уже начинаю беспокоиться: куда уж выше? А вдруг твой рост вообще не остановится? — мама взглянула на меня со смесью шутливой тревоги и искреннего любопытства.

— Да всё будет нормально, — ответил я, улыбаясь. — Даже если перевалю за два метра, не вижу в этом ничего ужасного.

— Наверное, ты прав, — мама чуть расслабилась и ласково взлохматила мои волосы. — Я так по тебе скучала, хотела даже приехать, чтобы увидеться, но отец меня отговорил: «Не мешай ему, пусть наслаждается жизнью в лагере». Ладно, хватит разговоров в коридоре, иди-ка наверх, приведи себя в порядок и спускайся — будем обедать. Как раз попрошу твоего отца выйти из кабинета. Он вернулся из Австрии с новым выгодным контрактом, теперь сутками сидит над ним. — Она, смеясь, слегка подтолкнула меня к лестнице, ведущей на второй этаж. — Ждём тебя внизу, не задерживайся!

Поднимаясь в свою комнату, я невольно скользнул взглядом по стене, на которой, как и прежде, висел мой меч — подарок Абрахама. Воспоминания нахлынули стремительно: поляна, залитая кровью, ужасающие картины бойни, что я учинил в том проклятом лесу… И самое странное, что ощущение власти и азарта, переполнявшее меня тогда, мне даже понравилось. Я постарался тряхнуть головой, отгоняя непрошеные образы: разберусь со своими демонами позже. Сейчас необходимо переключиться на семейное спокойствие.

После короткого душа и переодевания я спустился в обеденный зал — просторную комнату с высоким потолком и большими окнами, пропускающими мягкий полуденный свет. Родители уже сидели за столом, о чём-то негромко беседуя. Услышав мои шаги, они обернулись.

— Привет, пап, давно не виделись, — произнёс я с улыбкой, усаживаясь на привычное место напротив отца.

Отец — статный мужчина с пронзительным взглядом и вечно сосредоточенным выражением лица — он посмотрел на меня тёплым, почти ласковым взглядом:

— И тебя рад видеть, сын. Ну, рассказывай, как отдохнул? Много впечатлений, новых друзей?

— Отдохнул отлично, — я провёл рукой по столешнице, словно обдумывая ответ. — Получил массу новых впечатлений, набрался опыта и… пересмотрел кое-какие жизненные приоритеты.

Отец приподнял брови:

— Ого, смотрю, лагерь пошёл тебе на пользу. Расскажи подробнее, что за перемены?

Я вздохнул, подбирая слова:

— Я понял, что футбол больше не вызывает у меня ни радости, ни интереса. Если быть честным, он мне изначально не был по душе. Просто… решил попробовать, может, найду что-то новое в себе. Но ничего не нашёл, кроме обязанности бегать за мячом и пытаться соответствовать ожиданиям тренера и команды. Теперь не знаю, как сказать ребятам, да и с тренером придётся объясняться.

Я почувствовал, как в груди зашевелилась лёгкая тоска. Ведь мы много тренировались вместе, все-таки успели привыкнуть друг к другу. Однако продолжать заниматься тем, что не приносит удовлетворения, смысла нет.

Отец, услышав мои слова, слегка улыбнулся и покачал головой:

— Признаться, меня это не удивляет. Я давно замечал, что футбол не совсем твоё. Но раз ты хотел попробовать, я не возражал — надеялся, что в процессе ты либо найдёшь в этом занятии истинную страсть, либо осознаешь, что пора двигаться дальше. И, похоже, ты сделал выводы. С твоим умом и талантами есть тысяча более перспективных и полезных дел, чем гоняться за мячом по полю.

Я невольно покраснел, услышав его одобрение. Раньше мне казалось, что я должен был всеми силами доказать, что не зря числюсь в команде. Но сейчас чувствовал облегчение, что он относится к моему решению с пониманием.

— Брюс, так чем теперь собираешься заняться? — встряла мама, подавая мне тарелку с ароматным овощным салатом. — Надеюсь, это не будет чем-то совсем безрассудным?

Я благодарно кивнул, принимая тарелку:

— У меня уже есть идея: хочу серьёзно заняться вычислительной техникой, программированием, да и вообще всё, что связано с высокими технологиями. Уверен, за этим будущее. И мне кажется, у меня неплохо получится.

Мама с любопытством наклонила голову набок:

— Программирование? Это звучит вполне разумно. Сейчас, правда, столько направлений существует, что глаза разбегаются. Но если ты чувствуешь, что это твоё, я буду тебя поддерживать.

— А я — тем более, — добавил отец, улыбаясь. — Нужно будет — обращайся за помощью. С деньгами, с советом, с контактами — не стесняйся.

Я почувствовал приятное тепло от осознания, что родители поддерживают мои планы. Секунду поколебавшись, решился высказать другую важную мысль:

— Кстати, насчёт помощи. Пап, я хотел попросить твоей поддержки… И при этом ещё кое-что добавить. Я долго думал и решил пройти процедуру эмансипации после своего шестнадцатилетия. Осталось полгода, и я хочу оформить документы, которые позволят мне самому заключать сделки, открывать счета и управлять собственным бизнесом.

Мама в ту же секунду нахмурилась, в её глазах блеснуло обеспокоенное удивление:

— Эмансипация? Зачем тебе это, Брюс? Разве мы недостаточно даём тебе свободы?

Отец тоже посмотрел на меня пристально, но промолчал, ожидая объяснений.

Я попробовал говорить спокойнее, чем чувствовал себя внутри:

— Понимаете, я хочу основать собственную небольшую компанию. Начать с малого, но подойти к делу всерьёз. Я чувствую, что уже готов к этому: у меня есть навыки, есть амбиции, есть понимание рынка. Будущее за технологиями, и я, как наследник фамилии Уэйн, хочу внести свой вклад в историю семьи. Стать самым молодым миллиардером за всю историю Америки — звучит как вызов, не правда ли?

Мама перевела растерянный взгляд с меня на отца и обратно:

— Но, сынок, ты ещё так молод! Что, если что-то пойдёт не так? Да и в таком возрасте заводить собственный бизнес — это огромная ответственность, а ты…

— Эсми, милая, — негромко произнёс отец, — дай ему договорить.

Мама запнулась и махнула рукой, позволяя мне продолжить:

— Я не собираюсь уезжать или отгораживаться от вас юридически. Просто мне нужны формальные права и возможности: распоряжаться средствами, заключать от своего лица официальные соглашения. Хочу всё делать сам, пройти весь путь от начала и до взлёта. Да, можете считать меня избалованным сыночком миллионера, который хочет поиграться в бизнес. Но, я вам обещаю: я в этой «игре» буду действовать максимально серьёзно и продуманно.

Наступило молчание. Мама задумчиво покусывала губы, а отец, потирая подбородок, пристально смотрел куда-то в пространство, взвешивая мои слова. Наконец он мягко улыбнулся:

— Думаю, это действительно интересная идея, и она вполне осуществима. Я прикажу своим юристам подготовить все необходимые документы в лучшем виде. Если пообещаешь, что не станешь бросаться в этот омут без должной подготовки и консультаций с опытными людьми, то считай, что к своему шестнадцатилетию получишь в подарок уже согласованные бумаги.

— Джонатан, дорогой, ты серьёзно? — мама воскликнула с мольбой в голосе. — Сначала он бросает футбол, потом хочет стать программистом, теперь — ещё и законно объявить себя самостоятельным. Не кажется ли тебе, что это слишком быстро?

— Мама, правда, не волнуйся, — примирительно вмешался я, стараясь говорить уверенно. — Я никуда не исчезаю, остаюсь жить дома, пользоваться всеми семейными благами, но параллельно буду заниматься развитием компании. Мне просто необходима юридическая свобода действий. Ничего сверхъестественного.

— Ты рассуждаешь, как взрослый, — выдохнула мама и покачала головой. — Мой маленький Брюс… Когда ты только успел повзрослеть?

— Это не внезапно, Эсми, — тихо пояснил отец. — Просто мы долго не замечали, как он идёт к этому решению. А теперь вот, наконец, озвучил. Я сам знаю, что Брюс не станет делать что-то наобум.

Видя, что разговор накаляется, и стремясь отвлечь маму от тревожных мыслей, отец сменил тему:

— Ладно, хватит спорить. Полгода до его шестнадцатилетия всё равно впереди, успеете ещё триста раз передумать. Давай лучше обсудим наш семейный отпуск. Ты же, дорогая, что-то планировала?

Мама сделала недовольное лицо, но, скрестив руки на груди, всё-таки заговорила:

— Да, на следующей неделе мы улетаем, я уже всё подготовила и выбрала. Сняла чудесную виллу на побережье. Нас там ждут тёплое море, солнце, фрукты… Я даже наняла повара и горничных, чтобы никто не отвлекался от отдыха.

— Звучит идеально, — отец ободряюще взглянул на маму, затем перевёл взгляд на меня. — А то мы, правда, давно не выбирались вместе. Устроим полноценный семейный досуг.

— Это точно, — согласился я, уже предвкушая, как можно будет отвлечься от мыслей и просто насладиться морским бризом.

— Ну вот и замечательно, а то мы, правда, давно уже всей семьёй никуда не выбирались. Это будет замечательный отдых, — подвёл итог отец, улыбнувшись нам обоим и указав на расставленные на столе блюда, призывая наконец приступить к ужину.

*****

Я стоял с родителями у стойки регистрации, прислушиваясь к приглушённому, едва шипящему голосу динамиков, объявлявшему наш рейс до Гонолулу. Гавайи! Казалось бы, мечта многих: лазурное море, песчаные пляжи и вечное лето. Но я вдруг ощутил странное волнение. Мне предстояло отправиться в отпуск вместе с мамой и папой — и несмотря на то, что моё тело принадлежало пятнадцатилетнему подростку, внутри я чувствовал себя куда старше. Наверняка со стороны я выглядел обычным высоким парнем в джинсах и футболке, который просто радуется грядущему отдыху. А кто бы смог догадаться, что в моей голове живёт опыт «бурчащего старика», успевшего прожить целую взрослую жизнь?

В последние дни меня не отпускало ощущение абсурда. Словно внутри меня рухнула какая-то стена, отделявшая две разные сущности: юного, ещё идущего в школу Брюса — и человека, который уже видел и знал слишком много. Теперь эти два «я» начали срастаться, и всё, что я пережил прежде, резко влияло на мои текущие реакции, мнение, поступки. Мне иногда казалось, что я не «живу», а всего лишь «играю» роль подростка перед окружающими. И это утомляло: хотелось большей свободы действий, свободы решений — во всём.

Между тем родители, казалось, пребывали в приподнятом настроении: мама держала под рукой небольшую сумочку с паспортами, время от времени поправляя выбившуюся из причёски прядь. Отец прижимал к себе папку с документами, оставшимися от его последних деловых встреч. А вокруг нас, словно бесконечные ручейки, текли потоки людей. Кто-то спешил к выходу на посадку, другой пытался совладать с громоздкими чемоданами на колёсиках, кто-то, низко надвинув кепку, клевал носом, видно, устав ещё до взлёта. Гул толпы смешивался со звуками кафетериев, где варили свежий кофе, добавляя в общий букет запаха нотку горьковатой обжарки. Я с удовольствием вдыхал этот аромат аэропорта — смесь топлива, кофеина и искреннего человеческого волнения.

— Брюс, ты нас не потерял? — наигранно озабоченно спросила мама, оглядываясь через плечо и улыбаясь мне.

— Всё нормально, мам, я здесь, — успокоил я её, стараясь держать голос ровным и спокойным. Ведь для них я — всего лишь подросток, который, возможно, волнуется перед первым, по их мнению, большим путешествием.

Наконец мы благополучно прошли все формальности досмотра, где добродушные сотрудники службы безопасности быстро проверили наши сумки и билеты. В нынешнем 1989-м это выглядело чуть проще, чем в моём прошлом мире: меньше внимания к металлоискателям, меньше строгих правил. Добравшись до нужного выхода, мы дождались объявления посадки и неторопливо двинулись по телетрапу, мягко подрагивавшему над перроном.

Я ощутил приятное дежавю: вот салон лайнера с широким проходом, ряды кресел, уютные приглушённые лампы. Мы летели бизнес-классом, что давало дополнительные удобства: просторные кожаные сиденья, вежливые стюардессы с теплыми улыбками, мягкое освещение, делающее пространство камерным и расслабляющим. Я с радостью занял место у иллюминатора: так приятно смотреть, как самолёт взмывает над городом и погружается в небесную тьму.

— Как тебе кресло, дружок? — спросил отец, усаживаясь рядом. — Должно быть вполне комфортно. Я специально попросил именно эти места, чтобы ты мог смотреть на город при взлёте.

Я улыбнулся ему, стараясь передать эту благодарность без слов.

— Спасибо, пап. Лучшего и не придумаешь.

Рядом с ним устроилась мама — она сразу же достала журнал о дизайне интерьеров и погрузилась в чтение. Её глаза весело блестели, выказывая радость предстоящих каникул.

— Так, все пристегнулись? — бодро спросила стюардесса, проходя мимо нашего ряда. — Взлетаем через пару минут, уважаемые пассажиры. Желаете что-нибудь выпить перед взлётом?

Она предложила нам на выбор соки, воду или шампанское и коньяк для взрослых. Мне было бы интересно пригубить бокал игристого, но, учитывая моё официальное пятнадцатилетие, ограничился апельсиновым соком.

Самолёт начал разгоняться по взлётной полосе: я почувствовал вибрацию корпуса, лёгкое давление в спину, а затем мягкий толчок, когда шасси оторвались от земли. Сквозь небольшой иллюминатор я наблюдал, как ночной Нью-Йорк остаётся внизу. С высоты птичьего полёта город казался огромной светящейся сетью: переплетения дорог, блестящие ручейки автомобильных фар, неоновые огни рекламы, мерцающие и сменяющие на вывесках небоскрёбов. В 1989-м году мегаполис бурлил своей особой энергией — одновременно гламурной и сумасшедшей. Небоскрёбы выглядели словно игрушечные макеты, а река, серебрящаяся лунным светом, — тонкой лентой фольги.

Постепенно огни начали растворяться в темноте, и самолёт взял курс над Атлантическим океаном. Облака, подсвеченные снизу огнями большого города, теперь сменил бескрайний сумрак. Я впился взглядом в это чёрное полотно, ощущая странную тоску. «Как же я хочу научиться летать сам… — промелькнуло в голове. — Мои способности раскрываются почему-то постепенно, словно кто-то включает их по одному, когда считает нужным. Но я так жажду обрести умение парить в небесах, свободно, без всяких там турбин и кресел… Когда же это произойдёт?»

Я вздохнул, мельком взглянув на родителей. Мама что-то негромко говорила отцу, он кивал и улыбался, но, похоже, тоже подустал после хлопот с подготовкой к поездке. Зрение у меня было превосходное: если захочу, могу сфокусироваться на мельчайших деталях, но сейчас я попытался отключиться от всего, просто слушая ровный гул двигателей. Лёгкая вибрация корпуса самолёта вгоняла в дремоту, глаза начинали слипаться.

Вдруг сзади раздался резкий окрик, пронзительный крик, перешедший в неразборчивый шум. Я инстинктивно встрепенулся и включил своё «зрение», позволяющее, словно сквозь стены, видеть, что творится в салоне. На картинке, появившейся перед моим внутренним взором, я различил троих незнакомцев, одетых в тёмную одежду. Они судорожно размахивали оружием — пистолетами, прокричав, что самолёт захвачен, и все должны сидеть тихо. Один из них уже перебирался в бизнес-класс.

«Ну здорово… — горько подумал я, ощутив, как азарт молнией пронзает каждый нерв. — Будто я притягиваю неприятности, словно магнит для всей этой дурацкой драмы. Нельзя даже спокойно отдохнуть?»

Отец и мама пока ничего не понимали, они лишь встревоженно обернулись на звуки суматохи. Я почувствовал, как сердце начинает колотиться чаще — не от страха, а скорее от интереса. Ведь у меня есть способности, и я могу предотвратить катастрофу.

И тут дверь между салонами резко распахнулась — один из террористов, судя по тяжёлой поступи, влетел в бизнес-класс с перекошенным от ярости лицом, сжимая пистолет так, что у него побелели костяшки пальцев…