Кофе в постель, пожалуйста!

БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ, СЕРЬЕЗНАЯ

Директор единолично восседал за массивным столом, аки молчаливый судия, старательно изображая беспристрастность на круглом лоснящемся лице. За партами, торцом приставленными к его рабочему месту, с одной стороны сидело семейство Горных в лице родителей и младшего сына, с другой — их противники, воплощенные в образах завуча, Игоря и меня. И я была бы рада, если б силы света и тьмы так и не сошлись в грядущей битве, но, увы, столкновение оказалось неизбежным.

— Да таких, как вы, сажать надо! — битый час вопила сухопарая женщина, не желавшая ничего слушать о прегрешениях своего отпрыска. — Ну ничего, я найду на вас управу! Я и в полицию заявление напишу, и Департамент образования на вас натравлю! Посмотрим, как вы запляшете!

— Ольга Васильевна, вы не могли бы… — в очередной раз попытался взять слово школьный глава, но его голос снова потонул в истеричных криках.

— А вы, — заголосила взбешенная родительница, указав костлявым пальцем на хозяина кабинета, — можете попрощаться со своим местом! Что вы за директор, если у вас в классах учеников избивают!

— Ну, с избиением — это вы перебарщиваете…

— Перебарщиваем⁈ — прогрохотал отец пострадавшего, со всего маха стукнув огромным кулаком по столу. — Да вы только посмотрите на него!

Все уставились на Диму, который с ухмылкой развалился на стуле, с готовностью демонстрируя наливающийся под глазом синяк. Добротный такой синяк, темно-фиолетовый, с легким бордовым отливом. Глядя на творение рук своих, Игорь дернулся, чтобы что-то сказать, но я сжала под партой его ладонь, веля помалкивать. Историк удивленно на меня покосился, но влезать в разговор не стал.

— Мы просим прощения за этот крайне неприятный инцидент, — поджав губы, вступила в диалог Безумная Евдокия. — Его последствия возмутительны, Игорю Аркадьевичу будет объявлен выговор. Однако не менее важна и причина такого поступка.

— Меня это не волнует! — Сидевший напротив меня грузный мужчина пренебрежительно отбросил папку с личным делом своего сына, так и не удосужившись изучить ее содержимое. — Нет такой причины, которая позволит человеку распускать руки и уходить безнаказанным!

— Вы уверены? — негромко произнесла я.

— Чего? — не расслышав мою реплику, переспросил Горный на полтона тише.

— Вы уверены, что физическое насилие не имеет оправдания? — повторила я все тем же плавным, спокойным голосом. — Никогда и нигде?

— На что это вы намекаете? — Родитель, переплетя пальцы на руках, уставился на меня исподлобья. — Я своих детей не бью и никому не позволю!

— Да что с ними разговаривать, Витя! — гневно фыркнула мать восьмиклассника. — В этом концлагере работают одни фашисты. Конечно, для них ударить ребенка ничего не стоит!

— Ребенка? А кто вырастил этого ребенка? — Я скользнула взглядом по Диме и улыбнулась уголком рта, отчего школьник тут же подобрался, перестав ухмыляться. — Не та ли сучка, которая дает каждому встречному и скулит, чтобы ее как следует поимели?

Не обращая внимания на ошарашенные лица и раскрытые в неверии рты, я продолжила тираду, подробно описывающую происхождение и род деятельности своей собеседницы. Онемения окружающих хватило еще на два предложения, после которых…

— ТАМАРА МИХАЙЛОВНА!!! — пророкотал директор и вскочил со своего места, опрокинув огромное кресло.

— Тамара Михайловна! — ахнула Анна Львовна, хватаясь за сердце.

— Не смей! — крикнул Игорь, сжимая запястье занесенной для удара руки.

— Ах ты гадина! — взвизгнула оскорбленная мной женщина, лицо которой покрылось красными пятнами.

— Да вы все тут двинутые! Больные на голову! Чему вы вообще можете ребенка научить⁈ — вторил ей муж, вырывая свою огромную лапу из хватки Игоря.

— Мы приносим глубочайшие…

— Может быть, метко выбирать слова? — перебив директора, все так же невозмутимо предположила я, отчего на лбу разгневанного папаши отчетливо вздулись вены. — Ведь я всего лишь повторила то, что сказал ваш сын учительнице английского, когда в класс вошел Игорь Аркадьевич. Все правильно, Дима, я ничего не перепутала?

— Ольга Васильевна, мы давно пытаемся вам сказать…

— Да что ты несешь, блаженная? — не дав завучу договорить, завопила тощая блондинка. — Решила на моего мальчика все грехи повесить? Не мог он такое сказать!

— Не мог, говорите? — Я повернулась к мальчишке и, с трудом поймав паузу в творящемся вокруг хаосе, обратилась уже к нему: — Так что, Дима? Устроить школе проблемы тебе смелости хватило. А признаться родителям кишка тонка?

Восьмиклассник бросил на меня злой взгляд и, сложив руки на груди, отвернулся, не проронив ни слова. Но и отнекиваться не стал.

— Вы правы, Дима такое сказать не мог, — неожиданно согласился с женщиной Игорь. — То, что говорил он, было в пять раз хуже услышанного вами сейчас.

— Но даже этого оказалось достаточно, чтобы вы, Виктор Петрович, захотели ударить меня, защищая честь своей жены, — добавила я, кивнув на все еще сжатый кулак мужчины. — Стоит признать, что иногда эмоции берут верх над любым из нас. Игорь Аркадьевич должен был найти другой способ остановить ученика и заступиться за коллегу, но он не смог этого сделать. Как только что не смогли и вы.

Темные глаза Горного впились в лицо сына, и тот, нервно передернув плечами, заерзал на жестком стуле.

— Прошу прощения, Ольга Васильевна, за те слова, которые вам пришлось от меня услышать. Я не хотела вас оскорбить — лишь заставить понять чувства молодого педагога. Девушка вынуждена терпеть подобное отношение от школьника, не имея возможности ничего ему противопоставить. Вы могли уйти, накричать на меня или написать жалобу моему начальству. Вы свободны в своих действиях, а она нет. Потому что учитель — работник сферы услуг. И услугу он предоставляет несовершеннолетним, которые очень хорошо знают свои права, но почему-то все время забывают об обязанностях.

— Это не повод бить ребенка, — сухо отчеканила родительница, не желая признавать очевидного.

— Нет, конечно, нет. Но это повод задуматься о его воспитании.

Тут глава проблемного семейства резко встал и, схватив ошарашенного Диму за ворот футболки, заставил его подняться.

— Пойдем-ка, сын, пообщаемся.

— И всыпьте ему как следует… — пробормотала я в полудреме, пытаясь отпихнуть от своего лица наглую пушистую задницу Люцика.

— Мяааау! — возмутилось животное, сбивая с меня с меня остатки сна.

— Люцик, ты сволочь! Шесть утра!

— Мяау! — подтвердил кот, ткнувшись в меня мокрым носом.

— Ты даже не представляешь, какой сон мне испортил, — сказала я и сладко зевнула. — Я обматерила родителей ученика, и мне за это ничего не было, представляешь?

— Мррр…

— Да, знаю, но помечтать-то можно?

Я потянулась и с трудом села в постели. И улыбнулась, вспомнив вытянувшееся лицо директора из своего сна. Интересный метод психотерапии подкинуло мне подсознание. Жаль, что в реальности работает только триада шантаж-подкуп-угроза. По крайней мере, с Горным сработало, когда я намекнула, что в любой момент могу написать заявление на его старшенького.

— Мяааау! — напомнил о себе Люцик, решив, что раз уж хозяйка проснулась, то могла бы и отсыпать какого-нибудь лакомства.

— Иду уже, изверг.

За час я успела выпить кофе, накормить животных, позавтракать, привести себя в порядок и выпить кофе. Круг замкнулся, и в голову пришла мысль, что в раннем пробуждении есть свои плюсы, которыми надо пользоваться. Представила изумленный взгляд Безумной Евдокии, узревшей меня в свой бинокль за час до начала рабочего дня, и, схватив сумку, быстро покидала туда все необходимое: телефон, зарядку, губную помаду… Покрутив в руках болтавшийся во внутреннем кармашке перцовый баллончик, засунула его в шкафчик и, полная решимости приехать на работу еще до начала планерки, вышла из квартиры.

Лестничная клетка была пуста и радовала царившей вокруг тишиной. Даже соседские дети, кажется, еще спали. Стараясь не звенеть ключами, заперла дверь и на цыпочках прокралась к лифту. Там на секунду замерла перед выбором, размышляя, что громче: наш лифт или мои шпильки на лестнице. И эта заминка стала фатальной.

На моей талии сомкнулись сильные руки, и, когда я испуганно вскрикнула, широкая ладонь зажала рот, лишая возможности позвать на помощь. Не обращая внимания на мои жалкие попытки вывернуться, меня потянули назад, а затем сжали покрепче и подняли над полом.

— Не надо! — жалобно пискнула я, но было поздно.

За спиной хлопнула дверь и щелкнул замок. Ноги наконец почувствовали опору, но почти тут же подкосились, когда похититель смял мои губы в яростном поцелуе. Пояс любимого пальто, совсем недавно приведенного в порядок после памятного нападения, как-то сам собой развязался, а пуговицы расстегнулись.

А потом были ладони, упершиеся в серую стену, наспех задранный подол и чувство наполненности от первого нетерпеливого толчка. Пальцы на бедрах, от которых наверняка останутся синяки, и сумасшедший, звериный секс, пропитанный запахом желания и пронизанный моими хриплыми криками.

Спустя пятнадцать минут, включающих один пропущенный звонок, пару новых позиций и четыре оргазма на двоих, я расслабленно откинула голову на мужское плечо, глядя в потолок и размышляя, как это меня угораздило. Один раз еще куда ни шло, от двух тоже можно откреститься, но десять дней кряду — это не просто закономерность. Это уже намек на маниакальный синдром.

— Доброе утро, Мара, — произнес слегка запыхавшийся мужчина и нежно прикусил мочку уха.

Я развернулась и, положив ладони ему на плечи, ответила:

— Доброе, Сергей.

— Звучит слишком официально. Почему бы тебе не называть меня Сережей?

Деморализованная, я уставилась на него как баран на новые ворота: да какой он Сережа, глыба двухметровая? Ему только коллектором идти, людей пугать! А вдруг он и есть… Нет, не хочу знать!

— Может, тебя еще и котиком назвать? — не сдержалась я, скептически выгнув бровь.

— Хорошее предложение, мне нравится, — поддержал идею мужчина, заиграв бровями так, будто передавал сигнал по азбуке Морзе.

— Э-э, я подумаю, — чуть заторможенно протянула я, загипнотизированная нечеловеческой мимикой.

Тряхнув головой, чтобы сбросить с себя наваждение, я вывернулась из объятий.

— Я в душ.

— Я с то…

— Так, стоп! Нет! Таймаут! — Резко остановившись, я выставила вперед раскрытую ладонь. — Мне нельзя опоздать!

— Чего ты переживаешь? У нас же полно времени! — заметил сосед и с ехидцей добавил: — Ты сегодня удивительно рано собралась. Неужели я настолько хорошо на тебя влияю?

— Не спалось с утра, решила порадовать начальство, — насупившись, пробурчала я. — Но если ты пойдешь со мной, то я выберусь из этой квартиры не раньше вечера. Так что ты моешься после меня! Стой здесь!

— Да, госпожа, — посмеиваясь над моим суровым тоном, ответил мужчина и послушно остался на месте.

Подобрав сползшие на пол трусики, я гордо удалилась в ванную. Вот засада! И не выспалась, и план провален. Хотя не то чтобы я была совсем недовольна…

— Давай сходим вечером куда-нибудь? — Голос Сергея за дверью прорезал шум воды и заставил меня ошарашенно замереть под упругими струями. — Ты любишь корейскую еду?

Я изумленно сморгнула и, забывшись, провела мокрой рукой по лицу. Вот черт, тушь смазала.

— Да! — прокричала я в ответ. — То есть нет. Не знаю!

— Предлагаешь мне самому подобрать ответы на свои вопросы? Я выбираю «да» на первый и «не знаю» на второй.

Какой же он непрошибаемый, просто уму непостижимо!

— Слушай, я правда не знаю… — тихо сказала я, наконец-то догадавшись выключить воду.

Вытираясь и натягивая одежду, я судорожно соображала, как объяснить мужчине, чей пот я совсем недавно смыла с кожи, что мне нужно больше времени. Утром секс, вечером совместный ужин — все это подозрительно напоминает… Ну да, отношения.

— Ты занята? — поинтересовался Сергей, поджидавший меня у дверей ванной.

Я прикрыла за собой дверь, оттягивая ответ, насколько это возможно. Лимит возможностей исчерпал себя через минуту.

— Не прям занята, просто…

— Мара? Что тебя беспокоит?

Как бы это сказать… Беспокоит, что я имела виды на другого мужчину, а переспала с соседом, о котором ничего не знаю. Что этот сосед вездесущ, как гугл, цепок, как клещ, и подозрителен, как Воланд на Патриарших прудах. А главное — что я вообще не хочу никаких отношений. На мгновение представила, как я говорю это вслух, и аж зажмурилась от ужаса, воссоздав в уме реакцию стоявшего рядом мужчины.

— Мне надо подумать, — выдавила я из себя, отводя взгляд.

— Ты не ешь по вечерам? Можем сходить в музей.

— Ну… я недавно ходила…

Глаза мужчины опасно потемнели, и я, стараясь слиться со стеной, протиснулась мимо него в прихожую. Он не стал меня останавливать, просто развернулся, скрестив руки на груди.

— Мара, ты же понимаешь, что люди вместе проводят время не только в постели?

Я спешно натянула пальто и закивала: мол, понимаю. Сергей, прищурившись, молча наблюдал, как я застегиваю пуговицы и поднимаю брошенную на пол сумку.

— Давай в другой раз, ладно? — пробормотала я, нерешительно замерев на пороге квартиры.

— Ла-адно… — Сергей рывком притянул меня к себе за талию и, облизнув палец, стер с моего лица следы потекшей туши. — Но лучше не затягивай, а то набегут проценты.

Сказав это, он тут же убрал руку, и я пулей вылетела из его квартиры.

Руки тряслись, ноги подгибались, сердце колотилось как бешеное. Эмоции, нахлынувшие еще во время близости с Сергеем, не отпускали, и к ним лавиной добавлялись новые: страсть, нежность, смущение, сомнение, стыд и вина смешались в невообразимый коктейль, норовящий выплеснуться, как кола, в которую случайно упало драже ментоса. Интересно, как бы назвал научник, под руководством которого я писала кандидатскую диссертацию, мое нынешнее состояние? Впрочем, не нужно обладать докторской степенью, чтобы поставить мне диагноз: я честно проживала отрицание как первую стадию принятия изменений в своей жизни. Решив отрицать до последнего, я полезла в телефон, чтобы отвлечься и заодно проверить, чей звонок так легкомысленно пропустила сегодня утром.

Номер был незнакомым. Нахмурившись, попыталась вспомнить, не должен ли со мной связаться какой-нибудь курьер. Вроде нет, свой заказ из «Кантаты» я получила еще на прошлой неделе. Спам? Или кто-то по работе? Поняв, что гадать бесполезно, нажала на символ трубки и приложила телефон к уху в ожидании ответа.

— Алло, — раздался на том конце приятный мужской голос.

— Здравствуйте, вы недавно звонили на этот номер.

— Да, Тамара, простите за ранний звонок. Это Константин.

Я вышла из подъезда и с тоской посмотрела на бледное осеннее солнце, с ленцой поднимающееся над горизонтом. За что ты так со мной, Вселенная?

— Константин? — растерянно переспросила я, поднимая воротник своего пальто. — Какая неожиданность…

— Надеюсь, я не разбудил вас своей настойчивостью? Слышал, вы работаете в школе, и подумал, что ваш день начинается довольно рано. Надеюсь, я не ошибся?

— Нет-нет, я действительно рано встаю, — заверила я журналиста, проглотив напрашивающееся «к сожалению». — О чем вы хотели поговорить?

Я свернула за угол и ускорила шаг, завидев вдали свой автобус. Вот это удача! Правду говорят: кто рано встает, тому Бог дает! Да и не только Бог.

— Дело в том, что я хотел бы с вами встретиться, но в последние дни никак не могу застать вас в кофейне.

— Ммм, да… Были каникулы, и я освобождалась раньше обычного. Возможно, поэтому…

— Вот как! — В голосе Константина послышалось непонятное мне облегчение, которое он поспешил объяснить: — Я уж было подумал, что вы меня избегаете.

— Избегаю? Ах-ха-ха, ну что вы! С чего бы мне? — Я натянуто рассмеялась, заходя в автобус.

— Рад, что я ошибся в своих опасениях. Тогда, возможно, мы увидимся с вами сегодня?

— Сегодня, к сожалению, у меня уже намечены планы, — протянула я, мысленно прочертив маршрут домой с противоположной от кофейни стороны.

— А что насчет завтрашнего дня? — услышала я, прикладывая к терминалу свой проездной.

— Знаете, Константин, завтра у меня очень много работы… Всю неделю очень много работы, настоящий завал!

— Что ж, это печально. Видимо, мне придется ждать конца недели, чтобы угостить вас кофе. Возможно, в пятницу вы освободитесь немного раньше? Скажем, часов в пять?

— Эм… думаю, да, — промямлила я, исчерпав свой нехитрый запас отговорок. — Пятница вполне подойдет…

— В таком случае мне стоит набраться терпения, — обволакивающим баритоном произнес мужчина. — До встречи, Тамара, я буду вас ждать.

— А… ага… — выдавила я из себя, плюхаясь на свободное место рядом с прикорнувшей у окна замученной женщиной. — До встречи.

Вот как так получается? Когда я бегала за Константином, он не обращал на меня внимания. А теперь, стоило мне найти выход своей сексуальной энергии с другим мужчиной, как журналист активизировался и начал подбивать клинья. Не мог раньше сообразить, какая шикарная женщина находится рядом с ним? Свободная и раскрепощенная — но не настолько, чтобы без раздумий прыгать из койки в койку.

Я устало прикрыла глаза, с грустью добавив Константина в список мужчин, перед которыми должна объясниться. Мне и с Андреем-то еще толком не удалось поговорить: затянувшиеся проблемы на работе не позволили ему приехать, а рушить его надежды по телефону я считала неправильным. Есть вещи, которые надо говорить, глядя человеку в глаза. Может, устроить общий сбор? Позвать вместе всех заинтересованных самцов и официально объявить об изменении статуса моей личной жизни?

Господи, это даже звучит страшно.

И вообще, если делать все по уму, то должно быть не офлайн-собрание, а что-то типа веб-конференции с участием гепарда. Пусть он сам объясняет, почему с его появлением в моей жизни все пошло наперекосяк. Я даже глаза распахнула, осененная этой мыслью. А ведь и правда, у меня же есть личный консультант, психотренер и коуч в одном лице.

Вытащив телефон, я некоторое время буравила взглядом аватарку с пятнистым хищником и наконец-то решилась копнуть глубже обычного: «Утречко, котик! Мне тут пришел в голову интересный вопрос: это нормально, когда человек боится вступать в отношения?»

Если б написала такое Вере, она бы поржала надо мной и ткнула бы носом в какую-нибудь очевидную, но от того не менее обидную истину из серии «за что боролась, на то и напоролась». И, в целом, была бы права.

«А что, кто-то избегает отношений с тобой? — напечатал в ответ мой собеседник. — Умный мужик, я его понимаю».

«Эй, я серьезно!»

«Ладно-ладно, шучу, — пошел на попятный вредный кошак. — Всякое бывает. По-моему, любой уважающий себя мужчина слегка нервничает, вступая в брак».

Брак⁈ В каком месте я спросила про брак⁈ Был уже один, пытавшийся затащить меня в ЗАГС сразу, как только речь зашла об отношениях. Не думала, что такие, как Андрей, еще где-то водятся.

«И ты?» — набрала я одной рукой, хватаясь второй за поручень на повороте дороги.

«Может, и я».

«Ты был женат?» — не могла не спросить я, перебирая в уме всех кандидатов в гепарды.

Андрей и Сергей в разводе, Игорь свободен как птица, Константин… Константину слегка за сорок, неужели ни разу не склонил шею под супружеское ярмо?

«А это имеет значение? Тем, кто не познал прелестей брака, ты не доверяешь судить о нем?» — прочла я со стойким ощущением, что кто-то пытается меня запутать.

«Звучит так же странно, как если бы я учила многодетную мать правильно вводить прикорм. — Обдумывая следующее сообщение, я посмотрела в окно, за которым проплывала одна улица за другой. — Или убеждала бы разочарованных в браке супругов не торопиться с разводом».

Справедливости ради должна признать, что я пыталась сохранить каждый из своих браков. Отдавала все силы, все свое время на то, чтобы сберечь семью, но всякий раз проваливала миссию по ее спасению. Может, поэтому мне так страшно пережить это снова? Я просто заранее знаю, чем все закончится, и не хочу лишний раз трепать себе нервы.

«Думаю, развод иногда может пойти паре на пользу, — тем временем ответил гепард на мою реплику. — Если один из партнеров не ценил второго, а тот не уделял первому достаточно времени, то, разойдясь, они получают возможность посмотреть на ситуацию со стороны».

В голове тут же всплыл неловкий момент с Андреем и его признаниями на кухне. Кажется, он говорил про мой огонь и про то, как был не прав, пытаясь его гасить. А сейчас мог бы гореть вместе со мной… Я так задумалась о бывшем муже, что не сразу заметила коротенькое предложение, появившееся после тирады фелинолога про новые возможности после развода: «Или, расставшись, люди получают шанс встретить того, кто действительно предназначен им судьбой».

И как это понимать? Все-таки не Андрей?

«Ты подозрительно мудр. Для мужчины», — набрала я, будучи снова не в силах решить пятнистый ребус.

Выйдя из автобуса, я прикинула, кто мог бы так рассуждать. Похоже на мысли зрелого мужчины — значит, вычеркиваем Игоря и Кирилла? Хотя Игорь, при всем его раздолбайстве, отличный педагог, да и в целом он оказался сложнее, чем виделся мне в начале нашего общения. Кирилл и вовсе совершенно загадочная личность и, как бариста, наверняка знает о людях гораздо больше, чем говорит. Он вообще мало говорит. Почти не говорит. За что ему огроменный плюсище в карму.

«У меня много достоинств, — прокомментировал гепард мою похвалу, когда я успела потерять нить разговора. — Но в сфере семейной жизни я плохой советчик. К тому же у тебя подобного опыта будет побольше, чем у многих, верно?»

Кто-то решил выйти из тени? Я, помнится, упоминала бывшего мужа в нашем общении, но точно не признавалась, что у меня их был целый комплект.

«У меня за плечами три развода, — напечатала я на ходу. — Но ты же знаешь об этом, не так ли?»

На этот раз гепард не отвечал чуть дольше обычного и экран успел погаснуть, но вспыхнул снова с приходом ответа.

«Да, кошечка, я в курсе, — прочла я вполне ожидаемое признание, но последующее за ним сообщение не могло не насторожить: — С мужьями тебе не повезло. Особенно с последним».

— Черт! — воскликнула я, споткнувшись о корягу, лежавшую поперек дороги.

В голове пульсирующей точкой зажегся вопрос, откуда гепард знает про Вадима. А за ней неясным огоньком мелькнула другая загадка: где Константин достал мой номер?

Планерку отменили.

Два семиклассника решили втихаря забраться на крышу школьной пристройки, один из них поскользнулся и, свалившись с трехметровой высоты, умудрился заработать сотрясение мозга. Поскольку администрация была занята вызовом скорой, информированием родителей и Департамента образования, мой ранний приезд никем не был оценен и вообще прошел незамеченным.

Конец рабочего дня также не принес желаемого облегчения. Хотелось запереться дома, завернувшись в пледик, или еще лучше — свалить в Испанию. Но, к несчастью, оба варианта мне были одинаково недоступны. С Испанией посреди учебного года и так все понятно, а вот дом, милый дом, находился в опасной близости от соседа с его длинными руками. И остальными частями тела, так не к месту будящими во мне древние инстинкты.

Я помялась в нерешительности и все же подавила в себе желание наведаться в пристанище Кирилла. Кофе хотелось, получить в придачу странно ведущего себя Константина — нет. Интересных выставок в ближайшее время я не припомнила, но был еще проверенный вариант с кинотеатром: там темно, приятно пахнет попкорном и можно оставаться в одиночестве даже находясь в толпе. Могу ведь я вместо высокоинтеллектуального досуга позволить себе развлечения среднеинтеллектуального уровня? В конце концов, большинство людей в этом вопросе интеллект не задействуют вовсе.

Открыв браузер на телефоне и быстро пробежавшись по афишам, я слегка приуныла: аннотации идущих в прокате картин могли обеспечить нервным тиком любого здравомыслящего человека. Поэтому, обнаружив в ближайшем кинотеатре ретроспективу Миядзаки, даже не стала раздумывать: любое из его творений способно скрасить сегодняшнюю хандру.

Пристроившись в хвост очереди и увидев, что сегодня идет «Ходячий замок», я мучилась сомнениями, какое ведро карамельного попкорна мне выбрать — большое или поменьше? С одной стороны, я стала реже заниматься йогой, с другой — у меня в последние дни куда более активная физкультура.

— Ты так смотришь на попкорн, что даже мне неловко.

Я вздрогнула и шарахнулась в сторону, обнаружив справа от себя Сергея, который как ни в чем не бывало проигнорировал собравшуюся за мной очередь, сделав вид, что мы пришли вместе.

— Преследуешь меня, что ли? — прошипела я первое пришедшее на ум.

— Ты мне ясно дала понять, что сегодня занята, поэтому я решил сходить в кино в свое свободное время, — ответил мужчина. — Но не вижу смысла стоять в очереди, когда тут уже есть знакомые.

— Да? — Сарказм в моем голосе можно было черпать половником. — И на что же ты пришел? Захотел посмотреть, как миллениалы строят отношения? Или заценить боевичок с Райаном Рейнолдсом?

И вот тут Сергей смутился. Его брови дернулись, взгляд метнулся в сторону и уставился на табло со временем ближайших сеансов.

— Лично я предпочитаю классику, — признался он с напускной беспечностью.

Он что, покраснел? Да ладно? Я подняла голову и принялась выискивать на табло вариант, более-менее соответствующий озвученной категории. Перевела на мужчину неверящий взгляд и, не сдержавшись, брякнула:

— Мальчик Сережа пришел на мультик?

— Не на мультик, а на шедевр мировой анимации, — с вызовом сказал сосед, ясно дав понять, что Вселенная подложила мне не просто свинью, а свиноматку с выводком поросят.

Но, если подумать, сейчас у меня появился шанс сбежать домой и посидеть с чашечкой кофе на подоконнике. Я даже сходу сочинила несколько поводов ретироваться, но тут некстати подключилось упрямство. С чего это я должна покидать поле боя? В конце концов, я первая сюда заявилась и не в моих правилах идти на попятный! Упрямо вскинув подбородок, я шагнула вперед и выпалила освободившемуся кассиру:

— Один билет на Миядзаки в середине ряда и маленький карамельный попкорн.

— Два билета на Миядзаки в середине ряда и средний попкорн, — перебил меня Сергей.

Я злобно зыркнула на наглеца и с нажимом повторила:

— Один билет и самый большой попкорн!

Девушка, стоявшая за кассой, растерянно захлопала глазами, пытаясь сообразить, что от нее требуется. Наконец она вывела на экранчик схему зала со светящимся зеленым кружком, и я, согласно кивнув, расплатилась за билет и за огромное картонное ведро, наполненное моральной компенсацией за нежеланную стычку.

— Теперь я понял, почему ты хотела одна сходить, — хмыкнул мне вслед Сергей. — Боялась, что увижу, сколько ты лопаешь!

— Я не лопаю, а подавляю стрессовую ситуацию дофамином, — фыркнула в ответ и, набрав горсть воздушной кукурузы, демонстративно ей захрустела.

Зайдя в темный зал, я запоздало осознала, что мое заветное место оказалось не просто в середине ряда, а в середине последнего ряда. Глянув вниз, поняла почему: любителей Миядзаки было немного, но почти везде в центре кто-то сидел. Подумав, что так даже лучше, я с удобством устроилась в кресле в обнимку с ведром попкорна, готовая мысленно комментировать происходящее на экране. Главное, не слишком сильно погружаться в профдеформацию.

— Простите, не пропустите? Это ведь двенадцатое место?

Я повернула голову и, злобно гипнотизируя Сергея, ответила:

— Ты не даешь мне личного пространства!

— Воу, полегче! Никто не виноват, что это последнее местечко в середине! — Мужчина поднял в примирительно жесте обе руки, в одной из которых был зажат голубой билетик, и с трудом протиснулся к своему креслу. — Мне действительно продали это место, смотри!

— Скажи еще, что ты не просил кассира это сделать.

Проигнорировав мою реплику, Сергей плюхнулся рядом и попытался вытянуть огромные ноги — разумеется, безуспешно.

— И какой умник проектировал зал? У меня колени в спинку кресла упираются!

— Можешь пересесть на край, — поспешила я внести предложение. — Там тебе будет намного удобнее.

— Не могу. — Мужчина наигранно вздохнул и, продемонстрировав свой билетик, пояснил безвыходность положения: — Видишь циферки? Двенадцать — это мое место. Я должен сидеть именно здесь. Занимать места в зрительном зале, не соответствующие номеру в купленном билете, запрещено.

Я уже хотела было встать и продемонстрировать Сергею, как легко и просто можно нарушить данный запрет, но тут мой внутренний ребенок затопал ногами, напоминая, что я первая сюда пришла. Взрослая составляющая неожиданно с этим согласилась, не советуя бегать по рядам, как сиротка, только из-за того, что некоторые не обладают чувством такта и не понимают намеков. После чего вросший в мою подкорку психолог язвительно заметил, что отрицание — всего лишь первая стадия и впереди меня ждет долгий и увлекательный путь принятия неизбежного.

Не успела я рассортировать свои субличности, как в зале погас свет и на большом экране появилась первая реклама. Сергей сидел спокойно, не пытаясь заговорить или коснуться меня. Скосив глаза, я видела его профиль и задумчивый взгляд, следивший за мельтешащими кадрами.

Грохот динамиков на мгновение стих, чтобы через несколько мгновений разразиться скрипом и скрежетом Ходячего замка, пробирающегося сквозь белесый туман. Немного успокоившись, я откинулась на спинку кресла и постаралась сосредоточиться на мультфильме. Периодически запуская руку в ведро попкорна, наблюдала за историей скромной девушки и загадочного волшебника. Давно знакомый сюжет, построенный на задаче снять с себя проклятие, разобравшись с внутренними проблемами, затянул, и я сама не заметила, как пробормотала в пространство:

— И с чего он взял, что уродлив? Красавчик же…

— Тема детской травмы не раскрыта? — хмыкнул рядом Сергей, приводя меня в чувство.

Вот черт, хотела же без профдеформации! Но, раз уж не смогла сдержать язык за зубами, почему бы не порассуждать вслух?

— Должна быть серьезная причина, — авторитетно заявила я, глядя на то, как страдающий Хаул растекается зеленой слизью, залив ею уже полдома. — Такого не бывает на ровном месте.

Сергей наклонился ко мне, и горячее дыхание обожгло мое ухо, когда мужчина прошептал в ответ:

— Зато серая мышка Софи предпочитает оставаться в непривлекательном облике. Они прямо нашли друг друга.

— Я тоже в детстве считала себя серой мышкой, — зачем-то поделилась я кусочком своего прошлого. — И ничего, смогла преодолеть комплексы без посторонней помощи.

— Ты? Мышкой? — В темноте глаза Сергея отчетливо сверкнули зеленым. — То есть все эти халатики и шпильки — просто компенсация?

Я попыталась ткнуть мужчину пальцем под ребра, но он будто ждал нападения. Перехватил мою руку и, обезвредив каким-то хитрым приемом, прижал к себе, насколько позволял разделяющий нас подлокотник. Звуки борьбы привлекли внимание зрителей на нижних рядах, и одна из оглянувшихся бабушек, сидящая рядом с внуком, шикнула на нас, призывая к порядку.

— Ты людям мешаешь смотреть, веди себя прилично, — ехидно прокомментировал Сергей мое поведение.

— Ты первый начал! — возмущенно прошипела я, стараясь вырываться как можно тише.

— Ты красивая, я говорил тебе? — невпопад сказал Сергей и, выпустив меня из своих лап, продолжил как ни в чем не бывало следить за повествованием.

Я отвернулась, чувствуя, как от его шепота внутри меня что-то тает. Наверное, сказанное было навеяно особой атмосферой фильма, но все равно ведь приятно. Пришлось сделать вид, что я очень увлечена происходящим на экране и содержимым своего ведерка. Я даже чуть отодвинулась влево, чтобы Сергей не вздумал меня приобнять, положить ладонь на колено или еще каким-то образом сократить физическую дистанцию, пользуясь подходящим моментом.

Однако никаких дальнейших притязаний на мое внимание не последовало. Я с подозрением покосилась на сидящего рядом мужчину, чей профиль так и притягивал взгляд в полумраке кинотеатра. Хм, а у него нос красивый, практически идеальной формы — кажется, ее принято называть греческой. Звезды Голливуда ради такого носа наверняка пластику делают, а этому матушка-природа задарма все отсыпала.

Я поерзала в кресле, гадая, почему это Сергей даже не пытается до меня дотронуться. Сломался? Или ушел в режим ожидания? Я нерешительно положила руку на широкий подлокотник, разделяющий наши сиденья и выразительно обвела пальцем круглое углубление, предназначенное для стаканчика с колой. Но мужчину, по-видимому, больше интересовали интриги Ведьмы Пустоши, чем мои провокации.

Украдкой посмотрев на расслабленную фигуру соседа, я разочарованно повела плечом и неосознанно поправила волосы, открывая соблазнительный вид на свою шею. Не добившись никакой реакции, закинула ногу на ногу — сначала один раз, потом второй, поменяв их местами. И, только когда правая нога снова оказалась сверху, Сергей соизволил вспомнить о моем существовании.

— Мара, ты чего вертишься? — прошептал он, едва повернув голову. — Мыши за ноги кусают?

— Ничего, — буркнула я, обиженно обняв коробку с попкорном. — За Кальцифера переживаю.

Засунула в рот самую большую кукурузину, чтобы как-то подсластить горькую жизненную пилюлю, как вдруг на шею легла широкая мужская рука и чуть шершавые пальцы погладили покрывшуюся мурашками кожу. Сергей потянул меня к себе, заставляя повернуть голову, и поцеловал. Медленно прошелся своим языком по моему, поймал зернышко карамельного попкорна и, поиграв с ним, вернул мне, напоследок лизнув липкие от сахара губы.

— Ну вот, я сделал то, что ты от меня ждала. Теперь можешь спокойно наслаждаться фильмом. — Горячая ладонь отпустила мою шею, зубы блеснули в усмешке. — И мне дашь наконец посмотреть.

— Если я тебе мешаю, зачем вообще рядом сел? — не удержалась я от комментария.

— Потому что так положено. Когда люди встречаются, они иногда вместе едят, спят и даже сидят рядом в кинотеатре. — Сергей похлопал меня по руке, а потом перевернул ее ладонью вверх и переплел свои пальцы с моими. — А еще за ручку держатся. Теперь цыц, я фильм смотрю.

Сказал — и отвернулся, нахал. Я посмотрела на его эталонный нос, на наши руки, на экран, снова на наши руки… И только тогда до меня дошел смысл прозвучавших слов.

— Что значит «встречаются»⁈ — запоздало возмутилась я, отчетливо ощутив, как стадию отрицания сменяет стадия гнева.

На нас шикнули. Все та же бабушка в соседнем ряду даже пальцем погрозила, но сейчас меня мало интересовало общественное мнение. Я грозно смотрела на Сергея, который, оставив мою реплику без ответа, ловко сложил подлокотник и рывком перетащил меня к себе на колени. Что за поганец! Увернувшись от моего локтя, он крепко обнял меня и с силой прижал к своим бедрам, чтобы я в полной мере могла ощутить его возбуждение.

— Вот это значит, например, — прошептал он мне на ухо, до того как я успела его лягнуть.

Вырываться почему-то сразу расхотелось.

Поелозив на мужских коленях и смирившись с тем, что выпускать меня не собираются, я положила голову на широкое плечо. Странно, но было даже удобно. И уютно, когда длинные пальцы прошлись по моим волосам, зарываясь в них, словно в шерсть любимой кошки.

Наблюдая за тем, как Хаул показывает Софи свой тайный уголок и они вместе гуляют по бескрайнему цветочному лугу, я подумала, что, в целом, моя жизненная ситуация не так уж и плоха. Может и ничего, что сосед меня притягивает. В конце концов, я взрослая, опытная женщина и могу правильно расставить границы, чтобы наши отношения не перешагивали легкую и местами очень приятную фазу взаимного влечения.

«А вот и стадия торгов», — мелькнула в голове мысль, от которой я тут же лениво отмахнулась.