Кофе в постель, пожалуйста!

БЕСЕДА СЕДЬМАЯ, ЧУВСТВЕННАЯ

Помнится, еще будучи студенткой, я как-то наткнулась на эпиграмму древнегреческого поэта Паллада о том, что жизнь учителя так же мрачна, как первые пять строчек «Илиады» Гомера. Мы тогда с однокурсницами долго смеялись. Ровно до тех пор, пока не вышли на первую практику. Вот тогда-то к нам и пришло осознание, что древние строки распространяются не только на педагогов, но и на всех школьных работников и ничуть не преувеличивают действительность.

Настали дни, когда я вспомнила эти слова. Работа, со всеми ее неприглядными сторонами, навалилась на меня такой большой, дурно пахнущей кучей, припорошенной пошленькими открытками на кривом испанском от Игоря, что, дожив до пятницы, я без раздумий отправилась к завучу и написала заявление еще на один отгул — к несчастью, последний в копилке моих заслуг.

— В понедельник? — недовольно уточнила Анна Львовна, поджав тонкие губы. — Вы снова пропустите планерку!

— Ох, и правда! — Я всплеснула руками, делая вид, что это удивительное совпадение вовсе не входило в мои планы. — Но тут уж ничего не поделаешь… Я могу идти?

— Идите, — нехотя отпустила меня Безумная Евдокия и тут же подрезала крылья: — Только загляните после шестого урока к 10 «А», у них будет классный час.

— А при чем здесь…

— Поддержите Юлию Игоревну, когда она будет отчитывать этих обалдуев, — не дав мне договорить, пояснила заведующая. — И если б вы раньше приходили на работу, Тамара Михайловна, то не стали бы удивляться моей просьбе.

— Мой рабочий день начинается в девять часов, — напомнила я, изо всех сил стараясь сдержаться от ехидного комментария, впрочем безуспешно. — Небольшая компенсация за то, что я покидаю школу намного позже большинства учителей.

— Знаете что, Тамара Михайловна⁈ — Моя реплика, определенно, задела какой-то винтик в душевной организации завуча, на котором держалось ее самообладание. — Я, конечно, ценю вас как специалиста, но ваша безынициативность, отрицание авторитетов, абсолютное игнорирование профессиональной этики…

— Анна Львовна, спасайте! — В кабинет без стука ворвался Игорь Аркадьевич, беззастенчиво прервавший поток комплиментов, изрекаемых в мой адрес. — Через полчаса олимпиада по истории, а задания до сих пор не распечатаны! Позволите воспользоваться вашим принтером? Прошу, время поджимает, а мне еще детей рассадить надо!

— Как не распечатаны? — ахнула Безумная Евдокия, уловив в речи историка самое главное. — О чем же вы думали, Игорь Аркадьевич! У меня в принтере вчера картридж закончился, что же делать?

— Можете воспользоваться моим, — милостиво предложила я, лишь бы поскорее уйти из логова дорогого начальства.

— Ох, Тамара Михайловна, буду вам очень признателен! — тут же откликнулся историк, ненавязчиво подталкивая меня к выходу. — Пойдемте скорее!

Я вопросительно посмотрела на Безумную Евдокию, но та лишь замахала на меня рукой, выпроваживая из кабинета.

— Да-да, поторопитесь! И помогите Игорю Аркадьевичу разложить варианты!

— Всенепременно, — мрачно пообещала я и последовала за выскользнувшим в коридор коллегой.

— Ну что, идем? — весело спросил Игорь, сияя как медный грош.

Я окинула его хмурым взглядом и без слов двинулась в сторону своего кабинета. Молодой мужчина, явно пребывавший в замечательном настроении, шел за мной по пятам, что-то тихонько напевая себе под нос. За олимпиаду он переживает, угу.

— Давайте вашу флешку, — сказала я, устраиваясь за своим рабочим столом.

— Какую флешку?

Господи, если сегодня я ни на кого не сорвусь, меня обязаны причислить к лику святых!

— С заданиями, — терпеливо пояснила я и на всякий случай уточнила: — По олимпиаде.

— Да все уже давно готово, То… Тамара. — Игорь, подтверждая мои догадки, беззаботно улыбнулся, сел напротив и положил ногу на ногу, закинув щиколотку на колено. Его расслабленный вид и вольготная поза прямо-таки излучали самодовольство. — Я просто помог тебе выбраться из лап Евдокимовой, не благодари.

— И не собиралась.

— Но от кофейку в знак твоей признательности не откажусь, — с обезоруживающей наглостью добавил историк.

— Я растворимую гадость не пью, в наличии только чай.

— Пойдет!

Фыркнув, я включила электрический чайник и поставила на стол две кружки: с котиком, требующим «кусьный кофи», для себя и с ужасно реалистичным скалящимся черепом, приберегаемую для особых гостей.

— А сахар есть?

— Закончился, — сказала я не без злорадства. — Могу предложить глицин.

— В качестве сахарозаменителя? Шутишь?

— Это же аминокислота с хорошей растворимостью в воде. — Я беспечно пожала плечами, отпивая свой чай без всяких посторонних примесей. — Почему нет?

— Пожалуй, я еще не в том состоянии, чтобы стаканами пить седативное. — Игорь засмеялся, вмиг стряхивая с себя образ искусного обольстителя. Теперь он вновь напоминал того парня, который гулял со мной в парке, развлекая Анюту своими историями. — А тебя, смотрю, работа уже совсем довела?

— Это для родителей и коллег, — внесла я ясность, умолчав, что, вопреки правилам, иногда делюсь глицином и с нервными школьниками. — Лично мне хватает медитативных практик.

По этажу разнеслась электронная мелодия школьного звонка, послышались голоса и топот детей, радующихся перемене.

— Ммм… Я бы не отказался посмотреть, как ты достигаешь безмятежности в позе лотоса…

— Мне пора к 10 «А», — решительно объявила я, как только речь зашла о позах с моим участием. — Когда будете уходить, просто прикройте за собой дверь, Игорь Аркадьевич.

— А чай? Ты же ничего не…

— Некогда.

Я откровенно сбежала от растерянного мужчины, шмыгнув за дверь, и заторопилась в кабинет английского, лавируя между школьниками. На полпути вспомнила, что забыла вернуть Игорю его пиджак, который он оставил у меня, помогая развесить плакаты, да так и не забрал с прошлой недели. А, черт с ним, не буду возвращаться! Может, сам заберет? Хотя кого я обманываю? Понятно же, что для историка это лишний повод для встречи.

— Тамара Михайловна, как хорошо, что вы к нам зашли! — горячо встретила меня англичанка и закончила приветствие своей излюбленной фразой: — Вот! Только полюбуйтесь!

И я полюбовалась. Вид стоявших рядом с партами старшеклассников, переминавшихся с ноги на ногу, вначале показался мне вполне привычным и непримечательным, до тех пор пока я не опустила взгляд. И парни, некоторые из которых обогнали даже мои сто восемьдесят, и девчонки, прятавшие за модными кофточками полноценные третьи размеры, — буквально каждый представитель этого дружного класса был обут в милые домашние тапочки в виде пушистых зверюшек. Здесь были розовые зайчики, полосатые тигрята, смешные ежики… У моей любимицы Василисы «Твари» Морозовой на ногах и вовсе красовались пучеглазые лягушки с высунутыми языками.

— Это ни в какие ворота не лезет! — распиналась Юлия Игоревна, пока я наслаждалась открывшейся картиной. — Почему простая просьба взять с собой сменку и переобуться вызывает такую волну возмущения и неприятия? А когда вы окончите школу, поступите в колледжи и вузы, найдете работу, так и будете паясничать? Устроили цирк! Вот, даже Тамара Михайловна пришла на вас посмотреть. Наслышана уже, наверное, о вашей выходке! Да, Тамара Михайловна?

Я уклончиво качнула головой, что в контексте происходящего можно было трактовать как высшую степень моего осуждения.

— Да поняли мы все, Юль Игоревна, — проныл Коля с неблагозвучной для русского уха фамилией Мандажи. — Можно уже домой?

— Нет, Мандажи, нельзя! — отрезала классная руководительница. — Вот скажите, Тамара Михайловна: что это такое? Подростковый протест? Незрелость и несознательность? Как я должна расценивать эту ситуацию?

— На данный момент я вижу только проявление групповой сплоченности, — спокойно сказала я, поняв, что просто молча постоять в сторонке мне не позволят. — Посмотрите, ребята договорились, подготовились, раздобыли необходимый инвентарь и реализовали свой план, проявив чудеса командной работы. И знаете, что это значит?

— Что? — настороженно повторила за мной учительница, справедливо ожидая подвоха.

— Что в следующем месяце я могу не проводить тест на прочность коммуникативных связей в вашем классе.

— Тамара Михайловна! — накинулась на меня англичанка, сменив свою цель. — Вы им потакаете! И к чему это приведет? Что дальше? Предлагаете всю жизнь дурачиться и организовывать подобные забастовки?

— Я не согласна с вашей терминологией. Забастовка подразумевает отказ от выполнения своих обязательств, а ребята, насколько я вижу, ни от чего не отказывались. Они честно переобулись в сменную обувь, выбрав ее на свое усмотрение, да еще и привлекли к этому внимание всей школы. Это самая настоящая акция.

— Тамара Михайловна!

— Точно, это у нас акция такая! — весело подхватил мои слова Тигран — рослый парень с густой темной щетиной на подбородке. — День Сменной Обуви! Боремся за чистоту родной школы!

— Да-да, акция! — тут же подхватили со всех сторон. — Мы же из благих намерений, Юль Игоревна! Отпустите уже, пожалуйста! Пятница, домой хочется!

— Юль Игоревна, у меня сейчас допы по математике начнутся, — скромно подняв ладошку, подала голосок Милана, обутая в двух синих бегемотиков. — Можно я пойду? А то Галина Анатольевна ругаться будет…

Юлия Игоревна набрала полную грудь воздуха, собираясь разразиться очередной гневной тирадой, покосилась на меня, перевела взгляд на Милану и с шумом выдохнула, так ничего и не сказав. Я едва заметно кивнула, одобряя ее решение.

— Идите уже, — вдруг устало произнесла учительница и под дружное «ура!» потерла ноющие виски.

Когда десятиклассники одним смертоносным вихрем вырвались из класса, она подняла на меня замученный взгляд и с чувством сказала:

— Если когда-нибудь в следующий раз я приду к вам за помощью, напомните мне, пожалуйста, об этом дне.

Оставшиеся два с половиной часа рабочего времени я провела, на автомате составляя отчеты и под стук дождя за окном раздумывая, как правильнее расценивать слова англичанки — как долгожданную победу или штамп профнепригодности. Однако мой рефлексивный анализ был прерван визитом Лили, ставшим вишенкой на торте этой, без сомнения, насыщенной недели. Подруга, будто секретный агент, прокралась ко мне после уроков и, проверив, не наблюдает ли Безумная Евдокия за нами в бинокль, выложила на стол маленький целлофановый пакетик с какими-то грязно-серыми гранулами.

— Тамарочка Михайловна, посоветуй, что делать, — шепотом, в котором явственно слышалась паника, проговорила Лиля. — У Никиты Золотницкого сегодня из портфеля на моем уроке выпало. Как думаешь… неужели наркотики?

Я покрутила пакетик в руках, думая о том, что вот он — последний гвоздь в крышку моего гроба.

— Лиль, ну откуда я знаю? Я что, похожа на барыгу? — Пакетик, с которого мы обе не сводили настороженных взглядов, снова лег на заваленный документами стол. — Кто еще это видел?

— Да никто, Никита даже сам не заметил. Он портфель незастегнутый в проход кинул, а оттуда…

— Ладно, не части, я все поняла. — Нервно постучав пальцами по столу, я некоторое время размышляла, как правильнее поступить. — Значит так, пока никому ничего не рассказывай. Я отдам содержимое пакета своему знакомому, у которого есть доступ к химической лаборатории. Пусть сначала сделают анализ и скажут, что это за гадость, а потом будем действовать по ситуации.

Убедив Лилю, что все будет в порядке, я засунула нежданный подарочек на дно сумки и поспешила на выход, где, как выяснялось, меня ожидал еще один неприятный сюрприз. С неба все еще сыпала мелкая морось, а зонтик, конечно же, остался дома.

— Тамара Михайловна, вы тоже домой? — Игорь, к его чести, никогда не фамильярничал при посторонних, будь то школьный охранник или припозднившиеся ученики. — Давайте я вас подвезу!

— Знаете, Игорь Аркадьевич, именно сегодня…

«Именно сегодня я хотела пройтись пешком», — собиралась ответить я, но представила, каково будет тащиться домой три остановки под противной дождевой пылью, и сказала совсем другое:

— Именно сегодня я не против.

У Игоря был дорогущий «Рендж Ровер», явно купленный не на учительскую зарплату, пусть и со стимулирующей оплатой труда. Впрочем, что еще ожидать от человека, дядя которого сидел в кресле директора образовательного комплекса?

— Большая машина для большого человека? — хмыкнула я, залезая в этого монстра.

— Язва, — констатировал Игорь общеизвестный факт и с хитрой усмешкой добавил: — Просто признай, что любишь большие размеры.

И почему этот разговор кажется мне смутно знакомым?

— Хотите углубиться в психоанализ и послушать про связь размера автомобиля с материнской утробой? — невинно спросила я, отводя удар.

— Только не это! — с притворным ужасом воскликнул Игорь, заводя машину. — Ошибку осознал, тему закрыл. Куда едем? Я знаю только улицу.

Подумав, я назвала адрес любимой кофейни. Если Игорь и удивился, то вида не подал, за что я мысленно поставила ему малюсенький плюсик.

— Трудный день? — прервал мужчина наше молчание, разбавленное шорохом колес и скрипом дворников, и заработал от меня здоровенный минус.

— Трудная неделя, — не стала лукавить я, отметив, что в последнее время мне часто задают этот вопрос. — Хорошо, что впереди у меня три выходных — будет время прийти в себя.

— Значит, в понедельник тебя не будет? Выйдешь сразу на праздник?

Я перевела на Игоря вопросительный взгляд, и он, заметив мое недоумение, внес ясность в свои слова:

— День учителя.

— Ах да. Будет концерт?

— Как всегда, — ответил историк, останавливаясь на светофоре. — И корпоратив.

— Надеюсь, в этот раз без экскурсий по самым захолустным церквям города?

Игорь коротко усмехнулся, явно разделяя мою нелюбовь к подобного рода поездкам.

— Вроде бы, собирались просто посидеть где-нибудь.

— Просто? — недоверчиво переспросила я, скептически выгнув бровь.

— Ну, ты же знаешь, Ирочка что-нибудь придумает.

— Ирочка обязательно что-нибудь придумает, — подтвердила я, не смея недооценивать неуемную энергию нашего педагога-организатора. — Здесь налево.

Все-таки наличие машины здорово экономит время. Может, зря я отдала свой фордик Вадиму после развода? Хотя зачем он мне? Чтобы ездить десять минут в день, а все оставшееся время мучиться с заправками, мойками и автосервисами?

— У тебя здесь какая-то встреча? — осторожно спросил Игорь, подъезжая к нужному дому. — Случайно не с бывшим мужем?

— С Андреем? При чем здесь он? — Мое искреннее удивление так обрадовало Игоря, что я не упустила случая немного его поддразнить: — У меня свидание с потрясающим бариста и его восхитительным кофе.

— В смысле… он здесь работает? — уточнил этот ревнивец, не зная, в каком контексте расценивать мой лестный отклик о постороннем мужчине. — Или вы с ним…

— Нас многое связывает, — небрежно подтвердила я домыслы учителя, выходя из машины. — Спасибо, что подвезли, Игорь Аркадьевич. И хороших выходных.

Не оглядываясь, я зашла в кофейню, чувствуя на себе тяжелый взгляд Игоря. Что ж, раз финт с ребенком не прокатил, будем действовать по-другому.

Заметив, что мой настойчивый ухажер наблюдает за мной сквозь витрину кафе, я уверенным шагом продефилировала к стойке, чем изрядно удивила бариста. Черт! Будем надеяться, что Игорь сейчас смотрит на меня, а не на растерянное лицо бармена. Решив отыграть роль до конца, я забралась на высокий стул и, закинув ногу на ногу, приняла позу роковой женщины.

— Можно вас кое о чем попросить? — мурлыкнула я, поманив бармена указательным пальчиком.

Заинтригованный моим необычным поведением, молодой человек нагнулся, позволяя мне прошептать ему на ухо:

— Приготовьте сегодня латте с вишневым сиропом.

Застывший со склоненной головой бариста стрельнул глазами в окно и понимающе хмыкнул. Ох, как он близко… Кажется, я даже почувствовала легкий, очень приятный парфюм. Интересно, что это за аромат?

— Сделаю в лучшем виде, — таким же интимным шепотом ответил мне парень, быстро сориентировавшись в ситуации, и только после этого позволил себе вернуться к работе.

Я его обожаю!

Пока сообразительный бариста выполнял мой заказ, я украдкой обернулась, чтобы исследовать обстановку. Сквозь затемненное стекло было видно, как Игорь садится в машину, зло хлопает дверцей и быстро, какими-то рваными рывками отъезжает от кофейни. Зря он все-таки сегодня от глицина отказался.

Немного расслабившись, я сняла пальто и запоздало огляделась по сторонам. Сегодня все как-то по-другому: слишком шумно и многолюдно, на столиках красуются изящные вазы с искусственными веточками сакуры, а одну из стен накрыл собой огромный свиток с изображением летящего журавля на фоне красного солнца.

— Сегодня японский вечер? — поинтересовалась я у бармена, колдующего над своим новым шедевром.

— Фестиваль японской культуры, — уточнил бариста, кивнув на угол с лаконичной афишей в стиле укиё-э. — В галерее напротив проводится выставка «Симфония гор и вод». Решили соответствовать.

Вожделенная чашка кофе выросла передо мной, дразня шапкой молочной пены. Местечко рядом заняло блюдце с тремя разноцветными шариками-кексами.

— Комплимент от заведения, — пояснил бармен, прежде чем покинуть меня, встречая новых посетителей.

Я с любопытством попробовала угощение, оказавшееся сладкими рисовыми булочками с йогуртовой начинкой. Кажется, в Японии их называют м о чи. С не меньшим удовольствием отпила кофе и наконец почувствовала, как напряжение, не покидавшее меня весь день, постепенно исчезает, оставляя после себя лишь легкую утомленность.

Вокруг бурлила жизнь. Люди заходили, выходили, разговаривали, смеялись, читали… За окном светили фонари, проносились мимо машины, сверкая фарами. Я замерла, чувствуя необъяснимую наполненность, как будто превратилась в бокал с пузырьками шампанского. Эти пузырьки поднимались все выше и выше, пока не взорвались маленьким фейерверком, когда взгляд упал на экран телефона.

«Хочу поцеловать тебя».

Улыбнувшись, я закусила губу, печатая ответ своему гепарду: «Настолько интимных моментов у нас еще не было. Уверен, что готов к такому серьезному шагу?»

«После трех свиданий, думаю, можно», — прочла я и нахмурилась. Это что он посчитал за свидания? Петтинг, минет и анальный секс? Вот же зараза! Я с трудом удержалась от смеха, закусив изнутри щеку. Пальцы будто сами набрали сообщение, не дав мне время подумать над ответом: «Что ж, не могу возразить».

«Одной рукой я обнимаю тебя за талию и прижимаю к себе. — Мои слова явно расценили как приглашение к действию. — Вторую кладу на затылок».

«Эй, у меня прическа!»

«Уже нет. Я распускаю твои волосы, чтобы ничто не мешало мне наслаждаться тобой».

«Ладно, но учти, что у меня длинные пушистые волосы и они лезут тебе в нос».

«Прекрасно, я это переживу, — проигнорировал мой саботаж незнакомец, продолжая гнуть свою линию: — Моя рука на твоей шее, пальцы гладят ее, пробираются выше и путаются в твоих пушистых волосах. Я наклоняюсь к тебе…»

«А вдруг я выше? Может, я наклоняюсь к тебе?»

«Поверь, это вряд ли».

Ловлю себя на том, что широко улыбаюсь. Желание подурачиться вдруг сменяется таким же сильным желанием пойти навстречу и уступить, награждая собеседника за стойкость к моим подначкам. Подчиняясь этому порыву, пишу: «В таком случае я кладу руки тебе на грудь и смотрю на твои губы».

«Я прикасаюсь губами к виску, медленно спускаюсь к ушку, вдыхая твой запах».

О-о-о, а месье не торопится. Хотя мы уже выяснили, что он умеет быть нежным и неторопливым. При воспоминании о нашем предыдущем виртуальном опыте, я заливаюсь краской и наспех печатаю: «У меня по спине бегут мурашки. Мне нравится, как ты меня обнимаешь».

«Мои объятья становятся крепче. — Это он так дает понять, что прислушивается к моим желаниям? Приятно. — Я прикусываю мочку твоего ушка, чтобы ты не забывала, кто тут главный».

«Я уворачиваюсь, — быстро набираю ответ, сопровождая его веселым смайликом. — И, напомни, когда это мы признали твое главенство?»

«Когда я трахал тебя в попку, киса, где-то между твоими „ах“ и „ох“. Не заморачивайся».

Начавший было сходить румянец вновь заливает лицо, а между бедер становится влажно. Я ерзаю на высоком стуле и честно пишу: «Тебе не стыдно? Завел меня с пол-оборота!»

«То ли еще будет, детка! — обещает бессовестный пикапер и продолжает меня соблазнять: — Я ловлю твои губы своими в намеке на поцелуй… Нежно, но настойчиво заставляю тебя приоткрыть ротик, и ты чувствуешь, как мой язык сплетается с твоим».

«Я закрываю глаза и наслаждаюсь теплыми прикосновениями… Обнимаю тебя за шею и подаюсь навстречу…»

«Определенно, ты чувствуешь мой стояк. — Почему любая его пошлость кажется мне уместной и даже милой? — Я углубляю поцелуй и прижимаю тебя сильнее. Мои пальцы перебирают густые волосы, потом гладят щеку… Мне очень нравится тебя трогать и слизывать привкус кофе с губ, припухших от моих ласк».

— Черт!

Я дернулась, разлив недопитый кофе, и резко отодвинулась от стойки, боясь запачкать одежду. Вокруг словно включили звук, и я вдруг осознала себя сидящей в толпе людей. Они все так же пили, ели, общались, глазели по сторонам… И, возможно, некоторые из них даже видели, как я улыбаюсь, краснею и крепче сжимаю бедра, неотрывно глядя в свой телефон. Черт-черт-черт! Этот парень затягивает меня в омут чувственных наслаждений, просто прикасаясь к экрану! Да кто он такой⁈

«Я медленно отрываюсь от твоих губ и смотрю тебе в глаза, — знакомлюсь я с заключительным аккордом нашей сегодняшней переписки. — Невозможно находиться с тобой рядом и не хотеть тебя».

Я сглотнула вязкую слюну, перечитывая последние сообщения. Как это понимать? Он правда сейчас где-то здесь, в этой кофейне? Или его слова — виртуальная игра, ставшая простым совпадением? Мои глаза забегали по помещению, но не нашли ни одного знакомого лица. Даже бариста куда-то пропал, оставив меня у остывшей кофейной лужи.

Что-то нервишки шалят. Может, мне правда нужен реальный мужчина?

Книжка, вытащенная на счастье из соседнего стеллажа, со мной согласилась, подмигнув ярко-розовым названием — «Viva la vagina». Раскрывать сей опус я не рискнула, удовлетворившись более чем прозрачным намеком.