Колдовство любви

11

Ближе к полудню установилась невыносимая жара, и жительницы гарема решили провести время в купальне. Лали с удовольствием отправилась вместе со всеми, надеясь избавиться от настырного евнуха, который повсюду сопровождал ее, заставляя испытывать смущение и стыд.

— Ты останешься здесь, — у входа в баню заявила Лали Мехмеду.

— Почему? — он насмешливо скривил губы. — Разве охранникам запрещено входить в купальню?

«Таким наглым вообще нужно запретить находиться в гареме», — хотела заявить Лали, но лишь сердито повела плечом и вошла в баню. И только потом сообразила, что здесь придется раздеться и, следовательно, оказаться полностью обнаженной перед надоедливым мальчишкой. Но отступать она не собиралась, посчитав, что глупо показывать свое смущение перед евнухом.

Помещение купальни было огромным, в центре располагался большой бассейн, а вокруг него находились мраморные ванны и скамьи. Большинство женщин уже давно нежилось здесь. Одних наложниц ублажали маслом и массажем рабыни, другие красавицы лениво растянулись на покрывалах возле бассейна, нимало не смущаясь своих обнаженных пышных тел.

Гюльхар нежилась в теплой воде, лениво сдувая с ее поверхности душистую пену. При появлении Лали и Мехмеда она с любопытством осмотрела их, а затем, грациозно изгибаясь, вышла из бассейна. Услужливая рабыня принялась вытирать госпожу розовым полотенцем, но Гюльхар отстранила служанку и, не стесняясь присутствия Мехмеда, томно потянулась, выставляя на обозрение свое безупречное тело со стройными бедрами и высокой грудью. Евнух окинул ее фигуру взглядом ценителя и едва заметно одобрительно кивнул головой.

Увидев это, Лали слегка поморщилась и направилась к служанке, поджидавшей, ее у ванны с горячей водой. Освободившись от одежды, девушка поспешно нырнула в облако пара и пены, клубящегося над ванной, и пока служанка занималась ее телом, старательно избегала смотреть на Мехмеда. Но когда струйки чистой прохладной воды заскользили по ее волосам и лицу, Лали смахнула влажные капли с ресничек и нечаянно взглянула в сторону нахального юноши. Пылающий мужской взгляд в один миг обжег огнем ее тело, грудь, плечи, живот, бедра… Девушка почувствовала, что тает, словно шербет под прямыми лучами солнца. К счастью, Мехмеда неожиданно заслонила собой какая-то наложница, и это оборвало пересечение взглядов.

— Тебе плохо? — спросила рабыня, угадав неладное по лицу девушки.

— Немного устала.

— Сегодня очень жарко, но купание в бассейне освежит тебя, ханум, — заверила ее служанка.

«Ах, если бы так», — в отчаянии подумала девушка.

— Подай простыню! — потребовала она, стараясь не смотреть в сторону Мехмеда.

Озадаченная рабыня с изумлением смотрела, как Лали заворачивается в шелк.

— А как же купание?

— Нет желания.

Надеясь, что Мехмед устанет от жары и покинет купальню, Лали решила как можно дольше оставаться в бане. Чтобы протянуть время, девушка направилась к женщинам, сидящим на краю бассейна.

— Ты упадешь в обморок, если не разденешься, — насмешливо проговорила Гюльхар, увидев, что Лали тщательно кутается в простыню.

— Если мне станет плохо, я последую твоему совету.

— Расскажи о Мехмеде, — Замира, вторая жена Ибрагим-паши, придвинулась поближе к Лали. От возбуждения она облизывалась. — Насколько он лишен мужской силы?

Алый цвет мгновенно окрасил и без того розовые щечки Лали.

— Не знаю! — зло буркнула она.

— Лукавишь… — недоверчиво хмыкнула наложница-татарка Чичек. — Он ведь за тобой ходит тенью целый день. Я слышала, что ты приказала Селиму оставить вас вдвоем на террасе. Осторожнее нужно быть, малышка… — она хитренько сузила свои лисьи глаза. — Селим что-то заподозрил, иначе зачем бы ему сообщать о твоих развлечениях Мустафе? Он ведь застал вас наедине на темной лестнице?

Судя по насмешке, Чичек не сомневалась, что Лали и Мехмед затеяли любовную игру. Но при чем здесь Селим?

— Меня не волнуют достоинства евнухов, — решительно заявила девушка.

Но лица женщин расплылись в недоверчивых гадких улыбках.

— Неужели наша невинная овечка не поддалась этому красавцу? — хихикнула Замира, бросив жадный взгляд на Мехмеда.

— А вы заметили, как тщательно Лали скрывает свое нежное тельце от его глаз! Она боится его! И это неспроста. Похоже, Мехмед сумел разбудить чувственность в нашей пташке, — вынесла приговор Чичек.

Лали резко вскочила на ноги.

— Я не боюсь его! — бросила она в лицо наложнице и отважно направилась к Мехмеду, хотя чувствовала, что ноги прирастают к полу…

Остановившись перед евнухом, девушка попыталась спросить как можно равнодушнее:

— Замира, — кивком головы она указала на вторую жену, — хочет знать, насколько ты лишен мужской силы.

— И она послала тебя узнать об этом? — юноша нахмурился. — Похоже, я ошибся, решив, что ты плохо разбираешься в плотских утехах.

— Я выросла в гареме, и для меня не являются тайнами проказы женщин и евнухов, — отважно заявила Лали, не желая выказывать смущение. — Видишь его?.. — она указала подбородком на парня, стоявшего по другую сторону бассейна. — Всем известно, что этот мужчина лишен возможности иметь детей, но некоторые наложницы от него без ума.

— Тебе он тоже доставляет удовольствие? — Мехмед пристально вглядывался в ее глаза, словно пытаясь определить, верно ли его предположение.

У девушки от такого заявления даже колени подогнулись. Да как он смеет!..

— Передайте вашим подругам, что я начисто лишен орудия, о котором они размышляют. Если желаете, могу показать… — руки Мехмеда принялись развязывать узел шаровар.

Лали растерянно заморгала ресницами, а затем испуганной птицей вылетела из купальни, преследуемая злым смехом Мехмеда и визгливым хохотом наложниц.

Хмурый Антонио, сидящий в тени платана, с беспокойством наблюдал за поспешным бегством Лали. Он заметил яркий румянец на щечках, дрожащие от обиды губы и слезы, блестящие на солнце. Тревога сжала грудь пленника. Тревога и ревность.

Неожиданное появление шахзаде в доме Ибрагим-паши едва не заставило Антонио выпустить на волю необузданный нрав, из-за которого ему приходилось выслушивать множество нравоучений в родной Италии. В плену строптивый характер пришлось на время затаить, и вот теперь неожиданно проявившаяся ревность приказывала пленнику забыть о благоразумии. Он не мог и не желал помогать Мехмеду. Ему было невыносимо думать о том, что Лали окажется в постели царственного мерзавца.

Впрочем, даже если похотливый наследник Баязида не сумеет добиться Лали, прелестная девушка с золотыми волосами и чарующим голосом, напоминающим о далекой родине, все равно исчезнет из жизни Антонио. Именно это соображение вынуждало Карриоццо раздумывать о возможности побега из Стамбула, хотя эта затея была смертельно опасной.

Сопровождая Гюльхар-ханум на прогулках по саду, Антонио внимательно осматривал устройство ялы Ибрагим-паши. Это был настоящий замок, окруженный высокими стенами и охраняемый стражниками. Бежать отсюда, конечно сложно, но вполне возможно, если заручиться поддержкой Маруфа. Вот только, как воспримет побег сама Лали? Вряд ли она согласится бежать в неизвестность с чужим человеком. И главное — что делать дальше? Как добраться до Италии? Да еще и с украденной из гарема девушкой. Воспаленное воображение рисовало картины одна другой страшнее. Без денег, без знакомств в чужом городе они сразу же попадутся на глаза стамбульской страже. Легко представить, что ждет беглецов: если их поймают, то забьют камнями на месте.

Карриоццо мучительно размышлял о том, во что оказался втянут, подозревая кроящийся подвох в предложении Гюльхар-ханум, и понимал, что нужно отказаться от этой сумасшедшей затеи. Умный человек не впутается в такую историю. Не иначе, как сами небеса решили изрядно помучить ослушника, заставляя участвовать в опасных предприятиях. В наказание за то, что он вздумал оставить родной дом, невзирая на приказ отца образумиться. О, если бы найти возможность все изменить!..