Колдовство любви

55

— Я не вижу Антонио, — шепнула Лали сестре.

— Вон он, — сказала Доминика, указывая на дальний конец лагеря, где под порывами утреннего ветра трепетали знамена Карриоццо.

— Не волнуйтесь за своего отца. Антонио пощадит его.

Услышав незнакомый голос, Лали рывком обернулась, и ее глаза встретились с голубым взором, окаймленным чудесными длинными ресницами. Филиппо ди Карриоццо вежливо склонился перед девушками. Доминика тут же отвернулась, делая вид, что рассматривает мужчин, готовящихся к состязанию.

— Вы так уверены в победе вашего брата, что пришли сообщить нам об этом? — изогнув тонкую бровь, скептически спросила Лали.

Лицо юноши осветила восхитительная улыбка. Точно такая, как ее описывала Доминика.

— Я подошел потому, что мне не терпится узнать вас получше. Мой брат очень изменился, и теперь я, кажется, начинаю понимать, в чем причина, — улыбка Филиппо стала еще очаровательнее.

— А мне кажется, что причина в другом — в отказе родственников выкупить Антонио из плена, невзирая на то, что тем самым обрекают его на вечное рабство.

Улыбка медленно сползла с лица юноши.

— Я имел в виду совсем иное.

Доминика решила, что следует принять участие в разговоре, и, повернувшись, небрежно кивнула Филиппо.

— Приветствую вас, синьор.

— Мое почтение, сеньорита, — юноша вежливо склонил голову. — Прекрасно выглядите. Не смею портить вам настроение, — сделав церемонный поклон, Филиппо тут же удалился.

— Негодяй… — пробормотала Доминика, глядя ему вслед сузившимися глазами.

— Ты до сих пор злишься на него? Значит, он все еще занимает часть твоего сердца? — осторожно поинтересовалась Лали.

— Я очень рада, что не должна выходить замуж за труса и предателя!

— Что-то радости я не вижу на твоем личике. Наверно, потому что Филиппо удивительно хорош собой? — лукаво усмехнулась Лали.

— Не спорю, — сердито пожала плечами кузина. — Его единственное достоинство — внешность, которая кружит голову женщинам. Что же касается характера, то мне больше нравится бешеный нрав его старшего брата. Не подумай только, что я могу влюбиться в мерзавца, оскорбившего тебя. Твое счастье, что ты не видела, как он обошелся с младшим братом! Он едва не убил его! — в голосе Доминики задрожала звенящая струна. — А Филиппо даже защищаться не стал и тут же предложил меня ему в жены! Храни меня Боже, я выйду замуж только за мужчину, который обладает сильным характером, но умеет себя держать в руках, способен на добрые чувства, не боится признаваться в своих слабостях и не станет мне изменять.

— Что касается последнего, то тебе туго пришлось бы в гареме, — заметила Лали, припомнив, с каким жадным любопытством слушала сестра рассказы о жизни во дворце Ибрагим-паши.

— Что ж, придется мне скучать в Парме, дожидаясь своего сказочного рыцаря на белом коне, — Доминика нарочито тяжело вздохнула.

Взяв сестру под руку, она повела ее к центральной трибуне, где, кроме семьи де Бельфлер, сидели самые важные синьоры. Лали с сожалением заметила, что там уже устроился епископ Строцци, а рядом с ним красовалась Монна, натянуто улыбаясь и внимательно следя за каждым движением падчерицы.