Колдовство любви

18

Дрожа от страха и ночной прохлады, Лали приблизилась к лежащему у выхода из пещеры мужчине и опустилась на колени рядом с ним.

— Мне холодно.

Антонио уставился на темные длинные ресницы, отбрасывающие тени на белоснежное лицо, взглянул на нежные губы девушки, похожие на нежные цветы, и почувствовал, что сгорает от желания прикоснуться к этим вишневым лепесткам, почувствовать их вкус…

— Ты хочешь, чтобы ночь прошла побыстрее? — он легко привлек девушку к груди и опалил жарким дыханием. — Тебе, наверно, с детства внушали, что женщина должна ублажать мужчину? А я, дурак, выросший в Европе, даже не смел надеяться, что ты решишься на поступок, достойный на моей родине крестьянской девки.

Девушке показалось, что ее наотмашь хлестнули по лицу, так стало жарко и стыдно от грубых слов. Она всего лишь надеялась согреться подле мужчины, ведь в своем шелковом одеянии Лали до невозможности замерзла в холодной пещере, но этот мерзавец истолковал все иначе.

— Ничего я от тебя не хочу! — рассерженно зашипела она, тщетно пытаясь освободиться. — Отпусти меня! Пусть я лучше умру от холода!

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Успокойся, — мягко попросил он, укутывая девушку в теплых объятиях. — Ты хочешь, чтобы я согрел тебя?

Гордость заставляла Лали вырваться из рук похитителя, но от его сильного тела шло желанное тепло, и девушка против своей воли приникла к мужчине, пытаясь согреться.

— Спи, завтра у нас тяжелый день, — Антонио умерил силу своих объятий и позволил девушке свернуться клубочком рядом с собой.

Лали послушно закрыла глаза, пытаясь дать отдых своему измученному телу и душе. Но уснуть не могла — рядом лежал Селим.

— Почему ты решил оставить Стамбул? — осторожно спросила она, решив, что за разговором быстрее пройдет ночь. — Мехмед обидел тебя? Ты решил ему отомстить и поэтому похитил меня?

— Во всем, что со мной произошло, виновен я сам.

— Расскажи мне.

— Я родом из Пармы. Мое имя — Антонио ди Карриоццо. Мои невзгоды начались в тот день, когда Монна, девушка, на которой я мечтал жениться, предпочла другого. Более старого и богатого. Я не мог оставаться дома. Мой отец был дружен с мужем Монны, графом де Бельфлер, и мне пришлось бы волей-неволей встречаться с ними и бывать у них в гостях. Когда я сообщил отцу о своем решении покинуть отчий край, отец страшно разозлился на меня. Он кричал, что откажется от меня, лишит наследства, если я проявлю слабость и не сумею справиться со своими чувствами. Я не послушался его и отправился в странствия, — Антонио замолчал, решив не вдаваться в подробности главной причины своего путешествия на Восток. — Корабль, на котором я плыл, разбился о скалы вблизи Морей. Меня и других оставшихся в живых бедолаг «спасли» корсары твоего приемного отца. Ибрагим-паша оценил мои способности к живописи и решил преподнести меня в дар султанскому сыну. Вот так я оказался в Стамбуле. Как видишь, я такой же пленник, как и ты. И чтобы вернуться домой, нам остается надеяться лишь на самих себя.

— А остальные твои спутники?

— Я ничего не знаю об их судьбе. Скорее всего, их продали на аукционе или отправили на галеры. Хотя, кто знает… Быть может, кому-нибудь из них повезло больше, чем мне, и родственники уплатили за них выкуп.

— А почему твой отец не прислал выкуп? Сумма оказалась слишком огромной? — осторожно спросила Лали.

Антонио нахмурился. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Почему отец, с которым они были очень близки, отказался заплатить деньги? Конечно, отец противился отъезду Антонио, но это не могло быть поводом отказаться от сына.

— Я не знаю, не понимаю… Отец, конечно, очень упрям, но…

— Может, у них не нашлось требуемой суммы?

— Моя семья не нуждается в деньгах! — сердито рявкнул Антонио, разозлившись на себя за то, что разоткровенничался с этой девочкой.

— Значит, что-то произошло…

— Я обязательно это выясню. А теперь спи.

— Селим! — Лали прикоснулась к его груди.

— Меня зовут Антонио, — сердито буркнул мужчина. — И я не нуждаюсь в утешении.

— Я и не думала… Мне все еще холодно, я не могу уснуть.

Карриоццо послушно притянул ее поближе и прижал к своей груди. У Лали остатки усталости как рукой сняло, а голова закружилась, словно на качелях в солнечный день. Прямо перед ней было лицо мужчины, прекраснее которого она в жизни не видела. Именно его светлые глаза столько раз снились ей по ночам! Именно он спас ее от козней Зары и теперь спасает от свадьбы со стариком и унижения в постели султанского сына.

«Что же мне делать? Как справиться со своими чувствами?» — спрашивал себя Антонио, вдыхая чудесный аромат, исходивший от девушки. Борясь с желанием, он старался не думать о прильнувшем к нему девичьему телу и в очередной раз напомнил себе, что на карту поставлено слишком многое. Недопустимо, чтобы он поддался женским чарам. Мысли должны быть свободны от чувств, иначе он потеряет способность здраво рассуждать и совершит губительную ошибку. Все будет потом. Когда они покинут берега Босфора, но никак не раньше.