Колдовство любви

47

Антонио поскользнулся на мраморных ступеньках и едва не ударился лбом о каменное изваяние льва, украшавшее изножье лестницы. Рухнув на плиты пола, он зажал голову руками, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. Отец умер! И именно он, Антонио, виновен в его смерти. Если бы он одумался и остался дома, то все было бы иначе.

— Я сожалею… Но все люди смертны, — женская рука коснулась его плеча.

Карриоццо не повернул голову. Голос Монны он узнал бы из тысячи, но Антонио он уже не волновал. Эта женщина больше для него ничего не значила. Именно безумная любовь к ней послужила причиной его бегства из родных краев. А стоила ли она этого? Вечной разлуки с отцом.

— Антонио… — Лали нахальным котенком протиснулась между своим возлюбленным и синьорой Монной.

Она присела возле него на ступеньку, не зная, какие слова найти для утешения. Ей было до слез жаль Антонио, и она стиснула в своей маленькой ладошке его руку. Вдвоем легче переносить боль.

— Бог мой! Кто вы?!

Изумленно вскинув голову, Лали взглянула на потрясенное лицо Бельфлера, и поняла, что побледневший граф уставился на нее, словно увидел привидение. Убрав с лица прядку, девушка только сейчас сообразила, что мантилья, скрывавшая ее лицо, где-то упала, и волосы роскошными локонами рассыпались по спине.

— Сеньорита, вы, как две капли воды, похожи на мою мать! Этот кулон в форме тюльпана…

Лали растерянно смотрела в глаза, похожие на отражение ее собственных очей, и видела, как надежда и неверие ведут борьбу в их вишневой глубине. Благоговейное молчание воцарилось на лестнице. Присутствующие с любопытством рассматривали девушку. Особенно синьора Монна. Широко распахнув глаза, женщина не отрывала взгляда от лица девушки, своими чертами поразительно напоминающего лицо ее супруга.

— Это ваша дочь, синьор, — произнес Антонио опустошенным голосом.

Мужчина, стоявший за спиной графа, первым вышел из оцепенения.

— Ты лжешь! Снедаемый желанием отомстить, ты нашел девчонку, похожую на несчастную Мальвину, чтобы причинить боль моему брату.

— Я не собираюсь никому мстить, синьор дель Уциано, — мрачно проговорил Антонио. — Перед вами настоящая дочь вашего кузена, похищенная двенадцать лет назад из отчего дома.

— Мальвина? — прошептал Бельфлер, вглядываясь в лицо девушки. — Моя дочь? — будто опасаясь, что испуганная девушка исчезнет, он провел рукой по щекам, носу и золотым волосам Лали. — Кара миа, все эти годы я лелеял надежду, что она жива. Никколо, разве ты не видишь, что она — точная копия моей матушки!

— Она действительно напоминает покойную графиню де Бельфлер, но… — Никколо дель Уциано крепко стиснул зубы, словно пытаясь справиться с гневом, и через мгновение заговорил совершенно иным тоном: — Кажется, я поспешил с выводами. Девушка и впрямь похожа на вас, мой кузен.

Понимая, что все ждут от нее каких-либо действий, девушка поднялась на ноги и, почтительно склонившись, поцеловала руку отца. И тут же взглянула на Антонио. Резким движением он вскочил на ноги. Его глаза уже высохли от слез и горели злым, неукротимым огнем.

«Сейчас он покинет меня… — эта мысль заставила Лали похолодеть. — Но почему? Почему он не хочет примириться с Бельфлером?»

— Моя миссия окончена, сеньорита. Живите в радости и счастье в отчем доме. А мне следует спешить к себе. В Карриоццо, — голос Антонио поражал сухостью. Он повернулся к графу: — Синьор, я хотел бы знать: когда именно умер мой отец?

— Летом истечет срок годичного траура, и можно будет устроить свадьбу.

— О свадьбе мы поговорим позднее, — решительно заявил Антонио. — Сначала я должен кое-что выяснить для себя. В частности: отчего мой брат не соизволил прислать выкуп за меня.

— Твоя ненависть угрожает разрушить счастье Филиппе и Доминики, — с горечью произнес Людовико. — Они любят друг друга.

— Любовь не всегда приносит счастье.

Лали не могла не поразиться жестокости слов Антонио.

— Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. К тому же, есть один нюанс. Насколько я понял, брак устраивает вас в случае, если Доминика станет хозяйкой Карриоццо? Но вот загвоздка: я не собираюсь отказываться от своих земель в пользу младшего брата. Филиппо успел доказать свои братские чувства ко мне, и я не стану подставлять ему другую щеку. Знайте все: хозяин Карриоццо вернулся домой. Но жениться он не собирается.

— Ты нарушишь последнюю волю отца?

— Отец не знал, что я жив. Иначе не дал бы согласия на этот брак.

— Твой отец мечтал о том, чтобы наши семьи породнились! — возмутился Людовико. — Ты должен об этом помнить!

— Хорошо. Если вы так настаиваете — свадьба состоится. Надеюсь, состояния вашего кузена хватит, чтобы прокормить нищего зятя?

Лицо Никколо дель Уциано вспыхнуло.

— Моя дочь не выйдет замуж за безземельного дворянина, — воскликнул он. — Доминика свяжет судьбу только с наследником Карриоццо.

— Я очень рад, сударь, что нашел понимание у вашего кузена, — усмехнулся Антонио и насмешливо поклонился Уциано.

Бельфлер умолк, пристально разглядывая строптивого хозяина Карриоццо.

— Ко мне вернулась дочь, — наконец произнес он. — Ваша с ней помолвка состоялась двенадцать лет назад. Обручения никто не отменял.

— Я сам решу свою судьбу, синьор Бельфлер, — произнес Антонио. — И будьте уверены: я не свяжу себя узами брака ни с вашей дочерью, ни с вашей племянницей.

Никколо возмущенно повернулся к брату.

— И ты позволяешь ему разговаривать с нами в подобном тоне?

— Довольно! — раздраженно рявкнул Людовико: — Ко мне только что вернулась моя дочь, которую я не видел двенадцать лет, а вы все заставляете меня думать о совершенно других проблемах! Синьора, — обратился он к хранившей молчание бледной Монне. — Вам следует распорядиться о том, чтобы Мальвине отвели лучшие покои и приготовили именно те кушанья, которые она любила в детстве. Старушка Дороти должна помнить пристрастия моей девочки.

Монна нервно повела плечами, но возражать не стала. Бросив пристальный взгляд на Антонио и еще более внимательный на Лали, она величавой походкой стала медленно подниматься по лестнице.

А Людовико вновь обратился к Антонио:

— Будь так добр, расскажи о том, где ты нашел мою девочку?

— В доме командующего османским флотом, — сухо промолвил Антонио, стараясь не смотреть на Лали.

Глаза Людовико стали мрачными.

— Как она оказалась там? И главное — кем в этом доме, была моя девочка?

— Насколько мне известно, после похищения Лали… простите — Мальвину продали корсарам. А те решили преподнести девочку капудан-паше. Лали покорила сердце старика, и все эти годы она жила в его дворце на правах приемной дочери.

Лицо графа побагровело, крылья носа свирепо раздувались, губы были плотно сжаты.

— Мальвина стала наложницей?

Антонио выразительно опустил руку на рукоятку кинжала.

— Девушка столь же невинна, как в день похищения из родного дома, — твердо заявил он. — Но если бы нам не удалось бежать, она стала бы очередной жертвой гарема.

Людовико вперился в него взглядом.

— А каким образом ты оказался там? И откуда тебе стало известно о том, что моя дочь находится в плену именно у этого человека?

— Я узнал о том, что Лали — ваша дочь, лишь несколько дней назад.

— Почему же ты решил бежать вместе с ней из плена? Ты ведь сознательно похитил Мальвину? Но почему именно ее? Какую цель ты преследовал?

— Я всего лишь хотел помочь девушке избежать той участи, что уготовила ей судьба в гареме. Я сам был свидетелем покушения на нее. И уверяю вас, это был не единичный случай.

— Антонио говорит правду, — произнесла девушка, надеясь предотвратить назревающую ссору. — Он обещал спасти меня и сдержал обещание.

— Он не обижал тебя? — убедить графа было довольно трудно, судя по недоверчивому выражению его лица.

— Антонио защищал меня от всего мира. Даже от меня самой, — смело заявила Лали, приподняв подбородок.

— Вот что, Карриоццо… — задумчиво протянул Людовико. — Я хочу верить вам обоим. Но слухи о произошедшем уже сегодня вечером облетят Парму. Честь моей девочки может пострадать, когда станет известно, что она сбежала из гарема в обществе мужчины. Как я понял, Мальвина тебе небезразлична. Почему бы нам не возобновить вашу помолвку? Для того, чтобы спасти ее честь? Вы слишком много времени провели вместе, и злые языки обязательно начнут трепать ваши имена. Если ты дал клятву спасти Мальвину, то доведи дело до конца. Спаси мою дочь от злословия, женись на ней.

— Я уже высказал свое решение по этому поводу. Что же касается обещания спасти Лали… Я передал ее вам из рук в руки чистой и непорочной. На этом поставим точку.

Людовико сжал губы и, не сдерживая гнев, топнул ногой.

— Даже если Мальвина получит хорошее приданое? Земли, граничащие с Карриоццо?

— Если я не ошибаюсь, рудники Майано предполагались в приданое Доминики? — вмешался в разговор возмущенный Никколо.

— Майано подарены моей дочери в день ее пятилетия. Доминика получит другие земли. Я не собираюсь обижать племянницу, сумевшую поддержать меня в горе после похищения Мальвины.

— Я рад за Доминику. И за вашу дочь, — холодно произнес Антонио, скользнув по лицу графа глазами-льдинками. — Они обе сумеют удачно выйти замуж. А теперь позвольте мне оставить вас. У меня полно дел в моем родном доме.

Во время разговора девушка молила Бога, чтобы Антонио взглянул на нее или подал хоть какой-нибудь знак, убеждающий, что не все кончено между ними. Но Карриоццо даже не взглянул в ее сторону. Понимая, что Антонио сейчас уйдет, Лали поспешно шагнула вперед и сжала его руку.

— Поклянись, что не забудешь меня, — прошептала она быстро на турецком языке.

— Не смогу, даже если очень захочу, — проворчал Антонио, затем отодвинул ее и зашагал к выходу из зала.

Девушке показалось, что глаза его смягчились. Он уже подошел к двери, когда Людовико окликнул его.

— Антонио, не суди слишком строго своего брата. Попробуй понять Филиппо и живите в мире.

Антонио на мгновение застыл на пороге, затем, не оглядываясь, вышел.

Лали чувствовала, что у нее разрывается сердце. Вспомнив, что обещала вести себя достойно, она подавила в себе желание побежать вслед за Антонио. «Я его обязательно увижу», — убеждала себя девушка.

Чья-то теплая рука дотронулась до ее плеча.

— Добро пожаловать, моя девочка, я приветствую тебя в родном доме.

Девушка повернулась к отцу. Людовико притянул ее к себе и крепко прижал к своей груди.