Колычев. Циклы детективов. Романы 1-44

Глава первая

Интернет — великое информационное чудо. Находи нужные сайты и черпай любые сведения. Можно даже узнать, как изготовить взрывное устройство.

Раньше такого не было. Раньше пособие по взрывотехнике днем с огнем не найдешь, и стоил такой труд недешево.

У него был такой учебник, он изучил его от корки до корки. Применял знания на практике. Многого достиг. Поэтому ему не надо лезть в компьютер, чтобы получить схему «адской машины».

Он может сам изготовить взрывное устройство. Во множествах вариантов. Вот один из них. Небольшая пластиковая коробочка с магнитной подушкой. Внутри пластиковая взрывчатка, электродетонатор и механизм подрыва. Устанавливаешь мину под машину и ждешь, когда жертва заведет двигатель. На этом все и заканчивается. «Адская машина» срабатывает на вибрацию двигателя. Бабах! И все, жертвы нет, только куски обгоревшей плоти.

Он держал пластиковую коробочку в руке. И не боялся, что она может взорваться прямо сейчас. Он профессионал, и ему неведом страх.

Скоро, очень скоро механизм сработает. Жертва уже намечена. Осталось только установить мину. Но это не проблема.

Он профессионал, ему все по силам…

Степану Круче вчера было хорошо. С ребятами в кабаке гульнули. Мирно, без шума, за интересным разговором посидели до часу ночи и немало водки выпили. Но ничего, до дому каждый на своих двоих добрался. Степан больше всех выпил. Но был самым трезвым. И сегодня в шесть утра как штык — на ногах. Зарядка на балконе, бритье, контрастный душ, плотный завтрак — кофе, бутерброды. Время без двадцати восемь — пора на лыжи становиться.

Степан вышел из своей однокомнатной квартиры, захлопнул за собой дверь.

Никто не поцеловал его на дорогу, некому было требовать, чтобы он не задерживался на работе. Давно уже никто не провожает его на службу. Пять лет назад он развелся со своей женой. Не сошлись характерами.

Двенадцатиэтажный дом, чистый озелененный дворик, аккуратные ряды гаражей, среди которых есть пристанище и для его авто. Машина с виду не ахти — «Волга» двадцать четвертой модели, старая краска давно потускнела, на левом заднем крыле вмятина. Но не надо думать, будто этой машине место на свалке.

Внутри «Волги» таится зверь — мощный «фордовский» движок. И ходовая часть усилена. Ни один «новый русский» на своем «мерсе»-«шестисотке» или джипе «Гранд Чероки» не сможет уйти от Степана.

Машина завелась с пол-оборота, бесшумно попятилась из гаража. А дальше оперативный простор. Сила, мощь, скорость. Но не больше шестидесяти в час. Правила дорожного движения Круча нарушал лишь в экстренных случаях. И только с «люстрой» на крыше. Сейчас все было спокойно. Рация в машине молчала, «мигалка» мирно спала на своем месте.

Он остановился возле ларька на микрорынке. Сигарет нужно купить. Вчера все закончились. Постовой милиционер увидел его, подошел, отдал честь. В теплой куртке — холодновато, начало апреля.

Немолодой уже сержант, не первый год в органах, службу знает. Лавренов, кажется, его фамилия. Еще тот кадр. Перед начальником отделения не прогнется. А вот майор Круча у него в особом почете — ему хоть звезду с неба. Уважает, шельмец.

— Как дела? — хриплым басом спросил его Степан.

— За ночь без происшествий, товарищ майор! — бодро отрапортовал тот.

Степан Круча возглавляет уголовный розыск Битовского отделения милиции города Москвы. Или, по-другому, заместитель начальника отделения по розыску. Вроде бы какое ему дело до постовой службы? Но ему до всего дело. Он хозяин на своей «земле».

— Братки не шалят?

— Пусть только попробуют! — Лавренов грозно сдвинул брови. — Я за свой участок отвечаю…

— А старушек не обижаешь? — хмуро посмотрел на него Круча.

— Да помилуй бог! — открестился сержант.

— А «черных»?

— Нет. Но кое-кого надо бы… Совсем оборзели, блин! Женщине тут одной с утра один «апельсинщик» нахамил…

— Примите меры.

— Да уж приняли…

— Только без рук. Мне беспредел не нужен…

Милиция не собор для святых. Как и везде, дерьма здесь хватает. Обязанностей много, зарплата мизерная. Есть тысяча способов поправить свое финансовое положение за счет той или иной категории граждан. Чего греха таить, Степан и сам знает несколько из них. И не просто знает… Поэтому он закрывает глаза на некоторые погрешности в работе своих подчиненных. Но только на некоторые. На самые безвинные, на его взгляд.

У него своя граница между добром и злом. Но если человек вдруг срывается с тормозов и начинает зарываться, тогда со Степаном ему лучше не встречаться.

— Пачку «Мальборо»! — Степан протянул ларечнице деньги.

Сигареты та дала. А деньги брать не хотела. Слышала, как уважительно разговаривал с ним сержант. Вот и не решилась брать плату.

Но Степан настоял. И деньги скрылись в окошке.

— Что, под личной опекой лавочка? — исподлобья глянул он на Лавренова.

— Да подруга жены торгует, — замялся тот. — Как не опекать…

— Смотри, чтоб никаких жалоб. Сам лично башку оторву. Понял?

— Да как не понять…

Битово — деревня в недалеком прошлом, в настоящем — весьма престижный спальный микрорайон. Высотные дома — в основном иностранцы строят и по своим проектам. Супермаркеты, магазины, рынки мелкооптовые, техцентры, автозаправки. Все аккуратно, как на картинке. Любо-дорого смотреть. Природа здесь будь здоров. Лесопарковая зона, озера, воздух чистый, свежий. Это дальняя окраина Москвы, три километра за Кольцевой автострадой. Но и до сих мест ветка метро дотянулась. Вдоль Глубокого озера колоннадами особняки «новых русских» стоят. Целый поселок. Да и в высотных домах богатеев хватает. И почти все они предпочитают расслабляться не в пределах Садового кольца, а здесь, по месту жительства. Четырехзвездочный отель в Битово, три дорогих ресторана, спорткомплекс с теннисными кортами и полями для гольфа, оздоровительные центры, ночные клубы со стриптизом и диско-шоу, казино — все по высшему разряду. «Новорусы» из всех уголков Москвы сюда как мухи на мед слетаются.

Немалые деньги в Битово крутятся. Только для Степана это головная боль. К деньгам, как известно, всякое жулье тянется — карманники, «домушники», аферисты всех мастей. Но это цветочки. Гораздо страшней грабители, эти «мокрое» за собой оставляют. Про «оседлых» бандитов из «новой волны» вообще говорить нечего.

Битово держит группировка Сафрона, а это две дюжины качков с куриными мозгами и пудовыми кулаками. Сейчас на поверхности этого омута все спокойно. А не так давно, года три назад, банда воевала с конкурентами. Территорию свою отстаивала. С места Сафрона не сдвинули. Но крови пролилось достаточно. Да ляд с ними, с теми бандитами. По Степану, чем их больше сдохнет, тем лучше. Но плохо, что из-за их разборок ни в чем не повинные страдают…

Круча закурил, сел в машину и поехал в отдел. Пора, пора, труба зовет…

— Ну, чем порадуешь, Иваныч? — хмуро спросил он оперативного дежурного.

Степан всегда хмурился в ожидании оперативной сводки. Ничего серьезного быть не могло. Иначе его бы еще ночью или рано утром подняли. Или хотя бы позвонили. Но все же…

— Да ничего такого, — почесал небритую щеку пузатый майор. — Пьяных двух вчера взяли, в чувство привели. Без рук, как всегда… А еще… А еще хохма вчера была.

— Ну?..

— Чудик один под вечер хату вскрыл. «Домушник». Только ничего взять не успел. Идиот, в холодильник сразу полез. А там литровый пузырь с водкой охлаждается. И огурчики такие смачные. Ну, он к бутылке и прилип. И в дрезину. На хозяйский диван прилег отдохнуть. И отдохнул, чувырла. Пока хозяева не пришли, дрых. Наряд его разбудил. Сейчас вот в «обезьяннике» досыпает…

— Хохма, говоришь… А по какому адресу хату взял?

Иваныч заглянул в журнал и назвал адрес. Степан знал этот дом. Десятиэтажка германской постройки, по две квартиры на лестничной площадке, консьерж на входе в подъезд, подземные гаражи, двор огорожен.

— Богатей в этом доме живут. Так?

— Ага! Заявитель какой-то недвижимостью торгует. Жирно живет, ребята говорили. Хоромы у него еще те…

— И дверь наверняка бронированная. И решетки на окнах.

— Ну да…

— А чудик туда попал. Значит, он не совсем чудик. Возможно, маститый вор, только на водку слаб… После совещания давай его ко мне.

От стыда Витя Мох готов был провалиться сквозь землю. Он ерзал на жестком стуле, боялся оторвать глаза от пола. Кабинет светлый, просторный, евроремонт, дорогая офисная мебель, компьютер. Все путем, короче. А за столом Дядя Опер. Оба слова с большой буквы. И все потому, что опер не простой. Вернее, он не опер, а начальник «уголовки» — но это ведь не существенно.

Волчара. Мент, о котором ходят легенды. Хищник, пожиратель воров. Этот зверь никого и ничего не боится. Пацаны говорят, что он от своей работы кайф ловит. Хлебом не корми, дай только в горло кому вцепиться. А хватка у него мертвая — ни в жизнь не отпустит. А еще ходят слухи, что у него свои законы. Если Волчара на тебя шибко злой, никто тебе не поможет. Суд может тебя оправдать, но все это херня — майор Круча из-под земли достанет и накажет. По-своему накажет. Но мало не покажется, это точно. Базарят, кое-кто даже сгинул навечно. Вот так-то.

С Волчарой Витя Мох знаком был заочно. В глаза его не видел, только наслышан. Но лучше семь раз услышать, чем один раз увидеть.

Не так давно их бригада в Битово работать стала. На их счету с полдюжины, хоти, может, и чуть больше. И все без сучка без задоринки. Но и на старуху бывает проруха. Надо же, повязали. Да так позорно…

Он считался асом в своем деле. Как тень он подбирался к хате, легко взламывал замки. На «хрусты» и «рыжье» у него был собачий нюх. Он всегда находил то, что нужно. И так же тихо, как призрак, исчезал. Никаких следов после себя не оставлял. Опера сбивались с ног, но выйти на него не могли. Ни единой ошибки за все двадцать лет воровской «карьеры».

И тем не менее, он попадался. Три раза уже успел побывать у «хозяина». И все из-за водки. Как свяжется с этой заразой, так пиши пропало. Как вмажет, так с катушек и срывается. Язык как помело. Я такой, мол, сякой. А «барабанщики» ментовские слушают. И стук-стук оперкам. А те его, Витю, за жабры и колоть. Он всегда и во всем чистосердечно признавался. А потому на долгие срока не уходил. Самое большее на пять лет.

Последний раз он откинулся год назад. И снова за старое. Сил у него еще в избытке, рука легкая, чутье острое. И знаний прибавилось. Со знающими людьми много общался, опыт перенимал. Конец девяностых, научно-технический прогресс через край плещет. Столько всяких прибамбасов и заморочек появилось. Есть такие замки, которые ни в жизнь не возьмешь, если в ногу со временем идти не будешь.

А Мох пока поспевал. Поэтому и взял его Хава в свою бригаду. На широкую ногу его давний корешок дело поставил. «Домушники» всех мастей под ним. И «подборщики», и «верхолазы», и «скокцеры». «Кассиры» и «медвежатники» также в наличии. А еще штат наводчиков. Пацаны, мебельщики. В мебельной фирме работают, мебель собирают. Через них на хаты «карасей» Хава и выходит. И посылает спеца.

Вот Мох позавчера по одному адресу и пошел. Дверь хмырь себе конкретную установил. Бронированную. И два замка. Один обыкновенный, второй электронный. «Тач-мемори» эта мутотень называется. Магнитной карточкой через считыватель кода провести надо. Хрен какой ключ подберешь.

Да только у Вити свой считыватель. Молотком называется. Ка-ак долбанул им по замку, тот и навернулся. Каким макаром его «карась» открывал в тот день, Мох не знал. Но когда он пришел по тому же адресу на другой день, замок этот отсутствовал. Остался второй. «Француз». Крепкая вещь. Но для Вити он как песня про Мурку.

Капнул Через шприц на механизм кислоту и ушел пивка попить. Через некоторое время вернулся. Достал свою универсальную отмычку из суперстали и вперед. На раз замок открылся.

Эта хата не первый его поцелуй после зоны. Где-то к третьему десятку приближается. И без срывов. А все потому, что Витя последнее время совсем не пил — в глухой завязке был. И сам понимал, что бухло — это яма, и Хава не давал. У него «сухой закон» — варит котелок у старого «бродяги».

Не пил Витя, не пил. А вчера бутылку в холодильнике увидел. И огурчики рядом. Аж голова закружилась, так вмазать захотелось. И вмазал. Теперь вот в ментовке откисает…

Волчара. Среднего роста мужик, в плечах широк. Глядя на него, думаешь, что в его габариты впрессовали пещерного медведя — такая сила из него прет. Сгусток жесткой энергии. И взгляд. Он пробирает насквозь, душу наизнанку выворачивает.

Говорят, когда Дядя Опер в гневе, своим взглядом он может печенку через задницу выдавить. Но сейчас он не злой. Даже, напротив, чересчур добрый. Мягко так смотрит на Витю, улыбается. Только от этого не легче.

А еще он молчит. Уже минут десять Мох перед ним сидит. А Волчара рта не раскрывает. Только улыбается. И это убивает. Скоро Витя мозоли на «булках» натрет — будто какая-то сила задницей его о стул возит.

Волчара сидит бездвижно. И все смотрит на него, непонятно от чего лыбится. Наконец, он пошевелился. Не отрывая от Вити беспредельно добрых глаз, сунул руку в тумбочку стола, извлек на свет бутылку «Столичной». Тут же появились и два стакана. Молча он открутил пробку, расплескал влагу по стаканам. Граммов по сто в каждом. Протянул стакан Вите. И все молча.

Мох хотел отказаться. Да только рука сама потянулась к стакашке. Хлоп, и водовка так жарко пошла по крови. Хорошо, ох и хорошо, хоть запевай. А Дядя Опер снова налил. Однако на этот раз только для него. Ровно сто пятьдесят граммов. Целое богатство. У Вити аж рука задрожала, когда он потянулся к стакану. Бульк, и ему стало еще лучше. Как будто в раю оказался. Еще бы и сигарету. А Волчара словно мысли его прочел. Раз, и на столе появилась початая пачка «Мальборо». И сигарета будто сама выскочила из нее. Смотрит на него фильтром и призывно так улыбается.

А может, этот Волчара совсем не такой, как о нем говорят? Похоже, он мужик ничтяковый. Свой в доску, в натуре.

Витя решил заговорить первым.

— Если ты, начальник, думаешь меня на людей расколоть, то дохлый это номер. Отвечаю!

Мох никогда не сдавал своих корешей.

Волчара ничего не сказал. Только улыбка его стала еще шире. И он снова наполнил его стакан. Все, что оставалось в бутылке, вылил. Себе ни грамма не оставил.

Витя снова приложился. И ему уже стало не просто хорошо, а хорошо невыносимо.

— Ты мне предъяву бросай, начальник. Я за свои дела отвечаю. Хату взял, за это на срок пойду, мне ведь не привыкать…

В голове шумело. Язык заплетался. Чувство реальности уходило как песок сквозь пальцы.

— Предъяву? — искренне удивился Волчара. — О чем ты?

Его слова доносились откуда-то издалека.

— Ты ведь ни в чем не виновен. Ну, подумаешь, в хату чужую влез да пузырь водяры раздавил. Если за это каждого сажать, то тюрем на всех не хватит. Понимаешь?

— Понимаю… — тупо покачал головой Витя.

— Ты же ведь из хаты ничего не взял. Так?

— Так…

— А вот твои корешки взяли много. Пока ты спал, они все из хаты вынесли. И хозяина убили.

— Чо?!

Витя почувствовал боль в глазницах — это вываливались из орбит зенки.

— Через плечо! Кореша тебя подставили конкретно. Понял? С хаты все намыли, а потом хозяина замочили. На пике твои пальчики…

— Да не убивал я! — Для пущей убедительности Витя ударил себя кулаком в грудь.

— Я знаю. Но корешки твои на тебя показывают. Ты, говорят, чувака замочил!

— Где они, козлы? — сквозь зубы процедил Мох.

— Как где? — удивился Круча. — В «кутузке». Мы их вчера вместе с тобой закоцали. Они уже и показания дали. И не в твою, брат, пользу…

— Кто меня подставил? Брыль, Нипель, Кусок… Кто конкретно?

— Брыль и Кусок, — Круча думал недолго. — А вот Нипеля мы не достали. Ушел, гад… Только он может доказать, что ты никого не мочил…

— Да не мочил я никого! — взвыл Мох.

— Короче, каждый человек кузнец своего несчастья. Сейчас ты мне выложишь все как на духу. Кто такой Нипель, где его найти. И всю свою кодлу мне сдашь…

— Да не в жизнь! — закипел Мох.

— Дятел ты. Я же все знаю. Просто я хочу, чтобы ты мне все сам рассказал. Будешь хорошим, будем с тобой дружить. Будешь плохим, по «мокрой» статье на зону уйдешь…

— Да не убивал я никого!

— А вот это мы проверим!

Взгляд Дяди Опера заледенел. От него вдруг дохнуло могильной сыростью. Страх сковал Витю. Он чувствовал себя кроликом перед удавом. Язык его сам по себе соскочил с привязи. Он и опомниться не успел, как сдал и Хаву, и Нипеля, и Брыля, и Куска, и всех, всех, всех…

Федот Комов, Эдик Савельев, Рома Лозовой и Саня Кулик. Это его опера. Его команда. Старшие оперуполномоченные или просто, это неважно. Главное, ребята боевые, настоящие менты, от пяток до макушек.

Не каждому начальнику отделенного угро позволено подбивать штат под себя. Но Степан Круча «не каждый». У него связи везде, и в низах, и в верхах. Под лежачий камень вода не течет — этот афоризм формула его жизни. Он постоянно в движении, крутится, вертится, все время в поисках, в делах. Даже вчерашняя пьянка в ресторане не просто так. Правильное застолье, оно ведь еще крепче сплачивает команду.

— Рома, тебе что, на завтрак лимоны подавали? — спросил Круча. — Чего такой кислый…

Рома самый младший среди них. Двадцать четыре года, старший лейтенант. Физически развит хорошо, мастер спорта по самбо. Огневая подготовка на «отлично». Рост сто восемьдесят, в плечах размах. Но на фоне других оперов он смотрится не так чтобы уж очень. Вот уж бог послал Степану богатырей. Федот, Эдик, Саня — хоть на конкурс по бодибилдингу выставляй.

Вообще-то Круча никогда не был в восторге от качков. Сила у них какая-то показная, и мясо в мышцах такое же хлипкое, как в «ножках Буша». А потом, худые — они более верткие, что ли.

Но его опера не из этих доморощенных шварценеггеров. Сила в них самая что ни на есть настоящая. И с реакцией все в полном порядке. В рукопашном бою они мастера, и стреляют превосходно. Но главное, мозги у них смазаны как надо. На оперативно-розыскной работе собаку съели.

Его команда — его гордость. Не зря столько сил и времени затрачено, чтобы собрать этих ребят вместе, сбить их в крепкую ментовскую стаю. С такой командой Степан мог горы своротить.

— А головка бо-бо, — осклабился Федот. — Водку пьянствовал..

Этот на матерого уголовника похож. Грубое обветренное лицо, взгляд исподлобья. Разве что «феней» разговор не пересыпает, пальцы веером не крутит, татуировок не наблюдается. И походка вроде обыкновенная, не вразвалку.

— Тебе хорошо, у тебя в голове одна кость, — огрызнулся Рома. — А у меня серое вещество, с беленькой не всегда совместимое…

— Это ерунда, — сказал Круча. — Ты, Рома, и на ногах крепко держишься, и голова соображает. А кисляк это не беда. На задержание сейчас едем, развеешься, ничего не останется…

Ребята оживились. Задержание — это куда лучше, чем в бумагах ковыряться, отчетность по каждому пустяку составлять. Им живое дело подавай.

— Кого брать будем? — Саня рвался в бой.

— Слышали про идиота, который по пьяни вчера погорел?

— Значит, расколол его, Степаныч!

— Ага, на восемь краж. И все наши. А еще куча по другим отделам. Но это не суть важно. Короче, крадунов брать едем. Витя Мох наколку на их «малину» дал…

В это время зазвонил телефон. Степан взял трубку

— Степан Степаныч, обижают, — послышался плаксивый голос Леньчика Иванцова.

— Кто? Конкретно?

— Да пришли тут, права качают. Крыша, говорят, у тебя дырявая, пора чинить…

Круча понял, про какую «крышу» он говорит. Только «крыша» эта не дырявая. И кое-кто в этом скоро убедится.

— Где эти уроды?

— Да у меня тут, сидят, жрут…

— И не давятся?

— Не-а…

— Жди, я сейчас!

Степан мягко опустил трубку на аппарат.

А задержание?.. Задержание потом.

— Ну что, мужики, наша «крыша», говорят, дырявая…

— Да ну, какая сука! — взбеленился Федот.

— А сейчас узнаем… Пошли!

Служебный «уазик» трогать не стали. Задание строго конфиденциальное, в служебные рамки никак не укладывается. Поехали на «Волге» Степана, он сам за рулем. Никто не мог водить машину лучше.

Степан выставил на крышу «люстру», осчастливил округу воем сирены и на полной скорости помчался по проспекту. Ровно через пять минут он тормозил возле кафе «Коралл».

В конце восьмидесятых Леньчик Иванцов погорел на валюте. Степан в то время еще молодым был опером, зеленым. Но ему хватило ума не засадить его за решетку. От статьи он его отмазал, но крепко подцепил на крючок. Агентом его Леньчик стал, и не самым плохим. Много ценной информации в клюве принес.

Валюта и фарца, на этом Иванцов кой-какой капитал сколотил, в дело его вложил. Сейчас вот у него кафе свое. Очень даже неплохое. Просторный зал, бар, официантки в белых передничках. А кухня — пальчики оближешь. Сафроновские Леньчика не трогают. Круча не велит. Он это кафе кроет. И, разумеется, не за «спасибо».

Жизнь нынче такова. 1998 год на дворе. Уже давно в пух и прах разбиты иллюзии о светлом социалистическом рае. Реальность везде одинакова — без денег ты никто. Хоть майорские погоны на тебе, хоть полковничьи, хоть генеральские. Да, тебя будут бояться, с тобой будут соглашаться. А за спиной посмеиваться. Мол, что ты за чмо такое, если у тебя за душой ни гроша. Степану-то все равно, что о нем думают. Но деньги ему нужны. И прежде всего для дела. Ментовская работа — это смысл его жизни. А как работать, если никакого финансирования, если служебная машина вечно в ремонте, а коли и на ходу, то бензина почти ноль.

А потом, как агентурную сеть сохранить? Не все ведь «барабанщики» статьей в уголовном кодексе к нему пристегнуты, кое-кто на одном лишь «прикорме» на него работает.

И еще один момент. Постоянные комиссии из вышестоящих инстанций. Степан живое дело признает, бумажная канитель для него как нож к горлу. Каждая мелочь требует документального подтверждения, а это время, время, время. Огрешностей у него на этом счету тьма-тьмущая. А проверяющие цепляются. И если их не ублажить, будет разнос. Приходится на кабаки тратиться. Хороший обед под водочку — и проверяющий уже твой друг, товарищ и брат. За высокие показатели раскрываемое™ похвалит, а на бумажные заморочки закроет глаза. Вот так-то.

А еще… Вообще-то об этом вслух лучше не говорить… Словом, работа требует весьма ощутимых накладных расходов.

Степа фанат, ради дела он готов своей зарплатой пожертвовать. Но это же смех, а не зарплата. Едва за тысячу рублей переваливает. На баксы лучше не переводить, со смеху помереть можно. Проститутка за два часа больше зарабатывает, чем он за месяц. Получается, и жертвовать нечем.

А потом, ребята. Со всех районных отделений Москвы он к себе их переманивал. Лучших из лучших брал. И ведь не на посулах о светлом коммунистическом будущем играл, на реальность ставку делал. Зарплата плюс «коммерческая премия». У них ведь почти у всех семьи, жен и детей кормить надо. Чтобы сухо им было всем, сытно и комфортно. Чтобы голова у отцов семейств не болела, когда они в дождь и снег в засаде маются. А Федот с Саней, те вообще на квартиры копят. На государство рассчитывать не приходится. При нынешней очереди на жилье и темпах строительства лет сто хату ждать будешь.

И вообще, голодный мент — злой мент. А злость, как известно, в деле плохой советчик.

Короче говоря, без левого дохода качественной работы не будет. Степан уже давно в этом убедился. Поэтому у него есть свое место под солнцем. Так уж получилось, что он оберегает от бандитских наездов несколько коммерческих структур. Услуги платные — так повелось с подачи самих хозяев. И Степан против этого не возражает. Платили ему вдвое меньше, чем браткам, но это даже лучше.

Одна часть денег шла в дело, другая — «коммерческие премии». Никого не обижал Степан, ни себя, ни своих ребят.

Леньчик встретил их у дверей. Длинный, худой, лицо вытянутое, глаза красные, воспаленные.

— Вон сидят, голубчики! Я им стол накрыл, а сам вроде как думаю…

За столом в круглом зале сидели трое. Дорогие кожаные плащи, строгие костюмы под ними, белые воротнички. Только колючие взгляды выдают в них бандитов.

В большинстве своем авторитеты из «новой волны» остепенились. В основном легальным бизнесом занимаются. Банки, нефть, недвижимость. Солидные бизнесмены в смокингах и на роскошных иномарках. Цивилизованный рэкет, девочки, наркотики, оружие, контрабанда, — и этим авторитетные бизнесмены занимаются, через подставных лиц, разумеется. Их «быки» уже давно сменили кожаный прикид на дорогие костюмы, серебряные цепи исчезли, остались только золотые — но их уже не спешат выпячивать наружу. Процесс превращения бандитов в цивилизованных гангстеров, как говорится, налицо.

Сафрон тоже поддерживает имидж цивилизованного гангстера. Респектабельные костюмы, галстуки, шелковые рубахи, лакированные штиблеты. И «быки» его переняли стиль своего центрового.

Сафрон бандитствует с начала девяностых. Как сел на Битово, так и сидит на нем. Никуда особо не лезет, в крутые аферы с финансами, нефтью и драгметаллами не встревает. Может, именно поэтому до сих пор и жив. Он держит над бизнесменами «крышу», девочек на привязи держит — это его стихия. Немало с этого имеет. Но это далеко не все. Под его полным контролем гостиничный бизнес, игорный, индустрия развлечений. Отель «Битово», рестораны, ночные клубы, спорткомплекс, оздоровительные центры. А еще казино. В Москве оно одно из немногих, которые действительно работают, а не служат стиральными машинами для отмывки черного нала. Все это он не только силой устрашения под собой держит. Во всех заведениях он выступает в качестве или соучредителя, или члена совета директоров.

Особняк роскошный у Сафрона, несколько иномарок, любовницы одна лучше другой. Живет в полное свое удовольствие. И очень дорожит своим спокойствием. Так какого черта он наехал на «Коралл»?

Три бандюка в кожаных плащах. Степану встречаться с кем-то из этих личностей еще не приходилось. Но это битовские братки, сразу видно, под Сафроном ходят.

— Козлы сафроновские, — тихо процедил сквозь зубы Федот.

— Водяру хлещут, — заметил Саня. — Значит, пьяные… Степаныч, а разве у нас сегодня не день борьбы с алкоголизмом?

— Мальчики, вам чего? — вальяжно спросил один, когда Степан и его ребята вплотную подступили к их столу.

«Мальчики!» Не много ли этот тип на себя берет?

— Милиция, — голосом, лишенным всяких эмоций, сказал Степан. И показал красные корочки в закрытом виде. — Выпиваем?

— А что, нельзя? — с вызовом спросил второй.

— Можно, только не здесь, — ядовито усмехнулся Эдик.

— А где?

— В «обезьяннике». И только по средам в двадцать пять часов утра по Гринвичу… Руки на стол!

На братков навалились всем скопом. Те пробовали сопротивляться, да куда там. Вмиг скрутили и мордами в гранитный пол. Обыскали. Но, увы, ни стволов, ни наркоты. Ну хотя бы какой патрончик завалялся или папироска с «планом». Да только пусто.

— О, а это что такое? — Рома вытащил из кармана у одного братка пакетик с веществом, похожим на героин.

— Начальник, так нельзя, это беспредел! — завопил подставленный бандюк.

— Ух ты! — В руках у Эдика появился стартовый пистолет, переделанный для стрельбы мелкокалиберными патронами.

— Да не может быть, командир! — второй браток аж ногами по полу застучал от досады. — Я чистый…

— А мы сейчас понятых организуем, протокольчик составим. Тогда и посмотрим, кто чист, а кто нет…

— Суки!!!

Зря нервничают братки. Ничего плохого Степан им делать не собирался. Разве что ногами попинать маленько. А еще можно опустить. Нет, нет, совсем не так, как это делают зэки.

…Настроение отличное. Вчера вечером «малину» воровскую накрыли. Шестерых «домушников» повязали, в том числе и Хаву, вора в законе еще той, старой формации. Всю ночь воров на признанку крутили. Степан мастер по этой части, да и ребята его не лыком шиты. Всех раскололи, явку с повинной всем оформили. Восемь квартирных краж в Бито во раскрыли и еще две чужих для ровного счета приплюсовали. И соседям помогли раскрываемость повысить. Короче говоря, великое дело сделали. И это, как всегда, радовало. Приятно осознавать, что ты хлеб недаром ешь.

К обеду Степана разморило. Поспал он часок в своем кабинете. Еще бы спать и спать — ночь, как-никак, бессонная была. Да телефон отключить забыл. Сафрон его побеспокоил. «Стрелку» с ним, гад, забил.

Встретились в семнадцать ноль-ноль, в парке возле летнего кинотеатра.

— Ты чего это, Степан Степаныч, пацанов моих на пятнадцать суток оформил?

Сафрон был недоволен. Только Степану это как-то до одного места.

— А заработали, — усмехнулся он.

— Лучше бы ты их за наркоту и ствол на «крытку» отправил, — Сафрон сделал кислое лицо. — А на пятнадцать суток к «чертям» и «бакланам»… Это слишком…

— А ты мне баки не забивай. — Степан впился в авторитета угнетающим взглядом. — Ты мне лучше скажи, какого дьявола твои ублюдки на «Коралл» наехали?

Сафрон ответил не сразу.

— Недоразумение. Думали, эта кафешка не крытая…

— Да кому ты горбатого лепишь, Сафрон? Сколько лет я тебя знаю, сколько ты меня, а у тебя все непонятки. Бред!.. Ты мне мозги не компостируй. Знал ты, очень хорошо знал, кто у «Коралла» ангел-хранитель. Это моя территория. И ты на нее полез. Разведка боем, а?

— Ну что ты, Степан Степаныч, я же говорю, недоразумение…

Сафрон был явно смущен. Точно, хотел на вшивость Степана проверить. А вдруг он кафе ему без боя сдаст? Ну да, дай только палец, вмиг без руки останешься. Нет, со Степаном этот номер не пройдет.

С Сафроном они мирно сосуществуют. У него своя кормушка, у бандитов своя. Только это вовсе не значит, что Степан закрывает глаза на шалости братков. Четыре года назад одного за изнасилование засадил, чуть позже второго за злостное хулиганство на нары отправил — человека, негодяй, избил, тяжкие телесные повреждения. Такое Круча не прощает. С бандитскими группировками, как с социальным явлением, он еще может мириться. При нынешнем строе это воспринимается как роковая неизбежность. И если над «оседлыми» бандитами нельзя добиться полной победы, то нужно хотя бы направить их в контролируемое русло.

Как-то Сафрон наркотой пробовал заняться. Двух его пацанов Степан за руку поймал. И сразу оргвыводы. Серьезный разговор с Сафроном состоялся. «Крыши» — это можно, если все по уму, девочки — тоже не возбраняется, если все чин по чину, без «субботников» и «кавказского секса». А наркотики нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Будут наркотики в Битово — будет война. А Сафрон хорошо знал, кто такой Круча. Не зря его уголовники всех мастей Волчарой кличут. Нельзя с ними воевать, опасно для здоровья и для жизни.

— Ты со мной, Сафрон, не шути. Не буди во мне зверя. Я ведь тебя с дерьмом твоим сожрать могу!

Всю свою силу внушения вложил Степан в этот взгляд. И как катком проехался им по Сафрону. И этот стокилограммовый крепыш с квадратной головой и мутным взглядом затрепетал. В глазах появился страх. И в то же время всплеск ненависти.

Надоел Сафрону Степан. Ох, и надоел. С каким бы удовольствием он пустил его в расход. Чтобы не мешался под ногами. Но опасается Сафрон его тронуть. Слишком дорого будет стоить ему это. А неприятностей он боится. Не зря же до сих пор жив.

— Ну да ты что, Степан Степаныч! Я? Против тебя?.. Да ни в жизнь!

Подлая бандитская натура. Сейчас вот слезы лить начнет, в вечной преданности клясться. А завтра может по твоему следу киллера направить. И это у них в порядке вещей.

Но Сафрон слезы лить не стал и никаких клятв не давал.

— Тогда расходимся. Как в море корабли… Степан не подал ему «краба» на прощание. Не те отношения между ними, чтобы друг другу руки жать.

Глава вторая

Двадцать два часа. Поздний вечер или ранняя ночь — это не так важно. Главное, на платной автостоянке ни души. Только машины рядами и робкий огонек в будке сторожа.

Он подъехал к автостоянке на джипе «Гранд Чероки». Машина новенькая, лаком и никелем в свете фонаря сияет. Номера белые, чистые, в глаза бросаются. Только никто на них не смотрит.

Он остановил автомобиль перед закрытым шлагбаумом, покинул салон и поднялся в будку сторожа.

— По абонементу? — сонно спросил сторож, помятый парень лет двадцати пяти.

— Нет, я первый раз… Мне до завтра, до шести утра…

— Тогда двадцать рублей и техпаспорт…

Он вынул из черной кожаной барсетки техпаспорт на джип, протянул сторожу. И деньги перед ним положил. Из той же барсетки смятые купюры достал.

Парень извлек откуда-то свежий на вид журнал, с деловым видом сделал запись в нем. Затем выписал квитанцию и протянул владельцу джипа.

— Все, можете ставить машину, — зевнул сторож.

— В каком месте?

— А где свободно…

Сторож привел в действие электромотор, и шлагбаум открылся. Мужчина исчез. Скоро послышался едва различимый шум мотора. Машина пошла на стоянку.

Ванек открыл свою сумку, зашвырнул туда журнал и книжечку с бланками квитанций. И журнал, и квитанции — липа чистой воды. Для видимости.

Сейчас время для неучтенных машин. Приехал вот кадр на джипе, двадцать рублей за стоянку заплатил. Только эти деньги Ваньку достанутся, себе в карман он их положит. Можно было и без левых формальностей обойтись. Но во всем должна быть хотя бы видимость порядка. Отсюда и липовая квитанция, и журнал для фикции. Никто не узнает о том, что этот джип ночевал у него на стоянке. Тем более машину заберут завтра рано утром…

И правда, владелец джипа явился за машиной ровно в шесть утра. Среднего роста, стройный, прическа на голове. Большего он видеть не мог. Тамбур, где стоял клиент, был плохо освещен — он мог видеть только его силуэт.

Ванек протянул ему липовый журнал, он вынул из кармана ручку — что-то вроде «паркера» с золотым пером — и расписался напротив графы «Болотов В.Г.».

Ванек не пытался рассмотреть мужчину. Какая ему разница, как он выглядит? Но если бы попытался, ему бы пришлось направить на него лампу. Только вряд ли бы тот пришел в восторг от такой наглости.

Мужчина исчез.

А часа через два автостоянку сотряс мощный взрыв. В своем «Мерседесе» подорвался один солидный бизнесмен. Пришел за машиной, сел в нее, завел мотор и… Ваньку не оставалось ничего иного, как набрать номер милиции.

…На место происшествия Степан выехал вместе с Федотом и Эдиком. Едва только на службу успели прибыть, и сразу по коням.

— Красивая песня! — протянул Федот, когда увидел развороченный и обгоревший остов подорванной машины.

— И долгая, — добавил Степан.

— Как вечность, — вздохнул Эдик.

— Заказуха, сто пудов, — выдвинул версию Федот.

— И труп. — Степан разглядел в салоне сгоревшей машины человеческие останки.

— Сейчас и братья-рубоповцы подкатят, и доблестный МУР. — Федоту явно улыбалось, что этот «глухарь» зависнет не на них.

— Нам бы криминалистов дождаться…

До появления экспертов-криминалистов Степан не имел права прикасаться к машине и тем более к трупу. Он мог бы наплевать на эту формальность. Но, если честно, ему вовсе не хотелось ковыряться в этом дерьме. Тем более что он мог найти в обгоревшей машине? Документы? Так они наверняка сгорели. А потом, выяснить личность «жмура» можно и другим способом.

Кстати, сторож автостоянки уже держал в своем клюве сведения о потерпевшем.

Свидетелем происшествия был сухопарый мужчина в красивом кожаном плаще. Он как раз садился в свою машину, когда прозвучал взрыв. Как человек ответственный, он решил дождаться приезда милиции. Лучше сразу дать показания, чем тебя достанут потом. Им занялся Федот. Эдик отправился на поиски других свидетелей. Зевак уже приличная толпа собралась. Может, из них кто что видел. Куй железо, пока горячо…

Степан взял на себя сторожа.

— Ваша фамилия, имя, отчество, — начал он.

Он не собирался снимать показания без протокола, но тем не менее втиснул этого парнишу с лисьими глазами в рамки сухого официоза.

— Лубко Иван Дмитриевич…

«Мерседес-300». Владелец Мальцев Игорь Николаевич. Сторож автостоянки даже знал, чем он занимается.

— У него магазин в Битово. «Престиж». Может, слышали?

— Откуда вы знаете?

— Так он машину здесь второй год ставит. Я его уже хорошо знаю…

— Как все произошло?

— Ну как… Пришел, значит, он машину брать, сел в нее, хотел выгнать. Люди говорят, только мотор завел, а тут как долбанет!

— Значит, сами вы ничего не видели?

— Не-а, я в сторожке был. Как раз отвлекся…

Машину заминировали. Кто-то неизвестный ночью проник на территорию автостоянки и установил взрывное устройство. И оно сработало. Унесло жизнь некоего Мальцева Игоря Николаевича, владельца магазина «Престиж». Что это, бандитский наезд, разборки с конкурентами или «заказуха» на семейной почве? Ладно, с мотивами разберемся. Сейчас бы узнать, как преступник проник на автостоянку.

Но сторож только пожимал плечами.

— Да я ж откуда знаю. Вы только посмотрите, какой у нас забор…

Забор и в самом деле не ахти. Сетка «рабица» в железных прямоугольниках. Прорех в ограде вроде нет, но через нее легко можно перемахнуть. Всего в человеческий рост забор.

— Я уже давно говорил, колючую проволоку нужно поверх натянуть. А-а, меня никто и слушать не хочет…

Степан уловил фальшь в словах этого пройдохи. Наверняка ни о какой колючке ни с кем он не говорил. Он явно из категории так называемых маленьких людей. Меры безопасности — это хозяйское дело. А его дело — шлагбаум поднимать…

Ничего интересного сторож не сообщил. Да, возможно, преступник проник на территорию автостоянки через забор. Тем же путем и ушел. Только Лубко ничего не видел и не слышал. Быть может, взрывное устройство установил кто-то из владельцев автомашин. Но кто именно, он затрудняется ответить.

Степан велел сторожу принести журнал регистрации. Просьба его была выполнена немедленно. Если бы к этому еще и любопытные комментарии. Но Иван Дмитриевич, хрен моржовый, молчал как рыба. Вопрос — ответ, вопрос — ответ. И абсолютно никаких мозговых потуг.

Сначала появились криминалисты во главе с районным прокурором. Затем нагрянули муровцы, за ними руоповцы. Заказные убийства по их части — вот пусть кашу и расхлебывают.

— Чую, это дело на меня скинут. Но ты, Степаныч, сложа руки сидеть не будешь, — сказал ему Николай Марков, начальник отдела по борьбе с оргпреступностью окружного ранга.

Подполковника Маркова Степан знал хорошо. Вместе как-то одно дело раскручивали. Их отношения с тех пор прочно вошли в ранг дружеских.

О Степане Николай Марков был самого высокого мнения. Он хоть и «земляной червь», но мастер по всем делам любой уголовной окраски. Ему бы давно должность, например, начальника отдела МУРа занимать — запросто мог бы дотянуть до такого уровня. Если бы захотел. Но в том-то и дело, что он этого не хотел. Нигде ему не было и не будет так хорошо, как в родном Битово. Это его «земля», и он как добрый крестьянин крепко привязан к ней.

— Само собой. Из шкуры вон лезть будем. Я информаторов своих потрясу, может, кто что знает…

Агентурная паутина у Степана обширная. Очень много интересного можно узнать через его людей. А убиенный Игорь Николаевич Мальцев сам из Битово, и магазин у него неподалеку. Кто как не Степан сможет выяснить, кто и зачем крутился возле этого бизнесмена, кто и что от него хотел.

Капитан из ФСБ, эксперт по взрывным делам, быстро прояснил суть дела. Взрывное устройство с пластиковой начинкой. Срабатывание на вибрацию от стартера. Мощность незначительная. Но взрыв направленный. Так что жертве заранее не оставлялось ни единого шанса выжить. Работал профессионал. И достаточно высокого уровня.

Степан не должен был этого делать, но он облегченно вздохнул. На злобу дня был выставлен классический «глухарь». И это счастье, что он зависнет не за его отделением. Тем не менее, Николаю Маркову он поможет всегда.

Криминалисты обследовали по периметру забор вокруг автостоянки. Не исключалось, что киллер перемахнул через ограду. Опер Маркова листал журнал регистрации. Он должен был отработать версию, что преступник проник на автостоянку в качестве клиента. Только эта версия его совершенно не вдохновляла. Ну какой смысл киллеру «светиться» таким вот глупым образом? И все же…

Змееныш воровал с малых лет. Отец вор, мать воровка, брат тоже по этой части пошел. И чего, десятилетний Сережа должен был в стороне стоять? Он и не стоял. Занял свое место в семейном деле. Через форточки в квартиры влезал, двери старшим изнутри открывал.

Их накрыли всех разом. Прямо на месте преступления взяли. Отцу дали — семь лет, матери — пять, брат по малолетке на три года загремел. А Сережу лишь слегка пожурили, поставили на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних и определили в детский дом. Только там он не задержался. Сбежал. И отправился на гастроли по необъятной матушке-России.

Малой был, но котелок варил неплохо. Решил ни с кем не связываться. Сам работать стал. Приезжает в какой-нибудь город, ходит, ходит, пока открытую форточку не увидит. И давай вокруг этого дома кружить, к квартире присматриваться. Пока всю нужную информацию о хозяевах не соберет, в хату не лезет. Лучше работать редко, но метко — чтобы наверняка и как можно больше добычи. Неделю мог за квартирой следить, две. И всегда добивался желаемого. Влезал в форточку, быстро наводил шмон, забирал деньги, драгоценности и уходил через дверь.

Правда, в одиночку он не долго промышлял. Краденое сбывать надо, на «барыгу» он вышел. А через того к нему самому мосты подвели. Два вора-«домушника» его зацепили, на свою сторону сманили. С тех пор он вместе с ними работал. И хорошо получалось. Змеенышем его прозвали. Намертво кличка эта за ним прилипла, по жизни пошла.

Воровские университеты Змееныш на зоне проходил. Шестнадцать лет ему было, когда менты его замели. К этому времени он профессиональным воришкой был. Шутка ли, мог по балконам хоть на десятый этаж забраться. И без всяких веревок и страховок. Человек-паук, так он себя иногда называл.

На зоне, куда он попал после «малолетки», с ним поделился опытом один верхолаз. Хоть и на пальцах, но очень достоверно объяснил, как пользоваться альпинистским снаряжением.

Уже на воле Змееныш продолжал повышать свою воровскую квалификацию. Только после отсидки он работал в одиночку, и никто не в силах был навязаться к нему в подельщики. Краденое он «барыгам» не сбывал. Все они продажные шкуры и ментовские стукачи. Если не все, то через одного…

Кунцево, двадцатидвухэтажный дом. Подняться нужно на девятнадцатый этаж. Там, в четырехкомнатной квартире, проживает один богатенький дядя. Бобыль, ни жены у него, ни детей. Змееныш давно следил за ним. Одет не броско. За собой ухаживает — аккуратная прическа, рожа холеная, бесцветный маникюр, пахнет одеколоном. Машина у него обычная, короткокрылая серебристая «девятка». Деньги у него, конечно, водятся. Но Змееныш вряд ли клюнул бы на него, если бы не окна в его квартире. Пластиковых рам нет и в помине: мужик явно не стремится афишировать свое благополучие. По этой причине стекла он вставил в обычные рамы. А стекла-то не обычные — бронированные. На это дело у Змееныша глаз наметан — он же профессионал. За этими окнами есть что скрывать. И это «что-то» притягивает к себе сильнее магнита.

Мужик ночует дома. Похоже, нигде не работает. Но каждый день куда-то исчезает. С утра. На два-три часа. А потом снова домой возвращается. Правда, вчера он еще и вечером куда-то исчез. Самое время было в хату к нему влезть. Но Змееныш не решился. Мог вернуться в любую минуту. А зря. Похоже, он в эту ночь вообще дома не был. Иначе чем объяснить, что ровно в девять утра он входил в свой подъезд. А в одиннадцать снова ушел. Как всегда. На все те же два-три часа.

Больше медлить было нельзя. И Змееныш пошел на дело.

Бронированные стекла не срежешь, не выжмешь. Но у Змееныша есть другой путь. Через воздуховод. Отвесная стена, почти семьдесят метров высоты, профессиональное горное снаряжение. Вперед!

Не так-то просто забраться на девятнадцатый этаж. Да еще сделать это тихо, без лишнего шума. Но Змеенышу не привыкать. Для него это обычная работа. И вот, наконец, он у цели. Ударом ноги сбивается предохранительная решетка, и он на кухне.

Так и есть, квартира четырехкомнатная. Евроремонт, роскошная мебель, полный комплект импортной бытовой техники. Словом, хозяин устроился здесь с комфортом. И запах денег. Он витал повсюду — так, по крайней мере, казалось Змеенышу.

Черную барсетку из натуральной кожи он обнаружил сразу. Она лежала в холле на тумбочке возле телефона. Легкое движение рукой, и она у него. Вжикнул замок, «ларец» открылся.

Для первого раза неплохо. Несколько стодолларовых купюр и несколько мелких банкнот отечественного происхождения. И еще два техпаспорта на машины. Странно, почему два? И водительские права. В одном экземпляре.

Права!.. В мозгу Змееныша вспыхнула красная лампочка опасности. Мужик ушел из дома без прав. Да, он сел в машину, уехал. Но ведь он тут же вернется, когда поймет, что у него нет документов.

И точно, кто-то с той стороны двери начал вставлять ключ в замочную скважину. Змееныш запаниковал. С барсеткой в руке он метнулся на кухню. Он уже почти успел нырнуть в проход, когда входная дверь резко распахнулась. Возможно, хозяин успел засечь его. Что ж, тем хуже для него.

Лезвие ножа выскочило едва слышно. И в это время в кухню ворвался хозяин. К встрече с ним Змееныш был готов. К любому противнику он всегда относился предельно серьезно. И этого атаковал так, будто имел дело с самым крутым спецназовцем.

Обманный замах ножом. Мужик среагировал мгновенно. Еще бы немного, и он бы перехватил руку с «пикой». Но Змееныш не дал ему этой возможности. Зато нанес тщательно подготовленный удар ногой по коленной чашечке. Такого подвоха мужик не ожидал. И пропустил удар.

Дикий рев сотряс квартиру. Болевой шок выбил мужика из колеи. И Змееныш ударил снова. Нет, не ножом: «мокруха» ему ни к чему. Еще один его коронный удар — боковым справа в челюсть. Но мужик попытался уклониться. И подставил под кулак висок. Бац, и он слетает с копыт.

Змееныш испугался. А вдруг убил. Но нет, мужик был жив, только в глубокой отключке. Нужно быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться моментом. Семь бед, один ответ…

Связать мужика не составило особого труда. И рот ему кляпом заткнул. Чтобы не орал, когда очнется.

Вроде бы не спеша, но быстро и методично Змееныш обследовал квартиру. И добился успеха. Нашел заначку, где лежала банковская упаковка пятидесятидолларовых купюр. Пять тысяч долларов и плюс восемьсот в барсетке — это не слабо. На этом он решил остановиться. Барсетку забрал с собой.

Из квартиры он вышел через дверь. И оставил ее открытой. Не пропадать же мужику. Может, кто-то из соседей снимет с него путы…

Мальцев Игорь Николаевич, 1966 года рождения, бизнесмен, владелец элитного обувного магазина «Престиж». Женат, двое детей. Своя трехкомнатная квартира в Битово, счет в банке, новый «Мерседес-300». Вернее, был «Мерседес»…

Грешили на Сафрона. Рассматривались версии убийства из-за наследства, из ревности — Мальцев имел грех прелюбодеяния. Не исключено, что его убили из-за внутрифирменных проблем. И возможных конкурентов на заметку взяли. В общем, работали по всем направлениям. И ничего. Пока ничего. Никаких результатов.

Все, кого хоть мало-мальски подозревали в причастности к взрыву, молчали. А жена, та вообще закатила истерику. Как вы смеете!.. И все в том же духе. До самого министра и генерального прокурора собиралась дойти.

— Короче, дохлый номер, — сделал заключение Николай Марков.

Они сидели в кафе «Коралл». Степан его туда пригласил. Совсем закружился подполковник. К этому делу он отнесся так, будто, кроме него, некому довести его до логического конца. Сам взял все нити в свои руки. Момент истины пытается ухватить. Его опера с ног сбиваются. Да только момент этот все ускользает из его рук.

Сегодня Марков в гостях у Степана. Как же обойтись без плотного обеда и графинчика сорокаградусного счастья?

— Боюсь, и у меня ничего конкретного, — сказал Степан. — Я пробивал насчет Сафрона. Тишина…

— Очень даже может быть, — кивнул Марков.

— Незачем бандюку этому Мальцева гробить — он ведь ему исправно и сполна отстегивал…

— Скользкий этот тип, Сафрон. Бизнес у него свой — тут сверху тишь да благодать. Рэкет не докажешь — и тут у него все продумано. Охранная фирма своя, вполне легитимно охранные услуги оказывает. Девочек на панель только совершеннолетних выставляет, и сам как бы ни при чем. Наркотой не занимается…

— А ты думал. Мое воспитание, — самодовольно улыбнулся Степан. — Он у меня дрессированный…

Только это уже было не так. В последнее время Сафрон начал потихоньку отбиваться от рук.

— Это точно, — кивнул Марков. — Побольше б таких дрессировщиков…

В его словах просочился оттенок двусмысленности.

Наверняка кодлан Сафрона сейчас под плотным колпаком у РУОП. Идет разработка бандитов на причастность к взрыву. А вдруг Николай в курсе того, что Степан и сам на руку нечист, сам кое-какие коммерческие структуры контролирует?

У Степана свой человек в управлении собственной безопасности. Если его вдруг возьмут в разработку, он тут же узнает об этом. Но пока все спокойно.

— Я говорил со своими людьми, — сказал Степан. — Пробивал тему Мальцева. Мимо Сафрона. И тут тишина. Никто ничего не знает. Пока ничего. Я оставил удочки в мутной водице. Авось мои «рыбаки» подцепят какую «рыбку». Будем ждать…

— У тебя сильная агентура, Степан, я знаю. Работай, я очень на тебя надеюсь…

— Николай, ну разве я тебя когда-нибудь подводил?.. Слушай, а давай на рыбалку как-нибудь смотаемся, с ночевкой. Весна в силу входит. Скоро на природу так потянет, что только держись. На озеро съездим, на дачу. У озера с удочками посидим. Шашлычков поедим. А вечером банька, пиво, раки. Не пожалеешь…

— Да, отдохнуть бы надо, — согласился Марков.

— Можно даже девочек с собой взять. Я ими не злоупотребляю. Но по такому случаю можно, — заговорщицки улыбнулся Степан.

Он не жаловал проституток. И брезгливость здесь вовсе ни при чем. Просто слишком хорошо Степан знает этот народец. От них самих можно заиметь массу неприятностей. А еще больше может достаться от тех, кто ими манипулирует. Скрытая видеосъемка — это наименьшее из зол.

Но ведь можно взять проверенных девочек. Не только в смысле СПИДа и сифилиса.

— Девочки — это неплохо. — Николай был явно заинтригован. — Только ведь у меня жена…

— А я и не настаиваю… А потом, девочек можно взять исключительно для массажа…

— Ну разве что для массажа. Ладно, потом поговорим…

Марков — порядочный мент. Но ведь он тоже живой человек. Хочется и колется.

Николай — человек нужный. Такими людьми не разбрасываются. И если не удалось помочь ему делом, то хотя бы уикенд ему устроить. РУОП — организация серьезная. Она ведь и самого Степана в оборот может взять. И тогда Николай может очень пригодиться.

Глава третья

Виталий появился у нее, едва стемнело. С цветами пришел, с бутылкой шампанского. Только улыбка у него какая-то неестественная, и вел он себя скованно. Не в своей тарелке себя чувствовал. И все из-за того, что у нее будет от него ребенок.

Три месяца назад они познакомились. Люба к нему на работу пришла устраиваться. Секретаршей. Делопроизводство она знала на «пятерку», английским владела чуть ли не в совершенстве и даже опыт работы имелся. Но главное даже не в этом. Многие называли ее красивой.

И чего греха таить, ее внешние данные помогали ей устраиваться на работу. Только из-за них же она нигде долго не задерживалась. Все ее боссы считали своим долгом залезть к ней под юбку. Никому это ни разу не удалось. Она могла бы брату пожаловаться, он быстро поставил бы на место любого. Но Люба просто увольнялась.

Виталию она понравилась сразу. Только, казалось, его заинтересовали лишь ее деловые качества. Она стала работать у него.

Виталий к ней даже и не пытался приставать. Мало того, он как будто даже не замечал ее. Словно она какой-то неодушевленный робот. Невнимание — нет ничего страшней для женщины. Но Люба не гордая, равнодушие шефа не уязвляло ее самолюбия. Напротив, она была этому только рада.

Но так было лишь в самом начале. Она вдруг стала замечать, что влюбляется в Виталия. И это было как болезнь, от которой нет лекарств. А ведь он был далеко не идеал. Среднего роста, чуть располневший, лицо самое обыкновенное — разве что только приятное. Если бы она его не знала и встретилась с ним где-нибудь на улице, то прошла бы мимо, даже не взглянула. А тут… В общем, влюбилась она в него. И точка.

А Виталий как будто не замечал ее переживаний. И вдруг в один прекрасный момент признался ей в любви. Это было как чудо, ураган страстей смешал ее мысли. Она и сама не заметила, как оказалась с ним в постели.

На следующий день она уволилась. Секретарша, которая переспала со своим шефом, это уже не секретарша. Подавляющее большинство людей думали как раз наоборот. Но у Любы на все было собственное мнение.

Виталий ее нашел. Приехал к ней домой. Предложил деньги. Он хотел, чтобы она стала его постоянной любовницей. Но у него жена. Она отказалась. На этом они и расстались.

А через неделю он снова появился. Сказал, что жить без нее не может. Только и жену бросить не мог из моральных соображений. И она не имела права требовать развода. И сама жить не могла без него.

На этот раз их встреча закончилась постелью.

Она жила в Битово, в однокомнатной квартире — подарок брата. И машину он ей подарил. Бежевую «восьмерку», не новую, но в очень приличном состоянии.

Брат у нее хороший, добрый. И за мать ей, и за отца. Только, в отличие от родителей, совершенно не лезет в ее личную жизнь. Хочешь, работай, хочешь, в институт поступай — это, говорит, твое дело. Лишь бы у тебя было все в порядке, лишь бы никто не обижал. Виталий ее не обижал, поэтому брату на него она не жаловалась.

Виталий стал регулярно посещать ее. Приезжал к ней не так часто — раз-два в неделю, на три-четыре часа, не больше. Поэтому брат даже не знал о его существовании. Любе стыдно было признаться в том, что она спит с женатым мужчиной. Для нее самой это был большой позор.

А потом она узнала, что у нее будет ребенок. От Виталия. А тот как раз куда-то надолго пропал. Она сдуру подумала, что он бросил ее. И так же сдуру написала ему письмо, бросила в его же почтовый ящик. Написала, что скоро он станет отцом. Это должно было обрадовать его. Ведь у них с женой не было детей.

Обрадовался Виталий или нет, но появился он на следующий день. Они пили шампанское, он улыбался ей. А ей казалось, что он смотрит на нее как на обузу. Она бы даже не удивилась, если б он сказал, что им пора расстаться навсегда. Но этого он не сказал. А потом они занимались любовью. А потом он ушел. И Люба, как всегда, осталась одна. Хотя нет, с ней оставался ее ребенок…

Ее разбудил телефон. Звонил брат.

— Привет, Люба, — загудела густым басом трубка. — С днем рождения тебя! Поздравляю, всех тебе благ!..

Его пожелания, как всегда, не отличались разнообразием. Но зато не было такого праздника, который обошелся бы без его поздравлений.

Вот и сегодня. У нее день рождения. А она совершенно забыла об этом. Несчастная любовь смела все даты из головы. Совсем голову потеряла, дура… Только один Степан и напомнил, что ей сегодня исполнилось девятнадцать лет.

— Спасибо, Степа, я так рада…

— Спишь?

— Да нет, на работу собираюсь…

Ей пришлось соврать. Не могла она собираться на работу. По одной простой причине — она нигде не работала. Но брат об этом не должен знать.

Он у нее милиционер, начальник уголовного розыска. Гроза преступного мира. Его все боятся. И он все обо всех знает. Но Люба не преступница. Может быть, именно поэтому он не в курсе ее личных дел. И это только к лучшему.

— Я сейчас буду у тебя. В магазин поедем. Подарок тебе покупать. Куда скажешь, туда и поедем. Что захочешь, то и купим. Давай, собирайся…

Ровно через двадцать минут под ее окнами остановилась его старушка «Волга». Люба поспешила на выход.

…Этот супермаркет открылся в Битово совсем недавно. На две половины он разбит, в одной продуктовый зал, во второй уже два зала — одежда и обувь. Самообслуживание. Заходи в отдел, выбирай что хочешь, расплачивайся и уноси с собой покупку.

Степану не приходилось здесь бывать. На презентацию его не приглашали, за продуктами и шмотками ему сюда ходить не с руки. А по делу уголовный розыск сюда еще не вызывали. Не крали тут. Пока не крали. Система охраны здесь качественно продумана: видеокамеры, дюжие охранники на входе и выходе, магнитные сигналы предупреждения в штрих-коде товара. Но все это ерунда. Крадуны еще только присматриваются к этому магазину. Скоро они начнут устанавливать здесь свои порядки. Пока, конечно, майор Круча не вмешается. Он живо поставит на место шелупень уголовную.

В супермаркет его Люба притащила. У нее сегодня день рождения. Как же ее без подарка оставить?

Люба его родная сестра. По матери. Отцы у них разные — так уж получилось. Но это неважно. Главное, он любит ее и любому глотку из-за нее перегрызет.

Она у него самостоятельная. На работу сама устроилась. Куда точно, он не знает. Не интересуется. Не хочет быть занудой, в ее дела лезть. Она предоставлена сама себе. Разве что мать иногда из Реутова приедет навестить сына и дочь. А чаще они к ней ездят. На этом их общение, как брата и сестры, пожалуй, заканчивается.

Люба девушка скромная, в пакостную ситуацию ни за что не влезет. А если вдруг и вляпается в какую историю, то непременно даст ему об этом знать. И тогда… Лучше не говорить, что будет тогда с ее обидчиком…

Вообще-то, это не так уж хорошо, что он не лезет в ее дела. Особенно в нынешнее время, когда подлецов всяких как грязи. Но ничего с собой поделать не может. Такой уж у него характер, не любит он в бабьи дела лезть.

Именно поэтому в свое время прозевал момент, когда жена его налево ходить стала. Но это уже совсем другая история.

Машину он бросил на стоянке напротив супермаркета. Даже закрывать не стал. Кто позарится на эту каракатицу? А потом, пусть попробует кто ее угнать.

— Это правда, я могу купить все, что захочу? — сияла Люба.

— Хоть слона…

— Да нет, слона мне не надо… Я тут недавно была, такой брючный костюмчик видела. Только он дорогой. Фирма…

— Иди, меряй обнову…

Сам Степан остался за кассами. Не больно хотелось шнырять по залу. Охранники в белых рубахах и с радиостанциями деловито прохаживались по залу и вестибюлю. За порядком смотрели и крадунов на прицел брали. А брать-то было, пожалуй, и некого. Кроме Любы, только одна какая-то беременная женщина взад-вперед по залу ходила, присматривалась.

Люба взяла костюм и скрылась в примерочной. В это время в магазине появились две симпатичные девчонки в коротких юбках. Они подошли к стеллажам, где были развешаны фирменные блузки.

Никто и опомниться не успел, как они стянули с себя кофточки. А под ними ничего. Ничего! Только упругие мячики грудей. И так запросто они стали снимать с вешалок блузки и примерять на себя. У охранников от удивления челюсти отвисли. Глаза их намертво прилипли к изящным девичьим телам. И девушка на кассе дар речи от изумления потеряла. И тоже во все глаза глядела на бесстыдниц.

Только девки эти не бесстыдницы. Они знают свое дело. И Степан его знает. Его не проведешь. Он не такой кретин, как эти самодовольные болваны с рациями.

Никто не обратил внимания на беременную женщину, когда она проходила мимо кассы. Не до нее было.

И только Степан видел, как прячет она взгляд. И усмехнулся.

— Уголовный розыск, майор Круча! — Он сунул ей в глаза свои корочки.

Женщина испуганно вскрикнула, обморочно закатила глаза и начала заваливаться ему на руки. Роды принимал он лично.

Ребенок родился в рубашке. В самом натуральном смысле. Две мужские рубахи, три блузки, джинсы, юбка… Только вот самого ребенка не наблюдалось.

Преступник пойман с поличным. Вернее, преступники. По указанию Степана охранники задержали и двух девушек. Наверняка за этой троицей числится не одна кража. Надо заняться ими вплотную. Он вынул из внутреннего кармана кожанки сотовый телефон и набрал номер отделения. Пусть высылают наряд.

И тут появилась Люба. В новом костюме. Признаться, выглядела она потрясающе.

— Ну как? — издалека спросила она.

— Во! — поднял он большой палец вверх.

— Суки! Козлы! — неслось со стороны задержанных девиц.

«Роженица» молчала. Она и в самом деле была в обмороке.

Костюм стоил немало — три с половиной тысячи. Но Степан обещал. Пришлось платить.

— Иди в машину, она не заперта, — сказал он. — Подожди меня. Я сейчас…

Он не видел, как она уходила. Все внимание на задержанных. Как бы какой фортель не выкинули. Охранники их держат, но ведь женщины полны коварства. Таких дуроломов, как эти жлобы, этим девицам провести раз плюнуть. Но Степана они вокруг пальца не обведут. Кишка тонка.

— А что у нас здесь происходит? — послышался у него за спиной мягкий спокойный голос.

Так могут говорить только люди, уверенные, что их будут слушать, как бы тихо ни звучал их голос.

Степан нехотя обернулся, увидел чуть полноватого мужчину респектабельной наружности. Дорогой костюм, галстук в тон. На лице полнейшая невозмутимость.

— Воровок задержали, Виталий Георгиевич, — поспешил ответить один из охранников.

И посмотрел на него глазами преданной собаки. Или этот мужик владелец супермаркета, или по меньшей мере начальник службы безопасности. А на последнего он тянул — чувствовалась в нем скрытая сила. И духом он, похоже, крепок и за себя постоять может. Хотя суперменом его, конечно, не назовешь.

— Надо их отпустить, — решил мужчина. — Начнутся никому не нужные разбирательства. Может пострадать репутация магазина. А вам, — он посмотрел на охранников, — впредь нужно быть более бдительными…

Степан грешным делом подумал, что он сейчас по-увольняет их всех — уж больно грозен его тон.

— А вот это не вам, господин хороший, решать, отпускать их или нет, — съязвил Степан. — Сейчас здесь будет наряд милиции…

— А вы, простите, кто будете? — недовольно посмотрел на него Болотов.

— Начальник уголовного розыска. Вас это устраивает?

— А, ну если милиция, — едва заметно смутился Виталий Георгиевич.

И в это время с улицы донесся раскат взрыва. Степан сорвался с места и пулей вылетел из магазина. И как вкопанный застыл на пороге.

Под его машиной сработало взрывное устройство. Ее подбросило чуть вверх, разворотило кузов. В салоне вспыхнул пожар, он расползался со страшной скоростью и… Бабах! Бензобак рванул на его глазах.

За рулем сидел человек. Вернее, все, что от него осталось. И это была Люба.

Степан чуть не взвыл. Ну какой же он идиот! Зачем отпустил от себя?

Она заняла водительское место, завела двигатель и подорвалась на мине, которая предназначалась ему…

Какая же падла сделала это?

— О господи! — послышался за спиной испуганный голос.

И такой знакомый.

Разворачиваясь, Степан аж на месте подпрыгнул.

В дверях супермаркета стояла Люба. Живая и невредимая. И он почувствовал огромное облегчение.

Из магазина выбегали люди, вышел Болотов. Но Степан ни на кого не обращал внимания. Его занимала только сестра. Он никогда не верил в чудеса. Но лишь до сегодняшнего дня.

— Твоя машина, — жалостливо протянула Люба.

— Да начхать на нее… Хорошо, что ты в нее не села…

— Не села. По магазину захотелось пройти, — сказала она и стрельнула взглядом в сторону Болотова.

Но Степан не обратил на это внимания. Не до того.

Итак, Люба жива. Но кто же тогда в машине? Ответ на этот вопрос ему предстояло сейчас получить. И Люба, и Болотов уже были забыты…

Это что-то невероятное. В машине оказался угонщик. Наверняка какой-то залетный. Свой бы ни за что не тронул машину майора Кручи. Тем более такую колымагу, как у него.

Странное стечение обстоятельств. Воровки без бюстгальтеров, неизвестный подрывник, автоугонщик. И все в одном месте и почти в одно и то же время. Супермаркет «Гранд» как центр криминального притяжения. Хорошо, обошлось без жертв. Автомобильный вор не в счет — ему воздалось по заслугам.

— Могу тебя поздравить, — поддел Степана Николай Марков.

Он не замедлил появиться на месте происшествия.

— Почерк один и тот же, что и в случае с Мальцевым. «Адская машина» той же мощности, тот же принцип срабатывания, тот же направленный взрыв. В общем, работал все тот же профессионал.

— Только на этот раз этот профи охотился за мной. — Степан окинул взглядом своих подопечных.

Федот, Саня, Эдик, Рома. Они только что закончили отработку свидетелей — безрезультатно. И сейчас были в сборе. Ждали его указаний.

Степан уже знал, кто спровадил на тот свет Мальцева. Это Сафрон.

Крыша съехала у этого гада, на тропу войны вышел. Сначала бизнесмена подконтрольного пришиб. Теперь вот до Степана добрался. И все из-за недавних неувязок. Как чувствовал Степан — эта мразь вынашивала против него черные планы. Только у Сафрона ничего не вышло.

— Ты вот что скажи: что могло связывать тебя с покойным Мальцевым? — пошел в атаку Марков.

— Да ничего, — пожал плечами Степан.

На самом деле их связывал Сафрон. Косвенно, но связывал. Но этого Николаю пока знать не обязательно. Хотя скорее всего он сам об этом догадывается.

— А ты хорошо подумай. — Похоже, и в самом деле догадывается. — Мне нужно определить точки вашего соприкосновения…

— Да, ты прав, мне нужно хорошо подумать… У меня есть время?

— Сколько угодно…

— Если ты не против, я заберу своих ребят, — кивнул Степан на оперов.

— Вообще-то против. Вместе с тобой они бы мне сейчас не помешали. Но если дело особой важности… — Марков сделал многозначительное ударение на «особой».

— Да, дело как раз очень важное. О-очень! Есть у меня кой-какие соображения. По горячим следам пройтись надо. Для пользы дела…

— Много текста. Давай, действуй!

Николай его не сдерживал. Наоборот, подхлестывал. И это хорошо.

Широким шагом Степан направился к служебному «уазику». Ребята двинулись за ним.

Водителя «козла» он вежливо попросил отдохнуть. Тот не стал возражать. Отдых — святое дело.

— Табельные стволы при себе? — спросил он, усаживаясь за руль.

— А как же! — похлопал себя по левому боку Федот.

Оружие имели все. Табельные «Макаровы». Их еще «мухобойками» называют. Но все это ерунда. Оружие может быть плохим только в плохих руках. Если ты мастер, то «Макаров» не хуже любого «узи» сработает.

Он взял курс на «Вечный кайф» — так необычно назывался ночной клуб, где находилась штаб-квартира Сафрона и его кодлы.

Неплохо он там устроился. Ресторан, бар, дискотека, стриптиз-шоу, бильярдная, зал игровых автоматов — «одноруких бандитов», — но это в основном для клиентов. А еще есть сауна, спальные номера, рабочий кабинет, кафе — это для братвы. Сафрон там чувствовал себя как рыба в воде. Никто его там никогда не трогал. Но сегодня лафа закончилась. Сегодня Круча страшно зол на этого бандюгу. Он доберется до него. И только пусть попробует кто его остановить!

«Вечный кайф» размещался в здании бывшего кинотеатра. Со вкусом оформленное, с блеском отделанное, неоновые вывески, швейцар в бутафорском наряде на входе — все как в лучших домах. И внутри все по уму. Сейчас день, а клуб вроде как ночной. Но жизнь в нем кипит: ресторан, бар, бильярд, автоматы — все к услугам клиентов. Только это абсолютно не волновало ни Кручу, ни его оперов. Их машина обогнула здание клуба и заехала во внутренний дворик — благо ворота были открыты. Остановилась впритык перед массив ной железной дверью.

Возле двери стоял двухметровый бугай с бритой башкой. Кожаная куртка едва не лопалась на его мощных плечах. Он даже не пытался уйти с линии движения машины. Думал, она объедет его или затормозит прямо перед ним. Совсем оборзели бандюки, думают, шарик земной для них одних крутится. А вот и не угадал. Надо посторониться, когда на тебя ментовский «луноход» прет.

Степан притормозил, но нарочно зацепил бугая правым крылом. И только после этого окончательно дожал педаль тормоза. Бандюг, словно соломенное чучело, отлетел к стене. Еще размазать его осталось.

Первым из машины выскочил Федот. Он подскочил к братку, на глазок оценил тяжесть телесных повреждений.

— Ничего, до гроба заживет, — хмыкнул он.

И ловким профессиональным движением извлек из-под его куртки шестизарядный револьвер. А еще на всякий случай облагородил руки бугая стальными браслетами наручников.

Дверь в штаб-квартиру Сафрона была открыта. Но прежде чем распахнуть ее, Круча глянул в «глазок» видеокамеры над входом. И презрительно плюнул в нее.

Едва он переступил через порог, как перед ним нарисовался еще один браток. Человек-гора, иначе этого здоровяка не назовешь. Ни единой лишней жиринки в его крепко накачанном теле, и при этом вес не меньше полутора центнеров. Двубортный костюм и белую сорочку наверняка в магазине «Три толстяка» покупал.

Своей тушей здоровяк заслонил весь проход.

— Че надо? — лениво пошевелил он челюстями.

Своими габаритами Степан раза в два, а то и в три уступал этому «шкафу». Но в том-то и вся прелесть. С каким удовольствием он врезал этому кретину под дых. С еще большим удовольствием наблюдал, как тот складывается пополам. Пресс у него накачан, и удар, должно быть, умеет держать. Но если бьет майор Круча, то спасти от его кулака может разве что стальная кираса. Удар у Степана убойный, мало кто может таким похвастать.

Добил второго охранника Эдик. Саня стянул его запястья наручниками. А Круча продолжал свое победное шествие.

Леша Сафронов отдыхал.

Он любил отдыхать. В сущности, вся его жизнь была посвящена отдыху. Он рисковал жизнью, бывало, пахал днями и ночами как проклятый, лил человеческую кровушку, все за что-то боролся, что-то отстаивал. И все это ради того, чтобы после дел своих неправедных иметь возможность хорошо отдохнуть. Или «оттянуться», или «оторваться», или «поразлагаться» — как ни скажи, а все одно кайфово на душе становится. Сауна с пивком и воблой, длинноногие девочки с отпадными сиськами, пьянка, секс, оргии — это он обожал.

Сафрон считал себя бандитом новой формации. В сущности, так оно и было. В отличие от большинства авторитетов, он не нюхал зоны, даже в следственном изоляторе ни разу не был. Но это не помешало ему на заре бандитской эры сколотить под своим началом стаю спортсменов-силовиков. И пошли они толпой крошить коммерсантов. Это сладкое слово «рэкет»…

Он никогда не был отморозком, всегда считался с воровскими авторитетами, не лез в петлю «беспредела». Поэтому для него до сих пор светит солнце, и он живет в свое полное удовольствие.

Сафрон знал многих, кто пытался взять под себя больше, чем можно было потянуть. Скольких людей сгубила их собственная жадность. Не раз и не два он присутствовал на похоронах авторитетов. И всегда в его мозгу пульсировала подлая мыслишка «не я!», «не я!», «не я!». Кто-то другой ушел под землю, но не он. И это радовало.

Сам он на чужие территории не лезет, объять необъятное не тянется. Ему хватает своего Битово. Он здесь хозяин. Хотя и не полный. Волчара на его территории правит бал. Мент поганый! Не дает по-настоящему развернуться. То нельзя, это не можно. Надоело!

Но с Волчарой приходится считаться. В принципе он дядька правильный. Если с ним жить в мире, он всегда тебя от статьи отмажет, прикроет, если вдруг что. Он хорошо понимает, что в эти смутные времена кристально честные люди только в хрестоматиях встречаются. Но за порядком следит…

И все же было бы лучше, если бы его в Битово больше не было.

Можно было бы его свалить. Да только он не волк-одиночка. У него своя команда. Круче не бывает. Четверка оперов. Вот уж монстров под себя подобрал. Только глянешь на этих громил, и страх берет.

У Кручи и его команды мощная «крыша». Государство и закон. Красные корочки, табельные пистолеты, поддержка ментовских спецназовцев. А еще у Кручи связи на всех уровнях. В том числе и в уголовной среде.

И у Сафрона есть покровитель. Один очень авторитетный вор в законе по кличке Колос. А тот не любит суеты. Во всем должна быть стабильность — это его жизненное кредо. И Колос прав. При всей своей крутизне и наглости майор Круча обеспечивает группировке Сафрона ту самую стабильность. И уже не один год.

Плохо, что Кручу на «довольствие» никаким калачом не заманишь. Он сам делает деньги и при этом ни от кого не зависит.

— Милый, ну чего ты все куда-то мимо меня смотришь? — изображая страсть, протянула Ленусик.

Класс телка. Все при ней. Попка, ножки, грудки — ух, закачаешься. И на мордашку хороша. А в постели сказка.

До полуночи он со своими пацанами вчера в сауне квасил. А потом с Ленусиком в номере закрылся. Секс, сон, секс, сон — все перемешалось. А в паузах коньяк — отличное средство для восстановления сил. Вот уже утро протикало, обедать пора. А они все в постели барахтаются.

У него постель особенная. Жесткое ложе с мудреными изгибами и ручками. Телок в позу ставить одно удовольствие. И самому есть за что зацепиться. Траходром, в натуре.

Ленусик на нем прыгает. Раз-два, раз-два… В глазах у нее кайф нарисован.

— Да задумался, — сильными руками он снял ее с себя.

Ему уже не в охоту ею заниматься. Да и она явно устала.

— О чем?

— Да дела тут. Предчувствие… Ему вдруг стало казаться, что сегодня что-то случится. Что-то не очень хорошее.

— Предчувствие беды? — Ленусик провела своей атласной ладонью по его животу.

Он любил, когда его так гладили. Но сейчас едва ощутил это прикосновение.

— Да тебе какая разница? — поморщился он. В натуре, чего она лезет не в свои дела!

— Ой, только не злись… Хочешь, я тебе минет сделаю?

— Потом…

— Тебе надо расслабиться…

Да уж куда дальше расслабляться? И без того все соки из него выжала.

— Свалила бы ты, а? — скривился он.

— А ты дунь на меня! — Она и виду не подала, что обиделась.

Сафрон дунул. Ленусик спорхнула с ложа.

За что она ему особенно нравилась, так это за то, что умела сглаживать острые углы.

Не одеваясь, она потянулась к своей сумочке. В руке у нее появился белый пакетик. С белым порошком. Она развернула его, достала соломинку.

— Это у тебя что, «снег»? — удивленно спросил он. Сам-то он нюхал кокаин в редких случаях. Небезопасное это баловство, следует признать.

— Ну да, «снежок»! А что, нельзя?

— Ты чо, дура, а если…

А если менты, хотел сказать он. Но не договорил. Менты в Битово — это серьезно, не вопрос. Но не хватало еще бабе свой страх показывать.

— Что, если? — спросила она, втягивая в ноздри порошок.

— А у тебя еще есть?

— Да, на одну дозу…

— Давай сюда!

— Неужели выбросишь?

Не, ну это наглость с ее стороны. Наркоту в его клуб приволокла. А еще понты здесь строит. Ленусик, конечно, баба прикольная, но не все ж ей позволено.

«Вечный кайф», так называется его клуб. Звучит. Только зря он его так назвал. Все почему-то думают, что наркоты здесь как грязи. А вот и нет, не угадали. Этого дерьма тут как раз не водится. Разве что какая идиотка пакетик с собой принесет.

— Нет, на нюх оценю…

Он и в самом деле хотел выбросить порошок. Но в последний момент вдруг поддался искушению оценить его качество.

Сафрон взял трубочку и втянул в ноздрю порошок.

— Давно бы уже. Глядишь, и повеселеешь…

А он и в самом деле повеселел. На душе стало так хорошо, светло. И сказочная эйфория кайфа. И в яйцах вдруг засвербило.

— Иди сюда! — Он схватил Ленусика за руку и потянул ее к себе.

Только что он был зол на нее. А сейчас одна она для него и существует. Он страшно хотел ее. И она его…

Но кайф обломал Ступор. Внагляк в номер вломился — своим ключом дверь открыл. Он его порученец, доверенное лицо, ему многое можно. Многое. Но не все!

— Ты чо, в натуре, ухи поел? — вызверился на него Сафрон.

Но тот даже бровью не повел.

— Ты знаешь, что сегодня утром Кручу хотели завалить?

— Чего?

— Бомбу ему в тачку засунули. Да подорвался не он, а хмырь какой-то…

— Ну и что?

— Да ты чо, Сафрон, в натуре, не въезжаешь? — непонимающе уставился на него Ступор. — Кто на «Коралл» недавно наехал?

— А-а, на «Коралл»… — после понюшки кокаина в голове было ясно, но мозги варили не очень.

А потом, еще Ленусика поиметь хотелось до боли в зубах.

— Ты же с Кручей разборки клеил. Так на кого теперь он стрелки переведет?..

— На меня…

Сафрону стало не по себе.

Надо ж было ему на этот сраный «Коралл» наехать. Разведка боем, мать его так. С какой это дури он мог подумать, что Круча отдаст ему свою территорию за здорово живешь? Он же Волчара, у него стальная хватка — своего ни в жизнь не отдаст.

Доигрался, блин. На Кручу кто-то всерьез наехал. Хорошо, если б его наглушняк завалили. А то ведь нет, уцелел, волк позорный. И теперь на Сафрона, должно быть, зубы скалит. Рвать и метать будет, куски живого мяса в разные стороны полетят.

— Что делать будем?

— Да я сам хотел тебя об этом спросить?

— Стволы у пацанов есть? — начал лихорадочно соображать Сафрон.

— Нет, только у двоих, которые на входе. Зарегистрированное… Только пацанов-то раз два и обчелся. По делам разъехались.

— Наркота у нас не водится…

— Откуда?

Сказал бы он ему, откуда.

— Короче, ничего незаконного…

Ступор не успел ответить. От сильного удара ногой дверь слетела с петель, и в комнату ворвался Волчара. Сафрон и опомниться не успел, как своими мощными клешнями он вцепился ему в горло и «перекрыл кингстоны».

От растерянности и нехватки воздуха Сафрон широко раскрыл глаза. Но едва различал двух оперативников за спиной Кручи. Один из них сбил с ног Ступора и заламывал ему руки. Второй с «Макаровым» в руке держал под наблюдением входную дверь. Ленусик была предоставлена сама себе.

— Ой, мальчики! — дурашливо пискнула она. — Почему вас так много? И получила в ответ:

— Заткнись, шлюха!

Кто-то схватил ее за руку и, как была, голую выставил за дверь.

Волчара был вне себя от ярости.

— Ну что, падаль, кого в расход пустить хотел? — прорычал он.

Он повалил Сафрона на пол и еще крепче сжал ему горло. Ему, бедному, оставалось только хрипеть и дергать ногами. Еще чуть-чуть и все, каюк. Но Волчара, гад, точно все рассчитал, он разжал лапы в самый последний момент.

Сафрона считали крутым. А так оно на самом деле и было. Его боялись, перед ним трепетали. У него мощная боевая «бригада». Он обладает правом казнить и миловать. В его руках была сосредоточена немалая власть. Он не склонял голову перед крупными столичными авторитетами, даже с самыми крутыми из них держался на равных. А тут какой-то ментяра врывается в его апартаменты, валит охрану и его самого и едва не отправляет на тот свет голыми руками. И он обязан терпеть это унижение. Обязан, потому что это не простой мент. Это Волчара со своими волками. Всей стаей налетели. Даже ОМОН или СОБР не так страшны…

— Думаешь, я? — прохрипел Сафрон.

Он жадно хватал ртом воздух и при этом еще пытался встать на ноги. Но Круча не давал ему такой возможности.

— А кто?

— Да я почем знаю! — Он хотел, чтобы его голос звучал солидно, убедительно.

Но из его груди вырвалось нечто, похожее на щенячий скулеж.

— Врешь, падла!

Своим ревом Волчара, казалось, еще сильнее вдавил его в пол.

— Да хлебом клянусь, не знаю! — заорал Сафрон. На этот раз его голос звучал гуще.

— Хлебом?! А ты что, мразь, за «решками» пайку тюремную точил? Ты же, блин, параши даже не нюхал. Всю жизнь только красную икорку и жрал… Хлебом он клянется… Давай колись, сука, кто тачку мою поднял?

— Не я! Я тебе кричу, не я!

— Сейчас ты у меня покричишь! — В руках у Волчары появился «Макаров»

И ствол уперся Сафрону в лоб.

Ему вовсе не понравился взгляд, который вонзил в него Круча. На него смотрели глаза беспощадного убийцы. От этого ментяры можно ожидать всего. Сафрон почувствовал предательскую слабость в животе.

— Да не мог я тебя заказать, — простонал он. — Не мог…

— Да что ты! — зло и ехидно усмехнулся Круча.

— Ты только подумай, зачем мне тебя убивать… У меня на тебя компра. Только стукну твоим корешам из ментовки, и закоцают тебя как миленького…

Сафрон готов был признаться во всех своих грехах, лишь бы Волчара не стал догрызать его. Но насчет компромата он не соврал.

Это было секретным его оружием. И вот пришлось открыть тайну.

— Так у тебя еще и компромат на меня! — Взгляд Кручи потемнел.

Еще мгновение, и он нажмет на спусковой крючок.

— Где? Какой? Показывай, шваль! — Но нет, он убрал пистолет.

Сафрон облегченно вздохнул. Ему позволили встать на ноги. И он тяжелым шагом поплелся к потайному сейфу, открыл его, извлек видеокассету.

Этот экземпляр Круча заберет с собой. Но хорошо, он не единственный. Есть копия. И скоро она будет пущена в ход. От Волчары пора избавляться, пусть его загрызут такие же волки, как и он сам.

Степан недоумевал.

Сначала они остались одни в комнате. Затем Сафрон вставил в видеомагнитофон кассету, и на экране огромного «Панасоника» потянулись кадры, заснятые скрытой камерой. Он и Леньчик, владелец «Коралла».

— Спасибо тебе, Степан, здорово ты мне помог. Больше эти уроды сафроновские ко мне ни на шаг…

Это было давно, но это была правда. Немало сил приложил Степан, чтобы оградить своего агента от бандитских наездов. С самим Сафроном пришлось серьезно поговорить, на путь истинный направить. Тогда этот бандюг совсем еще дикий был, наглость из него так и перла. Непросто с ним было сладить. Это сейчас он почти ручной — хотя это только так кажется.

— Живи спокойно, Леньчик. Делай свой бизнес, корми народ…

Голос звучал глухо, непривычно. Как будто это не он говорил. Но нет, запись подлинная.

— Мне нужны гарантии…

— Тебе моего слова мало?

— Но я хотел бы крепче привязать тебя к себе…

Леньчик достал из кармана конверт с деньгами, сунул Степану в карман. А тот как будто ничего не заметил. Хотя именно этого и ждал. Но факт есть факт — передача денег состоялась.

— Здесь тысяча долларов. И еще будут. Только ты не отворачивайся от меня, ладно?..

Потянулась долгая пауза. Некачественная запись создавала шумный фон. А Степану казалось, что этот звук создают мысли, которые копошились в тот момент в его голове.

— Хорошо, договорились. Ты мне, я тебе…

Зарплата у ментов маленькая, курам на смех. А работы выше крыши. И притом с риском для жизни. Вот он своей шкурой рисковал, чтобы того же Леньчика от бандитов отбить. Так почему он должен отказываться от награды за ратные труды? Ведь не отказался же он в свое время от медали «За боевые заслуги» — за задержание особо опасного преступника наградили. А потом, ведь он не вымогает эти деньги, как это делают те же бандиты. Конечно, существует мораль… А это мораль — ментов на голодном пайке держать?

Степан на этот счет мог рассуждать сколько угодно. И даже признавать себя правым. Но факт остается фактом. Он получил деньги за предоставление незаконных услуг. И скрытая камера все это беспощадно зафиксировала. Если эти кадры попадут в управление собственной безопасности, в ту же секунду Степану начнут шить уголовное дело. И никакие доводы не спасут его от неба в клеточку и друзей в полосочку.

Но тогда и самому Сафрону придется туго. Ведь Степан не зря столько сил положил, чтобы свою ментовскую команду сколотить.

— Откуда пленка? — жестко спросил он Сафрона. Тот уже расправил крылышки. И уже не выглядел таким испуганным, каким был еще недавно.

— А ты думаешь, я пальцем деланный, — криво усмехнулся он. — Я знал, что примерно такой разговор состоится, послал своих людей. Дальше дело техники.

Надо же было так попасться. На мякине старого воробья провели.

Все, кого он брал под свое крыло, предлагали ему деньги. И он был готов к этому. Поэтому разработал целую систему мер, чтобы обезопасить себя от таких вот видеооператоров. Но, оказывается, все эти предосторожности были запоздалыми.

— И что ты собираешься с этим делать? — В своем тоне Степан не допускал ни грамма размягченного воска.

— А ничего… Сколько лет эта кассета без дела лежит. И дальше пусть пылится. Мы ведь с тобой, Степан Степаныч, в мире живем… Вернее, жили, — голос Сафрона приобрел покровительственный оттенок. — Пока ты не был опасен, я против тебя ничего не имел И даже когда мы из-за «Коралла» сцепились, я не затаил на тебя зла. Хотя вообще-то наказать тебя, конечно, стоило… Теперь ты понимаешь, что мне не было смысла взрывать твою машину. Эта кассета — бомба еще похлеще…

Тут он прав. И если эта бомба взорвется… Может, и в самом деле не Сафрон заминировал его машину…

— Запись я конфискую, — заявил Степан.

Только ничего он этим не добьется. Скорее всего у Сафрона есть еще копия. И она лежит не в этом сейфе.

Но у Степана есть своя команда. И на нее компромата нет. «Засветился» только он.

— Да, конечно, посмотри на досуге. Подумай, как жить дальше, — в голосе бандита звучала откровенная насмешка. — И я прошу тебя, Степан Степаныч, больше не борзей, не надо. Мы же с тобой в одной связке…

— Что?!

— Что слышал! — жестко отрезал Сафрон. — Мы в одной связке… Ты моих пацанов на пятнадцать суток закатал. Сегодня же они должны гулять на свободе…

Ну вот, теперь Сафрон ставит ему условия. И, как это ни прискорбно, он имеет на это право. Только зря он…

— Ладно, договорились…

— Но это еще не все. Ты извинишься перед ними…

Иногда Степан покрывал ублюдков Сафрона, помогал им уйти от наказания. Но чтобы извиняться…

К горлу подкатил ком. И тут же мощный адреналиновый выброс.

— Что?! — взвыл Степан.

С огнем играл Сафрон. И доигрался. Степан взорвался, как пороховая бочка, в которую попала горящая спичка.

Он подскочил к бандюку и схватил его за грудки. Оторвал от пола и припер к стене.

— Запомни, урод, я перед твоими ублюдками никогда не извинялся! И извиняться не буду!.. Удавлю, сука!!!

Бледный как смерть, Сафрон ртом хватал воздух.

— А свою кассету засунь себе в задницу, понял!.. Ты можешь сдать меня, но останутся мои опера. И тогда тебе полный писец. Ты врубаешь, мудила, о чем я?

— Да-а… — прохрипел бандит.

— Тебя пристрелят как бешеного пса. Это я тебе даю слово. А ты, падаль, знаешь, что майор Круча словами не разбрасывается…

Он отпустил его и отступил на шаг.

— Да ладно, замяли гнилой базар, — отряхиваясь, пробурчал Сафрон. — Не буду я тебя сдавать…

Боится. Боится ублюдок. Его команду боится. Федота, Эдика, Саню и Рому.

В этих каменных джунглях в одиночку перед валом гремучего криминала не устоять. И хорошо, что Степан это давно уже понял. Так что ему нечего бояться каких-то там недоносков в кожаных плащах и со стерильными мозгами.

— Ты со мной, Сафрон, не шути. Понял?

— Да ну чо ты, какие дела. Все путем, — вяло отбрыкивался Сафрон.

— Ну тогда бывай, — неожиданно широко улыбнулся Степан.

Как ворвался он в бандитский вертеп Волчарой, так Волчарой отсюда и уходит. Плевать он хотел на Сафрона и его компромат.

Глава четвертая

Вишневая «девятка» со стесанным правым боком резко затормозила перед железнодорожными кассами. Три молодых человека — один с автоматом, двое с пистолетами — выскочили из машины и устремились внутрь здания. Все трое были в масках с прорезями для глаз. Четвертый, водитель, остался за рулем, в любой момент он готов был ударить по газам.

Грабители влетели в зал.

— Всем на пол, падлы! — заорал один.

И ударил из автомата. Пули зацокали по потолку, разбили люстру. Желающих приобрести билет было много — две длинные очереди. И все они в страхе попадали на пол.

Двое других налетчиков подлетели к первому окошку.

— Выгребай бабки, сука! — выкрикнул первый.

И выстрелил в кассиршу из пистолета. Две пули прошли у нее над головой, ударились в стену и противно зазвенели. От страха женщина едва не лишилась чувств. Непослушными руками она принялась выгребать из кассы деньги и выкладывать на подоконник. Грабителю оставалось лишь забирать их и складывать в сумку, переброшенную через плечо.

Третий налетчик потрошил вторую кассу. И у него не было никаких проколов.

Хорошо было бы потрусить толпу. Люди ведь не с пустыми карманами за железнодорожными билетами приходят. Но на это не было времени. В любую минуту могли нагрянуть менты. Кассирши, они хоть и наложили в штаны от страха, но кнопку вызова наряда наверняка успели нажать.

Грабители выскочили из здания и загрузились в машину, она тут же сорвалась с места, взвизгнула тормозами и скрылась за ближайшим поворотом.

— Ну что скажешь, Сазон? — Степан смотрел не на собеседника, а куда-то в сторону.

— А что могу тебе сказать, — ответил круглолицый мужчина интеллигентной наружности. — Отморозки это, беспредельщики. И гастролеры. Никто о них не знает. Вчера они в Битово кассы накрыли, завтра еще где-нибудь напакостят…

Евгений Семенович Сазонов был одним из тех людей, кого принято называть энциклопедиями уголовного мира. Он никого никогда не убивал, никого не грабил, даже никому ничего худого не желал. Зато он очень много знал. По каналам, известным только ему одному, к нему стекалась самая разнообразная информация о делах подлунного мира.

Он вел скрытный образ жизни. Не в свои дела нос не совал, с советами ни к кому не лез. Вообще, старался не высовываться из своей норы. Степан знал, где его искать. Но обращался к нему по крайней нужде. Ведь Сазон не был его агентом и никак от него не зависел. Но иногда помогал.

Марков снял почти все подозрения с окружения Мальцева и чуть ли не целиком переключился на Сафрона. Степан был уверен, что авторитет здесь ни при чем. Но у Николая на этот счет было свое мнение.

Степан и сам рыл носом землю. Шутка ли, ведь пытались убить его самого. Он активно помогал Маркову. Но все без толку. Никто не в силах был пролить свет на истину.

А потом ограбили железнодорожные кассы в Битово. За дело взялись следователь Московской прокуратуры и опера из МУРа. Но и его отдел не оставили без работы. Вот и трудились они.

Преступники действовали в масках и перчатках, приехали и уехали на угнанной машине. Вишневую «девятку» обнаружили брошенной на Кольцевой автостраде. Следов преступников в ней не было.

Информаторы все как один пожимают плечами. Да, мол, крутились какие-то возле касс, приглядывались. А кто такие, откуда… Пришлось обращаться к Сазону. Может, он что-нибудь знает.

— Одно я тебе могу сказать, эти отморозки пытались угнать твою машину. Их человек подорвался вместо тебя…

Степан не стал пытать, откуда у него такая информация. Не любит Сазон, когда душу из него тянут.

— Как их найти, не скажу, не знаю. Но то, что они, получается, спасли тебя, это точно…

Степан пытался выйти на автоугонщиков, которые работали в компании с погибшим вором. Он искал их среди спецов по этому делу. И не нашел. А все потому, что машину-то пытались угнать налетчики. Чтобы на ней доехать до железнодорожных касс, на ней же и смыться.

Степан выходил из машины, даже дверцу не закрыл. А бандиты, видно, заметили это. Они гастролеры, залетные. Откуда им было знать, что «Волга» не чья-нибудь, а начальника местного уголовного розыска?

Скорее всего с погибшим был кто-то еще. И, возможно, этот «кто-то» видел человека, который устанавливал мину под машину. Видел, но не придал этому значения. Иначе бы угонщик ни за что не сел в машину.

Опрос свидетелей по делу о взрыве «Волги» ничего не дал. Никто ничего не видел. А вдруг угонщики что-нибудь заметили?..

— Сазон, ну ты скажи, где хоть примерно искать этих отморозков? — с надеждой спросил Степан.

— Я тебе не пророк и не ясновидец. Откуда мне знать?

На этом разговор был закончен. Ладно, эти ублюдки еще где-нибудь засветятся. Не он, так кто-нибудь другой их оприходует.

— Ну что ты ерепенишься? Ты только подумай, тебе от этого одна выгода…

Виталий Болотов не любил уговаривать. Но по роду своей деятельности он обязан был уметь это делать. Коммерсант должен быть гибким, уметь приспосабливаться к ситуации, уметь брать верх над эмоциями — только тогда он может рассчитывать на успех в своем бизнесе. Конечно, и без жесткости в этом деле тоже не обойтись.

— Мой ответ однозначен. Нет, нет и нет! — Тимур Фрязев был непреклонен.

— Но твой магазин не приносит прибыли. И поднять ты его не в состоянии…

— Это мои проблемы…

В прошлом Тимур был весьма удачливым коммерсантом. Но потом фортуна отвернулась от него. На бандитский «развод лохов» попал, большие убытки понес. Но еще не все было потеряно. Он мог еще подняться. Но вся беда в том, что с горя он запил. Сломался человек. И еще быстрее пошел под откос. Но все еще на что-то надеется. Только у него вряд ли что получится — чудеса в коммерции явление достаточно редкое. Успех приходит через тяжкий труд. Это только обыватели с халявно-коммунистическим уклоном думают, будто бизнесмены только и делают, что ничего не делают.

— Я тебе предлагаю хорошую цену…

Магазин у Тимура неплохой. Почти в самом центре Битово. В хороших руках он мог бы приносить солидную прибыль. Но Тимур, как говорится, ни себе, ни людям. Собака на сене. Не продам, и все тут. Хоть убей его.

Может, ему хочется получить больше того, что предлагает Виталий. Но он назначил ему самую оптимальную цену и на большую не пойдет. Бизнес — это прежде всего точный расчет. Каждой копейке нужно знать цену. И если бездумно бросаться деньгами, то недолго и прогореть.

— Ничего не знаю, — заладил Тимур.

— Ладно, как хочешь, — Виталий поднялся. В кабинете Тимура ему делать нечего. Пора уходить.

— Ты еще пожалеешь, — бросил ему напоследок Виталий.

На этот раз взрывное устройство устанавливается в почтовый ящик. Тимур Фрязев каждый день самолично забирает почту. Опустившийся человек, но, кроме водки, его еще и газеты интересуют. Но ничего, недолго ему их читать.

С работы он возвращается когда как. Когда в шесть вечера, когда в десять. А иногда и вообще не приходит. Нажрется в своем магазине и на диване в кабинете ночует. Но это неважно, когда он приходит. Главное, почту он будет вынимать сам. Откроет ящичек ключом, распахнет крышку и в тот же момент останется без головы.

А как же иначе? Ведь бомбу устанавливает профессионал!

Никто не умел снимать с него напряжение, как Люба. Чудо-девушка. С ней Виталию было очень хорошо. Не часто он ее навещал. Но каждая их встреча праздник для него. С ней он отдыхал. И секс здесь ни при чем. Хотя, конечно, и в постели она была неотразима.

Он любил ее. По-настоящему любил.

И ненавидел.

Она ждет от него ребенка. Он готов был прыгать от радости, если бы не одно «но». Дело в том, что его семя бесплодно. Он не может стать отцом. По этой причине у них с женой нет детей. Поначалу он винил в этом Аллу, свою жену. В открытую не обвинял, но она чувствовала укор в его глазах. И в конце концов уговорила его сдать анализы. Вот тогда-то он и узнал, что бесплоден. Пробовал лечиться, да только все мимо. Последний результат анализа ничего утешительного не принес.

Наверное, это последствия его армейской службы. Два года он оттарабанил в спецназе ВДВ. Разведывательно-диверсионная группа — это вам не абы что. Действия в глубоком тылу противника требуют невероятно серьезной подготовки. Два года в аду, так с полным правом можно было назвать его службу. Общая физическая подготовка, рукопашный бой, стрельба из всех видов оружия, специальная подготовка, подрывное дело. Их учили спать на снегу, часами находиться в ледяной воде. Может быть, эта ледяная вода и есть причина его болезни?

Он не может иметь детей. А Люба утверждает, что в ее чреве его ребенок. Кого она хочет обмануть? Она нагуляла этого ребенка. Она изменила ему.

Люба ему не жена и может гулять с кем хочет. Но ведь он любит ее. И страшно ревнует. Он не может жить без нее. И она должна это понимать. Она изменяет ему, и этим его убивает. Мало того, она еще находит в себе наглость заявлять, что она ждет ребенка не от кого-то, а от него.

Он любит ее. Он же ее и ненавидит.

— О чем ты все думаешь? — ласково спросила Люба и нежно провела ладонью по его щеке.

— О нас с тобой…

— Ты меня любишь?

— Да…

Она не раз спрашивала его об этом. Он не раз отвечал.

— Жаль, что мы не можем быть вместе…

Змея! Она только и ждет, чтобы он развелся с Аллой.

А ведь он уже был близок к решению развестись. Но тут Люба сообщила ему, что она ждет от него ребенка. И этим смешала ему все карты…

Решено, он остается с Аллой. Может быть, это и к лучшему. Любу он любит. Но ведь жена тоже частица его души. Он любит и ее. Хотя уже не так, как раньше.

Алла. Алла Оболенская. Первая его любовь. Они учились в одном классе. И все десять лет он бегал за ней. Сначала дергал за косички, по глупости и хохмы ради задирал юбку на переменках. Она ему всегда нравилась. А потом понял, что он ее любит. Когда повзрослел, провожал ее из школы домой. Портфель ей носил. А однажды даже пригласил в кино. А она только рассмеялась в ответ и показала ему язык.

За ней увивался еще и Гера Шлыков, его извечный соперник во всех делах.

Родители у Виталия были самые обыкновенные. Мать — кассирша в кинотеатре, отец — рабочий на заводе. Самая что ни на есть черная кость. Нет, Виталий так не считал. А вот Гера думал так. Сам он из номенклатурной семьи. Папа — секретарь горкома партии. Не первый, правда. Но все равно величина. И Гера бы в элитной школе учился. Да папа его в демократию играл. Он еще задолго до перестройки такую моду взял. Вот Гера и прозябал в обыкновенной школе среди обыкновенных детей.

Сколько раз Виталий и Гера дрались друг с другом по разным пустякам. А в седьмом классе впервые сцепились из-за Аллы. В драке победил Виталий. Зато Гера отыгрался на любовном фронте. Алла стала ходить с ним.

Как же, номенклатурный мальчик. На белой «Волге» в школу его привозят-отвозят, в элитном доме живет, вежливый такой, культурный. А еще симпатичный. И даже сильный. Это он только Виталику в драке уступал. А над остальными всегда верх одерживал. А в интеллектуальных баталиях ему вообще равных не было. Необыкновенный мальчик среди серой толпы.

Виталик, он, может, и покруче будет. Да только все одно — неровня Гере. Не тот уровень. Алла, она ведь всегда к самому лучшему стремилась. Сама-то из грязи, а все в княгини лезет. Виталий это интуитивно тогда улавливал. А стал старше, умом осознал. Только все равно продолжал любить ее.

Гера и Алла просто дружили. Так хотелось думать Виталику. Но в десятом классе, Восьмого марта, его иллюзии развеялись.

Они тогда устроили сабантуй на квартире у одного из их одноклассников. Дом большой, комнат много. И в одной комнате закрылись Алла и Гера. Виталий слышал через дверь, как она стонала под ним. И скрип кроватных пружин. Он до сих пор нет-нет да и отдается в ушах.

На следующий день Виталий в очередной раз жестоко избил Геру. Но Аллу этим от него не отвадил.

Потом был выпускной бал. Радостная и веселая Алла снова куда-то упорхнула вместе с Герой.

Виталий пытался поступить в институт. Но с треском провалился. Собирался поступить на следующий год. Но его забрали в армию.

Домой он вернулся в восемьдесят восьмом. И сразу же поступил в торговый институт. Только не доучился, с треском вылетел с третьего курса. По причине неуспеваемости. Но вовсе не из-за того, что был таким тупым. Просто у него не было времени сидеть за конспектами и учебниками. Он постигал торговую науку с практической, так сказать, стороны.

Он чувствовал в себе купеческую жилку. Как и многие предприимчивые студенты того времени, вовсю подвизался на фарце. Купи-продай. Этот процесс захватывал его целиком. Он ловил от него кайф. Наркоманы подсаживаются на иглу, а он, можно сказать, подсел на товар. С ним такое уже бывало — в школе он всерьез радиоделом занимался. Но учебу в школе ради хобби он не забрасывал. А сейчас дошло до этого. Только не школу он похерил, а институт.

У него был торгашеский талант. Только, оказалось, он использовал его вхолостую. Его увлекал сам процесс. О результатах он почему-то не думал. Те, с кем он начинал, в один прекрасный момент обзавелись машинами, стали снимать дорогие квартиры. А он как был ни с чем, так с этим и оставался. Он легко покупал, так же легко продавал. И почти без прибыли. Простое воспроизводство. Как будто так оно и должно быть. А вот другие думали иначе, поэтому уже успели сколотить себе неплохой капитал.

Пробуждение было долгим. Как от наркотического сна. Но он все же проснулся. И взялся за голову. Теперь он работал на получение прибыли. Его купеческий талант дал знать о себе с новой силой. Но вся беда в том, что он не смог быстро раскрутиться. Не было у него первоначального капитала. Голова на плечах была, мозги работали в нужном направлении, опыт, знания — все это в наличии. А вот капитала не было. А его бывшие друзья уже на иномарках раскатывали, фирмами своими обзаводились.

Впрочем, Виталий не унывал. Денег у него кот наплакал, но они были. На них он зарегистрировал собственную фирму. Он еще пока точно не знал, чем будет торговать. По уставу он мог заниматься чем угодно, хоть лунные кратеры марсианам продавать.

Дальше больше — он взял кредит в банке. Двадцать тысяч долларов. Чрезвычайно смелый шаг — ведь он мог прогореть и пришлось бы продавать квартиру родителей. А те даже не знали, что их родной дом заложен под кредит.

Банк оказался бандитским — его полностью контролировала одна мощная столичная группировка.

Виталий закупил в Польше крупную партию пива. И даже сумел избежать таможенных пошлин. И вот пиво в столице. Оптовые покупатели не заставили себя долго ждать. Ведь у него были кое-какие связи среди коммерсантов. Товар ушел влет. И он получил сверхприбыль — вложил двадцать, а получил сорок пять. Двадцать пять тысяч чистого навара. И это с учетом всех налогов!

Но подержать в руках все деньги ему так и не удалось. Откуда ни возьмись, появились братки в кожанках и с наглыми мордами.

«Ты почему, фраер дешевый, налоги не платишь?» — лениво пошевелил губами один.

«Ну что вы, все уплачено. Вот документы…»

Только документы никого не интересовали.

«А разрешение есть?!»

«Ну а как же?» — и снова Виталий за бумаги.

О них вытерли ноги.

«Моего разрешения здесь нет… Короче, фраерок, с тебя половина от дохода. И торгуй!»

Виталий только глазами захлопал.

«Какие пятьдесят процентов?»

И тут же получил: — «Шестьдесят!»

«Да пошли вы!»

На этот раз в ход пошли ноги. Один качок врезал ему по яйцам. Виталий взвыл от боли. И тут же получил под дых.

По расчетам бандитов, он должен был упасть. Но только на ногах он устоял. Более того, увернулся от очередного удара и нанес ответный. Ребром ладони рубанул одного «кожаного» в адамово яблоко. Тот и вырубился.

Но это была его единственная победа. В спецназе он был на хорошем счету, многое умел, в рукопашном бою натаскан. Но против четырех амбалов устоять был не в силах.

Его повалили на землю и до полусмерти избили ногами. И забрали деньги. Восемьдесят процентов. Ему оставили девять тысяч долларов.

В больнице он провалялся неделю. А потом к нему снова пришли. И потребовали вернуть кредит. А ведь время еще не истекло.

У него уже был наработан канал доставки и сбыта импортного пива, он мог бы обернуть девять тысяч долларов в самый короткий срок и вовремя вернуть кредит. Но с ним и разговаривать не стали. Или прямо сейчас бабки отдавай. С процентами! Или квартира родителей уйдет с аукциона. Это был самый натуральный бандитский беспредел.

Квартира родителей была обречена. А стоила она гораздо больше двадцати тысяч. Только бандиты рано праздновали успех.

Они допустили одну непростительную ошибку — загнали человека в угол. А от отчаяния рождаются отчаянные мысли. Виталий решился на То, чего от него никто не ожидал.

Все девять тысяч он пустил в дело. Купил тротиловых шашек, изготовил самодельную «адскую машину». Пистолет приобрел — «ТТ» с глушителем. И начал действовать. Оказалось, не так уж трудно вычислить вымогателей.

В состав управления банка входил один гад в малиновом пиджаке и с массивной золотой цепью на жирной шее. Ему напрямую подчинялись те бандиты, которые наехали на Виталия.

Нужно было составить тщательно продуманный план действий. Но на это требовалось время. А его у Виталия не было. Ему нужно было спешить. И он решил действовать наобум.

«Бизнесмен» в малиновом пиджаке был убит выстрелом в затылок на выходе из своего подъезда. В тот же день взлетела на воздух «Боевая Машина Вымогателей», на которой ездили оборзевшие братки. Роскошный «БМВ»-«семерка» стал для них братской могилой.

С тех пор Виталия больше никто не трогал. Он взял кредит в другом банке.

Наученный горьким опытом, он сделал соответствующие выводы и больше не допускал прежних ошибок.

Виталий сделал все необходимое, чтобы быстро и с наибольшей выгодой обернуть кредит. И ему повезло. Еще один оборот, и он рассчитался с долгами.

Дальше его бизнес шел в гору. Он пахал как вол. Работал с удовольствием — ибо по-прежнему ловил кайф от удачных коммерческих сделок. Но больше всего его волновал результат — он был нацелен на прибыль или, лучше, на сверхприбыль. Деньги сами стекались в его карман. Сначала одна оптовая база, затем другая, чуть позже собственный магазин, второй, третий…

Все было у него хорошо. Одно плохо. В девяносто четвертом, в день своего рождения, умер отец. Для Виталия это была большая потеря. Он похоронил его и с тех пор регулярно навещал его могилу. А в день его рождения и смерти был там обязательно.

Отец был похоронен не в Москве. На кладбище в деревне, откуда был родом. Такова была его предсмертная воля. И никто не посмел ее нарушить. Виталий ездил аж во Владимирскую область, в деревню Строево Сначала вместе с мамой. Потом вместе с женой.

А женой его стала Алла.

Он встретил ее в девяносто пятом году. Ей было двадцать шесть. И выглядела она потрясающе. Чувства из прошлого нахлынули на него с новой, еще большей силой. Оказывается, он никого в своей жизни не любил, только ее.

И она, казалось, тоже его любит. Они поженились. А потом как будто пелена спала с его глаз. Алла уже не казалась ему такой красивой, как раньше. И очарования в ней поубавилось. Обычная женщина, каких много. А потом у нее появились амбиции. Ей всегда и всего казалось мало. Она тратила деньги со страшной силой, ни в чем себе не отказывала. И все чаще показывала ему коготки. Ругалась по любому поводу. В общем, стала обычной стервой. И редко когда подпускала к себе. Секс с ней — это стало скорее исключением, чем правилом.

Правда, в последнее время она изменилась. Стала более покладистой, более домашней, все старалась ему угодить. Как будто поняла, что он может ее бросить.

А ведь он и в самом деле был близок к этому. И все из-за Любы…

Но нет, теперь они с Аллой не расстанутся. Они еще достаточно молоды, тридцатилетний порог не перешагнули. У них все еще наладится. Ведь Алла сейчас только и стремится к этому. И он пойдет ей навстречу.

Только сначала нужно избавиться от Любы. Он сделает это красиво. Отвезет ее в Турцию, в Анталию, на курорт. Ей там будет хорошо. Да и он отдохнет. А потом они расстанутся. Навсегда.

Да ему и нужно побыть где-нибудь за границей. Что-то менты стали вокруг него виться. Все о Мальцеве расспрашивают. Как будто в чем-то подозревают. Похоже, в разработку его взяли. Ничего хорошего в этом нет. Пусть разрабатывают других, а он уедет в Анталию. Разве он не имеет права на это?

— У меня для тебя подарок! — объявил он Любе.

— Спасибо, дорогой!

— За что спасибо? Ведь ты даже не знаешь, какой подарок я тебе приготовил…

— И все равно спасибо…

— Чудная ты у меня.

— Чудная. Но у тебя…

— Вот, держи! — Он протянул ей заграничный паспорт.

На нее оформлен. Для него это просто. Даже ее участия не понадобилось. Сюрприз должен был быть сюрпризом.

— Что это? — захлопала она глазами.

— Мы уезжаем в Анталию. Вот путевки…

— Вдвоем?

— Ну, конечно!

— Какое счастье! — Она чуть не задохнулась от восторга. — А когда?

— Завтра утром. Самолет в десять. Из Шереметьева-2. Тебя устраивает?

— Ой, это так неожиданно…

— Так тебя устраивает?

— Ну, конечно! Если бы ты знал, как я тебя люблю! Это он уже слышал сто раз.

— Я тебя тоже, — кивнул он. — Ну все, мне пора…

С Любой ему хорошо. Но пора и честь знать. Дома Алла его ждет.

Жена уже знает, что он изменяет ей. И скандал недавно закатила. Ничего, скоро у нее не будет поводов обвинять его в прелюбодеянии. Когда не будет Любы.

— Завтра в семь я за тобой заеду. Будь в готовности. Для выезда у него готово все.

Степан уже распустил своих оперов и сам собирался домой, когда на пульт дежурного поступило сообщение о взрыве в доме на улице Луначарского. Этой ночью по заявлениям дежурил Рома Лозовой. С ним они и выехали на место происшествия.

Ехали на его машине. На «восьмерке», которую он на время конфисковал у сестры. Для Любы машина роскошь, а для него средство передвижения.

Возле подъезда толпа. Значит, случилось что-то серьезное.

Так и есть. Труп. Лежит мужик возле почтовых ящиков. Вроде бы все в порядке, только одной детали не хватает. И весьма существенной. Головы.

— Эка его! — пробормотал Рома. Он хоть и самый молодой в его команде, но к трупам привычный.

— Ну вот, за хлебушком сходил….

И экспертов не надо, чтобы понять суть произошедшего. Мужик ящик почтовый открывал, а вместо интересного журнала оттуда джинн, и огненный. Трах-бах, и нет головы!

Взрыв остронаправленный. Как в тех случаях с машинами. Возможно, действовал все тот же профессионал. И, конечно, никто ничего не видел.

Убитый не бедствовал. Костюм, золотой перстень-печатка на пальце. Бизнесмен какой-нибудь. Надо будет пробить его связи, найти связующее звено, на которое замыкался покойный Мальцев и он сам, майор Круча. Авось что высветится. И тогда заказчик будет определен. Но это будет завтра. Сейчас нужно заняться непосредственно убийцей.

Подавляющее большинство преступлений раскрываются по горячим следам. Но это, похоже, не тот случай. Тут работал профессиональный киллер. И наверняка следов после себя не оставил. Хотя всякое может быть…

Степан выставил вокруг трупа охрану. А сам с Ромой включился в работу. Опрос жильцов дело сложное, но для него привычное.

Убийца устанавливал взрывное устройство в почтовый ящик. На это ушло время. Возможно, кто-нибудь что-нибудь видел. Хоть какая-то, но зацепка.

Личность убитого установили быстро. Кто-то из жильцов узнал, жену позвали. Реву было, хоть громкость в ушах убавляй. Горе у человека. Этой симпатичной блондиночке с золотыми сережками в ушах мужа уже не вернуть. Но, может, ей станет легче, если убийцу найдут. Вряд ли, конечно. Но найти его надо.

— Здравствуйте, милиция… В подъезде вашего дома произошло убийство…

И так далее и тому подобное, в одном ритме и на один манер.

— Ничего подозрительного не заметили? Первый, второй, третий этаж. И никто ничего не заметил. Зато на четвертом этаже кое-что прояснилось.

— Я не знаю, — пожала плечами задавленная бытом женщина лет тридцати пяти. — Но, может, сын что-нибудь видел. Он у меня то и дело на улицу бегает. Весна, все расцветает…

Лирика Степана сейчас интересовала меньше всего. Зато заинтересовал пацан лет четырнадцати. Типичный оболтус с нахальными глазами.

Оказалось, он и в самом деле кое-что видел.

— Я из лифта вышел, по ступенькам стал спускаться. А тут мужик какой-то. Он от почтовых ящиков как раз отходил…

— Может, почтальон?

— Ну что я, совсем тупой! У почтальона сумка, а у этого ничего. Да и прикинут на штуку баксов, не меньше…

— Не понял…

— Ну, костюмчик на нем такой клевый, часы на руке золотые. И вообще весь из себя…

— В лицо запомнил?

— Да нет… Я его сбоку видел, а потом со спины. Какое тут запомнишь…

— Он вышел из подъезда, а дальше что?

— Ну что, вышел из подъезда. И я вслед за ним. Я по своим делам, он по своим. Сел в машину и будь здоров…

— Та-ак, какая машина?

— Джип. «Гранд Чероки». Клевая такая тачка…

— Откуда знаешь, что это «Гранд Чероки»?

— Да что я, на грядке найденный! — гордо задрал голову пацан. — На такой тачке у Димки Синицына братан раскатывает…

Какой-то там Димка Синицын Степана абсолютно не волновал.

— Номер случайно не запомнил?

— Да нужно мне это… Хотя две цифры точно запомнил. Ноль и два.

— А роста он какого?

— Да примерно как вы будете. Только в плечах поуже…

Мужчина его роста в дорогом костюме с золотыми часами на руке, джип «Чероки», две цифры на номере. Это уже что-то. Хотя так мало. Но все же какая-то зацепка. И то, если этот мужчина не кто-то случайный, а тот самый киллер-подрывник.

Когда на месте преступления появился Марков, Степану было что ему сообщить. Он уже связался с гаишниками, попросил их пробить по картотекам все джипы «Чероки», в номерах которых присутствуют цифры ноль и два. К утру обещали представить список.

— Чую запах добычи! — пошевелил ноздрями Николай. — А чутье меня редко подводит…

Криминалисты обследовали труп, составили протоколы, видеооператор произвел съемку. Делали они все это монотонно, рутинно. Без всяких эмоций. Как будто перед ними лежал манекен, а не человек, который совсем недавно дышал, строил планы на будущее. Но упрекнуть их было не в чем. Страшное дело уже давно стало для них привычным.

Домой Степан вернулся поздно, уже за полночь. Надо хоть немного поспать. А завтра с утра в отделение.

Список с номерами машин должны подогнать. Надо будет срочно опросить каждого владельца джипа с номером ноль-два. А это значит — в связке с людьми Маркова придется объездить всю Москву и Подмосковье, ближнее и дальнее, в пределах Золотого кольца. Работы прорва. Хорошо, если результат будет.

Утром Степан проснулся в половине шестого. Зарядка по плану-минимум, жесткий контрастный душ, крепкий кофе с яичницей, сигарета «на посошок». Он уже собирался уходить, когда запиликал мобильник.

— Степан, привет, это я, Люба! — послышался радостный щебет сестренки.

«Это я, Люба!» А то он ее по голосу не узнал.

— Чего так рано?

Часы показывали половину седьмого. В такую рань она никогда не просыпалась. И тем более не звонила.

— А я сегодня уезжаю, — голос ее дрожал от восторга.

— Вот те на! И далеко?

— В Анталию!

— Чего?!

— В Анталию. С любимым человеком…

— Ну ты меня и уморила!

— Да нет, я серьезно. У меня есть друг. Мы с ним очень любим друг друга. Очень! И я так счастлива…

— Так-так, — Степан забарабанил пальцами по столу. — А он надежный?

— Надежней не бывает. Он и паспорт мне сделал. И тур организовал. Мы там целый месяц будем, представляешь?

Степан не влезал в личную жизнь Любы. Но сейчас был не тот случай. А вдруг этот «любимый человек» какой-нибудь пройдоха? Заманит Любу в Турцию, а там в бордель продаст. Примеров тому предостаточно. Уж Степан это хорошо знал.

— Кто он такой? Я хочу знать о твоем друге все. Давай, выкладывай! — потребовал он.

— Да ты не волнуйся. Я же сказала, он надежный. Он бизнесмен, живет в Битово, вполне порядочный человек…

— Ты мне зубы не заговаривай. Выкладывай фамилию, имя, отчество, адрес…

— Ладно, — сдалась Люба. — Записывай. Болотов Виталий Георгиевич, владелец фирмы «Гранд плюс»…

— Болотов… Виталий… Георгиевич… Так, записал. Передай ему, если с тобой что-то случится, я его, гада, из-под земли достану…

Хоть Болотов он, хоть Золотов, хоть Голодов, женат он или нет, любит Любу или только притворяется, — все это неважно. Главное, он не инопланетянин. И если с Любой что-то случится, Степан его найдет и с дерьмом смешает.

А вообще, хорошо было бы навести о нем более подробные справки. Но Люба уже попрощалась и положила трубку — она явно торопилась. Лягушка-путешественница. Впрочем, сейчас он будет в отделении. На месте ему не составит особого труда более подробно узнать про этого коммерсанта.

Степан вышел из дому и направился в гараж. Взял машину и поехал в отделение. Там поговорил с оперативным дежурным, заглянул к Роме — тот ночевал в своем кабинете. Он угостил его кофе, выкурили по сигарете. И только после этого Степан вспомнил, что собирался навести подробные справки о некоем Болотове Виталии Георгиевиче. Он направился в свой кабинет. Но оказалось, в восьмом часу утра и по телефону получить исчерпывающие сведения не так-то просто. Он смог узнать только рабочий и домашний номера телефона этого бизнесмена. Точно, он был генеральным директором и председателем совета директоров фирмы «Гранд плюс».

Степан позвонил Любе. Хотел сказать, что сейчас приедет. Нужно было серьезно поговорить с ней с глазу на глаз. А заодно увидеть этого Болотова живьем. И сделать ему определенное внушение.

Но телефон Любы молчал. А вдруг она уже уехала? Жаль, не спросил он, в каком часу она собирается уезжать. Тогда он решил напрямую связаться с Болотовым. Но его домашний телефон молчал. Только автоответчик какую-то чушь напел и попросил сказать ему пару ласковых слов после третьего гудка. И рабочий телефон не отвечал. У Болотова наверняка был сотовый телефон. Но этого номера Степан узнать не смог. Есть такие номера, которые их обладателями держатся в большом секрете. Но если очень захотеть, то его можно узнать. А Степан этого очень хотел.

Но появился Марков.

— Я поработаю в твоем кабинете, — с ходу объявил он. — Если ты, конечно, не против.

Николай мог бы работать и в своем отделе. Но ему очень хотелось держать в поле зрения Степана. Он мог стать бесценным помощником — с его-то опытом и связями. А потом, он сам был в числе тех, на кого охотился неуловимый киллер.

— Вот, от этого и будем отталкиваться, — сказал Николай и разложил на столе распечатку номеров джипов.

Подсуетились гаишники, выдали на-гора информацию.

— Прежде всего меня интересует Болотов Виталий Георгиевич…

— Что?! — не поверил своим ушам Степан.

— А что тебя удивляет? У меня есть основания держать его в кругу подозреваемых.

— Причина? — заволновался Степан.

— Да почти без причин. Убитый Мальцев держал обувной магазин. В Битово. И Болотов торгует обувью. Тоже в Битово.

— Думаешь, мотив убийства — конкуренция?

— Очень маловероятно. Тем более после смерти Мальцева «Престиж» отошел другому лицу, никак не связанному с Болотовым. Но в биографии Болотова есть один очень интересный факт. Он служил в спецназе ВДВ. Это очень серьезная организация, скажу тебе. И там учат подрывному делу. Болотов — готовый диверсант, способный успешно действовать в глубоком тылу противника… Улавливаешь?

— Да, это очень интересный факт, — не стал спорить Степан.

— А теперь вот у меня появилась очень существенная зацепка. Болотов ездит на джипе «Гранд Чероки». И в его государственном номере есть цифры ноль-два…

Степана озарило. Мысли стали стремительно накладываться одна на другую. И в голове всплыла ясная картина.

— Так чего мы тут сидим? — встрепенулся он. — Надо брать этого засранца!

— Подожди, надо сначала разобраться в его отношениях с вчерашним покойником. Я же еще вчера тебе говорил, я чувствую запах добычи!

— Да чего там разбираться! Это он, гад!

— А теперь, друг мой, вопрос тебе в лоб! — Взгляд Маркова азартно блестел. И ноздри шевелились, как у охотничьего пса. — Выкладывай, какие у тебя отношения с Болотовым?

Все правильно. Он должен был задать этот вопрос Ведь на Степана покушались.

— Сейчас все объясню… Подожди!

Степан подскочил к двери. И крикнул:

— Рома, сюда! Появился Лозовой.

— Что такое?

— Рома, делай что хочешь, но через десять минут я должен знать, из какого аэропорта, во сколько и каким рейсом вылетает сегодня в Анталию Болотов Виталий Георгиевич. Рома, вопрос жизни и смерти. Ну, чего стоишь, действуй!

— Это уже интересно, — заерзал в кресле Николай — А ну давай, выкладывай!

Степан уже было открыл рот, когда появились Эдик и Саня.

— Пулей вот по этому адресу, — первому Степан сунул под нос адрес Тимура Фрязева. — Переговори с женой покойного. Выясни, каким боком привязан был к нему Болотов Виталий Георгиевич…

— Какой покойный? — не понял Эдик.

Он вчера уже домой ехал, когда поступило сообщение о третьем взрыве. Но Степану некогда было объяснять ему все это. Не дурак, сам вникнет в ситуацию.

— А вот это ты сам узнай, только быстро. Давай, времени у тебя всего ничего. Ты мне скоро очень понадобишься. Ну пошел!..

— А ты, — это Степан Сане, — дуй в магазин покойного. Опроси всех, кого найдешь. Пробивай тот же вопрос: как связан покойный с Болотовым Виталием Георгиевичем. Узнаешь, и сразу сюда… Давай, шевелись!

Сначала исчез Эдик, за ним испарился Саня. Они ребята ушлые, быстро вникнут в ситуацию. И начнут рыть.

— Мне нравится твоя оперативность, — сухо заметил Марков. И тут же живо: — Давай, не тяни резину. Говори, что знаешь!

— А знаю я то, что сегодня этот Болотов улетает в Анталию с моей родной сестрой!.. А теперь встречный вопрос. Женат этот хмырь или нет?

— Да, у него есть жена…

— Скотина, мою сестренку соблазнил. Чмо старое!

— Стоп, а почему ты решил, что он старый? Он очень даже не старый и симпатичный…

Николай полез в свою папку и вынул фотографию.

— Вот он. Ребята постарались…

Степан взглянул на снимок и узнал мужчину, которого видел в супермаркете «Гранд». Фирма «Гранд плюс», магазин «Гранд» — полное созвучие. Тот мужчина был как раз владельцем супермаркета — он об этом тогда подумал.

Болотов появился в своем магазине незадолго до взрыва. И не с луны он свалился, а на машине к нему подъехал. Телохранителей при нем не было. Значит, он сам был за рулем. И, возможно, поставил свое авто рядом с «Волгой» Степана. Точно, через машину, стоял джип «Гранд Чероки». Обойди эту машину, наклонись завязать шнурок, и никто не заметит, как ты устанавливаешь мину под машину. Для профессионала это дело секунды. А этот Болотов не понаслышке знаком с подрывными механизмами. Диверсант долбаный!

— А ведь знаешь, это не меня пытались убить. Это мою сестру хотели подорвать. И этот падла Болотов… Не надо было ребят на Фрязева распылять, и без того все ясно…

Точно, Болотов хотел убить его сестру Причины? Это он выяснит позже.

Степан схватил телефонную трубку и начал набирать номер сестры. Но телефон молчал.

— Уехала она. Как пить дать уехала! — стукнул он по телефону. — Ну какой же я осел!

— Колючками я тебя потом накормлю, — съязвил Марков. — Давай, двигай мысль дальше!

— Люба звонила мне сегодня. Сказала, что уезжает. А я, баран, не спросил, когда и откуда самолет. Хорошо, спросил, с кем летит…

— Так я не понял, ты что, не знал, с кем… э-э… водит связь твоя сестра…

— А разве я не сказал тебе, что я баран?

— Сначала ты сказал, что ты осел, — съехидничал Николай.

— Это неважно… Зато я сегодня уже навел кое-какие справки об этом проходимце. У меня есть домашний телефон. А вдруг его жена уже дома…

Надежда смутная: еще совсем недавно к телефону никто не подходил. Но иногда случаются микрочудеса. В трубке послышался приятный нежный голос.

— Здравствуйте! Я могу услышать Виталия Георгиевича…

— Извините, а с кем я имею удовольствие разговаривать?

«Она имеет удовольствие…»

— Уголовный розыск, майор Круча…

— У вас такой мужественный голос, — засюсюкал голосок. — Мне приятно иметь дело с мужественными людьми. Но… — и в этом «но» послышался звон металла. — Виталий предупредил меня, что о его делах с сотрудниками милиции пусть разговаривает его адвокат…

— При чем здесь адвокат? — опешил Степан. И тут же пошел в атаку. — Вашему мужу что, уже предъявлено обвинение? Он в чем-то виновен…

— Виновен! — голос неожиданно сломался. В нем послышались истерические нотки. — И вы должны приговорить его к исключительной мере наказания…

Не баба, а прямо какой-то терминатор с истерическим уклоном.

— За что?

— Он изменяет мне, — в трубке послышалось всхлипывание. — Он думает, что я этого не знаю. А я знаю все! Он уехал. Сказал, что отправляется в командировку. Нашел дуру! Я-то знаю, что он уехал в Анталию. В Анталию, представляете? С этой сучкой Любочкой!

Никто не смеет оскорблять его сестру. Но в данном случае Степан был бессилен в чем-либо упрекнуть мадам Болотову.

— Хорошо, мы приговорим вашего мужа к исключительной мере, — Степан придал своему голосу шутливый тон. — Только подскажите, как нам поймать преступника…

И тут же получил по барабанным перепонкам:

— Он не преступник! — взвизгнула мадам.

Как же не преступник. Убийца, вот он кто. Не зря же от правосудия в Турции спешит укрыться. И Любу с собой взял. Не дай бог в качестве заложницы… Разумеется, мысли эти он не выплеснул в трубку, при себе оставил.

— Ну конечно же, он не преступник. И я должен прямо сказать ему об этом… Скажите, будьте добры, в какое время, откуда и каким рейсом он улетает в Анталию?

Степан думал, что мадам Болотова и дальше будет ломать комедию или, вернее, трагикомедию. Но нет, обошлось.

— У меня тут все записано. Так… Так… Аэропорт Шереметьево-2, десять часов по московскому времени, рейс… А вот номер рейса я, к сожалению, не записала…

— А номер сотового телефона вашего мужа подскажите, будьте добры…

— Номер-то я вам скажу. А что толку? Он ведь телефон дома оставил. — И ядовито: — Не хочет он, видите ли, чтобы его тревожили по пустякам. Как же, большая важность, с любовницей на курорт поехал…

— Значит, по сотовому телефону с ним не связаться…

— Значит, так… Постойте, как ваша фамилия? Круча? Я не ослышалась?

— Майор Круча…

— Фамилия любовницы тоже Круча. Как это понимать?

— Об этом мы с вами поговорим чуть позже, ладно?

Степан положил трубку. Ему вовсе не улыбалось обсуждать проблемно-родственные связи. А потом, нужно было спешить. Время вылета — десять часов Осталось совсем ничего…

Он сообщил об этом Маркову.

— Время уже без пяти восемь. Точно, всего ничего Регистрация, пограничный, таможенный контроль.. Но ничего, на посадку он не успеет. — Николай был полон решимости. — Я сейчас с коллегами в аэропорт; свяжусь. Они возьмут его, голубчика…

И он сел на телефон. В это время появился Рома Сияет как пять копеек на солнце.

— Степаныч, записывай. Место… Время… Номер..

Но Степан записал только номер рейса. Остальное он уже знал.

Марков связался с ребятами из аэропорта. Просил содействия и получил обещание. Но обещание — это не то. Лучше всего, если они сами будут на месте.

— А у этой Болотовой очень хорошая память, — заметил Степан, когда вместе с Николаем спускался вниз к его машине. — Я бы сказал, цепкая.

— С чего ты взял?

— А вот тебе звонят и говорят: «Здравствуйте, приемная президента России, секретарь Пупкин»…

— Ну и?..

— Как фамилия секретаря?

— Ну Пупкин…

— Вот видишь, президентом России тебя не заглушили. И ты уловил фамилию какого-то там секретаря. И это потому, что ты профессионал… А другой бы на твоем месте на президенте зациклился. И ни в жизнь бы не вспомнил фамилию секретаря…

— К чему ты все это?

— Я представился Болотовой. Уголовный розыск. Майор. А фамилию свою назвал как бы между прочим. А она запомнила. И под занавес разговора связала мою фамилию с любовницей мужа. А ведь все дурочку из себя ломала…

— Ну и что, если у бабы отличная память? — Марков не очень его понимал.

Да и Степан сам себе удивлялся. К чему он завел этот разговор?

— Да так, ничего…

Всю дорогу Люба чирикала о том, как она любит его. Только Виталий не верил ей. Она зачала ребенка от другого. Значит, изменила ему.

Он ненавидел ее. И все-таки любил. Не зря же он не мог отказать себе в удовольствии взять ее с собой в Турцию.

Шереметьево-2, крупнейший международный аэропорт страны. Для него он начинался с охраняемой автостоянки. Целый месяц его джип простоит здесь. А может, и больше…

Дальше регистрация, пограничный контроль, таможенный. Но у них с Любой все в порядке. Паспорта заграничные, визы, никаких запрещенных вложений в багаже, наличная сумма в валюте не превышает норму. Никаких осложнений не возникло.

Перед тем как пройти последний рубеж контроля, они зашли в магазин «дьюти-фри». Но долго там не задержались.

Последний перед посадкой досмотр багажа. Вежливые милиционеры, как будто с какого-то рекламного проспекта. И вежливо так:

— Гражданин Болотов?

— Да, а что? — Сердце почему-то екнуло.

— Боюсь, мы вынуждены вас задержать…

— Что?

— Мы вынуждены вас задержать, — все так же вежливо его взяли под руки и отвели в сторону.

— Я не понял. Я что, арестован?

— Нет. Но вы полетите другим рейсом…

— Это беспредел. Я буду жаловаться!

— Извините, но у нас есть указание вас задержать…

Вместе с Любой его повели в зал особо важных персон. Менты держались тактично, даже наручники на него не надевали. Но Виталий ощущал приближение большой опасности.

Он чувствовал себя загнанным зверем. Безотчетный страх наполнил каждую клеточку его тела. Но этот страх не парализовал его волю. Напротив, он толкал на активные действия. О Любе он сейчас не думал — не до нее. Он думал только о себе.

Менты держали его не очень цепко. Вернее, они вообще его не держали. Просто присматривали за ним. Как будто он не мог убежать… А ведь он может!

Как ядро из пушки, с такой силой он вырвал свое тело из мягкого кресла и бросил его к выходу. Никто не смог задержать его. И вот он на свободе, ураганом проносится по коридорам здания аэропорта. Звериная интуиция ведет его к выходу.

Он бежал, за ним гнались. Но догнать не смогли. Он добежал до автостоянки, бросился к своему джипу. Хорошо, его не заставили со всех сторон, можно выезжать. Никто не обыскивал его — документы, ключи, деньги, все при себе.

Виталий завел машину, резко рванул ее с места, развернулся и помчался к выходу. И сейчас никто не в силах был его остановить.

Он мчался по дороге в сторону Москвы. Погони за собой он не чувствовал. Но это не вселяло в него радужных надежд.

Глава пятая

Змееныш чувствовал опасность. Годы воровской жизни, лихие лагерные будни — все это выработало и обострило его чутье. Он привык доверять ему. И поэтому остановился, не доходя нескольких метров до своего подъезда.

Он работал в одиночку, с другими ворами общался постольку поскольку, с «барыгами» не связывался. Менты просто не могли выйти на него.

Сейчас он снимал комнату у одной сердобольной старушки. Дарья Алексеевна. Всегда опрятно одетый, с улыбкой на обветренном лице, он просто не мог вызвать у нее подозрений. Ментов на него она навести не должна.

И все же… На хате его ждала засада. И только он переступит порог, как его схватят и упекут в «кутузку». Интересно, где же он «засветился»?

Змееныш остановился, сунул руку в карман, достал мятую пачку «Бонда», выбил из нее сигарету, закурил. Еще немного постоял, развернулся и был таков. Больше он здесь не появится.

Он человек предусмотрительный. На квартире держал лишь самое необходимое. И только то, с чем не боялся расстаться. Так что пусть все ментам остается.

На квартирах он брал только деньги и драгоценности. Телевизоры, видики, компьютеры, всякое другое добро его не волновало — пусть этим «домушники» более низшей квалификации занимаются. Деньги он тратил. Но большая часть в тайник уходила. Там же и драгоценности лежали. И еще кое-какие вещи, мимоходом прилипавшие к его рукам, но выбросить которые было жалко. Кстати, там же оказалась и барсетка, прихваченная на квартире одного мужика. Мало того, что избил его, бедолагу, так еще деньги взял, права и техпаспорт на машину. Два техпаспорта…

До тайника ментам не добраться. Только если его самого закоцают. Но ментам не добраться до него. Не тот человек Змееныш, чтобы попадаться им в лапы за здорово живешь.

По дороге у Николая сломалась машина. Хорошо, у его водителя золотые руки. Он устранил неполадку. Только это затянулось минут на пятнадцать. В аэропорту они были без двадцати десять.

— А ваш подопечный ушел! — с порога объявил человек, которого Марков просил поработать с Болотовым.

— Что, не успели? Я же говорил, нужно поторопиться. Ничего, мы его из самолета вытащим. — Николай не видел повода отчаиваться.

— Это же элементарно, — сказал Степан. — Сейчас кое-куда звякнем и скажем, что в самолете бомба…

— Какая бомба? — покраснел милиционер. — Болотов совсем ушел. Мы его взяли, в зал особо важных персон сопроводили. А он убежал…

— Как это убежал? — Маркову едва не стало плохо.

— Взял да убежал. Видно, опасный преступник… Зато мы задержали его сообщницу. Она сейчас наручниками к батарее прикована…

— Какую сообщницу? К какой батарее? — чуть не взвыл от досады Степан. — Идиоты!

Операция по освобождению «заложницы» прошла успешно. Только это никого особо не радовало. Разве что Степана. Люба теперь вне опасности, ей больше не грозит Турция.

Степан нисколько не сомневался, что в землях турецких этот гад Болотов хотел от нее избавиться. Или утопить в теплом море, или по меньшей мере продать в какой-нибудь невольничий притон.

Марков связался со своими, доложил обстановку. С его подачи в столице был введен план «Сирена» и «Перехват». Разыскивался особо опасный преступник. Болотов Виталий Георгиевич.

— Степан, я не понимаю, что тут произошло? — Люба с трудом приходила в себя после потрясения.

— А то, что твой Болотов опасный преступник. Он убийца…

— Не может быть!

Машина шла в сторону Москвы на полной скорости. По ушам бил вой сирены: вывесить «люстру» на крышу было делом нескольких секунд.

— Боюсь, тебе придется в это поверить. У нас есть неопровержимые доказательства его вины…

Неопровержимых доказательств не было. Но они появятся. Степан не сомневался в этом.

— А кого он убил?

— Узнаешь, еще успеешь… Помнишь, мы покупали тебе костюм. А еще я воровок задержал…

— Ну как же. Разве такое забывается? Я тогда чудом осталась жива. И все благодаря Болотову…

— Чего?! — Степан аж вздрогнул от неожиданности. — С чего ты взяла?

— Я выходила из магазина, а он из своей машины как раз выходил. Мне в тот момент не хотелось встречаться с ним…

— Почему?

— Мы любим друг друга. Но на людях свои отношения решили не показывать… Может быть, поэтому ты и не знал, что я его любовница…

Может быть, поэтому. А скорее всего потому, что в некоторых вопросах он допускает вопиющее головотяпство. Но ничего, с этого дня за Любой контроль да контроль…

— Так, ты не хотела встречаться с ним. Дальше?

— В общем, я увидела его и обратно в магазин. В туалетной комнате переждала… А когда вышла, машина уже горит…

— А ты не видела, Болотов не подходил к нашей машине?

Никогда бы не подумал Степан, что ему придется допрашивать собственную сестру. Но жизнь, как известно, мерзкая штука.

— Не видела…

— А он мог подходить к ней?

— Зачем ему это?

— Например, чтобы заминировать ее.

— Степан, ну что за глупости?

— Люба, эмоции в сторону. Ты хорошо подумай над моим вопросом. Он мог подходить к машине или нет?

— Вообще-то, я видела, что он только выходил из своего джипа. Как он шел к магазину, я не видела… А возле нашей машины впритык стояла какая-то серебристая «девятка». Но она как раз отъезжала…

— «Девятка» меня сейчас не интересует… Так мог Болотов подойти к машине? Ну хотя бы чисто теоретически?

— Теоретически все можно…

— Ну так мог?

— Наверное, мог. Но только теоретически. Я не пойму, зачем ему минировать «Волгу»?

— Он знал, что в эту машину сядешь ты… В общем, он хотел избавиться от тебя…

— Степан, ну как ты можешь такое говорить? — вытаращилась на него Люба.

— Я мент, сестренка. Я все могу, — отрезал он.

— Он не мог меня убить. Не мог. Я ведь жду от него ребенка…

От изумления у Степана перехватило дыхание.

— Кого? — с превеликим трудом выговорил он.

— Степан, я беременна. У нас с Виталием будет ребенок. Это его первый ребенок. У него ведь нет детей…

Час от часу не легче. Сначала он вырывает сестру из рук преступника. А теперь вот узнает, что она еще и беременная от этого урода.

— А тебе не приходило в голову, что он хотел избавиться от тебя именно поэтому?

— Ну что ты, Степан, конечно же, не приходило… Ей не приходило. А вот ему пришло. И эта версия не лишена смысла.

— А зря… Ладно, оставим эту тему. Выловим этого гада, и он мне все сам расскажет. А мы его выловим! Степан был в этом уверен.

Потрепанный жизнью и российскими дорогами «Опель» скрипнул тормозами и остановился напротив компьютерного салона «Гордон». Центр города, обилие товара, крутые дяди и деловые тети с мобильниками. Товар уходит не то чтобы уж очень хорошо, но и не очень плохо. Компьютеры здесь самые навороченные — «штука», две, три баксов. Словом, денежки в кассу стекаются не слабые.

А касса — вот она. Окошко в стене, вырез в нем — ствол пистолета туда легко входит.

Налетчики в черных масках ворвались в салон. У двоих автоматы, у третьего, центрового, мощный «ТТ».

— Всем на пол, падлы! — привычно заорал первый.

Этот крик был рассчитан не столько на покупателей, сколько на охранников. Ходят тут накачанные живчики в белых рубахах с черными галстуками. А ну на пол всем!

Один крепыш необдуманно потянулся за пистолетом. И тут же загрохотал автомат. Кровь на белой рубахе — это очень эффектно. Преступник захохотал, глядя, как подстреленный охранник разбивает головой экран огромного монитора.

Больше жертв не было. Остальные охранники послушно легли на пол и заложили руки за голову. Два автоматчика бдительно держали их под прицелом.

Третий грабитель был уже возле кассы. Процесс изъятия наличности проходил очень напряженно, но, главное, эффективно.

Преступники знали, когда приходить. Инкассаторы должны были появиться где-то через полчаса. Сейчас в кассе накопилась большая сумма. Инкассировали ее по-черному. Так иногда случается.

Уходя, преступники захватили с собой несколько «ноутбуков». Самых дорогих. И никто, между прочим, не возражал.

«Опель» сорвался с места за двадцать пять секунд до того, как из-за угла выскочила машина с группой немедленного реагирования. Все было рассчитано до мелочей.

— Здравствуйте! Моя фамилия Круча. Я из уголовного розыска…

— Очень приятно…

Судя по взгляду этой обворожительной шатенки с большими зелеными глазами, ей действительно было приятно. Она с нескрываемым интересом рассматривала Степана. И где-то в глубине ее красивых глаз он видел скромное восхищение. Именно скромное. В дорогом шелковом халате, грамотно облагороженная макияжем, она смотрелась очень эффектно. И даже несколько вызывающе. Но впечатления вульгарной особы вовсе не производила. Мягкая домашняя женщина, хорошо воспитанная… И очень красивая.

Степану вдруг показалось, что он начинает тонуть в ее глазах. В груди стало жарко. Как будто стакан водки одним махом осушил.

— Пожалуйста, проходите. — Она тепло улыбнулась ему и посторонилась, пропуская его в квартиру.

— Спасибо, — он просто не мог удержаться от любезности.

— Вам кофе или чай? — увлекая его за собой на кухню, спросила она.

— Если можно, кофе…

Он хотел отказаться, но передумал. Пить кофе в обществе такой очаровательной женщины — это вдруг представилось ему чуть ли не пределом его мечтаний.

Кухня просторная. Дорогая мебель на заказ, кафель, самая современная техника. И еще одна комната, столовая. Дверь в нее автоматически отошла в стену, едва он прикоснулся к ней. Автоматизация.

Квартира у Болотова великолепная — две четырехкомнатные квартиры в одной. Потеряться можно. Отделка по европейским стандартам, мебель высшей категории, джакузи… Короче, все прибамбасы, которыми так любят тешить себя «новые русские». И это еще не все. Болотов заканчивал строительство особняка на берегу Глубокого озера.

Неплохо устроился мужик. Дела у него по коммерческой линии отлично идут. Еще бы, не зря же он конкурентов своих устраняет.

Мальцева он убил из-за его магазина. Мешал он, видите ли, Болотову. Фрязева грохнул из-за того, что тот не захотел продавать ему свой магазин по разумной цене. Можно было повысить цену, но куда легче просто убрать несговорчивого бизнесмена. Эдик и Саня провели опрос жены Фрязева и сотрудников его магазина быстро и с максимальной эффективностью. Картина стала яснее ясного.

Сволочь этот Болотов. Редкостная мразь. Ладно, Мальцев и Фрязев — тут хоть причину объяснить можно. А Люба? Приговорить ее к смерти только из-за того, что она ждет от него ребенка. Ненужного ему ребенка. Только бы добраться до этого гада!..

Да, роскошные хоромы отгрохал себе Болотов. Только не жить ему здесь больше. Ждет его камера-одиночка для смертников, а потом пожизненное заключение. Он будет за колючкой, жена здесь. И у нее будет другая жизнь. Только с кем?

Степан вздрогнул от невольной и подлой мысли. Он вдруг подумал, что вот бы самому приручить эту кошечку… Но нет, конечно же, это безумие.

А гражданка Болотова продолжала очаровывать его.

— А вы знаете, у меня уже были из милиции, — приятным мелодичным голосом сказала она.

— Знаю, — кивнул он.

До него здесь побывали ребята Маркова.

Только странно, что она говорит об этом так буднично-спокойно. Ведь в ее квартире произвели самый настоящий обыск. Правда, хватило только одной комнаты. Личной мастерской Болотова. У него ведь, оказывается, хобби было. Кустарь-одиночка, в свободное время он мастерил всякие электронно-механические штучки. Вот дверь в столовую — автоматика на ней его рук дело.

В этой мастерской запросто можно было изготовить взрывное устройство. И как бы в подтверждение этому, руоповцы нашли в ней брикет пластида и несколько электродетонаторов. Этого вполне хватало для того, чтобы намертво привязать Болотова к выдвинутым против него обвинениям.

Один из оперативников лично беседовал с женой Болотова. О чем они говорили, для Степана осталось тайной. Правда, не за семью печатями. Ему не составило бы труда узнать об этом от того же Маркова. Но зачем ему это, если он сам может поговорить с Болотовой?

Тем более у него есть веская причина для визита. Выяснение проблемно-родственных отношений. Но Марков попросил его побывать у жены Болотова совсем по другой причине.

— Алла Михайловна, — Степан впервые за все время назвал ее по имени, — я должен сообщить вам не очень приятную новость…

— Виталий?! — застыла она. Испуганно: — Что с ним? Его убили? Застрелили при задержании?

Казалось, она сейчас грохнется в обморок.

— Вы не так все поняли…

— Значит, с ним все в порядке? — расслабилась она.

— Да, если не считать, что ему грозит пожизненное заключение…

— Ерунда, — неожиданно повеселела Алла Михайловна. — Я совершенно уверена в том, что случай с Виталием какое-то нелепое недоразумение. Он никого не убивал. Не убивал и не мог убить…

— Но у нас есть веские улики…

— Какие улики? Взрывчатка, которую нашли у него в комнате?.. Но это же вовсе не значит, что он хранил ее для того, чтобы кого-то убивать. Я вот со всей ответственностью заявляю вам, что да, действительно Виталий собирался делать взрывное устройство. Но исключительно для того, чтобы глушить рыбу…

— Глушить рыбу? — Степан посмотрел на нее, как на сумасшедшую. — Он у вас что, на жизнь рыбной ловлей зарабатывает?

Лучше бы сказала, что он нашел эти предметы и собирался сдать в милицию.

— Нет. Но могут же быть у человека увлечения… — Алла Михайловна нервно потянулась к пачке сигарет на столе.

— Хорошее увлечение — глушить рыбу… Кстати, это браконьерство, и за это, к вашему сведению, можно схлопотать срок. А потом незаконное хранение взрывчатых веществ — это гораздо серьезней…

— Не знаю. Может быть, Виталия осудят за хранение взрывчатых веществ. Но только не за то, что он убийца. Ну не мог он никого убить. Не мог… Я так вашему коллеге и сказала, который со мной сегодня беседовал. И следователю скажу. И Генеральному прокурору, если понадобится…

— Может быть, и в самом деле ваш муж никого не убивал. Но тогда почему он скрывается от правосудия?

— Не знаю… Может, он сбежал в состоянии аффекта. Или его сильно запугали. А может, избили…

— Никто его не пугал. И не избивал… В общем, вашего мужа нужно задержать. Он скрывается. И не исключено, что он появится у вас. Так что хотите вы того или нет, у вас дома будет выставлен пост. В вашей квартире будут круглосуточно находиться сотрудники уголовного розыска. Вот это я и хотел вам сообщить…

— И много их будет, сотрудников?

— По два человека в смене…

Сегодня ночью в квартире Болотова будут дежурить Федот и Эдик.

Не исключено, что Болотов решит заявиться к Любе. Хотя вряд ли. Но все же Степан поселил сестру в своей квартире. От греха подальше. Вот куда Болотов ни за что не явится, даже если знает его адрес.

— А вы сами будете в смене? — разволновалась вдруг Алла Михайловна.

И одарила его жарким взглядом. Внутри его все запылало. Огонь-женщина!

— Да, конечно. Я буду у вас завтра утром…

— А почему не сегодня ночью? — И она скромно потупила взгляд.

Только эта скромность никак не вязалась со смыслом ее слов.

Степан не красавец. Но это не мешало ему нравиться женщинам. Он брал их своей внутренней силой. Они таяли перед ним, как воск перед огнем. Не все, конечно. Но эта Алла, похоже, как раз из тех женщин, на которых он производит впечатление. И она недвусмысленно дает это понять.

А как же муж?.. Но ведь Болотов не покойник. А она не вдова и не в трауре…

— Ночью я занят, — не очень уверенно ответил он

— Не иначе как жена?

Непонятно почему, но в ее словах почувствовался сарказм.

— А разве у меня не может быть жены?

— Может… Но как быть, если она изменяет вам? Степан недоуменно посмотрел на нее.

— С чего вы это взяли?

Она ответила не сразу. Сначала разлила кофе по чашечкам, поставила на стол. А потом села. Едва не касаясь Степана. Аромат ее духов кружил голову.

— Мы же с вами друзья по несчастью, не правда ли? — на придыхании спросила она.

— Что-то я ничего не понимаю.

— Сегодня утром вы звонили мне. У вас такой мужественный голос. Вы так заинтриговали меня, — она откровенно ласкала его взглядом.

Степан не притронулся к кофе. И без того внутри было горячо.

— А потом я задумалась над вашей фамилией. Круча. И у любовницы моего мужа та же фамилия…

— Вот оно что… А вы разве не знаете, что Люба не замужем…

— А разве это так? — удивилась она.

— Так. Люба — моя сестра. И она действительно сейчас у меня дома. И будет жить, пока не возьмем вашего мужа…

— Вот, значит, как, — Алла Михайловна не стала скрывать своего огорчения. — А я думала, что мой муж изменяет мне, а его любовница вам… Я ведь думала, что мы будем вместе мстить им…

— О чем это вы? — не сразу понял Степан.

— Мой муж спит с другой, а почему я не могу переспать с другим? — Она легонько коснулась его руки. — Чем плоха такая месть?

Степан был полностью во власти ее чар. Не женщина, а дьяволица. Она сводила его с ума… И все же он нашел в себе силы подняться.

— Извините, Алла Михайловна, мне уже пора, — голос его звучал глухо.

И глупо.

Он чувствовал себя идиотом. И тупым служакой. Ведь в интересах службы он не должен был спать с этой женщиной…

— Сейчас к вам придут мои люди…

— Пусть приходят, — она обиженно поджала губы. — Мне все равно…

— Тогда до завтра! Завтра утром я у вас…

— Можете не приходить. Мне все равно… Сейчас от нее веяло холодом.

— А вот этого удовольствия я вам не доставлю… Он вышел в подъезд, спустился во двор. В машине его ждали Федот и Эдик.

— Ну что, орлы, в полет, — кивнул он на окна в квартире Болотова.

— В полет, командир, — Федот первым вылез из машины. — Только бы не залететь…

— Головы поотрываю, если Болотова упустите!

— Степаныч, ну ты же нас знаешь. Мы его только отпустить можем. С десятого этажа…

— Тогда и сами прыгайте за ним. Ну все, по местам…

Степан сел в машину, Федот и Эдик отправились к Алле Михайловне.

Интересно, будет ли она их совращать?.. Во всяком случае, Степану этого не хотелось.

Ему казалось, он сейчас совершил большую ошибку. И в то же время ощущал легкость на душе.

Старушка лежала в прихожей. Как будто прилечь решила. И прилегла, а потом заснула и спит. Но кто же спит на полу, когда и кровать есть и диван?

Она была мертва. На виске темнело пятно. Рядом с ней лежала перевернутая табуретка. И без судмедэксперта ясно, что смерть наступила в результате сильного ушиба. А криминалист уже установил, что покойница упала не сама. Ее толкнули. И притом не случайно.

Старушка жила одна. Но у нее была дочь. И она частенько навещала мать. Пришла она и сегодня. Только дверь никто не открывал. Тогда она открыла ее своим ключом. И увидела труп. «Скорую помощь» вызывать было уже поздно. Тогда она вызвала милицию.

Не исключалась версия, что сама дочь убила свою мать. Или внук. Или еще кто-то из родственников. Из-за той же квартиры. Но капитан Грибалев схватился за другую версию. Старушка сдавала комнату постояльцу. Вещи его были на месте. А самого и след простыл. Вот с кем нужно было в первую очередь встретиться.

Никаких данных о постояльце не имелось. Видно, у него были причины скрывать свои фамилию, имя и отчество.

— Как же так, впустить в дом мужчину, о котором ничего не известно. Он хоть паспорт показывал? — устало спросил уже немолодую женщину Грибалев.

— Не знаю. Боюсь, что нет. Мама была очень доверчивым человеком. А постоялец ей нравился. Порядочный молодой человек, вежливый, разговаривать с ним приятно…

— А вы сами его видели?

— Ну конечно…

— Опознать, если что, сможете?

— Да.

— А если фоторобот составить? Ну, портрет из фрагментов лица…

— Можете не объяснять, я и детективы читаю, и кино смотрю… Думаю, что смогу…

Криминалисты сняли отпечатки пальцев с предметов в комнате постояльца. Если он был судим, то фоторобот не понадобится. Фотография его в профиль и анфас хранится в картотеке МВД.

Грибалев был почему-то уверен, что именно постоялец убил старушку.

Утром в одиннадцатом часу Степан был в квартире Болотова. Дверь ему открыл заспанный Эдик. Интересно, он спал один или с хозяйкой квартиры? Этот вопрос волновал Степана больше всего.

— Ну как?

— А никак, — развел руками Федот. — Не было этого хмыря…

— Хозяйка не обижала?

— Да нет, — пожал плечами Эдик. И развязно улыбнулся. — Разве что невниманием. Заперлась в своей комнате, хоть бы раз показалась…

— Выдрыхлись?

— Да вроде…

— Завтракали?

— Да тут дождешься…

— Ладно, тогда можете на пару часов домой смотаться… А потом за работу. Ты, Федот, берешь участкового и за Груздевым. Живым или мертвым, но этого мудилу мне достань. Я ему покажу, как руки распускать…

Груздев — это девятнадцатилетний хлыщ, гроза местной дискотеки. То одному морду начистит, то другому. Заявлений на него нет. Но это вовсе не значит, что он может преспокойно продолжать буянить. Степан ему и без протокола мозги вправит.

— Да я и сам по головке его поглажу… И Федоту вполне по силам в чувство недоноска этого привести.

— А ты, Эдик, давай по Чиркову закругляйся. Дело по уму «зашей», и в суд. Хватит с этим чмошником возиться…

Громкие убийства, охота за профессиональным взрывником — это, конечно, звучит красиво. Но этим по большей части РУОП, МУР и ФСБ занимаются. А районная «уголовка» хлеб свой больше на бытовых убийствах отрабатывает. Пьяная поножовщина, сцены ревности, случайные выстрелы и все такое прочее. Но и это не так часто. И крупные кражи на профессиональном уровне тоже не всегда случаются. По большей части со всякими хмырями типа Груздева возиться приходится. Или тот же Чирков. До чего додумался — пьяного бомжа ограбил, три рубля мелочью из кармана выгреб. И это серые будни.

— Да я уж почти закончил…

— А где Саня? — спросил Федот.

— Он сегодня Ночь по заявлениям дежурил. Пусть отдыхает до обеда. А потом передайте ему, чтоб информационно-поисковые карточки добил… Хотя ладно, я ему сейчас сам позвоню…

— Так у нас же стажер на практике, — удивился Эдик. — Пусть тренируется, все одно ему делать нечего…

— Пусть тренируется, — согласился Степан. — Только голову не ему, а Кулику оторву. Так ему и передайте.

Саня Кулик должен был этот день со Степаном на квартире Болотова провести. Работа не пыльная, после ночного дежурства даже поспать можно. Да только Степану хотелось без него здесь побыть.

Половину ночи он не спал, в постели ворочался. Все Алла Болотова из головы не выходила. Как та ведьма, чар напустила и заколдовала его. Вчера он вроде бы ушел от нее, но так только казалось. В мыслях она постоянно была с ним. И сегодня, он чувствовал, ему не удастся отбить ее атаку. Придется сдаться.

Ее вчерашнее поведение не казалось Степану подозрительным. Муж не удовлетворял ее, вот и приходится искать острых ощущений на стороне. Чем богаче женщина, тем она более раскрепощена, тем меньше в ней комплексов. Для той же Аллы отдаться менту — это экзотика или что-то вроде того. Степану не раз приходилось иметь дело с богатенькими стервами.

Под определение стерва Алла не очень-то подходила. Или даже совсем не подходила. Но Степан все равно так называл ее в мыслях. И вчера. И сегодня. Особенно сегодня. После того, как она встретила его. Ведь как встретила.

Федот и Эдик ушли, он занял их место в огромной гостиной. Все ждал, когда появится Алла, а ее все не было. Он даже обход по квартире сделал. Даже в ее спальню хотел заглянуть. Неудобно, конечно. Но бывают случаи, когда для мента такая категория, как «неудобно», теряет всякий смысл. А вдруг в своей спальне она скрывает сейчас беглеца?

Он взялся за ручку двери, когда послышался щелчок. Это автоматически сработал замок. Только не открыл дверь, а, напротив, закрыл ее. Получается, Алла наблюдала за ним, видела его приближение и в самый последний момент насмеялась над ним. Только как она его увидела? Степан присмотрелся и обнаружил в двери едва заметный «глазок» видеокамеры. Возможно, эту технику Болотов установил: электронные штучки его хобби. Равно как самодельные взрывные устройства и устранение конкурентов.

Степан не видел Аллу. Зато он чувствовал, что за ним наблюдают. И, возможно, эта стерва даже показывает ему сейчас язык. Сохраняя на лице маску непроницаемого спокойствия, он неторопливо удалился в гостиную.

Он сидел на диване и смотрел телевизор. А на экране крутились не боевики, не последние известия, не всякие там тип-топ-шоу со сникерсами вперемешку. Степан наблюдал за обстановкой в квартире и на подступах к входной двери. Все скрытые камеры, установленные на лестничной площадке и в каждой комнате, выводили изображение на экран огромного телевизора. И только одна комната не просматривалась. Та, где от него спряталась Алла. Но Степан все надеялся попасть в спальню.

Степан ловил Болотова, а думал о его жене.

Прошел час, второй, третий. Но Алла не спешила выходить из своей комнаты. Он ожидал, что она снова начнет заигрывать с ним. Только, получалось, она полностью игнорировала его. Вот уж правда, нельзя обижать невниманием женщину, иначе из твоей поклонницы она может превратиться в лютого врага.

Впрочем, женщина может стать твоим врагом, даже если ты души в ней не чаешь.

Степан вспомнил, как он познакомился с Ириной, своей бывшей женой. Ему было двадцать пять лет, ей семнадцать. Он только что перешел из районного отделения в МУР, на должность рядового оперуполномоченного. Она только что закончила школу. Ее пытались изнасиловать, но наряд милиции предотвратил это безобразие. Насильников задержали и доставили в ближайшее отделение милиции, где в тот день по делу находился Степан.

Красивая девушка с пшеничными волосами и в порванной юбке была в шоке — результат сильнейшего потрясения. Потом она расплакалась. Степан утешал ее как мог. И не только сострадание причиной тому. Он понял, что влюблен.

В тот день впервые во всей своей красе проявилась его жестокость по отношению к преступникам. Если раньше его взгляд на вещи точно соответствовал букве закона, то в тот день он пустил в ход запрещенный прием ментовского наказания. Он добился немедленного перевода насильников в изолятор временного содержания на Петровке и бросил их в камеру к блатным. Ночью насильников опустили, каждым попользовались не меньше десятка человек сразу. Несколько дней и ночей их драли все, даже те, кто этого не очень хотел. Такова была ментовская установка.

Ирина забрала свое заявление — так посоветовал ей Степан. Уж кто-кто, а он знал, какими глазами будут смотреть на нее люди. Стоит им только узнать, что с ней случилось, и пиши пропало. Ведь общественное мнение не насильников во всем обвинит, а ее саму. Мол, сама повод дала, сама ноги расставила, и если бы не милиционеры… Народ в России дикий, в этом Степан убеждался не раз.

Насильников отпустили. Но эти несколько дней и ночей кошмара послужили для них хорошим уроком.

Через полгода Степан и Ирина поженились. Первые четыре года их семейной жизни — это был рай в отдельно-взятой квартире. Неважно, что ее снимали вподнаем. А потом…

В МУРе Степан проработал недолго. Всего три года, но дослужился до капитана. А затем произошел один крайне неприятный инцидент.

Он встречался с одним своим знакомым из среды преступного мира. Этот крупный уголовный авторитет не был его агентом, но при правильном подходе нет-нет да скидывал ему ту или иную информацию.

Они сидели в кафе, когда туда ворвался ОМОН. Шел девяносто первый год, самый разгул бандитского беспредела. Тогда еще государственные власти вели войну с криминалом не на жизнь, а на смерть. Только лес рубят, щепки летят. В общем, Степан попал под одну гребенку вместе со своим добровольным помощником. Его положили на пол, заломили за спину руки, сковали наручниками. А потом свели в те же «Петры», куда он сам не раз сплавлял преступников.

И только потом разобрались, что он капитан милиции. Но извинения приносить не торопились. Напротив, начальник отдела устроил ему разнос, грозился отдать под суд. Как это и почему сотрудника МУРа застают в компании с опасным преступником, вором-рецидивистом. Уж не подкуп ли здесь, не сотрудничество ли с криминальными структурами?

Долго доказывал Степан, что он не верблюд. И доказал. Его выпустили из-под стражи, принесли официальные извинения. Но рапорт по команде он подал.

Больше на Петровке он работать не мог. Его унизили, оплевали, и он уже не может быть тем Степаном, которого все знали. Он знал многих, кто делал деньги за счет преступников, и кое-кого даже подозревал в сотрудничестве с ними. Но эти нечистые на руку люди смотрели на него с показным осуждением даже после того, как ему официально принесли извинения. И это было обидней всего.

У Степана была репутация отличного сыщика. Сильная воля и хорошие организаторские способности в наличии. Он мог бы возглавить службу безопасности одного крупного бизнесмена, который со временем обещал стать еще более крупным. Но ему вовсе не улыбалось выполнять хозяйскую волю. Он привык к своей службе, она давала ему немалую власть.

После случая с авторитетом Степан как бы выпал из разряда кристально честных ментов. Это был страшный удар по его репутации. Но он его выдержал. И написал рапорт. Не на увольнение, а на перевод в районное отделение милиции, на «землю». Начальник Битовского отделения милиции давно хотел видеть его в рядах своих сотрудников. И случай помог ему обрести толкового опера.

Рапорт Степана был удовлетворен, и он получил назначение на должность старшего уполномоченного Битовского отделения. О чем ему не дали пожалеть.

Начальник отделения пустил в ход все свои связи, и в первый же год выхлопотал для него и его семьи двухкомнатную квартиру. Это было как нельзя кстати. У Степана подрастал двухлетний сынишка, да и по чужим квартирам надоело скитаться.

Битовская милиция активно вклинивалась в преступный мир района. И не только ножом правосудия. Подполковник Сидоров начал ставить местную братву в жесткие рамки, часть бизнесменов сами пришли к нему с просьбой оградить от бандитских наездов. Менты делали коммерсантам «крышу», за это получали вознаграждение в виде дензнаков США или России. Бандиты возражали, но не очень. А что они могли поделать? Битовские менты традиционно отличались своей сплоченностью, напористостью и знанием дела.

Подполковнику Сидорову не по силам было бороться с процессом бандитизации всей страны. Зато он чувствовал в себе силы искоренить зло в отдельно взятом районе. И активно включился в борьбу с местной братией.

Это были веселые деньки, и все они на памяти Степана. Ему также пришлось повоевать с бандитами. И, чего скрывать, это ему доставляло истинное удовольствие.

Подполковник Сидоров воевал с группировщиками, чтобы в Битове царил порядок. Его порядок. И ему это удалось. Настал момент, когда под его «крышу» отошли чуть ли не все коммерческие структуры района. Это его и погубило. Такой наглости ему не простили свыше. И он оказался под плотным колпаком РУОП.

А скоро грянул гром. Начальник Битовского отделения милиции, а вместе с ним все его «помощники» были взяты под стражу. Степана не тронули. Как опер он был задействован на антибандитском фронте, но к общей «кормушке» его еще не допускали. Это его и спасло.

У Сидорова были сильные связи в верхах, и все они были эффективно задействованы. Дело удалось замять. Но вместо длительного срока за колючкой ему пришлось уволиться из милицейских рядов. Рапорт на увольнение написали и все те, кого взяли вместе с ним.

В отделении произошло обновление кадров. Но Степану удалось удержаться на прежнем месте. Мало того, он пошел на повышение, стал начальником уголовного розыска.

Заполнился и вакуум в бандитской среде. Место разгромленного кодлана заняла группировка Сафрона. И этот типчик начал активно подминать под себя всех бизнесменов, которые когда-то пользовались ментовской «крышей». Может быть, он и стал бы полновластным хозяином в районе. Но ему помешал Степан.

Девяносто второй год. Жена, ребенок, двухкомнатная квартира с голыми стенами, нищенская зарплата. Только Степан не жаловался на судьбу. Но Ирина, увы, уже устала с ним.

Проводился очередной рейд по «криминальным тылам» Битово. Степан действовал во главе оперативной группы. И в один прекрасный момент поступил сигнал, что в одной квартире происходит целая оргия. Мужчины и женщины, топот ног, громкая музыка, шум и, по некоторым сведениям, наркотики. Группа немедленно выдвинулась по указанному адресу.

Роскошная пятикомнатная квартира, евроремонт, дорогая мебель. В ней веселились «новые русские». Две пары, мужчины и женщины, в самой разнузданной форме предавались групповой любви. Все они были под кайфом. В карманах и сумочках задержанных обнаружен был редкий по тем временам наркотик кокаин. Были вызваны понятые.

Один пакетик Степан положил себе в карман. И с ним сделал обход по квартире. И зашел в последнюю, пятую комнату. А там… Об этом лучше не вспоминать. Но ведь это было… Он увидел свою собственную жену в объятиях какого-то ублюдка с красной мордой. Ярость подступила к горлу, кровь заклокотала, он хотел рвать и метать. Но стальная выдержка не изменила ему. Он сделал вид, что совершенно не знает эту женщину. И незаметно для всех выпустил ее из квартиры.

В число задержанных его изменница жена не вошла. Зато ее любовник получил на полную катушку. В отличие от всех, ни он, ни Ирина наркотиков не употребляли, в групповухе не участвовали. Но в кармане пиджака у красномордого обнаружился тот самый пакетик кокаина, который Степан прихватил с собой. Его изъяли в присутствии понятых, с составлением соответствующего протокола. И «хранитель наркотиков» попал под следствие.

На следующий день Степан имел серьезный разговор с Ириной. Оказывается, она не шлюха и не тварь, и он должен был это понять. Просто последний год она активно и в большой тайне от него занималась поиском нового спутника жизни. Так и познакомилась с красномордым «новорусом». Она уже собиралась подавать на развод, чтобы выйти за него замуж.

Через какое-то время ее любовник ушел по этапу, а Ирина вместе с сыном осталась в двухкомнатной квартире. Степан развелся с ней без всякого сожаления. На жилую площадь он не претендовал — это было ниже его достоинства.

Иллюзии бескорыстного служения святому делу развеялись окончательно. Нищим быть унизительно. И случай с изменой жены наглядное тому подтверждение. Он не мог обеспечить ей достойное существование. Поэтому ей пришлось искать свое счастье на стороне. Он чувствовал, что если не изменит положение вещей, то скоро потеряет уважение к себе.

Бывший его начальник стал примером для дальнейших действий. Вместе с Федотом всерьез наехали на Сафрона. Тогда у него еще не было ни Эдика, ни Ромы, ни Сани. И снова начались веселые деньки.

Степан и его напарник не раз рисковали головой. Но добились своего. Многие бизнесмены поняли, что ментовская власть в Битово снова чего-то стоит. И появились предложения. Только Степан брал под свою опеку не всех. Жадность губит не только фраеров, но и ментов. Подполковник Сидоров был наглядным тому подтверждением.

Сейчас у Степана своя мощная команда. С ней он может решать любые задачи. Если постараться, то можно уничтожить Сафрона вместе с его кодланом. Но Степан считал, что гораздо мудрее — приручить этого бандюгу, направить его деятельность в цивилизованное русло, где нет дикого рэкета, заказных убийств и наркотиков. Тем более Сафрон легко поддавался дрессировке. Менты и криминал — это особый мир, как в природе, здесь есть своя система противовесов. Нельзя нарушать баланс, иначе беспредел. Или бандитский, или ментовский — ведь в милицию идут не святые, а среди бандитов их нет вообще. И Степан его не нарушал. Напротив, он подводил его к идеалу. Только не так это было просто. Иногда Сафрон показывал когти

Степан никогда не считал себя идеальным ментом. Но и уважения к себе не терял. Что бы про него ни думали, он постоянно на страже общественных интересов, без устали ловит преступников и отправляет их за решетку. Да, у него имеется источник собственного благосостояния — денежное вознаграждение за стабильность от бизнесменов, а еще кое-какие выплаты за решение проблем, которых официальным путем не решить. Например, проблема долгов. Он умел решать эти проблемы без всякого насилия и гораздо дешевле, чем тот же Сафрон. Да, он грешен. Зато он никогда не шел на поводу у бандитов, никогда не был у них на содержании. У него своя политика, свои законы. Было дело, он наказывал особо оборзевших в обход официального закона. Но никогда он не ставил этого себе в укор…

Подошло время обеда. Алла по-прежнему не выходила из своей комнаты. И это казалось ему все подозрительней. А вдруг ее муж и в самом деле скрывается у нее под крылышком?

Степан снова направился к дверям ее комнаты. На этот раз замок остался без движения, и он смог попасть в спальные апартаменты.

Это была квартира в квартире. Роскошная спальная комната, ванная с джакузи и душем, что-то вроде гримерного кабинета, маленький тренажерный зал. Степан обследовал все комнаты и нашел Аллу в тренажерной. Она крутила педали бездвижного велосипеда и, казалось, не обращала на него никакого внимания. Волосы стянуты в узел, спортивная майка, короткая юбка, сильные и красивые ноги. Она излучала мощные волны сексуального магнетизма. Степан очень хотел вернуть вчерашний день. Вернуть, но не повторить.

Но, увы, он находился в дне сегодняшнем. И в этом дне ему не было места. Алла совершенно игнорировала его.

— Ну что, нашли? — не глядя на него, с сухой издевкой спросила она.

— Кого? — не сразу понял он.

— Как кого? Моего мужа, конечно. Думаете, он ко мне под юбку незаметно прошмыгнул?

В ее голосе не слышалось абсолютно никакого желания поднять ту самую юбку, чтобы доказать отсутствие мужа. Впрочем, она и без того задиралась слишком высоко и вдохновляла Степана на самые разнузданные фантазии. Он был сейчас в той стадии возбуждения, когда невольно начинаешь понимать насильников. Эта дьяволица больше не давалась ему в руки. Но ее можно было взять силой, прямо сейчас и прямо на велосипеде. Только он никогда на это не пойдет — такова его мужская сущность.

— Да, его здесь нет… — От желания сводило скулы, и ему нелегко дались эти слова.

— Ну тогда чего вы здесь делаете? Идите к себе в комнату и не мешайте мне…

От нее разило ледяным холодом. Но этот холод только еще больше горячил его кровь. Лед ведь тоже обжигает.

— Время обедать, — начал он.

— Только не надо думать, что я буду готовить для вас, — перебила она его. — Слишком много чести.

— Да нет, я могу приготовить сам. Или заказать из ресторана…

— А что, вам повысили зарплату? — ехидно поинтересовалась она. — Или вы думаете, что я оплачу заказ?

— Я ничего не думаю…

— Вот и зря. Могли бы подумать, что у меня сегодня может быть разгрузочный день. А до вас мне, говоря откровенно, нет никакого дела…

— Ну тогда крутите педали…

— Крутите педали, пока по голове не дали?.. Вы мне еще и угрожаете? — Ее тон наполнен был откровенной издевкой.

Степан ничего не ответил. Он просто вышел из ее комнаты.

Алла появилась в гостиной, где он нес вахту, в пятом часу вечера. Она была в коротком домашнем халатике, ярко накрашена, на губах играла шаловливая улыбка. Полная противоположность той Алле, которую он видел в последний раз. Единственное, она выглядела так же потрясающе сексуально.

Она снова готова была соблазнять его. Похоже, она играла с ним. Сначала лед, потом пламень. И надо признать, этой игрой она владела в совершенстве.

Алла прошла на середину комнаты, села в кресло, заложила ногу за ногу — показала их во всей красе. В ее пальцах была зажата тонкая дамская сигарета. Она изящно прикурила от маленькой золотой зажигалки и так же изящно выпустила в воздух тонкую струйку табачного дыма. Степан закурил тоже — если это можно хозяйке, то почему он должен отказывать себе в этом удовольствии.

— Помнится, вы, товарищ майор, обещали сделать заказ в ресторане, — бархатистым голоском пропела она.

От возбуждения по телу Степана пробежала дрожь. Но Алла это вряд ли заметила.

— Да, конечно…

Он вытащил из кармана свой мобильник. Но набрать номер не успел. Телефон запиликал в его руках.

— Степан, ты? — послышался голос Маркова. Николай был явно чем-то взбудоражен.

— А кто же… Что-то случилось, товарищ подполковник? — Не хохмы ради, а из приличия он назвал его по званию.

— Случилось, Степан. Твоего «крестника» задержали. В квартире у своего давнего друга твой Болотов скрывался…

— Почему он мой?

— Да потому что… Короче, он сейчас в пятьдесят седьмом отделении милиции. Я вместе с ним. Но уже выезжаем ко мне. Если хочешь посмотреть на него, давай подтягивайся…

— Уже лечу…

Степан спрятал трубку телефона в карман.

— Что-то случилось? — стараясь не выдавать своего беспокойства, спросила Алла.

— Случилось. В общем, заказ из ресторана отменяется. Можно только из булочной…

— При чем здесь булочная? Извините меня, но я не улавливаю…

— А юмор в сухарях. Они сейчас вашему мужу ой как нужны. Я знаю одну булочную, где сухари соответствуют тюремному стандарту…

Острить было неуместно. Да только Степану хотелось обломать эту дамочку. На него вдруг перестали действовать ее чары. Вернее, они действовали, но уж не настолько, чтобы он терял голову. Ему хотелось поиграть с этой киской. Пусть не думает, что она такая неотразимая… Иногда у него случались приступы вредности.

— Я вас не совсем поняла. Виталий что, арестован?

— Задержан. Его только что взяли на квартире его друга.

— Какого друга? — От любопытства Алла даже привстала с места и чуть подалась вперед.

— А вот этого я не знаю. Да и вам это знать не обязательно…

— Да, конечно…

— В общем, засаду я снимаю. Но у вашего мужа погостить не откажусь. Только не здесь, а в кабинете следователя…

— А мне с вами можно?

— Боюсь вас огорчить… — не удержался от ехидства Степан. — Но я вам позвоню, скажу, куда и когда можно носить передачи.

— Нет, нет, Виталия не посадят. Скоро вы поймете, что Виталий ни в чем не виновен. Его обязательно отпустят…

— И не надейтесь. — Степан встал со своего места. Он вышел в холл, снял с вешалки куртку, набросил на себя и собрался уходить.

— Если Виталия не отпустят, будьте добры, сообщите мне об этом, — артистично заламывала руки Алла.

— Я же сказал вам, что позвоню.

— Хотелось бы, чтобы вы сами пришли ко мне, — она смотрела на него многообещающим взглядом.

Казалось, она готова принести себя в жертву его похоти, лишь бы ее мужу выпало хоть какое-то послабление. Но Степан не какая-то похотливая свинья. И Болотов не в его власти. Хотя отдельную камеру, если постараться, ему обеспечить можно…

«Может быть, и приду», — хотел сказать он. Но выдал совсем другое:

— Если ваш муж сбежит снова, я обязательно буду у вас. А так, извините, мне у вас нечего делать.

И уже как будто в оправдание собственной глупости:

— Разве что могу заглянуть для выяснения кое-каких обстоятельств…

Но этого не будет. Следователь сам вызовет ее к себе.

— А каких именно?

— А вот этого я пока не знаю…

— Ну раз так, то, конечно, заходите, — голосом, полным непонятного трагизма, сказала она. — Но лучше, если вы придете вместе с Виталием…

Или, наоборот, лучше вы приходите один… Степан чутьем улавливал в ее голосе фальшь. Она хотела, чтобы он пришел к ней один, без мужа. Богатенькая плотоядная сучка…

Степан вышел на улицу, сел в машину. Через полчаса был на месте.

Вместе с Марковым зашел в кабинет, куда привели Болотова. Он сидел на стуле, подавленный, губа разбита — может, при задержании силы не рассчитали. А может, в отделении его допрашивали влегкую — то есть без следователя и протокола. Влегкую с тяжелым приложением. На руках наручники, и снимать их никто не собирался. От Маркова не больно-то сбежишь, но лучше не рисковать.

— Ну что, допрыгался? — незло бросил Степан.

Вообще-то у него были основания злиться на Болотова. Как-никак, чуть не отправил на тот свет его и Любу.

— Как видишь, — ответил за него Николай.

— Мальцев и Фрязев, это я еще могу понять, — сказал Круча. — Но зачем было убивать мою сестру?

— Что? — встрепенулся Болотов. — Вашу сестру? Я что, и ее убил? — с унылым сарказмом спросил он.

— Пытались убить…

— Простите, но вашу сестру я не знаю…

— Да, конечно. Как будто вы не с ней собирались лететь в Анталию…

— Что? Люба ваша сестра?

Степан не считал себя выдающимся физиономистом. Но кое-что в этом понимал. Даже больше, чем «кое-что». На вранье у него профессиональное чутье. А Болотов, похоже, не врал, его удивление было искренним.

— А вы этого не знали?

— Конечно, нет. Я никогда не интересовался ее родственниками. А она ничего мне не говорила…

— Правильно, зачем вам это знать. Люба была для вас всего лишь игрушкой. Дешевой игрушкой, от которой нетрудно при случае избавиться. И вы попытались это сделать, когда узнали, что у нее будет от вас ребенок…

Степан заводился все больше. Но он ни на минуту не забывал, кто он такой и зачем здесь находится.

— Это неправда. Я люблю Любу. И ни в коем случае не хотел ее смерти. Это какое-то недоразумение…

— В вашей квартире обнаружены пластид и электродетонаторы. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Глупость какая-то! Откуда у меня пластид и электродетонаторы…

— А вот это вам лучше знать. Вы профессиональный подрывник или это не так?

Болотов вздрогнул и испуганно посмотрел сначала на Степана, а затем на Маркова. И ни у кого не нашел поддержки.

— Да, в армии меня учили подрывному делу, — убито проговорил он. — Ведь из нас готовили разведчиков и диверсантов…

— И эти знания вы блестяще использовали на практике.

— У вас нет доказательств, — неожиданно выдал Болотов.

— Вот так, разговор о доказательствах. А это, между прочим, косвенное подтверждение вашей вины…

— Я не желаю разговаривать с вами без адвоката…

— Вы правильно заметили, мы разговариваем, — взвился Степан. Слово «адвокат» действовало на него, как красная тряпка на быка. — Короче, дядя, я протокол не веду, диктофоном не пользуюсь, а потому никто ничего не узнает…

Он подошел к Болотову, схватил его за грудки и с силой оторвал от стула. Затем сделал движение, будто хотел ударить его головой. Но не ударил. Вернул на место.

— Ну что, адвоката будем ждать? — снова без всякой злости спросил он.

— Мы же просто разговариваем, — промямлил в ужасе Болотов.

— То-то… Я спрашиваю, ты отвечаешь. Когда и как ты подложил взрывное устройство под «Волгу» двадцать четвертой модели. Под ту самую, в которой вместе, со мной должна была ехать Люба?

— Я не понимаю, о чем вы говорите?

— Так, начнем с другого конца. Четырнадцатое апреля тысяча девятьсот девяносто восьмого года, девять часов тридцать минут по московскому времени. В это время вы входили в свой магазин «Гранд». Где и встретились со мной. Вы помните, я задержал трех воровок…

— Да, да, припоминаю…

— Вы вышли из своей машины ровно за пять минут до взрыва. Кто, по-вашему, установил взрывное устройство?

— Я… Я не знаю…

— Не знаешь? — Степан снова сорвался на «ты». — Так я тебе подскажу. Ты это сделал…

Он понимал, что перегибает палку. Но иногда он был бессилен перед эмоциями. И сейчас был как раз тот случай. Шутка ли, этот урод хотел угробить его родную сестру.

— Нет, нет, это не я, — в панике пробормотал Болотов. — Я вообще не знал, какая у вас машина. Я видел только, как она горела… Хотя нет, я обратил на нее внимание. Вернее, не на нее. Я видел, как от вашей «Волги» отъезжает серебристая «девятка». За рулем сидел мужчина, чье лицо мне показалось знакомым…

— Да что вы говорите! — съязвил Степан. — Вы еще скажите, что сейчас вспомните этого человека. И сделайте вывод, что это он заминировал мою «Волгу»…

А ведь и Люба говорила про серебристую «девятку». Только мало ли какая машина могла стоять возле его

«Волги».

— Нет, к сожалению, мне все показалось. По крайней мере, я не могу вспомнить, где я этого человека мог видеть… А потом…

— Что потом?

— Мне показалось, что «девятка» слишком близко стояла к «Волге»…

— Так это вам показалось или нет?

— Нет, не показалось. Я еще тогда вскользь подумал, что слишком близко она стоит. Как же тогда водитель «Волги» выходил из машины?..

— Вскользь подумал… Так вы у нас еще и поэт?

— Нет, не поэт. Но у меня сильная зрительная память…

— Не надо лапши, гражданин Болотов. Думаете, с идиотами дело имеете?.. Ошибаетесь, у нас есть все, чтобы припереть вас к стенке. Но, учтите, тогда уже поздно будет каяться…

— Мне не в чем каяться! — В голосе Болотова послышался вызов.

Степан хотел сказать ему пару ласковых слов. Но не успел. В кабинет вошел следователь, маленький сухенький мужичок с цепким взглядом. За ним входил какой-то толстяк. Как узнал чуть позже Степан, это был адвокат Болотова.

Следователь делал все в строгом соответствии с уголовно-процессуальным кодексом. Для порядка удостоверился в личности Болотова. Объявил ему постановление о его привлечении в качестве обвиняемого. Разъяснил сущность предъявленного обвинения. Дал Болотову расписаться на постановлении. Разъяснил ему его права. Спросил:

— Вы признаете себя виновным в предъявленном вам обвинении?

И получил в ответ категорическое:

— Нет!

Но только это был не тот случай, когда на «нет» и суда нет.

Болотов начал давать показания.

Нет, нет, нет… Никого он не убивал. И никакими фактами прижать его к стенке не получалось. У него даже алиби на момент взрыва было. Впрочем, в расчет это не принималось, ведь одно дело взорвать, другое установить мину. Промежуток времени между этими моментами установить пока не представлялось возможным.

Болотов твердо стоял на своих показаниях.

Его пытались прижать джипом «Чероки» с номером с цифрами ноль и два. Но это Болотова с толку не сбило. В то время, когда от заминированного ящика отходил мужчина в дорогом костюме, Болотов находился на работе. И это могла засвидетельствовать его секретарша.

Также Болотов отрицал и факт хранения в своем доме пластида с детонаторами. Этого не может быть, заявил он. Но от хранения взрывоопасных веществ ему не отвертеться. Есть понятые, протокол изъятия. Правда, нет его отпечатков пальцев. Но это объясняется тем, что и пластид, и электродетонаторы хранились в специальной пленке, на которой пальчики не остаются. Но ведь ему «шьют» не только обвинение в хранении взрывчатых веществ.

В общем, становилось ясно, что работы у следователя будет невпроворот. И операм придется покрутиться. Но Степан не сомневался, что Болотов не сможет отвертеться. Следствие, а затем суд будут не в его пользу. А если его вдруг оправдают, то… Степану вовсе не хотелось вершить самосуд. Но если его поставят перед выбором, он, пожалуй, пойдет на это. Слишком далеко зашел за черту закона этот оборзевший буржуй.

Люба до сих пор не могла прийти в себя. Она жила на квартире у брата, под его охраной. Степан опасался, что Виталий явится к ней. Как будто он мог ее убить…

Глупость все это, сплошная нелепица. Не мог Виталий покушаться на ее жизнь и жизнь своего ребенка. Не мог, и все. Да, он сильный человек, волевой, целеустремленный. Иногда бывает жестким. Но это вовсе не значит, что он мог хладнокровно убить двух своих конкурентов и подложить бомбу под машину Степана.

Люба не так давно знала Виталия. И встречались они не так часто, как того бы хотелось. Но все равно, она успела изучить его. Настолько хорошо, что не могла поверить в его виновность. Нет, двух коммерсантов убил кто-то другой. И покушение на Степана и Любу тоже чьих-то чужих рук дело…

Звонок в дверь отвлек ее от тягостных мыслей.

Люба взглянула на часы. Половина восьмого вечера. Это мог вернуться Степан. Но ведь у него свои ключи.

Она подошла к двери, глянула в «глазок», увидела симпатичную шатенку.

Люба сразу узнала ее. Это была жена Виталия. Она видела ее, когда работала у него секретаршей.

Что привело сюда эту женщину? Желание встретиться с ней? Или со Степаном?

Люба ломала голову над этим вопросом, а руки ее сами открывали дверь.

— Ты?! — удивилась женщина.

Смесь гремучего презрения и вычурной вежливости.

Чуть ли не каждого человека можно ассоциировать с каким-то животным. Кто-то похож на медведя, кто-то на волка, кто-то на зайца. Алла похожа на лисицу. Хитрая и пронырливая хищница. Так подумала Люба еще в тот день, когда впервые увидела ее. А ведь держалась она тогда как благовоспитанная леди. Но чутье ведь не обманешь.

— Простите, вы что-то хотели-?

— А мне бы майора Кручу увидеть…

— Он еще не пришел…

— А я его подожду, ты не против?

Любу коробили развязные манеры этой женщины. Прямо с порога с ней на «ты».

Кстати, в присутствии Виталия Алла вела себя как ангелочек.

— Да, конечно, проходите.

Любе ничего не оставалось, как впустить эту ехидну в дом.

— А твой братец неплохо устроился, — с интересом разглядывая жилище Степана, заметила Алла.

Степан жил в крупнопанельном высотном доме, из тех, что первыми выросли в Битово. Чисто «совковый» проект. О европейских вариантах тогда и слыхом не слыхали. Снаружи дом неприглядный, подъезд грязный, неистребимый запах мочи. Дверь в квартиру Степана старая, обшарпанная. Но за ней специальная бронированная дверь — снарядом из пушки не пробьешь. Единственная комната, прихожая, кухня, санузел отделаны богато и со вкусом. Дорогая мебель, бытовая техника, комфорт, уют.

— А что, если милиционер, то в нищете должен жить? — парировала Люба.

— Да нет, твой брат не производит впечатление убогого… Кстати, а когда он вернется?

— Не знаю. Может прийти и поздно ночью…

— А ты с ним живешь?

— Нет, только временно.

— Виталия боишься? — съязвила Алла.

— С чего вы взяли?

— Но он же у нас, как-никак, убийца…

— А вы в это верите?

— Я не хочу в это верить, — особое ударение пало на «не хочу». — Но ведь в жизни всякое бывает, не правда ли?

— Степан тоже так говорит, — неожиданно для себя выдала Люба.

— Вот видишь. Я разговаривала с твоим братом. Он уверен, что Виталий виновен в трех убийствах. Я не хочу в это верить. Но у него есть неопровержимые факты… Кстати, Виталия задержали. Степан уехал допрашивать его. Только, видно, допрос затянулся…

Алла говорила об этом с каким-то злорадством. Как будто не мужа обвиняют в убийстве, а ее заклятого врага.

— Виталия задержали, — испуганно пробормотала Люба. — Но его отпустят, я уверена в этом…

— Ерунда! — продолжала злорадствовать Алла. — Это ты так хочешь! Я знаю! Я все знаю! — злорадство сменялось истерикой. — Ты хочешь забрать у меня Виталия! Ты на все готова, лишь бы он стал твоим. Сука! Ты даже ребенка сделала, чтобы привязать его к себе!

Сцена ревности. Оскорбления, унижения. Эта женщина потеряла над собой контроль. С лютой ненавистью смотрит на нее. И Люба должна все это терпеть. Ведь она как будто бы виновата… Только откуда Алла узнала о ребенке?

— Откуда вы знаете о ребенке? — удивленно посмотрела она на нее.

Виталий говорил, будто жена его не догадывается о том, что Люба беременна.

— А ты сама мне об этом сказала, — ядовито усмехнулась Алла.

— Я?!

— Дура ты, зачем писала письмо Виталию?

Да, это было глупостью с ее стороны. Действительно, письмо с признанием о ребенке было написано сдуру, в порыве чувств.

— Так вы… Так ты читала это письмо? Хватит с этой стервой на «вы»!

— Да, читала. И знаешь, о чем думала?

— О чем?

— Я думала, какая ты шлюха…

— Что?!

— А то. Виталий не может иметь детей. Он не может стать отцом. Он бесплоден. Поняла?

— Этого не может быть! — опешила Люба.

— Может! Он совсем недавно сдавал анализы. И он бес-пло-ден! Ясно?

— Этого не может быть, — чувствуя, как холодеет ее тело, пробормотала Люба.

— Ты спала с Виталием. И выдавала себя за саму невинность. Но ты развратница. Ты нагуляла ребенка с другим…

Виталий знал, что он не может быть отцом. Вот, значит, почему он был не в себе последнее время. Он по-прежнему смотрел на нее влюбленно. Но в его взгляде нет-нет да проскальзывало отчуждение…

— Я ни с кем не спала. Виталий первый мой и единственный мужчина!

— Ложь! Ты шлюха! И тебе это хорошо известно!.. И Виталий понял, что ты за овощ. Он понял, что ты тварь! Поэтому и хотел убить тебя!

— Вон отсюда! — вспылила Люба.

— А ты чего злишься? — скривилась Алла. — Это я на тебя должна злиться. Ты разлучила меня с мужем. Опозорила и его, и меня. И еще злишься…

— Я попрошу вас уйти из этого дома!

— Ну уж нет. Я дождусь твоего брата. У меня для Степана очень интересная информация…

— Тогда уйду я…

Виталия уже задержали. Так что Степан не будет на нее в обиде, если она отправится к себе домой.

— А это как тебе угодно, — с нескрываемым презрением посмотрела на нее Алла.

Люба быстро оделась, взяла свою сумочку.

— Сука! — в сердцах бросила она напоследок и ушла.

К дому она шла пешком. Тут недалеко, двадцать минут ходьбы. Вся в тяжких думах, она даже не заметила, как пролетело это время. И опомниться не успела, как уже открывала ключом дверь в свою квартиру.

Еще один ключ был у Виталия. Только он вряд ли когда сможет открыть ее дверь.

Неужели это правда, что он хотел убить ее? Из-за того, что она якобы изменяла ему. Но ведь она ему не изменяла. И ребенок от него. Не ветром же его надуло!

Он не бесплоден. Тут какая-то ошибка!

Явь была страшнее кошмарного сна. Ей хотелось забыться. И она знала, как это сделать.

Люба разделась, облачилась в теплую пижаму и взяла из шкафа на кухне аптечку. Там в упаковке лежали таблетки снотворного. Они попали к ней совершенно случайно. Она еще ни разу не пользовалась ими. Но сегодня воспользуется.

Снотворное очень сильное. Если оно правильно подействует, то Люба будет спать сутки напролет. Слишком долго. Но у нее не было других, более слабых таблеток.

Люба бросила пару облаток в рот, запила их водой. Она чистила зубы, а глаза уже слипались. Она едва дошла до постели. И рухнула на нее.

Она не знала, что под кроватью сработал страшный механизм. Стоило ей только подняться или хотя бы перекатиться на другую половину, как случится непоправимое.

Она спала крепко, лежала бездвижно. Но страшная пружина только и ждала момента, чтобы распрямиться и спустить с цепи взрывную силу.

Глава шестая

Степан вернулся домой поздно, в двенадцатом часу ночи. И очень удивился, когда вместо Любы застал там Аллу.

— Что вы здесь делаете? — сухо спросил он.

— Я очень волнуюсь, — начала она заламывать руки. — Я хочу знать, что с моим мужем. Поэтому я здесь. Вы мне расскажете, что с ним?

— А где Люба?

— Ушла домой. Мы посидели с ней. Попили кофе и… — она сделала трагическую мину. — И, как это ни ужасно, мы с ней разругались…

— Отношения выясняли, — сразу догадался Степан.

Они ведь соперницы. Болотова поделить не могут.

— Да, так получилось… Я очень сожалею… Люба ушла домой. Ну это уже можно. Болотова арестовали, сейчас он сам под стражей.

— С вашим мужем все в порядке, — сказал Степан, усаживаясь в кресло. — Номер камерного типа ему обеспечен…

— Он в тюрьме? — ужаснулась Алла.

Как будто он мог быть где-то в другом месте.

— Пока в камере предварительного заключения. Завтра будет уже в следственном изоляторе. Скорее всего в Бутырке…

— Это так страшно…

— Ничего, статья у него не позорная, урки его не тронут…

— Вы говорите так непонятно…

— В общем, его не заставят плевки с пола подтирать, — усмехнулся Степан. — Кстати, вас проводить?

— Куда, к Виталию?

— Да нет, домой.

— Вы прогоняете меня? — И снова Алла пустила в ход свои чары.

Степан вмиг ощутил на себе силу ее сексуальных волн.

— Нет, что вы… Просто уже поздно…

— Да, поздно. И мне далеко идти. Поэтому я хотела бы остаться у вас…

Она встала со своего места, подошла к нему и опустилась у его ног. Ее красивые глаза горели дьявольским огнем. Страсть и соблазн. Степан уже не в силах был сдерживать себя.

— Да, я положу вас в комнате…

Все благие помыслы испарились, как плевок в адском огне. У него просто не было сил бороться с дьявольским искушением.

— А сами где ляжете? — прошептала она.

— На кухне…

— Кухня у вас просторная. Хорошо здесь. Но со мной будет лучше…

Ее рука легла ему на колено и медленно поползла вверх.

— Короче, цыпа, ты все поняла. Завтра утром мы подкатываем к кассе, наводим шорох и наставляем на тебя ствол. Ты вытаскиваешь из ящика все бабки и выкладываешь их нам на блюдечко… Если нет, то ты знаешь, что будет с твоим сынишкой?

Элла возвратилась домой поздно. На дискотеке с одним парнем познакомилась, посидели с ним в баре, а потом вместе отправились к ней. Живет она с ребенком в однокомнатной квартире. Грех молодости, и вот уже третий год она мать-одиночка. Теперь вот приходится суетиться в поисках мужа. Время от времени она оставляла Лешика у родителей, а сама на дискотеку. Ведь она еще молодая, всего девятнадцать лет. Квартира своя, работа престижная, да и на лицо не страшненькая. А вдруг да и клюнет какой-нибудь порядочный парень.

Вот Иван, с которым она сегодня познакомилась, совсем не плохой. Только уж больно напористый. Сразу под юбку лезет. А она не в силах ему отказать. Поэтому и привела его к себе.

Только сегодня у них ничего не получится.

Элла не знала, как это могло случиться, но в квартире ее ждали два мордоворота.

Один внаглую схватил ее за руку и втянул в комнату. Второй заявил Ивану, что они ее друзья, и послал его на три веселых буквы. И тот ушел.

Только в гробу она видела таких друзей!

— Откуда вы знаете про Лешика? — заскулила она.

— Мы все знаем, — гоготнул один мордоворот.

Оба здоровые мужики, и тому и другому уже за тридцать. Типичные уголовники. Мощные челюсти, покатые лбы, приплюснутые уши, глубоко посаженные глаза. И волчьи взгляды. Они вселяли ужас.

— Короче, если ты не сделаешь то, что я тебе сказал, амба твоему сынишке и твоим предкам. Сечешь? Они и про родителей знают. Элла зарыдала.

— Да ты не ссы, кроха, — начал успокаивать ее второй. — От тебя много не требуем. Только бабки без задержки достань и быстро нам их отдай. Тебя ведь никто не заподозрит…

И все равно она станет соучастницей ограбления. Эти гады хотят ограбить ее банк. И чтобы долго не задерживаться в нем, нужна ее помощь. Хотят все успеть до приезда милиции. Что ж, в уме им не откажешь. Знают и о ее ребенке, и о родителях. А вдруг они и правда убьют всех?..

— Ладно, я согласна, — всхлипнула она. — Когда вас ждать?..

— Завтра, в десять… Ты как раз получишь большую сумму…

Ну все они знают.

А если они такие умные, то не должны провалить дело. Они заберут деньги и исчезнут. И никто никогда не узнает о ее причастности к этому преступлению.

Когда бандиты ушли, Элла уже была морально готова к тому, чтобы выполнить их требования. Уж слишком она боялась за своего ребенка и родителей.

А потом появился Иван. Оказывается, он ждал, когда уйдут ее «друзья».

— Что за уроды? — спросил он.

— Да так, по делу приходили…

— Ты, Элла, мне всю правду скажи. Я ведь сразу срубил, что дела твои не очень. В какое-то дерьмо тебя втянуть хотят…

— Иван, ну тебе-то какое до меня дело? — затравленно посмотрела она на него.

— Да нравишься ты мне. В натуре, нравишься… Да ты не бойся, я не из ментовки. У меня другие связи. Я ведь могу помочь тебе…

Только она не хотела его помощи. И как он ни просил, она ничего ему не рассказала. А вдруг он не сможет помочь ей? И тогда все, она останется без милого Лешика. Нет, лучше уж выполнить требования бандитов…

А потом она занималась с Иваном любовью. После первого любовного сеанса он сбегал в ночной ларек за водкой. Выпили, стало так хорошо. И снова полезли друг на друга. Затем опять выпили…

Язык у нее развязался уже под утро. Во хмелю ей вдруг показалось, что Иван действительно сможет оградить ее от всех невзгод. Только пришлось рассказать и о том, что у нее есть ребенок.

— Я его буду любить как своего, — по-будничному просто сказал он. — В общем, так, я знаю, что делать. Ты можешь положиться на меня…

Степан проснулся поздно. В девятом часу. Аллы уже не было. Ушла, пока он спал. На столе записка. «Позвони мне, я буду ждать!» Номер ее телефона он знал.

А еще он знал каждый изгиб ее великолепного тела.

Всю ночь изучал его.

Ох, и женщина! У Степана было немало приключений, но эту ночь он по праву мог назвать самой сумасшедшей в его жизни. Как будто в водоворот попал, откуда у него просто не было сил выбраться. Алла как похотливая сучка набросилась на него, и он уже ничего не мог поделать ни с ней, ни с собой. Да и не хотел…

Хорошо, обошлось без спиртного. И без того чувствовал себя, как апельсин после соковыжималки. А если бы еще и похмелье…

На работе он был ровно в половине десятого. Федот, Эдик, Рома и Саня ждали его. И как-то странно на него смотрели.

— Что случилось?

— Да ничего, — пожал плечами Федот.

— А чего смотришь, как на покойника?

— Так время…

А что время? Половина десятого… Ах да, он же никогда не опаздывал на службу. Нет, бывало, он задерживался, но всегда предупреждал об этом. А сегодня нет. Ну и силища же в этой Аллочке. Совсем с ума свела.

— Ничего, бывает! — буркнул Степан. И грозно: — Все ко мне!

— Степаныч, тебя шеф звал, — сказал Эдик.

Шеф — это начальник отделения подполковник Хлебов. На год младше Степана, а поди ж ты, начальник. Мужик он не злобный, не в свои дела не лезет. Степан его уважал, но всерьез не воспринимал. Если бы он захотел, давно бы уже сам возглавлял отделение. Только ему это не надо. И без того забот выше крыши. Дополнительный напряг ему ни к чему.

— К Евгению Леонидовичу я еще загляну, — нахмурился Степан. — Но сначала вас всех по очереди вздрючу…

— За что? — непонимающе уставился на него Саня.

— Найду за что… Настроение у меня сегодня хорошее…

А ведь настроение и в самом деле неплохое. Сегодня он позвонит Алле, встретится с ней на своей или ее территории, и до самого утра они будут повторять пройденное.

Дать нагоняй своим операм нужно. Хотя бы для профилактики Чтобы, как говорится, служба медом не казалась.

Он собрал оперов в своем кабинете.

— Ну, Лозовой, начнем с тебя…

— Слушаю, Степан Степаныч…

— Ты мне скажи, Рома, чем отличается уголовное дело от женщины?

— Ну так это все знают. Если возбуждать женщину, имеешь ее ты. А если возбуждаешь уголовное дело, оно имеет тебя…

— Ну, так какого лешего приняли заявление от гражданки Лютиковой?

— Так велосипед у нее украли…

— Кто?

— Ищем…

— А если не найдем? У нас что, Рома, «висяков» мало?

— Ну не так чтобы уж очень много…

— Эх, Рома, Рома…

В это время зазвонил телефон.

— Майор Круча? — спросил чей-то хриплый голос.

— Ну.

— Дело у меня к тебе…

— А с кем я говорю?

— Некогда об этом. Да и сам узнаешь, если захочешь… Короче, счас на сто сорок седьмую сберкассу наезд будет. Ровно в десять, а может, и раньше…

— Наезд или налет?

— Пардон! Последнее вернее, в натуре… Короче, не теряй время…

— Сколько их будет? Но трубка уже «погасла».

— Ну что, друзья, по коням! — Степан поднялся со своего места. — Комов, поднимай группу. Броники, автоматы, все как положено. Место, где ставить засаду, я покажу. Кулик, готовь тачку на выезд…

— А что такое? — встрепенулся Лозовой.

— Сейчас кассу брать будут. Сто сорок седьмое отделение Сбербанка… На живца будем работать…

Гнедого нарекли Валерием. Но он уже забыл, когда его звали по имени. Все Гнедой да Гнедой.

Три ходки у него к «хозяину». И все за грабежи. Вот и сейчас он продолжает заниматься этим. Своя банда у него, четыре пацана. Их считают отморозками. Но ему все равно. Главное, его ремесло приносит ему хорошие деньги.

Супермаркеты, торговые салоны, сберкассы, обменные пункты, почтовые отделения — все у них под прицелом. И бомбят они не слабо. Пока ни одного прокола. Кучу бабок уже под себя загребли. Пора на дно уходить да в другом месте, например, в Питере подниматься. Менты их конкретно ищут. И есть за что. «Мокруха» за ними, чувака одного в компьтерном салоне вальнули.

Но и сами пацана одного потеряли. В этом сраном Битове. Железнодорожные кассы собирались брать. За машиной охотились. Не на своей же подъезжать. Короче, крутились по улицам. Глядь, а тут мужик на «Волжанке» к супермаркету подкатывает. И так лихо из тачки выходит. И дверь открытой оставляет.

Круто себя ведет. Но разве крутые ездят на дряхлых «Волжанках»? Короче, понтовался дядя не по теме. Хвост перед телкой своей распетушил.

«Ха, лох сам на развод идет!» — ощерился Слива. Крем остановил тачку, и Слива вывалился из нее, чтобы к «волжанке» прилипнуть. Очень даже хорошо было бы на ней к кассам подкатиться. Но тут «девятка» к «Волге» с левого борта причалила. Все бы ничего, да плохо она встала. Совсем впритык к тачке. Чтобы в «волжанку» забраться, надо было «девятку» убирать. Но, конечно, Слива этого делать не собирался. Он решил в тачку с правого борта влезть.

К «Волге» Слива шел в обход. До поры до времени Гнедой не мог наблюдать за ним. И он смотрел на серебристую «девятку». Видел, как чуть приоткрылась правая передняя дверца, коснулась дверцы «волжанки». Голова какого-то мужика показалась. Черт, блеванул прямо на землю.

«Во, козляра!» — брезгливо поморщился Гнедой и отвернулся.

Слива подошел к «Волге». Но с правого борта все дверцы были заблокированы. Ломать их он не стал и вернулся в машину.

«Может, что другое подыщем? — спросил он. — Боюсь, эта рухлядь на полпути сдохнет…»

Гнедой так не думал. Но мнение Сливы в расчет принял. И велел уезжать. Но их «семерка» отказалась повиноваться, не сразу завелась. Крем уже собирался трогаться, когда от «Волги» отчалила «девятка».

— Глуши мотор! — сказал ему Гнедой. — Давай, Слива, на выход!

Слива почему-то уже не хотел идти к «Волге». Как будто предчувствие появилось. Но Гнедого ослушаться он не смел.

Он забрался в «волжанку», вырвал из гнезда замок зажигания, замкнул клеммы. Дальше он ничего уже сделать не мог. Машина взорвалась.

Только тогда понял Гнедой, что мужик из «девятки» неспроста блеванул. Он еще и руку под днище «волжанки» просунул, «адскую машинку» на магнитных присосках прилепил.

Сегодня на очереди снова Битово. Надо взять кассу. У них все на мази. Кассирша влет сдаст кассу, и они успеют слинять до подъезда ментов.

На этот раз они угнали «девятку», новенькую, быстроходную. Возможно, им придется отрываться от погони. А за Кольцевой автострадой, в укромном месте, их ждет родимая «семерка». Пересядут в нее, и только их видели. Доберутся до тайной хаты в Москве, залягут на дно. А потом сделают столице ручкой. Оттянутся по полной программе где-нибудь на курорте, приведут в порядок нервишки и снова где-нибудь всплывут. Россия-матушка большая…

«Девятка» остановилась перед высотным домом с внешней его стороны. Из машины вышли трое. В масках. Один с автоматом, двое с пистолетом. Скорым шагом они поднялись по ступенькам и зашли в просторное помещение сберегательной кассы.

Людей было много. И все они послушно залегли на пол, когда Хмырь зарядил очередью в потолок. Гнедой злорадно усмехнулся, глядя, как падает в испуге огромный битюк в кожанке. Точняк, в штаны наложил от страха.

Семафор подорвался к кассе, где выдавались снятые со счетов деньги. Эллочка послушно начала выкладывать на стойку пачки денег. Она торопилась. Все как и должно быть. Хорошая девочка, послушная. Жаль, уходя, не поставили ей вчера палку. С собой бы ее забрать, да времени нет. Семафор уже сгреб бабки в мешок, пора делать ноги.

И тут внимание Гнедого привлек тот самый битюк, наваливший в штаны. Он лежал на пузе и держал в руках пистолет. Ствол был направлен точно Гнедому в лоб. И взгляд. Так мог смотреть только безжалостный убийца. Взгляд этот вселял ужас, парализовывал. И Гнедой испугался.

Не дожидаясь команды, он выронил из руки пистолет. И тут же послышалось:

— Внимание, милиция! Бросить оружие!.. Загрохотал автомат. Это ударил по ментам Хмырь. Или нервы сдали, или, напротив, чересчур крепкими оказались. Только очередь совсем короткой вышла. Кто-то из ментов — а их, оказывается, в зале было много — снял его точным выстрелом из «Макарова».

Вторая пуля досталась Семафору. Этот тоже попер на ментов буром. Он успел выстрелить два раза. И промазал. Зато мент, взявший его на прицел, стрелком был отменным. Он свалил его выстрелом в голову.

Уцелел только Гнедой. В который уже раз его спас инстинкт самосохранения. А может, напротив, погубил. Может, лучше было пулю схавать, чем к ментам в лапы угодить?

Кто-то грубо схватил его сзади, сбил с ног, больно ударил носом о гранитный пол. Хлынула кровища. Но никого это не волновало. Сильные руки бесстрастно заковывали его в наручники.

Операция прошла блестяще.

Степан, Эдик, Федот и Саня зашли в зал сберкассы, рассредоточились, заняли место в очередях. Рома во главе группы захвата остался на улице.

Группа захвата — это подстраховка. Основной удар приходился на Степана и его оперов.

Степан был уверен в своих ребятах. Они бы могли наброситься на преступников, выломать из рук оружие, заковать в наручники. Но слишком велик риск получить при захвате пулю. Уж лучше подарить такую же пулю бандитам.

Конечно, за убийство при задержании по головке не гладят, даже если оказано вооруженное сопротивление. Но Степану наплевать на это. Жизнь его ребят ему важней всего. А потом, преступники казнены на месте преступления. Не надо их в следственный изолятор сажать, баланду на них переводить, утомлять следователя бесконечными допросами, напрягать судей. Это ж какая экономия средств и людских ресурсов…

А для раскрытия преступлений, которые совершили эти уроды, достаточно будет главаря и еще одного бандита, которого взяла группа захвата, — из-за руля угнанной «девятки» его вытащили…

Задержанных доставили в отделение. Водилу швырнули на съедение Федоту. А главаря потянули к Степану. Но скоро он понял, что разговора не будет. Ублюдок с мордой неандертальца ушел в глухой отказ.

— Значит, молчать будем, — покачал головой Степан.

В ответ тишина. Как и на все предыдущие вопросы. Только угрюмый взгляд исподлобья. И насмешка в нем. Давай, типа, старайся, начальник, коли. Только хрен расколешь!..

— Ты хоть знаешь, к кому попал?

«Неандерталец» и не думал отвечать. Но в глазах мелькнула тень испуга.

Степан знал, какая слава ходит о нем в криминальном мире. Только столица огромная, далеко не все слышали о нем. Но этот индивидуум должен знать, на чью территорию он так нагло вторгся. Тем более преступление готовилось заранее.

Добровольный информатор уже выходил на связь со Степаном. Даже набрался наглости поблагодарить его за удачный исход операции. А потом раскрыл карты. И особо подчеркнул, что преступление предотвращено благодаря кассирше. Это она сдала преступников. Оказывается, они наводили к ней мосты… Такие вот дела.

Крепкий орешек ему попался. Только и не таких раскалывали.

Степан был грешен. Иногда ему приходилось практиковать допросы в жестком стиле.

Он много раз слышал, что сейчас не тридцать седьмой год. И соглашался с этим. Но всегда при этом отмечал про себя, что кое-что из тех времен благополучно перекочевало в нынешние. И придурок сейчас в этом убедится. Только он предпочитал бить не по почкам, а по психике. Редко кто выдерживал его психологический прессинг.

— В молчанку, значит, решил играть. Ладно, играй…

Степан встал из-за стола и с безразличным видом вышел из кабинета. Дверь осталась приоткрытой.

Он открыл дверь в кабинет, где хозяйничали Рома и Саня.

— Лозовой, иди сюда, — сказал он так, чтобы это слышал задержанный. Рома вышел в коридор.

— Допросили? — спросил Степан и заговорщицки подмигнул оперу.

Тот сразу смекнул, в какую игру ему играть.

— Ну а как же. Все в цвет…

— Значит, раскололи.

— По полной программе.

— А бабки где ныкают, сказал?

— Ну как же. Сразу…

— Ну и отлично. Давайте тачку подгоняйте. От моего надо избавляться…

— Все понял…

Степан вернулся в свой кабинет. И встретился глазами с арестованным. Увидел в его взгляде звериную настороженность. Но желания говорить в нем еще не проснулось.

Появились Рома и Саня.

— Все готово, командир…

— Крюк взяли?

— Ну а как же…

— Берите его…

Задержанного взяли за руки и потащили к машине. Степан тем временем зашел в кабинет к Федоту.

Уголовная рожа сидела на табуретке в углу кабинета и затравленно глядела на Степана. В глазах у него страх и боль. Видно, Федот пару раз сделал массаж на почки.

— Ну как?

— Все в порядке, товарищ майор! — сорвался с места Федот и вытянулся в струнку.

Хорошо играет, ничего не скажешь.

— Железнодорожные кассы их рук дело? Сознается?

— Ну, чего молчишь? — с лютой ненавистью посмотрел на бандита Федот. Тот аж весь сжался.

— Да я уже говорил, — затарахтел он. — Мы были…

— Ну и отлично. Мой тоже раскололся. Так что все в полном соответствии. Продолжайте, товарищ капитан…

— Есть, товарищ майор!

Степан уже собирался выходить, когда словно бы что-то вспомнил.

— Как главаря кличут? — обернулся он к арестованному.

— Гнедой…

— Не врешь, это хорошо…

Главарь уничтоженной банды сидел на заднем сиденье в «уазике». Справа Рома, слева Саня. За рулем Кузьмич, штатный водитель. Гнедого можно было кинуть на самый зад, зарешетить. Но он должен слышать, о чем говорит Степан. Хотя его слова как будто и не предназначались для его ушей.

— Где крюк? — спросил он, усаживаясь на переднее сиденье.

— Да вот…

Кулик достал откуда-то и взвесил на руке стальную цепь с острым крюком на конце. На таких свиные туши за ребра подвешивают. И Гнедой, похоже, понял это. Его взгляд забегал.

— Отлично… Давай, Кузьмич, к вагончику гони, за озером который. Ты знаешь где…

На Гнедого Степан не обращал никакого внимания. Будто его здесь и не было.

Всю дорогу в машине висело напряженное молчание. Словно его нарочно нагнетали. А так оно и было. Гнедой раскисал на глазах. В конце концов он не выдержал.

— Э-э, начальник, что за дела? — Язык его развязался.

Только на этот раз молчал Степан. И опера не торопились отвечать.

— Не, ну чо такое? Куда вы меня?.. Э-э, я ничего не понимаю…

А «козел» уже трясся по ухабам проселочной дороги.

— Что это за цепок? Зачем он? — скулил Гнедой.

Но ему по-прежнему никто не отвечал. Это не просто давило на его психику. Это срывало его с катушек. И он сорвался. Задергался в руках Лозового и Кулика. И тут же тяжелый Санин кулак вмял его живот до самого позвоночника. Тот захрипел. Но дергаться перестал.

Когда машина подъехала к вагончику за озером, Гнедой был никакой.

Вагончик этот у третьестепенной дороги в самом глухом месте у Глубокого озера поставил какой-то дебил-кооператор лет десять назад, в самый разгар перестройки. Думал что-то вроде трактирчика здесь открыть. Да только скоро понял, что клиенты у него будут лишь по большим праздникам вроде «маевки», когда горожане толпами на природу выезжают. А в будни к нему даже рэкетиры не заглянут. И он решил бросить это гиблое дело.

А вагончик остался. Он уже тогда был дряхлый. А сейчас и вообще ни для кого не представлял интерес.

Кулик взял цепь и с ней вышел из машины. Гнедой провожал его взглядом, полным ужаса.

— Пошел! — Лозовой с силой вытолкнул его из салона.

Вышел сам, схватил его за шкирку и потащил к вагончику, где уже скрылся Саня. Но внутрь заводить не стал, швырнул на землю перед самым входом.

— А может, его просто пристрелить? — вроде бы нехотя спросил он у Степана. — Все равно, где бабки, мы уже знаем…

— Бабки-то мы заберем, не вопрос. Мне, кстати, хату обставлять надо…

— Ну так чего зря время терять. Давай в землю его, а сами за бабками…

— Не-е, — лениво ответил Степан. — Спешить не будем. Пусть эта гнида помучится. Как Игорь… Ты помнишь его…

— Ну да.

— Игорь кореш мой. В «Гордон» охранником устроился. А эта падаль его из автомата завалила. Долго Игорь мучился, очень долго. А потом умер. Уже в больнице…

Дело по ограблению железнодорожных касс висело за отделением. И Степан постоянно отслеживал информацию о случаях ограбления в столице. Захват кассы в компьютерном салоне «Гордон» и убийство охранника он справедливо отнес на счет банды, за которой охотился вместе с муровцами.

Из оперативной сводки он знал фамилию, имя и отчество убитого.

— Да это не я его! — заскулил бандит. — Его Семафор замочил…

Ну вот, процесс раскола начался. Осталось только его ускорить.

— А мне какая разница? — вяло усмехнулся Степан. — Главное, Игорька уже не вернуть… Саня! — крикнул он в утробу вагончика. — Цепь закрепил?

— Ага! — послышалось оттуда.

— Зачем вам цепь? — взвыл Гнедой.

— А хлебало тебе носками твоими стоячими забьем, а самого за ребро и на крюк, — без всякой злобы, спокойно объяснил Круча. — А потом паяльной лампой чуть-чуть пройдемся… К вечеру сдохнешь. А там тебя и закопаем…

— Вы не имеете права! Меня должны судить! По закону…

— У меня свои законы, — хищно сузил ледяные глаза Степан. Его голос звучал зловеще. — И я тебя уже осудил. Ты же знаешь, кто такой Волчара…

— Не надо! Прошу вас! — Гнедой был полностью деморализован. — Я все скажу… Осталось только его добить.

— Поздно, — вздохнул Рома. — Твой подельщик уже во всем сознался…

— Да что он знает! — презрительно скривился Гнедой. — Он у меня совсем недавно. В натуре, мужики, он же ни хрена не знает. Так, малость…

— Так чего ж ты раньше молчал? — будто бы удивился Степан.

— Так вы ж не спрашивали…

— Ладно, будем считать, что у тебя появился шанс. Сейчас мы тебя в отделение свезем. Я вызываю следователя, и ты подробно ему все излагаешь. Договорились?

— Да! — Гнедой ожил.

— А пока один вопросик…

— Да хоть сто…

— Железнодорожные кассы в Битово твоих рук дело?

— Да, мы их намыли. Век воли не видать!

— Да ты ее и так не увидишь… Кассы собирались брать четырнадцатого апреля. Но перенесли сроки.

— Слива мохнаткой накрылся. Вместе с тачкой, которую свинтить хотел…

— Взорвался то есть…

— Ну да…

— Кулик, снимай цепь, — крикнул Степан Сане. — Пусть пока живет… — И снова к Гнедому: — Кто видел, как взорвался Слива?

— Да сам видел. Своими собственными глазами, отвечаю!

Сазон, эта ходячая энциклопедия уголовного мира, говорил Степану, что «Волгу» собирались угнать налетчики, взявшие кассы. Так оно и оказалось.

— Кто такой Сазон, знаешь? — на всякий случай спросил Степан.

Он помнил, что собирался прищучить эту «энциклопедию», если он хоть каким-то боком связан с налетчиками.

Гнедой задумался и отрицательно покрутил головой.

— Ладно, Сазона опускаем… Значит, ты видел, как взлетела на воздух «Волга»…

— Да, да, это была «Волга». В натуре, «Волга»… — с готовностью уточнил Гнедой.

Зато Степан не стал уточнять, что эта «Волга» его личная собственность.

— А что ты интересного до взрыва видел?

— Ну как же, «девятка» была. Серебристая. С левого борта к «волжанке» причалила. Из нее мужик высунулся. Вроде как блеванул. А между делом мину под днище машины сунул. Гадом буду, так оно и было…

Признаться, Степан не ожидал такого признания. Снова серебристая «девятка». И уже какой-то мужик изрисовывается. Получается, не Болотов машину заминировал. Кто-то другой. Но кто сказал, что этот «кто-то» не работал на Болотова?

— Мину, говоришь, сунул. А почему тогда твой Слива в машину сел? Он у тебя что, камикадзе?

— Да нет, это я потом врубил, что мужик тот бомбу установил. Он блеванул. А мне так противно стало. Я и отвернулся. Поэтому я ничего не видел…

— Значит, ты не видел, как мужик взрывное устройство под машину устанавливал?

— Говорю же, отвернулся. Да если бы и смотрел, мог не увидеть. Машины так стояли, что не все видно было…

Гнедому не было абсолютно никакого смысла вводить Степана в заблуждение. Его дело с киллером-подрывником никак не пересекалось. Так что ему можно было верить.

— А номера этой «девятки» ты не запомнил?

— Да нет, даже не смотрел на них. Я ж не мент…

Всю дорогу к отделению Степан думал о серебристой «девятке». И Люба про нее говорила, и сам Болотов, и вот еще одно подтверждение. Значит, нужно искать владельца «девятки». Но как? Номер машины не известен, а серебристых «девяток» в столице пруд пруди. И через агентуру наверняка ничего не пробьешь. Разве что через Болотова на него выйти. Скорее всего они друг друга знают. А если нет?

В отделении Степан собирался сунуть Гнедого под прессинг Лозовому и Кулику. Пусть выжимают из него признания до приезда следователя. Тот уж допросит его по полной форме, протокольчик составит. И только пусть попробует Гнедой отречься после этого от своих показаний.

Но в отделении уже хозяйничала бригада МУРа, и следователь ихний вопросики бандитскому водиле на протокольчик подбрасывал.

Круча закрылся в своем кабинете и связался с Марковым.

— Привет, Николай! Как твое ничего?

— Да ничего…

— Как там наш общий друг?

— Уже в «Петрах», следователь ему гайки вкручивает… Только не сознается, гад.

— Я тут налетчиков одних взял…

— Да уж слышал. Прими мои поздравления…

— Короче, расколол я одного. Это банда налетчиков, они и собирались угнать мою «Волгу», пасли ее. И главарь ихний видел кое-что интересное. И знаешь, что?

— Ну…

— Короче, «Волгу» мою какой-то мужик зарядил. На «девятке» подъехал к ней с левого борта, приоткрыл дверцу и мину приклеил.

— «Девятка» серебристая?

— Точно…

— Значит, Болотов и этот неизвестный в сговоре. Получается, Болотов не исполнитель, он заказчик…

— Я тоже так думаю. Ну а вдруг он ни слухом ни духом… Хотя вряд ли…

— Надо его еще раз допросить по факту подрыва «Волги»…

— Точно, по вновь открывшимся обстоятельствам.

Для этого я тебе и позвонил…

— И с этим твоим налетчиком тоже поговорить надо. Но это мои заботы…

Затем был звонок Любе. Но ее телефон молчал.

Только он положил трубку, как в кабинет вошел подполковник Плотников, заместитель начальника отдела МУРа. Здоровый как осенний медведь. Он и в самом деле напоминал медведя. Добродушный, слегка неповоротливый. Но для преступников он становился медведем-шатуном. Резкий, быстрый и жуть какой агрессивный. Попадешь ему в лапы, задерет. Если, конечно, вовремя пощады не попросишь.

Плотников заполнил собой весь кабинет,

— Здорово, Степаныч! — пробасил он.

— Здорово, Палыч! — поднялся ему навстречу Степан.

Он вышел из-за стола, протянул руку.

Для кого-то Плотников подполковник, будущий начальник отдела, но для Степана он всегда оставался Мишкой. Они ведь в МУРе когда-то вместе в операх ходили, пуд соли на двоих съели. А сколько дерьма всякого разгребли…

— Снова ты нас балуешь…

— Это ты про друзей-налетчиков?

— Ну а про кого же…

— Так чего ж балую, двоих ведь хлопнуть пришлось…

— Меньше дерьма на земле, чище воздух, — философски рассудил Мишка. — Ловко ты этих уродов в оборот взял. Как узнал, что они кассу брать будут?

— Так работаю ведь. Показатели поднимать надо…

— Ну понятно… В общем, забираем мы этих голубчиков себе.

— Как скажешь… А как насчет по сто граммов?

— С тобой, Степа, и двести можно, — широко улыбнулся Плотников.

И скользнул взглядом по шкафу, где по его разумению должна была находиться бутылка.

— Нет, Миша, не здесь. Обедать пора. Поехали, в кабачке одном посидим, старое вспомним…

— Ну-у, хозяин — барин…

Они вышли на улицу. И увидели Кузьмича. Старый хрыч как молодой козел прыгал возле новенькой «Волги» «тридцать один — десять». От радости чуть не блеял.

— Кузьмич, а как же «козел»? — подначил его Степан.

— «Козла» я своего люблю! — продолжал кружить вокруг машины Кузьмич. — Но на нем пусть теперь молодой поездит. Ты же знаешь, Степаныч, молодым у нас всегда дорога… А ты, так уж и быть, на этом драндулете поездишь…

Драндулет этот, оборудованный по последнему слову милицейской техники, с фордовским движком, стоил уйму денег. Часть суммы оплатило государство, часть подсунул Степан из своего ментовского «общака». С оформлением, чтобы все по закону. Ведь отделение нуждалось в дополнительной транспортной единице.

Кузьмич давно ждал эту машину. И вот встреча наконец состоялась. Поэтому он и прыгал.

— Прокатишь?

— Так это, комплектность проверить надо, на брак посмотреть… — начал было Кузьмич.

— Так в процессе и посмотришь, — остановил его Степан. — Поехали!

С начальством спорить бесполезно. А потом, Кузьмича и самого подмывало подержаться за баранку новенького автомобиля.

— Э-эх, прокачу!

И прокатил. До самого кафе «Коралл». Леньчик Иванцов самолично вышел встречать дорогих гостей. Сам же и за официанта поработал.

— Приятного аппетита, Степан Степанович! — выставляя на стол графинчик с беленькой, пожелал он.

Обед был хороший. И водочка славно пошла. Мише очень понравилось.

— Надо будет еще как-нибудь к тебе заглянуть…

— Так в чем проблемы? — подмигнул ему Степан. — Дорогим гостям всегда рады…

Мишка — его старый друг и нужный человек. Без связей в его деле Степану никуда. И он использовал любую возможность, чтобы расширить и упрочить их.

Он вытер руки и рот салфеткой, небрежно отшвырнул ее от себя. Затем достал деньги, расплатился за обед. И уловил в глазах Мишки налет недоумения. Он-то, наверное, думал, что обед на халяву. В принципе так оно и было. Степан расплачивался теми деньгами, которые получал от Иванцова.

По пути к машине Степан достал мобильник и позвонил сестре. Телефон Любы не был занят, но трубку никто не брал.

В свете открывшихся обстоятельств это настораживало.

Любу хотели убить. Болотов или кто-то другой. Степан ее охранял. Пока не взяли Болотова. Но, судя по всему, есть еще некто, от кого ей по-прежнему грозит опасность. А вдруг?..

— Кузьмич, давай к моей сестре завернем, — просьба Степана прозвучала как приказ.

— Зачем к сестре? — не понял Плотников.

— Да понимаешь, Палыч, тут у нас один пиротехник появился…

— А, ты об этом, который твою «Волгу» поднял. Три убийства за кем… Так его ж вроде взяли…

— Да нет, взяли одного, а на свободе еще один гуляет. И за сестрой моей, возможно, охотится. Я ей сейчас звонил, только трубку никто не берет. Такие вот пироги…

— Так, может, вышла куда?

— А если нет?

— Проверим…

Мишка невольно сунул руку под пиджак. Убедился, что «пушка» на месте. Видно, ему в полной мере передался серьезный настрой Степана. Дело ведь и в самом деле не шуточное.

— Пиротехник, говоришь? — проговорил он себе под нос.

— И, между прочим, профессионал высочайшего класса.

— Посмотрим…

Дверь в квартиру Любы Степан открыл своим ключом. И ураганом ворвался внутрь. Вслед за ним туда втянулся и Мишка. Оба с пистолетами, готовые к любым неожиданностям.

Но, кроме Любы, там никого не было. А сама она лежала в своей постели. Лежала пластом. Как будто неживая.

Степан подошел к ней, нащупал шейную артерию. Пульс прощупывался. Жива.

— Люба! — начал он ее тормошить. Проснулась она не сразу. Но все же проснулась. Открыла глаза и сонно посмотрела на Степана.

— Ты чего это спишь, день уже давно? — встревоженно спросил он.

Странный у нее сон, подозрительный.

— День уже? — как будто удивилась она. — Долго сплю. А еще хочется…

— Снотворное на ночь принимала?

— Да, целых две таблетки… С Аллой повздорили, вот и разнервничалась…

— Вставай, умывайся…

— Да нет, я еще полежу. Так не хочется вставать…

— Ладно, лежи, — не стал возражать Степан. — С Аллой, говоришь, повздорили. Ну это понятно…

— А, ничего тебе не понятно, — вяло махнула рукой Люба. — Она меня ненавидит…

— Ну так семейные проблемы… Люба любовница ее мужа. Поэтому ничего необычного в том, что Алла ненавидит ее.

— Она змея. Шлюхой меня обозвала, представляешь! — Люба была так возмущена, что не обращала внимания на присутствие Плотникова. Впрочем, тот делал вид, что ничего не слышит. — И все из-за ребенка. Говорит, Виталий бесплоден. И он не мог быть отцом моего ребенка. И ему внушила, что я его нагуляла от кого-то другого. Сказала ему, что я шлюха. Вот он волком на меня и смотрел… А может, это она и подговорила его меня убить…

— Ну, это вздор…

И тут Степана осенило.

— Стоп! А откуда она узнала, что у тебя ребенок?

— Я письмо Виталию написала. А она его прочла…

— Давно?

— Да нет…

— Но еще до того, как тебя пытались убить?

— Да…

— И Болотову, значит, она сказала, что ты… ну, это… в общем…

— Да, она выставила меня перед Виталием шлюхой…

— Как будто ты нагуляла ребенка не от него, а от кого-то на стороне. Получается, она знала, что ты не замужем, — вслух рассуждал Степан.

— Получается так, — подтвердила Люба.

В их первую встречу Алла дала понять, что знает о Любе как о жене Степана. Значит, она обманывала его. Зачем?.. Чтобы навязать ему свою игру, цель которой — забраться к нему в постель. Может, и так.

Но ведь она врала ему, и это факт. А ложь всегда настораживает.

А потом еще один элемент игры. «Уголовный розыск. Майор Круча!» Она запомнила его фамилию. Вроде бы ничего необычного. По крайней мере, Марков считал так. А Степан, сам не зная почему, развил по этому факту целую теорию. И сам себе стал тогда неинтересен. Как будто чепуховиной занимался. А вдруг не чепуховиной?

Элементы игры… Алла рисовала перед ним искренность, но это была игра. Она забралась к Степану в постель. Но это также всего лишь часть игры. Через него она получила доступ к информации о муже. Может быть, только этого она и добивалась.

Если так, то это можно объяснить с плюсовой для нее точки зрения. Алла считает мужа невиновным, заботится о нем — и всем своим видом показывает это. В ее желании знать о делах мужа нет ничего плохого.

Алла не верит, что ее муж преступник. Уверена, что его скоро оправдают по всем статьям. А вдруг и это игра? И она вовсе не хочет, чтобы его освободили.

А что, если?..

— Значит, Алла змея? — то ли у самого себя, то ли у Любы спросил Степан.

— Змея! Я слышала ее шипение… Степан, а вдруг Виталий не бесплоден? Она говорит, что он анализы сдавал. А вдруг она врет. Ну ни с кем я не спала, кроме как с ним. Клянусь чем хочешь…

— А ведь это нетрудно проверить…

Любе она может соврать. А Виталию?.. С этим сложней. Но если постараться, можно состряпать аферу и с анализами…

И Степану почему-то казалось, что так оно и есть. Алла нарочно задурила голову Виталию…

Алла ведет свою игру. Против его сестры. И, возможно, против своего мужа.

А вдруг по пятам Любы идет смерть?

Может, и глупо, но Степану вдруг стало казаться, что она совсем рядом.

Иногда ему думалось, что интуицией сыщика он обладает с самого рождения. И годы работы в милиции лишь укрепили ее и обострили. И сейчас эта интуиция подавала ему тайные сигналы. Только, увы, с ее помощью он не мог определить источник опасности.

— Насколько я понял, Люба, вы кому-то перешли дорогу, — неожиданно вмешался в разговор Плотников. — И вас уже пытались убить. И действовал подрывник-профессионал…

Степан взглянул на Мишку. Он утратил природное медвежье добродушие. И был похож сейчас на гончую, повернувшую нос в сторону предполагаемой добычи.

— Люба, вы давно вставали со своей постели?

— Нет, — непонимающе уставилась на него она. — Как вчера легла… А ведь уже надо вставать…

— Лежите! — встрепенулся он. — Лежите и не двигайтесь! Это очень, очень опасно! Взгляд его тревожно блестел.

— Я не берусь утверждать, но в моей практике уже был подобный случай… Лежите и не двигайтесь. Я сейчас…

Он вышел в коридор, подошел к входной двери, открыл ее. И принялся тщательно изучать замок. Для этого он сунул в замочную скважину ключ и несколько раз провернул его. И на лице его такое внимание, как у «медвежатника» во время вскрытия сейфа.

— Что там? — Степан подошел к нему.

— А ты знаешь, братец, замок цел. Никто не вскрывал его…

— А разве его должны были вскрыть?

— Если мои подозрения верны, то да… Но замок цел. И все же… Ох, лучше бы я ошибся…

— Мишка, ну не тяни кота за яйца!

— Тут недавно случай был. В отсутствие хозяина, одного бизнесмена, к нему в квартиру киллер пробрался. Отмычкой дверь вскрыл. И мину под кровать установил. Хозяин лег спать. А потом проснулся. Когда вставал, механизм сработал. Голову в одном месте нашли, ноги в другом. Такая вот петрушка…

— Ну так чего ж ты стоишь?

— А куда торопиться? Главное, чтобы твоя Люба не вставала… Так, пошли, посмотрим…

В комнату Мишка прошел широким шагом. Поняла Люба, какая беда ей грозит, или нет, но в глазах ее был испуг. Она правильно восприняла предупреждение Плотникова, поэтому лежала неподвижно.

Мишка встал перед ней на колени, нагнулся, осторожно, как хирург в утробу пациента, просунул руку под кровать. И что-то нащупал.

— Ну вот, что я и говорил… — Его глаза смотрели куда-то вдаль.

— Что?

— Предмет, который, возможно, назовут похожим на взрывное устройство…

Еще осторожней Мишка вытащил руку из-под кровати. Лицо его оставалось непроницаемым. Но на лбу выступила испарина.

— Давай смежникам звони. Гэбистам, Пусть Диму Кумпана сюда шлют с его людьми. Он у нас самый лучший спец по этим делам… Хотя ладно, сам позвоню…

Степан протянул ему трубку сотового телефона. Затем посмотрел на Любу. Та лежала ни живая, ни мертвая. Страшный смысл происшедшего — или еще не происшедшего — дошел до нее во всей своей полноте.

Бедная, сколько выпало на ее долю.

— Лежи, милая. — Степан и сам ужасно волновался. — Все будет хорошо…

Ему очень хотелось верить в это.

Какая-то страшная сила наглым образом влезла в ее судьбу, приставила нож к ее горлу. Но Степан сыщик и не привык мыслить категориями «какая-то». Он должен узнать, что это за сила и от кого она исходит. И наметки версии уже начали созревать в его голове.

Угроза ее жизни могла исходить от Болотова. Неудачное покушение возле магазина «Гранд». Теперь вот мина под кроватью. И еще неизвестно, удастся ли ее обезвредить.

Болотов был в бегах. Его задержали. Вчера. Но он мог побывать в этой квартире позавчера ночью или вчера рано утром. И установить мину. С хитроумным механизмом.

А может, это был не он. Возможно, неизвестный злоумышленник как раз и хотел, чтобы подозрение снова пало на Болотова? А заодно он хотел избавиться от Любы.

Вчера Алла заявилась к Степану на квартиру. Якобы для того, чтобы расспросить о судьбе мужа, а попутно залезть в его постель. Чего она и добилась.

Но, возможно, главное заключалось в другом — спровадить Любу домой. Для этого и был устроен скандал. Во время которого, кстати, Алла понаставила себе минусов. Только она не боялась, что на нее ляжет хотя бы тень подозрения. Ведь Люба должна умереть…

Предположение чудовищное. Но Степан не кисейная барышня. Он мент. И знает, как жестоки порой бывают женщины.

Скорее всего Люба — это не главная цель Аллы. Гораздо важней избавиться от мужа. И не убить его. Нет, это слишком банально, к тому же на нее лягут подозрения.

А ведь у нее есть мотив избавиться от мужа. Его отправляют за решетку, а управление имуществом и делами переходит к ней.

Болотову грозит пожизненное заключение. Значит, Алла пожизненно будет заменять его.

И вот в силу вступает хитроумный план. Кто-то неизвестный взрывает бизнесмена Мальцева. Затем пытается убить Любу. Дальше гибель коммерсанта Фрязева. Все трое завязаны на Болотова. И сразу вывод. Тут санкция на обыск.

В кабинете-мастерской Болотова находят пластид и электродетонаторы. Только вот пальчиков его на всем этом не обнаруживается. Но и здесь все предусмотрено — запрещенные предметы упакованы в специальную пленку, на которой отпечатков пальцев просто не может остаться. И хоть ты лопни, гражданин Болотов, не отмыться тебе от подозрений. А чтобы менты глубже наживку заглотили, надо им сказку о джипе «Гранд Чероки» подсунуть. Да так, чтобы чей-то посторонний глаз за номер машины зацепился. Или хотя бы за краешек. Номер-то фальшивый! А джипов «Чероки» сейчас в столице хоть задом ешь. В прокате можно взять…

— Сейчас группа будет здесь, — сообщил Мишка, передавая Степану трубку. — Дима Кумпан — парень что надо. Надо будет, корабль космический угонит, но здесь в срок будет… Ты его, кстати, знаешь?

— Нет. Но очень хотел бы познакомиться…

— Считай, что уже познакомился…

— Лишь бы только не посмертно.

— Да нет, Дима суперспец. Все будет в порядке, не сомневайся…

Только Мишка говорил об этом не очень уверенно. Чувствовалось, что внутри у него все напряжено.

— Слышишь, Палыч, а киллера того нашли?

— Какого киллера?

— Ну того, который бизнесмена в кровати взорвал…

— Да нет, этот гад чисто сработал…

— А на заказчика вышли?

— Вообще-то этим делом руоповцы занимались. Но знаю точно, предполагаемого заказчика взяли в разработку… Да ты у Коли Маркова спроси. Он в курсе…

— Спасибо за совет…

И Степан ушел на кухню и набрал номер Маркова.

— Николай, привет, это я, Степан!

— Слышу… Чего там у тебя?

— Да вот, на кухне сижу…

— Ну и что?

— А то, что сижу и чай не пью…

— При чем здесь чай?

— Вот то-то и оно, не до чая сейчас. Любу, сестру мою, заминировали…

— Чего?

— А того. Ей под кровать мину установили. Она вчера спать легла. Под снотворным. Я ей с утра звоню, да все без толку. Мы с Плотниковым к ней завернули. А она спит. Хотела уже подниматься, да Миша ей не дал. Говорит, мина под кроватью. Сунул руку, и точно, она. Не ошибся. Чутье старого волка…

— Чутье и опыт. Был у нас один случай…

— Говорил он уже про этот случай. Это когда одного бизнесмена вместе с кроватью в воздух подняли…

— Да, да, не так давно это было. В Чертанове. Бизнесмен Сурков…

— Ты этим делом занимался?

— Вообще-то это не мой район. Но и меня тоже подключили…

— Заказчика определили?

— Ну а как же, вышли на голубчика. Бывший спортсмен, бывший рэкетмен, а ныне бизнесмен. Лимон его кличка. Мой клиент…

— Да слышал о таком, — кивнул Степан. — Только какой он к чертям собачьим бизнесмен? Как был бандюгой подзаборным, так им и остался…

Лимон на крутых тачках раскатывает, в костюмах за две штуки баксов разгуливает, спит исключительно с дорогими фотомоделями. А замашки все те же. Не изменились с тех пор, как он в подворотнях случайных прохожих на «гоп-стоп» брал. Правильным пацаном себя считает. Да только, говорят, все чаще его в сторону беспредела клонит.

В последнее время у него какие-то завязки с Сафроном появились. Уже пару раз его в Битово видели.

— Точно, — согласился Николай. — Последний подонок. С виду вроде ничего, а копнешь — трупы, трупы… Недавно, может, слышал, нашего брата, мента, покалечил…

— Нет, не слышал…

Видно, это происшествие не освещалось ни по каким каналам: ни по внутренним, ни тем более внешним. Возможно даже, кто-то с генеральскими звездами кроет Лимона. Сейчас ничему нельзя удивляться.

— Да постовой сержант что-то ему поперек сказал. Так он на него свою свору натравил. До полусмерти избили…

— И что, ничего?

— Тех, кто бил, в Бутырку упрятали. Но Лимон их под залог вытащил. А скоро дело совсем закроют…

— Козлы!

И бандиты — козлы. И продажные следователи, и судьи — тоже из той породы рогато-копытных.

— А самому Лимону хоть бы хны. Как с гуся вода. Он ведь сам никого не бил…

— Падла… Добраться бы до него! Степан бы с удовольствием свернул шею этому беспредельщику.

— Он у нас сейчас со всех сторон обложен. Только, увы, близко подобраться к нему не можем. Ушки на макушке, гад, держит. Служба безопасности у него не из качков с одной извилиной на всех состоит. Спецы на него работают… Короче, доказать ничего не можем… И на киллера, понятное дело, не вышли…

— Голый вассер — так, кажется, наши подшефные говорят…

— Киллер, который на Лимона работал, профи. Достаточно высокого уровня. Не одна ликвидация за ним. Есть основания полагать, что на его счету еще несколько взрывов. Машины, входные двери, почтовые ящики…

— Почтовые ящики?

— Ну да… Слушай, а ведь Фрязев в такой вот ящик сыграл, — скаламбурил Марков.

— А Мальцев в машине подорвался. И налетчик по кличке Слива в моей «Волге» накрылся…

— Верно. И механизм сработал от вибрации стартера… Все тот же почерк… Возможно, что все это работа одного и того же человека…

— Я не удивлюсь, если так оно и есть… Короче, Николай, нам нужно срочно встретиться…

— Подъезжай!

— Я пока не могу. Я на квартире у сестры. Ждем спецов: мину ведь еще снять надо…

— Так вы ее еще не сняли? Какого ты дьявола баки мне забиваешь? Называй адрес, я пулей…

— Стоп, подожди. Одно дело нужно срочно провернуть.

— Давай, говори.

— Надо у Болотова анализ его спермы взять.

— Чего?!

— Или не спермы. Может, тут анализ на ДНК нужен, точно не знаю. Не спец я по вафлям. Короче, нужно точно выяснить, страдает он бесплодием или нет. И как можно скорей.

— Зачем тебе это?

— Не только мне, но и тебе. Я тебе потом объясню, а пока надо организовать процесс.

— Да, я сейчас решу вопрос. И сразу к тебе.

— Жду!

Специалисты по взрывным устройствам прибыли ровно через двадцать минут после того, как с ними связался Миша.

— Лучше уж сапером работать, чем экспертом, — с порога сказал невысокого роста парнишка с глазами столетнего мудреца. — Хотя это, конечно, гораздо опасней…

Тут он прав. Если бы Люба взорвалась, его бы, возможно, в качестве эксперта сюда вызвали. Но, к счастью, этого не произошло.

Плотников вкратце объяснил Диме ситуацию.

— Будем оперировать! — авторитетно заявил парнишка и начал закатывать рукава. Ну точно, хирург.

— Попрошу всех удалиться!.. Вас, гражданка, это не касается. — Это он Любе.

А исчезнуть ведено было Степану и Мише. Люди Кумпана, двое мужчин, годившихся ему в отцы, остались. Дима — хирург, они ассистенты.

Есть повод для шутки. Но Степану шутить вовсе не хотелось. Слишком серьезная операция. И так хотелось за ней понаблюдать. Но деловитый парнишка не желал, чтобы ему мешали. Не любил, когда стоят над душой. Что ж, сейчас он был хозяином положения, ему все условия.

Операция длилась десять минут. И все это время Степан был как на иголках. Но все закончилось благополучно. Маленькая коробочка с пружинящими подушками была надежно зажата у Димы в руках.

Мужчина из его группы направил на нее фотоаппарат с мощной вспышкой. И щелкал на фоне мерной линейки… Второй мужчина наклеивал на «адскую машинку» липкую ленту для съема отпечатков пальцев. Все по уму.

— Посмотрите на эту штучку внимательно, — натянуто улыбнулся Кумпан. — Вы видите ее в последний раз. Сейчас я повезу ее на уничтожение…

Для Димы работа еще не закончилась. Ведь нужно было избавиться от этой штуки. А для этого разжать руку. Но тогда произойдет взрыв. Впрочем, Степан был уверен, что этот пирогений не ошибется.

— Когда будут результаты экспертизы? — спросил Степан, имея в виду дактилоскопию.

— Думаю, завтра к утру все будет готово. Но если постараться…

— Нет, брат, стараться не надо. Сначала от этой «дуры» избавься…

— Избавлюсь, можете не сомневаться…

— Как с тобой связаться?

— А вот, через товарища подполковника…

— Свяжешься, Степа, свяжешься, — кивнул Мишка. — И я свяжусь. И Николай Марков. И сам министр свяжется…

Тут он прав. Дело может получить небывалый резонанс.

Впрочем, кто бы ни занимался этим делом, Степан всегда будет держать руку на пульсе.

Появился Марков.

— Вот, долго жить будешь! — протягивая ему «краба», прогрохотал Плотников.

— Что, думали обо мне?

— О тебе и о том, как эту «машинку» раскручивать будем…

— Ладно, господа-товарищи, мне пора. — Дима направился к выходу. — А то эта «машинка» нас самих сейчас раскрутит…

Он ушел, а вместе с ним скрылись и его люди.

— Люба, — обратился Степан к сестре, — собирайся, поедешь ко мне…

— Только сначала, если можно, вам пару вопросиков, — вмешался Николай, обращаясь к Любе.

Но посмотрел не на нее, а на Степана. Как будто у него спрашивал разрешения.

— Да, конечно…

— Люба, а у Болотова были ключи от вашей квартиры?

— Да, были…

— А вы не помните, где он их хранил? Может, в сейфе или на общей связке, где его ключи находились?..

— Да, вместе со своими ключами…

— А когда вы отправлялись в поездку в Анталию, эти ключи могли быть при нем?..

— Точно не скажу, не знаю…

— Ладно, с этим разберемся… Позавчера вечером и вчера весь день вы находились в квартире брата. Так?

— Да.

— И ни разу не приходили сюда?

— Степан не велел, я не могла его ослушаться…

— Так были вы здесь или нет?

— Нет.

— Так, поехали дальше. Вы собирались в Анталию. Простите за бестактность, но я вынужден задать вам один вопрос. Болотов провел ночь у вас?

— Нет, он провел ночь у себя дома.

— А утром он заехал за вами. Так?

— Да.

— Он заходил к вам? Или вы сами спустились вниз?

— Он зашел за мной. Но только для того, чтобы взять мои вещи…

— А в комнату он к вам заходил?

Степан понял, к чему клонит Николай.

Не исключена возможность, что взрывное устройство установил Болотов позавчера утром. Еще перед тем, как ехать в аэропорт. Но уже после того, как Люба встала с постели.

— Да.

— Он мог установить взрывной механизм под вашу кровать?

Люба уже не бросалась глупыми репликами вроде: «Нет, он не мог это сделать! Он на такое не способен!» Страшная реальность, ворвавшаяся в ее жизнь, выветрила из ее головы всякую блажь.

— Нет, у него на это не было времени…

— Это точно?

— Да.

— Надеюсь, следственный эксперимент подтвердит подлинность ваших слов. У меня все…

Люба осталась одна в своей комнате. Но ждали ее только Степан и Николай. Миша Плотников сослался на какие-то неотложные дела и уехал в отделение на служебной машине с Кузьмичом.

— Так, а теперь вопрос к тебе, друг ситный, — сказал Марков Степану, когда они остались одни на кухне.

— Тебя очень интересует сперма, угадал? — съехидничал Степан.

— Смотря чья… Короче, что там за цирковой номер с деторождением?

— Нет, Николай, цирка здесь нет никакого. Тут такая каша заварилась. Но расхлебать надо…

— Давай обо всем и по порядку.

— Даже не знаю, с чего начать… В общем, не буду забивать тебе баки. Скажу, что у меня есть подозрения насчет супруги Болотова…

— Экстравагантная особа, — сразу же отреагировал Николай. — Мой Князев едва ноги унес…

— Что, приставала? — неожиданно для себя спросил Степан.

— Что-то вроде того. Он к ней с обыском, а она к нему со своей… Ну ты понял. Не то чтобы нахрапом перла. Но глазки строила, чары напускала… Но Князев устоял. Он у меня отличный семьянин…

— Он хоть понял, почему она к нему приставала?

— Ну, оголодавшая богатая стерва. Хотя, возможно, хотела через него воздействовать на судьбу мужа…

— Ты молодец, Николай. А я дурак…

— Чего?

— Не сразу врубился. Закрутила мне мозги Болотова. А я ее игру за чистую монету принимал. А ведь ты прав, неспроста она все это делала, через меня хотела мосты к мужу подбить. С твоим Князевым не вышло, так она за меня взялась…

— Ну и как, завербовала?

— Почти…

В это время появилась Люба. Разговор прекратился. На машине Маркова ее отвезли на квартиру к Степану. А до этого он вызвал туда Эдика и Рому. Опера ждали его во дворе его дома.

— Ну что, мужики, памперсами запаслись? — спросил их Степан.

Им предстояло нести службу возле его дома. Держать под наблюдением подступы к подъезду и отслеживать всех подозрительных субъектов.

— Нет, только сникерсами, — осклабился Эдик.

— В общем, не буду вдаваться в подробности. Скажу, что за Любой идет охота. Ее только что пытались убить.

— Да тут уже прошел слух…

— Значит, знаете о мине. Тем лучше. Короче, несете службу во дворе моего дома. Приметы «охотника» неизвестны, поэтому ничего вразумительного о нем я вам сказать не могу. Полагайтесь на интуицию…

— Да понятно…

Ребятам и в самом деле все было понятно. Они забрались в машину Эдика и заняли удобную для наблюдения позицию.

Степан и Николай также заняли пост во дворе дома. Они сидели в машине Маркова. Им нужно было обсудить кучу вопросов наедине.

— Степан, ты меня заинтриговал. Что ты имеешь против Болотовой?

— Ведет она себя очень странно. Ты прав, она хочет влиять на судьбу мужа. Но вопрос как, положительно или негативно? Доказательств ее причастности к убийствам никаких. Но подсознание уже гонит волну…

И Степан выложил перед коллегой свои соображения.

— А вдруг ее цель — подставить мужа? И она выбрала для этого изощренный способ, — заключил он.

— Если так, то она в сговоре с профессиональным киллером. — Марков уже выстраивал в голове свою версию. — Не сама же она устанавливала «машинки»…

— Сто процентов, не она. Тут чувствуется твердая мужская рука. А вот подложить пластид и электродетонаторы в комнату мужа могла. Что, возможно, она и сделала. И автоматически подставила его под двести двадцать вторую статью. Даже если не докажут его причастность к убийствам, он получает срок за незаконное хранение взрывчатых веществ…

— Может, и так, — задумчиво проговорил Николай. — А может, и нет… Если на Болотову работает профессиональный киллер, то ей незачем городить огород. Можно было просто подорвать Болотова на той же мине, и все дела…

— Тогда на нее сразу бы пало подозрение…

— А что подозрение? Киллер не оставил бы нам ни единого шанса уличить ее в чем-либо. Не забывай, мы имеем дело с профессионалом высочайшей квалификации…

— Видишь, мы сами выстроили себе ребус. И как бы автоматически выгораживаем ее. На это и расчет… Скорее всего она боится попасть под подозрение. Ведь тогда начнут копаться в ее прошлом. Вдруг что-нибудь да раскопают… Вот и надо просветить ее прошлое. А вдруг на нее что-нибудь интересное есть?

— С этого и начнем, — кивнул Марков. — Возьмем ее в разработку. Постоянное наблюдение, телефоны на прослушивание…

В этих делах Николай был асом. Уголовный розыск и РУОП — это части единого целого, родной и любимой милиции.

Только первый отталкивается от события. Случилось убийство, ограбление, кража — и закрутилась машина: следаки версии выстраивают, бумагами шуршат, опера носом землю роют, свидетелей ищут, улики из дерьма выгребают.

А РУОП держит событие под постоянным контролем. Банда, команда, группировка, сообщество, мафия — как ни называй бандитский кодлан, все одно это организованная преступность. И с ней нужно бороться. А самое надежное средство — глухой «колпак»: вербовка агентов в группировке, взятой в разработку, постоянная слежка за авторитетами, прослушивание телефонных разговоров, по возможности, «жучки», «клопы», лазерные звукосниматели. И если работа организована правильно, то бандитам практически нет возможности совершать преступления безнаказанно.

Намылились братки на «стрелку», а тут засада: собровцы в масках. И хорошо, если братки не имеют при себе стволов. Или другой вариант. Направили киллера на «заказуху», но сталкивается он не с жертвой, а с вооруженными до зубов спецназовцами. Или сам авторитет кого-то замочит. А ему, опаньки, иди сюда, дорогой. Мордой в грязь, руки за спину, в машину и в отделение. А там ждет его следак с полным перечнем доказательств его вины…

Конечно, не всегда все получается. Не всех можно взять под «колпак». Убийства Мальцева и Фрязева автоматически попадают в разряд заказных. А о киллере практически никакой информации. Кто такой, откуда взялся. Вот и приходится Маркову отталкиваться от события, на уровне опера из уголовного розыска работать.

А вот с Аллой Михайловной Болотовой Николай как бы попадает в родную стихию. Степан мог не сомневаться, эта дама будет обложена со всех сторон. И если она виновна, то этот факт обязательно всплывет наружу.

— И за Лимона крепче нужно взяться, — добавил Марков. — Все-таки надо выдавить из него информацию о том самом киллере…

На киллера уже есть зацепка. Можно предполагать, что он работал на уголовного авторитета по кличке Лимон. Только этот ублюдок ничего не скажет. В этом случае признание — верный путь на нары.

— Ты мне подробную информацию об этом Лимоне подкинь, — попросил Степан.

— Тебе-то зачем? — покосился на него Николай.

— Да, может, получится по душам поговорить. Ты же знаешь, я умею…

— Знаю, умеешь. Но этого гада лучше не трогать. Душа у него беспредельная…

— Ну точно как у меня, — усмехнулся Степан. — Скинь информацию, а? Хотя бы просто так, на всякий случай…

— Хорошо. Завтра устроит?

— Вполне… Слушай, Николай, у меня тут мыслишка появилась. Надо ускорить процесс. Давай дезинформацию Болотовой подкинем. Скажу, что мину под кроватью Любы установили Но осечка вышла, мина не сработала. Она со своим киллером или по телефону свяжется, или сама к нему побежит…

— Если, конечно, дела обстоят именно так, как мы предполагаем.

— Да нутром я чую, не ту игру ведет эта стерва…

— Нутро сыщика — тонкий инструмент… Ладно, сегодня же и слей дезу…

— И не только дезу…

Степан ощущал себя Джеймсом Бондом. Ведь сегодня он будет в роли шпиона. И в разведывательных целях ляжет в постель с подозреваемой. И это его. кстати, совершенно не расстраивало.

— Болотова не должна догадываться, что мы ее взяли на прицел, — сказал Марков.

— И Болотову не обязательно знать, что он уже не единственный подозреваемый, — добавил Степан. — Но участие к его судьбе проявить надо. Куда его из «Петров» перевели?

— В Бутырку.

— В Лефортово, конечно, получше. Но и в Бутырке тоже можно жить.

— Человек — это такая скотина, ко всему привыкает… Алле Михайловне скажи, что от статьи ему никак не отвертеться, — посоветовал Марков. — И светит ему, голубчику, пожизненное заключение. Пусть порадуется…

— Недолго ей осталось…

Степан уже не просто предполагал, он был уверен в том, что кровь Мальцева, Фрязева и бандита по кличке Слива лежит на совести Болотовой. И за Любу она в ответе.

Странно, ведь еще сегодня ночью он считал ее лучшей женщиной на свете.

Глава первая

Алла в своем репертуаре. Ему плохо, а она к нему ластится. Как будто нет на свете ничего важнее секса.

Глаза красивые, шаловливые, блудный огонь в них. И сама вся как огонь. Все к нему липнет, чтобы он остудил ее пыл.

Сейчас он должен был швырнуть ее на кровать, сорвать с нее одежду, раздвинуть ноги и припасть к ее лону. Не важно чем, но припасть… Только ему сейчас было не до того…

Из головы не выходил звук сирены «Скорой помощи», в которой увозили его отца. Сердечный приступ. Инфаркт. На почве сильнейшего стресса. И слезы в глазах матери. Истинная аристократка советской поры, она не выла, не рвала на себе волосы, как это делают плебеи. Она стойко переносила горе. И с достоинством урожденной леди заняла место в машине «Скорой помощи». В больницу она уехала вместе с отцом. Герман остался дома.

Девяносто первый год. Эра всеобщего развала. Крах экономики и криминальная революция. Бестолковые митинги на улицах и разгул преступности. Воров развелось видимо-невидимо. Как будто некому было их ловить. Как будто милиция только и делала, что защищала демократию. Идиотизм!

Из-за этого идиотизма Герман и не поехал в больницу, остался дома.

Квартира у родителей роскошная. Престижный район, пять комнат, ковры на полах и на стенах, хрусталь, фарфор, картины известных мастеров, фамильные драгоценности. И все это добро нельзя оставлять без присмотра. Иначе и опомниться не успеешь, как квартиру обчистят. Тем более это и все, что осталось у родителей. Ну еще машина и дача казенная. Больше ничего нет.

А раньше было все. Положение в обществе, уважение, почет. Но в девяностом году отца отправили на пенсию. Ни за что ни про что. Кому-то его лицо не понравилось.

Только отец не унывал. Обосновался с матерью на даче, огородом занимался, цветочки выращивал. В общем, жил в свое удовольствие. И мать не жаловалась на судьбу.

А Герман в московской квартире жил. Ему ведь университет заканчивать надо. Вместе с ним жила Алла. На правах жены. Правда, их отношения не узаконены были официальным браком. Но для них это не имело особого значения. Да и родители не возражали. Напротив, только одобряли их гражданский брак. Алла им нравилась, но только не больно-то хотели они принимать ее в свою семью на законных правах. Ведь она из простой семьи: мать — санитарка в больнице, отец — мастер на заводе. Нонсенс, но радетеля интересов пролетарской партии совершенно не впечатляло пролетарское происхождение невестки. Ведь он-то считал себя аристократом. Самое интересное, фамилия у отца обыкновенная — Шлыков. А у Аллы — Оболенская. Самая что ни на есть дворянская. Но разве не отец и ему подобные искореняли пережитки царской России? Против этого не попрешь…

На жизнь Герман не жаловался. Роскошная квартира, своя собственная «восьмерка» — отец на двадцатилетие подарил, деньги на рестораны, куда они часто с Аллой заглядывали. Только вот факультет МГУ не очень хороший — философский. Отец его специально туда впихнул. Чтобы марксистско-ленинское учение от зубов отскакивало. Думал, Герман по его стопам пойдет. Да только кто ж знал, что жизнь повернется к ним задом.

Отец всегда горел пламенными идеями классовой борьбы. Но это не мешало ему вести успешную борьбу за полноту собственного кармана. Это другие довольствовались одними только партноменклатурными привилегиями: спецобслуживание, спецбольницы, спецдачи, спецмашины. Отец же всегда в будущее заглядывал. Он открыл для себя источник левого дохода, делал деньги и клал их в банки. В стеклянные, трехлитровые. Сотенными и пятидесятирублевыми купюрами. Солидные сбережения сделал он к моменту выхода на пенсию. А потому и не тужил. Ведь впереди его ждало обеспеченное будущее.

Да, в будущее он смотрел. Да только недостаточно далеко. Зима девяносто первого года. Государство делает ход конем. Изымает из обращения «полтинники» и «сотки». И в одночасье все отцовские деньги становятся бесполезным хламом. Он пытался обменять старые купюры на новые. Но сумел вернуть лишь крохи. Остальные сбережения протухли как тушенка на жарком солнце.

Отец не выдержал. И заработал инфаркт. Сейчас он в больнице, в реанимации. И мать рядом с ним. Бедная, ведь и она на грани срыва… Впрочем, сами во всем виноваты. Надо было вовремя «деревянные» на «зеленые» обменять, ведь была такая возможность. Была да сплыла…

Алла подбиралась к нему и так и этак. А он на нее не реагировал.

— Гера, ну хватит тебе киснуть, — наконец не выдержала она. — Сидит тут, как мышь на крупу надулся. Твой отец что, умер? С ним все в порядке. Больница — лучше не бывает, доктора — светила, лекарства отличные, уход. Ведь откачали его. А скоро он совсем поправится. После инфарктов знаешь сколько еще жить можно?..

В медицине она разбирается. Ей интересна эта область. И очень жалеет, что не поступила в медицинский институт. Она Менделеевский заканчивает. Химией она еще со школы увлекалась. Валентности, оксиды, органика… Герман на нюх всю эту дрянь не переносил. А ей интересно.

— Знаю…

— А ты ведешь себя так, будто уже похоронил его. Так нельзя…

И она снова прильнула к нему.

А ведь она права. Получается, он отца заживо похоронил. А ведь ему еще жить и жить… А вот как быть с деньгами? Их уже не вернуть… Только вслух об этом он не сказал.

Герман повернулся к Алле, обнял ее, впился ей в губы и уложил спиной на диван. Его рука полезла ей под халат. Ее тело задрожало, дыхание участилось…

Аллу он любил. И, может быть, даже не потому, что она такая красивая. Их связывают не только чувства. Но и детство, а затем юность.

Виталик Болотов. Их одноклассник. Герман ненавидел его. И все из-за того, что не мог взять над ним верх. А дрались они довольно часто. Сначала из-за права на лидерство в классе. Затем из-за Аллы. Виталик всегда побеждал. Зато Герман умыл его. Пусть Болотов и сильней, но Алла выбрала Германа.

Он уже давно сох по ней. И, наконец, набрался смелости предложить ей свою дружбу. С тех пор они вместе. А Виталик бесился. Все норовил его подловить да нос ему расквасить.

Герман злился. Алла — дама его сердца, а ему вовсе не хотелось быть побитым рыцарем. В восьмом классе он всерьез увлекся боксом. Побеждал в спаррингах, яростно молотил по груше. И все представлял, что избивает Виталика. Только тот и сам не промах, дзюдо занимался. А потом уличные драки — в них Виталик преуспел. Ведь он пацан из простых, плебей. В компаниях, с которыми он водился, «стенка на стенку» явление обычное.

Он уже стал совсем взрослым, уже с Аллой в постели побывал, а Виталик все продолжал мстить ему за свое поражение. До самого выпускного бала. А после школы исчез с горизонта. Больше они не виделись.

И слава богу…

Виталик. Это детство и ранняя юность. Все в прошедшем времени. Давно уже пора забыть обиды. Умом Герман это понимает, а душа все трепещет.

Почти пять лет прошло с тех пор, как он в последний раз видел Виталика. Но злость все та же. Он продолжал заниматься боксом. Скоро выпуск, он станет законченным идио… то есть философом. Кому он нужен будет со своим дипломом? Никому! Хорошо, что он больше спортом занимался, чем наукой. И время не зря потрачено. Он уже сейчас мастер спорта по боксу.

Два года назад, помимо всего прочего, он решил заняться спортивной стрельбой, записался в секцию. Грандиозных успехов на этом поприще не добился: не хватало времени, чтобы отнестись к этому виду спорта со всей серьезностью. Но «марголин» в его руках был послушен, он легко выбивал в мишенях «десятки». Иногда он представлял на месте мишени Виталика.

Аллу он любил. Но кроме того, она оставалась для него символом победы над Виталиком. Это тешило его самолюбие. И не утратило своей новизны до сих пор…

Они занимались любовью с Аллой, а в это время в больнице скончался его отец. У него случился второй инфаркт. Он умер, не приходя в сознание.

— Как же мы теперь будем жить? — спросила мама, с трудом сдерживая слезы.

Потрясение было слишком велико, и она едва держалась на ногах. Герману приходилось ее поддерживать.

Отца похоронили на третий день. Но мать не смогла побывать на кладбище. Она в это время находилась в больнице. Потеря мужа — это само по себе горе. А потом какой-то скот из верхов сообщил ей, что в связи со смертью товарища Шлыкова его дача отходит в пользу государства. Ведь она была закреплена за ним пожизненно без права передачи по наследству.

И это еще не все.

Есть такая категория воров, которые обкрадывают квартиры, где находится покойник. Их презрительно «мародерами» называют.

В родительской квартире они побывали в тот день, когда должны были хоронить отца. Проникли в дом под видом партийных деятелей. Якобы для того, чтобы попрощаться со своим соратником. В суматохе они отыскали тайник с драгоценностями, забрали все.

«Как мы будем жить?» И Герману пришлось искать ответ на этот вопрос.

Мама две недели пролежала в больнице и вернулась домой, где, казалось, навсегда поселилась печаль.

— Ну как, — снова задумался он. — Закончу университет, устроюсь на работу. Будем жить на мою зарплату…

В ответ мама только вздохнула. Кто-кто, а она не привыкла жить на одну зарплату.

Зато не расстраивалась Алла.

— Что-нибудь придумаем, — сказала она.

Он думал, Алла отвернется от него, даже бросит. Ведь брак их официально не зарегистрирован, детей у них нет. Он уже никто — у него нет ни положения, ни денег. А она молодая, красивая, без пяти минут с высшим образованием. И жизнь вокруг кипит. В двадцатые годы в Москве нэпманы шиковали, сейчас господа «новые русские» на «мерсах» раскатывают. Для них открыты все двери: в самые дорогие магазины и в лучшие рестораны. И многие из этих нынешних хозяев жизни не женаты…

Только Алла не думала о них. Она думала о Германе и о самой себе. В ее мозгу рождалась одна идея за другой. То она хотела заняться недвижимостью, то видела выгоду на рынке ценных бумаг, то вдруг вспоминала, что в мировой практике самым прибыльным считается торговый капитал. А потом вдруг вбила себе в голову, что сейчас самое время начать карьеру фотомодели. И уже всерьез надумала устроиться на курсы манекенщиц. Хорошо, вовремя охладела к этой идее. Потом она вдруг захотела стать певицей. Обнаружила, что у нее есть голос. Только быстро поняла, что на этом поприще ей ничего не светит. А еще заикнулась насчет актерского ремесла. Но вмиг остыла — нужно ведь театральное училище заканчивать.

А актриса из нее бы получилась — в этом Герман даже не сомневался. Когда ей это было надо, она могла изобразить любой оттенок человеческих чувств. Она могла разыграть бурную радость, умела вызвать к себе жалость, сострадание.

Она хотела быть кем угодно — коммерсантом, брокером, маклером, фотомоделью, певицей, актрисой. Только не тем, кем она должна была стать. Химия не могла дать ей тех денег, которых она хотела.

— А может, в проститутки пойти? — спросила она как-то.

Недавно она посмотрела фильм «Интердевочка». И сейчас находилась под впечатлением.

Герман ошалело уставился на нее.

— А что, валютные проститутки неплохо зарабатывают. А если еще и элитной стать… Как думаешь, я буду пользоваться спросом?

Спору нет, спрос на нее был бы немалый. Только он ответил ей по-другому.

— Ты будешь получать по морде. — И как бы в подтверждение этих слов отвесил ей оплеуху. Это был первый раз, когда он ее ударил.

— Дурак! — Она обиделась.

Но скоро простила. Поняла, что сама во всем виновата.

В проститутки она не пошла. Но бизнесом занялась. Вместе с ним.

Конечно, это был не тот бизнес, о котором она мечтала. Офисы, компьютеры, факсы, миллионные сделки — это по-прежнему было где-то там, за горизонтом. Им достались несколько мест в пыльном «Икарусе», который повез их в Польшу. Вот так перед Германом открылась философия жизни, а в частности, челночного бизнеса.

После нескольких рейсов Герман сдался. Утомительные туры, базарная суета, жара, пыль, галдеж, толкотня… Очень скоро он понял, что это дело не по нему. Даже если оно приносит прибыль. А прибыль не ахти какая, но была.

Ему вдруг показалось, что он сможет заняться куда более солидным бизнесом. Время больших денег, время большой удачи. Он знал уже немало примеров, когда люди делали целые состояния из ничего.

В последнем челночном рейсе он познакомился с человеком, который знал, как провернуть несколько очень выгодных сделок. Он имел несколько выходов на заграничных партнеров. Мало того, у него даже была лицензия на проведение внешнеэкономических торговых операций. Он ее Герману под большим секретом показал. И он бы уже давно оседлал большой бизнес, да только ему оттолкнуться было не от чего. Не было первоначального капитала.

«Но ничего, — сказал он. — У меня уже все на мази. Я договорился с одним человеком. Он продаст мне крупную партию австрийской обуви. В Союзе я загоню ее втридорога. И не в розницу. А через оптовых покупателей. Ты понимаешь, Герман, о чем я?»

Конечно же, он понимал. Василий, так звали этого тридцатилетнего мужчину, обладал всеми качествами, необходимыми для успешной коммерции. Подводило его, пожалуй, только одно. Василий был слишком честен. И никогда не мог обмануть покупателя. Но он не собирался менять своего отношения к делу. Говорил, что скоро настанут времена, когда репутация честного бизнесмена будет приносить ему большие деньги

Василий очень красочно описывал виды на будущее. И Герману даже становилось завидно В отличие от грандиозных, но расплывчатых проектов Аллы, Василий четко знал, чем он будет заниматься. И даже в черновом варианте мог составить примерный бизнес-план своего предприятия. Это подкупало. А еще Василий нуждался в деловых партнерах. Хотел создать предприятие на паях. Но только он даже и не думал, чтобы его партнером стал Герман.

«А где ты возьмешь деньги на проект?» — спросил Герман у Василия.

«Придется идти на риск, — тот аж побледнел от внутреннего напряжения. — Я свою квартиру продаю…»

«А можно?»

«У нас все можно».

И он даже изложил Герману несколько вариантов.

«Все деньги я пущу в дело».

«А если их будет мало?»

«А тебе-то что?»

«Если ты не против, я могу вложить в дело свою долю».

Василий был против. Вернее, не то чтобы против. Но он всячески отговаривал Германа. Говорил, что на любом деле можно прогореть. И тогда он останется на бобах. Но это только подогревало интерес Германа. В конце концов они ударили по рукам.

Герман притворился больным. И в очередной рейс Алла отправилась без него. В ее отсутствие он занялся обменом своей квартиры на меньшую с доплатой. Это был один из вариантов, который ему подсказал Василий. И у него все сладилось. Он обменял пятикомнатную квартиру в центре столицы на двухкомнатную в спальном микрорайоне. И получил доплату в сто тысяч долларов. Это были сумасшедшие деньги.

Он отдал их Василию как раз в тот день, когда из очередного челночного рейса вернулась Алла. Только с корабля она попала не на бал, а в двухкомнатную квартиру. Хоть и мебель была в ней приличная, и улучшенная планировка, но Алла наградила его очень нелестным словом.

— Это ж надо быть таким бестолковым!

— Не смей так говорить… Я, между прочим, сто тысяч долларов за обмен имею…

— И где же деньги? — устало спросила она. И Герман рассказал ей о договоре с Василием.

— Фирма ваша зарегистрирована?

— Да, конечно, вот документы… У него на руках были все копии договоров. Он и Василий значились учредителями.

— А где этот Вася?

— Как где, дома.

— А ты хоть раз у него был?

— Ну, вообще-то он приглашал. Да мне как-то некогда было…

— Адрес есть?

— Ну, конечно…

— Поехали…

По указанному адресу проживали незнакомые люди. Ни о каком Василии они и слыхом не слыхивали.

— Тебя надули, понял? Как самого последнего идиота, — зло процедила Алла.

— Но у меня же расписка есть. Да и в документах мой взнос в уставной…

— Да заткнись ты!

С тех пор как Алла занялась торговлей, она начала меняться. Стала более грубой, иллюзий поубавилось. И на вещи она уже смотрела куда более трезво, чем он. Неудивительно, что она сразу почуяла подвох.

Герман обратился в милицию. Там над ним открыто посмеялись. Но за дело взялись. И выяснили, что фирма была зарегистрирована под подложным паспортом на имя Ляпунова Василия Давыдовича. Точно, ляп, самый натуральный. Настоящее имя афериста определить не представлялось возможным.

У Германа была отличная зрительная память. По его показаниям был составлен фоторобот мошенника. Только ни к чему это не привело. Преступника разыскать не удалось. Денежки плакали.

Сто тысяч долларов. Целое состояние.

— Растяпа! — презрительно отозвалась о его коммерческих способностях Алла.

За что получила пощечину. На этот раз ответом был не безобидный «дурак».

— Козел! — прошипела она.

И схлопотала по шее.

Так вот он и заткнул ей рот.

— Ладно, не горюй, что-нибудь придумаем, — сказала она ему на следующий день.

И она придумала. Только Герман не сразу узнал, что именно.

— Такая хорошая девочка. И одна?

Толстый неуклюжий поляк очень хорошо говорил по-русски. Почти без акцента. Одно слово, славянин. Только Алле было сейчас все равно, славянин он или негр.

Она не собиралась ложиться с ним в постель. Мужчины совершенно не волновали ее. Только Герман. Она любила его. Хотя, пожалуй, он был этого недостоин. Неприспособленный какой-то. Привык жить на всем готовом, а как судьба отвернулась от него, так лапки кверху и задрал.

Челночный бизнес, видите ли, не по нему. Как будто ей легко по заграницам мотаться, тюки неподъемные таскать. Ах да, она же баба из грязи. А он князь совковый.

А ведь у нее натура тонкая. И челноком ей быть также чертовски надоело. Но надо же как-то зарабатывать на жизнь. Она зарабатывает, но только не так много, как того бы хотелось. Другие вот крутятся, ларьки свои открывают, продавцов нанимают. И раскручиваются. А у нее торгашеского везения нет. И, наверное, оно к ней не придет.

— Да пошел ты! — огрызнулась Алла.

— Ну чего ты, дорогая! — Толстяк и не собирался от нее отставать. — Пошли ко мне. Отдохнем…

Ей уже не раз предлагали скоротать одиночество в рейсе. Пока с мужем ездила, ничего. А как одна осталась, так предложений хоть отбавляй. То один попутчик приставать начнет, то другой. И все деньги предлагают. Кто двадцать баксов, кто пятьдесят. Бизнесмены хреновы.

И в Польше на рынках предлагали. И этот сейчас предложит. Долларов пятьдесят. Русские женщины, они ведь дешевые.

— Пятьсот долларов! — отрезала она.

Обычно это действовало отрезвляюще. Ну какой дурак отдаст пятьсот баксов там, где можно обойтись максимум сотней?

— Хорошо, пятьсот! — не раздумывая согласился толстяк.

«А может?..»

Пятьсот долларов — это большие деньги. За них можно много чего купить здесь. А в Москве выгодно продать.

— Пошли? — спросил он, пока она размышляла. И она послушно последовала за ним. Очнулась в машине. «Мерседес», новый. Сразу видно, не бедствующий поляк. И способен отвалить за нее пять сотен баксов. А что, разве она не стоит этого? Стоит, и даже много больше.

Алле стало немного стыдно от этих мыслей. Но только немного. Зато она ощутила гордость за себя.

Толстяк привез ее в свою квартиру. Несколько комнат, роскошь, комфорт. И богатый выбор напитков.

Алла выбрала мозельское вино. Поляк припал к водке. К обычной русской водке. Оказывается, ничего другого он не признавал.

Скоро Алла и сама переключилась на водку. Пьяной будет легче отдаться этому толстяку.

Она не хотела спать с ним. Да только он уже вынул из секретера деньги. Ровно пятьсот долларов. И положил их ей в сумочку. Получалось, отступать уже было поздно.

Они пили, закусывали, а потом она отключилась. Осознание действительности вернулось к ней в тот момент, когда толстяк кончал в нее…

Благо она постоянно сидит на противозачаточном. Никак не вдохновляла ее перспектива родить ребенка. Сколько возни с ним, сколько криков, соплей, сраных пеленок. И груди потеряют упругость. Может быть, потом, когда будут деньги, чтобы нанять няньку. Или даже кормилицу…

За окнами была глухая ночь. Часы показывали половину второго ночи. Получается, она уже давно в этой квартире. Интересно, неужели она трахалась с этим боровом несколько часов?..

Хорошо, толстяк скатился с нее, завалился на бок и захрапел.

Минут двадцать Алла лежала и не шевелилась. Внутри себя она ощущала мерзость, на душе было гадко. И чувство вины. Пожалуй, не только из-за того, что изменила Герману. Она разменялась, как золотая монета на жалкие медяки, из добропорядочной женщины стала шлюхой. От этого, конечно, не умирают, но на душе было тоскливо.

Поляк спал мертвецким сном. Алла встала, пошла в ванную, приняла душ. Она азартно намыливала себя мочалкой, как будто хотела содрать с себя мужские нечистоты, очиститься от кобелиной похоти. Отмыться она не отмылась, но немного успокоилась.

Толстяк и не думал просыпаться. Время было очень позднее. Алла высушила волосы, оделась, взяла сумочку, проверила ее и обомлела. Этот хряк забрал из нее свои пятьсот долларов.

И где же теперь их искать?

Алла подошла к секретеру, открыла его, увидела бронированный ящик. В дверце торчал ключ. Этот кретин обокрал ее, но не додумался закрыть доступ к своим деньгам. Или в ящике уже нет денег?

Она открыла дверцу, сунула руку в ящик. Нащупала денежные купюры и еще что-то тяжелое. Деньги — две нераспечатанные банковские упаковки: в одной две тысячи долларов, в другой десять. И еще с десяток стодолларовых купюр россыпью. А к деньгам приложение — заряженный пистолет с глушителем. Такие она видела в американских кинобоевиках. Эта находка мало ее волновала, но тем не менее она забрала ее с собой.

Уходя, Алла прибрала к рукам видеомагнитофон и музыкальный центр. Нелегкая ноша и объемная, но она стоит денег. На родине эта техника уйдет влет…

Алла вернулась из поездки страшно уставшая и довольная. Привезла с собой шмотки, видеомагнитофон и музыкальный центр.

— Сколько отдала? — спросил Герман, показывая на технику.

— Нисколько, — криво усмехнулась она. — А могла бы отдать лет десять…

— Ничего не понял, — до него не сразу дошел смысл ее слов.

— А ты понимай!.. Осточертело мне по этим сраным заграницам мотаться! — Слова ее резанули слух. — Ты вот здесь прохлаждаешься, а я в тарантасах пыльных трясусь…

— В следующий раз вместе поедем…

— А я больше не хочу никуда ездить!.. В общем, так, дорогой, это была последняя моя поездка. А жить буду на это.

Она показала на видик и музыкальный центр.

— А ты думаешь их за сто миллионов долларов продать? — скептически улыбнулся Герман.

— Хватит того, что я ни копейки за них не отдала…

— Ты мне так и не ответила, где ты взяла все это?

— Украла!

— Я серьезно.

— Я тоже… Да, Герочка, все это я украла… Или… Или даже, можно сказать, заработала…

— Как?

— А вот так, передком своим. Нужно знать, кому отдаваться…

— Что?!

Герман не сдержался и размахнулся, чтобы ударить Аллу. Слишком нагло и развязно ведет себя эта сучка!

Но Алла резко подалась назад, быстро сунула руку в сумку и вытащила оттуда… Она вытащила оттуда пистолет. И направила ствол на него.

— Не подходи, он заряжен! — Ее взгляд метал молнии. В глазах бродил признак безумства.

— Дай сюда! — потребовал он.

И, как это ни странно, после короткого раздумья Алла взяла пистолет за ствол и бросила ему. Он поймал его на лету. И разинул рот от удивления.

Пистолеты — его слабость. «В живую» он видел только «марголин», «наган», «ПМ» и «ТТ». Зато в его библиотеке стояло редкое и дорогое издание — энциклопедия стрелкового оружия. Раздел «Пистолеты» он знал чуть ли не наизусть.

И вот одна страничка этого издания ожила в его руках. Один из самых дорогих и надежных пистолетов нынешней эпохи. «Глок», семнадцатизарядный, девять миллиметров, ствольная коробка целиком из пластика — это снижает его вес. Этот пистолет крупней, чем «Макаров», но на целых сто граммов легче. Краем уха Герман слышал, что эту модель очень уважают киллеры, наемные убийцы.

— Где ты это взяла? — жестко спросил он.

— Где, где… — передразнила его Алла. — В пи… Это было грубо даже для нее.

— Сука! — ответил он тем же.

— Сам дурак…

Она неожиданно сложилась в коленях, затем в поясе. В этом положении она опустилась на пол, закрыла лицо руками и зарыдала. Не заплакала, а именно зарыдала.

Герман подошел к ней, присел рядом, погладил ее по спине.

— Успокойся, не надо…

Когда она пришла в себя, он спросил:

— Расскажи мне все…

— А чего рассказывать? — всхлипнула она. — Я по барахолке ходила, к товару присматривалась. Одна ходила, ведь ты же не захотел со мной быть… А тут мужик один подходит, поляк. Какая девочка, какая девочка, заладил, гад. И пять сотен баксов предлагает… Прости меня, Гера, но я сломалась. Пятьсот баксов только за то, чтобы ноги расставить…

Герман чувствовал, как внутри его все застывает от холода. Горькая тоска сдавила грудь — он начал задыхаться.

— Но ты не думай, между нами ничего не было. Он привел меня к себе, накрыл стол. Хотел, чтобы я выпила, а я отказывалась. Тогда он сам приложился к бутылке. А потом начал приставать. Я дала ему понять, что не готова. Тогда он снова за выпивку. В общем, нажрался как свинья и заснул. Так ничего у нас не получилось. А если бы не нажрался, я все равно бы от него сбежала… Ты верь мне, Герочка, верь…

Герман не мог понять, это у нее идет искренне, от души, или она играет роль. Но как бы то ни было, он верил ей. Хотел верить. Сейчас для него лучше сладкая ложь, чем горькая правда. Он любил Аллу, и ему страшно было представить ее в чужих объятиях.

— В общем, он заснул, а я хотела уйти. И ушла, но не сразу. Бес меня на грех толкнул. Я забрала у поляка магнитофон и музыкальный центр. Я обокрала его.

— А пистолет?

— И пистолет я нашла у него. Вместе с этим…

Она встала, подошла к своей сумке, сунула вглубь руку и достала бумажный сверток. Бросила его на стол и развернула. В нем лежали деньги. Много денег. Герман обомлел.

— Здесь тринадцать тысяч. Долларов. Тринадцать тысяч… Тринадцать… Дьявольское число… Это знак…

Герман глянул на жену. И невольно вздрогнул.

Ни единой слезинки в ее глазах. Взгляд холодный, немигающий, как у рептилии. И какой-то потусторонний. Она очень напоминала сейчас кобру, готовую к броску.

— Я знаю, чем мы будем с тобой заниматься… И она открыла перед ним чудовищный план.

— Это опасно. Но я знаю, нам всегда будет везти. Я перевозила через границу оружие, ворованные деньги, технику. И очень боялась. Ведь за это срок. И, знаешь, перебоялась. Все хорошо, я не попалась. И это знамение. Знамение на будущее. Нам всегда будет везти, вот увидишь. Нас никогда не поймают, — ее уверенность передавалась ему.

Как будто она его загипнотизировала.

— Мы будем жить безбедно…

— И вернем себе квартиру, — добавил он.

Покойный отец был и оставался для Германа идеалом. Сильный властный мужчина, уважаемый обществом человек. А ведь он зарабатывал деньги не честным путем. Он никого не грабил, не убивал. Но успел заполнить крупными купюрами не одну трехлитровую банку. Правда, его «кинул» один очень авторитетный жулик по кличке Государство. Одним росчерком пера были обесценены все его накопления. Но ведь он мог сохранить их, если бы вовремя обернул «деревянные» в «зеленую» валюту.

А еще мать. Она постоянно твердила, что он какой-то не такой. Рохля, растяпа, неудачник. Не то, что его отец. Она не могла простить ему потерю квартиры. И злилась. Он должен был доказать ей, что и он чего-то стоит. И докажет. Докажет и вернет квартиру, пятикомнатную, в центре города.

Вместе с Аллой они свернут горы.

Он не считал себя ее единомышленником. Преступный план выдвинула она. Только ему казалось, что это он уговорил ее приступить к его осуществлению.

Алла стояла на обочине дороги. В нескольких шагах от автобусной остановки. Красивая, неотразимая. Но в ее наряде ни капли вульгарности. Дорогой деловой костюм, туфли на среднем каблуке, кожаная сумочка от Гуччи на плече. Грамотный макияж — строго по минимуму, волосы забраны вверх, на красивом лице печать неприступности. Только это не отталкивало мужчин, а, напротив, тянуло к ней как магнитом. Тут главное — взгляд. Не блудный, не распутный, но допускающий определенную фантазию.

Синяя «шестерка» промчалась мимо нее на полной скорости. И вдруг резко затормозила, сдала задом и поравнялась с ней. Из нее вывалился молодой джигит с орлиным носом.

— Чего стаишь? Садись, падвизу!

Высоко задранный подбородок, расправленные крылья. Гонору столько, будто он не на какой-то заезженной «шестерке» подъехал, а минимум на новеньком «Мерседесе».

Алла даже не удостоила его взглядом.

— Не, ну ты чо, не слышишь? — Самолюбие джигита было уязвлено.

Как бы с кулаками на нее не набросился. У них, у нерусей, ударить русскую женщину в порядке вещей. Конечно, среди кавказцев есть порядочные мужики, которые женщину даже в мыслях не обидят. Может быть, таких большинство. Но этот не из той породы. Скот!

Неожиданно впритык к «шестерке» остановился красавец «Форд-Скорпио». Из машины вышел бритоголовый крепыш в малиновом пиджаке. Вместо рубахи — майка, вместо галстука — массивная золотая цепь. Он только глянул на джигита, того и ветром сдуло.

Алла посмотрела на него с благодарностью.

— Девушка, поехали, подвезу, — начал заигрывать крепыш.

Старается выглядеть джентльменом. И не просто старается — того гляди лопнет от напряжения.

— Нет, спасибо, — покачала она головой. В ее взгляде присутствовала легкая робость.

— Да вы не бойтесь, я не кусаюсь, — обнадеживающе улыбнулся он.

— Я не боюсь… Просто с незнакомыми мужчинами в машину не сажусь…

Она искусно вела игру. Не допускала нескромной мысли по отношению к себе. И в то же время не лишала крепыша надежды, держала его на крючке своего обаяния.

— Ну, прямо-таки с незнакомым, — мгновенно среагировал тот. — Меня Слава зовут…

— А как братья зовут? — с игривым ехидством спросила она.

Этим она показала, что не святоша и хорошо разбирается в реалиях сегодняшнего дня.

— Братья? — не сразу понял он.

— Ну да, те, которые братья навек…

— А-а, братки, в смысле?.. Ну так Славцом зовут… Вернее, звали. Я сейчас от криминала отошел…

Он обнаглел до того, что взял ее под руку.

— И правильно сделали…

— Конеччно! Я сейчас бизнесмен. У меня, типа, своя фирма…

Так она ему и поверила. Типичный бандит «новой волны». И бизнесмен тоже. Сейчас все бандиты себя бизнесменами называют… Алла сделала вид, что верит ему.

— А знаете, у меня сегодня новоселье. — Сейчас «музыку слушать» пригласит. И точно: — Поехали ко мне, я вам квартиру свою покажу, посидим, шампанского попьем, музыку послушаем…

«Потрахаемся…» — усмехнулась Алла.

— Нет, мне некогда. Мне нужно мужа с работы ждать…

— А вы замужем? — ничуть не огорчился крепыш.

Напротив, даже обрадовался. Если женщина замужем, то интрижка с ней избавляет его от нежелательных претензий с ее стороны.

— А вы разве не видите? — Она выставила на обозрение палец с золотым обручальным кольцом.

— Какая у вас красивая рука…

Он взял ее ладонь в свою. На кольцо ноль внимания.

— Поехали, а? — Еще немного, и от нетерпения его начнет лихорадить.

— Я же сказала, мне мужа с работы ждать…

— А когда он приходит?

— В половине седьмого.

— Так сейчас и двенадцати нет… Поехали ко мне. А я вас в пять вечера прямо к дому подвезу…

— А что мы будем делать аж до пяти? — игриво улыбнулась она.

— Какая разница? Главное, скучно вам не будет…

Вероятно, этот Славец считал себя неотразимым красавцем. И уже решил, что больше всего в жизни Алла хочет оказаться с ним в одной постели.

— Хорошо, я вам поверю…

И она словно бы нехотя села к нему в машину.

Квартира у Славца была очень даже на высоте. Не в смысле этажа. Элитный дом, шесть комнат, европейский стандарт во всем, запах больших денег. Словом, здесь было чем восхищаться. Но, главное, и пожива была.

— У меня есть отличная телячья вырезка, — сказал он, усаживая ее на почетное место в просторной гостиной. — Сейчас стейки образую, пальчики оближешь…

Он уже был с ней на «ты».

— А можно мне? Кухня — это ведь женское дело…

— Нет, — покачал он головой. — Я сам обожаю готовить…

— Везет вашей жене…

— У меня нет жены. Ее место вакантно. — Славец затянул паузу, будто давал ей возможность осмыслить его намек.

— Я хотела бы принять душ, — сменила она тему.

— Какой вопрос. Душ или, может, джакузи…

— У вас и джакузи есть? — Планка ее восхищения подпрыгнула под потолок.

— В Греции все есть…

Он дал ей новый банный халат, полотенце и отправил в ванную. Сам же исчез на кухне.

Она приняла ванну, а он все продолжал готовить. И не обращал на нее никакого внимания. Как будто она не могла его обворовать. Или он такой идиот, или все его ценности хранятся на кухне.

Наконец, все было готово. Славец накрыл стол в гостиной. Стейки с картофелем фри, красная икра в вазочке, балычок, колбаска сервелат. И шампанское. Море шампанского.

Первый тост за приятное знакомство, второй за судьбу, которая свела их вместе, третий за совместное будущее, четвертый за нее лично. Пятый не подняли: Славец вырубился.

Улучив момент, Алла успела всыпать ему в бокал клофелин. И теперь он спал мертвым сном. И ничем не мог помешать ей.

На ее счету это уже девятая удачно разыгранная комбинация.

Славец — типичный бандит. Из тех, которые трясут коммерсантов, выбивают из них деньги. Это у них называется «развод лохов». Сегодня он сам оказался в числе тех самых лохов. И попал под «разводку».

Алла открыла дверь. В квартиру вошел Герман. Они работали вместе. И всегда удачно. Впрочем, так и должно было быть…

— Иди на кухню, — шепнула она ему. — Похоже, тайник у него там…

Герман молча кивнул и сразу исчез.

Алла приступила к обследованию гарнитурной стенки в гостиной. Но ничего не нашла. Зато натолкнулась на сейф в стене за картиной. Только он был заперт, и ключа поблизости не наблюдалось.

Но он мог быть у Славца.

Вот почему он был так уверен, что она не обворует его. Он не идиот, и деньги хранились не на кухне, а здесь, в бронированном тайнике.

Она подошла к нему, сунула руку в карман его брюк. И тут же ее запястье оказалось в тисках его железной ладони.

— Тварь! — услышала она.

Это было невероятно. Но Славец проснулся. Доза клофелина подействовала на него, но, видно, недостаточно сильно. Что же делать?

— Ты чо творишь, мразь, в натуре? Кого кинуть хотела?

Он вскочил с дивана и сбил ее с ног. На лице зверское выражение. Казалось, он ее сейчас убьет.

Скорее всего так бы он и поступил. Но сначала он должен был попользоваться ею.

— Раздевайся, падла! — прорычал он.

Только он не собирался ждать, когда она снимет с себя одежду. Он протянул к ней руку и сунул ее в разрез блузки. И тут же с силой рванул на себя. Послышался треск.

— Урод! — не выдержала Алла.

— Ах ты, курва!

И он замахнулся, чтобы ударить ее.

— Стоять! — послышалось со стороны.

В Дверях комнаты стоял Герман.

Славец резко развернулся в его сторону.

— Э-э, ты чо, лох, ухи поел, в натуре? — вызверился он.

Но тут же остыл. В руке Герман держал пистолет. С глушителем. А стрелять он умел. И решительности ему не занимать. В его глазах стоял антарктический холод.

— Брось «пушку», дядя!

Может, со стороны Славца это было и справедливое требование. Но только он допустил непростительную ошибку.

Он подумал, что Герман шутит. И неосторожно сделал шаг в его сторону.

Выстрелы едва донеслись до слуха. Зато Алла услышала, как вскрикнул, а затем захрипел Славец. Первая пуля угодила ему в грудь, вторая в горло.

Бандит упал. И затих. Но, возможно, он еще был жив. В испуге Алла смотрела, как Герман подходит к нему, снова наставляет на него пистолет. Как будто все в замедленной съемке — он целится в голову и нажимает на спуск. Контрольный выстрел. Дырка во лбу, кровь, мозги…

Это было что-то жуткое. Аллу едва не стошнило. А Герман держался так, словно ничего не случилось. Его хладнокровие поражало. Как будто он всю жизнь только и делал, что убивал.

Он уже был далеко не тем Германом, каким она знала его до той последней поездки в Польшу. Он принял ее рисковый план. Мало того, он развил его, перенял инициативу. И получалось, что не он работает с ней, а она с ним. Он стал крутым. И с каждым делом становился еще круче. Она побаивалась его и во всем слушалась.

А теперь вот на ее глазах он убил человека. Ничего хорошего в этом Алла не видела. Но тем не менее Герман еще больше вырос в ее глазах. Она боялась его и готова была исполнить любую его волю.

— Вот, смотри. — Он достал из внутреннего кармана кожанки пачку стодолларовых купюр, перетянутых резинкой. — Здесь десять «штук»… В ящике с луком лежали…

Значит, наличность Славец все-таки держал на кухне. Но ведь это могла быть заначка на черный день. А вот что он хранит в сейфе?

Ключ от сейфа они нашли в кармане убитого. У Аллы все замерло в груди, когда Герман открывал дверцу. Предчувствие сулило ей золотые горы. И она чуть не взвыла от досады, когда ее взгляд уткнулся в пустоту. В сейфе ничего не было. Ничего!

— Обманул, гад! — Со злости она ударила ногой труп братка.

— Ладно, не бунтуй! — остановил ее Герман. — Тебе что, десяти «штук» мало?

А ведь это, пожалуй, был самый богатый улов в их практике.

— Мало! — Она достала бумажник Славца. — В нем были деньги. Несколько купюр различного достоинства.

— Оставь! — остановил ее Герман. — Ничего не тронь. Сразу поймут, что его ограбили… Я хочу, чтобы его смерть списали на заказное убийство…

Она послушно сунула бумажник на место. И тоскливо вздохнула, глядя на массивную золотую цепь покойного.

— Надо уходить…

Но прежде чем уйти, они навели идеальный порядок в квартире. Методично уничтожили все следы, по которым их можно было уличить в убийстве. Тщательно были стерты пальчики со всего, к чему они могли прикасаться.

Приводов в милицию ни он, ни она не имели. Поэтому их отпечатки пальцев не значились ни в одной милицейской картотеке. Но все равно меры предосторожности были не лишними. Уж очень не хотелось попасть в лапы правосудия.

Они вышли из квартиры, прикрыли за собой дверь. Герман впереди, Алла за ним. Она слышала, как остановился лифт, как раздвинулись створки дверей. Видела, как из него вышли двое мужчин, один в милицейской форме.

От страха ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Она едва не лишилась чувств, когда милиционер прошелся по ней изучающим взглядом.

Он что, заподозрил ее в чем-то?

Величайшим усилием воли она не выдала своего волнения. Ни на секунду не забывала, что она актриса криминального театра с громким названием «Жизнь». Что бы ни случилось, она должна довести свою игру до конца.

Они сели в лифт, спустились на первый этаж. Герман держался хорошо. Внутренне он был напряжен — она чувствовала это. Но наружу его страхи и волнения не прорывались.

С клофелином они завязали. Эта идея исчерпала себя. Особенно после убийства бандита, который имел неосторожность проснуться в неудачный момент. Пора было переходить на что-то другое. Аферы с клофелином приносили им с Аллой немалую прибыль. Но им хотелось большего. Пора было выходить на более высокий уровень.

В голове у Аллы родился безумный план. Герман не сразу согласился с ним, только после долгого раздумья. Но все же дал добро. И не жалел об этом.

За сегодняшний день это второй их выход на сцену. И последний. План хороший, но короткий, как жизнь бабочки-однодневки.

Герман сидел в машине, внимательно слушал Аллу. Этот гений перевоплощения разговаривал сейчас с заведующей Сбербанком. Герман на расстоянии чувствовал силу ее убеждения. Она передавалась ему вместе с ее чарующим голосом через «жучок» в ее сумочке.

«Жучок» самый примитивный, слабый и громоздкий. Он его сделал сам. По схеме, которую нашел в журнале «Наука и техника». И приемное устройство тоже сам спаял.

Когда-то он занимался в школьном радиокружке. Из чувства соперничества туда пошел — ведь там Виталик Болотов занимался, лучшим среди всех был. Только Герман отобрал у него лавры. Сам стал первым. За это ему сильно досталось. Но тогда Виталик доказал кулаками не силу свою, а расписался в своем бессилии…

— Вот предписание Минздрава, соответствующий бланк, гербовая печать…

В Алле умирает великая актриса… Впрочем, почему умирает? Она как раз живет. И зарабатывает деньги.

— Милочка, я вас прекрасно понимаю, — слышался голос заведующей.

— Да ничего вы не понимаете. В Хамовниках случайно разрыли древнее кладбище. Палочка чумы попала в питьевую воду. Город под угрозой страшной эпидемии. — В голосе Аллы чувствовалась проникновенная тревога за судьбу всего человечества. Но и частностей она не избегала. — Ведь вы же пили сегодня сырую воду?

— Да, пила. Я не пью кипяченую, это мертвая вода… — В голосе заведующей послышалась паника. — Вы думаете, я могу подхватить палочку?

— Вот видите, вы сами прекрасно все понимаете. Неизвестно, что может произойти, если мы вовремя не сделаем вам прививку…

— Да, конечно, надо поспешить…

Заведующая была сломлена. Она не смогла противостоять Алле, силе ее убеждения. И пала к ее ногам, как пала заведующая первым Сбербанком.

— Государство проявляет заботу о своих гражданах, — продолжала вещать Алла, ломая последние бастионы. — Сплошная вакцинация необходима…

— Да, да…

Герман понял, что пора выходить. Он вышел из машины. На нем белый халат, железный чемоданчик с красным крестом. В нем шприцы и «вакцина».

Первый укол достался заведующей. В ее же кабинете сделаны были «прививки» и всем служащим. Сам Сбербанк уже не работал. На дверях висело: «Закрыто». Без всякого объяснения причины.

Дозы снотворного были разные, с учетом временного интервала в «прививании» каждого сотрудника Сбербанка. Поэтому они уснули в одно время.

Секундомер включился. Герман и Алла действовали быстро и четко. Через пятнадцать минут все содержимое сейфов и касс перекочевало в объемный мешок, который лежал в чемодане с красным крестом.

Они спокойно вышли из помещения Сбербанка, сели в автомобиль. Герман невозмутимо тронул машину с места и без излишней спешки влился в автомобильный поток.

Ни он, ни она не боялись, что их опознают. Они продумали все — и грим, и парики, и очки. Искусство перевоплощения — великое чудо. И этим искусством они стремились овладеть в совершенстве.

Он молчал. Молчала и Алла. Еще не время для эмоций.

По дороге к дому они остановились возле продуктового магазина. Алла обернулась за пять минут. Купила четыре бутылки шампанского. Сегодня у них будет ужин при свечах. Надо же как-то отпраздновать успех.

Бурные эмоции вырвались из них, когда они оказались в своей квартире.

Трехкомнатная квартира в центре города. К сожалению, это не их собственное жилище, они его снимают. Но все же это куда лучше, чем жить с матерью, которая все глубже впадает в старческий маразм. А ведь она совсем еще не старая. Обида ее гложет, все дуется на Германа за то, что он ее квартиру профукал. И пилит, пилит. И Алле достается. Поэтому пришлось съехать и оставить ее одну в малопрестижной, но вполне добротной квартире.

— Поздравляю, дорогой! — проворковала Алла, вешаясь ему на шею.

И демонстративно пихнула ногой мешок с деньгами.

— Поздравляю, дорогая! — Возбуждение успехом перешло на низ живота.

Вне себя от сумасшедшего желания он повалил Аллу на тот самый мешок и задрал юбку.

Она не сопротивлялась…

А потом они считали деньги. Их было много. Все они были сложены в кожаный чемодан.

У них уже много денег. Правда, на покупку пятикомнатной квартиры в центре города пока не хватает. Но ничего, впереди их ждет успех, они еще возьмут свое.

Жаль, завтра об их хитроумном ограблении сберкассы будет знать вся Москва. И все, история с вакцинацией от чумы больше не пройдет.

Вообще-то им лучше всего отойти от дел. Хотя бы на полгода. Ограбление сберкасс — это очень серьезно. Их будут искать не для галочки в милицейском отчете. А потом, убийство бандита-бизнесмена. Их не только менты, но и братва ищет.

Но нет, они не собираются останавливаться. Аппетит приходит во время еды. У них много денег, но от этого они чувствуют себя еще голоднее.

— Надо что-то новенькое придумать, — сказал Герман, когда все деньги были пересчитаны и тщательно упакованы в большой чемодан.

— Да надо бы остановиться… Хотя как скажешь, дорогой…

В последнее время Алла даже не пыталась оспаривать его решения. Во всем слушалась его. Паинька. И все из-за того, что она видела в нем крутого мена. А ведь он им и был.

Он не ведал страха — это раз, голова работала исправно — два, мастер спорта по боксу, с пистолетом на «ты». Стрелять может с любого положения и точно в цель. Это три.

Три кита, на которых держится его величие.

И четвертый кит — это сама Алла. Надо признать, что у нее криминальный талант, им она пользуется весьма успешно. И сегодняшняя победа над Сбербанком — нагляднейшее подтверждение тому…

В дверь позвонили, когда чемодан с деньгами был засунут под ванну. Завтра утром он будет вывезен за город, спрятан в надежном месте. Сегодня не до него.

— Кто там? — тихо спросила Алла. На ее лице застыла тревога.

— Сейчас узнаем. — Герман направился к двери.

Он глянул в «глазок» и увидел человека в милицейской форме. Внутри все сжалось. Но лучше открыть, чем прятаться. Если его подозревают в ограблении, то в квартиру ворвутся по любому — через выбитую дверь, через окно, через брешь в потолке… Он приоткрыл дверь, но с цепочки ее не снял.

— Я вас слушаю!

Герман сделал недовольное лицо.

— Старший лейтенант Кипятков, участковый, — вяло отрапортовал милиционер. — Проверка паспортного режима. Вы человек новый на моем участке, сами понимаете…

— Вам нужен мой паспорт? От сердца немного отлегло.

— Да, пожалуйста…

— Сейчас принесу.

— Да, конечно…

Герман хотел прикрыть за собой дверь. Но милиционер опередил его. Резким движением он выхватил из кобуры пистолет и направил на него. Ногу он подставил под дверь. Грамотно работает.

— Тихо, поц, не кипишуй! — грозно прошипел он. — Дверь с цепи снимай, живо! А то кишки наизнанку выверну…

Стоит Герману сделать лишнее движение, и желудок его получит порцию инородного тела. Сможет ли он переварить пулю? Нет. Поэтому придется быть послушным…

Это не милиционер. Это какой-то ряженый. И скорее всего из блатных. Вон какой у него разговор. А блатные не шутят…

Герман снял дверь с цепочки и впустил в дом непрошеного гостя. Вслед за ним в квартиру вломились два мордоворота, чьи волчьи взгляды не предвещали ничего хорошего. Германа скрутили, обыскали, забрали у него пистолет. Дурак, нужно было спрятать его, мелькнуло в голове. Но было уже поздно.

— А вот и телка! — пробасил один из них, хватая Аллу за волосы.

— Пошел вон! — заверещала она.

И тут же отлетела в угол комнаты. Блатные не церемонились.

Германа и Аллу приковали наручниками к одной батарее. Рты склеили пластырями. Ни закричать, ни слова сказать.

Как будто это происходило не с ним. Только что он чувствовал себя на вершине успеха, строил радужные планы на будущее. И вдруг ситуация резко изменилась. Какие-то гады ворвались в его квартиру. И требуют с него деньги…

Стоп! А ведь они ничего не требуют. Все трое расселись в комнате. И на них ноль внимания. Кто-то принес из кухни шампанское, кусок ветчины и фрукты.

— А чо, водяры нет? — беззлобно спросил один у Германа.

Как будто они пришли сюда исключительно для того, чтобы пить водку. Герман покачал головой.

— Фу, блин, интеллигенция хренова, — презрительно скривился второй.

— Ниччо, и шампунь попрет, — сказал третий, в милицейской форме.

Они выпили первую бутылку, когда в дверь позвонили. Один мордоворот сорвался с места и пулей метнулся в прихожую.

Скоро в комнату вошел вальяжный мужчина в элегантном костюме-тройке при галстуке. Внешний лоск доведен чуть ли не до идеала. Но это не интеллигент. Это совсем другая порода. Сильная. Властная. Уголовная.

— Иван Геннадьевич, все путем, — заискивал перед ним мордоворот.

По имени-отчеству зовет. Крупно уважает его, не иначе.

— Этот? — Гость небрежно ткнул в Германа дорогой тростью с набалдашником из слоновой кости.

— Ага, этот, которого пацаны наши срисовали… Вот, — мордоворот протянул ему «глок». — Тот самый…

О чем он говорит? Какие пацаны? Как это, срисовали? Что значит тот самый?..

— Ну что ж, будем говорить…

Второй мордоворот угодливо подставил кресло под высочайший зад Ивана Геннадьевича. Тот сел, удобно устроился в нем. Повертел пистолет в руках, дослал патрон в патронник. Направил ствол на Германа. И сделал знак своим людям, чтобы те исчезли из комнаты. Мордовороты испарились. Только сначала сняли пластырь со рта пленника.

— Ну что, давай, фуцин, колись?

— Я не понимаю, о чем вы…

Герман боялся, что разговор пойдет о деньгах, которые они добыли преступным путем.

— Зачем убил Славца? Кто его тебе заказал?

Но разговор пошел о другом его преступлении. О деньгах пока ни слова.

— Какого Славца? — Герман сделал изумленный вид.

Разумеется, он знал, про какого Славца речь. Но ситуация требовала играть на дурака.

— Никитин Вячеслав Михайлович… Ты убил Славца в его же квартире…

— Это какое-то заблуждение…

— Не утомляй меня, поц, не буди лиха, — покачал головой гость. И стрельнул злым взглядом в Германа.

Хорошо, пока только взглядом. Как бы пистолет в ход не пустил.

Еще немного, и он заведется на все обороты. Его застрелят. Или будут бить. Больно бить. Ногами в живот. Герман аж поежился.

— Славца застрелили из пистолета «глок», — продолжал Иван Геннадьевич, демонстративно наставляя на него ствол. — Мне известны результаты баллистической экспертизы… Дальше, твою рожу, хмырь, видели мои люди, когда ты выходил из квартиры Славца.

Герман вспомнил двух мужчин. Один в кожанке, другой в милицейской форме. И этот, который взял его на прицел сегодня, был в такой же форме. У них что, целая индустрия ряженых ментов?

— И эту сучку видели тоже, — гость направил пистолет в сторону Аллы. — Ее можно пристрелить? И гнусно так ухмыльнулся.

— Нет! — дернулся Герман.

— Тогда колись!

— А вы что, из милиции? — не зная зачем, спросил он.

— Нет, — покривился гость. — Но могу подкинуть ментам подарок. Вот этот пистолет. И твою хреновую башку в сушеном виде… Ну так что, будешь говорить?

— Да, это я убил Славца…

— Кто заказал?

— Простите, я не понял. — Он в самом деле ничего не понял. — Как это, заказал?

— Ты что, дебил, в натуре? — окрысился Иван Геннадьевич.

— Но я в самом деле не понимаю. Да, я убил Славца. Но только из-за того, что он обидел мою жену.

Про ограбление Герман решил умолчать.

— Этот подлец обманом затащил мою жену к себе в квартиру. Он пытался изнасиловать ее…

— Ага, и забыл при этом закрыть дверь. И клофелин он себе в бокал сам подмешал… Не лепи горбатого, червь! Я через ментовскую кухню все пробил, в курсе всех твоих дел…

— Так милиция меня ищет? — сжался Герман.

— Ищет. Но вычислить не может. А я вычислил. И достал… На кого ты работаешь, кто приказал Славца убить. Я должен это знать…

— Да ни на кого я не работаю. Только на себя. Да, мы с женой хотели ограбить Славца. Но осечка вышла. Он проснулся в самый неподходящий момент. Пришлось его убить…

— И контрольный выстрел в голову? И пистолет «глок», который лоху не достать… Ты мне ваньку не валяй. Ты киллер, а не лох. Говори, кто Славца заказал?

— Но я, честно, сам по себе… Слово даю!

Гость позвал своих мордоворотов. И показал на Германа. В то же мгновение страшный удар сотряс его голову.

Его избивали на глазах у Аллы. Это было унизительно. Он хотел умереть, лишь бы только этот кошмар закончился. Но убивать его не торопились. Даже сознание не выбивали.

Наконец его оставили в покое.

— Ну что, будешь говорить? — спросил Иван Геннадьевич.

— Да я ничего не знаю. Чем угодно клянусь!

Его схватили, расковали, потащили в ванную. Сунули головой в воду. Вытащили в самый последний момент. Еще бы немного, и Герман захлебнулся.

— Ну что, говорить будем? — снова спросили его.

— Ну не знаю я…

Его снова сунули головой в воду. И снова ничего не смогли от него добиться.

— Иван Геннадьевич, а если это и в самом деле лох? — спросил мордоворот. — Может, по бытовухе Славца замочил…

— Тащите его в комнату, — послышался тихий властный голос.

Его увели из ванной. Краем глаза Герман успел заметить, что чемодан под ванной не тронут. Это его немного успокоило. Похоже, деньги он сможет сохранить. А вот сохранит ли жизнь?

— Значит, ты уверяешь, что Славца тебе никто не заказывал? — допрос продолжился.

— Нет, я его из-за жены убил…

— Стрелять где учился?

— У меня КМС по стрельбе. Из «марголина»…

— Ствол где взял?

— Одного товарища спать уложили, квартиру обыскали. Деньги нашли и пистолет…

— Значит, говоришь, что дядя ты рисковый… — Гость крепко задумался. Потом спросил: — Жить хочешь?

— Да, — закивал Герман.

— Тогда поработаешь на меня…

— Как?

— А вот так… Уведите ее, — он показал на Аллу. — И сами слиняйте.

Ее отцепили от батареи и повели в соседнюю комнату.

— Только попробуйте тронуть, — жестко добавил Иван Геннадьевич.

Об Алле заботу проявил. Но Герману от этого не стало легче.

— Короче, работа такая. Человека одного нужно убрать…

Герман понял, о чем речь. И ему стало жарко.

— А если я откажусь?

— Тогда ты умрешь. А жену твою на толпу бросим, до потери пульса ее драть будут. Такая перспектива тебя устраивает?

— Нет…

— Вот видишь. Ну что, будешь работать?

— Да…

— Вот и ладненько… Завтра утром к тебе придут, скинут информацию. Срок тебе три дня. Сделаешь, получишь жену. Нет, будете закопаны в одной яме…

Иван Геннадьевич ушел. За ним квартиру покинули и его ублюдки. Только вместе с собой они забрали и Аллу.

— Не бойся, — без всякой издевки бросил ему «милиционер». — Никто ее пальцем не тронет…

Герман почувствовал дикую тоску.

Он промучился всю ночь. Гнетущие мысли не пускали к нему сон. Не радовало даже то, что он остался при всех деньгах. Заснуть он смог только под утро.

Проснулся через два часа. Тело ломит, усталость, настроение не в дугу. А тут еще звонок в дверь.

Появился какой-то тип в двубортном костюме и модных очках.

— Я от Ивана Геннадьевича, — представился он.

И чуть ли не с ходу выложил перед ним карты. Липский Лев Станиславович, сорока лет от роду, бизнесмен, живет в центре города, адрес. Передвигается в машине с водителем-телохранителем. Дальше несколько вариантов его ликвидации. И в заключение пистолет «ТТ» с глушителем. Срок три дня.

— Как только сделаете дело, с вами свяжутся, — закончил очкарик. И был таков.

Герман крепко задумался. В голову полезли удручающие мысли.

Его вовсе не угнетала перспектива убить бизнесмена. Если этим он вернет себе и Алле право на жизнь, почему бы не заняться им. Но где гарантия, что после этого от него не избавятся. Кому нужен отработанный одноразовый элемент?

Утешение пришло неожиданно.

Он должен показать заказчикам класс. Застрелить бизнесмена так, чтобы они поняли: он не кто-то там, а прирожденный киллер, которому все по плечу. Профессионалами дорожат, берегут для последующих дел. И Германа будут беречь. Для новых убийств.

Да, он будет убивать. Но этим он сохранит жизнь и себе, и Алле. Разве цель не оправдывает средства?

А потом — деньги. Им с Аллой нужны деньги. А киллеры неплохо зарабатывают.

Аллу никто не трогал.

Она жила в грязной пустой комнате неухоженной квартиры. Железная кровать с матрацем и бельем, тумбочка, вешалка, прибитая к стене — вот и вся мебель. Но зато ее не домогались. А это куда лучше, чем жить в роскоши и ложиться при этом под мужиков.

Ее охраняли два молодых парня с татуировками на плечах и руках. Денис и Паша. Они ее кормили, поили, разрешали пользоваться душем. И никто не пытался даже облапать ее. Ее трахали, но только взглядами. А это не страшно.

Возможно, ей и Герману в самом деле подарят жизнь.

В заточении она находилась ровно три дня. Потом за ней пришли.

Она еще не знала, что пришли именно за ней. Но припала ухом к своей двери, когда в квартире появились какие-то люди, чьи голоса она слышала впервые.

— Ну чо, где телка? — спросил один.

— Где ей быть? — вяло откликнулся Паша. — У себя…

— В «кругосветку» не пускали?

— А что, уже можно?

— Как раз нет, нельзя. Шеф велел забрать ее, домой отвезти…

— А мы думали ее по кругу пустить. Телка ништяк, думали попробовать…

— Вот вам, пацаны, бабки за работу. На Тверскую сгоняйте, мочалок трахайте. Хоть до утра их гоняйте. А эту телку трогать нельзя. Домой она едет…

— Говорили, что ее, типа, не отпустят.

— А вот отпускаем.

— Чего?

— Мужик ее круто сработал. Черта одного влет уделал. С двадцати метров из «ТТ» снял. Без всякой оптики, точняк в чайник, на ходу. Сечешь? Профи, короче. Шеф такими не бросается. Велел его беречь…

— Да? Ну если с двадцати, да в чайник, тогда ой… В голосе Паши послышалось уважение.

— Давай телку выводи, домой ее повезу…

Уже через два часа после этого разговора Алла стонала в постели под ненасытным Германом. Он набросился на нее с такой жадностью, будто никогда до этого не имел.

— Кого ты там с двадцати метров из «ТТ» снял? — спросила она, когда все было кончено.

— Да бизнесмена одного застрелил, — глядя куда-то в пустоту, сказал он.

— Ты убил человека?

Она уже догадалась, о чем говорили бандиты. Сейчас она только искала подтверждения своей догадке.

— Пришлось. Ведь иначе они бы убили и меня, и тебя. Это страшные люди… Они тебя не обижали?

— Нет… Но могли…

— Я мог бы свалить жертву в подъезде, когда он шел домой, — продолжая рассматривать пустоту, сказал Герман. — Поравнялся бы с ним и выстрелил в упор. Но это просто. Это любой сможет. А мне нужно было отличиться. Поэтому я стрелял из-за угла дома. Чисто сработал. Вот и отличился. Теперь эти твари знают, что у меня есть цена…

— Да, я слышала, что какой-то шеф велел тебя беречь… Но ведь ты мог промазать…

— Мог, — согласился Герман. — И тогда ты была бы не здесь…

— Ты рисковал.

— Очень… И дальше придется рисковать. Эти гады меня не отпустят. Снова придется убивать…

— Давай куда-нибудь убежим…

— Не получится. Слишком серьезная организация. Из-под земли достанут…

— Ты думаешь?

— Уверен…

— Придется убивать…

— Придется… Только задарма я работать не буду. Любая работа требует оплаты…

Герман говорил страшные вещи. Но Алла не чувствовала к нему отвращения. Напротив, она решила его поддержать.

— Мы будем работать вместе… — заявила она.

— Что?!

— Мы.. Будем. Работать. Вместе… Ты сам сказал, нужно делать все, чтобы тебя ценили. Поэтому будем работать так, чтобы ты стал лучшим в своем деле. У меня есть кое-какие соображения на этот счет…

Алла перехватила удивленный взгляд Германа. Но не придала ему никакого значения. Как картинки в калейдоскопе, в ее голове закрутились комбинации. Она видела жертву. И уже знала несколько способов, как подобраться к ней. Это были сложные комбинации. Но ею они воспринимались как некая азартная игра.

— Надоело! — выкрикнула она в гневе.

— Что тебе надоело? — спросил Герман спокойно.

— Все это надоело. Хватит, я больше не могу…

Хорошая голова у Аллы. Отличные идеи выдает. Безошибочно моделирует ситуации, отбирает оптимальные варианты действий, выдает решения, четко просчитывает ходы, приводит план в исполнение. Ее криминальный талант перешел в разряд криминально-убойных и заблестел с новой силой.

Она была сильна не только в тактике. Она приняла важное стратегическое решение, с которым Герман просто не мог не согласиться. Самое главное, считала она, это не просто убивать, а сделать так, чтобы убийство было воспринято как несчастный случай.

Громкие убийства — это опасно. Менты становятся на уши, начинается охота за предполагаемыми заказчиками. А заказчики в свою очередь устраняют исполнителей — чтобы обрубить концы. В конечном итоге Германа могут убрать.

На дело они ходили вместе.

Одного коммерсанта они аккуратно подвесили вместо люстры. Все было проделано мастерски. Убийство прошло как суицид. На почве сильнейшего нервного стресса. Неурядицы у покойного в деловых вопросах были. По факту самоубийства уголовного дела не возбуждали.

В следующий раз в ход был пущен сильнейший яд. Он действовал в течение недели, жертва умерла от паралича сердца. Следов яда в организме не обнаружилось.

Один раз сработали под бригаду «Скорой помощи». В самой наглой форме заявились на квартиру к жертве. Герман аккуратно вырубил ее. А затем сделали укольчик. В вену. В шприце был только воздух. Жертва скончалась от сердечного приступа.

А еще в ход шел самострел. Человека брали в оборот, Гера бил его пальцем в висок, выключал. А затем к этому же виску приставляли ствол пистолета. И выстрел. Следы аккуратно заметали. Получалось, человек застрелился сам.

Но чаще всего в ход шли яды. Алла знала в них толк. В последнее время она целиком перешла на них. У нее микролаборатория для приготовления ядов. Получается, не зря она закончила химический институт.

Только ради того, чтобы подобраться к жертве, ей приходилось подкладываться под нее. Герман жутко ревновал. Но все, кто спал с ней, умирали — и это успокаивало его.

Всего на их счету уже было четырнадцать ликвидации. И ни разу он не воспользовался пистолетом. Хотя упорно продолжал совершенствоваться в искусстве стрельбы. И Аллу в тир водил — она тоже должна была владеть пистолетом, всякое ведь может быть. А еще он осваивал снайперскую винтовку. Так, на всякий случай. Только успехи у него на этом поприще были более чем скромные.

Два года они работали на Ивана Геннадьевича. И заказчик всегда оставался доволен Германом. Во всяком случае, убирать своего исполнителя он не собирался. И платил ему хорошо. Сумма гонорара варьировалась от пяти до десяти тысяч долларов.

Жили они неплохо. Не голодали, снимали добротную квартиру, хорошо одевались, машину купили. Но тратили не все. Понемногу откладывали деньги. Мечта о своей собственной пятикомнатной квартире в центре города не покидала их. И они уже были близки к тому, чтобы купить ее.

Оставалось совсем немного. И в самый неподходящий, казалось бы, момент у Аллы сдали нервы.

— Все, хватит! Больше не могу…

— Ты что, хочешь завязать?

— Да!

Он недовольно посмотрел на нее.

— Ну хотя бы отдохнуть. Хотя бы годик…

— Ничего себе, один годик. Да ты хоть знаешь, сколько мы потеряем?..

Их ремесло он считал бизнесом. И примерял на него такое понятие, как упущенная выгода. За год он мог исполнить с полдюжины заказов, не меньше. И каждый неисполненный заказ — потеря в деньгах.

— А потом, мы с головой в этом болоте. На поверхность нам просто не выбраться…

Он целиком в руках у Ивана Геннадьевича. И если он вильнет в сторону, этого ему не простят. А наказание за ослушание одно — смерть.

— Да?.. Тогда работай сам. С меня хватит! Я отхожу от дела…

Ему от дела отойти нельзя. А вот ей можно.

— Хорошо, — неожиданно для себя согласился Герман. — Я буду работать сам. А ты отдыхай. Хватит, наработалась…

А ведь действительно, она не обязана работать с ним в паре. Она его жена и имеет полное право висеть на его шее. Он мужчина и должен сам зарабатывать деньги.

И он будет их зарабатывать.

Тем более последнее время он всего лишь держал ситуацию под контролем, а основным исполнителем выступала Алла. Она, а не он пускала в ход яды. Она убивала, а он получал гонорары.

Скандал начался из-за очередного заказа. Нужно было убрать крупного бизнесмена. Нефтяной магнат, долларовый мультимиллионер. Он обладал большой властью в мире денег. И даже пытался противостоять сильным криминального мира. За что и впал в немилость. Герман должен был ликвидировать его.

Но как это сделать? Бизнесмен чувствовал опасность и окружил себя мощной охраной. Он ездил в бронированном джипе, две машины сопровождения. И пешком он передвигался в окружении телохранителей.

Жизнь бизнесмена стоила миллионы. А его смерть — двадцать пять тысяч долларов. Именно такую сумму назначили Герману за его голову.

Двадцать пять тысяч долларов. Очень большие деньги. Ему еще никогда не предлагали столько.

— Я сделаю все сам, — сказал Герман. И обрисовал Алле ситуацию.

— Что ты без меня будешь делать? — усмехнулась она. — Придется помочь…

Решение задачки она выдала через пять минут. Не голова — компьютер.

— Это схема его передвижений, вот участок дороги, по которой он ездит…

Бизнесмен жил за городом, в дачном поселке неподалеку от места, где стояла дача отца. Вернее, бывшая дача. Герман хорошо знал эти места. И Алла тоже их помнила.

— Вот видишь, здесь сразу несколько крутых поворотов. Что это значит?

— Продолжай…

— А это значит, что машинам придется сбавить скорость…

— Ну и что?

— А то. В этом месте нужно установить фугас большой мощности. В нужный момент жмешь на кнопку пульта дистанционного управления и все, твой бизнесмен отправляется на небеса…

— Но у него бронированная машина, — выставил свой довод Герман.

— Значит, надо повысить мощность фугаса.

— А как его рассчитать? Я же не спец в этих вопросах.

— Извини, дорогой, я тебе в этом помочь не могу. Ты уж сам как-нибудь, ладно?..

Алла демонстративно зевнула. Дала понять, что больше не желает возвращаться к этому разговору.

Она легла спать, а Герман всю ночь ломал голову. И к утру пришел к выводу, что вариант, предложенный Аллой, самый удачный.

Дело оставалось за малым. Найти взрывчатку, рассчитать заряд, изготовить и установить механизм подрыва, заминировать дорогу. Только это малое заняло у него целый месяц. Прежде чем изготовить и установить фугас, он досконально изучил подрывное дело. Ему крупно повезло — в руки попалось уникальное пособие из «самиздата». Что-то вроде курса молодого террориста. Там преподавались не только азы, было место и для подробных описаний новейших разработок в области пиротехнических диверсий. Он отдал за это пособие семьсот долларов. Дорого, но он не пожалел об этом…

— Шеф доволен, — сообщил Герману очкарик, посредник в делах между жизнью и смертью.

Иван Геннадьевич доволен — только Герману от этого ни холодно ни жарко. Главное, ему сполна уплатили двадцать пять «штук» баксов и при этом он не получил в подарок от шефа пулю в лоб.

— Заказ исполнен на высоком уровне. Точно и в срок. Это вам в качестве премии, — очкарик протянул ему еще одну пачку на пять тысяч долларов.

Премия — это куда лучше похвалы.

Алла оказалась права. Фугас сделал свое дело. Целую ночь он трудился на пустынной дороге, устанавливал мину, затем сидел в засаде, ожидая приближения эскорта. Рассчитал все точно: и силу заряда, и момент нажатия кнопки на пульте дистанционного управления. Джип с жертвой был уничтожен.

Бизнесмен окружил себя сильной охраной. Думал, что неуязвим. Но просто он не знал, что за дело взялся не кто-то там, а Герман Шлыков, киллер экстра-класса.

Герман уже давно не считал труд киллера кабалой. Ему нравилось убивать. Он ощущал власть над жизнью и смертью. Он гордился собой.

Он уже не представлял себе иной жизни, кроме как в шкуре киллера. Убийство — это наркотик. Только этот наркотик не сводил с ума. Напротив, он заставлял мыслить трезво и основательно…

Ему хотелось, чтобы его считали лучшим из всех. Когда-нибудь он станет самым дорогим киллером. И тогда у него будет все, о чем сейчас можно только мечтать.

С этой мыслью он несся на своей «восьмерке» по людным улицам города.

С этой мыслью он отвез заработанные деньги в тайник.

С этой мыслью он возвращался домой.

С этой мыслью въехал на перекресток на красный свет и сбил прохожего, средних лет мужчину, спешившего с работы домой. А может быть, к любовнице? А может быть, к друзьям на пиво? А может, он вообще никуда не спешил?

А Герман его сбил. Смерть наступила мгновенно. Только об этом он узнал чуть позже. А пока, не сбавляя скорости, он продолжал гнать машину.

Но уйти не удалось. Откуда ни возьмись, появились две машины ГАИ, перерезали ему путь и вынудили остановиться.

Герман не сопротивлялся. Его грубо вытащили из машины, бросили на капот, обыскали по всем правилам ментовской науки, сковали руки наручниками. И повезли в ближайшее отделение милиции. По пути довели до сведения, что отныне он убийца. Отныне… Убийца… Да он профессиональный убийца, на нем больше чем десяток трупов. Только вслух об этом он, конечно, не сказал.

При задержании у него ничего не обнаружили. Ни оружия, ни денег за работу. Это утешало. Надо прикинуться добропорядочным законопослушным гражданином, глубоко раскаяться в содеянном. Ему нисколько не было жаль сбитого гражданина. Но едва он узнал о его смерти, тут же расплакался, даже зарыдал.

На следствии он полностью признал свою вину. Бегство с места преступления объяснил состоянием аффекта. Алла наняла толкового адвоката, подключился к делу шеф, поговорил кое с кем. Появилась надежда на условный приговор. Но, увы, она не оправдалась. Герман получил три года колоний.

Утешало одно. Удомельская колония номер семнадцать резко отличалась от всех остальных исправительных учреждений. Здесь отбывали срока водители, по неосторожности совершившие дорожно-транспортные преступления. Ни колючей проволоки, ни охраны с собаками. И жить пришлось не в тесном бараке на сотню человек, а в двухместном «номере». Алла привезла телевизор, видик, кучу домашнего белья, теплое одеяло, книги. Словом, устроился он с комфортом. И с едой здесь было неплохо. Работа не бей лежачего. В общем, жить можно.

Все хорошо. Но лучше бы приговор был условным.

Алла ехала смотреть квартиру.

Пора уже было обзаводиться собственным жильем. Ей не нужна пятикомнатная квартира. Вполне хватит двух- или трехкомнатной, и вовсе не обязательно в центре города.

Она любила Германа. Но, как это ни странно, была довольна, что его отправили за решетку. У них в запасе много денег, и она их может тратить по собственному усмотрению.

У нее отпуск, долгосрочный. Целых три года она будет жить в свое удовольствие. Никаких убийств, никаких опасений, что за тобой вот-вот придут. Она будет балдеть от жизни!

И Герман нехудо устроился. Хорошая колония, ни воров там, ни бандитов. Все условия для нормальной жизни. Затянувшаяся командировка, не более того. И самое главное, не надо никого убивать. Его постоянный заказчик оставил его в покое. На все три года. Пусть Герман отдыхает.

И она отдохнет. А лучше бы, конечно, навсегда завязать с преступной деятельностью. Чертовски устала она. Хочется покоя. Уже не раз говорила об этом Герману, но добилась только одного — сама осталась не у дел. А он продолжал свою черную работу. Она стала смыслом его жизни. Это страшно. Но она любит его. И должна идти с ним до конца…

Старую «восьмерку» она продала вчера. Новую машину еще не купила. Поэтому в другой район города, смотреть квартиру, она хотела поехать на такси. Но только вышла на остановку, перед ней затормозил новенький «мерс»-«трехсотка». Молодой мужчина солидной наружности открыл перед ней дверцу. Жестом пригласил в машину. Алла усмехнулась. Знал бы, как лихо расправлялась она когда-то вот с такими искателями приключений. И села на переднее сиденье.

Владелец «Мерседеса» спросил, куда ей ехать. И плавно утопил педаль акселератора. В ее сторону не смотрел. Да и она не обращала на него внимания. Думала о своем.

Они проехали уже половину пути, когда мужчина наконец соизволил заговорить.

— Алла, может, все-таки расскажешь, как живешь, чем занимаешься?

Откуда он знает, как ее зовут?.. Алла встрепенулась и удивленно уставилась на него.

— Что, не узнаешь? — спросил он и повернул к ней свое лицо.

— Виталик!!!

С ума сойти! Это был ее однокашник. Виталий Болотов. Ее страстный воздыхатель и вечная угроза для Германа. Как давно все это было?..

— Он самый, — скупо улыбнулся он.

Ну разве можно было узнать в этом сытом вальяжном мужчине того охламона Виталика, каким она привыкла его видеть?

— Виталик… Какой ты стал… Инстинкт подсказал ей, что надо восхищаться им, восторгаться. И она включилась в игру.

— Изменился?

— Крутым стал. Наверное, фирма своя?

— Да, коммерцией занимаюсь…

— И, кажется, весьма успешно.

— Как видишь… А ты чем занимаешься?

— Я?.. Ничем?.. Так, жизнь прожигаю… Она решила прикинуться бедной овечкой.

— Химический институт закончила…

— Да, помню, ты к этому стремилась…

— Дура была, потому и стремилась. Кому я нужна с такой профессией?

— Ну, не говори… Работу по специальности всегда найти можно…

— Можно. Но только платить будут копейки…

Одета она была по моде, дорогой костюм, драгоценности. Не больно-то прибеднишься. Пришлось выкручиваться.

— Намучился со мной Герман, — как бы между прочим сообщила она.

— Герман?… — Голос Виталика дрогнул.

— Мы ведь вместе жили… Бизнесом занимались. Челноками в Польшу мотались. Но много не заработали, только намучились. Я и сейчас немного приторговываю…

— А Герка?

— Герман сидит…

— В тюрьме?

— В колонии… Он человека на машине сбил…

— Посылки ему шлешь?

— Да так, иногда… А вообще-то он не заслужил. Какой-то он не такой в последнее время стал. Руку на меня поднимал. Гулять стал. За бабами всякими таскаться…

Она врала, Герман не был таким. И если бил ее, то очень редко и по заслугам. Но линию поведения подсказывало ее лисье чутье. А она привыкла ему доверять.

— В общем, мы с ним разошлись еще до того, как он сел…

— Дети у вас были?

— Нет. Да он и не хотел… А у тебя, Виталик, как? Жена, дети?

— Да нет, мне не до этого, — покачал он головой. — Я с головой в бизнесе. Все вперед, вперед… Некогда остановиться, присмотреть себе спутницу жизни…

— Ну да, ты парень, вижу, не бедный. «Мерседес», квартира наверняка своя. И сам весь из себя. Невесты, поди, косяками за тобой ходят…

— Может, и ходят. Но я их не замечаю. Не нужен мне никто. Разве только ты…

Об этом он сказал как бы в шутку. Но чувствовалось: всерьез.

В тот же день они ужинали в «Праге». На следующий день он подарил ей очень дорогой перстень с бриллиантом. И пригласил за город на выходные. От уикенда она не отказалась. И не пожалела об этом. Роскошная дача на берегу озера в ста километрах от города, чудесная природа, покой, уют. Она отлично провела время. Чего не скажешь о Виталике. И так он к ней и этак, то с одного бока, то с другого. Все совратить ее хотел. Но она держалась стойко. Так и не смог он за эти два дня затащить ее в постель.

Дача принадлежала ему лишь на правах аренды. Но он абсолютно не комплексовал по этому поводу.

— Дела у меня идут очень хорошо, — говорил он, когда они возвращались домой. — Сейчас я живу в обычной двухкомнатной квартире, дача не моя. Но если захотеть, у меня будет не квартира, а вилла. На Глубоком озере…

— Где?

— На Глубоком озере. Это в Битово. Я там сейчас живу. И дальше жить собираюсь. Магазин у меня там, оптовая база. И вообще, нравится мне это местечко…

Она ему верила. И хотела, чтобы все так было, как он сказал. Роскошная квартира, дача на зависть всем, путешествия на Багамы, на Гавайи. Словом, праздник круглый год. И никаких страхов, что тебя вот-вот арестуют.

— Выходи за меня замуж! — предложил Виталий на следующие выходные.

Это случилось, когда они снова остались одни на его даче. Она обещала подумать. И снова не отступила под его натиском. Так он и не добился от нее ничего.

Виталий парень не промах. Симпатичный, приятный, богатый и надежный. Одни плюсы. А ее Герман?.. Герман, как это ни прискорбно, один сплошной минус. Она любила его, но жить с ним не хотела. Надоела эта неуверенность в завтрашнем дне. И вечные страхи…

Соблазн бросить Германа и выйти замуж за Виталия был очень велик. И она не удержалась. Только прежде чем дать согласие, она встретилась с Герой.

Она приехала к нему, сняла на выходные квартиру.

Сначала они долго занимались любовью, потом так же долго отдыхали. А потом настал момент, который ей так хотелось отсрочить. Но она все же решилась.

— Герман, мне все это надоело, — сказала она. Он не раз слышал от нее подобные высказывания. И уже, наверное, привык к ним.

— Опять тебе чего-то не хватает? — вяло спросил он.

— Я хочу тепла, спокойствия. Я хочу ребенка, наконец…

— Ну так в чем проблема? Сейчас сделаю тебе ребенка…

— Герман, я не про это… Я хочу нормальной семьи.

— А чем я тебя не устраиваю?..

— Ты ведешь преступный образ жизни. Ты ходишь по лезвию бритвы. Ты уже отбываешь срок. Но это мелочь по сравнению с тем, что тебя ждет, когда откроется вся правда о твоих злодеяниях…

— О наших злодеяниях, — поправил ее Герман.

— Пусть будет так… Мне все это надоело!.. Я хочу нормальной жизни… В общем, я выхожу замуж!

— Что?!

— Я выхожу замуж!

— За кого?

— За Виталика… За Виталия Болотова. Он сделал мне предложение. Он бизнесмен, у него целое состояние. За ним я буду как за каменной стеной…

Она ожидала, что Герман придет в ярость, выплеснет на нее злость и грязь. Но, как это ни удивительно, он воспринял эту новость даже без комментариев. Он всего лишь глубоко задумался. Как ей казалось, пауза тянулась вечность.

— Что ж, желаю тебе счастья, — наконец произнес он.

И криво усмехнулся. Его взгляд был устремлен куда-то в бездну.

— Герман, но ты должен меня понять! — Она заплакала. — Я женщина. Я хочу покоя. Ты же знаешь, я всегда любила тебя. Всегда и во всем помогала. Но я выдохлась, я больше не могу… Прости меня!..

В ответ тишина.

— Я ничего не возьму. Все, что у нас есть, все твое. Я даже квартиру не стала покупать. И от машины отказалась… Герман, отпусти меня!..

Еще немного, и она бы забилась в истерике.

Но неожиданно он привлек ее к себе. И навалился на нее всей тяжестью своего тела. Он вошел в нее грубо и с силой. Но она была только рада этому. Ей казалось, что в этой грубости ее прощение…

Утром следующего дня он засобирался обратно в колонию. Он мог бы повременить. Но не хотел.

— Ты меня не провожай, — сказал он. — Сам дойду…

— Как скажешь…

Она чувствовала себя побитой собакой. Ей бы броситься ему на шею, обнять, расцеловать. И вернуть все назад. Как будто и не было никакого Виталика. Но она уже стояла одной ногой в новой жизни. И ей не хотелось оттуда уходить.

— Ты мне жена. Но в то же время свободная женщина. И твое право решать свою судьбу. Я не могу тебя держать… Но запомни, ты пожалеешь о своем выборе. Сама пожалеешь…

И он ушел. Она хотела бежать за ним, просить прощения. Но тяга к Новой жизни оказалась сильнее.

«…Ты пожалеешь… Сама пожалеешь…» Эти слова она вспомнила в ту ночь, когда Виталий впервые прикоснулся к ней. Они занимались любовью. Но из них двоих полное удовольствие получал только он. Ни в ту ночь, ни в последующие она так и не смогла получить той остроты ощущений, которую испытывала в постели с Германом.

Виталий готов был бросить весь мир к ее ногам. Она любила жить широко, красиво тратить деньги. И он выбивался из сил, чтобы угодить ей. Квартира, прислуга, машина, дача, путешествия, одежда от ведущих кутюрье. Все это было хорошо. Но все это было не то…

Его приговорили к трем годам лишения свободы. Но отсидел он всего два. За хорошее поведение его освободили досрочно.

Герман не очень удивился, когда за воротами колонии увидел черный, блестящий лаком и никелем джип «Ниссан». Машина ждала его.

В ней сидел очкарик. Все такой же деловой. Все тот же оттенок превосходства в голосе. Как будто не профессионального киллера из заключения встречал, а какого-то прощелыгу. Только зря он пыжится. Шеф киллера ценит куда выше, чем посредника. Беспокоится о нем. Иначе бы не прислал за ним машину. А очкарик всего лишь жалкое приложение к ней.

Герман сел в джип. На очкарика едва взглянул. Он демонстрировал свою крутость. А разве он не крутой?

— Есть работа, — после ни к чему не обязывающего трепа сообщил посредник.

— Сначала нужно отдохнуть, — покачал головой Герман.

Он не отказывался от работы. Но цену себе набить должен был.

— Да, разумеется, — не стал перечить очкарик.

В следующий раз они встретились через неделю. В одном небольшом кафе. Это их последняя встреча, решил Герман. Он уже разработал в уме систему связи с посредником. Отныне он будет получать заказы, а сам при этом оставаться в тени. Если хозяин захочет от него избавиться, то ни в жизнь не доберется до него.

Посредник изложил ему суть заказа. Бандитский авторитет, лидер одной очень влиятельной группировки. Данные, характеристики, места обитания, возможного появления, маршруты движения и, конечно, фотографии. В общем, обычный пакет для киллера.

Необычное в другом. Сейчас Герману предстояло ликвидировать не какого-то коммерсанта, а матерого бандюгу. Это опасно. Убивая такого человека, киллер становится объектом преследования со стороны преступного мира. В силу вступают не только ментовские, но и бандитские законы. Поэтому он прав, что разработал систему собственной безопасности. И эта система будет постоянно совершенствоваться.

— Сколько? — спросил он.

— Десять…

Десять тысяч за бандитского авторитета — это неразумно мало. Пусть за такую сумму шеф кого-нибудь другого нанимает.

— Пятьдесят! — жестко отрезал Герман.

— Пятьдесят тысяч долларов? — не поверил своим ушам посредник,

— И ни цента меньше… Наличкой я больше брать не буду. Откроете на мое имя счет в швейцарском банке, переведете мне половину суммы. Только после этого я возьмусь за дело…

Очкарик начал было возмущаться, но наткнулся на ледяной пронизывающий взгляд Германа и заткнулся.

— Отныне будем общаться через Интернет, — перешел Герман к следующему вопросу. — Вот подробная инструкция, как и что вам делать, — он протянул очкарику компьютерную распечатку. — Да, и оставь мне на всякий случай номер своего телефона.

Систему мер по обеспечению собственной безопасности он разработал в колонии. Для этого у него было достаточно времени И с компьютером научился разговаривать на «ты» — была такая возможность.

— Не знаю, понравится ли это шефу, — неодобрительно посмотрел на него посредник.

— Главное, чтобы ему нравилась моя работа. Не правда ли?..

Герман взял у очкарика номер его телефона, обсудил кое-какие проблемы и исчез.

Через неделю он вышел на связь. И узнал номер счета в швейцарском банке, открытого на его имя. Туда уже поступили двадцать пять тысяч долларов. Осталось в этом убедиться.

В следующий раз он связался с посредником после того, как убедился в том, что его не обманули. Дал понять, что он уже в работе.

В колонии у него было свободное время. И он посвящал его не только разработке системы собственной безопасности. Он продолжал совершенствовать свои познания в области пиротехники. Сейчас оставалось только применить эти знания на практике.

Он вышел на посредника через две недели. Спустя два дня после того, как заказанного авторитета вместе с двумя телохранителями разнесло в клочья в лифте собственного дома. Герман уже успел убедиться, что на его счет переведена вторая половина гонорара. Ему выразили признательность.

У Германа был «ноутбук», компьютер нового поколения. С ним он был неуловим.

Через месяц он получил информацию о следующей жертве, его фотографии. Снова какой-то авторитет. И весьма крупный. В конце текста стояла цена. Шестьдесят тысяч долларов. Эта сумма Германа устраивала.

Он связался с заграничным банком и выяснил, что на его номерной счет перечислена сумма в тридцать тысяч долларов. Для заказанного авторитета начался отсчет времени, по истечении которого он получал билет на тот свет.

Алла предпочитала «тихие» убийства. И проделывала это в паре с ним блестяще и с фантазией. Но сейчас Аллы нет. Она предала его, вышла замуж за этого подлеца Болотова.

Он не забыл о ней. Она всегда в его сердце. И когда-нибудь они снова будут вместе. Он мог бы убить Болотова. Но он не стал делать этого с самого начала. Слишком все легко и просто. Алла сама должна вернуться к нему. Когда осознает, что ни с кем ей не будет жизни, кроме как с ним. Они оба одной породы и просто не могут жить друг без друга.

А вот когда это произойдет, Болотова не станет. Герман отомстит ему. Обязательно отомстит.

Алла вернется к нему. А пока это не случилось, он будет постоянно напоминать ей о себе. Взрывами. Это она надоумила его взяться за взрывотехнику. И он взялся. И теперь никогда не выпустит это оружие из своих рук. В сторону пистолеты, яды, удавки. У него одно оружие — «адские машины». Скоро в этом деле ему не будет равных. Он чувствовал в себе мощный потенциал.

Он будет взрывать. Чтобы Алла не забывала о нем. По телевизору, по радио она будет узнавать о взорванных бандитах, бизнесменах. И она будет знать, что эти взрывы его рук дело. И не сможет забыть, что когда-то они работали в одной связке.

У них общее прошлое. Жаль, они порознь в настоящем. Но в будущем им быть вместе. Он был уверен в этом.

Глава вторая

— Ну ты, мать, даешь, — снисходительно усмехнулся водитель «четверки».

И повернул свою машину вслед за джипом «Чероки».

— А что, сынок, надо ведь будущее дочери устраивать, — грустно вздохнула пожилая женщина в черном парусиновом плаще. — Жених ее вот уже по другим бабам шастает. А ведь еще на Валюте не женился. Что дальше-то будет, а?

— Ну, на такой машине грех по бабам не шастать, — хмыкнул мужчина лет тридцати. — Из «новых русских» жених?

— Из них…

— Думаешь, мать, женится он на твоей дочери?

— А как же? Валюша у меня умница, пироги вкусные печет, вышивает красиво…

— Ну-у, тогда женится! — съязвил водитель.

Только до его ужимок Алле не было никакого дела. Она выслеживала не какого-то там мифического жениха для дуры-дочери. Она шла по следу своего мужа. Маскарад удался — свидетельство тому дурашливая физиономия частника.

А как он мог не удаться, когда у нее такой богатый опыт перевоплощения. У нее талант по этой части. Если бы хватило терпения, она бы и сейчас продолжала играть в свои опасные игры. Но она уже привыкла к спокойной и обеспеченной жизни. А за нее, оказывается, нужно побороться.

Виталий все больше охладевал к ней. Ни в чем это не выражалось, но женское чутье обмануть нельзя. Тем более это нельзя было скрыть от Аллы, с ее змеино-лисьей сущностью.

Виталий продолжал угождать ей. Начал строить особняк на берегу Глубокого озера. Хорошо начал. За первые два месяца рабочие вывели фундамент, выложили первый этаж. Но затем темпы строительства резко замедлились. И Алла почуяла неладное.

Она знала, что у Виталия была интрижка с секретаршей. Только эта красотка с ангельскими глазками работала у него недолго. Виталий ее уволил.

Алла первой узнала об этом. Она не осуждала мужа. Подумаешь, девку себе завел, чтобы расслабиться. Одну прогнал, другая появится. Должен же кто-то ублажать его как мужчину.

Сама она его не удовлетворяла и отдавала себе полный отчет в этом. Постель с ним не приносила ей удовольствия, и она избегала интимной близости под любым предлогом. Хотя, конечно, раз-два в месяц ложилась под него. Но этого было мало. И неудивительно, что Виталий свернул на сторону.

Да и пусть гуляет. Лишь бы только всерьез не увлекался своими пассиями.

Но, похоже, его пристрастие зашло слишком далеко.

И вот Алла идет по следу гуляки-мужа.

Джип Виталия остановился во дворе нового двадцатичетырехэтажного дома, возле первого подъезда. Неподалеку от него остановилась и «четверка».

— Спасибо, соколик! — фиглярничая, поблагодарила частника Алла и сунула ему мятую десятитысячную купюру.

— Да ладно, себе оставь, — отмахлулся водитель и не удержался, чтобы не сострить. — На приданое дочери копить ведь надо…

Алла ничего не ответила.

Она вышла из машины и направилась вслед за мужем. Уверенная в качестве своего маскарада и в своем актерском мастерстве, она набралась наглости и вошла с ним в кабину лифта.

— На какой этаж, тетенька? — не глядя на нее, вежливо спросил Виталий.

Он был один. Без охранника. Зато с цветами… Знал бы, гад, с кем рядом стоит.

— На последний, — Алла умело изменила голос.

Виталий остановился на седьмом этаже. Она вышла на восьмом. И тихо спустилась на один лестничный марш вниз. Услышала трель входного звонка. Это звонил Виталий. А потом дверь открылась. И послышался приятный девичий голос.

— Спасибо, дорогой…

«Спасибо, дорогой…» Сука!!! Алла знала, кому принадлежит этот голос. Его бывшей секретарше. Значит, не ошиблась она в своем предположении. Эта гадюка Любочка охмурила Виталика, оплела его своей паскудной паутиной.

О, как она ненавидела эту дрянь!

Это из-за нее прекратилось строительство особняка на берегу озера. Наверняка они с Виталием что-то задумали. Сначала он разведется с Аллой, а затем будет построен дом. Чтобы ей ни комнаты при разделе имущества не досталось.

Ловко же она их раскусила!

Ее лицо исказила дьявольская улыбка. Во взгляде появилась ледяная решимость змеи, готовой к прыжку. Она хотела покоя, но ее вынудили выпустить когти. И она начинает действовать. Виталик и его сучка-секретарша сами во всем виноваты…

Прежде чем вернуться домой, она побывала в своем собственном гараже. Скинула убогое тряпье, сняла грим.

Дома приняла горячий душ, смыла с себя грязь и усталость. Но остались коварные мысли. И она намеревалась пустить их в ход. Надо только продумать план. В целом он был уже готов. Осталось утрясти кое-какие детали.

Она прошла в зал, устроилась в уютном кресле, взялась за пульт дистанционного управления, включила телевизор. И сразу попала на шестой канал.

Передача «Дорожный патруль», репортаж с места события. Тележурналист рассказывал об одном очень крупном бизнесмене. Он входил в подъезд своего дома вместе с двумя телохранителями. И в это время раздался мощный взрыв. Рухнул тяжелый железобетонный козырек над входом в подъезд. Взрывное устройство не только сорвало его с места, но и придало ускорение. Козырек похоронил под собой бизнесмена и двух его телохранителей.

Тележурналист убеждал зрителей, что этот взрыв на совести профессионального киллера-взрывника, который продолжает будоражить общественность Москвы.

Алла знала, кто автор этого взрыва. Бизнесмена исполнил Герман — она просто была уверена в этом.

Это она надоумила его взять на вооружение «адскую машину». С фугаса на дороге и началась его подрывная академия. Он достал какое-то пособие по этому делу, чуть ли не в обнимку спал с ним. С тех пор как его досрочно освободили из колонии, столицу начали сотрясать мощные взрывы. Рвались машины, лифты, входные двери, почтовые ящики, коврики под ногами. Искусство неуловимого киллера продолжало совершенствоваться. Общественность била тревогу. Милиция стояла на ушах Но все тщетно, киллер оставался неуязвимым. И заказчик не мог от него избавиться. Видимо, Герман тщательно шифровался от всех.

Он умный, осторожный, инстинкт самосохранения развит в нем до совершенства. Он мог бы избрать иную тактику исполнения заказов. Но или ему не хватало ее гениальных идей, или он решил постоянно напоминать ей о себе. Каждый взрыв — напоминание об их совместном прошлом Как будто он звал ее к себе. Ждал, когда она откликнется.

А не пора ли им сойтись снова?

Алла взяла трубку сотового телефона, набрала знакомый номер.

К телефону подошла мама Германа.

— Алло, — послышался ее старческий голос. Нестарая совсем еще женщина. Жизнь состарила.

— А можно Германа? — тихо спросила она.

— Алла, это ты? — Она сразу узнала ее

— Мне нужен Герман.

— Его нет. Он уехал.

— Куда?

— В Бразилию. Эмигрировал…

С равным успехом она могла бы вместо Бразилии назвать какую-нибудь другую страну, Алла все равно бы ей не поверила. Бразилия — это легенда. А Герман где-то здесь, в Москве.

— Елена Викентьевна, если он будет звонить вам из своей Бразилии, скажите ему, что я хочу его видеть.

Не дожидаясь, что скажет на это бывшая, вернее, несостоявшаяся свекровь, Алла защелкнула крышку телефона.

Он ждал этого звонка. Он знал, что Алла захочет вернуться к нему. Именно поэтому он не пытался вернуть ее ни уговорами, ни шантажом. Она должна была сама убедиться в своей ошибке, чтобы больше никогда не повторить ее. Они снова вместе и уже никогда не расстанутся.

— Прости меня, Герман! — задыхаясь, шептала она.

Он сжимал ее в своих объятиях. Сердце в груди бешено колотилось, душа пела. Она принадлежала ему целиком. Он чувствовал это. Но все же не решался разжать руки, отпустить ее. Как будто она могла улететь и никогда больше не вернуться.

Она позвонила его матери неделю назад. И уже на следующий день Герман знал об этом. И тайно связался с Аллой.

Он должен был быть осторожным. Ведь он не кто-то там, а знаменитый киллер, гроза города. Его ищет милиция и, возможно, сам шеф, через которого к нему идут заказы от кого только можно. Он должен поддерживать репутацию неуловимого и неуязвимого киллера. Поэтому, прежде чем выйти на Аллу, он проверил ее и проверился сам. «Хвоста» за ним не было, и с ней все чисто.

И вот, наконец, они встретились в условленном месте, он отвез ее к себе домой.

У него собственная квартира. Никто не знает о ней, даже мама. Он всегда помнил о той квартире, которую потерял по глупости. Поэтому новую он обставил по высшему европейскому разряду. Но старался он не столько для себя, сколько для Аллы. Он знал, что когда-нибудь она вернется к нему. И по достоинству оценит его усилия.

— Хорошо у тебя, — сказала она, когда он наконец выпустил ее из своих объятий.

— Это все для тебя… Помнишь, мы всегда мечтали о своей квартире…

— Она твоя собственная?

— Да. И твоя тоже…

— А не боишься? Ведь тебя ищут все, кто только может…

— Откуда ты знаешь?

— Ведь ты тот самый неуловимый киллер… Я угадала?

— Я знал, что ты обо всем догадаешься. Я знал, что ты вернешься…

— Ты работал громко. Как будто для того, чтобы я знала о твоих «подвигах»…

— Я знал, что ты все правильно поймешь. Я самый лучший и ничего не боюсь…

Он и в самом деле самый лучший. Он уверен в себе и в своем оружии, которым он владеет как никто другой. Виртуоз направленного взрыва. А разве нет? Разве не верх совершенства его последний взрыв, когда обрушился козырек над подъездом. Он не оставил жертве _ ни единого шанса.

У него масса иностранных и отечественных разработок. Непросто их было достать. Но ему все по силам, лишь бы только взяться. И своих собственных проектов у него в избытке. Можно хоть сейчас защитить диссертацию. Кандидат киллерско-подрывных наук. Только такой науки официально не существует. И за свою диссертацию он получит степень зека-рецидивиста.

— Может, уедем за границу? — тихо спросила его Алла.

— Вместе?

— Конечно, вместе…

А ведь это мысль.

Ему нравилась его профессия. Азарт, риск, острота ощущений. Но не это смысл его жизни. Алла ему гораздо нужнее. А она ищет покоя. И ему уже пора остепениться.

У него достаточно денег. В последнее время меньше ста тысяч за исполнение заказа он не брал. Чем выше становился его класс, тем выше цена за услуги. У него своих денег уже около миллиона долларов. На счетах в швейцарском банке. Плюс квартира, в которую он вложил их общие деньги и часть своих. Ее можно оставить матери. А самим уехать за границу. Миллион долларов — этого им хватит для безбедной жизни. Может, и правда завязать окончательно?

— Давай уедем, — кивнул он.

— Ты ведь уже эмигрировал в Бразилию, — поддела она.

— А разве Москва не Бразилия? — как будто удивился он. — И там джунгли, и здесь. Жизнь по законам джунглей…

— Ты прав. И нам пока не выбраться из этих джунглей…

— Что значит пока?

— Герман, я замужем за Виталием. Мы не должны забывать об этом. — Она была сама серьезность.

— А разве с разводом проблемы?

— Проблемы. Я останусь на бобах. А ведь могу иметь с него только чистыми три миллиона долларов. Скажи, эта сумма тебя впечатляет?

— Впечатляет. Еще как… Три миллиона долларов!

— А еще движимое и недвижимое имущество… И все это может принадлежать мне…

— На кого оформлено завещание? — Герман уже понял, к чему она клонит.

— На меня…

— Так какие проблемы? — зловеще усмехнулся он. Внутри его начала подниматься тягучая черная волна. Она уже захлестывала его с головой.

Ненависть. Черная ненависть. И она материализуется в месть. Герман уже физически ощущал, как будет радоваться, когда Виталик отправится к праотцам.

Алла вернулась к Герману. Она полностью осознала свою ошибку. И теперь нет абсолютно никакого смысла оставлять подлеца Болотова в живых. Он должен умереть. Умереть от руки своего извечного соперника. Герман всегда проигрывал ему. Но отныне в проигрыше Виталик.

Он умрет. Умрет, как умирали многие от руки Германа. Но не слишком ли это просто?

Виталик отдаст концы. И уже никогда не узнает, из-за чего он погиб. И Герман не насладится местью.

Он должен мучиться. Задыхаться от отчаяния и безысходности. Он увел от Германа Аллу, когда тот находился в колонии. Он знал, что Герман будет мучиться, но не сможет помешать ему. Так оно и вышло. Герман не вмешивался в его отношения с Аллой. Он мучился и все ждал, когда она осознает свою ошибку.

Теперь ситуация изменилась не в пользу Виталика. Теперь пусть он мучается в отчаянии. Его нужно упечь за решетку. И когда он попадет в изолятор, Герман навестит его. Он ничего ему не скажет. Только посмотрит в глаза и рассмеется ему в лицо. Виталик все поймет. И будет рвать на себе волосы от тоски и безысходности. Он горько пожалеет, что родился на свет.

— И что это нам даст? — услышал он вопрос Аллы.

Он ошалело посмотрел на нее. Не сразу понял, что рассуждал вслух. Слишком глубоко он ушел в себя. Слишком сильна в нем жажда мести.

— Я отомщу этому подонку!

— Хорошо, мы посадим его за решетку. Он поймет, что ты отомстил ему. Да, он будет сходить с ума от этой мысли. Но ведь он останется жив. А это значит, что я не получу наследства…

В словах Аллы была железная логика. И Герман должен был подчиниться ей. Но ему очень хотелось заглянуть в глаза Виталия, увидеть в них страх и отчаяние. Возможно, это была безумная мысль. Но она уже прочно засела в его сознании. И он не хотел отступаться от нее. Значит, нужно придать его доводам логичность.

— А кто сказал, что он останется жить? — злорадно усмехнулся Герман.

— А разве нет?

— Нет. Я знаю человека, который поможет мне избавиться от Виталия. Я приду к нему, заставлю его страдать. И в ближайшие несколько дней его не станет…

И этим человеком был шеф. У него связи на всех уровнях. Он может многое. А в частности, ему ничего не стоит сделать так, чтобы Виталия удавили в следственном изоляторе. Пошлет маляву, кому надо, и этого подлеца вздернут на полотенце.

Услуга за услугу. Герман исполнит очередной заказ шефа бесплатно. А ведь он исполняет очень сложные заказы. И дорогие.

— Я тебе верю. Но ведь это все так сложно. Не проще ли будет просто ликвидировать Виталия?

— А ты не боишься, что подозрения лягут на тебя? Убийство с целью завладеть наследством. Менты тут же вцепятся в эту версию. И начнут тебя крутить. А вдруг при этом выйдут на твое прошлое? Все ведь может быть…

Алла задумалась. Герман говорил очень серьезные вещи.

— Надо сделать так, чтобы тебя не коснулась и тень подозрения… В общем, Виталика нужно подставить. Его посадят, в тюрьме он умрет. С урками характерами не сошелся, вот его и грохнули. Ты, понятное дело, будешь ни при чем… В общем, заварим кашу, которую расхлебывать ему… У него есть враги?

— Я в его дела не вникаю. Но конкуренты у него должны быть. У какого бизнесмена нет врагов?

— Первые враги — это конкуренты, — решил Герман. — Надо найти такого. И убить. Это сделаю я. Но подозрения лягут на него. Только не сразу. А после того, как умрет второй его враг, третий, четвертый… Виталик умеет стрелять?

— Он все умеет. Он в спецназе служил. И подрывное дело хорошо знает. Он рассказывал…

— Ну, это вообще как дар с неба… Будем бить его оружием. И менты его быстрей раскусят. Где-то ведь отмечено, что он с подрывным делом знаком.

— У него есть своя мини-мастерская. Я ведь не сплю с ним. И он от скуки всякой ерундой занимается. В эту мастерскую можно подложить взрывчатку…

— Отлично! Это ускорит процесс… Стоп! Взрывчатка поставит точку. Это ведь запрещенный предмет, за ее хранение срок. Виталика бросят за решетку. А там ему кранты…

— Не нравится мне все это. Слишком сложно…

— Да, ты права, комбинация сложная. Мы с тобой привыкли к односложным. Нашел, прицелился, исполнил. Но ведь за все время ни у нас с тобой, ни у меня одного не было ни единой осечки. Мы справлялись с простым, справимся и со сложным. Главное, постоянно держать руку на пульсе…

— Сколько человек ты предполагаешь убрать?

— Три, четыре, пять, какая разница?

Действительно, какая разница? Он привык убивать. А ответственности не боялся. И без того заработал не на одну «вышку».

— Буду убивать, пока Виталик будет на свободе…

— Нет, хватит одного. Максимум, двух. Но ты должен «засветиться»…

— «Засветиться»?

— Да. Вернее, нет. «Засветишься» ты, но не за себя, а за Виталика…

В тот день они больше не строили планы. Алле нужно было спешить домой. Ведь она пока еще как бы мужняя жена. До расставания им оставался всего час. И они посвятили его друг другу. Он взял ее прямо в кресле, в котором она сидела…

В следующий раз они встретились через два дня. Алла пришла с готовым планом.

— Есть такой бизнесмен. Мальцев Игорь Николаевич. С Виталиком они не враги, нет. Но связующую нить между ними нащупать можно. У Виталика есть обувной отдел в его новом супермаркете. А у Мальцева обувной магазин. В общем, камень преткновения есть. У Мальцева машина, «трехсотый» «Мерседес». Ставит он его на автостоянке возле своего дома. Гараж еще только строится. А живет он не так уж далеко от нас. И стоянка тоже недалеко. Если разобраться, то Виталик мог поставить свою машину на этой автостоянке. Он ведь сам за рулем ездит. Без охранника. Свой «Чероки» он в гараж на ночь поставит. Но кто это докажет?.. В общем, план такой. У тебя компьютер, принтер, бумагу нужную найдешь, с ламинированием тоже проблем, думаю, не будет. В общем, делаешь фальшивый техпаспорт на джип «Чероки», который зарегистрирован на Виталика. Сам джип можно взять в прокате. Дорого, но ты потянешь…

План Герману понравился. Он поставит машину на автостоянку. Установит мину под «Мерседес» жертвы. А рано утром свою машину заберет. В документации по автостоянке эта машина пройдет как джип «Чероки» Виталия. Это не доказательство его вины. Но зацепка, за которую ухватятся менты после того, как «Мерседес-300» взлетит на воздух вместе с владельцем. На квартире Болотова будет произведен обыск. Кусок пластида и электродетонаторы, которые Герман уже приготовил, они найдут без труда. Одного этого будет достаточно, чтобы надолго засадить Болотова за решетку.

Они подробно обсудили детали предстоящей акции. И снова занялись друг другом.

— Мы встретимся не скоро, — срывая с него одежду, прошептала Алла.

И она была права. Пока Виталий жив и она не вошла во владение наследством, они больше не будут встречаться. Связь будут поддерживать через компьютер. Через Интернет Герман знал, как избежать утечки информации, даже если Аллой займется само ФАПСИ Встретятся они не скоро. Поэтому они занимались любовью так, будто хотели насытиться друг другом впрок.

— Ты чем-то озабочен, дорогой! — Алла заботливо взяла руку Виталия и приложила ее ладонью к своей щеке. — Может, на работе что-то случилось?

— Да нет, — покачал он головой. — На работе у меня как раз все в порядке. Просто устал. Ведь порядок этот многих трудов стоит…

Уже два дня прошло с тех пор, как в своей машине подорвался бизнесмен Мальцев. Герман сделал все, как надо. А менты даже и не думают брать Виталия за жабры.

— А еще оперуполномоченный из милиции сегодня со мной беседовал, — устало обронил Виталий.

Наконец-то. Внутри у Аллы все напряглось. Но внешне это никак не отразилось.

— Что, с налогами проблемы?

— Да какие налоги? Мальцев в машине подорвался. Владелец магазина «Престиж». Я же тебе говорил…

— А ты здесь при чем?

— Я-то вне подозрений. Со мной просто беседовали. И то для проформы… Интересно, кому понадобилось его убивать? Ума не приложу…

Ментовский опер беседовал с Виталием для проформы. Как бы не так. Все-таки вышли на него. Не сегодня-завтра с обыском заявятся.

Виталий принял душ, поужинал. А затем до ночи заперся в своей мини-мастерской. Алла заволновалась. А вдруг он обнаружит пластид и электродетонаторы, которые она спрятала в одном из многочисленных ящиков?

Когда он ушел в свою комнату и лег спать, она долго ждала. А потом шмыгнула в его мастерскую. Пластид и электродетонаторы лежали на месте. Она уже хотела потушить свет и отправиться спать, когда увидела на полу возле стола раскрытое письмо. Она просто не могла обойти его стороной.

«… Виталий, дорогой, я не нахожу себе места. Почему ты забыл обо мне? Может, я что-то не так сделала…» Это писала ему сучка-секретарша. Оказывается, он бросил ее. Может быть, ради семейного спокойствия. Только Аллу это уже не могло остановить. У нее просто не было обратного хода. «…Может быть, тебе это будет не интересно, но я должна тебе об этом сообщить. Дорогой, я жду от тебя ребенка…»

Вот так, эта сука ждет от него ребенка. Но Виталий бесплоден. Это Алла его в этом убедила. Однажды он имел неосторожность поставить ей в упрек, что у них нет детей. Она направила его в лабораторию, где работала одна ее знакомая. Он сдал анализы, а получил подложный результат. Ее знакомая постаралась. Алла расплакалась перед ней, жаловалась, что сама иметь детей не может, а муж из-за этого может бросить. А он такой богатый… В общем, уважительная причина и плюс триста долларов сделали свое дело.

И повторный анализ не принес Виталию утешения. На этот раз знакомая получила от нее пятьсот долларов. Алла могла иметь детей. Но ребенок — это такая обуза…

Итак, Виталий не может зачать ребенка. А Люба с хохлятской фамилией Круча убеждает его, что ждет от него ребенка. Виталий просто обязан заподозрить ее в неверности. А не должна ли у него после этого родиться мысль о мести? Ведь она предала его…

Если такая мысль и родится в его голове, то убивать Любу он, конечно же, не станет. Не тот он человек. А вот Герман это сделает легко и просто. И тогда подозрение уж точно ляжет на Виталия. Главное, сохранить это письмо. И сделать так, чтобы о нем стало известно товарищам с милицейскими погонами. Убийство из ревности — очень неплохая мотивация…

О! Как она ненавидела эту сучку Любочку! Это из-за нее она потеряла покой. И эта гадюка должна умереть…

В ту же ночь она связалась с Германом. Подробно объяснила ему, что от него требуется. Люба не входила в их планы. Но разве они не имеют права на импровизацию?

Завтра же она устроит мужу скандал. Скажет, что случайно нашла письмо. А ведь так оно и было. Она обвинит его во всех смертных грехах, а потом расплачется, станет вешаться на шею. Будет умолять, чтобы он ее не бросал.

А письмо оставит себе. Скоро к ней придут из уголовного розыска, чтобы поговорить о муже в связи с гибелью его любовницы. И тогда она покажет это письмо. За ним последует обыск.

Герман наблюдал за жертвой. У нее должен быть автомобиль. И он собирался заминировать его. «Адская машинка» со срабатыванием на вибрацию двигателя лежала в бардачке.

Девка глупая. Бросит где-нибудь свою машину, пойдет в магазин. Он пристроится рядом с ней, приоткроет дверцу, сунет руку под днище и установит мину.

Но жертва отправилась по делам не на своей машине. Какой-то мужик на старой «Волге» за ней приехал. Она уехала с ним.

Герман направил свою машину за ними.

«Волга» остановилась возле супермаркета, которым владел Виталий. Какая удача! Сама судьба распорядилась установить мину именно в этом месте. Со своей задачей Герман справился без труда.

Отъезжая, он увидел Виталия. Тот подъехал к магазину на своем джипе. Остановился неподалеку от «Волги». Какая неосторожность…

Все хорошо, даже очень. Только одна неприятность, и весьма существенная. Барсетка. У него украли барсетку. А в ней фальшивый техпаспорт на джип «Чероки» Болотова. Все бы ничего, но в той же связке техпаспорт на его «девятку» с указанием фамилии, имени, отчества владельца. А вдруг эта барсетка каким-то образом попадет к ментам? Два техпаспорта, липовый и настоящий, могут навести их на очень нежелательную мысль.

Герман поставил свою квартиру на охранную сигнализацию, установил бронированные окна, винчестер в сейфе на законных основаниях — все, казалось бы, предусмотрено для защиты от воров. А вот вентиляционную решетку на кухне в расчет не принял. Зря. Она оказалась достаточно крупной, чтобы через нее в помещение проник вор. Как-то не подумал, что к нему на девятнадцатый этаж по воздуховоду может подняться «домушник»-верхолаз. А именно так случилось.

Вор поднялся, выбил решетку ногой, забрался в квартиру. А тут Герман. За барсеткой вернулся. Конечно, никого у себя застать не думал. И от неожиданности сплоховал. Думал вора шапками закидать, а не вышло. Тот обманным ударом вырубил его, Германа Шлыкова, мастера спорта по боксу. А сам по квартире прошелся, пять тысяч долларов нашел, да еще несколько сотен в барсетке. И потом преспокойно вышел через дверь.

Хорошо, Герман запомнил его. И даже смог составить фоторобот — у него в компьютере была специальная программа. Пришлось обращаться к шефу. Опять же через Интернет. И через посредника. Может, помогут вора этого разыскать. Не безвозмездно, разумеется. Придется отрабатывать.

Он отработает. Лишь бы только до крадуна этого добраться. Нельзя, чтобы барсетка с фальшивым техпаспортом к ментам попала.

— Ты помнишь, у меня Люба Круча работала? — спросил Виталий.

Конечно же, Алла это хорошо помнит. Очень даже хорошо.

— Конечно, помню. Та, которая сейчас у тебя на содержании, — хищно сузила глаза Алла.

— Чего? — опешил Виталий.

— Только не надо, дорогой, я все знаю…

— Письмо?.. Ты его взяла?

— Я… И жду от тебя объяснений…

— Алла, это недоразумение…

— Да что вы говорите, мой дорогой!

— Алла…

— Ну Алла я, Алла, что дальше?.. Что, кобеляка, на сторону потянуло? Секретарш трахаешь?

Виталий виновато посмотрел на нее. И тут же нашел себе оправдание.

— Ты сама во всем виновата…

— Да что ты!

— У тебя проблемы с сексом. А я мужик еще в силе…

— Ух ты! Смотри, какой он сильный!.. Да ты рогоносец, вот ты кто!

— Алла, я не потерплю…

— Да заткнись ты!.. Твоя Любочка последняя тварь. Обрюхатили ее, суку, на стороне. А ребенка она от тебя ждет… Ты понимаешь, о чем я?

— Алла, я не хочу об этом говорить. С Любой покончено. Мы больше не будем с ней встречаться… Кстати, она сегодня чуть не погибла…

Алла уже знала, что покушение на Любу не удалось. В машине подорвался кто-то другой. Она же осталась жива. Картину Алла знала в общих чертах. Но ее интересовали подробности. Надо ли говорить, насколько интересен был разговор, который завел муж.

— Да что ты говоришь! Уж не ты ли?

— Типун тебе на язык…

Алла поняла, что пора менять окраску своего настроения. Она вдруг озаботилась судьбой Любы.

— Что там произошло?

— Люба в «Гранде» была. С братом. У нее сегодня день рождения. Брат ей подарок покупал… А в его машину угонщик забрался. Завел двигатель и взлетел на воздух вместе с машиной… А могла бы Люба взорваться. Вместе с братом… Ну брат-то ладно, он этого заслужил…

— Как это заслужил? — Она сделала недоуменное лицо.

— Нет, ты не так меня поняла. Я хотел сказать, что бомба ему предназначалась. Он ведь мужик крутой, с бандитами у него сильные завязки…

— А кто он такой?

— Мент.

— Мент?!

Для Аллы это было полнейшей неожиданностью.

— Майор Круча, очень известная в Битово фигура. Крутой мент, гроза бандитов. Мы все Сафрона боимся, за «крышу» ему платим, а этот дядя его в узде держит… Только, видно, не очень нравится это Сафрону. Захотел избавиться…

— Ты-то откуда это знаешь?

— Да наблюдал, с каким видом этот Круча уезжал. Рожа зверская. И у него самого, и у его оперов. Я сразу подумал, что с Сафроном разбираться поехал. И не ошибся. Мне тут сорока на хвосте принесла, что Круча всерьез наехал на Сафрона. Ох и зол же был…

— А дальше?

— А вот подробностей, извини, не знаю. Мне это ни к чему…

— Мне, кстати, тоже… Ты давай тут сам хозяйничай. А я к себе в комнату. Видеть тебя не хочу, кобеляка…

Алле не терпелось хоть на время избавиться от присутствия мужа. Нужно было осмыслить свалившуюся на нее информацию.

Это ж надо, у Любы брат — майор милиции. И не какой-то там занюханный, а самый что ни на есть крутой мент. И взрыв в машине принял на свой счет. И вряд ли до кого дойдет, что покушались не на него, а на его сестру. Значит, Герман опять сработал вхолостую.

В ту же ночь Алла связалась с Германом. Сообщила ему неприятную новость и намекнула, что ему снова придется выходить на тропу войны. Как ни странно, этому он был только рад.

На следующий день Виталий рассказал ей о небольшом конфликте с владельцем одного «загнивающего» магазина. Виталий хотел выкупить у него помещение, а тот ни в какую. Похоже, цену набивает. Но Виталик не собирался идти на поводу его спекулянтских амбиций. Коммерсанта звали Фрязев Тимур Эльдарович. На следующий день Алла уже знала его адрес.

Снова пришлось брать в прокате черный джип «Чероки». И снова работать под Виталика. Герман даже номера фальшивые сделал. Плюс новый липовый паспорт. Всю ночь как проклятый трудился. Но сделал. И к дому очередной жертвы под видом Болотова подъехал. И ящик почтовый заминировал. Ушел в тот самый момент, когда за его спиной кто-то появился. Он сделал все, чтобы потенциальный свидетель обратил внимание на его костюм, на номера его машины. Но в лицо себя рассмотреть не дал. Это было лишнее.

Отъезжая от дома приговоренной жертвы, Герман не сомневался, что на этот раз Болотову от ментов не отвертеться.

Майор Круча. Тот самый. Густой, мужественный голос, в нем чувствовалась мощная внутренняя сила. Алла еще не видела собеседника, а уже представляла, какой он. Сильный, смелый, уверенный в себе, стойкий на удар.

Он звонил ей по телефону. Расспрашивал о муже. Она отвечала. А сама радовалась. Наконец-то зашевелились менты, добрались-таки до Виталия. Не сегодня-завтра явятся с обыском.

С обыском пришли в тот же день. Старший оперуполномоченный РУОП по фамилий Князев. Не очень приятный тип в звании капитана. Его люди осматривали мини-мастерскую мужа. Он разговаривал с Аллой.

Ей очень не хотелось этого делать. Но пришлось играть. Строить из себя сексуально озабоченную особу. Пусть думает, что муж у нее негодяй: обделяет вниманием супругу. А почему — известно. История любовных отношений Виталия и сестры майора Кручи уже ни для кого не секрет. В разговоре с ментом она обеляла Виталия как могла. И только намекнула о том, какой он нехороший. И бочком-бочком к руоповцу.

Его нужно было совратить. Этот мент держал руку на пульсе событий, касающихся Виталия. И она должна была быть в курсе всего. Тем более произошел конфуз — Виталий сбежал из-под стражи. Словом, она остро нуждалась в самой подробной информации о ходе следствия.

Но капитана не тронули ее чары. Тогда она взялась за майора Кручу. Этот мент также в курсе всех дел, касающихся мужа. И тоже мог стать неплохим источником информации. А его куда приятней было совращать, чем руоповца. Этот мужчина производил на нее сильное впечатление.

Она сделала вид, будто думает, что Люба не сестра его, а жена. Поэтому не сказала ему о письме, из которого узнала о беременности Любы. Надо было бы. Но тогда майор попросит это письмо. А из него можно понять, что Люба не замужем. Получается, Алла соврала, будто не знает, что Люба ему не жена. А завраться Алла сейчас боялась больше всего.

Два опера, оставленные Кручей, сидели в гостиной, пили пиво, смотрели телевизор. Это у них называется засада. Беглеца ждут. Как же, явится он сюда. Алла же заперлась в своей комнате И припала к компьютеру. Вышла на связь с Германом.

План был чудовищно прост. И в то же время достаточно сложен.

Люба сейчас у брата. Ее квартира пуста. У Аллы есть ключи от нее. В свое время сняла слепок с ключей Виталия. Этот придурок носил их с собой. Нужно было забраться в пустующую квартиру Любы и заминировать ее. Этим инсценировалось очередное покушение Виталия на свою любовницу. Ведь он в бегах, ему ничего не стоило пробраться к ней домой.

Алла убивала двух зайцев. Избавлялась от ненавистной Любы и в очередной раз подставляла мужа. Добивала его.

Она вышла на связь с Германом. Но тот не отвечал. Его не было дома.

— Я из милиции. — Герман предъявил старушке красные корочки сотрудника уголовного розыска. — Мне нужно побеседовать с вашим постояльцем…

— Да, да, конечно, проходите, — закивала головой старушка.

И впустила его в квартиру.

— А что, Юра что-то натворил? — спросила она.

— Нет, нет, все в порядке. Вы не беспокойтесь…

— Да я и не беспокоюсь. Юра очень приличный молодой человек, работает на заводе механиком, не пьет, девок в дом не водит. Очень приличный молодой человек…

Очень приличный. Вор-«домушник». Герман незаметно усмехнулся.

Выход на этого крадуна дал ему шеф. Цену, правда, загнул конкретную — пятьдесят тысяч долларов в счет очередного заказа. Зато теперь Герман имел возможность серьезно поговорить с этим ублюдком. Он должен вернуть барсетку с техпаспортами.

— Только Юры нет дома. Он еще не вернулся с работы.

— Ничего, я подожду…

— Подождите. А я вас чайком угощу… А можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

Герман удивленно посмотрел на старушку. Чего-чего, а такой прыти от нее он не ожидал.

Красные корочки он приобрел на рынке. Просто корочки, а внутри ничего, пустые графы. Их он заполнил, но печать не поставил. И фотографии нет. Любой баран определит липу.

— А зачем вам это? — строго спросил он.

— Времена нынче смутные… Ну, так вы покажете мне удостоверение?

Старушка уже всерьез забеспокоилась.

— Смотрите!

Герман снова достал корочки. Но раскрывать их не стал.

— А вы их разверните! — потребовала старушка.

— Нельзя, не положено…

— Тогда я попрошу вас удалиться…

Никак не ожидал Герман, что у этой старушки столько силы. Она начала выталкивать его из коридора к дверям. И он случайно толкнул ее.

Старушка упала. В падении состыковалась виском с табуреткой, стоявшей возле телефона. Упала и больше не вставала. Герман нагнулся над ней. Она не дышала, пульс отсутствовал. Сюрприз!

Но уходить из квартиры Герман не торопился. Сначала он полностью обследовал комнату постояльца. Но барсетки не нашел. Затем прошел на кухню. И припал к окну, откуда хорошо просматривались подступы к подъезду. Через полчаса он увидел того самого воришку, который доставил ему столько хлопот. Только тот так и не дошел до подъезда. Остановился, глянул на окна квартиры, словно принюхиваясь. Германа он увидеть не мог. Но опасность почувствовал. Это было видно по его лицу.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился прочь от подъезда. Герман метнулся за ним. Но когда он выскочил на улицу, крадуна и след простыл.

Дома его ждало сообщение от Аллы. Болотов в бегах, его ищут. Герман должен убить Любу. Как будто это сделал Виталик. Это сильно обозлит ее брата, майора милиции. И тогда Виталий по-настоящему обречен. Очень даже может быть, что его грохнут в следственном изоляторе сами менты.

Идея Герману понравилась. Только от нее попахивало опасностью. Люба ночует у брата. А вдруг у нее на квартире засада?

И все же он принялся за ее осуществление. У него на вооружении надежные методы, чтобы узнать, есть кто в квартире или нет…

Ну зачем она наговорила этой суке столько глупостей? Хотела разозлить ее, унизить. А ведь все, что она сказала Любе, может быть использовано против нее. Нет, не на уровне улик, но кое-какие подозрения, возможно, возникнут.

Она сказала ей, что знает о ее ребенке. Упомянула про письмо. А ведь об их разговоре мог узнать Степан. И тогда у него может появиться подозрение, что Алла недостаточно искренна с ним.

Впрочем, Алла не слишком казнила себя. Люба ушла домой. Чтобы не выйти живой из своей квартиры. Герман уже все сделал как надо…

Глава третья

Степан пришел к ней поздно. В одиннадцатом часу ночи. Хмурый какой-то, озабоченный. Сухо поблагодарил ее за ужин, который она ему приготовила. А ужин праздничный, при свечах — уж она постаралась.

Вчера она забралась к нему в постель. Это случилось в его квартире. А сегодня он пришел к ней. Понятно зачем.

Трахаться с ним не очень-то хотелось. Но нужно было узнать про Любу. Вчера она ушла домой, легла в постель, под которую Герман установил мину.

— Что ты, свет мой мил, невесел, что ты голову повесил? — кокетничая, спросила она.

— Да с Любой беда, — тяжело вздохнул Степан.

Этого Алла и ждала.

— Что с ней?

— Да понимаешь, мужа твоего уже взяли, а, получается, унять никак не можем…

— Что он натворил? — строго, как мать учителя о нерадивом сыне, спросила она.

— К Любе домой он вчера пробрался. Взрывное устройство под кровать установил…

— Быть этого не может…

Алла играла легко, непринужденно.

— И тем не менее. Хитрую штуку он придумал. Мину под кровать установил. Люба легла на кровать, а встать не могла…

— Неужели мина сработала? — ужаснулась Алла. И вышло у нее это очень натурально.

— К счастью, обошлось. Не сработала мина. Осечка вышла. Так, пошипела немного, заискрила, завоняла, и все…

— Да, в рубашке твоя сестричка родилась…

Алла радостно улыбнулась. Только на этот раз ей пришлось приложить немало сил, чтобы ее радость выглядела убедительно.

Ну вот, снова конфуз. Люба, тварь, опять вышла сухой из воды. Может, в третий раз повезет?.. А будет он, третий раз?..

Алла хотела, чтобы был. Она завелась настолько, что не успокоится, пока Люба не отправится на тот свет.

Только, увы, Любу придется оставить в покое. Ее ведь Виталий пытался убить, не кто-то другой. А он уже взят под стражу. Если ее уничтожить, Виталий автоматически выпадет из подозрения. А жаль…

Они сели за стол. Дичь, молочный поросенок, целиком зажаренный в микроволновке, красная икра, крабы, шампанское. И пиво. Степан обожал этот плебейский напиток.

— А где сейчас Люба? — как бы между прочим спросила Алла.

— Дома у меня, — так же небрежно ответил Степан.

— Боишься, снова что-то случится?

— Я? Какие глупости. Твой муж уже в Бутырке. Оттуда не убежишь… Просто Люба боится оставаться в своей квартире. У меня ей спокойней…

Степан любил свою сестру. Но сейчас думал о ней как бы вскользь. Это было видно по его глазам, в которых только одно желание — затащить Аллу в постель. И почему бы не пойти на поводу этого желания?

— И мне с тобой спокойней, — прошептала Алла и прильнула к нему.

Только последующие за этим три часа вряд ли можно было назвать спокойными. Она отдавалась ему с пылом и жаром…

А сама думала о том, рассказала Люба брату об их вчерашнем разговоре или нет.

— Ну что? — спросил Степан у Маркова. Николай еще вчера должен был поставить все телефоны Болотовой на прослушивание.

— Ничего, — ответил тот. — Пока ничего. Никуда она не звонила, никому ничего не сообщала…

— Может, еще позвонит. Пусть твои ребята не спят…

Опера Маркова спать не будут. Как не спал Степан эту ночь. Алла не давала. Все соки из него выжала, бестия.

Степан внимательно наблюдал за ней. Смотрел, как реагирует она на новости о Любе. Ее совершенно не расстроило то, что Люба осталась жива. Напротив, она радовалась. И достаточно искренне.

Или она великая актриса, или он напрасно подозревает ее в смертных грехах?

Но Степан больше склонялся к первому. К этому его склоняло чутье сыщика.

— Как там наш друг Болотов? Анализ взяли?

— Да, еще вчера. А сегодня его с утра следователь мурыжил…

— Очень хотелось бы послушать… Или лучше самому с ним побеседовать…

— Пожалуйста, пропуск в Бутырку, и вперед… Кстати, у Болотова нет алиби. Прежде чем у друга своего старого на квартире укрыться, он какое-то время шастал незнамо где. Вполне мог установить мину… Только он клянется, что не делал этого…

— Ну, клятвы — это не аргумент.

— Согласен. А вот где он мину взял?

— Может, в машине возил?

— Специальную, пружинную…

— Кстати, пальчики на «игрушке» остались?

— Увы, увы, хотя бы фрагмент какой… В перчатках киллер работал…

— Не нравится мне это. Слишком все сложно…

— Сложно. И в то же время очень просто. Есть доказательства вины Болотова. Можно прижать его к стенке. Но вдруг он ни в чем не виновен?..

— Болотовой занялись?

— Обижаешь, Степа! Просвечиваем со всех сторон. От рождения до настоящего времени. У меня ребята ушлые, ты знаешь. Если надо, всю родословную от седьмого колена поднимут…

— Может, что прояснится?

— Хотелось бы…

Разговор был закончен — Степан положил трубку. И задумался.

Алла Болотова решила убрать мужа. Чтобы завладеть его наследством Для этой цели привлекла киллера.

Только киллеры, как проститутки на Тверской, в шеренги не выстраиваются, их так просто не «снимешь». Ладно, пускай у Аллы с киллером сладилось. Дальше нужно подставить мужа. Как?

Первый взрыв. Погибает Мальцев. Затем попытка убить Любу. После отправляется к праотцам коммерсант Фрязев. И снова попытка ликвидировать Любу. Не слишком ли много для того, чтобы отправить на нары одного-единственного человека?

А может, в планы преступника входило всего одно убийство? Бизнесмен Мальцев, и все. Но тогда киллер должен был «засветиться» под Болотова. Дальше обыск — и брикет пластида с электродетонаторами в протокол изъятия со свидетельством понятых. И все, Болотов обречен.

А вдруг киллер «засветил» себя? Только этого никто не заметил. Или заметил, но предпочел умолчать. И тем самым спутал планы преступников.

Степан встал из-за стола.

Надо съездить на автостоянку, поговорить со сторожем, который стоял в смене в ночь перед взрывом. Степан беседовал с ним в день, когда взлетел на воздух Мальцев. И уже тогда ему показалось, что сторож что-то не договаривает…

Он снова сел на место.

Нет, это глупо. Слишком все просто. Да и вообще, версия о том, что Болотова подставили, не выдерживает серьезной критики. Слишком много накладок и противоречий. Незачем было жене сажать мужа за решетку. Куда проще нанять того же киллера, чтобы убить Болотова. Ведь по завещанию наследство переходит к Алле. Матери Болотова достаются крохи…

Все слишком сложно. Слишком все запутано.

И все же…

Нутро сыщика — тонкий инструмент. Так сказал Николай Марков. И ведь точно подметил. А Степан этим самым нутром чувствовал грандиозный подвох в отношении Болотова.

Степан снова поднялся.

Как можно засадить Болотова за решетку, если он отец ребенка, которого ждет Люба? Отец его родного племянника. А вдруг у него с Любой все очень серьезно и он любит ее? И, возможно, даже готов жениться. А разве Степан враг своей сестре?

А вдруг Болотов все же бесплоден? Анализ спермы уже взят, но когда будет результат? И каким он будет, положительным или отрицательным?

Только эта мысль не остановила Степана. Он направился к выходу.

Ванек сдавал смену.

Неплохо заработал он за сутки. Сто двадцать рублей чистого навара. И никто ни о чем не догадывается. Все благодаря левому журналу и фальшивым квитанциям.

В школе его почему-то дебилом считали. И все из-за того, что он плохо учился. Но это не так. Голова у него очень хорошо соображает. Ведь он сам додумался до журнала и до квитанций, никто не подсказывал. И теперь вот каждую смену к зарплате солидный приварок.

Леньчик и Вовик приняли смену. Можно уходить. Но появился сумрачный тип в кожаной куртке.

— Милиция. Уголовный розыск, — он смотрел не на кого-то, а на Ванька.

Ванек вспомнил его. Этот тип допрашивал его, когда взорвалась машина с Мальцевым. Только он обхитрил его, не рассказал ему про левый журнал. И про мужика, который джип «Чероки» ставил, тоже не рассказал. А ведь, возможно, тот мужик и заминировал «Мерседес» бизнесмена. Какой-то не такой был он, этот мужик.

— Здравствуйте, — проблеял Ванек.

Это не мент, а зверь какой-то. Взгляд убийственный. Ванек чувствовал себя перед ним беззащитным кроликом.

— Мы, кажется, с вами уже беседовали, — сказал мент.

— Да…

— Пошли, еще надо поговорить…

Он взял его под руку и повел вниз, к своей машине. Ваньку все казалось, что на его запястьях сейчас защелкнутся наручники.

Мент усадил его в свою «восьмерку», на переднее сиденье. И принялся сверлить его убийственным взглядом, как будто душу из него начал тянуть.

— Ну что, друг, рассказывай, — наконец потребовал он.

— А что рассказывать? — жалобно посмотрел на него Ванек.

— А ты не знаешь?

— Нет…

— А если честно?.. Учти, я все про тебя знаю. Все, до мельчайших подробностей. Так что не юли. Скажешь всю правду, может, и не стану наручники показывать… А если…

— Не надо, я все скажу…

— Только не виляй…

— Я больше не буду…

— Ага, раскаиваешься. Это хорошо…

Мент сменил гнев на милость. И взгляд его потеплел. Даже стал добрым. На душе у Ванька сквозь тучи вдруг засияло солнце. И каждое правдивое слово обещало сделать этот свет еще ярче.

— Я не хотел, так получилось. Деньги нужны были…

— Деньги всем нужны. Но не все на преступление ради этого идут…

— Грешен, каюсь. В общем, вот он, этот злосчастный журнал…

Ванек вынул из старого потрепанного портфеля липовый журнал.

Милиционер взял в руки журнал, пробежался по нему взглядом. Казалось, он ничего не понимает. Но это только так казалось На самом деле он был в курсе всего. Не зря же он сказал, что все знает…

— Дальше что?

— А вот и квитанции. Они фальшивые. Я их на ксероксе отснял. У меня у брата ксерокс новый, очень хороший. И бумагу нашел…

— Дальше?

— Но вы же все знаете…

— Я хочу знать все от тебя. А потом уже решу, заслуживаешь ты прощения или нет…

— Когда клиент машину на стоянку ставит, я его данные в настоящий журнал заношу. И квитанцию настоящую выписываю. Но это только до определенного времени…

Ванек подробно изложил суть своих ухищрений.

— Дальше можешь не продолжать, — остановил его милиционер. — Я все знаю…

Он открыл журнал, пролистал. Его лицо просветлело.

— Так, вот тут у тебя записано: «Болотов ВТ.», данные техпаспорта, время постановки… Это все верно записано?

— Да, конечно. Я все точно записываю. Он мне техпаспорт предъявил, и я все точно записал…

— И этот Болотов ставил машину в ночь перед взрывом. Так?

— Да…

— А почему ты не показал мне этот журнал раньше? Взгляд милиционера стал строгим, жестким. Небо в душе снова заволокло тучами.

— Я боялся. За этот журнал можно срок схлопотать…

— Правильно рассуждаешь. И, считай, ты этот срок уже схлопотал… Ванек задрожал.

— Но вы же обещали…

— Я ничего не обещал… Смотри сюда! — Мент достал из кармана куртки фотографию какого-то мужика.

— Узнаешь?

— Нет…

— Этот мужчина ставил машину?

— Не знаю…

— Как это не знаешь?

— Да темно было. Только его фигуру было видно. А лица нет…

— А машину он когда забирал?

— Тут же все отмечено, — Ванек показал на журнал.

— Это точное время?

— Конечно. Я же сказал, у меня все точно. Только журнал липовый…

— Ладно, проехали. И утром ты не разглядел этого мужика?

— Так и утром ведь темно было…

— А машину его видел?

— Ну а как же. «Гранд Чероки». Крутая тачка…

Мент задумался. Казалось, вовсе не замечает Ванька.

— Вы меня не арестуете? — жалобно посмотрел тот на него.

— А-а, это ты, — как будто ото сна встряхнулся мент. И устало: — Ты еще здесь? Исчезни…

— А журнал?

— Журнал останется у меня. И только услышу еще про твои штучки…

— Нет, этого больше не повторится…

И Ванька как ветром выдуло из машины.

— Знаешь, это слишком. Ставить машину на стоянку под своим именем только для того, чтобы заминировать авто своего конкурента…

Николай задумчиво посмотрел на Степана.

— Я тоже так считаю, — кивнул Круча. — Если бы этот сторож не схимичил, мы бы сразу уцепились за фамилию Болотова. И пошла бы раскрутка. Сразу ордер на обыск… И нашли бы пластид с электродетонаторами…

— Точно. А не на это ли расчет?

— Все может быть… Я просмотрел все настоящие журналы с автостоянки, — сказал Степан. — И знаешь, нигде не нашел больше фамилии Болотова…

— Правильно, он никогда не пользовался автостоянкой. У него гараж…

— Но в принципе мог…

— В принципе можно все… Не на этот ли принцип рассчитывали преступники?

— Но откуда у них техпаспорт Болотова?

— А ты думаешь, он настоящий?.. Если в деле замешана Болотова, то ей ничего не стоило содрать данные с техпаспорта мужа и передать исполнителю. А сейчас, знаешь, такая техника. Вон недавно банковский вексель взяли, фальшивка чистой воды. Из девяти степеней защиты в наличии у этой фальшивки было семь. Понял, какой уровень?.. А техпаспорт можно было на компьютере набрать, на принтер вывести, ламинирование, и всего-то. Ведь сторож твой не спец по бумагам, ему любую фальшивку подсунуть можно, все съест. Согласен?

— Согласен… Надо выходить на киллера…

Киллер-подрывник, сообщник Аллы Михайловны Болотовой, фигура по-прежнему более мифическая, нежели реальная. Может, его в природе не существует. Но искать его надо.

Как Степан будет смотреть в глаза матери, если с Любой что-то случится. Вдруг убьет ее этот самый мифический киллер?

— Это мои заботы, — кивнул Марков. — Мы уже активно работаем в этом направлении. Только пока все в тайне, сам понимаешь. Официальная версия — во всем виноват гражданин Болотов. А ребята мои работают, можешь не сомневаться…

— И за Аллой Михайловной глаз да глаз…

— Само собой… Хотя, — Николай ехидно сощурил глаза, — это больше по твоей части, господин Джеймс Бонд…

Ну вот, и этот его Джеймсом Бондом считает.

— Что, завидуешь?

Дальше пошел треп. Степан понял, что ему пора. Да и Николай уже домой намыливается.

Он вышел из отдела, сел в свою машину и поехал в сторону Битово. Он не спешил. Алла без него не прокиснет — к ней он успеет всегда. Люба сидит в его квартире, под надежной охраной.

Саня Кулик возвращался с работы. Жил он в спальном районе Москвы. Домой можно было добираться на метро — дешевле и даже быстрее. Только его «семерка» лучше.

Краем глаза Саня заметил мужика с поднятой рукой. Остановить его хочет. Да только Саня не таксист. Он мент. А именно поэтому мужик показался ему очень интересным. Знакомое лицо.

Кулик принял вправо и начал притормаживать. Остановился впритык к мужику.

Недавно к ним ориентировка пришла. На некоего Ильясова Сергея Евгеньевича. Профессиональный вор по кличке Змееныш. Объявлен в розыск по обвинению в убийстве,

У Сани профессиональная память на лица. Лица на фото и в оригинале редко когда похожи как две капли воды. Снимок может быть старым, да еще из специальной картотеки — в профиль, анфас. Испуганный взгляд, бритая голова — именно это видел Саня на фотографии из ориентировки. А сейчас он видел ухоженного молодого мужчину. Другой бы на его месте ни в жизнь не догадался, что это одно и то же лицо. Но Кулик мент, и этим сказано все.

Он мог бы скрутить Змееныша прямо сейчас и отвезти в ближайшее отделение милиции. Дело об убийстве какой-то старушки его не касалось. Но профессиональный интерес взял верх. Захотелось узнать истину. Тем более подвернулась возможность. Тут главное — правильный подход.

Змееныш сел в машину, назвал адрес.

— Ты, братан, извиняй, давно в златоглавой не был, фишку слабо секу…

— Когда откинулся? — с ходу принял его за бывшего зэка Змееныш.

Саня знал, какое впечатление производит на людей. Одни его за маститого бандита принимают, другие за крутого мента. Морда у него такая и профессия отпечаток свой накладывает. Он мент, но, если надо, может закосить под «делового». Сейчас как раз тот случай.

— Да уже месяц как… Слушай, брат, а ты чо, из наших? Сам вижу, у «хозяина» гостил…

— Да было дело…

— Ничтяк… Мне сейчас как раз пацан толковый нужен… Но не о том базар. Давай, затаримся поедем. Пузырь возьмем, закусь. Посидим где-нибудь, потрещим…

— Да у меня с этим делом без проблем… Змееныш потряс сумку. Было слышно, как звякнули полные бутылки.

— Только, брат, я сам по себе… А закирять — это всегда пожалуйста…

Было заметно, что Змееныш рад компании. Видать, надоело расслабляться в одиночку.

— Нет, на хвост я падать не буду. Я не Леня Голубков, брат, халява не по мне…

Саня остановил машину возле ближайшего ларька, купил пару бутылок водки, банку с солеными огурчиками, орешков… И только после этого продолжил путь.

Они подъехали к старой пятиэтажке, которой уже давно пора на снос. Остановились.

Саня бросил машину прямо во дворе. И с беспечным видом последовал за Змеенышем.

— Не боишься? — спросил тот.

— А чего?

— Тачку без пригляда оставлять. Свинтить ведь могут.

— У кого, у меня? Да у меня знаешь какие завязки?

И Кулик назвал несколько имен известных воров в законе. Это произвело на Змееныша определенное впечатление.

— Как свинтят тачку, так обратно и прикрутят на место…

— Смотри, как знаешь…

Квартира у Змееныша однокомнатная, неухоженная, полное отсутствие уюта. Но есть стол в комнате, пара табуреток.

— Снимаешь хату? — спросил Саня, когда они прикончили первую бутылку.

— Пока да…

— Свою хочешь заиметь?

— Угадал. Вот бабок только подкоплю…

— Ну так давай ко мне… У меня тут дело конкретное вызревает…

Но Змееныш даже не стал интересоваться, какое у него дело.

— Нет, я сам по себе, — упрямился он.

Оставалось только подождать, когда хмель развяжет ему язык. Дальше пара провоцирующих вопросиков — и пьяный вор начнет бить себя в грудь. Я такой, мол, я сякой. Самого себя с потрохами сдаст.

Но до исповеди дело не дошло. В один прекрасный момент, когда Змееныш вышел на кухню за водой, в дверь сильно ударили — похоже, кувалдой. Вторым ударом ее вырвали с мясом, и в квартиру ворвались люди в темно-серой униформе с желтыми буквами «ОМОН». Правда, аббревиатура была тиснута на спину, поэтому надписи Саня не видел.

Кулик и опомниться не успел, как два спецназовца сбили его с ног, ткнули носом в грязный пол, за спиной щелкнули наручники Та же участь постигла и Змееныша. Его ломали на кухне.

Чьи-то сильные руки проникли под Санину куртку, вытащили из оперкобуры «Макаров» Из кармана были изъяты наручники. Послышался голос.

— А он подкован…

Сильные руки схватили его за куртку, поставили на ноги.

Он увидел двух омоновцев в брониках и с автоматами. За ними мужика в кашемировом пиджаке и шелковой рубахе без галстука. Рожа чисто ментовская. Явный опер. Коллега, мать его так!

— Не, ну вы, братаны, даете… — покачал головой Саня.

Договорить ему не дали.

— Тамбовский волк тебе братан! — прорычал омоновец.

И неожиданно ударил его кулаком под дых.

Саня захрипел, чуть согнулся в поясе. Но голову оттянул назад. Злость затмила глаза. Он уже не соображал, что делал. Хрясь! И от удара головой омоновец отлетел к стене. Второй резко вскинул автомат Но Кулик уже знал, что делает.

Ударом ноги он отбил автомат в сторону. И той же ногой въехал спецназовцу в живот.

— Уроды! Я же мент! — заорал он. И это спасло его от пули. Мужик в кашемировом пиджаке навел на него пистолет. Но стрелять не стал.

— Оперуполномоченный уголовного розыска старший лейтенант Кулик!

Это отрезвило и омоновцев, которые уже оправились от боли и неожиданности. Они очень хотели взять реванш. И обрадовались бы, если б он соврал насчет того, что мент…

— Удостоверение! — потребовал опер.

— В кармане… Блин, «пушку» вытащили, а ксиву оставили…

Омоновец с распухающей переносицей осторожно приблизился к Сане и вытащил из кармана рубахи удостоверение.

— Уголовный розыск. Битовское отделение. Старший лейтенант Кулик. Вроде не липа, — резюмировал он.

— Битово? — Лицо опера растянулось в улыбке. — Как там майор Круча поживает?

— Жив-здоров Степан Степаныч. Чего и вам желает…

Сане льстило, что его начальника знает чуть ли не вся ментовская Москва.

— Степан Степанычу привет, — осклабился омоновец.

И этот его знает. Ну точно, не начальник, а ходячая легенда. Дядя Степа милиционер.

— Капитан Грибалев, старший оперуполномоченный уголовного розыска… — представился мужик в пиджаке.

Ну точно, опер.

— А что вы здесь делаете, Александр Васильевич? — Его тон захрустел официальностью, как сухарь в зубах.

— Да вот ехал, смотрю, мужик голосует. Я его сразу срисовал. Змееныш, он у нас по ориентировке проходил. Ну и решил, прежде чем сдать, по душам поговорить…

— Чувствуется школа, — кивнул Грибалев. — Извини, Александр Батькович, погорячились…

— Извините, товарищ старший лейтенант. Не сразу разобрались…

И омоновцы покаялись.

Грибалев больше не нуждался в них. По его команде они покинули квартиру.

Он подошел к столу, сел на табурет. Рядом пристроился Кулик. Его не гнали. Напротив, он был даже нужен.

— Куй железо не отходя от кассы. Так ваш Круча говорит или я что-то путаю?..

Ну вот, Степана Степаныча уже как классика цитируют. Хотя это и не его слова, но говорит он именно так.

— Да говорит, — кивнул Саня. — А еще он говорит: куй железо, пока до уголовно-процессуального кодекса дело не дошло…

В комнате появился еще один мент. Мужик в кожанке. Наверняка тоже опер. Из одного отделения с Грибалевым. В поводу он держал Змееныша.

— Ну что, Петро? — спросил Грибалев.

— Запрещенных предметов нет, — пожал плечами тот.

— Жаль… Значит, обойдемся без понятых, — спокойно проговорил. — И без кодекса… — И тут же резко Змеенышу: — Зачем, гад, старуху убил?

— Какую старуху? — побледнел Змееныш.

И начал в растерянности озираться по сторонам.

— Ну, блин, Раскольников хренов! Я тебе покажу, какую!

Грибалев сорвался с места, схватил Змееныша за грудки и припер его к стенке. Одной рукой держал его, а второй достал пистолет, стволом вдавил его в пах.

— Колись, сука!

Неплохо сработано. Психологический эффект налицо. Грубая сила, природная жесткость опера сделали свое дело. Змееныш внутренне сломался. Не каждый мент способен на такой результат. Но Грибалев мент по жизни — Кулик это сразу понял.

Змееныш сломался. Но, увы, колоться не стал.

— Да не знаю, про какую старуху разговор?

А он, похоже, и в самом деле ничего не понимает.

— Дарья Алексеевна Калмыкова… Ну что, проветрились мозги?

Грибалев отпустил Змееныша и сел на место.

— Дарья Алексеевна? Ее что, убили?

— Ну ты, блин, даешь! Кому ты понты кидаешь? — взорвался второй опер.

Но, в отличие от Грибалева, на жесткий прессинг не пошел. А это сейчас уже и не нужно.

— Да век воли не видать! Не убивал я ее! — Змееныш пустил сопли. — Я у нее квартиру снимал. На хату шел, да не дошел. Чую, неладное. Я и застопорился. Ну, думаю, менты, засада. Я заднюю и включил. Больше на эту хату ни ногой… Да не убивал я ее, начальник. Хлебом клянусь!

Казалось, Змееныш сейчас упадет на колени.

— Ты у меня завтра дерьмом с параши клясться будешь! — зарычал Грибалев. — Я тебя, падла, раскручу на признанку…

Он встал из-за стола.

— Давай в отделение его, — сказал он своему напарнику. — Мы ему там мозги вправим… И сам он собрался уходить.

— Постой, — взял его под руку Кулик.

— Чего?

— Развел ты Змееныша классно. Как дерьмо мягкий. Сок из него давить надо, пока не затвердел. Он убил старуху или нет, это пусть следаки выясняют. А мы давай его на кражи раскрутим. Прям сейчас. Авось со своей «земли» какой «висяк» скинешь. А вдруг и с моей что сорвется?

— Логично! — кивнул Грибалев.

И снова вернулся за стол. Вернули и Змееныша.

— Пей! — Грибалев слил остатки водки в стакан и протянул ему.

Вор выпил залпом. Ему даже дали закурить.

— Еще желание есть?

— Какое желание? — не понял он,

— Как какое? Последнее…

— Не понял…

— Это хорошо, что не понял. Легче умирать будешь…

В руках Грибалева появился пистолет. А в глазах ледяное спокойствие. Как насосом воздух в мяч, нагнал на Змееныша жути.

— Не понял, начальник! — Тот в страхе попятился в угол.

— Что, мразь, жить хочешь?

— Не, начальник, так нельзя… Это незаконно…

Ну вот, о законности вспомнил. Саня криво усмехнулся. Может, ему сюда еще и прокурора подать?

— А по хатам чужим шастать законно?

— Ну так я за это отвечу…

— Ответишь. Это ты точно сказал…

— Не томи, начальник. Спрашивай! Где что нагрешил, все как на духу скажу…

— Ну да. А завтра на допросе у следователя отречешься от своих показаний. Знаешь ведь, гад, что я опер. Знаешь, что моим протоколом задницу подтереть можно… Ты мне скажи, где твой «курок»? Где краденое заныкал?

Грибалев прав. Оперу можно что угодно напеть. И если показания не подкреплены убойными уликами, от них можно легко отказаться. А вот вещественные доказательства — от этого не отвертишься, хоть тресни.

— Да ты чо, начальник! Какое краденое? Все барыге сплавил…

— Фамилия, кличка, адрес?

— Да ну, в натуре, начальник! Грибалев нажал на спусковой крючок. Но даже утопить его не смог.

— Вот, блин! Совсем забыл…

Он снял пистолет с предохранителя и клацнул затворной рамой с таким выражением на лице, будто и в самом деле забыл дослать патрон в патронник.

— Начальник, не надо!

И только сейчас Змееныш упал на колени.

— Все скажу… Поехали, покажу нычку! Петро, напарник Грибалева, схватил Змееныша и потащил вниз к машине.

— Молоток, на уровне работаешь, — отозвался о способностях Грибалева Кулик. — Круча таких уважает…

А иногда и матом кроет. И в грудь кулаком даже можно схлопотать. Но это если переборщишь. Нельзя перегибать палку. Только об этом Саня не сказал. Впрочем, Грибалев держал себя в рамках закона. Нет, не уголовно-процессуального. И даже не милицейского. А чисто ментовского.

Они вышли из квартиры, спустились во двор. А там их ждала неожиданность в виде симпатичной девушки с микрофоном. А за ней небритый мужик с телекамерой. И еще какие-то люди.

— Несколько слов для передачи «Место встречи изменить нельзя». — Саня и опомниться не успел, как микрофон оказался под его носом. — Что вы можете сказать об опасном убийце?

— О каком убийце?

— О том, которого вы задержали…

Ни он, ни Грибалев не знали, откуда появились эти теледеятели. Но то, что они явные дилетанты, он понял сразу. И о передаче он такой не знал. «Место встречи изменить нельзя». Точно, нельзя было изменить место, нужно было встретиться именно здесь, на выходе из дома. Хорошо, не встретились в квартире в тот момент, когда Грибалев Змееныша к стенке ставил.

Тележурналисты его раздражали всегда. Особенно такие вот наглые репортеры. Даже если они появляются перед ним в виде очаровательных девиц.

— А разве уже состоялся суд? — закрывая камеру рукой, сказал он. — Разве уже доказана его виновность?.. Задержанному даже обвинение не предъявлено. А вы его уже в убийцы зачислили….

Кулик мог ехать домой, но он остался с Грибалевым. Очень хотелось знать, чем закончится их случайное сотрудничество.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до тайника Змееныша.

— Ну ты жук, — сказал Змеенышу Грибалев, осматривая содержимое большого картонного короба.

В основном здесь был всякий хлам. Три магнитолы, видеомагнитофон, хрустальная посуда, серебряные ложки, вилки, ножи.

Внимание Грибалева привлекла жестяная коробка. В ней были драгоценные украшения: кольца, перстни, серьги, браслеты, ожерелья, кулоны. И деньги…

— Что, не сбывал краденое? — спросил он

— Точно, начальник. С «барыгами» свяжешься, на ментов нарвешься…

— И без того нарвался…

— Ну не из-за кражи…

— Не переживай, кражи тебе тоже зачтутся…

— Почему тоже?.. Не убивал я Дарью Алексеевну…

Змееныш пустил сопли.

Кроме денег и драгоценностей, вор уносил из квартир и кое-какое другое добро. Редко и по мелочи. Как вот эту барсетку, например. Хорошая вещь, себе можно было взять. Но нет, в тайник все снес, до кучи сложил. Палева боялся…

Кулик взял барсетку, раскрыл ее. Она была пуста. Только техпаспорт на машину и права. Нет, два техпаспорта. Один из них на имя Болотова Виталия Георгиевича…

Саню как током кольнуло. Болотов Виталий Георгиевич, знакомая личность. И машина «Гранд Чероки» с наличием в госномере цифр ноль и два.

— Где взял? — грубо спросил он у Змееныша. — У кого смыл?

— Да в Кунцево, у мужика одного…

— В Кунцево? А не в Битово?

Второй техпаспорт на имя Шлыкова Германа Владимировича. И права на то же имя. Автомобиль «Жигули» девяносто девятой модели. Цвет серебристый.

Серебристая «девятка». Знакомое сочетание.

— Да нет, какое Битово? Чего я там забыл?

— Мужика, которого обул, конечно, не видел?

— Ну видел, а что? — насупился Змееныш.

Саня вспомнил, что у него в кармане фотография Болотова. Охотились на него. Поймали не они, другие. Впрочем, это неважно. А вот фото вытащить не успел — так и приклеено к карману.

— Этот? — Он показал снимок.

— Да нет, не похож… А что случилось, начальник?

— Если дойдет до тебя очередь, узнаешь. Никуда ты от меня не денешься…

— Это уж точно, — хмыкнул Петро.

— Если не против, я это себе заберу, — Саня посмотрел на Грибалева.

— Да какие проблемы? Бери, если надо…

— Подожди, начальник. Я же тебе не все про мужика рассказал. Он владелец этих прав. Что на фото, что в натурале — одна рожа.

Через некоторое время Кулик возвращался домой. Черная барсетка лежала на переднем сиденье его автомобиля.

А на следующее утро она оказалась на столе у Степана Степаныча.

И снова кабинет Маркова. Снова его уставшее лицо. Вымотался Николай. Наверное, давно без отпуска. А дел, как всегда, невпроворот.

На сейфе справа от Степана был включен портативный телевизор. Разговору он не мешал — на него не обращали внимания.

— Ты мне, Николай, скажи, что твои ребята по Болотовой пробили?

— Сам бы уже давно узнал…

— А она ничего не говорит…

— Плохо… В общем, ничего конкретного по ней нет. Не привлекалась, приводов в милицию не имела…

— Замужем была?

— Ну а как же! За Болотовым Виталием Георгиевичем…

— А до того?

— До того жила в гражданском браке с неким Шлыковым Германом Владимировичем. Но с ним ничего интересного. Обычный законопослушный гражданин. Судим. За убийство…

— А ты говоришь, ничего интересного…

— Так убийство в результате автодорожного происшествия.

— Значит, у него была машина. А где он работал?

— Нигде…

— А машина была…

— У него много чего было. Покойный отец секретарем горкома партии когда-то был. А ты знаешь, такие семьи не бедствовали…

— Алла тоже не работала.

— Одно время коммерцией занималась. Так, по мелочи. Но потом надоело, бросила…

— А может, еще что-то по этому Шлыкову интересное вспомнишь?

— В одной школе они учились, в одном классе. Кстати, Болотов их одноклассник…

— Николай, ну ты меня удивляешь! Ничего интересного… В санаторий тебе надо съездить, отдохнуть, кефирчик попить, кишочки пополоскать. Глядишь, и головка заработает…

— Может, еще на пенсию отправишь?

— Ну зачем же на пенсию? На кого нас покинешь?

— Если серьезно, то я думал над этим треугольником. Болотов, Оболенская и Шлыков. Что их объединяет, школа?

— А разве этого мало?

— Да сколько воды утекло с тех пор. У каждого своя жизнь. И вообще, слишком глупо так далеко копать…

— Я уже одну девочку нашел. Массажистку. Поедем отдыхать, она тебе в сауне массажик сделает. В голове посвежеет, обещаю тебе… Николай, когда этот Шлыков сидел?

— Девяносто пятый — девяносто седьмой год…

— А Оболенская когда замуж за Болотова вышла?..

— В девяносто пятом…

— То есть когда он сидел… Николай, я тебе двух девочек подошлю, одной, я вижу, будет мало…

— Я вижу, у тебя версия созрела. — Если Марков обиделся на него, то виду не подал. — Давай, поделись с убогим…

— Шлыков срок мотал, а Болотов Оболенскую, извини за грубость, топтал. Он женился на ней, фактически увел у Шлыкова. И теперь вот Шлыков мстит…

— Глупо. И даже не смешно… Кто такой Шлыков? Ноль без палочки.

— Совсем ноль?

— Ну не совсем. Мастер спорта по боксу, КМС по стрельбе…

— Вот видишь, готовый киллер…

— Может быть. Хотя вряд ли. Не то воспитание. А потом, со взрывным делом он не знаком…

— А ты что, всю его жизнь по полочкам разложил?.. Кстати, где он сейчас? Ты знаешь его адрес?

— Нет… Но это не существенно… И вообще, Степа, не пудри мне мозги! Не тот человек Шлыков, чтобы мстить Болотову…

— Догмы в твоей голове, Николай. Никакой диалектики…

— Степа, ты начинаешь действовать мне на нервы…

— Извини, это азарт… На вот, смотри!

Степан достал из кейса целлофановый пакет с техпаспортом и правами на имя Шлыкова.

Марков взял его, ознакомился с содержанием документов.

— Шлыков Герман Владимирович… Ну и что?

— А то…

Степан достал такой же пакетик с техпаспортом на имя Болотова.

— Степа, ты меня, конечно, извини, но ты как тот презерватив, тянешься, тянешься… Короче, давай рвись.

— Рвусь. Все это добро найдено в одной барсетке. Вора одного вчера взяли. Очень интересную историю он рассказал. Забрался через воздуховод в одну квартирку. А там барсетка. В ней деньги, два техпаспорта и права. Он деньги вместе с барсеткой взял. Но уйти не успел. Хозяин появился. Вор его на прием взял, вырубил. И ушел… Так вот, мужика он запомнил. Это Шлыков. Он его по фотографии в правах срисовал…

— А что за вор? Не этот, случайно?.. — Марков кивнул на телевизор.

Степан глянул на экран.

И точно, на экране широким планом возникло лицо как раз того самого «верхолаза». Змееныш. Он знал его в лицо по ориентировке. А потом камера выхватила лицо Кулика. Он как раз выходил из дома, где взяли подозреваемого.

— Этот…

— Ну и рожа…

— Профессиональный вор-«домушник» по кличке Змееныш…

— Я бы не сказал, что он такой крепкий…

— А почему он должен быть крепким?

— Ну так ведь он Шлыкова, получается, вырубил. А тот мастер спорта по боксу…

— Всяко бывает, не мне тебе объяснять…

— Не спорю… Значит, говоришь, техпаспорт на имя Болотова лежал в одной барсетке с техпаспортом Шлыкова… Ты знаешь, Степан, с тебя даже не две девочки, а сразу три…

— Ну-у, тогда ты Шерлока Холмса переплюнешь… А если серьезно, Николай, то попался этот Шлыков. Наш он клиент. Однозначно наш…

— Да, это точно… А когда этот Змееныш взял бар-сетку?

— Вопрос точно в «десятку»! — одобрительно кивнул Степан. — Промыл, что называется, тебе мозги. Почище всякой девочки… В общем, барсетку он у Шлыкова увел в тот день, когда взорвался Мальцев…

— Ну вот, сошлись ниточки… Значит, Шлыков… Приехал на автостоянку с двумя техпаспортами. Вернее, стремя…

— Почему с тремя? — недоуменно уставился на него Степан.

— Он на джипе «Чероки» приехал. Так твой сторож говорит?

— Так…

— А где он взял машину? Угнал?

— Вряд ли. Может, в прокате?

— Точно, в прокате. Как и тогда, когда ездил почтовый ящик Фрязева «заряжать»… А в прокате машины с техпаспортами выдают. Как же иначе?.. Впрочем, это уже неважно, где он машину брал…

— Почему уже?

— А потому что я своих ребят на пункты проката бросил. Должен же был преступник где-то машину брать? Вряд ли он свою подставлял…

— Логично…

— Искать Лжеболотова не нужно. Он уже нашелся. Осталось его только взять… Адрес его известен?

— Известен. У Змееныша с памятью все в порядке. И группа захвата в наличии…

— Какая группа? — не сразу понял Марков.

— Всех своих ребят с собой взял. Внизу они, томятся. Ждут твоего сигнала…

— Чтобы Шлыкова брать?

— Точно так…

— А у меня, значит, рук нет…

— Есть. И если возьмешь своих ребят или собровцев, мои не обидятся…

— Идиот! — неожиданно резко выпалил Николай.

— Кто идиот?

— Я!.. И ты!.. Какого хрена мы тут сидим?

— А куда спешить? Никуда Шлыков от нас не денется…

— Змееныш обворовал квартиру Шлыкова. Так? Так!.. И нарвался на хозяина. Так? Так!.. И Шлыков его видел. Наверняка видел. Знает в лицо…

— И?

— А ты думаешь, телевизор только мы с тобой смотрим?

— Ты думаешь?..

— Я думаю, а ты спишь… Если Шлыков видел сейчас Змееныша по телевизору, он уже сматывает удочки. Он-то должен знать, какое палево в украденной барсетке!

— Долбаный телевизор! — вспылил Степан.

Вечно эти журналисты лезут куда их не просят! Папарацци вонючие!!!

Марков уже вызывал группу из СОБРа. И спецов по минно-подрывному делу.

— Если мы на Шлыкова по делу бочку катим, то нас может ждать ба-альшой сюрприз!

Об этом Степан не подумал. Значит, еще вопрос, кому кефир и массаж больше нужны, ему или Николаю…

Перед глазами стояло лицо вора, который украл у него барсетку. Его задержали по обвинению в убийстве старушки — так сообщила тележурналистка. Старушку убил он, Герман. Случайно, но факт остается фактом. И подозревают вора, за которым он охотился.

Теперь охотиться за ним нет смысла. Менты расколют его как орех. И, возможно, узнают тайну барсетки. Одно належится на другое, третье на четвертое — высветится картина, за которой последует ордер на его арест.

А еще ордер на обыск.

Может быть, все страхи и волнения напрасны. Может, менты и не дознаются до барсетки или просто не смогут свести концы с концами. Но Герман не мог рисковать. Нужно было уходить с квартиры.

Прежде всего он связался с Аллой, кратко обрисовал ситуацию. Предупредил, что на связь с ним выходить не надо: он ложится на дно и, когда это будет нужно, сам выйдет на нее. Затем отключил «ноутбук» от сети, приготовил к транспортировке.

Затем сложил в пакет свое добро.

Его не интересовало барахло — шмотки, хрусталь, картины. Все это дело наживное. В чемодан он складывал мины. Шедевры собственного и промышленного производства. Здесь их было всего три штуки. Большая часть «адских машинок» хранилась в гараже с подвалом в другом районе города.

Об этом гараже не знал никто. Только Алла. В нем хранился запас пластида, тротила и аммонита в достаточных количествах. А еще комплектующие части, специальные инструменты и оборудование. Целая мастерская. И еще оружие. Автоматическая винтовка «кольт» с оптическим прицелом, пистолет-пулемет «хеклер и кох» с глушителем, пистолеты: мощный девятизарядный «дезерт игл» с лазерным целеуказателем и прибором бесшумной стрельбы, новенький «глок» — все это с комплектом боеприпасов. Кроме того, там же есть очки ночного видения с двумя запасными элементами питания. Защитный костюм «Л-1», противогаз.

Неплохой арсенал. Но все это там, в тайнике. А здесь, с ним, только одна «игрушка». Бесшумный малогабаритный «ПСС», чудо-пистолет отечественного производства. Его он сунул за пояс брюк.

Напоследок он забрал из тайника все наличные деньги.

Теперь можно уходить.

Машина на автостоянке, сядет в нее и просто исчезнет. Шифроваться он умеет — это у него в крови и опыта палата. Никто его не сможет найти. Если, конечно, будут искать.

Прежде чем выйти из квартиры, Герман подошел к окну. И увидел, как во двор на полной скорости въехал микроавтобус. Остановился. Высадил десант. С десяток спецназовцев в масках и с автоматами.

Они мгновенно перекрыли все входы и выходы.

Наверняка это прибыли по его душу.

Герману стало жарко. Только способности мыслить трезво он не утратил. Он не какой-то там чу шок, он — профессиональный киллер.

Шахта воздуховода — яркое напоминание о провалах в системе его безопасности. Оказывается, не так он умен, как думал.

Шахта воздуховода — его спасение.

Как будто он знал, что ею придется воспользоваться. На этот вариант бегства у него было продумано все.

Собровцы прибыли быстро, обложили берлогу «зверя» со всех сторон. Но двери ломать не спешили. Прежде нужно было дождаться приезда специалистов-пиротехников.

Степан со своими ребятами прибыли вместе с Марковым и двумя его операми. Минут через пятнадцать после того, как собровцы рассредоточились по исходным позициям. Прямым ходом они направились к двери в нужную квартиру.

Два спецназовца держали подступы к ней сверху по лестнице, два других — снизу. Их они пропустили беспрепятственно.

— Санкции на арест нет, — сказал Марков. — Но задержать мы его можем.

Подделка документов — очень серьезное основание для задержания.

Он решительно нажал на кнопку звонка. До него к ней не прикасался никто.

Звонок выдавал разные затейливые трели. Но к двери никто не подходил.

— У него тут «глаз», — заметил Круча.

Трудно было различить в углу над дверью крохотный «глазок» скрытой видеокамеры. Но Степан не первый год замужем.

— Гражданин Шлыков, откройте, РУОП! — потребовал Марков.

— И уголовный розыск! — вставил слово Рома Лозовой.

Только этот патриотический порыв не был оценен должным образом. Степан очень многозначительно посмотрел на него. Не лезь поперед батьки…

Скоро стало ясно, что дверь не откроется. Даже если за ней кто-то есть.

— Хорошая дверь, — примериваясь, сказал Марков. — Так просто не собьешь…

— И окна бронированные, — добавил Кулик.

— А ты откуда знаешь? — спросил Степан.

— Так это, Змееныш говорил. А я разве вам не сказал?

— А еще что он тебе говорил?

— Ну это, про воздуховод, по которому он в квартиру влез…

«Воздуховод?!»

— А если Шлыков по этой шахте вниз дернул?..

Не в каждом доме есть воздуховод, по которому может в квартиру влезть человек. Но в этом был. И Шлыков, точно, о нем знает.

— Куда он выходит? — встрепенулся Марков.

— Наверное, в подвал…

— Пошли…

Собровцы остались стеречь дверь. С ними Лозовой и опер-руоповец. Остальные спустились вниз.

Вход в подвал держал под наблюдением здоровенный спецназовец. Даже Федот не смотрелся рядом с ним.

— Никто отсюда не выходил? — спросил его Марков.

— Да выгнали одну…

— А ну-ка давай обо всем по порядку…

— Да двое наших подвал прошерстили…

— И?..

— Да бомжиху какую-то вытащили… Воняло от нее. Хоть нос заклеивай…

— И где эта бомжиха?

— Как где? Я же говорю, выгнали…

— Досмотрели?..

— Так воняло… Да и что взять с нее? Так, падаль…

— Давно это было?

— Да только что… Наверное, далеко еще не ушла…

— Бегом за этой бомжихой. Найти и сюда…

Подполковник Марков для собровцев авторитет — этот громила не просто отправился, а метнулся исполнять его распоряжение.

— А правда, воняет, — заметил Степан, когда они зашли в подвал.

— Ага, бомжатиной! — подал голос Федот.

— Синтетика, — уверенно заявил Марков. — Князев! — Это он своему оперу. — Бегом за бомжихой….

Теперь он был уверен, что эта бомжиха была искусственной.

— Комов, Савельев…

И Степан принял решение усилить группу по розыску «бомжихи».

— Ну что, пошли дальше?

В подвале остались только он, Марков и Кулик.

— Да, конечно… — кивнул Николай.

Из шахты воздуховода, по которой можно было забраться в квартиру Шлыкова, свисала толстая веревка. Под ней свежие следы.

— Опоздали, — досадливо поморщился Марков.

— Хорошая веревка, — заметил Кулик. — В специальных перчатках по такой влет спустишься. Как на скоростном лифте…

С этими словами он и ухватился за веревку.

— Идиот! — взревел Степан.

И мощным ударом сбил его с ног. Другой рукой он потянул за собой Николая. Все втроем они распластались на грязном полу.

— Командир, ты чего? — удивленно протянул Кулик.

— А вот рвануло бы сейчас, было бы тебе чего, — ответил за Степана Марков. — Радуйся, что обошлось…

Саня все понял. И когда они выходили из подвала, Степан заметил, как внимательно он смотрит себе под ноги.

…Герман провел всех.

Процесс гримирования занял ровно пять минут. У него было все необходимое для этого. В завершение он выдавил на себя целый тюбик специальной мази. Завоняло до рези в глазах.

Из-за этой мази пришлось брать с собой два флакончика: один с жидкостью нейтрализации запаха, второй с аэрозолью, чтобы сбить со следа собаку

Страховочные веревки, которые остались после вора, Герман снял уже давно. Взамен он закрепил специальную веревку, уложил ее в нишу. Там же лежали и перчатки.

Перчатки на руки, веревку вниз на всю длину, грязную клеенчатую сумку с «ноутбуком», пакетом с «адскими машинками» и чистой одеждой за спину, и вперед. Вернее, вниз. Спуск занял ровно полминуты. Пролетом через девятнадцать этажей — головокружительное ощущение.

Едва он оказался в подвале, как услышал вдалеке чьи-то голоса. Он мигом подался к трубам и лег под них. Через минуту его толкнули ногой.

— Ну и вонища! — затыкая нос, сказал дюжий собровец в бронежилете и с автоматом.

— А ну пошла отсюда, тварь! — рявкнул на Германа второй.

Спецназ прибыл к его дому за мужчиной. Поэтому он загримировался под женщину. Под бомжиху. И его расчет оправдался.

Собровцы действовали грамотно. Подвал прочесали. Как будто знали, что он мог спуститься сюда по шахте воздуховода. Но все же они остались с носом.

Они прошли серьезную школу боевой подготовки. Их учили высококлассные инструктора, выжимали все соки на занятиях по специальным дисциплинам, гоняли до седьмого поля по полосам препятствий, по полигонам. А Германа не учил никто. Он самоучка. Но уровень его профессионализма выше. И он еще раз в этом убедился.

Он вышел из подвала, наткнулся еще на одного спецназовца. Выше двух метров ростом, геркулесовы плечи, рожа два на два. Шкаф самый натуральный. Только мозгов маловато.

— Стой! Куда? — Его чуть не стошнило от ароматов, которые источал Герман.

— Да выгнали…

— И правильно сделали. Давай проваливай, да быстро…

Спецназовец, наверное, облегченно вздохнул, когда Герман исчез из виду.

Видеться с ним больше не хотелось. Но пришлось.

Герман зашел в подъезд дома в соседнем дворе. И тут вдруг, откуда ни возьмись, появился этот громила.

— Ну вот, попалась, — сухо сказал он.

Сейчас спецназовец напоминал тот самый заведенный механизм, в режиме которого он обращался с преступниками. Его уже не тошнило от вони. Казалось, он ее вообще не замечал. На Германа смотрели безжизненные глаза робота. Абсолютно никаких чувств.

С таким справиться не просто. И Герман не смог бы ничего с ним поделать, если бы тот не допустил две ошибки подряд.

Во-первых, он сначала открыл рот и только потом протянул руку, пытаясь ухватить Германа за шиворот. Этим он лишился фактора внезапности.

Герман не стал ждать, когда на него опустится тяжелая длань, и со всех ног рванул вверх по лестнице.

Вторая ошибка заключалась в том, что спецназовец не пустил в ход оружие. Он мог бы остановить его короткой автоматной очередью. Но он решил догнать беглеца и взять его живьем.

Только убегая, Герман достал свой пистолет. Он незаметно выхватил его из кармана и резко направил на собровца. Так же резко тот вскинул свой автомат. Но опоздал на десятую долю секунды.

Герман выстрелил первым. Пуля бесшумно вырвалась из короткого ствола малогабаритного пистолета. И угодила противнику точно в лоб. Второй выстрел не понадобился. Спецназовец замертво рухнул на ступени.

А Герман уже спешил к лифту.

Он зашел в него, поднялся на верхний этаж. Дальше по железной лестнице подобрался к двери на чердак. На ней висел несерьезный замок. Он сбил его одним выстрелом.

Он уже был на крыше дома, когда услышал:

— Стоять!

Разворачиваясь, Герман резко отскочил в сторону и сжался в комок. Из этого положения он умудрился навести на цель бесшумный пистолет.

Мужик в сером пиджаке и с коротким «ежиком» волос выстрелил одновременно с ним.

Только его пуля прошла у Германа над головой.

Зато сам Герман не промазал.

С расстояния в двадцать метров он вогнал пулю противнику в правое плечо. Мужик выронил пистолет и попятился назад. Но вторая пуля остановила его. Она угодила ему точно в сердце.

Герман удовлетворенно улыбнулся. Не зря он так долго упражнялся в стрельбе. Спортивная секция студенческой поры плюс давняя любовь к тиру и открытым стрельбищам.

Он подошел к убитому, втянул его за собой на крышу, закрыл дверь.

У него была одна мина как раз для такого случая.

Несколькими быстрыми и точными движениями он прилепил ее к дверному косяку, шнур растяжки закрепил на двери. Это заняло у него не более минуты.

Затем он побежал к двери в следующий подъезд. Она была закрыта. Замок с другой стороны, и выстрелами его не сбить. Но есть еще одна мина. Малой мощности, зато острой направленности. Две секунды, и она установлена. Еще три секунды, и взрыв. Путь свободен.

Герман оказался на лестничной площадке подъезда. Можно спуститься вниз на лифте или пешком. Но вдруг там его уже ждут?

Он не был бы профессионалом, если бы тратил много времени на раздумья.

Его внимание привлекла кладовка на лестничном пролете, она занимала пространство на площадке мусоровода. Дверь деревянная, замок встроенный, двухсторонний и наипростейший.

На связке ключей Герман всегда носил с собой складную универсальную отмычку из специального сплава, используемого в космическом ракетостроении. Замок сдался на третьей секунде.

Герман зашел в кладовку, той же отмычкой запер за собой дверь.

Деревянные стеллажи, стеклянные банки на них, какие-то коробки, ящики, тряпья немерено. Словом, хлам. И если постараться, среди этого хлама можно спрятаться.

Он начал освобождать для себя место на стеллаже, когда на крыше сильно рвануло.

Его вовсе не интересовало, сколько трупов добавилось на его счет. Его интересовало, сколько спецназовцев идут на него сверху и сколько поднимаются снизу. А в том, что выход из подъезда был перекрыт, он не сомневался. Ему казалось, он находится в плотном кольце собровцев, и это кольцо неудержимо сжимается. И затягивается на его шее.

Ему было страшно. Но инстинкт самосохранения заставлял его действовать.

Он быстро освободил от хлама нишу на стеллажах. Забрался туда. И завалил себя тем же хламом.

Теперь оставалось лежать без движения и надеяться на то, что шерстить подъезд будут без особого пристрастия.

Марков был мрачнее тучи.

Чутье сыщика не обмануло его. Под обличьем вонючей бомжихи скрывался Шлыков. Только надо было в погоню за ним послать не одного, а хотя бы двух спецназовцев. Тогда бы преступник не ушел.

Но задним умом, как известно, все крепки.

Собровец нагнал «бомжиху». Да только вместо Шлыкова получил пулю в лоб. Через несколько минут после этого в подъезд ворвался руоповец Князев. А сразу за ним Федот Комов и Эдик Савельев. Опера обнаружили труп спецназовца. А Князева уже и след простыл. Со всех ног тот мчался наверх. Понял, куда ушел Шлыков…

За ним потянулись наверх и Федот с Эдиком. Только опоздали.

Федот и Эдик уже хотели открывать дверь на крышу. Но тут услышали взрыв. На крыше что-то рвануло.

Опера не видели вспышки взрыва. Но зато в мозгу Федота полыхнула вспышка озарения. Он сорвал с себя поясной ремень, распоясал и Эдика. Связал ремни. Получилось нечто вроде кожаной веревки. Один конец аккуратно присоединили к дверной ручке, а за второй дернул Федот.

Рвануло так, что у оперов заложило уши. Хорошо, они находились вне досягаемости взрыва. Иначе бы им не поздоровилось.

Они вышли на крышу, обнаружили труп Князева. Его убили двумя выстрелами.

Шлыков ушел с крыши в соседний подъезд. Дли этого он направленным взрывом сбил чердачную дверь.

Дальше его след терялся. Внизу его никто не ждал. И он спокойно вышел из подъезда, покинул пределы двора и просто исчез, растворился в городской толчее.

— Ищи теперь этого урода, — глухо сказал Федот.

— Жаль, слишком долго мы дверь на крышу открывали, — добавил Эдик. — Этот гад успел спуститься…

— Это я во всем виноват, — сказал Марков. Он стоял над трупом Князева. И смотрел на него взглядом, полным гремучей тоски.

— Надо было самому… Догадывался я, что этот Шлыков не пальцем деланный. Но чтобы настолько…

— У него КМС по стрельбе, — напомнил Степан. — И опыт немалый. Да уж, с этим профи справиться будет не просто…

— Ничего, справимся. Костьми лягу, но найду этого гада, — сжал кулаки Марков.

— Найдем, — уточнил Степан.

Никак не думал он, что Шлыков окажется настолько серьезным противником.

Шлыков взрывотехник экстра-класса, отличный стрелок, в совершенстве владеет приемами перевоплощения. И Москву знает лучше некуда. С его-то способностями нет ничего проще затеряться на просторах многомиллионного мегаполиса. Как его теперь найти?

А искать надо. Из старых грехов за ним три убийства. И два новых «подвига». Сразу двух сотрудников милиции угробил.

Марков уже принял все меры, уже началась операция «Сирена» и «Перехват». Всю милицию подняли на ноги.

— Ну вот, собачники, явились не запылились…

На крыше появился сержант-кинолог с овчаркой на поводке.

Оставалась надежда, что на Шлыкова можно выйти с помощью собаки. Слишком сильный запах оставался за ним. Неудивительно, что собака сразу взяла след.

Только, увы, тут же потеряла.

— Похоже, тут пользовались специальным аэрозолем, — пожал плечами сержант, когда его собака уперла нос в бетонный пол и закрутилась на месте.

— Спец — он и есть спец, — вздохнул Марков. Ни у Степана, ни у него не оставалось никаких сомнений, что этот раунд в схватке со Шлыковым ими проигран.

— Чертовы журналисты, — добавил он. — Такую птицу вспугнули…

В это время заработала его «Моторолла».

— Товарищ подполковник, вскрыли квартиру…

Это о квартире Шлыкова. Ее бы уже давно вскрыли. Но нужно было принять все меры предосторожности: ведь она могла быть заминирована.

— Все нормально?

— Да вроде…

Такой ответ Маркова не удовлетворил.

— Я сейчас буду…

И он поспешил вниз. Степан последовал за ним.

Когда они пришли в квартиру Шлыкова, там уже хозяйничали криминалисты. Специальная следственная бригада. Маркову и Степану оставалось только осторожно наблюдать за действиями специалистов.

В квартире могли найти запрещенные предметы. Но это сущая мелочь. Шлыков уже столько натворил, что незаконное хранение оружия и взрывоопасных предметов для него безвинные цветочки.

Примерно так рассуждал и Марков, Как только он убедился, что квартира не заминирована, он счел нужным покинуть это место. Гораздо больше его волновал розыск хозяина квартиры. А он сейчас шел полным ходом. И нужно было держать руку на пульсе событий.

В квартире он оставил своего помощника. Ему поручено было разыскать блокноты, записные книжки Шлыкова. Найти адреса, по которым он может скрываться.

Только Степан сомневался, что ему удастся найти какую-нибудь зацепку. Слишком уж профессионально работает этот киллер. Его так просто не «расшифруешь».

— У нас есть чем прижать Болотову, — сказал ему Марков, когда они вышли во двор. — Мы можем задержать ее хоть сейчас. Но этого делать не надо. Напротив, нужно сделать все, чтобы она ни о чем не догадывалась…

— А ты думаешь, Шлыков с ней не связался?

— Я уже узнавал. На связь с ней никто не выходил. Ни по телефону, ни по факсу… Никак…

— А методом личного общения?

— Ага, такой уж он дурак… А ведь не исключено, что он попытается выйти с ней на связь. Это наш шанс…

Степан понимал это как никто другой.

— Тогда, Николай, делай что хочешь. Хоть чучело здесь выставляй, хоть сам руками маши, но не дай развернуться пройдохам журналистам. Как бы не сдали они Шлыкова в открытый эфир. Болотову сразу вспугнем…

— Да, я приму меры. Все будет в порядке.

Весь остаток дня и половину ночи Герман лежал, не шелохнувшись. Он слышал, как сновал туда-сюда лифт, как ходили по лестнице люди. И все боялся, что вот-вот откроется дверь в кладовку.

Но ему повезло. За все время дверь ни разу не открылась.

В час ночи он открыл ее сам. Но прежде скинул с себя тряпье. Достал из сумки новые джинсы, батник и кроссовки. Еще раз обработал себя остатками специальной жидкости и переоделся. Не прошло и пяти минут, как он превратился в ухоженного мужчину, внушающего доверие. В руках «ноутбук» и небольшой пакет с тяжелыми «игрушками». Клеенчатую сумку с бомжацким маскарадом он оставил на месте.

Герман вышел из кладовки, закрыл за собой дверь. На выходе из подъезда его никто не ждал. Не нарвался он на засаду, и когда выходил со двора.

Он прошел несколько кварталов, прежде чем решился остановить такси. В столь позднее время поймать машину было не просто. Но ему повезло. Через час он уже открывал дверь своего гаража. Никто не заметил, как он попал сюда.

Здесь стояла машина. У одного деятеля купил, через доверенность права на нее выправил. Обыкновенная белая «семерка» — далеко не новая, но на ходу. «Девятка», конечно, лучше. Но она, бедная, уже на съедении у ментов. Уходя из своего дома, он не рискнул идти за ней на автостоянку. Оставался запасной вариант — эта «семерка».

Герман закрыл за собой дверь, обошел машину, открыл крышку люка и спустился в подвал.

Подвал у него отличный. Сухой, просторный, светлый. Кушетка, кресло, ковер на полу и на стене, холодильник, сухой паек, телевизор, видеомагнитофон. И, как это ни странно, здесь имелся даже телефон.

Он не дружил с законом. Поэтому просто обязан был иметь запасное логово.

Сначала он хотел купить или снять на долгий срок однокомнатную квартиру. Наличие телефона обязательно. Он начал поиски. Но наткнулся на объявление о продаже гаража Капитальный, с жилым подвалом. Только один минус — стоит на неохраняемой территории. Но для Германа этот «минус» автоматически оборачивался «плюсом». Он увидел в этом варианте отличную запасную «берлогу». Участковый сюда не заявится. И с внешним миром можно установить связь.

Этот гараж его собственность. И он может жить здесь сколько угодно долго. Все условия для этого.

Но главное, есть связь с внешним миром. Он заранее позаботился о том, чтобы установить здесь выход на Интернет. Оставалось надеяться, что «ноутбук», который он принес с собой, был в рабочем состоянии.

Герман облегченно вздохнул, когда компьютер запустился.

В свое время он всерьез изучал компьютер. Его природный ум и сообразительность помогли освоить его в самые короткие сроки и в полном объеме.

Он связался с Аллой. Кратко обрисовал ситуацию и велел быть предельно осторожной.

Веселого было мало. Он попал в капкан. Ему удалось выбраться из него невредимым. Но при этом он оставил кровавый след. Не свою кровь пролил — чужую. И это уже после того, как «засветился». Отныне он не просто вне закона — на него идет охота.

Автоматически под подозрение попадает Алла. Она бывшая его гражданская жена. Потом, ей выгодно избавиться от мужа. И Любу она ненавидит…

Этими своими соображениями он поделился с Аллой. И еще добавил, что, возможно, очень скоро она станет вдовой.

«Я хоть и попал на крючок ментам, но из игры не выбываю…»

Жаль только, не сможет он посмотреть в глаза Виталию. Но ничего, он посмеется, когда получит сообщение о его смерти.

Глава четвертая

— Шеф, вам сообщение тут…

Вальяжного вида мужчина в дорогом халате недовольно взглянул на своего «порученца», высокого и крепкого как дуб Леву Хлопова.

Этот здоровяк с ярко выраженной уголовной окраской и в самом деле чем-то напоминал столетний дуб. Но голова у него не дубовая — Иван Геннадьевич Шилин не раз в этом убеждался. Толковый малый этот Лева. И авторитет у него среди братвы есть — два раза зону топтал, и все по уважительным статьям. А самое главное — он был предан ему как пес.

— Ну, чего там? — Шило небрежно протянул руку.

От такого дела его отвлекают!

Мультфильмы «Ну погоди!». Четырнадцатая серия. Дух захватывает, как интересно. А тут Лева со своим сообщением…

Шило обожал смотреть мультфильмы. Кому-то это могло показаться несерьезным. Может быть, и так. Но он их любил и ничего не мог с этим поделать. А в несерьезности еще никто не мог его упрекнуть.

Сильный, жестокий, волевой, цепкий ум, трезвый взгляд на вещи, организаторские способности на высоком уровне, требует особого подхода, социально опасен. Такими вот характеристиками его награждало ментовское начальство в местах не столь отдаленных.

В последний раз на свободу Шило вышел в девяносто первом. И больше за решетку ни ногой, ни даже мыслью. Ему и на свободе было неплохо.

Он с ходу ухватился за нефть. Взялся за дело со всей своей основательностью. Немало чужой крови пришлось пролить, пока кое-чего добился. Сейчас у него с этим делом все на мази. Вполне легитимные махинации с «черным золотом» и частичный контроль над одним нефтеперерабатывающим комплексом дают ему приличный доход.

Квартира у него в столице — с виду скромная, а внутри все чин по чину. Любовница — полный отпад. «Шестисотый» «Мерседес». Своя «бригада» на подхвате — десяток правильных пацанов. Для решения своих дел этого ему хватает вполне.

— Да тут Шлык маляву подогнал. — Лева протянул ему компьютерную распечатку.

А еще к нему обращаются, если кого-то нужно убрать.

В кровавой борьбе за место под нефтяной трубой Шилин поднаторел в убийствах. У него появились свои киллеры. Со временем они перешли на исполнение чужих заказов. Словом, он открыл что-то вроде бюро смертных услуг.

С каждым годом заказов становилось все больше. И сложность их повышалась. Это свидетельствовало, что Шилин завоевал солидную репутацию в смертельном бизнесе.

К нему обращаются все, у кого возникают определенные проблемы. Братки из «новых», авторитетные воры, солидные бизнесмены, политики. Все знают, что Шилин в состоянии исполнить любой заказ. А все потому, что он смог сколотить штат очень грамотных киллеров.

Чалый, Шлык, Селезень, Афоня, Геракл. Асы убойного дела. Ни одного срыва за все время, что они работают на него. Это их стараниями Иван Геннадьевич заслужил репутацию безупречного делового партнера по части «мокрых» дел.

Стопроцентная гарантия заказа — вещь немаловажная. И дорогая. Немалые деньги берет он за посредничество между жизнью и смертью.

На каждого киллера свой частный посредник. Так было установлено изначально. Через этих посредников невозможно выйти на него самого. Вернее, выйти можно — доказать нельзя.

— Чего ему надо? — вяло спросил Шилин.

Все хорошо. Только вот Шлык огорчает. Слишком умный.

Никак не думал он, что этот лох станет мастером ликвидации. Нашел его, заставил на себя работать. Думал, один раз сработает, ну два. А вышло, что он стал самым лучшим в его связке. Самоучка он, а бывших спецназовцев за пояс заткнул. Мало того, что грамотно действует, так еще и систему собственной безопасности разработал. В один прекрасный момент взял да скрылся из поля зрения Лобзика, своего посредника. Крепко зашифровался, ничем его не достать. А заказы по-прежнему исполняет. И безупречно.

Иван Геннадьевич не в восторге от его самодеятельности. Особенно когда этот кустарь-одиночка гонорар себе поднял. Поэтому приходится поручать ему самые сложные дела, за которые заказчики расплачиваются суммами с четырьмя нулями. А таких заказов, кстати, становится все больше.

— Да вот, хочет задарма поработать… — криво усмехнулся Лева.

— Что, опять нужна помощь?

Совсем недавно Иван Геннадьевич помог Шлыку в поисках Змееныша. Известная в воровском мире личность. Не хотелось его сдавать. Но Шлык предложил цену — половина его гонорара за исполнение очередного заказа. А эта сумма может составить пятьдесят тысяч долларов.

— Да…

— Кого?

— Да одного «карася» убрать надо. Личная вражда, что-то типа того…

— А он что, сам не может?

— Ну так «карась» сейчас в Бутырке парится. Туда Шлыку не добраться…

Зато Ивану Геннадьевичу самое раздолье. Кого надо, того и хлопнут. Лишь бы за это отстегивали.

— Сколько?

— Вторую половину гонорара… Короче, целый заказ он задарма подпрягается…

А у Ивана Геннадьевича, кстати сказать, дельце очень выгодное намечается. Штук на триста «гринов» потянуть может. И все бабки он может положить себе в карман. Шлык все сделает, но ничего не получит.

— Кто такой этот «карась»?

— Да вот, Болотов Виталий Георгиевич…

— В какой хате чалится?

— Дак это, Шлык не знает…

— Ничего, узнаем… Давай, Лева, займись этим делом…

— Не вопрос…

Ивана Геннадьевича совершенно не интересовало, кто такой этот Болотов Виталий Георгиевич. Он фактически получил заказ на него. И неважно, что от своего собственного киллера. Неважно и то, кто исполнит его. Главное, это дело принесет ему немалую прибыль. Пятьдесят тысяч долларов на дороге не валяются.

Настроение, как всегда, было не в дугу. А с чего ему быть хорошим? С того, что баланду сегодня не остывшую подали, а прямо с пылу с жару? Так в этом радости мало.

Виталия мутило от всего. И от несъедобной тюремной пайки, и от сокамерников, и даже от своей собственной судьбы.

Его обвиняли в том, что он никогда не совершал.

Ну не было ему никакого смысла убивать Мальцева. Какая конкуренция, какой к черту мотив? Он никогда не считал Мальцева своим врагом. И даже в кошмарном сне не помышлял о его физическом устранении.

А Фрязев? Убрать его только из-за того, что тот не захотел продать свой магазин по сходной цене? Глупость несусветная.

Но больше всего угнетала мысль о Любе. Ну какому идиоту могла прийти в голову мысль, что он пытался убить ее из ревности? Или даже из желания избавиться от нее. Чушь и бред!

Любит он ее. И не может убить. Ревновать да, ревновал. Так это его личное горе. И насколько известно, за это не сажают…

Лязгнул замок, открылась дверь, показалась неумытая рожа надзирателя.

— Болотов, на выход! — тускло бросил он в камеру.

— С вещами? — сострил Юра Левый.

Девятнадцать лет всего пацану. А наглости выше крыши. Здоровый, крепко накачанный, пудовые кулаки — глянешь, страшно. Солнцевский «бык». Позавчера его на хату бросили. Говорит, что по блату сюда зачалили. Хохмит, конечно.

Хотя, если честно, камера у них отличная. Не в пример другим, здесь светло, просторно, шесть шконок, стол посередине, параша от «зала» отгорожена — не воняет. И соседи вроде ничего. Двое блатных. Их здесь еще «коренными» называют. Привычные они к тюремным порядкам, а зона — так вообще дом родной. Как рыба в воде они себя здесь чувствуют. Но не ершатся. Масть держат. Никого зря не трогают. Спокойно так, рассудительно объяснили Виталию правила поведения в «доме», заставили вымыть пол — для порядка. И все, больше его не трогали. И еще двое мужиков здесь. Один за бытовое убийство, второй за сбыт фальшивых купюр. Оба тихие, воду не мутят, «коренных» слушают.

Все было спокойно, пока Юра не появился. Тот с ходу на блатных наехал. Я, говорит, сам знаю, что мне делать. И мышцами поигрывает. Хорошо, блатные быстро поняли, что перед ними баран, не стали с ним связываться. До драки дело не дошло.

А Юре, похоже, очень хотелось кулаки почесать. Тогда он Виталия доставать стал. И достал.

Виталий вспылил и въехал ему кулаком в печень. А потом сзади зашел и по ребрам зарядил. Откачивали Юру долго, всем миром. Ничего, откачали. Больше Юра не возникал. На Виталия косился, но не дергался. Хотя чувство юмора не потерял.

— Нет, без вещей, — покачал головой надзиратель.

Виталия повели на допрос.

Его ввели в помещение для допросов. На месте следователя сидел руоповец. Тот самый, который занимался его делом на оперативном уровне. Марков его фамилия. Николай Евсеевич.

Следователя не было. И слава богу! Замучил его этот бумажный лис своими заморочками. Все в показаниях запутать норовит, душу наизнанку выворачивает. Устал от него Виталий.

Адвоката не наблюдалось.

— А где Евгений Иванович? — устало спросил Виталий.

— А он нам не нужен, — сказал Марков. Он показал на свободный стул и выложил на стол пачку «ЛМ».

Виталий с удовольствием взял сигарету, закурил.

— Мне нужно знать ответ на несколько вопросов, — начал Марков, — Это беседа, не допрос. Поэтому обойдемся без протокола…

— Вам видней…

— Шестое апреля этого года. Двадцать два часа по московскому времени. Постарайтесь вспомнить, что вы делали в это время?

— Вы меня удивляете, товарищ подполковник. На этот вопрос я отвечал уже не раз… Только почему именно в двадцать два часа?

— В результате оперативно-розыскных мероприятий выявлено, что в это время на автостоянку, где ставил машину гражданин Мальцев, на джипе «Гранд Чероки» подъехал некий мужчина. Он предъявил техпаспорт на имя Болотова Виталия Георгиевича…

— Бред какой-то… Не ставил я машину на стоянку. У меня гараж есть…

— Но в принципе вы могли поставить машину на эту стоянку?

— В принципе можно все… Только я не ставил…

— А где стояла ваша машина?

— Как где, в гараже.

— Когда вы поставили машину в гараж?

— Где-то без пятнадцати десять вечера…

— Почему так поздно?

— Да на работе задержался…

— В чем причина вашей задержки?

— Надо было кое-какие документы подготовить на завтра…

— А разве нельзя было поручить это кому-то другому?

— Нет. Есть вещи, которые я никому не доверяю…

— Ваша супруга знала, что вы задержитесь?

— Да, я ей позвонил… И что выезжаю, позвонил. Чтобы ждала…

— Значит, она примерно знала, когда вы будете ставить машину?

— Ну да… Только я не пойму, к чему все это. При чем здесь моя жена?

— Гаражно-строительный кооператив, где вы ставите машину, охраняется?

— Да, разумеется…

— Мы разговаривали со сторожами. Они не видели вашу машину…

— Да что они могут видеть? Спят целыми днями…

— Возможно… Как вы объясните, что сторожу автостоянки был предъявлен техпаспорт на ваше имя?

— Да я откуда знаю…

— Преступник, который заминировал машину Мальцева, воспользовался вашим именем. Как это могло произойти?

— Не знаю…

— Подумайте, как у преступника мог оказаться ваш техпаспорт?

— Вы так говорите, будто видите в этом преступнике не меня…

У Виталия зародилась надежда.

— А разве кто-то говорит, что вы преступник? Ваша вина ведь еще не доказана…

— Значит, вы подозреваете еще кого-то, не только меня?

Виталию казалось, что за его спиной вырастают крылья.

— Допустим, что так. — Марков внимательно посмотрел на Виталия. Как будто изучал его реакцию на происходящее. — Только объясните мне, как у этого «кого-то» оказался техпаспорт на вашу машину?

— Я не знаю, как это могло случиться. Дело в том, что техпаспорт был всегда при мне…

— И никто не мог переписать с него данные о машине?..

— А зачем?

— Дело в том, что преступник воспользовался фальшивым техпаспортом. Это установлено точно. Вас подставили…

Ну вот, истина восторжествовала!

— Итак, кто имел доступ к вашему техпаспорту?

— Да кто… Жена, например. Я ведь дома в кармане пиджака его оставляю…

— А ваш водитель?

— У меня нет водителя. Я сам себе водитель…

— А на работе никто не мог снять копию?

— Да нет… Нет, исключено… Уж не думаете ли вы?..

Виталий аж вздрогнул от боли, с которой в его сознание врезалась страшная мысль.

— Я ничего не думаю, — оборвал его Марков. — Скажите, что вы знаете о Шлыкове Германе Владимировиче?

— О Германе?.. Так мы это, в школе вместе учились. А потом он из вида пропал…

— Когда вы виделись с ним в последний раз?

— Да со школы не виделись…

— Но слышать о нем вы, конечно, слышали?

— Разумеется. Моя супруга состояла с ним в гражданском браке. Она мне о нем кое-что рассказывала…

— И что конкретно она вам о нем рассказывала?

— Знаете, для меня это больной вопрос. Поэтому мы крайне редко касались этой темы. И, само собой, в подробности не вдавались. В общем, я знаю, что Герман закончил философский факультет МГУ. Вместе с Аллой пытался заняться бизнесом — не сложилось. А потом он сел в тюрьму… Пожалуй, все…

— А о том, что он вышел, вы знали?

— Да как-то не задумывался… А он что, вышел?

— Доброе утро, Виталий Георгиевич!.. — съязвил Марков. — Да будет вам известно, Герман Шлыков освободился в девяносто шестом году. Есть предположение, что с тех пор он активно занимается преступной деятельностью. Именно его подозревают в совершении заказных убийств…

— Он что, киллер?

— И очень высокой квалификации. Его специализация — взрывотехника.

— То есть это он мог подставить меня?

— Не исключено… И даже, возможно, в сговоре с вашей супругой…

— Возможно?!

Как будто пелена спала с глаз Виталия.

— Да так оно и есть!.. Им выгодно убрать меня. Завещание ведь на имя Аллы составлено… Только им куда выгодней было меня просто убить…

— Мы тоже так думаем. Поэтому нам до конца не ясны действия ваших противников. Но одно я вам могу сказать точно: вы ни в чем не виновны…

Как будто «КамАЗ», груженный свинцовыми слитками, съехал с его души.

— Значит, я могу быть свободным! — вскочил со своего места Виталий.

— К сожалению, не все так просто. Пока обвинение с вас не снято, какое-то время вы еще пробудете под стражей… Кстати, соседи вас не обижают?..

— Нет, все в порядке…

— Тогда потерпите до завтра…

— А что будет завтра?

— Завтра освободится одна камера. Одиночная и очень приличная. В ней сейчас криминальный босс сидит. Ковры в камере, мебель роскошная, холодильник, видеодвойка — в общем, все условия. Начальник изолятора выявил это безобразие. Уже сегодня авторитета в общую камеру на общую пайку переведут. А вы будете пользоваться благами цивилизации. Но только с завтрашнего дня. Мы обо всем уже договорились…

— Кто это мы?

— Я и майор Круча. Вы о нем, конечно, слышали?

— Да, это брат Любы… Он из меня чуть душу не вытряс…

— К сожалению, его ввели в заблуждение. Он думал, это вы покушались на его сестру… Но теперь он так не думает. Кстати, это благодаря ему следствие вышло на верный след…

— А Германа уже задержали?

— Пытались. Но он ушел… При задержании погибли двое наших сотрудников, — голос Маркова дрогнул.

— Шлыков?..

— Да…

— Неужели он такой спец?

— Увы…

— Скотина!

— Мы пытаемся выйти на него. Через вашу супругу. Она пока не знает, что мы на верном пути…

— Так бы сразу и сказали. Наверное, не хотите меня отпускать, чтобы я не спутал ваши карты… Ладно, если это нужно для дела, я потерплю…

— Эти слова достойны уважения, — улыбнулся Марков. — Кстати, у меня для вас еще одна приятная новость…

— Да?..

— Анализ семенной жидкости, взятый у вас, показывает, что вы вполне можете иметь детей…

— Не может быть!

— Может. Мы уже вычислили женщину, которая действовала по указке вашей жены… В общем, ваше мнимое бесплодие — это дело рук вашей дражайшей супруги…

— Зачем ей это понадобилось?

— Это еще предстоит выяснить. Всему свое время…

— Я понимаю… А могу я увидеться с Любой?

Если он может стать отцом, то его обвинения в ее адрес совершенно беспочвенны. Она беременна от него, а не от кого-то другого.

— Да, конечно, сегодня вы увидитесь с ней. Прямо отсюда вас отведут в комнату для свиданий. Всего доброго!

Марков поднялся, пожал Виталию руку и направился к выходу.

Ему на смену пришел конвоир. И его действительно повели в комнату для свиданий. Там его ждала Люба.

Виталию казалось, что все это происходит во сне.

Он смотрел на Любу и не мог ею налюбоваться. Кретин, он чуть не променял ее на эту мерзавку Аллу, которая ей и в подметки не годится.

— …Скоро мы будем вместе…

— …Мы никогда не расстанемся…

— …Я люблю тебя…

Этими фразами говорил не он, а его душа. Люба смотрела на него влюбленными глазами. Она любила его!

Алла ждала Степана. И обрадовалась его приходу. Закружилась вокруг него ласковой домашней кошкой, замурлыкала. Душ, ужин, затем спальные апартаменты.

— Как там Виталий? — спросила она, усаживаясь к нему на колени.

— Плохи его дела. Со всех сторон обложили. Не отвертеться. Три трупа на нем…

— Этого не может быть, — привычно и бездушно выставила она неубедительный аргумент в защиту мужа.

«Это он, это он, это он… Он должен быть осужден!» Ему казалось, что он слышит этот ее мысленный вопль.

— Боюсь, дорогая, что твоему мужу не отвертеться от пожизненного заключения. Пусть хоть армию адвокатов нанимает…

— Я этого не переживу! Она играла безупречно.

— Ничего, я буду тебя утешать, — он привлек ее к себе.

— Да, милый, да…

Ее рука полезла под его мягкий домашний халат.

Всю свою жизнь Степан воевал с бандитами и жуликами всех мастей. И Алла скорее всего из разряда преступников. Ему хотелось с ней воевать. Но пока только в постели. Уж больно хороша эта дьяволица…

Они занимались любовью до одиннадцати ночи. А затем на боковую.

Степану хотелось спать. Слишком устал он за последние дни. А еще ему казалось, будто ему что-то помогает заснуть.

Два дня вместе с Николаем Марковым он искал Шлыкова. Вся столичная милиция его искала. Только ничего путного из этого не вышло. Пропал без вести — иначе о нем не скажешь. Где-то нора у него. Только никто о ней не знал.

Может быть, Алла знала. Но трогать ее было не ведено. Она ничего не должна была знать. И, похоже, она ни о чем даже не догадывается.

Ее дом находился под постоянным наблюдением. Вооруженные сотрудники милиции в засадах, все телефоны на прослушивании, «клопы» в каждой комнате. И при ней шпион — это сам Степан.

Только Шлыков не пытался выходить с ней на связь.

И на его квартире следов пребывания Аллы не обнаружено. Как будто и не связаны они ничем, только прошлым.

Но мог ли он сделать фальшивый техпаспорт без ее участия? Теоретически мог. А практически?.. Скорее всего нет…

Собровца и Князева убил Шлыков, а не кто-то другой. Если его арестуют, он будет осужден. А если задержать Аллу, не известно, чем все закончится. Эта подруга не из тех, кого можно взять на пушку. А потом, она приманка — ее трогать нельзя…

Мысли путались, накладывались одна на другую. Сознание куда-то проваливалось. Степан заснул…

Проснулся он посреди ночи. Аллы в постели не было.

Он тихо встал, бесшумным шагом прошел в соседнюю комнату. Алла сидела за столом, за компьютером. Что-то читала. И очень внимательно. Не заметила, как Степан оказался за ее спиной.

«…МЫ ДОВЕДЕМ СВОЮ ИГРУ ДО ЛОГИЧЕСКОГО КОНЦА. ВИТАЛИЙ ОБРЕЧЕН. ЭТОЙ НОЧЬЮ ОН УМРЕТ. Я ДОГОВОРИЛСЯ С НУЖНЫМИ ЛЮДЬМИ. ОНИ УЖЕ В РАБОТЕ…»

Дальше Степан прочитать не успел. Алла заметила его присутствие и быстро отключила компьютер.

— Ты?! — резко обернулась она.

В ее глазах были страх и досада.

— Я, — лениво зевнул Степан.

Он вяло тер сонные глаза. На лице безразличие ко всему. Алла должна убедиться в том, что он ничего не видел и ничего не понял.

— А что?

— Да ничего, — как будто облегченно вздохнула она. — Думала, а вдруг вор к нам забрался. С ножом…

— А ты меньше в Интернет свой выходи. Тогда и мерещиться не будет… А чем это ты так поздно занимаешься?

— Да так, ничем, — голос ее дрогнул.

— Не дай бог узнаю, что какого-нибудь юнца развращаешь…

— Степан! Ну как тебе не стыдно? — немного расслабилась она.

— А что, сейчас модно заниматься виртуальным сексом…

— А разве нельзя?

— Ну, это кому как. Тебе вот не рекомендуется… Давай лучше реальным сексом займемся.

— Как скажешь, дорогой…

Она потянулась к нему, обвила его шею своими руками. Он ощутил волнующую упругость ее груди. И напряжение в собственном паху.

Только ему сейчас было не до секса.

И ей, кстати, тоже.

Они вернулись в комнату, бухнулись на постель. И на самом интересном месте Алла отстранилась от него.

— Извини, дорогой! Я сейчас…

И она бросилась к своему компьютеру. Когда Степан сообразил, зачем она это сделала, было уже поздно. Она стерла с памяти сообщение, которое получила от Германа.

Степану пришлось сделать вид, что он ничего не понял.

Когда она вернулась, он с озабоченным видом держал возле уха трубку своего сотового телефона.

— Да, да, сейчас выезжаю…

Он захлопнул крышку телефона и посмотрел на Аллу. Теперь настал его черед извиняться.

— У нас чрезвычайное происшествие, — сообщил он. — Труп возле отделения нашли…

— Ну и черт с ним!

— Да если бы его где-то нашли, а то прямо рядом с отделением. Как будто кто-то вызов бросил…

Он врал легко и беззастенчиво. Ему нужен был повод, чтобы исчезнуть из этой квартиры. И Алла его отпустила.

Он быстро оделся и вышел. Его «восьмерка» стояла у подъезда. Степан сел за руль, завел двигатель, сорвал машину с места и на полном ходу рванул в сторону Кольцевой автострады.

Он ехал в Бутырку.

По пути связался с Марковым.

— Спишь?

— А что прикажешь делать? Третий час ночи…

— Самое время для темных дел…

— Я не понял, к чему ты это?

— Знаешь, почему мы никак не можем засечь выход Шлыкова на связь с Болотовой?

— Почему?

— Потому что мы прослушиваем квартиру, ее телефоны и отслеживаем ее контакты. А она общается со своим другом молча…

— Как это молча?

— Через Интернет…

— А ведь запросто…

— Я засек контакт…

— И?..

— Шлыков связался с Болотовой. Передал ей сообщение…

— Ну?..

— Похоже, Болотову угрожает смертельная опасность. Если, конечно, он все еще жив…

— А конкретно?

— Шлыков — киллер, у него есть «хозяин». И, я думаю, через своего хозяина он может добраться до Болотова. Он так и передал, что Виталий обречен. Сегодня ночью он должен умереть. Мол, уже договоренность есть с нужными людьми. Хозяин Шлыкова и его подручные как раз и есть те люди…

— Очень даже может быть… Что ты собираешься делать?

— На всех парах лечу в Бутырку.

— Зачем?

— Постараюсь что-нибудь предпринять…

— Ничего ты не сможешь. Сейчас ночь, тебя туда и на пушечный выстрел не подпустят. Я свяжусь с начальником изолятора. Я его хорошо знаю. Он посодействует…

— Да, наверное, так будет лучше… Но курс я не меняю…

— Разумеется. Я тоже подтягиваюсь…

Виталий проснулся среди ночи. Глянул на часы. Без пятнадцати три.

Последняя ночь в этой камере. Завтра его переведут в другую, отдельную, с комфортом.

Он не виновен. Он ни в чем не виновен! Но одно дело знать это самому и совсем другое, когда тебя оправдало следствие.

Во всем виновата Алла. Она задумала избавиться от него. Со своим Герой снюхалась. И вместе они его подставили. На нары упекли.

Только им гораздо проще было убить его. А они этого не сделали. Почему?

Виталий услышал, как скрипнула соседняя шконка. Не поворачивая головы, увидел, как с нее встает блатной, толкает своего кореша. Оба смотрят на него, на Виталия. Переглянулись. Встали.

Теперь Виталий знает, почему его не убили. Герман оставил это дело на потом.

«Коренные» приближались медленно. Виталий рывком сорвал свое тело с койки. Но и блатные так же резко подскочили к нему, схватили за руки, вернули на место.

Ни тот ни другой не производят впечатление амбалов. Да и здоровье подточено лагерями основательно. Но сила в их руках избыточная. Как будто в тисках Виталий оказался. Ни дернуться, ни пошевелиться.

Пытаясь вырваться, Виталий увидел, как со своей шконки поднимается Юра.

Этот бандюк не в лучших отношениях с Виталием. Но и с блатными он в конфликте. А ну как поможет?

Но нет. В руках у Юры появляется грязное вафельное полотенце. Ухмыляясь, он подходит к Виталию, захватывает его шею полотенцем и начинает душить…

Степан продолжал ехать по направлению к Бутырской тюрьме. Запиликал телефон.

— Да…

— Это Марков… Связался с начальником Бутырки. А тот звонил своему дежурному помощнику. Вроде все в порядке…

— Так вроде или в порядке?

— Да ты волну не гони. Думаешь, один ты умный. Уже дана команда обеспечить безопасность Болотова…

— А не поздно?

— Будем надеяться, что нет.

Степану очень хотелось на это надеяться. Как-никак Болотов — отец его будущего племянника. А в перспективе муж сестры. Пусть попробует отказаться!

Полотенце сдавливало шею. Боль, острая нехватка воздуха. Виталий едва не лопался от внутреннего напряжения. В глазах потемнело. Сознание стало куда-то проваливаться. Все, конец…

Он уже не видел, не слышал, как открылась дверь, как в камеру ворвались три прапора с дубинками и начали избивать в кровь Юру Левого и блатных.

Слишком поспешно ретировался Степан. Мол, труп возле отделения нашли. Так Алла ему и поверила. Скот, тихо подкрался к ней, когда она с Германом общалась. Она ему снотворного в бокал подмешала. А оно на него не подействовало. Проснулся, дьявол, в самый ненужный момент.

Наверняка текст на компьютере прочитал. И еще сделал вид, будто ничего не понял. Вроде как она виртуальным сексом занималась. Кретин! Что-нибудь поумней бы придумал…

Она взялась за телефон через десять минут после того, как ушел Степан.

— Алло! Это милиция?

— Да, лейтенант Сдобный, слушаю… Голос сонный. Видно, дремал лейтенант, а тут она со своим звонком.

— А майора Кручу можно?

— Что? Вы что, гражданочка, день с ночью перепутали?

— А разве его на работу не вызывали?

— Позвоните психиатру…

— Спасибо за совет!

Она положила трубку.

Да, совсем за дуру ее держит Степан.

А вот себя самым умным считает. Успел он текст сообщения прочитать. Понял, что сообщение от Германа. Понял, какая опасность Виталию грозит. Наверняка сейчас к Бутырке мчится. А вдруг не опоздает?

Он думает, она ни о чем не догадывается. Живет с ней, спит как ни в чем не бывало. А сам следит за каждым ее шагом. И засады вокруг дома наверняка. Герман уже сообщил ей, что менты на него вышли, задержать пытались. И двух своих не досчитались. Теперь за ним охота. Но ему не страшно. Он и дальше будет вести свою игру. И ей не советовал отчаиваться. Только предупредил, чтобы осторожней была. Что менты наверняка ее подозревают. Но трогать не будут. Надеются его через нее выловить. Да только не на дураков нарвались…

Вокруг Аллы сгущались тучи, кошачий барометр внутри нее чутко улавливал непогоду, предупреждал об опасности. В Степане она видела врага. Шпион, Штирлиц чертов. Мало того, она была убеждена, что квартира ее и все телефоны поставлены на прослушивание. Но связь с Германом шла через Интернет. Ментам не по силам оказалось это понять. Поэтому они ждали телефонного звонка.

Теперь ситуация изменилась. Степан все понял. Ее с Германом карты раскрыты. Скорее всего ее арестуют. Начнутся допросы. Может, какую-то пакость ей сделают, и у нее не останется иного выхода, кроме как во всем признаться. И тогда она расскажет, где искать Германа.

Она знает, где он прячется. Туда она сейчас и отправится. Там и скроется.

Ее с Германом игра проиграна — она должна это признать. Их планы раскрыты, менты прочно сели им на хвост. Надо уходить, пока не поздно. У Германа на счетах в зарубежных банках есть деньги, немалые. Они скроются за границей, и плевать на все…

Плевать на все. Только не на Любу. Это она испортила ей жизнь. Она победила и теперь будет наслаждаться плодами этой победы. Виталий разведется с Аллой и женится на этой суке. Ей достанется все: богатый муж, роскошная квартира, особняк у Глубокого озера…

Ничего она не получит!

Алла двигалась бесшумно. Если квартира на прослушивании, менты не должны догадаться, что она собирается в путь.

Она оделась, забрала с собой все деньги и драгоценности. Покинула квартиру и вышла во двор. Все меры предосторожности приняты, только она все равно под ментовским «колпаком». За ней следят. Задерживать не задерживают. Наверняка сейчас сядут ей на хвост. Ну да, она же должна вывести их к Герману.

Алла шла через освещенный двор вызывающей походкой манекенщицы. Дорогой костюм на ней, но юбка короткая, как у дешевой проститутки. Вульгарная блондинка, косметика кричащая. Такой ее должны запомнить.

До гаража рукой подать. Она дошла до него, открыла дверь, оказалась внутри, закрылась на замок. Гараж превратился в гримерку.

В былые времена, когда они исполняли заказы вместе с Германом, она отлично освоила искусство перевоплощения. И сейчас это искусство не утрачено. Совсем недавно она прибегала к маскараду. Все нужное до сих пор здесь, в гараже.

За руль машины села неприглядная пожилая женщина с потрепанной клетчатой сумкой. Из гаража она выехала, но ворота за собой не закрыла.

Краем глаза она заметила, как за деревом неподалеку мелькнула чья-то тень. Точно, за ней следят.

Она ехала по безлюдным улицам Битово. За ней следовала машина.

Только Алла и не думала отрываться от хвоста.

Она правильно предугадывала события. Менты, которые следуют за ней, связываются сейчас по рации с гаишниками. Те не должны остановить ее, чтобы не насторожить. Так оно и случилось. Она благополучно миновала пост на въезде на Кольцевую автостраду. И спокойно продолжила путь.

С Кольцевой автострады она свернула на шоссе, ведущее в центр столицы. И снова ее никто не остановил. И никто не заметил, что за женщина сидит за рулем.

В какой-то момент она взяла открытую уже бутылку водки, сделала несколько глотков. Гадость несусветная, но она должна была сделать это. Затем она свернула во двор дома сталинской постройки. И резко тормознула возле ближайшего подъезда.

Маскарад начался.

Когда во двор на полной скорости въехала ментовская «семерка», Алла, покачиваясь, стояла возле своей машины и нещадно ругалась.

— Тварь! Сука!! Мразь!!!

И махала кулаком, якобы угрожая той, которая только что скрылась в подъезде.

— Э-э, мать, ты что? — спросил ее плечистый паренек в сером пиджаке.

— Падла! Толкнула меня. Тварь!!!

— Кто толкнул?

— Да сука эта, которая на этой колымаге приехала. — И она со злостью стукнула ногой по колесу своей машины.

— А где она?

— Да в подъезд шиманулась. Овца позорная! Чуть с ног, тварь, не сбила…

И для убедительности Алла снова помахала кулаком.

— Спасибо, мать! — Паренька как ветром сдуло. Вернее, втянуло в подъезд. За ним туда же вбежали еще двое.

— У-у, тварь, чтоб тебя за щеку сделали!..

Пошатываясь, Алла вышла со двора. Никто ее не преследовал.

Она задрала юбку, сняла с себя туфли и по холодному асфальту понеслась куда глаза глядят. Довольно увесистая сумка бежать ей не мешала.

Алла пробежала несколько кварталов, свернула во двор какого-то дома, заскочила в ближайший подъезд и быстро избавилась от маскарада. На улицу вышла изящная брюнетка в брючном костюме. Стоило ей только поднять руку, как рядом затормозила машина. Ночное такси…

…Как будто какая-то сила открыла ей глаза и сорвала ее с места.

Люба сидела на кровати, вся дрожа. Время четыре утра. Но сна ни в одном глазу. Тишина звенит в ушах. И страшное предчувствие бередит душу.

Ей только что приснился кошмар. Она видела Виталия, он был весь в крови. Глаза белые, без зрачков. Но он смотрел на нее. На лице страдание. Он махал рукой, звал ее к себе…

Если с ним что-то случилось, она этого не переживет!

Люба чувствовала, что сходит с ума от страха. Она схватилась за телефон, набрала номер брата.

— Люба, ты? — Степан сразу узнал ее голос.

— Степа, у меня предчувствие…

— Говори…

— С Виталием беда…

— С чего ты взяла?

— Я же говорю, предчувствие…

— Любишь его?

— Очень… Но разговор сейчас не об этом. Его нужно спасать…

— Любишь ты его крепко, чувствую. Это хорошо…

— Степан, ты должен помочь…

— Уже помог… Я сейчас рядом с ним.

— Где?

— В Бутырке, где еще…

— А почему ты там?

— А у меня тоже предчувствие было. Поэтому и оказался здесь. Только чуть не опоздал…

— Что с ним?

— Его пытались убить сокамерники. Еще бы немного, и все, придушили бы. В общем, откачали его. Сейчас он в тюремной больнице, под надежной охраной…

— Я могу к нему приехать?

— Не можешь. Сама понимаешь почему.

— Понимаю…

— Кто его хотел убить? Эта сука Алла?

— А это мы сейчас и хотим узнать…

— Степа, ты головой отвечаешь мне за Виталия…

— Ну вот, начальства мне мало…

— Пообещай мне, что с ним ничего не случится.

— Обещаю…

Начальник следственного изолятора и дежурная смена сработали оперативно. Еще немного, и Болотова бы не удалось спасти. Но, к счастью, обошлось.

Марков сдержал свое слово — приехал в изолятор, не дожидаясь утра. И начальник Бутырки тоже приехал. Его очень интересовало, почему хотели убить подследственного. Виновников произошедшего взяли на месте преступления. И теперь им не отвертеться. А то бы списали смерть сокамерника на несчастный случай, и все.

Можно было дождаться утра и прибытия следователей. Но зачем тянуть, если под рукой такие специалисты своего дела, как Степан Круча и Николай Марков. Тем более они сами рвались в бой.

Поэтому Степан имел возможность побеседовать с неким Юрой Левым, бандитом солнцевской группировки.

— Не, ну ты чо, мусор, в натуре, на меня уставился?

Юра чувствовал себя хозяином положения. Сразу видно, поклонник бандитской романтики. Пуп земли. А потом, он не просто бандит, а из солнцевских. Типа, самая крутая мафия. Может, и так, только Степану как-то все равно.

Молодой еще этот Юра, неотесанный. На настоящих ментов, видать, не нарывался, некому было сбить его спесь.

— Да вот, нравишься ты мне, — криво усмехнулся Степан.

— А ты чо, в натуре, пидер? — захохотал Юра.

— Да нет. Мне просто платят за это…

— За что? За то что ты «голубой»? — Бандит развеселился еще больше.

Степан и бровью не повел.

— Да нет, я скорее «синий». Вернее, на «синих» работаю. Ты знаешь, кто такие «синие»?

— Бухари, что ли? Алкаши, типа…

— Эх ты, Юра, в бандиты подался, а кто такие «синие», не знаешь. «Синие», они же «татуированные», они же блатные. Сечешь?

— А, ну теперь въехал… Так ты чо, мусор, типа работаешь на них?

— Ага, типа. Красавчиков вроде тебя отбираю…

— Что-то я не срублю…

— А я тебе объясню. Бутырка, Юра, большая, мужиков в ней много. А баб, Юра, нет… Зато есть такие, как ты, молодые, симпатичные…

— Э-э, ты чо, начальник, ухи поел, в натуре?

— Ухи ты, Юра, поешь. Я тебя сейчас на хату зачалю, где сплошь и рядом татуированные… Тебя там, кстати, уже ждут…

Степан говорил это очень убедительно. А иначе чем объяснить, что Юра сильно занервничал.

— Зачем? — сглотнул он слюну.

— Я же говорю, молоденький ты, задница еще, чай, свежая…

— Не, ну это беспредел, в натуре…

— Не знаю, не знаю. Мне за тебя сто «гринов» отвалят. Деньги ведь хорошие, ты как думаешь?..

— Да ты чо, мусор голимый, за меня братки знаешь что тебе сделают! Они же тебя, падлу, уроют!..

— Эх, Юра, Юра, говорила же тебе мама, не ходи в бандиты, понятия у них не те…

— Тебе-то что до наших понятий?..

— А по понятиям, кто за пидера конченого мазу тянуть будет? Тебя, Юра, отпетушат, и твоим же браткам в падлу будет даже думать о тебе… Из-за какого-то «дырявого» на мента наезжать — это глупо, Юра, поверь мне…

Степан говорил мягким, даже задушевным голосом. И это действовало на Юру как красная тряпка на быка.

— Заткнись, начальник! — Его взгляд помутнел, налился кровью.

— Юра, ты уже без двух минут «петух», а так разговариваешь, нехорошо…

— Мусор, падла! — заорал Юра и слетел с табуретки.

Он бросился на Степана, но нарвался на его железобетонный кулак. Удар в солнечное сплетение, добавка в пах. Юра согнулся, сжался в комок и застонал от боли и отчаяния.

В комнату влетели конвоиры. Но Степан спровадил их.

— Юра, пол холодный. На табурет сядь, прошу, — любезно пригласил он бандита за стол. — А то задницу драгоценную застудишь…

Левый больше не свирепствовал. Сейчас он напоминал волка, которому вырвали клыки и когти. Сел на табуретку, поджал хвост, взгляд в пол.

— Юра, не надо думать, что ты самый крутой. Нужно знать, кому улыбаться, а на кого зубы скалить. Ты вот с Михася солнцевского пример бери. Очень крутой дядя. А поди ж ты, культурный человек, цивилизованный, на милиционеров с кулаками не бросается.. Ничего, тебя старшие твои научат…

— Ну чего душу тянешь, начальник?

— Вообще-то я почти в два раза старше тебя, Юра. И обращаться ко мне ты должен на «вы».

Степан тепло так улыбнулся. Но в его взгляде сквозил ледяной холод. Левый аж поежился.

— Ну чего вам надо, гражданин начальник9

— Ну вот, Юрок, теперь с тобой можно говорить. А то понтами раскидался… Кто заказал Виталия Болотова? — жестко спросил Степан.

И надавил на Левого взглядом.

— Заказал? А его что, заказали? — Юра сделал дебильную рожу.

Это ему, кстати, очень шло.

— Заказали. И ты проходишь как исполнитель. На пожизненное уйдешь…

— Чо?!

— Через плечо! До конца дней своих на петушиных нарах гнить будешь!

— Не, начальник, чо за дела? — Юре явно было не по себе.

— Я спрашиваю, кто заказал Болотова?

— Да никто… Этта, я в эту хату пришел. И на «коренных» сдуру наехал. Те все стерпели. В драку не полезли. Но дали понять, что зря все это, не надо было ершиться. Да я и сам понял, что палку перегнул. И на Болотова наехал. А тот дядя не хилый, весь ливер мне фаршманул. Я в его сторону больше не дергался. Но обиду затаил. Думаю, выйду на волю, с пацанами скооперируюсь и наеду на этого «карася» по полной программе. Будет знать, как солнцевских обижать…

— Ты мне порожняки не гоняй. Ты мне дело говори…

— Ну, короче, обиду я на него затаил. А вчера ко мне блатные подкатывают. Чо, говорят, фраерок, зачморили тебя. И насмехаются. Я, типа, в непонятке. А они — мы на волю маляву зашлем. Типа, ославить меня хотели. И давай называть имена. Короче, всех, кто надо мной стоит, назвали. Ну я в трансе, конечно. А они: ты, типа, не менжуйся. Типа, есть возможность косяк скинуть. Надо Болотова, типа, наказать, чтобы больше, типа, не по теме, типа, не выстебывался…

Типа, типа, типа… Затипало пацана, называется.

— Полотенцем его, говорят, удавишь, и все дела. Ну черт меня и дернул…

Похоже, Юра говорил правду. Пацан он понтовитый, но без царя в голове. Блатные кашу заварили, а его, дятла, под статью подвели. Как ни крути, а во всем виновен Юра. Он ведь душил, блатные лишь держали…

— Эх, Юра, Юра, даже не знаешь, в какую историю ты влип…

Степан велел увести Левого. А сам направился к Маркову. Тот как раз «беседовал» с одним из соучастников преступления. Только, похоже, этот долговязый тип с волчьим взглядом был организатором.

— Да ты чо, начальник, все так и было. Этот Левый, козел, на Болотова зуб имел. Ну, нас в это дело и впряг, счеты с ним свести хотел…

Так и знал Степан, что этот уркан будет петь такую песню.

— А вот твой кент базлает, что тебе маляву с воли подогнали, — вмешался Круча. Он врал. Только зря.

— Да гонит он, начальник… Какая малява?

— А вот это ты мне и скажешь…

— Да век воли не видать, начальник! Не было никакой малявы…

— Была…

— Да ты, начальник, что-то путаешь… Левый воду взбаламутил, зуб даю…

— Зуб?!

Степан злорадно улыбнулся, закатал рукава, примерился кулаком в зубы блатному. Казалось, вот-вот ударит. И зуб долой.

Блатной испугался, зажмурил глаза. Но Степан бить его не стал. А рука так и чесалась…

Вместе с Марковым они терзали «коренных» до самого утра. И так крутили их и этак. Психологическое давление по всем правилам ментовской науки, кнут и пряник… Но ничего не помогало. Блатные держались стойко. И четко придерживались своей версии. «Не виноватые мы, это все он, Левый…»

А Юра Левый чуть не плакал от досады. Подставили его. Конкретно подставили. И самое обидное, менты это знают. Но поделать ничего не могут. Блатные на него все валят. И с показаний их ничем не собьешь. Так что все шишки на Юру.

Степан и Марков закручивали гайки до появления тюремного следователя, которому поручено было расследовать ночной инцидент. Только так ничего и не добились. Не сдали блатные заказчика. И следователь ничего не сможет сделать — в этом можно было не сомневаться. Он Юру крайним сделает, так легче и проще. Следствие часто уподобляется электрическому току. Идет по пути наименьшего сопротивления.

— Ничего, Спич, я докопаюсь до истины, — уходя, сказал своему «подопечному» Степан. — Узнаю, кто маляву тебе кинул. Горько пожалеешь тогда…

Блатной даже не взглянул на него. Крепкий орешек, его угрозами не возьмешь. Только неопровержимыми уликами.

А Степан не был уверен, что улики у него будут. Он понимал, что на заказчика выйти будет очень сложно. А сделать это необходимо. И вовсе не для того, чтобы прижать к стенке строптивых урок. Через заказчика он мог выйти на Шлыкова. Вот за кем охота…

— Поехали ко мне домой, кофе попьем, — предложил Николай. — С ночи не жрамши…

— Поехали, — не стал отказываться Степан. Но едва они вышли из изолятора, как подал голос мобильник Маркова.

— Да, слушаю…

Голоса его собеседника Степан не слышал. Но понял, дело пахнет керосином. С каждой секундой лицо Маркова становилось все мрачней. Пока не достигло черноты грозовой тучи.

— Да я вас!.. Найти! И доложить!

Со злости он едва не запустил телефоном в столб.

— Что случилось?

— А я бы тебя хотел спросить об этом! — Марков обжег его взглядом.

— Да что такое?

— Болотова исчезла…

— Да ты что! — Внутри у Степана все оборвалось.

— Ты под каким предлогом оставил ее?

— Да на труп возле отделения милиции сослался…

— Дурень, ты бы хоть дежурного предупредил. Она оперативному в отделение позвонила, все выяснила… Короче, она поняла, что раскрыта. И ушла…

— А твои ребята?

— А мои ребята в штаны наложили. Она их как сусликов безмозглых вокруг пальца обвела. Такой маскарад устроила…

— Маскарад?

— Самый натуральный. Переоделась в какую-то бабку-дешевку. И спектакль разыграла. Ребята и попались. Ложный след взяли, а она под шумок смылась… Теперь вот лови ветра в поле…

— Маскарад, говоришь?.. И Шлыков под бомжа классно сыграл. У них что, маскарадный дуэт?

— Точно, дуэт. И как бы они снова не оказались вместе.

— Да, обидно, если она шла к Шлыкову. Такой момент упустили…

Они сели в машину, поехали в отдел к Маркову. Не до кофе сейчас.

— Жаль, не смогли выяснить, кто заказал Болотова, — вздохнул Степан. — А на заказчика выходить надо. Наверняка это какой-то уголовный авторитет, имеющий выходы на Бутырку…

— И на него как-то завязан Шлыков, — продолжил мысль Николай. — Скорее всего он работает на него, исполняет его заказы. Но на воле. Был бы Болотов на воле, Шлыков ликвидировал бы его сам.

— А за «решки» его сучья рука не дотягивается. Вот и пришлось ему впутывать в свои грязные игры босса.

— Значит, со своим боссом он поддерживает связь…

— Что и требовалось доказать… Осталось выяснить, кто его босс. А кто им может быть? А вдруг Лимон?.. Ломать этого гада надо. Без всяких там процессуальных заморочек…

С подачи Маркова у Степана имелись все основания подозревать, что Шлыков работал на одного уголовного авторитета по кличке Лимон. Он взорвал в кровати бизнесмена, который был неугоден Лимону.

— Лимон у нас под «колпаком». Но ничего конкретного у нас на него нет, — покачал головой Марков.

— Хороший ты человек, Николай. Только все на букву закона оглядываешься. Лимон — бандит. На его руках кровь. А живет, падла, в свое удовольствие, как сыр в масле катается. Все ему нипочем. А вы ждете, когда он оступится…

— Почему, и подножки ему ставим…

— Ну да, конечно, с санкции прокурора…

— Не всегда…

— Вот, Николай! Этого я от тебя и ждал!.. Обожаю нестандартные ситуации…

— Что ты задумал?

— С Лимоном поговорить по душам…

— В смысле, душу из него вытрясти…

— В нашем деле, сам знаешь, может быть все…

— Не советовал бы я тебе связываться с ним…

— А кто сказал, что я собираюсь связываться с ним? — хитро улыбнулся Степан. — Я вообще этого подонка знать не знаю…

— Но информацию о нем ты получить хочешь? — в тон ему сказал Марков.

— Разве что на всякий случай…

— Смотри, Степа, Лимон — птица еще та. С ним шутки плохи…

— А разве я собираюсь шутить?

Степан очень серьезно посмотрел на Маркова.

Недолго Виталий наслаждался роскошью отдельной камеры. Ремонт, ковры, мебель, видеодвойка… Все хорошо, только дома лучше. А домой его как раз и отпускали. Под подписку о невыезде.

Всего ночь он провел в камере. Не спал — все боялся, что дверь откроется и появится очередной убийца. А утром разговаривал с подполковником Марковым.

— Ну все, Виталий Георгиевич, у нас нет больше оснований держать вас под стражей. Следствие, конечно, не закончилось. Но прокурор счел возможным освободить вас из-под стражи под подписку о невыезде…

— Я могу ехать домой?

— Разумеется…

— А что мне сказать жене?

— Ваша супруга уже все знает. Поэтому она сбежала.

— Сбежала? Куда?

— А вот это нам предстоит узнать…

— Ее ищут?

— А как же. И обязательно найдут…

— Даже если она уедет за границу?

— Надеюсь, этого не случится…

Ну да, не случится. Эта змея через все заслоны пролезет.

Змея! А все голубку из себя строила. Невинный ангел. Тьфу!

— Виталий Георгиевич, вы, конечно, понимаете, какая опасность вам грозит?

— Разумеется. Это гад Шлыков пытается до меня дотянуться…

— Возможно, он не прекратит этих попыток. Будьте осторожны. Если вы будете настаивать, мы обеспечим вам охрану. Но вы сами понимаете, мы не всесильны…

— Понятное дело. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Да вы не сомневайтесь, у меня своя служба безопасности и покровители помогут…

— В смысле, Сафрон? — не очень весело улыбнулся Марков.

— Жизнь нынче такая, сами понимаете…

— Я понимаю все… Желаю вам удачи! Марков встал, попрощался с Виталием и исчез. Появился конвоир. Он уже знал, что подследственного выпускают.

— Вещи забирать будете?

— Да там вещей-то…

И потом, забирать вещи из камеры — плохая примета. А в тюрьму возвращаться ой как не хотелось…

Его провели по кабинетам оперативной части, при нем заполнили какие-то бумаги Последнюю бумагу завизировал сам начальник тюрьмы. Ее отдали Виталию.

На этом формальности закончились. Дальше по коридорам без охраны он вышел на улицу. Все, свобода.

Через час он был в своей квартире в Битово. И, не переодеваясь, начал открывать все окна в доме. А еще ему хотелось пригласить в дом священника, чтобы он своим кадилом выгнал из квартиры нечистый дух Аллы.

Ноги ее здесь больше не будет.

А вообще пора уже достраивать особняк на Глубоком озере. И жить там вместе с Любой.

Вместе с Любой… А разве она не может жить с ним уже сейчас.

Виталий схватился за телефон.

— Привет, любимая!..

Его душа пела. И голова кружилась от счастья. Ведь он снова может быть вместе с Любой.

— Хороша у тебя берлога, ничего не скажешь…

Гараж, машина, подвал. В подвале кое-какая мебель, бытовая техника, компьютер. А половину довольно просторного помещения занимает арсенал. Автоматы, пистолеты и, конечно, полный набор профессионала-подрывника: взрывные устройства всевозможной конфигурации и назначения. А также оборудование, инструменты, взрывчатка, с помощью которых можно фантазировать дальше.

— Здесь мы в безопасности. — Герман взял Аллу за руку и привлек к себе.

— Ты уверен в этом?

— Ну, если ты «хвост» за собой не привела, то уверен…

— Нет, за мной все чисто. Я проверялась…

Она уже не та разнеженная бытом жена солидного бизнесмена. Она преступница, которая скрывается от правосудия. Сильная, решительная, волевая, чутье и ум обострены до предела.

Своих преследователей она оставила с носом. И незаметно для всех оказалась в логове Германа. Теперь они снова вместе. И в относительной безопасности

Их ищут. А они строят планы.

— Надо за границу уходить, — сказала Алла.

— Само собой…

Для этого у них все готово. Даже есть фальшивые заграничные паспорта с шенгенской визой. Очень искусная подделка, ни один таможенник от подлинника не отличит. И счет в швейцарском банке. Если только…

— А твои счета не заблокируют? — озабоченно спросила она.

— Не бойся. Все будет в порядке. Я предусмотрел все. Даже если меня мой босс сдаст по полной программе, никто ничего сделать уже не сможет. Поздно…

— Надо подождать, пока все уляжется… Только не здесь, — поморщилась Алла.

— В смысле?

— Квартиру надо приличную снять…

— А чем тебя гараж не устраивает?

— Всем…

— Но квартиру искать опасно.

— Почему?

— Можем «засветиться»…

— Можем, — не стала отрицать Алла. — Если не будем пользоваться нашим оружием. Я имею в виду искусство перевоплощения…

— Хорошо, ты меня уговорила. Будем искать квартиру…

— Мы с тобой не дураки. Поэтому не попадемся. Даже если свободно по Москве разгуливать станем…

— Не знаю, как насчет свободно, а разгуливать нам придется. Я должен дотянуться до этого гада Болотова!

Лицо Германа исказила гримаса ненависти.

Алла уже рассказала ему, зачем и куда, по ее расчетам, уходил майор Круча. И теперь им оставалось только гадать, смог он спасти Виталия или нет.

Герман жаждал, чтобы его приговор был приведен в исполнение. Алле было как-то все равно.

— Если он ушел от меня, не успокоюсь, пока не достану!

В его словах слышалась решимость одержимого.

Алла понимала его. С таким же безумством она хотела наказать Любу. Эту тварь, отнявшую у нее покой.

— Я тоже не уйду за кордон, пока не сживу со свету сучку Любочку…

— Ты мне поможешь убрать Болотова, я тебе — его шлюху, — пристально посмотрел на нее Герман.

Так они пришли к соглашению.

Может быть, это соглашение безумно. Но Виталий и Люба приговорены. Приговорены этим безумием.

Глава первая

Почти во всех сферах у Степана были агенты. Своего человека он имел и в кодлане Сафрона. Не авторитет, но и не из последних.

Человек этот сообщил, что сегодня Лимон встречается с Сафроном на его территории. Его ждут в ресторане «Прометей», в самом крутом кабаке Битово. Встреча назначена на семнадцать часов.

В половине пятого Степан получил сигнал с поста ГАИ, что Лимон на двух джипах движется в сторону Битово. Еще через семь минут он узнал, что его машины полным ходом идут по центральному проспекту. Минуты через три они свернут на Солнечную, к Суворовской площади, к ресторану.

— Ну, с богом! — бросил Степан в рацию.

Операция началась.

Джипы вырулили на Солнечную, проехали метров пятьдесят. И тут из переулка на улицу выскочил старенький «Москвич» — и прямо под колеса головной машины. Взвизгнули тормоза, послышался глухой удар. Машины остановились.

Ничего страшного не произошло.

У «Москвича» крыло смято, джип остался без фары. Но вонь должна была подняться нешуточная. На это и был расчет.

Из пострадавшего джипа выскочили три крепыша с бритыми затылками. Рожи тупые, но наглые. Из второй машины вышли двое. Лично Лимон. А с ним его «порученец» по кличке Лубок. Крепкие, мордастые, нахрапистые.

Из «Москвича» вышел Рома Лозовой.

— Мужики, вам что, анекдоты про «мерсы» и «Запорожцы» надоели? — натянуто весело спросил он. — На джипы и «Москвичи» перешли?..

Крепыши заскрипели извилинами. Но эти извилины были атрофированы с самого рождения. Поэтому им не удалось сразу понять смысл вопроса.

— А тебе что, фраер, анекдот про счетчик нравится? — Зато у Лимона голова соображала нормально.

Только ему было не до юмора. Видно, его напрягала предстоящая встреча. И, похоже, он не прочь был спустить пар — а тут как раз такой случай.

Лимон хищно смотрел на Лозового, взгляд его мутнел.

— Ну, я еще в здравом уме, чтобы вас на счетчик ставить, — посмотрел ему в глаза Рома.

— Ты?! Нас?! На счетчик?! — Лимон аж остолбенел от возмущения.

— Так не моя же вина, — начал оправдываться Лозовой. — Перекресток равнозначный, а у вас помеха справа…

— Счас у тебя помеха будет! — Лимон позеленел от злости.

Степан уже был в числе зевак, вмиг собравшихся возле места происшествия. И наблюдал за бандитом. Ему казалось, тот лично бросится на Рому с кулаками. А это — нападение на сотрудника милиции при исполнении. И тогда он будет принадлежать ему весь с потрохами.

Но на удивление Лимон совладал со своими эмоциями.

— Три «штуки» баксов с тебя, урод! — выдавил он из себя.

— За что?

Возмущение Лозового можно было понять. Во-первых, его грязно обругали. А во-вторых, назначенная сумма явно не соответствует причиненному ущербу. В-третьих, это форменное вымогательство.

— Ну, блин, козел!

— Сам блин! — Роме нравилось дурачиться. И провоцировать бандюгу…

— Проучить надо козла! — Лимон многозначительно посмотрел на Лубка. Тот все понял.

— Грека! — коротко бросил он одному качку.

Тот кивнул и подступил к Роме.

Но смог он только поднять руку. Рома присел на широко расставленных ногах и нанес свой коронный удар кулаком в пах.

«Бык» по кличке Грека заорал как резаный, схватился за причинное место и конвульсивно запрыгал прочь от Ромы.

— Бугай, Штурм! — попытался исправить ситуацию Лубок.

Но из толпы на арену вырвались Федот, Эдик и Саня. Не заставил себя долго ждать и Степан.

Федот подсечкой сбил с ног одного «быка», Эдик взял на прием второго. Защелкали наручники.

— Уголовный розыск!

Кулик бить никого не стал. Он просто подступил к Лубку и ткнул ему в нос красные корочки.

— Какого, блин, хрена? — Тот продолжал наглеть.

За что и поплатился.

Кулик врезал ему в солнечное сплетение, резко развернул к себе спиной и ткнул носом в капот джипа.

Степану достался Лимон. Не говоря ни слова, он достал наручники и показал ему. Тот презрительно скривился, но руки протянул. Круча поставил его в неудобную позу и обшмонал.

Он не надеялся обнаружить что-нибудь из запрещенных предметов. Так оно и оказалось. Ни ствола у бандита, ни наркотиков. Только портмоне с документами и деньгами, пачка сигарет, зажигалка и презервативы.

— Это зачем? — спросил Степан, показывая ему упаковку изделий из латекса.

— А это, мусор, чтобы на твою тупую голову натянуть!

Такой наглости Степан никак не ожидал. Он даже не помнил, как его кулак влетел бандиту в область правой почки.

Бандит взвыл от дикой боли и, как сопля, стек на землю. Только долго ему там залеживаться не пришлось. Степан поставил его на ноги.

И снова досмотр.

На этот раз у него в кармане был обнаружен пакетик с веществом, похожим на кокаин…

— А это, Семеныч, приобщи к акту…

Дознаватель Воронцов из его отделения трудился уже вовсю. И протоколы, и понятые — все как положено.

Бандитов расфасовали по машинам, повезли в отделение. Все пятеро плюс два водителя джипов оказались в «обезьяннике». Лимона вытащили на допрос первым.

— А что я сделал, начальник? Удар по почкам не выбил из него спесь. Он по-прежнему держался нагло, вызывающе.

— Не ломай комедию, Лимон, — ухмыльнулся Степан. — Ты мне лучше скажи, кто давал тебе право натравливать своих горилл на сотрудника милиции…

— А кто ж знал, что на мента нарвались?

— Это не ответ…

— Да ладно, не гони волну, начальник. Все это туфта. Мой пацан не стерпел, на мента полез. Я-то здесь при чем? Пусть сам и отвечает…

— Он-то ответит. А ты за вымогательство ответишь. Кто три тысячи долларов требовал?

— Ничего не знаю…

— А наркотик?

— Подстава, начальник. Сам знаешь…

— Ничего не знаю… Акт изъятия, понятые… Тебе, Лимон, не отвертеться…

— Посмотрим…

Лимон не проявлял беспокойства.

— Но у тебя есть шанс выйти из воды сухим…

— Что, начальник, сдать кого-то надо? — язвительно улыбнулся Лимон.

— Да надо бы. Только не мне, а подполковнику Маркову. Знаешь такого?

Упоминание о Маркове не доставило Лимону удовольствия. Но и не выбило его из колеи

— Ну знаю, а что?

— Меня интересует киллер, который убил бизнесмена Суркова. Ты знаешь, о ком я…

— Ничего не знаю!

Лимон вскинул голову, заложил ногу за ногу, скрестил на груди руки. Всем своим видом он показывал, что не произнесет ни слова.

— А ты не спеши, Лимон, подумай. Может, завтра утром станешь сговорчивей…

Степан вызвал конвой, и бандита увели в камеру.

А утром они встретились снова. Только на этот раз с Лимоном был адвокат. Шустрый малый, в глазах боевой азарт. Так и рвется в бой.

— Начальник, говорить ничего не буду, — с апломбом предупредил Степана Лимон.

И снова всем своим видом показал это.

— Товарищ майор, я не буду вникать во все тонкости уголовно-процессуального кодекса, не буду требовать соблюдения всех формальностей. — Адвокат говорил тихо, но быстро. В его хитром взгляде светилось ехидство. — Я предлагаю вам пойти на мировую. Вы просто отпустите моего клиента…

— Что?

Такой наглости Степан не ожидал. Оказывается, он должен отпустить Лимона Всего-то…

— Положение очень серьезно. У вас могут быть большие неприятности…

— А вот пугать меня не надо…

— Я не пугаю. Я предупреждаю. Дело в том, что вчера при задержании вы допустили одну оплошность…

— Какую же?

— Вы ударили гражданина Славина в область правой почки. — Гражданин Славин — это Лимон. И Степан действительно его ударил. И очень больно. — И сделали это совершенно неоправданно…

А ведь этот лис прав. Ударил он Лимона в ответ на его наглость. Но никто не слышал, как он оскорбил Степана. Зато найдется немало свидетелей, которые видели, как он бил задержанного. Уж братки Лимона постараются, соберут свидетельства.

— Я обещаю вам, что, если вы пойдете нам навстречу, этот факт не будет предан огласке.

Вот так, какой-то чмырь так легко и просто загоняет его в угол. По рукам, гад, связывает.

Степан задумался. В это время к нему в кабинет зашел Федот, положил на стол бумагу.

— Результаты экспертизы, — сказал он и красноречиво посмотрел на Лимона.

— Этот акт касается моего подзащитного? — немедленно среагировал адвокат.

— Да, — не стал скрывать Степан.

— А можно ознакомиться?

— Пожалуйста…

Адвокат взял бумагу. Внимательно вчитался.

— А могу я взглянуть на акт изъятия запрещенных предметов?

Он получил доступ и к этому документу. На его лисьем лице заиграла довольная ухмылка.

— Вот в этом акте указан вес три с половиной грамма. И в этом точно такой же вес… Очень грубо сработано…

— А что вас не устраивает?

— Вы же начальник уголовного розыска, собаку на наркотиках небось съели. И не знаете, что кокаин — это такое вещество, которое имеет свойство усыхать, когда его подвергают анализу. И если хотите, я легко докажу на суде, что один из этих актов — чистой воды липа…

Степану стало не по себе. Этот хмырь подловил его на элементарщине, как опера-первогодка. Наглый тип и очень умный. С таким лучше не связываться.

— Хорошо, мы пойдем на мировую, — сказал он адвокату.

И Лимону:

— А ты не радуйся, мы с тобой еще встретимся…

— Жду не дождусь, — хищно зыркнул тот взглядом.

Степан не знал, насколько мрачные мысли бродили в голове бандита.

Сафрон и Лимон встретились на следующий день после его освобождения.

Сначала они обсудили свои дела. Потом разговор коснулся майора Кручи.

— На Суркова меня крутить пытался. Дятел!

— Слышал о таком, — кивнул Сафрон. — Его в кровати своей подорвали…

— Ну и что? — с интересом посмотрел на него Лимон.

— А у Кручи сестру таким вот макаром убрать хотели. Сечешь?

— Ты откуда знаешь?

— Есть источники…

— Ну а я-то здесь при чем?

— У Волчары и спроси…

— У какого Волчары? — не понял Лимон.

— Кликуха у Кручи такая. Крутой мент. С ним лучше не связываться…

— Да насрать на этого урода… Он еще пожалеет, что меня тронул…

— Ты серьезно?

— Ну…

— Смотри, я тебя предупредил…

На этом разговор про Кручу был закончен.

Степан возвращался домой.

Поставил машину в гараж. Закрыл ворота. Но далеко уйти не успел. Как будто из-под земли выросли три мордоворота с габаритами штангистов-тяжеловесов.

Не говоря ни слова, самый здоровый из них подступил к нему и коротко замахнулся.

Степан успел среагировать. Он ушел от удара, нанес ответный. Хрустнула челюстная кость, и крепыш мешком повалился на землю.

Бросились в атаку и двое других. Степан быстро отступил на несколько шагов и сунул руку под куртку. Он успел выхватить пистолет. И в этот момент ему в спину уперся ствол.

— Брось «пушку», мусор…

Степан подчинился. И в ту же секунду на него обрушился шквал ударов.

Его били со всех сторон. Почти все удары находили цель. Но он твердо держался на ногах. И все же наступил момент, когда его сбили на землю и принялись молотить ногами. Он уже терял сознание, когда где-то вдалеке громыхнул выстрел.

Бандиты оставили его в покое, взяли ноги в руки и наутек.

Степан полежал какое-то время, затем медленно поднялся на ноги. И увидел перед собой двух мальцов.

— Кто стрелял? — пошевелил он распухшими губами.

— Мы. Взрывпакет…

— Молодцы! Объявляю вам благодарность!

Пошатываясь, Степан зашагал к дому.

Ему было плохо, тело нещадно болело. Но он находил в себе силы идти. Он не какой-то там неженка, чтобы обращаться к врачам. У него железное здоровье, крепкий организм сам излечит себя. За ночь он отлежится. А завтра снова на работу.

Никто, кроме его ребят, не узнает, что с ним произошло.

Только пусть Лимон не думает, что это сойдет ему с рук.

Степан шел на преступление. И ясно осознавал это. Настроен он был решительно. Ни капли сомнения. Что бы ни случилось, он доведет дело до конца.

— Внимание! — скомандовал Степан.

На нем была форма собровца. Камуфляж с соответствующими знаками, бронежилет, короткоствольный автомат, натянутая до подбородка шапочка «ночь» с прорезями для глаз.

Та же самая экипировка и на его ребятах. Федот, Эдик, Рома и Саня. Его команда. Его единомышленники. Они не роптали и шли на дело твердой мужской поступью.

Преступление во имя справедливости. Преступление, смывающее грехи.

Лимон и Лубок не спеша вышли из ночного клуба. Рядом две молодые дамы длинноногие в узких юбках. Оттянулись мальчики. Повеселились. И дальше веселиться собираются. С элитными проститутками. Будет им веселье…

Старый помятый «рафик» с грязными номерами подъехал к бандитам раньше, чем их лимузин. Степан вышел первым, за ним его ребята.

Лимон увидел собровцев и сплюнул себе под ноги. Ну вот, мол, такой кайф испортили.

— Мусора голимые, достали, суки!

Наученный горьким опытом, он не стал сопротивляться. Сам протянул руки, на которых тут же захлопнулись наручники.

Только зря он так грязно ругался.

Лимона сбили с ног, с силой состыковали морду с асфальтом, расквасили нос. И по почкам, по почкам. Удар по почкам — кружка пива. Если переводить на эту меру, то Лимон выпил литров пять, не меньше.

Лубок не ругался, не сопротивлялся. Но его постигла та же участь. Разве что пивком не угостили.

Их обоих обыскали, затолкали в микроавтобус. Дамам позволили беспрепятственно раствориться в темноте.

— Начальник, ну сколько ж можно? — уже без злобы полюбопытствовал Лимон, когда машина заколесила по улице.

Степан не ответил. Промолчали и ребята. Не о чем им говорить с этим подонком.

— Я порядочный и честный бизнесмен, а меня чуть что, в ментовку. Сколько ж можно?

— Сейчас в зубы получишь! — не зло, но очень убедительно бросил Федот.

— Ладно, молчу. Все равно завтра выпустят…

Этот ублюдок уверовал в собственную безнаказанность. Его руки по локоть в крови. Скольких бизнесменов он на тот свет сплавил, не перечесть. И братьев-бандитов тоже не щадил. В свое время, когда столицу сотрясали криминальные войны, одного за другим к праотцам отправлял. Киллеры на него работали. Но и сам лично он не одного пристрелил.

Только за одно это он заслуживал смерти.

А еще его патологическая нелюбовь к ментам. Сержанта покалечил. Мало того, набрался наглости натравить своих ублюдков на самого Степана Кручу. Думал, и это ему с рук сойдет. Идиот!

На оперативном уровне об этих подонках известно псе или почти все. Только доказать ничего нельзя. Поэтому и уходят они от правосудия.

Но есть другое правосудие. Правосудие Волчары!

Микроавтобус вырулил на Кольцевую автостраду.

— Э-э, начальник, ты куда нас везешь? — забеспокоился Лимон.

А в ответ тишина.

Рома Лозовой внимательно наблюдал за дорогой сзади. Судя по всему, их никто не преследовал. Машина свернула с дороги, когда он убедился в этом окончательно.

Через час «рафик» остановился посреди поляны в ночном лесу. Тишина гробовая, луна скорбно в небе светит. Жуть как страшно. Только не Степану.

Зато Лимон и Лубок сошли с лица, когда их выводили из машины.

— Не, чо за беспредел, в натуре? — испуганно проблеял первый.

И получил прикладом в живот. Удар в шею поставил его на колени. Рядом с Лимоном опустился Лубок.

— Не, мужики, вам чо, лаве надо? Да не вопрос…

— Не про бабки разговор, мразь, — не своим голосом сказал Степан.

— Чо надо, все сделаем. — От страха у Лубка дрожала нижняя челюсть.

— А ты, Лобок, заткнись!

— Не Лобок — Лубок, — завозмущался бандит.

— А я сказал, Лобок…

Федот вытащил «ТТ». Новенький пистолет, но с браком. Всякий раз, чтобы выстрелить, нужно передергивать затворную раму.

Бабах!

С пробитой головой Лубок распластался по земле.

Лимон смотрел на окровавленный труп своего кореша безумными глазами. Он никак не мог поверить, что Лубок мертв. Это было что-то необъяснимое. Даже для него…

— Теперь твоя очередь, Лимон, — Федот дослал патрон в патронник.

— Так вы не менты… — в ужасе пробормотал Лимон.

— А тебе какая разница? Все равно сдыхать…

— Может, добазаримся9 — Лимону явно не хотелось умирать. — На кого вы работаете? На Вольфа?.. Сколько он вам отстегнул?.. Я дам больше…

— Бизнесмена Суркова помнишь? — жестко спросил Степан.

— А-а, Сергея Ильича…

— Его самого.

— Помню, хороший был мужик. Царствие ему небесное…

— Ты его грохнул…

— Да нет, нет, это какая-то ошибка. Мы с Сурковым партнерами были…

Партнерство бандита с бизнесменом для последнего часто оборачивается летальным исходом. Случай с Лимоном и Сурковым убедительный тому пример.

— Потому ты его и кончил… Только не надо туфту гнать, Лимон. Тебя с потрохами сдали. Поэтому ты умрешь…

— Кто сдал? Кто?

— Да какая тебе разница…

— Шилин, мразь?

Страх и глупость ходят парой. Степан не раз в этом убеждался. Лимон сдурел от ужаса. Как говорят блатные, не следил за базаром.

Степан не знал, кто такой Шилин. Но очень хотел это узнать

— А больше некому… Или есть?

— Да нет… Вот гад!.. Мужики, ну давайте, сторгуемся. Хотите, я вам «лимон» баксов отстегну…

Дорого шкуру свою ценит. Может, потому Лимоном и кличут…

— Как ты связался с Шилиным? — спросил Степан. Вопрос о выкупе его не волновал. Не тот случай…

— Да как всегда…

— Сколько отстегнул ему за Суркова?

— Да до хрена! Сто восемьдесят «штук» баксов…

— Дорого…

— Не то слово. Совсем оборзел козел… Но дело того стоило. У Суркова ведь служба безопасности на высоте. Его хреном с бугра не возьмешь…

— А Шилин обеспечивает стопроцентную гарантию при любом раскладе…

— Точно. У него не бывает проколов… Только, гад, язык за зубами держать не умеет…

— Ты тоже…

— А что я? — затравленно посмотрел на Степана Лимон.

— Сам вот Шилина мне сдал. Я ведь даже не знаю, кто он такой…

Лимона аж залихорадило.

— Да тебя как последнего лоха развели…

— Суки!!!

— Ты потише. А то ведь пулю схлопотать можно…

— Так ведь и без того живым не оставите…

— Ну почему, может, и оставим. Если молчать не будешь…

— А я что, молчу?

— Так, наберись ума и терпения. И подробно, с выражением расскажи мне, как ты решил избавиться от Суркова, как договорился с Шилиным о его ликвидации. А еще меня очень интересует киллер, который исполнял заказ…

— А вот о киллере я ничего не знаю. Мамой клянусь!

— Очень даже может быть… Итак, начинай…

Степан включил диктофон.

Лимон ожил. Он понял, что перед ним настоящие менты и запись им нужна как доказательство его вины. И он готов был признаться во всех своих грехах. Лишь бы только оказаться под следствием, в камере следственного изолятора. Он готов был на все, лишь бы ему больше не угрожали пистолетом, из которого только что натурально завалили его корешка.

Он рассказал все. Даже больше, чем надо.

— Очень хорошо, — выключая диктофон, похвалил его Степан. — Следствие, будем считать, закончилось…

— Как закончилось? — непонимающе уставился на него Лимон.

— А так, как и началось… Передаем дело в суд…

Степан посмотрел на Комова.

— Виновен!..

На Савельева.

— Виновен!..

На Лозового.

— Виновен, гад…

Кулик:

— У Суркова трое детей сиротами остались. Виновен!

— Я, как вышестоящая инстанция, утверждаю решение судейской коллегии, — кивнул Степан. — И выношу приговор… Смертная казнь…

— Да вы что! — заорал в панике Лимон. И бросился в ноги Степану.

— Лимон, ну ты же крутой. У пацанов в авторитете. Так умри же достойно…

Степан снял маску. За ним открыли лица и все остальные.

— Волчара?!

Под Лимоном образовалась лужа.

— Сафрон говорил тебе, что нельзя трогать майора Кручу?

Степан имел разговор с Сафроном. Мирно поговорили, без шума, без гама. И выяснилось: Сафрон предупреждал Лимона, что с Волчарой связываться опасно. Только тот ничего не понял. А зря.

— Да, был базар, — от страха бандит едва шевелил языком.

— А ты ничего не понял. Думал, самого дьявола за яйца держишь. Типа, майор Круча — это дерьмо под твоими ногами. Наступил, вытерся и дальше пошел…

— Осел я, Волчара, косяк упорол, — взвыл Лимон. И с надеждой посмотрел на всех:

— Больше такого не будет, мамой клянусь!…

— Теперь раскаиваться поздно. Посмотри на это небо, — хрипло и с усмешкой запел вдруг Федот. Есть такая блатная песенка про «гоп-стоп». — Посмотри на эти звезды. Видишь это все в последний раз!..

— Не, мужики, ну вы чего! — Только ни на небо, ни на звезды Лимон смотреть не стал.

— Рома, — сказал Степан.

В его команде один Лозовой еще ни разу не исполнял приговоры. А пора уже.

Команда у него боевая, на фундаменте справедливости. Только методы незаконные. Поэтому все должны быть повязаны кровью. Иначе нельзя.

Федот протянул Роме «тэтэшку». Эдик и Саня развернули Лимона, поставили к нему задом.

Рома побледнел. Ему не хотелось убивать. Но рука его не дрогнула, когда он выжимал слабину на пистолете.

Пуля попала бандиту в затылок. Приговор приведен в исполнение.

И сразу послышался звук льющейся жидкости. Это Эдик налил Лозовому полный стакан водки. Тот выпил, не закусывая.

Никаких угрызений совести Степан не испытывал.

Он вынужден был признавать такое положение вещей, когда бандитская власть действует чуть ли не наравне с государственной. Он человек умный, поэтому должен приспосабливаться к реалиям сегодняшнего дня. Но бывали случаи, когда нужно было идти на крайние меры. Как вот сейчас. И он шел на это не без удовольствия. Ведь он имел дело не с невинными агнцами, с матерыми волками преступного мира. Если бы все поступали, как он, общество навсегда бы избавилось от бандитской грязи.

Пожалуй, любой судья и прокурор в душе согласился бы с его методами. Но попадись он этому прокурору и судье, ему несдобровать. Долгие годы за колючкой ему гарантированы Поэтому приходится принимать меры предосторожности.

Трупы Лимона и Лубка запаковали в специальные полиэтиленовые мешки, погрузили в микроавтобус. Через полчаса машина остановилась возле заброшенной котельной в расположении бывшей воинской части. Отсюда было вынесено все, что можно. Ломались на кирпичи караульное помещение, здание штаба, казармы. Но несуны из близлежащих селений хозяйничали здесь днем, а ночью тут можно было встретить только привидения.

Котельную эту Степан знал.

Месяца два назад была обезврежена банда похитителей. Тех, за кого не вносился выкуп, бандиты расстреливали. И вывозили трупы сюда, в эту котельную. Разжигали печь, доводили температуру горения до высшего предела и сжигали тела. Два-три часа, и покойник кремирован. Только в урну пепел не складывали.

Преступников отправили за решетку, а печь осталась. И по-прежнему была в рабочем состоянии. Степан в этом убедился, когда Федот и Саня развели огонь…

К утру от казненных бандитов остался только прах.

Нет трупов — нет состава преступления. Впрочем, они и без того никакого преступления не совершали. По крайней мере, в команде Степана никто не считал себя преступником. Ведь негодяев они убивали не из корыстных побуждений.

— Я слушаю тебя, дорогой…

Иван Геннадьевич тепло встретил гостя, усадил его на почетное место. Но в глазах у него холод. И в голосе сталь. Не для того, чтобы пить водку и вспоминать прошлое, встретились они в его доме.

— Ты знаешь этого человека? — спросил гость. Он показал фотографию холеного мужчины с доброй улыбкой на лице.

— Я не могу знать всех на этой земле… Даже если бы Иван Геннадьевич знал этого человека, он бы не сказал об этом.

— Вот, — гость положил фотографию на стол. — На обороте все данные. Я хочу, чтобы ты обеспечил мне приглашение на одно очень торжественное мероприятие…

Это мероприятие — похороны. Иван Геннадьевич все понял.

— Когда?

— Максимум тридцать дней…

— Хорошо, я подумаю.

— Почему ты не спрашиваешь, сколько?

— Это я тебе скажу сам. Нужно познакомиться с «именинником», оценить, как он заботится о себе. А потом назначу цену…

— Заботится он о себе конкретно. Лучше не бывает. Поэтому и «праздник» дорогой. Двести пятьдесят…

— «Свидетельство о рождении» есть?

Ивана Геннадьевича интересовало досье на приговоренного. Система его охраны, слабые и сильные места. Схемы и маршруты передвижения. И так далее и тому подобное…

— Ты уж сам, ладно?..

Заказчик боится оставлять какие-то следы после себя. Только фотографию заказанной жертвы. И то, возможно, заберет ее с собой.

— Тогда триста…

Шилин сделает все сам. Мосты к жертве подобьет, организует ликвидацию. Только это удовольствие обойдется заказчику в триста тысяч долларов.

— Хорошо…

— Половину вперед…

— Само собой…

Гость ушел. И забрал с собой фотографию. Точно, ничего не хочет оставлять после себя. Понимает, насколько все серьезно.

Иван Геннадьевич задумался.

Филиппов Валерий Борисович, известный финансист, владелец нескольких крупнейших банков, довольно влиятельная личность в правительственных кругах. Таких называют олигархами. И стоят они дорого.

И заказчик тоже из сильных мира сего.

Триста тысяч долларов. Уж не продешевил ли он?

Высокая плата или нет, но заказ состоялся. И он должен быть исполнен. Иван Геннадьевич очень дорожил своей репутацией в определенных кругах.

Филипповым займется Шлык. Пусть отрабатывает долг за Змееныша. И плюс к этому получит еще пятьдесят тысяч долларов.

Жаль, не удалось убрать Болотова. Что-то не сработало, и этот «карась» остался жить.

Теперь этот жук навозный на воле. Окружил себя плотным кольцом охраны. «Крышник» его из братков забеспокоился, начал пробивать ситуацию. Только ничего у него не выйдет. Шилин как был, так и останется в тени.

Если это Шлыку очень надо, пусть сам своим Болотовым занимается. Иван Геннадьевич не против. Ему только не хочется отстегивать киллеру пятьдесят «тонн» «гринов». Но придется. Ведь он их не отработал…

— Гад!

Герман стиснул кулаки и сжал зубы.

Только что он вышел на своего посредника. И узнал, что Болотов жив. Его уже почти задушили, но в самый последний момент появились менты.

— Что такое? — спросила Алла.

— Не достали Виталика. Ушел, гад. Это все твой Круча…

— Почему мой?

— А потому что ты… В общем, сама знаешь… Ему было больно думать, что Алла спала с ментом. Неважно, что в этом была необходимость. Он ненавидел всех, и Болотова, и Кручу. Они оскверняли Аллу. И он хотел видеть их в гробу обоих.

— Герман, ты же знаешь, мне нужен только ты…

— Ты хотела спокойствия…

Ради него она вышла замуж за Болотова.

— Ты его получишь. Но не сейчас…

— Да, дорогой, я знаю. Мы должны закончить здесь все дела…

Он ненавидел Виталия, она ненавидела его любовницу. И он, и она ненавидели до безумия. Они не смогут успокоиться, пока и тот и другая не окажутся в могиле.

— Я достану Виталика. Я его уничтожу сам. Его уже выпустили…

И об этом он узнал от посредника.

— Выпустили?..

— А что, теперь не он, а мы с тобой козлы отпущения… Он дома, наверняка службу собственной безопасности усилил… Только ничто ему не поможет…

— И сучке Любочке не будет спасения, — эхом отозвалась Алла.

— Виталик и Люба — считай, они покойники. Но это не все. Поступил заказ. От посредника. Мне предстоит убрать одного очень влиятельного человека. Пока еще не знаю, кого. Но меня уже предупредили — задание будет очень серьезным. И пятьдесят тысяч долларов гонорар…

— Деньги никогда лишними не бывают…

— А потом, ссориться с шефом нежелательно…

— А шеф твой не может выйти на тебя?

— Только через Интернет…

— А по-другому?

— Исключено.

Никто не может выйти на них. Никто.

Они уже сняли для себя приличную однокомнатную квартиру. Вместе им очень хорошо. Как будто медовый месяц у них.

Но расслабляться больше нельзя. Пора переходить к делу. Болотову и Любе вынесен смертный приговор. И уже давно пора привести его в исполнение.

— Пора выходить на тропу войны, — сказал он.

— Как скажешь, дорогой…

Он видел перед собой ту отчаянную и решительную Аллу, которую он знал до тех пор, пока она не возжелала вдруг спокойной жизни.

Вместе они своротят горы.

У них есть все. «Адские машинки», стволы, грим, маскарадные наряды, специальные средства и техника. Словом, арсенал профессионального киллера. И, главное, они объединили свои умы — это великая сила.

— С кого начнем? — спросила Алла.

— Пока заказ от хозяина не конкретизирован, начнем с наших «друзей».

— С Любы!

— Как скажешь…

— Начнем сегодня же…

Алла сгорала от нетерпения. Герману нравился ее боевой порыв.

— Нет, торопиться не надо…

В их положении это небезопасно.

Николай смотрел на Степана с подозрением.

— Хотелось бы знать, где Лимон?

— Так я откуда знаю?..

— Его и другого авторитета по кличке Лубок захватили собровцы возле клуба «Элит-классик». И куда-то увезли. С тех пор о нем ничего не известно. Твоя работа?..

— Когда это было?

— Позавчера поздним вечером…

— А мы беседовали днем… Так что у меня алиби! Алиби, которое можно засунуть в задницу.

— Степа, не валяй ваньку. Тебе это не идет…

— Хорошо, скажу. Да, имел я беседу с Лимоном. Очень обстоятельную. Но потом я его отпустил. На черта он мне сдался?..

— Ладно, не будем вонь поднимать из-за какого-то подонка… Короче, я в курсе дел. Братва лимоновская шишки на Вольфа валит. Слышал о таком?

— Да вроде…

— У Вольфа своя «бригада», ни от кого не зависимая. И с Лимоном он в состоянии войны… Степан это уже давно понял.

— И все стрелки на Вольфа перевели. Типа, это он Лимона завалил… А что, очень даже может быть…

— И мы будем считать так же… Марков посмотрел на него, как на неисправимого ребенка.

— А кассетку эту я на всякий случай припрячу…

— Ну так хозяин — барин. Для тебя, Николай, старался…

— Давай ближе к телу…

— Суркова Лимон через посредника устранил. И посредник этот некий Иван Геннадьевич Шилин. Криминальная нефть и по совместительству посредничество между жизнью и смертью.

— Наш человек, — презрительно поморщился Марков.

— Надо поговорить с ним…

— Как с Лимоном?!

— А что, разве с Лимоном не так говорили?

— Степа, делай что хочешь, но меня в свои робин-гудовские дела не впутывай…

— Значит, на Шилина даешь добро…

— Степан, ты меня не так понял…

— Да ладно, чего уж там…

— Степан, с огнем играешь…

— Это мои проблемы…

Алла и Герман уже второй час прогуливались по парку с детской коляской. И нет-нет словно бы невзначай посматривали на дом, в котором раньше жила она.

Аллея парка выходила прямо во двор дома. И никто ничего подозрительного не замечал. Благополучная семейная пара. Из интеллигентов старого поколения. И одежда, и вид соответствующие, оба в очках. На Алле парик, грим. В Германе тоже не узнать убийцу, объявленного в розыск. Правда, никто почти и не знает, что он в розыске. Ни по телевизору его не показывают, ни фотографий на каждом углу. Но все равно, меры предосторожности должны быть соблюдены.

В коляске у них внук или внучка. Так думают люди. И постовые милиционеры. Никто не пристанет к ним с глупыми проверками. Дети — это святое.

Только знал бы кто, что у них в коляске…

— Сука!

От злости Аллу аж залихорадило.

Она увидела, как к дому подъехал джип «Гранд Чероки» в сопровождении сразу двух машин. Джипы «Шевроле» и «Рейндж Ровер».

Из первого выскочили шустрые мальчики в однотипных строгих костюмах. Темно-серое сукно, белые манишки, черные галстуки. И пистолеты под пиджаками.

Это телохранители Болотова. Раз, два, три, четыре… И еще один выскочил из «Чероки».

Появился Виталик и сразу попал в плотное кольцо телохранителей. Мальчики работают профессионально.

Пассажиры из «Рейндж Ровера» не выскочили, а вывалились. Два мордоворота в черных водолазках и клубных пиджаках. Братки, «крышники» Болотова. А называя вещи своими именами, бандиты это. Заботу о своем даннике проявляют. Как бы не заморил враг дойную коровку.

Братки лениво осмотрелись по сторонам, проводили Болотова взглядом и снова взгромоздились в свою машину. Управились, что называется.

Провожала взглядом Виталика и Алла. И кипела. Было от чего. Ведь ее дражайший муженек шел не один, а под руку с Любой. Вот так, только жена за порог, а он уже любовницу в дом.

Обе жертвы вместе. И это к лучшему. Одним ударом сразу двух мух…

— Будем работать под несчастный случай? — спросил Герман.

— Нет, — покачала головой Алла. — Пусть все знают, что это месть. Моя месть…

Герман заметил, что никто из телохранителей даже не взглянул на массивный козырек над входом в подъезд. Зато он сам заострил на нем свое внимание. Опытным глазом определил прочность козырька, наскоро смоделировал в уме ситуацию, которая возникнет в момент его разрушения.

Достаточно будет двух мощных фугасов, их нетрудно будет установить на крышу козырька. Тем более у него уже есть опыт. Легкое нажатие кнопки решит все проблемы…

— Тогда у нас сегодня ночью будет работа… Пора возвращаться…

Нужно было изготовить два фугаса, вывести взрыватели на один пульт дистанционного управления.

А ночью он вернется сюда. Он будет здесь один, без Аллы. А завтра утром Виталика и Любу будет ждать сюрприз…

Хотя, возможно, Виталик отправится на работу один, без Любы. Скорее всего так оно и будет…

А разве она не выбежит из дому, чтобы посмотреть, какая беда стряслась с ее любовником?

Герман вспомнил о своей винтовке с оптическим прицелом.

Снайпер он не ахти. Но кое-что может. А потом, попасть в цель с полутора сот метров не так уж и трудно. Тем более есть отличная позиция для стрельбы.

— Да, кто такой Шилин, я знаю конкретно. Шило его кликуха. Черная масть, братва его на зоне уважала…

Среди осведомителей Степана был один жулик по кличке Морзе. Всю жизнь по тюрьмам, пересылкам, зонам. Сил уже нет, как надоело ему за колючкой пропадать. А потом бабу приличную нашел, намертво приклеился к ней.

Только все за старое. Карманы щиплет. Не так часто, как раньше. Но все же. А Степан его год назад прищучил. И статью стал шить. Но до суда дело не довел. Морзе отговорил. В обмен на свободу в «барабанщики» пошел. А знает он многое, грех такими ценными сексотами разбрасываться.

Степан уже наводил справки о Шилине по своим каналам. И узнал, что Морзе с ним одну зону топтал. Не далее как в начале девяностых.

— А что ты сейчас о нем знаешь?

— Да ничего. Мы с ним на воле ни разу не виделись… А о чем ты, начальник, конкретно пытаешь?

— Да мне все интересно. Любые сведения…

— Не знаю, может, это ни к селу. Но за Шилом одна слабина водится… По женской части проблемы…

— Он что, «голубой»?

— Да нет. Он даже на зоне «законтаченных» побоку пускал. Нос воротил…

— Тогда что же?

— Девок-малолеток он любит. Десять-двенадцать лет — самый смак для него…

— Мразь!

— Косяк это, начальник, в натуре, косяк. — Морзе воровато осмотрелся по сторонам. — Мало кто знает про это. Или даже почти никто. А я знаю. Теперь и ты тоже. Только это между нами, лады?

— Откуда знаешь?

— Может, не надо, а?.. Знаю, и ладно. Тебе что… Он и сейчас малолетками балуется. Это я точно знаю. Один «кот» ему девок поставляет. За город их ему возят. Дом у него там. Где точно, не знаю. Но малолеток он имеет только там. В большой тайне все держит. Чтобы братва не прознала. Ты же знаешь, по части баб у правильных пацанов строго…

— Ага, знаю…

Слышал Степан эти сказки… Хотя, пожалуй, Морзе прав. Беспредельный секс у «правильных» блатных не в чести. Но наказывают за это больше для понта…

— Кто именно поставляет Шилину малолеток?

— Убей меня, начальник, не знаю…

— А если хорошо подумать?

— Да хоть как думай. Не знаю. Хоть огнем жги, все равно не знаю…

Степану стало ясно, что больше от Морзе он ничего не добьется.

После разговора с осведомителем он отправился в отделение. Но не доехал. Руки сами вывернули руль в сторону оздоровительного центра «Аэро». Двухэтажное здание из итальянского кирпича на окраине Битово смотрелось неплохо. Но внутренняя отделка куда лучше. Роскошь внутри, уют. А главное, интим.

Центр «Аэро» был элитным борделем. О нем знали не все, только избранные. Ночь с проституткой здесь стоила от пятисот до тысячи долларов. Дорого, но девочки стоили того. По крайней мере, от нехватки клиентов заведение не страдало.

На стоянке возле оздоровительного центра стояли четыре роскошные иномарки. Ну вот, рабочий день, вернее ночь, в борделе уже начался.

Степан припарковал свою «восьмерку» возле красавицы «Феррари», вышел из машины, закурил и прямым ходом направился к стеклянной двери.

Путь ему перегородил дюжий охранник с глазами-сверлами.

— Я могу взглянуть на вашу клубную карточку?..

— Сюда что, еще и карточка какая-то нужна? — усмехнулся Степан.

Раньше такого не было.

— Ну да.

— А «желтая карточка» не подойдет?

— Значит, нет карточки? — набычился охранник.

Он явно не знал, кто такой Степан. Поэтому, похоже, готов был дать волю своим чувствам.

— Будет тебе карточка… Давай Артамона покличь!

Артамон — хозяин заведения. Он же директор-распорядитель. Ударник сексуального труда. Нет, сам он ни баб, ни мужиков не обслуживает. Этим девочки занимаются, с его подачи.

— Я тебе покажу Артамона! А ну пшел отсюда!

— А вот это ты зря. — Степан печально вздохнул и вдруг резко протянул руку вперед.

Сунул охраннику за щеку два пальца. Второй рукой с силой врезал ему в солнечное сплетение. Для хама с холуйскими замашками это стало полной неожиданностью. А еще ему было больно.

С наглецом на поводу Степан вошел в заведение. И носом к носу столкнулся со вторым охранником. Тоже неплохо накачанный парниша.

— А-а, Степан Степанович! — расплылся он в подобострастной улыбке. — Добро пожаловать!

— Что за чмыри тут у вас работают? — спросил Степан, показывая на своего пленника.

— Это Леша. Он у нас недавно… За что вы его так?

— Ну, он же в борделе работает. Значит, должен за щеку принимать…

Второй охранник заискивающе засмеялся. Он сделал бы это, даже если бы шутка не удалась.

Степан отпустил наглеца-охранника и вытер свои обслюнявленные пальцы о его галстук. Тот даже не пикнул.

— Где Артамон?

— Я здесь! — послышался не по-мужски тонкий голос.

По мраморным ступеням в роскошный холл со второго этажа спускался раздобревший мужчина с круглым лицом и маленькими свинячьими глазками. Он был в дорогом домашнем халате и тапочках на босу ногу.

— О, Степан Степаныч, какими судьбами!

Складывалось впечатление, будто Артамон уже сто лет не принимал более дорогого гостя, чем Степан.

«Аэро» крыл Сафрон. Даже более того, он был совладельцем заведения. И получал с него солидный доход. Но благополучие «эротико-оздоровительного центра» напрямую зависело и от Степана.

По документам бордель числился как оздоровительный центр — массажи, водолечебница, гимнастика. А проститутки проходили по ведомостям как массажистки, инструктора. Но все это ширма, которую, если очень захотеть, можно сдернуть в один миг. И Степан мог это сделать. Тогда бы бордель приказал долго жить. И никакие покровители из вышестоящих инстанций не смогли бы остановить его. Артамон очень хорошо это Понимал. Поэтому и рад был угодить ему.

— У тебя что, друг любезный, девочки в прокат на клубных правах теперь сдаются?

— Растем, Степан Степанович! От клиентов отбоя нет. Вот и приходится ограничивать доступ…

— Скажи лучше, что со стороны пускать никого не хочешь…

— Ну так это разве плохо?.. Степан Степанович, вы проходите, располагайтесь. Коньячку, водочки, чего желать изволите?.. А может, вы занедужили? Может, здоровье поправить хотите?

Артамон из кожи вон лез, чтобы угодить Степану. Майор Круча для него прежде всего безопасность.

Хоть и не жаловал Степан такие заведения, но понимал, что проституцию не извести. Никому еще за всю историю человечества не удалось искоренить это явление. Закроешь это заведение, откроется другое. Срежешь второе, вырастет как гриб третье. И так до бесконечности. Уж лучше направить этот процесс в цивилизованное русло, чем бороться с ним.

А у Артамона все в порядке. Девочки ухоженные, анализы на СПИД регулярно сдают, у гинеколога проверяются. И гарантия полнейшая, что клиента на клофелин не посадят. Видеошантаж исключен — нельзя, чтобы репутация заведения пострадала. Лишь бы только этот вертеп в наркопритон не превратился. Но и с этим у Артамона строго. Иначе бы Степану уже давно сообщили.

И потом, вот Николая на природу вывезти надо. И массажистка ему бы не помешала. А где ее взять? Правильно, в том же «Аэро».

— Уважил ты меня, Артамон. Но мне сегодня не до девочек… Разговор есть.

— А это всегда пожалуйста! Думаю, в кабинете у меня будет удобно…

Кабинет у Артамона небольшой. Для него лучше лишний номер с девочкой на этаже соорудить, чем дополнительные метры в собственное удовольствие.

Они сели на кожаный диван.

— Итак, о чем вы хотели со мной поговорить? Артамон сделал чрезвычайно умное лицо. Это ему, кстати, очень шло.

— О девочках. Десяти-двенадцати лет…

— Что вы, что вы, Степан Степанович, я таким безобразием не занимаюсь…

— А кто занимается?

— Ну, если вы очень того хотите, я могу вам организовать встречу с такой девочкой… Но лучше не надо. Я боюсь…

— Правильно делаешь. За детский секс я бы тебя просто-напросто убил…

— Я понимаю, Степан Степанович…

— Мне нужно знать, кто этим занимается.

— Ну, я могу назвать вам имена… Только поймите меня правильно. В наше время опасно трепать языком…

— Обещаю тебе, Артамоша, наш с тобой разговор останется в секрете… Ну давай, говори. Сам понимаешь, тебе это зачтется…

— Ну, если вы гарантируете конфиденциальность…

Артамон назвал имя одного сутенера, который специализировался на малолетних проститутках. И подсказал, как на него выйти. Промышлял этот «кот» позорный в пределах Садового кольца.

— Извините, Степан Степанович, больше никого не знаю… Я же не энциклопедия…

— Ничего, Артамоша, и за это спасибо… Ну, я пошел. Если что, звони. Чем сможем, тем поможем…

— Степан Степаныч, я же не корысти ради. Я же от чистого сердца…

— Ну да, чисто от сердца…

Рабочий день уже закончился. Можно было ехать домой. Но Степан вдруг вспомнил, что ему предстоит коротать ночь в одиночестве. Люба переехала жить к своему любовнику, господину Болотову. Насколько он знал, Виталий Георгиевич окружил свою персону многочисленной охраной. Укрепил службу собственной безопасности, Сафрон ему братков своих в аренду сдал — для пущего спокойствия. И квартира у Болотова добротная, туда так просто не проникнуть.

И все же смутное беспокойство за судьбу сестры давило на нутро.

Степан поехал в отделение, поднялся на второй этаж. Заглянул в кабинет Федота и Эдика. Он не надеялся там никого застать — думал, опера разъехались по домам. Но нет. Комов, Лозовой и Кулик соображали на троих. При появлении начальника скорее из вежливости, чем с испуга спрятали бутылку в ящик стола.

— Ну вот, докатились, — попенял им Степан. — В кабинетах водку пьянствуете… Рестораны для этого есть, кафе…

— Так это, в кабак как сядешь, так до самой ночи, — рассудил Федот. — А мы вроде как домой собираемся. Сейчас вот пузырек дорисуем, и по коням…

— Придется наложить на вас штраф. За употребление спиртных напитков в неустановленном месте…

— В баксах или в рублях?

— В менто-часах…

— А это как?

— Работы часов на пять, вас трое. Три умножаем на пять, получаем пятнадцать менто-часов…

— А-а… А кого менточасить?

— По местам боевой сутенерской славы проехаться надо…

— Ух, люблю путанок пощипать, — потер ладони Кулик. — Но вроде сегодня рейдовые мероприятия не запланированы…

— Тебе же сказали, рейд неурочный, штрафной, в менто-часах… Я готов, гер майор! — Рома Лозовой вытянулся по стойке «смирно».

— Тогда в машину, хер старший лейтенант! Ехали вчетвером. Степан и Рома в одной машине, Комов и Кулик в другой.

— Так что, не по нашему району рейд? — спросил Лозовой.

Он ехал в своей машине, но в качестве пассажира.

Степан мог воспользоваться своим авто. Но «восьмерка» для рейдов очень неудобная машина. С дверцами задними проблема. Вернее, проблема в их отсутствии. Рома мог сам вести свою «девятку», но он был немного подшофе.

И Федот был под градусом. Но Комов не терял головы в любой ситуации. Степан не беспокоился за него.

— Угадал…

Они ехали в центр столицы. Остановились неподалеку от Тверской.

— Пошли!

Далеко идти не пришлось.

— Вот первая. — Степан кивнул на девочку в скромном платье по колено и с сумочкой на длинном ремешке.

Медленно так идет по тротуару, будто просто о чем-то задумалась. Ссыкуха еще, лет двенадцать, не больше. Никак не подумаешь, что она проститутка. Это может определить только знающий человек.

— Девушка, вас подвезти? — окликнул ее Степан.

Она медленно направилась к нему.

— Нет, — сказала она. — Мне папа не разрешает с незнакомыми мужчинами садиться в машину… А глаза ее внимательно изучают его.

— А где твой папа?

— Он здесь, рядом… Я лучше пойду, а то он сердиться будет…

Спектакль разыгран неплохо. И с той и с другой стороны.

— А как мне папу твоего увидеть?

— А зачем?

— Деньги я ему должен, двести баксов…

— Вы что, его знаете?

— Точно не знаю, но, похоже, да…

Степан похабно подмигнул путанке.

«Папу» звать не пришлось. Он сам появился. И не один. С «гориллой». И сам он крепкий на вид, и спутник производит очень даже не слабое впечатление.

— Чего надо?

— Да вот, «дочку» твою покатать хочу…

— Кто такой будешь? — подозрительно посмотрел на Степана «папа»-«кот».

— Я? Да так, мимо ехал…

— Ну и езжай себе дальше…

— «Дочка» мне твоя понравилась. Прокатить хочу. За двести баксов не уступишь? На часок…

— Триста…

— Хорошо, пусть триста…

— Кто с тобой в машине?

— Друг…

— Если с другом, то четыре сотни…

— Да нет, я с твоей «дочкой» один кататься буду… Рома, выходи, здесь побудешь…

— Как скажешь, начальник… Лозовой быстро выбрался из машины.

— Начальник? — вскинулся «папа».

— Угадал, «кот» вонючий! — презрительно поморщился Степан.

Сутенер и его подручный подались назад, но им в спины ткнулись стволы «пээмов». Одного взял на крючок Федот, второго Саня.

— Спокойно, чмыри… Сделали улыбочку и тихо-тихо в машину…

«Папу» запихнули в «девятку» Ромы, его «ординарца» в «Волгу» Федота. Но сначала, как водится, облагородили их руки браслетами наручников.

— А теперь поговорим. — Степан устроился на заднем сиденье впритык к «папе».

Он достал сигарету, закурил. «Коту» не предложил.

— О чем? — зло спросил тот.

— О твоей работе. Ты хоть понимаешь, в каком ты дерьме?

— А что мне понимать?.. Что я сделал?

— Ты же малолеток, гад, в прокат сдаешь…

— Не понял юмора. Какие малолетки? Какой прокат?

«Папа», похоже, не понимал всей серьезности ситуации.

— Если бы у тебя была дочь десяти лет, а ею кто-нибудь пользовался, как бы ты на это реагировал?

— Я не понимаю, о чем разговор…

— Ты сутенер и заставляешь малолетних девочек заниматься проституцией…

— Это еще доказать надо.

— Кому?

— Что значит, кому. Суду…

— Какому суду?.. У нас свой суд…

— Я что-то ничего не пойму… Ты мент или кто?

— Или где… Я не мент. Я отец. А вот он, — Степан показал на Рому, который сидел за рулем, — брат… А в другой машине тоже отцы. У нас общество…

— Какое на хрен общество?

— Общество разгневанных отцов… Одна такая тварь, как ты, изнасиловала мою дочь. А его сестру, кроме того, еще и убили. И мои друзья в трауре. Мы решили очистить страну от таких паразитов, как ты. Сегодня твоя очередь…

Степан говорил очень убедительно. Ему просто нельзя было не верить. «Папа» заерзал на месте.

— Поехали!

Рома плавно тронул машину с места. Степан посмотрел назад. «Волга* Федота пошла за ними.

— Куда? — запаниковал «кот».

— А скоро узнаешь…

— Я не хочу!

Сутенер дернулся и больно ударил Степана в бок. И тут же получил раскрытой ладонью в кадык. Удар не сильный, но очень чувствительный. Бедняга захрипел, судорожно сжался в комок.

— Только дернись, дебил! — Вдобавок ко всему Степан сунул ему под бок ствол пистолета.

Машина остановилась в безлюдном парке. Хоть вой, хоть кричи, никто не услышит.

Сутенеров выволокли из машин, поставили на колени. В затылки им уперлись стволы табельных «пээмов».

— Может, не надо, а? Может, договоримся? — скулил один.

— Да мы больше не будем, отвечаем… Только Степан не верил ни тому, ни другому.

— Рома, цепляй…

Лозовой ловко залез на развесистый дуб, подцепил к ветке две веревки с петлями. Сутенеры от страха потеряли дар речи. Безумными глазами они наблюдали за этими приготовлениями.

— Ну чо, мужики, давайте?

Степан и Рома схватили одного сутика, Федот и Саня второго. Те начали вырываться. Несколько ударов по яйцам охладили их пыл. И тот и другой оказались в петле.

— Ну вот и все! — облегченно вздохнул Степан, когда оба сутенера одновременно зависли над землей. Только висели они всего мгновение. Слишком слабо Лозовой укрепил веревки на ветке. Поэтому они оборвались. И сутенеры попадали на землю,

— Ну вот, облом… — досадливо скривился Степан.

Он знал, что Рома нарочно не закрепил веревки как надо. Но сутенерам этого знать не полагалось. До них самих все скоро дойдет.

— Может, повторим? — спросил Саня.

— Можно и повторить… Слушай, друг, а ты же так и не узнал о том уроде. Может, эти твари о нем знают?

— Очень даже может быть, — с готовностью кивнул Кулик.

— Жить хотите? — спросил сутенеров Федот.

— Да!!!

Степан усмехнулся. Было бы странно, если бы в ответ он услышал «нет».

— Тогда отвечайте честно, без утайки. — Он сунул «папе» под нос фотографию Шилина и осветил ее фонариком.

— Знаешь такого?

— Нет… Ей-бо, не знаю…

— А ты? — второму.

— Да нет, не знаю…

— Тогда прощайте. Ждите нас на том свете. Лет через пятьдесят будем…

— Не надо! — взвыл «папа». — Может, я что-то вспомню…

Это хорошо, когда у человека вдруг освежается память.

— Тогда еще раз внимательно посмотри, — Степан снова достал фотографию.

— Нет, не узнаю… А кто это?

— Член КПСС в пальто. Извращенец. Очень любит девочек лет десяти. Я хочу знать, кто поставляет ему товар. За город возит…

— Я не поставляю… — «Кот» задумался. — Может, Сверчок в курсе?..

— Кто такой Сверчок?

— Есть тут один. У него самые лучшие девочки. Мало, но пользуются они большим спросом. И знаю точно, он их кому-то возит. Куда-то за город. Раз в неделю…

— Ну вот ты и попался. Как найти мне этого Сверчка?

— Я покажу…

— Вот и отлично… Снимите с них веревки!

Сутенеров снова расфасовали по машинам. Повезли в город.

«Папа» пришел в себя. Мало того, он понял, что его не собирались убивать. Просто запугали. И этим вытащили из него информацию, за которую ему могут голову оторвать. Ему стало страшно.

— Нет никакого Сверчка, — сказал он. — Я это так, голову вам задурил. Чтобы жизнь себе сохранить…

— Так мы можем повернуть назад, — как на полного идиота посмотрел на него Степан. — Сначала подвесим тебя за яйца, а затем за шею…

— Не подвесите, — не очень уверенно сказал «папа».

— Правильно, не подвесим. Лень возвращаться… А про Сверчка ты не соврал. И выведешь нас на него… Иначе тебя повесят другие. По-настоящему…

— Кто?

— А тот дядя, которого мы ищем… Мы его возьмем. И скажем ему, что это ты нас вывел. И запись ему прокрутим…

— Какую запись?

— Мы же весь разговор на диктофон брали. Сечешь?.. Так что сдавай Сверчка, пока мы его сами не нашли…

— А ведь найдем, — добавил Рома. — И тогда тебе, козел, писец будет…

— Возьмем Сверчка, тебя отпустим. И кента твоего. Никто ничего не узнает… Если, конечно, в милицию не побежишь…

— Зачем в милицию?

— А чтобы на нас пожаловаться…

— Да что я дебил, что ли. Вы же сами менты…

— Тебе же говорят, мы общество разгневанных отцов…

— Вы это моим «дочкам» скажите, может, поверят… А мне лапшу на уши вешать не надо. Менты вы. Беспредельные менты…

— Точно, беспредельные. В войне с такими уродами, как ты, для нас нет предела…

— Да я понимаю…

«Папа» и в самом деле все понимал. Поэтому и сдал Сверчка с потрохами. Мало того, он назвал еще несколько имен таких же, как и сам, подонков.

Герман подпрыгнул, схватился за трубу газовода, подтянулся, внес свое тело на козырек. Распластался, замер, прислушался. Вроде все спокойно.

Он достал из сумки три консервные банки. Они были вскрыты, крышки с драными краями уродливо оттопыривались кверху. Но это вовсе не значило, что они пустые. В них пластид, очень дорогая и мощная взрывчатка.

Банки он не укреплял. Просто оставил их лежать на крыше козырька. Если кто завтра посмотрит сверху, то ничего необычного не увидит. Подумаешь, консервные банки. Может, из окна кто бросил или пацаны дворовые на козырьке пировали.

Герман спрыгнул на землю, шмыгнул под ближайший куст и затаился. Вокруг тишина. Ни одной живой души вокруг. Можно уходить…

Он беспрепятственно добрался до парка. Бревенчатый теремок, забава для детей. Только никто в нем уже давно не играл. Засрали теремок, в самом буквальном смысле этого слова.

Нечистоты, вонь… Но придется терпеть. Теремок — отличное место, откуда можно наблюдать за подъездом, из которого будет выходить Болотов. И для стрельбы идеальная позиция. А еще пути отхода. Выскочил — и сразу в кусты. Ровные, аккуратно подстриженные, они выстроены в два ряда, как боевая траншея. И тянутся далеко, примыкают к оврагу, а оттуда рукой подать до моста-эстакады, по которому в сторону Москвы идут машины.

Но до утра еще далеко. И вовсе не обязательно всю ночь пропадать в вонючем домике. Поэтому Герман устроился в кустах, затих. Надо немного поспать. А как начнет светать, он достанет из большой спортивной сумки рулон брезента, застелет им пол в теремке, заберется внутрь. Затем из той же сумки достанет винтовку, приготовит ее к бою, положит рядом с собой. И затаится. Будет ждать, когда появится Болотов…

Была уже поздняя ночь, когда они подъехали высотному дому на Ленинском проспекте. Сутенер назвал номер квартиры, в которой Сверчок содержал притон.

— Он чисто по заказам работает. Своя клиентура, все проверенные люди. Звонят ему, девочку заказывают, и работа пошла, — объяснил «папа».

— Дверь кому попало он, понятное дело, не открывает…

— Само собой. А дверь у него конкретная, хоть кувалдой бей, хоть из пушки стреляй…

— А это кто такие?

У подъезда остановилась новенькая «Тойота». Из нее вышел плотной комплекции паренек в белом пиджаке, за ним — совсем еще девочка в пышном нарядном платье. Белые гольфы, огромные банты. Красивая девочка. Как Мальвина из «Приключений Буратино». И наряд кукольный. Только платье слишком короткое. Чуть приподними, и трусики будут видны.

— Служба эскорта. Отработанный товар привезли. Суки! — процедил сквозь зубы Рома.

— Ну вот, это нам как раз и нужно… Степан достал из-под сиденья неучтенный «вальтер» с глушителем.

— Не надо! — запаниковал сутенер.

— Да это не для тебя, урод. Твоя очередь еще настанет… Сиди здесь и не рыпайся…

«Кот» в белом пиджаке с малолетней проституткой вошли в подъезд. За ними метнулись Степан, Федот и Саня. Рома остался с пленниками.

Сутик подходил к лифту, когда Степан появился в поле его зрения.

— Э-э, мужик, ты чо?

«Вальтер» с глушителем стер всю краску с его лица. Побледнела и проститутка.

— А ничего!

Степан приблизился к нему и вырубил его мощным ударом в шею. «Кот» вырубился мгновенно. Федот и Саня подхватили его обмякшее тело и впихнули в лифт. Степан втолкнул туда малолетку. И сам зашел.

— Ну, на какой нам этаж? — спросил Степан у девчонки.

— Я не знаю, — пробормотала та.

— Не дури, милая, — скорее с жалостью, чем с осуждением посмотрел он на нее. — Седьмой этаж, правильно?

— Да…

— Сколько тебе лет? — спросил Федот, нажимая на кнопку подъема на восьмой этаж.

— Десять…

— Родители есть?

— Мама… Дяденьки, не надо меня убивать… Девочка потерла руками глаза и заплакала.

— С чего ты взяла, что мы собираемся тебя убить?

— Вы киллеры…

— Нет, мы милиция…

Девочка сразу перестала плакать.

— А вы меня не арестуете?

И ясными глазенками посмотрела на Степана. У него аж в душе все сжалось. Совсем еще ребенок. А эти гады заставляют ее торговать своим телом.

Лифт остановился, разомкнулись створки дверей. Но из него никто не выходил.

— Как тебя зовут, дитя?

— Катя…

— Тебе бы в куклы играть, Катя…

— А я сегодня играла, — она всхлипнула, на глаза накатились слезы. — Он заставил. Я играла, а он подошел сзади… Мне было больно, но я терпела…

— Ублюдки! — Рука Федота потянулась к шее бесчувственного сутенера.

И придушил бы ведь. Если бы Степан не остановил.

— Вот что, Катя, мы сейчас спустимся на этаж ниже. Ты позвонишь в квартиру к своему хозяину. Он должен впустить тебя…

— Я все понимаю, — не по-детски серьезно посмотрела она на Степана. — Я все сделаю как надо…

Степан достал из кармана специальную наклейку под пулевое отверстие и налепил ее сутенеру на переносицу. Как будто застрелили его. Смотрелось очень натурально.

Они спустились на этаж.

Сверчок укрепился хорошо. Бронированная дверь, «глазок» видеокамеры в углу, радиопереговорное устройство. Чтобы не попасть в обзорное поле, Степану и его помощникам пришлось оставаться в лифте. Дверцы держали открытыми.

Катя подошла к двери, позвонила.

— Катенька, это ты? — послышался в динамике теплый задушевный голос.

— Да, Михаил Евдокимович, я…

— А где Толик?

— Он за Ирой поехал…

— А почему меня не предупредил?

— Михаил Евдокимович, ну откуда я знаю, почему…

— Ну да, да, конечно… Сейчас я тебя впущу, Катенька…

Сверчок открыл дверь. И тут же из лифта вырвался ураган в виде Степана и Федота.

Содержателя притона тараном вбили внутрь квартиры, уложили на пол. Степан заломил ему руки, сковал их наручниками. Это было не трудно. Сверчок был самым натуральным доходягой. Таким не рекомендуется ходить по улицам в ветреную погоду — сдуть может. Федот с пистолетом в руке обследовал все комнаты. А их было три.

— Никого! — Для этого ему понадобилось ровно пять секунд.

В квартиру вошел Саня, втащил за собой «застреленного» сутенера. Он положил его на пол лицом вверх. И Катя вошла. Она сразу исчезла в одной из комнат.

Степан поставил Сверчка на ноги.

— Ой, что вы с ним сделали? — запричитал тот.

— То, что будет и с тобой! — зло надавил на него взглядом Степан.

— Вы меня убьете? — сошел с лица хозяин квартиры. — Кто вы?

— Какая тебе разница, козел! К нему подскочил Федот, схватил его одной рукой за грудки, оторвал от пола и прижал к стенному шкафу.

— Урою, гад!

Сверчок чуть не лишился чувств от страха. Хлипкий мужичок, через раз дышит. Но жалости он не вызвал.

— Знаешь такого? — спросил Степан.

Он достал фотографию Шилина и показал Сверчку. Только прошло какое-то время, прежде чем тот пришел в себя и обрел способность различать предметы.

— Да, знаю…

Процесс пошел. Через полчаса Степан уже знал все, что ему нужно. Этот сморчок сдал ему и Шилина, и всех своих постоянных клиентов. И по настоянию Степана выдал всех, кого знал из своих коллег.

— Значит, девочку Ивану Геннадьевичу завтра вечером везут…

— Да…

— Кто?

— Толик.

— А из девочек кого?

— Он Катю заказал…

— Будет ему Катя, — зло сощурил глаза Степан.

В уме начал складываться план. Сверчок уже назвал ему адрес, по которому Шилину поставлялся живой товар.

— Что будем с ним делать? — спросил Федот, с ненавистью глядя на Сверчка.

— Пусть пока живет…

Такую мразь не грех застрелить. Но нельзя перегибать палку. Лимон и Лубок сошли им с рук. А на сутенерах фортуна может изменить им.

— Слушай сюда, мразь! — Если бы Степан мог убивать взглядом, этот подонок был бы сейчас трупом. — Завтра всех, кого ты мне назвал, заметут менты. Это я тебе обещаю. Надо выводить ваше сучье племя… Короче, если вякнешь кому, что мы приходили к тебе и спрашивали про Шилина, завтра вся Москва будет знать, что ты сдал и его, и всех своих ублюдков коллег…

— Да я все понимаю, — испуганно кивал Сверчок.

— Толика твоего мы забираем. Похороним как человека… — Степан посмотрел на Саню и незаметно подмигнул ему.

Сутенер по-прежнему не подавал признаков жизни. Вернее, он уже успел очнуться, но Кулик вырубил его по новой.

Саня все понял, схватил «кота» под мышки. К нему присоединился и Федот. Вместе они потащили его вниз.

Степан же прошел в комнату, где скрылась Катя.

Девочка сидела в кресле. Лицо закрыто руками, ноги поджала под себя. Теплый, нежный комочек.

Катя плакала.

— Ты чего? — Степан присел на корточки, погладил ее рукой по спине.

— Я всегда плачу, когда жду…

— Чего ждешь?

— Жду, когда меня повезут к другому дяде… По-детски тонким голосом Катя говорила совершенно не о детских вещах.

— Тебя больше ни к кому не повезут…

— Вы отдадите меня маме? — Она грустно-грустно посмотрела на него.

— А разве это плохо?

— Лучше, чем здесь. Но она все равно меня продаст…

— Это она тебя этому козлу продала?

— Да…

Таких матерей нужно отстреливать как бешеных собак.

— Давно ты здесь?

— Уже скоро месяц…

— И все это время ты жила здесь?

— Да…

— И сколько вас таких?

— Ира, Маша, Лена… Их на всю ночь увезли… Я уже больше не могу… Катя снова заплакала.

— Хватит сырость разводить, — погладил ее по волосам Степан. — Собирайся, домой поедем…

— Я не хочу к маме. Я ей не нужна…

— Ко мне поедем. Я один жил. А теперь мы будем жить вместе…

— А вы не будете мне делать больно?

— Чего? — не сразу понял Степан.

А когда понял, похолодел. Эта девочка воспринимает его как полового партнера. И неудивительно, психика ее изуродована. И все благодаря этому ублюдку по имени Михаил Евдокимович. Спасать надо девочку. Спасать, пока не поздно.

— Мне всегда больно, — заплакала Катя.

— Ты даже не думай, я не собираюсь пользоваться тобой. Ты будешь мне как дочь…

— Правда? — ее лицо озарилось. Только сейчас Степан понял, какое важное решение он принял.

— Правда…

— Вы очень сильный мужчина. Вы мне нравитесь Я хочу иметь такого отца…

Степан взял ее за руку и повел к выходу.

— А мои вещи?

— У тебя будет все новое…

Он не хотел, чтобы в ее будущее переходило хоть что-то из прошлого.

— Вы забираете Катю? — спросил его Сверчок.

Степан остановился, пристально всмотрелся в его лицо.

Этот тип окончательно пришел в себя. И уже вынашивал в голове какие-то планы. Степан чуял, что в этих планах для него нет ничего хорошего.

— Не твое собачье дело… Если ты сообщишь Шилину о нашем разговоре, ты труп, предупредил он.

— Да разве я не понимаю…

Сверчок лебезил перед ним. Но в глазах холодная фальшь. Такому верить нельзя.

А потом, этот гад заставлял Катю делать гнусные вещи. Степан не сдержался, правая его рука сама сорвалась с привязи, и Сверчок размазался по стене.

Степан вышел из квартиры вместе с Катей. Спустился вниз.

— Ну что, командир, поехали? — спросил Кулик. Он стоял возле подъезда, курил.

— Мы-то поедем. А от тебя, Саня, родина ждет подвига…

— Чего?

— Поднимайся к Сверчку. Я ему по роже съездил. Вроде жив… Короче, посидишь с ним, пока Рома тебя не сменит. Глаз да глаз за ним нужен, как бы Шилину не сообщил…

— Все понял, командир… Он сейчас один?

— Один.

— Тогда нужно спешить. Как бы прямо сейчас на Шило этот гад не вышел…

Кулика сдуло как ветром Настоящий опер, все понимает с полуслова. Только не знает, что Сверчок в отрубе сейчас — никуда позвонить не может.

Двух «котов» отпустили. Федот поехал домой. Рома повез Степана и Катю в Битово. А заодно он должен был доставить сутенера Толика в отделение. Ему в «обезьяннике» до завтрашнего вечера сидеть. А потом его Степан использует в одном деле.

Наврал он Кате, что больше ее не повезут к клиенту. Так получилось, что Шилин заказал на завтра именно ее. И она у него будет.

В Битово пробуждалась жизнь. А началась она с собачников. Парк — лучшее место для прогулок с четвероногими ублюдками.

Герман ненавидел собак, а те не любили его. Стоит собака, никого не трогает, ни на кого не рычит, а стоит пройти мимо нее Герману, начинает скалить клыки. С каким бы удовольствием он перестрелял всех.

И сегодня ему пришлось пообщаться с одной сукой. Мерзкая колли забежала в его теремок и самым наглым образом справила на него нужду. Хорошо, рычать не стала, тем более кусаться. Она его просто не заметила. Вернее, за бревно приняла или за что-то подобное тому. Герман профессионал — он умел лежать без движения долгие часы, и с маскировкой у него все в полном порядке. Конечно, если бы в теремок зашел человек, то за бревно бы его никак не принял. Но зато бы увидел в нем натурального бомжа. Подозрений ноль, зато презрения выше всякой нормы. Только от чужого презрения Герман умереть не боялся.

Собачники гуляли рядом с теремком. По парковым аллеям бегали доморощенные спортсмены. А потом все как по команде исчезли. В парке наступила тишина. Зато ожил двор подконтрольного дома. Люди покидали его, спешили на работу. На бревенчатый теремок на детской площадке в парке через дорогу никто не обращал внимания. Герману это было на руку.

Время семь часов. В любое время мог появиться Болотов. Герман не боялся прозевать момент. Весь в напряжении, он в любую секунду был готов нажать на кнопку дистанционного пульта.

Но Болотов пока не появлялся.

Глава вторая

— Дядя Степа, я с вами!

Степан только улыбнулся, глядя, как Катя соскакивает с дивана и начинает торопливо одеваться.

Они приехали под утро. Он накормил девочку, запустил ее под душ, уложил спать. И сам поспал немного. На кухне, сидя на стуле. В таком положении легче просыпаться. А если лечь — тогда все, только баржей его и сдвинешь.

Спать хотелось неимоверно. Но холодный душ вырвал его из царства сна. Он поставил чайник и зашел в комнату посмотреть на Катю. Лучше бы он этого не делал. Девочка почувствовала его взгляд и открыла глаза. Мгновение, и она уже в движении.

— Куда со мной?

— А куда угодно…

— Я к сестре своей еду.

По пути в отделение он собирался заехать к Любе. Она у Болотова жила, но Степан не делал из этого проблемы. Надо будет, силой вторгнется в частные владения господина бизнесмена. Но это не понадобится. Виталий Георгиевич будет только рад видеть его у себя в гостях.

Не от нечего делать Степан хотел повидать Любу. Смутное предчувствие тяготило его. Он должен был самолично убедиться в том, что она в полной безопасности.

— А разве я не должна с ней познакомиться?

— Должна. Я вас познакомлю… Но сейчас бы тебе поспать надо…

— Я уже выспалась…

Ну да, конечно. Он же обещал сегодня по магазинам с ней походить, платье ей новое купить. Красивое, нарядное. Будет она спать…

— Тогда дуй на кухню. Сковорода на плите, яйца, масло, ветчина в холодильнике…

— Есть, товарищ майор!

Катя легким ветерком прошуршала мимо него в кухню.

Яичница подгорела, но Степан как бы не обратил на это внимание. Уплетал за обе щеки да нахваливал.

— А еще я могу борщи варить, — похвасталась Катя.

— Ну, теперь я и вовсе горя знать не буду…

— Дядя Степа, а кого вы сейчас ловите?

— Как кого, преступника…

— Да я понимаю. А кого именно? — Катя аж заерзала на стуле от нетерпения. Степан улыбнулся.

— Киллера одного.

— Киллера? Ух ты! Круто!.. А много он людей убил?

— Много. Поэтому я его и ловлю…

— А у вас фотография его есть?

«А вдруг?»

Степан встал, вышел в прихожую, достал из куртки фото Шлыкова, показал его Кате. А вдруг она видела его и даже знает, где его искать?

Но «вдруг» не сработало.

— Ну и рожа!

— Не рожа, а лицо. И нормальное лицо. Я бы, например, не подумал, что он наемный убийца…

— Все равно рожа…

— А ты случайно его раньше не видела?

— Чур меня, чур, — в шутку испугалась Катя.

Нет так нет. А Шлыкова он все равно достанет После завтрака Степан и Катя вышли во двор. «Восьмерка» стояла у подъезда. Сели, поехали.

— Катя, я не хотел тебя об этом вчера просить. Но сегодня должен… В общем, мне нужна твоя помощь..

— В чем?

— Тебя сегодня один очень нехороший человек на ночь ждет. А мы этого нехорошего человека хотим с поличным взять…

— Что я должна делать?

— Мне очень не хочется тебя об этом просить. Но я все же попрошу. Надо, чтобы ты приехала к этому очень нехорошему человеку. У тебя в сумочке будет «клоп». Знаешь, что это такое?

— Что такое скрытая камера, знаю. И что такое клоп, знаю. Он в матрацах живет и кусается…

— Точно, кусается. Но в нашем случае «клоп» — это подслушивающее устройство. Я буду слышать тебя, а магнитофон будет записывать все на пленку…

— А скрытая камера снимать… Этот очень нехороший человек будет меня домогаться. А этого делать нельзя…

— Ну вот, из тебя получится отличная разведчица. На лету слова ловишь… Катя, если ты откажешься мне помочь, я уговаривать тебя не буду. Нет так нет. Придумаем что-нибудь другое…

— А меня ты отвезешь в детский дом, — надула она вдруг губки.

— Что за глупость? Я взял тебя к себе вовсе не для того, чтобы использовать как наживку…

— Ладно, уговорил. Не хочется, конечно, но придется еще раз ложиться под клиента. Только пообещай мне, что это в последний раз!

— А кто тебе сказал, что тебе придется… э-э… ложиться… Это вовсе ни к чему…

— Ну так это даже лучше…

— Значит, ты согласна…

— Да, согласна… Дядя Степа, а ты правда не выгонишь меня?

— Забудь и думать об этом…

Скоро они были во дворе дома, где жил Болотов.

— Посиди здесь, — сказал Степан. — Если что, я тебя позову…

— Посижу, — кивнула Катя. — А можно, я магнитофон послушаю?..

— Не можно, а нужно. Ну все, не скучай…

Степан поднялся на второй этаж, остановился перед изящной бронированной дверью, нажал кнопку звонка.

Дверь открыл крепкий парень в черных брюках и белой рубахе с галстуком.

— Я вас слушаю. — Он настороженно смотрел на Степана.

Парень готов был среагировать на любое подозрительное движение.

— Майор Круча, милиция…

Степан не стал лезть в карман куртки. Да это было и не нужно.

— Я сейчас. — Охранник исчез. Через полминуты дверь открылась снова. Появилась Люба.

— Степан, что-нибудь случилось? — спросила она, пропуская его в дом.

Еще несколько дней назад эту дверь ему открывала Алла.

— Да нет, ничего. Просто соскучился… Я вам не помешал?

— Нет, нет, я уже давно встала. А Виталий на работу собирается…

Болотов вышел навстречу Степану, крепко пожал руку.

— Проходите, Степан Степанович, — показал он рукой на столовую. — Завтракать будем…

— Нет, спасибо, я уже…

И Болотов позавтракал. Сейчас кофе допивал.

— Я вам не буду мешать? — спросил Степан, устраиваясь у окна в столовой.

— Даже можете покурить, — кивнул Виталий. — Кофе с сигаретой — великое благо…

— Прямо здесь?

— А что?

Наивысшая степень гостеприимства. Степан был польщен. И от предложения не отказался.

— Шторы задвинуты, это хорошо, — сказал он, отодвигая портьеру. — Снайпер не достанет…

— Сами понимаете, надо опасаться всего… Степан открыл створку окна, сел на подоконник, закурил. И взглянул на свою машину. Катя как раз выходила из нее.

— Ты куда? — спросил он.

Второй этаж, машина прямо под окном — ему не было нужды кричать.

— Да пойду вот, погуляю. — Катя рукой показала на детский городок в парке через дорогу.

— Только не долго…

— Хорошо! — кивнула Катя и побежала.

Десять лет девочке. Совсем еще дитя. Но уже успела наиграться во взрослые игры. А хочется детских… Будет у нее все это…

— С кем это ты там? — спросила Люба.

— С дочкой…

— Нет, я серьезно.

— И я серьезно. Девочку одну приблудную нашли. Жалко стало, к себе взял. Не пропадать же ребенку…

— Ты серьезно?

— Дальше некуда… А что, мне уже тридцать пять, между прочим…

— Ну да, совсем старик…

— Старик не старик, а от своего решения отказываться не собираюсь.

— А тебя как будто кто-то отговаривает, — улыбнулась Люба. — А можно, я посмотрю на твою дочку?

— Ты ее сейчас не увидишь.

Катя была уже далеко. Метрах в ста пятидесяти от дома, к детскому городку подбегала.

— Ничего, я уж как-нибудь…

Люба сменила Степана у окна.

— Это чьи там пятки сверкают?

— Катины…

— Значит, ее Катя зовут… В теремок забежала… А где ты ее нашел?

На этот вопрос ему отвечать не хотелось. Пора менять тему.

— Виталий Георгиевич, у меня к вам вопрос…

— Да, пожалуйста…

— Я смотрю, у вас телохранитель в доме ночует. Один?

— Нет, два…

— Они же и на работу вас сопровождают?

— Нет, сейчас подъедут машины. Одна моя, другая с охраной. И еще от Сафрона посланцы могут быть…

— Ну, без Сафрона никуда, — скептически усмехнулся Степан.

— А вот и машины подъезжают, — сказала Люба.

— Хотелось бы взглянуть…

Степан снова занял место у окна.

Только его привлекли не машины, которые въезжали во двор. Он увидел Катю. Она как сумасшедшая бежала в обратную сторону. Не к теремку, а от него. И в глазах страх. И кричит.

— А-а, помогите!

Степан сначала подумал, что Катя шутит. Разыграть его захотела. Но когда он увидел, как что-то блеснуло в окошке теремка, все встало на свои места.

Киллер. В теремке затаился киллер. С оптической винтовкой в руках. Он подстерегал Болотова. Но его случайно обнаружила Катя. И за это она может поплатиться жизнью.

В теремке робко вспыхнул огонек. Выстрел. Через прибор бесшумной стрельбы. Но к этому времени Катя уже подбежала к дороге. Как будто сам бог подставил ей подножку. Она споткнулась и упала за бордюр. Пуля прошла у нее над головой.

А Степан уже держал в руке свой «Макаров». Щелчок предохранителя, клацнула затворная рама, и сразу же выстрелы. Бах! Бах! Бах!

Расстояние до теремка больше ста метров. Для «пээма» это слишком много. Но нужно хоть как-то отвлечь внимание стрелка от Кати.

Степан вызывал огонь на себя. И дождался. Хорошо, вовремя пригнулся. Пуля просвистела в миллиметрах от его уха.

Джип с телохранителями остановился, не доезжая до подъезда. Парни там не промах, сразу въехали в ситуацию. Один вылетел из машины с помповиком, еще трое с пистолетами «ИЖ» — точными копиями «ПМ». Оружие загрохотало, картечь и пули полетели в теремок.

Охранники — профессионалы. Это чувствовалось во всем. Они не залегли, не дали втянуть себя в перестрелку. Медленно, осторожно они продвигались вперед.

Степан не стал ждать, когда они управятся без него. Будто какая-то пружина оторвала его от пола, и он вылетел в окно. Приземлился на мягкую почву палисадника. И тут же сделал перекат. Только делать это было не обязательно. Снайперу было не до него. Ему бы или атаку телохранителей Болотова отбить, или побыстрее смыться.

Катя была в безопасности. Она лежала за бордюром, инстинкт самосохранения надежно прижимал ее к асфальту дороги.

Степана тянуло к ней. И он встал, сделал шаг в ее сторону. И тут будто небо обрушилось на землю. Грохот, пламя, осколки железобетонных конструкций…

Степан находился совсем недалеко от подъезда, у входа в который рванули фугасы. Ударная волна страшной силы оторвала его от земли. В первое мгновение ему показалось, что его сейчас забросит в то же окно, откуда он только что вывалился. Второе мгновение поглотила бездна небытия…

Дрянь! Дрянь!! Дрянь!!!

Сумасшедшая девчонка вихрем ворвалась в теремок. И сразу наткнулась на него.

«Дяденька! Вам плохо?»

Герман притворился мертвым. Бывает такое, умирают бомжи.

Никак не думал он, что эта малолетняя дурочка решит пощупать его пульс. А она решилась. Ее нисколько не смущал омерзительный запах, царящий в засранном теремке. И покойников она явно не боялась.

Ее нежные пальчики прикоснулись к его шее.

«Дяденька, вы живы!»

Никак не ожидал он, что в этих детских ручках столько силы.

Девочка взялась за него и перекатила на спину. Герман открыл глаза. Он видел, как меняется лицо девчонки. Удивление и испуг.

«Дяденька, я вас узнала!.. Вы киллер…»

Герман дернулся, попытался схватить ее. Но нет, девчонка оказалась проворней. Она выбежала из домика и бегом от него.

И бежала не к кому-то, а к майору Круче. Да, к тому самому. Герман видел, как он привез эту девчонку на машине, оставил ее одну, а сам пошел к Болотову. Вернее, к своей сестре. Видел Герман, как он отпускал ее к теремку.

Твари!!!

Герман знал, что делать. Он мгновенно вытащил из-под брезента винтовку, вывел ее на цель, припал глазом к окуляру оптического прицела. Девочка уже подбегала к дороге, по которой нет-нет да проносились машины. На спусковой крючок он нажал в самый неудачный момент. Девочка неожиданно упала, и пуля прошла у нее над головой. И упала она неудачно. За бордюр. И лежит в укрытии, не высовывается.

А из окна квартиры Болотова послышались выстрелы. Долбаный Круча в «разговор» влез. Со злости Герман навел винтовку на Кручу, выстрелил. Но промахнулся.

Мысль о неудаче подтвердили подъехавшие телохранители Болотова. Пока они не выкурят Германа из теремка, Болотов из дома не выйдет.

Герман уйдет. И некому будет нажать на кнопку «дистанционки».

Но он еще не ушел…

Майор Круча выпрыгнул из окна. И поднимается, тоже в атаку ринулся. Только ничего у него не получится.

Герман навел пульт дистанционного управления на подъезд, нажал на кнопку. Взрыв, грохот, пламя, пыль. Он видел, как вихрь огня и обломков подхватил Кручу и швырнул его на бетонную дорогу возле дома.

Все, нет больше майора. И это хорошо. Ведь он тоже прикасался к Алле, тоже спал с ней. Теперь остался только Болотов. Что ж, скоро он отправится вслед за этим сучьим ментом…

Герман выскочил из теремка, затерялся в кустах и бегом к эстакаде.

Путь отступления был продуман заранее, выверен до мелочей. Герман не сомневался, что он без помех сможет добраться до квартиры, где его ждет Алла. Только, увы, ей придется выслушать не очень добрую новость.

— Иван Геннадьевич, все нормально. Шлык принял информацию. Он готов исполнить заказ в срок…

Лобзик сиял, как медный таз на солнце. Нашел чему радоваться: киллер заказ принял. Эка невидаль. А может, он прав. Шлык уже как бы не подвластен им. В любое время может отойти от дел. Но пока не отошел, пока еще работает на хозяина. Ценность его в стопроцентной гарантии. Если он взялся за дело, то доведет его до конца. А дело стоит триста тысяч долларов — очень большие деньги.

— Деньги ему перечислил? — спросил Шилин.

— Да, как всегда, пятьдесят процентов предоплата…

— Сколько у него там на счетах?

— Да я как-то не подсчитывал… А потом, он заблокировал счет, снял с него все деньги, перевел их неизвестно куда…

— Неужели совсем с крючка сорваться хочет?

— Все может быть…

— Жаль такого бойца терять… Расшифровать бы его, в руки взять да на кукан насадить…

— Не дается…

— Ладно, лишь бы заказы выполнял…

— Так с этим у него порядок.

Шилин посмотрел на часы. Без пяти час. Пора обедать. Тем более на стол уже накрыто.

Он отпустил Лобзика и пошел к столу.

Настроение у него было хорошее. Сегодня вечером у него пикантная встреча с одной очень молоденькой девочкой. Целую неделю он готовил себя к этой ночи. Чем дольше воздержание, тем острей миг наслаждения.

Степан открыл глаза. Осмотрелся. Он лежал на высокой койке. Вокруг все белое, как в раю. На какой-то миг ему показалось, что там он и оказался.

Но в раю не может быть больно. А у него раскалывалась голова, болело тело, а еще его тошнило.

Он начал вспоминать, что с ним произошло, но не успел: появился человек в белом халате. Его можно было принять за ангела, если бы не кислая физиономия. Разве может быть ангел чем-то недоволен?

— Ну вот, уже очнулся, — то ли себе самому, то ли кому-то другому сообщил «ангел». Выражение его лица не изменилось.

— Доктор, что со мной? — Степан с радостью обнаружил, что не утратил способность говорить.

— Вы, мил человек, в рубашке родились. Такой взрыв, такая мощность, а вам хоть бы хны… Ушибами отделались. Так, легкая контузия…

Точно, контузия. Он вспомнил, как неподалеку от него что-то рвануло. Его подхватила взрывная волна…

— И ничего не сломано?

— Ничего…

— Значит, я могу идти?

— Идти? — недоуменно уставился на него врач. — Вы что, любезный? Вам еще лежать и лежать. У вас сильнейшие ушибы, тяжелейшее сотрясение мозга, на вас места живого нет…

— Но вы только что сказали…

— Мало ли что я сказал!..

Доктор хотел сказать что-то еще. Но не стал. Подумал немного, махнул рукой и вышел.

Минут через пять в палату вломились Федот, Эдик и Саня. А за ними Катя. Довольная, счастливая. С букетом цветов.

— Привет, командир! — пробасил Комов. — Говорят, ты у нас в бронежилете родился…

— Точно, в бронежилете… Киллера взяли?

— Нет, ушел, — ответила за всех Катя. Она подошла к Степану, положила ему на грудь цветы и свою головку.

— Шлыков это был, — сказал Федот. — Катя его узнала…

— Я в теремок зашла. А там какой-то бомж, — заговорила Катя. — Я думала, он умер. А он жив. И лицо такое знакомое-знакомое. Ты мне фотографию показывал… Мне стало страшно, и я убежала. А он мне вслед выстрелил…

— Значит, ушел, гад…

— Ушел, — развел руками Эдик. — Всех на уши поставили, все дороги перекрыли. Но он как будто испарился…

— Достать его, ублюдка, надо… Как Болотов, как Люба?

— Да с ними все в порядке…

— Где Рома?

— Там, где и должен быть, — ответил Саня. — Он Меня сегодня в обед сменил…

— Как Сверчок?

— А что с ним, сидит на своем шестке, не дергается…

— Я его не сильно зашиб?

— Да нет, оклемался…

— На связь с Шилиным не выходил?

— Сам нет. А вот Шилин на него выходил. Вернее, не он сам, человек от него звонил. Интересовался, как дела с заказом…

— И что?

— Все в порядке. Сверчок ничего лишнего не ляпнул. Сказал, что девочка будет…

— А если девочка не хочет?.. — тихо проговорила Катя.

Она понимала, о чем и о ком разговор.

— Если девочка не хочет, заставлять ее никто не будет…

— Девочка не хочет, но она пойдет… А тебе нравится мое платье?

Она отстранилась от него, встала в проходе между кроватями, крутнулась вокруг своей оси, неумело, но живо присела в реверансе.

Только сейчас Степан заметил, что она во всем новом. Платье нарядное и дорогое. И сережки в ушах золотые, с драгоценными камнями. Чистая вся, свежая, красивая. Точно, сказочная Мальвина. И этот вонючий ублюдок по кличке Шило жаждет заполучить это прелестное дитя в свою постель.

Степан почувствовал, как внутри у него закипает злость.

— Откуда у тебя все это? — Впрочем, он и сам знал ответ.

Это все от Любы. И, возможно, от Болотова. Ведь, получается, Катя спасла ему жизнь. Шлыков не только со снайперской винтовкой Болотова поджидал. У него еще пульт дистанционного управления был. Но под руку ему Степан подвернулся…

— Тетя Люба купила, — просияла она. — С дядей Виталиком… Только я в этом платье к нехорошему человеку не поеду. Я не хочу, чтобы он лапал его своими грязными руками…

— А я тебя в этом платье к нему и не пущу… А где тетя Люба? И… гм… дядя Виталик?

— Сейчас будут, — ответил за нее Эдик.

— Они-то будут, только кто их здесь будет ждать…

Степан резко поднялся с кровати. Голова заболела сильней, каждая клеточка тела застонала от боли. А еще температура, как будто грипп у него. Но все это ерунда. Главное, руки и ноги слушаются его. Он может встать. И наверняка может ходить.

Он встал с кровати. Сделал несколько шагов по палате. Нормально, жить можно.

— Командир, ты чего? — озабоченно спросил Федот.

— А того! Делайте что хотите, но чтобы через пять минут здесь была моя одежда… С Шилиным я буду общаться лично. Или кто-то «против»?

— Да нет, все «за», — расплылся в довольной улыбке Комов. — Только зачем пять минут. Можно пять секунд…

Он похлопал по сумке, переброшенной через плечо

— Ну вот, а если бы был смертельно ранен?

— Да мы бы тебя, командир, и мертвого подняли…

— Хорош трепаться! Савельев и Кулик, перекрыть доступ в палату медперсоналу и посторонним лицам! Комов, доставайте одежду!..

Через десять минут Степан уже выходил из больницы. Его попытались остановить, когда он садился в «Волгу» Федота. Но было уже поздно.

Сначала заехали в отделение. Там их ждало сразу несколько дел.

Первое: микроавтобус с полудюжиной полностью экипированных омоновцев — это Федот постарался.

Второе: Степан и Кулик вынули из платяных шкафов и надели на себя милицейскую форму — брюки, кителя, рубахи с галстуками. Явление чрезвычайно редкое — посмотреть на них собралось чуть ли не все отделение. Включая начальника. Фразы типа «Степан Степаныч, вы же должны быть в больнице» Круча совершенно игнорировал.

И третье: был вытащен из камеры и брошен в машину к Эдику сутенер Толик. И уже с ним ментовская команда двинулась в сторону столицы. Две машины и микроавтобус. К этому эскорту должна была еще присоединиться машина Лозового.

В квартире Сверчка они были в семь часов.

— О, Катенька! — просиял ублюдок. — Какая ты прелесть…

Катя посмотрела на Федота — в квартиру вместе с ней поднялся только он и Эдик, прочие остались внизу. И хитро так ему улыбнулась.

— Можно?

— Что можно? — не понял он.

— Ну скажи «можно»! — все с той же улыбкой потребовала она.

— Ну можно…

— Спасибо! — кивнула Катя. И подошла к Сверчку.

— И вам, Михаил Евдокимович, спасибо. За все спасибо!

И в тот же миг Сверчок согнулся в три погибели. С неожиданной резкостью Катя ударила его кулаком в пах. От такого удара и Федот бы загнулся.

— Пожалуйста, Катюша, — превозмогая боль, прохрипел Сверчок.

— А он еще юморист… — ехидно хмыкнул Комов. И Лозовому: — Давай, Рома, собирайся. Поедем…

— А этого? — тот показал на Сверчка.

— Рот зашпаклевать, наручниками к батарее.

Иван Геннадьевич заказывал девочку на девять вечера. К ужину, как молочного поросенка, подать… Мразь!

Герман был не в духе. Еще бы, провалить такую операцию.

Алла его поняла, не осудила. Да и не до этого было. Пришла весточка от шефа. Назван был объект ликвидации. Филиппов Валерий Борисович. Был получен полный пакет информации о нем.

И сейчас в тесноте однокомнатной квартиры Герман ломал голову, как подобраться к этому олигарху.

— Чего ты мучаешься? — спросила Алла.

— Да вот, ребус. Думаю, как к Филиппову подобраться. В машину мину поставить — слишком хлопотно, большой риск «засветиться». О доме и офисе говорить нечего. Служба безопасности у него на высоте, иначе просто быть не может. Со спецтехникой у них никаких проблем….

— Дорогой, ты зациклился на своих «адских машинах»…

— Думаешь, его можно свалить пулей?

— А разве нет других способов ликвидировать жертву?

На ее губах застыла змеиная улыбка. И взгляд холодный, недвижный, как у рептилии. Наверняка в ее мозгу рождался план.

— Неужели ты забыл, как мы работали вместе… Надо просто тряхнуть стариной. И мне развеяться не помешало бы… У тебя, дорогой, сегодня был тяжелый день.. Приляг, отдохни, а я подумаю…

Она отобрала у Германа стопку листов, распечатку с принтера. И углубилась в их изучение. Через полчаса она стала собираться.

Алла ушла, через пару часов вернулась с ворохом новой одежды и косметики. Оказывается, она сходила в дорогой магазин. И теперь вот начала прихорашиваться. Герман с ревностью следил за тем, как она надевает новое кружевное белье.

— Ты собираешься с ним спать?

— С кем?

— С Филипповым!

— Вряд ли я успею залезть к нему в постель сегодня. Хотя, дорогой, все возможно. Насколько я поняла, он большой бабник…

Германа душила ревность. Но он не останавливал Аллу. Он был почему-то уверен, что она переспит с Филипповым. И именно сегодня.

Если Алла чего-то хочет, она обязательно этого добьется.

Успокаивало одно — после встречи с Аллой Филиппову уже не жить.

До Успенской, где в своем домике ждал Катю Шилин, ехали больше часа. И потом внимательно присматривались к аккуратному — десять на десять метров — домику. Вроде ничего подозрительного. Банька топится, какой-то невзрачный мужичок старается. Этот помехой не будет.

Ровно в восемь к дому подъехал джип «Ленд Крузер». Ну вот и хозяин дома пожаловал.

Из машины выскочили два крепыша, открыли ворота. Значит, в доме, кроме истопника, нет никого, кто мог бы это сделать. Это хорошо. С двумя телохранителями и водителем возни будет немного.

— Ты мне скажи, Толик, на зону годков эдак на дцать хочешь? — спросил у сутенера Федот.

— Да еще плюс западло за «решками». К каким-нибудь отморозкам беспредельным бросим, — добавил жару Кулик. — А они тебя парашу языком заставят вылизать…

— Нет… — испуганно покачал головой тот.

— Тогда сейчас возьмешь Катю, подъедешь с ней к своему сраному клиенту. Сдашь ее, пожелаешь ему веселой ночки и как ни в чем не бывало уедешь…

Что ему делать, Толик знал и без того Но дело важное, и Степан должен был заинструктировать его до слез. Чтобы ненароком чего-нибудь не напутал. А то потом ведь плакать крокодильими слезами будет, говорить, что не так понял.

— В общем, если вспугнешь клиента, тебе ад раем покажется. Понятно, щенок?

— Да понял, понял…

— А ты, Катя, не бойся, в обиду мы тебя не дадим… Степану не хотелось бросать девочку в объятия извращенца, но приходилось.

Она поехала к дому вместе с сутенером.

— А что у тебя за тачка? — услышал Степан. — И черт какой-то за рулем…

Это телохранитель Шилина обращался к Толику. Через подслушивающее устройство Степан и его опера контролировали каждый звук.

— Да понимаешь, моя сломалась…

Сутенера и Катю привез Эдик на своей машине.

— Вот пришлось кента попросить. Выручил..

Не один раз Шилин получал девочек от Сверчка, и его телохранитель знает, на какой машине должен был приезжать сутенер.

— Проезжай!

Машина въехала во двор. Ворота за ней закрылись.

— Тебя Катя зовут? — спросил незнакомый голос.

— Да…

— К Ивану Геннадьевичу в гости?

— Да…

— Пошли, он тебя развеселит. — И гнусный смешок.

И обращаясь к Толику:

— А ты давай сваливай отсюда. Завтра утром прикатишь…

Через пару минут машина с Эдиком и сутенером выехала со двора.

Голос Шилина:

— Здравствуй, Катенька. Заждался я тебя…

— Здравствуйте! — робко, жалостливо.

— Иди ко мне, расстегни вот здесь…

— Так сразу? — чуть не заплакала Катя.

— А ты что, крошка, думала, я тебе стихи читать буду?..

— Нет, не стихи… А что вы хотите делать?

— Ух ты! Ты хочешь знать, что я собираюсь делать? — обрадовался Шилин. — Тебя это заводит?

Катя молчала.

— Да ты у меня девочка с фантазией… Слушай, кроха…

И Шилин принялся описывать предстоящее действо в таких подробностях, что слушать было просто невмоготу.

— Ну мразь! — выдавил из себя Степан.

Он выключил звук. И магнитофон наматывал разговор втихую. Через каждые пятнадцать секунд он включался в разговор и каждый раз слышал несусветную гадость.

— Ну, все, пора за дело, — наконец услышал он. — Иди, моя голубка, я тебя…

И снова Степан выключил звук.

— И нам пора за дело!

Степан подал сигнал омоновцам. Те уже давно находились в полной боевой готовности. Были подготовлены и понятые — о них позаботился Лозовой. Два случайных мужика находились сейчас в его машине.

Микроавтобус с омоновцами сорвался с места, набрал скорость и затормозил точно напротив ворот. Мгновенно распахнулась дверца, и шесть вооруженных бойцов вылетели из машины. Двое из них воcпользовались поддержкой своих товарищей и легко перемахнули через ворота Через несколько секунд ворота были открыты со стороны двора.

По пятам за омоновцами шел Лозовой и как на привязи тащил за собой понятых. Те понимали, что их втянули в опасное дело — они могли бы и не идти Но Рома мог уговорить любого.

Федот также подвел свою машину к воротам Он, Степан и Саня Кулик вбежали во двор. А там уже мордами в землю валялись два телохранителя Шила. Их держал под прицелом один омоновец. Пятеро других штурмовали дом.

Вооруженный водитель джипа не оказал сопротивления. Покорно бросил на пол помповик и сам плюхнулся на пузо. До комнаты, где закрылся с Катей Шилин, добрались беспрепятственно.

— Помогите! Помогите! — услышал Степан истерический вопль Кати.

И понятые его услышали. Они стояли за широкими спинами Ромы и омоновцев.

Дверь с грохотом слетела с петель. Степан отстранил всех и первым ворвался в комнату.

Для Шилина это явилось полной неожиданностью. Даже мерзкая похабная улыбка не успела сойти с его лица. Он прижимал к себе Катю. Бедная девочка безуспешно пыталась вырваться. Ее разорванное платье валялось на полу.

— Помогите! — Она пыталась вырваться из объятий Шилина, который принимал ее крики как игру.

Степан шагнул к нему, схватил его за волосы. От боли тот выпустил Катю и тут же получил кулаком в солнечное сплетение.

— Ну ты и тварь! — стиснул зубы Степан.

Он с трудом сдерживался, чтобы не накинуться на извращенца и не стереть его в порошок.

Шилин сидел на полу спиной к стене и с испугом смотрел на Степана. Милицейская форма, майорские погоны произвели на него жуткое впечатление.

А еще масла в огонь подлил Лозовой.

— Проходите, граждане понятые, располагайтесь…

Шилина взяли на месте преступления. Менты при параде, омоновцы в униформе, понятые, которые засвидетельствуют факт попытки изнасилования. Возраст девочки добавляет еще одну статью — совершение развратных действий с лицами, не достигшими четырнадцати лет. Свидание с «крыткой» ему обеспечено. А на хате могут спросить, как это так, такой уважаемый человек пытался изнасиловать девочку десяти лет…

— У-у, суки! — взвыл Шилин.

— Угодил волк в капкан, — наблюдая за ним, сказал Кулик.

— Да какой волк, — презрительно поморщился Федот. — Шакал он…

Степан поднял с пола разорванное Катино платье, прикрыл им ее тельце, взял на руки и отнес в машину, которую подогнал к дому Эдик. Там он закутал ее в одеяло и оставил на его попечение.

Сам вернулся в дом.

Шилин уже сидел на стуле. Степана он встретил полным ненависти взглядом.

Кулик сидел за столом и с важным видом составлял протокол по всей форме. Это не заняло у него много времени. Он заполнил бланк, дал прочитать написанное понятым. Те оставили в протоколе свои подписи и удалились.

— Ну что, Иван свет Геннадьевич, попались на жареном? — с откровенной издевкой спросил у Шилина Степан.

— Да пошел ты! — процедил тот сквозь зубы. И тут же получил кулаком в лоб.

— Я вижу, господин чмо, вы не понимаете, с кем вы разговариваете. — Степан давил на Шилина взглядом.

— А что тут понимать? — затравленно посмотрел на него Шило. — Вы менты, повязали меня. Так чего цирк ломать? Давайте, в отделение везите…

— Ты тут, Шилин, не командуй. Здесь моя власть…

— Да кто ты такой?

— Майор Круча. Может, слышал о таком? Шило едва заметно вздрогнул.

— Волчара, что ли?

— Я на клички не отзываюсь… Капитан Комов, бойцы ОМОНа уже уехали? — К Федоту он обратился с показной официальностью.

— Так точно, товарищ майор!

— А понятые?

— То же самое…

Как и было договорено, понятых увез Рома. Омоновцы уехали сами, а вместе с собой увезли и всех, кто обслуживал Шилина.

— Вот видите, Иван Геннадьевич, здесь остались только мы с вами и мои люди…

— Ты беспредельщик, Волчара! — заерзал на стуле Шило.

— Почему беспредельщик? — удивился Степан. — Я действую в точном соответствии с законом. — Доказательств твоей вины выше крыши. Показания потерпевшей, показания понятых, свидетелей. И аудиозапись… Да, Шилин, мы тебя по полной программе обработали. Так что на полную катушку тебе срок отмотается. А еще братва до задницы твоей может добраться…

— Этого не будет!

— А может, поспорим? — рассмеялся Степан.

— Ты подставил меня. Подставил! Что тебе надо, Волчара?

В голосе Шилина еще звучал апломб, но сам он уже был морально надломлен. Степан чувствовал это.

— Мне нужно кое-что от тебя узнать. И я узнаю… Иначе труба тебе, Шило…

— Ну ты гад, Волчара. Со всех сторон обложил… — Шилин едва локти не кусал от отчаяния и безысходности. — Говори, чего надо?

— Мармелада… Короче, говнюк, ты мне на Шлыкова наколку должен дать…

— Что?! — От злости Шилин аж позеленел.

— Шлыков Герман Владимирович, киллер, который работает под твоим началом…

— Не, ну ты хоть врубаешь, начальник, что за туфту ты мне тут втираешь? — забурчал Шилин.

— Не, ну ты хоть врубаешь, козел облезлый, какой ты косяк упорол? — в тон ему ответил Степан. — Девчонке десять лет, а ты ее трахнуть хотел. А ты знаешь, что я за эту девчонку тебе сейчас голову оторву?

И сказал он это таким тоном, с такой силой во взгляде, что Шилин понял: из-за Кати он и в самом деле может сейчас остаться без головы.

— Значит, тебе, начальник, Шлык нужен?..

— Ну вот, похоже, мы выходим на разговор по существу…

— Только, начальник, без протокола…

— Какой протокол? Протокол уже составлен…

— И пусть твои орлы спорхнут, — потушенным взглядом Шилин показал на Федота и Саню.

— А вот тут ты не угадал. Мы одна команда. И если ты, козел помойный, будешь лепить горбатого, мы тебя вместе на помойку вывозить будем…

— Как скажешь, начальник… Короче, слышал я краем уха, кто такой Шлык…

— Краем уха? Ну ты загнул. Да этот гад на тебя работает. Хочешь, я перечислю всех, кого он убрал по твоему заказу?

— Попробуй, — обреченно кивнул головой Шилин.

И Степан попробовал. Назвал всех, на кого показал покойный Лимон. Это, конечно, был далеко не полный перечень исполненных заказов, но Шилину хватило. И все же он не был сломлен окончательно.

— Не в цвет базар, начальник, — тускло ответил он. — Ничего такого за мной не водится…

— А если хорошо вспомнить?

— Я не пойму, начальник, о ком разговор, обо мне или о Шлыке?

— И о тебе тоже…

— Не лезь ты в эту тему, начальник. Омут это, глубокий. Нырнешь — не вынырнешь. В заказчиках такие тузы ходят, тронешь, век жалеть будешь… Политика высокая замешана…

Политику Степан не любил, тем более высокую.

— Ладно, о заказчиках твоих поговорим позже… Ты мне Шлыкова сдай. Нужен он мне. Весь сыр-бор из-за него. Отдашь его мне, я все забуду…

— И отпустишь?

— Очень даже может быть, — кивнул Степан.

— Сдал бы я Шлыка. Да не могу… — Шилин тяжко вздохнул. — Шифруется, гад, умнее всех быть хочет…

— Теперь он шифруется еще сильней… Ты знал, что Шлыкова пытались задержать. Но он ушел. И убил при этом двух сотрудников милиции…

— Не, начальник, не знал… Э-э, начальник, только тех ментов на меня вешать не надо…

— Да нет, никто их на тебя не вешает…

— Есть у меня одна мысль… Сорока тут на хвосте принесла, что Шлык наводку на одного дядю получил. Уже в прицел его взял.

— Кого он должен исполнить?

— Филиппов Валерий Борисович…

— Известная личность… — задумчиво проговорил Степан.

Про Филиппова он слышал. Крупный финансовый воротила, олигарх. В правительственных кругах свой человек.

— А потянет?

— Должен… Говорят, Шлык очень хорошо работает…

— Допустим…И что ты предлагаешь?

— Взять Шлыка, когда он к Филиппову подбираться будет…

— Другой возможности нет?

Шилин отрицательно помотал головой.

— Как и когда Шлыков должен ликвидировать Филиппова?

— Он получил полный пакет информации о жертве Действовать будет по собственному усмотрению.

— Получается, ищи ветра в поле?

— Что-то вроде того

— А кто Филиппова заказал?

— Не должен я тебе, начальник, этого говорить Но скажу. Чтобы ты врубил, в какое дерьмо лезть собрался…

Шило назвал фамилию заказчика. Степан аж присвистнул.

— Да, тут точно высокая политика замешана, по самому полному раскладу… Во, блин, пауки в банке…

Степан задумался.

Не хотелось ему лезть в высокую политику. Это джунгли, где не только лианы и хищники, но и дворцы со скользким паркетом. Можно поскользнуться и так загреметь…

Шею свернешь, а ничего не добьешься. Разве что какую-нибудь «шестерку» на нары отправишь. А сановитый заказчик будет только посмеиваться. И хорошо, если не на твоей могиле.

И Марков, если туда полезет, тоже хребет себе сломать может.

Прав Шилин: влезешь туда — не вылезешь.

Пусть пауки в банке сами себя сожрут.

— Значит, Шлыкова можно только на Филиппове подловить? И по-другому никак…

— Получается, что так…

— Тогда незачет тебе, Шило, незачет. Не отдал ты мне, получается, Шлыкова…

— Получается, так, — согласился Шилин.

— Тогда забудь обо всем, что мы с тобой без протокола говорили… И я забуду…

— Поверь мне, начальник, и для меня, и для тебя лучше…

— Отпустить я тебя, сам понимаешь, не могу. Так что пойдешь по сто тридцать второй, часть третья. От восьми до пятнадцати лет…

— Ты бы отпустил меня. А я бы тебе достал Шлыка, — после недолгого раздумья сказал Шилин.

— Нет, не пойдет. Если я развяжу тебе руки, ты Шлыка мне живым не отдашь…

— Почему не отдам? Отдам…

— Только за дурака меня держать не надо. Шлык слишком много знает…

— Может, и знает… А чем он тебя мертвый не устраивает?

Вообще-то Степана устраивал любой Шлыков, и живой, и мертвый. Лишь бы он больше угрозы для общества не представлял.

— Шлыкова мне не жаль. Но с ним его подруга…

— Аллочка? — покривил губы Шило.

— Ты ее знаешь?

— А как же… Она ведь тоже работала на меня…

— А вот это интересно… Давай, раз уж сказал «а», жду от тебя «б».

— Аллочка и Шлык — два сапога пара. Они оба на клофелине купоны стригли. Она заманивала клиента, усыпляла, ну а дальше по схеме…

— Значит, Алла клофелинщицей была… Это факт ее биографии остался белым пятном даже для Маркова.

— Точно. А Шлык — ее напарник. Вместе квартиры чистили. А однажды Шлык кадра одного замочил. А один человек как раз за этим кадром охотился. В общем, вышел он на Шлыка. И к себе привязал. С тех пор он на него работает…

— И этот человек — ты, — кисло усмехнулся Степан. — Стало быть, ты его крестный отец…

— Ага, что-то вроде того… Шлык и его Аллочка одно время на пару работали. Вместе клиентам путевку на тот свет выписывали. Очень качественно работали, почти все на несчастный случай списывалось. А потом Шлык на зону загремел, по дурости. Аллочка замуж вышла. С тех пор Шлык в одиночку работает. Исключительно взрывные устройства… Значит, Аллочка снова с ним..

— И, получается, она тоже кое-что знает… И ее ты не отдашь живой…

— Я ее никакой тебе не отдам, если отправишь меня за «решки»…

— Ничего, сами достанем… А тебе, Шило, прямая дорога в казенный дом. Ответ будешь держать за свои позорные дела…

Разговор был окончен. Шилина запихнули в машину и повезли в отделение.

— Ну что вы, Валерий Борисович, я не такая…

О, сколько раз он слышал эту расхожую фразу. Все они не такие… А потом в постели такое вытворяют.

— Ну что вы, Мариночка, я не это имею в виду…

Филиппов Валерий Борисович пользовался успехом у женщин всегда. Даже в бытность свою студентом. Затрапезный пиджак, застиранная рубаха, брюки с едва заметной заплаткой на заднице. И вечно пустой карман. И все равно женщины балдели от него.

А в эпоху «дикого капитализма» он сказочно разбогател. И красивые женщины замелькали перед глазами. Они проносились через его постель как искрометные метеоры. Королевы красоты, певички, актрисульки, фотомодели и просто красивые девушки. Услугами проституток он не пользовался никогда. Это слишком просто. А простые пути он избирает только в бизнесе. В бизнесе просто — значит гениально. Все должно быть просто и точно. Поэтому он и преуспевает. А вот с женщинами все по-другому…

Вот с Мариной он познакомился не просто. В высшей степени романтическая встреча. Она переходила улицу, и ее едва не сбил его «Роллс-Ройс». Водитель затормозил вовремя — ее даже не царапнуло. Но от страха она схватилась за сердце. Еще бы немного, и она упала бы под колеса его машины.

Валерий Борисович велел усадить ее в машину. Он вел себя по-джентльменски. Только вот Карцев, один из его телохранителей, вел себя некорректно. Набрался наглости и вежливо так изъял у Марины сумочку. Пока та приходила в себя, он досконально изучил ее содержимое и незаметно вернул хозяйке. А Фадеев, тот вообще оборзел. Облапал Марину, как какую-то шлюху. Это он ее так в машину усаживал. И обыскал по ходу дела.

У него работают профессионалы. Почти все бывшие гэбисты, выучка у них будь здоров.

Он Марину уговорил в «Праге» поужинать. Как бы в компенсацию за моральный ущерб. Она согласилась. Они заняли один столик, телохранители другой, соседний, внимательно следят за ее действиями. А вдруг в бокал какой-нибудь гадости подсыплет. Этого не может быть. Марина абсолютно не похожа на киллера или шпиона… Но на то они и телохранители, чтобы любую ситуацию с точностью до мелочей просчитывать.

— Как будто я не знаю вас, мужчин… Извините, Валерий Борисович, но мне пора домой…

Она уже немного захмелела. Ее щечки порозовели, от этого она стала еще желанней… Нет, нет, он не должен ее отпустить.

— А дома вас ждет муж…

— Нет, муж меня не ждет. Я разведена… Но у меня ребенок…

— А с кем он сейчас?

— С мамой… Но это не имеет никакого значения. Мне пора…

И она сделала попытку подняться.

— Подождите, Мариночка, я должен открыть вам одну тайну…

— Какую?

Обещание тайны заинтриговало ее. Или ей просто хочется, чтобы он задержал ее под любым предлогом.

Скорее всего второе. Он хорошо знает этот тип женщин. Долго ломаются, но быстро дают…

— У меня есть дом на Рублевском шоссе. Его вчера сдали под ключ… Дом очень хороший, настоящий дворец…

— И в чем же тайна?

— Тайна, Мариночка, в том, что ни одна женщина не была там…

— А мне можно там побывать? — Она посмотрела на него по-детски наивным взглядом.

— Именно этого, Мариночка, я и хочу… Поехали?

— Только ненадолго…

— Ну, конечно же, нет…

Валерий Борисович поднялся первым, подал ей руку. Он сгорал от желания побыстрей остаться с этой женщиной наедине.

Глава третья

Марина стояла у зеркала. Совершенно голая. Она любовалась своим отражением. И Валерий Борисович любовался ею. И его охранники тоже.

Это очень неприятно, когда знаешь, что каждый твой шаг под контролем у сотрудников службы безопасности. Но иначе нельзя.

Вчера они с Мариной долго осматривали его великолепный дом. Он и в самом деле был новый — правда, женщин здесь уже успело побывать немало. А потом ужин при свечах. Шампанское. Марина захмелела окончательно. И легко согласилась искупаться с ним на пару.

Всю ночь они занимались любовью. И все это время находились под негласным наблюдением охранников.

Глинскому, шефу его службы безопасности, не до приличий, когда дело касается жизни и смерти. Его люди подозревают всех, поэтому не дают сделать ни единого бесконтрольного шага тем, кто входит в прямой контакт с Валерием Борисовичем. Может быть, поэтому он до сих пор и жив. Слишком много у него всемогущих врагов.

Заснули они под утро. И во время сна за ними следили. Вернее, за Мариной. Как бы чего с ним не сделала.

Но ничего, все обошлось.

Встали они рано. Время на часах половина восьмого. Ей пора уходить. Но она, похоже, не понимает этого…

— Дорогой, я тебе очень нравлюсь? — спросила она и повернулась к нему передом.

Одной рукой закрыла свой пушок, только ради приличия.

Красивая она женщина, спору нет. Но, увы, как и всех других, он сравнивает ее с презервативом. Для одноразового использования она. Не более того…

— Собирайся, дорогая, — вежливо, но сухо сказал он. — Тебя отвезут…

— Куда? — опешила она.

— Домой… Ты разве не соскучилась по сыну?..

— А я думала…

— Что ты думала?

— Я думала, мы всегда будем вместе…

— Извини, если я не оправдал твоих ожиданий…

Марина едва не заплакала от обиды. Она оделась, с поникшей головой вышла из комнаты.

Хотела захомутать его. Размечталась, глупенькая. Его миллиарды будут принадлежать только ему одному!..

И Марина как будто прочитала его мысли.

Она вернулась. В комнату не вошла — влетела. В глазах злоба. Лицо перекошено от ярости. Только пены на губах не хватает.

— Думаешь, отделался? — кипела она. — Трахнул, и все, гуд бай, девочка…

Еще немного, и она бы вцепилась когтями ему в лицо. Но телохранители подоспели вовремя. Схватили ее, потащили к выходу из спальной комнаты.

— Я еще вернусь! — выкрикивала она. — Жди, я еще вернусь…

Не вернется. Ее сегодня же убедят не делать этого. Дадут «штуку» баксов отступных, ну, может, две. Компенсация за моральный ущерб — это ее успокоит. И все, больше он ее не увидит. Уже сегодня в его постели будет другая женщина. И он будет говорить ей те же дифирамбы, что и ей… А завтра, может быть и такое, снова скандал. Но это все ерунда по сравнению с дрязгами на экономической и политической арене государства.

Какое-то время Валерий Борисович полежал в кровати. И на всякий случай прислушался к голосу организма. Он умел это делать — один мудрый старец научил. Организм молчал. Значит, все в порядке. Он абсолютно здоров. А то он уже успел подумать, что эта стерва Мариночка как-то умудрилась незаметно подмешать ему в бокал с шампанским какого-нибудь яда. Хотя, конечно, все это ерунда. Обыкновенная истеричка, узревшая в нем сказочного принца. Или даже короля. Но мечты слишком быстро развеялись…

Степан сидел в своем кабинете. Только прибыл на службу. Две бессонные ночи, контузия — ему бы отлеживаться. А он работать. Но иначе нельзя. Голова болит, кости ломит, состояние хуже некуда, а Шлыкова давить надо.

Он вызвал к себе Лозового.

— Рома, свяжись с муровцами, сдай им информацию на сутенеров. Пусть вправят мозги этим сволочам…

— Рад стараться…

Рома исчез. Вопрос с сутенерами, можно считать, решен. Все, кого сдали «папа-кот» и Сверчок, в самое ближайшее время будут давать показания компетентным органам.

Все, пора с Марковым созваниваться. Встретиться с ним нужно. Очень важный и содержательный разговор предстоит. Но на телефон «сесть» он не успел

Молодые люди вошли к нему в кабинет без стука. Двое, оба плечистые, в строгих костюмах, при галстуках. Жесткие, волевые лица. Несмотря на свой возраст, выглядели они достаточно внушительно.

— Лейтенант Антонцев, управление по борьбе с организованной преступностью, — сугубо официально представился первый.

— Лейтенант Вересов…

И второй держался подчеркнуто строго.

— Я вас слушаю…

— Майор Круча? — спросил один так, что Степану стало не по себе.

— Да…

— Вы арестованы… Степан похолодел.

— У вас есть санкция на мой арест?

— Вы обвиняетесь в превышении служебных полномочий. — Второй лейтенант совершенно проигнорировал его вопрос.

— С чего бы это? — Степан начал злиться.

— Вы воспользовались своим положением, чтобы без всякого на то основания покинуть лечебное учреждение. А вам предписан больничный режим…

— Ну и?..

Степан абсолютно ничего не понимал.

— Давай, давай, соображай! — В кабинете появился Марков.

За ним еще какой-то мужчина.

— Ты, майор Круча, из больницы удрал Разве так можно? — С ехидной улыбкой Николай положил ему на стол пакет с четырьмя крупными апельсинами.

Презент для больного.

Только сейчас Степан понял, что его разыграли.

— Николай, что за цирк? — вскипел он.

— Извини, Степа. Говорят, ты очень устал. Встрясочка тебе нужна, чтобы ты ожил. Ну вот я и…

— Ничего себе встрясочка! — Не позавидовал бы он, если бы на месте Маркова был сейчас кто-то другой.

И лейтенантам тоже не поздоровилось бы.

А ведь Николай прав. Розыгрыш хорошо встряхнул его. И усталости как не бывало.

— Это твои? — спросил он, взглядом показывая на лейтенантов.

— Нет, товарищ полковник посодействовал, — кивнул на мужчину Марков

— Полковник Старов, — представился тот. И протянул Степану руку. — Главное управление по борьбе с организованной преступностью…

— С Шаболовки человек, понял?

— Майор Круча. — Степан поднялся с места и пожал полковнику руку.

Разъяснения Маркова он как бы и не заметил.

Лейтенанты испарились, они остались в кабинете втроем.

— Степан, ты уж извини, — развел руками Марков. — Но сейчас вся столица на ушах. Все Шлыкова ищут. Вон вчера, гад, чуть тебя не сделал. С ног сбились, как ищем. И ничего. Одна надежда на тебя. Знаешь, мне сегодня сон приснился, что ты кое-что разнюхал…

— Николай, купи курицу и долби мозги ей… Сон ему приснился… Кто-то стуканул?

Не иначе как узнал о его ночном разговоре с Шилиным. Да это и немудрено. Омоновцы могли без задней мысли трепануться. Ведь никто особого секрета из операции захвата не делал.

А потом, Марков знал, что Степан будет брать в оборот Шилина.

— Степан, я же говорю, сон…

Полковник едва заметно улыбнулся. Он тоже не верил в байку о вещем сне.

— Вообще-то я только что собирался тебе звонить…

— А может, грешным делом сам хочешь Шлыкова взять?

— Врать не буду, хочу… Но не получится. Увы, не все в моей власти…

— Странно от тебя такое слышать. Если тебе что-то надо, ты хоть к черту на рога влезешь, но свое возьмешь…

— Да хоть в котел к этому черту. Но только не в большую политику…

— А конкретно?

Степан посмотрел на Маркова только ему понятным взглядом. Спросил, насколько надежен полковник, которого он с собой привел. Старов занимался розыском Шлыкова, но это еще ни о чем не говорило. Николай кивнул. Значит, полковник свой человек.

— Разговаривал я вчера с Шилиным…

— И он сдал тебе Шлыкова…

— Нет, мне достались только перья из хвоста… Шилин сам не знает, как достать Шлыкова…

— Понятное дело, «зашифровался» гаденыш.

— Но есть зацепка. Шлыков заказ от Шилина получил. Мало того, принял его к исполнению…

— Связь у них через Интернет…

— Точно. Сайты, чаты там всякие… Черт бы все это побрал… Короче говоря, Шлыков будет заказ исполнять. На этом его можно взять…

— Так, это уже что-то, — оживился Старов. — И кого же Шилин заказал?

— Филиппов Валерий Борисович…

— Фу ты ну ты! Известная личность. И темная… А кто Шилину его заказал?

— Ну вот видите, началась большая политика… Ничего не знаю! — отрезал Степан.

Пусть они сами в своем олигархическом гадюшнике друг друга поедом едят. Ничего он не знает. Хватит того, что Филиппова с его подачи об опасности предупредят.

— Точно не знаешь? — спросил Марков.

— Точнее не бывает…

— Значит, Филиппова хотят убить. И заказ должен исполнить Шлыков. Когда и где?

— Место, откуда он ударит, тоже не известно. Шлыков действует самостоятельно и ограничен только во времени…

— И сколько ему отпущено?

— Срок у него месяц. Отсчет времени начался со вчерашнего дня. Так что остается только гадать, когда и откуда он выйдет на цель…

— Да уж, задача, — протянул Марков.

— Скорее незадача, — заметил Старов.

— Задача или незадача, но ломать голову вам, господа…

— А ты умываешь руки?

— Что-то вроде того… Но если вы облажаетесь, я снова включусь…

— Сплюнь, а…

— Филиппова прозевать мы не должны, — очень серьезно сказал полковник. — Я лично займусь этим делом, задействую все силы, какие возможно…

— И какие невозможно, — так же серьезно добавил Степан. — Шлыков очень опасный соперник. И то, что вчера у него случилась осечка, это чистая случайность…

— Да, Степа, просто ему с тобой не везет…

— Может быть. В общем, Шлыков теперь работает не один. С ним его давняя подруга…

— Алла Михайловна?

— Да, Николай, Алла Михайловна. И она также очень опасна… И, кстати, может совратить кого угодно. И в этом ее особая опасность. Между прочим, Николай, тебе «двойку» ставить надо. Не докопался ты до темной стороны Аллы Михайловны. А эта дамочка, между прочим, лихие дела творила. Начала с клофелина, а закончила заказными убийствами. А может, еще не закончила…

— Заказные убийства? Она? — Николай не мог в это поверить. — Что угодно, только не это…

— Они со Шлыковым на пару работали. Заметь, она начинала с клофелина. А ты сам знаешь, что в этом деле не обойтись без актерских ужимок…

— Пожалуй, этой дамочке самое место в театре…

— Или на скамье подсудимых… «Чистыми» убийствами она и Шлыков промышляли — под несчастные случаи заказ оформляли. А потом Алла отошла от дел. И Герман, то ли от обиды, то ли от недостатка фантазии, перешел на взрывы…

— Ну, с фантазией у него все в порядке…

— Это так. Но почерк один и тот же. Иначе бы я не вышел на него через Шилина…

— Да-а, дела, — озадаченно протянул Марков. — Убойный дуэт — это круто…

— И надо думать, что преступники не спят, — сказал Старов. — Будем исходить из того, что они уже предпринимают активные действия в направлении Филиппова…

— А это значит, — подхватил Марков, — что нечего нам здесь штаны просиживать. Делом надо заниматься…

Он первым поднялся со своего места. Полковник за ним. Им не терпелось побыстрей добраться до политика-бизнесмена, расставить вокруг него ловушки для киллера.

— Кстати, а где Шилин? — Марков вспомнил, что еще не все узнал от Степана.

— Как где? У меня в КПЗ… Ты же, Николай, конечно, знаешь, как и на чем его взяли.

— Да уж в курсе…

— Я бы хотел с ним пообщаться, — сказал Старов.

— Всегда пожалуйста…

Степан просто не в силах был отказать.

…Валерий Борисович только что подписал выгоднейший контракт на поставку в Европу крупной партии высококачественного леса. Этот договор приносил ему чистыми около десяти миллионов долларов. Не так чтобы очень уж большие деньги, но все равно приятно.

В приемной его уже битых два часа ждал милицейский полковник. Дела на сегодня закончены, можно его принять.

Он велел секретарю пропустить к нему посетителя.

Филиппов имел среди знакомых солидных милицейских генералов. Да что там, сам министр МВД бывал у него в гостях. И на фоне этих высокопоставленных персон фигура какого-то полковника выглядела блекло. Поэтому он даже не шевельнулся, когда тот вошел.

— Прошу, — вальяжным движением руки он показал ему на самое ближнее кресло.

— Спасибо, — сухо поблагодарил полковник.

— Я вас слушаю…

— Полковник Старов, управление по борьбе с организованной преступностью…

— Надеюсь, я ничем перед вами не провинился…

— Мы разыскиваем особо опасного преступника. Высококлассный киллер. На его совести десятки убитых. И два милиционера…

— А я здесь при чем?

— Валерий Борисович, есть основания предполагать, что разыскиваемый преступник получил на вас заказ…

— То есть он охотится на меня? — быстро среагировал Филиппов.

Ему стало немного не по себе. Одно дело знать, что у тебя много недругов, которые будут рады поприсутствовать на твоих похоронах. И другое, когда знаешь, что эти недруги уже открыли на тебя сезон охоты.

— Совершенно верно…

— И вы пришли, чтобы сообщить мне об этом.

— Да…

— А может, вы скажете, кто меня заказал?

— К сожалению, мы этого не знаем. Но можем выйти на заказчика через киллера…

— Стало быть, киллера нужно взять живым…

— Это наша цель.

— Но я пострадать не должен.

— Разумеется… С вашего позволения, мы проведем определенную работу, чтобы оградить вас от опасности и взять киллера…

— У меня своя служба безопасности. Очень эффективная… Но я приму вашу помощь…

Лучше перестраховаться, чем потом кусать локти… в гробу.

— Какие силы задействованы против меня? Я так понимаю, что киллер не один, у него есть группа поддержки, группа прикрытия…

Филиппов был неплохо осведомлен о стратегии и тактике типичных киллеров.

— Киллер работает на пару со своей помощницей. Его помощница тоже достаточно опытный киллер…

В груди у Филиппова что-то екнуло.

— А у вас есть ее фотография?

— Да, вот, пожалуйста…

Полковник вынул из кармана и положил ему на стол снимок роскошной женщины. В ней Филиппов узнал вчерашнюю Марину.

— Не может быть, — хватаясь за сердце, прошептал он.

— Что такое? — всполошился руоповец. — Она уже была у вас?

— Да… — выдавил из себя Филиппов. Лоб его покрылся испариной.

— Когда и как это произошло?

— Вчера вечером. Я возвращался с работы домой. А тут она. Под колеса моей машины чуть не попала… Теперь я понял, это была инсценировка…

Сердце бешено колотилось в груди.

— Как долго вы общались с ней?

— Весь вечер и всю ночь…

— То есть вы спали с ней?

— Увы…

И тут он вспомнил, как рьяно обхаживали Мариночку сотрудники его службы безопасности.

— Мои люди держали ее под постоянным наблюдением. Сначала ее обыскали, потом проверили сумочку…

— И ничего? — нахмурил брови полковник.

— Ничего…

— Перстни, кулоны, браслеты на ней были?..

— Да, были…

— Их проверяли?

— А как же… Все проверяли. Мои ребята из службы безопасности мух не ловят…

— Да, перстни, кулоны — это классические тайнички для яда… Хотя не все можно проверить…

— Естественно, эта возможность не исключалась. Мало того что Марину обыскали с ног до головы, она была взята под постоянное наблюдение. Даже в душе, когда она была там одна, за ней следила скрытая видеокамера…

— И в спальне тоже?

— Хотите верьте, хотите нет, но мои люди не спускали с нее глаз даже тогда, когда мы занимались с ней любовью. Ну, вы меня поняли?

— Вы пили с ней, ели?

— Да, конечно, был накрыт стол…

— Значит, не исключено, что она собиралась подсыпать вам яд в еду или напитки…

— Но этого не произошло. Иначе бы мне немедленно дали бы знать…

Филиппов воспрял духом.

— А вы целовались с ней? — спросил вдруг руоповец.

— Ну да, я ведь принимал ее за порядочную женщину, не за шлюху какую-то, которая у всех и по-всякому… Ну, вы меня понимаете…

— Если бы она попробовала сунуть вам изо рта в рот какой-нибудь инородный предмет, вы бы, наверное, это заметили…

— Я вас не совсем понял…

— Видите ли, в мировой практике известны случаи, когда убийца держал яд в крошечной ампуле из определенного материала. Ампула хранилась у преступника во рту и при поцелуе передавалась жертве. Оболочка ампулы не разрушается слюной, но рассасывается в желудке…

— Значит, эту ампулу я должен был проглотить?

— Да, конечно…

Филиппов облегченно перевел дух.

— Я бы это почувствовал… Я ведь, знаете, был не совсем пьян. И голову не терял. Все ощущения были при мне…

Полковник задумался.

— А она не лезла целоваться к вам, когда вы ели, например, яблоко?

— Я ел апельсин, — вспомнил Филиппов. — А она, совсем уже пьяная, полезла ко мне. И впилась в губы, и язык очень глубоко засунула… Неужели вы думаете?.

Его бросило в жар. А что, если действительно он заглотил ампулу с ядом таким вот образом?

— Да вы не волнуйтесь, Валерий Борисович. Специальная микроампула с ядом — это оружие шпионов, которых оснащает государство. Такие вещи в аптеках не продаются, а их изготовление требует определенного оборудования и технологий — а их у наших преступников быть просто не может. А потом, вы ведь все еще живы. Кстати, как вы себя чувствуете?

— Я в полном порядке…

— Вот и отлично. Вам нечего бояться… А эта женщина не назначала вам больше встреч?

— Да, да! — вспомнил Филиппов. — Понимаете, у меня проблемы с женщинами. Больше одного раза я ни с кем не сплю. Поэтому не женат. А Марина очень хотела встретиться со мной еще раз. Но я дал ей от ворот поворот. Она разозлилась. Сказала, что еще вернется. Знаете, она была не в себе от злости…

— Вот видите, все очень просто. Преступница не рискнула причинить вам зло в первую встречу. Она ведь не глупая, знает, насколько у вас сильная служба безопасности. Она готовила почву. Ждала новой встречи. И вот тогда она бы выпустила когти… Но она просчиталась. Оказывается, шанса на вторую встречу вы ей не оставили…

— Ни единого!

— Поэтому она и разозлилась. Кстати, а куда она исчезла?

— Ее отвезли домой…

— Кто?

— У меня есть ответственный человек…

— Наверняка она дала ложный адрес. Но все равно, нам бы не помешало поговорить с этим человеком…

— Да, да, обязательно…

— Но сейчас это не к спеху… Валерий Борисович, я вас очень прошу, если ваша Марина снова возникнет на горизонте, вы ее не гоните…

— Понятное дело…

Уж кому-кому, а ему больше всех хотелось встретиться с Мариной. В свете открывшихся обстоятельств это было жизненно необходимо. Хотелось узнать, не отравила ли она его.

Он чувствовал себя прекрасно. Но ведь существуют яды, которые действуют в течение нескольких дней, недель и даже месяцев. И при этом не оставляют следов в организме…

Полковник успокаивал его, убеждал, что Марина еще не нанесла удар. Но Филиппову не становилось легче. Тревожные мысли не отступали. Руоповец его о чем-то спрашивал, он автоматически отвечал. А мысленно при этом был в комнате своего дома с Мариной. Он ел апельсин, а она полезла целоваться… Ему вдруг стало казаться, что он проглотил тогда не только цитрусовую мякоть…

Степан и Марков ужинали в тихом уютном кафе. Никто не мешал их разговору.

— Степан, ты мне не скажешь, что узнал от Шилина? Меня интересует, кто заказал Филиппова..

— Так вы ж его к себе взяли…

— Он не колется…

— Правильно, он же не дурак… Он и со мной так же — знать ничего не знаю. Слышал, мол, что некий Шлыков Филиппова завалить собирается…

— Но он хоть дал понять, кто?

— Да, намекнул, что на этом деле замыкаются интересы высших сфер. А туда лезть я, извини, не хочу. Поэтому не стал допытываться… Ты мне лучше скажи, как там с Филипповым?

— Все в порядке. Старов задействовал все структуры, привлек к делу всех, кого можно и даже кого нельзя. Да к Филиппову мышь не проскочит… Кстати, у него в гостях уже побывала наша дорогая Алла Михайловна…

— Это новость… Ее взяли?

— Увы, нет. Ты нам вчера обо всем рассказал. А она встречалась с Филипповым позавчера. В тот же день, когда был получен заказ…

— Лихо сработано. Когда же она успела?

— Ты прав, эту женщину нельзя недооценивать… Только у нее ничего не получилось…

— А что у нее должно было получиться?

— Как что? Она должна была ликвидировать Филиппова… Но у нее ничего не вышло. Кое-кем уважаемый господин олигарх в полном здравии. И ждет, когда Алла Михайловна пожалует к нему снова…

— А она что, дура?

— Ее первый визит к Филиппову не принес результата…

— Они спали вместе?

— Да… А ты что, ревнуешь?

— Николай, не смеши… А ты знаешь, Алла могла попотчевать Филиппова отравой…

— Исключено. За ней очень бдительно следили… А вот во второй раз…

— Второго раза не будет…

Если Степан не ошибался, Шлыков и Алла сделали свое дело. И дни Филиппова сочтены. Значит, убойный дуэт или на дно ляжет, или попытается смыться за границу.

А еще Шлыков и Алла могут попытаться взять реванш за свое недавнее поражение. Он очень зол на Болотова. И на Степана тоже. Алла хочет сжить со света Любу. Они строят планы против Болотова, Любы и, возможно, Степана. И снова могут попытаться привести их в исполнение. Месть — страшная сила и необъяснимая. Преступники обложены со всех сторон, но опасность их не останавливает.

Хорошо, что от покушения оберегают не только Филиппова. Под усиленной охраной Болотов и Люба. А Степан сам может позаботиться о себе.

— Степа, не строй из себя пророка…

— А ты, Николай, не делай умное лицо, ты же офицер!

В это время зазвонил мобильник Маркова.

— Да… Что?! — Николай ошарашенно посмотрел на Степана. — Когда?.. Да, да, я понимаю…

Он защелкнул крышку телефона и сунул его в специальный чехол на поясе.

— Что там такое? Теща родила?

— Хуже… Старов звонил, — обреченно сообщил Марков. — В общем, Филиппов приказал долго жить…

— А подробней?

— Паралич сердца. Шел, шел, упал. Но не очнулся… Вскрытие проводить будут. Подождем результаты экспертизы…

— А чего ждать? И без того ясно. Обвела всех Алла Михайловна. Накормила Филиппова ядом и сделала ему ручкой…

— Она обещала вернуться, — убито сказал Николай.

— Трюк для дураков… Лихо сработано, ничего не скажешь… Целый месяц им был отпущен, а они жертву свою в первый день сделали…

— Как же теперь их достать?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— А кого же еще? Хоть это дело официально не совсем твое, но ты в нем с головой…

— Есть вариант. Только не знаю, сработает ли…

— Давай! На безрыбье и рак рыба…

— Мне бы этого очень не хотелось Но надо Шилина на свободу отпускать. Он может достать нам Шлыкова…

— Да ты хоть понимаешь, что говоришь? Филиппова убили! Это же ЧП государственного масштаба! Президент всех на уши поставит, министр подпрыгивать будет. А на заказчика можно выйти только через Шилина. Ты это понимаешь?

— Он не расколется Можешь быть в этом уверен…

— Ладно, допустим, мы его выпустим Он найдет Шлыкова. Но нам ведь достанется только его труп..

— А тебе что, жаль этого ублюдка?

— Его нужно судить!

— Да что ты говоришь!.. Его осудят, приговорят к пожизненному заключению. А в тюрьме ведь жизнь.. А вот твой Князев не живет, и собровец, которого Шлыков замочил, тоже не живет… Наш суд — самый гуманный суд в мире. Довели, гады, страну до полной гуманизации. Бандит на бандите и бандитом погоняет…

— И гуманитарную помощь вагонами в коммерческие магазины шлют… Да, с тобой, Степан, не поспоришь…

— Я бы таких сволочей, как Шлыков, при задержании расстреливал…

— Я этого не слышал, ладно?

— Ладно… Шлыкова и Аллу Шилин может искать под нашим неусыпным контролем. Никуда он от нас не денется. Он выведет нас на преступников, а мы их возьмем. Так что не волнуйся, они достанутся нам в живом виде…

— Хорошо, я поговорю об этом с начальством…

И Степан знал, никуда начальство не денется. Даст добро на сотрудничество с Шилиным Только пойдет ли тот на это, если его зажмут в тесные рамки?..

— Если я не ошибаюсь, дорогой, господина Филиппова больше нет, — сказала она.

Ее актерский талант сыграл с жертвой злую шутку. В пылу страсти она умело втолкнула ему в рот крохотную ампулку.

Алла знала, что за ней постоянно следили. Даже в туалете с нее не спускали глаз. При всем желании она не могла подсыпать в бокал Филиппову яд. Смертельные «пилюли» — ее собственное изобретение. В свое время она не раз пользовалась ими. И сейчас у нее оставалась пара штук. Одну она пустила в дело. Теперь только узнать, каковы результаты.

Сегодня Филиппов должен был умереть. И скоро Герман об этом узнает. От «хозяина» — а тот ждет не дождется, когда господин олигарх отправится на тот свет.

Герман включил компьютер, вышел в Интернет, связался с посредником. Но никакого сообщения не обнаружил.

— Ничего, скоро будет, — решил он. — Я не сомневаюсь, дорогая, ты сделала все как надо… Заказчик останется доволен, еще двадцать пять тысяч долларов ляжет на мой счет… И можно уходить…

— Куда?

— За границу…

— За нами же идет охота. Все пути перекрыты…

— Знаю. Но можно рискнуть… Только я так просто не уйду…

Герман чувствовал себя всемогущим. Ни единой ошибки за все годы кровавой работы, никто еще не смог спастись от него. Он мог бы сойти с киллерской сцены красиво. Но мешают Болотов и его любовница. Они портят всю картину. К тому же из-за них Алла не получила богатое наследство.

И еще майор Круча… Герман не отправил его на тот свет.

Глава четвертая

Шилин окончательно выпал из обоймы Степана. Он попал под влияние РУОПа. Насильные сексуальные действия с малолетней — эта статья держала его в узде.

Но поездить на нем не удавалось. Шилин осознавал всю серьезность своего положения, но упорно молчал. Как ни крутили его на признание, так он ничего и не сказал. Но руоповцы все еще надеялись выйти через него на заказчика Филиппова.

Как и предполагал Марков, его убийство наделало много шума. Министр получил нагоняй от президента и сейчас вертелся как белка в колесе. Разумеется, не было покоя и низовым звеньям.

Шилин может расколоться, когда будет пойман Шлыков. А без Шилина Шлыкова не поймать. Такой вот замкнутый круг. И начальство Маркова решило его разорвать. Оно дало добро на использование Шилина.

Его выпустили из Матросской Тишины. И поместили под домашний арест. Он повел навязанную ему игру под жестким контролем сотрудников РУОПа.

Об этом Степан узнал от Маркова.

— Вот здесь он у нас! — сжал кулак Николай. — Никуда не денется…

— И что вы думаете делать?

— Есть предположение, что Шлыков и его подруга собираются смыться за границу…

— Разумно…

— Но сначала им нужно исчезнуть из столицы. В неизвестном, разумеется, направлении. А как это сделать, если перекрыты все выходы?..

— Перекрыты. Но всегда остается щель. Это же Москва, а не деревня Клюевка. Ее в кольцо не возьмешь…

— Да, ты прав, Степан, щели всегда есть… Но все равно, за границу так просто не уйдешь… В общем, под нашим зорким оком Шилин связался со Шлыковым…

— Хоть на это его раскрутили…

— Да вот, недаром свой хлеб едим… В общем, передали Шлыкову сообщение, что Филиппов уже там, — Николай вознес глаза к небесам. — А потом Шилин проявил отцовскую заботу. Дескать, он знает, какая опасность грозит Шлыкову, и хочет ему помочь уйти за кордон. Мол, есть у него такая возможность… Короче говоря, он и Шлыков должны встретиться…

— Шлыков идет на встречу?

— Да. По крайней мере, таким был его ответ…

— Когда и где встреча?

— Завтра, в Бауманском саду…

— Удачи вам…

В операции по задержанию Шлыкова Степан задействован не был. Вообще-то это его огорчало. Но не злило. Он искренне пожелал удачи руоповцам. Пусть вся слава достанется им. А ему достаточно того, что преступник будет обезврежен. Желательно вместе со своей сообщницей.

— Ну все, пора уходить, — сказал Герман.

Их с Аллой уже искали вовсю. После убийства Филиппова их фотографии регулярно прокручивали по телевизору, печатали в газетах. Только Герман не расстраивался — ведь это не мешало им с Аллой разгуливать по столице. Тут главное — владеть искусством перевоплощения, а с этим у них проблем не было. Зато теперь все знали о киллере-супермене Шлыкове. Получается, он обрел славу, разве это плохо!

А скоро о нем заговорят еще громче.

Они не только по столице свободно разгуливали. Им даже удалось выбраться за пределы Москвы. И обратно вернулись без проблем.

— Завтра у Георгия Андреевича день рождения, — задумчиво, с сатанинской улыбкой на лице проговорила Алла.

Это она об отце Виталика.

— Зачем ты мне это говоришь? — недовольно спросил он.

Он уже вычеркнул Болотова и его сучку любовницу из своих мыслей. Они еще пока живы. Но для него уже мертвы. И нечего думать о них.

— Ты сам знаешь почему…

— Знаю. Но больше об этом ни слова… Надо думать, как уходить за границу…

— Странный вопрос, — скептически улыбнулась Алла. — У тебя же сегодня встреча с Иваном Геннадьевичем…

— Да, и я этого очень жду… — усмехнулся он. — Иван Геннадьевич приготовил нам заграничные паспорта…

— И людей нашел, которые нас через границу переведут. Большое спасибо ему за его заботу…

— Спасибо — это мало. Шлем ему земной поклон и наш подарок…

Подарок должен прийтись ему по вкусу. Хотя, пожалуй, он не успеет его оценить.

— Внимание! Объект приближается…

Полковник Старов лично руководил операцией. Он очень хотел задержать Шлыкова. Но почему-то не был уверен, что это ему удастся. Однако принял все меры для того, чтобы преступник не мог уйти.

Бауманский сад был наводнен его людьми. Контролировались подступы к скамейке, на которой в одиночестве сидел Шилин. Старов лично наблюдал за ним. И видел, как к нему приближается человек среднего роста, грязный, в отрепьях, натуральный бомж. Именно так выглядел Шлыков, когда его пытались задержать первый раз. Именно в таком наряде он застрелил двух сотрудников милиции, а затем исчез.

Человек в обличье бомжа проходил мимо Шилина. Сердце Старова екнуло. Неужели не он? Но нет, бомж вдруг остановился, подошел к Шилину.

— Извините, у вас не найдется закурить?.. — прозвучал в наушниках его хриплый пропитый голос.

— На…

Шилин достал пачку, вытащил из нее сигарету, протянул бомжу.

— Спасибо! — поблагодарил тот и присел рядом.

У него были свои спички. Он закурил, с удовольствием затянулся и густым облаком выпустил из себя дым.

В контакт с Шилиным он не вступал. Ждал, когда тот сам заговорит.

А вот Старову ждать не с руки. Ему каждая минута дорога. И вовсе не важно, о чем будут говорить Шилин и Шлыков. Главное, задержать последнего.

— Внимание! Приготовились!.. Пошли!

Мимо Шилина и Шлыкова проплыла парочка: мужчина и женщина с коляской. Они шли спокойно, никого не трогали, их никто не беспокоил. И вдруг ситуация резко изменилась. Мужчина метнулся к Шлыкову, мощным ударом сбил его со скамейки. Женщина выхватила пистолет и взяла преступника на прицел. А уже со всех сторон к месту события бежали вооруженные спецназовцы.

И Старов вышел из тени. Быстрым, пружинящим шагом преодолел расстояние, отделяющее его от скамейки.

Шлыкова скрутили, сковали руки наручниками, поставили на ноги.

— Да что такое, мужики? — возмущался он. — Не, какие проблемы? Че я вам сделал?..

Слишком натурально возмущался.

Старое внимательно всмотрелся в его лицо Землистого цвета, одутловатое, синяк под глазом, перегаром разит за версту. И воняет от него жуть как. Самый настоящий бомж. Абсолютно никакого сходства со Шлыковым…

— Это не он…

Если бы он был женщиной, он бы, наверное, расплакался от досады. Но он мужчина. А потому должен стойко принимать удары судьбы…

Бомжа увезли в ближайшее отделение милиции для выяснения личности. Люди вернулись на свои места. Но Старов уже знал, что схватить Шлыкова сегодня не удастся. И он не ошибся.

Шилин возвращался домой. Настроение и без того никакое. А было бы еще хуже, если бы Шлык попался в расставленные ментами сети.

Ну и в переплет он попал. Долбаный Волчара, как тупоголовую рыбу, его на крюк насадил. Грязную статью ему теперь клеят. Не отмыться от такой. Вот и приходится выторговывать себе послабления. Ментам вот помогать готов.

Он в таком положении, что готов покаяться во всех своих грехах. Но нельзя. Если он сдаст свою клиентуру, ему не жить — это он понимает четко. И Шлыка нельзя ментам отдавать — слишком много тот знает. Поэтому он и радовался, что Шлык не дался им в лапы.

В отношении Шлыкова он ментам не помощник. И заказчиков своих сдавать не собирался. Зато он выдал им жуть как много интересной информации. Не одно преступление они теперь раскроют, не один десяток галок поставят в свою отчетность. А потом деньги, он готов был пожертвовать миллион долларов или даже два. Лишь бы только его не осудили по грязной статье. Скорее всего его вообще не привлекут. Поэтому в принципе у него нет причин вешать нос.

И все равно настроение не в дугу.

Шилин ехал к своему загородному дому в Гелищеве. Раньше дом охранялся его людьми. Сейчас на их местах менты. Но они не столько дом охраняют, сколько самого Шилина стерегут. Домашний арест.

Раньше его возил надежный во всех отношениях водитель, телохранитель сидел рядом на заднем сиденье. Сейчас за рулем мент, рядом и впереди тоже менты. Ну шагу, гады, самостоятельно не дают ступить…

Машина начала замедлять ход. Поперек дороги прорыли широкую траншею, потом ее засыпали, но не заасфальтировали. Поэтому приходилось преодолевать этот участок на пониженной скорости.

— Не тормози! — рыкнул Шилин.

Как будто озарение свыше на него нашло. Или снизу, из глубин ада. Он вдруг вспомнил, как Шлык перешел на взрывотехнику. Его первая жертва подорвалась на мощном радиоуправляемом фугасе. Ситуация примерно та же. Загородная дорога, снижение скорости, взрыв…

Шилину очень хотелось избавиться от Шлыка. Но и киллеру не помешало бы избавиться от своего шефа. Чтобы тот не вывел на него ментов… А радиоуправляемый фугас для Шлыкова не проблема. И адрес Ивана Геннадьевича для такого проныры узнать не так уж трудно…

Все это мгновенной вспышкой пронеслось в сознании Шилина. Страшное предчувствие навалилось на него, он чувствовал, как у него отнимаются руки и ноги.

— Что такое? — равнодушно спросил мент-водитель, продолжая выжимать педаль тормоза.

— Шлык!

— Где Шлык? — встрепенулись менты-охранники.

— Там, в кустах! — заорал Шилин, тыкая рукой в боковое окно. — Я вижу его!

А ведь он в самом деле увидел его… Хотя ему могло и показаться.

— Тормози! — крикнул охранник водителю Но было уже поздно.

Взрыв страшной силы оторвал машину от земли, разорвал ее на части

Погибли все, кто находился в ней.

— Такие вот дела, — мрачно проговорил Марков — Этот ублюдок отправил на тот свет еще троих наших сотрудников…

Степан разговаривал с ним в его кабинете. Утром он узнал, что Шлыкова вчера взять не удалось. Всех вокруг пальца обвел, гад. И еще насмеялся — машину с Шилиным на мине подорвал.

Получается, все труды Степана пошли коту под хвост. Лимон, сутенеры, Сверчок, Шилин. И никто не смог вывести его на Шлыкова. Единственно, Катю он нашел. Хорошая девочка. А еще, получается, она Любу и Болотова от смерти спасла. Вырвала победу из рук убойного дуэта.

— Да хрен с ним, с этим Филипповым…

— Как нам теперь на Шлыкова выйти?

— На его розыск задействованы все силы…

— И ничего…

— Ничего… Не человек, а призрак…

— Призрак террориста бродит по столице… Ничего, рано или поздно этот гад материализуется…

— Да уже пора… Ты вот что, Степан, думай не о том, как его выловить, а о том, как себя сберечь. И о своей сестре думай, и о Болотове. Этот оборотень охотится на вас. И вряд ли он отступится…

— Любу и ее будущего мужа этому гаду не достать. Президента так не стерегут, как их…

— Знаешь, мы тут всю ночь трудились Анализировали почерк Шлыкова. Мальцева он подорвал в машине, Фрязева через почтовый ящик в могилу свел, твою машину заминировал, Любе в кровать взрывное устройство поставил. Дальше покушение на Болотова — Шлыков установил фугас на козырек над входом в подъезд. И последнее — радиоуправляемая мина на дороге, смерть Шилина и трех наших сотрудников…

— И что?

— Ничего нового в его практике. Все эти способы он применял и раньше. И если он снова где-то установит мину, то все по старому шаблону…

— Короче говоря, нужно учесть все моменты из практики Шлыкова…

— Вот именно…

— Значит, я прямо сейчас поднимаюсь, иду к своей машине, внимательно осматриваю днище. И нахожу взрывное устройство на магнитных присосках…

— Не надо утрировать…

— Пошли, Николай, прогуляемся!

Степан действительно поднялся со своего места.

— Ты что, действительно хочешь проверить свою машину?

— Я просто не могу не учесть наставления старшего товарища…

Нельзя было понять, шутит Степан или всерьез говорит.

Он и Марков вышли из кабинета, спустились вниз, оказались на улице. «Восьмерка» Степана стояла шагах в ста от входа в управление. В ряд с другими машинами. Недалеко. В поле зрения вооруженного милиционера, который охранял вход.

— К машине никто не подходил? — показывая на «восьмерку», спросил у постового Марков.

— Да нет, — покачал головой тот. — Не видел… А может, просто не обращал внимания.

Они подошли к машине.

— Ну, посмотрим…

Как бы ради спортивного интереса Степан низко нагнулся и просунул руку под днище.

— Ничего…

— Степа, ну это же смешно. Если Шлыков захочет заминировать твою машину, он сделает это в другом месте…

— Ты же сам сказал, что он оборотень… Степан поднялся и подошел к машине с хвоста. Сунул руку под глушитель.

— Опаньки!

— Что там?

— Сюрприз. От Шлыкова. А может, и от Аллочки..

Марков встал на колени, заглянул под машину И обомлел. На трубе глушителя на магнитных присосках сидела «жаба». Размером с небольшую консервную банку. Сама в руки просится. Но трогать нельзя. Мина срабатывает на детонацию. С предохранителя она снята и может взорваться при попытке снять ее.

— А ты, Николай, говорил…

Мимо Степана, едва не задев его, промчалась машина.

— А вот и ответ на вопрос… К моей машине никто не подходил. Просто рядом остановилась машина, открылась дверца, из нее вылезла рука. Чпок, и «жаба» на глушителе… А это значит, что следили за мной, Николай, от самого дома вели. Я ведь дома начеку, все осматриваю, все проверяю… Отличный психолог этот Шлыков… Только шизанутый какой-то. Ничего, гад, не боится…

— Его везде ищут, а он в открытую по Москве раскатывает…

— Совсем нюх потерял…

— Надо взрывотехников вызывать…

— Само собой. Но это успеется. Ты своего постового опроси, может, видел он, как машина останавливалась…

Вооруженный милиционер видел машину. Белая «семерка». В ней мужчина и женщина.

— Долго стояли?

— Да с минуту, даже меньше…

— Почему не подошли? Не проверили документы…

— Да не знаю, — виновато пожал плечами милиционер. — Баба пьяная была. А мужик такой злой. Чуть не ударил ее, когда она открыла дверцу и начала блевать…

Никакой блевотины рядом с «восьмеркой» не наблюдалось.

Степан и Марков переглянулись.

— Старый трюк…

Точно так заминировали его «Волгу». Вроде бы блевать минер собрался, а сам руку под машину…

— А вы видели, как она блевала?

— Да как же тут увидишь? Машины все закрывают. Оставалось только догадываться…

— Не в ту сторону догадался, — осуждающе покачал головой Степан. — Лопух ты, дядя…

Милиционер и сам это прекрасно понимал.

— А номер ты, конечно, не запомнил…

— А вот и посмотрел…

У постового была хорошая память на числа.

— Тетя Люба, а вы меня с собой возьмете? — спросила Катя.

— Ну, конечно, девочка моя…

Люба была без ума от этого ребенка. Красивая, нежная, ласковая. Всегда веселая, непоседливая. И только где-то в глубине ее голубых глаз скрывалась недетская печаль.

Степан не говорил, где он ее взял. И Катя не признавалась. Она сразу дала понять ей, что не будет отвечать на этот вопрос. Впрочем, Люба и не настаивала.

— Конечно, поехали…

И Виталию она нравилась. Это он решил взять над ней шефство. Накупил ей нарядов, игрушек, определил комнату в квартире. Ночевала Катя у Степана — как-никак он собирался ее удочерить. А днем она пропадала у них дома — Степан все время на работе. Нравилось ей здесь. И Любу любила она, и Виталия. И они в ней души не чаяли.

— Ура! — обрадовалась Катя и запрыгала на месте.

В нарядном воздушном платье, с огромными бантами, она вызывала умиление. Любе очень хотелось, чтобы их с Виталием ребенок был похож на нее.

— Только, пожалуйста, сними платье и надень джинсы…

— И джинсовую курточку, можно? Тогда я ковбоем буду…

— Ну, конечно, можно…

Люба по-матерински тепло улыбнулась ей.

— А когда мы вернемся?

— Вернемся мы поздно. Ехать далеко, — сказал Виталий. — Поэтому будет лучше, если ты позвонишь дяде Степану…

— Да, надо его предупредить, — сказала Люба. — Чтобы не волновался…

Они ехали во Владимирскую область, в деревню Строеве. На могилу к отцу Виталия. «Я должен познакомить тебя с ним», — он говорил об отце как о живом.

Сегодня у его покойного отца день рождения. И смерти. Он родился и умер в один день — так иногда бывает. И сегодня Виталий просто обязан был навестить его.

Надо было с раннего утра выезжать. Да Виталия срочное дело задержало. Но теперь он свободен, можно выезжать.

Люба сама позвонила Степану. Предупредила его, что они уезжают и Катя вместе с ними.

— Дядя Виталик, а это не опасно? — спросила Катя.

Она уже переоделась. Джинсы опоясывал широкий ремень, на нем в кобуре болтался пластмассовый пистолет.

— А ты чего-то боишься?

— А если за вами охотится этот страшный дядя киллер? Ведь он уже один раз хотел вас убить…

— Мы же с охраной едем. А потом, у него сейчас столько хлопот, что ему не до нас…

Они уже знали, что Шлыкова и Аллу активно ищет милиция. Не в их положении охотиться за ним и Любой. Самим бы ноги унести… И все же меры предосторожности принимались.

— Дядя Виталик, а у вас пистолет есть?

— Есть! — улыбнулся он.

У него на самом деле был пистолет. Боевой. Он его носил под пиджаком. Ситуация обязывала взять его в дорогу.

— И у меня есть! Вот!

Она показала пластмассовый китайский пистолет — точная копия «вальтера». Вообще-то ковбои носят револьверы. Но это же игра…

И разочарованно:

— Только он игрушечный. А у вас настоящий… А можно посмотреть?

От нетерпения она запрыгала и захлопала в ладоши.

— А чего ж нельзя? Вообще-то оружие детям не игрушка. Но на вот, смотри…

Виталий с улыбкой достал из кобуры свой пистолет, выдавил из него заряженный магазин. И только после этого отдал его Кате.

— Ух ты! Тяжелый… Только тоже не настоящий…

— Почему это не настоящий?

— А потому! — Она показала Виталию язык. И быстро содрала с игрушки желтую наклейку, нацепила ее на ствол боевого пистолета.

— Вот так, теперь он не настоящий!

— Ну ты умница! — рассмеялся Виталий.

Он забрал пистолет, вогнал в него обойму, сунул его в кобуру. Наклейка осталась на месте.

Пора было уезжать. Скоро полдень. А им ехать и ехать. А еще за матерью Виталия заехать надо. У Любы с ней хорошие отношения. Она ей куда больше, чем Алла, нравится.

До места добираться часа четыре. Затем у могилы пробыть час придется, не меньше… До темноты не обернутся.

Уходя, Виталий оставил дома свой мобильник.

— Он тебе что, не нужен?

— У меня сегодня священный день, — очень серьезно ответил он. — Не хочу, чтобы меня отвлекали на деловые проблемы…

— Тогда и я свой из солидарности оставлю…

Она достала из сумочки свой телефон — подарок брата. И положила его рядом с телефоном Виталия.

Виталий прав, иногда нужно отрезать себя от внешнего мира.

Во дворе стояли две машины, обыкновенные «девятки».

— А где твой джип? — спросила она.

— Это традиция, — так же серьезно ответил Виталий. — Когда отец умер, у меня была вот такая «девятка». С тех пор я езжу к нему на такой машине…

Это был «бзик», из тех, которые есть у всякого «нового русского». А Виталий из них, тут ничего не поделаешь.

До прибытия специалистов Марков успел поднять тревогу, сообщить всем постам о белой «семерке» с двумя пассажирами: мужчиной и женщиной.

Степан же это время просто скучал. А еще по телефону с Любой говорил. Она позвонила и сказала, что они с Виталием уезжают в какое-то Строеве. На кладбище к его отцу. Он уже знал, что в этот день Болотов всегда ездит туда. Традиция. Люба могла бы и не звонить. Но они решили взять с собой и Катю. Надо же, как привязались к ней. Аж ревность берет…

Взрывотехники обезвредили мину в течение нескольких минут. Вот что значит профессионалы…

— Очень мощная штука, — сказал один из них. — Если бы грохнула, разнесла бы в клочья всю машину… Но это понятное дело. Иначе какой бы смысл устанавливать ее на выхлопную трубу… Самоделка, но делал мастер — сразу видно…

— Мастер, — подтвердил Марков. — И очень высокой квалификации…

— Хотелось бы встретиться с ним, поговорить…

— Нам бы тоже этого очень хотелось…

— Пойдем, Степа, ко мне. У меня коньячок есть. Вмажем по чуть-чуть…

Чувствовалось, что нервы у Николая на пределе. Что тогда про Степана говорить. Снова его машину заминировали. И только чудо спасло его от гибели.

— Пойдем. Только по чуть-чуть…

Ему садиться за руль. Встреча с гаишниками его не пугала — как-нибудь отмажется. А вот человека сбить боялся.

В кабинете Николай достал початую бутылку, вытянул из ящика стола пластмассовые стаканчики. Но наполнить их не успел.

К нему пришел посетитель. Высокий и худой мужчина в старом, но аккуратном костюме.

— Вы подполковник Марков? — вежливо спросил он.

— Да. А что?

— Тут это, по телевизору показывали…

— Что показывали?

— Не что, а кого. Мужчину и женщину. Их милиция ищет… Я знаю, где они…

— А почему вы ко мне обратились? Надо в ближайшее отделение милиции…

— Да я совсем рядом живу…

— Мужчину и женщину?.. А ну-ка, а ну-ка… Марков достал фотографии Шлыкова и Болотовой.

— Они?

— Точно, они!

Степан и Николай встали как по команде.

— Где они?

— Да тут, совсем рядом. В двух кварталах. В доме напротив они живут… Понимаете, у меня подзорная труба. Иногда я смотрю в окна дома напротив…

— Нехорошо-то как, — не сдержался Марков.

— Знаю, — смутился мужчина. — Но я очень редко смотрю, честное слово…

— Дальше, дальше, — поторопил его Степан.

— В общем, я эту парочку сразу заприметил. С первого дня за ними наблюдаю. И знаете, дома они в одном виде, а на улицу выходят совсем в другом…

— Как это понять?

— Меняются они, внешне… Парики там, усы, бороды, очки…

Степан и Марков переглянулись. Речь шла о маскировке, это очень походило на Шлыкова и его «боевую подругу».

— Я их уже давно приметил. Но по телевизору только сегодня увидел…

— А точно они? — оборвал его Степан.

— Точно, точно…

— В двух кварталах, говорите… — и с ехидной усмешкой посмотрел на Маркова. — А мы, Николай, их черт знает где ищем. А они, оказывается, у тебя под носом…

— Чудеса!

— Чудеса в решете… Вернее, в квартире…

Уже через десять минут группа захвата во главе с Марковым была у дома, на который ему показали. И Степан, конечно же, не остался в стороне. Только, увы, квартира была пуста.

— Похоже, съехали, — уныло сказал Марков, осматривая помещения. — Как будто чувствовали… Судя по всему, он был прав.

— Вот и скажи после этого, что им не везет…

— Им во всем везет, Степа. Только на тебя нет у них удачи. Заговоренный ты, что ли…

— Есть идея, — мрачно изрек Степан.

— Какая?

— Буду шататься по городу. А вдруг Шлыков снова на меня выйдет…

— Дурацкая идея.

— Совершенно с тобой согласен. Идея дурацкая, и положение наше с тобой дурацкое…

— Ничего еще не потеряно. Судя по всему, Шлыков и Болотова собираются покинуть город. На машине. И ведь уйдут… Если, конечно, на тебя не напорются…

— Плакать надо, а он все шутки шутит…

— Хотел бы я поплакать. Над могилкой Шлыкова…

— Размечтался…

Возле дома выставили пост. А вдруг Шлыков и Болотова еще вернутся. Но на это не было почти никакой надежды.

Как будто сам дьявол послал им этот военный «уазик». Новый, ходкий. Лучше всякого джипа. За рулем совсем юный солдат.

Они заприметили его, когда он сворачивал во двор высотного дома. Свернул и Герман.

— Ну, не подкачай, — сказал он.

Он высадил ее на въезде во двор, сам же поехал за «уазиком».

Военная машина объехала двор дома по периметру и остановилась. Из нее вышел какой-то майор. Едва он скрылся в подъезде, солдатик ударил по газам и помчался к выезду со двора. Лихой кавалерист. Почти что гусар…

А какой гусар не остановится ради роскошной дамы, которая так приветливо машет ему ручкой?

Скрипнули тормоза, и машина остановилась рядом с Аллой.

Она не была похожа на ту преступницу, чьи фотографии крутили по телевизору. Солдат просто не мог ее узнать.

— Подвезешь, соколик? — чуть покачиваясь, спросила она.

Алла играла загулявшую красотку. Дескать, она вовсе не против романтического приключения с представителем славного российского воинства.

— Куда? — Солдат старался придать своему голосу солидность.

— А куда хочешь? — И с явным намеком она облизнула губы.

— Поехали… — голос водителя дрогнул.

Видно, не привык он к такой откровенности. А женщину хочется. И потом будет о чем рассказать своим дружкам в занюханной казарме.

Алла села на переднее сиденье.

— Так куда поедем?

— А туда, где никого нет. — Она обволокла солдата похотливым взглядом.

— Вообще никого? — сглотнул слюну бедняга.

— Абсолютно… Я хочу сделать тебе подарок. Я очень люблю защитников Отечества…

— Я знаю одно местечко…

Солдат сорвал машину с места и помчался в известном только ему направлении.

— Только не гони, красавчик…

Водитель сбавил скорость. Алла вовсе не хотела, чтобы его остановили гаишники за превышение скорости.

Сегодня их последний день в Москве. Вернее, даже часы. Хватит, намучились. Пора перелетать в теплые края. Туда, где сытно, светло и безопасно. Для начала они планировали отсидеться месяц-два где-нибудь в российской глуши. А когда все уляжется, когда спадет ажиотаж с их розыском, они подадутся за границу. Путей для этого достаточно.

С документами у них полный порядок. Два комплекта фальшивых паспортов отличного качества, отечественный и заграничный: оба на одно имя. С наличностью проблем никаких! И на счетах в банке на Кипре, куда перевел все свои деньги Герман, целое состояние.

Жаль, не удалось завладеть наследством Виталия. Это Герман виноват — так закрутил дело, что сам запутался. Теперь вот пусть обеспечивает ее.

Виталий и его шлюха Любочка победили. Но недолго им радоваться победе. Сегодня они умрут. Или это уже случилось.

Она и Герман увозили с собой все, что было у них. Одежду, парики, оружие, мины. Не так-то просто добраться до границы, возможно, придется повоевать.

Как вот сегодня, когда они отъезжали от своего логова.

Герман был очень зол на майора Кручу. Как же, это он раскрутил его махинацию. Мало того, он спал с ней, с Аллой. И за это должен был умереть. Но они спешили убраться из города. И на Кручу у них времени просто не оставалось.

А тут вдруг случай подвернулся.

Под чужим обличьем они ехали по улице. И вдруг увидели майора Кручу. Он выходил из своей машины. Герман аж зубами заскрипел от злости.

Он свернул в ближайшую подворотню, остановился, полез в багажник, в своей «взрывной коллекции» отыскал «адскую машинку» определенной конструкции. И заставил Аллу установить ее на выхлопную трубу. И она установила ее, на глазах у мента с автоматом. Да так, что комар носа не подточит.

Возможно, Круча уже подорвался в своей машине. И сейчас вся милиция вовсю ищет белую «семерку» с мужчиной и женщиной.

И ее, возможно, скоро найдут. Только без них.

Солдат свернул с улицы, загнал машину в какой-то закуток между дорогой и бетонным забором какого-то завода. Здесь действительно никто не мог им помешать. Разве что Герман. Он уже подогнал машину к ним.

— О, а это кто там? — встревоженно спросил служивый, наблюдая за «семеркой».

— Мамочки! Это мой муж! — испуганно запричитала Алла.

Надо было видеть, какая досада отразилась на лице солдата. Надо ж, такой облом. Герман открыл дверь «уазика».

— Ты что, пацан, оборзел? — Его лицо было перекошено от бешенства.

— Да она сама! — начал оправдываться бедолага.

— Кто? Моя жена? Сама?.. Лжешь!

— Да нет, правда…

— А ну выходи! — Герман вытащил из кармана бесшумный пистолет, направил на солдата.

Тому ничего не оставалось делать, как выйти.

— Раздевайся!

Герман раздел его до трусов.

— А дальше? — испуганно спросил служивый.

— Вот тебе дальше…

И он два раза нажал на спусковой крючок. Обе пули попали солдату в сердце.

Герман разделся, заставил Аллу одеть солдата. А сам начал надевать военную форму, С покойным они были примерно одной комплекции.

Когда оделся, перетащил из «семерки» в «уазик» весь их скарб. Солдата усадили за руль «семерки». Придали ему вид спящего человека.

Минут десять ушло на то, чтобы заминировать «семерку». Герман считал, что это необходимо.

Наконец, все было готово, и Герман сел за руль «уазика». А ему, между прочим, шла военная форма. Хорошо, стрижка у него была короткая — его вполне можно было принять за солдата сверхсрочной службы.

— Менты будут искать белую «семерку». А мы на военном «уазике», — говорил он, выезжая на дорогу. — Сработали мы чисто. И не скоро тайное станет явным. У нас в запасе часа три как минимум… Если будем ехать аккуратно, гаишники останавливать нас не станут. Военные — не их компетенция…

Герман выбрал кратчайший путь, чтобы выехать на Кольцевую автостраду. Алла волновалась. Ведь вопреки его прогнозам менты все-таки могли остановить «уазик». Если уже объявлена операция «Перехват», то будут останавливать всех.

Только боялась она совершенно напрасно. На посту ГАИ никто даже не посмотрел в их сторону.

Но все же она уговорила Германа свернуть на ближайшее шоссе, которое уходило от Москвы. Неважно, куда ехать, лишь бы поскорее оказаться как можно дальше от столицы.

Герман внял ее совету и свернул с автострады. Ему также не терпелось уйти от опасности.

Через некоторое время она вдруг встрепенулась:

— Слушай, да мы на Владимир идем…

— А кто еще в эту сторону едет?

— Да наши лучшие друзья.

Владимирская область, деревня Строево. Они ездили туда на электричке позавчера. Их интересовало кладбище, где был похоронен Болотов-старший. Им очень хотелось, чтобы там нашел свое последнее прибежище и Болотов-младший.

Степан возвращался в Битово.

Сейчас он своим присутствием не помогал, а скорее мешал Маркову в поисках Шлыкова.

Его и Аллу искали все, кто только мог. Слишком мощный резонанс в обществе вызвало убийство Филиппова. Кто-то скорбел по нему, кто-то откровенно радовался его смерти. Но все дружно обвиняли правоохранительные структуры государства в полной беспомощности. Степана вовсе не волновали эти дрязги. Но он очень хотел, чтобы взяли Шлыкова и его сообщницу.

Но как их найти? Лично у него не было ни одного варианта. Разве только ждать, когда они снова выйдут на него. Или на Любу с Болотовым. Но это уже маловероятно…

Надо же, в самый подходящий момент сыграла свою роль интуиция. И заставила обнаружить мину под глушителем. Невероятно, но факт.

Шлыков и Алла уходят из города. Но прежде они приготовили ему сюрприз.

Не значит ли это, что такой же сюрприз ждет и Виталия с Любой?

Вряд ли. Мина под его машиной — дело случая. Как это ни странно, преступники скрывались неподалеку от здания окружного отдела РУОП. И проезжали мимо. Увидели Степана и не удержались от соблазна. С ним-то ведь все просто…

А вот с Болотовым такой номер не пройдет. Его стерегут бдительные охранники со сканерами и миноискателями. И снайперу они могут оказать противодействие. И самое главное, они находятся в постоянном ожидании очередного покушения на жизнь своего шефа. Вряд ли они подпустят Шлыкова к Болотову. И тот должен это понимать.

Сейчас Виталий в дороге. Вместе с Любой, Катей едет на могилу своего отца. Разумеется, с собой он взял телохранителей. Как Шлыкову _дотянуться до него, если ему сейчас нужно одно — унести поскорее ноги?

А вообще Болотов — парень серьезный. Он все больше нравился Степану. Одно отношение к родителям чего стоит. Отец его давно умер. А он все как о живом о нем думает. Не только день его рождения сегодня справлять будет. Но и с Любой познакомит. Как со своей будущей женой. Он ведь и Аллу так с ним знакомил, Люба рассказывала…

Аллу… Знакомил… С отцом…

Степан с силой сжал руль, до боли в пальцах.

— Черт! — И с той же силой ударил по этому рулю ладонью.

Как же он раньше об этом не догадался!

Алла прекрасно знала, что каждый год на день рождения своего отца Виталий приезжает на его могилу.

Взрыв на Котляковском кладбище… Трупы… Искалеченные люди…

Та же картина могла нарисоваться и на кладбище никому не известной деревеньки Строево.

Алла знала, что Виталий сегодня отправится к отцу. Побудет на его могилке. И, разумеется, поухаживает за ней. Землю, например, у могильной плиты взрыхлит…

И она, и Шлыков искусно маскируются. Если разобраться, им ничего не стоило съездить на машине или, лучше, на электричке во Владимирскую область, побывать на могиле у Болотова-старшего. И также поухаживать за ней. Например, мину под памятником установить. Копнешь земельку, заденешь за растяжку или еще какую хитроумную штучку — и все, в следующий раз уже за твоей могилкой ухаживать будут… И ведь никакая охрана не поможет. Разве если догадаются…

Но догадаются ли?

Не останавливая машины, Степан взялся за телефон. К счастью, он знал номер мобильника Виталия.

Но, увы, телефон молчал. Неужели он оставил его дома?

Мобильник есть и у Любы. Но и ее номер молчал. С ума они там сошли, что ли?

Степан знал, что они уже в пути. И уже далеко от Москвы. Но едут они на обычной скорости. А он поедет быстрее. Жаль, нет его любимой «Волги» с форсированным движком. На ней он мог устраивать настоящие авторалли. Но и «восьмерка» не «Запорожец». Если постараться, можно успеть…

Степан спешил выехать из города и взять направление в сторону Владимира. Он выбрал самый короткий путь. Очень торопился успеть добраться до места, пока туда не прибыли Виталий, Алла и Катя.

И когда он съехал с Кольцевой автострады в направлении Электростали, его осенила блестящая идея.

Он связался с одним своим знакомым из Госавтоинспекции. Попросил его остановить джип «Чероки» и его владельца, Болотова Виталия Георгиевича. Ему просто передадут сообщение об опасности. И он примет все меры предосторожности.

— Ничего, сынок, ничего, все будет хорошо.. Галина Сергеевна, мама Виталия, гладила его по руке, успокаивала.

— А ты поезжай к отцу. Сам знаешь, надо…

Она собиралась ехать на могилу к мужу. А у нее болел живот. Она старалась не обращать на него внимания. Но боль становилась все невыносимей. В конце концов она вызвала «Скорую», ее увезли в больницу с подозрением на аппендицит.

Виталий и Люба нашли ее в больничной палате. Ее уже готовили к операции.

А время шло. Уже полдень. А они все еще в городе

— Но я не могу тебя здесь оставить…

— Ничего со мной не случится. Хирурги здесь отличные… Поезжай. Отец тебя ждет… Извинись за меня…

— Хорошо, мама, я поеду…

Но прежде чем сесть в машину, Виталий переговорил с хирургом, который должен был оперировать маму. Номинально операция бесплатная. Но две с половиной тысячи долларов хирургу не показались лишними.

— Уверяю вас, все будет наилучшим образом…

Теперь ему можно было верить.

Уже было время обеда, когда они наконец отправились в путь. Но о том, чтобы заехать в какой-нибудь ресторан или кафе, не могло быть и речи. Перекусили на ходу. И вперед, вперед…

Глава пятая

До кладбища они доехали беспрепятственно. Никто так и не остановил их военный «уазик».

Весна, все цветет, все благоухает чистотой и свежестью. Но Герман и Алла чувствовали только один запах. Запах смерти. И не только потому, что находились на кладбище.

Они приехали сюда убивать. Они убьют Виталия и Любу. Вернее, они будут лишь наблюдать за тем, как те умрут. На могиле Болотова-старшего установлен мощный фугас. Стоит только коснуться лопатой земли, и тихое кладбище вздрогнет от страшного взрыва. Погибнут все, кто будет стоять возле могилы в радиусе десяти метров, — по крайней мере, так говорит Герман. А он знает толк в саперном деле.

Погибнет и Люба. Если она, конечно, приедет сюда. А она приедет — ведь Виталик хочет видеть ее своей женой. Не зря же он поселил ее в своей квартире. Он будет знакомить ее со своим отцом. И познакомит. На том свете, где ждут с нетерпением их обоих.

Сучка Любочка думает, что она выйдет замуж за Виталия и ей достанется все. А вот не угадала. Она не получит ничего. Если состояние Виталика не досталось ей, Алле, то оно не достанется никому. Даже его матери. Галина Сергеевна будет здесь. И ей тоже придется умереть. И правильно. Она ведь никогда не любила Аллу…

Виталий приедет на кладбище с телохранителями. Никто не знает, сколько их будет, — два, три, четыре. Они тоже должны погибнуть. Хотя, конечно, этого не хотят. И, возможно, догадаются проверить могилу, прежде чем подойти к ней. И ведь могут обнаружить мину до того, как она взорвется.

И тогда их с Германом план с треском провалится. И они останутся неотомщенными. Вероятность такого исхода ничтожно мала — охранникам трудно предположить, что Алла и Герман смогли добраться сюда, на это задрипанное кладбище, за сотни километров от Москвы.

Но ничего нельзя исключать.

Поэтому Алле так захотелось побывать здесь. Чтобы убедиться в успехе их с Германом акции. А если вдруг мину обнаружат и не дадут ей взорваться, им придется включиться в дело…

Машину они поставили в надежном месте. И сами спрятались. За старой неухоженной могилой. Вокруг нее густой кустарник — очень удобно лежать под его прикрытием. И вид на могилу Болотова-старшего отличный Подступы к ней со всех сторон хорошо просматриваются. Великолепная позиция для стрельбы

Если мина не взорвется, они будут стрелять. И в первую очередь достанется Виталию и его сучке Любочке.

— Хорошо, что я стрелять тебя когда-то учил, — сказал Герман.

И протянул ей пистолет-пулемет «хеклер и кох» Вес два килограмма. Прицельная дальность — сто метров. Тридцатизарядный. Два запасных магазина.

Из этой штуки она еще не стреляла. Но он когда-то учил ее стрелять из пистолета. Вместе с ним одно время ездила, набила руку. А если умеешь стрелять из пистолета, то и пистолет-пулемет осилить не трудно. Тем более Герман не раз показывал, как им пользоваться. Было у них на это время,

Сам он вооружился пистолетом. Мощный «дезерт игл» с лазерным целеуказателем. И ручная граната Для него она сейчас вместо пульта дистанционного управления. Бросит ее на могилу Болотова-старшего, от взрыва сработает фугас. Все полягут, кто рядом будет А кто уцелеет, того постреляют. Алла не боялась убивать и знала, что в ответственный момент ее рука не дрогнет.

А еще у Германа карманный «ПСС». И у нее в запасе есть пистолет. Семнадцатизарядный «глок».

Именно с такого пистолета все началось…

С чего началось, к тому и возвратилось. И нет смысла жалеть о прошлом.

Степан гнал машину на предельной скорости. И не успел сбавить скорость на подъезде к КПМ.

Ближайший к нему гаишник взмахнул жезлом. Степан остановился.

— Сержант Анучин, — лениво представился гаишник. — На запредельных скоростях летаем?

— Майор Круча, уголовный розыск — Степан достал и раскрыл корочки.

— А-а, — все так же лениво протянул сержант, изучая документы. — А скорость, товарищ майор, это служебная необходимость?..

— Совершенно верно, сержант.

К машине подошел старший лейтенант с бляхой на левой стороне груди. Старший смены.

— Что тут?

— Да вот, уголовный розыск… — объяснил сержант.

— Старлей, — не выходя из машины, окликнул его Степан. — Тебе Стеклов звонил?

— По поводу?

— По поводу джипа «Чероки»…

— Болотов Виталий Георгиевич?..

— Точно…

— Звонил, предупредил… А вы майор Круча?

— Ага, — ответил за Степана сержант.

— Ну так как, останавливали джип?

— И не один. Только никакого Болотова не видели…

Обогнать Степан Болотова не мог — не так уж много он проехал. Может, тот задержался где-то в пути?.. Все ведь может быть…

— Может, он сзади едет? — вслух рассудил он. — Вы уж остановите его, объясните товарищу…

— Да, да, я помню. Возможно, что строевское кладбище заминировано…

— Возможно, заминировано. Возможно!.. Отличная память, старлей… Спасибо за содействие. Ну все, я погнал…

— На кладбище? — спросил старший смены.

— Типун тебе на язык, старлей! — хмуро усмехнулся Степан.

— Э-эх, пивка бы сейчас, — мечтательно протянул старшина.

— И бабу! — закатил глаза прапорщик.

— О, блин! А вот тебе и баба! — хмыкнул водитель-сержант.

Экипаж патрульно-постовой службы ехал в свое родное отделение. И тут под колеса их машины чуть не кинулась тетка лет сорока в грязной брезентовке.

— Сам с такой тварью спи! — Прапорщик брезговал алкоголичками.

А эта дама явно была из их числа. Сержант остановил машину.

— Ты что, дура, с ума сошла? — вызверился он на тетку.

Свое возмущение он считал вполне справедливым. Еще бы чуть-чуть — и сбил бы ее. А кому нужны неприятности?

— Товарищи милиционеры, товарищи милиционеры! — ошалело вращая глазами, затараторила женщина.

— Ну чего тебе? — рявкнул прапорщик.

— Там это… Там это…

— Ну что, там это?

— Там машина, а в ней убитый…

— Ух ты! У тебя что, белая горячка началась? — съязвил старшина.

— Да нет, я серьезно…

— Если серьезно, тогда показывай, — буркнул прапорщик.

Ему не очень хотелось возиться с трупом.

Скоро они подъезжали к белой «семерке», скрытой в кустах.

— Вот видите, мужик в машине… Совсем еще пацан…

— С чего взяла, дура, что он мертвый? — с надеждой спросил прапорщик. — Может, просто заснул… Или ты уже смотрела?

— Да издалека видно, что не живой…

— А мне вот не видно… А ну, признавайся, ты его?

— Да ты что, мент, спятил! — вскипела женщина. — Да я к нему даже не прикасалась!

— И даже дверь не открывала? По карманам у него не лазила? — недоверчиво спросил старшина.

— Да что я, дура, пальчики свои на ручках оставлять…

— А вот мы оставим, — прапорщик вздохнул и решительно открыл водительскую дверцу.

Это была последняя дверь, которую он открывал в своей жизни.

Мощный направленный взрыв растерзал его грузное тело и отшвырнул на несколько шагов от машины.

Деревню Строево Степан нашел по указателю на автостраде. И до кладбища местного добрался без проблем — язык ведь и до Киева доведет.

Он уже подъезжал к погосту, когда запиликал «мобильник».

На связи был Николай Марков.

— Степан, ты где?

— Ни за что не угадаешь… На кладбище…

— На каком?

— На деревенском. Деревня Строево, Ни о чем тебе это не говорит?

— А что оно мне должно говорить?..

— Ну ты же вплотную занимался Болотовым…

— Постой-ка… Точно, деревня Строеве, место рождения его отца…

— Не память у тебя, компьютер…

— Слушай, это же не ближний свет…

— Владимирская область…

— Что ты там делаешь?

— Да вот, Болотова-старшего проведать приехал…

— Степан, ты меня удивляешь… Что ты там забыл?

— Сегодня здесь должен быть Болотов-младший… Короче говоря, я подозреваю, что могила его отца заминирована…

— Проделки Шлыкова?

— За сообразительность «пять» с плюсом…

— И еще столько же за информацию…

— Ухты… Говори!

— Шлыкова больше нет…

— Чего?

— Убили Шлыкова…

— И кто же?

— Алла Болотова-Оболенская…

— Это точно?

— Пока только предположение… В общем, машину его нашли. А в ней труп…

— Его труп?

— Пока точно не установлено…

— Что значит пока?

— Когда машину открывали, она взорвалась Погиб прапорщик патрульно-постовой службы…

— Ну зачем же он полез?

— Спешил…

— И успел, блин… Труп Шлыкова, я понимаю, на куски…

— Точно. Сейчас над останками эксперты работают…

— — А может, это не Болотов?

— В машине, в бардачке документы нашли. Техпаспорт на имя какого-то Талыбина. И доверенность. На имя Шлыкова Германа Владимировича…

— Это еще не основание считать Шлыкова трупом…

— Да понимаю… Если честно, я и сам не очень уверен, что в машине Шлыков. Просто, понимаешь, очень хочется, чтобы это был он…

— Но он же живым тебе нужен…

— Знаешь, надоел он мне до чертиков!.. В гробу я его, короче, видел…

Степан вышел из машины, продолжая разговаривать по телефону.

— Пойду могилу посмотрю…

— А знаешь где?

— Я знаю, кто такой Болотов. Он преуспевающий бизнесмен….

Он двинулся в глубь кладбища. Мертвая тишина, полное запустение, травой все поросло.

— И отца своего он крепко уважает. Значит, я так думаю, его могила самая богатая…

— И на приметном месте… — добавил Марков.

— Очень даже может быть… Кстати, похоже, вот и она…

«Болотов Георгий Андреевич» — гласила надпись на роскошном памятнике из черного мрамора. Надгробная плита исполнена в виде клумбы. И цветы на ней. За ними нужно ухаживать. Но только сунь в землю лопатку… Может, ничего и не произойдет. Но Степан рисковать бы не стал.

— И никого рядом?..

— Никого…

— Секунду, Степа, я сейчас… Степан ждал. И дождался.

— Ну вот, узнали, — сказал Николай после долгой паузы.

— Что узнали?

— В машине был не Шлыков. Кто-то другой…

— Быстро узнали…

— И настроение испортили…

— Ничего, достанем Шлыкова. И эту суку Аллу… Будь уверен…

— Спасибо, хоть ты уверенности прибавляешь, — скептически усмехнулся Марков. — Ну ладно, Степа, не буду отвлекать… До связи!..

Степан сунул трубку в карман.

— Это кто сука? — тихо и зло спросила Алла у Германа.

Из своего укрытия они не только видели Кручу, но и слышали его.

Вот гад, и на этот раз ушел от возмездия. Жив-здоров. Еще и грозится по сотовому телефону. Ее и Германа достать кому-то обещает. Уж не президенту ли?..

— А ты у него спроси, — покривился Герман.

— Как это?

— А вот так, возьми да спроси…

Герман не ерничал, не шутил. Он смотрел на нее совершенно серьезно.

Степан осторожно приблизился к надгробной плите. Присел на корточки. Внимательно присмотрелся. Да, есть следы недавнего вмешательства. Кто-то разрыл землю и снова вернул все на место. Очень аккуратно сделано, сразу не заметишь…

— Ну что, нашел? — услышал он знакомый женский голос.

Среди могильной тишины он прозвучал неестественно громко. И страшно. Степан невольно вздрогнул.

Медленно поднимаясь на ноги, он развернулся на сто восемьдесят градусов. И снова вздрогнул.

У покосившегося креста соседней могилы стояла Алла. Красивая и в то же время страшная как смерть. Степан физически ощущал нечистую силу вокруг нее. На какое-то мгновение им овладел суеверный ужас. Но он быстро сумел взять себя в руки. И потянулся к пистолету в наплечной кобуре.

— А вот этого не надо! — Она опередила его и направила на него пистолет-пулемет. Мощное оружие. — Учти, я стрелять умею…

Пелена мистификации вокруг нее спала. Она уже не казалась ни ведьмой, ни привидением. Обычная преступница среди обыкновенного кладбища. И сила ее только в том, что она опережает его на один шаг.

— И не только стрелять, — опуская руку, презрительно посмотрел на нее Степан.

— И в постели я хороша…

Про постель Степан как раз сейчас вовсе и не думал.

— Только зря ты в мою постель залез. Герман не может тебе этого простить…

— А где он, твой Герман?

— Да вот он, позади тебя…

Степан начал медленно разворачиваться. И тут мир взорвался перед его глазами.

Что-то тяжелое с силой опустилось на голову и выбило из него сознание.

Ну вот, наконец они на месте. Долго добирались. Хорошо, на постах ГАИ никто не останавливал, и без того много времени потеряли. Люба очень надеялась, что обратный путь будет гораздо короче.

— Смотрите, машина дяди Степана! — засуетилась глазастая Катя.

Чуть из окна не вывалилась, так рукой махала. У кладбищенских ворот сиротливо стояла «восьмерка».

— Точно, она, — подтвердила Люба.

Формально она принадлежала ей, но на ней ездил Степан — все никак не мог купить себе машину взамен взорванной «Волги». Да, наверное, и не купит. Любе уже не нужна эта машина, пусть остается за ним.

— А где он сам? — спросил Виталик. — И вообще, чего он здесь делает?

— Значит, есть что здесь делать…

— Тут что-то не так… — Он был встревожен.

Машины остановились рядом с «восьмеркой». Из одной вышли Виталий, Люба и Катя. Из второй три крепыша, вооруженных пистолетами.

— Так, ты, Люба, и ты, Катя, остаетесь здесь, — распорядился Виталик. — А мы пойдем к могиле…

Еще никогда Люба не видела его таким сосредоточенным, как сейчас. Будто внутри него разжалась боевая пружина — казалось, он готов сразиться сразу со всеми армиями мира.

Телохранители защелкали пистолетами. И пошли за Виталием. А тот, в отличие от них, оружие не доставал. И постепенно переместился за их спины. Как будто мысли ее прочитал. Люба очень не хотела, чтобы он шел впереди.

Они с Катей остались возле машин совсем одни.

— Тетя Люба, а мы когда за дядей Виталиком пойдем? — спросила девочка.

Любе стало страшно, сердце сжала ледяная рука. И она прижала к себе Катю, судорожно погладила ее по голове. Как будто это могло отвести беду от Виталия.

— Сейчас пойдем… — От волнения закладывало грудь.

— Когда дядя Виталик позовет?

— Да…

И в это время кладбищенскую тишину сотряс взрыв. В то же мгновение прогрохотал еще один, гораздо более мощный. Послышались частые хлопки выстрелов. А потом все стихло.

— Нет!!!

Страшная догадка сорвала ее с места и понесла вперед. Не разбирая дороги она неслась туда, откуда донесся взрыв. Катя бежала за ней.

Люба не знала, где нужная им могила. Но до нее дошло — могила была на месте дымящейся воронки, вокруг которой лежали истерзанные тела телохранителей. И Виталик лежал. Он был дальше всех от воронки. Но тоже, похоже, был мертв. Из раны на голове сочилась темная кровь.

— Не-ет!!! — взвыла Люба, опускаясь перед ним на колени.

— Да! — послышалось за спиной.

Люба подняла голову и увидела Аллу. Она стояла впереди, у разрушенной могилы. И с ненавистью смотрела на нее.

— Вот ты, сука, и попалась! — зло процедила она сквозь зубы.

В руке у нее был пистолет. И, казалось, вот-вот она выстрелит.

Рядом с ней стоял какой-то мужчина в военной форме. Люба никогда не видела его. Только на фотографии. Это был тот страшный киллер, который уже столько раз пытался убить ее.

Киллер взглянул на нее.

— Давай ее к братцу… — обратился он к Алле. И зло посмотрел на Катю. — И эту сучку туда же — Будет знать, коза, как большим дядям мешать… Эй, а это что?

Он подошел к Кате, вытащил из ее кобуры игрушечный пистолет, покрутил его в руках.

— Дерьмо собачье! — скривился он и бросил игрушку на землю.

Люба умирала со страху. Катя заплакала, прижалась к ней.

— Пошли! — хищно прищурилась Алла. Люба даже не пошевелилась.

— Ты что, не слышишь, тварь?

Алла подошла к ней, омерзительно усмехнулась и вдруг резко ударила ее в живот.

Люба чуть не умерла от боли. Она согнулась в три погибели и прижалась к земле. И тут же чья-то сильная рука схватила ее за волосы и потянула вверх. Она поднялась и пошла в поводу у киллера — это он тащил ее за волосы.

Люба зарыдала. От боли и бессилия.

Степана привел в сознание взрыв, громыхнувший совсем рядом. Он открыл глаза. И тут же снова закрыл их. От боли. Голова раскалывалась на части. Хорошо к нему приложились. И он знал, кто ударил его. Шлыков. Негодяй и убийца. Только рядом его нет. Он взрывает, вернее, уже взорвал могилу, к которой подошли Люба, Виталий и Катя. И сейчас вернется сюда, чтобы расправиться с ним.

Круча всегда был защитником слабых. Многим он помог, немало было тех, кого он спас от смерти. Но сейчас не в силах был спасти самого себя. Даже сбежать не мог. Руки связаны за спиной. Другой веревкой он был привязан за шею к дереву. Шлыков стянул узлы на совесть. И веревку качественную подобрал.

Сначала из-за ближайшей могилы появилась Люба. Ее тянул за волосы Шлыков. За ними шла и плакала Катя. Ее пинками подталкивала Алла. Вот твари!

— Очнулся, пес? — зло спросил Степана Шлыков. — Тем лучше. Я хочу, чтобы ты видел свою смерть! Дешевая бутафория.

— Сюда, сучки! — Он показал Любе и Кате на место рядом со Степаном.

— Ну вот, вы все вместе, — скривилась Алла. — Виталика не хватает, опередил он вас… Значит, Болотова убило взрывом.

— Ничего, они сейчас вслед за ним отправятся…

Было видно, что Шлыков наслаждается своим превосходством. И ему, похоже, хотелось продлить это удовольствие.

— Ну так в чем же дело? — презрительно скривился Степан. — Давай, кончай меня. Чего ждешь?

Он понял, что проиграл. Ему чертовски хотелось жить. Но не хотелось, чтобы этот гад издевался над ним.

— Почему только тебя, я кончу вас всех…

— Ты что, придурок, не понимаешь, что взрыв всполошил всю округу. Сейчас здесь будут люди…

— Какие люди? — усмехнулся Шлыков. — Вонючие колхозники с сеновала? Или пьяный мент, один-единственный на всю деревню?..

И все же предупреждение Степана возымело действие.

— Алла, иди заводи машину. И посмотри за дорогой. Сообщи мне, если что…

Он показал на свою портативную радиостанцию, которая торчала из кармана солдатского кителя. Идиот, нашел во что нарядиться.

— Ладно, — кивнула Алла.

Этой суке не хотелось уходить. Но она понимала, что Герман прав.

И все же она не могла отказать себе в возможности покуражиться над пленниками.

— Ну что, тварь, добилась своего? — злорадствовала она, с ненавистью глядя на Любу. — Задвинула меня в сторону, прибрала к рукам моего мужа… Ну вот, теперь ты всегда будешь с ним. На небесах… Или в аду… На этот раз ты от нас, сука, не уйдешь!

— А ты, мусор, — прошипела она, обращаясь к Степану, — кого сукой назвал? Меня?.. Достану суку… Да не достанешь! Труп ты! Уже труп!.. Не бьет твоя карта мою, понял? Кончай их, Гера!

Она повернулась ко всем спиной, гордо вскинула голову и зашагала по тропинке между могилами.

— Твоя беда, мусор, что ты спал с ней, — Шлыков кивнул вслед уходящей Алле. — Все, кто спал с ней, спят сейчас в обнимку с ангелами, — вознес он глаза к небу. — И ты сейчас на небеса отправишься…

— Я не пойму, ты киллер или трепло? — как на грязь из-под ногтей посмотрел на него Степан.

— Я философ, — на полном серьезе ответил Шлыков.

— Ну да, философский факультет…

— Нет, я философ по жизни. Исповедую философию смерти…

— Ух ты, — презрительно усмехнулся Степан. — Только постулаты своей философии толкать не надо…

— Почему не надо? Надо… Но у меня нет времени. Спешу, извините…

Шлыков о чем-то подумал, усмехнулся своим же мыслям и начал поднимать руку с пистолетом. Степан видел, как прорезает воздух острый пучок лазера. Красная точка ползла по земле, стремительно приближалась к нему. Еще немного, и она застынет у него на лбу.

— Дяденька, не надо! — взвизгнула Катя.

— Эй, брось «пушку»! — послышался вдруг тусклый, но требовательный голос.

Степан повернул голову и увидел Болотова

Голова вся в крови, пиджак и рубашка иссечены гранитной крошкой, окровавленный, сам весь в пыли. Он еле стоял на ногах. И упал бы, если б не держался одной рукой за покосившийся крест ближайшей могилы. В другой руке у него был пистолет. Он был слаб, на грани обморока. Но «Макаров» держал твердой рукой, и во взгляде сила.

Виталий готов был выстрелить в любое мгновение. И он не промажет. Шлыков сразу понял это.

И все же он медленно начал поворачиваться к нежданному противнику.

— Я сказал, брось «пушку»! — И такая ненависть вспыхнула во взгляде Болотова, что Шлыков разжал пальцы.

Его пистолет упал на землю.

— А теперь развяжи его. — Виталий повел «пээмом» в сторону Степана.

И обнажил взгляду желтый ярлык на стволе. Такие наклейки бывают на детских пистолетах.

Неужели «Макаров» не настоящий, а всего лишь пневматическая дешевка?

Если так, то Шлыков не должен был заметить это. Но он заметил. И рассмеялся.

— Ну, не ожидал я от тебя, Виталик, такой пакости!

— Чему радуешься, придурок? — Болотов не понимал причину веселья.

— Эту игрушку, — кивнул Шлыков на его пистолет, — я у этой сучки забрал… Он показал на Катю.

— Да? Это интересно… — усмехнулся Виталий. Он целился в Шлыкова, но тому не было страшно.

— Брось «пушку», Виталик. Видишь, я же бросил… Давай наше детство вспомним, на кулаках сойдемся… Ты же всегда меня побеждал. Сейчас моя очередь…

— Ты видишь, я еле на ногах стою. С твоей, гад, помощью… А потом, я не люблю американские боевики…

— Ну тогда посмотри наш, российский…

Шлыков омерзительно улыбнулся и нагнулся за своим пистолетом.

— Я знаю, Гера, что ты всегда был полным идиотом, — сказал Виталий. — И даже понимаю, почему ты принял мой пистолет за игрушку.

— А разве это не так?

Шлыков взял свой пистолет в руку.

— Не так!

Виталий нажал на спусковой крючок.

Грохнул выстрел — пуля попала Шлыкову в грудь.

Тот захрипел и непонимающим взглядом уставился на Болотова. Он все еще не мог поверить, что пистолет у него был настоящий.

— Хватит, не стреляй! — крикнул Виталию Степан. Но было уже поздно. Вторая пуля угодила Шлыкову в голову.

— Ну вот, и кончен бал, — прошептал Болотов и опустился на землю одновременно со своим извечным врагом.

Люба рванулась к нему.

— Стой! — остановил ее Степан. — Развяжи меня…

— Да, да…

И она принялась лихорадочно распутывать узлы. Только ничего не получалось. Покойный Шлыков связал его достаточно крепко.

— Нож возьми, у меня в кармане, — сказал Степан.

Через несколько секунд он получил полную свободу. Забрал у покойника пистолет и с ним побежал по следам Аллы. Где-то неподалеку работала машина. Он пошел на звук и увидел армейский «уазик».

За рулем сидела Алла.

Только врасплох застать ее не удалось. Она вовремя почувствовала опасность. И среагировала мгновенно.

Степан выстрелил первым. Но промазал. И тут же длинная очередь из пистолета-пулемета заставила его залечь. Когда он высунулся из-за укрытия, Алла уже сорвала машину с места.

Он выстрелил снова, снова. Попал в колесо Но, увы, в пятое, в запасное. Четыре основных остались не тронутыми. И машина продолжала уходить от него.

Он прицелился снова. И на этот раз обязательно бы попал в цель. Но Алла опередила его. Она высунулась из машины, быстро направила в его сторону свой пистолет-пулемет и выдала длинную очередь. А стреляла она метко. Степан едва успел увернуться от пуль.

А машина уже набрала ход. И остановить ее Степан не смог.

— Забудем о ней. Без Шлыкова она никто, — сказал Николай Марков.

Алла ушла от преследования. Никто не смог ее задержать. Почти месяц прошел, а от нее ни слуху ни духу. Бесследно исчезла.

— Да хотелось бы забыть… — кивнул Степан.

Он не хотел думать о ней. Особенно здесь, в парилке, обшитой свежим деревом.

Наконец-то они смогли с Николаем оторваться от дел и на целых два дня закрыться в роскошном особняке на берегу Глубокого озера. Один знакомый бизнесмен был только рад угодить ему.

Сухой пар, березовые веники, расслабуха. А в комнате отдыха их ждет холодное пиво и гора раков. И еще девочки скоро будут. Николай этого очень хотел. И не только для массажа.

Грех это, конечно. Но он свои грехи честным служением закону искупит. И Степан тоже.

Или они уже получили индульгенцию на несколько грехов вперед?

— Как там наш Виталий Георгиевич? — спросил Николай.

— Ничего, жив-здоров. Еще пока в больнице. Но дела на поправку идут…

— Ну и слава богу… Да, у тебя, говорят, дочь появилась?

— Говорят…

Он еще не удочерил Катю. Но уже нашел ее мать и серьезно поговорил с ней. Или эта алкоголичка и шлюха добровольно отказывается от своих материнских прав, или получает срок за торговлю детьми. Эта тварь предпочла первое.

— Слышал, у твоей сестры большие проблемы…

— Лучше бы ты об этом не говорил, — тоскливо вздохнул Степан.

Настроение испортилось.

Степан хотел забыть Аллу. Но не получалось. По одной причине. Эта мразь отняла у Любы ребенка. Там, на кладбище, так ударила ее в живот, что у нее случился выкидыш.

Для Любы это трагедия. И только забота о раненом женихе не позволяет ей зациклиться на своих переживаниях. И еще Катя. Она очень привязалась к ней. Ни шагу без нее. Последнее время они постоянно вместе, даже ночуют под одной крышей.

— Что, огорчил?.. Тогда чтобы все разом… В общем, есть одна новость. И не очень приятная…

— Ну вот, отдыхать надо, а ты с плохими новостями…

— Тут мне один человек сообщил, что Сафрон на тебя бочку катит…

— Чего ему неймется?

— Из-за Лимона все. Я уже говорил тебе, все шишки на его врага, на Вольфа валили. Но кто-то пустил слух, что ты на него всерьез мог наехать. Говорят, тебя этот гад сильно побил…

— Да, было дело, — не стал отрицать Степан.

— Так что у тебя были все основания свести с Лимоном счеты. Уже думают, что это ты его на тот свет спровадил. Поэтому на всякий случай братва решила тебя проучить. В общем, с подачи своего покровителя. Сафрон какую-то кассету в управление собственной безопасности передал…

— Какую-то?!

В парилке было жарко. А Степану вдруг стало холодно.

Неужели этот придурок Сафрон пустил в ход кассету с компроматом на него?

Точно, не зря же он на этой неделе на Канары со своей любовницей отдыхать отправился. Боится, гад. И не зря боится…

— Да ты не переживай, все будет нормально, — попытался успокоить его Николай. Но он его не услышал.

Змееныш не шел, а летел в свою камеру. Вертухай едва поспевал за ним. И чтобы остудить его пыл не поскупился на несколько матерных слов. Но Змееныш пропустил мимо ушей.

Он только что разговаривал со следователем. С него сняли обвинение в убийстве Дарьи Алексеевны. За ним осталось только обвинение в кражах. С этим он согласен, за это он получит срок. Но не такой большой, как за убийство. И братва не зачморит. Ведь убить старуху — это чисто западло…

Он честный вор, а не мокрушник.

Люба с нежностью смотрела на Виталия. Он еще был слаб после тяжелейшей контузии. Но врачи обещали, что все будет в порядке. Да она и сама это видела. Совсем скоро Виталий выздоровеет и забудет о страшном взрыве, который унес жизни трех его охранников и едва не стал для него роковым.

Только никогда ему не забыть о своей бывшей жене и ее любовнике.

— Об Алле ничего не слышно? — спросил он.

— Нет, дорогой…

О ней и в самом деле ни слуху ни духу. Но даже если бы Люба узнала что-нибудь о ней, она бы не сказала Виталию. Ей неприятен был сам разговор о ней.

— Катя занимается?

— Да, дорогой. — Люба посмотрела на часы. — Уже пора ехать за ней…

Катя ей как дочь. Особенно сильно привязалась она к ней после выкидыша. Она до сих пор не могла оправиться от потрясения.

Учебный год уже закончился. Но это для кого как. Для Кати, например, он только начинался. Из-за непутевой матери она пропустила целых полтора года школьной программы. По сути, ей приходится начинать заново курс обучения. Люба наняла ей репетиторов и строго спрашивала с нее за каждую двойку.

— Вечером с ней приезжай. — Виталий также очень привязался к девочке.

— Как всегда, дорогой… Что тебе привезти вечером?

— Тортик мне испеки, тот, который с орехами…

Виталий обожал ее торты. И не признавал никакие другие.

И Люба засобиралась домой. Нужно еще успеть приготовить торт.

— Как машина, не подводит? — спросил Виталий, когда она была уже в дверях.

— Нет, все в порядке, дорогой…

Он подарил ей новенький «Мерседес» класса «Д». Для нее такая машина в самый раз. Она уже привыкла к ней. И никакая сила не могла бы пересадить ее на «восьмерку».

Люба вышла из больницы. Села в свой «Мерседес». Комфорт, уют — блеск, красота. Этой машиной нельзя было не восхищаться. И безопасность — воздушная подушка под рулевой колонкой. Только Люба как-то не думала, что может попасть в аварию.

Она завела машину, плавно тронулась с места, выехала на улицу, влилась в поток машин. И тут же почувствовала шевеление за спиной. Одновременно с этим ей в затылок уперлось что-то твердое.

— Тихо, не шевелись, сука! — послышалось змеиное шипение.

Так могла говорить только Алла.

— Алла? — испуганно спросила Люба.

— Для кого Алла, а для кого Алла Михайловна…

— Что тебе надо?

— Мне нужна твоя душа, что же еще?..

— Моя душа не продается…

— А я и не думаю ее покупать. Я просто прострелю твои куриные мозги и отправлю твою душу к праотцам…

Люба молчала. Ей было страшно. Но машину она вела по-прежнему твердой рукой.

— Чего ты молчишь? Чего не просишь пощады? — злорадствовала Алла.

— Зачем? Ты все равно убьешь меня. — Люба и сама удивилась своему спокойствию.

— Ну как там наш ребеночек? — с издевкой спросила Алла.

— Я потеряла его. Из-за тебя…

— А так и должно было случиться… Впрочем, это неважно. Все равно тебе отправляться на тот свет…

Люба думала, что сейчас раздастся выстрел. И от страха зажмурила глаза. Машину повело в сторону.

— Э, ты что, убить меня хочешь? — запротестовала Алла.

Она и не думала стрелять. Мало того, она переместилась на заднем сиденье с левого края на правый. И ствол ее пистолета перестал упираться Любе в затылок.

Люба открыла глаза и выровняла машину. И тут же ей в голову пришла спасительная мысль.

— Я слышала, у тебя с твоим любовником никогда не было неудач? — с оттенком презрения в голосе спросила Люба.

— Не было, — усмехнулась Алла. — Только с тобой нам не везло. И с твоим братом. И с Виталиком. Но ничего, у меня есть возможность исправить это недоразумение…

— Не получится…

— Почему?

— Степан говорил, что киллер должен работать холодной головой…

— Согласна…

— А вы с Германом ненавидите нас. А ненависть плохой советчик…

— Да что ты!

— Вот и сейчас ты допустила две ошибки…

Люба набирала скорость.

— Какие?

Алла чувствовала себя хозяйкой положения. А потому не прочь была почесать язык.

— Первая, ты много болтаешь…

— Ух ты! У нас что, зубки прорезались?.. — Алла откровенно издевалась над ней.

Только Люба не обращала на это внимание. Она выводила машину на заданный курс. Как боевой летчик выводит свой штурмовик на вражеский эшелон.

— А вторая ошибка в том, что ты недооцениваешь противника…

Алла хотела что-то сказать в ответ, но не успела. Машина на полном ходу врезалась в придорожный столб. Сила инерции сорвала ее с места, через промежуток между сиденьями швырнула ее тело в лобовое стекло. Она выбила его головой и вылетела наружу.

Любу спасла воздушная подушка. Она мгновенно окутала ее со всех сторон, надежно защитила от страшного удара.

Она с трудом, но выбралась из покореженной машины и побежала, стараясь как можно дальше убежать от нее.

Но убегала она напрасно. Алла уже не могла причинить ей вреда. Она валялась на асфальте в луже крови со сломанной шеей.

…В управление собственной безопасности Степан приехал по вызову, своим ходом. Но его тут же вежливо, но твердо попросили сдать оружие.

— А в чем, собственно, дело? — спросил он.

Вообще-то он знал, зачем он здесь. Ему собираются предъявить обвинение в злоупотреблении служебными полномочиями и получении взятки. И все из-за той кассеты, на которой записан его разговор с Леньчиком Иванцовым. Тот передавал ему деньги за «крышу».

Степан был настроен на неприятности. До Сафрона он не добрался, а потому не смог сделать ему внушение. И Колоса, вора в законе, покровителя Сафрона, найти не сумел. Тот также куда-то срочно уехал.

Все из-за Лимона. Кто-то пустил слух, что это Степан приложил руку к его исчезновению. Сафрон и его покровитель Колос решили, что слишком опасно иметь такого крутого конкурента. Или, может, просто мстили за Лимона. Но убить Степана не решились Поэтому пошли другим путем. Ударили по нему компроматом.

Ничего, он выдержит этот удар. И нанесет ответный.

У него есть связи на всех уровнях. И он задействовал одну нить. Заблаговременно оправдал себя в глазах нужных людей с большими звездами. И ему поверили.

Но если номер не пройдет, самое большее, что грозит Степану — это увольнение. Но это совсем не страшно. Федот, Эдик, Рома и Саня готовы уволиться вместе с ним. Уже и план есть открыть частную сыскную контору. Если бандиты хотят этого, то они это и получат. Только пусть не жалеют потом…

— Гражданин Круча, — торжественно начал молодой, свежий как огурчик майор.

— Ну вот, уже и гражданин… — оборвал его Степан.

— В общем, к нам поступила информация, что вы оказываете покровительство некоторым коммерческим структурам. И делаете это далеко не бескорыстно…

— Да, да, это есть. Иногда, знаете ли, меня кормят в столовой бесплатно…

— Не ерничайте, это не делает вам чести…

— Ух ты, как громко! А девяносто процентов раскрываемое™ — это, скажите, делает мне честь?

— Разговор не об этом…

— Что ж, предъявляйте мне обвинение. И тогда поговорим по существу…

— Хорошо, так и поступим. Но сначала это. — Майор злорадно посмотрел на Степана, потянулся к сейфу, извлек оттуда кассету.

И вставил ее в магнитофон.

— Вот это да! — не сдержал своих эмоций Степан, когда на экране телевизора появилась роскошная женщина с мини-бикини. — Какие формы…

Под волнующие ритмы заводной музыки женщина сорвала с себя лифчик и обнажила великолепный бюст.

— Какие формы!.. Только не пойму, а где здесь я?…

Майор покраснел, схватился за пульт дистанционного управления и начал перематывать кассету. Но на протяжении всей записи был только стриптиз.

— Может, вы хотите сказать, что я оголяю свою совесть, как эти дамы? — усмехался Степан. — Или, быть может, я разбрасываюсь ею, как трусиками и лифчиками?

— Да замолчите вы! — обиженно протянул майор. Он все еще пытался найти компрометирующую запись. Но все было тщетно.

А потом зазвонил телефон. Майор взял трубку.

— Да, майор Труднев… Здравия желаю, товарищ генерал… Да, так точно… Никак нет… Я не знаю как… Виноват… Так точно…

Он положил трубку, обхватил голову руками. Лицо его было красное, как задница у вареного рака.

— Что-то случилось? — участливо спросил его Степан.

— Да, случилось… Вы свободны, — убито сообщил он

— Товарищ майор…

— Вы свободны, товарищ майор!

— Вот так… Да ты не расстраивайся, брат. — Степан достал пачку «Мальборо», выбил из нее сигарету, протянул Трудневу.

Тот взял, кивнул в знак благодарности.

— Я понимаю, — продолжал Степан. — Муторная это работа — своего же брата милиционера на кукан сажать…

— Муторная, — охотно согласился майор.

— Хотя, конечно, среди нашего брата подлецов хватает…

— Хватает… И от таких надо избавляться…

— Только не от таких, как я. Родной милиции я еще пригожусь… Ну все, давай пистолет и держи «краба»!

Степан получил табельное оружие обратно, попрощался с майором и направился к выходу.

— Да, кстати, кассетку можешь оставить себе, — сказал он, останавливаясь в дверях. — Хотя самому посмотреть хотелось бы…

Он подмигнул Трудневу и вышел из его кабинета Телефон запиликал, когда он уже ехал в своей машине. На связи был Марков.

— Ну что, отпустили? — спросил он.

— Ага. У них же ничего на меня нет. Сплошной стриптиз…

За Степана заступились сверху. Генерал звонил. Это он сам задействовал все свои связи. А вот кассета — не его работа, и очень хотелось знать, чья. Впрочем, он уже догадывался.

— В каком смысле?

— Николай, только не надо, ладно? Твоя работа?

— Секрет фирмы…

Понятно, подлог — его рук дело. Он настоящий мент, для такого нет ничего невозможного.

— Чем я могу тебя отблагодарить?

— Степа, ну как ты можешь? — обиделся Марков. — Я ж не корысти ради…

— Да понимаю…

— С Лолой бы вот встретиться… — Его скромность била через край.

На Глубоком озере Николай провел с Лолой чудесную ночь. Неудивительно, что захотелось повторить.

— Тогда подъезжай…

— Когда?

— Да хоть сейчас.

А почему бы не повторить недавний сабантуй? В прошлый раз настроение у него было не ахти, а сейчас в полном порядке.

— Все, еду…

Снова их на грех потянуло. Но разве менты не люди? Им что, человеческое чуждо?.. Степан считал, что нет, не чуждо…

— Тем более повод есть, — продолжал Николай. В его словах была заключена какая-то интрига. — На Аллу хочу посмотреть.

— На какую Аллу?

— На Болотову-Оболенскую… Степан, я понял, ты еще ничего не знаешь…

— Говори, не томи…

— Только что поступило сообщение, что наша дражайшая Алла Михайловна погибла в дорожно-транспортном происшествии. И случилось это в Битово…

— Эка ее угораздило… Не слишком ли все просто?

— Да нет, не слишком и не просто. Ее твоя сестра на тот свет отправила… Впрочем, приезжай, узнаешь…

Совсем скоро Степан обнимал еще не совсем оправившуюся от потрясения Любу. И вслух восхищался ее сообразительностью. Это ж надо, врезаться в придорожный столб, разбить свое роскошное авто, чтобы вышибить из него преступницу с пистолетом.

Степана вовсе не волновало, где все это время скрывалась Алла, как она смогла добраться до Любы. Это не так важно. Главное, с этой коварной бестией было покончено. Покончено навсегда.

— Степан, ты, конечно, извини, что так получилось…

Люба смотрела на него глазами, полными любви и благодарности.

— Да чего уж там…

Он уже успел познать, что такое отцовское чувство к дочери. Но обстоятельства сложились так, что ему пришлось отказаться от Кати.

— Ну пойми, так будет лучше…

И, как это ни прискорбно, Люба была права.

Ну какой из него отец? У него одна жена, имя ей служба. А для Кати она все равно что злая мачеха.

А вот с Любой и Виталием ей будет хорошо. У них семья. Крепкая, спокойная, благополучная.

— Да понимаю…

— И потом, она тебе обузой будет, когда женщину себе найдешь…

— Какую женщину? — насупилась Катя. — Только попробуй!

— Что попробуй? — не сразу понял Степан.

— Только попробуй женщину найти. Никаких женщин! — топнула ножкой Катя. И уже просяще:

— Дядя Степан, ну подожди, пока я вырасту. Я буду твоей женщиной…

Степан рассмеялся. Улыбнулись и Виталий с Любой.