Владимир Колычев
Мы – одна бригада
От автора
По моей инициативе и под эгидой издательства «ЭКСМО» проводится акция «Письма из зоны». Осужденные преступники пишут мне письма с тем, чтобы впоследствии их опубликовали в специальном сборнике. Цель этой акции – донести до людей правду о жизни по ту сторону решетки, развеять сиреневый туман криминальной романтики, предостеречь от ошибок, от тюрьмы и от сумы. Есть покаянные письма, есть просто бесстрастные повествования о своей судьбе, встречаются очень интересные моменты. Скоро будет опубликован сборник «Письма из зоны», но еще до этого выходит моя новая книга, сюжетные линии в которой позаимствованы у авторов этих писем:
«...Впервые на зону я попал вроде бы и по делу, но по большому счету по глупости. Был у меня приятель (другом я его назвать не могу, почему, сами поймете). Он был на три года старше меня, имея за плечами тюремный опыт, весь из себя – кум королю, сват министру. Ну, и у меня ветер в голове, так хочется быть крутым, все такое. В общем, забились мы с ним на одно дело, взломав продовольственный магазинчик в нашем районе. Вернее, все делал Витька, а я всего лишь стоял на шухере. Нагрелись мы не очень, так, с десяток бутылок водки, ящик тушенки, еще там кой чего по мелочи, да и не в том суть дело, сколько взяли. Гульнули мы хорошо, шик-блеск-красота, Соньку за два пузыря раскрутили, все дела. А утром (помню смутно, как это было) за мной пришли. Витьку тоже взяли, но он, гад, все на меня свалил. А у меня в голове блатная романтика, я такой весь в образе, круче только яйца, ну и взял по дурости всю вину на себя. Впаяли мне срок – три года, и загремел я на зону. Пацан я не хилый, за себя постоять умел, в обиду себя никому не давал, короче говоря, срок отстоял на одной ноге. Выйдя на волю, хотел устроиться на работу, а никуда не берут, и все из-за моего „волчьего билета“, то бишъ судимости, к тому же образования никакого. В общем, куда ни сунься, везде от ворот поворот. Ну, обида меня взяла, и, найдя себе в пособники толкового пацанчика, я пошел на дело. Нам тогда повезло, но на очередном деле мы погорели... А на свободе уже другая жизнь. Мои школьные дружки на „Мерседесах“ раскатывают, поглядывая на меня сверху вниз. Пока я по тюрьмам по пересылкам скитался, они бизнес делали, богатея. И такое зло меня тогда взяло, но не на у них, а на себя. Ведь я мог быть на их месте, если бы тогда не сплоховал. Был бы у меня дом, семья, нормальная жизнь, а так ни кола ни двора, и в голове потухший образ блатной романтики...»
От автора
По моей инициативе и под эгидой издательства «ЭКСМО» проводится акция «Письма из зоны». Осужденные преступники пишут мне письма с тем, чтобы впоследствии их опубликовали в специальном сборнике. Цель этой акции – донести до людей правду о жизни по ту сторону решетки, развеять сиреневый туман криминальной романтики, предостеречь от ошибок, от тюрьмы и от сумы. Есть покаянные письма, есть просто бесстрастные повествования о своей судьбе, встречаются очень интересные моменты. Скоро будет опубликован сборник «Письма из зоны», но еще до этого выходит моя новая книга, сюжетные линии в которой позаимствованы у авторов этих писем:
«...Впервые на зону я попал вроде бы и по делу, но по большому счету по глупости. Был у меня приятель (другом я его назвать не могу, почему, сами поймете). Он был на три года старше меня, имея за плечами тюремный опыт, весь из себя – кум королю, сват министру. Ну, и у меня ветер в голове, так хочется быть крутым, все такое. В общем, забились мы с ним на одно дело, взломав продовольственный магазинчик в нашем районе. Вернее, все делал Витька, а я всего лишь стоял на шухере. Нагрелись мы не очень, так, с десяток бутылок водки, ящик тушенки, еще там кой чего по мелочи, да и не в том суть дело, сколько взяли. Гульнули мы хорошо, шик-блеск-красота, Соньку за два пузыря раскрутили, все дела. А утром (помню смутно, как это было) за мной пришли. Витьку тоже взяли, но он, гад, все на меня свалил. А у меня в голове блатная романтика, я такой весь в образе, круче только яйца, ну и взял по дурости всю вину на себя. Впаяли мне срок – три года, и загремел я на зону. Пацан я не хилый, за себя постоять умел, в обиду себя никому не давал, короче говоря, срок отстоял на одной ноге. Выйдя на волю, хотел устроиться на работу, а никуда не берут, и все из-за моего „волчьего билета“, то бишъ судимости, к тому же образования никакого. В общем, куда ни сунься, везде от ворот поворот. Ну, обида меня взяла, и, найдя себе в пособники толкового пацанчика, я пошел на дело. Нам тогда повезло, но на очередном деле мы погорели... А на свободе уже другая жизнь. Мои школьные дружки на „Мерседесах“ раскатывают, поглядывая на меня сверху вниз. Пока я по тюрьмам по пересылкам скитался, они бизнес делали, богатея. И такое зло меня тогда взяло, но не на у них, а на себя. Ведь я мог быть на их месте, если бы тогда не сплоховал. Был бы у меня дом, семья, нормальная жизнь, а так ни кола ни двора, и в голове потухший образ блатной романтики...»
«...Знаю, что большинство заключенных говорят всем, что они сели в тюрьму ни за что, хотя у многих из них на самом то деле рыльце в пушку. Говорить, что я ангел, я не буду, но и за демона себя не считаю, хотя наше родное, правда, тогда еще советское государство, сделало из меня преступника. За что? А за то, что сейчас называется бизнесом, а тогда называлось спекуляцией или фарцой. Я ни грабил, ни убивал, я всего лишь покупал у иностранцев фирменные вещи, затем выгодно все перепродавая. Может быть, это громко звучит, но я обеспечивал людей заокеанским дефицитом, за что и схлопотал свои четыре года общего режима... Вышел на свободу, а там кооперативы в полный рост, ну, я и развернулся...»
«...Я очень сильно любил Катю, не представлял без нее своей жизни. Я готов был носить ее на руках, сдувать с нее пылинки. Если раньше мне от девушки требовалось, ну, сами понимаете, что, то с Катей все было по-другому, о сексе даже как-то и не думалось. Сам не знаю, что со мной тогда происходило. Натурально витая в облаках, и я очень боялся упасть, но, увы, упал. Мне больно об этом вспоминать, но я все же готов поделиться с вами своей историей. Катю я любил, об этом я уже говорил. Так вот, возвращались мы с ней из кино, вечер был, темно. Шли мы, значит, шли... Очнулся я в каком-то подвале, руки связаны, ноги тоже, на голове кровь. А Катя моя лежит на диване, а на ней пыхтит какой-то скот, и еще трое держат ее, чтобы она не сопротивлялась... Этих подонков я вычислял по одному, бил жестоко, смертным боем... А после суда Катя сказала мне, что не будет меня ждать. Она сказала, что ей не нужен такой злой и жестокий парень. Я ей пытался объяснить, что мстил за нее. А она мне сказала, что я мстил за себя...»
У авторов этих писем свои судьбы, реальные, а героев моей новой книги – свои, по большей части вымышленные. Но что-то общее в них есть. В общем, судите сами.
С уважением, ваш Владимир Колычев.
Часть первая
Глава первая Игнат
1
Юрка намертво прилип глазами к учебнику. За всю свою жизнь он прочел одну книгу – сказку про Колобка. Поэтому Игнату и показался странным этот его интерес к литературе. Он тайком заглянул в книгу. А там... Впрочем, ничего крамольного. Сцена из романа «Молодая гвардия».
«...Раздвинул Вале зубы, заглянул в рот и начал расстегивать ей платье. Валя, заплакав от страха и унижения, быстро начала раздеваться, путаясь в белье. Офицер помогал ей. Она осталась в одних туфлях...»
Теперь Игнат знал, от чего у Юрки разыгралось воображение. Не абы кто, а сам Фадеев бабу голую ему нарисовал. Есть, оказывается, в литературе не скучные моменты...
Сам Игнат прочел немало книг. По литературе у него твердая «четверка». Зато поведение «неуд».
Сегодня он притащил в школу пугач. Ничего особенного. Согнутая у основания трубка, гвоздь буквой «г», тугая резинка. В трубке спичечная сера, от удара гвоздем она взрывается и... В общем, будет весело. Можно бросить эту штуку кому-нибудь под ноги. Одно неосторожное движение, и бабах. Но урок срывать ни к чему. На этой неделе план по залетам выполнен на двести процентов.
Но можно пошалить после урока. Это не проблема – незаметно положить пугач на пол. После звонка толпа ломанется на выход, кто-нибудь наступит на мину, вот будет потеха...
Игнат достал из кармана пугач, стал натягивать резинку. Юрка не отрывал глаз от книги, но его движение заметил.
– Дай сюда! – попросил он.
Игнат пожал плечами и протянул ему трубку. Резинку Юрка натягивал, не отрывая глаз от страницы. И потому нарушил технику безопасности. Пугач громыхнул у него в руках. Ему-то ничего, только уши заложило, а училку едва кондрашка не хватила. Глаза как блюдца, рот наискось. И пронзительный визг.
– Бурлаков! Касаев! Вон из класса!!!
Игнат не заставил себя упрашивать и направился к выходу. Вслед за ним поплелся Юрка. Но Таисия Михайловна не дала им уйти спокойно. Нагнала их в коридоре, взяла обоих под руки, потащила к директору.
Сергей Валентинович рвал и метал.
– Сегодня вы с пугачами балуетесь, а завтра бомбу в школу принесете!.. А ну-ка, голубчики, выверните карманы!
В кармане у Юрки были найдены две сигареты без фильтра, у Игната спички без коробка.
– Вы у нас, оказывается, еще и курильщики! – злорадно раздул ноздри директор. – Курите? – Курим, – покаянно кивнул Юрка.
– Но не в затяжку, – с той же кислой миной уточнил Игнат.
– Сегодня не в затяжку, а завтра в затяжку. Сегодня курите табак, а завтра перейдете на гашиш!.. А может, вы уже? Гашиш?
– Мы не курим гашиш, – мотнул головой Юрка.
– Не курим, – подтвердил Игнат.
– Если узнаю, сразу на учет в детскую комнату поставлю... А может, вас прямо сейчас в инспекцию направить?
– За что? – уныло спросил Игнат.
– А за все хорошее! Кто позавчера дрожжи в туалет бросил?
– Не знаю.
– А я знаю. Вы и бросили!
Как это ни обидно, но директор попал в самую точку. Дрожжи принес Юрка, а Игнат бросил их в «очко». Дерьмо забродило, поднялось, полезло из всех щелей. В общем, толпа повеселилась.
После директорских нравоучений Игнат целую неделю вел себя прилежно. Если, конечно, не считать натертую парафином доску в кабинете химии, а также прибитую к столу любимую линейку математички.
И следующая неделя обошлась без приключений. Канцелярская кнопка, на которую сел Генка Зуйков, не в счет.
Люська Климкина первой заметила странности в его поведении. Ей недавно исполнилось пятнадцать лет. Но выглядела она на все восемнадцать. Сиськи как у взрослой, задница как у технички тети Клавы. Только мало у кого возникало желание потискать ее в темном углу. Люська была толстой и красотой не блистала. И еще языкатая не в меру...
Как-то раз на перемене она подкараулила его и ехидно спросила:
– Игнат, а чего это мы вдруг такие смирные стали?
– Тебе не все равно? – недовольно буркнул он.
– Да мне-то все равно. Просто я подумала, а не влюбился ли ты?
– Чего?! В тебя, что ли?
– А что, в меня нельзя влюбиться? – подбоченилась она.
– Смотри, сама на грубость нарываешься.
– Ох-ох-ох, какие мы грозные!.. Знаю я, ты в Тоньку влюбился!
– В кого?!
Тонька училась в их классе. Красивая девчонка, с этим не поспоришь. Роскошные светло-русые волосы, глаза как у Мальвины. Только Игнат не Буратино, его такой красотой не возьмешь. Его девчонки вообще не интересуют.
Он нагрубил Люське, прогнал ее. После звонка вернулся в класс. Украдкой посмотрел на Тоньку. Она сидела за соседним столом справа через проход. Взгляд сосредоточенный, все внимание на учителя. Руки чинно покоятся на столе, спина ровная. Образец благочестия и прилежания.
Многие девчонки носят короткие платья. Но далеко не у всех такие стройные и длинные ноги, как у Тоньки. И далеко не все во время урока выставляли их напоказ. А она выставляла. Правда, никто на них не пялился. Всем как-то все равно. А вот Игнат неожиданно разволновался. Какая-то жаркая волна поднялась внутри него. И тут же опустилась, только внизу живота осталась щекочущая тяжесть.
Игнат сидел за столом, опершись на него локтями. Голова покоилась на сомкнутых ладонях. Глаза вроде бы устремлены на учителя, но взгляд нет-нет да съезжает на Тонькины ножки. И по лицу ее красивому скользнет, по волосам, по рукам.
Он не сразу понял, что Юрка ткнулся головой в его руку. И не просто ткнулся, а через зазор между рукой и туловищем пялится на Тоньку, вернее, на ее ноги. Дыхание частое, взволнованное. Игнат не нашел ничего лучше, как сунуть ему кулак под нос. И только после этого до него дошло, что этим он как бы взял Тоньку под свою защиту...
Ерунда какая-то. Будет он из-за какой-то девчонки с дружком своим ссориться. И вообще не нужна ему Тонька... Хотя кто его знает...
А Тонька словно почувствовала что-то. Посмотрела на него, улыбнулась. Как сеть набросила. Игнат понял, что попался. Тонька околдовала его, заворожила... Хотя нет, чешуя все это. Он запросто выбросит эту дуру из головы вместе с ее чарами.
Он в самом деле сумел избавиться от наваждения. Для этого ему понадобилось взорвать взрывпакет в туалете.
Магниевая вспышка испугала и ослепила Егора Матвеева, самого авторитетного пацана из десятого «б». Но тот не знал, кто швырнул в окно взрывпакет. Ну а если бы и узнал, то еще не известно, кому бы досталось на орехи, ему или Игнату. Матвей занимался каратэ в секции какого-то там сенсея. Но вряд ли это давало ему что-то, кроме дешевых понтов. А Игнат с первого класса занимался вольной борьбой, и не раз брал призовые места на юношеских первенствах страны. Да и боксом он одно время всерьез занимался. Бросок у него жесткий, удар тяжелый. Один десятиклассник в это не верил, так до сих пор в гипсе ходит...
И все же у Игната не было никакого желания схлестнуться с Матвеем. А тот в конце концов на него вышел. Подловил его на перемене и предъявил: мол, некому больше было это сделать, только ты, Бурлаков, на такое способен. Игнат отнекивался, а Матвей особо не настаивал. Сделал вид, что поверил ему. Видать, не хотелось ему тоже связываться с Игнатом.
Следующий прикол Игнат отчебучил на уроке физкультуры. Досталось самому учителю.
Физрук у них молодой. Лет двадцать пять, может, чуть больше. На штангиста-тяжеловеса он не тянул, но все равно был довольно крепким на вид мужиком. Высокий, подтянутый. Девчонки считали его симпатичным. Во всяком случае, Ленка Гальцева и Томка Конюшина смотрели на него с обожанием. Тонька же даже не замечала его. Стояла в общей шеренге с отсутствующим видом и думала о чем-то своем.
Дольцев подошел к турнику, показал упражнение. Игнат стоял в шеренге первым. И первым должен был все повторить. С турником он уже давно на «ты». Он получил свою законную «пятерку» и встал в строй. Следующим шел Юрка. Он тоже уважительно относился к спорту и так же без проблем осилил перекладину. И другие пацаны не подвели. А вот с девчонками – беда. У них руки легкие, а задницы тяжелые. Ни одна не смогла справиться с заданием.
Повезло только Тоньке. Но это везение было заключено в руках физрука. Он бережно взял ее за талию, помог запрыгнуть на турник. И когда Тонька поднатужилась, обеими своими пятернями обхватил ее бедра и помог ей перекувыркнуться через перекладину.
Никому не помогал, а Тоньке помог. Уж не для того ли, чтобы облапать девчонку. Внутри у Игната все закипело.
– Денис Андреевич, у вас штаны сзади по шву лопнули! – крикнул он.
Стараясь не светить свои тылы, Дольцев покинул зал. Через минуту вернулся. Бросил на Игната испепеляющий взгляд.
Похоже, он понял, из-за чего Игнат хотел поднять его на смех. И сделал соответствующие выводы. Тоньку за попу он больше не хватал. Зато Игнату объявил холодную войну. Внешне он ничем не выдавал своего враждебного к нему отношения. Но за четверть выставил ему «четверку».
Матери своей Игнат не помнил. Она исчезла из его жизни, когда ему было всего три года. Отец говорил, что они просто разошлись. Но сердобольная соседка просветила его на этот счет. Оказывается, мамаша у него была непутевая. Такая-сякая, бросила мужа и сына на произвол судьбы, а сама укатила куда-то на юга в обществе какого-то заезжего пижона. С тех пор в их городе она больше не появлялась.
Мать у него была настоящей красавицей. После разлуки с ней отец долго не женился, но в конце концов природа взяла свое. Два года назад он привел в дом красивую блондинку, через какое-то время женился на ней.
Марине было слегка за тридцать. Кукольное личико, большие слегка наивные глаза, фигурка – высший сорт. В роль мачехи она вошла легко и непринужденно. К Игнату относилась хорошо, но поблажек не давала. Беспощадно будила его по утрам, заставляла чистить зубы, даже уроки проверяла – оказывается, она неплохо шарила в математике. И он относился к ней серьезно. Как мать ее не воспринимал. Но и за случайную женщину тоже не держал.
Мачеха работала телефонисткой на переговорном пункте. Игнату приходилось видеть ее за кассой. Важная, деловая. И очень красивая. Один мужик за стойкой пожирал ее взглядом. Потом начал сыпать комплиментами, но Марина послала его далеко-далеко. Игнат даже не думал, что это можно делать так вежливо и деликатно.
Марина не крутила хвостом перед мужиками. Но тем не менее отец жутко ее ревновал. Иногда он приходил домой пьяный, и тогда начинался такой сыр-бор, хоть святых выноси. «Потаскуха» – это слово было самым мягким из тех, что он себе позволял.
Утром отец на коленях выпрашивал у Марины прощение, клялся, что впредь ничего подобного не повторится. А через месяц-два снова напивался в хлам и снова устраивал пьяный дебош. В последний раз он даже поднял на Марину руку, ударил ее по щеке. Она убежала в комнату к Игнату, закрылась на замок. Так отец спьяну обвинил ее в том, что она совращает его сына. Утром он снова просил прощения, и Марина снова простила его.
Отец работал главным инженером на оборонном радиозаводе. В доме был достаток. Венгерская гарнитурная стенка, цветной телевизор «Горизонт», мясные блюда три раза в день. Марина была хорошей хозяйкой, в квартире всегда чистота и порядок. Если бы не пьяная ревность отца, все было бы просто замечательно. Но...
В тот день Игнат рано лег спать. Изнурительная тренировка отняла все силы, и нужно было их восстанавливать. Разбудило его легкое прикосновение. Он открыл глаза и увидел Марину. Она сидела на кровати у него в ногах. И смотрела на него с затаенной нежностью.
Она была в домашнем халате, волосы распущены, косметики на лице нет.
– Что такое? – оторопело спросил он.
– Ничего, – робко пожала она плечами. – Просто пришла.
– А отец где?
– На работе. В том-то и дело, что на работе...
Часы на стене показывали половину двенадцатого ночи.
– Он скоро придет.
– Придет, – эхом отозвалась Марина. – Обязательно придет...
В ее голосе звучали тревожные и как будто даже скорбные нотки.
– Он сейчас придет, а ты у меня в комнате... – вслух подумал Игнат.
– Да, ты прав, ему лучше не знать, что я была у тебя, – соглашаясь, кивнула она.
И поднялась, чтобы уйти. В дверях она обернулась. В глазах у нее стояли слезы.
– Игнат, я хочу сказать, что ты очень дорог мне. Как сын, очень дорог. И отца твоего я люблю...
Голос ее дрогнул. Она медленно повернулась к нему спиной и вышла из комнаты. А спустя четверть часа вернулся отец.
– Где эта шлюха? – с порога заорал он.
Послышался топот ног, снова пьяная брань, женский вскрик. Игнат вскочил с постели.
Марина – чудесная женщина. Все чаще он думает о ней, как о своей матери. И он не должен давать ее в обиду. Игнат больше не позволит отцу марать ее грязными домыслами.
Он быстро оделся, вышел из комнаты. Отца он нашел в спальне. Тот стоял к нему спиной. Пьяно покачивался. И молчал. Марина лежала на постели. Казалось, она плачет, уткнувшись лицом в подушку. Но Игнат не слышал ни всхлипов, ни вздохов. Зато он увидел, как из-под нее по белому покрывалу растекается красное пятно.
Отец понял, что у него за спиной кто-то есть. Медленно повернулся. Глаза на выкате, рот перекошен. Из рук выпал окровавленный нож.
– Что ты наделал? – сдавленно вскрикнул Игнат.
Он оттолкнул отца плечом, бросился к Марине. Взял ее за плечи, развернул лицом к себе. И наткнулся на ее безжизненный взгляд. Из раны в груди тонкой струйкой вытекала кровь. Игнат попытался нащупать пульс, но увы...
– Ты ее убил, – глядя на отца, потрясенно сказал он. – Ты ее убил! Убил!!! Зачем? Что она тебе сделала?
– Она мне изменяла, – жалко пробормотал он.
– Врешь! Ты сам все выдумал!
– Не вру... Сынок, я в самом деле не вру... Марина мне изменяла... Она давно мне изменяет... И твоя мать мне изменяла!
– Так ты что, и мать мою убил?
– Нет, – мотнул головой отец. – Я ее не убивал... Не успел...
– Не успел?!. А если бы успел?.. Ты придурок. И моя мать правильно сделала, что сбежала от тебя... И Марина собиралась сбежать!
Теперь Игнат знал, почему мачеха приходила к нему этой ночью. Она хотела попрощаться с ним. Потому что собиралась бросить отца. А может, она предчувствовала свою гибель. Возможно, она знала, что эта ночь последняя в ее жизни...
– Лучше бы она сбежала, – обреченно кивнул отец.
И направился к телефону. Он сам позвонил в милицию, заявил, что убил человека.
Милиция не заставила себя долго ждать. На отца надели наручники, посадили в зарешеченную машину и увезли. Тело Марины накрыли простыней и отправили в морг. До Игната же никому не было никакого дела. Остаток ночи он коротал в пустой, пропахшей смертью квартире.
Утром он отправился в милицию. Игнату разрешили свидание с отцом, но только вечером. Велели принести с собой теплые вещи, умывальные принадлежности, нательное белье, что-нибудь поесть.
Вечером Игнат снова явился в отделение милиции. Но отца там уже не было. Его уже забрали в городской следственный изолятор. Игнат отправился туда. С горем пополам сумел передать ему вещи, но свидеться с отцом ему не позволили. Велели приходить завтра...
С отцом он все же свиделся. Это был совсем другой человек. Изможденный, осунувшийся, смертельно уставший, густая щетина на впалых щеках. В глазах страх и тоска. Три дня тюрьмы изменили отца до неузнаваемости.
Он сидел по ту сторону перегородки с низко опущенной головой. У него не хватало смелости заглянуть Игнату в глаза.
– Прости, сынок! – всхлипнул он в телефонную трубку. – Сам не знаю, что на меня нашло. Бес попутал...
– Марина тебе не изменяла, – тихо сказал Игнат.
– Изменяла, – покачал головой отец. – В том-то и дело, что изменяла. Но ты сомневайся, сомневайся, – встрепенулся он. – И знай, что Марина была мне хорошей женой, честной и порядочной. И тебе она была доброй матерью... Прости меня, если можешь...
Родственников у Марины не было. Оказывается, она была детдомовской. И со стороны отца некому было прийти на кладбище. Была только его мать, баба Леся. Она привела с собой всех своих подружек.
Баба Леся жила на южной окраине города в небольшом домике. Печное отопление, баллонный газ, вода в колодце, все удобства на улице. Да и район не очень. К тому же до школы очень долго добираться.
В школу Игната не тянуло. Но делать нечего. Учебный год подходил к концу, нужно было готовиться к сдаче экзаменов за восьмой класс.
Баба Леся оставила свой дом на попечение подруг и перебралась в отцовскую квартиру. Этот вариант Игната вполне устраивал. Парень он достаточно взрослый, мог бы жить и самостоятельно. Но, во-первых, одному в доме оставаться нельзя – могут и в детдом оформить. А во-вторых, было страшно жить одному там, где произошло убийство. С бабушкой было спокойней.
Игнат шел в школу. И не узнавал себя. Ни малейшего желания хулиганить и дерзить старшим. Учиться тоже не хотелось. Но он понимал, что учиться нужно. Закончить школу, поступить в техникум, затем в какой-нибудь институт, получить образование. Он должен получить профессию, устроиться на приличную работу, чтобы хорошо зарабатывать. Свое будущее он должен ковать собственными руками. Отца у него теперь нет. А без него он может рассчитывать только на себя...
Игнат все чаще стал ловить на себе косые взгляды одноклассников. Учителя усиленно старались не замечать его, как будто он был каким-то заразным, прокаженным.
Он старался не обращать на все это внимания и делал вид, что ничего не происходит. Но осадок на душе становился все тяжелее с каждым днем.
Одноклассники не то чтобы отвернулись от него, но стали сдержаннее в общении. Одна только Тонька посматривала на него с интересом, нет-нет да награждала загадочной улыбкой. Толстая Люська тоже оказывала знаки внимания, говорила утешительные слова, но Игната это лишь раздражало. Другое дело Тонька...
Однажды он увидел ее вместе с авторитетным Егором Матвеевым из десятого класса. Они вместе возвращались домой из школы. Похоже, Матвей имел на нее виды. Еще бы, девчонка красивая, сочная, развитая не по годам.
Игнат подкараулил их в парке. Зелень вокруг, сирень цветет, воздух насыщен весенними ароматами, солнышко пригревает. Но эти прелести волновали только Матвея и Тоньку. Егор ей что-то весело рассказывал, она улыбалась. Идут, радуются, щебечут. Игнат подкрался незаметно. Перегородил им путь.
– Игнат! – удивленно посмотрела на него Тонька. – Ты что здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Зачем?
– Поговорить хочу.
– О чем?
– А я тебе скажу, о чем. Только пусть этот уйдет, – небрежно повел он головой в сторону Егора.
Матвей завелся с пол-оборота.
– Слышь, а ну вали отсюда, пока цел! – надвинулся он на Игната.
– Сам вали!
Матвей бросился на Игната с криком «кия». Вроде бы в десятом классе учится, а ведет себя как детсадовец. Игнат легко перехватил его ногу, провел прием и свалил Егора на землю.
Тот быстро поднялся. И опять на Игната. Никаких больше каратэ, чисто уличная драка. Но Игнат в отличие от него про вольную борьбу не забывал, и про бокс хорошо помнил.
Матвей оказался достойным соперником. Сумел разбить Игнату губу, припечатать ухо, порвал карман на рубашке. Но и сам он отгреб по полной программе. Разбитый нос, шишка под глазом, признаки асфальтной болезни на щеке. И слезы на глазах.
Избитый в кровь Матвей отступил с угрозами.
Игнат остался с Тонькой с глазу на глаз.
– Ну и что дальше? – с упреком спросила она.
– Теперь и поговорить можно, – сказал он.
– О чем?
– О нас... – бодро начал Игнат, и тут же запнулся.
Не будет же он говорить с Тонькой о любви. Еще чего!
– Ну чего потух? Продолжай! – ехидно усмехнулась она.
Игнат совсем стушевался.
– Ты хочешь, чтобы я с тобой ходила? – спросила Тонька.
Игнат кивнул. Да, он хочет, что бы Тонька дружила с ним, а не с Егором.
– А почему ты думаешь, что я хочу быть твоей подружкой?
– Не знаю, – пожал плечами Игнат.
– А я знаю. Наверное, думаешь, что ты мне нравишься... Может, и нравишься. Только я с тобой дружить не буду. И знаешь почему? Потому что ты ненормальный. Сейчас ты Матвеева избил, а завтра меня убьешь. Ты такой же, как твой отец!
– Отца моего не тронь! – вспылил Игнат.
– Эй, ты чего? – робко спросила она.
– Ничего, – остывая, буркнул он. – Отца моего не надо трогать, поняла?
– Поняла.
Он решительно повернулся к ней спиной и направился домой. Настроение ни в дугу. И зачем он только связался с этой дурой?
Учителя продолжали игнорировать Игната. Своим отношением они делали из Игната самую настоящую страшилку для школьников.
Игнат чувствовал, что рано или поздно эта скрытая травля приведет к серьезному конфликту.
Однажды на перемене он стоял в туалете и молча курил. Выбросил сигарету, когда в сортир ворвался физрук. Сегодня была его очередь изобличать злостных курильщиков.
Дольцев зверствовал втихую. Ничего не говоря, достал блокнот и переписал всех, кого застал с сигаретой. Туалет опустел. Остался только Игнат.
– А ты чего стоишь? – грозно спросил Денис Андреевич.
– Вы сейчас уйдете и я сяду...
Для убедительности Игнат расстегнул брюки на штанах.
– Ну, ну...
Физруку просто нечем было крыть, и он отвязался от Игната. Подошел к «очку», в которое смотрели пацаны. Судя по всему, он не знал, зачем они это делали. И возможно, ожидал увидеть в нечистотах Лохнесское чудовище. Заглянул в «очко». А в это время девчонки по ту сторону стены швырнули в яму большой камень. Чтобы распугать подглядывающих пацанов. Откуда им было знать, что место у «перископа» занял физрук.
Струя нечистот выплеснулась из «очка» и «осчастливила» Дольцева поцелуем в лоб.
– Твою мать! – совсем непедагогично отреагировал на это физрук.
Глаза по пять копеек, мокрые волосы всклокочены, лицо искажено гримасой омерзения.
Игнат сделал вид, что ничего не произошло. Но Дольцев не оценил его благородства.
– Ты! – ткнул он в него пальцем. – Ты мне за все ответишь!
Он достал платок, вытер лицо и как ужаленный выскочил из сортира.
На уроке физкультуры Дольцев нагло заявил, что Бурлакову не место в спортивном зале.
– Это еще почему? – удивился Игнат.
– Потому что ты своим поведением позоришь школу!
– Каким таким поведением?
– А таким, преступным! Твой отец убил человека. А как известно, яблоко от яблони недалеко падает. Где гарантия, что ты на моем уроке не убьешь своего одноклассника? Такой гарантии нет! А я за твое преступное поведение отвечать не собираюсь!
Он говорил так, как будто Игнат уже кого-то убил. Можно подумать, он уже состоялся, как злостный душегуб.
Как будто плотина в душе обрушилась. Вся накопившаяся злость мутным потоком обрушилась на физрука.
– Да пошел ты, козел!
– Что ты сказал? – взъярился Дольцев.
– Что слышал!
С гордым видом Игнат направился к выходу из зала. Но взбесившийся физрук нагнал его, схватил за плечо, развернул к себе лицом.
– Я спрашиваю, что ты сказал? – с пеной у рта спросил он.
– Прочисти уши, то и сказал...
Игнат сбросил руку с плеча и продолжал было свой путь. Но сильный толчок в спину впечатал его в дверь.
Это было уже слишком. Игнат повернулся к учителю и бросился на него.
У Дольцева радостно заблестели глаза. Еще бы, у него появилась возможность на законном основании навешать строптивцу горячих трендюлей. Он был на все сто уверен, что справится с Игнатом одной левой. И поплатился за свою самоуверенность.
Игнат бросился ему в ноги. Плечом зафиксировал коленные суставы, руками со всей силы дернул физрука за лодыжки.
Дольцев падал на пол как бревно. Он больно ударился головой. Попробовал подняться, но перед глазами все плыло как при хорошем нокауте.
Игната вызвали к директору школы. Он думал, что Сергей Валентинович сожрет его с потрохами. Но тот сначала внимательно и спокойно выслушал его объяснения. Сказал, покачивая головой:
– Денис Андреевич был в корне неправ. Он не должен был так себя вести. С ним я разберусь лично. Но и ты, Бурлаков, был неправ. Ты не должен был бросаться на учителя с кулаками. Ты хоть понимаешь, что ты был неправ?
– Понимаю, – угрюмо вздохнул Игнат.
– Что еще скажешь в свое оправдание?
– Этого больше не повторится.
– А если повторится?.. Насколько я понял, вы, молодой человек, не умеете контролировать свои действия. Наброситься на учителя с кулаками... И отца в школу не вызовешь, – язвительно усмехнулся Сергей Валентинович. – Как он там, в тюрьме?
– Плохо, – исподлобья глянул на директора Игнат.
– Понятное дело, что плохо. Кому в тюрьме хорошо? И ты мотай на ус, что в тюрьму лучше не попадать ни за какие коврижки!
Как будто кто-то предлагает Игнату коврижки ради того, чтобы он сел в тюрьму.
Игната ни на педсовет не вызвали, ни, тем более, на комиссию по делам несовершеннолетних. Но случилось самое гадкое из всего, что могло быть. Учителя, как сговорившись, перешли к открытой травле.
Это началось на уроке химии. Татьяна Викторовна с важным видом вошла в класс, глянула на учеников поверх очков. Взгляд остановился на Игнате. Лицо исказила гневная гримаса.
– Бурлаков, ты здесь? – возмущенно спросила она.
– Здесь. А что? – удивился он.
– Если ты здесь, то я отказываюсь вести урок. Не хватало еще того, чтобы ты набросился на меня с кулаками!
Химичка ушла, хлопнув дверью.
На уроке физики все повторилось. Учительница отказалась вести урок, потому что якобы боялась Игната.
Травля продолжалось. Учителя все как один отказывались вести уроки. Посыпались протесты родителей. Виноватыми оказались не учителя, а Игнат. Оказывается, своим поведением он позорит честь школы и разлагающе влияет на подрастающее поколение. Было высказано требование избавить школу от его присутствия.
В конце концов Игнат сломался. Избавил себя от присутствия школы. А ведь до экзаменов и свидетельства о восьмилетнем образовании оставалось всего ничего.
Глава первая Игнат
1
Юрка намертво прилип глазами к учебнику. За всю свою жизнь он прочел одну книгу – сказку про Колобка. Поэтому Игнату и показался странным этот его интерес к литературе. Он тайком заглянул в книгу. А там... Впрочем, ничего крамольного. Сцена из романа «Молодая гвардия».
«...Раздвинул Вале зубы, заглянул в рот и начал расстегивать ей платье. Валя, заплакав от страха и унижения, быстро начала раздеваться, путаясь в белье. Офицер помогал ей. Она осталась в одних туфлях...»
Теперь Игнат знал, от чего у Юрки разыгралось воображение. Не абы кто, а сам Фадеев бабу голую ему нарисовал. Есть, оказывается, в литературе не скучные моменты...
Сам Игнат прочел немало книг. По литературе у него твердая «четверка». Зато поведение «неуд».
Сегодня он притащил в школу пугач. Ничего особенного. Согнутая у основания трубка, гвоздь буквой «г», тугая резинка. В трубке спичечная сера, от удара гвоздем она взрывается и... В общем, будет весело. Можно бросить эту штуку кому-нибудь под ноги. Одно неосторожное движение, и бабах. Но урок срывать ни к чему. На этой неделе план по залетам выполнен на двести процентов.
Но можно пошалить после урока. Это не проблема – незаметно положить пугач на пол. После звонка толпа ломанется на выход, кто-нибудь наступит на мину, вот будет потеха...
Игнат достал из кармана пугач, стал натягивать резинку. Юрка не отрывал глаз от книги, но его движение заметил.
– Дай сюда! – попросил он.
Игнат пожал плечами и протянул ему трубку. Резинку Юрка натягивал, не отрывая глаз от страницы. И потому нарушил технику безопасности. Пугач громыхнул у него в руках. Ему-то ничего, только уши заложило, а училку едва кондрашка не хватила. Глаза как блюдца, рот наискось. И пронзительный визг.
– Бурлаков! Касаев! Вон из класса!!!
Игнат не заставил себя упрашивать и направился к выходу. Вслед за ним поплелся Юрка. Но Таисия Михайловна не дала им уйти спокойно. Нагнала их в коридоре, взяла обоих под руки, потащила к директору.
Сергей Валентинович рвал и метал.
– Сегодня вы с пугачами балуетесь, а завтра бомбу в школу принесете!.. А ну-ка, голубчики, выверните карманы!
В кармане у Юрки были найдены две сигареты без фильтра, у Игната спички без коробка.
– Вы у нас, оказывается, еще и курильщики! – злорадно раздул ноздри директор. – Курите? – Курим, – покаянно кивнул Юрка.
– Но не в затяжку, – с той же кислой миной уточнил Игнат.
– Сегодня не в затяжку, а завтра в затяжку. Сегодня курите табак, а завтра перейдете на гашиш!.. А может, вы уже? Гашиш?
– Мы не курим гашиш, – мотнул головой Юрка.
– Не курим, – подтвердил Игнат.
– Если узнаю, сразу на учет в детскую комнату поставлю... А может, вас прямо сейчас в инспекцию направить?
– За что? – уныло спросил Игнат.
– А за все хорошее! Кто позавчера дрожжи в туалет бросил?
– Не знаю.
– А я знаю. Вы и бросили!
Как это ни обидно, но директор попал в самую точку. Дрожжи принес Юрка, а Игнат бросил их в «очко». Дерьмо забродило, поднялось, полезло из всех щелей. В общем, толпа повеселилась.
После директорских нравоучений Игнат целую неделю вел себя прилежно. Если, конечно, не считать натертую парафином доску в кабинете химии, а также прибитую к столу любимую линейку математички.
И следующая неделя обошлась без приключений. Канцелярская кнопка, на которую сел Генка Зуйков, не в счет.
Люська Климкина первой заметила странности в его поведении. Ей недавно исполнилось пятнадцать лет. Но выглядела она на все восемнадцать. Сиськи как у взрослой, задница как у технички тети Клавы. Только мало у кого возникало желание потискать ее в темном углу. Люська была толстой и красотой не блистала. И еще языкатая не в меру...
Как-то раз на перемене она подкараулила его и ехидно спросила:
– Игнат, а чего это мы вдруг такие смирные стали?
– Тебе не все равно? – недовольно буркнул он.
– Да мне-то все равно. Просто я подумала, а не влюбился ли ты?
– Чего?! В тебя, что ли?
– А что, в меня нельзя влюбиться? – подбоченилась она.
– Смотри, сама на грубость нарываешься.
– Ох-ох-ох, какие мы грозные!.. Знаю я, ты в Тоньку влюбился!
– В кого?!
Тонька училась в их классе. Красивая девчонка, с этим не поспоришь. Роскошные светло-русые волосы, глаза как у Мальвины. Только Игнат не Буратино, его такой красотой не возьмешь. Его девчонки вообще не интересуют.
Он нагрубил Люське, прогнал ее. После звонка вернулся в класс. Украдкой посмотрел на Тоньку. Она сидела за соседним столом справа через проход. Взгляд сосредоточенный, все внимание на учителя. Руки чинно покоятся на столе, спина ровная. Образец благочестия и прилежания.
Многие девчонки носят короткие платья. Но далеко не у всех такие стройные и длинные ноги, как у Тоньки. И далеко не все во время урока выставляли их напоказ. А она выставляла. Правда, никто на них не пялился. Всем как-то все равно. А вот Игнат неожиданно разволновался. Какая-то жаркая волна поднялась внутри него. И тут же опустилась, только внизу живота осталась щекочущая тяжесть.
Игнат сидел за столом, опершись на него локтями. Голова покоилась на сомкнутых ладонях. Глаза вроде бы устремлены на учителя, но взгляд нет-нет да съезжает на Тонькины ножки. И по лицу ее красивому скользнет, по волосам, по рукам.
Он не сразу понял, что Юрка ткнулся головой в его руку. И не просто ткнулся, а через зазор между рукой и туловищем пялится на Тоньку, вернее, на ее ноги. Дыхание частое, взволнованное. Игнат не нашел ничего лучше, как сунуть ему кулак под нос. И только после этого до него дошло, что этим он как бы взял Тоньку под свою защиту...
Ерунда какая-то. Будет он из-за какой-то девчонки с дружком своим ссориться. И вообще не нужна ему Тонька... Хотя кто его знает...
А Тонька словно почувствовала что-то. Посмотрела на него, улыбнулась. Как сеть набросила. Игнат понял, что попался. Тонька околдовала его, заворожила... Хотя нет, чешуя все это. Он запросто выбросит эту дуру из головы вместе с ее чарами.
Он в самом деле сумел избавиться от наваждения. Для этого ему понадобилось взорвать взрывпакет в туалете.
Магниевая вспышка испугала и ослепила Егора Матвеева, самого авторитетного пацана из десятого «б». Но тот не знал, кто швырнул в окно взрывпакет. Ну а если бы и узнал, то еще не известно, кому бы досталось на орехи, ему или Игнату. Матвей занимался каратэ в секции какого-то там сенсея. Но вряд ли это давало ему что-то, кроме дешевых понтов. А Игнат с первого класса занимался вольной борьбой, и не раз брал призовые места на юношеских первенствах страны. Да и боксом он одно время всерьез занимался. Бросок у него жесткий, удар тяжелый. Один десятиклассник в это не верил, так до сих пор в гипсе ходит...
И все же у Игната не было никакого желания схлестнуться с Матвеем. А тот в конце концов на него вышел. Подловил его на перемене и предъявил: мол, некому больше было это сделать, только ты, Бурлаков, на такое способен. Игнат отнекивался, а Матвей особо не настаивал. Сделал вид, что поверил ему. Видать, не хотелось ему тоже связываться с Игнатом.
Следующий прикол Игнат отчебучил на уроке физкультуры. Досталось самому учителю.
Физрук у них молодой. Лет двадцать пять, может, чуть больше. На штангиста-тяжеловеса он не тянул, но все равно был довольно крепким на вид мужиком. Высокий, подтянутый. Девчонки считали его симпатичным. Во всяком случае, Ленка Гальцева и Томка Конюшина смотрели на него с обожанием. Тонька же даже не замечала его. Стояла в общей шеренге с отсутствующим видом и думала о чем-то своем.
Дольцев подошел к турнику, показал упражнение. Игнат стоял в шеренге первым. И первым должен был все повторить. С турником он уже давно на «ты». Он получил свою законную «пятерку» и встал в строй. Следующим шел Юрка. Он тоже уважительно относился к спорту и так же без проблем осилил перекладину. И другие пацаны не подвели. А вот с девчонками – беда. У них руки легкие, а задницы тяжелые. Ни одна не смогла справиться с заданием.
Повезло только Тоньке. Но это везение было заключено в руках физрука. Он бережно взял ее за талию, помог запрыгнуть на турник. И когда Тонька поднатужилась, обеими своими пятернями обхватил ее бедра и помог ей перекувыркнуться через перекладину.
Никому не помогал, а Тоньке помог. Уж не для того ли, чтобы облапать девчонку. Внутри у Игната все закипело.
– Денис Андреевич, у вас штаны сзади по шву лопнули! – крикнул он.
Стараясь не светить свои тылы, Дольцев покинул зал. Через минуту вернулся. Бросил на Игната испепеляющий взгляд.
Похоже, он понял, из-за чего Игнат хотел поднять его на смех. И сделал соответствующие выводы. Тоньку за попу он больше не хватал. Зато Игнату объявил холодную войну. Внешне он ничем не выдавал своего враждебного к нему отношения. Но за четверть выставил ему «четверку».
Матери своей Игнат не помнил. Она исчезла из его жизни, когда ему было всего три года. Отец говорил, что они просто разошлись. Но сердобольная соседка просветила его на этот счет. Оказывается, мамаша у него была непутевая. Такая-сякая, бросила мужа и сына на произвол судьбы, а сама укатила куда-то на юга в обществе какого-то заезжего пижона. С тех пор в их городе она больше не появлялась.
Мать у него была настоящей красавицей. После разлуки с ней отец долго не женился, но в конце концов природа взяла свое. Два года назад он привел в дом красивую блондинку, через какое-то время женился на ней.
Марине было слегка за тридцать. Кукольное личико, большие слегка наивные глаза, фигурка – высший сорт. В роль мачехи она вошла легко и непринужденно. К Игнату относилась хорошо, но поблажек не давала. Беспощадно будила его по утрам, заставляла чистить зубы, даже уроки проверяла – оказывается, она неплохо шарила в математике. И он относился к ней серьезно. Как мать ее не воспринимал. Но и за случайную женщину тоже не держал.
Мачеха работала телефонисткой на переговорном пункте. Игнату приходилось видеть ее за кассой. Важная, деловая. И очень красивая. Один мужик за стойкой пожирал ее взглядом. Потом начал сыпать комплиментами, но Марина послала его далеко-далеко. Игнат даже не думал, что это можно делать так вежливо и деликатно.
Марина не крутила хвостом перед мужиками. Но тем не менее отец жутко ее ревновал. Иногда он приходил домой пьяный, и тогда начинался такой сыр-бор, хоть святых выноси. «Потаскуха» – это слово было самым мягким из тех, что он себе позволял.
Утром отец на коленях выпрашивал у Марины прощение, клялся, что впредь ничего подобного не повторится. А через месяц-два снова напивался в хлам и снова устраивал пьяный дебош. В последний раз он даже поднял на Марину руку, ударил ее по щеке. Она убежала в комнату к Игнату, закрылась на замок. Так отец спьяну обвинил ее в том, что она совращает его сына. Утром он снова просил прощения, и Марина снова простила его.
Отец работал главным инженером на оборонном радиозаводе. В доме был достаток. Венгерская гарнитурная стенка, цветной телевизор «Горизонт», мясные блюда три раза в день. Марина была хорошей хозяйкой, в квартире всегда чистота и порядок. Если бы не пьяная ревность отца, все было бы просто замечательно. Но...
В тот день Игнат рано лег спать. Изнурительная тренировка отняла все силы, и нужно было их восстанавливать. Разбудило его легкое прикосновение. Он открыл глаза и увидел Марину. Она сидела на кровати у него в ногах. И смотрела на него с затаенной нежностью.
Она была в домашнем халате, волосы распущены, косметики на лице нет.
– Что такое? – оторопело спросил он.
– Ничего, – робко пожала она плечами. – Просто пришла.
– А отец где?
– На работе. В том-то и дело, что на работе...
Часы на стене показывали половину двенадцатого ночи.
– Он скоро придет.
– Придет, – эхом отозвалась Марина. – Обязательно придет...
В ее голосе звучали тревожные и как будто даже скорбные нотки.
– Он сейчас придет, а ты у меня в комнате... – вслух подумал Игнат.
– Да, ты прав, ему лучше не знать, что я была у тебя, – соглашаясь, кивнула она.
И поднялась, чтобы уйти. В дверях она обернулась. В глазах у нее стояли слезы.
– Игнат, я хочу сказать, что ты очень дорог мне. Как сын, очень дорог. И отца твоего я люблю...
Голос ее дрогнул. Она медленно повернулась к нему спиной и вышла из комнаты. А спустя четверть часа вернулся отец.
– Где эта шлюха? – с порога заорал он.
Послышался топот ног, снова пьяная брань, женский вскрик. Игнат вскочил с постели.
Марина – чудесная женщина. Все чаще он думает о ней, как о своей матери. И он не должен давать ее в обиду. Игнат больше не позволит отцу марать ее грязными домыслами.
Он быстро оделся, вышел из комнаты. Отца он нашел в спальне. Тот стоял к нему спиной. Пьяно покачивался. И молчал. Марина лежала на постели. Казалось, она плачет, уткнувшись лицом в подушку. Но Игнат не слышал ни всхлипов, ни вздохов. Зато он увидел, как из-под нее по белому покрывалу растекается красное пятно.
Отец понял, что у него за спиной кто-то есть. Медленно повернулся. Глаза на выкате, рот перекошен. Из рук выпал окровавленный нож.
– Что ты наделал? – сдавленно вскрикнул Игнат.
Он оттолкнул отца плечом, бросился к Марине. Взял ее за плечи, развернул лицом к себе. И наткнулся на ее безжизненный взгляд. Из раны в груди тонкой струйкой вытекала кровь. Игнат попытался нащупать пульс, но увы...
– Ты ее убил, – глядя на отца, потрясенно сказал он. – Ты ее убил! Убил!!! Зачем? Что она тебе сделала?
– Она мне изменяла, – жалко пробормотал он.
– Врешь! Ты сам все выдумал!
– Не вру... Сынок, я в самом деле не вру... Марина мне изменяла... Она давно мне изменяет... И твоя мать мне изменяла!
– Так ты что, и мать мою убил?
– Нет, – мотнул головой отец. – Я ее не убивал... Не успел...
– Не успел?!. А если бы успел?.. Ты придурок. И моя мать правильно сделала, что сбежала от тебя... И Марина собиралась сбежать!
Теперь Игнат знал, почему мачеха приходила к нему этой ночью. Она хотела попрощаться с ним. Потому что собиралась бросить отца. А может, она предчувствовала свою гибель. Возможно, она знала, что эта ночь последняя в ее жизни...
– Лучше бы она сбежала, – обреченно кивнул отец.
И направился к телефону. Он сам позвонил в милицию, заявил, что убил человека.
Милиция не заставила себя долго ждать. На отца надели наручники, посадили в зарешеченную машину и увезли. Тело Марины накрыли простыней и отправили в морг. До Игната же никому не было никакого дела. Остаток ночи он коротал в пустой, пропахшей смертью квартире.
Утром он отправился в милицию. Игнату разрешили свидание с отцом, но только вечером. Велели принести с собой теплые вещи, умывальные принадлежности, нательное белье, что-нибудь поесть.
Вечером Игнат снова явился в отделение милиции. Но отца там уже не было. Его уже забрали в городской следственный изолятор. Игнат отправился туда. С горем пополам сумел передать ему вещи, но свидеться с отцом ему не позволили. Велели приходить завтра...
С отцом он все же свиделся. Это был совсем другой человек. Изможденный, осунувшийся, смертельно уставший, густая щетина на впалых щеках. В глазах страх и тоска. Три дня тюрьмы изменили отца до неузнаваемости.
Он сидел по ту сторону перегородки с низко опущенной головой. У него не хватало смелости заглянуть Игнату в глаза.
– Прости, сынок! – всхлипнул он в телефонную трубку. – Сам не знаю, что на меня нашло. Бес попутал...
– Марина тебе не изменяла, – тихо сказал Игнат.
– Изменяла, – покачал головой отец. – В том-то и дело, что изменяла. Но ты сомневайся, сомневайся, – встрепенулся он. – И знай, что Марина была мне хорошей женой, честной и порядочной. И тебе она была доброй матерью... Прости меня, если можешь...
Родственников у Марины не было. Оказывается, она была детдомовской. И со стороны отца некому было прийти на кладбище. Была только его мать, баба Леся. Она привела с собой всех своих подружек.
Баба Леся жила на южной окраине города в небольшом домике. Печное отопление, баллонный газ, вода в колодце, все удобства на улице. Да и район не очень. К тому же до школы очень долго добираться.
В школу Игната не тянуло. Но делать нечего. Учебный год подходил к концу, нужно было готовиться к сдаче экзаменов за восьмой класс.
Баба Леся оставила свой дом на попечение подруг и перебралась в отцовскую квартиру. Этот вариант Игната вполне устраивал. Парень он достаточно взрослый, мог бы жить и самостоятельно. Но, во-первых, одному в доме оставаться нельзя – могут и в детдом оформить. А во-вторых, было страшно жить одному там, где произошло убийство. С бабушкой было спокойней.
Игнат шел в школу. И не узнавал себя. Ни малейшего желания хулиганить и дерзить старшим. Учиться тоже не хотелось. Но он понимал, что учиться нужно. Закончить школу, поступить в техникум, затем в какой-нибудь институт, получить образование. Он должен получить профессию, устроиться на приличную работу, чтобы хорошо зарабатывать. Свое будущее он должен ковать собственными руками. Отца у него теперь нет. А без него он может рассчитывать только на себя...
Игнат все чаще стал ловить на себе косые взгляды одноклассников. Учителя усиленно старались не замечать его, как будто он был каким-то заразным, прокаженным.
Он старался не обращать на все это внимания и делал вид, что ничего не происходит. Но осадок на душе становился все тяжелее с каждым днем.
Одноклассники не то чтобы отвернулись от него, но стали сдержаннее в общении. Одна только Тонька посматривала на него с интересом, нет-нет да награждала загадочной улыбкой. Толстая Люська тоже оказывала знаки внимания, говорила утешительные слова, но Игната это лишь раздражало. Другое дело Тонька...
Однажды он увидел ее вместе с авторитетным Егором Матвеевым из десятого класса. Они вместе возвращались домой из школы. Похоже, Матвей имел на нее виды. Еще бы, девчонка красивая, сочная, развитая не по годам.
Игнат подкараулил их в парке. Зелень вокруг, сирень цветет, воздух насыщен весенними ароматами, солнышко пригревает. Но эти прелести волновали только Матвея и Тоньку. Егор ей что-то весело рассказывал, она улыбалась. Идут, радуются, щебечут. Игнат подкрался незаметно. Перегородил им путь.
– Игнат! – удивленно посмотрела на него Тонька. – Ты что здесь делаешь?
– Тебя жду.
– Зачем?
– Поговорить хочу.
– О чем?
– А я тебе скажу, о чем. Только пусть этот уйдет, – небрежно повел он головой в сторону Егора.
Матвей завелся с пол-оборота.
– Слышь, а ну вали отсюда, пока цел! – надвинулся он на Игната.
– Сам вали!
Матвей бросился на Игната с криком «кия». Вроде бы в десятом классе учится, а ведет себя как детсадовец. Игнат легко перехватил его ногу, провел прием и свалил Егора на землю.
Тот быстро поднялся. И опять на Игната. Никаких больше каратэ, чисто уличная драка. Но Игнат в отличие от него про вольную борьбу не забывал, и про бокс хорошо помнил.
Матвей оказался достойным соперником. Сумел разбить Игнату губу, припечатать ухо, порвал карман на рубашке. Но и сам он отгреб по полной программе. Разбитый нос, шишка под глазом, признаки асфальтной болезни на щеке. И слезы на глазах.
Избитый в кровь Матвей отступил с угрозами.
Игнат остался с Тонькой с глазу на глаз.
– Ну и что дальше? – с упреком спросила она.
– Теперь и поговорить можно, – сказал он.
– О чем?
– О нас... – бодро начал Игнат, и тут же запнулся.
Не будет же он говорить с Тонькой о любви. Еще чего!
– Ну чего потух? Продолжай! – ехидно усмехнулась она.
Игнат совсем стушевался.
– Ты хочешь, чтобы я с тобой ходила? – спросила Тонька.
Игнат кивнул. Да, он хочет, что бы Тонька дружила с ним, а не с Егором.
– А почему ты думаешь, что я хочу быть твоей подружкой?
– Не знаю, – пожал плечами Игнат.
– А я знаю. Наверное, думаешь, что ты мне нравишься... Может, и нравишься. Только я с тобой дружить не буду. И знаешь почему? Потому что ты ненормальный. Сейчас ты Матвеева избил, а завтра меня убьешь. Ты такой же, как твой отец!
– Отца моего не тронь! – вспылил Игнат.
– Эй, ты чего? – робко спросила она.
– Ничего, – остывая, буркнул он. – Отца моего не надо трогать, поняла?
– Поняла.
Он решительно повернулся к ней спиной и направился домой. Настроение ни в дугу. И зачем он только связался с этой дурой?
Учителя продолжали игнорировать Игната. Своим отношением они делали из Игната самую настоящую страшилку для школьников.
Игнат чувствовал, что рано или поздно эта скрытая травля приведет к серьезному конфликту.
Однажды на перемене он стоял в туалете и молча курил. Выбросил сигарету, когда в сортир ворвался физрук. Сегодня была его очередь изобличать злостных курильщиков.
Дольцев зверствовал втихую. Ничего не говоря, достал блокнот и переписал всех, кого застал с сигаретой. Туалет опустел. Остался только Игнат.
– А ты чего стоишь? – грозно спросил Денис Андреевич.
– Вы сейчас уйдете и я сяду...
Для убедительности Игнат расстегнул брюки на штанах.
– Ну, ну...
Физруку просто нечем было крыть, и он отвязался от Игната. Подошел к «очку», в которое смотрели пацаны. Судя по всему, он не знал, зачем они это делали. И возможно, ожидал увидеть в нечистотах Лохнесское чудовище. Заглянул в «очко». А в это время девчонки по ту сторону стены швырнули в яму большой камень. Чтобы распугать подглядывающих пацанов. Откуда им было знать, что место у «перископа» занял физрук.
Струя нечистот выплеснулась из «очка» и «осчастливила» Дольцева поцелуем в лоб.
– Твою мать! – совсем непедагогично отреагировал на это физрук.
Глаза по пять копеек, мокрые волосы всклокочены, лицо искажено гримасой омерзения.
Игнат сделал вид, что ничего не произошло. Но Дольцев не оценил его благородства.
– Ты! – ткнул он в него пальцем. – Ты мне за все ответишь!
Он достал платок, вытер лицо и как ужаленный выскочил из сортира.
На уроке физкультуры Дольцев нагло заявил, что Бурлакову не место в спортивном зале.
– Это еще почему? – удивился Игнат.
– Потому что ты своим поведением позоришь школу!
– Каким таким поведением?
– А таким, преступным! Твой отец убил человека. А как известно, яблоко от яблони недалеко падает. Где гарантия, что ты на моем уроке не убьешь своего одноклассника? Такой гарантии нет! А я за твое преступное поведение отвечать не собираюсь!
Он говорил так, как будто Игнат уже кого-то убил. Можно подумать, он уже состоялся, как злостный душегуб.
Как будто плотина в душе обрушилась. Вся накопившаяся злость мутным потоком обрушилась на физрука.
– Да пошел ты, козел!
– Что ты сказал? – взъярился Дольцев.
– Что слышал!
С гордым видом Игнат направился к выходу из зала. Но взбесившийся физрук нагнал его, схватил за плечо, развернул к себе лицом.
– Я спрашиваю, что ты сказал? – с пеной у рта спросил он.
– Прочисти уши, то и сказал...
Игнат сбросил руку с плеча и продолжал было свой путь. Но сильный толчок в спину впечатал его в дверь.
Это было уже слишком. Игнат повернулся к учителю и бросился на него.
У Дольцева радостно заблестели глаза. Еще бы, у него появилась возможность на законном основании навешать строптивцу горячих трендюлей. Он был на все сто уверен, что справится с Игнатом одной левой. И поплатился за свою самоуверенность.
Игнат бросился ему в ноги. Плечом зафиксировал коленные суставы, руками со всей силы дернул физрука за лодыжки.
Дольцев падал на пол как бревно. Он больно ударился головой. Попробовал подняться, но перед глазами все плыло как при хорошем нокауте.
Игната вызвали к директору школы. Он думал, что Сергей Валентинович сожрет его с потрохами. Но тот сначала внимательно и спокойно выслушал его объяснения. Сказал, покачивая головой:
– Денис Андреевич был в корне неправ. Он не должен был так себя вести. С ним я разберусь лично. Но и ты, Бурлаков, был неправ. Ты не должен был бросаться на учителя с кулаками. Ты хоть понимаешь, что ты был неправ?
– Понимаю, – угрюмо вздохнул Игнат.
– Что еще скажешь в свое оправдание?
– Этого больше не повторится.
– А если повторится?.. Насколько я понял, вы, молодой человек, не умеете контролировать свои действия. Наброситься на учителя с кулаками... И отца в школу не вызовешь, – язвительно усмехнулся Сергей Валентинович. – Как он там, в тюрьме?
– Плохо, – исподлобья глянул на директора Игнат.
– Понятное дело, что плохо. Кому в тюрьме хорошо? И ты мотай на ус, что в тюрьму лучше не попадать ни за какие коврижки!
Как будто кто-то предлагает Игнату коврижки ради того, чтобы он сел в тюрьму.
Игната ни на педсовет не вызвали, ни, тем более, на комиссию по делам несовершеннолетних. Но случилось самое гадкое из всего, что могло быть. Учителя, как сговорившись, перешли к открытой травле.
Это началось на уроке химии. Татьяна Викторовна с важным видом вошла в класс, глянула на учеников поверх очков. Взгляд остановился на Игнате. Лицо исказила гневная гримаса.
– Бурлаков, ты здесь? – возмущенно спросила она.
– Здесь. А что? – удивился он.
– Если ты здесь, то я отказываюсь вести урок. Не хватало еще того, чтобы ты набросился на меня с кулаками!
Химичка ушла, хлопнув дверью.
На уроке физики все повторилось. Учительница отказалась вести урок, потому что якобы боялась Игната.
Травля продолжалось. Учителя все как один отказывались вести уроки. Посыпались протесты родителей. Виноватыми оказались не учителя, а Игнат. Оказывается, своим поведением он позорит честь школы и разлагающе влияет на подрастающее поколение. Было высказано требование избавить школу от его присутствия.
В конце концов Игнат сломался. Избавил себя от присутствия школы. А ведь до экзаменов и свидетельства о восьмилетнем образовании оставалось всего ничего.
2
Игнат всегда с нетерпением ждал лета. Пора каникул, пацанячья вольница от рассвета до заката. Но в этот раз лето принесло ему одни неприятности.
Убийство Марины расследовали недолго. Ни к чему было тянуть резину, если подследственный полностью признал свою вину. В июле состоялся суд, и отцу зачитали приговор. Поскольку было установлено, что действовал он в состоянии аффекта, с учетом всех смягчающих обстоятельств он получил восемь лет общего режима. Мог бы и высшую меру схлопотать.
Отца ждал этап на зону. Игнат страдал. Но слез не ронял. Слезами отцу не поможешь.
Зато баба Леся плакала навзрыд. Всю ночь. Успокоилась только утром. Хотела подняться с постели, чтобы приготовить внуку завтрак, но не смогла пройти и двух шагов. Покачнулась, хватаясь рукой за спинку кровати, осела на пол. Успела позвать Игната и потеряла сознание.
«Скорая помощь» увезла ее в больницу с диагнозом – инсульт. Врачи повода для надежды не подавали. Но баба Леся все же выкарабкалась с того света. Ожила. Со временем к ней вернулась речь. И даже подвижность. Сначала вернулась функция правой руки, затем левой. Но вот нижняя часть тела осталась парализованной.
Игнат ухаживал за ней как за маленьким ребенком – менял и стирал пеленки, готовил есть, убирал в квартире.
К зиме бабушка окрепла. Наловчилась перебираться с кровати на коляску и обратно. От Игната требовался минимальный уход.
И еще от него требовались деньги. Вся бабушкина пенсия уходила на лекарства, а нужно было не только лечиться, но еще что-то есть. Он продал столовое серебро и выручил за это кое-какие деньги.
А в начале декабря новая напасть. К ним в квартиру пришли представители горисполкома. Игнат решил, что им на дом принесли социальное пособие для больной бабушки. Но, как оказалось, чиновники явились с постановлением о выселении.
Эту квартиру отец получил от завода, значит, она государственная. Бабушка прописана в своем доме. Игнат несовершеннолетний, поэтому никаких прав на квартиру не имеет. На этом настаивал инспектор.
– Но а где мне жить? – спросил Игнат.
– Насколько нам известно, у твоей бабушки имеется жилплощадь, – невозмутимо ответствовал инспектор.
– А вы видели эту жилплощадь? Там же ни воды, ни газа. Там жить невозможно!
– Ваша бабушка всю жизнь прожила в этом доме. И ничего...
– Моя бабушка – больной человек. Она парализована. Вы понимаете, парализована!
Это какая-то ошибка. Сейчас он все объяснит, чиновник все поймет. Но увы...
– Бабушку мы отправим в дом престарелых...
Игната покорежил цинизм, с которым были сказаны эти слова. И произнес их представитель советской власти – самой гуманной и справедливой в мире!
– А как же я? – возмущенно спросил Игнат.
– А тебя отправим в детский дом. Там тебе будет хорошо.
Чиновник разговаривал с ним, как с малым дитем. И, похоже, всерьез надеялся на взаимопонимание.
– Но я не хочу в детдом! – с ненавистью смотрел на него Игнат. – И бабушку в дом престарелых я не отдам!
– И ты не боишься трудностей?
– Нет!
– Что ж, тогда вы с бабушкой освобождаете квартиру и переезжаете к ней в дом. Тогда никаких приютов...
В детдом Игнат не хотел, с бабушкой расставаться тоже. Поэтому он предпочел перебраться к ней в старый дом. Квартира осталась за государством. За самым великим, самым могучим и, разумеется, самым человечным...
Игнат не хотел поддаваться унынию. Он сильный – он выдержит и этот удар судьбы. К тому же бабушкин дом был не совсем уж и плох. Три комнатки, кухня. Мебель, правда, допотопная. Но никто не лишал его права на мебель из отцовской квартиры. В самое ближайшее время он наймет грузчиков, и они перевезут в бабушкин дом новую мебель и вещи. Кое-что из обстановки можно будет продать на барахолке, а это какие-никакие деньги.
Первым делом Игнат нарубил дров, затопил печь, затем убрался в доме. К этому времени привезли бабушку. Чиновники из горисполкома расщедрились под это дело на «скорую помощь». Правда, на этом вся их «чуткость» и закончилась.
Бабушка была настолько возмущена происходящим, что в буквальном смысле лишилась дара речи. Игнат всерьез опасался, что ее снова хватит удар. Но все обошлось.
Он навел порядок в доме, определил больную в теплую постель. И через два дня смог отправиться в квартиру, которая фактически уже не принадлежала ему.
Квартира была опечатана. Но он открыл дверь и увидел, что мебели и вещей в доме не было. Голые полы и стены.
Игнат обратился в милицию. Там он узнал странную вещь. Оказывается, пока ему не исполнится шестнадцать лет, он не может подать заявление о краже. Но в беде его все же не оставили. Майор из оперчасти участливо объяснил, что пропажу искать будут независимо от того, есть заявление или нет. Он заверил Игната, что мебель, вещи и ценности будут найдены в самое ближайшее время.
По простоте душевной Игнат попросил милиционера разобраться и с самой квартирой. Было у него подозрение, что его выселили незаконно.
Шло время. Пропажу так и не нашли. А вот с квартирой правоохранители в самом деле разобрались. Игнат узнал, что ордер на заселение получил заместитель начальника городской милиции. К пропаже вещей и ценностей он не имел никакого отношения. И чиновники из горисполкома ни в чем не виноваты. Просто воры воспользовались моментом и обчистили квартиру. Об этом Игнату рассказал сам новосел.
В прошлом году Игнат сгоряча оставил школу. Пока есть время, он подготовится к экзаменам и в этом году сдаст их, чтобы затем поступить... Можно поступить в медицинское училище. Он станет медбратом, отслужит в армии и поступит в медицинский институт. Он будет лечить людей. У него есть пример. Врач Одинцов, который лечил его бабушку. Хороший человек, знающий доктор. Игнат хотел быть таким же.
Всю зиму бабушка пролежала пластом. Игнат ухаживал за ней, хозяйничал по дому. И еще успевал штудировать курс за восьмой класс.
На лекарства по-прежнему уходили почти все деньги. Спасибо бабушкиным подругам, они не дали умереть ему с голоду. Но и досыта он ел не так уж часто.
Весной он в одиночку засадил весь огород картошкой. И заработок нашел – устроился грузчиком на товарную станцию-склад. К этому времени ему уже исполнилось шестнадцать лет. И он получил паспорт с пропиской в бабушкином доме.
Растущий организм требовал хорошего питания, а этого Игнат позволить себе не мог. И все же за последний год, особенно за зиму, он прилично прибавил в росте, раздался в плечах. Возмужал. Бригадир грузчиков очень удивился, когда узнал, сколько ему лет. Он давал ему все восемнадцать...
– Ничего, парень ты вроде здоровый. Думаю, что выдюжишь, – решил он.
В тот день бригада разгружала вагоны с бревнами. Труд каторжный. К концу работы Игнат едва держался на ногах.
– Ничего, привыкнешь! – задорно подмигнул ему Архипыч, мужичок с красным носом и гнилыми зубами.
От него разило перегаром и тухлятиной. И на вид он скорее задохлик, чем амбал. Но вкалывал он наравне со всеми, и сейчас не очень-то был похож на загнанную лошадь.
– К этому не привыкнешь, – ухмыльнулся татарин Равиль.
По своим габаритам он был куда крупней Архипыча, но разгрузка высосала из него все соки. Он обессиленно сидел на дощатом ящике и тяжело дышал через фильтр сигареты.
– Но выдюжить, братан, все равно надо! – осклабился его дружок Геша.
Парень лет двадцати. Худой, но жилистый. Игнат видел, с какой легкостью он ворочает бревна. Даже позавидовал.
Геша вытащил откуда-то из загашника бутылку водки.
Федотыч первым подошел к столу за причитающейся стопкой. Выпил, закусил куском хлеба, крякнул от удовольствия. Архипыч пил жадно, не закусывая, без причмоков. Водка для него не просто удовольствие, без этой гадости ему не жить. Алкаш, одним словом.
Игнату вовсе не хотелось становиться алкашом. Но он все же присоединился к честной компании. Равиль хитро по-татарски улыбнулся и наполнил стакан до краев.
– Выдюжишь – наш пацан, не выдюжишь – мы тебя и знать не знаем.
Игнат лихо выдохнул из себя воздух и тремя глотками осушил стакан до дна. Закусывать не стал.
– О! Наш человек! – ощерился Равиль.
Двести граммов зараз – это не шутка. Игнат боялся, что сейчас начнет пьянеть. Но в голове лишь легкое волнение. И окрыляющая легкость в теле.
– Братан, еще по одной? – подмигнул ему Геша.
– А запросто! – залихватски улыбнулся Игнат.
В этот раз ему набросали всего сто грамм.
Он снова выпил. В голове разыгрался настоящий шторм. Закрутило, понесло. Он смутно помнил, как рассказывал о себе, как после попойки возвращался с товарной станции домой, как ложился спать.
Пробуждение было ужасным. Голова раскалывается, во рту помойка, тело ватное, мышцы и кости болят невыносимо. А еще желудок выворачивает наизнанку. А нужно подниматься, готовить завтрак для себя и для бабушки. Да и вообще, дел выше крыши...
Баба Ира явилась к нему в образе ангела-спасителя. Она увидела, с какой жадностью Игнат пьет воду, как его бросает из стороны в сторону. Она принесла рассолу, напоила болезного, уложила в постель. А сама принялась хлопотать по дому. И завтрак приготовила, и больную бабушку обслужила. Мир не без добрых людей.
Но благодушный настрой скоро исчез. После обеда Игнату нужно было снова идти на станцию разгружать вагоны, чтобы заработать на кусок хлеба с маргарином вместо масла. А ведь ему не работать, учиться нужно. Всего шестнадцать лет ему, а он должен вкалывать как проклятый.
Он с трудом поднялся с постели, кое-как собрался, под похмельными парусами с попутным ветром добрался до склада. Федотыч встретил его сочувствующим взглядом. Но сразу дал понять, что снисхождения не будет.
В тот день Игнат разгружал мешки с цементом. Семь часов работы как семь кругов ада.
После разгрузки мужики снова собрались в подсобке. Игната чуть не стошнило, когда он увидел бутылку водки. Равиль по-дружески похлопал его по спине. Мол, ничего, сегодня можно и не пить.
Игната нисколько не вдохновляла эта попойка. Но идти домой он не мог – все силы остались где-то под шестым вагоном. Он лег на сброшенные в углу пыльные мешки, закрыл глаза и в момент уснул.
Разбудил его Геша. Часы показывали на половину четвертого ночи.
– Проспался, братан? – спросил он.
– Да вроде, – потягиваясь, кивнул Игнат.
Мышцы болели, кости выкручивало наизнанку. Зато его уже не тошнило и голова ясная.
– Домой надо идти, – сказал Равиль.
Им всем троим было по пути.
Игнат шел, с трудом переставляя ноги.
– Что, тяжко? – спросил Равиль.
– Не то слово, – невесело вздохнул он.
– И меня уже заманала эта работа. Мля, как папа Карло впахиваю, а бабок с гулькин хрен. Я на зоне и то больше зарабатывал...
Игнат уже знал, что Равиль мотал срок на зоне. В их бригаде чуть ли не половина мужиков за что-нибудь да сидели. Говорят, даже Федотыч был «бугром» на зоне.
– Гонишь ты, – усмехнулся Геша. – На зоне по четвертному за смену не отстегивают. Что там у вас было, отоварка в ларьке за ударный труд?
– Много ты знаешь, – шикнул на него татарин. – Я тебе так скажу, фраерок, может, и не сахарно там, у хозяина. Но зоны я не боюсь. Я там своим всегда буду. А как тебя там примут, я не знаю...
– Да мне и здесь не кисло.
– Не кисло, но медку вдоволь не попьешь.
– А где ты медок в этой жизни видел?
– Я-то видел. А ты нет... Ты уже три года на товарке горбатишься. Так и дальше будешь горбатиться, пока не загнешься. Бревно башка попадет, совсем больно будет...
– Да то что больно – это чешуя. А вот на инвалидность перевести могут, – озадаченно почесал затылок Геша.
– Во! И кому ты тогда на фиг будешь нужен? – подхватил Равиль. – Ты вот на Бурлака нашего глянь. Бабуля пластом лежит, и кому есть до нее дело, а? Ты думаешь, козлы из исполкома грева ей дали? Ага, как бы не так! Еще и хату отобрали. Или я что-то не то говорю?
– Отобрали хату, – подтвердил Игнат.
– Бурлак теперь лямку каторжную тянет, чтобы себя с бабкой прокормить. Это чо, по-твоему, нормально?
– Да кто говорит, что нормально? – возмутился Геша. – На вилы пацан попал. И мы можем попасть...
– А мы, братуха, уже попали. Мы все, ты, я, Бурлак, все мы в дерьме по самые уши. Не знаю как вы, пацаны, а я из этого дерьма выбраться хочу.
– Можно подумать, ты один такой, – пробубнил Геша. – Меня эта хрень вагонная самого запарила...
– А тебе, Бурлак, в кайф жилы рвать? – пронзительно глянул на Игната Равиль.
– А я что? Я ж не всю жизнь так ишачить буду, – пожал он плечами. – Я экзамены летом сдам, дальше учиться буду...
– В бурсу пойдешь?
– Да хотя бы в бурсу, – не стал вдаваться в подробности Игнат.
– На степуху не зажируешь. Если тебе вообще какая-нибудь копейка обломится...
– Почему не обломится? Я вообще-то в школе неплохо учился.
– При чем здесь успеваемость? У тебя предок по убойной статье сидит. А это для тебя клеймо на всю жизнь. Зарубят твою стипендию, как пить дать... Тебя вообще со школы за что погнали?
«За то самое и погнали, – подумал про себя Игнат. За то, что отец уголовник. В самом деле, это клеймо на всю жизнь». Одним своим присутствием он пятнал честь советской школы. Учителя дадут ему такую характеристику, с которой он не то что в институт, даже в медучилище не поступит.
– Ты, Бурлак, прокаженный, вот что я тебе скажу! – сделал вывод Равиль. – Такой же прокаженный, как и я сам. Ты думаешь, почему я вагоны разгружаю? От хорошей жизни, да? Да потому что меня с моим волчьим билетом никуда больше не берут... Да лучше баланду тюремную хлебать...
– Ты что, снова сесть собираешься? – удивленно посмотрел на него Геша.
– Ага, счас! Я воробей стреляный. Меня менты хрен повяжут...
– Не понял, у тебя что, с ментами проблемы?
– Да нет, проблем-то у меня как раз нет. Но, как говорится, если нет проблем, их нужно создать... Короче, есть один вариант. Если вы, пацаны, за меня подписываетесь, можно будет провернуть одно дельце...
У Игната болели мышцы и суставы, но с извилинами в голове все было в порядке. Он прекрасно понял, куда клонит хитрый татарин.
– Равиль, а ты за что сидел? – спросил он.
Бывший зэк слегка опешил от столь наглого и неожиданного вопроса.
– Меня, братан, по самой почетной статье по этапу отправили. Я за кражу со взломом срок мотал...
– Мы с корешком хату одну выставили. Хороший навар был. Неделю в кабаке гудели. Менты, правда, падлы, повязали. Зато есть о чем вспомнить...
– И мне есть о чем вспомнить. Такие герои, как ты и твой корешок, отцовскую квартиру до нитки обчистили.
– Да я знаю, ты рассказывал...
Игнат думал, что татарину нечем будет крыть. Но не тут-то было.
– Я тебя понимаю, Бурлак, я тебя очень хорошо понимаю. Знаешь, братан, я долго думал. И понял, что это плохо – людей обижать. Человек всю жизнь горбатится, копит, копит, а тут раз, какие-то деятели, хоп, и нет ничего... Хотя надо еще посмотреть, какие люди. Если такие козлы, которые хату твою отобрали, так таких за радость наказать. Я, братуха, простых людей трогать не собираюсь. А вот государство я бы нагрел. Или тебе, братуха, за державу обидно?
– Чхать я хотел на эту державу! – сказал в сердцах Игнат.
– Ну так чо, Бурлак, ты с нами?
– А что, Геша уже согласие дал?
– А ты как думал, братан? Равиль дело говорит, я за ним и в огонь и в воду! – осклабился Геша.
– Не, пацаны, я пас! – решительно отказался Игнат.
Равиль помрачнел.
– Да ты не думай, я в ментовку не побегу, – попытался успокоить его Игнат. – Я шкурой никогда не был... К тому же ментов терпеть не могу...
Чтобы возненавидеть ментов, ему хватило того, что в отцовской квартире поселился замначальника ГУВД.
Видимо, Равилю по душе пришлись эти слова. И он сменил гнев на милость.
– Дело говоришь, – кивнул он. – Все менты – козлы! Я помню, ты рассказывал, как в ментовку после кражи пришел. Знаешь, почему заявление у тебя не взяли? Твой возраст здесь не при чем. Просто ментам в падлу было с кражей возиться. У ментов оно как: есть заявление – есть дело, нет заявления – можно хреном груши околачивать. И с квартирой твоей можно было разобраться. Туфта все это на счет детского дома. Тебя как лоха на пушку взяли. Ты ж молодой, законов ни хрена не знаешь. Потому и сдернулся с хаты, а должен был намертво стоять... Ты хоть и лоханулся, но правильно сообразил, что закон на твоей стороне, да. И менты это поняли. Только карту твою они на себя перевели. Чинушам по шапке, а хату себе. А на тебя, братан, наплевать. Кошка бросила котят, пусть танцуют как хотят...
Игнат понимал, что Равиль нарочно настраивает его против государства. Но ведь при этом он говорил правду. Страшную правду. Против которой не попрешь.
– Ты, Бурлак, если не хочешь иметь проблем с законом, это твое право. Хочешь идти по этому, как его, истинному пути. Хочешь тонуть в дерьме, тони. Только учти, руки тебе никто не подаст...
– А ты подашь?
– Подам. Но если ты со мной будешь... А ты хочешь быть со мной. Хочешь! Вижу, что хочешь! Только боишься... Если честно, я даже не понимаю, чего тут бояться. Ну, подумаешь, пару мешков с цементом налево двинем...
– Мешки с цементом?
– А ты думаешь, я тебе госбанк предлагаю сделать?.. Не, братуха, я в такие игры не играю. Мой принцип такой: бери ровно столько, сколько унести сможешь, а то ведь и надорваться недолго...
– Не, ну если пару мешков цемента с вагона снять, я согласен, – решился Игнат.
Равиль похвалил его, назвал настоящим пацаном. И отпустил домой. Игнат спал до обеда, а потом снова отправился на станцию-склад.
В этот раз им предстояло разгрузить несколько вагонов с рубероидом. Равиль показал укромное место, куда нужно было втайне от всех снести с десяток рулонов. Игнат легко справился с задачей. Если бы с такой легкостью можно было разгрузить все вагоны...
К концу смены он едва не падал от усталости. Архипыч успокаивал его, говорил, что со временем он втянется в ритм, закалится, и тогда, дескать, любой груз будет по плечу. Только Игнат что-то не больно ему верил.
После работы Равиль отказался от своих законных ста граммов. Игнат и Геша ушли вместе с ним. Им еще нужно было избавиться от краденого товара.
Они без проблем вынесли все рулоны за территорию склада, подтащили к темной дороге. Ничего сложного. Ерунда на постном масле. И зачем Равиль вчера так долго ездил по ушам? Сказал бы сразу, что надо умыкнуть часть груза. Игнат бы сразу согласился. В конце концов в стране Советов почти все мужики живут тем, что наворуют на работе.
Через полчаса подъехал старый раздолбанный «Москвич». Из него вышел мужик с крестьянским лицом. Игнат и Геша помогли загрузить краденый товар. Равиль получил деньги – три мятых пятерки, по одной на брата.
Игнат был доволен. И мужику будет чем крышу на сарае покрыть, и ему в карман кое-что капнет. Пять рублей – это не так уж и мало. По мерилам пролетариев, это целая бутылка водки...
Только мужик сел в свою раздолбайку, как со стороны склада послышался какой-то шум. И тут же встревоженный голос Равиля:
– Шухер! Менты!
Игнат не знал, с чего он взял, что это менты. Но вникать не стал. И со всех ног бросился наутек вслед за своими дружками.
Бежал он не разбирая дороги. Перед глазами мелькали пятки Равиля.
Наконец, Равиль остановился. Осмотрелся, прислушался.
– Кажись, пронесло, – облегченно вздохнул он.
– Зачем бежали? – задыхаясь от нехватки воздуха, спросил Геша. – Это ж не менты были.
– А кто?
– Дружинники.
– Какая в пень разница? Что красноповязочники, что менты, все одно – козлы... Бурлак, ты как? Очко не играет?
– Будь спок, все в ажуре!
Игнату не было страшно. Бурлящий азарт вытеснял все опасения.
– Молоток, так держать! – похвалил его Равиль. – Сразу видно, наш пацан!
На этом они и расстались. Игнат отправился домой. Выспался, привел в порядок бабушку, приготовил обед. Настроение ужасное. Так не хотелось идти на работу. Но деваться некуда. Он связан с проклятой станцией не только трудовым договором. Отныне он состоит в обществе несунов-грузчиков.
Но председатель «общества» явился к нему сам.
– О! Как раз к обеду поспел! – вяло обрадовался Игнат.
– Клево! – осклабился Равиль. – Похавать я люблю... Что там у тебя?
На обед у Игната был борщ.
– Не хило! – похвалил его стряпню Равиль. – Только мяса что-то маловато...
– Так я добавлю!
– Не суетись. Я не про то... Мы вот с тобой щи лаптем хлебаем, да, а кто-то в кабаках с клевыми телками зависает... Вот ты мне скажи, братан, ты бы хотел в кабаке с козырной телкой оттянуться?
– Спрашиваешь.
– Прикинь, да, устрицы там, икра черная, шампанское, да. Музыка играет, ты такой крутой. И бикса у тебя на коленях задницу греет. Ноги у нее длинные, юбка короткая, ты кладешь ей руку на колено, все выше, выше...
– Ты меня на что-то подбиваешь? – спохватился Игнат.
– На большое дело подбиваю.
– А конкретно?
– Я тебе скажу. И знаешь, почему? Потому что у нас с тобой за плечами одно общее дело. И мы этим делом с тобой повязаны. Но дружба, как говорится, дружбой, а показания врозь. Если ты вдруг сдашь меня, то я сдам тебя. А за вчерашнюю кражу ты как минимум на пару лет загремишь...
Игнат все понял. Вчерашнее дело было всего лишь наживкой. Он клюнул на нее и целиком заглотил. А Равиль дернул удочку, и он уже на крючке.
А удочку он забрасывал не один, а с Гешей на пару. Неспроста Равиль завел с ним разговор о тяжкой доле грузчиков, Игната к нему приплел. Геша уже тогда был заодно с хитрым татарином. И вчера про дружинников он нарочно сказал. Чтобы Равиля поддержать. Хотя не было ни ментов, ни дружинников.
Игнат понимал, что его попросту развели. Но злости почему-то не было.
В самом деле хотелось еще раз испытать улетное чувство азарта. Это кайф, своего рода наркотик. И, похоже, он уже на него подсел...
Равиль предлагал ему обчистить железнодорожный вагон, который принадлежал государству. И не грех пустить этот вагон под откос. А потом еще и обмыть удачу в роскошном кабаке с роскошными девочками. Именно это Равиль ему и обещал.
3
Равиль как будто знал, в каком вагоне что находится. Чуть позже Игнат узнал, что действовал он не наобум, а по наводке. И еще он понял, что за ним стоят серьезные люди. Это с их подачи к распакованному вагону подъехала бортовая машина с выключенными фарами и тихо работающим движком.
Преступники действовали с размахом. Руками Игната. Это он, рискуя своей свободой, вытаскивал из вагона и грузил в машину холодильники в фанерной упаковке.
Борт был загружен под завязку. Игнат думал, что на этом все, но подошла вторая машина.
Страх и азарт перемешались в чудовищный коктейль, который вспенивал кровь и срывал башню. Это был самый настоящий кайф. Но все же Игнат был рад, когда все закончилось.
Они загрузили две машины, закрыли вагон. И растворились в темноте. Никакой милиции, никаких погонь. Так и заскучать можно...
А на следующий день к Игнату снова заявился Равиль. Он принес деньги. Целых четыреста рублей!
– Ни фига себе! – Игнат не смог скрыть своего восторга.
– А ты думал! – подмигнул ему татарин.
– Лафа!
– Ты чо, с дуба упал? Какая ж это лафа? Мы с тобой по лезвию ножа ходили. А если бы нас повязали?
– Не повязали же!
– Так в том-то и дело, что нет. И хрена когда повяжут!.. Кстати, тут еще одно дельце намечается.
– Когда? – Да скоро. Когда конкретно, нам скажут. А пока велено отдыхать... Ты как хочешь, а я сегодня иду в кабак!
– И я хочу!
– Так в чем же дело?
– Да есть дело, – сдался Игнат. – Со шмотками проблема.
Равиль знал фарцовщика, который в тот же день отгрузил Игнату джинсы, кроссовки и модную майку. Все новенькое, по высшему разряду. И по льготному тарифу. Игнат почему-то решил, что вещи ворованные. Но тут же проглотил эту мысль. Какая ему разница, откуда взялись эти шмотки. Он заплатил за них триста «рэ», и теперь они принадлежат ему.
В ресторан он пошел в обновке. На кармане целых сто рублей. Надо было бы кое-что отложить на черный день. Но душа требовала веселья, и он ничего не мог с собой поделать.
Это был не самый крутой в городе кабак. Но Игнату здесь понравилось. Все, как он хотел. Суетливые официантки, музыка, на столе горячие блюда, салаты, водка. И дежурная бутылка шампанского. На случай, если выгорит вариант с девочками.
Но вариант не выгорал. Путаны в этом кабаке не водились. А залетных девочек, не отягощенных высокой моралью, пока не наблюдалось. Но Игнат не унывал.
Настроение выше крыши. Клевый прикид, бабки на кармане. И сам по себе он не какой-то там рохля. Жесткий независимый взгляд, в плечах косая сажень, крепкие кулаки. И боевой дух на высоте. Он не просто чувствовал себя хозяином положения, но еще и гордился этим.
Равиль налегал на водку. Игнат от него не отставал. И к тому моменту, когда в зале, наконец, появились девочки, он был изрядно навеселе. В голове приятно колыхающийся туман, кровь бурлит в жилах, хочется чего-нибудь остренького и горяченького. Девчонки были сейчас как нельзя кстати.
Игнат навострил лыжи на знакомство. Но девчонки опередили события. Одна из них первой подошла к их столику.
– Приветик! – развязно поздоровалась она.
Игнат не мог поверить своим глазам. Это была Люська Климкина, его бывшая одноклассница.
Она очень изменилась. И притом в лучшую сторону. Из рыхлой толстухи превратилась в сдобную милашку. Смазливое личико, пышные формы.
– Люська, ты-то что здесь делаешь?
– Да вот заглянула на огонек. Можно я присяду?
– Да, конечно, какой вопрос? – заерзал на стуле Равиль. – И подругу свою сюда тащи.
Как будто в противовес ей подруга была худой и тощей как вобла. Ни сиськи, как говорится, ни письки. Но личико довольно-таки симпатичное. Равиль с лету запал на нее. Игнату же доставалась Люська.
– Слышь, Люська, а ты смелая! – пьяно ворочал языком Игнат. – Блин, в школе учишься, а сюда притащилась. А если классная узнает, не боишься?
– Чхать я хотела на классную! – фыркнула Люська. – И на школу тоже. Я в швейном учусь. А там у нас свои порядки...
Она достала сигарету, смачно закурила. Как бы в подтверждение того, что в их ПТУ вольные нравы. И водку она пила с такой легкостью, как будто это был компот. Игнат понял, что проблем с ней не будет.
Равиль с Юлькой потерялись. Игнат остался с Люськой. Ночь, фонари, на дороге шуршат шинами машины.
– Отвези меня домой, – прижимаясь к нему, попросила она.
Такси он ловил полчаса, не меньше. Но ему показалось, что прошло не больше трех минут. Не успел опомниться, а машина уже стоит возле дома, где жила Люська.
– Ко мне пойдешь? – загадочно улыбнулась она. – Я сегодня одна...
Он смутно помнил, как поднимался на этаж, заходил к ней в квартиру. Зато хорошо помнил, как оказался в ее жарких объятиях, как вместе с ней рухнул в постель, как загонял свою мышку в ее норушку...
Люська стонала под ним, извивалась как змея. Музыка и танцы. Игнат был в полном восторге. Но восторга надолго не хватило. Наступило опустошение. После которого он хотел только одного – спать.
Проснулся Игнат утром, в десятом часу. Рядом посапывала Люська. Она спала голышом, подмяв под себя одеяло. Игнат посмотрел на нее и болезненно поморщился. Голова трещит, на душе муть болотная. Если вчера пышные Люськины телеса вдохновляли на гусарские подвиги, то сегодня ничего, кроме тошноты, не вызывали.
Игнат попробовал подняться с постели, но Люська тут же пришла в движение, схватила его за руку.
– Ты уже уходишь?
– Да нет, водички бы попить.
– Я сама. Я мигом!
Люська как была голышом метнулась на кухню, вернулась с полным ковшиком. Игнат был сейчас в таком состоянии, когда холодная вода возбуждала куда больше, чем вид обнаженного женского тела.
Люська насиловала его почти всю ночь. И сейчас была не прочь продолжить начатое. Но Игнат охладил ее пыл.
– Скажи, я какую машину тебе больше напоминаю, «ноль первый» «Жигуль» или «четыреста двенадцатый» «Москвич»? – насмешливо спросил он.
– Чего? – непонимающе вылупилась на него Люська.
– Какой я у тебя по счету, ноль первый или четыреста двенадцатый?
Она обратила к нему страдальческий взгляд, хлюпнула носом.
– Прости!
– Чего? – развеселился Игнат. – Я должен тебя простить? За что? Ты что, моей девчонкой была?
– Раньше нет. А сейчас да!
– Может, мне еще и жениться на тебе?
– А ты хочешь?
– Мне всего шестнадцать, – сказал он. – Рано жениться.
– Я ж не говорю, что мы сейчас поженимся, – влюбленно смотрела на него Люська. – Я просто твоей девчонкой буду. А потом ты в армию пойдешь. Я ждать тебя буду...
«А заодно ублажать каких-нибудь хмырей из подворотни», – мысленно добавил Игнат.
– А когда ты из армии вернешься, мы поженимся, – заключила она.
– И ты не боишься? – усмехнулся Игнат. – Я же буйный, весь в отца. Возьму и пришибу тебя ненароком!
– Ты не буйный, – покачала головой Люська. – Ты хороший... Ты знаешь, почему я из школы ушла? Думаешь, швеей-мотористкой хочу стать? Как уж бы! Я не могла оставаться в школе, из которой тебя выгнали!
– Ух ты, круто ты загнула!
– А ты не смейся, ничего смешного нет. Наша школа – дурдом, а учителя шизанутые на всю голову. Твой отец убил мачеху, а ты-то здесь при чем? Почему эти уроды на тебя наехали?
– Потому что уроды. Потому что шизоиды. Это ты правильно сказала...
– Я еще не все сказала...
Люська интригующе смотрела на Игната. Казалось, она нарочно тянет паузу.
– Говори! – повелся он.
– Я про твою мачеху кое-что знаю.
– Что ты про нее знаешь? – встрепенулся Игнат.
– Я знаю, с кем она гуляла.
– Чего?! Что ты несешь? Она ни с кем не гуляла, поняла!
– Как не гуляла? – удивленно выставилась на него Люська. – А отец твой за что ее убил?
– Ни за что! Крыша у него поехала, вот за что!
– Значит, ты ничего не знаешь... А мачеха твоя гуляла, в самом деле гуляла. Не веришь?
Игнат не хотел верить. Но сомнения все же одолевали. Может, Марина только прикидывалась умницей, а сама грешила на стороне. И отец об этом догадывался. Потому и ревновал. Потому и в тюрьму сел за убийство...
– Откуда ты знаешь? – спросил он.
– Да у меня тетка с твоей мачехой вместе работала. Она все про нее знает...
– И что она знает?
– А то, что Марина красивой бабой была. И умной. Мужиков себе с умом подбирала, чтобы с квартирой, с машиной...
– И много у нее любовников было?
Люськина тетка могла и наврать с три короба. К тому же с какой это стати она должна была раскрываться перед Люськой? А она, получается, раскрылась, рассказала про Марину. Что-то здесь ни то... Но Игнат почему-то верил Люське. Может, потому что хотел верить? Чтобы хоть как-то оправдать своего отца...
– Варька говорит, что немного. И гуляла она с умом. Любовник ее забирает, они уезжают к нему, а потом он домой ее отвозит. Так чтобы на ночь оставаться, никогда. И никаких пьяных кутежей... Варька ей завидовала. Ей-то вечно какие-то уроды попадались...
Вот оно как, тетка Люськина-то и сама с грешком. Неужели все бабы такие?
А Марина в самом деле приходила домой вовремя. Только иногда немного задерживалась. Оказывается, за это «немного» она успевала ублажить своего любовника... Игнат Люське верил. Но лучше бы она ему ничего не рассказывала. И за отца обидно. И за саму Марину. Была б его воля, он бы всем ее любовникам яйца бы повыдергал.
– А знаешь, кто у нее последним был? – не унималась Люська. – С Дольцевым она спала.
Игнату показалось, что он ослышался.
– С кем? – переспросил он.
– Ну с Дольцевым, с физруком нашим...
– Врешь?
– Да чтоб мне провалиться на этом месте!.. Помнишь, ты еще обломал Дольцева, ну когда сказал, что у него штаны порваны. Вот примерно тогда он с твоей мачехой и сошелся...
И примерно в то же время отец в очередной раз заподозрил, что Марина ему изменяет, вспомнил Игнат.
– Варька говорит, что мачеха твоя голову потеряла, – Люська продолжала терзать душу. – Дольцев пешком за ней приходил, они садились в автобус и ехали к нему. С другими она садилась в машину так, чтобы ее никто не видел. А с Дольцевым она уходила на виду у всех. Так-то вот!
Отец получил неопровержимые доказательства ее измен. Потому и схватился за нож. Выходит, во всем виноват Дольцев. Это он заставил забыть Марину об осторожности. Козел!
– Зачем ты мне это рассказала? – мрачно посмотрел на Люську Игнат.
– Так мы ж про школу говорили, про учителей... А ведь это Дольцев во всем виноват. Это из-за него на тебя все взъелись... Может, он нарочно с твой мачехой сошелся, чтобы тебе отомстить, ты не думал? Ты ж его тогда опозорил. А он в отместку опозорил тебя и твоего отца...
Игнат посмотрел на Люську как на чокнутую. Ее версия не выдерживала никакой критики. Дольцев мог сойтись с Мариной только потому, что она красивая. А по городу за собой он ее таскал только потому, что ему было на нее наплевать. Но вовсе не для того, чтобы отомстить какому-то проказнику из восьмого класса... Ну а вдруг?..
– Дольцев – урод! – зло процедил Игнат.
– И урод, и кобель! – подхватила Люська. – Ты думаешь, почему учителя тебе бойкот объявили. Да потому что Дольцев у них в авторитете. А почему? Да потому что он кобель! Я сама видела, как он Татьяну, химичку нашу трахал...
– Чего?
– Думаешь, я вру? А я не вру! Они дверь в тренерскую забыли запереть, а я туда захожу, смотрю, а он ее на столе разложил и вставляет...
– А ты какого хрена там забыла?.. Может, ты сама к нему за этим хреном приходила?
Игнат и сам не понял, зачем он это сказал. Но слово не воробей, а пуля, которая может попасть в «десятку». Так и случилось. Его догадка вогнала Люську в краску. Только что в ее глазах был виден одержимый блеск, а тут взгляд потух, подбородок опустился. Уж не физрук ли ей целку сбил?
– Что, было дело? – усмехнулся Игнат.
– Не было ничего! – фальшиво возмутилась Люська.
– А может, было?
Взорвалась она искренне:
– А если и было, тебе-то что? Ты сам как тот кобель! Думаешь, я не поняла, что ты сачкануть от меня хочешь? Хочешь и сачканешь! Все вы такие, махнете хвостом – только вас и видели...
– И что, часто перед тобой хвостом махают?
– Сколько надо, столько и махают!.. Да, я такая развратная! Нравится мне это дело! Ты думаешь, я одна такая, да! Думаешь, я шалава, а твоя Тонька умница-разумница, да?
– При чем здесь Тонька?
– Да притом, что Дольцев и к ней клеился.
– Ну и что?
– А то что я их недавно вместе видела!
– Где? – не сдержал своего любопытства Игнат.
– А тебе не все равно?.. Вижу, что не все равно!.. Так вот, видела я твою Тоньку. Вместе с Дольцевым. Вечером это было, темно. Они вместе шли, куда не знаю. Тонька пьяная была. Он ее за талию держит, к себе прижимает, а она улыбается, хихикает. И походка у нее такая, как будто он только что ей вдул...
– Слушай, может, заткнешься? – резко оборвал он Люську.
– Что, за живое задело?
– Да пошла ты!
Игнат быстро поднялся, оделся. Люська пыталась его удержать, но разве ж его остановишь.
Самое противное, что он верил этой потаскухе. Марина, Тонька, Дольцев, сама Люська – все перемешалось в голове.
Марины нет в живых, хотя бы поэтому думать о ней плохо нельзя. Люська – шлюха малолетняя и трепло ходячее. Дольцев – козел по жизни. Но это Игнат знал и раньше. А вот Тонька. Неужели она скурвилась, как Люська?.. Уже в пятнадцать лет она обладала роскошной фигурой. Сейчас ей шестнадцать, наверняка, ее формы стали еще привлекательней. Хотел бы Игнат взглянуть на нее, посмотреть, какой она стала. А еще лучше увидеть ее вместе с физруком на пару. Игнат его не убьет. Он просто отрежет ему его поганый отросток. И, возможно, подарит его Тоньке. На память. Если, конечно, она в самом деле блядует с этим козлом...
Чем ближе Игнат подходил к своему дому, тем сильней становилось его желание сойтись с Дольцевым в серьезном мужском разговоре. Если это случится, растлителю несовершеннолетних воздастся по заслугам...
Игнат представлял, как он расправится с развратным физруком. Но забыл о нем тут же, едва переступил порог своего дома. Словно из-под земли перед ним вырос здоровенный мужик. Штатский пиджак и ментовские глаза.
Внутри у Игната все перевернулось. Этот мент пришел за ним, чтобы арестовать его.
Игнат развернулся на сто восемьдесят градусов, но выскочить из дома не смог. Путь ему преградил еще один мент.
Его сбили с ног, закрутили руки за спину, надели на них наручники. Игната арестовали. И он знал, за что...
Глава вторая Лева
1
Лева в присутствии девчонок никогда не робел. Наоборот, у него развязывался язык, и он мог болтать без умолку. И это при том, что в обычной ситуации слова из него не вытянешь. Другое дело – его дружок Женька. Анекдоты, шутки, прибаутки – как из рога изобилия. Но стоит появиться незнакомой девчонке – ни «бэ», ни «мэ», ни «кукареку».
Взять ту же дискотеку. Пока девчонки где-то в стороне, Женька рубаха-парень. И компашку их веселит, и Леве заскучать не дает. Но как только на горизонте появляются достойные внимания девицы, Лева хватает Женьку на буксир и вперед, на абордаж. Лева ездит по ушам, грузит девчонок лапшой, а Женька стоит и улыбается.
Сегодня они снова вышли на охоту.
Открытая танцплощадка посреди парка, теплый ветерок теребит шевелюру на Левиной голове. Одна рука в кармане, в другой сигарета, взгляд в режиме поиска. Но первым учуял добычу Женька.
– Глянь, какие ляльки.
Он взглядом показал на двух девчонок. Одна блондинка, другая шатенка. Блондинка просто супер. Но Лева едва взглянул на нее. Шатенка выглядела поскромней, чем ее подруга. Но так могло показаться кому угодно, но только не Леве. Он увидел девчонку и обомлел. А Женька толкает его в бок.
– Ну что, пошли?
На полпути Лева с ужасом обнаружил, что потерял дар речи. Но сворачивать было поздно.
Как нельзя кстати, зазвучала медленная композиция из «Скорпов». А уж пригласить шатенку на танец не составило особого труда. Может, он и не Ален Делон на внешность, но девчонкам нравился.
Лева молча взял ее за талию, нежно привлек к себе. Она не отстранилась, но и сама к нему не жалась.
До Левы стало доходить, что поиски приключений закончились. Если он сумеет закадрить эту девчонку, то привяжется к ней раз и навсегда.
Он не узнавал самого себя. Ему бы сейчас соловьем петь, как он умел это делать. Но песня застряла в пересохшем горле, поджилки трясутся. Он даже не может спросить, как ее зовут. Ничего, сейчас ступор пройдет, и язык развяжется...
Но прежде закончился танец, и нужно было отпускать партнершу. Тем более, что она сама отстраняется от него. Ну уж нет!
Лева крепко взял ее за руку.
– Ты чего? – слегка возмутилась она.
Но руку вырывать не стала.
– Ничего, – пожал он плечами. – Просто я дикий...
Похоже, он стал растормаживаться. Ну наконец-то!
– Дикий?
– Ага. Маугли меня зовут. Помнишь мультик, где я Шерхана завалил?
– Врешь ты все! – понимающе улыбнулась она.
– Вообще-то да, вру. Я не Маугли, а Лев.
– Бонифаций?
– Нет, просто Лев. Зовут меня так... Эх, если бы тебя звали Львицей, мы бы могли составить прекрасную пару, нарожать детей...
– Детей?! – у нее глаза на лоб полезли от такой наглости.
Женька уже тут как тут. Молчит как рыба, и улыбается. Блондинка рядом с ним.
– Извини, я хотел сказать, львят... Может, ты хотя бы по гороскопу Лев?
– Мой знак – Дева!
– И как зовут нашу Деву?
Ее звали Юлей. И, похоже, ее вполне устраивала перспектива стать матерью его львенка. Но только в отдаленном будущем – после долгих ухаживаний и штампа в паспорте. Во всяком случае, так думал он.
Юля жила в центре города, недалеко от парка. Кирпичная пятиэтажка, зеленый двор, на балконах плетения из дикого винограда. Чуть поодаль возвышался десятиэтажный дом из темно-оранжевого кирпича. Ярко освещенный двор огорожен сеточным забором, ярко горят фонари.
– Это элитный дом, – пояснила Юля.
– Как это, элитный?
– Да очень просто. Элита наша городская здесь живет. Горком, горисполком, горздрав, горторг...
– А-а, шишкари! Понятно... Ну и пусть себе живут, нам-то что?
Лева проводил ее до подъезда. Домой не отпускал. Да и она особенно не торопилась. Ночка темная, сверчки на своих скрипках пиликают. Цветами пахнет. И любовью. Чистой и светлой.
– Ты где учишься? – спросила она.
Вопрос Леве понравился. Если она им интересуется, значит, имеет на него виды.
– Да в техникуме учусь, на третий курс перешел.
– В каком, в торговом?
– В индустриальном. В торговый без блата не берут. А откуда у меня блат? Мать маляром на стройке работает, отец сантехником в жэке...
Юля смотрела куда-то мимо него. Казалось, она пропускает его слова мимо. Но нет, она все слышала.
– У меня отец тоже сантехник, – совсем не весело ответила она. Кивком показала на десятиэтажку. – Как раз нашу элиту обслуживает...
– Да и ляд с ней, с той элитой. Они сами по себе, мы сами по себе...
– Может быть. Но ты бы видел, как они живут.
– Как?
– Хорошо живут. Дом полная чаша, машины у всех, дачи...
– Нормально. Я тоже хочу иметь такой дом. И машину хочу, дачу хочу. Советский Союз – страна равных возможностей. Я вот после технаря в институт строительный поступать буду. Прорабом стану, начальником строительного управления. Квартиру получу, машину возьму...
Леве было всего семнадцать лет, но он уже твердо знал, чего хочет от этой жизни. Видел, как его родители живут. Мать вкалывает как проклятая за копейки, отец тоже работает, но все пропивает. Квартира однокомнатная, и это при том, что у Левы был младший брат. Вместо гарнитурной стенки старый облезший буфет, вместо приличного телевизора вечно ломающаяся черно-белая «Березка», вместо машины – велосипед, двухколесная раздолбайка. Нет, ему такая жизнь не нужна.
Может быть, когда-то и было эх, хорошо в стране советской жить. И что бы он сейчас ни говорил, время равных возможностей кануло в лету. Сейчас все решает блат. Блата у Левы нет. Но есть мечта и твердый лоб. Он почему-то был уверен в том, что сможет пробить себе дорогу в светлое будущее. И квартира у него будет, и машина, и даже дача. В планах у него есть место и для красивой доброй жены. И Юля самая подходящая для этого кандидатура. Это девушка его мечты.
– Машину возьмешь? – улыбнулась она. – А меня покатаешь?
– Только тебя и буду катать.
– Ловлю тебя на слове!
Он попытался ее поцеловать, но она отвернула лицо, и он скользнул губами по ее щеке.
– А ты шальной! – с упреком, но без осуждения сказала она.
– Какой есть!
– И ты мне такой нравишься, – улыбнулась Юля.
Она вырвалась из его объятий и скрылась в подъезде. Но на следующий день они снова встретились. Лева с Юлей, Женька с ее подругой Леной, этой компанией они закатились на дискотеку. Было весело.
После танцев разделились. Лева пошел провожать Юлю, а Женька свою Лену. Было уже поздно, людей на улице раз два и обчелся. Может быть, поэтому Юля позволила ему положить руку на талию. А может, ей просто хотелось, чтобы он ее обнял, прижал к себе.
Они подходили к ее дому, когда рядом затормозила машина. Новенькая «семерка» белого цвета. Из машины вышли два парня. Один в кожаном пиджаке, другой в модной джинсовой куртке. Только по одному прикиду их можно было принять за представителей «золотой молодежи». Видно, ребятки жили в элитном доме, только вот чуть-чуть до него не доехали.
Лева почувствовал, как напряглась Юля. Да и ему было не по себе, ведь парни не просто так встали у него на пути. Они явно нарывались на грубость.
– Нагулялась? – в упор глядя на Юльку, хамовито спросил один.
– Тебе не все равно? – Она отвела в сторону глаза.
– А если не все равно?
– Если не все равно, то вали отсюда, пока зубы на месте! – наехал на «золотого мальчика» Лева.
– Что ты там сказал? – смерил его тот презрительным взглядом. – Ты вообще кто такой?
– Счас в репу получишь, узнаешь!
Леву нисколько не смущало, что их двое. Отец у него не зря сантехником работает – правильно ему руки и ноги к туловищу прикрутил. И мама не подвела. Как только исполнилось ему десять лет, сдала его в секцию восточных единоборств. Сейчас каратэ вроде бы под запретом, но секция все равно осталась, только вывеска сменилась. Официально Лева занимается самбо. Надо сказать, что в сочетании с каратэ система эта очень эффективна.
– Ты дерзишь, малыш! Я хотел тебя с миром отпустить. А ты дерзишь старшим! И по праву старшего я имею право наказать тебя за дерзость.
Парень скинул с себя кожаный пиджак. Покрутил головой, поиграл плечами, до хруста в костях сжал кулаки. Типа, разминается. Видно, каратэ по «Пиратам ХХ века изучал»...
Он приблизился к Леве медленно, но ударил быстро. Метил кулаком в солнечное сплетение, но нарвался на жесткий блок. И тут же в его челюсть врезалась согнутая в локте рука. Вдобавок Лева провел подсечку, и парень рухнул на землю. Второй красавчик из «высшего» общества не стал пытать судьбу и сделал ноги.
Лева злился недолго. Он даже протянул руку поверженному сопернику, помог ему встать.
– Не надо хулиганить, – сказал Лева наставительно. – А то без башки остаться можешь. И на Юлю больше не наезжай. Ты меня понял?
Парень все понял. Молча сел в машину. «Семерка» сорвалась с места в карьер.
– Откуда он такой деловой взялся? – спросил Лева с надеждой на ответ. – И что это вообще за тип?
– Рудольф его зовут. Рудольф Бердиев. Если, конечно, его фамилия тебе что-нибудь говорит.
– Ничего не говорит.
Он что, к тебе клеился?
– А ты думаешь, почему он к нам пристал?
– Ревнует?
– Может быть.
Юля как-то странно улыбнулась. Похоже, ей нравилось, что Рудольф бегал за ней.
– А я не думала, что ты так умеешь драться! – не без восхищения заметила она.
Девчонки любят, когда пацаны дерутся из-за них. И судя по всему, Юля не исключение. Особенно им нравится, когда их парни побеждают. И сейчас Юля радовалась, но никак не огорчалась. Значит, своим парнем она считает Леву, а не какого-то там Рудольфа.
А когда они оказались в ее подъезде, сама прильнула к нему.
Целовались они долго и до изнеможения. Юлька таяла в его руках.
Перед расставанием Юлька шепнула ему на ухо, что, возможно, завтра она останется дома одна. Она не объяснила, к чему это было сказано. Но нужно было быть полным идиотом, чтобы не догадаться...
Назавтра снова была дискотека. И снова Лева провожал Юльку домой. Родители ее уехали к бабушке в деревню. Лева уже получил приглашение на чашку кофе. И летел к ее дому как на крыльях.
Это была последняя остановка, перед самым ее домом. Лева прижал Юльку к себе. И лишился чувств. В самом прямом смысле этого слова...
Очнулся он в каком-то подвале. Руки связаны, голова раскалывается от боли. А перед глазами ухмыляющиеся рожи. Рудольф, его вчерашний дружок и еще два каких-то урода. За их спинами на дощатом настиле лежала Юля. Она тоже была связана по рукам и ногам. Но не так, как Лева. Руки и ноги разведены в стороны, во рту кляп...
– Вы что делаете, козлы! – заорал Лева.
Тут же Рудольф ударил его наотмашь раскрытым кулаком по лицу. Из лопнувшей губы выплеснулся кровяной сгусток.
– Это тебе за вчерашнее! – зверея, объяснил он.
– Зря ты это сделал, – на этот раз спокойно сказал Лева.
Злости уже не было. Душу разъедала холодная ненависть.
– Вот только угрожать мне не надо, – ухмыльнулся Рудольф.
И снова ударил его. На этот раз кровь выступила из рассеченной брови. Но в честном бою он – дерьмо.
– Нравится тебе Юлька, да? – спросил его дружок.
Вчера он чуть не обделался со страху, когда Лева двинулся на него с кулаками. Зато сейчас крутой до невозможности.
– Не твое дело.
– Нравится тебе Юлька, – на сей раз не спросил, а утвердительно сказал он. – Ну так и нам она нравится. Правда, Рудольф?
– Святая правда. Только мне она первому понравилась.
– Так в чем же дело? Ты первый и начнешь...
Рудольф подошел к Юльке, постоял немного, а затем сунул руки под ее платье и разорвал на две половины ее трусики...
Лева плакал от обиды. Подонки насиловали Юлю у него на глазах, а он ничем не мог ей помочь. Была б его воля, он бы убил их, не задумываясь. Но как ни старался он избавиться от пут, ничего не выходило.
Лева закрыл глаза, чтобы не видеть, как они глумятся над любимой девушкой. Но не смог закрыть уши, чтобы не слышать, как рыдает Юля...
Подонки закончили свое грязное дело. К Леве подошел Рудольф.
– Ну что, доволен?
Лева не ответил.
– Если бы не ты, Юльку б никто и пальцем не тронул. А так ее пришлось трахнуть. И ты, козел, в этом виноват!.. Я спрашиваю, ты доволен?
На тот раз Лева молчать не стал.
– Ты мне за все ответишь! – процедил он сквозь зубы.
За что и поплатился. Рудольф ударил его ногой в живот. К нему присоединились его дружки. Они били его до тех пор, пока он не потерял сознание.
Очнулся Лева в том же подвале. Лицо распухло от побоев, ребра все пересчитаны, в животе тупая боль. Юли не было.
– Твари! – сжимая кулаки, взревел он.
Ненависть была сильнее боли, жажда мести мутила разум.
Лева выбрался из подвала и оказался во дворе элитной многоэтажки. Они насиловали Юльку во дворе собственного дома. Ничего не боятся, на своих «шерстяных» папаш надеются.
Что ж, от ментов они, может, и отмажутся. А вот от Левы нет. Он уже знал, что сделает с этими мерзавцами. И за Юлю отомстит, и за себя.
Не долго думая, он отправился к ней домой. Позвонил в дверь. Тишина. Снова позвонил. Судя по всему, Юли нет дома. Куда ж тогда утащили ее подонки?..
Он уже собирался уходить, когда дверь открылась. Он увидел Юлю. Ему показалось, что перед ним стоит ее тень. Лицо белое как полотно, глаза потухшие. И на ногах она могла стоять лишь потому, что держалась за притолоку.
Лева подошел к ней, подхватил на руки, отнес в комнату, уложил на диван.
Какое-то время она обессиленно лежала, взглядом уткнувшись в потолок. Затем разрыдалась. Лева молчал. Он вынашивал план мести, и это придавало ему сил.
Под утро Юля заснула. Спала она беспокойно, то и дело со вскриком просыпаясь. Всякий раз Лева успокаивал ее, прижимая к себе, помогал уснуть. Но у самого сна не было ни в одном глазу.
Задремал он только под утро. Когда проснулся, увидел перед собой Юльку. Она сидела на диване и отрешенно смотрела на него. Он взял ее за плечо, встряхнул – взгляд ее ожил. Если, конечно, тоску и боль в ее глазах можно было назвать жизнью...
– Тебе тоже досталось, да? – спросила она почти беззвучно.
– Да ерунда, до свадьбы заживет.
– До какой свадьбы? – горько усмехнулась она.
– До нашей с тобой... Хочешь, мы поженимся этой осенью? Мне семнадцать и тебе семнадцать, в принципе нас уже могут расписать...
– И ты возьмешь меня замуж? После того, что случилось?
– А мы забудем. Мы забудем все, что случилось. Хочешь, уедем куда-нибудь. В Москву, например. В институт поступим, учиться будем...
– Неужели ты можешь все забыть? – удивленно спросила она.
– Я забуду. Но сначала рассчитаюсь с этими козлами. Я их за все спрошу! Они мне за все ответят!
– Ты считаешь, что нужно обратиться в милицию?
– При чем здесь милиция? Я сам с ними разберусь.
– Я знаю, ты сильный... Просто тебе не повезло. Я видела, как тебя ударили сзади. И потом, когда все случилось, тебя тоже били. Я видела, как они тебя били. Они вытаскивали меня из подвала, а ты лежал. Я думала, что тебя убили...
– Как видишь, я живой. И руки на месте. И в голове план.
– Какой план?
– Не скажу. Сейчас не скажу... Потом, когда отомщу!
– Ты не должен им мстить. Не должен, слышишь!
Юля со всей силой вцепилась в его руку.
– Не надо ничего делать! – Она умоляюще смотрела на него. – Не надо! Я сейчас в милицию пойду, их посадят в тюрьму за изнасилование. А ты ничего не делай, ничего!
Она боялась, что Лева убьет ублюдков. Боялась, что его за это посадят.
– Да не волнуйся ты, все будет нормально, – поглаживая ее по голове, сказал он. – А в милицию идти не надо. Менты тебя еще больше грязью обольют. Потом не отмоешься...
– А так я отмоюсь, да?
– Так никто не будет знать, что с тобой случилось. Только я буду знать и ты.
– А Рудольф со своими выродками?
– Они тоже будут знать. Но никому ничего не расскажут. Побоятся... Все будет хорошо, поверь мне. Мы с тобой поженимся, уедем в Москву, поступим в институт. Трудно будет, но мы выдержим, обязательно выдержим. Все будет хорошо, ты мне веришь?
2
Вчера Рудольф подъехал к своему гаражу не один, в машине была какая-то девчонка. Лева не решился на него напасть. И продолжал выжидать. А Рудольф заехал в гараж вместе с девчонкой, закрылся с ней. Из гаража они вышли через два часа, в третьем часу ночи, распаренные и довольные.
Сегодня Рудольф подъехал к гаражу один. Лева приободрился. Надоело ему торчать в засаде в ожидании удобного момента. Но вот его час пробил.
«Семерка» напоминала гигантскую колонку на колесах: бойкие забугорные ритмы перли из всех щелей. Что ж, это даже хорошо. С музыкой умирать легче... Рудольф открыл дверцу, зашел в гараж, чтобы изнутри открыть железные ворота. Лева проскользнул в гараж вслед за ним.
Прежде чем открыть ворота, Рудольф включил свет. В этот момент Лева перед ним и нарисовался. Без разговоров пустил в ход кулаки, сбил выродка с ног, провел удар на добивание.
Пока Рудольф приходил в себя, он успел связать его веревкой по рукам и ногам, заткнул ему рот кляпом из грязной ветоши. Закрыл изнутри калитку – теперь он был тет-а-тет со своим заклятым врагом.
Сбоку от стены тянулись деревянные полки с инструментом. Лева отыскал взглядом здоровенные тиски. Как раз то, что нужно...
– Ну чо, Рудя, умирать будем? – оскалился он.
Тот смотрел на него с нескрываемым ужасом. И куда только недавняя спесь делась?
– Чо вылупился? Надо было меня тогда убить. А ты меня пожалел. Зря. Повеселился, падла, да? Теперь я веселиться буду!
Лева нагнулся, со всей силы ударил подонка в живот. Пока тот корчился от боли, сдернул с него штаны до колен.
С необыкновенной легкостью, как будто это был мешок с соломой, он оторвал Рудольфа от земли, швырнул на полку рядом с тисками.
Рудольф пытался вырваться, но сильный удар по темечку охладил его пыл. Лева умудрился засунуть в тиски все его мудейное хозяйство, крутанул ручку. Насильник замычал от боли. Снова задергался. Лева сильней сжал тиски. Рудольф застыл. Он понял, что до яичницы с колбасой недалеко. – Ну что, поговорим? – выдергивая кляп, предложил Лева.
– Ты... Зачем... Ты зачем... Ты зачем это делаешь? – хватая ртом воздух, скулил Рудольф.
– Ну мало ли что, вдруг ты еще кого-нибудь захочешь изнасиловать. А так и насиловать будет нечем...
– Не надо... Не надо, я умоляю!
– Ты умоляешь?! А Юлька тебя не умоляла?
– Я... Я больше так не буду!
– Ва-у! Я что, похож на воспитателя из детского сада? Он больше не будет... Хотя ты прав! Ты больше не будешь!
С этим словами Лева крутанул ручку тисков. От воплей негодяя чуть не лопнули барабанные перепонки. Лева мог бы еще добавить оборотов, но вместо этого разжал тиски.
От боли Рудольф потерял сознание. Лева бесцеремонно скинул его на бетонный пол, разрезал веревки. И с чувством исполненного долга покинул гараж.
Домой он не возвращался. И к Юле не шел. К ней он придет, когда его миссия будет исполнена. А до этого еще далеко. На очереди еще три ублюдка. Он вычислил их всех. Знал, где они живут, как зовут каждого.
Миша Капитонов считал себя великим спортсменом. И каждое утро через парк бегал на стадион. Остаток ночи Лева провел на парковой скамейке. Ровно в шесть утра он был в полной боевой готовности. Подонок Миша не заставил себя долго ждать.
Лева подкараулил его на узкой дорожке.
– Хватит бегать, – криво усмехнулся он. – Давай попрыгаем!
– Эй, ты чего? – пробормотал Миша.
Этот тип ощущал себя крутым только в стае себе подобных. Сейчас же он был просто мокрой курицей.
– Я говорю, прыгай! – надвинулся на него Лева.
Миша прыгнул – отскочил на пару шагов назад.
– Молодец! – похвалил его Лева. – Хорошо прыгаешь, большим спортсменом будешь. А может, ты певцом хочешь быть?
– Певцом?!
– Ну да, песни петь будешь, в хоре. Слышал про хор кастратов?..
– Н-нет...
– Услышишь! И тебя слушать будут. Я тебе сейчас яйца отрежу, знаешь, как заголосишь!..
Лева вытащил из заднего кармана нож-выкидуху. Остро оточенное лезвие выскочило с пугающим щелчком. Миша чуть в штаны не навалил со страху.
– Ну что, начнем?
– А-а-а! – в ужасе заорал Миша.
Он развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы задать стрекача. Но Лева сбил его с ног, навалился всей тяжестью своего тела, взял на болевой прием. Осталось только провести хирургическую операцию. Но так не хотелось стаскивать с него штаны, возиться с его вонючим хозяйством.
Лева поднялся. Дождался когда Миша встанет на ноги. Собрал в одно все силы и ударил его ногой в пах. От болевого шока насильник лишился чувств. И это еще легко отделался...
Следующим был Валера Зипунов.
Лева караулил его в подъезде до обеда. Но Валера так и не появился. Зато появились менты.
Лева не сразу понял, что вошедшие в подъезд люди в милицейской форме прибыли по его душу. Смысл происходящего дошел до него лишь тогда, когда на его руках защелкнулись наручники.
Его посадили в желто-синий «уазик», отвезли в отделение милиции, бросили за решетку. Никаких объяснений, ничего. Впрочем, Лева и сам понял, за что его взяли. Видно, Рудольф и Миша дали показания и менты взялись за дело.
Ближе к вечеру его вызвали на допрос. Женщина с блеклым некрасивым лицом и уставшими глазами, на плечах погоны старшего лейтенанта.
Она оказалась инспектором по делам несовершеннолетних. Представилась. Шилова Зинаида Викторовна.
Она записала на листок его анкетные данные, неторопливо собралась с мыслями. И резко спросила:
– Сознаваться будем? – И уже мягче: – Или будем проводить опознание?
– В чем сознаваться?
– Как в чем? В нанесении тяжких увечий. Рудольф Бердиев находится в больнице, и ему грозит ампутация половых органов. И с Михаилом Капитоновым ситуация ненамного лучше. За что же ты их покалечил?
Зинаида Викторовна смотрела на него с нескрываемой неприязнью.
– А вы как будто не знаете. Они девушку мою изнасиловали.
– Что? – изумленно провела она бровью. – Изнасиловали твою девушку? И у тебя есть доказательства?
– Есть. Конечно, есть. Ведь они насиловали ее на моих глазах. И меня били. Вот, смотрите, ссадины на лице, синяки, да еще шишка на голове...
– Да, есть что-то, вижу... – кивнула она. – Значит, ты утверждаешь, что Рудольф Бердиев и Михаил Капитонов избивали тебя?
– Утверждаю.
– И они же насиловали твою девушку?
– Насиловали.
– Твоя девушка сообщила об этом в милицию?
– Нет.
– Почему?
– Я ее отговорил. Я решил, что будет лучше, если все останется между нами.
– Понятно. Ты решил скрыть одно преступление, чтобы тут же совершить другое.
– Я не знаю о каком преступлении вы говорите. Я всего лишь хотел восстановить справедливость. Я хотел, чтобы эти подонки никого больше не могли изнасиловать...
– Так ты у нас, оказывается, народный мститель. К счастью, ты не попал в разряд неуловымых... Что ты делал в подъезде дома, где проживает Валерий Зипунов? Его поджидал? Чтобы свести с ним счеты?
– Да, – не стал отнекиваться Лева.
– Он тоже насиловал твою подругу?
– Да.
– Хорошо, сейчас ты скажешь мне, как зовут твою девушку, ее адрес. И в письменной форме изложишь все, что тебе известно об изнасиловании. И свои «подвиги» тоже опишешь...
Шилова дала ему бумагу, ручку. И оставила его одного корпеть над сочинением о правде жизни. Когда все было готово, его под конвоем отвели обратно в камеру, где он провел безвылазно две ночи. Снова допрос.
– Ну что, Купавин, твое объяснение соответствует действительности. Твою подругу Юлию Чуйкину на самом деле изнасиловали. Девушка дала показания, и они сходятся с твоими. На теле у нее обнаружены синяки, правда, экспертизе затруднительно связать их с изнасилованием. Но это уже, так сказать, детали... В общем, прокурор дал добро на привлечение насильников к ответственности. А вот что делать с тобой, а? Может, подскажешь?
– Не знаю, – пожал плечами Лева. – Вам видней.
– Напрасно, напрасно ты устроил этот самосуд. Я-то тебя понять могу, хотя с точки зрения закона ты совершил уголовное преступление. Михаил Капитонов пострадал не очень серьезно. А вот с Бердиевым ситуация куда сложней. Он может остаться без половых органов. А если их не ампутируют, то еще не факт, что он сможет жить нормальной половой жизнью...
– А насиловать, по-вашему, – это нормальная половая жизнь?
– По-моему, Купавин, изнасилование – это такая мерзость, за которую нет прощения. Твое счастье, что я женщина, и целиком принимаю сторону твоей девушки. И тебя понимаю. Но как бы то ни было, ты нанес человеку тяжкие телесные повреждения. А это статья, по которой предусмотрено наказание в виде лишения свободы. Тюрьма по тебе плачет, Купавин, тюрьма.
– А я разве не в тюрьме?
– Нет, камера предварительного заключения – это еще не тюрьма. Это цветочки. А вот следственный изолятор – это уже, считай, тюрьма, это уже ягодки. Возможно, ты еще и ягодок отведаешь...
– Почему возможно?
– Потому что я на твоей стороне, Купавин. Ты думаешь, мне делать было нечего, как по школам да по техникумам бегать и в прокуратуре пороги обивать?.. В общем, характеристики на тебя положительные. Комсомолец, спортсмен, активист, пятое-десятое. Словом, прокурору понравилось. И оправдательный мотив он нашел. Короче говоря, мы решили отпустить тебя под подписку о невыезде. Тебя такой вариант устраивает?
Устраивал ли Леву такой вариант! Да он до потолка чуть не подпрыгнул от радости. До смерти не хотелось отправляться в тюрьму.
– Только ты не думай, что на этом все, – остудила его пыл Шилова. – Следствие по твоему делу продолжается. Им будет заниматься следователь прокуратуры Галкин Николай Данилович. Ты обязан являться на допрос по первому его звонку. В случае неявки будешь помещен под стражу и отправлен в следственный изолятор... Кстати, завтра явишься к нему...
Инспекторша протянула ему повестку с печатью.
– Смотри не опаздывай!
Из отделения Лева вышел с таким чувством, словно из ада попал прямо в рай. Но радость его длилась недолго. Он понял, что свобода его вещь условная. Дело не закрыто, ведется следствие, будет суд, который может вынести обвинительный приговор. И тогда прощай, свобода.
Но он надеялся на благополучный исход. Он заскочил домой, обрадовал мать, смыл с себя тюремную грязь, переоделся в чистое. И отправился к Юле.
Она была дома. Лева думал, что ее обрадует его появление. Но она встретила его неприветливо.
– Ты зачем пришел?
– Не понял, что за дурацкий вопрос?
– Сам ты дурацкий... Зачем ты Рудольфа покалечил?
– Что?! – непонимающе уставился на нее Лева.
– Рудольфа зачем покалечил?
У него аж кровь в жилах заледенела.
– Юль, я же за тебя отомстил, ты что, не понимаешь?
– Понимаю. Я понимаю, что ты злой и жестокий!.. Уходи! – потребовала она. – Уходи и больше не приходи!
– Ах так! – вспылил он.
И повернулся, чтобы уйти. Но Юлька схватила его за руку.
– Прости! – прижимаясь к нему, всхлипнула она. – Сама не понимаю, что на меня нашло...
– Так я останусь? – спросил он.
– Нет, – мотнула она головой. – Уходи. Завтра приходи, ладно?
– На тебя точно что-то нашло. Тебе развеяться надо. Может, давай на дискотеку сходим. Или в кино?
– Ты спятил? Куда я пойду после того, что было?
– А что было? Ничего не было.
– Ну как же не было? Уже весь двор знает, что меня изнасиловали.
– Не понял, откуда сведения?
– Оттуда... Разболтал кто-то. И знаешь, что самое обидное? Оказывается, это я во всем виновата! Сама, мол, дала... Не надо было с милицией связываться, не надо. Ты правильно говорил, что меня грязью обольют. Так и случилось...
– Правильно, вот потому я и не стал ментов в это дело втягивать. Сам разобрался...
– Разобрался, – горько усмехнулась Юля. – А если бы ты его убил?
– Кого, Рудольфа?.. Ну а если бы и убил, тебе что, было бы его жалко?
– Не знаю, – пожала она плечами.
И отвела в сторону взгляд. Лева хотел покрепче прижать ее к себе, но она его оттолкнула. И сказала, чтобы он оставил ее в покое. Но попросила прийти завтра.
Так Лева и поступил. Но оказалось, что Юли дома нет. Зато была ее мать. Она сказала, что Юля уехала. Но не объяснила куда. И напрасно Лева пытался выяснить, где ее искать. Нетрудно было догадаться, что Галина Юрьевна просто отваживает его от своей дочери.
Шло время, а Юля все не появлялась. Следователь Галкин Леву особо не донимал. Один допрос в июле, другой в августе. И по делу об изнасиловании тоже застой. Подонки как ни в чем не бывало разгуливали на свободе, с Левой встреч не искали, нигде с ним не пересекались.
Он уже было решил, что его дело спущено на тормозах. А в сентябре грянул гром.
Лева увидел Юлю. Она была в обществе Игоря Шаталова. Это был четвертый из компании насильников.
Они садились в новенькую белую «Волгу». Лева окликнул Юлю, рванул к ней. Она торопливо шмыгнула в машину. Игорь тоже не растерялся. Прыгнул за руль и ударил по газам. Только их и видели.
Не долго думая, Лева отправился к ней домой. Дверь открыла Галина Юрьевна.
– Юлю позовите! – скорее потребовал, чем попросил он.
– А ее нет.
– Как это нет? Я только что ее видел.
– С кем?
– Какая разница, с кем?
– Большая разница. Если ты видел ее с мужем...
– С кем, с кем?! – непонимающе уставился на нее Лева.
– Ты, наверное, не знаешь, что Юля вышла замуж. За Игоря Шаталова.
Леве показалось, что земля уходит из-под ног. Он не верил своим ушам. Его любимая девушка вышла замуж за ублюдка, который насиловал ее вместе со своими дружками-уродами. Это просто не укладывалось в голове. Одно из двух, или ему снится кошмарный сон, или Галина Юрьевна повредилась рассудком...
– Зачем вы меня обманываете? – потрясенно спросил он.
– Я никогда и никого не обманывала, молодой человек! – гордо вскинула голову Юлина мать. – Ну как же не обманывали? Вы же знали, куда подевалась ваша дочь, но мне ничего не говорили!
– Да, я знала, где была моя дочь. Она отдыхала в Крыму вместе с Игорем Шаталовым. Но я вам не врала, я просто скрывала от вас правду. Чтобы оградить свою дочь от ваших посягательств!
Оградить свою дочь, от посягательств... Мудрено говорит Галина Юрьевна. Где ж она научилась такие речи толкать? На своей ткацкой фабрике, где работала за прядильным станком? Ах да, ее дочь вышла замуж за сына очень важного человека. Отец Игоря Шаталова заведовал городским сектором Госбанка. Величина! Теперь и к самой Галине Юрьевне на сраной козе не подъедешь.
Лева знал, где живет Игорь. Но проникнуть в дом он не смог. Консьерж не пустил его в подъезд. Лева настаивал, привратник пригрозил вызвать милицию.
А на следующий день позвонил следователь Галкин и велел явиться в прокуратуру. Лева нутром чувствовал, что ничем хорошим это не закончится. И не ошибся.
– Открылись новые обстоятельства дела, – сухим казенным голосом сообщил Галкин. – Или, вернее сказать, открылись истинные обстоятельства. А старые закрылись в виду их полной несостоятельности... Короче, врал ты все, что Юлю Чуйкину изнасиловали. И она врала. И знаешь почему? Потому что боялась давления с твоей стороны. Ты ж у нас буйный. Тебе человека изуродовать, что два пальца обмочить...
– Вы хотите сказать, что Юлю не насиловали?
– Нет. Все это чистой воды вранье. Ты жестоко изуродовал Рудольфа Бердиева. И тебе нужна была сказка, чтобы оправдаться. И ты сочинил эту сказку, а Юля тебе подыграла. А на самом деле ничего не было. Вот, смотри!
Галкин достал из папки исписанный лист бумаги, помахал им в воздухе.
– Это показания Чуйкиной, пардон, Шаталовой Юлии Сергеевны. В письменной форме она винится в том, что своими показаниями направила следствие по ложному пути. Что ты на это скажешь?
– Юля меня предала!
– Нет, она вас не предала. – Следователь перешел на «вы». – Она просто вышла из-под вашего влияния...
Предательство Юли потрясло Леву. И вместе с тем ему открылась истина. Он понял, почему она изменила свои показания, почему подставила его под удар.
Юля не вышла из-под его влияния. Ее вывели. Те самые уроды, которые ее изнасиловали.
Лева уже давно догадывался, что Юля – девочка не простая, с практическим складом ума. Лева ей нравился, но устраивал не совсем. Ее тянуло к красивой жизни.
Ее изнасиловали подонки из высшего круга. Но, как говорится, нет худа без добра. Против насильников возбудили уголовное дело, и чтобы выйти сухими из воды, они должны были чем-то пожертвовать. На заклание был брошен Игорь Шаталов. Сынок шишкаря взял ее замуж. Не так уж и важно, как это произошло – или он сделал ей предложение, или она себя навязала. Факт остается фактом – Юля вышла замуж и стала выгораживать своего мужа. И плевать, что для этого ей приходится поставить под удар Леву...
А подставила она его конкретно. Мало того, что она выставила его лжецом, так она еще украла у него оправдательный мотив. Одно дело мстить за поруганную честь любимой девушки, и совсем другое – без всякой на то причины жестоко уродовать приличных мальчиков из приличных семей.
Эти мальчики увернулись из-под удара. И вряд ли их родители на этом успокоятся. Они будут добивать Леву. Особенно будет стараться Игорь Шаталов...
Лева был взят под стражу.
Из прокуратуры его вывели под конвоем. Сначала была камера предварительного заключения, а затем следственный изолятор. Свобода как солнце скрылась за горизонтом.
Глава третья
1
Валентин Авдеев долго не верил своему счастью. Он, простой деревенский хлопчик, смог с первого захода поступить в институт. И не абы в какой, а в московский. Притом без всякого блата. Хотя, как утверждала молва, в Москве без связей можно было поступить только в один институт – имени Склифосовского.
Это же был институт сельского хозяйства. Окончив его, Валентин должен был отправиться обратно в провинцию. Такая перспектива его вполне устраивала. Это же здорово – работать агрономом в своем родном колхозе.
Он проучился всего неделю. Затем почти месяц была трудовая практика – их возили в колхоз на уборку картофеля. Для деревенского пацана это не испытание. Вчера занятия возобновились. А сегодня Валентин отправился записываться в секцию бокса.
Тренер встретил его слегка удивленным взглядом.
– Ты с какого курса? – спросил он.
– С первого.
– Новички с четырех занимались. Завтра приходи...
– Я не новичок.
Тренер с сомнением осмотрел его с ног до головы. Среднего роста, худощавый, слабо развитая мускулатура.
– Давно занимаешься?
– Четыре года.
– Не плохо. И каковы успехи? На какой разряд тянешь?
– Не знаю, – пожал плечами Валентин.
– Как это не знаешь?.. В каких турнирах участвовал?
– Ни в каких... У нас в колхозе клуб есть, мы там занимались. Когда с тренером, когда сами...
– Тренер откуда?
– Да местный. Он у нас зоотехником работал...
– Ясно, – хмыкнул тренер. – Выходит, что ты у нас самоучка. Переодевайся.
На ринг Валентин вышел в боксерских трусах собственного пошива. И сразу же оказался под обстрелом насмешливых взглядов. Тренер тоже прятал усмешку в кулак.
Он выпустил на ринг крепкого мускулистого паренька примерно его роста. По сравнению с ним Валентин смотрелся неважно. Он напоминал гадкого утенка, а соперник – бойцовского петуха.
– Работаешь в полсилы! – дал установку тренер.
– Понял, – кивнул Валентин.
– Да это не тебе! – хохотнул кто-то из толпы.
– Это я Китаеву сказал, не тебе, – подтвердил тренер. – Ты можешь во всю силу бить.
– Как скажете, – кивнул Валентин.
Начался бой. Китаев запорхал по рингу словно бабочка. Красиво прыгает, легко. Валентин такой прыгучестью похвастаться не мог. У них в колхозе был другой бокс. Тяжелый, деревенский, без особых изысков и мудреных правил.
Валентин твердо стоял на ногах. Но когда Китаев ударил его, он легко нырнул под его руку, отступил на шаг. Противник снова пошел в атаку, Валентин резко ушел в сторону, вернулся в исходное положение и контратаковал. Левой рукой отвел перчатку в сторону, а правой ударил на поражение.
Китаев падал так же картинно, как и прыгал. Только вот подняться ему так же красиво не удалось. Глаза вращаются в своих орбитах – один по часовой стрелке, другой против, голова болтается из стороны в сторону. Тренер начал было считать до «десяти», но тут же махнул рукой. И без того было ясно, что его любимчик не сможет продолжить бой.
– Ну ты даешь! – восхищенно посмотрел он на Валентина. – Где так научился?
– Говорю же, что в колхозном клубе занимался...
– И удар у тебя колхозный! – оборвал его тренер. – Но какая мощь!.. Ты, парень, настоящий самородок. Огранки почти нет. Но ты не боись, я сделаю из тебя бриллиант. Знаешь что, я, пожалуй, займусь тобой индивидуально...
С тренировки Валентин возвращался в приподнятом настроении. Учеба дается ему легко, в боксе ему прочат большое будущее. И скажи после этого, что в колхозе плохие школы, и что спорт находится в коровьем загоне.
Он подходил к общежитию, когда услышал шум. Два хулигана избивали парня, наверное, такого же студента, как и он сам. Валентин решил вмешаться.
Один хулиган держал парня сзади, заломив ему руки за спину. Второй бил его в живот.
– А ну отпустите его! – потребовал Валентин.
Хулиганы вмиг бросили свою жертву. Но вовсе не для того, чтобы задать стрекача.
– Ты, плюгавый! Ты на кого варежку свою раззявил? – загнусавил один из них.
Это был довольно крепкого телосложения тип в модной джинсовой куртке. И его дружок тоже был неплохо одет. Джинсы, модный свитер. И еще зеркальные солнцезащитные очки – и это в темное время суток!
– А чего вы к нему пристали? – показал на избитого парня Валентин.
Бедняга сидел на земле, не мог подняться. На Валентина он смотрел удивленно. И в то же время с насмешкой. Наверное, он тоже держал его за плюгавого. И нисколько не верил, что его мучения уже закончились.
– Так мы к тебе пристанем, сопля!
Хулиган в куртке попытался ударить его ногой. Но Валентин сумел уйти в сторону. И нанес нокаутирующий удар. Он сейчас просто не мог бить иначе. В серьезной драке пощады не ведают.
Второй хулиган обрушил на него град ударов. Он здорово махал руками и ногами, но Валентин вошел в клинч и угостил негодяя убойным апперкотом. Голова ушла под лавку, ноги взметнулись к небу.
Избитый парень сам поднялся на ноги.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– Валентин.
– С какого курса?
– С первого.
– А я с четвертого. Рома меня зовут... Круто ты им вломил! Блин, они ж до сих пор в отрубе!.. Ты что, каратист?
– Нет, боксер.
– Да какая разница, боксер, каратист. Главное, что по башке им настучал... Ты сейчас куда, в общагу? Какой корпус?
– Третий.
– Блин, и я в третьем живу... Слушай, а давай ко мне поднимемся, а? Посидим, потолкуем.
– Давай, – не стал отказываться Валентин.
Прежде чем уйти, Рома подошел к поднимающемуся с земли хулигану. И ударил его ногой в живот.
– Падла! Еще раз тут нарисуешься, я тебе башку скручу! Понял?
Парень ничего не сказал. Только с опаской посмотрел на Валентина. А на Рому – с нескрываемым презрением...
В своей комнате Рома жил один. Ковер на полу, на стене. Холодильник, цветной телевизор в углу, стол, мягкие кресла.
– Ну, как тебе мои фильдеперсы? – самодовольно спросил Рома.
– Не понял.
– Хорошо я, спрашиваю, живу?
– Не то слово. Мы вот вчетвером в комнате живем.
– А я, как видишь, один. Уметь надо...
Рома был одет так же хорошо, как и его мучители. Фирменный джинсовый костюм, кроссовки. Одежда, правда, была грязновата. Поэтому он переоделся. Это был какой-то необыкновенный спортивный костюм. Блестящая синтетическая ткань, молнии, фирменные наклейки. Никакого сравнения с безликими ширпотребовскими трениками...
– Нравится? – спросил Рома.
– Классно!
– Четыреста рэ за него отдал. Хочешь, продам?
– Ты шутишь, откуда такие деньги?
– М-да, без денег на свете жить плохо. Скучно и нелепо... Ты виски пьешь?
– Виски?! Никогда не пробовал.
– А самогонку пил?
– Ну да, было дело.
Валентин был нормальным деревенским парнем, и к своим семнадцати годам успел попробовать все прелести колхозного бытия. Самогонка, «Прима» – это само собой. А еще доярка Клава, которая однажды по пьяной лавочке отдалась ему на сеновале. К выпивке и сигаретам он относился без особого почтения. Здесь, в институте, он вообще ни разу не прикоснулся к спиртному и курить не курил. Даже не тянуло. С девушками тоже не пробовал. Но к ним он тянулся. Просто ничего не получалось...
– Так вот, браток, виски и самогон – близнецы-братья. Только знаешь, как иногда бывает, один брат во дворце живет, второй в убогой хижине. Так вот и здесь. Виски – это круто, а самогон – фуфло... Ну так чо, дернем по пятьдесят капель?
Рома достал откуда-то из тумбочки бутылку из темного стекла с красивой заграничной этикеткой. Оттуда же извлек две хрустальных рюмки, наполнил их – одну протянул Валентину.
– Ну, за знакомство!
Виски в самом деле чем-то напоминало самогон. Только вкус у него более мягкий и пьется не в пример легче.
– Хорошо живешь, – сказал Валентин.
Он уже догадался, что Роме нравится, когда его хвалят. Особенно, если эта похвала относится к его «фильдеперсам».
– А то! Стараемся!.. Как говорится, хочешь жить, умей вертеться... Кстати, я смотрю, прикид у тебя не фонтан.
– Не понял.
– Одет, говорю, ты не важно. Свитер кто вязал, мамка?
– Да нет, сестра.
– И брюки у тебя – чисто колхозный вариант. Башмаки... М-да, не легко тебе будет.
– Да нет, я на жизнь не жалуюсь.
– Это ты на серую занудную жизнь не жалуешься. А с красивой жизнью у тебя проблемы будут. Или уже есть... Ты вот скажи, у тебя хоть одна девчонка в Москве была?
– Нет.
– Вот видишь, не было. И не будет. Потому что столичные девчонки на таких как ты не западают. Короче, прикид тебе надо сменить. И с прической надо что-нибудь придумать. Есть у меня один мастер. Точнее, мастерица. Знойная, скажу тебе, баба. Кстати, могу познакомить...
– Да нет, не надо, – смутился Валентин.
– Деревня ты, самая настоящая деревня! Ты меня, конечно, извини, если я тебя обидел. Но что есть, то есть... Я беру над тобой шефство. А это значит, что я научу тебя жить. Будут и у тебя свои фильдеперсы...
– Да мне и так не плохо.
Валентин нутром чуял, что знакомство с Ромой ничем хорошим для него не закончится. Парень чересчур деловой, и при этом какой-то скользкий, ненадежный.
– Это ты сейчас так говоришь, а когда увидишь, как достойные люди живут, сразу пластинку сменишь... Тебя же Валентин зовут, да?
– А ты что, уже забыл? – Да нет, не забыл. Просто думаю, как к тебе обращаться. Валентин – это слишком официально, ты не находишь? А Валя – слишком сопливо, да? Ты же не любишь, когда тебя Валей называют? Не любишь. Вижу, что не любишь... Придется имя тебе менять. Был Валентином, а станешь Вилли. А чо, и круто, и сердито!..
Рома говорил бойко, нахраписто. Он задавал вопросы, сам же на них отвечал. Валентин просто не успевал вставить слово. Впрочем, ему и не очень-то хотелось разговаривать с ним. Зато нравилось его слушать. Рома одной своей болтовней вносил свежую струю в его жизнь. К тому же он собирался взять над ним шефство. С одной стороны, Валентин противился этому, а с другой – было любопытно узнать, что из этого получится.
– Так, с именем твоим разобрались, – продолжал Рома. – Ты у нас теперь Вилли. Теперь со шмотками надо бы вопрос решить... Так, так...
С озадаченным видом он вытащил из-под кровати сумку, извлек из нее джинсы в целлофановом пакете, заставил Валентина их примерить.
Джинсы ему понравились. Кнопки, заклепки, нашивки, молнии на карманах. Фирма, одним словом. И к тому же они подходили ему по размеру.
– Класс! – оценивающе смотрел на Валентина Рома. – Как на тебя шиты... Вилли, это «Леви Страус». Это самый настоящий «Леви Страус»! Ты хоть понимаешь, что это значит?
– Ну штаны классные, да.
– Не то слово! Это самые наикрутейшие джинсы. И знаешь, сколько они стоят? Двести рублей!
– Дорого, – уныло вздохнул Валентин.
И стал стягивать с себя джинсы.
– Да ты не дергайся, все будет на мази. Мы ж с тобой свои люди, братан. Я их тебе за сто пятьдесят отдам...
– Ты шутишь, откуда такие деньги?
– Так предкам позвони, скажи, что джинсы клевые по дешевке нашел...
– Ничего себе дешевка! Да отец за три месяца столько не получает.
– Да, бедно живет советская деревня, – посетовал Рома. – Ладно, что-нибудь придумаем... Я бы тебе эти штаны за просто так бы отдал. Но не могу. Я их сам за сто двадцать рублей взял. И то знаешь, каких трудов стоило?
– Каких?
– Да таких!
Рома воровато осмотрелся по сторонам.
– Ты думаешь, откуда у меня все эти фильдеперсы? А непосильным трудом все нажито. Ты классный парень, вижу, что тебе можно довериться. Хотя ничего такого ужасного я не делаю, просто законы у нас в стране такие ужасные. В любой стране частная торговля поощряется государством. А у нас в Союзе все шиворот-навыворот. Ты думаешь, почему в магазинах ничего нет, почему дефицит? Да потому что частную торговлю душат, а государственная торговля нарочно создает дефицит, чтобы шишкари на этом наваривались... А-а, что я тебе говорить буду, ты все и сам прекрасно знаешь. И все знают, только молчат. И я молчу. Но при этом я действую. И обеспечиваю советских людей дефицитным товаром...
– Покупаешь джинсы за сто двадцать, а продаешь за двести, так я понял?
– Ну вот, и ты меня осуждаешь. Типа, спекулянт, да. А ты попробуй, купи эти джинсы! Хрена ты их где купишь! А я покупаю. Потому что знаю места... Короче, это все долгий базар, что, где да как. Скажу тебе, что джинсы эти достать непросто. Это труд, который должен быть оплачен. И оплачивает его мне та разница продажной и покупной цены. Чтобы взять товар, нужно потратить кучу времени и сжечь миллионы нервных клеток. А мне бесплатно даже молока за вредность никто не нальет...
– Я думаю, нервные клетки – это не самое страшное, – насмешливо посмотрел на Рому Валентин. – Хуже, когда тебя два крутых парня в темной подворотне подкараулят.
– Почему именно два?.. Ах, ты об этом? – болезненно поморщился Рома.
– Почему они тебя били?
– По лицу, брат, били. И по животу...
– А за что?
– Ладно. Скажу!.. Я сегодня сразу двух иностранцев сделал. Ну, в смысле, товар у них взял. Джинсы вот, все такое. А эти двое тоже хотели их поиметь, да маленько опоздали. Поэтому за меня взялись... Так-то вот, браток, жизнь у нас такая, там где деньги, там и волки. И от всех волков не отобьешься. Хорошо ты подоспел, а то бы лежать мне на сырой земле с проломленным черепом... Давай еще по пять капель!
Вдруг Рома предложил: – Хочешь работать на пару? Или боишься?
– Да не боюсь я, – неуверенно пожал плечами Валентин.
– Не боишься, но побаиваешься, я прав?.. Дело-то серьезное, Вилли. Менты фарцовщиков не жалуют, могут и в тюрьму посадить, были случаи. Но ты не боись, со мной не пропадешь. Если вдруг что, откупимся. Бабки на этот случай у меня имеются... Все нормально будет, вот увидишь... Да не жмись ты, браток. Я тебе хорошее дело предлагаю. Знаешь, сколько желающих со мной работать? О, вагон и маленькая тележка! А я одного тебя выделил. Знаешь, почему? Я тебе скажу, почему. Чтобы не было никаких непоняток. Ты, Вилли, классно дерешься. А мне как раз такой помощник и нужен, чтобы от волков отбиваться. Да и с головой у тебя все в порядке. И жила в тебе не слабая есть. Ты думаешь, я в людях не разбираюсь? Еще как разбираюсь. Один раз гляну, и уже вижу, какой человек. И тебя насквозь вижу. Вижу, что не гнилой ты изнутри. И дружбу ценить можешь. Если мы с тобой подружимся, ты меня точно не продашь. Правда же, не продашь?
– Не продам, – уверенно сказал Валентин.
– Ну так что, работаем вместе?
– Да я в принципе не против. Но надо бы подумать.
– Конечно же, нужно подумать. Ты думай, думай... А пока ты думаешь, я тебе кое-что покажу...
Рома подошел к одежному шкафу, вытащил оттуда нечто похожее на музыкальный усилитель.
– Знаешь, что это такое? Это видеомагнитофон! – объяснил он. – Слыхал о таком?
– Да что-то слышал, но краем уха.
Рома подсоединил видеомагнитофон к телевизору, сунул в него в кассету, включил изображение.
Такого Валентин еще не видел. Совершенно голая баба лежала на постели, а к ней подходил такой же голый мужик. С похабной улыбкой, без всяких предисловий он поставил ее на четвереньки. И такое тут началось... Валентин явственно ощутил, как ворохнулся в брюках интерес. Он твердел с каждым стоном, который издавала экранная шлюха...
– Клево, да? – торжествующе спросил Рома. – Могу спорить, что такого ты еще не видел!
– Не видел.
– Можно наживую все устроить. Будет точно такой же бабец. И самец тоже будет. Порево-варево, все дела... И самцом станешь ты. Само собой, без всяких видеокамер. Чисто для внутреннего пользования... А ты хочешь такую бабенку поиметь? Только не говори, что не хочешь!
Валентин хотел. Но ему стыдно было в этом признаться. Поэтому он промолчал. И продолжал пялиться в экран. Порнографическое действо завораживало.
– Поверь, если есть деньги, даже в нашей стране можно жить припеваючи. Тачки, шмотки, кабаки, беспроблемные телки... Короче, когда на кармане есть бабки, жизнь превращается в малину...
Рома рисовал перед ним красочные картинки из цикла «Красивая жизнь». И Валентин его внимательно слушал. Ему тоже захотелось модно одеваться, иметь приличное жилье, кутить в ресторане с доступными красотками. Хотелось, но в то же время кололось. Ничего так просто в этой жизни не дается. За все хорошее нужно платить. Возможно, придется заплатить своей свободой. Ничего страшного в спекуляции не было, но за нее сажали в тюрьму... И в то же время, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Окончательного ответа он Роме так и не дал. Но Рома не унимался. Похоже, для него это стало делом принципа – вовлечь парня в свою авантюру.
Через пару дней после этого разговора, сразу после занятий он нашел Валентина и забрал его с собой. На такси они подъехали к какому-то многоэтажному дому. Поднялись на третий этаж, Рома позвонил в дверь какой-то квартиры.
Дверь открыла блондинка с приятной улыбкой на сочных губах. Симпатичное лицо, большие серо-зеленые глаза, прекрасная фигура. И очень крупный бюст. Даже у доярки Клавы не было таких буферов, хотя по своим габаритам она раза в два превосходила эту красотку.
Вместо того чтобы поздороваться, Рома поцеловал девушку в щеку, сунул ей в руку маленькую коробочку с духами.
– Роман, это же «Клима»! – обрадовалась она и тоже поцеловала его, но ни в щеку, а в губы.
Хотел бы Валентин заслужить такой же поцелуй. Но у него не было восхитительных духов. У него вообще ничего не было. А хотелось бы...
– Знакомься, это Вилли, мой друг! – представил его Рома.
Девушка придирчиво осмотрела его с ног до головы. Валентин готов был сквозь землю провалиться. У него не было такой одежды, как у Ромы. И вообще он выглядел ужасно.
Блондинка не выказала никакого восторга по поводу знакомства с ним. Лишь принужденно улыбнулась.
– Лика.
– Очень приятно!
Валентин порывисто схватил ее за руку, припал к ней губами. Это было неожиданно как для нее, так и для него самого. Никогда он еще не выглядел таким идиотом в собственных глазах. Но как это ни странно, Лике понравился его порыв.
– Какой ты забавный, Вилли! – жеманно улыбнулась она.
От смущения Валентин опустил глаза. Но Лика решила, что он рассматривает ее бюст, не обремененный бюстгальтером и бессовестно выпирающий из-под белой полупрозрачной блузки.
– Что, нравится? – спросила она.
Чем вогнала его в краску.
– И мне нравится, – уже более мягко сказала Лика.
И провела рукой по своей груди. У Валентина аж дух перехватило.
Уж не про эту ли блондинку говорил ему вчера Рома, когда они смотрели порнофильм? Уж не она ли может стать его партнершей в постели?.. Да он бы полжизни отдал за то, чтобы провести с ней наедине хотя бы одну ночку.
Но напрасно Валентин питал бесстыдные надежды. Чуда не произошло. Лика и не собиралась перед ним расстилаться. Рома о чем-то переговорил с ней на кухне, на этом все и закончилось.
– Вилли, ну как тебе Лика? Правда, классный бабец? – уже на улице спросил он.
– Не то слово.
– Жаль, что ты не произвел на нее впечатления. А то бы можно было вас познакомить поближе... Лика сама в прошлом году из деревни приехала. Но уже очень хорошо знает, что такое большой город. Ты ей понравился, но, увы, ты ее не устраиваешь. Ее интересуют мужчины с положением. Она любит дорогие подарки, ей нравится ездить на машине, ходить по ресторанам. Но ты же не можешь ей этого дать?
– Не могу... А откуда ты знаешь, что я ей понравился? Она тебе что, говорила?
– Ну да, говорила. Симпатичный, говорит, парень. Жаль, говорит, что мужлан неотесанный...
– Это я-то мужлан? – возмутился Валентин.
– Заметь, это не я так сказал, а она... Да ладно тебе, не расстраивайся. Найдешь себе подружку. У вас на первом курсе много деревенских девчонок. Пользуйся моментом, пока они вкус к жизни не почувствовали...
– А когда почувствуют?
– Тогда будут искать себе московских мальчиков. Или таких как я, иногородних, но упакованных...
– А ты разве не москвич?
– Вилли, ты что, с дуба рухнул? Какой же я москвич, если в общаге живу? Нет, братец, я из Таганрога. Там мои предки живут. А корни свои я уже оттуда выдернул, здесь их пустил. Меня теперь из Москвы под страхом расстрела не выживешь...
– А как же распределение?
– Какое распределение, о чем ты говоришь? Я в институте чисто из-за диплома учусь. Высшее образование, брат, это статус. А в сельское хозяйство меня никаким калачом не заманишь. Все сделаю, чтобы в Москве остаться... Короче, у меня сегодня одно дельце наклевывается. Ты как со мной или в общагу пойдешь?
– А зачем ты меня вообще с собой брал?
– Да вот, помочь тебе хотел, думал, с Ликой познакомить. Сам же видишь, облом вышел... Хотя, конечно, ты еще можешь к ней подкатиться. Но для этого тебе прикид нужно сменить, деньжат подкопить. Но ты же не хочешь со мной работать, откуда тогда тебе все это взять?
– Почему не хочу? Может быть, хочу.
– Так хочешь или, может быть, хочешь?
– Хочу!
Валентин сделал для себя выбор. Он дал Роме слово работать с ним и не предавать его ни при каких обстоятельствах. А он привык держать свое слово. И не отступится от него ни за что на свете. Такая вот у него натура...
2
Валентин крутился как в белка в колесе. Учеба в институте, занятия в секции бокса, и он должен был еще поспевать за Ромой. А у того, как всегда, дел невпроворот.
Рома знал немало мест, где можно было раздобыть импортные товары. Но особое внимание он уделял вузам, где обучались иностранные студенты. «Дети разных народов» привозили шмотки небольшими, но постоянными партиями. У него был свой круг поставщиков, через которых он регулярно получал товар. Посещал он и другие места, где тусовались иностранцы. Особенно ему нравилось работать с поляками. В Польше вовсю работали американские магазины, и наиболее предприимчивые дельцы облюбовали для своего бизнеса Россию. Поляки толкали штатовские джинсы и майки за рубли, чтобы затем купить и увезти с собой золото и драгоценности.
Подпольный бизнес процветал. И Рома делал на этом хорошие деньги.
С виду все просто. Подошел, договорился, выгодно купил, выгодно продал. Но милиция не дремала. И Валентин знал уже немало случаев, когда фарцовщики оказывались за решеткой. Но Рома обладал потрясающим чутьем на опасность. И пока что все беды обходили их стороной.
Чуть меньшую опасность представляли конкуренты или нечистые на руку клиенты.
Людей, желающих нажиться на тотальном дефиците, в Москве было пруд пруди. Создавались целые кланы фарцовщиков. Шла скрытая борьба за место под солнцем. Однажды Роме и Валентину пришлось схлестнуться с двумя охламонами, у которых они перехватили клиента. Рома умело ушел в сторону, а право разобраться с делягами предоставил Валентину. И он разобрался. Вместо заграничных маек ребята получили русский народный сувенир в виде крепких трендюлей.
Пару раз Рома нарывался на мошенников, которые всучивали ему бракованный товар. Тут Валентин ничем ему помочь не мог. Связываться с иностранцами себе дороже.
С покупателями проблем не было вообще. Советские люди строили коммунизм, но прелести капитализма прельщали их куда больше, чем призрачные надежды на светлое будущее. Импортные вещи притягивали к себе не только качеством, это был другой, забугорный стиль жизни. И люди тянулись к нему всеми фибрами души и кошелька.
Средняя зарплата рядового инженера составляла сто двадцать рублей. А стоимость джинсов «Wrangler» или «Levis» доходила до двухсот рублей, а то и больше. У иностранцев можно было взять и за сто, максимум за сто пятьдесят. Велюровый костюм стоил двести пятьдесят рэ. Стоимость дубленки вообще достигала восьмисот рублей. И при этом товар уходил влет. С одного рубля Рома легко делал полтора-два.
Рома без зазрения совести прогуливал занятия, ни в каких секциях не занимался, потому свободного времени у него было куда больше. Валентин с учебой и со спортом завязывать не собирался. Поэтому он не мог поспевать за своим предприимчивым приятелем. Чуть ли не половина сделок проходила без его участия. К тому же многого от него и не требовалось. Рома сам находил иностранцев, сам договаривался с ними. Валентин всего лишь обеспечивал его безопасность.
Рома добросовестно отстегивал ему десять процентов от чистой прибыли. А Валентин так же добросовестно откладывал их на книжку. Он учился у своего приятеля делать дела. Со временем он сам собирался искать и окучивать иностранцев, покупать и продавать товар. Однажды под Новый год Рома раздобыл целую партию видеомагнитофонов. Товар он доставал без Валентина. Но взял его с собой для того, чтобы загнать видики покупателю.
Рома заехал за ним на изрядно потрепанной «шестерке», в которой находилась аппаратура. Он заметно нервничал.
– Бабья мы с тобой заработали валом. Зато с другим бабьем проблемы. Это я про телок. Надо будет оторваться. Если нам самим оторваться не дадут...
– Это ты о чем?
– Да все о том же. Я в эти видики такие бабки вбухал! Блин, я не переживу, если нас кинут...
– А почему нас должны кинуть?
– Да потому что покупатели не фонтан. Из Армении ребята. Берут всю партию оптом. Это мне и не нравится. Как бы не кинули... Товар заберут, а бабки не отдадут, что тогда?
Рома сгущал краски. Гости из солнечного Еревана вовсе не казались теми монстрами, какими он их рисовал. Вежливые, обходительные ребята. И к тому же излишне доверчивые. Они не стали проверять качество товара. Расплатились с Ромой, забрали товар и уехали в неизвестном направлении.
Рома тоже поспешил сесть в машину. Он явно торопился поскорей разъехаться с покупателями.
– Ну вот и все! – облегченно вздохнул он, когда машина выехала на шоссе.
– Не пойму, чего ты боялся? Нормальные парни...
– Это с виду они такие. А что у них внутри, хрен его знает... Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Кстати, вот твоя доля!
Рома протянул ему пачку пятирублевых купюр. Выходило пятьсот рублей. В этот раз Валентин получал всего пять процентов от сделки. Ведь он не принимал участия в приобретении товара. Впрочем, жаловаться грех.
– Прикинь, братан, я чисто на десять штук поднялся. Десять штук! Был бы я агрономом, я бы десять лет за эти бабки горбатился. А так срубил по-легкому, и все дела... Блин, и почему у нас запрещена коммерция? Я бы миллионером мог бы стать... Все, проехали. Забыли о делах. Вилли, сегодня мы будем с тобой морально разлагаться. С телками я проблему решу. Короче, все будет путем...
– Про каких телок ты говоришь?
– Про классных телок я говорю! Ну, не скажу, что они девственницы, зато любой каприз...
– Мне бы с Ликой увидеться, – сказал Валентин.
– С Ликой?!.. – нахмурился Рома.
Потянулась пауза. Похоже, своей просьбой Валентин застал его врасплох. И вызвал неудовольствие.
– А почему обязательно с Ликой? – спросил Рома. – Что, других девчонок мало?
– Ну других я не видел. А Лику видел. И она мне очень понравилась...
– Да ну! А ты знаешь, чем она занимается?
– Да мне какая разница?
– Ну не скажи, если она сильно тебе понравилась, то разница есть...
– И чем же она занимается?..
Ответить Рома не успел. Их неожиданно подрезала белая «Волга». И резко остановилась. Рома ударил по тормозам.
– Козел драный! – выругался он.
И выскочил из машины, чтобы наорать на недоумка. Но тот сам вышел ему навстречу. И не один. Это были те самые армяне, которые купили у него видеомагнитофоны. Их было четверо. На всякий случай Валентин тоже выбрался из машины.
Было видно, что Рома растерялся. Но тут же постарался взять себя в руки.
– Вы как здесь оказались? – спросил он.
– Да за тобой ехали, да, – улыбнулся армянский «старейшина».
Ему было лет двадцать пять, не больше. Но держался он так, будто в его подчинении находилась вся Армения.
– Зачем?
– Понимаешь дорогой, товар забыли посмотреть. Дядя Ашот сказал, что так нельзя. Дядя Ашот сейчас товар проверяет. Мы ему сейчас звонить будем. Если все в порядке, езжайте своей дорогой. Если нет, вернете деньги и получите товар обратно...
– Я не понял, ты что, за придурка меня держишь? – сдавленно хохотнул Рома.
– Вах! Зачем ты так говоришь?
– Да затем! Надо было сразу товар смотреть, понял? Ты сейчас дяде своему позвонишь, а он скажет, что товар бракованный. А откуда я знаю, что это так?
– Что ты, дорогой? Дядя Ашот никогда не врет!
– Да откуда я это знаю?
– Я тебе этого говорю, да!
– Не, в натуре, ты меня и вправду за лоха держишь! Ты кто такой, чтобы я тебе верил?
– Я – Карэн Манукян! – с гордостью сообщил армянин.
– Слушай, ты или сам идиот, или меня за идиота принимаешь! – в лицо рассмеялся ему Рома. – Короче, я тебе не верю. И дяде твоему тоже не верю. Не надо делать из меня лоха!
– Вай, вай, вай! Нехорошо ты говоришь. Очень нехорошо...
Карэн и не пытался скрыть обиду. Но в приступе агрессивного психоза не бился.
– Армен, ты еще здесь? – обратился он к своему подчиненному. – Ищи телефон-автомат, звони дяде Ашоту.
Машины стояли на Горьковском шоссе. Трасса оживленная, но пешеходов с их стороны нет. Только лесные деревья едва заметно покачиваются на ледяном ветру.
Армен решил, что пешком ему до телефона-автомата не добраться. Но Карэн машину ему не дал. Тогда он остановил «Волгу» с шашечками.
– Минут через десять буду, – закрывая за собой дверь, сообщил он.
Машина уехала. Армяне остались втроем. Похоже, Рома этого только и ждал.
– Короче, вы можете стоять здесь сколько угодно, а мы сматываемся, – оглядываясь на свою машину, сказал он. – У нас дела, и время поджимает...
– Ты не можешь уехать! – рассвирепел Карэн. – Ты должен ответить за товар!
– Что, уже и ответить должен? – язвительно усмехнулся Рома. – Тебе еще не сказали, какой товар, плохой или хороший, а я уже ответить должен? Значит, ты знаешь, какой будет ответ. Значит, ты знаешь, что твой дядя Ашот забракует товар. Кинуть меня хотите? Не на тех нарвались! Я отвечаю за свой товар! А не за тот, который вы мне хотите подсунуть!
Рома повернулся к Карэну лицом и направился к машине. Армянин набросился на него с кулаками. Рома рухнул на капот и сполз под колеса машины.
Валентину некогда было разбираться, начисто вырубил его Карэн или нет. Нужно было немедленно действовать.
Он ринулся на ближайшего к нему армянина. Парень только поднимал кулаки к уровню груди, а Валентин уже бил. Мощным крюком справа отправил его в глубокий нокаут.
Осталось два противника. А они оба разом набросились на Валентина. Они здорово махали руками и ногами. Валентин пропустил несколько ударов, зато смог провести свой, это была его убойная коронка – встречный прямой в голову.
Карэн остался в гордом одиночестве. Он уже понял, что голыми руками противника не взять. И выхватил нож. Валентин едва ушел от размашистых ударов. Но его куртка пострадала. Карэн два раза полоснул по ней ножом. Чудом не зацепил живую плоть.
Валентин не знал приемов самбо. Зато сработала природная смекалка. Он бросился армянину в ноги, опрокинул его на землю. Телом навалился на руку с ножом. Из положения лежа он бил Карэна кулаком в лицо до тех пор, пока тот не отключился.
Рома уже давно пришел в себя. Забрался в свою «шестерку» и оттуда наблюдал за происходящим. И как только Валентин запрыгнул в машину, ударил по газам.
– Чурки хреновы, совсем оборзели! – зарычал он.
– Я смотрю, ты горазд руками-то махать. После драки, – пренебрежительно усмехнулся Валентин. – Надо было во время драки махать. Когда эти чурки с ножом на меня бросались.
– Ты что, в чем-то меня обвиняешь? – растерянно посмотрел на него Рома.
– Да нет, просто говорю, что мог бы к Карэну сзади подойти, да вломил бы ему по башке. Что, если бы он меня своим ножом пырнул?
– Ну не пырнул же.
– А если бы?
– Если бы да кабы... Нет, он бы тебя не пырнул. Знаешь почему? Да потому что сегодня мы встречаемся с Ликой!
– Ты это серьезно? – встрепенулся Валентин. – Ты ж не хотел меня к ней везти.
– Ну почему не хотел?.. Просто я должен был предупредить тебя, сказать, чем она занимается...
– И чем она занимается?
– А сам узнаешь, ладно. Если она сама тебе расскажет. А я трепаться не буду. Не по-мужски это... Куртку-то тебе порезали. Надо новую брать. И вообще приодеть тебя надо.
Рома был прописан в студенческом общежитии. Но с недавних пор он снимал квартиру, в которую сейчас и привез Валентина. Двухкомнатная «хрущевка». Свежие обои на стенах, приличная на вид гарнитурная стенка, телевизор «Хитачи», видеомагнитофон той же фирмы.
– Слушай, а почему бы тебе ко мне не перебраться? – спросил он. – Работаем мы с тобой давно, товарищ ты надежный. Хватит тебе в общаге клопов кормить. Тем более, что места здесь хватает... Ну ты как?
– Да я только «за»! – обрадовался Валентин.
– Учти, оплата пополам!
– Понятное дело.
– Тогда забирай свой гардероб и сюда.
– Прямо сейчас?
– Да нет, на пару дней мы здесь потеряемся. Отсидеться надо. А то армяшки, того и гляди, в институт сунутся...
– А чего они туда сунутся? – не понял Валентин.
– Нас будут с тобой искать, того и сунутся.
– А что, разве видики бракованные были?
– Ну почему бракованные? Нормальные видики...
– А может, все-таки бракованные?.. Что-то ты темнишь, Рома!
– Да я откуда знаю, может, и бракованные! Я их тоже не проверял. Негде было... Слушай, Вилли, ты что, допрос мне устроил?
– Нет, просто я хочу знать правду. Если ты еще раз решишь толкнуть на сторону бракованный товар, то мне сразу об этом скажи. Чтобы я знал, с какой стороны наезда ждать... А лучше давай без всяких авантюр. Так спокойней жить...
– Да какие авантюры, брат. Все нормально!.. Смотри, что у меня есть?
Рома протянул ему сложенный в пакете пуховик заокеанского производства. Фирменные лейблы, все дела.
– Четыреста рваных.
– Не дорого?
– За что взял, за то и продаю. Мы же с тобой партнеры, как никак, мне просто западло на тебе навариваться. И джинсы у меня есть. Те самые, помнишь, которые ты в октябре примерял. Я их специально для тебя приберег. Как и договаривались, отдаю за сто пятьдесят...
Нашлась и майка с Элвисом Пресли. Пока Рома вызванивал Лику, Валентин сходил в душ, как мог привел в порядок голову.
Лика появилась в одиннадцатом часу ночи. И не одна, а с подругой. Это была смазливая брюнетка с маленькой грудью, но с длиннющими ногами. Обе девчонки были упакованы в фирму и смотрелись здорово. Но Валентин на их фоне уже не казался провинциальным мужланом.
Внутренне он был скован. И когда Лика опустилась рядом с ним на диван, вообще потерял дар речи. То и дело утирал пот со лба.
Рома встретил гостей как подобает радушному хозяину. На столе сплошь и рядом дефицит – черная икра, сырокопченая колбаса, настоящий голландский сыр, грузинское вино.
Сам Рома устроился на диване по другую сторону от Лики. Рядом с ним умостилась Наташа. Он обнял их обеих. Валентину это не понравилось. Лика до этого не уделяла ему особого внимания. Но тут, как ему показалось, почувствовала его недовольство. И мягко отстранилась от Ромы.
– Вилли, ты чего сидишь, как бука! – весело сказала она. – А ну, давай, наливай!
Вино ударило в голову. Но смелости не прибавило. Лика раскраснелась, в глазах заиграли шальные огоньки. Все внимание на Валентина. И он был увлечен только ею. Брюнетка Наташа для него просто не существовала.
– А ты уже не такой, каким я тебя помню, – делая ему глазки, заметила Лика. – Здорово смотришься. Впечатляет...
– А тогда я тебе не понравился? – выдавил из себя польщенный Валентин.
– А кто тебе сказал, что ты сейчас мне нравишься? – кокетливо повела она взглядом. – А ну давай, наливай! Что за мужики пошли, никакой инициативы!
– А лично мне кажется, что кто-то здесь не прав! – встрял в разговор Рома. – Лично я без инициативы не могу!
– И где же твоя инициатива? – насмешливо посмотрела на него Лика.
– А там, где и должна быть! Пошли, покажу!
Рома поднялся с места, взял Лику за руку и повел ее в спальню. У Валентина внутри все перевернулось.
– Куда они? – потрясенно спросил он.
– Как куда? Инициативу проявлять, – развязно хихикнула Наташа.
И потянулась к нему, обвила рукой шею.
– А у тебя есть инициатива?
Вторая рука легла на выпуклость в штанах.
– Что-то слабая у тебя инициатива. Давай, поднимем?
Валентин прекрасно понимал, о чем она говорит. Не будь сейчас Лики, его бы инициатива поднялась до самого высокого уровня. Но в том-то и дело, что Лика была. И не с ним, а с Ромой. Лучше бы он забрал с собой Наташу. Подлец...
Он отодвинулся от Наташи. И в это время открылась дверь – появилась Лика. Глазки горят, грудь высоко вздымается.
– И чем это мы здесь занимаемся? – натянуто улыбнулась она.
Валентину показалось, что она его ревнует. Не зря же она успокоилась, когда поняла, что Наташа не смогла его соблазнить.
– Мы. Ничем. Здесь. Не занимаемся, – выдавил он из себя.
– А чего ты оправдываешься? – поощрительно подмигнула ему Лика. – Я же не оправдываюсь.
– А чего тебе оправдываться? – обиженно протянул Рома.
Судя по всему, с Ликой у него ничего не вышло. Поэтому он имел обескураженный вид.
– И перед кем? – недовольно глянул он на Валентина. – Перед ним, что ли?
– А хотя бы перед ним. Ты же сам говорил, что Вилли в меня влюблен, – непонятно с чего развеселилась Лика.
– Кто такое говорил? Я?! – выставился на нее Рома.
– А что, не говорил?
– Не помню.
– А я помню. Вилли, а ну-ка скажи, влюблен ты в меня или нет?
Она спрашивала как бы в шутку, но в то же время всерьез. От волнения Валентин стал пунцовым как рак. И ком в горле встал. Лика ждала от него ответа, но он и слова не мог вымолвить.
– Лика, ты гонишь, – криво усмехнулся Рома. – Вилли просто трахнуть тебя хочет!
Валентина передернуло. Он с трудом удержался от того, чтобы не набить ему морду.
– Вилли, это правда? – наигранно возмутилась Лика.
– Врет он все! – растормозился он.
– Врет?! Так ты не хочешь меня трахнуть?
Валентин понял, что его разыгрывают, бессовестно и нагло водят за нос. И вскипел.
– Да пошли вы! Оба пошли!
– О! Наш мальчик умеет рычать? – удивлено захлопала глазами Лика.
– Тебе объяснить, куда идти? – свирепо спросил он.
– Да я с удовольствием!
– Ну тогда иди!
Он резко поднялся с места и вышел в кухню. На столе лежала пачка «Мальборо». Он вытащил из нее сигарету, нервно закурил. Сейчас ему было наплевать, что происходит в гостиной.
Он выкурил одну сигарету, вторую. Взялся за третью. И тут появилась Лика. Она подошла к нему, запустила руку в его волосы. Валентин вмиг растаял.
– Дуешься? – дрогнувшим голосом спросила она. – Извини, если я тебя чем-то обидела... Пошли за стол!
Она взяла его за руку, и он как телок поплелся за ней.
В комнате никого не было. Зато со стороны спальни слышался шум. Скрип кроватных пружин, нежный протяжный стон. Против этого Валентин ничего не имел. Пусть Рома имеет свою Наташу, ему-то что... Главное, что Лика здесь, рядом с ним.
Он надеялся, что она снова будет гладить его волосы. Но Лика сидела на диване, не шелохнувшись. И задумчиво смотрела куда-то в пустоту. И он не мог набраться решимости, чтобы заговорить первым.
– Ну что, наливай! – словно очнувшись от забытья, ласково улыбнулась она.
Лика осушила свой бокал. Словно невзначай придвинулась к нему. Валентин ощутил тепло ее тела...
Но у него хватило смелости только на то, чтобы положить руку на ее коленку. Лика лишь улыбнулась краешком губ, но ничего не сказала. Как будто боялась вспугнуть его.
Так они и сидели, пока не появился запыхавшийся Рома.
– Наташка сегодня хороша, как никогда! – с похабной улыбкой сообщил он. – Да и я в ударе!.. Лика, ты следующая!
Валентин зло зыркнул взглядом в его сторону. Но Рома этого как будто не заметил. Тогда он решил обратить на себя внимание по-другому. Лика как будто прочла его мысли и взяла его за руку, чтобы он не набросился на своего приятеля с кулаками.
– Рома, ну что ты какое говоришь? Ты же знаешь, я могу быть только первой, но никак не следующей!
Она улыбкой постаралась сгладить накаленную обстановку. Но ничего не вышло. Валентин едва сдерживал свой боевой порыв. А Рома упорно игнорировал его.
– Хорошо, ты будешь первой, – криво усмехнулся он.
– Запросто. Только не сегодня. Как-нибудь в другой раз, ладно?
– Ну это мы еще посмотрим...
Рома сел за стол, к нему присоединилась разомлевшая от плотских утех Наташа. Лика взяла откупоренную бутылку, наполнила их бокалы.
– А себе? – спросила Наташа.
– Мы с Вилли только что выпили.
– Блин, сегодня был тяжелый день, – зевая, сказал он. – Не, серьезно, день был жуткий. Вилли молоток, в натуре. Так этих чурок отмахал... Блин, тяжелый день. Вымотался я, до чертиков вымотался. Глаза слипаются. Я сейчас перекемарю чуть-чуть, и мы с тобой, Лика, пойдем...
– А может, со мной? – зевнула Наташа.
Рома откинулся на диване, забросил назад голову. И захрапел. Она положила голову ему на плечо. И тоже заснула.
– Вилли, а ты спать не хочешь? – лукаво спросила Лика.
– Нет.
– Рома говорил, что ты с чурками храбро дрался. Ты тоже, наверное, устал?
– Ни в одном глазу.
– А Рома устал. Ох, как сильно он устал. Ну ничего. Пусть поспит. И Наташа пусть отдыхает. А то Рома ее, бедную, загонял. Это он умеет... А ты бы смог?
– Что смог? – не понял Валентин.
– Ты в самом деле такой глупенький или притворяешься? – Лика взяла его руку, прижалась к нему всем телом.
Его локоть утонул в ложбине между ее грудей. Валентина бросило в жар.
– Я тоже хочу быть такой же уставшей, как Наташа, – пылко прошептала Лика. – И устать я хочу от тебя...
Она оторвалась от него, поднялась с дивана, взяла его за руку и потянула за собой в спальню.
Лика завела его в комнату, толкнула на смятую постель.
– Я знаю, ты в этом деле неопытный, – распутно улыбнулась она. – Ничего страшного, я тоже когда-то была такой. Ничего, научилась. И тебя научу. Сегодня я дам тебе урок. Но, учти, завтра я буду принимать у тебя экзамен. Ты не должен подвести...
Валентин не слышал, о чем она говорит. Но был уверен, что сейчас произойдет нечто потрясающее. Так и случилось.
Лика нежно провела руками по своей груди, медленным движением приласкала свой животик. И вдруг резко и умело сорвала с себя майку. Валентин чуть не взвыл от восторга, глядя на ее обнаженную грудь. Лика не останавливалась. Он услышал, как вжикнула молния, и увидел, как юбка упала к ее ногам. На ней остались только чулки и пояс. Трусиков почему-то не было.
А Лика не унималась. С томной улыбкой на подрагивающих губах она стянула с него джинсы вместе со всем тем, что под ними находилось. Осталась только высокая и твердая инициатива...
– О-о, да у нас тут гигантский дракон! – восхищенно протянула она.
И легла на Валентина, прижавшись к нему всем своим телом. Вильнув бедрами, она впустила его динозавра в свою жаркую скользкую пещеру. От нестерпимого удовольствия дракон едва не забился в конвульсиях. Но Валентин усилием воли спас его от позора...
Он изо всех сил старался как можно дольше оставаться на высоте положения. И Лика в полной мере оценила это. Она была в полном восторге.
– Ну ты монстр! – отдышавшись, выдала она. – Не думала я, что в деревнях такие звери водятся!
– Звери только в деревнях и водятся, – усмехнулся он.
Сейчас как никогда ему хотелось курить. Но было лень вставать с постели. Так бы и лежал всю ночь. Лишь бы только Лика оставалась с ним.
– Знаешь, ты прав, – вполне серьезно согласилась она. – Иногда мне кажется, что в городах водятся только шакалы...
– Рома говорил, что ты сама из деревни.
– Ну если он считает, что Саратов – это деревня. Хотя, конечно, это не Москва... Я в Москве уже больше года. Но у меня такое чувство, будто я всю жизнь здесь прожила.
– И как нравится тебе эта жизнь?
– Все бы ничего. Да только говорю же, шакалов много... Я тебе так скажу, Рома один из них... Эх, Вилли, что же мы с тобой наделали!
– Не понял, а что мы такого сделали?
– Согрешили, вот что.
– Ну бывает.
– В том-то и дело, что бывает. И бывает часто. Во всяком случае, у меня.
– О чем это ты?
– А то, что не надо мне было с тобой связываться. А то в самом деле возьмешь да влюбишься.
– А это плохо?
– Ничего хорошего... Ты же знаешь, чем я занимаюсь.
– Рома мне говорил...
– Вот видишь, он тебе говорил, – невесело вздохнула Лика. – Значит, ты в меня не влюбишься, потому что знаешь, кто я такая... А вдруг я в тебя влюблюсь. Я же просто так никому не даю. А тебе вот дала...
– Ничего не понимаю, – тряхнул головой Валентин.
– А чего тут понимать? Ты же знаешь, что я путана.
– Ты?! Путана?! – оторопел он.
– Ой, только не говори, что ты этого не знал...
– Не знал...
Теперь он понимал, что хотел сказать ему Рома, когда завел речь о Лике. Хотел, чтобы ему было известно, чем она занимается. Тем самым он думал отвадить его от нее.
После драки с армянами он раздобрился, вызвал Лику с подругой. Но вовсе не для того, чтобы свести ее с Валентином. Он сам хотел уложить ее в постель. Но Лика переиграла...
– Значит, Рома ничего про меня не сказал.
– Ничего.
– А сам ты не мог догадаться? Насколько я помню, мы с Наташкой благопристойностью не страдали... Или ты меня просто за шлюху принял?
– Я не знаю, проститутка ты или нет, но ты мне нравишься. Очень нравишься...
– И тебе все равно, проститутка я или нет?
– Не все равно...
– И мне не все равно, – всхлипнула Лика. – Надоело все...
Валентин видел, как ее глаза наполняются слезами.
– Так в чем же дело, бросай все на фиг!
– Ну брошу. А клеймо-то все равно останется...
– Какое клеймо? Москва – большая, кто про тебя что знает?
– Ты знаешь... Может, мне стыдно перед тобой? Да и тебе я такая не нужна...
– Вытри слезы да на меня посмотри. И ты поймешь, что ты мне нужна...
Валентину и в страшном сне не могло привидеться, что он влюбится в падшую женщину. Но что случилось, то случилось. Если Лика хочет быть с ним, он ни за что на свете ее не бросит. Он был уверен в себе и в своем чувстве.
– Ты вправду меня не бросишь? – недоверчиво спросила она.
– Даже не мечтай...
– Ты хороший, – как будто в поисках защиты прижалась она к нему. – Ты очень хороший... Я это поняла, как только тебя увидела. Ты такой смешной был, неотесанный. Но душу-то не спрячешь. И я такая же была, пока с Ромой не связалась... Он тебе красивые сказки про красивую жизнь рассказывал, да?
– Ты откуда знаешь?
– Да потому что в твоей шкуре побывала. Это же Рома меня на панель отправил. Я в Москву приехала в институт поступать, с ним познакомилась. У него какое-то время жила. Он меня кормил, холил, лелеял. И те же сказки про красивую жизнь рассказывал. А затем дал совет, каким способом можно заработать деньги. Я сначала ему пощечину влепила, а потом все-таки сдалась... Он мне клиентов поставлял. Схема у него такая, он сначала иностранца на шмотки разводит, а затем женщину предлагает. Симпатичную, чистенькую, с квартирой, все такое прочее. Иностранцы, как правило, клевали, ехали ко мне. Платили в валюте. Одну половину Рома себе подчистую забирал, а вторую мне отдавал. Но отдавал в рублях. Доллар у нас один к четырем идет, а мне он всего два рваных за него давал... Да ты, наверное, все знаешь. Ты же с ним работаешь...
– Это он работает. А я на подхвате. В качестве вышибалы. И про ваши дела ничего не знаю...
– Узнаю Рому, – усмехнулась Лика. – Он же у нас честный. И чтобы с тобой не делиться он не говорит тебе про нас с Наташкой...
– Так что и Наташа на него работает?
– И Наташа... Рома-то у нас парень ушлый, ему всегда всего мало. Вот увидишь, скоро на него с десяток проституток пахать будет. Погоди, он и тебя в курс дела введет. Нам же охрана требуется. А ты у нас боксер...
– Ну нет, я в эти игры не играю. К тому же пошел он в пень, этот Рома. И ты его тоже пошли куда подальше!
– И пошлю!.. Уже послала! – заговорщицки улыбнулась она Валентину. – Ты думаешь почему он уснул? А потому что я этого захотела. Чтобы он, гад, нам не мешал...
– Так ты что, снотворного ему подмешала?
– Не забывай, я же его ученица, – усмехнулась она.
– Значит, так, решено, больше с Ромой никаких дел.
– Никаких, – кивнула Лика. И тут же задумалась. – А как мы без него жить будем? Кто мне клиентов поставлять будет?
– Что?! – возмущенно уставился на нее Валентин. – Какие на фиг клиенты?
– Ой, извини! – стушевалась она. – Больше никаких клиентов...
– А деньги я знаю, как зарабатывать. Не зря же я с Ромой по точкам ходил, знаю, где иностранцы пасутся. Кое-какие деньги у меня есть. Не много, правда. Но для начала хватит. А там раскрутимся...
– И правда, – подхватила Лика. – Почему Рома может деньги зарабатывать, а мы нет? Мы и сами с усами. Кстати, и у меня кое-что на черный день припасено. Ты прав, раскрутимся... Только ты, пожалуйста, дай мне слово, что не бросишь меня!
Валентин дал ей слово, и они стали собираться, чтобы отправиться к ней домой. Правильно она сделала, что усыпила Рому. Если бы этот подлец встал у них на пути, он бы без колебаний набил ему морду...
3
Новый год они встречали с особым чувством. Валентин порвал с Ромой, Лика всерьез и навсегда завязала с проституцией. Они вместе начинали новую жизнь.
Валентин уходил в институт. Лика провожала его с таким грустным видом, как будто он мог не возвратиться.
Из дома он выходил окрыленный. Но хорошее настроение тут же улетучилось, едва он увидел Рому.
Он вышел из своей «шестерки», как ни в чем не бывало помахал ему рукой, приглашая в машину.
Валентин должен был бы послать его куда подальше. Но сначала нужно было с ним объясниться.
– Ну как отдохнул? – внешне спокойно спросил Рома.
– Лучше не бывает.
– Ну и как тебе Лика? Клево с ней в постели, да?
– Не твое дело! – жестко отрезал Рома.
– Ну как же не мое. Девчонка-то моя. Нехорошо девчонок у друзей уводить.
– Во-первых, ты мне не друг. А во-вторых, Лика на тебя больше не работает.
– Это кто так решил?
– Я.
– А кто ты такой, чтобы что-то решать?
– Сейчас я тебе челюсть сломаю, тогда ты все поймешь.
Трусливый Рома решил сбавить тон.
– Кто тебе сказал, что Лика на меня работала? – спросил он.
– Она мне сказала.
– А я тебе что-нибудь про нее говорил? Говорил, что она работает на меня?
– Нет, – пожал плечами Валентин.
– А мы же с тобой компаньоны. У нас друг от друга не может быть секретов. И поверь, если бы Лика работала на меня, ты бы узнал об этом первым. Но я тебе ничего про нее не говорил. А знаешь почему? Да потому что это я на нее работал, а не она на меня. Ты думаешь, мы как с ней познакомились? Я ее за жалкий червонец в одной кафешке снял, понял? Она потом у меня в ногах валялась – умоляла, чтобы я ей иностранца подогнал. Ну я и пошел ей на встречу... Что, не веришь?
Валентин прекрасно знал, что Рома из себя представляет. Знал, как он умеет переворачивать события. Поэтому не верил ни единому его слову.
– В том-то и дело, что я тебе не верю, – пренебрежительно усмехнулся он.
– А напрасно, брат, напрасно. Эта Лика еще та штучка... Ты знаешь, почему мы с Наташкой заснули? Ее работа... Знаешь, чем она занималась до того, как я ее подобрал? Клиентов своих дешевых клофелином давила, чтобы потом до нитки ободрать...
– Врешь ты все!
– Не веришь... Ничего, она еще себя покажет...
– Поживем – увидим.
– Не, ну ты в натуре, твердолобый... Ты что, с ней жить собираешься?
– Не собираюсь. Я уже живу с ней. И у нас с ней все серьезно...
– Та-ак, понятно. И как же вы с ней жить собираетесь?
– А так и собираемся. Чем, скажи, мы хуже тебя?
– Ты что, сам фарцевать будешь?
– А почему бы и нет?
– Не потянешь ты, – цокнул Рома. – Молодой ты еще. Слишком молодой. Не потянется к тебе клиент...
– Ну кто-то не потянется, а кто-то потянется. Нам с Ликой много не надо. На жизнь да на квартиру...
– И на передачки в тюрьму.
– Это если менты заметут, да. Тебя ж не замели.
– Ну так то ж я, а то вы... Тебя за сводничество посадят, а Лику твою за валюту. Или она деревянными будет брать?
– Козел ты. И мысли у тебя козлиные!.. Лика завязала с прошлым, понял?..
– Ты меня козлом назвал, – угрожающе прошипел Рома.
– Ну и что? – презрительно глянул на него Валентин.
– А то, что за козла ответить придется!
– Ты меня больше не пугай, ладно? А то со страху в штаны могу навалить, еще салон тебе испорчу...
Рома пытался испепелить его взглядом. Но ему явно не хватало силы. Зато Валентин обладал крепким внутренним стержнем. И его жесткий насмешливый взгляд загнал Рому в угол. Но тот все равно не сдавался.
– Вилли, ты еще молод и глуп, и не видал больших... э-э, неприятностей. Выбрось дурь из головы, да. Ну перепихнулся с бабой, так что, жениться на ней теперь?
– И женюсь.
– Она же проститутка!
– Это уже в прошлом. К тому же ты ее такой сделал. И не тебе о ней в таком тоне говорить, понял?.. Короче, мы с тобой больше дел не имеем, так что оставь нас в покое. Я, считай, тебя предал. Зачем тебе такой партнер, то бишь вышибала? Найдешь себе другого... А Лика вообще не обязана на тебя работать. Так что, будь добр, оставь ее в покое, а то придется разориться на зубной протез для тебя...
Рома молча смотрел на него. И как бы удивленно.
– А ты не простой, Вилли, очень не простой. Это кто на тебя так повлиял, Лика?
– Да нет, ты. Как говорится, с кем поведешься... Знаешь, я в самом деле стал уверенней в себе. Может, благодаря тебе?
– Вот именно, благодаря мне. Я человека из тебя сделал, а ты платишь мне черной неблагодарностью...
– Из Лики ты тоже человека сделал?
– Конечно, а кто в этом сомневается? Кем она была и кем стала...
– Проституткой она стала. Но это уже в прошлом.
– Нет, проститутка – это клеймо на всю жизнь. Ты сейчас кочевряжишься, в любовь играешь. А рано или поздно ты вспомнишь, кем была Лика до тебя. Эта мысль будет тебя угнетать. И в конце концов ты ее бросишь. Куда она вернется? А на панель и вернется...
– Не вернется. Потому что я ее не брошу, в этом ты можешь не сомневаться... Ну что, разговор закончен? А то некогда мне...
– Нет, – покачал головой Рома. – Разговор наш только начался. Хотя, в принципе, можно его и закончить. Если ты отвалишь от Лики.
– Что, рабыню потерял, жаба душит?
– При чем здесь рабыня, не рабыня. Может, у меня чувство к ней.
– Чего?!.. Ну ты меня и насмешил... Чувство у тебя к ней. А какого ж хрена ты ее под чужих мужиков подкладывал?
– Ну так это всего лишь бизнес. Она спала с клиентами, получала за это деньги. Но меня при этом не предавала. А сейчас предала...
– И это тебя заело?
– Заело не заело, но Лика должна быть со мной...
– Она должна быть с тобой, чтобы обслуживать твоих клиентов, так? А ты будешь ее за это любить, у тебя же чувство.
– Может быть.
– Я не отдам тебе Лику. Хотя бы потому что ты извращенец, Рома. Ты ненормальный. Тебя вообще от общества изолировать надо...
– Смотри, как бы тебя самого не изолировали.
– Это ты о чем?
– Да о том, что от сумы и тюрьмы не зарекайся.
– Рома, ты меня уже достал. Все, поговорили и хватит. Лики не видать тебе как своих ушей. И это мое последнее слово.
Валентин вышел из машины и громко хлопнул дверью. Если Рома от него не отвяжется, то в следующий раз он хлопнет его кулаком по голове. Валентин не считал себя злым и агрессивным, но за свою Лику он готов был перегрызть глотку любому.
Рома исчез с его жизненного горизонта. Валентин стал забывать о нем, Лика тоже выбросила его из головы.
Но каким бы ни был этот жук, без него Валентин был как без рук. Ему становилось не по себе всякий раз, когда он думал, что ему придется работать самостоятельно. Может, потому он и не спешил выходить на охоту за иностранцами.
Зато Лика развернула бурную деятельность. Она с утра до вечера как угорелая носилась по Москве, узнавала, где и в каком магазине выбросили в открытую продажу дефицитный товар. Она выстаивала огромную очередь, с горем пополам покупала фирменную вещь. Если позволяло время, она становилась в очередь заново, потому как больше одного комплекта на руки не выдавали.
Со сбытом особых проблем не возникало. Хороший товар можно было продать, не выходя из магазина. Но Лика предпочитала не рисковать. Запросто можно было нарваться на подсадную утку из ОБХСС. Поэтому она уносила вещь домой и продавала ее через знакомых.
Иногда, чтобы утром купить вещь, нужно было занять очередь с вечера и выстоять в ней всю ночь. В таких случаях к делу подключался Валентин. А утром передавал дело Лике и шел в институт. Так они и жили. И не тужили. Но не знали, что беда уже стоит на пороге.
Это случилось в канун восьмого марта. Валентин вернулся из института и застал Лику в слезах.
– Что стряслось?
– Вот! – показала она на флакон французских духов. – Это «Клима», узнаешь?
– Где достала?
– Если бы достала... Рома подарил.
– Рома?! – нахмурился Валентин. – Мне не нравится.
– А мне, думаешь, нравится?.. Он ко мне еще на прошлой неделе подкатился. Говорит, жить без меня не может. Просил вернуться...
– Врет он все...
– Да нет, он меня в самом деле любит. По-своему, правда...
– Что ты ему ответила?
– Сказала, что тебя люблю. Сказала, что видеть его не желаю. Он мне угрожать стал. Сказал, что я еще пожалею... И еще сказал, что неделю мне на раздумье дает. Сегодня вот появился. Духи подарил. Спросил, не передумала ли я. Я ответила, что нет... В общем, послала его подальше. Видел бы ты его улыбку. До сих пор перед глазами его мерзкое лицо стоит. Мне страшно...
В его распоряжении было всего два часа. Потом он должен был идти на бокс. Но двух часов было мало, чтобы утешить ее. Поэтому Валентин решил пропустить тренировку. Он утешал ее весь остаток дня и добрую половину ночи. Он уже давно понял, что постель есть лучшее средство для психологической разгрузки...
А через неделю к ним домой пришла молодая хорошо одетая женщина. Дверь ей открыл Валентин.
– Здравствуйте! – поздоровалась она. – А мне Лика нужна. Я от Кати.
Он впустил женщину в дом.
Лика предложила ей фирменную джинсовую юбку и модный свитер «Adidas». Женщина купила юбку и ушла. А ровно через минуту в дом вломились сотрудники ОБХСС с ордером на обыск.
За каких-то полчаса они распотрошили всю квартиру. Они свалили в кучу все фирменные вещи, подготовленные к продаже. Собрали и выложили на стол всю изъятую наличность в рублях. Мало того, они нашли шестьсот долларов, отложенные Ликой на черный день.
– Ну и что вы скажете, гражданка Емельянова? – сухо посмотрел на нее оперативник.
– Да ничего, – пожала плечами Лика. – Доллары я на улице нашла. Ума не приложу, что с ними делать. А вещи я в магазине купила. Ну есть за мной грех, люблю модно одеваться...
– И мы вас модно оденем, – усмехнулся мент. – Сейчас большая мода на статью сто пятьдесят четвертую Уголовного кодекса...
Он взял со стола четыре пятидесятирублевые купюры, которые Лика получила за юбку. И сказал, что деньги меченые. Так же он назвал государственную цену за проданный товар. По всему выходило, что Лика могла быть привлечена к уголовной ответственности за спекуляцию. Опер кивнул и на изъятые доллары.
– Фарца – это ладно, – хищно усмехнулся он. – А валюта, чтоб вы знали, это вообще расстрельная статья. Так что вам не позавидуешь, гражданка Емельянова. Извините, но я вынужден взять вас под стражу.
– За что? – вмешался Валентин.
– Я уже объяснил за что, – пронзительно посмотрел на него мент.
– Но Лика ни в чем не виновата. Это я купил юбку в магазине. Это я собирался получить выгоду от продажи. А Лика всего лишь деньги взяла, не более того.
– А доллары?
– Доллары мои. Их не Лика, их я нашел.
– И где же вы их нашли, если не секрет?
– Да по Красной площади шел, гляжу, лежат. Видно, кто-то из иностранцев обронил.
– Надо было их в милицию отнести. Что ж вы не отнесли. Решили присвоить?
– Каюсь, бес попутал. Это я сейчас понимаю, что эти доллары мне не нужны. На них ничего не купишь, а на рубли поменять негде. К менялам я из принципа идти не могу. Потому что эта сделка будет незаконной...
– Да что вы такое говорите! – развеселился опер. – Думаю, следователю будет интересно вас послушать...
Лику не тронули. А Валентина взяли под стражу.
Глава четвертая Игнат. Лева. Вилли
1
После ареста Игната отправили в КПЗ. На следующий день вызвали на допрос к следователю. Без долгих предисловий ему предъявили обвинение в краже государственного имущества в особо крупных размерах. И вежливо предложили сдать подельников. Игнат так же вежливо отказался.
Он прекрасно понимал, что ему светит срок, что впереди тюрьма, зона. На сладкую жизнь он не надеялся. Но и изгоем в обществе арестантов быть не собирался.
Впрочем, Равиля и Гешу тоже повязали. А предлагая выдать их, следователь просто проверял его на лояльность. Игнат же уперся рогом, чем заработал для себя штрафные очки.
И его родные учителя также подгадили ему – выставили его в глазах следователя как отъявленного негодяя.
Игната определили в камеру для малолеток. Он с ходу попал в самый эпицентр беспредела. К счастью, Равиль частенько рассказывал ему о тюремной жизни. Поэтому он знал, как себя вести, и с достоинством вышел из всех испытаний, которым подвергались новички. Правда, ему дважды пришлось закреплять свое право на достойное место. Одному придурку пришлось сломать нос, второму пересчитать зубы.
На скамью подсудимых он сел со всеми своими подельниками. Общественный защитник представил его как жертву обстоятельств. Оказывается, Игнат встал на скользкий путь по своему недомыслию. Поскольку он был несовершеннолетним и впервые совершил преступление, суд должен был вынести ему условное наказание. Но, видно, в тюрьмах и зонах не хватало народу. Игнату отмерили четыре года лишения свободы.
Из зала суда его снова отправили в следственный изолятор, но уже в другую часть здания, где содержались осужденные арестанты.
Игнат уже знал, что вместе с Равилем работал на законного вора Завара. Сам законник стоял далеко в стороне, когда они курочили вагон. И на скамью подсудимых он тоже не сел. Его замели позже, по другому делу, отправили на крытый. В тюрьме Завар быстро прибрал к своим рукам всю воровскую власть. Игнат к тому времени крепко стоял на ногах, малолетние арестанты его уважали.
Он был осужден за кражу, сам Завар выделил его из толпы, назначил смотрящим. Но по воровской стезе Игнату идти не очень-то хотелось. Воровать, скитаться всю жизнь по тюрьмам, что здесь хорошего. Нет, не прельщала его воровская романтика. Но сейчас у него просто не было другого пути.
В тюрьме он находился до тех пор, пока ему не исполнилось восемнадцать. И только после этого отправили на этап. «Столыпинские» вагоны, «пятьсот-веселые» поезда, пересыльные тюрьмы.
Транзитные «хаты» самые беспредельные. Здесь нет смотрящих, здесь прав тот, кто сильней. Разборки с личными врагами, со стукачами и фуфлыжниками – дело обыденное. Стукачом Игнат не был, дорогу никому не загораживал, чмошником не был. Но на нем были модные джинсы и не совсем изношенные фирменные кроссовки. И в каждой пересыльной тюрьме он неизменно находил желающих поживиться за его счет.
Конечно, он мог обменять свою «вольную» «кишкатуру» на какую-нибудь стремную робу. Все равно на зоне придется со всем этим расстаться, чтобы примерить на себе казенный «клифт». Но сам по себе невыгодный обмен – это уже стремно. А стремным чуваком Игнат становиться не желал. И как мог отваживал от себя наглых хитрованов.
Как правило, стычки не заканчивались мордобоем. Но на последней пересылке Игнату пришлось иметь дело с двумя взрослыми «бакланами». Эти деятели держали его за молокососа и вели себя чересчур борзо. Пришлось пустить в ход кулаки. Только так он смог объяснить этим идиотам, что молодость – это не порок. Одному козлу он свихнул челюсть, вторым протер в камере пол.
А через три дня вместе с другими осужденными его погрузили в автозак. Это был последний и самый короткий переход в «мир иной».
«Блондинка» за полчаса домчала его до ворот лагерного «шлюза». Этап встречал «почетный караул» из прапорщиков и солдат. Вместо салюта лай овчарок.
Зэков протолкнули через лагерный шлюз, затолкали в карантинный дворик, сбили в кучу. Появился офицер в майорских погонах, толкнул речь о нормах высокой морали, которые царят в лагере. Пообещал кары небесные на «отрицал» всех мастей. И напоследок призвал всех добросовестно вступить в общество вставших на путь исправления.
В карантине Игнат провел всего одну ночь. На следующий день был организован так называемый смотр-конкурс. Зэков по одному заводили в комнату, где их принимала важная комиссия из трех человек во главе с начальником колонии полковником Севрюгиным.
Игната определили во второй отряд. После бани выдали казенные трусы, майку, заставили переодеться в зэковскую робу. Ноги утонули в кирзовых «прохорях», голову оседлала кепка под названием «пидорка».
Еще ему выдали матрас, постельное белье, кружку, ложку. И вместе с двумя парнями его же «призыва» повели в общежитие.
Оба парня были примерно его возраста. И оба производили впечатление. Один высокий, крепко сбитый. Второй ростом пониже, плечи без особого размаха. Но в нем чувствовалась сила. И взгляд жесткий, волевой.
Игнату интересно было знать, что представляют из себя эти парни. Как-никак им придется жить под одной крышей целых два года. К тому же, судя по всему, ребята они не гнилые. Но первым на контакт он идти не стал. Еще подумают, что подлизывается.
– А я тебя знаю, – обращаясь к нему, первым заговорил высокий. – Ты Бурлак. Говорят, ты на пересылке двух козлов отмудохал.
– Люди просто так говорить не будут, – сощурился он.
– А меня Левой зовут. На тюрьме Купавой пытались обозвать. Да как-то не приклеилось. Так и зовут Лева...
– А ко мне погоняло приклеилось, – глядя куда-то вдаль, с достоинством сказал второй парень. – Был Валентином, стал Вилли. Но это еще до тюрьмы было...
– За что сюда загремел? – спросил Лева.
– За фарцу. Только не называйте меня барыгой.
– А меня не называйте хирургом. Я, между прочим, пострадал за хирургическую операцию. Кстати, невинно пострадал...
– Кого ж ты прооперировал? – усмехнулся Игнат.
– Да козла одного проучил. Яйца ему в тиски зажал...
– За что?
– Да было за что, – грустно вздохнул Лева.
Допытываться Игнат не стал. Во-первых, в неволе в душу лезть не принято. А во-вторых, каждый человек имеет право на тайну.
Общежитие первого отряда занимало целых два этажа относительно нового здания из белого силикатного кирпича. Строго по периметру тянулась ухоженная клумба, курилка под шиферной крышей, крашенные скамейки.
И внутри общаги все цивильно. Свежевыкрашенные стены, полы, возле тумбочки дневальный, умывальник, сортир. В спальном помещении двумя длинными рядами стояли аккуратно заправленные шконки в два яруса. Достаточно просторно, чисто. И никаких мерзких запахов. После переполненных и вонючих камер сизо, невыносимых мук в тесных «столыпинах» и грязных транзитных «хат», этот зоновский барак мог показаться раем. Но все же это был ад. Хотя бы потому, что здесь кишмя кишели демоны всех мастей.
Время было рабочее. Но спальное помещение не пустовало. В дальнем углу сидели и резались в карты четыре зэка. С появлением новичков они спрятали «стиры». Но как только убедились, что их сопровождает не офицер, а обычный завхоз-красноповязочник, тут же возобновили игру.
У завхоза не хватило духу их остановить. Он сделал вид, что ничего не замечает. Показал новичкам на три свободные койки. Сказал, что поверх одеял лежать не разрешается. И свалил.
Три свободные койки находились одна за другой, но на втором ярусе. Впрочем, Игната это не особо смущало. И его новых товарищей тоже. Со временем они пробьют себе более достойные места. А пока они расстелили матрацы, постелили белье, заправили койки. Но сесть на табуреты не успели. Их позвали к себе игроки.
Игнат прекрасно понимал, что это за люди. Простые смертные не отдыхают в рабочее время. Это могли быть или отрицалы или сановитые активисты. Но активисты открыто в карты не играют. Значит, это были блатованные воровские пацаны. На их принадлежность к элитной зоновской касте указывало и то, что в их углу шконки стояли в один ярус.
Их было четверо. Все как один стрижены под «нуль». Дубленые лица, казенные «клифты» на распашку, на пальцах татуировки в виде перстней. Робы чистые, тщательно выглаженные, сапоги начищены до блеска. Видно, эти блатари привыкли следить за своим внешним видом. Как того требовал неписаный воровской кодекс.
– Так, так, и откуда мы такие взялись? – спросил отрицала с глубоким шрамом над верхней губой.
Он смотрел на новичков так, будто они были клоунами из цирка и обязаны были его веселить. Но его вопрос остался без ответа. Зачем тратить попусту слова, если и так ясно, что не с луны они сюда свалились.
– Кого по какой статье сюда зачалили? – продолжал допытываться меченый.
Игната, осужденного за кражу, по уважаемой сто сорок четвертой статье, блатарь трогать не стал. А Леву и Вилли наградил пренебрежительной усмешкой.
– Стало быть, баклан с барыгой к нам залетели? Парочка, хрен и гагарочка!
Игнат видел, как напряглись его приятели. Ему показалось, что они готовы броситься в драку. Это будет непростительной глупостью с их стороны, если они так поступят. Зона в момент сожрет их... Но и молчать они не могут.
– Ладно, пацаны, все нормально, – примирительно махнул рукой меченый.
Похоже, он понял, что перед ним ни какие-то чушкари. Решил, что не стоит перегибать палку.
– Значит, фарцой на воле занимался, – с интересом посмотрел он на Вилли.
– Занимался, – ответил тот.
Чувствовался в нем прочный внутренний стержень. И сила духа неслабая. Сильный дух, это и для вольной жизни хорошо, а в тюрьме и в зоне без него вообще можно пропасть.
– По-крупному?
– Мог бы и по крупному. Да не успел.
– На взлете менты подрезали, да? Ну что ж, бывает... Подруга на воле есть?
– Есть.
– Сеанс не засветишь?
– Чего?
– Ты чо, не въезжающий? Фотку, спрашиваю, не покажешь?
– Да покажу, – пожал плечами Вилли.
Он достал из внутреннего кармана фотографию Лики, бережно провел по ней рукой. И с явной неохотой протянул снимок меченому.
– У-е! Не хилая у тебя краля! – разглядывая фотку, завистливо протянул он. – Адресок не дашь?
– Зачем? – насторожился Вилли.
Он уже жалел, что засветил снимок.
– Ну я ей маляву чиркану... Ты когда откидываешься? – протягивая фото своему дружку, спросил он.
– Через два года.
– Всего-то... А мне еще трешку мотать... Так ты к своей биксе раньше поспеешь? Ладно, не нужен мне адресок... А у тебя подружка есть? – спросил меченый у Левы.
– Была да сплыла.
– А не врешь?
– Была у меня девчонка. Она ж меня, считаю, сюда и определила.
– Да? Не хило... Позже расскажешь, погреешь уши... У тебя-то какой срок? – Два года осталось.
– А тебе? – Вопрос был адресован Игнату.
– Тоже два года.
– Вы чо, сговорились, а?.. А лет вам сколько?
Им всем троим было по восемнадцать.
– Ну дела! – ухмыльнулся меченый. – Всем по восемнадцать, и всем два года сидеть. Не понял, у нас чо, армия, да?
– Ага, бомбардировочные войска, – сверкнул фиксой зэк, в руках у которого находилась фотография. – Летчики-налетчики, бомбилы, гы...
Он кисло посмотрел на Вилли, насмешливо сказал:
– Не, бабец у тебя в самом деле не хилый. Ты бы ей чиркнул пару строк, пусть она без трусов сфоткается. И фотку пусть вышлет. Я тебе потом за этот сеанс забашляю, а?
– Ты хоть понял, что ты сказал? – рассвирепел Вилли.
Но его ярость лишь разозлила нахала.
– Пусть, говорю, твоя телка...
– Она не телка!
– Ну как же не телка! Смотри, какие у нее дойки! Шершавого бы ей туда вставить... Слушай, может, подгонишь мне свою телку?
Игнат думал, что Вилли сейчас лопнет со злости. Но он неожиданно успокоился.
– Гнилой у тебя базар, – улыбнулся он одними губами. И тут же в глазах полыхнул огонь лютой ненависти. – А за гнилой базар отвечают!
– Че ты сказал? – вскочил с места фиксатый. – Ты, что ли, с меня спросишь?
– Я! – кивнул Вилли.
И без размаха, коротким прямым врезал ему по морде.
По идее, подбитый блатарь должен был лететь через проход между кроватями, чтобы затем состыковаться с тумбочкой. Но тот даже на шаг не отступил. Как стоял на месте, так и рухнул под ноги своим дружкам.
Зэки поднялись на ноги как по команде. Они готовы были разорвать Вилли на куски.
Драка не началась. Но до нее оставались считанные мгновения. И за это время Игнат должен был определиться, поддержать ему своего нового приятеля или отвалить в сторону. Никто бы его не осудил, если бы он бросил Вилли на произвол судьбы. В неволе принцип такой – «каждый за себя»...
Но ведь отрицалы поддержали своего кента. Они готовы глотку за него перегрызть. И в этом их сила. Это мужикам нет никакого дела друг до друга. Потому их и держат за овец, которых легко сбить в послушное стадо.
Игнат был на стороне Вилли. Но как трудно было решиться на отчаянный шаг. Если он вступится за него, то вся его жизнь пойдет кувырком...
Пока он раздумывал, блатари все разом ринулись на Вилли. Тот был готов к нападению и встретил меченого «двойкой» в голову. Игнат не понаслышке знал, что такое бокс. Но не знал, что можно бить с такой силой.
Меченый дернулся, будто в его башню попало два бронебойных снаряда. И с разбитой харей осел на кровать.
Но и сам Вилли попал под раздачу. Отрицалы оказались отменными бойцами. И вмиг зажали парня в угол. Тот отбивался, но, чувствовалось, что долго он не протянет.
Игнат посмотрел на Леву, тот посмотрел на него. Это хватило для того, чтобы решиться на опрометчивый шаг. Игнат схватил за шиворот одного блатаря, дернул и развернул на себя. Лева проделал то же самое с другим. Сейчас была не та ситуация, чтобы нападать со спины. Для начала они должны были глянуть противнику в глаза.
– Ты чо делаешь, козел? – заорал как резаный один.
И тут же поплатился за это. Игнат схватил его за грудки и мощным движением швырнул через бедро. И когда тот рухнул на пол, дал волю кулакам.
– Чо, совсем охренели, сосунки! – сорвался на крик второй блатарь.
Он попытался двинуть Леву рукой, но тот поставил жесткий блок, и четко поставленным ударом согнутой в пальцах ладони сделал ему глубокий массаж печени. Добивать его не пришлось. Невыносимая боль скрутила отрицалу в бараний рог.
Фиксатый уже пришел в себя. Он хотел броситься на помощь своим друзьям, но перед ним вырос Вилли. Лицо его было разбито в кровь, но в глазах полыхает боевой дух. Пара мощных ударов, и блатарь в ауте...
Меченый тоже очнулся.
– Хана вам, пидоры гнойные! – взвыл он.
И тут же ответил за базар. Лева ударил его в живот – заставил согнуться в поясе. А Игнат руками, сцепленными в замок, рубанул по шее.
– Стоять! – Ментовской сиреной отозвался чей-то истерический голос.
Игнат обернулся. Со стороны входа к ним несся дежурный офицер с тремя звездочками на погонах, а за ним четыре солдата.
Старлей не стал разбираться кто прав, кто виноват. Всех, кто участвовал в драке, обвинил в нарушении режима и отправил в штрафной изолятор.
Игната и его новых друзей заперли в одной камере.
– Хорошо хоть по разным хатам не раскидали, – осматривая грязные серые стены узилища, сказал Лева.
Вилли сел на голую, намертво вделанную в пол, шконку. Обхватил голову руками, хмуро изрек:
– Это, конечно, здорово, что вы за меня подписались, пацаны. Но лучше бы вы остались в стороне...
– Только не надо разводить тоску, – поморщился Игнат. – Что случилось, то случилось...
– Лихо мы впряглись в зоновскую жизнь, – хмыкнул Лева. – И пропердеться не успели, а уже на кича загремели... Завидую я тебе, Вилли. Видать, девчонка у тебя классная, если ты с крутыми не труханул сцепиться...
– Что да, то да. Я за свою Лику любому пасть порву...
– И у меня девчонка... была. Скромная такая, тихая. Я тоже готов был любому в глотку за нее вцепиться. И вцепился, только не в глотку...
– Так это ты из-за нее кого-то покалечил? – втянулся в разговор Игнат.
– Ну да, отбивную из мудей сделал. Короче, подписался я за свою Юльку... – И он рассказал свою историю.
– Мстить будешь?
– Да я чо, больной на голову, чтобы бабе мстить? Они же овцы тупоголовые... Э-э, Вилли, это я не про твою Лику...
– Да ладно, чего уж там... Твоя Юлька замуж за козла вышла. А к моей Лике козел клеился. Она его на хрен послала. Так он ее, падла, и вложил. Мы с ней на пару фарцой занимались. Ну он просек момент, и ментам стук-стук. Короче, нагрянули фараоны. А у Лики бабки засвеченные и доллары в заначке. Короче, кипиш поднялся, все дела. Лику повязать хотели. Пришлось на себя все брать... Вы, пацаны, только не думайте. Я героя из себя не корчу. Я же и сам в этих делах был с потрохами. Рома меня, гад ползучий, наблатыкал. Я сначала у него на подхвате был. А потом откололся. Вместе с Ликой. Так он нас за это и сдал. Прикиньте, сам фарцует и сам же сдает... Он, козел, думает, что я ни о чем не догадываюсь. А я через два года вернусь. Вот тогда он за все ответит...
– Да, блин, дела, – покачал головой Игнат. – Одного баба предала, другого дружбан... А меня, пацаны, никто не предавал. Сам, по дурости, на вагон полез. Татарин меня уболтал, давай, говорит, бабок по-быстрому срубим. Срубили. Мне четыре года дали. Я два года на тюрьме парился, а потом на этап...
– Меня в сизухе тоже долго держали. В сентябре взяли, в марте осудили, в июне на этап выдернули...
– У меня проще, – взял слово Вилли. – В марте меня повязали, а в июне приговор. Всего два месяца следствие шло. А чего тянуть? Я же не отпирался, все на себя брал. Может, потому и дали всего два с половиной года. Я боялся, что валюту приклеят, обошлось...
Игнат с удовольствием слушал Леву и Вилли. Сам рассказывал о себе. В какой-то момент он поймал себя на мысли, что давно уже знает этих парней. А познакомился он с ними только сегодня.
Они были близки ему по духу. И еще их судьбы были чем-то схожи.
2
Капитан Шепелев играл желваками и нервно курил. Игнату не нравился его жесткий, колючий взгляд.
– Ну и что мне с вами делать? – со скрытой угрозой спросил он.
Игнат, Лева и Вилли пятнадцать суток проторчали в ШИЗО. Условия жуткие, кормежка паскудная. Зато безопасно. В принципе блатные могли достать их и там. Но это для них слишком хлопотно. В отряде разобраться со строптивцами куда удобней.
– Вам видней, – пожал плечами Лева.
– Через матрас вас крутануть, а?
Игнат понял, что имеет в виду капитан. Зэка нельзя держать в изоляторе больше пятнадцати суток безвылазно. Но если администрация решит, что этому зэку нет нигде больше места, кроме как в ШИЗО или ПКТ, то шансов остаться в отряде у него нет. После первых пятнадцати суток он возвращается на свое место, но спит на своем матрасе всего одну ночь. И снова возвращается в изолятор. Снова на пятнадцать суток. По истечении которых его снова «прокручивают через матрас» и обратно водворяют в камеру ШИЗО.
– Как вам будет угодно, гражданин капитан, – в тон Леве сказал Игнат.
– Вот именно! Все будет так, как это мне угодно! – Шепелев нервно забарабанил пальцами по столу. – А мне угодно, чтобы в отряде был порядок, вам это понятно?
– А мы что, против? Мы только за.
– Это вы на словах такие умные. А кто у нас тут драку недавно устроил?
– Так были на то причины.
– Какие причины?
– Личные. Девушку мою оскорбили, – пояснил Вилли.
– Я не понял, у нас тут что, дворянское собрание? Девушку его оскорбили... Ты вообще кто такой?
– Авдеев Валентин Кузьмич.
– Да мне плевать, как тебя зовут? Кто ты по своему статусу?
– Советский гражданин.
– Ты мне мозги тут не компостируй, советский гражданин... Ты никто, понял? Ты ноль без палочки. А на кого руку поднял?..
– На кого?.. Ой, извините, гражданин капитан, я не знал, что это были депутаты Верховного совета...
– Какие на хрен депутаты? Ты что, издеваешься, Авдеев?..
– А кого ж я тогда обидел?
– Блаткомитет ты обидел, слыхал о таком?
– Мы этого в школе не проходили и в институте тоже.
– Хватит! – Капитан с грохотом опустил кулак на стол. – Будет тебе здесь школа! Институт тоже будет! Загонят тебя в петушиный закуток, будешь там «Камасутру» изучать, с утра до вечера...
– Что вы такое говорите, гражданин капитан?
– Достал ты меня, Авдеев, понял? Достал! Я с тобой по-хорошему поговорить хотел, а ты мне тут какую хрень вправляешь. Все, свободен. Все свободны!
Игнат понимал, почему Шепелев держал сторону блаткомитета. Для него и для руководства колонии порядок среди заключенных стоял на первом месте.
У него и у «хозяина» свой закон. Первое и главное, мужики должны были вкалывать на «промке» как проклятые. План выполнять мало, нужно его еще и перевыполнять. Ударные темпы работы – это и премии для офицеров, и, прежде всего, левый, неучтенный доход. А это дачи для себя и для более высокого начальства, это милость свыше, это продвижение по службе и так далее и тому подобное.
Полковнику Севрюгину было до фонаря, какими методами достигается порядок. Главное, чтобы мужики не артачились, не устраивали саботаж. Для этого он и ставит над ними пастухов. В виде волков из того же блаткомитета. Воровские люди обеспечивают порядок в общем стаде. Внешне все спокойно, все хорошо. План выполняется и перевыполняется, мужики организованно ходят на работу. А подземные течения никого не волнуют. Три новичка бросили вызов блатарям, пусть блатари с ними же и разбираются. А капитану Шепелеву все равно, что с ними будет, лишь бы только после них снова установилась тишь да гладь...
В спальном помещении спокуха. Мужики на работах. И в блатном углу никого. Неужели отрицалы решили заняться общественно полезным трудом? Вряд ли...
Друзья получили в каптерке свои вещи, застелили койки. Вышли на улицу, оккупировали курилку. Только выкурили по одной сигарете, как появились вернувшиеся с работы мужики. Организованная толпа втянулась на площадку перед общагой. Послышалась команда «Разойдись!», и мужики ломанулись в барак.
Входная дверь была узковата, поэтому образовался затор. Самые умные решили переждать столпотворение в курилке.
Игнат чувствовал на себе уважительные взгляды. Но никто из мужиков не решился заговорить с ним. И его друзей они тоже сторонились.
Мужики уважали их за то, что они не побоялись бросить вызов блатоте. Но при этом относились к ним как к прокаженным, держались в стороне.
В барак друзья вернулись перед самым отбоем. Мужики занимались своими нехитрыми делами, кто-то уже дрых, облокотившись на спинку шконаря. Им, сермяжным, до отбоя валяться на койках возбранялось. Капитан Шепелев строго следил за этим. Зато блатным он прощал все. Они могли лежать кверху пузом хоть целые сутки напролет. Главное, чтобы мужики не бузили.
В прошлый раз блатарей в бараке было всего четверо. Зато сегодня целая свора. Как минимум, с десяток. И сам «смотрящий» на своем угловом месте. Меченый и фиксатый при нем. Делают вид, что не замечают строптивых новичков. Не иначе что-то задумали...
Игнат уже знал своих противников по именам. Или, вернее, по кличкам. Меченый отзывался на Губаря, фиксатый на Лешего, двух их дружков звали Космонавт и Помбур.
– Что-то сегодня будет, – тихо сказал Лева.
– Главное, не ссать. И не спать после отбоя. Ушки на макушке, а кулаки на стреме, – указал Игнат.
Лева и Вилли признавали его право на лидерство. Хоть и маленькая у них стая, но ей без вожака нельзя.
Капитан Шепелев слинял домой еще до отбоя. Но остался его заместитель, лейтенант Лазарев. Он должен был дежурить в бараке до утра. Но через пару часов после отбоя он куда-то исчез. И сразу же в блатном углу началось движение.
Воровские бойцы сквозняком прошли через спальное помещение, гурьбой встали на выходе. И тут же послышалось:
– Атас!
Мужики в панике повыскакивали из своих коек. Они торопливо одевались, совали ноги в «прохоря». И один за другим бежали к выходу, где на них обрушивался град ударов.
Бойцы особо не зверствовали. Мужиков лупили, но с ног не сбивали. Несколько ударов по кумполу, по заднице, и все, мужик свободен. Блатари сразу же переключались на очередную жертву, чтобы тут же взяться за следующие.
Игнат еще на тюрьме слыхал про эту процедуру, которая называлась раздачей. Это было своего рода церемониальное действие, чтобы мужикам жизнь не казалась медом. Чтобы они знали, кто в доме хозяин. Чтобы знали свое холопское место.
Воровские гладиаторы лупили всех без разбора. Попадали под раздачу и отрядные активисты. Они тоже должны были знать, что их красноповязочная власть не более чем бутафория.
Смотрящий и три блатаря из его ближайшего окружения наблюдали за раздачей со стороны. Меченый и фиксатый в их число не входили. Их дело месить толпу...
Игнат тоже поднялся со своей шконки. Но он никуда не торопился. И Лева с Вилли одевались медленно.
В конце концов все мужики прошли через «мясорубку». В спальном помещении остались только блатари. И еще Игнат со своими друзьями. Они стояли напротив бойцов и молча ждали, когда те примутся за них.
– А вы чо, бараны, стоите? – заорал Губарь. – Цоб-цобе!
Он снова наезжал на них. Но уже как бы и не по беспределу. Игнат, Лева и Вилли отказывались пройти утвержденную блаткомитетом процедуру, и тем самым ставили себя вне закона. За это их ждало суровое наказание. Их могли жестоко избить, но это не самое страшное. Их могли опустить. Вот после этого хоть в петлю головой.
Смотрящий наблюдал за происходящим с кривой усмешкой. Вмешиваться он пока не собирался. Зато три блатаря из его свиты рвались в бой.
Игнат сделал подсчет – им троим придется драться против восьми блатарей. Он сделал и прогноз. Который был неутешительным. Шансов на победу у них нет никаких. Блатованные пацаны вооружены не только кулаками, у них и кастеты есть, и заточки. Да и дерутся они здорово, иначе им просто нельзя...
Игнат оглянулся назад, пожал плечами.
– Не вижу никаких баранов. Губарь, тебя чо, на галюны пробивает?
– Ты сейчас у меня сам гальюном станешь! – рыкнул меченый.
Смотрящий подал ему знак, и он первым шагнул в сторону Игната. Братва медленно и угрожающе двинулась за ним.
Лева не отступил перед опасностью.
Вилли встал в боевую стойку. Внешне он спокоен, но внутри все закипает от ярости.
И боевой дух Игната достиг самой высокой отметки. Пусть его бьют ногами и руками, пусть режут его заточками. Он будет драться до последнего. Остановить его сможет только смерть...
Губарь понял, что троица не отступит под натиском его своры. Что-то дрогнуло в его взгляде. Как будто боевая струнка в нем лопнула. Но он все же продолжал идти вперед. До столкновения оставались мгновения...
– Ша! – словно щелчок бича прозвучал чей-то резкий голос.
Братва в момент остановилась. Расступилась. Игнат увидел перед собой невысокого сутулого мужика с узким вытянутым лицом. Глубоко посаженные глаза, мощные надбровные дуги, тяжелый проницательный взгляд.
– Ты что ли, Бурлак? – Он смотрел на Игната исподлобья.
– Я.
– А это, значит, твои кенты? – взглядом показал он на Леву и Вилли.
– Кенты.
– Слухи тут до меня дошли, что вы на достойных людей с кулаками бросаетесь. Не хорошо... Шавро, а ну-ка, нарисуй ситуацию, как все было, – обратился он к смотрящему.
– Да беспредел был, Пятус, в натуре, беспредел... – закивал головой тот.
Игнат уже понял, с кем он имел честь разговаривать. Это был вор в законе Пятус, он же лагерный пахан.
– Губан этих чертей к себе позвал, за жизнь с ними перетереть хотел, да, – продолжал смотрящий. – А эти ни за хрен собачий на него налетели и давай метелить...
– А не свистишь ты, Шавро? – с укором посмотрел на него Пятус. – Слышал я, что Леший над сеансом куражился, бабу чью-то оскорблял... Было такое?
– Да чо было? Ничего не было! – блеснул своей фиксой Леший.
– Скворечник закрой, не с тобой базарят! – шикнул на него Пятус.
– Да я не знаю, – в раздумье пожал плечами Шавро. – Меня тогда не было. Я на больничке марафетил... Мне потом Губан все рассказал...
Пятус посмотрел на Игната.
– Чью Леший бабу обидел? Твою?
– Мою, – отозвался Вилли.
– Слышал я про твою девчонку, – ошарашил его Пятус.
– Слышали?! Откуда?
– А пока вы на киче парились, я коней по дорогам пустил. Насчет тебя, пацан, звонок был. Твоя баба на фарце попалась, а ты за нее подписался. На себя все взял... Слышишь, Леший, пацан из-за бабы своей срок на себя взял, а ты ее помоить вздумал. Он тебе что, пидор гнойный, чтобы ты его гноил? Ты его бабу форшманул, а он тебя за это спросил. И чем ты недоволен, а?
– Да кто они такие, а кто Леший? – скривился Шавро.
– Они вам показали, кто они такие, – ухмыльнулся вор. – И за бабу спросили, и за козлов, и за пидоров гнойных. Это честные фраера... А Бурлак – чисто наш пацан. Он два года, считай, на крытом сидел, за хатой смотрел. Было, Бурлак?
– Было дело, – кивнул Игнат. – Законник Завар за него подписался. Пишет, что Бурлак честный пацан, косяков за ним нет. Он же и смотрящим его поставил. Значит, доверяет пацану... Ты слышал, Шавро, Бурлак за хатой на закрытке смотрел. Это наш, воровской пацан. А твой Помбур козлом его назвал. Ты бы стал молчать, если бы тебя козлом назвали...
– За козла спрашивают, – соглашаясь, кивнул смотрящий. – Да и Леший метлой своей не в тему мел...
– Вот видишь, ты все правильно понимаешь. Зачем тогда на пацанов наехал?
– Так это, под раздачу не хотели.
– Значит, они не фуцаны, чтобы отгребать...
Фуцанами на воровском жаргоне назывались честно работающие осужденные. То бишь мужики...
– Ну не фуцаны, – пожал плечами смотрящий.
– Чо ты жмешься, Шавро? Нормальные пацаны к тебе заехали. Не надо их чморить...
– Ну не надо, так не надо...
– Все, хорош талы-талы разводить, а то, не ровен час, кандюки нагрянут. Давай, Шавро, гаси шухер и мужиков на место вертай...
Пятус кашлянул в кулак и, ни с кем не прощаясь, тяжелой походкой больного человека двинулся к выходу. Игнату показалось, что Шавро смотрит на пахана без особого почтения.
Смотрящий мог относиться к вору как угодно. Только слово его нарушить не мог. Поэтому Игната и его друзей оставил в покое. Но на свой берег не позвал. И братва бросала на них косые взгляды.
Мужиков вернули в койки. Блатные какое-то время о чем-то шептались между собой, затем тоже отвалили на боковую. В бараке установилась тишина. Но Игнату не спалось. И его друзьям тоже.
Игнат предложил выйти в курилку.
– Так нельзя же...
– Ну и хрена, что нельзя!
Он резко сорвался с койки, оделся. Лева и Вилли нехотя потянулись за ним. Дневальный попытался их остановить, но Игнат так глянул на него, что у того язык отнялся.
На улице было холодно. Но Игнат этого не замечал.
– Ты чо как с цепи сорвался? – спросил Лева.
Он обнял себя руками – согревался.
– Поговорить надо. Не хочу чужие уши греть.
– Ну можно было в умывальник зарулить.
– А это не нарушение режима.
– Не понял, а зачем его нарушать?
– А вот захотелось!.. Последняя струна во мне лопнула!
– Какая струна?
– А последняя струна, на которой держалось мое уважение к закону... Все, ничего не осталось!.. Ты, Лева, сам посуди. Из школы меня поганой метлой погнали, а за что, за то, что моего батю за мокруху посадили. Я уже тогда изгоем стал. Менты меня из отцовской хаты выгнали. По беспределу! Никому не было до меня дела. Никому!.. Мы с корешами вагон разбомбили, менты нас за это повязали. Тут в принципе, честная игра, я не спорю. Четыре года мне дали. И это я еще могу понять... Сюда на зону зарулил. И что началось, а? То, что с Губаном завязались, так это ладно, с кем не бывает. И то, что нас в кондей загнали, тоже понятно. Наказали так наказали. А вот чабана нашего, Шепелева, я не пойму. Он же знал, что Шавро своих псов на нас спустит. И что, бросил нас под паровоз, выживайте как хотите... Короче, может, кому-то и нравится жить по закону, а я думаю так – закон этот стопудово не про меня писан. Не вписываюсь я в этот закон. Вот и пинает меня мое родное государство в лице таких козлов, как Шепелев. Пинало, пинает и пинать будет. И если я не встану над этим законом, раздавит меня государство. Не сейчас, так потом, когда я на воле окажусь. Не примут меня люди...
Игнат жадно затянулся, отбросил в сторону «бычок». Властным движением руки осадил Леву, который хотел вставить слово. И продолжал:
– Не знаю, как вы, пацаны, а я завтра на работы не выйду... Я не хочу быть таким, как Губан. Но и мужиком быть не хочу... А ты, Лева, хочешь попадать под раздачу?
– Да я чо, лысый?
– А ты, Вилли?
– Да лучше сдохнуть стоя...
– То-то же, мы с вами не из той породы, чтобы на коленях жить... И еще один момент. Какого, спрашивается, хрена мы должны ишачить на государство, которое нас прокляло?..
– В киче сгноят, – Лева задумчиво почесал затылок.
– А это ты уж сам решай, идти за мной или нет?
– Братан, да куда ж я без тебя?
– Лева, это не разговор. Дело очень серьезное. Очень-очень. Если мы забиваем болт на работы, то должны стоять намертво. Если нас сломают, то даже мужики над нами смеяться будут. А про Губана я вообще не говорю. Еще и гноить начнет. А Пятус за нас больше не подпишется. Кто ж за фуфлыжников подписывается?..
– Пятус, странная какая-то кликуха, – заметил Вилли.
– Пятус, если по фене, это пять рублей, – объяснил Игнат. – Может, он когда-то по первой ходке пятерик у кого-то выиграл. Или еще что... Кликуха нормальная. А какие погремухи нам могут дать, если нас кум сломает... Чапланами какими-нибудь обзовут или чуханками... Лично я конкретно выпадаю в отрицалово. Это железно! И вам тоже советую. Пятус вас честными фраерами обозвал. Это уже круто. И пацанами он вас тоже называл. Это еще круче. Мы должны доказать, что мы на самом деле пацаны, а не мужики фуфловые. Чтобы Пятус нас реально признал, и чтобы братва к себе приняла. Тогда нормальная житуха будет. И вообще, лично мне воровская молитва улыбается. А от совкового закона меня тошнит... Ну так чо решили, браты?
– Я как ты! – после недолгого раздумья кивнул Лева. – Железно!
– Я как все! – твердо сказал Вилли. – Заметано!
– Ну будем держаться, братва!
Тем для разговоров хватало. Но нужно было идти спать. Скорее всего это их последняя ночь, которую можно провести в тепле и на чистой постели. Завтра их отправят в штрафной изолятор. Хорошо, если определят в один трюм, как в прошлый раз...
3
Они сдержали свое слово и не вышли на работы. Капитан Шепелев рвал и метал, грозил самыми страшными небесными карами. На поддержку Шавро Игнат не надеялся. А ведь смотрящий мог помочь ему и его друзьям. Достаточно было взять их под свое крыло.
Но, несмотря на покровительство самого Пятуса, Шавро не стал приближать к себе Игната, не признал в нем воровского пацана. Про Леву и Вилли говорить нечего. Смотрящий с легкой душой бросил их троих на съедение отрядному.
Получив очередной отказ, Шепелев распорядился отправить настырную троицу в штрафной изолятор. Друзей раскидали по разным камерам. Но это их не сломило. И по выходу из ШИЗО они снова забили на работы.
Шавро Игната не трогал. Но и не поддерживал. Упрямые новички оказались на положении «крутых парней». Так называли отрицательно настроенных заключенных, в принципе придерживающихся воровских традиций, но не ставших своими среди пацанов.
И снова друзьям обломилось пятнадцать суток кича. И снова им пришлось париться в разных хатах. И снова они положили на работы.
Похоже, Шепелев понял, что наказывать их бесполезно. Но и не стал оставлять в отряде вместе с «официально» признанными отрицалами. Он снова отправил друзей в мориловку, но в этот раз не стал препятствовать тому, чтобы их определили в одну камеру. Игнат воспринял это как маленькую победу. Хотя, надо сказать, радости было мало.
Жизнь в изоляторе не сахар. Заключенные содержались на голодном пайке, то бишь на пониженной норме питания. На обед хлеб и вода. На ужин вода и хлеб.
Но это еще полбеды. Угнетающе действовала вечная сырость. Не иначе здание штрафного изолятора строили изощренные садисты. В штукатурку специально добавлялась соль, чтобы стены всегда были сырыми. При нормальном строительстве между фундаментом и основанием здания всегда ложится гидроизоляция. Но при строительстве кича рубероид не клали нарочно. Для того чтобы стены беспрепятственно впитывали влагу из почвы. Для того чтобы арестанты как можно скорее зарабатывали себе чахотку.
Но Игнат стойко терпел тяготы и лишения. Лева и Вилли не собирались отступаться от своего слова.
Закончился очередной срок. И они снова вернулись в отрядный барак. Как здесь было здорово. Тепло, сухо, светло, чистое белье, мягкие одеяла. Лагерная столовая кажется рестораном. И на «промке» не так уж и плохо. За работой и время будет лететь быстрей, за выполнение плана отоварка в ларьке...
Но Игнат не поддался соблазнам лагерной жизни. И Лева с Вилли тоже готовы были держаться до последнего... Выглядели они неважно. Худые, изможденные, но в глазах стальной блеск. Шавро и его кентовка с интересом наблюдали за ними. Но в их взглядах сквозила неприязнь. Это означало, что «крутые парни» по-прежнему не вхожи в их круг. Судя по всему, братва была уверена, что завтра бригада «Игнат со товарищи» выйдут на работы.
Но их ожидания не оправдались. На следующий день все повторилось. И снова Игнат предстал пред капитаном Шепелевым. Рядом с ним замерли в ожидании Лева и Вилли.
– Что, снова в ШИЗО захотели? – устало спросил отрядный.
– Да уж лучше туда, чем на «промку», – так же устало ответил Игнат.
– Да ты на себя посмотри, Бурлаков! На кого ты похож? И ты, Авдеев, не лучше. А на тебя, Купавин, вообще смотреть страшно...
– Так мы ж не в комнату смеха идем, а в комнату ужасов, – мрачно усмехнулся Лева. – Будем ужасать друг друга...
– Не надоело вам еще там? Ноябрь месяц как никак. Холодно. А Севрюгин грозится отопление выключить. А что, работать вы не желаете, пользы от вас никакой, одни убытки. И скажите, зачем уголь на вас расходовать?
– А затем, что мы не лишены гражданских прав.
– Ух ты! Какой ты умный, Авдеев! Гражданские права у них... Да, в том-то и дело, что гражданские права у вас есть. А здоровья, вижу, нет... В санчасть вам надо, – глядя куда-то в сторону, решил Шепелев.
Друзья переглянулись. Неужели отрядный сошел с ума?
– Ну что, стоите? В санчасть, говорю, идите... Там вас уже ждут!
А может, какая-то неведомая сила перенесла штрафной изолятор в стены медицинской части? Или, может, Игнат сам сходит с ума от недоедания?..
Но нет, в здании медсанчасти находился лазарет, где друзей в самом деле уже ждали. Дежурный врач осмотрел их, недовольно покачал головой.
– Истощение организма у вас, молодые люди. Пока что я не могу сказать, к каким последствиям это приведет. Но ничего хорошего ждать не приходится. В общем, я вынужден буду положить вас на обследование. Может быть, хватит одного лишь усиленного питания, чтобы привести вас в норму. Может быть, придется назначить вам лечение. Но в любом случае недели три вам придется провести в лазарете. Надеюсь, у вас нет неотложных дел?
Врач отправил их в душ, шнырь из лазаретной обслуги выдал им чистые пижамы, тапочки, любезно проводил в палату на четыре койко-места. Белоснежный потолок, свежевыкрашенные стены, деревянный пол, натертый мастикой, умывальник, на окнах чистые шторы. И койки, застеленные чистым бельем. И это вместо камеры штрафного изолятора... Игнат недоумевал.
Три места в палате были свободны, а одно занимал крепкого сложения парень с наколкой тигра на правом плече. Этот знак выдавал в нем воровского гладиатора.
– Добро пожаловать до нашего шалашу! – любезно осклабился он. – Я – Бубен, а вы кто?
– Бурлак...
– Лева...
– Вилли...
– Да? – почесал макушку Бубен. – Ну, Бурлак, это звучит... А Лева... Ты, Лева, говорят, Космонавта сделал. Было дело, да?
– Ну было, – буркнул Лева.
– А Космонавта не так просто сделать. А ты сделал... Значит, не Лева ты, а Лев, да?.. А ты, Вилли, ваще крутой. За бабу свою с Лешего спросил. И Губаря в замес пустил не хило... Ты за бабу свою мазу потянул. Стало быть, мазый ты. Так и будем тебя звать, Мазый... Лев и Мазый! Теперь не хило звучит. А то Лева, Вилли, как-то не в масть!
– А кто ты такой, чтобы погоняла клеить? – нахмурился Игнат.
Ему не нравилось, что какой-то деловар навязывает им свое верховенство.
По идее, парень должен был принять вызов. Но он даже бровью не повел.
– А это не я такой, – хитро улыбнулся он. – Это сам Пятус дает погремухи твоим корешам, понял?
– Пятус?! – не сдержал удивления Игнат.
– Я не понял, а чему ты удивляешься? Ты сам подумай, с каких это рыжиков ты на больничку заехал? Или ты в чудеса веришь, а, братан?
– Так это Пятус? – дошло до него.
– А ты думал... Вы это, пацаны, давайте, располагайтесь. Счас цихнар запарим, совсем ничтяк будет...
Давно Игнат так не кейфовал. Чифирь, сигареты, постельная благодать. И на обед сытная пайка, которую принес им шнырь. Настоящий борщ с куском мяса, каша с маслом, кусок сала, наваристый компот, хлеба сколько угодно. Игнат наелся от пуза, лег на койку под одеяло. Его одолевал сон, и он вовсе не собирался с ним бороться.
А вечером Бубен снова завел базар о Пятусе.
– Это пахан вам так подмастил. Пацаны-то вы нормальные, наши пацаны. На «промку» забили, на киче вас ломали, не сломали. И дальше бы ломали, если бы не Пятус... Я вам так скажу, пацаны, это все Шавро воду мутит. Не хочет он вас в свою кентовку брать. Потому и гноит вас Шепель. Вы же отрицалы, да, но не в лимите. Это у Шавро есть лимит, у Губаря, у Лешего того же. За них мужики пашут, а они пузо на шконарях греют. Бугры без базара наряды на них закрывают. А на вас лимита нет, потому и ломают вас в киче... Сломать могут. А Пятус этого не хочет. Он не Шавро, чтобы такими пацанами, как вы, бросаться. Теперь у вас все на мази. Пятус вас на лимит ставит. С хозяином договорено, с вашим чабаном тоже. Короче, все на мази. Так что недели балдежа вам гарантировано. А там... А там посмотрим, как вы себя поведете.
Последние слова были сказаны с особой серьезностью. Игнат понял, что Пятус хочет узнать, насколько преданы ему «крутые парни». А чтобы это узнать, он должен устроить им проверку. Про грядущие испытания Бубен ничего не сказал. Но было ясно и так...
Готов ли был Игнат пойти за вором? Да. Пятус не дал ему с друзьями сгинуть под натиском Губана и его кентов. Он не позволил им сгнить в чахоточной камере ШИЗО. Наконец, он готов взять их под свою опеку.
Игнат, Лева и Вилли, как сыр в масле катались. Первые три дня они отлеживали бока, отъедались, набирались сил. Затем их потянуло на спорт. Игнат показывал друзьям приемы вольной борьбы, Лева учил их каратэ, Вилли ставил боксерские удары. Бубен намекнул, что Пятус может взять их в свою кентовку в качестве бойцов. Игната не очень устраивала перспектива служить кому-то, но, если законник сделает ему подобное предложение, он не откажется. Лева и Вилли несомненно пойдут за ним. Хотя им тоже хотелось бы сохранить свою независимость. Но как ее сохранить, если они уже зависимы от вора.
Штаб-квартира Пятуса находилась здесь же, на больничке. Это был его капитанский мостик, с которого он смотрел за колонией. Здесь он собирал смотрящих по отрядам, по «промке», давал им указания, требовал их выполнения.
Пятуса Игнат видел лишь изредка, и то издалека. Вор намеренно не шел с ним на контакт. Видимо, он давал понять, что Игнат для него мелкая пешка, чтобы снизойти до прямого разговора с ним. Да так оно и было. Игнат не имел никаких заслуг перед сообществом лагерных воров, и, по сути, был мелкой пешкой.
Бубен был посредником между Игнатом и вором. Он же рассказывал об остановке в лагере. А обстановка эта была неспокойной.
Не так давно в колонию заехал молодой вор в законе. Как говорится, двум медведям в одной берлоге не ужиться. Вор Ошкар стал упрекать Пятуса в том, что он мало заботится о заключенных. Кормежка, мол, стремная, норма выработки выше крыши, а пахан и в ус не дует.
Так оно вообще-то и было. Севрюгин в самом деле заставлял мужиков работать на износ. Скорее всего, он заключил со смотрящим негласный договор. Пятус обеспечивает порядок среди зэков, держит мужиков в узде, а лагерное начальство смотрит сквозь пальцы на воровской произвол. Именно поэтому одного только слова смотрящего хватило, чтобы Игната и его друзей избавили от ШИЗО и создали райские условия на больничке.
Ошкара такое положение вещей не устраивало. Он бил на то, что настоящему вору западло принимать поблажки от администрации. Настоящий вор должен быть с красноперыми на ножах. И если заключенных ущемляют в правах, то нужно поднимать зону на бунт. Типа, только так можно установить в колонии настоящий воровской порядок.
Молодой вор знал, что делал. Права заключенных его волновали мало. Смута ему была нужна для самоутверждения. Вор, сумевший поднять зону на бунт, заслуживал особого почтения. Если его затея выгорит, воровской сход сместит Пятуса с его законного места, а смотрящим колонии станет Ошкар.
Уже сейчас в стане лагерной элиты произошел раскол. На сторону смутьяна встал Шавро со своими бойцами, смотрящий по четвертому отряду. Остальные выжидали.
Вор Пятус оказался в затруднительном положении. С одной стороны, он не должен был мешать Ошкару, потому как тот боролся за торжество воровской идеи. Но и потакать ему он тоже не мог. Потому как Ошкар пытался свергнуть не администрации, а его, Пятуса, власть. О том, чтобы задавить Ошкара руками «хозяина», и речи быть не могло. Никому неохота быть объявленным сукой...
Игнат понял, почему он вместе с друзьями оказался в санчасти. Вор Пятус ожидал, что события выйдут из-под контроля, и ему понадобится грубая физическая сила. Он собирал под себя преданных людей. Игнат, Лева и Вилли не принадлежали ни к каким кентовкам, с Шавро и Губаном состояли далеко не в лучших отношениях. К тому же они относились к отрицалам. И к жестокой драке им не привыкать. Потому и решил Пятус прибрать их к своим рукам. Грядущие события должны были стать суровым испытанием для них. А эти события неотвратимо приближались...
Все началось с того, что мужики второго и четвертого отрядов отказались выходить на работу. Объяснялось все просто. Ошкар зарядил их с вечера водкой, а ночью призвал к беспорядкам. Мужики не очень-то и хотели идти против администрации, но люди Ошкара смогли нагнать на них жути. Да и водка, сделала свое дело.
Начальники отрядов пытались призвать толпу к порядку. Но ничего хорошего из этого не вышло. Шавро натравил на Шепелева своих бойцов, и те сломали у него на голове табуретку. Так сказать, выразили свою благодарность за то, что он помогал им в свое время отлынивать от работы.
Ошкар объявил себя смотрящим, и Шавро торопился выслужиться перед ним, чтобы занять при нем почетное место. Губан и Леший претендовали на места смотрящих по отрядам. И тоже набирали очки.
Обо всем этом Игнат узнал от Бубна.
– Хреновы наши дела, – сказал он. – Сам понимаешь, Пятус вмешаться не может. Если он потянет мазу за хозяина, Ошкар его сукой объявит. Тогда совсем худо будет... Это, Пятус сказал, что пусть все будет, как будет. Если Ошкар хозяина задавит, флаг ему в руки. Если надорвется Ошкар, это чисто его проблемы... Короче, ты, Бурлак, за кого мазу тянешь, за Пятуса или за Ошкара?
Вопрос был задан неспроста. Настал момент истины. Игнат должен был объявить, что целиком и полностью поддерживает Пятуса. Что он и сделал. Сказал слово и за себя, и за своих друзей.
– Смотри, Ошкар Пятуса по любому давить будет, – с одобрением посмотрел на него Бубен. – Если задавит, нам всем хана. Так что еще раз подумай.
– Я от своих слов не отрекаюсь, – покачал головой Игнат. – Я Ошкара не знаю. И знать не хочу. А за Пятуса я подписываюсь без вариантов.
– Без вариантов, – подтвердил Лева.
– Железно! – добавил Вилли.
– Тогда считайте, что Пятус берет вас в свою кентовку. Но сам он скажет вам об этом потом, когда все закончится. Если хорошо все закончится... А если плохо... Пацаны, вы сделали свой выбор. Так что не взыщите...
Бубен велел им переодеться. Игнат снял с себя пижаму, натянул чистый и выглаженный клифт, влез в начищенные до блеска прохоря. И Лева с Вилли не заставили себя долго ждать. А спустя какое-то время сам Пятус бросил клич.
Вор собрал до кучи всех своих бойцов. Для мирного времени их было много. Десяток бывалых и проверенных пацанов. Но для смутных времен этого было мало. Поэтому Игнат, Лева и Вилли оказались как нельзя кстати. Пятус с одобрением глянул на них, но ничего не сказал. Они еще не были официально причислены к его окружению. И чтобы заслужить это почетное право, они должны были кровью доказать свою преданность...
– Плохи дела, братва, – обратился ко всем Пятус. – Ошкар совсем оборзел. Шавро, Косой и Мочало совсем отбились от рук. На меня бочку катят во весь рост. На меня, на законного вора... Ошкар топит наше дело в дерьме. В этом же дерьме он и захлебнется. Все будет, как я хочу. Ваше дело стоять на стреме и глядеть в оба, чтобы ошкаровская кодла не застала нас врасплох. Не буду вам говорить, что нужно делать, если падлы захотят моей крови. Вы и сами должны все понимать...
Вор толкнул речь и с гордым видом отправился в свою палату. Он утратил контроль над лагерем. Но сан вора в законе оставался за ним. И его свита не собиралась предавать своего короля. Во всяком случае, Игнат не заметил в рядах его бойцов разброда и шатания...
А смута нарастала. Взбунтовались все отряды. Под раздачу попадали как штатные, так и нештатные сотрудники лагерной администрации. Особенно доставалось активистам-повязочникам. Кого-то топили в параше, кого-то опускали, кому-то выпускали кишки.
В конце концов зона была полностью разморожена. Севрюгин со своими чабанами и кумовьями заперся в здании администрации. До него бунтовщики добраться не могли при всем своем желании. Солдатам был отдан приказ стрелять на поражение.
Ошкар добился встречи с начальником колонии. Стал диктовать ему свои условия. Но тот послал его на хрен. И заявил, что в самое ближайшее время в зону будут введены войска.
Самозваный смотрящий был взбешен. Он объявил своим отморозкам, что весь корень зла заключен в Пятусе. Подогретые дурью торпеды ломанулись на штурм санчасти.
Игнат со своей «отдельной» «бригадой» находился в этот час на стреме. И первым увидел приближающуюся к больничке толпу обкуренных блатарей и пьяных мужиков. Он поднял тревогу, и тут же на крыльце перед санчастью образовались бойцы Пятуса.
И сам законник не заставил себя долго ждать. Он вышел навстречу бунтовщикам, властным движением руки остановил толпу. Но это был временный и очень шаткий успех. В толпе догорал фитиль, который должен был взорвать бомбу всеобщего беспредела.
– Ошкар! Где Ошкар? – спросил Пятус.
Его голос звучал как боевая труба.
– Почему я не вижу Ошкара?.. Он что, братва, прячется за вашими спинами? Он хочется расправиться с законным вором вашими руками? Он что, не знает воровских законов? Пусть выйдет, и мы потолкуем раз на раз!
– Братва, кого вы слушаете? – раздалось из толпы. – Пятус уже давно скурвился. Этот старый пердун козлит на хозяина! Гасить его надо! Гасить!!!
– Я слышу лай, но не вижу пса! – крикнул вор. – Пусть объявится эта падла, и я лично засуну его гнилую метлу в его вонючую печку!
Но подстрекатель не рискнул показаться Пятусу на глаза. – Братва, я знаю, это Ошкар натравил вас на законного вора! Вы разве не знаете, что будет с вами, если хоть один волос упадет с моей головы? Вас всех объявят гадами и будут мочить как бешеных псов. Ошкар уже подставил вас под стволы «веселых ребят». Скоро здесь будет спецназ, будет кровь. Всем нам за честь пострадать от рук красноперых. Но я не завидую вам, если вас начнут мочить по приговору воровского схода. Одумайтесь, и разойдитесь!.. Я не призываю вас склонить голову перед хозяином. Стойте до конца. Но помните, Ошкар – плохой пастух! И он ведет вас под нож!..
Толпа одобрительно зашумела. Правильная речь старого вора остудила горячие головы. В бой рвались только подстрекатели. К сожалению, их было не так уж и мало.
Пятус едва увернулся от летящей в него арматурины. Вслед за ней оторвались от толпы и сами отморозки. Игнат узнал среди них Губана и Лешего. Увидел он и Космонавта с Помбуром. Безумные глаза, перекошенные рты, пена на губах. И полное затмение в мозгах. Иначе бы у них просто не хватило смелости поднять руку на коронованного вора.
Пятус замешкался, и едва за это не поплатился. Слишком резво приблизился к нему Губан, слишком резко выбросил вперед руку с заточкой. К счастью, Игнат успел ударить его ногой в грудь, прежде чем он дотянулся до вора.
Губан слетел со ступенек и рухнул под ноги отморозков. Леший подпрыгнул к Игнату, замахнулся для того, чтобы вонзить в него кусок заостренной арматурины. Лева не растерялся – подскочил к отморозку, заблокировал его руки, развел их в сторону и ударом головы расплющил ему нос.
Лева сам чуть не стал жертвой. Но его спас Вилли. Игнат тоже не зевал. Один набросился на Космонавта, другой на Помбура...
Напрасно отморозки пытались дотянуться до Пятуса. Воровские бойцы стояли насмерть. Хотя их было почти вдвое меньше, беспредельщики не смогли прорваться через выставленный заслон.
Заточки шли в ход и с той и с другой стороны. Когда отморозки отступили, на земле остались лежать три трупа. Игнату ножом слегка поранили руку. И Лева с Вилли отделались лишь незначительными порезами. А вот Бубну не повезло. Ему в драке выбили глаз. Серьезно пописали и еще двух бойцов. Не смертельно. Но был и труп. Хорошо, что всего один.
Отморозки оставили после себя сразу двух жмуров. И раненых у них было много. Было видно, что у них нет ни сил, ни желания продолжать драку. Но им не позволил отступить Ошкар.
Он хорошо понимал, что сам по себе наезд на Пятуса поставил его в крайне неудобное положение. Его бойцы могли бы замочить Пятуса, а это возбранялось воровским законом. Вора мог убить только вор. И все же Ошкар смог бы выкрутиться, если бы его отморозки добились своего. Подставил бы козлом отпущения того же Губаря, а сам бы оказался не при делах. Но Пятус остался жив. И он обязательно потребует разбора. Чтобы этого не случилось, Ошкар должен был расправиться с ним лично.
– Пятус, ты хотел меня видеть! – крикнул он. – Выходи! Пободаемся!
Ошкару было лет тридцать, не больше. Высокий рост, плечи как у амбала. А Пятусу под пятьдесят. И габариты очень скромные.
Но Пятус принял вызов. И в окружении своих бойцов вышел к Ошкару. В отдалении колыхалась толпа заключенных, которые, затаив дыхание, следили за происходящим. Не каждый день один законный вор бросает вызов другому.
– Ошкар, ты молодой, здоровый... – с хищной усмешкой сказал Пятус.
– Ты это к чему? – смерил его презрительным взглядом Ошкар. – Может, ты ссышь? Так давай разойдемся. Ты только скажи, что боишься меня, и мы разойдемся!
– Нет, я не к тому про твой возраст сказал, – покачал головой старый вор. – Я говорю, что ты молодой и слишком горячий. Ты здоровый, но в твоей голове много дури... Я не буду тебе объяснять, каких ты косяков напорол. Я бы сказал тебе это с глазу на глаз, а сейчас вокруг много народа. И я тебе не клоун, чтобы устраивать толковище прямо здесь... Ты бросил мне вызов, и я должен его принять. Это неправильно, потому что мы должны были решить эту проблему раз на раз без посторонних. Но раз уж так вышло... Ошкар, ты готов защищаться?
– Нет, я готов нападать! – оскалился молодой вор.
В его руке щелкнул нож-выкидушка.
Сейчас воры набросятся друг на друга. Игнат почему-то думал, что это будет зрелищная схватка. И народ тоже жаждал захватывающего зрелища. Но, видно, у старого вора не было никакого желания работать на публику.
Он не стал кидаться на Ошкара, он не готов был увертываться от его ударов. Он всего лишь дунул на него. И его соперник тут же схватился за левый глаз. Уже после Игнат узнал, что глаз был выбит половинкой лезвия-мойки, которую Пятус достал из-за щеки и виртуозно выдул точно в цель. Но это было еще не все. Резкое движение рукой, и Ошкар хватается руками за живот. Мастерски брошенный скальпель порвал ему печень и обрек на мучительную смерть.
– Ну вот и все, Ошкар, спета твоя песенка, – криво усмехнулся Пятус.
Он повернулся спиной к умирающему врагу и гордой походкой проследовал в санчасть. Откуда в сопровождении двух авторитетов из ближайшего окружения отправился к «хозяину».
Пятус поступил мудро. Он не стал с ходу разгонять бунтарей по баракам, не стал требовать от них повиновения. Прежде он встретился с полковником Снегиревым. И сумел договориться с ним. «Хозяин» обещал увеличить паек и снизить норму выработки. По сути, уступки были незначительными. Но по всему выходило, что зона бунтовала не зря. И только после разговора со Снегиревым Пятус одним своим словом усмирил толпу.
Администрация своими силами и без особых проблем навела в лагере порядок. Помощь спецназа не понадобилась.
Пятус провел разбор, жестоко наказал отступников. Шавро был развенчан, а Губарь и Леший были возведены в сан объявленных петухов.
Смотрящий по мордовским зонам не очень-то одобрял действия Пятуса. Но большой воровской сход не нашел за ним косяков, оправдал разборку с Ошкаром.
Старый вор сохранил за собой место смотрящего. И в знак признательности приблизил к себе Игната, а с ним и Леву с Вилли. Отныне за уклонение от работ штрафной изолятор им не грозил. Друзья сдержали свое слово. И страшно гордились этим...
Часть вторая
Глава пятая
1
Игнат вышел за ворота КПП, остановился, полной грудью вдохнул воздух свободы. Прошел немного вперед, снова остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов, обозрел крышу производственного цеха – оттуда ему махали руками зэки, провожали в свободное плаванье. Левы и Вилли среди них не было. Один откинулся на позапрошлой неделе, а другой на прошлой.
Игнат повернулся к зоне задом, а к свободе передом. И увидел своих друзей. Они шли к нему неспешной походкой, сдержанно улыбались.
– Ну здорово, братан! – протянул ему пятерню Лева.
– Ага, давно не виделись! – обнимаясь, похлопал его по спине Игнат.
– С возвращением, братуха! – присоединился к ним Вилли.
Как только Лева вышел на свободу, он тут же снял квартиру в рабочем поселке, примыкавшем к лагерю. По его изрядно помятому лицу было видно, что времени он даром не терял. Да и Вилли было трудно заподозрить в излишне здоровом образе жизни...
Все два года они втроем находились при Пятусе, служили ему верой и правдой. Немало лихих дел провернули. Много повидали, много узнали. Поднялись в авторитете.
Пятус объявил их воровскими пацанами. Это было реальным признанием их заслуг. Потому как самые авторитетные пацаны со временем могли получить статус положенца, то есть, по сути, стать кандидатом на воровской венец. Но времени на карьерный рост у друзей не было. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. А продлевать командировку никому из них не улыбалось. Все трое уважали воровской закон, жили по понятиям, но никто из них не считал, что тюрьма – его дом родной. Всех тянуло на волю. Никто не хотел отказываться от свободы даже ради поднятия собственного воровского статуса. Они уже давно договорились, что на волю выйдут вместе. И по жизни пойдут одной бригадой...
Снять хату в поселке не составляло никакого труда. Люди жили тем, что сдавали внаем квартиры для тех, кто приезжал к зэкам на свиданку. Лева снял две комнаты с кухонькой в доме, по соседству с которым жил замначальника зоны. Но это абсолютно никого не смущало. Отныне они свободные люди, и на ментов чхать хотели с высокой колокольни.
За два года друзья не отработали на промке ни единого дня. Пахали мужики. Гнали за них план и пополняли их лицевые счета. Игната нисколько не тяготила мысль, что кто-то за него вкалывает. За право быть выше мужиков он расплачивался своим здоровьем в штрафном изоляторе. За право находиться в окружении законного вора ему приходилось биться смертным боем с его врагами. Он рисковал и жизнью, и здоровьем. Так что какие у мужиков могут быть к нему счеты. Он сам строил свою жизнь. В этом ему помогали воры. Поэтому он чтит их законы. От государства, кроме затрещин и подножек, он ничего не получал. Так что ему по барабану законы и традиции, по которым живет совковое общество. Пусть это общество принимает его таким, каким он есть...
На воле он практически никто. А в зоне он был уважаемым человеком. Поэтому на кармане у него звонкая монета. Кое-что накапало с лицевых счетов. И Пятус щедро отстегнул ему из лагерного общака целых пять сотен рваных. И Леву с Вилли тоже не обидел. К тому же и с прикидом у них все в цвет. Не так давно к ним на зону заехал мужик, который на воле кроил и шил джинсовые штаны и куртки. Теперь он работал на братву. И для Игната, Левы и Вилли сварганил по роскошному костюмчику, ну чисто фирма, не придерешься. И обувка вроде ничего.
Перед тем как идти встречать Игната, Лева и Вилли навели в хавире порядок. Но в воздухе все же улавливался запах винного перегара и крепкого табака. В маленьком коридорчике выстроились в три ряда винные бутылки.
– Я не понял, пацаны, разве Горбач сухой закон отменил? – усмехнулся Игнат.
Он и сам бы с удовольствием плеснул себе под жабры.
– Ага, отменил, но только чисто для нас, – осклабился Лева.
Когда ему шили джинсовый костюм, Игнат опасался, что не хватит материала. Он и сам обладал не хилыми габаритами, но Лева превзошел его. В боксе он бы тянул на супертяжелый вес. А в джунглях жизни – на самого настоящего льва. Стальные мышцы, крепкий боевой дух. В обычной жизни спокойный, добродушный. Но в драке он воплощал в себе первобытную свирепость, и горе тому, кто попадал под его тяжелую длань.
– А я вхожу в этот список? – усаживаясь на скрипучую койку, спросил Игнат.
– Ну а ты как думал! Вилли чисто из-за тебя в Кремль звонил. Там как узнали, что сам Бурлак откидывается, сразу зеленый свет дали. Вагон шампанского выслали.
– И где шампунь?
– Да вагон где-то в пути задержался... Да ты не мохай, у нас и без Кремля все на мази.
Лева с гордостью выставил на стол сразу четыре бутылки дешевого портвейна.
– Тут у нас еще целый ящик. У барыги одного зарядились, все путем, короче...
– Надеюсь, вагон из Кремля ждать не будем? – спросил Игнат.
Он в дорогу не торопился. В убогой хавире было тепло и уютно. И с бухлом без проблем, и теплая компания в сборе. Можно было бы погудеть пару-тройку деньков. А потом и в путь...
Вилли уговорил их ехать к нему в Москву. Лева не возражал. Игнат тоже. Дело в том, что еще в прошлом году он получил горькую весть из родных краев. Умерла его бабушка. Отмучилась, бедная – сказал он самому себе. Но на душе от этого легче не стало... Он боялся, что после его ареста бабу Лесю хватит очередной удар. Но вышло как раз наоборот. Она решила во что бы то ни стало дождаться внука. И эта решимость придала ей сил. И хотя нижняя часть тела так и осталась парализованной, она наловчилась обходиться без его помощи. К тому же подруги сумели оформить ее в дом престарелых, куда без блата хрен попадешь.
После смерти бабушки в родных краях его ничто не держало. Да и делать там нечего. Разве что к Завару на поклон идти да продолжать бомбить вагоны на товарной станции. Он хоть и уважал воровские законы, но становиться под кого-то не хотелось. Душа жаждала самостоятельности.
Игнату не приходилось бывать в Москве. И тем сильнее хотелось поскорее туда попасть. Москва – огромный город. Жизнь там бьет ключом. Словом, есть где развернуться. И Лева так думал. И Вилли. Одна проблема, у них нет паспортов – только справки об освобождении. И паспорта в Москве они ни в жизнь не получат. Разве что только липу сделать. А это без проблем. У Игната была наколка на одного кадра, который мог бы им подсобить в этом деле. С бабками проблем пока нет. А когда начнутся, тогда он и будет думать, как их раздобыть. А пока есть возможность, они будут гулять и веселиться. В конце концов грех не обмыть начало вольной жизни...
После первой бутылки на душе потеплело. После второй улетучились все тревоги. Третья опустила все горы мира по уровень плеча, и моря тоже обмелели по колено.
– В Москве у нас все в цвет будет, – говорил Вилли. – Я с Ликой созвонился, она нас уже ждет. И хату вам подыскивает...
– Еще бы телок подыскала, – почесал за ухом Лева.
– Телок мы сами себе найдем, – покачал головой Игнат. – В Москве телки, я слышал, классные...
Игнат откинулся на койке, прислонился головой к стенке, мечтательно закрыл глаза. Он постарался представить какую-нибудь московскую красотку. Но почему-то перед глазами всплыл образ одноклассницы Тоньки. Она предстала перед ним не в школьной форме, а в коротком облегающем платье с блестками. И сидела она не за школьной партой, а за стойкой бара. Волосы распущены, нога заброшена за ногу, с носка свисает туфля на длинной шпильке, в руке дымится дамская сигарета. В глазах блудный огонек, язык смачно скользит по сочным губам... У Игната аж скулы свело от возбуждения.
Тоньке сейчас двадцать лет. Совсем взрослая. Может, замуж вышла. А может, и в самом деле сидит где-нибудь за стойкой бара и соблазняет мужиков. Хотя нет, это всего лишь маразм его пьяного воображения. Ну с каких это пирогов она будет шалавиться по кабакам? Если у них в самом деле было что-то с Дольцевым, это ж не факт, что после него она поскакала по кочкам...
Ладно, хрен с ней, с Тонькой. Не она одна такая красивая на белом свете. В Москве он найдет кралю и получше... Игнат снова попытался представить себе какую-нибудь московскую красотку, но снова перед глазами всплыла Тонька. Она возлежала на роскошном ложе, белая шелковая простыня медленно сползала с нее. Из окна комнаты можно было увидеть звезду на кремлевской башне... Бред какой-то.
Игнат встряхнул головой, потянулся к столу, взял стакан.
– Давайте, пацаны, выпьем за то, чтобы в Москве у нас все и всегда было в тему. Чтобы бабки всегда на кармане были, чтобы с телками никаких проблем!
– Так у нас и здесь с телками без проблем! – загадочно улыбнулся Лева. – Я смотрю, тебе разгрузиться охота. Одно твое слово, и я организую тебе фею. Она исполнит любое твое желание. Ну так что?
Игнат залпом осушил стакан, с шумом выдохнул из себя воздух.
– Желание-то как раз есть, а телку я не вижу.
– Один момент!
Лева исчез. Игнат представил, как в эту тесную комнатенку, вихляя бедрами, входит девчонка с роскошными русыми волосами. Смазливая мордашка, чудная фигурка, пьянящий аромат французских духов. Само собой, на ней будет короткая до пупа юбочка. Разумеется, лифчиков она не признает, и упругие мячики ее грудей будут просвечиваться сквозь тонкую шелковую блузку...
Так примерно должна выглядеть московская краля. И зачем торопиться в Москву, если красотку подадут к столу здесь и сейчас?
– И далеко наш Лева пошел? – сгорая от нетерпения, спросил Игнат.
– Да нет, сейчас будет. Красотка тут рядом живет, – лениво изрек Вилли. – Помогает страждущим, так сказать. Сто рублей в час, и она вся твоя...
– А не много?
– А ты пойди, поторгуйся. В этом медвежьем углу дешевле не найдешь. Да и дороже тоже. Зойка здесь одна такая. Платная помощь на дому...
Сто рублей в час – это дорого. Но красотка, которую рисовало Игнату его воображение, дешевле стоить никак не могла. Деньги у него есть, и краля знойная сейчас будет. Он с вожделением представил, как окажется с ней наедине.
– Ну и как эта платная помощь, нормально оказывается?
– Да я, честно говоря, не пробовал, – покачал головой Вилли.
– Чего?
– А того, что меня Лика ждет. А я ей изменять не собираюсь. Лева меня три дня убалтывал, хрена что вышло. И не выйдет...
– А меня уболтал, – усмехнулся Игнат. – Мне верность хранить некому...
– А если б было?
– Вилли, я не понял, ты чо, на мой моральный клапан давить вздумал?
– Твой моральный клапан и без того вздулся! – хмыкнул Вилли.
– Это ты в цвет попал! – рассмеялся Игнат.
Он снова закрыл глаза, представляя, как знойная путана сядет к нему на колени, как станет стаскивать с него куртку, футболку, а потом...
– Тук-тук-тук! А вот и мы! – громовым голосом известил Лева.
В предвкушении грядущего кайфа Игнат открыл глаза. И тут же у него все опустилось – и внутри и снаружи. Перед ним стояла толстая неряшливая клуша. Грязные сто лет немытые волосы, маленькие, скорее углем, чем тушью размалеванные глаза, прыщавое лицо, пушок над верхней губой. Вместо шелковой блузки и короткой джинсовой юбки какой-то засаленный балахон. У Игната мурашки по коже поползли, когда он представил себя в одной постели с этой чушкой.
Он снова закрыл глаза, затем открыл один, левый. Устало спросил:
– Лева, тебя послать?
– Куда?
– А куда пошлю, туда и пойдешь. На вокзал, за билетами...
Спасибо Леве, его лахудра отбила у него всякую охоту откисать в этой яме. Надо срочно ехать в Москву. Там он и разгрузится, с отпадными телками. А эта шалашовка пусть обслуживает гражданина замполита...
Еще на вокзале Вилли дал телеграмму. И его Лика устроила ему грандиозную встречу. Она пришла не одна, а в сопровождении двух подруг.
Игнат мечтал о красивой московской девушке, но никак не думал, что его надеждам суждено сбыться так скоро. Длинноногая красотка с пепельно-русыми волосами как две капли воды была похожа на ту знойную путану, которую он и представлял себе как раз до того, как появилась зачуханая Зойка. Короткая юбка, фирменные полусапожки на длинном каблуке, шелковая блузка под суперским кожаным пиджачком, изящная дамская сумочка на длинном ремешке.
Лева вмиг сообразил, что девушки свободны, и у него есть возможность урвать у судьбы кусочек счастья. Он первым подошел к московской крале. Игнат почувствовал, как взыграла в жилах кровь. Лева ему друг, и ему можно все. Но как он может лезть к этой пепельно-русой красотке после того, как он переспал с Зойкой?..
Но, как оказалось, Лева остановил выбор на другой девушке. На смазливой шатенке с большими красивыми глазами. Зойка не шла ни в какое сравнение с этой малышкой, но у Игната больше не возникал вопрос о чистоплотности друга. По всем раскладам выходило, что длинноногая красотка достается ему.
Лева что-то начал буровить на счет долгой дороги, но Лика его перебила.
– Привет, мальчики! – со счастливой улыбкой на лице прощебетала она. – Вилли мне много рассказывал о вас! Как я рада вас видеть!.. И не только я! Знакомьтесь, это Лена, а это Арина ...
Голос у Арины мягкий, бархатистый. Для Игната сейчас существовала только она. Ему казалось, что с ней разговаривает кто-то другой, но никак не он, уголовник с четырехлетним стажем.
– Ну что, так и будем здесь стоять? – весело спросила Лика. – Может, пойдем?
– Куда? – спросил Вилли.
– Как куда? К нам домой! Или ты не приглашаешь к себе своих друзей?
Их было шесть человек. Нужно было брать сразу два такси.
Игнат уставился в окно. Москва впечатляла. Важные здания со звездами на шпилях и без, церкви с золочеными крестами на куполах, море машин, толпы народа.
– Что-то я сегодня не выспалась, – сказала Арина.
И мягко сунула свою нежную ручку ему под локоть, прижалась к его руке, закрыла глаза и положила голову на его плечо.
Ему казалось, что он попал в красивую сказку. Спящая красавица под рукой, такси, огромный город за окном. И свобода!
Лика снимала квартиру в спальном микрорайоне. Высоченные дома, светлые дворы, машины у подъездов, малышня в песочнице, молодые мамаши с колясками. Красота. Игнату так захотелось жить в таком доме. Желательно, в своей собственной квартире... А почему бы и нет?
Квартира была однокомнатной. Скромная обстановка, зато шикарный стол. Шампанское, настоящая «Столичная», колбасы, сыры, горячие мясные блюда. Было видно, что Лика всерьез подготовилась к встрече гостей. Игнат улыбнулся.
– Ты чего? – спросил Вилли.
– Да вот, вспомнил, как ты с Лешим сцепился. Знал бы я тогда, что у тебя такая девчонка, я б ни секунды не раздумывал...
За столом не было тесно. Но Арина вплотную подсела к Игнату. Тепло ее тела воспламеняло кровь, аромат дорогих духов пьянил голову похлеще вина.
Пиршество было в самом разгаре, когда Арина поднялась из-за стола.
– Лика, мне пора.
У Игната внутри все похолодело. Все так хорошо начиналось, и на тебе, такой облом.
– Арина, ты чего? Мы же еще даже не танцевали! – возмутилась Лика.
– Без меня потанцуете... Мне в самом деле домой пора. Я за эту ночь так вымоталась. Спать хочу, сил нет.
– Ну да, еще в дороге заснешь.
– Если засну, разбудят.
– Кто разбудит, таксист? Завезет еще куда-нибудь... Нет, Аринка, я тебя одну не отпущу. Игнат, проводишь девушку домой?
– Зачем спрашиваешь? – поднимаясь с места, улыбнулся Игнат.
Из дома он вышел с Ариной под ручку. Во дворе набрался смелости, положил руку ей на талию, легонько привлек к себе. Арина отстранилась не сразу, но отстранилась.
– Не надо так, на нас же смотрят!
– А что, в Москве нельзя обнимать девушек?
– Если девушка приличная, то... то можно. Но в интимной обстановке.
– Это как?
– А это когда вокруг никого. Только ты и я... – Она помолчала и добавила: – Только вот в чем дело... Я-то девушка неприличная. И меня вообще нельзя обнимать...
– Нельзя, – кивнул Игнат. – Приличным людям нельзя. Но я-то человек неприличный. Так что мне можно...
Арина ответила не сразу.
– Тебе можно... Но не сейчас, ладно?
Они остановили такси. Игнат попытался снова привлечь ее к себе, но она отстранилась.
– Не сейчас...
В следующий раз он попытался обнять ее в лифте. И снова нарвался на ее «не сейчас»...
Она подошла к дверям своей квартиры. Достала ключ. Но в скважину замка вставлять не стала. Обернулась к Игнату, весело улыбнулась.
– Ну, спасибо тебе за то, что проводил!
– И что дальше?
– Как что? Дальше я сама... Ну все, иди, а то еще муж увидит.
– Какой муж? – ошалело спросил Игнат.
– Вова его зовут. У-у, с ним лучше не связываться. Чемпион Европы по дзюдо... Что, страшно стало?
– Страшно, – честно признался Игнат. – За твоего чемпиона страшно...
– Почему за моего? Кто тебе сказал, что я тебе о своем муже говорю? У соседки моей мужа Вовой зовут. Он чемпион. А у меня мужа нет...
– А кто есть?
– Никого нет. Знал бы ты как я спать хочу...
– А кто тебе плечо подставит?
– Животрепещущий, скажу тебе, вопрос, – весело сказала Арина. – У тебя такое крепкое плечо. И в то же время такое мягкое... А ты подставишь мне свое плечо.
– Если ты угостишь меня кофе?
Квартирка у нее была такой же однокомнатной, как и Лики. Только не в пример более роскошная и уютная. Красивые и свежие обои, на кухне полный набор не дешевой мебели, в комнате гарнитурная стенка, мягкий диван, ковры на полу и на стене. И еще японский телевизор, рядом с которым стоял самый настоящий видеомагнитофон.
– Кучеряво живешь! – заметил Игнат.
– Стараюсь...
– А говорила, в институте учишься.
– А Лика говорит, что ты в местах не столь отдаленных отдыхал.
– Это ты к чему? – нахмурился Игнат.
– А ты меня не ограбишь? – шутливо спросила она.
– Я не за ограбление сидел, – покачал он головой.
– А за что?
– За людоедство. Обожаю молодых и красивых девушек...
– А разве бывают девушки не молодые?
– Бывают. У них мясо жестче... А у тебя мясо должно быть нежное, сладкое на вкус...
– Игнат, ты меня заводишь... Я всю жизнь мечтала, чтобы меня кто-нибудь съел... Дорогой, может, ты меня съешь без кофе?
– И даже без соли!
Он подхватил ее на руки, бережно положил на диван. Нежно коснулся губами сладкого ушка, задел языком аппетитную шею...
– Только ты ешь меня медленно, по маленьким кусочкам... – обессиленно закрывая глаза, прошептала она.
Он «ел» ее губами по маленьким кусочкам. Ее тело качалось на волнах страсти. Она сладко постанывала.
Финал у сказки был ярким, взрывным.
– Лика сказала, что тебе негде жить, это правда? – спросила она.
– Мы собираемся снять квартиру.
– Когда вы ее снимете... В общем, поживешь пока у меня...
Она лежала на спине и отрешенно смотрела в потолок. Глаза медленно закрывались, голос становился все тише.
Арина уснула. А у Игната сна ни в одном глазу.
На зоне он всегда следил за собой. И на воле не собирался изменять этому правилу. Пока Арина спала, он постирал свое белье, одежду, повесил все сушиться. Сам принял душ. И на кухне похозяйничал. Приготовил фирменное блюдо – яичницу с колбасой. Разбудил Арину, чуть ли не силком затащил ее на кухню. Он так и не понял, проснулась она или нет, когда ела. Но в комнату она точно возвращалась на автопилоте. Игнату пришлось поддерживать ее, чтобы она не врезалась лбом в дверной косяк.
За окнами уже давно было темно. Игнат выкурил сигарету и отправился вслед за Ариной. Он лег в постель, прижался к ней и почувствовал прилив желания. Пришлось ее потревожить.
Она проснулась. В темноте обвила руками его шею, голова поползла вниз. Все ниже, ниже... Но так ничего и не случилось. Арина встрепенулась, подтянулась к Игнату, всмотрелась в его лицо.
– А-а, это ты, – облегченно вздохнула она.
И отвалилась от него как улитка от камня. Повернулась на бок.
– Извини, дорогой, я жутко хочу спать. Завтра, с утра... – засыпая пробормотала она.
Утром она проснулась первой. И сама пристала к нему. Она была на высоте. И он старался не отставать от нее. Это было самое замечательно утро в его жизни.
Глава пятая
Игнат вышел за ворота КПП, остановился, полной грудью вдохнул воздух свободы. Прошел немного вперед, снова остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов, обозрел крышу производственного цеха – оттуда ему махали руками зэки, провожали в свободное плаванье. Левы и Вилли среди них не было. Один откинулся на позапрошлой неделе, а другой на прошлой.
Игнат повернулся к зоне задом, а к свободе передом. И увидел своих друзей. Они шли к нему неспешной походкой, сдержанно улыбались.
– Ну здорово, братан! – протянул ему пятерню Лева.
– Ага, давно не виделись! – обнимаясь, похлопал его по спине Игнат.
– С возвращением, братуха! – присоединился к ним Вилли.
Как только Лева вышел на свободу, он тут же снял квартиру в рабочем поселке, примыкавшем к лагерю. По его изрядно помятому лицу было видно, что времени он даром не терял. Да и Вилли было трудно заподозрить в излишне здоровом образе жизни...
Все два года они втроем находились при Пятусе, служили ему верой и правдой. Немало лихих дел провернули. Много повидали, много узнали. Поднялись в авторитете.
Пятус объявил их воровскими пацанами. Это было реальным признанием их заслуг. Потому как самые авторитетные пацаны со временем могли получить статус положенца, то есть, по сути, стать кандидатом на воровской венец. Но времени на карьерный рост у друзей не было. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. А продлевать командировку никому из них не улыбалось. Все трое уважали воровской закон, жили по понятиям, но никто из них не считал, что тюрьма – его дом родной. Всех тянуло на волю. Никто не хотел отказываться от свободы даже ради поднятия собственного воровского статуса. Они уже давно договорились, что на волю выйдут вместе. И по жизни пойдут одной бригадой...
Снять хату в поселке не составляло никакого труда. Люди жили тем, что сдавали внаем квартиры для тех, кто приезжал к зэкам на свиданку. Лева снял две комнаты с кухонькой в доме, по соседству с которым жил замначальника зоны. Но это абсолютно никого не смущало. Отныне они свободные люди, и на ментов чхать хотели с высокой колокольни.
За два года друзья не отработали на промке ни единого дня. Пахали мужики. Гнали за них план и пополняли их лицевые счета. Игната нисколько не тяготила мысль, что кто-то за него вкалывает. За право быть выше мужиков он расплачивался своим здоровьем в штрафном изоляторе. За право находиться в окружении законного вора ему приходилось биться смертным боем с его врагами. Он рисковал и жизнью, и здоровьем. Так что какие у мужиков могут быть к нему счеты. Он сам строил свою жизнь. В этом ему помогали воры. Поэтому он чтит их законы. От государства, кроме затрещин и подножек, он ничего не получал. Так что ему по барабану законы и традиции, по которым живет совковое общество. Пусть это общество принимает его таким, каким он есть...
На воле он практически никто. А в зоне он был уважаемым человеком. Поэтому на кармане у него звонкая монета. Кое-что накапало с лицевых счетов. И Пятус щедро отстегнул ему из лагерного общака целых пять сотен рваных. И Леву с Вилли тоже не обидел. К тому же и с прикидом у них все в цвет. Не так давно к ним на зону заехал мужик, который на воле кроил и шил джинсовые штаны и куртки. Теперь он работал на братву. И для Игната, Левы и Вилли сварганил по роскошному костюмчику, ну чисто фирма, не придерешься. И обувка вроде ничего.
Перед тем как идти встречать Игната, Лева и Вилли навели в хавире порядок. Но в воздухе все же улавливался запах винного перегара и крепкого табака. В маленьком коридорчике выстроились в три ряда винные бутылки.
– Я не понял, пацаны, разве Горбач сухой закон отменил? – усмехнулся Игнат.
Он и сам бы с удовольствием плеснул себе под жабры.
– Ага, отменил, но только чисто для нас, – осклабился Лева.
Когда ему шили джинсовый костюм, Игнат опасался, что не хватит материала. Он и сам обладал не хилыми габаритами, но Лева превзошел его. В боксе он бы тянул на супертяжелый вес. А в джунглях жизни – на самого настоящего льва. Стальные мышцы, крепкий боевой дух. В обычной жизни спокойный, добродушный. Но в драке он воплощал в себе первобытную свирепость, и горе тому, кто попадал под его тяжелую длань.
– А я вхожу в этот список? – усаживаясь на скрипучую койку, спросил Игнат.
– Ну а ты как думал! Вилли чисто из-за тебя в Кремль звонил. Там как узнали, что сам Бурлак откидывается, сразу зеленый свет дали. Вагон шампанского выслали.
– И где шампунь?
– Да вагон где-то в пути задержался... Да ты не мохай, у нас и без Кремля все на мази.
Лева с гордостью выставил на стол сразу четыре бутылки дешевого портвейна.
– Тут у нас еще целый ящик. У барыги одного зарядились, все путем, короче...
– Надеюсь, вагон из Кремля ждать не будем? – спросил Игнат.
Он в дорогу не торопился. В убогой хавире было тепло и уютно. И с бухлом без проблем, и теплая компания в сборе. Можно было бы погудеть пару-тройку деньков. А потом и в путь...
Вилли уговорил их ехать к нему в Москву. Лева не возражал. Игнат тоже. Дело в том, что еще в прошлом году он получил горькую весть из родных краев. Умерла его бабушка. Отмучилась, бедная – сказал он самому себе. Но на душе от этого легче не стало... Он боялся, что после его ареста бабу Лесю хватит очередной удар. Но вышло как раз наоборот. Она решила во что бы то ни стало дождаться внука. И эта решимость придала ей сил. И хотя нижняя часть тела так и осталась парализованной, она наловчилась обходиться без его помощи. К тому же подруги сумели оформить ее в дом престарелых, куда без блата хрен попадешь.
После смерти бабушки в родных краях его ничто не держало. Да и делать там нечего. Разве что к Завару на поклон идти да продолжать бомбить вагоны на товарной станции. Он хоть и уважал воровские законы, но становиться под кого-то не хотелось. Душа жаждала самостоятельности.
Игнату не приходилось бывать в Москве. И тем сильнее хотелось поскорее туда попасть. Москва – огромный город. Жизнь там бьет ключом. Словом, есть где развернуться. И Лева так думал. И Вилли. Одна проблема, у них нет паспортов – только справки об освобождении. И паспорта в Москве они ни в жизнь не получат. Разве что только липу сделать. А это без проблем. У Игната была наколка на одного кадра, который мог бы им подсобить в этом деле. С бабками проблем пока нет. А когда начнутся, тогда он и будет думать, как их раздобыть. А пока есть возможность, они будут гулять и веселиться. В конце концов грех не обмыть начало вольной жизни...
После первой бутылки на душе потеплело. После второй улетучились все тревоги. Третья опустила все горы мира по уровень плеча, и моря тоже обмелели по колено.
– В Москве у нас все в цвет будет, – говорил Вилли. – Я с Ликой созвонился, она нас уже ждет. И хату вам подыскивает...
– Еще бы телок подыскала, – почесал за ухом Лева.
– Телок мы сами себе найдем, – покачал головой Игнат. – В Москве телки, я слышал, классные...
Игнат откинулся на койке, прислонился головой к стенке, мечтательно закрыл глаза. Он постарался представить какую-нибудь московскую красотку. Но почему-то перед глазами всплыл образ одноклассницы Тоньки. Она предстала перед ним не в школьной форме, а в коротком облегающем платье с блестками. И сидела она не за школьной партой, а за стойкой бара. Волосы распущены, нога заброшена за ногу, с носка свисает туфля на длинной шпильке, в руке дымится дамская сигарета. В глазах блудный огонек, язык смачно скользит по сочным губам... У Игната аж скулы свело от возбуждения.
Тоньке сейчас двадцать лет. Совсем взрослая. Может, замуж вышла. А может, и в самом деле сидит где-нибудь за стойкой бара и соблазняет мужиков. Хотя нет, это всего лишь маразм его пьяного воображения. Ну с каких это пирогов она будет шалавиться по кабакам? Если у них в самом деле было что-то с Дольцевым, это ж не факт, что после него она поскакала по кочкам...
Ладно, хрен с ней, с Тонькой. Не она одна такая красивая на белом свете. В Москве он найдет кралю и получше... Игнат снова попытался представить себе какую-нибудь московскую красотку, но снова перед глазами всплыла Тонька. Она возлежала на роскошном ложе, белая шелковая простыня медленно сползала с нее. Из окна комнаты можно было увидеть звезду на кремлевской башне... Бред какой-то.
Игнат встряхнул головой, потянулся к столу, взял стакан.
– Давайте, пацаны, выпьем за то, чтобы в Москве у нас все и всегда было в тему. Чтобы бабки всегда на кармане были, чтобы с телками никаких проблем!
– Так у нас и здесь с телками без проблем! – загадочно улыбнулся Лева. – Я смотрю, тебе разгрузиться охота. Одно твое слово, и я организую тебе фею. Она исполнит любое твое желание. Ну так что?
Игнат залпом осушил стакан, с шумом выдохнул из себя воздух.
– Желание-то как раз есть, а телку я не вижу.
– Один момент!
Лева исчез. Игнат представил, как в эту тесную комнатенку, вихляя бедрами, входит девчонка с роскошными русыми волосами. Смазливая мордашка, чудная фигурка, пьянящий аромат французских духов. Само собой, на ней будет короткая до пупа юбочка. Разумеется, лифчиков она не признает, и упругие мячики ее грудей будут просвечиваться сквозь тонкую шелковую блузку...
Так примерно должна выглядеть московская краля. И зачем торопиться в Москву, если красотку подадут к столу здесь и сейчас?
– И далеко наш Лева пошел? – сгорая от нетерпения, спросил Игнат.
– Да нет, сейчас будет. Красотка тут рядом живет, – лениво изрек Вилли. – Помогает страждущим, так сказать. Сто рублей в час, и она вся твоя...
– А не много?
– А ты пойди, поторгуйся. В этом медвежьем углу дешевле не найдешь. Да и дороже тоже. Зойка здесь одна такая. Платная помощь на дому...
Сто рублей в час – это дорого. Но красотка, которую рисовало Игнату его воображение, дешевле стоить никак не могла. Деньги у него есть, и краля знойная сейчас будет. Он с вожделением представил, как окажется с ней наедине.
– Ну и как эта платная помощь, нормально оказывается?
– Да я, честно говоря, не пробовал, – покачал головой Вилли.
– Чего?
– А того, что меня Лика ждет. А я ей изменять не собираюсь. Лева меня три дня убалтывал, хрена что вышло. И не выйдет...
– А меня уболтал, – усмехнулся Игнат. – Мне верность хранить некому...
– А если б было?
– Вилли, я не понял, ты чо, на мой моральный клапан давить вздумал?
– Твой моральный клапан и без того вздулся! – хмыкнул Вилли.
– Это ты в цвет попал! – рассмеялся Игнат.
Он снова закрыл глаза, представляя, как знойная путана сядет к нему на колени, как станет стаскивать с него куртку, футболку, а потом...
– Тук-тук-тук! А вот и мы! – громовым голосом известил Лева.
В предвкушении грядущего кайфа Игнат открыл глаза. И тут же у него все опустилось – и внутри и снаружи. Перед ним стояла толстая неряшливая клуша. Грязные сто лет немытые волосы, маленькие, скорее углем, чем тушью размалеванные глаза, прыщавое лицо, пушок над верхней губой. Вместо шелковой блузки и короткой джинсовой юбки какой-то засаленный балахон. У Игната мурашки по коже поползли, когда он представил себя в одной постели с этой чушкой.
Он снова закрыл глаза, затем открыл один, левый. Устало спросил:
– Лева, тебя послать?
– Куда?
– А куда пошлю, туда и пойдешь. На вокзал, за билетами...
Спасибо Леве, его лахудра отбила у него всякую охоту откисать в этой яме. Надо срочно ехать в Москву. Там он и разгрузится, с отпадными телками. А эта шалашовка пусть обслуживает гражданина замполита...
Еще на вокзале Вилли дал телеграмму. И его Лика устроила ему грандиозную встречу. Она пришла не одна, а в сопровождении двух подруг.
Игнат мечтал о красивой московской девушке, но никак не думал, что его надеждам суждено сбыться так скоро. Длинноногая красотка с пепельно-русыми волосами как две капли воды была похожа на ту знойную путану, которую он и представлял себе как раз до того, как появилась зачуханая Зойка. Короткая юбка, фирменные полусапожки на длинном каблуке, шелковая блузка под суперским кожаным пиджачком, изящная дамская сумочка на длинном ремешке.
Лева вмиг сообразил, что девушки свободны, и у него есть возможность урвать у судьбы кусочек счастья. Он первым подошел к московской крале. Игнат почувствовал, как взыграла в жилах кровь. Лева ему друг, и ему можно все. Но как он может лезть к этой пепельно-русой красотке после того, как он переспал с Зойкой?..
Но, как оказалось, Лева остановил выбор на другой девушке. На смазливой шатенке с большими красивыми глазами. Зойка не шла ни в какое сравнение с этой малышкой, но у Игната больше не возникал вопрос о чистоплотности друга. По всем раскладам выходило, что длинноногая красотка достается ему.
Лева что-то начал буровить на счет долгой дороги, но Лика его перебила.
– Привет, мальчики! – со счастливой улыбкой на лице прощебетала она. – Вилли мне много рассказывал о вас! Как я рада вас видеть!.. И не только я! Знакомьтесь, это Лена, а это Арина ...
Голос у Арины мягкий, бархатистый. Для Игната сейчас существовала только она. Ему казалось, что с ней разговаривает кто-то другой, но никак не он, уголовник с четырехлетним стажем.
– Ну что, так и будем здесь стоять? – весело спросила Лика. – Может, пойдем?
– Куда? – спросил Вилли.
– Как куда? К нам домой! Или ты не приглашаешь к себе своих друзей?
Их было шесть человек. Нужно было брать сразу два такси.
Игнат уставился в окно. Москва впечатляла. Важные здания со звездами на шпилях и без, церкви с золочеными крестами на куполах, море машин, толпы народа.
– Что-то я сегодня не выспалась, – сказала Арина.
И мягко сунула свою нежную ручку ему под локоть, прижалась к его руке, закрыла глаза и положила голову на его плечо.
Ему казалось, что он попал в красивую сказку. Спящая красавица под рукой, такси, огромный город за окном. И свобода!
Лика снимала квартиру в спальном микрорайоне. Высоченные дома, светлые дворы, машины у подъездов, малышня в песочнице, молодые мамаши с колясками. Красота. Игнату так захотелось жить в таком доме. Желательно, в своей собственной квартире... А почему бы и нет?
Квартира была однокомнатной. Скромная обстановка, зато шикарный стол. Шампанское, настоящая «Столичная», колбасы, сыры, горячие мясные блюда. Было видно, что Лика всерьез подготовилась к встрече гостей. Игнат улыбнулся.
– Ты чего? – спросил Вилли.
– Да вот, вспомнил, как ты с Лешим сцепился. Знал бы я тогда, что у тебя такая девчонка, я б ни секунды не раздумывал...
За столом не было тесно. Но Арина вплотную подсела к Игнату. Тепло ее тела воспламеняло кровь, аромат дорогих духов пьянил голову похлеще вина.
Пиршество было в самом разгаре, когда Арина поднялась из-за стола.
– Лика, мне пора.
У Игната внутри все похолодело. Все так хорошо начиналось, и на тебе, такой облом.
– Арина, ты чего? Мы же еще даже не танцевали! – возмутилась Лика.
– Без меня потанцуете... Мне в самом деле домой пора. Я за эту ночь так вымоталась. Спать хочу, сил нет.
– Ну да, еще в дороге заснешь.
– Если засну, разбудят.
– Кто разбудит, таксист? Завезет еще куда-нибудь... Нет, Аринка, я тебя одну не отпущу. Игнат, проводишь девушку домой?
– Зачем спрашиваешь? – поднимаясь с места, улыбнулся Игнат.
Из дома он вышел с Ариной под ручку. Во дворе набрался смелости, положил руку ей на талию, легонько привлек к себе. Арина отстранилась не сразу, но отстранилась.
– Не надо так, на нас же смотрят!
– А что, в Москве нельзя обнимать девушек?
– Если девушка приличная, то... то можно. Но в интимной обстановке.
– Это как?
– А это когда вокруг никого. Только ты и я... – Она помолчала и добавила: – Только вот в чем дело... Я-то девушка неприличная. И меня вообще нельзя обнимать...
– Нельзя, – кивнул Игнат. – Приличным людям нельзя. Но я-то человек неприличный. Так что мне можно...
Арина ответила не сразу.
– Тебе можно... Но не сейчас, ладно?
Они остановили такси. Игнат попытался снова привлечь ее к себе, но она отстранилась.
– Не сейчас...
В следующий раз он попытался обнять ее в лифте. И снова нарвался на ее «не сейчас»...
Она подошла к дверям своей квартиры. Достала ключ. Но в скважину замка вставлять не стала. Обернулась к Игнату, весело улыбнулась.
– Ну, спасибо тебе за то, что проводил!
– И что дальше?
– Как что? Дальше я сама... Ну все, иди, а то еще муж увидит.
– Какой муж? – ошалело спросил Игнат.
– Вова его зовут. У-у, с ним лучше не связываться. Чемпион Европы по дзюдо... Что, страшно стало?
– Страшно, – честно признался Игнат. – За твоего чемпиона страшно...
– Почему за моего? Кто тебе сказал, что я тебе о своем муже говорю? У соседки моей мужа Вовой зовут. Он чемпион. А у меня мужа нет...
– А кто есть?
– Никого нет. Знал бы ты как я спать хочу...
– А кто тебе плечо подставит?
– Животрепещущий, скажу тебе, вопрос, – весело сказала Арина. – У тебя такое крепкое плечо. И в то же время такое мягкое... А ты подставишь мне свое плечо.
– Если ты угостишь меня кофе?
Квартирка у нее была такой же однокомнатной, как и Лики. Только не в пример более роскошная и уютная. Красивые и свежие обои, на кухне полный набор не дешевой мебели, в комнате гарнитурная стенка, мягкий диван, ковры на полу и на стене. И еще японский телевизор, рядом с которым стоял самый настоящий видеомагнитофон.
– Кучеряво живешь! – заметил Игнат.
– Стараюсь...
– А говорила, в институте учишься.
– А Лика говорит, что ты в местах не столь отдаленных отдыхал.
– Это ты к чему? – нахмурился Игнат.
– А ты меня не ограбишь? – шутливо спросила она.
– Я не за ограбление сидел, – покачал он головой.
– А за что?
– За людоедство. Обожаю молодых и красивых девушек...
– А разве бывают девушки не молодые?
– Бывают. У них мясо жестче... А у тебя мясо должно быть нежное, сладкое на вкус...
– Игнат, ты меня заводишь... Я всю жизнь мечтала, чтобы меня кто-нибудь съел... Дорогой, может, ты меня съешь без кофе?
– И даже без соли!
Он подхватил ее на руки, бережно положил на диван. Нежно коснулся губами сладкого ушка, задел языком аппетитную шею...
– Только ты ешь меня медленно, по маленьким кусочкам... – обессиленно закрывая глаза, прошептала она.
Он «ел» ее губами по маленьким кусочкам. Ее тело качалось на волнах страсти. Она сладко постанывала.
Финал у сказки был ярким, взрывным.
– Лика сказала, что тебе негде жить, это правда? – спросила она.
– Мы собираемся снять квартиру.
– Когда вы ее снимете... В общем, поживешь пока у меня...
Она лежала на спине и отрешенно смотрела в потолок. Глаза медленно закрывались, голос становился все тише.
Арина уснула. А у Игната сна ни в одном глазу.
На зоне он всегда следил за собой. И на воле не собирался изменять этому правилу. Пока Арина спала, он постирал свое белье, одежду, повесил все сушиться. Сам принял душ. И на кухне похозяйничал. Приготовил фирменное блюдо – яичницу с колбасой. Разбудил Арину, чуть ли не силком затащил ее на кухню. Он так и не понял, проснулась она или нет, когда ела. Но в комнату она точно возвращалась на автопилоте. Игнату пришлось поддерживать ее, чтобы она не врезалась лбом в дверной косяк.
За окнами уже давно было темно. Игнат выкурил сигарету и отправился вслед за Ариной. Он лег в постель, прижался к ней и почувствовал прилив желания. Пришлось ее потревожить.
Она проснулась. В темноте обвила руками его шею, голова поползла вниз. Все ниже, ниже... Но так ничего и не случилось. Арина встрепенулась, подтянулась к Игнату, всмотрелась в его лицо.
– А-а, это ты, – облегченно вздохнула она.
И отвалилась от него как улитка от камня. Повернулась на бок.
– Извини, дорогой, я жутко хочу спать. Завтра, с утра... – засыпая пробормотала она.
Утром она проснулась первой. И сама пристала к нему. Она была на высоте. И он старался не отставать от нее. Это было самое замечательно утро в его жизни.
– Класс! – упоенно протянула она, обессиленно откидываясь на подушку.
Игнат сделал все, чтобы и ей это утро запомнилось надолго.
Однажды он уже просыпался в постели с девушкой. Это была Люська Климкина. После пьянки. Утром его мутило и от водки, и от Люськи. Тем же утром его повязали менты... А сегодня все зашибись. С Ариной ему по кайфу, и менты на него пока что не охотятся.
– Здорово лежать вот так после встряски, остывать и ни о чем не думать, – сказала Арина. – И самой уходить никуда не надо. И прогонять тоже никого не надо...
– А кого ты прогоняла?
– Погоди, я не договорила. Я хотела сказать, что ты классный парень. Мне с тобой клево... А кого я прогоняю? Так всех и прогоняю. Или сама ухожу... Мужиков у меня много было. Но то все клиенты, с ними я за деньги спала. А ты у меня для души...
– А сколько у тебя таких было, которые для души?
– Ну были, но мало...
Он понял, чем занимается Арина. Она проститутка. И видимо, далеко не дешевая.
– Для клиентов я путана, для тебя, дорогой, я просто шлюха... – невозмутимо пояснила она. – Или не шлюха?.. Ты же мне нравишься. И я тебе нравлюсь. Почему я должна строить из себя целку? Тем более, что я далеко не девочка...
Арина приготовила завтрак, накормила его. А кофе они пили в ванной. Залезли голышом в горячую пенную воду. Сначала просто пили кофе и болтали о всяких пустяках. А потом... В общем, было здорово.
После обеда они просто легли в постель. Арина включила видик, и он с удовольствием посмотрел заокеанский боевик с драками и стрельбой. Затем она поставила эротику. Игнат понял, что пора делать третий заход.
Но эротику неожиданно сменил новый боевик. На этот раз отечественного производства...
В дверь позвонили, и Арина пошла открывать. Игнат тоже поднялся, натянул на себя еще не глаженые, но уже высохшие джинсы. Он думал, что пришел кто-то из друзей. Вилли с Ликой. Или Лева с Леной. А может, и всей толпой нагрянули.
Но из прихожей послышался чужой мужской голос.
– Аринка! Работа есть. Клевый огурец, я тебе скажу. Триста баксов как с куста!
– Рома! Только не сегодня! – взмолилась Арина.
– Почему?
– Да потому! Я как проклятая пять ночей подряд пахала. Отдохнуть пару дней можно?
– Отдохнешь. С огурцом и отдохнешь. Прикинь, за ночь триста баксов! Чисто на сто с полтиной наваришься... Ну так чо?
– Рома, ну я же тебе русским языком сказала, что сегодня у меня выходной. Тебе по-английски сказать?
– Слушай, я не пойму, че ты уперлась? А может, у тебя кто-то левый, а?
В комнату вломился высокий худощавый тип с рыбьими глазами. Дорогой спортивный костюм, дорогущая кожаная куртка, пумовские кроссовки.
– Рома, познакомься, это Игнат, мой друг... – затараторила Арина. – Просто друг.
– Просто друг? – ухмыльнулся тип. – Ты проститутка, а он просто друг... И ты спишь с ним за просто так, без денег?
– А что тут такого? У меня что, не может быть друзей?
– Ну а разве я не твой друг? Друг. Тогда почему ты со мной за так не спишь?
– Рома, может, не будем сейчас выяснять наши с тобой отношения?
– Не будем. Давай, выясним отношения между тобой и этим фраером.
Этот фуфел своим гнилым базаром уже подписал себе приговор. Игнат уже бы давно размазал его по стенке. Но что-то не хотелось торопить события.
– Фраер – это должно звучать гордо, – нехотя роняя слова, сказал он. – Если это честный фраер. Но я тебе, по любому, не фраер. Я покруче буду...
– Че он сказал? – обращаясь к Арине, скривился Рома.
– Он сказал, что недавно из зоны...
– А я-то гляжу, татуировки у него на плечах, – презрительно хмыкнул типчик.
На правом плече у Игната был набит средневековый шлем. Символ борьбы, братства, решимости. С левого плеча скалился тигр. Свидетельство того, что на зоне он был воровским бойцом.
– Откуда он такой взялся?
– Он вместе с Вилли приехал.
– С кем?! – От удивления у типчика перекосилось лицо.
– Это Игнат, он вместе с Вилли срок мотал. А теперь они вместе в Москву приехали. Еще Лева с ним. Классный парень...
– Да класть я хотел на какого-то там Леву! – взвизгнул Рома. – Ты мне скажи, это что, правда, что Вилли здесь, в Москве?
– Здесь, – вместо Арины ответил Игнат. – И я здесь. И Лева... Это кстати, тебе за него!..
Он ударил вполсилы, с ленцой. Но этого хватило, чтобы живчик Рома растекся по полу. Хорошо, что от ковра его отдирать не пришлось, сам поднялся.
– Ты хоть понял, что ты сделал? – взвыл придурок.
– Это еще только начало, лишай ты гнойный! – хватая его за хибот, сказал Игнат. – Тебя же Рома зовут, да? Это ты Вилли под ментов подставил, да?
Игнат уже понял, с кем имеет дело. Фарцовщик и сутенер Рома увивался за Ликой. Арина дружит с ней. К тому же она путана. И вполне могло быть, что этот козел каким-то боком был связан с ней. Так оно и оказалось. Рома был ее сутенером. Да и о Вилли он знал явно не понаслышке. Как скукожился, когда узнал, что Вилли здесь, в Москве.
– Ты гонишь, я его не подставлял! Это все вранье! – верещал Рома.
Только Игнат ему не верил. Он нутром чувствовал, что этот козел способен на любую подлость.
– Ты это на заборе краской напиши. А меня тут грузить не надо, понял? Вилли по твоей теме с уважаемыми людьми терки тер. Конкретный был разбор по этой теме. Даже на ментов мы выходили, которые Вилли повязали. Они на тебя показали, сказали, что это ты моего кента вломил...
– Вранье! Менты не могли на меня показать! Они меня в лицо не... Не было ничего, понял?
– Забакланился ты, гной ползучий. Сам себя вложил. Ты Вилли закозлил, ты... Арина, ты бы Вилли звякнула, пусть сюда рулит. И Леву пусть с собой прихватит. С козлом этим гнойным разбираться будем...
Арина испуганно покачала головой. Она боялась исполнять его просьбу. Боялась, что гнусный Рома с нее за это спросит...
– Игнат, ты бы его не трогал, – жалостливо попросила она. – Не надо. Он же тебе жизни потом не даст...
– Это она правильно говорит. Правильно! – взвизгнул Рома. – Да где ж они, бараны эти?..
Только он подумал о своих баранах, как они появились. Их было двое. Оба рослые и крепкие как на подбор. Широченные черные джинсы, куртки из сшитых кусочков кожи. Рихтованные репы, набитые кулаки. Арина со страху сжалась в клубок, когда их увидела.
Теперь Игнат понимал, почему гнилой Рома буром пер на него. Он рассчитывал на своих отбойщиков, но те маленько его подвели, чуток припозднились. Зато сейчас они на месте и готовы отбить своего вшивого босса.
– Э-э, люди, я не понял? – обратился к ним Игнат. – Вы чо, за этого пидора мазу тянете? Вам чо, не в падлу с правильным пацаном за него бодаться?
Игнат был на зоне авторитетным пацаном. И бойцом. Но никак не быком – тупым исполнителем воровской воли. Он знал немало случаев, когда быками становились натуральные дебилы. Но у тех быков было хоть и элементарное, но правильное представление о воровских раскладах. И они бы не полезли на Игната, чтобы отбить у него сучьего выродка.
Но, видно, Рома сумел раздобыть для себя настоящих даунов. Им было по барабану, кто перед ними стоит, воровской пацан или козлиный шнырь. Для них главное отбить своего босса. И плевать, что им за это будет... Воры держат при себе быков, а такие дятлы как Рома – баранов...
Игнат не стал дожидаться, когда эти тупоголовые дауны разом набросятся на него. Стоило только одному отбойщику дернуться в его сторону, как он пришел в действие. Он прыгнул ему навстречу, блокируя руки, вплотную приблизился к нему, четко отработанным движением схватил за уши, оттянул голову назад и со всей дури врезал ему лбом в переносицу.
Крепыш казался тертым калачом. Деформированный нос, мощные надбровные дуги. Видать, он не один год и всерьез занимался боксом. Он должен был уметь держать удар. И возможно, это у него неплохо получалось. С кем-то, но только не с Игнатом...
На зоне каждый страдал по-своему. Кто-то в свободное время резался в карты, кто-то гонял нарды. А Игнат с Левой и Вилли занимались спортом. У них был свой особый стиль рукопашного боя. Гремучий коктейль из безбашенной отваги, первобытной злобы, вольной борьбы, бокса и каратэ...
Отбойщик не смог удержать удар и слетел с копыт. Не дожидаясь, когда он упадет, Игнат набросился на его кента. Тот оказался брыкучим. Но Игнат дрался с ним один на один. Это означало, что шансов у барана нет никаких. Так оно и оказалось. Игнат пропустил два или три удара, но это лишь еще больше разозлило его. Лицо отбойщика превратилось в кузнечную наковальню. Игнат бил его до тех пор, пока он не затих...
2
Валентин не мог нарадоваться своей подругой. Считай, женой.
Лика потакала ему во всем. Никуда не тянуло. Но из берлоги выбираться все-таки надо. Завтра они с Ликой займутся поиском квартиры. Для Игната и для Левы. Пока есть деньги, надо будет заняться липовыми ксивами, потому как чистые паспорта с московской пропиской им ни в жизнь не получить. Разве что только по домам разъехаться да там получить реальные корки по справке об освобождении. Но опять же, в тех паспортах будет указана судимость и прописка не московская. С такими ксивами живо вышлют за сто первый километр. А им в Москве остаться надо. Потому что только здесь можно делать большие дела.
У воров не в чести заниматься бизнесом. Вилли уважительно относился к воровскому закону, но не молился на него. И блатной образ жизни не для него. Во всяком случае здесь, на воле. Лева думал точно так же. У Игната позиции покрепче, он всерьез считал себя воровским пацаном. Но фарцу не особо презирал. И в принципе не прочь был ею заняться...
Времена изменились. Спекуляция фактически не преследовалась законом. В стране уже второй год действовал закон о кооперации. Цеховики и фарцовщики вылезли из подполья, открыли свои частные лавочки. Джинсы, дубленки свободно продавались на кооперативных рынках. В городе открывались торговые палатки, где свободно продавали всякую всячину – пиво, сигареты, шоколадки, жвачку. Именно такой киоск и умудрилась открыть Лика. И на вполне законном основании имела не плохие деньги. Часть из которых она тратила на грев для Валентина. За что он благодарен ей навеки.
Правда, квартиру она снимала убогую. И в самой хате не фонтан. Но это все из-за того, что она откладывает деньги на вторую палатку. Во всяком случае, она так говорила. А Валентин ей верил. Или хотел верить. Хотя нутром чувствовал, что не все у нее гладко. Но выспрашивать, выпытывать ничего не хотел. Может быть, потом...
Лика готовила ужин. Валентин лежал на диване кверху пузом, смотрел телевизор. В руке бутылка холодного пива. Кайф... Только с пивка в туалет потянуло.
Санузел в квартире совмещенный. Он почему-то не подумал, что там может находиться Лика. И дернул дверь. Хлипкая защелка была вырвана вместе с «мясом»...
Валентин остолбенел, глядя на Лику. Она сидела на ванной, правая рука перетянута жгутом, в левой руке шприц. Она собиралась уколоть себя в вену.
– Ни фига себе! – заорал он. – Это что за дела?
Лика в ужасе смотрела на него. Шприц вывалился у нее из рук, упал на кафельный пол, разбился.
– Я... Мне... Мне врач назначил... – в панике пробормотала она.
– Какой врач? Ты кого лечишь? Это же дурь!.. Опий?!
Еще вчера вечером на Лику накатила какая-то грустная волна. Глаза потухли, голос потускнел. А потом она точно так же исчезла. Сначала возилась в кухне, а затем закрылась в ванной. У Валентина и в мыслях не было, что там она вдалбливала в себя дозу. Зато он заметил, как снова разгорелся ее взгляд, и в постели она была просто бомба. Знал бы он тогда, что этой живостью она обязана наркоте... Теперь он все знает. Лика – наркоманка, это просто не укладывалось в голове.
Она кивнула. Да, она колола себе опий.
– Та-ак! А ну пошли!
Валентин схватил ее за руку, повел в комнату, швырнул на диван.
– И давно мы сидим на игле, а? – зло спросил он.
– Вилли, только не ругайся! – закрывая лицо руками, взвизгнула она.
– Не ругайся... Да я тебя сейчас придушу! – Вилли, не надо!!!
– А ну колись, сучка! Где ханку надыбала? Дурь, спрашиваю, где взяла?
– Купила.
– У кого?.. Да какая разница, у кого?.. – сам же себя осадил он. – Кто тебя на иглу посадил, а?
– Я... Я сама... – Голос ее звучал робко и фальшиво.
– Врешь!!! Я давно хотел тебя спросить, да все не решался. Теперь спрошу. Когда меня закрыли, Рома к тебе подкатывался, а? Ну говори! Я знаю, что он к тебе подкатывался! Знаю!!!
Валентин рвал и метал.
– Да, он приходил ко мне, – жалко выдавила она.
– Та-ак! Приходил. И что дальше?.. Я спрашиваю, что было дальше? Ну!!!
– Я... Я... Мне было плохо. Без тебя плохо. Я места себе не находила. А тут Рома... Он меня утешал... Нет, ты не подумай, у нас ничего не было. Он меня по-другому утешал. Говорил, что ты скоро вернешься. Говорил, что у нас все будет хорошо. А потом ампулу с морфием дал. Сказал, что это меня успокоит. Я попробовала. Мне понравилось... Месяц кололась, два. Потом когда тебе срок дали, меня отпустило. Все-таки два года это не пять лет и тем более не десять. Я уже не хотела колоться. Но... В общем, я не смогла бросить. Сначала был морфий, потом сырец... А потом у меня не осталось денег... Вилли, прости меня!
Валентин неожиданно успокоился. Нахлынувшая нежность отогрела душу. Он подсел к Лике, обнял ее, прижал к себе.
– Я тебе все... Я тебе все скажу, – разрыдалась она. – Рома... Рома мне денег на дозу давал. А потом сказал, что эти деньги я должна буду ему вернуть... А я не знала, как их вернуть. А он подсказал. Деваться мне было некуда, я согласилась...
– Ты работала на него?
– Да... Все было как тогда...
– Ты спала с ним?
– Да... Я не хотела. Но мне нужна была доза. А он мне деньги давал... Вилли, я знаю, что кругом перед тобой виновата... Только ты не бросай меня, ладно? Я завяжу! Я, честное слово, завяжу!.. Я уже завязывала, честное слово, завязывала! И нормально все было...
– Чего ж по новой понеслась?
– Вилли, это от радости. Честное слово, от радости! Обрадовалась, что ты возвращаешься...
– А может, ты боялась, что я обо всем узнаю?
– И это тоже... – горько всхлипнула она. – Вилли, я, честное слово, не хотела тебе изменять! Я же потом за ум взялась. С иглы соскочила. И Рому на хрен послала, честное слово. А палатку коммерческую я в самом деле открыла. На те деньги, которые у меня были...
– На те деньги, которые ты заработала своей...!
– Вилли, не бросай меня! Я, честное слово, больше не буду!
– Конечно, не будешь, – усмехнулся Валентин. – Я с тобой церемониться не стану. Шаг в строну, и башка в кустах, ты поняла?
Она обрадовалась.
– Вилли, я согласна! Согласна! Согласна! Лучше убей меня, непутевую. Но только не бросай...
– Не брошу! – он снова прижал ее к себе. – Ширнуться хочешь?
– Нет, не хочу. Честное сло... Вилли, хочу. Очень хочу. Может, последний разик, а?
– Никаких последних разиков. В узел всю эту дребедень завяжешь и на помойку!
– Как скажешь, любимый! Как скажешь!
Ее ломало, она жутко страдала. Но было видно, что есть в ней сила бороться с внутренним злом. Может, Валентину только казалось так. Он любил Лику, и хотел ей верить...
Он любил Лику. Но лютой ненавистью ненавидел подлеца Рому. Мало того, что этот ублюдок сдал его ментам, так он еще и посадил на иглу его девушку. И Валентин перестанет уважать себя, если лично не свернет башку этому гаду.
Прозвучал телефонный звонок. Он взял трубку.
Это была Арина.
– Вилли, срочно приезжай, тут такое!..
Валентин слышал шум борьбы. Крики, стоны, звон стекла, треск мебели. Что-то обрушилось на телефон, и послышались короткие гудки.
– Лика, давай, собирайся, только живо!
– Что случилось? – встревожилась она.
– Пока точно не знаю. На месте разберемся. Ну давай, давай, шевелись!
Дома он ее оставлять не собирался. Еще ширнется втихаря. К тому же сейчас ей нужна хорошая встряска.
Они выскочили во двор, вышли на шоссе. Остановили какую-то «семерку».
Лика назвала адрес Арины. Мужик без вопросов дал газу.
– Да, кстати, спросить хотел. Арина с Леной тоже путанят? – спросил Вилли.
– Классные девчонки, мы так подружились. Они до сих пор на Рому пашут, а я уже в стороне...
– На Рому?! Вот гнида, всех окучил...
– А я тебе говорила, что у него целый штат путан будет. У Ромы все красивые. Потому что валютные. Он как занимался иностранцами, так и занимается. Размах, правда, уже другой. Он целыми партиями шмотье за бугром закупает, на видиках большие бабки делает. Да и по мелочевке тоже работает. Ну не он, люди у него на это поставлены. Схема все та же, у иностранца берут товар, а в качестве платного презента выставляют ему красивую девочку... Да и с русаками тоже. Сейчас много богатеньких буратин. Девчонки с них бабки берут, и еще товар Ромкин навязывают. Джинсы там, кожаные куртки, всякое другое барахло. Я тебе честно скажу, товар у него – высший сорт. Клиенты довольны. Дела у него хорошо идут. Крутым Рома стал. Он теперь без охраны шагу не сделает...
Арина жила в другом районе Москвы. Прошло около получаса, прежде чем «семерка» остановилась возле подъезда.
Валентин протянул деньги, но мужик покачал головой.
– Слышь, фраерок, может, ты мне телку свою на полчаса уступишь? Ну, типа, оплата за проезд...
У Валентина челюсть отвисла от такой наглости.
– Чего?
– Да ты не кипишуй, не надо, – снисходительно усмехнулся мужик. Ты же сутик, да? А это твоя мочалка, да? Только не говори, что не так. Я в эту тему на раз въезжаю...
– Базаришь ты не в тему! – завелся Валентин. – Ты ваще кто такой?
– Я-то? Я-то Витя с Речного вокзала!
Это прозвучало так гордо, будто Витя с Речного вокзала был всеми признанным авторитетом самого высокого ранга. Типа, кум королю, сват министру.
– Давно откинулся? – сквозь зубы спросил Валентин.
– В смысле? А, типа, а зоне сидел, да?.. Не, на зоне я не чалился. Мы и без зоны крутые! Всех строим, понял!
– Так ты срок не мотал. А меня фраерком назвал. Ты вообще кто такой, чтобы фраером меня называть?
Выбираясь из машины, он хлопнул Витю по плечу. Чтобы тот выходил вместе с ним.
Парень имел внушительный вид. На полголовы выше Валентина, джинсовая куртка трещала на его могучих плечах. Но в нем не было главного, крепкого духа. Зато понтов хоть отбавляй.
– Я честный воровской пацан, понял? – круто наехал на него Валентин. – А ты меня фраером назвал!
Витя разглядел в нем серьезного человека. И кажется, понял, что в самом деле допустил косяк. Но с понтов съезжать не стал.
– Ну а если ошибся, то чо? – ухмыльнулся он. – Чо тут такого? У нас на воле по барабану, мотал ты срок или нет. Кто сильней, тот и круче, сечешь?.. И ваще, откуда я знаю, что ты не сутик? Ты же телку свою на заказ везешь, да? Так почему бы со мной не поделиться?
Витя вел себя нагло, вызывающе.
– Извини, мы очень спешим! – зло бросил Валентин, глянул на парня исподлобья.
– Это ты к чему? – презрительно хмыкнул тот.
Похоже, он решил, что Валентин включил задний ход.
– А к тому, что мне уже пора...
Валентин предупредил его, что очень торопится. Но Витя правильных выводов не сделал и не приготовился отразить атаку. Атака же была молниеносной. Парень просто не в состоянии был уловить момент, когда кулак пошел в ход. Когда он хватился, было уже поздно. Мощный удар в челюсть отправил его в глубокий нокаут. Лика даже забеспокоилась: жив ли парниша?
– Вроде бы дышит, – на ходу сообщила она. – И пульс есть... Вилли, ты настоящий монстр!
Это прозвучало как комплимент. Но Валентину было не до того. Он торопился попасть на место.
Но торопился он зря. В квартире кроме Игната и Арины никого больше не было.
– Вилли, братуха, извини! – с ходу повинился перед ним Игнат. – Упустил гада! Я его за шкварник взял, вас хотел на толковище позвать. А тут его мамонты нарисовались. Типа, быки, но бараны, да. Я-то им обоим вломил, не вопрос. Но пока я их гасил, этот жук навозный слинял. Я за ним ломанулся, но ни фига. Тем временем и бараны смылись. Да, ладно, мы его по-любому вычислим...
– А он вам нужен? – спросила Арина.
– Нужен! – твердо сказал Валентин.
– Обжечься можно, – предупредила она.
– Ариш, беса не гони! – поморщился Игнат. – Девчонка ты правильная, я тебя уважаю, но... Ты же сама видела, что я с его баранами сделал.
– Видела. Но с Ромой все равно лучше не связываться. У него крыша серьезная...
– Какая крыша, о чем ты?
– Здрасьте, приехали. Мы не знаем, что такое крыша. Срок на зоне мотали, а о крышах они не слышали...
– Не, ну как это не слышали, – задумался Игнат. – Воры цеховикам крышу делали. Да и делают. Чисто десять процентов от навара. Чисто на «общак». Тут я в курсах... Так ты что, хочешь сказать, что Рома под воровской крышей?
– Да нет, воры здесь не при чем. Сейчас не только воры погоду делают... Ты у Вилли своего спроси. Его Лика уже, должно быть, просветила...
– Не успела, – жалко улыбнулась Лика.
– Не пойму я вас, девчонки, – озабоченно посмотрел на нее Валентин. – Загадками говорите. Крыши какие-то...
– Да не какие-то, а бандитские... – уныло вздохнула Лика. – У нас же кооперация, частное предпринимательство. А там где частный бизнес, там и рэкет. Закон первобытного капитализма...
– Рэкет, рэкет, что-то слышал...
– А я на себе это прочувствовала. Я как только палатку открыла, так ко мне сразу ребята крутые подъехали. Точь-точь такие, как Витя, которого ты сейчас избил. Он тоже из этих, из рэкетиров... делиться велели. Двадцать пять процентов затребовали. Сказали, что каждую неделю приезжать ко мне будут. И приезжают. Деньги забирают, спасибо и до новых встреч...
– И что ж ты молчала? – нахмурился Валентин.
– А не хотела, чтобы ты заводился. Еще полезешь на них с кулаками. А у них кастеты, ножи, цепи...
– Нашла чем напугать, – хмыкнул Игнат. – Ты это, сведи нас с этими ребятами. Мы им живо объясним, что тебя трогать нельзя...
– Сколько вас, трое? А их, если надо будет, целая свора налетит. А потом мне с ними спокойно. Если что, я звоню им, и они едут разбираются...
– С кем разбираются?
– А ты знаешь, сколько сейчас шакалья развелось? Такие вот бугаи, как тот Витя, в стаи собираются, и давай коммерсантов бомбить. Вилли, ты же слышал, что он тебе сказал? По барабану, кто ты есть такой. Сидел ты на зоне или нет, пацан ты или чмо, это уже не важно. Все решает сила. Есть сила – ты крутой, нет силы – отвали в сторону... Только, пожалуйста, не трогай мою крышу. Это измайловские ребята, они меня не обижают. И от шакалов отбивают.
– Измайловцы, – хмыкнул Валентин. – Прямо гвардия какая-то... Преображенцев еще не хватает, и семеновцев...
– Будут. И семеновцы будут, и преображенцы, – вроде бы в шутку сказала Арина, но вышло, что всерьез. – Времена сейчас такие. Лика правильно сказала, что рэкет – это первый признак первобытного капитализма. Кооперативы сейчас как грибы после дождя растут. И все больше волков, которые хотят на этом поживиться. Сейчас у нас в Москве люберецкие, ореховские, солнцевские... измайловские, вот, погоду делают. И это лишь начало.
– Вас что, тоже достают? – спросил Игнат.
– А ты думал... Хочешь спокойно работать, плати, а то таких отгребешь. Еще и на хор поставят...
– Это уже беспредел.
– А тут сплошь и рядом беспредел. Без крыши работаешь, жди беды. С крышей, жди субботника. Это когда братва на халяву с девочками гуляет... Рома – он, может, и козел. Но у него хоть какой-то порядок. Он сам своих козочек пасет. Ты, Игнат, понял, что у него свои быки есть. Так он еще и ореховским отстегивает, чтобы они его бизнес охраняли. А это не только девочки, это еще и фарца. Рома хорошо развернулся. Денег у него валом, и себе хватает, и чтобы с братвой расплатиться. Если вы его тронете, с ореховской братвой дело иметь будете...
– Да, времена настали, – невесело улыбнулся Валентин. – За Лику заступишься, на измайловцев нарвешься. На Рому наедешь, с тебя ореховские спросят... Я вам вот что скажу, волков бояться, в лес не ходить.
Вилли был чем-то очень расстроен.
– Что там у тебя стряслось, выкладывай? – строго спросил Игнат.
– Рому, козла, найти надо! – зло сказал он.
– Так это без вариантов, башкой своей за подставу ответит.
– Да подстава это ладно. Он Лику мою на иглу посадил, – ошарашил его Вилли.
– Ни хрена себе пирожки! Что ж раньше не сказал?
– Так я сам сегодня узнал. Захожу в ванную, а у Лики ширялово в руках... Он ее спецом на иглу поставил. Чтобы она на него пахала... Может, и сейчас пашет, хрен его знает... Ты-то сам знаешь, на какие рыжики Аринка живет?
– Да знаю. Но мне как-то все равно. Я на ней жениться не собираюсь. Но на Рому она точно пашет...
– Вот-вот!
– Ну с Аринкой-то ладно, я за нее не в ответе. А вот за Лику с этого козла спросить надо, это без вариантов... Э-э, притормози-ка!
Они подходили к железному ларьку с одной стороны, а с другой – к нему подруливала толпа крепких молодцев с бритыми затылками. Их было шесть или семь человек. Кто в джинсах, кто в спортивных штанах, у кого-то куртки простые, у кого-то джинсовые. А у самого крутого куртка кожаная.
Крепыши подошли к палатке, окружили его со всех сторон. Крутован в кожанке зашел внутрь, минуты через две вышел и с довольным видом направился к машине, толпа ломанулась за ним.
– Видал, как надо работать, – усмехнулся Игнат. – Раз-два, и бабки в кармане...
– Такие же орлы Лику стригут, – недовольно поморщился Вилли.
– Погоди, она же сказала тебе, что ее не обижают. И этого ларечника не обидели. Пришли, забрали слам и ушли. А куда ушли? На новую точку...
Игнат подошел к ларьку, заглянул в окошко и увидел недовольное физио торгаша.
– Чо, мужик, на бабки попал? – участливо спросил он.
– Тебе не все равно? – грубо ответил торгаш.
У Игната не было никакого желания связываться с этим торгашом. Его можно было понять: братва на бабки опустила. Но братва на то и братва, чтобы с мужиков долю на «общак» требовать. Только то на зоне, а это в жизни. Смех и грех – страна в одну большую зону превращается. Только зона эта беспредельная. Потому как масть здесь держит какая-то шушера. Игнат глубоко сомневался, что этот ларек дербанули воровские пацаны. Хотя кто его знает... Надо будет во всем разобраться, пробить, кто есть кто в этой жизни...
– Бабки уходят, только слышно как хрусты шелестят, – заметил Вилли. – А нам еще хату снимать. И ксивы нужны... Ну бабки мы заработаем.
– Только как? Палатки бомбить?
– А почему нет?
– Игнат, ты что, серьезно?
– Да пока не знаю, думаю. Но я тебе одно скажу, что-то не то сейчас в стране. Братва вовсю резвится. Слышь, может, ментов моль потрахала?
Ответ на этот вопрос он получил в тот же вечер. Пока девчонки накрывали на стол, Игнат с Вилли смотрели телевизор. Шла какая-то передача, в которой журналист общался с очень важным ментом. На погонах по три генеральские звезды, и на подбородке три складки. Журналист спросил что-то про разгул преступности. И этот красноперый боров своим ответом сразил его наповал. Оказывается, ничего страшного не происходит. И вообще, согласно последним постановлениям партии и правительства организованная преступность в стране отсутствует как чуждое социалистическому обществу явление. Типа, есть отдельные случаи, но они не носят массового характера. Короче, ситуация под контролем. Про солнцевских, измайловских, люберецких вообще тишина.
Утром Игнат проснулся с головной болью. И вчерашняя водка была здесь не при чем. С Ариной у него все было на мази, шуры-муры, трах-тарарах. Но, как говорится, нужно было и честь знать. У нее начинались рабочие будни, а это значит, что в ее уютной квартирке в любой момент могли нарисоваться клиенты. А еще могли объявиться вчерашние быки. Если они приведут с собой подмогу, не факт, что Игнат сумеет их задавить.
Хата, ксивы и бабки – вот что было его головной болью.
С квартирой они разобрались в тот же день. Выручила Лена. Видно, Лева так затрахал ее, что ей не терпелось поскорее спровадить его. Это была двухкомнатная квартира. Чистая, светлая, мебели, правда, по минимуму. В общем, жить можно. Но дорого. Впрочем, на халяву Игнат и не рассчитывал.
Пока что платит он, но нужно сделать так, чтобы платили ему...
С хозяином квартиры расплатилась Лика, потому что у нее был паспорт, а у них только «волчьи билеты». Она сделала свое дело, и сейчас она была не нужна. Но Вилли не отпускал ее от себя ни на шаг. И домой одну не отпускал. Боялся, что без него Лика накачается наркотой. Игнат его понимал. Поэтому готов был отпустить его домой. Сейчас Вилли был ему нужен только для важного разговора. Сегодня Игнат может обойтись без него. А когда начнутся серьезные дела, Вилли должен быть рядом с ним всегда...
Игнат начал издалека.
– Не хилая у нас хавира, – обвел он взглядом комнату, затем друзей. – За месяц мы заплатили. И сколько у нас осталось?
– Да четыре сотни рваных на общак, – кисло ответил Вилли.
– Бывает и хуже. Но хуже нам не нужно. Нам нужно только лучше... Ты, Вилли, правильно сказал насчет общака. Есть общак наш собственный, а есть общак воровской. И постанова у нас такая. Если мы – одна бригада, то должны работать на свой малый и на большой общак...
– Что делать будем? – настороженно спросил Лева.
– Я же говорю, на воровской общак работать. Ты вспомни, какая постанова на зоне была. Мужик должен пахать и отстегивать в общак. Тогда у него все на мази будет. И здесь точно такая же беда. Барыга должен пахать, а мы с него слам за это брать. Или это не по нашим понятиям?
– Ну да, все по понятиям, – без особой охоты кивнул Лева.
– Если мы сами фарцой займемся, то сами же барыгами станет. И тогда уже с нас будут купоны стричь. И это тоже по понятиям... Не по понятиям другая беда. Какая-то шпана с барыг слам снимает. Вопрос, куда уходят бабки, на общак или мимо? Спокойно, пацаны, ответа от вас я не требую. Потому как это не наши проблемы, куда уходят бабки. Кому надо, тот пусть с них и спрашивает. А мы только за себя в ответе... Короче, расклад такой. Бомбим торгашей, затем выходим на Кожуха, сливаем через него слам на воровскую кассу. Чтобы все чисто по закону. Тогда, если вдруг что, Кожух мазу за нас потянет.
Вор в законе Кожух был крестником Пятуса. В последнюю свою ночь на зоне Игнат лично разговаривал с законником. Сказал, что будет искать удачу в златоглавой. Пятус дал ему наколку на спеца по ксивам. А еще объяснил, как состыковаться с Кожухом. Рекомендаций он никаких не давал. Мол, если Кожуху будет нужно, он пробьет Игната через маляву. Тогда Пятус и отпишет ему, что Бурлак был на зоне авторитетным пацаном...
– А может, сразу с Кожухом сблатуемся? – спросил Лева.
– Ну придем мы к Кожуху, так, мол, и так, мы такие-сякие, барыг хотим бомбить, на общак работать. Думаешь, нет у него пацанов, которые этим делом занимаются? Есть. Ты хочешь, чтобы нас в какую-нибудь бригаду запрягли? Лично я этого не хочу. Я сам по себе быть хочу. Чтобы только «общак» был надо мной, и все. А чью-то упряжь я тащить не хочу. Да и вы тоже... Короче, с Кожухом мы состыкуемся потом, когда у нас уже все на мази будет, когда мы заявим о себе. Тогда он с нами считаться будет. А мы заявим о себе, пацаны. Громко заявим, отвечаю... Ну так что, пацаны, работаем сами, своей бригадой? Чтобы все чисто по понятиям и через общак. Ну и о себе, само собой, забывать не будем.
– Заметано, братан! – отозвался Лева.
– Как сказал, так и будет, – кивнул Вилли. – Только вот как с фарцой быть?
– Я ж тебе сказал, как. Фарцовщики – это овцы. А мы волки, пастухи, чабаны, кто угодно. Но только не овцы. Так что фарца твоя в пролете. Извини, братан!
– Так одно ж другому не мешает.
– Может быть, может быть. Но сейчас никакой фарцы... Если все в цвет пойдет, ты Лику свою с ларька снимай. Не дело ей кому-то отстегивать...
– Я так понял, отбивать мы ее не станем?
– Вилли, ты правильно меня понял. Я не знаю, кто такие измайловские, но слам они с нее снимают по понятиям. Тем более, что ее не обижают. Вот если бы ее обидели, тогда да, ты бы мог за нее спросить, как тогда, с Лешего. А из-за ларька за нее подписываться, это не по понятиям... Короче, вопрос закрыт.
– А насчет Ромы?
– С этого козла мы спросим, это без вариантов.
Об этой бригаде еще никто не знает. Но это временно. Игнат с пацанами еще заявит о себе.
Глава шестая
1
В кафешке было тепло и уютно. На экране телевизора с подачи видака крутилась заморская дива и нежно орала свои забугорные песни. Время утреннее, поэтому народу раз два и обчелся.
Игнат, Лева и Вилли сели за свободный столик поближе к телевизору. Тут же нарисовался халдей.
– Что будем есть? Что будем пить? – не очень приветливо осведомился он.
– Да мы чисто водички зашли попить, – усмехнулся Лева. – Чисто покурить. И чисто телек посмотреть...
– Извините, но у нас так не принято. Или делайте заказ, или идите смотреть телевизор в другое место...
– Ты чо, нас посылаешь? – набычился Вилли.
Халдей чуть не обделался под его свирепым взглядом.
– Нет... Просто... Просто у нас порядки такие... – пробормотал он.
– У вас свои порядки. А у нас свои... Где твой босс?
– Зачем он вам?
– Поговорить надо. О новых порядках. Сюда его давай. Или нам самим к нему идти?
Владелец кафе был парень лет двадцати пяти. Глаза навыкате как у рака, большие губы, уши как локаторы. Подвижное лицо, бегающий взгляд. Властным движением руки Игнат указал ему на стул. Но парень остался стоять.
– Как тебя зовут, мужик? – небрежно роняя слова, спросил Игнат.
– Иннокентий, – с заискивающей улыбкой на лице ответил парень.
– Кеша, ты мне скажи, что это за дела такие? Твой халдей посылает на три буквы твою новую крышу...
– Простите, что?
– Мы – твоя крыша. Теперь ясно?
– А-а... Но у меня есть крыша...
– Да? И кто такие?
– Ну, ребята приезжали. Из Солнцева. Старшего Димой зовут. Димон солнцевский, может, слышали?
Это была первая точка, которую собирался прибрать к рукам Игнат. Но, оказывается, свято место уже не пусто. Про Димона солнцевского он никогда и ничего не слышал. Возможно, Кеша врал. Возможно, не было никаких солнцевских. Но как это проверить? Забить солнцевским стрелку? А если те нагрянут большой толпой да с ходу обрушатся на игнатовскую троицу? Просто в замес попасть – это еще полбеды. Куда хреновей, если об Игнате пойдет дурная слава по Москве. Мол, объявился тут пень с бугра, так его на тот же бугор пинками и загнали...
– А не свистишь? – пронзительно посмотрел на парня Игнат. – Смотри, если нет никакого Димона, я сам лично приготовлю холодец из твоего языка, ты меня понял?
– Да нет, есть у меня крыша, есть. Я не вру. Хотите, я позвоню Димону, он подъедет, вы с ним разберетесь...
– Не надо, – покачал головой Игнат. – Я сам этого Димона пробью, узнаю, расклады. И смотри у меня, если ты меня байдой загрузил!
– Да нет, все в порядке...
Игнат не смог накрыть эту точку. У владельца кафе была уже крыша. Игнат поставил себя так, что Кеша не смел пройтись по его адресу насмешливым взглядом – типа, катись отсюда, браток, пока солнцевские по ушам не настучали...
Мало того, Кеша распорядился накрыть стол за счет заведения. Игнату это очень понравилось. Под занавес застолья Кеша подсел к нему.
– У меня к тебе дело есть, – заговорщицким тоном сказал он. – На пять штук деревом...
Движением бровей Игнат дал понять, что готов его слушать.
– У меня один товарищ есть, у него кооператив свой, джинсы шьет, куртки. Короче, деньги у него водятся...
– Я не понял, ты чо, наколку мне на этого бобра даешь? Крышу ему надо сделать, да?
– А я даже не знаю, есть у него крыша или нет. Если нет, то вы можете его в оборот взять...
– Ну спасибо тебе, Кеша! – ухмыльнулся Игнат.
– Да нет, ты не так понял, не о том разговор. Олег мне кучу бабок торчит. Он у меня пять штук на раскрутку своего дела брал. Он уже раскрутился, нормально раскрутился. А все завтраками меня кормит. Я так понял, что он меня кинул...
– А я понял, что ты хочешь отбить свои бабки нашими кулаками, так?
– Ну не кулаками... Можно, просто поговорить. Вы же крутые пацаны, сразу видно. Он только глянет на вас, и сразу поймет, что не прав...
– И сколько мы будем с этого иметь?
– Ну по пятьсот рублей на брата. Это же нормальные деньги. Моей матери, вот, полгода за такие деньги работать...
Игнат думал не долго.
– Лады, мы завязываемся на это дело, – кивнул он. – Как нам твоего Олега найти?
Из кафе Игнат выходил, однако, с хмурым видом.
– А я гляжу, Кеша нас чисто за лохов держит, – мрачно усмехнулся он. – Арапа нам заправляет, типа, мы крутые пацаны. А сам на дурку нас берет...
Игнат сразу догадался, почему Кеша подпрягает на дело их, а не свою крышу. Солнцевские братки – люди серьезные. Они за пятьсот рублей на рыло подставляться не будут. Возьмут ровно половину. А это не полторы, а две с половиной штуки. Хитрозадый Кеша решил сэкономить целую штуку...
Игнат мог бы его понять, если бы он сказал честно, что напрягать свою крышу себе дороже. Но ведь он этого не сказал. Получается, он держит Игната за лоха. Такое не прощается...
Они подходили к своему дому, когда из-за поворота выскочила красная «копейка». Она мчалась прямо на них. Вилли едва успел отпрыгнуть в сторону.
Водила ударил по тормозам, остановился. Не долго думая, Лева подскочил к машине и выдернул из нее довольно крепкого на вид парня лет двадцати. Круглая прыщавая репа, нос картошкой, вытянутый подбородок.
– Мужики, извините! – взмолился он. – Я не хотел!
– Не хотел, а чуть не наехал, – прошелся по нему тяжелым взглядом Игнат.
– Да нервы у меня...
– Такой молодой, и уже нервы...
– Так это, из-за девчонки все. Проблема у меня...
– А ты с нами поделись своей проблемой. Может, полегчает, а, как ты думаешь?
Игнат внимательно рассматривал его машину. Может, и не первой молодости тачка, зато ухожена, рессоры не продавлены, ни вмятин, ни царапин, и краска не тусклая.
– Да не знаю, – пожал плечами парень.
– Ты, братан, чуть человека не сбил. За это с тебя, сам понимаешь, пузырь.
– Да хоть два!
– Ну два, так два, мы не против...
Через час парень уже сидел с ними за столом в их квартире. Звали его Толик.
– А ты где работаешь, Толян? – спросил его Игнат.
– Не работаю. Я еще свое не отгулял. Как из армии вернулся, так и гуляю...
– И давно ты вернулся?
– Четвертый месяц идет.
– Не надоело гулять?
– Да нет, гулял бы и гулял...
– Служил где?
– Да в стройбате.
– А чего? Пацан ты вроде бы здоровый. Тебе бы в десанте служить...
– Да какой на хрен десант с моей судимостью.
– Оба-на! И за что тебя причесали?
– Козлу одному хлебальник начистил. Мне два года за хулиганку впаяли.
– Где срок мотал?
– Да нигде. Мне же условно дали...
– Все равно наш пацан! – подмигнул Леве Игнат.
– Да я тоже смотрю, нормальный пацан, – подыграл ему тот. – Ментам братанов своих не сдавал?
– Гонишь! Да чтобы я кого-то сдал!
– Ты-то сам как жить дальше собираешься?
– Учиться не охота, гайки крутить тоже не охота, – скривился Толян.
– А баб трахать охота?
– Ну так само собой...
– А бабы так просто не дают? Или дают, но недолго...
– Во-во! Дают, но не долго... Лидка думала, что у меня бабла валом. А потом поняла, что я не могу ее по кабакам водить. Ну и, в общем...
– Да ты не расстраивайся, братан! Будут у тебя бабки... Кстати, есть одна делюга, две сотни рябчиков можно срубить...
– Две сотни, ух ты!.. А не опасно?
– Да нет, не опасно... Машина, я так понял, у тебя есть...
– Ну не моя машина. Я у бати беру. Он в принципе не возражает.
– Сможешь тачку взять?
– Когда?
– Завтра. На весь день.
– Да без проблем... А что делать надо?
Игнат объяснил, что ему нужно делать. Вечером его посетила блестящая идея. И он внес поправки в свой план...
Олег Садков арендовал помещение в районном доме культуры. Отдельный вход, огромная комната под пошивочный цех, еще какие-то комнатухи. И кабинет, где заседал директор. Здесь его можно было застать только первые три дня недели, все остальное время он пропадал на Рижском рынке. Сегодня был вторник, и Олег находился в своем кабинете.
Игнат зашел к нему с улыбкой до ушей.
– Здоров, командир! Товар принимай!
– Какой товар? – непонимающе уставился на него кооператор.
– Как это какой товар? Ткань джинсовая, шесть рулонов...
– Погодите, а разве мы с вами договаривались о поставке?
– А в чем проблема? Сейчас договоримся...
– Нет, так дела не делаются. Тем более, что у меня есть свои поставщики...
– Так они с тебя реальную цену дерут, а я за полцены толкну... Я тебе, командир, честно признаюсь. Товар... ну не совсем чистый....
– Ворованный?
– Ну можно сказать, что и так... Не, ткань в самом деле классная. Пошли, глянешь. Если понравится, я тебя и джинсовкой завалю и вельветовкой. Все будет на мази, отвечаю...
– Дело в том, что меня не устраивает ворованный товар, – замялся Садков.
– Так в полцены же... Возьми хотя бы эту партию. Качество отличное, я тебе говорю. Товар в машине. Пошли, хотя бы глянешь...
Олег не смог удержаться от искушения и отправился смотреть дармовую ткань. Игнат открыл перед ним багажник. А там пустота.
– Не понял! – возмущенно протянул кооператор.
– Сейчас поймешь! Он ударил его не очень сильно. Но этого хватило. Олег потерял сознание, и тут же оказался в багажнике. Игнат захлопнул дверцу и сел в машину.
– Все как по маслу! – подмигнул он Вилли.
Машина сорвалась с места и через час остановилась в самой глухомани Рублевского леса. Но прежде чем вытащить кооператора, Игнат велел привязать к дереву Толяна. Он должен был играть роль должника-коммерсанта.
Олега вытащили из машины, привязали к соседнему дереву, заткнули рот кляпом. Но наезжать пока не стали. Первым под раздачу попал Толян.
– Я не понял, карась, ты когда бабки отдашь? – пнул его ногой Лева.
Это был как раз тот случай, когда размах на рубль, а удар на копейку. Но Толян взвыл так, как будто у него разорвалась селезенка.
– Не-ет у меня бабок! – выл он. – Вы же палатку мою сожгли! Откуда бабки?
– И вторую палатку сожжем. И третью...
– Нет у меня второй палатки. Одна всего была. И денег нет. Ничего нет!
Шквал показных ударов оборвал его истошные вопли. Все это происходило на глазах кооператора. Игнат думал, что у него от страха лопнут глаза. Или мочевой пузырь.
– Хорош! – остановил пацанов Игнат.
Лева и Вилли отошли от «истерзанного» тела.
– Я отдам... отдам деньги... – скулил Толян.
– Как же ты их отдашь, если их у тебя нет?
– Я найду... Найду...
– Да нет, братан, сегодня был последний срок... Помнишь, я тебе говорил, что мы шутить не будем. А ты не верил. Думал, что мы тебя на понт берем. Нет, мы тебя не пугали. Мы говорили то, что будет...
Игнат многозначительно посмотрел на Леву. Тот кивнул и достал из-за пояса охотничий нож.
– Не надо! – завизжал Толян.
Но Лева его не слушал. Он подошел к нему, сел на корточки, одной рукой обхватил голову, задрал кверху подбородок. А второй сделал режущее движение. При этом он незаметно раздавил пакетик с бычьей кровью, которая залила «зарезанному» Толику грудь.
Лева достал платок, вытер нож. И подошел к Садкову.
– Не надо, не надо! – забился в истерике кооператор.
– Чего не надо? – удивленно посмотрел на него Игнат. – Ты не боись, тебя-то резать никто не собирается...
– А за что... За что меня резать?..
– Да пока не за что... Хотя хрен его знает... Вдруг ты окажешься таким же непонятливым, как этот урод?.. Хотя вряд ли. Мне кажется, Олежа, что ты честный человек. И считаешь, что долги нужно отдавать...
– Какие долги?
– Ну как какие? Тебе Кеша Серобоков бабки на раскрутку давал?
– Давал... – обреченно кивнул кооператор.
– Сколько?
– Две тысячи рублей.
– А он говорит, что пять.
– Врет он!
– Значит, он с процентами хочет вернуть.
– Какие проценты? Мы не договаривались о процентах...
– Сейчас мы с тобой договоримся. И скрепим договор кровью...
Игнат поднял руку, подавая Леве знак. И тот шагнул к жертве.
– Не надо! – взвыл Олег. – Я отдам! Пять тысяч отдам!
Лева снова встал на свое место. А Игнат ободрительно похлопал терпилу по щеке.
– Деньги где?
– У меня в кабинете, в сейфе...
– Сейчас мы поедем к тебе, и ты отдашь нам ровно пять тысяч.
– Хорошо.
– А чтобы ты нас не кинул, мы подстрахуемся...
По его знаку Лева и Вилли подскочили к Садкову и силой сунули в его сжатую ладонь рукоятку ножа. Теперь на ней были отпечатки его пальцев.
– Если ты нас кинешь, этот нож мы оставим рядом с трупом, – пояснил Игнат. – Если у ментов не засвечены твои пальчики, мы им подскажем, где искать убийцу. Ты меня понял?
– Понял, – затравленно кивнул кооператор.
«Труп» Толяна они оставили на месте, а сами вместе с терпилой отправились за деньгами. За руль сел Вилли. Еще вчера он вместе с Толяном гонял по выверенному маршруту. Игнат надеялся, что сегодня Вилли не подведет.
Опасность состояла в том, что у Вилли не было прав, и машина оформлена не на него. К тому же у всех троих нет паспорта. Да еще похищенный кооператор в машине.
Игнату сегодня определенно везло. Они без приключений добрались до швейного цеха, которым заправлял Садков. Он сходил к себе в кабинет, вернулся с деньгами, подавленно протянул их Игнату.
– Здесь ровно пять штук...
Игнат с удовольствием взвесил на руке пачку пятидесятирублевок. Сунул ее в карман.
– Я тебе верю, мужик. Потому считать не буду... Кстати, я хотел спросить, как у тебя дела с бизнесом. Проблемы есть? Может, кто наезжает?
– А то вы не знаете, – горько усмехнулся Садков. – Я ж на Рижском рынке торгую. А там рэкет цветет и пахнет...
– Кому отстегиваешь?
– А всем. Сегодня люберецкие наедут, завтра солнцевские. То одним, то другим...
Игнат понял, что нет смысла брать этого барыгу под свою крышу. Люберецкие, солнцевские... Судя по всему, это крутые команды, и вряд ли он сможет отбить у них Олега.
От Садкова Игнат поехал к Кеше. Но вовсе не для того, чтобы отдать ему бабки.
Кеша был на месте.
– Здорово, братан! – поприветствовал его Игнат.
– Как дела? – кисло улыбнулся парень.
– Да как сажа бела... Это с Олегом твоим поговорили. Представляешь, он говорит, что не брал у тебя бабки.
– Как это не брал? – взвился Кеша. – Вы что, ему поверили?
– Видишь ли, мы его немного били. И немного резали. А он все равно не признался. Говорит, что вообще не знает никакого Кешу...
– Вот падла!
– Это ты ему скажи, ладно? Поехали, скажешь ему, что ты о нем думаешь?
– Куда поехали? – насторожился Кеша.
– Да туда и поехали. К Олегу твоему. Если он тебя узнает, то никуда уже от нас не денется. Мы его, падлу, дожмем...
– Как это он меня не узнает? Узнает!
Игнат не стал пытать судьбу. И заставил Кешу ехать на его машине. «Копейку» оставили возле кафе.
Толян вовремя заметил приближение машины. И успел вернуться на исходную позицию. Весь в крови, голова безжизненно откинута набок. Кешу чуть наизнанку не вывернуло, когда он его увидел.
– Я не понял, он что, коньки отбросил? – возмущенно протянул Игнат.
Лева склонился над «трупом», пощупал пульс.
– Ага, хана мужику.
– Так это ж не Олег! – наконец-то дошло до Кеши.
– Как это не Олег? – удивленно выставился на него Игнат. – Олег... Олег его зовут. Мы его в цехе взяли, он там куртки шил, своими руками, да...
– Вы что, идиоты! Олег не шьет куртки своими руками! Он руководит процессом! Понятно?..
– Так это что, не он?
– Нет, конечно!
– Так что, выходит, тот Олег жив, а этот ласты склеил?
– Не, ну не придурки!
– Это кто придурки? – сверкнул взглядом Игнат. – А идиотами кого ты назвал? Тебя чо, фраер, за базаром не учили следить? Так мы тебя научим!
Кеша в момент сошел с лица.
– Э-э, извини, – проблеял он. – Я не хотел, нечаянно с языка сорвалось...
– За нечаянно мочат отчаянно. Да ты не волнуйся, мы тебя отчаянно мочить не будем. Так, чисто не больно зарежем, – успокоил барыгу Лева.
– А-а, вы что! – закружил на месте Кеша.
– Что, не хочешь отвечать за гнилой базар? – с хищной ухмылкой спросил Игнат.
– Прости, я больше не буду!
– Прощаю... И ты нас извини, братан. Все-таки мы должны тебя завалить...
– Ну почему? – опускаясь на колени, взвыл Кеша.
– Труп ты видел, вот почему. Теперь ты нас ментам вложишь...
– Да нет, вы даже не думайте! Я никому ничего не скажу! Честное слово, никому!
– Это ты сейчас так говоришь, а когда менты на тебя наедут, ты по-другому запоешь...
– Нет, нет! Я не скажу, ничего не скажу!
– Конечно, не скажешь. Трупы обычно молчат... А может не будем его убивать? – спросил Лева.
– Ну как это не будем? – покачал головой Игнат. – Он же свидетель...
– Ну и фиг с ним, что свидетель. Мы же все равно делаем ноги. Ту-ту, и нет нас в Москве...
– А дорога дальняя, – заметил Вилли.
– Во! И расходы большие!.. Пусть этот хмырь бабок нам отстегнет, и пуст себе живет...
– А это мысль, – одобрительно улыбнулся Игнат. И впился в Кешу тяжелым пронизывающим взглядом: – Слыхал, фраерок, пацаны шанс тебе дают. Пять штук отстегиваешь и свободен...
– Пять тысяч рублей?!
– А ты что, в баксах можешь слить?
– Нет-нет... Но у меня нет пяти тысяч... Могу дать четыре...
– Пять! – жестко отчеканил Игнат.
– Ладно, я найду...
Бедного Толяна снова оставили в лесу. Кеша отправился к себе домой. Само собой, ему пришлось прихватить с собой и своих мучителей. Он привез их во двор своего дома.
Машина у Кеши была хорошая. Бежевая «шестерка» двух лет от роду.
– Дорогая тачка, – заметил Игнат.
– Это ты к чему? – дернулся терпила.
– А к тому, если ты не уложишься в десять минут, мы спалим твою тачку... А потом, через время, спалим и тебя. Обольем тебя бензином и чик-чирик. Больно будет, сразу предупреждаю...
Кеша не стал пытать судьбу. Быстро вышел из машины, поднялся в свою квартиру, вернулся с деньгами. На все у него ушло ровно семь минут. Пришел, так сказать, с опережением графика. Но премии ему за это не полагалось.
Кеша подвез своих «спасителей» к кафе. Там они пересели в свою машину и без приключений добрались до месте, где их ждал Толян.
Пацана трясло от холода. Он сел за руль и сразу врубил печку на всю мощность. Игнат протянул ему две сотенные купюры.
– Это тебе за работу!
И еще одна сотенная упала ему на карман.
– А это тебе для сугрева... Ну как тебе наши дела?
– Ничтяк! Три стольника за раз! Охренеть не встать!
– Хочешь, чтобы мы тебя в свою бригаду взяли?
– А возьмете?
– Ну, в принципе, можно. Только подмастерьем... Согласен?
– Ага, согласен!
– Ты бы, Толян, не торопился согласие давать. Дело-то не шуточное. Мы одного лоха обули, второго. Вроде бы все просто, а знать бы, как оно все обернется. Одного лоха солнцевская братва кроет, другого люберецкие дербанят. А если нас вычислят, да ответку спросят, тогда как?
Толян недолго чесал репу.
– Если наедут, отбиваться будем, а че, нет?
– Конечно, будем. А если не отобьемся?
– Ну что будет, то и будет... Ты, Игнат, если не хочешь к себе брать, так и скажи!
– Ну почему не хочу? Хочу. Нам нужны конкретные пацаны, не вопрос. Ты, Толян, до завтра подумай. А завтра придешь к нам с утречка, поговорим. Заметано?
Игнат, Лева и Вилли праздновали свой первый успех. Никаких подруг, никакого разврата. Тесная мужская компания. Бутылка водки на столе, закусь.
– Десять штук как с куста. Считай, за один раз! – ликовал Лева. – Ты, Вилли, скажи, смогли бы мы на фарце такие бабки срубить, да еще по-быстрому?
– Ты погоди радоваться. Игнат правильно сказал, нам еще ответку могут дать. Как бы от солнцевских отбиваться не пришлось...
– Вилли, ты чо? – выставился на него Лева. – Тебе чо, водка не в то горло пошла? Игнат, скажи ему, что ты чисто Толяна стращал? Или ты, в натуре, думаешь, что с нас за лохов могут спросить?..
– Да хрен его знает? – пожал плечами Игнат. – Если по понятиям, то с нас за этих лохов спроса нет. Мы ж барыг у солнцевских не отбивали. А то, что их на бабки поставили, так это никого не должно волновать. Попали они на бабки или нет, их все равно стричь будут... Ну чо, пацаны, спать лягать будем, а? Завтра дел по горло...
Первым делом они должны были найти спеца, который должен был сделать им темные ксивы. Затем не мешало бы пробить ситуацию насчет Кожуха. Игнат намеревался отстегнуть ему две-три штуки на воровской общак.
Друзья выпили по одной и завалились на боковую. Игнату так хотелось спать, что даже Арина не смогла бы сдернуть его с кровати. К тому же сегодня у нее была трудовая ночь.
Но его все же сдернули с кровати. Сначала треснули чем-то тяжелым по голове, а затем сбросили на пол.
Это произошло поздно ночью. Игнат уже крепко спал, когда какие-то люди вскрыли входную дверь и ворвались в квартиру. Лева и Вилли тоже спали. Поэтому они также не могли оказать сопротивления.
Пока Игнат приходил в себя, его успели связать по рукам и ногам, заклеили рот. И еще натянули на голову непрозрачный целлофановый пакет. Чтобы он не задохнулся, в пакете проделали отверстие. Но через эту дырку он не мог разглядеть своих мучителей.
Впрочем, он и сам догадался, кто это мог быть. Все-таки сбылись его опасения, все-таки накрыла их бригаду солнцевская братва. Или люберецкие их вычислили... Спрашивать с них будут за разведенных лохов.
Игнат почувствовал, как сильные руки оторвали его от пола и куда-то потащили. Он понял, что его выносят из квартиры, втаскивают в лифт, спускают вниз.
– В эту тачку его давай! – велел чей-то голос.
Игнат оказался в багажнике какой-то машины. С легким хлопком закрылась крышка. Хорошо, что не гроба...
Сильно воняло бензином. Да еще и дорога оказалась очень долгой. Игнат едва не задохнулся.
В конце концов машина приехала на место, остановилась. Игната вытащили из багажника, бросили на землю. Через дырку в пакете он с радостью вдохнул в себя свежий воздух.
– Круто мы их сделали, а? – услышал он чей-то густой властный голос.
– Ага, тепленькими взяли...
– А хоронить как будем, тепленькими? Или сначала остудим?
Послышался нехороший смех.
На десять штук они сегодня наварились, на десять штук. Многие люди таких денег и в глаза не видели. А они за один день столько заработали. И завтра смогли бы столько же срубить. И послезавтра... Но, выходит, что их самих срубят. Топором по башке и в землю.
Вилли вчера просился к своей Лике. А он его не отпустил. Зря. Надо было отпустить. Тогда хотя бы он выжил. Говорят, вместе помирать веселей. Брехня...
В коловороте скорбно-гнетущих мыслей Игнат обнаружил вдруг одну странность. Похитившая их братва не требовала обратно лоховские бабки. Это значило, что лавэ или уже нашли или про них никто ничего не знает. Просто так найти деньги никто не мог, слишком хорошо они спрятаны. Но и такого быть не может, чтобы браткам не было про них известно...
Игната посадили спиной к какому-то дереву, привязали к нему. Похоже, к соседним деревьям привязали Леву с Вилли. Им пришлось просидеть в таком положении не меньше двух часов, прежде чем задребезжал на подхалимских нотах чей-то гнусавый голос.
– Ребята, кажись, босс едет!
Братков называли ребятами. Это полный трындец... А может, это и не братва вовсе.
Послышался шум подъезжающего авто. Машина остановилась.
– Ну как, все путем? – послышался знакомый голос.
– Босс, а ты что, сомневался?
– Какие сомнения, когда такие орлы у меня... Пакеты с этих мудозвонов снимите. Поглядеть на них хочу!
С Игната сорвали пакет. Он находился в какой-то загородной глухомани. За спиной лес, перед глазами поляна. Небо уже светлое – обзор хороший. Он увидел перед собой пять или шесть крепко сбитых типов в кожаных и джинсовых куртках. Среди них особо выделил двух знакомых громил – отбойщиков Ромы. И сам гаденыш тут же. Стоит, нагло разглядывает Игната, презрительно ухмыляется.
Вот, значит, какая падла сыграла с ними сегодня злую шутку. Это Рома взял их в оборот посредством своих доморощенных бойцов.
Не хило он развернулся в этой жизни, если у него такое прикрытие. А может, он одолжил бойцов у собственной крыши?.. Впрочем, какая разница, что да как? Этот хлыщ взял над ними верх.
Рома усмехнулся, и перевел взгляд на Вилли.
– Ну здорово, дружище! – глумливо осклабился он. – Давно не виделись!.. Что молчишь? А-а, рот заклеен? А ты помычи, помычи. Как в твоей деревне коровы мычат, так и ты помычи... И надо было тебе, придурку, в Москву возвращаться. Ехал бы в свою деревню. Сейчас бы навоз нюхал да жизни бы радовался. А так помирать придется... Не хочешь помирать?
На поляне стояли три машины. Две «семерки» и одна нулевая «восьмерка» вишневого цвета.
Рома подошел к «восьмерке», выдернул из салона Лику. Растрепанные волосы, зареванные глаза.
– Лика, дорогуша, а может, не будем убивать твоего Вилли? – ухмыльнулся Рома.
Он обнял Лику и притянул к себе. Но та вырвалась от него, и он едва успел схватить ее за руку.
– Лика, ну что ты так волнуешься? Все нормально. Твой Вилли снова с нами. Давай отпразднуем его возвращение!
Рома достал из кармана заряженный шприц, выставил его на обозрение. Игнат заметил, как загорелись глаза у Лики.
– Ну что, красивая, уколемся во здравие твоего дружка?
– Да пошел ты! – Лика вырвала шприц из его руки.
Но не для того, чтобы уколоться. Она забросила его далеко в кусты.
– Ух ты! Ты что, в завязке? – удивился Рома.
– Да! Представь себе!
– Вилли уболтал?
– И Вилли! И я сама не хочу!
– Ничего, захочешь. Как только твоего Вилли не станет, захочешь!
– Что... Что ты собираешься с ним делать? – испугалась Лика.
– Да ничего особенного, убью и все...
Игната тошнило от этих дешевых понтов. Ну смог Рома их переиграть, ну вывез в лес. Так взял бы, да и кончил по-тихому. Так нет, Лику привез, цирк устроил. Может, он так себе кайф растягивает? Недоносок хренов...
– Рома, не надо! Я прошу тебя, не надо! Не надо! – забилась в истерике Лика.
За что схлопотала пощечину.
– Хорошо, я его не трону.
– А Игната с Левой? Ты сделаешь большую глупость...
– Я сделал большую глупость, когда связался с тобой! – оборвал ее Рома. – Из-за тебя одни неприятности... Но ведь и приятностей тоже хватает, а, Лика? – слащаво улыбнулся он. – Поехали к тебе, а?
– Зачем?
– Как зачем? За приятностями. Ты же угостишь меня приятностями? Ты же умеешь это делать...
– А Вилли?.. А Игнат? А Лева?.. Обещай, что с ними ничего не будет.
– Ну конечно, обещаю!.. А ты обещай мне приятности! Ну!!!
– Обещаю, – жалко выдавили из себя Лика.
Рома потащил ее к машине, запихнул в салон. Прежде чем сесть рядом с ней, окинул взглядом своих опричников, многозначительно провел пальцами по горлу. Это означало одно – Игнату, Леве и Вилли не жить.
Рома уехал. Остались только его бойцы. Числом пять. Два знакомых Игнату баранобыка. И еще три паренька. Если они знали о тюрьме, то лишь понаслышке. На вид они довольно крепкие, возможно, не плохо дерутся. Но вряд ли их воспитывала улица. Скорее всего, занимались в уютных спортивных залах под руководством титулованных наставников.
Баранобыки переглянулись между собой, подошли к Игнату и обрушили на него град убойных ударов. Голова превратилась в барабан, тело в мячик. Он не смог выдержать больше десяти секунд, и отключился.
Когда Игнат пришел в себя, Вилли был уже в отключке. Лицо у него было похоже на телячью отбивную с кровью. Да и сам Игнат вряд ли выглядел лучше. В кровь отбойщики избили и Леву. И с чувством исполненного долга подошли к трем своим дружкам.
– Ну че, парни, теперь ваша очередь, – сказал один.
– А что делать? – удивленно выставился на него гнусавый.
– Как что? Рома сказал мочить этих козлов. Давайте, начинайте.
– А почему мы?
– Да потому что мы свое уже сделали. Видали, как мы их в замес пустили...
– Ну так бы и забили до смерти.
– Да? А зачем нам это?.. Короче, парни, мы свое дело сделали. Теперь ваша очередь...
– А почему мы должны их мочить?
Ромины приспешники разделились на два лагеря. И пытались спихнуть «мокрую» обязанность друг на друга. И неизвестно, сколько тянулось бы их препирательство, если бы у баранобыков не иссякло терпение.
– Короче! – гаркнул один. – Давайте так! Мы с Бобом обливаем их бензином, а вы поджигаете!
Баранобыки стали сцеживать с машин бензин, их дружки тем временем тянули жребий – кому бросать горящую спичку.
Это будет выглядеть невинно. Одни козлы обольют Игната бензином. Другие «случайно» закурят и так же «случайно» уронят на него спичку. Разумеется, это будет случайная смерть. Никто ни в чем не виноват...
Игнат услышал шорох за спиной. И тут же послышался шепот.
– Братан, спокойно, это я, Толян! Я сейчас, сейчас...
Грешным делом Игнат решил, что это навалились на него предсмертные галлюцинации. Но нет, веревки, которыми он был привязан к дереву, сначала реально ослабли, а затем совсем слетели с него. Толян перерезал одни путы, взялся за другие.
– Э-э, смотри, смотри! – закричал гнусавый.
Он заметил Толяна и первый бросился на него. За ним устремилась и вся орава.
Толян не растерялся. Он бросил нож Игнату, а сам ринулся на толпу. Как оказалось, он был не один такой смелый. Вместе с ним бежал еще какой-то хлопец.
Два смельчака против пятерых крепышей. Толян дрался не плохо, и его дружок тоже успел врезать в морду одному баранобыку. Но на этом все их везение закончилось. Ромины приспешники скопом набросились на них и втоптали в траву.
Игнат торопливо разрезал путы на ногах. И Лева тоже не сидел без дела. Это дружок Толяна успел освободить ему руки. Осталось только избавиться от пластыря на ногах. Игнат и Лева сделали это одновременно. Разом подскочили к Вилли. Не прошло и пяти секунд, как их друг тоже был свободен.
Опричники Романа вовремя сообразили, что перевес в силах уже не на их стороне. Бегом рванули к своей «семерке», хлопнули дверцами и, с места срываясь в карьер, выскочили на лесную дорогу.
Их дружкам не повезло. Толик схватил за ногу одного, его кент другого. И тут же на них налетели Лева и Вилли. Игнат же догнал гнусавого. В нем было столько злости, что хватило одного удара, чтобы выбить из него дух. Правда, без летального исхода.
Опричников избили до полусмерти, собрали в одну кучу.
– Братан, как ты здесь оказался? – В знак признательности Игнат по-дружески хлопнул Толяна по плечу.
– Мы с Алехой за вами ехали...
– Так ты на машине?
– Ну да!
– Гони ее сюда, живо!
Пока Толян бегал за машиной, Роминых бойцов запихивали в багажник «семерки». Не легкая была работа, легче бегемота тянуть из болота. Но все же троица была впихнута в один багажник и утрамбована крышкой.
– Выживут, их счастье, не выживут – сами виноваты!
Тем временем Толян подогнал свою «копейку». Толпа влезла в машину. Была дана команда ехать домой к Лике.
– Толян, вся надежда на тебя, – хлопнул его по плечу Вилли. – Гони так, как будто за нами волки гонятся...
Рома уехал к Лике за приятностями. Туда же наверняка ехали сейчас его отбойщики. Их нужно было опередить. Или хотя бы не дать уйти далеко вперед.
Толян гнал как сумасшедший. Игнат не стал отвлекать его разговорами. Он обратился к его дружку Алехе. У парня был подбит глаз и разбита губа.
– Алеха, ты хоть понял, вы с Толяном жизнь нам спасли? – ободрительно спросил он.
– Да чего уж не понять... А могли бы не успеть...
– Как вы вообще нас нашли?
– Да так и нашли...
Толян со своим дружком Алехой гуляли всю ночь. Сначала кутили на дискотеке, затем поехали катать баб. Музыка, винишко, танцы-зажиманцы, все дела. Домой они возвратились очень поздно. Въезжают во двор, а там какое-то движение. Оказывается, это расфасовывали по машинам Игната, Леву и Вилли. Толян только на вид глуповатый, а так у него мозги на месте. И кишка не тонка. Короче говоря, не струхнул пацан и вместе с Алехой поехал за «семерками». На хвосте у них добрался до Измайловского леса. А там потерял из виду.
Но пацаны не отчаивались, и продолжали поиски. В конце концов смогли выйти на злосчастную поляну. Они поспели вовремя. Еще бы чуть-чуть, и гореть бы Игнату, Леве и Вилли синим пламенем...
– Молодец, Алеха! И ты, Толян, супер! Мы у вас в долгу, пацаны!
– Да как-нибудь сочтемся, – улыбнулся Толян.
– Ну ты как, братишка, надумал в нашу бригаду вливаться? – спросил Игнат.
– Если б не надумал, за вами бы не поехал... А вы берете?
– Без вариантов! И Алеху возьмем. Нам такие пацаны нужны... Пойдешь, Алеха, к нам?
– Да мне Толян рассказал, как вы лохов разводите. Круто... Да я в принципе, не против, чтобы с вами...
– Что-то держит?
– Да меня к Колывану зовут в его бригаду.
– Кто такой Колыван?
– Ну мы учились вместе. Авторитетный пацан.
– И на чем его авторитет стоит? – нахмурился Игнат.
– Его пацаны во дворе уважали. Он в районе самый крутой был, его все боялись. А потом он в спорт ушел, тяжелой атлетикой всерьез занялся. На Союзе выступал, серебро взял. У него кореша тоже эти, тяжелые атлеты. Они сейчас тоже коммерсантов бомбят. Пацанов дворовых к себе зовут. Меня вот звали...
– Ну и большая у этого Колывана команда?
– Да говорят, большая. Под полсотни бойцов...
– Много. Но это по количеству. А как по качеству?
– Нормально. Абы кого он к себе не берет. Пацаны здоровые, после армейки, кто боксер, кто каратист, кто в десанте служил, кто в морпехе... В общем, дела делаются. Колыван, говорят, автосервис под себя взял, еще кучу точек... Это вы на Кешу Серобокова наехали, да? А вы знаете, что его солнцевские кроют.
– Это ты к чему? – нахмурился Игнат.
– Да к тому, что Колыван с братвой солнцевской за его кафешку схлестнулся. Не без махалова, чисто поговорили. Колывану кафешка нужна, потому что это его район. А солнцевским кафешка нужна, чтобы бабосы с нее качать. А солнцевские, знаете, наверное, пацаны крутые. И своего так просто ни в жизнь не отдадут. И знаете, о чем Колыван с ними договорился? А о том, что его бригада под солнцевских отходит...
– Ну и зачем этот финт? Из-за какой-то кафешки независимость свою терять? – презрительно поморщился Игнат.
– Зачем терять? Колыван и кафешку получил. И независимость свою сохранил. Бригада-то вроде бы у него и солнцевская, но сама по себе. Он Михасю какой-то процент со своих наваров отстегивать будет...
– Зачем?
– Да чтобы бригада его солнцевской называлась. А сам он – солнцевский бригадир. Звучит же? Звучит. Он сам по себе, и при этом вся солнцевская братва за ним...
– Не хило, – восхищенно повел бровью Игнат. – Видать, этот Михась – голова! Одни коммерсантов под свою крышу берут, а он целую бригаду взял. Да, круто, ничего не скажешь... Так что, у твоего Колывана крыша есть?
– Получается, что так.
– И его это не напрягает?
– Да я откуда знаю, напрягает или нет. Мне что сказали, то я и тебе говорю...
– Кто тебе что сказал?
– Нестор сказал. Он у Колывана, типа, бригадир. Мы с ним в одной секции занимались. Сейчас у Колывана свой спортзал, своя тусовка. Нестор сказал, что я могу к ним присоединиться. Колыван на меня посмотрит, если я его устрою, он меня к себе возьмет?
– Кем? Шестеркой? Быком?.. Ты пойми, братан, ты у нас и сам бригадиром станешь. Таким, как твой Нестор...
– Так вы тоже расширяться будете?
– А ты думал? Мы с Левой и Вилли будем центровыми, а вы с Толяном бригадирами. Бойцов у вас пока нет, но будут. Пацанов толковых на Москве хватает.
Игнат понимал, что его бригада нуждается в рядовых быках. У какого-то Колывана почти полсотни бойцов. И он уже во всю окучивает свой район. И другие бригады не дремлют. Если так дальше пойдет, Игнату просто места не будет на московской земле.
Пока не поздно, нужно делать все, чтобы завоевать себе место под солнцем. Но сначала нужно разобраться с ублюдком Ромой.
Толян все же не смог опередить баранобыков. Когда они подъехали к дому, где жила Лика, их «семерка» уже стояла у подъезда.
Игнат собирался первым выскочить из машины, но Вилли его опередил. Пулей метнулся в подъезд. Игнат и Лева бросились следом.
Дверь в квартиру была закрыта, но Вилли с ходу открыл ее своим ключом. Все втроем они вломились в комнату и офонарели.
Овцебыки держали трепыхающуюся Лику за руки и за ноги, а Рома пытался втиснуться между ее ног. Уже и штаны, гад, снял...
– Падла! – в приступе бешенства заорал Вилли.
Он оторвал его от Лики, развернул к себе лицом и со всей силы звезданул по морде локтем. В падении Рома попробовал на вкус коронную боксерскую «двойку». Вилли бил с таким остервенением, что Игнату показалось, что ублюдок распрощался с жизнью.
Игнат обрушился на одного баранобыка, Лева на второго. Расправа была коротка. Все три насильника лежали на полу без признаков жизни.
Лика забилась в угол и оттуда наблюдала за происходящим. Вилли подошел к ней, сел рядом, прижал ее к себе. Лика разрыдалась.
– Ты меня не бросишь? – всхлипывая, спросила она.
– Даже не мечтай! – Он еще крепче прижал ее к себе.
Затем поднял на руки и унес ее на кухню.
Толян остался в машине, Алеху Игнат отправил на балкон, наблюдать за подступами к дому. Мало ли что, вдруг кто-то из соседей, услышав шум, вызвал ментов.
Рома был жив. Его бараны тоже. Их всех троих связали спинами друг к другу.
Рому привели в чувство. Игнат сидел, развалившись, на диване и жег его взглядом.
– И что мне с тобой делать, фуфлошник херов? – спросил он.
Рома хотел что-то сказать, но не смог произнести ни единого внятного слова. Страх пережал ему горло. Челюсть трясется как у параличного. Еще немного, и под задницей начнет растекаться теплая лужа.
– Знаешь, кто такой фуфлошник? – спокойно спросил Игнат. – Это человек, который садится играть в карты, но не имеет при этом денег...
– Есть... У меня... У меня есть деньги... – выдавил из себя Рома.
– Не о деньгах речь, – покачал головой Игнат. – А о том, что ты не с теми людьми в карты сел играть. Нет в тебе силы. И быки твои – полное фуфло. Такие чухи как ты могут выиграть только одну партию, на большее их не хватает. И тогда им приходит писец... Твои шалявые овцы даже прикончить нас не смогли. С такими придурками ты собирался делать большие дела. И что вышло? А то и вышло, что теперь будут делать самого тебя. Ты на моих пацанов глянь. Глянь, и ты сразу поймешь, что у них заминки не будет. Я сейчас дам им на тебя отмашку, и ты тут же получишь нож под ребро...
Для убедительности Лева продемонстрировал нож, о котором говорил Игнат.
– Не надо... Ну не надо... – заблеял Рома.
Под его задницей растекалось-таки мокрое пятно.
– Что, ссышь, когда страшно? – презрительно усмехнулся Игнат. – Ссышь... А надеяться тебе, Рома, не на что. Сильно ты нам поперек горла встал. Братана нашего под ментов подставил. И нас вот на съедение своим козлам бросил. Капуста мы тебе, что ли... Про Лику я и не говорю. Нехорошо ты с ней поступил, нехорошо... Но я сегодня добрый. Так что ты можешь выбрать сам, какой смертью тебе умереть...
Видно, Игнат говорил очень убедительно. Потому что в воздухе сильно завоняло.
Пришлось открывать нараспашку окно и дверь на балкон.
– Не убивай! – умоляюще скулил Рома. – Ну не надо... Я отдам... Я все свои деньги отдам...
Игнат задумался. Может, в самом деле развести этого козла на бабки. Но хватит ли у него денег, чтобы откупиться?
– Все твои деньги, это сколько? – заинтересованно спросил Игнат.
– Двадцать тысяч...
– Мало.
– Двадцать тысяч долларов...
– Все равно мало.
– Тридцать.
– Не пойдет.
– Пятьдесят.
– Не убедил.
– Сто!.. Сто тысяч баксов...
– У-у, круто! Но все равно мало...
– У меня больше нет... Еще могу десять набавить и все...
– Ну я думаю, сто десять штук будет в самый раз... Где бабки?
– Я... Я покажу...
– Поехали!
Сначала Игнат отправил Рому в ванную. Пока тот приводил себя в порядок, он объяснял Лике и Алехе, что им нужно сейчас сделать. Леву и Вилли он забрал с собой. Баранобыков оставили в квартире. А Рому затащили в машину.
– Куда едем? – спросил Игнат.
– За город. По Ярославскому шоссе, за Мытищами поселок, там у меня домик есть...
Толян молча тронулся с места и взял курс на Мытищи.
– Фазенда загородная? – спросил Лева.
– Что-то вроде того...
– И квартира в Москве есть?
– Есть.
– Хорошо ты, Рома, устроился. Квартира, машина, дача... И чего тебе не хватало? Зачем на серьезных людей наехал, а?
Вопрос остался без ответа. Рома угрюмо молчал. И мысленно переваривал этот убийственный для себя вопрос. Действительно, зачем он со своим фраерским рылом полез в блатной ряд?..
Рома не обманул. В тайнике загородного домика Игнат обнаружил ровно сто тысяч долларов. За недостающими десятью кусками пришлось ехать на московскую квартиру.
По пути Игнат заехал в Измайловский лес. Толик выехал к брошенной «семерке», Лева вскрыл багажник и вытащил из него пассажиров. Все трое были живы. Но никто из них не мог самостоятельно встать на ноги, или хотя бы просто разогнуться. Недоноски были похожи на рыб, выброшенных на берег. Жадно хватали ртом воздух и беспомощно шевелили плавниками.
Игнат оставил их в лесу. А чтобы они как можно позднее выбрались оттуда, проколол все шины на «семерке».
На московской квартире Ромы тоже был тайник. Игнат обнаружил в нем десять тысяч баксов. И еще двадцать тысяч рублей в банковской упаковке. Но это еще было не все. В маленьком мешочке он нашел два десятка брюликов по три-четыре карата в каждом.
– Что, «слезами» занимаешься? – любуясь камушками, спросил Игнат.
– Да по мелочи. В Минске беру, здесь продаю...
– Вот и продавал бы себе потихоньку... Лика слез много выплакала. Из-за тебя. Как думаешь компенсировать, а? Не знаешь. А я знаю. Ее слезы меняем на твои слезы. Вот на эти!
Игнат подбросил мешочек с камнями, поймал его и спрятал в карман.
– А как ты думал, гнида помойная! – презрительно усмехнулся он. – И двадцать деревянных штук тоже забираем... Вы, гражданин не хороший, преступление совершили. Спекуляцией занимаетесь. И женщин насилуете... Мне с ментами западло дело иметь. Но ради тебя придется грех на душу взять. Помогу я ментам. Они тебя за мохнатый сейф зачалят, а я имущество твое конфискую...
Рома жил хорошо. Двухкомнатная квартира с дорогой мебелью, японская техника, в баре заморское бухло. Игнат выбрал большую бутылку виски. Но не для себя, как можно. Все для дорогого друга... Лева и Вилли взяли Рому за глотку, раскрыли ему рот. Он брыкался, хрипел, но Игнат все же влил ему в глотку всю бутылку. Взялся за вторую.
Рому потчевали до тех пор, пока он не заснул мертвецки пьяным сном. Его бросили на диван. Игнат протер бутылки, чтобы не оставить на них свои пальчики, одну вложил ему в руку. Перед уходом друзья уничтожили все следы своего здесь пребывания.
Рома был наказан. Он попал на большие бабки. Но этого было мало. Рома должен был сполна ответить за Лику, которую он насиловал несколько лет и в буквальном и переносном смысле.
Лика сходила в ментовку, накатала заяву. Алеха дал свидетельские показания в ее пользу. Так, мол, и так, зашел к Лике домой, а там какой-то урод ее насилует. Алеха еще и повинился. Дескать, был не прав, что зарядил козлу мохнорылому в морду. Баранобыков в это дело впутывать не стали. Но предупредили, что если они вступятся за Рому, то им тоже придется хлебать тюремную баланду. Парни вмиг растворились в многолюдстве стольного града.
Вся свита отреклась от своего гнилого царька. Но менты не бросили его на произвол судьбы. Отправили его на цареву дачу – так на воровском жаргоне называлась тюрьма.
Так Рома ответил за те два с половиной года, которые Вилли провел за решеткой. Но еще он должен был ответить за Лику...
Кожух слушал историю внимательно, время от времени одобрительно кивал.
– Вот и отправили мы этого козла за решки, – говорил Игнат. – А теперь я маюсь, не знаю, может, и не по понятиям поступил. Хочу узнать ваше мнение, Иван Геннадьевич.
Вор думал недолго.
– Да так ему мохнорылому и надо, – махнул он рукой. – Ты же с ментами напрямую не контачил, нет. Это же Лика его сдала. Поделом сдала? Поделом. Какой с нее спрос? И с тебя тоже спроса нет. Ты все правильно сделал... Куда этот взломщик мохнатый командирован?
– В Бутырке уже.
– Надо будет маляву туда заслать, пусть этого Рому взломают. Пусть кочергой в его печке пошуруют...
Кожух вроде бы симпатизировал Игнату. Но вряд ли бы он согласился встретиться с ним за столом в ресторане, если бы Игнат не отстегнул ему тридцать штук баксов для общака. Солидная сумма.
– И вообще, ты нормальную жилу тянешь, пацан, – после долгой паузы сказал вор. – Раньше бы я еще подумал, под каким углом на тебя смотреть. А сейчас и думать нечего. Времена нынче такие. Быки беспредельные из подворотен выползли, воду на Москве мутят. Сколько слама с кооператоров сняли, а в общак что упало? Так, мелочевка. Есть, конечно, пацаны, которые по нашим законам живут. Но таких мало. В основном бакланы беспредельные, отморозь дешевая. Еще братвой себя называют... Ладно, с ними мы еще разберемся. А пока идет такая волна беспредельная, надо чтобы и наши воровские пацаны с барыг слам снимали. И чтобы на общак отстегивали... Ты, Бурлак, правильно все сделал, по закону. И дальше продолжай в том же духе. Беспредел творить не надо, чтобы все чисто по понятиям. Если какие-то непонятки вдруг образуются, если кто накатит, говори, что я за тобой стою. Говори, не меньжуйся. Если вдруг что серьезное случится, то я подъеду, разведем рамсы по понятиям. А по мелочевке меня не беспокой. Сколько у тебя бойцов?
– Со мной семеро. Но это пока. Еще будут пацаны...
Игнат без дела не сидел. Он расширял свою бригаду, присматривал объекты для будущих наездов. Толян и Алеха привели к нему трех крепких парней. Одного Игнат забраковал, а двоих отдал Толяну и Алехе в их малую бригаду...
– Давай, Бурлак, давай, развивай тему, – продолжал вор. – Вижу я, что пацан ты конкретный, не фуфло какое-то. Давай, дерзай. Если что, знай, что я на твоей стороне...
Кожух не слабо котировался на Москве. Водил дружбу с влиятельными ворами. И его поддержка много значила для Игната. Но одной поддержки мало. Игнат находился в самом начале пути. И не факт, что после первой удачи он и дальше будет идти только вверх. Можно ведь и поскользнуться. Хорошо, если на мягкое место упадешь. А если шею сломаешь?..
Кожух посмотрел на часы.
– Торопитесь, Иван Геннадьевич? – спросил Игнат.
– Да есть еще дела.
– А то бы еще посидели. Девочки козырные есть. Лучше не бывает. Пять секунд, и все будет на мази...
О девочках он позаботился заранее. Снял дорогих проституток. Для вора и для себя.
– Это ты хорошо придумал, – одобрительно улыбнулся Кожух. – Но извини. Я в самом деле очень спешу...
Игнат знал, что вор любит хорошеньких девочек. Но догадывался, что из его затеи ничего не выйдет. Так оно и вышло. Кожух не принял его предложения. Игнат для него – птица малого полета. Не дорос он еще до того, чтобы оттягиваться с путанами в одной компании с законным вором. Ну да ладно, его дело предложить...
Игнат проводил вора до машины. В ресторан он больше не возвращался. Подошел к «копейке», где его ждали друзья.
– Ну как? – спросил Лева.
– Да как и должно быть. Кожух нам крышу дает...
– Нормально.
– Теперь от нас все зависит. Как мы дело поставим... Короче, сегодня отдыхаем. А завтра сбор...
Вилли обрадовался так, как будто получил увольнительную от командира полка. И Лева тоже не прочь был срулить. Одного дома ждала Лика. А другого Лена...
Игнат уже знал, как так вышло, что Рома смог повязать его вместе с Левой и Вилли. Его сдала Арина. Вернее, ее заставили это сделать. Она показала на свою подругу Лену, которая помогала им с квартирой.
Арину били. Лена тоже отгребла по полной программе. Назвала адрес, объяснила как связаться с хозяином. Баранобыки вышли на мужика, забрали у него ключ и ночью без проблем забрались в квартиру.
Если бы Игната сдал кто-то из бойцов, он бы спросил за это в самом жестком варианте. Но спрашивать с девчонок... Напрасно Арина и Лена боялись возмездия. Игнат и пальцем их не тронул. К тому же им и без того досталось. Девчонки до сих пор, так сказать, на больничном. Вот Лева и пользуется моментом. Тем более, что Лена ему рада.
Игнат же мог отправиться к Арине. Но что-то его уже не очень к ней тянет. К тому же он уже отстегнул монету за ночь с двумя роскошными девочками. Зачем добру пропадать?
Лева и Вилли скрылись в известном направлении. Игнат усадил двух красоток на заднее сиденье, вместе с Толяном отправился на свою хавиру.
Игнат содрал с Ромы солидный куш. Часть бабок отдал на воровской общак, часть отложил в свой собственный. Кое-что пошло на обустройство квартиры. Этим занималась Лика. В комиссионке прикупила кое-какую мебель, взяла пару ковров по сходной цене. Игнат не поскупился на японский телевизор и видик. Словом, не стремно было привести в дом клевых телок.
И со шмотками Игнат тоже разобрался. Теперь он носил дорогой «пумовский» костюм и настоящую кожаную куртку.
Куртка у него класс. Точно по размеру, новенькая, модный покрой, тонкая лайковая кожа. Изящная блондинка Катя идеально гармонировала с ней.
– Как хорошо у вас, мальчики! – осматривая квартиру, умиленно проворковала она.
– И у нас хорошо, и с нами хорошо! – усмехнулся Игнат.
Для приличия Игнат выставил на стол бутылку шампанского, несколько марокканских апельсинов и коробку конфет.
– Ты такой милый, – прижалась к нему Катя.
Тепло ее тела, завораживающий голосок подействовали на него возбуждающе. Он взял ее за руку и повел в свою комнату.
– А шампанское? – улыбнулась она.
Игнат смахнул со стола все. И шампанское, и фужеры, и апельсины, и конфеты.
– Толян, там в холодильнике еще есть. Не теряйся, – перед тем как скрыться в своей комнате, сказал он.
После первого захода Катя предложила выпить шампанского. Игнат опустошил свой фужер, закурил. Она же налегала на конфеты.
– Вкусно!.. А это что у тебя, видеомагнитофон?! И телевизор японский... А кассеты интересные есть?
– Тебе нравятся веселые картинки?
– Очень!
Игнат включил порнуху.
– Ух ты, круто! – продолжала восторгаться Катя. – А ты часто это смотришь?
– Нет, только с тобой.
– Обманываешь... Небось, каждый день девчонок сюда водишь?
– На каждый день денег не напасешься.
– Ой, а разве у тебя есть проблемы с деньгами?.. У таких мужчин, как ты, проблем с деньгами не бывает...
– Откуда ты знаешь?
– А я на человека гляну, сразу вижу, есть у него деньги или нет, много их у него или не очень. Хочешь, угадаю, сколько у тебя денег на черный день отложено?
– Угадай.
– Сто тысяч долларов!
– Холодно.
– Двести?!
– Еще холодней.
– Пятьдесят?
– Что-то вроде того...
– Ну тоже не плохо. А замуж меня возьмешь? – вроде бы в шутку спросила Катя.
– Ты же проститутка.
– Ну и что? Вот у меня подружка тоже проституткой была. И замуж за крутого мужика вышла. Представляешь, ни машины у него, ни дачки, квартирка так себе. А когда он на Жанке женился, так у него вдруг все появилось. И четырехкомнатная квартира в центре города, и машина иностранная... Оказывается, у него свой заводик подпольный был. Он обувь под фирму шил, а потом продавал. Денег – уйма!.. А у тебя какой заводик, а ну признавайся? – весело спросила Катя.
– Ты, наверное, недавно в Москве? – спросил Игнат.
– Почему ты так думаешь? – немного смутилась она. – Говорю не так?
– Не так. Не в тему... Я что, по-твоему, на барыгу похож?
– На кого?
– На коммерсанта, спрашиваю, похож?.. Дура ты полная, если за барыгу меня держишь. Ты что, не въехала, с кем я в «Украине» встречался? Я с законным вором встречался. И сам я воровской пацан... А ты меня за лоха держишь. На разводку меня поставить хочешь?
– Что-что?
– На кого работаешь, курва? – жестко спросил Игнат.
– Я... Я не поняла, – сжалась в клубок Катя.
– Да все ты поняла... Шампунь не заряжена?
– Не поняла...
– В шампанское ничего не подмешала?
– Нет...
– Тогда живи, я сегодня добрый... А на счет лоховской разводки мы с тобой подробно поговорим...
По части секса Катя имела кое-какой опыт, а вот наводчица с нее хреновая. Игнат старательно уходил от образа прожженного уголовника. Но тем не менее на нем был прикид, в котором щеголяла так называемая спортивная братва. А Катя приняла его за коммерсанта. Мало того, что она промахнулась в одном, так она еще и на дешевый понт взять его хотела. Про подружку свою рассказала, про цеховика. А как нагло она выпытывала, сколько у него бабок на черный день отложено. Нужно было быть полным лохом, чтобы не врулить в ее планы.
– На кого работаешь? – спросил Игнат.
– На Пашу... – таяла она под его сжигающим взглядом.
– Это кто, шмаровоз?
– Кто?
– Сутик, спрашиваю?
– А да, сутенер...
– Он тебя научил клиентов пробивать?
– Нет.
– А кто?
– Ну там ребята крутые. Паша им за нас платит...
– Крыша, значит...
– Крыша, – кивнула Катя.
Игнат крепко задумался.
Вилли предлагал ему по праву наследования забрать бизнес недоношенного Ромы. Но фарцой Игнат заниматься не хотел, а быть при проститутках сутенером – западло. Правильные пацаны в такие игры не играют.
А оказывается, зря он пренебрег Ромиными проститутками. Ладно, девочек для разгрузки после деловых встреч он может снять и на стороне. Но где ему найти девочек, которые могли бы наводить его на богатых лохов...
Он уличил Катю в смертном грехе. Но наказание не последовало. Потому что она как на блюдечке с розовой каемочкой преподнесла ему великолепную идею.
Не так уж и много на Москве узаконенных частных структур. И те уже почти все кем-то заняты. Но в столице полным-полно людей, которые не хотят афишировать свою предпринимательскую деятельность. Кто-то делает левые бабки в государственных структурах, у кого-то теневой частный бизнес, кто-то поднимается на паленой водке. Эти деятели должны делиться по определению. Игнат знает способы, как поставить их на лавэ. Но сначала этих теневых дельцов еще нужно вычислить. Не подпрячь ли под это дело проституток?
Глава седьмая
1
Обычно Игнат заходил в кафе, чтобы перекусить или пробить заведение на счет крыши. Сегодня его не волновало ни то, ни другое. Его интересовал плешивый мужичок в черных солнцезащитных очках. Он сидел в дальнем углу зала и торопливо набивал кишку.
Игнат подошел к мужику, без разрешения подсел к нему.
– Приятного аппетита, Леонид Степанович, – скрывая в глазах насмешку, сказал он.
Мужик чуть не поперхнулся от возмущения.
– Кто вы такой? – заколотился он. – Откуда знаете, как меня зовут?.. А-а, вы из тех!
– Не из тех, и не из этих. Я сам по себе... Леонид Степанович, декабрь месяц на улице. Солнца и в помине нет, а вы в очках... Может, вы что-то скрываете? – вежливо спросил Игнат.
И бесцеремонно снял с мужика очки, под которыми скрывался смачный фингал.
– Ух ты! Кто ж это так постарался?
– А то вы не знаете! – затравленно посмотрел на него мужик.
– Не знаю. Но догадываюсь. Видать еще кто-то, окромя меня, колбасой вашей отравился...
На этот раз мужик поперхнулся. Пришлось Игнату хлопнуть его по спине, чтобы прочистить горло.
– Леонид Степанович, ну что вы так нервничаете! Я же не собираюсь вас бить.
– За что меня бить? Какая колбаса?! Ничего не понимаю...
– Ну да ладно, не понимаете. Все вы прекрасно понимаете. И я все прекрасно понимаю... Конституция у нас в стране дурацкая, нет у нас такого пункта, что каждый человек имеет право на красивую жизнь. А я считаю, что человек должен жить красиво. Вы же со мной согласны?
– Все-таки я вас не пойму. При чем здесь красивая жизнь?..
– Ну как же, красивая жизнь всегда при чем. Вот лично вы живете красиво. У вас есть свой цех при мясокомбинате. Мясокомбинат государственный, только цех ваш частный. И производит ваш цех дорогую импортную колбасу. Несуразно звучит, правда? Импортная колбаса отечественного производства. И цены на эту колбасу несуразные. Но ничего, продукция ваша расходится на ура. Через московскую торговую сеть, разумеется. Зачем вам с частниками связываться, если у вас и так все на мази...
– Вы что-то не то говорите, молодой человек... – от волнения мужик начал грызть ногти.
– Ну как не то, все то... Я когда колбасой вашей отравился, сразу справки наводить начал. На директора магазина вышел. Поверьте, мы его не били, так утюжком слегка пригладили. Он на радостях нам все и рассказал... Вам плохо, Леонид Степанович?
Мужик молча достал из кармана пиджака таблетку, сунул ее под язык. Игнат любезно наполнил стакан минералкой, подал ему.
– Вы только не волнуйтесь. Вас гладить мы не будем. Мы вас холить теперь должны, холить и лелеять. Мы же теперь ваша крыша. Компаньоны, так сказать...
– Как вы сказали? – жалко пробормотал мужик.
– Жизнь, говорю, у вас трудная. С одной стороны, государство со своими дурацкими законами. Насколько я знаю, за незаконное предпринимательство у нас по головке не гладят. Разве что только утюжком... С другой стороны, братва напирает. Всем хочется кусочек счастья урвать. Вот вы с нами делиться будете, а мы вас будем защищать... Вот скажите, кто на вас наехал? Кто фонарь под глазом засветил?.. Ну что вы молчите, Леонид Степанович? Говорите, как на духу. Я вам обещаю, что ваши обидчики будут жестоко наказаны... Кто на вас наехал, а? Кто вам жить спокойно мешает?
Мужик долго молчал, потрясенно взирая на Игната. Затем нехотя сказал:
– Их трое было. Шпана какая-то...
– Ясно. Как они вас нашли? Насколько я знаю, вы не афишируете свою деятельность?
– Нет.
– Сколько они с вас потребовали?
– Три тысячи рублей.
– Так, понятно. Какой это процент от вашего ежемесячного оборота?
– Процент здесь не при чем. Они мне за девушку счет выставили...
– За какую девушку? – озадаченно повел бровью Игнат.
– Да за проститутку. За самую обыкновенную проститутку...
– Три тысячи рублей за самую обыкновенную проститутку – это слишком много.
– Да нет, дело не в том, сколько она стоит. Просто ее брат из Афганистана вернулся. Узнал, что Таня проституткой работает, и взбесился. Таня как раз у меня была. Он ее ударил, потом меня. И потребовал три тысячи рублей...
– Деньги отдали?
– Нет. Пока нет... Они мне все звонят, угрожают...
– С афганцами лучше не связываться, они парни безбашенные. И боевой опыт имеется. Но ничего, мы эту проблему решим... Да, кстати, в милицию не обращались?
– Пока нет. Но думаю...
– Не надо думать. И милиции не надо. А то, неровен час, вопросы неудобные появятся. На какие это шиши простой советский инженер-технолог проституток покупает. Да еще за три тысячи... Короче, вы сейчас позвоните этому афганскому орлу, и забьете стрелку. А мы уж там разберемся...
– Я не могу им позвонить. Я не знаю их номера. Они мне сами звонят...
– Тогда едем к вам домой. И ждем звонка!
Цеховик жил неподалеку от кафе. Было видно, что ему не охота впускать Игната к себе в квартиру. Но тот его и не спрашивал. Вломился вместе с Левой и Вилли.
Жил Леонид Степанович не богато. Трехкомнатная квартира, кособокая мебель совдеповского образца, телевизор «Электрон». Случайный человек в жизни бы не заподозрил, что в этом скромном жилище обитает подпольный миллионер.
Барыга неплохо зашифровал свою подпольную деятельность. С руководством завода все схвачено, с директорами баз и магазинов тоже. Жил бы мужик и не тужил. Но его погубила страсть к роскошным женщинам. Вот и снял он на свою беду Арину, которую знал под именем Таня. Она грамотно вела свою игру. Довела цеховика до кондиции, накачала его вином, довела до беспамятства. Пара наводящих вопросов, и клиент поплыл. Сдал все свои расклады. А на следующий день он все забыл.
Арина умела очаровывать клиентов. И не удивительно, что Леонид Степанович оставил ее у себя на целых два дня. Но праздника не получилось. На следующий день к мужику заявились гости. Это был Алеха со своими дружками. Опороченная сестра, афганские страсти. Короче, поставили мужика на бабки. А тут «благодетель» Игнат объявился... Словом, разводка состоялась. Осталось довести ее до логического конца и собрать урожай.
Алеха не заставил себя долго ждать, позвонил цеховику и назначил ему встречу в лесопарковой зоне, недалеко от его дома.
«Афганец» и его кореша подтянулись к месту пешком. Игнат, Лева и Вилли подъехали на «копейке» Толяна. Леонида Степановича прихватили с собой. Но из машины не выпустили.
Разговор был не долгим.
– Ты чо, на мужика наехал? – незаметно для клиента подмигнул Алехе Игнат. – Ты чо не врубаешь, что мы его под свою крышу взяли?
– Чхать я хотел на твою крышу! Он мою сеструху опозорил! Я не для того в Афгане кровь лил...
Договорить Алеха не успел. Игнат выхватил нож, из которого тут же с характерным щелчком выскочило лезвие. Удар последовал незамедлительно. Нож по самую рукоять вошел Алехе в грудь. Его куртка тут же окрасилась кровью. Но не человеческой, а бычьей.
Дело в том, что лезвие вошло не в грудь, а в рукоять ножа. Но удар все же был, и от него лопнул спрятанный на груди мешочек с кровью.
Алеха покачнулся, закатил глаза и стал падать. Его дружки подхватили под руки и, типа, в панике вместе с ним бросились наутек. Игнат проявил великодушие, и преследовать их не стал.
После удара лезвие самостоятельно вернулось в исходное положение. С убийственной усмешкой на губах Игнат нажал на кнопку, и лезвие снова ушло в рукоять.
Он как ни в чем не бывало вернулся в машину, занял переднее место. Лева и Вилли сели назад, терпила оказался между ними.
– Вы... Вы всегда убиваете с такой легкостью? – в ужасе спросил барыга.
– Ну нет, почему же... Если человек мне симпатичен, я даже могу пустить слезу. Вот если вдруг с вами что-нибудь случится, я буду искренне скорбеть над вашей могилой...
– Над моей могилой?! – смертельно побледнел цеховик.
– Да вы не волнуйтесь. С вами ничего не случится. Никто больше на вас не наедет, это я вам обещаю. А сам я вас резать не стану. Зачем резать курицу, несущую золотые яйца, а, Леонид Степанович? Мы же с вами партнеры... Кстати, к завтрашнему дню вы должны будете приготовить мне первоначальный взнос за охранные услуги. Это вам обойдется в пятьдесят тысяч рублей. О еженедельных выплатах мы поговорим чуть позже...
Игнат добился своего. Он так застращал свою жертву, что она даже не пикнула. И на следующий день преподнесла ему куш в пятьдесят тысяч советских рублей. И с еженедельными выплатами тоже не должно было быть заминок...
Домой Игнат возвращался в приподнятом настроении. Это была уже пятая на его счету достаточно крупная дойная корова из теневого стада. И это далеко не предел. На него работали уже шесть проституток. Проценты за крышу он с них не брал, но заставлял расплачиваться информацией о клиентах. Такие сведения поступали регулярно, но зачастую овчинка не стоила выделка. В таких случаях Игнат действовал по принципу – с паршивой овцы хоть шерсти клок. И с дойных коров глаз не спускал. Словом, деньги в его карман текли золотым ручейком. Кожух был им доволен. Да и он сам думал, что добился немалого. Хотя считал, что по-прежнему находится в начале пути.
Они возвращались домой. Хотелось есть.
– О, смотри! – ткнул пальцам в окно Лева. – Кафешка, что ли, новая? Заедем?
Кафе находилось недалеко от их дома, в двух или трех кварталах. Они частенько проезжали мимо этого места, но вывеску «Кафе „Ореанда“ заметили только что.
В кафе было тепло. Запах свежей краски, древесного лака, полутьма, мягкая музыка. Над стойкой бара сразу два телевизора на подвесках.
– Да это у нас видеобар! – догадался Лева.
– Что-то вроде того, – снисходительно улыбнулся бармен.
– Братан, капля пива сколько стоит? – спросил Вилли.
– Нисколько, – как на идиота посмотрел на него парень.
Выглядел он внушительно. Высокий рост, на широких плечах крупная голова с квадратным подбородком. Видимо, он считал, что с такими данными ему некого бояться. А может, знал, что в случае чего, за него есть кому заступиться.
– Ну если нисколько, то накапай нам три кружки, – оскалился Лева.
– И поесть что-нибудь сообрази, – сказал Игнат.
– Тоже бесплатно?
– А что, нельзя? – пристальным взглядом вцепился в него Вилли.
– Ну насколько я знаю, коммунизм у нас еще не наступил.
– Для нас наступил! – усаживаясь за стойку, ухмыльнулся Лева.
– А кто вы такие? – последовал закономерный вопрос.
– Мы твоя новая крыша. Что, не ждал?
– Какая крыша? – поморщился бармен.
– Ты босса своего сюда тащи, мы ему более внятно объясним.
– Я сам здесь босс. И бармен по совместительству.
– Не, так не бывает, – покачал головой Игнат. – Бармен отдельно, босс отдельно, так должно быть... Слушай, а давай мы купим у тебя эту кафеху?
Он небрежно бросил на стойку пять упаковок сторублевых банкнот.
– Как это купите? – растерялся бармен.
– А так. Восстановим, так сказать, справедливость. Ты будешь барменом, а мы твоими боссами... Или лучше мы будем твоей крышей, а? Выбирай, или ты совсем эту кафеху теряешь, или мы тебе крышу делаем...
– А-а... Так вы не можете кафе купить. Я помещение в аренду взял... – пробормотал парень. – И вообще...
– Что, бабок мало? Так мы подвезем...
– При чем здесь это?.. Просто...
– Что, просто! – вскипел Лева. – Что ты вола тут водишь?
Он схватил бармена за грудки, вытащил его из-за стойки. Парень даже не пытался сопротивляться. Лицо бледное, рот буквой «о».
– К тебе нормально зашли? Тебе нормально бабок дали! И ты нормально говори, продаешь кафе или нет... Продаешь?
Лева со всей силы вжимал бармена в стену.
– Нет... – прохрипел тот.
Лева разжал руки. Парень медленно стек на пол, сел на корточки.
– Не продаешь, и не надо, – забирая деньги, сказал Игнат. – Значит, мы твоя крыша... Или ты что-то хотел сказать?
– Вообще-то...
– Опять вообще-то? – вгрызся в него свирепым взглядом Лева.
– Ничего.
– Тогда мы твоя крыша. Ты понял?
– Понял...
– Ну и ничтяк, – расплылся в улыбке Лева.
И подал бармену руку. Помог ему подняться, впихнул за стойку.
– Вопросы есть? – спросил Игнат.
– Нет, – затравленно смотрел на него парень.
– Ну тогда пожрать что-нибудь сообрази...
Бармен ненадолго потерялся. Затем появился с подносом. Сначала были салаты и пиво. Затем подали горячее. Игнат был доволен.
И кафе ему тоже нравилось. Внутри все чин-чинарем, и место нормальное. Наверняка по вечерам здесь бывает много народу. А значит, кафе себе в убыток не работает.
Игнат сытно поел, попил пивка, посмотрел какой-то видик. Решил, что пора уходить. Но прежде он подошел к бармену, хлопнул его по плечу.
– Сегодня тебя напрягать не будем. А завтра денежки подготовь. Завтра мы к тебе заглянем... Ты меня понял?
– Понял.
– Ну мы пошли? – в упор посмотрел он на парня.
– Идите, – пожал тот плечами.
– А почему ты не спрашиваешь, сколько мы с тебя брать будем?
– Сколько?
Игнат не ответил. Зачем отвечать на вопрос, который задан с его подсказки. Что-то темнит бармен. Что-то неладное затеял...
– Завтра поговорим, – на прощание надавил на него взглядом Игнат. И важной неторопливой походкой двинулся на выход.
А на улице его ждал сюрприз. На его глазах остановилась битком набитая машина, из которой выскочили шесть крепких мэнов с мутными глазами. Всей толпой они устремились в его сторону.
Игнат остановился. Лева, Вилли и Толян встали по обе от него стороны.
Толпа остановилась. Вперед выступил старший – накачанный детина с боксерским носом.
– В чем дело, братва? – в упор разглядывая его, нехотя обронил Игнат.
– Вы на Игорька наехали? – грозно спросил боксер.
– Кто на него наезжал? – усмехнулся Игнат. – Мы просто подошли, предложили охрану. Он согласился...
– Ты вообще кто такой?
– Не понял. Ты ко мне шел, а не я к тебе. Ты первый называйся...
– Ага, щас... Короче, шушера помойная, сейчас я на вас дуну и вы быстренько испаряетесь...
– Ты, фраер дешевый, ты кого шушерой назвал? – взъярился Игнат.
И Лева с Вилли разозлились не на шутку. В таком состоянии они особо были опасны.
Боксер заметил татуированный перстень на его пальце. Презрительно ухмыльнулся.
– Ты если зону топтал, то думаешь, что здесь вам все можно?
– И ты так думай. Отмотай срок и думай. И то, если тебя не опетушат на зоне. Язык у тебя гнилой, фраерок. Метлой не в тему метешь. За гнилые базары и опустить могут...
– Смотри, как бы тебя самого не опустили, пидор!
Ответка последовала незамедлительно. Игнат ударил резко, без размаха. Боксер просто не успел среагировать, и кулак вправил на место его кривой нос.
Но, видно, боксер умел держать удар. Он всего лишь покачнулся, слегка поплыл. Но Игнат все же выиграл время. Он подскочил к противнику, сгреб его в охапку и швырнул через себя. Бедняга в падении врезался головой в бордюр. Вот сейчас Игнат был уверен, что в себя он придет нескоро.
Он тоже умел держать удар. И мощнейший удар в челюсть не свалил его с ног. Мало того, он сумел вцепиться в шею напавшего на него крепыша. А хватка у него мертвая. И фонарный столб совсем рядом... Столб оказался крепче головы...
Было видно, что крепыши изучали каратэ не по видикам. Но Лева и Вилли в обиду себя не давали. Они ловко ставили блоки, уходили от ударов, били в ответ. А вот Толяну не повезло. Какой-то каратюга отправил его в глубокий нокаут. Правда, он тут же за это поплатился. Лева провел подсечку, а Вилли в падении двинул его ногой в голову.
Игнат врезался в толпу. Сбил с ног и повалил на землю самого прыткого каратиста и обрушил на него град ударов. Лева и Вилли добили всех остальных...
Пока избитые братки приходили в себя, Игнат сходил в кафе.
– Я не понял, у тебя что, уже есть крыша?
Бармен жалко кивнул.
– Почему сразу не сказал?
– Я... Я еще с ними не договаривался...
– С кем не договаривался?
– С колывановскими. Я сам под них встать хотел. Даже телефон Егора нашел, звонить хотел. А тут вы...
– И когда мы пришли, ты позвонил.
– Да.
– А если бы мы не пришли, ты бы не звонил. И ждал бы, когда колывановские сами к тебе придут. Хитер бобер. Только не повезло тебе, фуфел. На болт с винтом ты нарвался... Короче, твоя кафешка отходит под нас с потрохами. Колывановские твои не канают. Так им и передай, если заявятся... Бабки готовь. Завтра ровно в четырнадцать ноль-ноль я приду за бабками. Три штуки приготовишь. И похавать чего-нибудь сообразишь...
– Три штуки? – заголосил бармен. – Откуда?
На следующий день Игнат как ни в чем не бывало явился в кафе. С ним были Лева и Вилли. Четыре бойца из малой бригады Толяна и Алехи остались на улице.
В кафе их ждали. За столиками сидели дюжие ребята, стриженые под одну гребенку. Их было не меньше двух десятков. И все как на подбор обладали избытком мускульного веса.
За центральным столиком в окружении трех мордоворотов сидел бритый под «ноль» парень в дорогой дубленке. Тяжелые надбровья, в глазах крутизна. Братки поглядывали на него в ожидании команды «фас».
Крутован сверлил Игната жестким и в то же время насмешливым взглядом. Он ждал от него позорного бегства. Но Игнат не дрогнул и продолжил путь.
– Эй, иди сюда! – позвал его центровой.
Но Игнат даже ухом не повел.
– Ты че, не слышишь?
Игнат остановился. Но на крутована даже не посмотрел. Он делал вид, что ищет взглядом бармена.
Центровой понял, что на «эй» его не пробьешь. Но свору свою с цепи снимать не торопился. Он поднялся из-за стола, в окружении отбойщиков подошел к Игнату, остановился.
– Слышь, ты, кажется, ошибся адресом, – небрежно усмехнулся он.
– Я не мог ошибиться адресом, – смерил его въедливым взглядом Игнат. – Потому что мой адрес не дом и не улица. Мой адрес – Советский Союз...
– Все вокруг народное, все вокруг мое, да?
– Что-то вроде того.
– Не канает твой вариант. Все вокруг – не народное, все вокруг – мое. А ты, гастролер хренов, собирай свои манатки и вали дальше по всему своему Союзу...
– Ты вообще кто такой?
– Я-то Колыван. Ты должен был про меня слышать. И должен знать, что этот район – мой!
– Я почему-то так не думаю.
– Да мне до фонаря, как ты думаешь!
– Короче, что ты хочешь? А то гоняешь тут порожняки. Говори, че надо?
Колыван держался вызывающе. Но ему не хватало внутренней силы, чтобы поставить себя над Игнатом. Он не был трусом. Возможно, он был отчаянным пацаном. Но сейчас глубоко в его глазах пряталось нечто похожее на страх. Он не боялся Игната, он его всего лишь опасался. И это не позволяло ему выглядеть крутым на все сто. Колыван привел за собой свору быков. Хватило бы одного его слова, чтобы от Игната осталось мокрое место. Игнат это ясно осознавал. Но при этом смотрел на своего противника сверху вниз.
– Что мне надо? – переспросил Колыван. – А надо мне, чтобы ты свалил отсюда...
– Я не понял, ты что, мент? – с издевкой посмотрел на него Игнат. – Меня менты на зоне строить пытались. Теперь ты решаешь, что можно делать мне, а что нет...
– А ты зоной своей не козыряй! – взорвался Колыван.
– Почему она моя? За зоной авторитетные люди смотрят...
– Да? И кого ты из них знаешь?
– Не твое дело, кого я знаю, а кого нет. Я тебе вот что скажу, фраерок. Ты сюда все стадо свое приволок. Запугать хочешь? Не выйдет. Потому что я тебя не боюсь. И знаешь почему? Потому что авторитетные люди за мной стоят. Они живут по понятиям. И я живу по понятиям. Этой кафехой мужик-барыга заправляет. И я имею право снимать с него слам. Чтобы затем сливать его в общак. И это по понятиям. Это авторитетные люди признают. А то, что где-то чья-то территория, это ты деткам в песочнице расскажи...
– Ты меня авторитетными людьми не пугай, – поморщился Колыван. – Я и сам знаю не мало уважаемых людей...
– Ну так в чем же дело? Ты приводи своего человека, я своего. Пусть они перетрут нашу тему, скажут, кто прав, кто виноват...
– Беспокоить уважаемого человека из-за какой-то кафехи? – усмехнулся Колыван. – У меня их знаешь, сколько?
– Мне все равно, сколько у тебя и чего. Я на твои точки не претендую. А ты не лезь в мои дела. «Ореанду» я по праву первого накрыл. И буду ее иметь дальше...
– Во-первых, «Ореанда» находится на моей территории.
– Я же тебе сказал, где ты про свои территории рассказывай. Что там у тебя во-вторых?
– А то, что эту точку я первый застолбил.
– Чешуя. Я с Игорьком базарил. Он только собирался под вас встать... Бабу я одну знаю. Всю жизнь замуж собиралась, а так в девках и померла... Короче, «Ореанду» я тебе не отдам. Хочешь разбора, зови своего авторитета...
– Я сам себе авторитет, понял! А разбор... Разбор будет. Ты ответишь мне за Егора! – вспенился Колыван.
– Э-э, ты не кипишуй, фраер! – нахмурился Игнат. – Кафеха моя. И мне тут махалова не нужно. Может, выедем куда-то?
– Зачем куда-то выезжать? Холодно. Да и тебе не на чем ехать. Твоя гнилая «копейка» на таком морозе и не заведется, – презрительно скривился Колыван.
Машина у Толяна в приличном состоянии. И на самом лютом морозе заводится с пол-оборота. Но Колыван со своими пацанами на новеньких «восьмерках» подъехал. А у Игната вшивая «копейка». Типа, голь перекатная, а еще права качает...
А действительно, давно уже пора обзавестись приличной тачкой. Тем более что деньги есть.
– Мы тебя, падла, прямо здесь порвем! – не на шутку разошелся Колыван. – Игорек потом подметет...
Он подал знак, и его братки посрывались со своих мест, грозной толпой двинулись на Игната. Так надвигается стадо буйволов на трех матерых волков. Сила у стада большая. Но буйволы – тупые, а волки – умные. Особенно, если они матерые.
Игнат знал как остановить толпу. Для этого он вытащил из кармана «лимонку», сжал рычаг и выдернул чеку.
– Заманается твой Игорек подметать! – хмыкнул он.
Чуть ли не всю ночь Лева трудился над своей поделкой. Вытачивал из дерева корпус, красил его, делал запал, вставлял туда самодельное кольцо. Муляж гранаты вышел на славу. В тусклом освещении кафе «лимонка» смотрелась как настоящая.
Но этого было мало. Игнат должен был суметь доказать свою отчаянную решимость. Всем своим видом он показывал, что терять ему нечего, и он с легкостью разожмет руку. При этом Вилли разыгрывал страх. Он не паниковал, не бился в истерике. Но было видно, что пацану до жути страшно.
– Э-э, ты чего? – растерянно пробормотал Колыван.
– А ты чего? – ухмыльнулся Игнат.
– Ничего.
– Ну и все... Вали отсюда, пока я добрый!
– Ну ты и псих! – ядовито прошипел Колыван.
Он собрал свою свору и оставил кафе. Игнат вышел на улицу после них. «Чека» уже была вставлена в «запал» «лимонки». И он небрежно поигрывал гранатой. Братки садились в машины с оглядкой. Страшно им. Боятся, что Игнат устроит им грандиозный фейерверк. Жаль, граната не настоящая. А то можно было бы бабахнуть. Хотя бы в честь наступающего нового одна тысяча девятьсот восемьдесят девятого года...
Прошло два дня. От Колывана никаких вестей. Игнат решил, что бригадир успокоился. Что ж, в его положении это вполне естественно. Одно дело, когда против тебя кулаки да заточки, и совсем другое, когда тебе могут сунуть в штаны боевую гранату с запалом, но без предохранительной чеки.
2
В канун Нового года Игнат заехал к Арине. Она ждала его, поэтому клиентов у нее сегодня не было.
– Привет самым красивым!
Вместо поцелуя Игнат привлек ее к себе, обнял за талию и мягко сжал рукой ягодицу.
Девчонка – класс. Но уже не лежит к ней душа. Нет у него к ней особого чувства. И вины перед ней нет. Да, она работает на него, ради его интересов ложится в постель к богатеньким мужикам, водит их за нос. Но ведь она и свой интерес не упускает. У нее есть «крыша», все бабки с клиента достаются ей. И еще Игнат отстегивает ей за ценную информацию.
Сегодня он принес ей пять штук за разведенного цеховика-колбасника.
Лика тоже могла бы снабжать бригаду ценной информацией. Но она этого делать не хочет. Да и Вилли не позволяет. Арина же хочет работать. И Игнат ей позволяет. У них же нет друг перед другом амурных обязательств. Так легче жить. И ему. И ей...
И все же Арина была ему по-своему дорога. Считается, что это не по понятиям – подписываться за бабу. Может быть. Но Игнат порвал бы на флаги задницу любому, кто посмел бы обидеть ее.
Арина с довольной улыбкой смахнула деньги с его ладони, сунула их в сумочку.
– Ты надолго или как?
– Ну если не выгонишь, то до утра.
– Я тебя выгоню, – хитро улыбнулась она. – Но только утром...
Времени до утра было полным-полно. Пока Арина разгружала пакеты, пока готовила на стол, Игнат принял душ, немного полежал на диване перед телевизором.
Затем был ужин с шампанским, а на десерт Арина подала саму себя.
И в тюрьме, конечно, есть жизнь. Но на воле жить в сто раз лучше. Если уметь жить... А Игнат жить умеет. Он ничего не боится, ни перед кем не прогибается, поэтому у него есть все. Своя бригада, свое дело, деньги, роскошные женщины. И так будет всегда, если фортуна не изменит ему.
Если изменит, тогда все. Или заточка под ребро, или прощай, свобода. Он и с Колываном на ножах, и с ментовским законом не в ладах. Но он ничего не боится. Не дрожит за свою шкуру. И его друзья из того же теста... Клево, когда есть друзья. Клево, когда жизнь бьет фонтаном...
Но для полного счастья кое-чего не хватало.
Арина лежала на спине и с блаженной улыбкой смотрела на Игната.
– Ты меня заездил, дорогой, – скорее из желания польстить, чем в упрек, сказала она.
– Это плохо?
– Это здорово... С клиентами не так. Они только о себе думают... Не все, правда...
– Давай не будем об этом, – поморщился Игнат.
– Как скажешь...
– А на счет заездить, так я бы хотел заездить тебя по-настоящему. На тачке. На крутой тачке... Я уже бабки собрал. Машину себе крутую хочу взять.
– Давно пора, – одобрительно закивала головой Арина.
– Мы с пацанами хотим в кабак закатиться. На крутой тачке, да. Само собой, с подругами. Я с тобой, Вилли с Ликой, Лева с Ленкой...
– Ты вообще какую машину взять хочешь?
– Да я уже присмотрел одно местечко, где «восьмерку» можно взять...
– По госцене?
– Какая госцена? Сорок штук деревянных, и то, считай, повезло...
– Ну «восьмерка» не плохая машина. Но «Мерседес» все равно круче...
– А кто спорит?
– Так в чем же дело... У меня знакомый есть. Он как раз иномарками занимается...
Арина запнулась и замолчала. Как будто чего-то испугалась.
– Это какой-то такой знакомый? – подозрительно глянул на нее Игнат.
– Ну знакомый... – замялась она. – Иномарками торгует...
– Откуда знакомый?
– А что, у меня не может быть знакомых?
– Арина, не темни!
– Ну я его на Новом Арбате подцепила...
– Коммерсант?
– Коммерсант. Машинами занимается на законном основании. Ты такими товарищами не интересуешься...
– Я всем интересуюсь... Крыша у него есть?
– Я не знаю... Но должна же быть крыша. Все-таки он иномарками занимается. А это приличные деньги...
– Арина, давай так договоримся, ты выводы не делай, ладно? Я сам выводы делать буду. Ты добываешь информацию, пакуешь и сливаешь мне. А дальше я сам разбираюсь, что с карасем делать... Как он тачки толкает, через рынок или контора у него своя есть?..
– Он сказал, что у него автосалон свой.
– И ты решила, что у него есть крыша. Вообще-то, логично. Знаешь, где салон находится?
– Да.
– Завтра утром пробьем мужика. Если все на мази, тебе монета обломится. Ты же знаешь, у меня все по-честному...
– Не надо монету, – нервно покусывая палец, покачала головой Арина.
– А что надо?
– Ты просто не говори Арсению, что это я его сдала.
– Не понял, я что, когда-то тебя сдавал?
Арина завела разговор о Леве и о Вилли. Игнату показалось, что она умышленно уводит разговор в другое русло. Возможно, всего лишь показалось...
Утром он отправился к себе домой. Туда же подтянулись Лева и Вилли.
– Долго добирались? – недовольно спросил Игнат.
– Да час, – ответил один.
– А я полтора, – кивнул второй.
– Долго. Очень долго... Короче, лабуда у нас какая-то получается. Лика в одном конце города живет, Ленка в другом. Надо будет Алеху озадачить, пусть хаты для них в нашем районе подыщет...
– Какая Ленка? – хмыкнул Лева. – Я вчера такую биксу снял, м-м. Хата у нее, правда, не своя... Да, надо бы нам еще пару хат в нашем районе снять. Это ты, братуха, правильно сказал, про наш район. Четыре точки как никак...
Если точнее, три видеосалона и кафе «Ореанда». Вроде бы мелочь. Но Игнат так не считал. Он заставил Колывана подвинуться. И это было главное...
– Это пока четыре, – сказал он. – Сегодня, возможно, будет больше. Наводка у меня одна есть...
Первая карта легла в масть. Автосалон коммерсанта Арсения тоже находился в их районе. Уже одно это вселяло какую-то мистическую уверенность в то, что у этого объекта нет крыши. Если и вторая карта будет козырной, Игнат всерьез поверит, что фортуну навсегда заклинило в одном положении – лицом к нему.
– Что там такое? – оживился Лева.
– Тачку едем брать, вот что...
Автосалон находился на территории государственного автокомбината. Серые железобетонные стены, изъеденные ржой плохо выкрашенные железные ворота, контрольно-пропускной пункт, полусонная тетка в будке.
– Вы куда? – лениво спросила она.
– Да нам бы узнать, где тут автосалон?
– А-а, есть тут такое дело! – озлобилась она. – Понаехали тут буржуи...
– Это вы про кого? – нахмурился Игнат.
– Да не про вас... – спохватилась вахтерша. – Про этих, которые машинами торгуют. Порядочные люди копейки считают, а они тут заграничные машины продают...
Автосалон находился на самой дальней окраине базы. Это был старый ангар из оцинкованного железа, к которому примыкала пристройка из красного кирпича с потемневшей от времени шиферной крышей. Вокруг бардак. Похоже, в недалеком прошлом это место использовалось как свалка.
Ворота ангара были закрыты на замок. Зато в пристройку вход свободный.
Плохо освещенная прихожая, две обшарпанные двери. Никаких табличек, ничего. Игнат дернул за ручку первой двери и оказался в маленькой комнате. За столом у окна сидели два парня в дубленках и пили кофе.
– Не помешали? – густым хрипловатым голосом спросил Игнат.
– А нет, нет! – поднимаясь с места, дружно закивали они.
В их взглядах угадывался страх и смятение. Похоже, они приняли гостей за тех, кем те и были в действительности.
– Тачки, говорят, продаете?
– Нет... То есть да... – кивнул парень с пышной шевелюрой и хлипкими усиками над верхней губой.
– Так да или нет?
– Да.
– На товар глянуть можно?
– А зачем?
– Как зачем? – ухмыльнулся Игнат. – Или ты думаешь, что я сначала куплю твою тачку, а затем глядеть на нее буду...
– А-а, так вы купить машину хотите? – облегченно вздохнул другой.
– Ну ясное дело, что не даром взять. Ну так что, товар смотреть будем?
– Да, да, будем, будем...
Он взял ключи и повел гостей в ангар. Там, на бетонной площадке стояла одна единственная машина. Это был самый настоящий «Мерседес».
Чем-то он был похож на «Волгу», но формы более округлые и куда более приятные для глаза. Хромированные бампера, черная лаковая краска, на капоте фирменный знак – круг с тремя лучами от центра.
Машина смотрелась так, будто только что сошла с конвейера.
– Новенькая? – спросил Игнат.
– Ну нет, машине уже шесть лет.
– Ни фига себе! А смотрится как новенькая!
– Что вы хотите? Машина из Германии. А там дороги не чета нашим. К тому же немцы очень бережно обращаются со своими машинами.
– Заметно.
Игнат открыл дверцу и сел за руль. Ощущение – супер. Какая-то фантастическая панель управления, мягкие кожаные сиденья, все блестит, все сияет. И рычаг коробки передач какой-то не такой. Всего две педали.
– Коробка передач автоматическая, – пояснил коммерсант.
Оказывается, в движении не нужно постоянно дергать рычаг. Только и знай, что дави на «газ».
– Круто! – Игнат просто не в силах был сдержать своего восторга.
– Да, машина очень хорошая, – не очень весело вздохнул парень. – Только и стоит не дешево...
Он назвал цену.
– Ты чо, напугать нас хочешь? – нахмурился Игнат.
Его грозовой взгляд не предвещал ничего хорошего. Коммерсант невольно вжал голову в плечи.
– Да нет, Иван не пугает, он просто предупреждает, – сказал его напарник.
– Я что, с тобой разговариваю? – сверкнул взглядом Игнат.
– Ну я думал... – в момент стушевался коммерсант.
– Что ты думал?
– Ну мы с Иваном партнеры. И я думал, что могу ответить за него...
– Да расслабься ты, братан, – усмехнулся Игнат. – Отвечать тебе пока что не за что. Хотя ответить можно. Страна у нас такая, за все могут спросить...
– А за что нас к ответственности привлекать? Наша фирма работает легально, у нас есть все лицензии, разрешения, таможенные пошлины уплачены...
– А мы тебе не обэхаэсэсовцы, чтобы с тебя за такие дела спрашивать. Мы тебя спросим, если ты по нашим законам жить не захочешь...
– По каким это вашим законам? – сошел с лица коммерсант.
– А по таким. Есть такой закон, где человек человеку – брат. Я ж тебя не просто так своим братаном назвал. Я хочу, чтобы ты спокойно работал, не имел никаких проблем...
– Про какие проблемы вы говорите?
– Ну ты сам подумай. Машина твоя в ангаре на ночь остается, ангар не охраняется. Знаешь, сколько сейчас лихих людей на Москве, у-у!.. Днем их с огнем не сыскать, а по ночам они сами с огнем ходят. И машины чужие поджигают. Вот залезут в твой ангар. И подожгут машину. Что тогда? Представляешь, какие убытки, а?
– Представляю, – не на шутку разволновался парень.
– Да, кстати, меня Игнат зовут. А тебя?
– Арсений.
Выходило, что это и был тот самый коммерсант, о котором говорила Арина. Она спала с этим парнем... Игнат почувствовал легкий укол ревности. Легкий-легкий, но укол.
– Так вот, Арсений, твоя фирма нуждается в серьезной охране, – продолжал давить на него Игнат. – Ты слышишь, в серьезной! А это значит, что тебя должны охранять серьезные люди... Вот мы и будем тебя охранять. Если вдруг какая беда, ты зовешь нас, и мы решаем все твои проблемы. Улавливай момент, Арсений! Мы решаем, а не создаем проблемы. Тебе ясно?
– Ясно, – обреченно кивнул парень.
– Слушай, а чего ты расстраиваешься? Мы же с тебя много не возьмем. Всего двадцать процентов от всех доходов. Всего двадцать. Есть бригады, которые по тридцать берут, а есть даже по пятьдесят... Ну так что, Арсений, будем работать вместе...
– Боюсь, что у меня нет выбора.
– Вот видишь, с головой у тебя все в полном порядке.
– А как... А как я узнаю, что вы серьезные люди?
– Так это очень просто. Я сейчас сломаю тебе правую руку, мои друзья сломают тебе ноги. А затем мы тебя подвесим за яйца и будем жарить на медленном огне... Эй, эй, только в обморок падать не надо, – усмехнулся Игнат. – Ничего этого не будет. Потому что мы действительно серьезные люди, а не какая-то шпана. И еще, мы покупаем у тебя эту тачку. Ты же сам должен понимать, что несерьезные люди такие серьезные машины не покупают...
Арсений это понимал. Он понимал, что Игнат, пользуясь моментом, мог просто забрать у него машину силой, как это сделали бы безбашенные отморозки. А Игнат – человек серьезный. Поэтому он может позволить себе покупать серьезные машины за серьезные деньги. Он беспределом не страдает, а значит, и другим беспредельничать не позволит.
– Ну так что, Арсен, мы с тобой договорились?
– Договорились, – после долгой напряженной паузы выдавил из себя коммерсант.
– Тогда мы берем у тебя эту тачку. По твоей цене. Заметь, по твоей, а не по нашей. А ведь мы могли бы взять эту тачку с двадцатипроцентной скидкой. Но мы этого не делаем. Потому что всерьез настроены на долгосрочное сотрудничество...
– Ну почему же, вы можете взять машину со скидкой... – подавленно вздохнул Иван.
– Ты знаешь, братан, я, наверное, так и сделаю, – хлопнул его по спине Игнат.
– А может, подождете? – спросил Арсений.
– Через неделю еще десять машин подвезут. «Мерседесы», «БМВ», «Ауди». Очень хорошие машины. Мы сначала вам покажем, а потом в продажу их пустим. А то можете не успеть...
– Что, так быстро товар расходится?
– Не то слово. У нас уже очередь... От этой машины клиент отказался. Поэтому она осталась...
– А клиентов вы как находите? У вас же ни рекламы, ничего...
Арсений таиться не стал, поведал секрет своего успеха. Оказывается, они со своим компаньоном с детства вращались в особом кругу «золотой молодежи». У Ивана отец был важным чиновником в Министерстве внешней торговли, у Арсения в Министерстве транспорта.
Иван и Арсений вместе росли, вместе закончили сначала элитную школу, затем элитный институт народного хозяйства. И вместе с головой ушли в бизнес.
Само собой, без своих папиков они бы не смогли наладить частную торговлю импортными авто. А так у них все получилось. Приобретение, доставка и сбыт машин – все это было организовано на вполне законном основании. По крайней мере, так утверждал Арсений. Но Игнат нутром чувствовал, что есть в их деятельности моменты, которые не вписывались в рамки закона. И судя по всему, эти моменты мешали коммерсантам обратиться к ментам, чтобы те оградили их от посягательств со стороны Игната и его бригады. А может, парни просто хорошо понимали, что от криминала им никуда не деться. И если не будет Игната, то обязательно появится кто-то другой.
– Да, кстати, а вы откуда про нас узнали? – неожиданно спросил Арсений.
– Арсен, ты нас обижаешь, – надменно усмехнулся Игнат. – Тебе же русским языком сказали, что мы – серьезные люди. И разведка у нас очень серьезная...
Парни восприняли «черный налог» как нечто неизбежное. Они довольно быстро смирились с потерей двадцати процентов. И даже стали помогать Игнату советами.
Перво-наперво они стали отговаривать его покупать иномарку. Игнат ошалел от такой наглости. Но потом внял их доводам. Иномарка стоила очень дорого, а это раз. И самое главное, роскошная иномарка привлекает к себе особое внимание. В первую очередь ОБХСС. Начнутся вопросы, откуда деньги, то да се. А обэхаэсэсовцы копают очень глубоко. По этой причине сами коммерсанты ездили на отечественных «восьмерках». Правда, двигатели и ходовая часть была иностранного производства. Плюс кожаный салон и куча других прибамбасов.
К Игнату могли прикопаться и гаишники. Паспорт у него был. На реальном бланке, на собственное имя, но без отметки о судимости. И у него, и у Левы, и у Вилли были липовые ксивы, но очень высокого качества. Стоило это немалых денег. Но Игнат готов был вновь расстаться с приличной суммой, чтобы заиметь такие же липовые права. Спец по темным ксивам изготовит им корочки отменного качества. Гаишники ничего не заподозрят. Но только в том случае, если не станут искать подвох с особым пристрастием. А особое пристрастие возникнет в том случае, если Игнат будет разъезжать по Москве на «Мерседесе». Гаишники и по правам его раскусят, и по паспорту.
Игнату очень хотелось пошиковать на «Мерсе», но все же разум возобладал над честолюбием. К тому же Арсений задействовал свои связи и помог ему купить сразу три «восьмерки» всего за двадцать деревянных штук каждая.
Вопрос с транспортом был решен. И с хатами проблема тоже решилась. Теперь Вилли мог ночевать дома хоть каждый день. К Игнату он мог подтянуться в течение трех минут.
Шло время. Дела были на мази. Игнат не лез больше в дебри колывановского района. Зато активно работал с подпольными миллионерами. И надо сказать, имел с них в несколько раз больше, чем с автосалона и видеосалона вместе взятых. Разведка работала исправно и поставляла информацию и к размышлению, и к действию.
В тихом омуте работалось почти что без проблем. Но к лету восемьдесят девятого года большинство подпольных барыг вдруг резко легализовались. Колбасник запустил легальный цех, чиновник из Минфина на паях с такими же ворюгами решил основать коммерческий банк, деятель с ликероводочного комбината вбухал все свои деньги в проект ночного клуба, директор универмага открыл частный магазин. Естественно, Игнат не должен был давать своим карасям спуска. Их точки были раскиданы по всей Москве. Но в малой бригаде Толяна и Алехи числилось четырнадцать бойцов. И транспорт был. Так что никто не смог улизнуть из-под его опеки. И с московской братвой никаких проблем не возникало. Были наезды на легальные точки, но Игнат приезжал, встречался со старшими, объяснял ситуацию и всегда находил общий язык. В случае с коммерческим банком пришлось подпрягать Кожуха. Но тот был кровно заинтересован в том, чтобы эта точка осталась за Игнатом. Поэтому стоял насмерть. А схлестнуться пришлось с таганскими. Ребята очень серьезные. Но Кожух сумел развести рамсы. Так что банк остался за Игнатом.
Этот банк был главным бриллиантом в его короне. Но только до поры до времени.
Иван и Арсений работали, не покладая рук. Иномарки уходили влет, обороты увеличивались, прибыли росли как на дрожжах. Мало того, что ребята без особых напрягов отстегивали Игнату двадцать процентов от прибыли, так они еще и значительно расширили деятельность.
В дело они пустили свои капиталы и банковский кредит. Плюс поддержка со стороны городских структур. Игнат и опомниться не успел, как салон превратился в респектабельное предприятие.
Перво-наперво Иван с Арсением отхватили солидный кусок у автотранспортного комбината, отгородились от него, сделали отдельный вход. За каких-то два-три месяца на месте убогого ангара вырос крытый павильон с выставочными площадями для машин. Боксы для хранения машин, авторемонтная мастерская для предпродажной подготовки и отделки машин. Разумеется, и о своем офисе ребята позаботились. Просторные светлые кабинеты, какие-то компьютеры, факсы. И секретарша...
Игнат офонарел, когда узнал, кто будет секретаршей у Арсения. Ею должна была стать... Арина.
Арсений сам нашел ее, сделал ей предложение. Но она смогла дать лишь предварительное согласие. Без Игната она не могла дать окончательный ответ.
Она позвонила ему домой, пригласила к себе. Все как водится. Шампанское, конфеты, любовные забавы. Сначала был просто трах-тарарах. А затем трах-бах по ушам.
– Игнат, мне Арсений предложение сделал, – собравшись духом сказала она. – Нет, ты не думай, не замуж меня берет. Просто секретаршей к себе зовет... Ты же не забывай, я институт заканчиваю. Два языка знаю, английский и немецкий. Ему особенно немецкий нужен...
– Языком ты владеешь в совершенстве, – медленно проговорил Игнат.
– В том-то и дело...
– И в прямом и переносном смысле... – не слушая ее, продолжал он. – Его сразу два варианта устраивают?
У Арсения губа не дура. В рабочее время Арина на немецком будет ботать, а в свободное делать ему минеты.
– Игнат, как ты можешь? – возмутилась Арина.
– А если я ревную?
– Ты?! Ревнуешь?!. Не смеши людей...
Если он и ревновал ее, то самую малость. Но так не хотелось отдавать ее на растерзание какому-то барыге.
– Он знает, что ты проститутка? – спросил Игнат.
– Нет... В том то и дело, что нет... Мы с ним просто так переспали...
Голос у нее едва заметно дрожал.
– А чего ты так разволновалась? Если тебе нравится этот жук, так мне и скажи...
– Нравится, – робко кивнула Арина. – И я ему нравлюсь...
– Ты не хочешь, чтобы он знал, чем ты в этой жизни занимаешься?
– Да, не хочу. И очень надеюсь на тебя...
– Замуж за него хочешь? – в лоб спросил Игнат.
– Ну не знаю... Он не предлагал... – замялась Арина.
– А если предложит?
– Если предложит, не откажусь...
– Давно ты с ним встречаешься?
– Игнат! Как ты можешь? Чтобы я и с ним, с тобой?.. Ну работа это другое. А тут же не работа... Я сама к нему недавно пришла. Мимо, мол, проходила, решила посмотреть, как старый знакомый живет... Он мне место секретарши предложил. Знаешь, какой оклад? Две тысячи долларов в месяц...
– Плюс премии, – хмыкнул Игнат.
– Да, премии. И я даже знаю, за что... Да, Игнат, да, я прекрасно поняла, на что он мне намекал. И целку я строить не собираюсь. Так что если ты разрешишь...
Игнат думал долго. Но пришел к правильному решению.
Арина – классная девчонка. К тому же очень удобная. Пришел, трахнул и ушел. И никаких амурных обязательств. И с точки зрения общаково-полезной ценности ее невыгодно терять. Игнат мог бы оставить все так как есть. Он жесткий человек, ему ничего не стоит растоптать человека. Но ведь он не изверг. И не должен ломать Арину. Если она хочет быть со своим Арсением, пусть будет.
– Он тебе в самом деле нравится? – спросил он.
– Очень.
– Тогда ладно. Будь с ним...
– А... а как же то, чем я занималась?
– Ты хочешь этим заниматься?
– Нет.
– Скажи, я тебя когда-нибудь за рабыню держал?
– Нет.
– Так в чем же дело. Хочешь секретарем у Арсения работать, работай. Я тебя неволить не стану... К тому же сам Арсений на меня работает...
– Вот-вот! – заулыбалась Арина. – И я, получается, буду с тобой работать... Кстати, он же не знает, что мы с тобой как-то связаны. Может, я кое-что интересное для тебя узнать смогу...
По идее Игнат должен был обрадоваться. Это очень важно, иметь своего человека в ближайшем окружении подшефного барыги. Но радости не было. И на душе хмарь.
– Лучше бы ты мне этого не говорила, – мрачно изрек он.
– Почему? – встрепенулась Арина.
– Скажи, ты бы могла вот так и про меня кому-нибудь?.. – жестко спросил он.
То что она сдала его Роме, это как бы не в счет. Тогда ее пытали, били...
– Нет, что ты? У меня даже в мыслях не было... А с Арсением... Я его тоже предавать не хочу...
– А меня ты не предала?.. Была со мной, теперь вот уходишь к другому?.. Если ты к нему уйдешь, ко мне приходить иногда будешь?
Игнат и сам не понимал, что на него нашло. Какая-то черная сентиментальность. Он поймал себя на мысли, что вполне может ударить Арину, если она скажет, что согласна встречаться с ним. И это притом, что она имела полное право быть и с ним, и с этим. Она же Арсению не жена и даже пока не любовница...
– Игнат, я не знаю, – пожала плечами Арина. – Мне почему-то кажется, что у нас с Арсением все будет серьезно. Предчувствие у меня... Если у нас в самом деле все будет серьезно, то... Игнат, извини, но я не смогу бегать к тебе. Хотя бы из уважения к себе. Да и к нему тоже...
– А стучать на него будешь?
– Не буду... Нет, не буду... Это я сказала так, чтобы тебя задобрить...
Игнат обедал в «Ореанде», когда ему позвонил Арсений.
– Тут у нас проблемы, – взволнованно сообщил он.
– Понял, – кивнул Игнат. – Выезжаю.
Кто-то наехал на автосалон. И он даже знал, кто.
– Пацаны, похоже, мы дождались, – сказал он Леве и Вилли.
– Колыван?
– А кто ж еще?
Колыван еще мог простить ему «Ореанду». И на автосалон он не рыпался. Но только до тех пор, пока друзья-коммерсанты не развернули бурную деятельность.
Автосалон работал с большим размахом. Таких объектов во всем городе было раз два и обчелся. Новенькие и подержанные иномарки уходили влет. Иван и Арсений собирали уже не прибыли, а суперприбыли. Разумеется, Колыван просто не мог обойти вниманием такой жирный кусок.
Игнат, Лева и Вилли сели в «восьмеру». Пять минут, и они уже тормозят возле автосалона.
В офисе полный раздрай. Вахтер-охранник с подбитым глазом и распухшей щекой, в приемной Арсения перевернуты кресла. За столом бледная растрепанная Арина.
Игнат уже знал, что здесь побывала свора безбашенных братков. Как будто Мамай через офис прошел. Но Арина-то чего такая напуганная. Она же через панель прошла, а там частенько такие казусы случаются. Может, уже отвыкла от лихой жизни. От плохого отвыкают так же быстро, как привыкают к хорошему.
– Тебя не тронули? – спросил Игнат.
– Нет... Только толкнули сильно...
– Ладно, разберемся.
И вместе с Левой и Вилли вошел в кабинет.
Иван сидел на диване и прикладывал к переносице лед. Видно, хорошо ему досталось. Арсений нервно ходил по комнате. Глаза красные, нос распух как после сильного удара.
– Так, а ну рассказывай!.. – с ходу потребовал Игнат.
– Сказали, что от Колывана.
– Ясно.
В душе Игнат рвал и метал, но внешне он оставался совершенно спокоен. Барыги не должны видеть, как он выходит из себя. Бурные эмоции – это прежде всего признак неуверенности в себе. А если он не уверен в себе, как в него может верить кто-то другой.
– Что сказали?
– Сказали, что твоя крыша уже устарела.
– Ну-ну. А у Колывана, значит, крыша самая крепкая и самая надежная...
– Ну да, и самая дорогая, – всхлипнул Иван. – Тридцать процентов требуют...
– Пусть хоть все сто требуют, вам-то что. То, что накостыляли вам, это плохо. Ничего, спросим за это. За все спросим...
– Игнат, они говорили, что будут звонить тебе, – сказал Арсений.
Скоро в кабинете зазвонил телефон. Игнат снял трубку.
– Да.
– А-а, знакомый голос, – услышал он Колывана. – Типа, Бурлак на проводе, а?
– Не типа, а Бурлак.
– Но если не типа, то давай собирайся. На Волгу тебе пора...
– Какая Волга, ты что несешь?
– А ты разве не знаешь, что бурлаки у нас на Волге работают, это, баржи за собой таскают...
Игнат слышал обидные смешки с того конца провода. Прикалывается братва, веселится.
– Ладно, учту твой совет. Как только бабок накоплю, так и куплю себе Волгу. Со всеми пароходами...
– Что, бабок до хрена?
Игнату показалось, что в голосе прозвучали завистливые нотки.
– Я ж твои бабки не считаю.
– А я твои считаю. Поэтому и решил, что тебе пора отдать мне автосалон. Хватит, нажировался...
– Ты, я вижу, герой по телефону базлать. Давай стрелу забьем, на природе перетрем. Чисто по понятиям...
– Это как, чисто по понятиям? Вора своего с собой привезешь?
– Да нет, я в твои наглые глаза напрямую хочу посмотреть. А по понятиям стрелу забить, это, значит, что если с моей стороны десять бойцов, то и с твоей столько же...
У Игната под рукой не больше двух десятков крепких ребят. Но их и бойцами-то еще не назовешь. Далеко не все соответствуют его требованиям. А у Колывана в бригаде почти под сотню быков-спортсменов. Есть из кого выбрать десяток убойных бойцов. Но все равно, лучше иметь дело с отборным десятком, чем со всей его толпой...
– Хорошо, пусть будет чисто по понятиям, – ухмыльнулся Колыван. – Чтоб ты не вонял потом, что я тебя на толпу взял... Хотя вонять ты по любому будешь. Сам знаешь, покойники все воняют...
– Ты меня здесь не пугай. Ты меня на стреле пугай...
– Не, там я тебя пугать не буду, там я тебя гасить буду... Короче, забиваемся на сегодня на шесть вечера. С твоей стороны двадцать рыл, и с моей двадцать пацанов...
– Десяток.
– Я сказал, двадцать!.. Слушай, ты если в штаны навалил, на стрелу можешь не приезжать. Я не обижусь...
Если Игнат откосит от стрелки, Колыван в самом деле не обидится. В этом случае автосалон перейдет к нему вместе с «Ореандой»... Только у Игната и в мыслях не было уклоняться от боя.
– Ты, главное, к ментам со страху не подайся, – подначивал его Колыван.
– Это ты зря сказал, – угрожающе нахмурил брови Игнат. – За такой базар ответить можно...
– Вот и спросишь с меня. Только без ментов...
Стараясь удерживать в узде эмоции, Игнат внешне спокойно положил трубку на рычаги. В офисе задерживаться не стоит. Судьба автосалона будет решаться не здесь, а на загородных безлюдных просторах.
Игнат бросил клич. Братва подтягивалась в течение двух часов.
– Долго, очень долго, – качал головой Лева.
– Сам знаю, что долго, – поджал губы Игнат.
– Надо что-то делать, – сказал Вилли. – Такая тягомотина когда-нибудь боком нам выйдет...
– Колыван – козел, это без базара, – на правах малого бригадира встрял в разговор Толян. – Но у него есть чему поучиться. Наши пацаны и водку кушают, и дымят как паровозы, а у Колывана сухой закон и на курево запрет. Наши не знают, чем заняться, а у Колывана братва в спортзале целыми днями пропадает. И в стаю пацаны за пять секунд сбиваются. Не то, что у нас...
– Ну так в чем же дело? – наехал на него Лева. – Ты ж бригадир, тебе и карты в руки. Чего у тебя пацаны водку жрут, чего дымят как паровозы. И спортзал бы организовал...
– Ты на него бочку не кати, – покачал головой Игнат. – С самих себя надо спрашивать... Может, и не так у нас все четко, как у Колывана, зато братва довольна. Скажи, Алеха, что я не прав?
– Да прав, конечно, – кивнул второй малый бригадир. – У Колывана пацаны света белого не видят, а у нас и бухло, и телки...
– Есть за что кровь проливать?
– Это точно, – согласился Алеха. – Мы за нашу вольницу любому глотку перегрызем!
Он говорил бодро. Но почему-то прятал глаза. Может, он не хотел, чтобы Игнат видел его страх.
Его пацанам и в самом деле жилось вольготно. Игнат на них бабок не жалел. Съемные хаты, тачки, кабаки, телки... Но, пожалуй, Толян прав. Колыван, он хоть и урод, но в чем-то прав. Запрет на курево – это, пожалуй, слишком. А вот сухой закон не помешал бы... Многие пацаны были с большого бодуна. Игнату это вовсе не нравилось. Их бы всех сейчас через спортзал прогнать. Но времени нет. Да и спортзала тоже.
Да что там про рядовых бойцов говорить. Игнат и сам зажирел от сытной жизни. Так же как и Лева с Вилли. Когда они в последний раз мутузили друг друга? Давно это было.
Да, надо будет и сухой закон установить, и за спорт взяться всерьез. Но в первую очередь дисциплина. Игнат всегда считал, что держит своих бойцов в ежовых рукавицах. Но почему они так долго собираются? Совсем охренели они, что ли.
Ничего, они еще будут горько каяться в своем пофигизме. Но это будет потом. Сейчас же на первом месте стрелка с колывановской братвой. На карту поставлена не только судьба автосалона. На карту поставлена судьба всей бригады.
Проиграет раз, проиграет два. И пойдет о нем по Москве худая слава. Мол, Бурлак ничего не стоит. И тогда он потеряет все, что имеет. Закон каменных джунглей гласит, что слабый теряет все. В том числе и право на жизнь.
Может быть, Игнат и баловал своих пацанов. Зато смотрелись они здорово. У всех дорогие спортивные костюмы, кожаные куртки, тяжелые боты с убойными носками. И с оружием без проблем. Шипованные кастеты, цепи, стальные прутья, нунчаки. И конечно же, заточки. Без них в это жестокое время никуда...
И с транспортом все на мази. В пять новеньких «восьмерок» без проблем вместилось два десятка бойцов. В головной машине находились Игнат, Лева и Вилли. Они – старшие. И при этом же они являют собой главную ударную силу. Игнат чувствовал в себе силы, чтобы сойтись с самым крутым бойцом из команды Колывана. Сойтись в поединке и победить. А ведь под Колываном ходят признанные мастера боевых искусств. Чемпионы Союза и даже Европы.
Машины выехали за город, свернули в лес к реке. К месту Игнат подъехал в условленное время. Опаздывать нельзя, но и раньше приезжать стремно.
Машины остановились в ряд почти у самого края обрывистого берега. И тут же показались машины Колывана. Тоже «восьмерки», и тоже числом пять.
Игнат нисколько не сомневался, что Колыван возьмет с собой самых лучших бойцов. Так оно и оказалось. Из машины неторопливо выбирались шкафообразные хлопцы с бронированными башнями. Игнат заметил, как сразу сникли его пацаны. Они хорошо понимали, что против чемпионов им не потянуть. Игнат, Вилли и Лева готовы были стоять насмерть. И Толян тоже не паниковал...
Колыван медленно подошел к Игнату, небрежно усмехнулся:
– А не плохо твои мальчики смотрятся. Кожаны, костюмчики, на «восьмерах» подъехали. Да и ты, я вижу, на жизнь не жалуешься...
– Тебя что, жаба душит? – криво усмехнулся Игнат.
– А знаешь, душит. Какой-то хрен с бугра и так развернулся. У меня территория, а у него барыги нелегальные. Конкретные бабки с них стрижешь, да?
Игнат был удивлен. Откуда Колыван знает про темных лохов?.. Может, кто-то информацию ему сливает?..
– Не твое дело! – отрезал он.
– Может, и не мое, – пожал плечами Колыван. – А вот салон ты мне отдай. Это моя территория. И дело мое... А карасей твоих подледных я не трону...
– Можно подумать, ты можешь их забрать.
– Я все могу. А вот ты не можешь ничего... Понимаешь, в чем проблема, Бурлак, я – московский пацан. Москва – мой город. А ты пришлый. Нет у тебя здесь корней. Не можешь ты на моей земле закрепиться. И авторитетные люди тебе не помогут...
– Ты мне фуфло тут не втирай, а то уши потом болеть будут, – презрительно хмыкнул Игнат.
Но Колыван сделал вид, что ничего не услышал.
– Короче, ты можешь жить в Москве как хочешь, – с холодной мутью в глазах сказала он. – Но ищи себе другое место, на моей земле тебе делать нечего. И салон, само собой отдай... Тогда живи, я не против...
– Может, харэ сопли тут пускать, а? Я тебе сказал, что автосалон тебе не отдам. И базары твои не канают...
– Драться будешь? – презрительно скривился Колыван. – Или свою «лимоху» липовую достанешь?
Он и про фальшь-гранату знал. Откуда?..
– Нет «лимонки», мыши сгрызли...
– Да, мышей у нас в Москве много. И крыс тоже... Короче, автосалон ты мне не отдаешь?
– Нет.
– Жаль, что ты так ничего и не понял... Все, Бурлак, нет у тебя ничего. Ни бригады, ни салона, ни барыг... Все под меня отходит. Не веришь?
Колыван поманил к себе пальцем Алеху. И тот к нему подошел. У Игната чуть дыхание не перехватило от возмущения.
– Алеха, ты со мной или с Бурлаком? – с наглой усмешкой спросил Колыван.
– С тобой, – опуская голову, буркнул тот.
Игнат понял, о каких крысах шла речь. О тех, которые бегут с тонущего корабля.
– Ну если со мной, забирай свою бригаду и переходи ко мне...
Игнату казалось, что ему снится страшный сон. Все его пацаны, как сговорившись, толпой хлынули на колывановских бойцов. Но не для того чтобы схлестнуться с ними в жестоком бою, а чтобы смешаться с ними в единое целое.
– Ну что, Бурлак, схавал? – ухмыльнулся Колыван.
Игнат с трудом верил в происходящее. Из всей бригады с ним остались только Лева, Вилли и еще Толян. Все остальные переметнулись на сторону Колывана. И судя по всему, все это было спланировано загодя. Алеха подло предал его. Сам с потрохами продался Колывану. И пацанов за собой повел...
Колыван переиграл его по всем статьям. Он подмял под себя его бойцов. И это было еще далеко не все. Тот же Алеха знал всех барыг, которых доил Игнат. Теперь они могли отойти под Колывана. Все пять «восьмерок» были оформлены на подставных лиц. Через них Колыван завладеет машинами. Если бы только это. Самое страшное заключалось в том, что Алеха знал, где находится общак бригады. А это солидные башли...
– Видишь, я уже не спрашиваю, отдашь ты мне автосалон или нет, – морально добивал его Колыван.
– А зря, – покачал головой Игнат. – Лично ты, падла, ничего не получишь!
Игнат был страшен в своем гневе. И Лева с Вилли готовы были порвать ублюдка на части. Толян тоже был в бешенстве. Но, увы, вчетвером у них не было никаких шансов на победу. Только и отступить они не могли. Они потеряли свое дело, попали на большие бабки, но у них еще оставалась честь правильных пацанов...
Игнат собрал все свои силы в кулак. И резко, без размаха ударил Колывана. Но, видимо, тот уже ждал от него нечто подобное. Поэтому успел отступить назад. Его место тут же заняли четыре мордоворота-отбойщика. И они были не с пустыми руками. Вместо заточек и цепей настоящие боевые пистолеты. Это уже было очень серьезно...
Черное жерло ствола смотрело прямо на Игната. Лева, Вилли и Толян тоже были под прицелом.
Игнат хорошо понимал, что колывановские отбойщики могут застрелить их здесь и сейчас. Место глухое, рядом река – трупы в воду и все дела.
Но Колыван не торопился.
– Ты, Бурлак, может, и не хилый пацан, – сверху вниз бросил он. – Может, и есть в тебе жила. Только ни хрена ты не шаришь. На кулаках и на понятиях далеко не уедешь. Я это понял, а ты нет. Я – умный, а ты – дебил. Я выиграл, а ты проиграл... Все, Бурлак, твоя песенка спета...
По его знаку отбойщики расступились. Вперед вышли крепко накачанные парни с самыми настоящими автоматами. Игнат понял, что перед тем, как покончить с ним, Колыван решил продемонстрировать свое огневое могущество.
Он жал, что Колыван скомандует «Пли!» Но послышалось не менее короткое:
– Гаси!
Игнат ждал пулю, но в него устремился приклад «Калашникова». Удар был слишком быстрым. И очень сильным. Игнат потерял сознание еще в падении...
Глава восьмая
1
Игнат приходил в себя медленно. Сознание возвращалось, но вместе с тем нарастала внутренняя разрывающая боль. Голова раскалывалась на части. При этом было такое ощущение, будто она лежит где-то отдельно от тела. Он уже мог открыть глаза, но боялся это сделать. А вдруг в самом деле его голова валяется сама по себе где-то в кустах...
Глаза он все же открыл. И сразу понял, что больше он не числится в списках живых. Смерть перенесла его из реального в загробный мир. А если точнее, то он попал прямо в ад. Подтверждением тому был окровавленный монстр, склонившийся над ним...
Зрению не хватало резкости. А когда оно восстановилось, Игнат понял, что перед ним никто иной, как Вилли. Он не был исчадьем ада, просто его лицо было разбито вдрызг.
Волосы слиплись от крови, кожа на лбу разорвана, один глаз полностью заплыл, от второго осталась только щелочка. Нос распух от сильнейшего удара. Губы всмятку. Все лицо в крови.
Вилли что-то спросил. Но Игнат не мог разобрать слов. Ему явно не доставало зубов.
Вилли спрашивал, живой он или нет. Хоть и с трудом Игнат разобрал его вопрос. Ответил, что вроде бы да, живой. И сам хотел спросить, такой же он красивый, как Вилли. Хотел, но не спросил. Самому трудно было говорить. К тому же он и сам понимал, что выглядит не лучше. Нос онемел как после удара кувалдой, такое ощущение, будто челюсть вывернута наизнанку. Во рту кровавая каша. Единственно, что с глазами все в порядке...
Игнат помнил только один удар. Но вне всякого сомнения, пока он находился в отрубе, колывановские ублюдки вдоволь поизмывались и над ним, и над его друзьями. Их били сначала прикладами и ногами, а затем сбросили с обрыва на камни. Игнат не чувствовал своего тела. Он чувствовал только тупую изнуряющую боль. Внутренности все отбиты, ребра переломаны.
И все же Игнат нашел в себе силы сесть, опираясь на руки. Осмотрелся по сторонам. Лева лежал без чувств. Лицо также всмятку, под головой лужа крови.
Толян был единственным, кого колывановцы смогли добросить до реки. Он лежал на мелкой воде кверху животом. Разбитое и разодранное лицо на берегу, тело наполовину в воде.
Игнат посмотрел на Вилли, тот на него. Не сговариваясь, они поползли на четвереньках – один к Леве, другой к Толяну.
Лева был жив. Но как ни старался Игнат, в сознание тот не приходил. В падении он сильно ударился головой о камень. Кровь из раны натекла под голову. Но, к счастью, остановилась сама по себе.
Толян очнулся сразу, едва только Вилли прикоснулся к нему. Вот кому повезло больше всего. Нос целый, губы целые, зубы тоже почти все на месте. Зато громадный фингал затянул сразу оба глаза, даже щелочек не осталось. К тому же у Толяна был закрытый перелом руки. Это было видно невооруженным взглядом.
Толян со скрипом поднялся на ноги, сделал шаг, упал. Снова поднялся, снова упал. Таким вот макаром добрался до Игната, сел рядом с ним.
– Ты меня видишь? – спросил Игнат.
Невыносимо ныла сломанная челюсть. И губы-лепешки шевелились с трудом. Но Толян все же разобрал его слова.
– Вижу. Плохо, но вижу. Все красное... – Зато он говорил внятно. – Что с Левой?
Игнат пожал плечами.
– Сам вижу, что хреново дело, – сказал Толян.
Он осмотрелся по сторонам.
– О, черт! Эти козлы все тачки угнали!
Игнат нисколько не удивился. Глупо было надеяться на благородство Колывана.
– А где твоя куртка?.. А моя где? – возмущенно протянул Толян.
Только сейчас Игнат понял, что на нем нет куртки. И Лева тоже без куртки, и Вилли... Колывановские падальщики оставили их без всего. И кожаны сняли, и даже золотые цепуры с шей сорвали.
– Это Алеха, падла! – взревел Толян. – Тварь продажная... А я еще думал, какого хрена он ко мне подкатывается. Типа, вы, пацаны, не местные, корней у вас нет. Рано или поздно Колыван нас сожрет... А я еще, дятел, говорю ему, ну и катись, типа, к своему Колывану. А он говорит, если идти, то вместе. Я думал, он прикалывается... Прикололся, падла... Не знаю, как он пацанов увел, не знаю...
Игнат и сам хотел знать ответ на этот вопрос. Но сейчас не до пустых базаров. Нужно было что-то с Левой делать. Он по-прежнему был в отключке, пульс слабый. Еще кони двинет...
– В больницу ему надо, – сказал Толян.
Игнат кивнул. Без больницы не обойтись. Но как до нее добраться? И как избежать встречи с ментами? С ними Игнату встречаться никак не хотелось. Начнут менты с нарушения правил административного надзора, а закончат тем, что навесят на него какого-нибудь «глухаря». И на него, и на пацанов.
– У меня тут дяхан недалеко живет, – сказал Толян. – Он в больнице отделением заведует, кажись, травматологическим, как раз то, что нужно. Надо к нему подкатить.
«Недалеко» составляло километров пятнадцать-двадцать. Для трех калек и неподвижного Левы – расстояние непреодолимое. Если пешком. А машины у них нет.
Но Игнат не терялся. Превозмогая боль, вместе с Толяном они вышли на дорогу. К этому времени уже стемнело. И на улице. И в голове у Игната. Сил уже никаких было держаться на плаву. Хотелось свалиться куда-нибудь под куст, закрыть глаза и забыться.
На дороге тихо, никаких движений. Игнат лег на траву у обочины. Но глаза старался не закрывать. Нельзя было уходить в сон – можно и не вернуться. Только глаза закрывались сами по себе. И он бы заснул, если бы его не всколыхнул грохот приближающейся машины. Не шум, а именно грохот. Потому что машина оказалась трактором.
Толян вышел ему навстречу, ожесточенно махая руками. Трактор остановился. Игнат к этому времени уже стоял на ногах. Подошел к машине.
– Слышь, мужик, тут такое дело, людей надо спасать! – Он слышал, как Толян убалтывает тракториста.
– Кто ж это тебя так отделал? – спросил мужик.
– Да упыри, понимаешь, по лесам бродят. Упыри, блин, гоблины там всякие...
– Ехать-то куда?
– Да в лес-то и надо ехать.
– Не, в лес не поеду, и не уговоришь...
– Мужик, я ж с тобой по-хорошему...
Толян вскочил на ступеньку, с силой ухватил тракториста за ворот куртки и вышвырнул его из кабины. На пару с Игнатом связал его и швырнул в кузов.
Трактор был не совсем обычный: кузов находился впереди, а не сзади. В народе такие мутанты называются «попрошайками». Толян сел за руль, Игнат кое-как умостился рядом. И тут же провалился в омут беспамятства.
Очнулся он в кузове на ворохе сена. Трактор с треском, но достаточно мягко шел по лесной дороге. Справа связанный мужик, слева бесчувственный Лева и Вилли. Значит, трактор уже идет обратным курсом...
Он снова потерял сознание. Очнулся уже на больничном дворе. Трехэтажное здание, антенна на шиферной крыше, зеленые кроны деревьев. И сверчок где-то стрекочет.
В очередной раз Игнат очнулся в процедурной. Он лежал на специальном столе, а бородатый врач ощупывал его истерзанное тело.
Утром он проснулся в больничной палате. Голова и лицо забинтованы – только щелочки для рта и для глаз, во рту проволочные скобы, грудная клетка в гипсе. Вилли и Толян выглядели не лучше. Но хуже всех дела обстояли у Левы. Он лежал на особой высоко поднятой койке под аппаратом жизнеобеспечения.
– Дядя Миша сказал, что Лева будет жить, – сказал Толян. – Он уже приходил в себя. Сейчас он просто под наркозом... Да ты не волнуйся, Игнат, все нормально. Дядя Миша дежурил этой ночью. Видишь, палату отдельную нам сообразил. И ментам не вякнет. Я ему знаешь что напел. Типа, мы бизнесом занимались, а на нас это, рэкет наехал. Насилу ноги унесли. Если менты про нас узнают, то и рэкетиры узнают, тогда нам не жить. Кончат как опасных свидетелей...
– Поверил?
– Ну а то! Ты ж сам знаешь, какие сейчас времена. Народ запуган. Люди своей тени боятся. И в черта поверят, и в рэкетиров...
Игнат лежал пластом весь день. Вилли пробовал подниматься, но тут же падал на кровать. Пытался говорить, но вместо слов слышалось какое-то бульканье и хрипение. Вилли к вечеру очнулся, открыл глаза. Толян с ним разговаривал, но тот, казалось, его не слышал. Ночью пришла сестра и вкатала всем приличную дозу снотворного. Игнат с удовольствием ушел в сон вместе со всеми своими душевными и телесными болями.
Проснулся он поздно, ближе к обеду. Вилли сидел на койке, что-то втолковывал Толяну. Тот кивал головой и растягивал в радостной улыбке рот.
Он увидел, что Игнат открыл глаза. Дослушал Вилли и подошел к нему. Он был единственным среди них, кто мог передвигаться на своих двоих и внятно говорить. И щелки в опухших глазах стали шире.
– Игнат, ты знаешь, что Вилли мне сказал? – спросил он. И сам же ответил шепотом: – Общак у Лики спрятан, понял. У Лики, да...
Игнат посмотрел на Вилли, тот кивнул в знак подтверждения.
– Он сказал, что это, предчувствовал беду. Потому и перепрятал общак...
Деньги были спрятаны в надежном месте на балконе. И Алеха, гад, об этом знал. Но, выходит, что Колывану досталась только пустая дырка от общака. Если, конечно, он не догадался наехать на Лику.
– Вилли сказал, что надо Лике звонить, – продолжал Толян. – Пусть к нам приезжает...
Вилли, соглашаясь, кивал головой. Игнат показал ему вытянутый вверх большой палец. Типа, молодец, братан. Хорошо, что бабки перепрятал...
Игнат понимал, что Колыван превосходит его по многим статья. Но при этом был уверен, что справится с ним без особых проблем. И очень надеялся, что стрелка останется за ним. А Вилли так не думал. И чтобы не злить Игната, втихаря перепрятал бабки.
А денег в общаке полным-полно. Целая спортивная сумка. Восемьсот тысяч деревом. И четыреста штук зеленью. Огромные бабки. Колывану при всех его территориях такие навары и не снились. Но теперь он сам будет снимать слам с тех барыг, которых надыбал Игнат. Алеха все расклады сдаст. Или уже сдал...
Толян сходил к своему дядьке, из его кабинета позвонил Лике. И вся палата затаила дух в гнетущем ожидании. Лика могла не приехать совсем. Из-за того же Колывана. Или приехать, но без денег. По той же причине. А могла привести на хвосте всю колывановскую братву.
Но все обошлось. Она приехала с деньгами и без хвоста. Швырнула сумку под кровать и припала к своему Вилли. Плакала, стенала, затем успокоилась.
Игнат проверил деньги. Все на месте – рубль к рублику, доллар к доллару. Штуку баксов он отдал Толяну и велел передать своему дяде. За добро нужно платить.
Доктор деньги взял. И в тот же день в палате появился телевизор. Лика заняла одну из свободных коек. Ее помощь нужна была всем. Особенно Леве.
У него была очень серьезная черепно-мозговая травма. Но врач назначил ему правильно лечение, да и его могучий организм изо всех сил боролся за себя. Хоть и медленно, но дела шли на поправку...
Прошло две недели. Игнат уже был полностью здоров. Толян и Вилли тоже. Лева пока что был слаб. Но уже мог ходить по палате, разговаривал. Игнат всерьез опасался, что после такой травмы он может тронуться умом. Но нет, Лева нормально соображал, правильно говорил.
Лева был еще плох. Зато все зубы были на месте. Чего не скажешь о других. У Толяна, правда, было выбито всего два зуба. А вот Игнат и Вилли пострадали всерьез. Но у них были деньги. Было на что купить золото и оплатить услуги стоматолога. Пока Лева набирал форму, они пропадали в зубном кабинете. Благо что Игнат не наблюдал никаких подозрительных движений. Вокруг все спокойно. Ни ментов, ни колывановских ублюдков. Спасибо Толяну и его понятливому дяде.
Еще через две недели врачи собрали консилиум, где решили, что Лева полностью здоров и подлежит выписке. Игнат, Вилли и Толян были уже при зубах, и в больнице их задерживал только Лева.
Перед выпиской Игнат собрал свой консилиум. Главный вопрос звучал остро и жестко.
– Как будем жить дальше?
Игнат точно знал, как ответила бы на этот вопрос Лика. Она бы потребовала от них завязать с опасным прошлым. Поэтому прежде чем начать сход, он зарядил ее бабками и отправил за пивом.
– Как жили, так и будем жить, – сказал Лева. – Не знаю как вы, а я сворачивать не собираюсь.
– И я не хочу сворачивать, – покачал головой Вилли. – Может, другую колею проложим. Параллельным курсом, а?..
– Это как? – не понял его Игнат.
– Да как? Свой бизнес организуем. Взять того же Арсения, чем мы хуже? Он тачки из-за кордона гоняет, и мы будем гонять. Свой автосалон откроем. Не хуже, чем у Арсения. Бабки лопатой будем грести...
– А тот же Колыван тридцать копеек с рубля будет снимать. Мы – барыги, он крутой, да? Нет, братуха, меня такой расклад не устраивает.
– Меня тоже, – поддержал Игната Толян. – Колыван раз нас опустил, еще раз опустит... Мы же не тряпка, чтобы ноги о нас вытирать...
– А мне кажется, что Вилли в чем-то прав, – сказал Лева. – За иномарками будущее. Мы бы могли всерьез наехать на Арсения и на Ивана. И паханов их тоже можно было бы прижать. Они бы нам дорогу на запад сделали. Такие бы бабки на тачках рубили...
– Но... – начал было Толян.
– Погоди, не перебивай, – поморщился Лева. – Дело очень серьезное. Тачки у немцев можно покупать, а можно и просто так забирать, ну чисто по понятиям. Найдем толковых пацанов, собьем в бригаду, зарядим за бугор. Они будут тачки у фрицев уводить, по нашей дороге в Союз гнать... Короче, бабки на этом деле суперские будут. И кто скажет, что мы барыги? Все чисто по понятиям... Это будет наш бизнес. И мы сами же будем этот бизнес крыть...
– Слышь, Лева, тебя Колыван случайно не яблоком по башке треснул? – блеснул золотыми фиксами Игнат.
– Каким яблоком?.. А-а, как Ньютона?.. А чо, идея неплохая, или нет?
– Идея конкретная, – не стал спорить Игнат. – Но ты еще не в будущем, брат, ты в настоящем. Чтобы такие дела делать, о которых ты говоришь, нам нужно себя поднять. Хотя бы до того уровня, на котором мы уже стояли. Чтобы Кожух нас уважал, чтобы братва уважала. А сейчас мы никто. Толян правильно сказал, что Колыван нас опустил. Я не уверен, что Кожух за нас подпишется. Потому что мы слабые волки. А он уважает только сильных. И мы уважаем сильных волков. И себя мы должны уважать. А сами себя мы сможем уважать только тогда, когда дадим ответку Колывану... Короче, сейчас у нас может быть только один размаз – гасить Колывана.
– Когда начнем? – спросил Вилли.
– Можно было бы начать прямо сейчас. Но завалить Колывана – этого мало. Нужно прибрать к рукам все его земли, всех его барыг. Всех барыг – и тех, которые были с нами, и те, которые были с ним...
– Легко сказать...
– В этом ты, Лева, прав, сказать легко... Но мы по любому будем это и говорить и делать. Вопрос, с чего начать?..
– Со стволов, – подсказал Толян.
– Ты, братан, попал в самую десятку, – одобрительно посмотрел на него Игнат. – Без стволов нам никак нельзя...
Колыван правильно угадал, что в серьезных спорах нужно делать ставку на стволы, а не кулаки. Только вот на счет понятий он не прав. И на понятиях можно далеко уехать. Но только лишь тогда, когда понятия подмазаны реальной силой – личным авторитетом и оружием. У Игната пока что не было ни того, ни другого. Если раньше он хоть как-то котировался в криминальном мире, то сейчас он числился в разряде неудачников. Авторитетные люди могут ему сочувствовать. Но руки ему не подадут...
– Колыван поставил нам мат в три хода, – продолжал Игнат. – Первый ход – это московская земля. Он – местный, а мы пришлые. У него в Москве корни, у нас гастроли. Московские пацаны хотят быть с ним, но не с нами. Второй ход – это стволы. Пистолеты, автоматы... Не знаю как вам, но мне завидно стало, когда я стволы увидел. А третий ход – это как раз и есть мат. Он вышвырнул нас со своей земли и прибрал к рукам наш бизнес. Теперь мы – никто... Но ведь партию можно переиграть?
– Об чем базар, переиграем!
– Но для этого нам нужны новые фигуры. Крупные фигуры остаются, а вот пешки должны быть новые. Вопрос, где их взять?
– Где?
– Не знаю. Знаю только, что на московской земле лучше не искать. Короче, есть вариант. Рекрутов будем брать в моем родном Прилучье. Я думаю, что можно будет набрать стоящих пацанов. Если нет, то к тебе, Лева, дернем... Короче, собираем бригаду, заряжаемся стволами и на Москву...
Игнат знал, что его план не вызовет возражений. Так оно и оказалось. Скорый поезд понес бригаду в его родные края. Лика поехала вместе с ними. А куда ее девать?..
Бабушкин дом был свободен. Ставни закрыты, внутри пыль и уныние. Лика сразу взялась за уборку. Вилли решил, что от него не убудет, если он ей поможет. Игнат первым делом отправился на кладбище, положил цветы на могилу бабушки и мачехи...
В дороге обошлось без приключений. Менты не прикапывались, братва не наезжала. Общаковые деньги доехали до места в целости и сохранности.
Вечером по случаю приезда был устроен грандиозный пир. Лева с Толяном раздобыли огромный кусок мяса, забацали шашлыки. С водкой были проблемы. Но Игнат сходил к бабе Ире, купил у нее трехлитровую банку отличного сливового самогона. Лева нацепил на банку самодельную этикетку с надписью «виски», и можно было приступать.
Все было пристойно. К дому подтянулась баба Ира со своими подружками. Помянули бабушку, выпили, как водится, попробовали шашлычка.
Гости разошлись, пир продолжался.
– Пейте, пацаны, налегайте на, типа, виски, – подбадривал всех Игнат. – Пейте, сколько влезет... Тем более, что завтра не полезет...
– Ты думаешь? – пьяно улыбнулся Лева.
– Не думаю, а знаю. С завтрашнего дня у нас сухой закон. И тренировки каждый день... А как вы думали, пацаны? Все, лафа кончилась...
Игнат сдержал свое слово. Еще перед тем как лечь спать, он выплеснул на землю остатки самогона. Утром он поднял пацанов на ноги, заставил всех обливаться холодной водой. Устроил разминку, чтобы с потом выгнать остатки хмеля. Затем до обеда разрешил спать. А вечером была самая настоящая тренировка. С отработкой боевых приемов...
Колыван снял с пацанов только куртки. Но спортивные костюмы и боты остались. Правда, все это после побоища имело плачевный вид. Игнат решил, что было бы неплохо сменить прикид. И кожаны были бы в самый раз...
Одним прекрасным утром Игнат всей компанией отправился на городской рынок. Это был их первый выход в город.
– А не плохой у вас городишко, – заметил Лева.
Игнату и самому здесь нравилось. Кафе, рестораны, торговые палатки, коммерческие магазины. На городской барахолке народу валом. Торговые ряды прогибаются от избытка товара. Джинсы и спортивные костюмы на любой вкус и в любом исполнении – кооперативный пошив, польская штамповка и настоящая фирма.
И женского шмотья видимо-невидимо. Лика выбрала себе шелковую блузку с золотыми пуговицами, фирменную юбку и настоящие австрийские туфли на тонкой шпильке. Дорого. Но Игнат оплатил счет, не раздумывая. Девчонка столько для них сделала. И вообще она принадлежит к его бригаде, не важно, что на правах сочувствующих.
Игнат нашел место, где торговали кожаными куртками. Выбор не велик. Зато качество неплохое и размеры есть на всех. Вот только очень и очень дорого. Но Игнат денег не жалел. Куртки для него были не просто одеждой. С курток начиналась экипировка восстающей из пепла бригады.
Еще он взял на всех фирменные джинсы, не стесняющие движения, теплые батники. На этом решил остановиться. Денег в «общаке» еще очень много, но разбрасываться ими не желательно. Тем более, что еще нужно на золотые цепи потратиться. Но пацаны смогли выпросить у него бабки на кожаные ремни с мощными бляхами.
– Еще бы волыну за пояс, – мечтательно протянул Лева.
– Будет и волына, – сказал Игнат.
Оружие должно было стать следующим этапом экипировки. У него даже были наметки, как раздобыть стволы.
Но ход мысли оборвал грубый зычный голос.
– А ну разойдись!
Прямо на них шли три крепко накачанных мордоворота. Джинсовые куртки поверх спортивных маек, тяжелые серебряные цепуры. Наглые самодовольные рыла.
Толпа расступалась перед ними. Игнату тоже не нужны были неприятности. Но с места сойти он не мог. Если качкам нужен проход, пусть его обтекают.
Но у них просто не было возможности пройти мимо. Потому что Лева, Вилли и Толян также не собирались уступать им дорогу. Вчетвером они перегораживали весь проход.
– Э-э, я не понял, а это че такое? – раскинул пальцы качок.
Он буром пер на Игната. Но при этом спесь в его глазах уже уступала место растерянности. Даже при всем своем желании он не мог принять Игната и его братву за легкую добычу.
– Это ты – «че такое»? А мы – правильные пацаны! – останавливая его взглядом, с надменной усмешкой, сказал Игнат.
– Э-э, пацаны, че за дела? Чо вы тут растопырились? Чо, не видите, кто идет?
– Ну ты идешь, и что? Ты хочешь пройти? Проходи. Нормально нас попроси, и мы разойдемся...
Качок понимал, что Игната так просто с места не сдвинешь. И бодаться с ним ему явно не хотелось. Чувствовал чувак, что не за ним расклад. И он уже готов был просить Игната. Но на сцене неожиданно появилось новое действующее лицо.
Качки расступились как по команде, и перед Игнатом образовался крутой мэн в кожаной куртке с мощной «голдой» на шее. Из-за его спины показались два страшных амбала, тоже в коже. Все бы ничего, но Игнат очень хорошо знал этого авторитетного фраера. Это был Дольцев. Денис Андреевич Дольцев. Учитель физкультуры в прошлом. И козел по жизни...
Игнат не смог сдержать нервную улыбку.
Вот как оно все получилось. Этот гад упрекал Игната его преступным отцом. И это при том, что сам он и спровоцировал трагедию в его семье. Дольцев совратил Марину, и по большому счету она погибла от руки отца из-за него. Дольцев устроил травлю, выгнал Игната из школы. Выходило, что из-за него он попал на зону...
Дольцев поставил на Игнате клеймо преступника, чморил его как мог. И после всего этого сам встал на преступный путь. Судя по всему, он был вожаком местных рэкетиров, которые снимали слам с городского рынка.
– Бурлаков?! – слегка растерянно протянул Дольцев. – Ты?
– Я, – криво усмехнулся Игнат. – А что, нельзя? Может, я своим присутствием позорю эту барахолку?.. Честь школы я уже опорочил. Теперь вот честь барахолки могу опорочить, да?.. Ты, Денис Андреич, не для того ли сюда поставлен, чтобы честь барахолки защищать?
Игнат хорошо помнил, как этот жук выставлял его с урока за то, что он своим присутствием позорил школу. Не мог он забыть и того, как вломил этому козлу... Не мешало бы повторить.
– Я поставлен, чтобы смотреть, – осклабился Дольцев. – Чтобы за этим рынком смотреть...
– Да? И кто же тебя, фраера, сюда поставил? – хмыкнул Игнат.
– Ты эти уголовные штучки брось, Бурлаков! – скривился бывший учитель. – На зоне надо было их оставить...
– Так ты знаешь, где я был?
– Ну знаю, и что? Давно откинулся?
– Откинулся... Слова мудреные знаешь. Где ж ты так наблатыкался, в кабинете у директора, а?
– Где надо, там и наблатыкался! – разозлился Дольцев. – Ты, Бурлаков, не дерзи!
– А то что, в угол поставишь?
– Хуже. Много хуже... Марину я твою в школу вызвать не могу, а вот тебя к ней отправить – запросто!
– А вот про Марину ты зря сказал! – рассвирепел Игнат. – Ты, козел помойный, за Марину ответишь!
– Кто козел?! – взорвался Дольцев. – Кто помойный?!.
Игнат думал, что это жук сам бросится на него с кулаками. Но он дал отмашку своим церберам. И те разом бросились на него.
Одного амбала Игнат принял на себя. Двумя мощными ударами вывел его из равновесия, сделал захват и швырнул через бедро так, чтобы он треснулся башкой о бетонное покрытие под ногами. Вилли отбился от второго, вошел в клинч и вырубил его убойным ударом головой. Лева опрокинул третьего, а Толян сплясал на его руинах победный канкан.
Остались еще три мордоворота в джинсовых куртках. Но бойцы из них оказались никудышные. Один из них умудрился ударить Игната кулаком в живот, но он этого даже не заметил. Зато ответный удар заметили все. Парень рухнул на торговый лоток и снес груду шмотья вместе с продавцом.
В конце концов от всей рэкетирской когорты остался только Дольцев. Он кинулся в бой только тогда, когда понял, что заступиться за него некому. Драться он умел. Во всяком случае ногами он махал как заправской каратист. Только Игнату не хотелось пачкать свою новенькую куртку, поэтому он под удар подставляться не стал. И Лева уклонился от удара. И вместе с тем провел великолепную подсечку. Дольцев рухнул наземь вверх тормашками. Игнат тут же поставил ногу ему на грудь, с силой прижал к земле.
– Ты – козел! – глумливо усмехнулся он. – И притом помойный... А ты что, уже забыл, как на параше опомоился?
Никогда Игнату не забыть тот момент, когда струя нечистот из сортирного очка выплеснулась прямо на Дольцева. Его обгаженная рожа сейчас стояла перед глазами. Как будто и не было шести лет, что прошли с тех пор.
– Ты офоршмачился тогда, козел. А если офоршмачился, то это навсегда, понял?
Дольцев с ужасом смотрел на него. Но он боялся одного – схлопотать кулаком по морде. И все потому, что не въезжал в тему, которой грузил его Игнат.
Подумаешь, дерьмо на рожу выплеснулось. Со всяким может случиться... Но с правильным пацаном такого случиться не может. После такого форшмака правильный пацан переходит в разряд опомоеных. А только петуху на зоне живется немного хуже, чем парашнику. По сути, парашник – этот тот же опущенный. И ему уже никогда не стать нормальным арестантом.
На воле тюремные законы не в ходу. Но это среди мирных обывателей. А Дольцев решил изобразить из себя крутого бандитского волка. И забыл, что на него также распространяется закон честных арестантов.
– Ты парашник, понял? Парашник! Ты все равно, что петух, понял! – гноил его Игнат. – Мне даже в падлу рукой тебя касаться... Ты же знаешь, я никому не говорил, что ты тогда опомоился. И никому не скажу... Но учти, если я еще раз увижу тебя на своем горизонте, ты будешь петухом объявленным. Это я тебе устрою!.. Ты меня понял?
Наконец-то Дольцев осознал всю мерзость своего положения.
– Понял, – убито кивнул он.
– Барахолка твоя?
– Моя.
– Была ваша, а стала наша... Все, свалил отсюда!
Дольцев убрался с рынка вслед за своими побитыми братками. Но тут же объявились менты. Числом три. Старшина и два сержанта. Официоз на холеных мордах. Только глазки алчно так бегают.
– Старшина Манилов! – представился старший мент. – Ваши документики!
– Дома забыли...
Игнат незаметно сунул на лапу сотенную бумажку. Старшина принял купюру и хитро посмотрел на него:
– Говорят, здесь драка была?
Пришлось отстегнуть ему еще две сотенных.
– Значит, вы не виноваты! – решил мент.
– Ну само собой! – снисходительно усмехнулся Игнат.
– Тогда ладно!
– Мы свободны?
– Свободны. Но смотрите у меня тут!
– И ты, старшина, смотри! Купюры-то засвеченные!
Мент вмиг сошел с лица, на лбу выступила испарина.
– Да не ссы ты, все путем. Нормальные бабки... Хотя всякое может быть...
Мент стоял с открытым ртом и остолбенело смотрел на Игната.
Игнат повернулся к ним спиной и в окружении своих пацанов направился в конец рынка. Торгаши с опаской смотрели на него. Они видели, как он разделался с Дольцевым и с его кодлой.
Он подошел к торгашу, который продал им куртки. Тот в панике достал из кармана деньги.
– На, возьми свое! Возьми! Мне ничего не нужно...
– Ну что ты, бабки всем нужны. Это бабло ты честно отбил. Себе забери. А мне отдай то, что для Дольцева приготовил...
– Для Дольцева?.. – не сразу въехал торгаш. – А-а, для Дольца!
Он отслюнявил полторы штуки рублей и сунул их Игнату. Но деньги с его руки снял Вилли, сунул в пустой пакет.
С этим пакетом братва прошла через весь рынок. И торгаши без разговоров отстегивали им долю. Никто не возникал. Даже менты. Они вообще сделали вид, что ничего не замечают. Игнат тоже сделал вид, что для него они просто не существуют.
Но судьбу он все же пытать не стал. И едва только последний барыга скинул свою долю, двинулся на выход. Всей честной компанией они загрузились в такси и двинули домой.
Вилли вывалил на стол бабки.
– Ничего себе! – после всех подсчетов бодро изрек он. – Почти что шестьдесят тысяч!
– Не хило! – обрадовался Лева. – Шестьдесят кусов! С одной барахолки! За один день! И это при том, что барыги лавье свои зажимали...
Игнату тоже так показалось. Многие торгаши отстегивали куда меньше чем, двадцать процентов с навара. Надо бы с них за это спросить. Но некогда было разбираться...
– К тому же сегодня воскресенье, – заметил он. – В будние дни торговля хилая... Но все равно, слам не стремный сняли. Надо будет часть добычи на общак снести...
– Это ты про какой общак говоришь? – не понял Вилли.
Ему явно не хотелось ни с кем делиться. Но ведь не ему решать, что делать, а что нет.
– Как про какой? Про воровской... Вилли, это мой город, понял? Я здесь два года на кичмане парился. Я не знаю, кто сейчас за крытым смотрит. Раньше Завар смотрел. Он меня смотрящим сделал. Через него грев на тюрьму шел... А с каких шишей грев идет? То-то же... И вообще, видали, пацаны, какой фарт нам попер! С ходу барахолку под себя поставили. Цепляться нам за мой город нужно. Это будет наш город, пацаны!
– А я что говорю? – всколыхнулся Лева. – Классный город, мне здесь сразу понравилось. Люди хорошо живут, барахолка хорошо торгует, деньги хорошо крутятся... И девчонки здесь клевые, я это сразу заметил...
– Это ты верно сказал, – кивнул Игнат. – Девчонки у нас козырные. Даже лучше, чем в Москве...
На одну чашу весов он мысленно поставил Арину, а на другую одноклассницу Тоньку. И другая чаша перевесила...
Тонька. Сейчас она Антонина. Двадцать один год бабе. Совсем взрослая. Интересно, какой она сейчас стала. Хотелось бы на нее взглянуть. Хотя бы одним глазком.
3
Игнат проснулся рано утром. Поднял пацанов, пропустил через бочку с холодной водой. Зарядка. Завтрак. Тренировка. Да, они занимались в огороде. А тот же Дольцев тренировал своих бойцов в спортзале. Ну и что с того? Кто кому вчера навалил?..
После тренировки водные процедуры в той же бочке. Полчаса на отдых. И обед. Все как в армии... А в настоящей бригаде все должно быть как в армии. Единоначалие, дисциплина. И даже униформа. Но главное, огневая мощь и мобильность. А с оружием и с транспортом у Игната были проблемы.
Лика позвала всех к столу. И в это время возле дома остановилась изрядно потрепанная «тройка» стремного поносного цвета. Из машины выбрались крепкие парни в заношенных джинсовых и спортивных куртках. Бритые затылки, тяжелые взгляды.
– Оба-на! Кажись, шухер нагрянул! – в предчувствии большой драки осклабился Лева.
Этого визита следовало ожидать. Игнат не надеялся, что Дольцев успокоится. И считал, что рано или поздно он постарается взять реванш. Это случилось рано... Только странно, почему он выслал на разборку всего трех пацанов... Нет, четверых... Последним из машины выходил коротко стриженный бугай саженного роста. И рожа знакомая...
– Юрка, мать твою! – узнал его Игнат.
– Бурлаков, братуха! – замахал руками бугай.
Он отворил калитку, зашел во двор. Его спутники остались возле машины. Они с интересом наблюдали за развитием событий. Так же как и Лева, Вилли и Толян.
Со своим школьным другом Игнат не виделся целых шесть лет. Юрка очень изменился, возмужал, заматерел. В нем чувствовалась и внутренняя, и физическая сила.
– Как ты меня нашел? – спросил Игнат.
– Да как, я же знал, где твоя бабуля жила... Вот, узнал, что ты в городе нарисовался, – натянуто улыбнулся Юрка. – Вот и решил навестить...
– Откуда узнал? Из газет?
– Все прикалываешься? Узнаю Бурлакова... И Дольцева узнаю. Неравнодушен к тебе Дольц. Да и ты его терпеть не можешь, да?
– Ну да. Ты же знаешь, я всегда отличником был, а он мне однажды «четверку» в четверти выставил. До сих пор простить не могу.
– Да, круто ты с него за «четверку» спросил. Да, братуха, да, наслышан я о твоих подвигах. Говорят, ты нашу барахолку к рукам прибрал...
– Ну если Дольцев уронил, почему бы ни поднять... Приехал чего? Меня повидать или где?
– И тебе повидать. И где... Короче, деловой разговор есть...
– Ну давай.
Игнат провел его в летнюю кухоньку, усадил на продавленный диван, сам сел на скрипучий стул.
– Тут дела такие... – замялся Юрка. – Дольц не хилую команду под себя собрал. Каратисты, боксеры, штангисты...
– Да, а я думал, это были боксерские груши, – усмехнулся Игнат.
– Так это ты так думаешь. Я вообще охренел, когда узнал, что ты со своими пацанами этих быков отмудохал... У нас тоже стычка с ними была...
– И что?
– Да что, неделю потом по домам отлеживались.
– А ты с какого с ними схлестнулся?
– Так это, времена-то сам знаешь, какие настали...
– Какие времена?
– Ну так сейчас сила все решает. У кого сила, тот берет. У кого силы нет, тот отдает...
– Ты решил, что у тебя сила есть?
– Ну да. Я же в разведроте десантно-штурмового батальона служил. Знаешь, что это такое?
– Да вроде что-то серьезное.
– Виталик в морпехе служил. Тоже серьезная организация. У Михи красный пояс по карате. Антоха на скотобойне работал, знаешь, сколько в нем силы – подковы руками гнет...
– Сильную ты мне картинку нарисовал. Только почему Дольца не сделал?
– Ну так их много было, а нас всего четверо... Мы автосервис на Ивановской хотели взять. А тут Дольц со своими. Ну и... Он все в городе под себя взял. Все...
– Прямо ж таки все?
– Ну да. Мужик-то он башковитый. Не зря же учителем был...
– Какой учитель, такие и ученики, – ухмыльнулся Игнат. – Ты на рэкет сел, да и я в принципе тем же самым занимаюсь...
– Только у тебя круто все заварилось. А у меня не срастается что-то...
– А хочешь, чтобы срослось?
– Спрашиваешь... Я же вижу как Дольц живет. На иномарке ездит, в кабаках с красивыми телками зависает, бабок куры не клюют... А я... На говновозке баранку крутить? Нет уж, пускай другие этим занимаются...
– Пусть на говновозке Дольц ездит, – развеселился Игнат. – Ему там самое место...
– Вот-вот! – оживился Юрка. – Хватит, нажировался. Пора другим место уступить...
– Другие – это ты?
– Ну не только я... Ты и я... Мы!.. Я думал, думал, и решил, что нам вместе держаться надо. Ты Дольца с барахолки задвинул. Но так он же не успокоится...
– Это вряд ли.
– А команда под ним серьезная. Человек тридцать-сорок...
– Не слабо для нашего города...
– А что, город у нас не хилый. Две гостиницы, четыре ресторана, кооператоров валом. Ты же знаешь, у нас заводы, люди хорошо зарабатывают... Короче, развернуться есть где.
– Ты предлагаешь нам вместе развернуться?
– Ну да... Дольцева задавим, а город пополам поделим...
Игнат думал недолго.
– Не пойдет, – покачал он головой.
– Почему?
– Ты зону топтал?
– Нет.
– С кем-нибудь из серьезных людей знаешься?
– Ну не то чтобы...
– Кто сейчас за городом смотрит?
– Да вроде бы Завар...
– Вроде бы... А ты с Заваром на стрелу забиться можешь? Нет. А я могу...
Игнат времени даром не терял. Еще вчера пробил ситуацию насчет смотрящего. Выяснил, Завар на месте, смотрит и за тюрьмой, и за всем городом. С самим вором он пока не виделся. Но собирался с ним встретиться.
– Я буду говорить с ним, а он будет меня внимательно слушать. И знаешь почему? Потому что я его корешей коронованных лично знаю. Потому что я на зоне правильно себя показал. Потому что косяков за мной нет. И бабки на общак я всегда сливаю... А ты кто, Юрка?.. Ты поверь, братан, я не в обиду тебя спрашиваю. Просто хочу, чтобы ты понял, как трудно тебе будет одному...
– Ну почему одному? – пробурчал Юрка. – Мы же вместе...
– Хочешь быть со мной вместе? Не получится. У меня, брат, постанова такая, или подо мной или сам по себе. А если сам по себе, то против меня...
Игнат смотрел на своего школьного дружка жестким подавляющим взглядом. Юрка не выдержал, отвел в сторону глаза.
– Так-то вот, братуха, или ты со своими пацанами отходишь под меня, или...
Юрка ломался недолго.
– Ладно, договорились. Я с тобой, – кивнул он.
– Со мной, но подо мной, – уточнил Игнат.
– Под тобой, – выдавил Юрка.
– Ну и зашибись... Кстати, у нас обед сейчас. Пацаны твои небось голодные?
– Да ладно... – замялся Юрка.
– Я не понял, мы что, разве не одна команда?
– Ну одна...
– А если без ну?
– Одна!
– Ну тогда давай, зови своих корешей. Хавать будем!
Игнат не просто знакомился с Юркиными пацанами. Он внимательно изучал их. Виталик – стройный, подтянутый, молчаливый, одет небогато, но вид опрятный. Чувствуется, что служил в армии. Миха – разбитной хлопец, язык подвешен. Чем-то он был похож на Леву, только в габаритах чуть поменьше. Надо бы проверить, каков он в бою, заслуженно имеет красный пояс или туфта все это. Антоха – парень угрюмый, замкнутый в себе. Внешне спокойный, даже добродушный, но внутри – скрытая взрывная сила. Такого пацана из себя лучше не выводить.
Пацаны сели за стол.
– Антоха, там в багажнике пузырек есть, – спохватился Юрка. – Принеси, а!
Антоха молча кивнул, неторопливо поднялся. Игнат осадил его властным движением руки.
– Не надо. У нас сухой закон!
– Ты что, серьезно? – удивленно выставился на него Юрка. – Это же у Горбачева такой закон...
– Это два разных закона, – покачал головой Игнат. – Знаешь почему? Потому что горбачевский закон никто не соблюдает. А мой закон соблюдается. Понял, в чем разница?
И снова Юрка сломался под его гнетущим порабощающим взглядом. И у его пацанов не возникло никакого желания возражать. Его постанова была принята безоговорочно.
– Да, Юрка, да, – улыбкой снимая всеобщее напряжение, сказал Игнат. – Такие вот у нас правила. Курить можно, но не больше пяти сигарет в сутки. Пить нельзя, только по большим праздникам. И дисциплина как в армии... Можешь называть меня просто товарищ генерал. Шучу... Хотя, сам понимаешь, в каждой шутке есть доля правды...
– Да, Игнат, круто ты гайки закручиваешь. Не думал я, что так будет, – вздохнул Юрка.
– А так и будет. Как я скажу, так все и будет... Там, где раздрай, братуха, там смерть с косой гуляет. А у кого порядок, те сами на покос выходят... Кстати, я знаю, у нас тут в городе воинская часть есть?
– Ага, есть, – кивнул Юрка. – Кадрированная дивизия здесь стоит.
– Целая дивизия? – удивился Игнат.
– Не целая, а кадрированная. Нас вот с Виталиком к ней после армии приписали. Это, если вдруг война, призывают нас и еще ба-альшую толпу народа. Нам выдают оружие, сажают на технику и вперед. Короче, если народу и оружия хватит, то выходит полноценная дивизия. А сейчас от дивизии только часть обеспечения. Оружие на складах, техника на консервации...
– И много оружия?
– Да я не знаю. Но если в дивизии до трех тысяч солдат, то, наверное, много. Танки, БМП, орудия, минометы, гранатометы. Ну и автоматы, понятное дело...
– На каждого солдата по автомату?
– Ну да. Винтовками сейчас много не навоюешь. Хотя и винтовки тоже должны быть, это снайперские, СВД... Виталик знает, он в морпехе снайпером был. Да, Виталик?
– А хочешь из винтовки пострелять? – с интересом посмотрел на него Игнат.
– Да можно. Нравится мне это дело... – в глазах Виталика появился какой-то нездоровый блеск.
– А насчет оружия у Люськи можно спросить, – подсказал Юрка.
– У кого?!
– Ну Люська, Климкина. Ну одноклассница наша...
– О-е! – усмехнулся Игнат. – Куда ни кинь, всюду Люська...
Люську он знал и по школе. И по одной пьяной ночке. Надо сказать, не очень приятные воспоминания. Хотя на зоне Люська иногда снилась ему – голая, в постели. Тогда он против этих снов ничего не имел. Ну так то зона...
– Она что, командир дивизии?
– Да нет, куда ей с ее толстой задницей! – рассмеялся Юрка. – Просто у нее муж прапорщик в этой дивизии. Такой же толстомордый. Я с ней разговаривал как-то. Она сказала, что муж у нее где-то на складах пропадает... Так и сказала, пропадает. Типа, можно не бояться, что муж застукает...
– Так она тебя что, совращала?
– Ага. Ну любит баба потрахаться, что с ней поделаешь?
– Надо бы с ней перетереть, – решил Игнат. – Прямо счас к ней и отправимся...
– Игнат, ты что, смертник? – осклабился Юрка. – Люська ж по тебе еще по школе сохла. Пристанет, не отвяжешься...
– Да?.. Придется Лику с собой брать. Вилли, ты не против, если твоя Лика выйдет за меня замуж на пару часов. Верну в целости и сохранности...
– Надеюсь, – улыбнулся Вилли.
Он понял, для чего ему нужна Лика. Но не понял, насколько сильно боялся Люську Игнат. Ему нужны были выходы на армейские склады. Так что придется бросаться на амбразуру дзота.
Лика тоже не возражала побыть его женой, и вместе с ним на «тройке» без бубенцов отправилась в город. Из пацанов Игнат взял с собой только Вилли. Юрка сел за руль.
Люська работала в ателье при швейной фабрике. Оно имело отдельный вход, так что через проходную ломиться не пришлось.
Игнат почему-то представлял себе неказистое полутемное здание, пропахшее казенщиной, сгорбленных швей-мотористок с мрачными лицами, стрекот швейных машин образца тридцатых годов. Но это было вполне приличное на вид двухэтажное здание, внутри светло и уютно, просторный холл, новенькая мягкая мебель, за столом симпатичная девушка в модной блузке. Живой взгляд, приятная улыбка.
К столику подошел Юрка. Игнат и Лика сели на диван, на всякий случай она взяла его под руку.
Люська не заставила себя долго ждать. Увидела Игната, но улыбнулась как-то скованно, хотя в глазах – радость. На Лику ноль внимания, как будто ее и не было.
Юрка вывел ее на улицу. Вот тут все и началось. Если бы Игнат не увернулся, она бы повисла у него на шее.
– Игнат, как я рада тебя видеть! – чуть не визжала она от радости.
– Люська, я тоже рад тебя видеть... – в готовности отразить очередное проявление чувств сказал Игнат. – Лика, иди в машину, а мы тут поговорим...
– Хорошо, дорогой! – мило улыбнулась Лика.
И упорхнула к своему Вилли.
– Это кто? – проводив ее недовольным взглядом, спросила Люська.
– Жена моя.
– Да?! – не на шутку возмутилась Люська.
– А что тут такого? Ты же тоже вроде бы замужем.
– В том-то и дело, что вроде бы...
– Что так?
– Да нужен он мне, этот прапорюга!.. Вот если бы я за тебя замуж вышла...
– Если бы да кабы... Извини, Люсь, я женат...
– Ну так и я замужем, – игриво подмигнула ему Люська. – Мне ж ничего не мешает с тобой встретиться... А ты?.. Давай где-нибудь сойдемся, поговорим, старое вспомним...
– Нет, Люсь, у тебя муж. Я так понял, он у тебя военный?
– Ну и что, если военный?
– Военные – люди суровые. И при оружии. Еще застукает нас твой муж, а у него пистолет...
– Да ну, о чем ты говоришь? Оружие у него бывает, когда он начальником караула заступает...
– Ну а если он со склада унесет?
– Что унесет, оружие?.. Думаешь, это так просто?
– Ну мало ли что.
– Игнат, ты меня удивляешь! Даже если Коля нас застукает, он что, побежит на свой склад за оружием?
– А если побежит?
– Пока добежит, остынет... Слушай, ты мне зубы не заговаривай. Так и скажи, что не хочешь меня...
– Ну почему, можно стариной тряхнуть...
– Игнат, ты прелесть!
– Но давай знаешь как сделаем. Ты меня сначала со своим мужем познакомишь...
– Зачем?
– Ну мне интересно знать, что он за человек. Посмотреть хочу, как вы живете...
– Слушай, а это идея! – обрадовалась Люська. – Давай сегодня? Приходи сегодня к нам домой, я скажу, что ты мой школьный друг. Только бутылку захвати. Мы за столом посидим, а потом Колю спать отправим и...
Игнат принял этот план. Только с одной поправкой. Спать отправится сама Люська. Придется ее клофелинчиком слегка угостить, а то потом не отвяжешься. А с ее мужем прапорщиком будет обстоятельный разговор.
Игнат собрался уходить. Но Люська не отпускала его.
– Игнат, а ты давно вернулся? – наседала она. – А в городе давно?
Он знал, что так и будет. Поэтому подал Лике условный сигнал. Она вышла из машины, чтобы увести его с собой.
– Красивая у тебя жена, – завистливо вздохнула Люська.
– Красивая, – кивнул Игнат.
– Только Тонька все равно красивей!
Все, теперь ему уже не хотелось уходить. Но Лика уже показывает на часы и на машину. Дескать, ехать пора.
– Давно ты Тоньку видела? – спросил Игнат.
– Да как давно? Сегодня видела. Мы же вместе работаем... Тонька уже не Тонька. Это я как была Люськой, так Люськой и осталась. А она у нас Антонина Николаевна, так-то вот... Она у нас ученая, институт в этом году закончила. Текстильной промышленности институт, домой потом вернулась, теперь она у нас заместитель директора и главный модельер по совместительству... Во, легка на помине!
Тонька выходила из ателье. Молодая, свежая, стройная и ослепительно красивая. Роскошные волосы, оригинального покроя плащ нараспашку, милый джемпер из белой ангорки, короткая юбка. На стройных длинных ногах фирменные полусапожки. Все тип-топ. Гордая осанка, независимый взгляд. Так держать...
Было видно, что Тонька знает себе цену. И за собой следит ревностно.
Глядя на Тоньку, Люська заискивающе улыбнулась. Похоже, она дорожила своим рабочим местом.
– Люсь, а ты чего прохлаждаешься? – не глядя на Игната, вроде бы вежливо, но в то же время со строгими нотками в голосе спросила Тонька.
– Да вот, одноклассника встретила... А ты что, Игната не узнаешь?
Только сейчас Тонька удостоила его взглядом. Внешне она осталась невозмутимо спокойной. Но в глубине глаз что-то дрогнуло.
– Бурлаков, какими судьбами?
– Да вот, случайно мимо проезжал...
Игнат не заканчивал никаких институтов. И вкус на шмотки у него чисто массовый. Но тем не менее, и у него был крутой прикид.
– Ну почему случайно? – возмутилась Люська. – Ко мне ты ехал!
– Ну, конечно, к тебе...
Сейчас он готов был придушить эту дуру.
– Игнат не один приехал, с женой, – снова накосячила Люська.
– Да?!
Тонька осмотрела Лику в режиме моментального фото. Вроде бы едва глянула, а все заметила. Лика была столичной штучкой. Модная и красивая. Тонька просто не могла этого не оценить.
– Поздравляю, – как-то не очень весело посмотрела она на Игната.
Надо было бы сказать, что Лика никакая ему ни жена. Но тогда Люська заподозрит неладное, и стрелка с ее мужем сорвется. К тому же Игнату было интересно наблюдать, как Тонька реагирует на новость. Не хило реагирует, не нравится ей, что у него жена есть.
– А у тебя-то как дела? – спросил он. – Муж, дети?
– Ни того, ни другого... Институт в этом году закончила, вот, в ателье работаю. На жизнь не жалуюсь... Игнат, честное слово, приятно было с тобой пообщаться. Но, извини, я спешу!
Тонька улыбнулась ему краешком губ, вяло помахала рукой. И сделала вид, что тут же забыла о нем. Она села в белую «четверку» с водителем.
– Вот как жить надо, – усмехнулась Люська. – Вот, персональным транспортом пользуемся...
– А номера почему не государственные?
– Так у нас и ателье тоже не государственное, кооперативное. Знаешь, какую мы одежду шьем, о! Закачаешься!
– Ладно, Люсь, нам некогда!.. Все, до встречи!
Игнат сел в машину.
– А ты знаешь, что это ателье кооперативное? – спросил он у Юрки.
– Может, и кооперативное, не знаю.
– А я не знаю, как ты город со мной делить собирался?.. Надо, братан, знать, где что лежит... Не думаю, что это ателье лежит никому не нужное. Есть у него крыша... Ладно, у Люськи сегодня все узнаю. Лика, ты не будешь возражать, если я тебе сегодня изменю?
– Ну это смотря с кем! – лукаво улыбнулась Лика. – Если с Люськой, то против... Брр, ну и бабища! Жуть... А эта... Антонина, да?.. Антонина красивая. Стильная штучка. И я так поняла, что она к тебе не ровно дышит....
– Это ты с чего так поняла? – оживился Игнат.
– Ну, есть моменты, которые может почувствовать только женщина... А у тебя с ней что-нибудь было?
– Да так... Я в восьмом классе из-за нее дрался...
– И что?
– А ничего... Как видишь, не на ней, а на тебе женился...
– И ничего ты на мне не женился. Только обещаешь... – засмеялась Лика. – А Люське ты ничего не обещал? Она так на тебя смотрит, как будто ты ей сто миллионов должен... И ты бедный, к ней сегодня идешь. Я тебе не завидую...
В девятом часу вечера Игнат был у Люськи. Как на подвиг шел. Перед тем как нажать на клавишу звонка, перекрестился.
Дверь открыл толстопузый мужик с огромной лысиной на голове. Майка, треники с пузырями на коленях.
– Здравствуйте! Вы – Николай, муж Люси?
– Ну да... Бутылку принес?
Мужик явно не страдал от избытка вежливости.
– Ах ты, нахал! – набросилась на него Люська. – Человек с цветами пришел, а он его так встречает!
Никаких цветов не было и в помине. Но она ничуть не расстроилась. И бутылку коньяка приняла с таким видом, будто это был букет роз.
Сама она была при параде. Нарядное платья, какие-то бусы, толстый слой штукатурки на лице. И тошнотворный аромат забродивших духов.
Люська надеялась на романтический вечер. Но Игнат приготовил снотворное. Однако из кармана его так и не вынул. Потому что заметил, как, воспользовавшись моментом, Люська всыпала в рюмку мужа какой-то порошок. Игнат не зевал. Он встал из-за стола, чтобы выйти на кухню покурить. И при этом незаметно поменял местами супружеские рюмки. Люська уговорила его курить прямо в комнате, но заряженная рюмка все равно осталась у нее. Игнат двинул тост, и она приняла на грудь снотворную дозу. Нужно было торопиться.
– Люсь, знаешь, о чем я хотел тебя спросить, – начал Игнат. – Ателье у вас классное. Кооперативное, да? А кто его держит?
– В смысле, начальник?
– Нет, в смысле крыша.
– А-а, крыша? Знаю, знаю... А это тебе интересно?.. А, елки-палки, ну конечно же, тебе интересно! Знаешь, кто у нас главный рэкетир в городе? Ты не поверишь, это наш Дольцев Денис Андреевич!
– Так он и вашу контору кроет?
– Ну я точно не знаю. Но говорят, что директор наш, Валерий Сергеевич, каждую неделю ездит на поклон к Дольцеву...
– А сам он не приезжает?
– Да нет, не приезжает. Я бы знала...
– Ты мне вот что скажи, Антонина к вам в кооператив как попала?
– Ну она же институт закончила. Может, кто пристроил...
– Кто? Может, Дольцев?
– Дольцев?!. Игнат, ты знаешь, а ведь у меня была такая мысль. Ведь у них же роман с Тонькой был...
– Ты мне говорила.
– Когда?.. А-а, тогда!.. Ох, много я тебе тогда чего говорила... И еще хочу наговорить... Наговорила бы... Э-эх, быстрей бы... Ладно, вы пока тут посидите, а я немного вздремну... Коньяк какой-то странный, на сон клонит...
Люська смачно зевнула, сложила руки на спинке дивана, положила на них голову, закрыла глаза.
– Слышь, Колян, у меня тут к тебе дело есть, – издалека начал Игнат. – Мне ракетницы нужны, ну эти, одноразовые. Можешь, достать?
– Ну в принципе можно. Только это стоить будет.
– Колян, ну мы же свои люди, сочтемся...
– Свои не свои, а деньги вперед!
– Колян, да ты зверь! – весело улыбнулся Игнат. – Будут тебе бабки... А пистолет можешь достать?
– Пистолет?! Какой пистолет?!
– Ну боевой пистолет. Зачем мне игрушечный?
Колян утонул в глубоком раздумье. Наконец вынырнул.
– Нет, не получится, – мотнул он головой.
– Почему?
– Слишком рискованно. Лезть в склад из-за одного пистолета... А вот если бы ты с десяток взял, тогда еще можно подумать...
– А какие стволы? – Ну «Макарова» я тебе обещать не могу. А вот «ТТ» организовать можно. Их там у нас валом, проверяют редко и то выборочно...
– А как насчет автоматов?
– Тебе что, и автоматы нужны? – вытаращился на Игната прапор.
– На охоту надо же с чем-то ходить...
– Ну, в принципе, можно и автоматы организовать. Но только старые. «АК-47» устроит? Да они как новенькие, нормально стреляют.
Игнат ликовал. Прапор легко шел на сговор. Так что проблема с оружием должна была быть решена.
Глава девятая
1
Прапорщик не подвел. Через три дня он подогнал товар. Место безлюдное, недалеко кладбище.
На улице прохладно, а у Коляна со лба пот в три ручья катит. Волнуется, мужик. Шутка ли утащить с охраняемого склада два десятка пистолетов, столько же гранат «Ф-1» и шесть автоматов «Калашникова», две винтовки «СВД» с прицелами. Запалы, патроны – все в наличии. Он прекрасно понимал, что оружие нужно Игнату не для охоты. Понимал, что за эти стволы его запросто могут взять за задницу. И это еще полбеды. Его могли попросту грохнуть. Забрать стволы и его самого закопать на кладбище. Но Колян все же шел на риск. Потому что ему нужны были бабки. Может, он собирался сорвать солидный куш, бросить службу и дернуть от своей шлюхи жены куда-нибудь на юга. Что ж, если так, то его можно было понять...
За товаром Игнат подъехал на Юркиной машине. И это при том, что он уже приобрел на бабки из бригадного общака две нулевые «девятки». Очень дорого. Зато теперь его бригада была настоящей боевой единицей. И мобильность есть, и огневая мощь. Народу, правда, пока маловато. Всего восемь бойцов вместе с ним. Но ведь это только начало. К тому же Юрка со своими пацанами стоил немалого. Во-первых, они махались не по-детски. А во-вторых, Юрка и Виталик знали, как обращаться с огнестрельным оружием. Игнату не терпелось узнать, как хорошо они это делают...
Юрка и Виталик внимательно осмотрели товар. Вынесли свой вердикт.
– Нормально!
– Да как же может быть не нормально, – смахивая со лба пот, нервно улыбнулся прапорщик Колян. – Это же боевое оружие, не списанное. Вы же номера посмотрите, все одно к одному...
– А номера надо бы сбить, – подумал вслух Игнат.
Колян заулыбался, закивал.
– Да, да, я и сам хотел это сделать. Но вы бы тогда подумали, что я жульничаю...
– Жульничают – жулики, – усмехнулся Игнат. – А жулики – уважаемые люди. А ты, Колян, крысятничаешь. Потому что ты крыса, потому что у своих воруешь... Ладно, мужик, все нормально. Номера собьем, тебя, если что, сдавать не будем... А ты, если что, еще нам партию товара сбросишь, лады?
– Ну я постараюсь... Деньги получить можно?
– Само собой.
Игнату не хотелось расставаться с деньгами. Но за товар он расплатился честно и сполна. Нужно уметь не только брать, но и отдавать.
Оружие загрузили в машину, вывезли в лес далеко за город. По пути к ней присоединились «девятки» с Вилли, Толяном, Михой и Антохой на борту.
Патронов в арсенале было много. Игнат решил, что часть из них можно было потратить на тренировку.
Юрку привлекали автоматы. Хоть и старого образца, они имели грозный вид, и боевые характеристики на высоте. Юрка нашел поваленное бревно метрах в ста от машины, выставил на нем три бутылки. Отошел на приличное расстояние, и с бедра одной очередью пустил их в распыл.
– Круто! – не скрыл своего восхищения Игнат.
Он такими успехами похвастать не мог. На зоне их не учили стрелять из автоматов.
Виталик тоже продемонстрировал свое мастерство. Сначала он приготовил винтовку к бою, пристрелял ее, а затем одним точным выстрелом с расстояния трехсот метров раздолбал бутылку.
Игнату больше нравился пистолет. Ствол весил немного, всего килограмм. Но этого веса хватало, чтобы он чувствовал себя втрое сильнее. Еще бы стрелять научиться...
Наука давалась легко и ему, и его пацанам. Игнат выделил на каждого по три обоймы патронов. А потом принял зачет. По три выстрела на одну бутылку с расстояния десять метров. Свою мишень он поразил с первого раза. Лева и Вилли со второго, Миха и Антоха с третьего. Толян тоже попал. Но попал на «двойку». Чтобы не расстраивать пацана, Игнат выделил ему еще три патрона. Затем еще три. Девятый выстрел оставил бутылку без горлышка.
Оружие упаковали обратно в машину. Но Игнат не торопился уезжать.
– Все, пацаны, теперь мы при волынах, – закуривая, сказал он. – Без базара, вариант козырный, теперь у нас все на мази. Но если у нас есть стволы, это не значит, что мы теперь можем валить всех без разбора. Мы с вами правильные пацаны, и мочить должны только по понятиям. Знаете, что это такое? Женщины и дети отпадают сразу. Все остальные – только за дело и то по приговору. Разборки – это война, а значит, действуют законы военного времени. Подняли на тебя волыну, вали всех без разбору... Вопросы? – Да какие тут вопросы, – кивнул Лева. – Мочилово по беспределу – это косяк. И вообще лично я мясников не жалую. Только если по делу...
– А дела будут, – задумчиво изрек Вилли. – И возможно, в самом ближайшем будущем.
– Это ты к чему? – покосился на него Толян.
– А к тому, что волыны в багажник прятать не надо. Каждый пацан должен иметь при себе ствол. Стрелять не обязательно, можно просто отпугнуть...
– А если стрелять?
– Стрелять так стрелять...
Ответ Игнату понравился. Ему и самому не улыбалось убивать. Но раз уж он ввязался в серьезную мужскую игру, то не время распускать нюни. В джунглях больших и малых городов закон один – побеждает сильнейший. А Игнат должен был только побеждать. Лимит на поражения исчерпан еще на Колыване...
У Колывана есть оружие. И у него тоже. Рано или поздно они сойдутся лоб в лоб, испытают друг друга на прочность. Игнат не хотел убивать, но надеялся, что в ответственный момент рука его не дрогнет.
Предложение Вилли было принято. Игнат вручил каждому пацану по волыне и по две обоймы. Строго-настрого запретил светить стволы без надобности. Автоматы и винтовки остались в багажнике, а к вечеру весь арсенал был завернут в промасленное покрывало, упакован в целлофан и неглубоко закопан в погребе бабушкиного дома. Восемь пистолетов остались на руках.
– Сегодня у нас праздник, пацаны, – сказал Игнат.
– Большой праздник? – хитро посмотрел на него Юрка.
– Не очень. Поэтому пить можно, но только по чуть-чуть. Сегодня гуляем в кабаке, братва...
К ресторану «Прилучье» бригада подтянулась на двух «девятках».
«Прилучье» был самым крутым рестораном в городе. Раньше здесь собирался воровской люд высокого пошиба, дамы полусвета, богатые караси-цеховики.
И сейчас мало что изменилось. За столиком возле эстрады сидели степенные мужчины в строгих костюмах, но без галстуков. Кто-то мог бы принять их за состоятельных кооператоров. Но у Игната глаз наметан. В этих людях он определил маститых катал. Видать, перед тем как закрыться в своем катране с очередным терпилой, решили отдохнуть в приличном кабаке. За другим столом в обнимку со своими лахудрами заседали лихие урки. Удачную бомбежку обмывают. А может, кто-то из кентов свой срок отбарабанил, потому и блудят пацаны.
Каталы в сторону Игната даже не взглянули. Зато урки затихли, с вызовом и в то же время с опаской смотрят в их сторону. Игнат никого из них не знал. Поэтому тут же забыл об их существовании.
Игнат не собирался устраивать шумное гуляние. Все должно быть строго. Он и его пацаны – приличные люди, а не какая-то шушера. Но два стола сдвинуть все же пришлось. Официант даже взглядом не выразил своего неодобрения. Как будто так и должно быть. Парень прекрасно понимал, что перед ним крутое общество. Заказ выполнялся бегом, обслуживание на высшем уровне.
В ресторане было спокойно. Каталы тихо говорили о своем, урки вели себя шумно, но косых взглядов в сторону Игната не бросали. Они тоже поняли, что неправильное поведение может им дорого стоить. Бизнесменов тоже хватало. Но те вели себя тише воды и ниже травы. И если посматривали на гуляющую братву, то тайком, чтобы их любопытства никто не заметил.
И все же без приключений не обошлось. Сначала в кабак зарулили два тяжеловесных красавца в кожанках. Посмотрели на Игната, переглянулись, для приличия подошли к стойке бара, выпили по соку – как будто за этим и приходили. Затем слиняли через черный ход.
А через час к ресторану подтянулось целых шесть машин, из которых выгрузились крепкие решительно настроенные ребята. В кабак же зашли всего три человека. Это были те самые амбалы, которых Игнат с пацанами отметелил на барахолке.
Амбалы подошли к их столу, остановились. Смотрят вызывающе, исподлобья.
– Ба! Знакомые все рыла! – осклабился Игнат. – Чо, новые рога выросли? Некому ломать, да?
– Ты, что ли, ломать будешь? – оскалился амбал.
– Не, мне с тобой западло бодаться, – покачал головой Игнат. – Я – король, а ты – пешка... Где Дольц?
– Нет его.
– Ну тогда и базара не будет.
Все-таки Дольцев испугался, что Игнат офоршмачит его в глазах братвы. Потому и не явился на разбор. Быков своих выставил. Типа, он не при делах.
Дольцев мог бы разобраться с Игнатом где-нибудь в безлюдном месте. Но он нарочно подтянул толпу прямо к ресторану. Чтобы втоптать его бригаду в грязь на глазах почтенной публики. Тогда все будут знать, кто хозяин в городе. Игнату же останется только одно – утереть красные сопли и слинять из Прилучья.
– Что, ссышь, когда страшно? – ухмыльнулся амбал.
– Ну почему же, – покачал головой Игнат.
Он подал знак, и его пацаны поднялись со своих мест.
– Не здесь, – смерил его презрительным взглядом бугай. – Выйдем.
Игнат выходил из ресторана последним. Если братки-спортсмены не выставили вперед своего вожака, то и он не должен высовываться.
Блатованные пацаны с большим интересом наблюдала за развитием событий. Игнат просто не имел права облажаться в их глазах. Если он проиграет, то городская братва поставит на нем крест.
Спортсменов было много. Не меньше двух десятков. Они жаждали крови... Только они ее не получат. Игнат ясно осознавал, что ситуация не позволяет лить чужую кровь. А свою он не отдаст.
Дольцева не было. Поэтому разбор нужно было вести без предисловий. Игнат подал знак, и его бойцы разом выхватили волыны. Угрожающе клацнули затворные рамы. Спортсмены затихли. Их боевой пыл уже сошел на нет.
Игнат подал знак, и тишину разорвали выстрелы. Патроны были боевые, но спортсмены пострадали только морально. Они не выдержали психологической атаки и в панике попрыгали в свои машины. Только их и видели...
Ночной город был взбудоражен. Игнат должен был дать команду «Атас!», чтобы его пацаны тоже уносили ноги. Но все остались на месте. Уехал только Вилли. Со всем оружием, которое у них было.
В кабак Игнат возвращался без оружия. Но не пустой. С ним оставался его авторитет, который после разборки поднялся на значительную высоту. Об этом можно было судить по взглядам блатарей. И каталы смотрели на него с уважением. Правда, длилось это недолго. И каталы, и урки не стали пытать судьбу и по-тихому исчезли. Никому не хотелось попадать под ментовскую раздачу.
А менты появились только через час. Они подъехали на желто-синем «уазике» с мигалкой, но без сирены. Их было всего четверо. Из оружия только пистолеты, и то в зачехленных кобурах. На лицах сосредоточенная... растерянность.
Они с опаской приблизились к столу, за которым восседал Игнат.
– Что здесь произошло? – спросил лейтенант.
– Да не знаю, товарищ офицер... – усмехнулся он.
– Я спрашиваю, что здесь произошло?
– Ну а я вам и отвечаю. Вышли мы, значит, на улицу покурить, а тут какие-то придурки с пистолетами. Чуть нас всех не перестреляли...
– А у меня другая информация...
– Да я не знаю, какая у вас информация. Но у нас нет оружия. Хотите, обыщите...
Обыскивать их лейтенант не стал. Сделал вид, что поверил.
– Больше никто вас не трогает? – спросил он.
– Да нет, товарищ офицер, все нормально, – подмигнул ему Игнат.
– Значит, спокойно все.
– Ну конечно!
– Тогда ладно!
Менты исчезли в ночи. Игнат облегченно вздохнул.
Лейтенант струхнул. Но он в любое время мог набраться смелости. Возьмет да поставит сейчас на уши всю прилукскую ментовку. Тогда Игнату придется не сладко. Поэтому он решил, что в ресторане допоздна задерживаться не стоит.
Игнат поднял пацанов рано утром, выгнал на зарядку. Сначала была тренировка, затем началась практика.
Первой на очереди стояла барахолка. Там Игнат появился вместе со всей своей бригадой. И тут же наткнулся на крутую компашку из дольцевских быков. Но напрасно Игнат настраивался на разборку. Спортсмены поджали хвосты и по-тихому слиняли с рынка.
Народная молва работает быстрее телеграфа. Торгаши уже знали о вчерашней разборки возле «Прилучья». Поэтому без разговоров расставались со своей долей. Игнат собрал бабок почти в два раза больше, чем в прошлый раз.
До конца дня Игнат успел посетить три ресторана. В двух, попроще, он перебил на себя дольцевскую крышу. А в «Прилучье» ему заявили, что кабак находится под патронажем самого Завара. Игнат решил, что с законным вором ему тягаться не с руки. Он сказал директору, что претензий к нему не имеет и направился на выход.
Но далеко он не ушел. У самой парадной его окликнули. Игнат остановился, медленно обернулся и увидел двух мордоворотов с репами явно уголовного покроя. У них на лбу было написано, что у каждого за плечами как минимум по две ходки.
– Ты Бурлак? – настороженно спросил один.
– Бурлак.
– Поговорить надо, – с опаской посматривая на Леву и Вилли, сказал второй.
– О чем?
– Завар тебя зовет.
– Ну если Завар, тогда без разговоров.
Игната провели в отдельный кабинет. Официантка шустро организовала на стол минеральную воду. Больше ничего.
Вор появился минут через пять. При его появлении Игнат поднялся с места. Он уважал воровские законы и чтил их хранителей.
Завару было лет сорок, не больше. Но выглядел он на все шестьдесят. Седые волосы, землистого цвета лицо, глубокие морщины. И только глаза молодые. Взгляд умудренного жизнью человека.
Вор молча сел за стол, движением руки велел Игнату сесть.
– А я тебя помню, Бурлак, – сказал он.
Ни одна чертовка не дрогнула на его непроницаемо спокойном лице.
– И я вас хорошо помню Илья Ефремович, – с достоинством уверенного в себе человека кивнул Игнат. – Вы меня смотрящим по хате ставили. И когда я на курорте оказался, вы за меня подписались. Разве такое забывается?
– Да, было дело. Пятус хотел знать, что ты за пацан. Я за тебя подписался. Пятус был тобой доволен... И Кожух о тебе не плохо отзывался...
– Кто?! Кожух?! – опешил Игнат.
– Ну да, Кожух, вор московский. Мне Пятус недавно маляву подогнал. По твоим делам размазовка была... Что, удивлен?
– Тем, что кони по дорогам быстро бегают? Нет, тут удивляться нечему. А то что про меня расклады...
– А как ты думал? Если Пятус за тебя подписался, то он за тебя в ответе. И я тоже за тебя однажды подпрягся. Мне тоже интересно знать, как ты себя по жизни ведешь... – И как я веду?
– Хороший вопрос. Правильный вопрос... Правильный пацан у старших спрашивает, как он себя ведет. И ты вот спрашиваешь, правильно это... Вроде бы из Москвы тебя погнали. Было дело? – в упор смотрел на него Завар. – Было.
Игнату пришлось делать над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимый вид.
– Местная братва наехала.
– Наехала... Не смог я зацепиться. Они – местные, а я пришлый. Корней нет.
– А в Прилучье корни есть?
– Есть, – кивнул Игнат.
– Понятно... Пятус говорит, что Кожух не плохо тебя рисует. Башковитый, говорит, пацан, по понятиям живет. Только вот силенок маловато...
– Силенки-то есть. Силы нет... Вернее, не было. Сейчас все на мази.
– В Москву вернуться хочешь?
– Не то что хочу. Должен вернуться. Кое с кого кое за что спросить надо.
– Кое за что? Кожух говорит, что ты, Бурлак, не плохо в Москве развернулся.
– Было у меня дело. Прибыльное... Ладно, что было то было. Хотелось бы поговорить об этом, когда все верну, а так, только воздух трясти.
– Это верно. Тем более, что мы в Прилучье, а не в Москве. Ты и здесь развернулся. Ходят про тебя слухи... Слыхал я, что ты встречи со мной искал?
– Искал. Как только барахолку взял, так о вас и подумал. Я же в тему живу. И общак для меня свято...
– Это хорошо, что ты про общак думаешь.
– Надо было нам сразу встретиться, жаль, что не срослось.
Игнат говорил одно, а думал другое. Хорошо, что встреча состоялась сейчас, а не раньше. Тогда он был залетным бакланом. Урвал куш, а там неизвестно, как дальше все сложится. Сейчас же Игнат в силе. У него и бригада конкретная, и стволы, и транспорт. Сейчас Завару он больше нужен, чем Завар ему. Вор чувствует силу и разговаривает с ним соответственно. Потому что виды на него имеет. А так бы принял от него бабки на общак и послал бы мысленно куда подальше.
– Но ведь встретились же... – краешком губ улыбнулся вор. – Я по случаю сюда заехал. А тут буза. Братва на кабак наехала. А это, оказывается, ты.
– Как наехал, так и отъехал, – в укор себе усмехнулся Игнат. – Не знал, что «Прилучье» ваша вотчина...
– Ты-то сразу отклеился, а с этим, как его, с Дольцем, серьезно говорить пришлось. Не наших он понятий человек, барахло. Законов наших не признает, в общак не отстегивает...
И тем не менее до недавних пор жил себе припеваючи, мысленно добавил Игнат. Завар – правильный вор. Но силы у него уже не те, что прежде. Рулить воровским сообществом он еще как-то может. Но, видимо, не в состоянии противопоставить реальную силу тому же Дольцеву. Кабак он свой за собой оставил, зато все остальное подмяли под себя спортсмены. Вот почему Завар так был заинтересован в Игнате. Он хоть и молодой, да ранний. По воровским делам не мастак, зато знает, как ставить на место таких козлов, как Дольцев. Под ним крутая бригада, которая достаточно громко заявила о себе в Прилучье. Как с ним не считаться...
– Любое барахло рано или поздно попадает на свалку, – улыбнулся Игнат. – Дольцеву там самое место... Он, между прочим, учителем физкультуры у меня был...
– Да? Это интересно. Это что ж значит, ученик пытается превзойти своего учителя? – с тонким намеком на толстые обстоятельства спросил вор.
– Я не знаю, Илья Ефремович, берете вы меня в свои ученики или нет. Но с вами бы я тягаться не стал. А с Дольцевым тягаюсь. Потому что этого козла я никогда не уважал. Из-за него я из школы вылетел, и вообще...
– Из школы вылетел, с Равилем сошелся... А кто за Равилем стоял? То-то же... Ты уже тогда моим учеником был...
Игнат не стал изображать восторг. На самом деле нет ничего романтического в том, что он встал на преступный путь. Да, у него есть власть, авторитет, деньги. Но все это преходящее. Сегодня у тебя есть все, а завтра ничего, только мать сыра земля двухметровым слоем... Был бы он врачом, лечил людей, его бы ценили, уважали. Ему бы нравилась та жизнь, и никакой другой он бы себе и не желал... Но так вышло, что ему нравится та жизнь, которой он сейчас живет. Потому что другой жизни он не знает. Да и не признает. К тому же волки среди обычных людей не приживаются. А он и есть волк. Потому что его воспитали по законам дикого леса. И сколько волка не корми...
Волк не может понять пса, пес не может понять волка. Дольцев оказался псом. Поэтому Завар его не понимал и не принимал. А Игнат был волком. И два волка, старый и молодой, поняли друг друга.
Игнат получил зеленый свет. Теперь он мог дербанить торговый люд под покровительством законного вора. За это право он должен был отчислять в воровской общак определенный процент. И все. Игнат оставил за собой право на самостоятельность. Он мог помочь Завару в решении тех или иных проблем. Но быть слепым орудием в его руках не хотел. И на это не подписывался...
Следующие два дня ушли на то, чтобы объехать все точки, ранее принадлежавшие Дольцеву. И нигде Игнат не получал отпора. Это ему и не нравилось. Молчание дольцевской братвы он расценивал как затишье перед бурей. Впрочем, это его не пугало.
На закуску он оставил два объекта. Дворец спорта, который оккупировала дольцевская братва. И кооперативное ателье, где работала Антонина.
Спортивный зал ему был просто необходим. Юрка привел к нему еще пятерых крепких пацанов. И еще с десяток новых ребят подтянулось самотеком. В бригаду Игнат принял всех, но только на правах кандидатов. Чтобы из резерва попасть в основной состав, нужно было пройти специальную проверку. Для начала на выносливость. Для этого нужен был спортзал. Затем на вшивость. Под это Игнат разработал целую программу. И четыре пацана уже прошли через сито отбора. Трое удачно, а четвертый оказался в пролете...
К спортзалу Игнат подкатил внаглую. На трех машинах. Целая дюжина крепких пацанов – основных и резервистов.
Прежде всего Игнату нужен был Дольцев. Но его нигде не было. Остался только второй этаж, где в малом спортивном зале занимались его бойцы. Пацаны остались контролировать вестибюль, подходы к тренерским кабинетам и к большому залу. Игнат, Лева и Вилли поднялись на второй этаж.
Игнат хорошо помнил этот зал. Когда он занимался здесь вольной борьбой, брал призы и почетные грамоты. Сейчас же он должен был завалить на борцовском ковре целую спортивно-боевую бригаду.
Спортсмены охренели от его наглости. Двое выскочили с ринга, на ходу снимая перчатки, трое перестали молотить боксерские груши, еще двое оторвались от штанги, четыре мордоворота поднялись со скамейки. Вся толпа медленно, с опаской двинулась на Игната.
Дольцева среди них не было. Его вообще нигде не было. Как будто испарился мужик. Может, насовсем из города слинял. А может, шифруется где-то в ожидании своего часа...
– Э-э, пацаны, тормози! – Игнат предостерегающе выставил руку. – Что за дела, стадо есть, а вожака нет?
– Не твое дело! – рявкнул кто-то.
Толпа лишь слегка замедлила ход. И продолжала надвигаться.
– Пацаны, вы начинаете меня злить! – нахмурился Игнат.
– Сейчас мы тебя еще и уроем! – послышалось сзади.
В зал вломились четыре атлета. У двоих в руках клюшки для игры с мячом. Игнат, Лева и Вилли отошли к стене – одним боком к большой волне, другим – к малой.
Стволы они не доставали. Это ободрило спортсменов. Тем более, что у одного бугая в руках образовалось настоящее охотничье ружье.
– С огнем шутите, братва! – покачал головой Игнат.
– Тамбовские волки вам братва!
– А ведь могли бы миром договориться.
– Кончим тебя и договоримся!
Игнат сунул руку под куртку.
– Стоять! – заорал браток с ружьем. – Руки за голову, ну!
И в это время со звоном посыпались стекла из огромного панорамного окна. Стреляли с улицы, выстрелы были слышны едва-едва. Зато на уши давил противный визг рикошетящих пуль.
Стреляли под потолок. Но спортсменам казалось, что точно в них. Они в панике попадали на пол, затем, кто ползком, кто перебежками устремились к выходу. Брошенное ружье валялось на полу...
Стрельба прекратилась. Но паника не улеглась. Напуганная братва уже бегом ломилась на выход.
Игнат дождался, когда спортсмены исчезнут. Осмотрел зал. Трупов нет, раненых тоже. И только под лавкой кто-то лежит. Живой.
Лева с Вилли вытащили трясущегося братка из-под скамейки. Игнат схватил его за грудки, крепко встряхнул.
– Дольцев где? – спросил он.
– Не знаю.
– А кто знает?
– Его уже давно нет. Может, уехал куда-нибудь.
– Куда?
– Не знаю я. Он ничего не говорил...
– Он один уехал?
– Нет, с ним Кузьма и Лось.
– Кто такие?
– Ну так телохранители его. Самые крутые пацаны...
– И покруче видали, – усмехнулся Игнат. – Скажешь своим, чтобы вставили стекла. И чтобы завтра здесь больше никого не было, ты меня понял? – для всех тихо, а для него громко спросил Игнат.
– Понял, – пробормотал атлет.
Игнат, Лева и Вилли беспрепятственно вышли из зала, сели в машину. Через пару часов в условленном месте встретились с автоматчиками. Это были пацаны, которых он только собирался взять в команду. Осталось только проверить их на вшивость. Первый этап проверки они прошли. Успешно.
– Ну и шороху вы навели, пацаны, – весело подмигнул им Игнат.
И тут же на брови легла мрачная туча.
– Только вот беда, двух спортсменов наглушняк завалили.
– Как наглушняк? – испуганно посмотрел на него двадцатидвухлетний Аркаша.
Его дружбан Сашка остался спокоен. Ни страха в глазах, ни уныния. Ну завалили так завалили.
– Да так, наглушняк.
– Мы же вроде в потолок стреляли.
– Ну а рикошет? Вы же в армии служили, знаете, что это такое... Да ладно, пацаны, не расстраивайтесь. Никто же не знает, что вы стреляли...
– А с автоматами что делать? – спокойно спросил Сашка.
Вопрос он задал правильный.
– Автоматы отдайте Юре, – решил Игнат.
Он сел в машину и поехал по своим делам. Автоматчики остались под присмотром Вилли. Контроль будет осуществляться по полной программе. С Аркаши и Сашки не будут спускать глаз до самой ночи. Мало ли что, вдруг очко у кого-то сыграет – возьмут еще да в ментовку с чистосердечным признанием заявятся. Ночью пацанов похитят. Под дольцевских братков будут косить Миха и Антоха. Они наедут на кандидатов в жестком варианте и будут требовать, чтобы они сдали Игната ментам. Если те согласятся, грош им цена. Если выстоят, то бригада увеличится еще на два бойца.
Игнат уже хорошо знал, что такое предательство, чтобы набирать в команду случайных людей...
Спортсмены-рэкетсмены не выдержали проверку жестким наездом. Игнат очень сомневался, что завтра во Дворце спорта вместо выбитых стекол будут стоять новые. Но вряд ли они решатся вернуться в спортзал. Если, конечно, не объявится Дольцев и не соберет их в кучу под свое начало.
Вопросы с Дворцом спорта он решил. Осталось кооперативное ателье. Проблема очень волнительная. Давно уже пора было навестить Антонину. Нельзя же все время откладывать это дело на завтра. В конце концов он уже давно не тот сопливый юнец, каким был, когда поколотил из-за Тоньки десятиклассника Матвея. Тогда он одержал победу над соперником, но ее завоевать не смог. Потому что его отец был преступником...
В этот раз он одержал победу над самим Дольцевым. И он сам был преступником. Но Антонина его не прогонит. Не должна прогнать...
По пути в ателье он заехал в частную парикмахерскую. Пока Лева выяснял, есть ли у этого заведения крыша, он привел свою голову в порядок. Напуганная парикмахерша набрызгала его дорогим мужским одеколоном. Теперь можно ехать...
2
Игнат важно зашел в ателье, хозяйским взглядом окинул девушку за столиком.
– Директор где? – строго спросил он.
– Он у себя в кабинет. Провести?
Игнат не ответил. Пусть сама догадается, что ему понравилось ее предложение. Она догадалась и повела их с Левой в кабинет директора.
Это был немолодой уже мужик. Маленький, пухленький, как Вини Пух. Но взгляд атомный. Наверняка, его подчиненные боятся этого взгляда как огня.
Едва Игнат заполнил собой кабинет, мужику тут же стало в нем тесно и неуютно. Взгляд потух, нос опустился.
– Я вас слушаю! – робко сказал он.
Игнат послал ему навстречу настоящий гром.
– Это я вас слушаю!
– А-а... А-а, меня зовут Валерий Сергеевич. Бархатов Валерий Сергеевич...
– Меня не волнует, как тебя зовут! – жестко отрезал Игнат. – Меня волнует, кому ты платишь!
– А-а, это... Ну покровитель, так сказать, у меня есть. Вы его, наверное, знаете. Дольцев. Дольцев Денис Андреевич...
– Знаем. Знаем, что сдох твой Дольцев. Все, забудь о нем. Теперь мы – твоя новая крыша...
– А-а... Я... Он... Он мне ничего не говорил... Я ему позвоню, можно?
– Звони, – усмехнулся Игнат.
Ему интересно было знать, как Дольцев отреагирует на очередной наезд. Но Бархатов не смог ему дозвониться.
– Я же сказал тебе, что сдох твой Дольцев... Короче, вола не води. А то злить начинаешь...
– Может, кофе предложишь? – усаживаясь в кресло, подсказал Лева.
– А-а, кофе... Может, чего покрепче?
– Ты предлагаешь обмыть наш союз? – пристально посмотрел на директора Игнат.
– Ах, это... Ну... Ну я должен подумать...
– Подумай, – Лева вроде бы невзначай отвел полу куртки.
Бархатов с ужасом уставился на обнажившуюся рукоять пистолета.
– Ну что, подумал?
– Да, да, подумал, – жалко пролепетал он.
– Сколько ты Дольцеву отстегивал? – небрежно спросил Игнат.
– Ну двадцать пять процентов...
– Нормально. Пусть так и остается. Только это уже наша доля. Вопросы?
– Нет вопросов.
– С Дольцевым у тебя какие отношения были? – спросил Игнат. – Ну он приходил ко мне, сказал, что я буду ему платить.
– Не обижал?
– Да вроде бы нет. Денег, правда, много брал.
– А как Тоня Миронова к тебе попала? – спросил Игнат.
– А, Миронова... Ну, она хороший специалист. Сразу показала себя, как отличный модельер. Новые модели разрабатывает...
– Я спрашиваю, как она твоим замом оказалась? Дольцев порекомендовал?
– Да, да, именно Дольцев и порекомендовал.
Игнат не ошибся в своих предположениях. Антонина была протеже Дольцева, потому и получила теплое местечко замдиректора кооперативного ателье. Так просто ничего не делается. Игнат догадывался, какой монетой она расплатилась с Дольцевым. Ему не хотелось об этом думать, но нехорошие мысли не давали покоя.
В дверь легонько постучались. И тут же в кабинет вплыла Антонина. Красивая до умопомрачения. И желанная до скрежета зубов. Она знала, что у нее очень красивые ноги, поэтому на ней была короткая юбка. Она знала, что у нее обалденный зад. Поэтому блузка заканчивалась на талии, а юбка туго обтягивала бедра. Бусы из речного жемчуга смотрелись на ней, как ожерелье на миллион долларов.
Антонина увидела Игната и остановилась как по команде «Замри!»
– Валерий Сергеевич, я, кажется, некстати... – растерянно произнесла она.
– Ну почему некстати? – поднимаясь, улыбнулся Игнат. – Как раз кстати, Антонина Николаевна... Я вот костюмчик решил у вас заказать...
– Костюмчик? А-а, костюм... Мужской?
– Ну не женский же.
– Я откуда знаю, какой. Вы, Игнат... Вы, Игнат Алексеевич, мужчина женатый. Может, о жене решили позаботиться...
– Нет, я решил позаботиться о себе. Костюм хочу себе пошить.
– Какой, джинсовый, велюровый?
– Нет, обыкновенный строгий костюм. Можно тройку, можно двойку, без разницы...
Все равно этот костюм он носить не будет. Но закажет. Если, конечно, мерки с него Антонина снимет собственноручно.
– Как скажешь, – перешла она с вычурного «вы» на компанейское «ты». – Только я костюмами не занимаюсь. Тебе надо к Слепневой...
– Антонина, ты меня обижаешь, – нахмурился Игнат. – Зачем мне какая-то Слепнева, если есть ты...
– Да, да, Антонина Николаевна, сделайте одолжение. Игнат... э-э... Игнат Алексеевич человек уважаемый, и если он просит...
– Ты у нас уважаемый? – удивленно повела бровью Антонина.
– Тонь, ты всегда была хорошей девочкой. Учителей всегда слушалась...
– Это ты о чем? – встрепенулась она.
Уж не подумала ли она, что он имеет в виду Дольцева?.. Его-то она точно слушалась... У Игната от ревности все сжалось внутри.
– О том, что теперь ты должна слушаться своего начальника. Валерий Сергеевич сказал, что ты должна сделать мне одолжение...
– Ну если Валерий Сергеевич сказал...
– А если я скажу?
– Ты же у нас уважаемый человек, – с плохо скрытой ехидцей в голосе сказала Антонина. – Если так, то я и тебя должна слушаться... Но буду ли я тебе слушаться, вот в чем вопрос...
– А это тебе решать. Ты девушка взрослая... Ну так что, костюмчик шить будем?
– Мерки нужно снять.
– Я в полном твоем распоряжении.
– Прямо-таки в полном? – усмехнулась она.
– Даже не сомневайся...
– И все-таки сомнения есть. Ну да ладно... Пошли, Бурлаков, а то мне, кажется, мы утомили Валерия Сергеевича.
– Антонина, ну что ты! – всколыхнулся директор. – Игнат Алексеевич не может меня утомить...
– А я? – с тайной насмешкой спросила она.
Бархатов красноречиво посмотрел на Игната, перевел взгляд на нее. Улыбнулся во весь рот.
– Антонина, ты же знаешь, как я к тебе отношусь! Поэтому, прошу тебя, не задавай мне больше таких вопросов.
Лева остался в кабинете, а Игнат с Антониной отправились в примерочную.
– Раздевайся, – велела она.
– Догола?
– Размечтался. Догола ты перед своей женой раздевайся.
Далась ей его жена. Может, ревнует?.. Игнату хотелось, чтобы она ревновала. Поэтому он и не стал объяснять ей, что Лика вовсе не жена ему.
– Куртку сними и хватит...
Игнат, не подумавши, снял куртку.
– Мамочки, что это у тебя? – потрясенно уставилась на него Антонина.
За спиной, за поясом торчала рукоять пистолета. Он не должен был его светить, но...
– Ничего особенного. Пистолет. От комаров отстреливаться...
– Погоди, погоди... Ты же Бурлаков...
– Ну и что?
– Как это ну и что? Я же не на луне живу. Я же слышала, что какой-то Бурлак весь город на уши поставил... Так это ты и есть?
– Ну вот, сейчас ты скажешь, что яблоко от яблони недалеко падает. Отец преступник и сын такой же... Помнишь, у нас как-то был такой разговор?
– Помню... – кивнула Антонина. – Ты тогда с Матвеевым подрался... А я тебе глупостей наговорила...
– Глупостей?
– А разве нет?.. Тогда были глупости, а сейчас... Сейчас не знаю...
– Тонь, я четыре года отсидел. Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Говорит... Так что теперь Бархатов тебе будет платить?
– Да... Так получилось, что твой Дольцев пролетает как фанера над Прилучьем.
– Мой Дольцев?! – встрепенулась она.
– Тонь, я знаю все. Это ж он тебя в это ателье устроил...
– Ну он. Ну и что?.. Я закончила институт, по распределению попала на нашу швейную фабрику, пока была в отпуске, случайно встретила Дениса Андреевича. Оказалось, что у него есть связи. А я его бывшая ученица. Ну он и помог мне по старой памяти...
Игнат понимал, что все не совсем так, как она говорит. Но донимать ее расспросами не стал.
– Тогда и ты, пожалуйста, помоги мне по старой памяти. Организуй мне приличный костюм...
– Зачем тебе костюм? – неосторожно спросила Антонина.
– Как зачем? – невесело усмехнулся Игнат. – Или ты думаешь, что уголовнику приличный костюм не нужен?..
– Нет, я хотела сказать, что тебе и без него хорошо, – поправилась она. – Ты так здорово в куртке своей смотришься. Правда, здорово...
– Мне тоже так кажется. И я думаю, что тебе не стыдно будет пойти со мной в ресторан.
– Ты приглашаешь меня в ресторан?
– Да, я тебя приглашаю.
– Ты и без костюма смотришься хорошо. Но мне будет стыдно...
– Ну да, я же злодей.
– Да нет, это здесь не при чем... У тебя жена есть, а я с тобой в ресторан пойду.
– Мне должно быть страшно.
– Почему?
– Ну ты же запросто можешь увести меня от жены.
– Зачем это мне?.. А ты что, хочешь уйти от нее?
– Только к тебе...
– Бурлаков, мне кажется, что твоя наглость перешла все границы...
– У моей наглости нет границ. Тем и живу... Ну так что, мы идем сегодня в ресторан?
Антонина не ответила. Мягко взяла его за руки, подняла их вверх. Лентой окрутила его грудь. Игнат натурально забалдел от ее прикосновений. Внутри все затрепетало, а в нижней части тела еще и затвердело. И, похоже, она заметила это, когда измеряла его в поясе.
Антонина сняла мерки.
– Какой костюм будем шить? Тройку? Двойку? Стандарт? Или какие пожелания...
– На твое усмотрение... Ну так что, мы идем в ресторан?
– Все так неожиданно, – замялась она.
– Короче, ровно в восемь я буду ждать тебя возле твоего дома на темно-серой «девятке».
– А если меня муж не отпустит?
– Какой еще муж?! – оторопел Игнат.
– Шучу, шучу, нет у меня никакого мужа. В ресторан я с тобой пойду, так уж и быть. Ты знаешь, где я живу?
– С родителями?
– Нет, квартиру снимаю. На Горького...
Она назвала адрес.
– Тогда ровно в восемь я тебя жду.
– А ты крутой, Бурлаков, – с нескрываемым интересом смотрела на него Антонина. – По-настоящему крутой. Сразу быка за рога берешь... Но я же тебе не бык. Я – женщина. И к тому же свободная женщина. А ты меня строишь, как солдат в армии. Ровно в восемь... А что там у тебя по расписанию ровно в десять?
– Утра или ночи?
– И то и другое?
– Расписание есть. Но все строго секретно... Как женщина ты можешь опоздать на пять минут. А как очень красивая женщина... Как очень красивая женщина ты можешь вообще не приходить. Все равно я буду тебя ждать...
– Как это вообще не приходить? – Взгляд ее кокетливо заискрился. – А как же твое расписание? Тем более строго секретное... Ладно, не буду нарушать его. Извини, Бурлаков, у меня дела.
Она сделала вид, что потеряла к нему всякий интерес. Только Игнат ей не поверил. Он понимал, что нравится Антонине. И никто не смог бы его в этом переубедить...
В школе ему тоже казалось, что у нее к нему есть симпатия. Но тогда ничего не получилось. Зато сейчас он сделает все, чтобы удержать ее возле себя. А Дольцева на свалку истории...
Антонина вышла из дома в пятнадцать минут девятого. Для очень красивой женщины это не опоздание. Скорее, наоборот.
Игнат повез ее в небольшой, но очень уютный ресторанчик. Зал на десять столиков пустовал. И вовсе не потому, что кабак страдал от нехватки посетителей. Просто сегодня ресторан был закрыт на спецобслуживание.
Это Лева наехал на владельца ресторана, заставил его работать сегодня исключительно на Игната. Лева прекрасно понимал, что Дольцев со своей сворой не разбит окончательно и еще способен на ответный удар.
Именно поэтому возле ресторанчика встала еще одна «девятка» с вооруженными бойцами. Выходило, что Игнат в этот вечер должен был не только отдыхать, но и служить приманкой для Дольцева.
Владелец ресторана уже был наслышан о новом рэкетирском авторитете Бурлаке. Поэтому лично обслуживал Игната. Угодливая улыбка, холопские манеры.
Игната он боялся. А восхищался Антониной. И это был отнюдь не показной восторг.
Год назад, в первый день на свободе Игнат представлял Антонину в кабаке за барной стойкой. Облегающее платье с блестками, распущенные волосы, туфли на длинной шпильке... Именно так она сегодня и выглядела. Потрясающее платье из тонкой шерсти обтягивало ее роскошную фигуру настолько, что можно было бы увидеть контуры лифчика и трусиков. Но Игнат их не видел. Потому что скорее всего их не было как таковых. От этой догадки кровь в жилах взыграла как молодое вино. Платье у нее развратное. Мало того, что чересчур облегающее, так еще короткое и декольтированное. По обнаженным плечам тяжелыми волнами растекались светло-русые волосы, на лебединой шее красовалось ожерелье – трудно было понять, настоящий это жемчуг или подделка. Игнату казалось, что настоящий... Короткое платье, туфли на высоком каблуке, и это при ее-то красивых длинных ногах...
Антонина соответствовала тому образу, который год назад рисовало ему опаленное зоной воображение. Соответствовала, но не совсем. Чего-то не хватало... А не хватало блудного огонька в глазах и дамской сигареты между пальцами. Но это дополнение скорее расстроило бы Игната, чем обрадовало. Так не хотелось, чтобы Антонина оказалась падшей женщиной. В чем он, кстати, ее и подозревал...
Зачем ей отдельная квартира? Дорогое ожерелье, сережки с брюликами – откуда у нее это?.. Один Дольцев чего стоил...
Игнат провел ее за столик. Директор принял заказ и исчез.
– Хорошо ты устроился, Бурлаков, – с легкой усмешкой на сочных губках сказала Антонина. – Индивидуальное обслуживание, владелец ресторана на побегушках...
– Жизнь нынче такая. У кого сила, у того и власть...
– Сила есть, ума не надо?
– Ну это как сказать. Без головы в нашем деле долго не протянешь. Реально без головы можно остаться...
– Какие страсти!
– Ну да, страсти-мордасти...
– И часто бывает по мордасти?
Похоже, Антонина решила его немного подразнить.
– Бывает и по мордасти...
– То-то я гляжу, зубы у тебя золотые... Или это дань моде?
– Какой моде?
– Зэковской. Все уголовники с этими, как их, с фиксами ходят...
Игнату не нравился ее тон.
– Ты хочешь сказать, что я уголовник, – стараясь унять растущее раздражение, спросил он. И сам же ответил: – Да, я уголовник. Уголовник я, да. Четыре года отмотал. Досыта баланды нахлебался... Скажи еще, что я и в школе подавал надежды. Сам хулиган, а отец убийца... А кто меня на свалку выбросил, кто? Дольцев? Дольцев. Я такой-сякой, а он хороший... А чем он лучше меня, а? Чем?
– Я разве говорю, что ты хуже, – смущенно сказала Антонина.
Она поняла, что перегнула палку. Но Игнат уже разошелся. И тормоза не в порядке...
– Но ты же не говоришь, что я лучше.
– Ты хочешь это слышать?
– Нет, я хочу это знать...
– А мне кажется, это нужно заслужить.
– А Дольцев это заслужил? Чем? Тем, что в ателье тебя устроил? Или чем-то другим...
– Бурлаков! – возмутилась она.
– Что, Бурлаков!.. Думаешь, я не знаю, что этот гад еще со школы к тебе клеился.
– Ну клеился, ну и что? Как клеился, так и отклеился...
– Хочешь сказать, что у тебя с ним ничего не было?
– Слушай, а кто ты такой, чтобы я перед тобой оправдывалась?
– По-твоему, я никто? – вспылил Игнат.
Антонина оказалась умнее, чем он. Вместо того чтобы наращивать скандальные обороты, она решила свести их на нет.
– Игнат, может, хватит? – с улыбкой спросила она.
И мягко накрыла своей ладошкой его длань. Игнат вмиг успокоился.
– Не хватит, – покачал он головой. – Все только начинается...
Теперь он взял ее руку в свои ладони. Но Антонина мягко высвободила свою ладошку. Правда, не сразу.
– Игнат, я тебя понимаю. Дольцев твой соперник... по этим, по вашим делам...
– И не только.
– Опять ты за свое... У меня с ним ничего не было... Вот видишь, приходится оправдываться перед тобой. Что бы это значило? – интригующе улыбнулась она.
– Мне бы тоже хотелось это знать...
А еще он хотел знать, где скрывается Дольцев. Но спрашивать об этом Антонину он не рискнул. С его стороны это будет непростительной глупостью. К тому же она все равно ничего не скажет. Даже если знает, где Дольцев...
Владелец ресторана сам лично организовал заказ. Горячие блюда изощренно-извращенного приготовления – осетрина, устрицы, все дела, черная икра в хрустальной вазочке, настоящее французское шампанское...
– Хорошо живешь, Бурлаков, – похвалила его Антонина.
Они уже выпили бутылку шампанского. Она слегка захмелела.
– Стараюсь...
– Хороший ресторанчик. Уютный такой. И повара хорошие... Только скучно...
– Со мной скучно?
– Да нет, вообще скучно. Я люблю когда вокруг народа много...
– На других посмотреть, себя показать...
– Ты угадал...
– Тебе есть что показать.
– Не будь пошлым, Бурлаков!..
– А каким быть, если ты меня заводишь?
– У-у, смотри какой! – развеселилась Антонина. – Уже не скучно...
– Ты знаешь, я тоже люблю, когда вокруг народ веселится... – сказал Игнат. – В Москву хочу, там здорово...
– Я тоже хочу в Москву... Я там однажды была.
– Я тоже. Считай, целый год там пропадал... У меня там дело свое было...
– Дело?!.. А-а, ты про эти дела...
– И про эти, и про те. Я в Прилучье, считай, проездом. Побуду здесь, а потом в Москву. Салон свой верну...
– Какой салон?
– Автосалон. Там иномарки продают... Слушай, а давай вместе в Москву поедем. Я «Мерседес» себе возьму, покатаемся...
– Бурлаков, не трави душу!
– Что, хочешь на «Мерсе» покататься?
– Я много чего хочу...
– Тогда мы с тобой родственные души. Я тоже много чего хочу. Начиная...
Игнат нарочно потянул паузу.
– С чего начиная? – заинтригованно спросила Антонина.
– Ни с чего, с кого... Ты просила меня не быть пошлым... А я и не буду пошлым, я буду честным. Честно тебе скажу... Прежде всего я хочу тебя!
– Ты не просто пошляк. Ты еще и хам!
– Поехали к тебе.
– Ко мне?!.. Ты наглец!
– Какой есть... Ну так что, едем?
– А тебе не кажется, что ты торопишь события? – уступчиво улыбнулась Антонина.
– Жизнь у меня такая. Все по принципу здесь и сейчас. А то завтра может быть поздно...
– Но ведь это твои проблемы, правда?
– И твои тоже. Вдруг завтра атомная война начнется?
– Тогда умру девственницей...
Она сказала об этом всерьез. Но Игнат ей не поверил. Красивая девушка, двадцать один год, и девственница? Так не бывает...
– Что ты так на меня смотришь? – усмехнулась она. – Не веришь, что у меня никого никогда не было...
– Ну почему, верю... – обескураженно пожал он плечами.
– Как ты можешь мне верить, если я сама себе не верю... Конечно же, у меня были мужчины... Но сейчас-то я свободна... В отличие от некоторых... – лукаво погрозила она пальчиком.
Игнату пришлось вспомнить, что он женат. Но разубеждать Антонину в этом он не стал. Как-нибудь в другой раз...
Халдей принес вторую бутылку. В ведерочке, с полотенцем, все как в лучших домах.
– Я думаю, хватит, – мягко запротестовала Антонина.
– Тогда эту бутылку мы заберем с собой, – решил Игнат.
– Зачем?
Она понимала зачем. Но все равно спрашивала. Игнат тоже знал, для чего нужна вторая бутылка. Но не стал отвечать...
– Поехали к тебе? – спросил он.
– Поехали... Проводишь меня...
Всю дорогу, пока они ехали к ней домой, за ними шла «девятка» с вооруженной охраной.
Они подъехали к ее дому, Игнат помог ей выйти из машины, вместе с ней зашел в подъезд, поднялся на третий этаж.
– Вот и все! – обескураживая, улыбнулась она. – Спасибо за чудесный вечер. Спасибо, что проводил...
– Ты меня динамишь? – напрямую спросил он.
– Игнат, ну что за слова? – кокетливо возмутилась она.
– Просто я называю вещи своими именами.
– Ты снова дерзишь...
– Какой есть, таким и принимай.
– А какой ты есть?.. Наглый, самоуверенный... Знаешь, мне такие мужчины всегда нравились... И ты мне очень нравишься. Правда, правда...
– Так в чем же дело?
– Да есть дело... Извини, Игнат, сегодня я хочу побыть одна. Но завтра я обязательно приглашу тебя на чашечку кофе...
Игнат видел, что ей понравился сегодняшний вечер и она совсем не против романтического продолжения. Но при этом гонит его домой... Что-то здесь не так...
– Ну ладно, завтра так завтра... Пока!
– Что, даже не поцелуешь на прощание? – весело уколола его Антонина.
– Запросто. Но завтра.
– Грубиян!
Он спустился вниз всего на один лестничный пролет. Тем временем она открыла дверь. Обратный путь Игнат проделал в две секунды, и вместе с ней вломился в квартиру.
– Я так и знала! – игриво возмутилась она.
И даже попыталась повиснуть у него на шее. Но Игнат мягко отстранился. И метнулся в комнату. Но никого не обнаружил ни там, ни на кухне.
– Ты кого-то ищешь? – уже натурально возмутилась Антонина.
Он искал Дольцева. Но ей об этом не обязательно знать.
– Да, искал. Вдруг твоя мама в засаде сидит, – отделался он шуткой.
И крепко прижал ее к себе, накрыл рот поцелуем. Антонина дернулась, пытаясь вырваться. Но тут же обмякла в его объятиях.
Сумочка соскользнула с плеча и бесшумно упала на пол. Плащ тоже не задержался на ней. А платье Игнат снимать не собирался. Зачем, если под ним ничего нет. Точно, ничего... Он положил руку ей на бедро, полез вверх, задирая платье... Антонина запрокинула голову назад, из груди вырвался приглушенный стон.
Игнат не унимался. Прижал ее к стене, задрал одну ногу, забросил ее на свое бедро и... Если на свете и существовал рай, то только в этой квартире, точнее, в темной прихожей, где отдавалась ему Тонька...
Стоять на одной ноге так неудобно, но Антонина этого, казалось, не замечала. Она отдавалась Игнату с такой страстью и пылом, будто завтра в самом деле должна была начаться ядерная война...
Она пришла в себя раньше, чем он. Быстро расправила диван, постелила белье. Пока он курил, она сходила в душ. Вернулась в коротком домашнем халатике. В глазах томное желание, на губах блудная улыбка. Она хотела еще.
Но ведь он же не бык-производитель...
Легким движением руки Антонина встряхнула волосы, повела плечами – шелковый халатик соскользнул на пол.
Она была совершенно голая. Высокая упругая грудь, плоский волнующий животик, тонкая талия, красивые бедра, стройные ноги, потрясающей чистоты матовая кожа. И мощные волны сексуального обаяния. В это трудно было поверить, но Игнат снова был готов к сражению...
Она подошла к нему, остановилась, дождалась, когда он возьмет ее за руку, опрокинет на спину и подомнет под себя... Это было сумасшедшее падение с десятикилометровой высоты. Как два парашютиста в паре барахтались в затяжном прыжке. Падение долгое, головокружительное. Парашюты раскрылись перед самой землей. Стремительное падение, сильная встряска и мягкое приземление...
На этот раз Антонина устала по-настоящему. Но Игнат не наблюдал опустошения в ее глазах. Зато видел знакомый страстный огонек. Он разгорался медленно, но неумолимо...
– Бурлаков, ты – супер!
Она неподвижно сидела на нем, а он обессиленно теребил пальцами ее набухающие соски. Ему приятно было ласкать ее плоть. Но неприятно было думать о ней, как о ненасытной самке. Можно было не сомневаться, что через свою постель она пропустила не одного самца. И всем она отдавалась, как в последний раз.
– Ты такой дикий... – ласкала она его обожающим взглядом. – А я люблю дикарей... Только сейчас узнала, что люблю... Я же ни с кем еще, ни разу не взрывалась... А с тобой как на минном поле...
Интересно, всем она так говорит или через одного?
– А с Дольцевым?
За вопрос он схлопотал пощечину. Раздражение как рукой сняло.
– За что? – уже спокойно спросил он.
– За Дольцева... Ты его искал у меня дома?
– А разве он не мог быть у тебя?
– Мог. Он иногда у меня бывает... И не надо делать такие глаза! Я, как видишь, девочка взрослая...
– К тому же свободная и самостоятельная, – усмехнулся он.
– Представь себе... Я же не негодую, что у тебя есть жена...
– Тебе нравятся женатые?
– Мне нравишься ты, – покачала она головой. – И мне в принципе все равно, женат ты или нет...
– А как же моральный облик строителя коммунизма?
– Мраморный обелиск этим строителям... Да, Бурлаков, я девушка непутевая. И много чего повидала на своем веку... И с Дольцевым путалась, да, было такое...
– Зачем ты это мне говоришь?
– А чтобы сразу все точки над «i» расставить... В конце концов, чего я должна перед тобой оправдываться? Ты мне кто, муж?..
– Нет, одноклассник.
– Да, хорош одноклассник. Здравствуй и сразу в постель... Лучше бы ты меня тогда трахнул, – ошарашила его своей прямотой Антонина.
– Когда тогда?
– А когда с Матвеем дрался... Ну, в смысле, тогда не надо было. А попозже можно было, через годик-два... Может, мы вместе бы все это время были. И ты бы не сел, и я бы осталась на плаву... А-а, что было, то прошло...
– Что было-то?
– Говорю же, много чего было...
– А с кого все началось? С Дольцева?
– И во всем у тебя виноват Дольцев.
– Ты с ним еще в девятом классе гуляла...
– Кто тебе такое сказал? – встрепенулась Антонина.
– Знаю...
– Ну гуляла! Дура была, потому и гуляла...
– Ну и как он в постели!
– Дурак ты, потому и спрашиваешь... Плохо с ним было в постели. Больно... Я же девочкой тогда была. Он меня к себе домой заманил, напоил, а потом... Больно было. А потом не больно. Но все равно что-то не то... Я когда в Прилучье после института вернулась, его сразу встретила. Случайно. А может, он знал, что я вернулась... В общем, он и квартиру мне снял, и на работу хорошую устроил. Только приезжал ко мне редко. И знаешь, я была этому только рада. Противный он. Симпатичный мужик, сильный, но все равно противный...
– Потому что козел, – криво усмехнулся Игнат.
– Вот-вот, козел самый настоящий... А ты не козел. Ты хороший. Дикий, но хороший. С тобой так здорово... Ты меня не бросай, ладно? Хоть иногда заходи, хорошо? – Антонина смотрела на него чуть ли не умоляюще.
– Почему я тебя должен бросать?
– Ну я же такая распутная.
– Везет мне на распутных женщин. Может, меня к ним тянет, а? А может, и не бывает других...
– Ну как это не бывает. Но мужиков на распутных тянет, по себе знаю... А жена что, тоже распутная?
– Нет у меня жены. И не было никогда...
– Нет?! – потрясенно вытаращилась на него Антонина. – А та, твоя спутница?..
– Да это Лика, друга моего жена. Я Люське нарочно лапши на уши навешал, чтобы она ко мне не липла...
– Люська?! – развеселилась она. – Да, да, она же к тебе еще со школы липла... У тебя с ней что-то было?
– С чего ты взяла?
– Ну тебе же везет на распутных женщин.
– Так это я не о ней. В Москве у меня подруга есть. Проститутка...
– О! Нет! Я этим никогда не занималась... Но красивую жизнь любила, в этом я тебе сразу признаюсь... Любила и люблю... Ну все, теперь ты меня точно бросишь...
– Брошу. Через бедро да на спину...
– Покажешь?
Антонина повела бедрами, пальцами приласкала свою грудь. Этого хватило, чтобы к нему вернулась утраченная сила. Показ удался. Она была довольна...
– Знаешь, если ты меня бросишь, я буду бегать за тобой как собачонка, – закрывая глаза, обессиленно пробормотала Антонина.
Игнат решил, что после третьего блюда она все-таки насытилась. Но не тут-то было. Через пять минут она снова была на взводе. И что самое удивительное, он чувствовал в себе силы, чтобы идти на новый круг. Фантастика какая-то...
– А почему мы без шампанского? – оживая, спросила она.
– Точно, немного подзарядки нам бы не мешало...
Игнат поднялся, чтобы сходить в прихожую за оставленной бутылкой. Но Антонина удержала его.
– Ты просто столик возле кресла поставь. А сам иди в душ. Я сама все приготовлю...
Квартира у нее была хорошая – чистая, уютная, с претензией на комфорт. Ванная вся в кафеле, занавески, душевая стойка. Мыло импортное, ароматное. Но Игнату здесь не нравилось: здесь до него бывал Дольцев...
Антонина не объясняла, в чем конкретно состоит ее распутство. Но он все понял и так. Она училась в большом городе, свобода, соблазны. Красивые девчонки пользуются повышенным спросом у богатеньких спонсоров. Вот и вкусила она красивой жизни. Толстосумы снимали ей квартиры, катали на машинах, водили в рестораны. Само собой, ей приходилось за все это расплачиваться натурой... Может, и не было бы этого ничего, если бы ее не совратил Дольцев.
Он совратил и Марину, и Антонину. Одна из-за него, подлеца, погибла, другая пошла по рукам.
Игнат вернулся из душа. Свежий, взбодренный. Антонина в своем развратном халатике, на столике откупоренная бутылка шампанского, два наполовину наполненных фужера. Вместо клубники нарезанное на дольки яблоко.
– Бутылку зачем вскрыла? – удивленно спросил он. – Не женское это дело...
– Да что-то в горле пересохло, – виновато улыбнулась она. – А воды в чайнике нет. Я же только кипяченую воду пью...
– И шампанское, – подсказал он.
– И шампанское! – обезоруживающе веселым тоном подтвердила она.
Только все ее веселье сошло на нет, когда Игнат сел за столик.
– А ты правда не женат?
Ее голос надломленно дрогнул.
– Не женат. И весь твой с потрохами. Если я тебе, конечно, нужен...
– Нужен, – кивнула она. – Очень нужен...
– Тогда я тебе не завидую.
– Почему?
– Потому что я тебе на сторону ходить не дам.
– Глупый ты! – просияла она. – Не хочу я на сторону. Я тебя только хочу... И всегда хотела...
– Всегда?
– Ну почти всегда. Я иногда представляла тебя, когда... Ой, не будем об этом, ладно?
Игнат потянул к ней фужер, чокнулся. Но выпить шампанское не смог. В самый последний момент Антонина ударила его по руке, и фужер выскользнул из пальцев, упал на пол и разбился.
– Ты чего? – Он удивленно выставился на него.
– Ничего! – всхлипнула она.
И зарыдала, закрывая лицо руками.
– Та-ак, а ну рассказывай, чего ты в бокал намешала!
Все-таки что-то было нечисто во всей этой истории. Дольцева он в квартире у нее не нашел. Но мог найти кое-что другое...
– Ничего... Просто клофелин...
– Что?! Клофелин?!
От возмущения у Игната перехватило дыхание, и он жадно хватал ртом воздух.
– Зачем?
– Денис... Денис сказал...
– Какой Денис?.. Дольцев?!
– Да... Он приходил ко мне сегодня. Еще до ресторана. Он знал, что ты сегодня у нас в ателье был. Ну я ему все рассказала. То, что ты в ресторан меня пригласил...
– Колись, хорошая, колись, пригожая! Что дальше-то было?
– Он... Он сказал, что ему нужно с тобой поговорить. Но так, чтобы он говорил, а ты слушал. Для этого тебя нужно было усыпить. Ты засыпаешь, он приходит, будит тебя и вы говорите...
– Как он со мной говорить будет? Ножом по горлу?
– Игнат, ты... Ты меня пойми, он же придурок! Он сказал, что моего брата убьет. Андрею семнадцать лет, на дискотеку ходит. Дольцев сказал, что там его и убьют. Зарежут и все...
– На пушку тебя твой Дольцев брал... И вообще, ты должна была мне все рассказать. Почему ты мне не рассказала? Я бы этого козла урыл. И с братом твоим ничего бы не случилось...
– Денис... Денис говорил, что ты ничего не стоишь. Он сказал, что ты исчезнешь так же быстро, как и появился... У него тоже пистолет есть. Я видела. Самый настоящий пистолет, как у тебя... Он сказал, что скоро тебя с дерьмом смешает...
– Ну это мы еще посмотрим, кто кого с чем смешает... Когда он должен появиться?
Антонина посмотрела на часы.
– Пятьдесят минут осталось... Игнат, ты же видишь, что я передумала тебя травить.
– Почему?
– Я же тебе говорила, почему. Потому что ты самый лучший... А Дольцев дерьмо. Я его боялась... Сейчас не боюсь... Если ты, конечно, меня защитишь...
Зазвонил телефон. Игнат велел ей взять трубку.
– Да... Да, все нормально... Приходи. Жду...
Она положила трубку, встревоженно посмотрела на Игната.
– Он сейчас будет... Через десять минут...
Когда Дольцев открыл дверь своим ключом, Игнат был уже на ногах, при полном параде и при оружии.
Антонина вышла ему навстречу. Она могла предупредить Дольцева, сказать, что ему грозит опасность. Но Игнат почему-то был уверен, что она не станет этого делать. Так оно и вышло.
Дольцев зашел в квартиру, закрыл за собой дверь.
– Спит? – тихо спросил он у Антонины.
Судя по всему он был один.
У Игната не было охраны. Пацаны на «девятке» проводили его до подъезда, подождали немного на случай, если не срастется с Антониной. А потом уехали, как и было договорено.
Но ему и не нужна охрана. Слишком ответственный момент. Вдруг пацаны напортачили бы спросонья, вспугнули бы Дольцева. Тогда бы он ушел... Но Дольцев здесь, на месте, в гордом одиночестве. Наглый и самоуверенный. Но это ненадолго...
– Спит, – кивнула она.
– Крепко?
– Крепче не бывает.
– Я спрашиваю, как он тебе вдул, крепко? – Он похабно осклабился.
Антонина лишь усмехнулась на этот скабрезный выпад.
– А я тебе и отвечаю, что крепче не бывает.
– Понравилось?
– Не то слово!.. Тебе до него расти и расти... Во всех смыслах...
– Издеваешься? – взвился Дольцев. – Или напрашиваешься?.. Иди сюда!
Он схватил ее за руку, притянул к себе и прижал к стене прямо в прихожей. Но у него ничего не вышло. Во-первых, Антонина его не хотела. А во-вторых, ему очень серьезно помешал приставленный к затылку ствол.
– Тихо, гнида, не дергайся... – зашипел Игнат.
Дольцев окоченел от испуга. Антонина легко выскользнула из его объятий.
– Тонь, у тебя обои моющиеся? – спросил Игнат.
– Нет, а что?
– Да думал мозги его по стенке размазать... Ладно, пошли в ванную, там кафель. Тряпочкой протрешь и все...
Он с силой схватил парализованного Дольцева, втолкнул его в ванную комнату, приставил к стене и вдавил в затылок пистолет.
Дольцев крякнул, закатил глаза и резко потяжелел. Игнат отпустил его, и он стек вниз по стенке.
– Кондратий, что ли, хватил? – вслух подумал Игнат.
– Запросто... – испуганно кивнула Антонина. – Я сама чуть разрыв сердца не заработала...
Игнат склонился над Дольцевым, приложил два пальца к шее. Пульс был.
– Обморок. Как у красной девицы... – хмыкнул он. – Выйди в подъезд, глянь, там его мордовороты. Если там, зови сюда, только по очереди...
Все-таки отбойщики были. Антонина позвала в дом сначала одного, затем второго. Игнат принимал их и отоваривал без пыли и шума. Дом спит, зачем людей беспокоить.
Телохранителей он связал, заткнул хлебальники кляпами. Дольцева затащил в комнату, привел в чувство.
– Ты поговорить со мной хотел?
– Хотел. Но не так...
– А по-другому у тебя не получится. Потому что ты только с бабами герой. А супротив крутых пацанов ты никто... Мачеху мою зачем совратил?
– Кого? – не сразу въехал Дольцев.
– Мачеху мою, Марину... Ты нарочно сделал, чтобы про ваши похождения узнал отец? Признайся, облегчи душу...
– Бурлаков, ты бредишь.
– Я тебе не Бурлаков. Бурлаков для тебя кончился, когда ты меня из школы выпер... Зря ты это сделал. Я бы выучился, институт бы закончил. Врачом бы работал или инженером на заводе... А я стал авторитетным пацаном. И встал у тебя поперек дороги. Чтобы за все с тебя, гад, спросить... И за Марину спрошу, и за отца своего, и за Антонину, за все, за все...
– Ты... Ты меня убьешь? – жалко спросил Дольцев.
– Гнилой ты. Даже не врублю, как ты мог братву под собой держать... Кстати, насчет твоей братвы. Ты рулишь своими пацанами или как?.. Ты собирался со мной разделаться, а дальше? Где ты кодлан свой собираешь, чтобы объявить им, как ты меня опустил, а? Где спортсмены твои собираются?
– Нигде, – мотнул головой бывший учитель.
– Ну тогда извини! – Игнат вдавил ствол пистолета в его нос.
– В... В спортзале... Завтра...
– Что, жить охота?.. А я же тебя предупреждал, не становись у меня на пути. Так нет, не понял ты меня... Что я тебе там обещал? Форшманутым тебя объявить? Лады!
Игнат нисколько не жалел эту гниду. И запросто бы его убил. Но ему не хотелось убивать вообще. Да, он крутой пацан, но прежде всего он человек. В бою он мог убить. А вот так, чисто как мясник... Ох, как неохота было брать грех на душу...
3
Игнат ехал во Дворец спорта. В машине он, Лева, Вилли, за рулем Толян. И Дольцев – в багажнике. Настроение отличное.
– Нормально пацаны проверку выдержали, – рассказывал Вилли. – Аркаша, правда, сопли пускать стал. Но все равно тебя не сдал. Типа, ничего не знает, типа, хата его с краю. Миха ему бабки предлагал. Глухо. А Сашка, тот вообще молодец. Чисто наш пацан... Сегодня Тарзана и Мурата на разводку поставлю...
– Давай, братуха, старайся, – кивнул Лева. – Нам конкретные пацаны нужны. Чтобы без гнилья...
– И девчонки тоже нужны, – сказал Игнат.
– Не понял! – выставился на него Вилли.
– Без разведки нам, пацаны, нельзя. Дольца чуть не проглядели. Хорошо, Антонина моя вовремя мозги свои подправила, а то загасили бы меня... В Москве у нас разведка неплохо работала. Но эта разведка чисто на лохов была заряжена. Сейчас нам разведка покруче нужна. Чтобы все про всех в городе знать. Что мы про ментов знаем? Ничего. А нужно все про них знать, чем живут, чем дышат, какие нам предъявы выставляют. Горисполком тоже на крючок надо брать. И коммуняк горкомовских тоже на кукан. Чтобы все они у нас как на ладони были. Ну и с барыгами, само собой, работать надо. У нас в городе четыре завода. Швейная фабрика опять же... Бархатов на швейке цех левый держал, теперь ателье открыл, а кто-то по-прежнему химичит, но никому ничего не отстегивает. Короче, у нас должны быть расклады по всем барыгам...
– Да это понятно, а как все это сделать? – пожал плечами Лева. – Проституток на всех не напасешься. Да и сколько тут в Прилучье проституток?..
– Проститутки, это, конечно, хорошо. Будем с ними работать, это без вариантов. Но это мелочь. У всех городских начальников пристяжь своя есть, помощники, секретарши. С ними нужно работать...
– Во! Как мусора конторские работают! – встрепенулся Лева. – У них агентура по всей стране. А лохов они вербуют не только через бабки. Делают на них компру, а потом предъявляют...
– Все равно, чтобы весь город пробить, бабок немерено уйдет, – покачал головой Вилли.
– Будет информация, будут большие бабки, не будет информации – бабок будет мало, – рассудил Игнат. – И то, пока нас менты не закроют... Ментам еще и отстегивать придется, чтобы нас не замечали... Короче, надо будет организовать смышленых пацанов, пусть работают. Весь город паутиной опутаем, все про всех знать будем. Отработаем все варианты, обкатаем схему закрутки, а потом в Москве ее запустим...
– Все правильно, – кивнул Вилли. – Кто владеет информацией, тот владеет миром. В фильме каком-то говорили...
– Мир еще и на страхе держится, – так же блеснул умной мыслей Лева. – А кошмарить мы умеем...
– Пока только кошмарить и умеем, – недовольно вздохнул Игнат.
Лева понял, кого он имел в виду.
– Так давай загасим этого козла помойного, и все дела, – предложил он.
– Да надо бы... Но я же обещал его конкретно зафаршмачить. Что я сейчас и сделаю. Да и пацаны не зря же старались...
Пацаны в самом деле постарались – навалили на лопату огромную вонючую кучу, которая сейчас ждала своего часа.
Толян остановил «девятку» возле Дворца спорта, рядом затормозили еще две машины. Теперь Игнат имел под рукой десяток готовых на все пацанов. Дольцева вытащили из багажника, потащили в спортзал, где его уже ждали спортсмены.
Их было немного, чуть больше десятка. Это были все быки, которые вызвались поддержать своего физкультурного босса. Но в их рядах наблюдался разброд и шатание. Дольцева втащили в зал, бросили на пол. Никто из спортсменов даже не дернулся, чтобы вступиться за него. Игнат криво усмехнулся. Ему нравилось, что некогда грозный враг превратился в позорную слизь.
Скоро появился пацан с подгребной лопатой, вышел на середину зала и вывалил на пол кучу дерьма. Игнат подал знак, и Дольцева подтащили к этой куче, на глазах у его быков ткнули мордой в дерьмо. Теперь он был офоршмачен конкретно и навсегда. Ни один уважающий пацан не подаст ему теперь руки. Весь его авторитет утонул в куче дерьма...
– Кто следующий? – обращаясь к спортсменам, спросил Игнат.
Толпа медленно попятилась к выходу. Никто не хотел быть причислен к славному племени вечных парашников.
– Стоять! – гаркнул Игнат.
Спортсмены остановились, замерли в ожидании. Возможно, они думали, что на выходе их ждут автоматчики. А может быть, им хотелось послушать, что скажет Игнат. Теперь он был для них авторитетом.
Это были самые стойкие бойцы из разбитой бригады. Они не побоялись сегодня собраться в спортзале, чтобы всей толпой выступить против Игната. Они не бежали, как крысы, с тонущего корабля. Просто корабль их превратился в говновозку, и теперь им западло ходить под помойными парусами... Может, они думают о новом корабле?
– Короче, пацаны, власть переменилась, – грозно сказал Игнат. – Кто из вас хочет быть со мной, пусть думает. До завтра. Кто согласен ходить под моим флагом, завтра быть здесь. Это, пацаны, касается только тех, кто сейчас находится в этом зале. Остальные мне и даром не нужны...
– С этим что делать? – с брезгливой миной показал на Дольцева Лева.
– Крутым авторитетом он не стал, – презрительно усмехнулся Игнат. – Значит, его нужно вернуть на прежнее место работы...
Эта мысль показалась ему забавной. И он решил ее осуществить.
Форшмачить машины никто не хотел. Поэтому пацанам пришлось выходить на дорогу и ловить грузовик. Дольцева загрузили на борт и подвезли к школе, где он когда-то преподавал. Грязного и вонючего сбросили на крыльцо спортзала. И надо же, в это время появился директор школы.
– Что здесь происходит? – гневно нахмурил он брови.
– А-а, Сергей Валентинович... – пренебрежительно глянул на него Игнат.
– Бурлаков?!. Касаев?! – узнал он и его, и Юрку. – Что вы здесь делаете?
– А вы что, не видите, Дольцева вам привезли, – ухмыльнулся Игнат. – Принимайте нового учителя. То бишь, старого. Но с новыми заплатами...
– Бурлаков, я всегда знал, что ты плохо кончишь! – на истеричной ноте взвизгнул директор школы.
– А где ж вы были, когда я плохо начинал?.. Нет, Сергей Валентинович, я еще не кончил. Все только начинается... Забирайте своего Дольцева. И не смотрите, что он него так воняет. От всей вашей гребаной школы тоже воняет. Очень сильно...
Игнат повернулся к директору спиной.
– Бурлаков! Я вынужден буду вызвать милицию! – взвизгнул тот.
Пришлось остановиться, развернуться на сто восемьдесят градусов.
– А этого делать я вам не советую!
Сергей Валентинович сжался под его взглядом.
Игнат вернулся в машину, достал сигарету, закурил.
– Видали, пацаны, никто не хочет проблем, – насмешливо сказал он. – Даже директору школы они не нужны. Что тогда про других овец говорить, а?
Сейчас в Прилучье только Игнат представлял собой реальную силу. Но где гарантия, что и на него найдется более сильный волк?.. Чтобы этого не случилось, он должен укреплять свои позиции, которых, к тому же, у него практически нет.
Вся его власть держится на страхе. Да и какая это власть? Городские шишкари смотрят на него как на букашку, которую можно прихлопнуть в любой момент, менты уже, возможно, берут его на прицел. Чтобы владеть городом по-настоящему, он должен окутать его своей паутиной. Разведка, деньги и компромат – это реальный крючок, на который можно и нужно насадить городское начальство. И он будет работать в этом направлении.
Крепкие парни из подвальных качалок уже почувствовали вкус новой жизни. Они уже во всю лезут из своих щелей на улицы в поисках легкой наживы. Но самые достойные пацаны должны ходить под ним и только под ним. Кто не с ним, тот против него. Надо давить всех конкурентов, как это в свое время проделал с ним незабвенный Колыван. Для этого ему нужна пусть и не очень большая, но сильная и сплоченная команда крепких проверенных пацанов. Бригада у него уже есть, но нужно над ней поработать, чтобы сделать из нее тяжелый и непробиваемый монолит...
Глава десятая
1
Сегодня у него выходной. Можно весь день проваляться в постели. Антонина будет довольна.
С Антониной он жил уже почти полгода. И еще ни разу не пожалел о том, что не прогнал ее. Как раз наоборот. Она устраивала его не на сто, а на целых двести процентов. Может, это любовь?
В постели она просто чудо. Высший пилотаж, все такое... И всегда ей мало. И всегда она без проблем заводила Игната. Короче, полная гармония. И на других мужиков ее точно не тянуло. Во всяком случае, она не гуляла. Игнат был в этом уверен. Он доверял ей, но, разумеется, проверял. Не зря же он держал под собой целую спецбригаду, которая уже опутала своей шпионской паутиной почти весь город...
– Игнат, я хотела с тобой поговорить, – сказала она.
– Про Дольцева?
– Ты что, рехнулся? – изумленно захлопала она глазами. – Совсем помешался на своем Дольцеве... Что, забыть не можешь? Он козел, я дешевка, да?..
– Что ты несешь? – поморщился Игнат. – При чем здесь это?..
– Да при том... Я знаю, ты в Москву собираешься. А меня с собой не зовешь...
– Собираюсь, – кивнул он. – И тебя зову.
– Правда? – расцвела она.
– Без вариантов... И запомни, за дешевку я тебя не держу. И никогда не держал. А что было, то было... А про Дольцева чего спросил, так из головы этот гад не выходит. Где он сейчас, интересно знать?
Дольцев исчез из города. Игнат пытался навести о нем справки, бесполезно. Как корова языком слизнула. И хваленая шпионская бригада ничем ему не помогла.
– Ты у меня спрашиваешь? – возмутилась Антонина.
– У себя... Надо было пристрелить гада.
– Ты бы смог его пристрелить?
– Я тебя умоляю, давай без морали...
В городе шла самая настоящая война между братвой и коммерсантами. Что ни день, то труп. Бизнесмены гибли пачками. Но при этом все оставались живы... Ну были моменты, когда строптивых барыг приходилось наставлять на правильный путь. Но всегда обходилось без трупов, и даже без тяжких увечий. Трупы были только в сознании масс. Потому что народ жил страшными слухами, которые братва сама же и распускала. Чтобы люди боялись и уважали...
– А давай вообще о Дольцеве не будем говорить? Не стоит он того...
– Это ты правильно сказала, не стоит он того... Только вот снится, гад. К чему бы это?
– К дождю.
– К дождю покойники снятся...
Может, Дольцева и в самом деле нет в живых? Взял урод да застрелился с горя. Где-нибудь в лесу... Ага, и сам себя закопал... Нет о нем вестей. Никаких... Может, кто-то закопал... А черт с ним! Надо выбросить его из головы и вся недолга.
– Игнат, ты правда возьмешь меня в Москву? – поставила свою пластинку Антонина.
– Ну если ты хочешь...
– Игнат, ты прикалываешься? Конечно, хочу... Эх, я бы там развернулась! – мечтательно улыбнулась она. – У меня уже коллекция готова. Вот в Москве бы ее показать!
– Покажешь. В смысле всех на уши поставишь...
Антонина была талантливым модельером. Игнат не разбирался в бабских модах, зато знал, что народ к ней валит валом. А в Москве она сможет открыть свое собственное ателье. Деньги для этого есть...
В принципе, у нее и здесь свое ателье. Бархатов при ней, типа, зиц-председатель. Все вопросы решает Антонина. Потому что она подруга самого Бурлака...
В этом городе ему платят все. В этом городе он единственный теневой хозяин. Даже Завар уже не котируется так, как он... И все потому, что дело с самого начала было поставлено на широкую ногу. Разведка, работа с городским начальством, с ментами. Вилли оказался прав, хлопот по этой части было много, и денег ушло много. Зато сейчас все на мази. Овчинка стоила выделки. Жизнь у Игната спокойная. Дела делаются, а менты и коммуняки из райкома его не трогают. Все тип-топ... И снизу никаких движений. Левых бригад не наблюдается. Разве что иногда нарисуются невъезжающие. Приходится вправлять им мозги. Команда у Игната мощная. Семь десятков крепких натасканных бойцов, толпа кандидатов и просто сочувствующих, стволы, транспорт, не хилые бабки в бригадном общаке.
Прилучье не такой уж и большой город, чтобы держать здесь такую бригаду. Да и невыгодно это. Но у Игната планы на будущее. Он готовил марш-бросок на Москву.
Он не знал, развернется Антонина в столице или нет, но он развернется – это наверняка. Он чувствовал в себе силы для этого. И не завидовал Колывану...
Утром он отправился во Дворец спорта. Сам поразмялся, посмотрел как занимаются его бойцы. Сходил в тир. Взял пистолет, прицелился. Вместо мишени представил себе физиономию Дольцева. И ни разу не промазал.
– Отлично! – похвалил его Лева.
– Не поверишь, Дольцева себе представил.
– Что, забыть не можешь гада?
– Да нет, забыл. А тут наваждение какое-то. Не к добру это.
– Надо будет Базеля озадачить, пусть пробьет насчет него, – озадачился Вилли. – Мало ли что.
Базель рулил шпионской спецбригадой. Пацан толковый и шустрый. Игнат сам лично выделил его из толпы и поставил на бригаду. Похоже, не зря.
– Гасить надо было Дольца, – посетовал Лева.
Игнат ничего не сказал.
– Да, кстати, с прокурором надо что-то решать, – Вилли ловко перевел разговор в другое русло. – А то борзеет мужик...
Прокурор был в городе новым человеком. Теневых раскладов не знал, да и не пытался въезжать. На днях двух пацанов из бригады закрыл. За незаконное ношение оружия. Менты их отпустить собирались, а прокурор ни в какую.
– Что, никакого движения? – спросил Игнат.
– Не-а, пацанов в сизуху перевели, – покачал головой Вилли. – Гурцев сам лично предъяву им выставил.
– Типа, ревностный блюститель социалистической законности, – хмыкнул Лева. – А у самого рыльце в пушку. И не только рыльце.
Игнат знал, что он имеет в виду. И тоже развеселился.
– Ладно, я с этим чугреем сам поговорю, – сказал он. – Объясню ему ситуацию, если он сам не въезжает. Ты, Вилли, встречу мне сообрази, чтобы все путем было...
Вилли не подвел. Организовал домушника, который втихую подобрал ключи к прокурорской квартире. Выбрал время и час, подготовил технику.
Гурцев еще не перевез семью в Прилучье и пока жил один, в служебной квартире. Видимо, еще не успел поставить ее на вневедомственную охрану. Или считает, что это не обязательно.
Вечером после работы Гурцев вернулся домой, закрыл за собой дверь. А через десять минут Толян вскрыл эту самую дверь своим ключом. Игнат как ни в чем не бывало вошел в квартиру. За ним устремился Толян и Миха. Один тащил коробку с новеньким японским видеомагнитофоном, другой – с телевизором.
Прокурор к этому времени уже скрылся в ванной, и за шумом воды ничего не слышал. До того, как он вышел, Миха успел распаковать аппаратуру и установить на столик вместо стремной черно-белой «Березки». Толян затаился в прихожей, на случай, если прокурор попытается сделать ноги.
Гурцев вышел из ванной, зашел в комнату и охренел. Игнат с насмешкой наблюдал, как тянется к полу его нижняя челюсть.
– Здравствуйте, Евгений Данилович! – вывел он его из оцепенения.
– Как... Как вы сюда попали?..
– Через дверь попали. Вы дверь забыли запереть...
– Кто вы такие? Что вам здесь нужно?
– Ходоки мы, царь-батюшка! – прикалывался Игнат. – Вот, челом вам, типа, бьем. Телевизор вот вам заморский принесли. И видеомагнитофон... Скучно вам, чай, одному. Вот и решили вас побаловать...
– Это взятка? – скривился Гурцев.
– Ну что вы, какая взятка? Все же знают, что вы взяток не берете. Это просто подарок, от всей души... Надеемся на вашу благосклонность...
– Вы себе хоть представляете, в какую историю вы влипли?
– В историю влипли мои друзья, – ухмыльнулся Игнат. – Чирков и Айвазов...
– А-а, вот оно что! – еще больше возмутился Гурцев. – Так, незаконное проникновение в жилище у нас уже есть! Взятка должностному лицу также в наличии... Сейчас, сейчас...
Злорадно улыбаясь, прокурор ринулся было в прихожую, где у него стоял телефон. Но нарвался на Толяна.
– Так, еще и нападение!..
– Может, еще и убийство на наш счет запишете? – ухмыльнулся Игнат.
– Убийство?! – встрепенулся Гурцев. – Вы не посмеете!
– В том-то и дело, что не посмеем. Мы же цивилизованные люди... Короче, Евгений свет Данилович, друзей моих отпустить нужно...
– Ни за какие деньги!
– А кто вам деньги предлагает?.. Да, кстати, нам уже пора освобождать помещение. Сейчас к вам Натали должна прийти, правда?
– Какая Натали?! – припадочно захлопал глазами прокурор.
– Ну, Натали... Она минеты классно делает. Вам нравится...
– Да как вы смеете такое говорить!..
– Что, не нравится?.. А мне показалось, что нравится...
Игнат нажал на кнопку пульта управления, и на экране телевизора закрутилось потрясающее действо. Гурцев лежал на кровати, а проститутка Натали трудилась над его естеством...
На экране Гурцеву было хорошо настолько, насколько плохо стало сейчас. Он схватился за сердце, опустился в кресло. Миха подал ему воды.
– Вот так-то, Евгений Данилович. Наша родная коммунистическая партия уже объявила курс на борьбу с организованной преступностью. Но была ли дана команда на моральное разложение служителей закона, тут я сильно сомневаюсь... Да и жена вас за такие художества по головке не погладит...
– Бес попутал, – выдавил из себя Гурцев.
– Ага, проруха на старуху... Моих друзей тоже бес попутал. Представляете, нашли пистолеты на улице, а в милицию сразу не отнесли...
– Как бы не так, нашли... – буркнул прокурор. – Не Прилучье, а Чикаго какое-то...
– А чем плохо-то в Чикаго? Америка, между прочим, процветающая страна.
– Загнивающий капитализм.
– Ну да, зато у нас процветающий социализм, а в магазинах шаром покати. Все из-за бугра тащим... Короче, Чиркова и Айвазова нужно отпустить с миром.
Гурцев думал недолго.
– Хорошо. Только в обмен на пленку...
– Ну что вы, Евгений Данилович, пленку я оставлю у себя. Но я могу вам обещать, что никто и никогда не узнает про ваши кобелиные подвиги. Ну если, конечно, вы будете душкой... Кстати, у вас есть шанс отличиться на фронте борьбы с нарушениями социалистической законности. Знаете, семь лет назад моего отца закрыли за мокрое. Он мою мачеху убил, из ревности. Я его, в принципе, не оправдываю и за него не прошу – тем более, что через год у него звонок. Я за другое прошу. Квартиру нашу забрали, а ведь я там прописан был. В общем, горисполкомовские на пушку меня взяли, как лоха развели. Мне тогда и шестнадцати не было... Короче, квартирку бы вернуть надо. Ну чтобы все по закону. А то батя откинется, а жить ему негде.
В коловороте нахлынувших проблем Игнат упустил из вида свою бывшую квартиру. И только недавно до него дошло, что ее можно вернуть обратно. Поэтому он и решил озадачить прокурора, пусть восстанавливает социальную справедливость, мать его... За отца Игнат не переживал. Завар уже давно кинул маляву смотрящему той зоны, где он мотал срок. Отец как был, так и остался мужиком, но получил теплое место. И сытный грев Игнат ему тоже организовал.
– Хорошо, я подумаю, – обреченно кивнул Гурцев.
– Тут не думать нужно, а действовать. И строго по закону. Вы же уважаете закон? И я тоже уважаю. Поэтому со своей стороны обещаю вам, что в городе все будет спокойно, никакой стрельбы. Я, можно сказать, сотрудничество вам предлагаю. Вы следите за порядком со своей колокольни, а я со своей... И вообще, я смотрю, небогато вы живете, хотя и прокурор. Может, ремонт вам в квартирке организовать, с мебелью можно помочь.
– Вы меня подкупаете?
– Ну, в принципе, да. Хотя больше всего я забочусь не о вас, а о вашей семье.
– Это угроза? – разволновался Гурцев.
– Какая угроза, о чем вы? Все нормально, товарищ прокурор, все путем. Ну так что, когда мне ждать моих друзей?
– Завтра. Завтра после обеда...
– Отлично! – улыбнулся Игнат.
Честному пацану западло якшаться с ментами. Но делать нечего. Чтобы его бригада звалась не бандой, а мафией, он должен сращивать ее с официальными властными структурами. Только тогда он может стать таким крутым мафиози, как дон Корлеоне из «Крестного отца».
Прокурор жутко нервничал. Но Игната его личные переживания не волновали. Он закабалил этого мента, и никуда он теперь от него не денется.
Чирок и Айваз были рядовыми быками из его команды. Но Игнат лично поехал встречать их. Пацаны достойно вели себя в ментовке, поэтому заслуживали особого внимания с его стороны. И вообще, все бойцы должны знать, что после достойной отсидки каждого ждет такая же достойная встреча. Чтобы не боялись тюрьмы.
Пацаны выходили из сизо с геройским видом. Но какая-то озабоченность в глазах и движения резкие – как будто они куда-то торопятся.
Игнат каждому пожал руку, похлопал по плечу, показал на машину.
– К Дольцу надо ехать, – скачал Чирок.
– К кому? – изумленно посмотрел на него Игнат.
– К Дольцу. Или за Дольцем... Короче, я знаю, где этот гад!
– Давай в машину! – потребовал Игнат.
– Куда ехать?
– На Пролетарскую. Он там дом снимает. Может, он еще на месте...
– Откуда информация?
– Так это, к нам вчера черт один заехал. Его за мохнатый сейф взяли. Блатные опустить его сегодня собирались, так он к нам с Айвазом в ноги, типа, выручайте. Ну я его спросил, кто ты, типа, такой, чтобы мы под тебя подпрягались. А он говорит, что Дольца нам сдаст, если мы за него подпишемся. Ну я-то знаю, что Дольц у тебя, шеф, в немилости, ну и... Короче, Дольц с этим чертом в Прилучье объявился, хату втихую снял, затаился. Только кент его тихариться не захотел. Ну и вразнос, это, пошел. Бабу по беспределу отодрал...
– А если еще короче?
– Ну если еще короче, то у Дольца крыша поехала. Отомстить кому-то хочет. Волына у него...
– Мать твою! Что ж ты раньше мне не маякнул?
– Так нам про Дольца только утром слили. Мы тут же маляву на дорогу поставили, а тут это, с вещами на выход...
– И кому он отомстить хочет?
– Не знаю. Я так думаю, что тебе...
– Ты так думаешь. И я так думаю... Толян, братуха, давай крути педали! Быстрей, быстрей!
Толян не подвел. «Девятка» на бешеной скорости промчалась по улицам города, остановилась возле небольшого домика на Пролетарской улице. Игнат выскочил из машины, на ходу выхватил пистолет. Лева тоже достал волыну.
Они с ходу перескочили через ветхий забор, Лева мощным ударом выбил хлипкую дверь. Но в доме никого не было.
Игнат вышел из дома, и тут же нарвался на какую-то бабку.
– Что ж вы, ироды, творите? – заголосила она.
И замолкла, когда увидела в его руках ствол.
– Вы хозяйка этого дома? – пряча волыну, спросил Игнат.
– Да, я.
– Постоялец где?
– Съехал.
– Когда?
– Да сегодня утром. Забрал свою сумку и ушел.
– Куда?
– Да разве ж он мне говорил...
Бабка ничего не знала. Игнат решил, что не стоит терять времени.
– Что-то на душе неспокойно, – хватаясь за грудь, поморщился он.
– Может, он к тебе домой ломанулся? – спросил Лева.
– Типун тебе на язык! – растерянно посмотрел на него Игнат.
– Ну мало ли что...
– Едем. Ко мне домой едем!
Нехорошее предчувствие стало просто невыносимым.
– Антонина на работе? – в машине спросил Лева.
– Так в том-то и дело, что нет. Приболела Антонина, простыла, блин, где-то. Дома отлеживается...
Антонина дома, и если Дольцев добрался до нее, то быть беде.
Машины на полном ходу въехали во двор, остановились возле второго подъезда. И в это же время с другой стороны дома к этому же подъезду подъехала еще одна «девятка» цвета мокрого асфальта. Из нее выскочил Вилли. Он увидел Игната, бросился к нему. В глазах тревога.
– Игнат, Антонина только что звонила! – взволнованно сообщил он. – Сказала, чтобы ты домой не возвращался... Я спросил, почему. А она бросила трубку... Что-то тут нечисто!
– Не чисто, – кивнул Игнат. – В том-то и дело, что не чисто. Нечистотами здесь воняет...
Он как метеор влетел на четвертый этаж, с ходу сунул ключ в замочную скважину, вскрыл дверь, ворвался в квартиру. Но тут же обо что-то споткнулся, потерял равновесие и стал падать. Грохот выстрелов ударил по ушам, но пули прошли над головой.
Стреляли из кухни. И если бы Игнат не упал, пули размозжили бы ему голову. Но все они достались верному Толяну.
Расстрелянный Толян упал не сразу. Прежде он успел разрядить всю обойму. Игнат своими глазами видел, как из кухни в коридор вывалилось чье-то тело. Он не сомневался, что это был Дольц.
И он сам лежал на чьем-то теле. Игнат с ужасом узнал в нем Антонину. Она лежала с открытыми глазами и безжизненно смотрела в потолок. Из-под нее на пол натекла целая лужа крови.
– Падла! – в бешенстве взревел Игнат.
И бросился к Дольцу. В безумном порыве он схватил его за грудки, оторвал от пола и со всей силы приложил головой о стену. Он готов был его убить. Но Дольц и без того был мертв.
Сначала Игната спасла Антонина. Не споткнись он об нее, лежать бы ему сейчас с простреленной головой. Затем его спас Толян. Не попади он в Дольца, тот обязательно добил бы Игната.
Антонина была мертва.
Игнат склонился над телом друга. Толян был жив. Но взгляд его угасал.
– Я кончил этого гада? – тихо спросил он.
– Наглушняк.
– Нормально... – вымученно улыбнулся он. – Помнишь, ты мне «двойку» за стрельбу поставил?.. Ставь «пятерку»...
Конечно же, Игнат помнил тот случай, когда они расстреливали в лесу бутылку. Толян тогда стрелял хуже всех.
– Братан, какая «пятерка», о чем ты говоришь?
– А я говорю, ставь...
– Конечно, сто «пятерок»!
– Мне и одной хватит... Прощай...
Улыбка застыла на его мертвеющих губах, взгляд остекленел. Вне себя от сильнейшего потрясения, Игнат бросился к Антонине. Вдруг она жива... Но, увы, Дольцев не оставил ей ни единого шанса.
Игнат не знал, как этот гад сумел обхитрить Антонину и забраться к ним в квартиру. Не знал и никогда не узнает... Этот гнус заставил Антонину позвонить Игнату, чтобы она позвала его домой. Но она не захотела его подставлять. Потому и сказала Вилли, чтобы Игнат не возвращался. За это она и получила пулю. Видимо, Дольцев решил, что ему нечего терять. Поэтому остался в квартире.
Собаке собачья смерть... Но зачем этот пес забрал с собой на тот свет дорогих Игнату людей?
Игнат склонился над Антониной, бережно обхватил руками ее голову, прижал к своей груди. Волком хотелось выть от тоски. Сейчас он особо остро осознавал, как любил ее. Он очень сильно любил ее. И не представлял, как будет жить без нее...
К нему подошел Лева, молча положил руку на его плечо. Он понимал, что ничем не может утешить друга. Но и без поддержки оставить его не мог.
– Убивать... – тихо сказал Игнат.
– Что? – так же тихо спросил Лева.
– Убивать, говорю, надо... Таких козлов, как Дольцев... Нельзя оставлять их в живых. Нельзя. Потому что они обязательно ударят в спину... Этот ударил... Больно ударил. Очень больно... Надо было его сразу кончать...
Жизнь преподнесла ему суровый урок. Теперь он будет умней. Но зачем ему быть таким умным без Антонины?..
2
Игнат стоял у могилы Толяна. Железное надгробие, железный крест с его фотографией... Толян смотрел на него с фотографии и улыбался. Казалось, он хочет ему что-то сказать. Хочет, но не может. Никогда не сможет...
Ни одной слезы не уронил он над свежей могилой Антонины. Но перед тем как отправиться в Москву, пришел к ней на кладбище, сел на сырую землю и долго сидел, прощаясь с ней. Он извинялся перед ней за то, что не уберег ее, за то, что не может взять ее в столицу, за то, что не сможет осуществить ее мечты. По щеке скатилась скупая слеза...
Гроб с телом Толяна отправили в Москву спецрейсом. Игнат проводил его в последний путь, но только до аэропорта. И только сегодня он мог прийти к нему на кладбище. Вместе с Левой и Вилли. Их было четверо. А теперь снова трое... Кто следующий?
В Москве они уже третий день. Приехали на все готовенькое, потому что до них здесь побывали пацаны из так называемой хозроты. «Завхозы» блестяще справились со своей задачей. Вербанули паренька с московской пропиской, через него сняли несколько хат в одном районе, позаботились о гаражах для машин, даже тайник для оружия подготовили.
С собой Игнат прихватил самых лучших пацанов из своей команды. Пока только десяток бойцов. Но это только начало. Еще три десятка «пехоты» уже готовы отправиться в путь. Но пока Игнату нужно только «гвардейская» ударная бригада. Которая уже на месте. И еще шпионская спецбригада. А Базель со своими спецами в Москве уже третий месяц. Но про них никто не знает. Только Игнат, Лева и Вилли. Даже Юрка, который остался в Прилучье на хозяйстве, может только догадываться о том, куда и зачем подевался Базель.
– Ну спи спокойно, братан, – вздохнув, сказал Игнат.
И направился к выходу. Лева и Вилли потянулись за ним.
На пятачке перед кладбищенскими воротами их уже ждали. На фоне двух черных иномарок и полдюжины крепко накачанных братков стоял и недобро скалился Колыван.
Он сам и его бойцы смотрелись круто. И машины у него супер. Германские «БМВ». У Игната таких тачек не было. Но ущербным он себя из-за этого не чувствовал. И выглядел неслабо. Тело – гранитный монолит, взгляд – многотонный механический пресс. И Лева с Вилли являли собой зрелище не для слабонервных.
Но Колыван их не боялся. Потому что однажды он уже сумел взять над ними верх. И сейчас надеялся повторить свой успех.
Чтобы пройти к своей машине, Игнат должен был миновать его. В обход он, естественно, не пошел. Да и вообще он должен был сойтись с ним лоб в лоб.
– Кого я вижу! – глумливо усмехнулся Колыван.
– Кого хотел видеть, того и увидел, – сказал Игнат. – Ты же не будешь утверждать, что оказался здесь случайно.
– Не буду.
– Хорошо у тебя разведка работает.
– Не жалуюсь... Какого хрена ты в Москве делаешь? – жестко спросил Колыван. – Второе пришествие? Или просто на могилку дружбана заявился?
– И то и другое, – с достоинством авторитетного человека ответил Игнат.
– Смотри, как бы тебя самого здесь не похоронили.
– Ты что, пророк?
– А ты разве этого еще не понял?
– Ты боишься меня, Колыван. Потому и приперся сюда. Воздух впустую сотрясаешь, базары гнилые разводишь...
– Это не гнилые базары, – нахохлился Колыван. – Это реальное предупреждение...
– Что ж, раз уж ты здесь нарисовался, то и я хочу тебя предупредить. Мне чужого не надо. Но своего я тебе отдавать не собираюсь...
– Как это не собираешься, если ты уже все мне отдал.
– Считай, что сдал в аренду. Вернешь все. Можно без процентов...
– Бурлак, тебя чо, на шизу пробило?
– Не отдашь, пеняй на себя. Я все сказал.
– Чхать я на тебя хотел, понял?
– Ты допустил большую ошибку, Колыван. Ты должен был нас тогда добить. Но ты не сделал этого...
– Эту ошибку никогда не поздно исправить.
– Ну, ну... Тачки у тебя не хилые, – рукой показал на машины Игнат.
Это был знак.
– Не жалуюсь, – презрительно ухмыльнулся Колыван.
– Из моего автосалона?
– Твоего ничего здесь нет. Только это кладбище.
Выстрела не слышал никто. Зато хорошо был слышен хлопок, с которым лопнуло колесо на «БМВ».
– У тебя, кажется, с колесом проблемы, – насмешливо заметил Игнат.
Колыван побледнел. Он догадался, что это был снайперский выстрел. И подтверждением тому было точное попадание в другое колесо.
– Далеко ты на таких тачках не уедешь, – добивал его Игнат.
– Это мы еще посмотрим! – позеленел от злости Колыван.
– Посмотрим...
Игнат двинулся на него, плечом столкнул с дороги, прошел между иномарками и беспрепятственно добрался до своей «девятки». Колывановская братва в оцепенении провожала его ошеломленными взглядами.
Не зря Игнат загодя отправил Базеля в Москву. Он умел вербовать людей и смог перетянуть на свою сторону человека из команды Колывана. Дело было сложное и опасное, но Базель справился с ним блестяще. Теперь Игнат мог получать информацию о том, что происходит в стане врага. Сегодняшняя встреча с Колываном не стала для Игната неожиданностью. Базель вовремя сообщил, что на кладбище его будут ждать. Поэтому был задействован Виталик со своей снайперской винтовкой.
Два метких выстрела загнали Колывана в угол. Но не вывели его из игры. Он не смирится с потерей автосалона. И будет готовить ответный ход.
С кладбища Игнат прямым ходом отправился в автосалон. В пути к нему присоединились две «девятки» с бойцами из ударной бригады.
Автосалон изменился. И в лучшую сторону. Более роскошный дизайн, улучшенная планировка зданий, расширенные выставочные площади. А какие машины... Здесь крутились не большие, а очень большие бабки.
Но даже если бы предприятие работало себе в убыток, Игнат все равно постарался бы его отбить. Это прежде всего дело принципа.
Колыван никак не думал, что Игнат с ходу возьмется за дело. Во всяком случае, в салоне, кроме двух быков, никого больше из его команды не было.
Здание взяли штурмом. Колывановских пацанов вышвырнули за ворота. Игнат победным маршем прошествовал в приемную директора. И кого он там увидел...
Арина сидела на кожаном диване. Нога за ногу, на голых коленках модный журнал. Она вскинула взгляд на Игната, узнала его. Брови удивленно взметнулись вверх.
– Игнат, ты? – поднимаясь, скованно улыбнулась она.
– Я, – усмехнулся он. – А что тут такого?
– А мне говорили...
– Я представляю, что тебе могли про меня сказать... Рано меня, моя дорогая, со счетов списали. Я, как видишь, вернулся. Всерьез и надолго... Ты почему не на рабочем месте? – взглядом показал он на секретарский стол.
– Я уже больше здесь не работаю, – виновато опустила она взгляд. – Я... Мы... Мы с Арсением собираемся пожениться...
– А тут я. И так некстати.
Он подошел к ней, обнял за талию, привлек к себе.
– Ты, девочка моя, меня не бойся, – тихо на ухо сказал он ей. – Я тебе вредить не буду. Арсений не узнает, кем ты была до него. Это я тебе обещаю...
– Спасибо, – расцвела она.
– Пусть хоть кому-нибудь повезет в этой жизни...
Арина не поняла смысла этих слов. Потому что она не знала об Антонине, о том, что с ней случилось... Игнату и Антонине не повезло в личной жизни. Так пусть повезет Арине. И Арсению...
А Игнат должен отстоять свое право на этот автосалон... Он должен доказать всем, что Колыван рано поставил на нем крест. Он должен доказать, что имеет право на свое место под солнцем.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги