Комар

Глава 16

— Попался щенок! — не успел я войти в молочную реку и отдаться её неторопливому течению, как противная рожа вонючки-шамана тут же нависла надомной, и расплывшись в широкой улыбке процедила сквозь гнилые зубы. — Не долго же я тебя ждал, Комар! Сети свои, только-только, наладить успел… И тут такой знатный улов! Так что дорогой, будет у меня сегодня праздник… — покрутил он своим щербатым ножиком перед моими удивлёнными лицом.

Я попытался встать. Но куда там! Всё моё тело было опутано удивительно крепкой паутиной.

— Что случилась, малыш? Ты теперь уже не такой смелый? — любуясь на все мои тщетные попытки вылезти из под сплетённой им мелкой паутины, чуть не плакал от умиления очень странный мужик.

— Отпусти дитё, урод! — убедившись, что мне ни как не выбраться, надавил я на явно отсутствующую у вонючки жалость. — Ты же знаешь закон! Покуда я выше колеса от телеги не вырос, — трогать меня не смей! Иначе…

— Что, иначе? Смерть?! — лишь снова улыбнулся на мои страшные угрозы шаман. И отойдя к тускло отсвечивавшей голубым светом каменной стене, расставил вопросительно руки. — А как ты думаешь, сопляк, где мы с тобой сейчас находимся? В лагере у Ахмета? Или может быть у тебя в деревне? — он вдруг резко переменился в лице и проорал. — По дороге в царство Тенгри, мы находимся! Сосунок… И это ты меня туда гадёныш отправил, так нагло забрав мою драгоценную душу! А без души, Комар, ни туда попасть нельзя, ни от туда! А можно лишь в бездушную тварь превратится, коих здесь тоже предостаточно… Так что, немедленно верни мою душу малец, и будем с тобой квиты…

Не говоря больше ни слова, шаман подошёл ко мне и опустившись на колени, поднял над головой руки и что есть сил, вонзил свой кривой ножик мне прямо в сердце…

***

— Что происходит?! Не может этого быть! — сквозь прикрытые от страха веки, я смотрел как вонзаемый раз за разом в меня нож, встречая неопределимое препятствие, приводил шамана в неистовую ярость. — Ну же, режь! — орал он обращаясь к своей ржавой железке. — Прошу тебя! Ты же мой единственный, жертвенный нож! Ты не можешь меня сейчас подвести! Сделай в этом мелком теле, хоть одну малюсенькую дырочку, для изъятия моей драгоценной души!

Но как не ползал он вокруг моей небольшой фигуры со своим ножом, как не резал моё неподвижное тело, так ничего у него и не получилось. Не поддавалась эта странная защита…

— Стоп! — скомандовал сам себе шаман. — Вот я безмозглый дурень! Наверняка это кто-то из этих тварей его защищает… — и он пристально посмотрел на стену позади меня, где я с трудом повернув голову, увидел плотно замотанных в паутине, пойманных этим негодяем, несчастных зверушек.

— Какой, всё же, огромный волк! — ещё раз изумился шаман. — Такого красавца и убивать-то жалко! Хороший бы из него охранник получился… — И не долго думая, загнал жертвенный нож прямо в сердце огромного зверя…

«Прощай Хо, наглая твоя морда, ты был храбрым волком и достойным противником…» — попрощался я с чёрным монстром, который, кроме как грозно зарычать, а затем и испустить дух, выпустив при этом вспыхивающий молниями небольшой комок, ничего так поделать и не смог. Но когда он подошёл ко второму мохнатому телу. Сердце у меня забилось значительно сильнее, руки что есть мочи напряглись, и с трудом разрывая надрезанные шаманом крепкие нити, я всё же выбрался на свободу.

— Эй, вонючка! — окликнул я уже было занёсшего на медвежонка руку, шамана. — А ну! Отошёл от моего брата! А то я быстро твой мерзкий язык отрежу и тебе же в глотку засуну! — пригрозил я ошарашенному мужику, выставив вперёд свой медвежий коготь. Но шаман, вместо того что бы отказаться от своего мерзкого плана и явно обрадовавшись моей реакции на пойманного им зверя, три раза ткнул в маленького медвежонка своей ржавой, но от этого не менее острой железякой…

Убедившись что искрящаяся душа покинула милого зверька и присоединилась к парящей под сводами пещеры, душе Хо, он с ехидной ухмылкой набросился на меня в полной уверенности, что теперь-то он уж точно, вернёт свою подлую, давно протухшую душонку…

В отскоке назад, ухожу от его быстрой атаки ржавым ножом по детскому горлу. Шамана моё отступление нисколько не смутило, и перекинув ножик в другую руку и лишь немного сместившись в моём направлении, резким тычком он снова пытается меня достать. Я тут же отклоняюсь и сам атакую промелькнувшую перед глазами руку с кривым ножом. Но и тут вонючка меня удивил. Ловко перебирая пальцами, он мгновенно развернул клинок лезвием к себе, от чего мой коварный удар по сжимающих нож сухожилиях, наткнулся на ржавый, противно лязгнувший металл. А свободная ладонь, огромного по сравнению со мной мужика, тут же догнала моё удивлённое лицо. Усевшись от увесистой плюхи на задницу, я с тихим рычанием погладил свою горящую щеку.

— Вонючка-вонючкой, а драться-то неплохо умеет! И с ножичком своим кривым, управляется будь здоров. А что ты на это скажешь? — закончив разговаривать сам с собой на чистом, волчьем языке, подрываюсь на ноги и имитируя нападение взбесившегося енота, бодро размахиваю медвежьим когтем, но в последний момент ухожу вниз, пытаясь повторить трюк с медведем и лишить шамана одной из двух точек опоры. Но опытный мужик и тут не сплоховал, а крутанувшись словно юла, ушёл от моего неожиданного прохода в ноги, при этом хорошенько двинув той самой ногой мне вдогонку. Но к счастью не попал, а лишь слегка подпортил взъерошенную причёску.

«Танцор значит… Ну давай танцор, потанцуем.» — ещё раз взглянув на безжизненно висящее медвежье тельце, зарычал я и словно лев, бросился в свою лютую, на этот раз настоящую, и по звериному беспощадную атаку. Но не успел я в диком прыжке вцепится зубами в заветное горло, а острым ножиком наделать очень много лишних дыр в его крысином теле, как тут же шлёпнулся на каменный пол. Шаман, вернув на место свою мерзкую ухмылку, сразу бросился на меня, стараясь загнать свой страшный нож мне в спину. С трудом выпутавшись из довольно крепких, приклеившихся ко мне нитей, быстро ухожу от удара ножом откатом в сторону, и тут же пытаюсь вонзить волчий коготь в маячившую передо мной, противную рожу. Но на моё искренне удивление, снова натыкаюсь на быстрый блок сталью. От последовавшего за ним, довольно предсказуемого удара ладонью я ухожу, наградив промелькнувшую перед глазами руку, довольно глубоким порезом.

Шаман, почувствовав боль, ещё больше ускоряется. Тыкая в меня своим ножиком с удвоенной скоростью, заодно пытаясь схватить шустрого мальчугана за густые волосы. Я же, только и успеваю что уклоняться, отпрыгивать и приседать, всё время отмахиваясь от его длинных лап, практически не огрызаясь в ответ. Но всё же пропускаю едва заметный удар. И не просто удар, а смертельный тычок прямо в глаз…

И каково же было моё изумление, когда его полусгнивший ножик, так и не смог проткнуть мой детский, широко открытый глаз! Опомнившись и осознав свою неуязвимость перед его холодным оружием, я тут же попёр вперёд, не обращая внимания на удары гнилой сталью и безрезультатные попытки меня схватить, ещё больше усугубляющее его, и так незавидное положение…

У шамана проткнут живот, три раны в левой ноге и одна на правой. Полностью порезана ладонь, и самое главное, я прошёлся по его противной роже. Как я умудрился туда достать, не спрашивайте, не помню совершенно. Но глубокий, косой шрам, даёт возможность прекрасно рассмотреть его гнилые, верхние зубы.

— Стой! Погоди! — упав на одно колено, взмолился мужик.

— Чего, ждать-то? — не понял я. — Ты, тварь, убил моего младшего брата!

— Ты не понимаешь! Или не помнишь… Но послушай меня! Я никого не убил. Они и так все были мертвы. В этой реке, живых не бывает…

— Что значит, не бывает? — не понял я. Как это? Я же, живой! И ты вроде, пока тоже. Но это не надолго… И как ты с юрты-то этой горящей, выбраться умудрился, ума не приложу… — и я снова замахнулся на него своим ножом.

— Я тебе покажу! — умоляюще поднял руки к верху, истекающий кровью мужик. — У тебя должен быть медальон с ветвистой кроной. Ведь правда?

— И что? — не понял я. — Причём тут это?

— Возьми! — протянул он маленькую горошину. — Вставь это в него!

— Это ещё зачем? — вонючке я совершенно не доверял.

— Увидишь! — загадочно произнёс, он. Но заметив мою нерешительность, тут же нашёл нужные слова. — Комар, ты выбраться отсюда хочешь? Живым! — окончательно заинтересовал меня шаман. — Тогда, делай что говорю!

— Не нужна мне твоя мулька… Есть у меня, своя… — проворчал я, опустив ножик.

— Как своя? Откуда? — чуть ли не орал на меня мужик, ничего не понимая.

— От верблюда! — я достал из кармана завёрнутую в несколько слоёв грязной ветоши, маленькую, еле заметную горошину. И тут же поместил её в медальон. Четыре расходящиеся в разные стороны ветки, тут же наполнились жаждущим душ, огнём. В меня полетели парившие под потолком, искрящееся сущности. Две ветки насытившись, сменили цвет с красного на голубой, а на самой жемчужине, зажегся еле заметный символ.

— Вот видишь! Я тебя не обманул! — он улыбнулся, страшно сияя распоротой щекой. — А теперь, сними его и дай мне! А сам возьми мой жертвенный клинок и лиши себя жизни! Я почему-то, не могу пробить твою защиту…

— Это ещё зачем?! — не понял я, совсем уж странных требований.

— У меня нет души! И я смогу незаметно пробраться по тайному проходу и вернуть ваши с братом души, в ваши же тела! А за своей бессмертной душой, я потом вернусь. Тело-то моё, сгорело! И у меня один путь, в царство Тенгри… — он обречённо опустил голову. Но затем пристально посмотрел в мои глаза. — Давай Комар, режь уже! Вот увидишь! Не успеешь и глазом моргнуть, как окажешься в том же самом месте где и был! В своём мелком, сопливом теле.

— А ты не обманешь? — выдержал я его пронзительный взгляд сквозь меня.

— Клянусь всеми своими жёнами! — поднял руки вверх, шаман.

— Ладно. Но что бы всё по честному. Иначе… — всё ещё колебался я, прекрасно понимая, кто предо мной.

— Да, знаю я! Засунешь мой вонючий язык мне в глотку! Давай уже! А то я окочурюсь, и ты навсегда застрянешь в царстве Тенгри! — и он, как-то переменившись в лице, посмотрел своим завораживающим взглядом мне прямо в душу…

Я подошёл к еле живому мужику и сняв свой мерцающий красно-голубым светом медальон, сунул в протянутую, трясущуюся от нетерпения, окровавленную ладонь. А моя рука сама потянулась за его кривым ножиком…

***

Но не успел я лишить себя жизни, как дико пищащая у стены белка, тут же поставила детские мозги на место. И вместо того что бы перерезать себе горло, я махнул по сжавшей амулет и дрожащей от предвкушения руке, коварного шамана. Выроненный из окровавленной ладони амулет упал на каменный пол, а вылетевшая от удара об твёрдую поверхность чёрная жемчужина, ярко вспыхнувшей молнией и последовавшей за ней, мощной ударной волной, сбила меня с ног, а бросившегося было на меня шамана, отбросила в бездонную пропасть.

Опомнившись, я поискал глазами амулет. Он лежал возле самой кромки каменного берега, чудом не свалившись в эту голубую бездну. Маленькую, чёрную горошину, мне найти так и не удалось… Но не успел я нацепить на себя фамильный медальон, как услыхал сзади себя до боли знакомое, жалобное мычание.

Обернувшись, я не мог поверить своим глазам! Медвежонок был живее всех живых! Подхватив лежащий возле стены жертвенный нож, я стал безжалостно его тупить об твёрдый камень, разрезая им крепкие путы, пока мой младший братец окончательно не выпал с приклеенного к стене кокона. Но не успел я как следует его обнять, как тут же, жалобно заскулил кокон слева.

Мы с медвежонком переглянулись. Тот замотал головой. — Мол, пусть весит… На кой он нам, сдался-то!

— Да ладно, тебе! — успокаивал я перепуганного братишку, не забывая резать крепкую паутину. — Вполне себе, нормальный волк! Возможно, чутка невоспитанный, но зато, погляди какой он здоровый! Наверняка здесь пригодится…

Почти закончив с волком, я вдруг услыхал страшный шум. Весь туннель гудел словно пчелиный улей. Быстро заработав ножиком, я в два счёта освободил спасшую меня белку, а затем вернулся, и с горем пополам высвободил задницу Хо, как нашу троицу тут же накрыло мощной волной…

***

Вынырнув из крепких объятий голубого мрака бесконечно-длинного туннеля, я увидел под собой очередную, не хотевшую отпускать меня, быструю реку. Падая и кувыркаясь, я пролетел наверное целую вечность, прежде чем громко плюхнуться в чернильно-чёрную воду. В полном смятении от происходившего вокруг, я крутил головой, не представляя что же мне делать дальше…

Кроме десятка худющих волков, что буквально сыпались с тёмного неба, рядом со мной свалился и шаман. Увидав меня, он хотел было ко мне подплыть, и возможно даже, придушить наглого мальца. Но заметив в моей ладони свой жертвенный ножик и сияя порезанной щекой, поднял руки к верху и тут же исчез под чёрной рябью.

— Да ты, совсем больной! — крикнул я вдогонку, вынырнувшему за два десятка метров, ненормальному идиоту. Покрутив пальцем у детского виска, я плюнул ему вслед и сунув ржавый нож за пояс, попутно уворачиваясь от несущихся по течению и постоянно падающих сверху, дико орущих, разнообразных тварей, погрёб к видневшемуся берегу…