Комар

Глава 23

Дорога к резиденции моего названного брата, а заодно и хозяина этого улуса, заняла целых три дня. Три дня нытья Мерзы по поводу встречи с его отцом. Что же он ему скажет, как в глаза посмотрит… Я же старался держатся поближе к Шраму и подальше от Ахмета. А то кто его знает, что у него там на уме… Он и так, окружённый своими подчинёнными, искоса поглядывал на свою бывшую лошадку, которая теперь почти во всем меня слушалась. Сотник Такту со своими десятниками тоже был приглашён на это празднество. Так что вереница из всадников растянулась на метров двести, не меньше. Каждый вечер мы разводили костёр и усаживались за огромным столом из шкур, где бывалые воины травили свои байки. Наиболее говорливым оказался Ахмет. После очередной порции выпитой им потницы, сотника несло в такие дебри, что даже мне, повидавшего всякое, становилось страшно. Его истории приводили меня в дикий ужас. Я ещё не раз вспоминал слова моего названного отца, добряка Мбека, что мне возможно, лучше было остаться в лесу с медведями, а не с этим беспощадным и невероятно жестоким народом. Ахмет во всех красках описывал свои похождения, и то как он бесчеловечно расправлялся со своими врагами и беззащитными пленниками. Неокрепший детский организм периодически выворачивало наизнанку, в прямом смысле слова. Поэтому, дальше слушать эти рассказы, где они буквально упивались своей неоправданный жестокостью, я не мог больше ни под каким соусом. Чего не скажешь о Мерзы, которому они явно пришлись по душе.

Последующие два дня я разводил свой небольшой костёр подальше от всех. И лишь для себя и своей белки, которую я не рискнул оставить с Игды. Лоскут стал главным в арабане. И в моё отсутствие должен был продолжить тяжелейшие тренировки под неусыпным контролем Игды. Но перед отъездом, я верхом на Пегасе и гружённый лесными лакомствами, всё же наведался в мою родную берлогу.

Мне все неимоверно обрадовались. Особенно были счастливы медвежата, когда я высыпал перед ними два мешка вкуснейших лесных орехов, с таким трудом собранных моими подчинёнными. Мать медведица, сменив гнев на милость, прошлась своим шершавым языком по моему счастливому лицу. Я же угостил её сухариком, припрятанным подальше от Пегаса. Который в свою очередь, глядя как относятся ко мне эти кровожадные зверушки, на удивление ни капли не испугался. А увидав как медведица сожрала его любимое лакомство, лишь недовольно фыркнул и гордо задрав морду, демонстративно отвернулся.

Мать-волчица вместе со всей стаей отправилась на охоту, и я решил её дождаться, а заодно весело провести время с игривыми малышами-волчатами и окончательно очумевшими от такого количества вкусных орехов, медвежатами. Мы вместе взбирались на медведицу и словно с горки спускались с её лоснящегося на ярком, осеннем солнце, блестящего меха. Удивительные рассказы Элдака с Келджиком оказались правдой. И когда-то невыносимая, грозная зверюга, явно умерив свой нетерпеливый характер, за всё время лишь раз огрызнулась, зарычав на нас когда мы окончательно заигравшись, наступили на ещё не зажившую от волчьих зубов, израненную лапу.

Волки опасаясь чужаков, охотились всей стаей, оставив мелких волчат на медведицу. Которые в свою очередь, считали её второй мамашей, если не первой. Вдоволь наигравшись, мне всё же пришлось уехать, так и не повидав мою волчью семью. Что меня, если честно, очень расстроило. И сейчас, сидя у костра, я с теплотой вспоминал лучшие моменты моей волчьей жизни.

На вопросы Шрама, почему я в одиночестве провожу время, я отвечал что очень устал во время пути, и хочу хорошенько выспаться перед празднеством. Что было недалеко от истины. На что он по отечески похлопав меня по плечу, накрыл своим шерстяным пледом, с улыбкой отвечая на мои возражения, что ему, старому медведю, возле костра и так тепло. Лишь сильнее закутывая меня в своё шерстяное покрывало.

Завернувшись в уютный плед, я вместе с накрывшей меня своим пушистым хвостом белкой, очень быстро уснул. Всё ещё продолжая смотреть сквозь закрытые веки на звёздное небо, и то, как оно превращается в мою родную пещеру. Где мы вместе с волчатами и медвежатами, взобравшись на шерстяную гору, в очередной раз весело съезжаем с тяжело вздохнувшей мамаши-медведицы…

***

И вот наконец к обеду, мы прибыли к месту назначения. Количество собравшегося на празднество в широко раскинувшейся долине народу, поражало воображение. Всё видимое пространство было занято всадниками, шатрами и телегами. Кроме отгороженной небольшим забором, площадки для будущей игры в синего волка. А перед возвышающимся над всеми, устеленным разноцветными коврами двухметровым пьедесталом для местной знати, стоял огромный, чёрный котёл.

— Брат! — увидав меня, два всадника тут же двинули своих небольших лошадок ногами и те послушно побрели к моей, хоть и мелкой, но благодаря огромному Пегасу, возвышающейся над всеми фигуры. — Ты приехал! — явно обрадовался мне Келджик.

— Приехал… — тяжело вздохнул я. Глядя как на поле для игры, уже разминается с три десятка конных участников. И одному из них уже хорошенько прилетело от только что присоединившегося к ним Ахмета. Да так, что он тут же поцеловал своим расквашенным лицом землю.

— Да, не переживай ты так! — заметив моё не шибко весёлое настроение, успокоил меня Келждик. — Держись за нами, и всё будет хорошо! Мы тебя в обиду не дадим! Правда, брат? — Элдак, ничего не ответив, объехал меня с Мерзы и Шрамом, и тяжело вздохнув, пришпорил лошадь, ускакав куда-то за вереницу шатров.

— Что случилось? Я что-то не то сделал? — не понял я поведения названного брата.

— Боится что затопчут тебя в этой неразберихе… — пояснил Келджик. — Он с Сарматом, вчера целый вечер ругался. Мол, мы с ним и так у всех козла уведём, зачем ты нужен-то. Только под ногами путаться будешь. Но тот, ни в какую! Мол семья, — есть семья. И раз ты в нашей семье, то будь добр, борись вместе со всеми за честь семьи…

— Это и есть твой новый, старший брат? — вдруг отвлёк наше внимание проезжавший мимо нас, довольно крепкий и богато одетый юноша. Ехидно улыбнувшись, он презрительно сплюнул прямо под ноги лошади Келджика. Но попал тому на загнутый к верху носок сапога. — Тогда тебе под мамкиной юбкой в куклы играть нужно, а не в синего волка.

Но Келджик, не оценив видимо юмора, подъехал поближе и не раздумывая заехал своим пухлым кулаком прямо лицо гостя. Тот, пропустив сильнейший удар, лишь немного повернул голову и слизав кровь с разбитой губы, тут же двинул брата в грудь. А затем и вовсе, взял кнут и закинув за горло невысокому юноше, стащил того с коня.

Вернувшийся Элдак, увидав что бьют брата, не долго думая тоже набросился на юмориста. Но безусый воин, и тут не сплоховал, а перехватил за руку промахнувшегося Элдака и резко потянув на себя, развернул коня и уронил второго брата прямо на голову первого.

— Я же говорил, что вам только в куклы играть, а не в синего волка! — ухмыльнулся он. И размахнувшись батогом, хотел как следует угостить им, схвативших его за ногу и пытавшихся сбросить наглеца с коня, разозлённых братьев. Но тут уже я, словно лев прыгнув прямо на плечи этому, явно не дружественному нашей семье типу, свалив всё же его наземь. Прямо в объятия моих, очень злых на него родственничков. И мы уже втроём принялись мутузить зазнавшегося урода.

— А ну! Прекратите! — заорал наместник этого улуса. — Что здесь происходит?! — и взяв за уши, оттащил своих младших братьев от закрывшейся руками жертвы.

Я же, воспользовавшись моментом, со всех сил засадил с ноги подымающемуся широкоплечему детине прямо в нос. Залитое кровью лицо, под смешки окруживших нас всадников, тут же вернулось в горизонтальное положение.

Немного отдохнув, юноша поднялся на локти, в надежде увидеть, кто же это его так сильно приложил. Но увидав перед собой мою улыбающуюся, мелкую, взлохмаченную рожу, всё понял, и глядя на маячившего за моей спиной Сармата, ополз от меня подальше. Поднявшись на ноги, запрыгнул на лошадку и грозно провожая мелкого пацана взглядом, поскакал к одному из шатров.

— Ну вот, Элдак, — наконец отпустил уши братьев, Сармат. — А ты говорил, что его там затопчут. Хоть бы он никого не затоптал. На таком-то, жеребце… — хозяин празднества с гордостью посмотрел на соглашающихся с ним, окруживших нас, и как-то странно поглядывавших на меня и мою огромную лошадку, грозных воинов…

***

Боевые барабаны, своим грозным боем сообщили о начале празднества. А махнувший рукой хан Бату, дал старт для начала этой безумной игры.

— Вот Комар, — перекрикивая ликующую тысячную толпу, ткнул мне вытянутую из под рукава, небольшую стрелу, Элдак. — Возьми, это Кхили стрела. Пускай будет. У тебя одного лук не отобрали, подумали что детская игрушка… — я незаметным движением положил её в сайдак к луку, отдельно от остальных коротышей.

— Так, какая у нас тактика? — спросил я не решающихся бросится в кучу малу, братьев. Внимательно следивших за дерущимися за тушу козла и хлещущих друг друга батогами конных воинов.

— Подождём немного… — успокоил меня Келджик. — Пускай кто-то козла заберёт, а мы его у казана перехватим.

— Умно. — согласился я с братьями. — Слышишь Мерзы, первый пойдёшь. Покажешь отцу, какой ты славный воин! — Мерзы ничего не ответил и лишь закачал отрицательно головой. — Ладно, тогда ты Элдак, а я с Келджиком на подхвате, это если у тебя ничего не получится.

С переменным успехом бойня за козла продолжалась минут десять. И вот наконец первый счастливчик. И конечно же, это был Ахмет! Весь в крови от его соперников и парочкой ссадин на лице, он в паре со своим другом, сотником Такту, преследуемый пол сотней участников, сделал круг почёта и со всех лошадиных ног помчался к казану. Такту прикрывая друга, направо и налево махал своим кнутом что есть силы.

— Всё! Я пошёл! — хотел рвануть в бой Элдак.

— Погоди немного! — остановил я брата. И как оказалось, правильно сделал.

Кто-то не менее проворный, умудрился выхватить переходящий шерстяной мешок, и по какой-то неведомой мне причине, поскакал не к казану, а от него. Что его тут же и погубило. В прямом смысле слова. Страшный удар в челюсть, снёс бедолагу с седла, прямо под копыта его товарищей. И снова понеслось… Крики боли, взмахи плетью, снова крики, но уже радости публики от очередного мощного удара по голове, с кровавыми брызгами вокруг. Что ещё можно было желать рядовому жителю этого улуса…

— Пора! — двинул я по крупу, заскучавшего было брата. Наш хороший знакомый с расквашенным носом, преследуемый Ахметом и остальной компанией, летел словно на крыльях к такому желанному, призывно чернеющему на жухлой траве, казану. Но мой братишка, не зря считался сорвиголовой, и поравнявшись с парнем ловко выхватил у него козла, за что тут же получил кнутом по спине. Но не своей, а его быстрой лошади. Которая, явно не привыкшая к такому жестокому обращению, тут же встав на дыбы, совсем сбесилась и развернувшись, помчалась на догонявших её Ахмета и компанию.

Врезавшись в них, она повалила и с десяток преследуемых её лошадок, подмяв под себя и козла. Элдак слетев с седла удачно перекувыркнулся и тут же встал на ноги. Всем своим видом показывая что с ним всё в порядке, а козёл снова оказался у нашего утреннего обидчика.

— Давай Келджик! — мой братишка кивнув, помчался наперерез уверенно набиравшему скорость, широкоплечему юноше. Казалось ещё мгновение и они столкнутся не на жизнь, а на смерть. Но его соперник, лишь на мгновение притормозив, тут же поломал все наши планы. И пропустив мимо мчащегося Келджика, уверенно поскакал на встречу к славе. Но на его пути, непонятно откуда снова взялся этот мелкий сопляк! Но теперь то он уж точно, за всё отыграется! И покрепче сжав кнут, со всех сил махнул им по всё ещё нахально улыбающейся детской роже…

Я же, мгновенно ухожу всем телом вправо на моих чудо стременах и отточенным движением выхватываю у него козла. Парнишка так ничего и не понял. Не понял, как свистящий словно пуля удар батогом по наглому мальцу пришёлся мимо, и как с таким трудом отвоёванная туша исчезла с его седла. И где вообще делся этот странный сопляк, что сломал ему его красивый нос? Ведь до этого его никто, не то что не ломал, но и не попадал по нему ни разу…

Я же, забрав козла оказываюсь возле казана и вижу невероятно довольную рожу моего старшего брата. Подымаюсь на стременах для решающего броска, размахиваюсь что есть сил и… Всё вдруг начинает как то странно кружится. И я вместе с седлом и козлом падаю на землю. Улыбающийся Мерзы, сверкает своими жёлтыми зубами и рванув со всей дури, вырывает козла с моих рук, оставив в них лишь грязные лоскуты шерсти. И под всеобщий свист и неистовые крики легко забрасывает тушу прямо в казан…

***

Осмотрев седло вижу перерезанные подпруги. А в двадцати метрах от меня, окровавленного Пегаса.

— Вот же гадёныш! — вскипаю я. И достаю с седла мой лук и лежащую вместе с ним стрелу. И только я натянул тетиву, целясь Мерзы прямо в его пухлую морду, как у меня перед глазами мелькает рыжий хвост, а когтистые лапы схватившись за моё плечо, мгновенно разворачивают направление моего выстрела, с перепуганной рожи Мерзы, на летящую в сторону высокопоставленных гостей стрелу. И не просто стрелу, а чёрную, неминуемую смерть…

— Не стрелять! — заорал Сармат на нацеливших на меня свои тугие луки, охранников внука Чингисхана. — Это мой брат! И он только что спас хана Бату, сбив стрелу наёмного убийцы! — быстро спустившись вниз он поднял с земли вошедшую в стальной, чёрный наконечник, мою мелкую стрелу. — Это сплав чёрного металла с Кхили! — поднял он над головой, домик с двух стрел. — Такой используют чёрные вестники смерти! — все недовольно загудели. А охрана хана, тут же окружила его двойной стеной.

— Извини брат, не хотел тебя раньше времени пугать. Мне доложили, что может быть покушение на хана Бату или его сына. Вот я и позвал тебя на всякий случай. — сказал мне Сармат. — И стрелу Кхили попросил братьев, тебе дать. Так, на всякий случай. Ты же у нас стрелок, каких мало. — и он, вынув мою стрелу, снова мне её вручил. И какого же было его удивление, когда я тут же, не медля ни секунды, выстрелил её куда-то в небо.

— Что ты делаешь, брат?! — удивился Сармат. Она же две сотни отборных кобылиц стоит! И она у меня одна… Её теперь, днём с огнём не сыщешь… — явно расстроился мой родственник.

— Сармат, не гневайся брат… — стал я на одно колено, но мне пришлось это сделать…

— Но зачем, — не понял меня наместник, — зачем потратил стрелу?

— Где-то там, — махнул я рукой в строну с интересом слушавших нас сотни всадников, лежит мужик с простреленной шеей, если вы поторопитесь, вы возможно узнаете кто заказчик убийства. Но только если поторопитесь!

— Что уставились? — это поднялся со своего места, весь закованный в чёрные латы седой воин. — Все слышали мальца! — народ тут же ломанулся в указанном мной направлении…

Минуты тянулись, просто невыносимо долго, пока я продолжая стоять на одном колене, вместе с моей белкой на плече, и терпеливо ждал… Рядом, упав ниц и боясь пошевелится, лежал Мерзы. И тут, как гром среди ясного неба.

— Нашли! Поймали чёрного вестника! — Шрам, бросил к ногам хана Бату, еле живого, ничем не примечательного человека. С виду простой крестьянин, схватившись за горло, откашливал кровавые пузыри.

— Поздравляю наместник, ваш брат подстрелил нищеброда! — встал с места третий гость. — Я таких вестников смерти, могу сотнями каждый день отстреливать. Не тратя на это драгоценные стрелы Кхили. Кстати, откуда они у него? — Шрам, спрыгнув с лошади, ничего не говоря трём уставившимся на него вельможам, взял нож и одним движением, разрезал замызганное одеяние селянина, тут же перевернув почти потерявшего сознание мужика, на спину. Перечерченный накрест круг внутри шестиугольника, со странным символом в каждой из четырёх поделённых частей, а ближе к шее была набита корона, которая явно должна была о чём-то говорить.

— Да это же мастер! — пронеслось по всему поселению. — Малец уложил мастера…

— Генерал, а мастеров смерти, вы тоже каждый день тысячами убиваете. На моей памяти, это второй… — съехидничал внук императора, а затем нагнувшись, прошептал умирающему, — что гнида, тяжко умирать, когда знаешь что тебя прикончил шестилетний пацан? Чего вылупился, не веришь? Так вот он, твой убийца… — улыбнулся хан Бату, и повернул голову в мою сторону. На лице мужика, читался невыносимый ужас. Удар кулака хана в висок, а за ним ещё, и ещё один, оставил от когда-то человеческого лица кровавое пятно…

— У нас есть победитель! — ликующие возгласы толпы вдруг привели меня в чувство. — Это сын нашего многоуважаемого темника, богатур Мерзы. И его приз, сотня отборных кобылиц, отправляются его отцу в знак уважения! А для всех остальных участников и гостей, уже накрывают богатый стол! — новый наместник улуса, ещё раз поблагодарив высоких гостей за оказанную ему честь, дал сигнал и два десятка музыкантов, тут же наполнили пространство своим противным бренчанием.

***

— Комар, иди к нам! — позвал меня Сармат за свой богатый стол. Я взглянул на сидящего рядом, накинувшего на меня свой тёплый плед, уже подвыпившего Шрама.

— Идите господин, всё будет хорошо… — похлопал меня по плечу бывалый воин. Чувствуя, что я никак не могу прийти в себя после недавних событий. И надо же, мне сразу стало легче…

— Комар, значит… — расплылся в улыбке хан Бату, вот, познакомься Комар, мой сын, такого же возраста как и ты. Сартак, пожми руку этому славному воину. Он только что спас твоего отца от верной гибели.

— Спасибо, Комар. — искренне поблагодарил меня малец лет семи. — Но отец, у тебя же доспехи Кхили, ни одна стрела не пробьёт эти чёрные плиты!

— Кхили? — засмеялся хан. — Это просто крашенный метал… Твой дед, дай небо ему бесконечных лет жизни, перед отъездом забрал все плиты себе. И кто-то об этом проведал. Нет, у меня конечно есть на сердце одна, которую он мне оставил. Но кто его знает, куда попадёт стрела…

— Значит, ты действительно спас жизнь моему отцу. Кхм. Ну тогда проси что хочешь! Я твой должник! — гордо заявил будущий император.

— Вот! Настоящий наследник! — похвалил его хан Бату. — Но, что же скажет на это мой спаситель? Что он хочет? Любимый конь моего отца, как я погляжу, у него уже есть. А Комар? Твоё желание, — закон!

— Вообще-то, это не я, а моя белка… — опустив глаза, признался я. Но глядя как все на меня непонимающе уставились, тут же искренне выкрикнул, обращаясь к пацану: — Давай дружить! — протянул я ему руку. — Я, — Комар!

— Я знаю, — сказал Сартак. И тут же протянул мне свою ладонь. — Сартак! Ты будешь моим первым, настоящим другом! — гордо заявил он.

— Вот видишь, Комар, я же говорил, что приз будет очень хорошим. Стать другом будущего императора, дороже всего золота мира…