Комар

Глава 21

На следующий день я проспал почти до самого вечера. Увидав у себя на груди, хоть и страшно изуродованную, но всё ещё живую беличью рожу, я от счастья что моя рыжая бестия не испустила дух, крутясь и танцуя с ошарашенной белкой в руках, выбежал на улицу.

— Твою медведицу! — вырвалось у меня. — Игды! Что здесь, к такой-то матери, происходит?! — спросил я у помешивающего в довольно крупном чане булькающую жижу и всецело поглощённого готовкой, горбуна.

— Вы проснулись?! — обрадовался Игды. — Добрый вечер, Господин! Это Ваши люди поближе к новому господину решили перебраться.

— Какие ещё, люди? — не понял я, и посадив полуживую, одноглазую белку себе на плечо, посмотрел на десяток небольших палаток, окруживших мою, ещё недавно стоявшую в полном одиночестве юрту. Что меня, если честно, очень даже устраивало.

— Арабан Ваш, господин! — развёл руками Игды. — Я вот как раз, на всех и готовлю! Так что мойте руки и садитесь жрать, пожалуйста!

— Ах, да… Я же теперь десятник… — всплыло в замутнённом кумысом, детском сознании. — Ну и где же этот арабан, делся? Люди где? — спросил я у Игды.

— Я их руки мыть послал! — гордо заявил слуга. — Они правда, поначалу меня тоже послали… Так что пришлось сказать, что мол, кто руки не помоет, тот получит плетей от брата наместника улуса. Плетей, никто получать не захотел…

— Ну, это правильно… — похвалил я Игды. — Руки перед едой, нужно мыть. Не из-за плетей конечно, а из за…

— Бактерий? — перебил меня Игды.

— Ну да… Из-за них, проклятых.

— Из-за бактерий руки мыть, никто почему-то не желал… — возразил мне слуга. — А вот из-за батога, желание сразу и появилось!

— Ну, хоть так… — согласился я с Игды. — Главное, — результат.

— Это точно! — улыбнулся горбун. — А вот и Ваш арабан… А ну! Руки мне покажите, перед тем как ужинать садиться, скомандовал слуга спешившимся конным воинам.

— А не пошёл бы ты Игды, лесом! — чуть ли не хором ответили, совершенно не обращавшие на меня внимания, рассаживавшиеся у котелка юнцы. — Давай лучше, пожрать нам насыпь! И побыстрее! А то пахнет так, что язык проглотить можно! — вся молодёжь перекидываясь крепкими словечками и ловко орудуя огромными ножами в своих натруженных руках, тут же уставилась на слугу. Кроме одного, явно опытного воина с глубоким, косым шрамом на всё лицо, который так и остался стоять возле своей кобылки, поправляя подпруги.

— Шрам! Ты чего застыл? — проорал ему Мерзы. — Приглашения от сопляка ждёшь, что ли? Садись давай, а то без ужина останешься! — И бывший десятник первый полез в котелок. Нанизав на свой длинный нож увесистый кусок мяса, мордатый юноша потянул к нему свои зубы.

— А ну, положил! — стукнул по ножику деревянным половником, Игды. — Вас что, хозяин за стол приглашал?

— Эй, ты чего?! — вскочил Мерзы, смахнув с себя брызнувшую от падения мяса, юшку. — Совсем сдурел? Кипяток же!

— А нечего без приглашения господина, лапы в еду запускать! — вызверился на вооружённого острым ножом, нахмурившийся Игды. — А вы чего смотрите? — обвёл он присутствующих своим строгим взглядом. — Вы что, не поняли ещё? Мерзы вам, — больше никто! Комар, — теперь ваш господин! Встаньте и подождите приглашения. Ну же! Вставайте, вставайте! — народ нехотя посмотрел на меня. И тяжело вздохнув, всё же поднялся, язвительно улыбаясь малолетнему сопляку, перед которым они вынуждены были вести себя так, словно он их десятник. Искоса поглядывая то на меня с одноглазой белкой, то на бывшего, так и не поднявшегося командира, с нетерпением ожидавшего что же будет дальше.

— Хозяин… — подошёл ко мне Игды, и нагнулся шепча на ухо. — Пригласи своих людей откушать, что послало небо. Но будь помягче. Целый день народ не жравши. И сам с ними присаживайся. Первое впечатление, оно самое верное! Но будь одновременно и пожёстче. Они по другому не понимают. Если дашь слабину, на шею сядут. Уважать, совсем перестанут…

— Так, пожёстче, или помягче? — Не понял я.

— Будь как вода! Где надо, обойди острые камни, а где не доходит, смой со своего пути волной праведного гнева…

— Ладно, философ… — процедил я в ответ. — Разберёмся как-нибудь…

— Комар! Ну рожай уже! Разрешение-то своё! С утра не ели! — не выдержал привыкший здесь командовать Мерзы. — А то мы с голоду и белку твою недобитую сожрём. Несмотря на явное уродство!

— Вместе с тобой! — пошутил кто-то из воинов, и все дружно поддержали его задорным хохотом.

Я понял что втолковывать хоть что-то, этим, вдруг не на шутку разошедшимся и наперебой рассказывающим друг другу подросткам, каким образом они меня сейчас есть будут, а уродливой белкой кумыс закусывать, было совершенно бесполезное занятие. И глядя как Игды понапрасну тратя силы, пытался окриками и деревянным половником утихомирить буйных бузотёров, я подошёл к единственному здесь, адекватному человеку. Закончивший со своей лошадью воин, осуждающе шатал головой, глядя в сторону во всю веселящихся юнцов, совсем видимо позабывших, зачем они здесь, вообще собрались. Увидав меня, немного поклонился, а затем присел и посмотрел в детские глаза.

— Господин, прошу. Не гневайтесь на этих обормотов. Они парни не плохие. Просто не было у них пока что, настоящего командира…

— А у тебя, был? — спросил я, пытаясь прочитать в тяжёлом взгляде, явно бывалого воина, хоть какие-то мысли. — Командир, за которого и жизни не жалко?

— Я, — простой воин. — на мгновение удивившись вопросу, развёл руки мужик. — К нему он, его отцом в десяток приставленный… — Кивнул он в направлении Мерзы.

— В наказание, наверное? — пошутил я. Но попал видимо, в точку. — Неужели тебе лютая смерть грозила, раз ты на это согласился? — еще больше удивился я тому, как удивился мужик, оторопело на меня вылупившись. — Как тебя звать?

— Все зовут меня, Шрам. Настоящее имя под страхом смерти, приказано забыть. И за что забыть, тоже не вспоминать.

— Ладно, Шрам. Давай, присаживайся уже за стол. И обормотов этих, усаживай. А то они от голода, кроме меня с белкой, ещё и Игды вместе с казаном слопают. А Игды, и вправду хороший слуга, жалко такого терять…

— Благодарствую господин. — поклонился мне Шрам. — Я слыхал, что Вы не по годам, мудрый человек… Надеюсь, и меня дурака, хоть чему-нибудь путному, да научите… А то жизнь ничему хорошему, так и не научила… — тяжело вздохнул он. — А ну! — рявкнул на присутствующих, уже чуть ли не дерущихся между собой юнцов, грозно мужик. — Быстро поклонились господину, милостиво пригласившему нас отобедать за своим столом!

— Шрам, а ты что это, к Комару как и Игды, переметнутся удумал? — перестав дурачится, Мерзы грозно уставился на старого воина. — Я тебя за стол приглашал, а ты не захотел. Так что теперь будешь спать голодным! С сухим хурутом за щекой… — улыбнулся Мерзы. — Или ты забыл, кто твой господин? И как ты перед отцом обещал до самой смерти, служить его сыну-арабану?

— Не забыл я… — взглянув в наглые глаза Мерзы, ответил Шрам. — Но я также не забыл, что клялся служить моему арабану. А ты, — уже не мой арабан! А приглядывать за тобой, я и так могу. Даже сейчас. Смотрю на тебя и думаю. Сколько ты над этими пацанами издевался… Сколько им кровушки попил… А ведь он, уже не ваш господин! — обратился он к юношам. — И даже не мой… Может, заклеймим позором этого недостойного звания воина, мерзкого слизняка? И выгоним из десятка, пока он и нам в спину стрелу не пустил или нож не всунул. Как давеча в нашего нового господина, испугавшись честного поединка? — юнцы перестав дурачится, тут же переглянулись.

— А ведь и правда! — пронеслось среди воинов. — Чего это мы его боимся-то! Он над нами издевался как только мог, прикрываясь своей должностью и могучим папашей. А давайте-ка все дружно, отомстим за наши беды!

— Э-э! Вы чего это удумали! — попятился Мерзы. И вытащив нож, начал отмахиваться от обступивших его пацанов с не меньшими ножами. — Да я вас всех, в яме сгною! Плетьми до смерти запытаю! Каждого придурка, на кол посажу! — и тут же сверкнул вынутой из ножен, кривой сталью. И только он поднял руку что бы махнуть по ближайшему юноше. Как его занесённый меч выскочил из руки. А у ткнувшего было, в него пацана, вылетел выбитый мной нож. Все тут же посмотрели на натянувшего очередную стрелу, мальца.

— Друзья! — максимально спокойно ответил я. — Вы своими острыми ножичками, мне белку пугаете. Вон, даже единственный глаз от страха начал дёргаться. Садитесь уже за стол, а то Игды обидится, что его вкуснейший супчик остыл и больше нам готовить не будет. Да, Игды?

— Да, да! — поторопился подтвердить страшное, запыхавшийся горбун. — Обижусь и не буду!

— Да и потница, пока вы тут, вместо того что бы поблагодарить хозяина Неба за подаренную еду, ножиками машите, выветрится на ветру. А у Игды она, сами знаете какая знатная! Ведь правда, Мерзы? — посмотрел я на ошарашенного, бывшего арабана, через прицел моего кривого лука, кивком приглашая того за стол.

— Да… — выдавил из себя побледневший перед моей мелкой стрелой, Мерзы. — Знатная… — и подняв свой ножик и саблю, сопровождаемый ненавидящими его взглядами, снова сел за стол.

— А вам что, особое приглашение нужно?! — гаркнул на застывших воинов, Шрам. — Быстро поблагодарили господина за честь разделить с ним трапезу, сели и молча едим!..

***

После третьей выпитой чаши, молчание наконец закончилось…

— Комар! — не выдержал один из юношей.

— Не Комар! А господин! — двинул наглеца половником по голове, Игды.

— Игды. Всё нормально. — успокоил я слугу. — Мы за столом, — все равны. Говори, как тебя зовут?

— Я Лоскут. — представился один из юношей.

— Говори Лоскут. — Рразрешил я.

— Мы с ребятами целый день думали как себя с тобой вести.

— Да ладно… — махнули рукой остальные. — Нормально всё…

— Ничего, не нормально! — продолжил Лоскут. — Ты нас, конечно извини. Но ты же, — совсем сопляк! Да с нас, всё ржать будут и пальцем тыкать! Мол, вон, десяток мелкого засранца пошёл! Ну куда это годится?! Стыдно же…

Я посмотрел на остальных. Все, как-то сразу приуныли. Кроме Мерзы. Он поначалу, даже обрадовался. Но потом, о чём то видимо вспомнив, вдруг резко встал.

— Ребята! Друзья! Вы справные воины… Я хочу у вас, попросить прощенья! — и тут же упал на колени. — Простите дурака! Меня в детстве обижали, обзывали по всякому… Я ведь был пухлый как, как… Отец у Комара! И вел себя так с вами, только бы понравится отцу! А я его, только раз в жизни и видел! — Мерзы вдруг заплакал. Но потом, быстро вытер слёзы. — И ещё я видел! Как Комар, за своего отца, которого все обзывали жирдяем, как и меня в детстве, схлестнулся с огромным медведем! И я невольно поставил себя на его место. На место покойного Мбека. Я был бы очень и очень горд, если бы у меня был такой сын, как Комар. Прости меня, это была моя стрела! Не смог я тогда выдержать, представив что моего сына и разодрал медведь. Не хотел я помешать твоей мести!.. — и отвернувшись от всех, Мерзы снова заревел…

Мда… Все сидели молча. И даже я, снова взглянув на этого пухленького юношу и вспомнив ту стрелу, так ловко сбитую Ахметом, увидел совсем другого, запутавшегося в себе человечка. А говорят, что первое впечатление самое правильное…

— Грозные воины! — пошатываясь, встал вдруг, уже порядком поддатый Игды и окинул взглядом, безусых подростков. — Давайте, всё же выпьем за здоровье моего хозяина и вашего нового командира, Комара. Вы не смотрите что он такой мелкий. Я например, — этого совершенно не замечаю. Смотрю на него и вижу перед собой могучего багатура! Более того, я совершенно уверен что он даже в таком нежном возрасте, любому из вас хорошенько наваляет, причём, голыми руками. Не говоря уже о луке или ноже. Но и это не самое главное, что я хочу сказать. Послушайте старого, горбатого слугу, повидавшего немало на своём веку. Ничто так не говорит о человеке, независимо от того, маленький он, толстый или худой, как его слава. И только от вас зависит, завидовать вам будут или же насмехаться, ваши боевые товарищи. Но со своей стороны, могу вас заверить, что я ни разу не пожалел, что пошёл в услужение к такому замечательному господину, как Комар. И поверьте! Он вас ещё немало удивит! И надеюсь, озолотит… Просто дайте ему время. И вы не пожалеете ни о мгновении, проведённом с этим необычным, невероятно умным, и очень хорошим человеком. За нашего юного арабана, Комара!

— За господина! — первым поднял налитую потницу, Шрам.

***

— Ну всё Мерзы, не плач! — похлопал я всё ещё рыдающего от чрезмерно выпитого, хоть и довольно крупного, но максимум, шестнадцатилетнего юношу. — Я тебе кстати, очень благодарен.

— За что это? — не понял меня Мерзы.

— За ту стрелу. — он непонимающе посмотрел на меня и на грозно светящую одним глазом белку.

— За ту, что белку чуть не убил? — предположил Мерзы.

— Да нет. — улыбнулся я. — Эту белку, хрен убьешь! Я уже пытался, поверь. За то, что ослушался приказа и под страхом смерти, пытался спасти меня от медведя. Я этого не забуду. Но я так же не забуду, что ты конкретный засранец! Надеюсь, это в прошлом. И гонять я тебя буду вдвойне, пока из тебя не выветриться всё то дерьмо, что ты нахватался у своего папаши. И возможно, когда я стану сотником, то верну тебе твой арабан. Но это, только если ты проявишь себя с положительной стороны. Договорились?

— Да хоть втройне меня гоняй, Комар! Хоть в десять раз больше! Увидишь! Я воин не плохой! — обрадовался вновь открывающейся перспективе, Мерзы.

— Ладно, ладно! — ещё раз похлопал я по плечу юношу. — Давай, кушай. Набирайся сил. Они скоро тебе понадобятся… — я встал, и пошатываясь после очередной попойки, пошёл в шатёр. Но уже у входа, всё же дал ценные указания.

— Игды! — крикнул я. — Завтра начинай обучать их грамоте! Чтобы до обеда все умели читать и писать! Это понятно?

— Но хозяин! Как это возможно! До обеда-то?! — опустил руки, Игды. — Как я их оболтусов, за пол дня, грамоте-то обучу!

— Твои проблемы! — сдвинул я плечами. — И самое главное. Меня с белкой, до обеда не будить! Услышу малейший шум, всем бошки поодстреливаю… — еле добравшись до кипы шкур, я в очередной раз дал себе зарок больше так не напиваться, погладил на прощанье вертихвостку, и уснул беспробудным, детским сном…

— Не переживай, Игды. — похлопал по плечу озадаченного слугу, Шрам. Господин же не сказал, до которого обеда. До завтрашнего, или через неделю? Или целый год оболтусам знания в голову вбивать…

— А и правда! — повеселел Горбун. — Не сказал…

— Так что пойдём, выпьем за его здоровье! Он же надеюсь, не против, если мы за его здоровье, немного бухнем?

— За здоровье, — это можно… — согласился Игды. — Без здоровья, — оно никак…

— Это точно! — одобрительно похлопал его Шрам. — А нашему хозяину, ещё и удача, причём немалая, непременно понадобится! А за нее тоже, не грех выпить… А потом, когда у нас тосты и твоя великолепная потница закончатся, можно и грамоте…

— Шрам, ты очень, очень хороший человек. — еле стоя на ногах, похлопал по плечу не менее бухого вояку, Игды. — и за это, нужно срочно выпить!

— Что, выпить-то? — не понял мужик. — Мы всё подчистую вылокали! Вон, возле дрыхнущих сопляков пустой бурдюк валяется…

— Всю, да не всю… — Игды по-заговорщически приставив палец к губам, вынул из-за рубахи небольшую, кожаную тару. Обрадованный Шрам с большим уважением посмотрел на невероятно гордого собой, горбуна.

— А за что, выпьем-то? — немного помявшись, причмокивая и поглаживая усы с небольшой бородкой, в предвкушении спросил мужик. — За всё вроде, уже пили…

— Так, за тебя же! — не понял Игды. — Или забыл?

— Не забыл я… Просто не хочу я за себя пить. Вот и всё…

— Ну ладно… — с пониманием посмотрел на него Игды. — А давай, за Мерзы! — после небольшой паузы, предложил неожиданно горбун.

— За Мерзы? — не понял Шрам. — А за него-то, за что?

— Ну как-же! — уставившись залитыми потницей глазами на коренастого вояку, выкрикнул Игды.

— Тс-с… Тихо! — шикнул на него Шрам. Не буди лихо, — пока тихо… А то ещё и с сопляками делится придётся…

— Ну, как-же… — уже прошептал горбун. — Не побоялся Ахмета и по медведю выстрелил!

— Кто, выстрелил? — не понял Шрам.

— Как кто? Мерзы выстрелил! Хороший человек, однако оказался… Смелый!

— Не смеши меня, друг! — похлопал горбуна по плечу, расплывшийся в улыбке, Шрам. — Я не знаю зачем он всё это выдумал. Может к новому десятнику подмазывается, или ещё чего… Но его отец просил меня за ним приглядывать и в его дела без надобности не лезть. И я не лезу. Ну, почти не лезу… Но и в никакого медведя, он тогда тоже не стрелял. Я рядом с ним был и всё видел…

— А кто же тогда стрелял?.. — ошарашенный новостью, вылупился на Шрама, Игды.

— Кто-кто… Ясно кто. Сотник Такту, кто же ещё! Ахмет то ему, точно не указ… Вот за него, — я бы выпил! Справный воин. Не то что это злобное, жестокое и лживое существо. Весь в своего отца, гадёныш… Тьфу! — сплюнул с явным презрением к грозному темнику и несомненно достойного его отпрыску, мужик. И взяв у Игды уже налитую, полную великолепной потницы тару, тут же мигом влил её содержимое себе в рот. Закряхтев от удовольствия и устало махнув на прощанье застывшему горбуну рукой, пошатываясь побрёл в свой шатёр. Оставив уже совершенно ничего не понимающего пьяницу, наедине со своими путающимися мыслями и десятком мирно посапывающих возле догорающего костра, юнцов…