Конан и слепая богиня

Глава 1

Высокий, мускулистый юноша напоследок, прощаясь, поднял руку. Маленькая девичья фигурка, направляющаяся на юг, дружески махнула ему в ответ. Юноша резко тряхнул гривой чёрных волос и расправил могучие плечи. Хотя ему едва ли исполнилось двадцать, что-то в выражении его лица давало понять, что даже искушённый опытный боец в расцвете сил поступит мудро, когда решит разойтись с ним по-хорошему. Особенно если тот юноша пребывает в плохом настроении, как сейчас. Проницательные глаза пылали, сияя холодной синевой, и свидетельствовали о северном происхождении. Пружинные гибкие движения напоминали вышедшего на смертоносную охоту зверя. Ножны из грубой серо-зелёной кожи скрывали широкий древний клинок, отполированный до зеркального блеска.

Прощание с девушкой из пустыни Элаши было искренним, сердечным и кратким. Хотя расставание прошло открыто и радушно, юноша не мог оградить себя от ощущения незначительной лёгкой виноватости, почти с облегчением избавившись от него только тогда, когда девушка исчезла за горизонтом. Он ещё раз оглянулся через плечо в сторону фиолетовых пиков Кецанкианских гор. Далеко в долине в небольшой сосновой роще навеки упокоилась красавица Туэнн. И только ветер гулял по пустынным безлюдным залам мрачного замка, где лишь тёмное пятно на полу напоминало о существовании некогда могущественного некроманта Нега.

Теперь он наконец отправится в желанную Замору, богатую землю с огромными городами, полными легко отбираемого имущества, таверн, прославленных вкусной кухней, и обольстительных гнёзд роскоши и удовольствия, которые переполнены раскинувшими руки красавицами, подобными наложницам из гарема шаха.

У юноши была хорошая обувь, несколько серебряных монет в кармане и надёжный клинок сбоку. Что ещё можно от жизни желать! Конан из Киммерии ещё раз потряс головой, отгоняя навязчиво-путанные воспоминания, и уверенным шагом направился к нагорному плато, над которым возвышались контуры башен Махраабада.

— Миндаль! Солёный миндаль! Очищенный миндаль! Миндаль в сахаре! Купите миндаль!

— Стой, свинья! Эй! Засранный глупец!

— Свежий инжир! Апельсины! Лимоны! Плоды граната!

— Сколько хочешь за шаль? Десять рупий? Бессовестный обманщик, жулик! Столько денег за кусок шёлка? Выглядит, словно в него завертывали больную ногу твоей мамаши!

— Будущее, господин, прочту по руке твоё будущее!

Черноволосый варвар ловко пробирался между караванами верблюдов из южных пустынь, погонщиками скота и лавочками, переполненными товарами всех видов. Здесь предлагала ароматные золотистые финики, мелкие сладкие лимоны и сочный виноград загорелая женщина с фермы, чьи прелести были очень хорошо видны благодаря глубокому декольте. Возле неё пронзительно кричала, зазывая торговцев, сморщенная старуха, согнувшаяся над лукошками с фисташками, миндалем и лесными орехами. Чуть дальше сосредоточенно трудился над колодой из здорового ясеневого дерева немного сгорбившийся мужчина с долотом в руке, отрепетированным приёмом готовый схватить за рукав первого же прохожего, заинтересовавшегося его резьбой, чтобы начать с ним торговаться. Напротив, прислонившись к столбу, стоял купец в типичной для туранцев феске на обритой голове и заманчиво-навязчивым голосом предлагал кхитайские разноцветные шелка и белоснежные вендийские кружева. Северянин на миг застыл, остановившись у ограды с чистокровными жеребцами и восхищенно оглядывая породистых зверей. Пристально и жадно он вслушивался в пламенные речи продавца лошадей, наслаждаясь мыслью о том, что ночью возвратится сюда, чтобы выбрать коня даром.

— Достойные мужчины, прелестные леди! Весёлые юноши, добродетельные девы! Ближе, ближе, подходите ближе! Послушайте трогательную историю о грешной любви и ужасающем убийстве купеческой дочери, которая произошла на самом деле и которую пред вами сегодня добросовестно разыграет странствующая группа актёров Таураса! — звонкий сочный бас мужчины неудержимо разносился над всем рынком, привлекая всеобщее внимание.

Коренастый комедиант с квадратным подбородком, широко расставив ноги и легко удерживаясь на бричке, которая служила ему временным импровизированным помостом, ударил по струнам мандолины. Он прикрыл впалые глаза, и его голос набрал еще большую силу, дополняя мелодию чистый напевом:

Понемногу ритм барабана сменился на дробь, появилось позвякивание бубна, послышались переливы весёлой флейты. К игривому припеву присоединились пышная голубоглазая блондинка и юная красавица с длинными вьющимися каштановыми волосами и карими глазами, затенёнными густыми ресницами, которые запели:

Около телеги столпились любопытствующие. Даже киммериец, захваченный и привлечённый необычным зрелищем, подошёл поближе. Странствующих кочующих актёров он видел впервые в жизни. По мере развития сюжета истории, собравшиеся вокруг него люди присоединялись к песне и начинали ритмично притопывать в такт. Варвар ощутил некоторое неудобство, ему стало неуютно.

Он не был привычен к такой толчее и давке. В подобной толпе он даже не смог бы вытащить меч и взмахнуть им. С ужасом Конан осознал, что оказался захвачен в плен в центре людского стада. Кровь начинала неистово вскипать в его жилах, и он принялся высматривать выход из толпы.

Вдруг Конан ощутил у пояса лёгкое движение. Чья-то рука украдкой пыталась облегчить его пояс от мешочка с монетами. Мелодичную мелодию сразу же прервал громкий крик:

— Пусти меня! Ой, больно же!

Молодой человек с угревато-прыщавым лицом, почти мальчик, отчаянно пытался высвободиться от дробящего захвата могучей руки. Его длинные тонкие пальцы беспомощно застряли в ловушке на полпути к мешочку с деньгами. Сила схватившего его человека устрашала, но ещё более пугал мрачный взор горящих голубых глаз.

— Прости, господин, у тебя ослабла тесёмка у мешочка. Я хотел поправить и подать. — Выступающие передние зубы и умные шкодливые глаза делали жулика похожим на ласку.

— Подать… — варвар разъярённо фыркнул, давая понять, что не верит в добрые намерения оборванца, а о выражении ему благодарности даже не помышляет.

— Эй, не обижай парня! Отпусти его! Разве не видишь, что тесьма у мешочка с деньгами действительно ослабла? Потерял бы, если не вмешаться. Мог бы и поблагодарить его! — Верзила с кривыми ногами не пытался скрыть усмешку в голосе, небрежно поигрывая длинным, не менее трех дюймов, ножом.

— Мукаффо, Джарир, так и будете просто смотреть, как этот варвар нападает на нашего друга Ардазира? — Один из подельников оборванца хитро прищурился и, вызывающе осклабившись, с широкого изогнутого лезвия клинка направил в глаза киммерийца отражение лучика солнечного света.

— Научим этого гада манерам!

— Конечно, Кузман!

Двое заросших хмурых парней с руками на поясе сделали шаг навстречу Конану. Они выглядели похожими, как два глаза, а отличались только тем, что у одного из них лицо было рябое от оспы.

Комедианты смолкли. Толпа зрителей быстро освободила место, где назревала схватка.

Киммериец одним движением вырвал мешочек из ослабевших пальцев мелкого воришки и не спеша прикрепил его сзади к поясу.

— Идите своей дорогой, парни. У меня сегодня и так не самый лучший день.

— А будет ещё хуже, когда… — верзила не успел договорить.

Черноволосый юноша напал стремительно, словно гремучая змея. Одним единственным ударом кулака он сбил Кузмана на землю. По мостовой покатились несколько выбитых зубов. Нижнюю часть лица верзилы залил хлынувший изо рта поток крови. С протяжно-сердитым рёвом и обнажив мечи, два приятеля сломя голову бросились в атаку на Конана.

Древняя закалённая сталь зловеще прошипела, когда юноша плавным движением вытащил её из ножен. Казалось, он отражает выпады обоих нападавших без малейших усилий. Лезвие его меча сверкнуло, мелькая стремительно, как бросок кобры, столь же непредсказуемо и также смертоносно. Пританцовывая между ними, он отбивал атаку одного лезвия и без труда уклонялся от второго. В отчаянном стремлении нанести решающий удар Мукаффа и Джарир мешали друг другу, но мускулистый юноша не давал им ни малейшего шанса. Хотя их было двое на одного, уже вскоре стало ясно, что численное превосходство в этом случае ничего не решит.

— Стражники! Стражники бегут! — сражение прервал крик нищего с открытыми язвами на обеих голенях. Банда воров исчезла так быстро, будто провалилась под землю.

— Гнилые яйца Ханнумана! — Конан с дикими глазами, переполненными жаждой убивать, расталкивал расступающиеся массы людей, напоминая жнеца, косящего поле спелого зерна. Не задерживаясь, он исчез в кривых извилистых улочках на противоположной стороне рынка и замедлил шаг только тогда, когда удостоверился, что никто не преследует его.

Его надежды быстро и легко разбогатеть в клоаке цивилизации начали исчезать. Понемногу приходило осознание того, что выжить в большом городе будет не так просто, как он представлял себе, когда странствовал по диким пустынным местностям.

— Тот дикарь на рынке буянил, как сорвавшийся с цепи, — жалостно стенал мужской тенор.

— Да, сорвал нам целое выступление, — угрюмо вторил ему звонкий бас.

— Но он красив. И такой сильный. Он двигался как дикий зверь, — протянул мечтательно женский альт.

— Вы, женщины, думаете только об одном, — ворчливо ответил бас.

— Но, Таурус, о чём это ты говоришь? — промурлыкала женщина, прижимаясь к нему сзади и касаясь свой пышной грудью спины коренастого владельца балагана.

— Успокойся, Каринна! Явился в самый разгар, сорвал представление, и из-за него только что потеряли выручку.

Блондинка Каринна смутилась, обидчиво сдвинув брови, и её голубые глаза сверкнули:

— Раньше ты был ко мне благосклонней.

— Это уже прошло давным-давно, — отрезал медоточивый тенор.

— Каринна, девонька, ты не могла бы мне помочь? Иголка с ниткой в дрожащих старческих руках хуже орудий с кхитайским огнём.

Ласковый и тихий вопрос старика смог погасить ссору в зародыше. Раздражённое раскрасневшееся лицо бывшей первой актрисы, а ныне отвергнутой любовницы, смягчилось. Не произнеся ни слова, она отправилась вслед за стариком с длинными белыми усами и прищуренными ярко-голубыми глазами.

— О, женщина! С одной стороны — небесная сверхъестественная краса, но в душе — помойка…

— А ты тоже давай успокойся, Карагиз! Зурн, нужно сходить за дровами. Отправляйся, или замерзнем в ночи. — Таурус, с непререкаемым авторитетом владельца балагана, оборвал дальнейший разговор.

Худощавый парень лет двадцати, живой, юркий и гибкий, который за всё это время не промолвил ни слова, без каких-либо дополнительных возражений встал и направился к лесу. Грозящая буря была предотвращена. Повисшая в воздухе напряжённость медленно исчезала.

— Ты плачешь. — Старец с ясными глазами подошёл к Таурусу, поправляющему конскую упряжь, и тяжело присел. Он уже слишком много повидал и в целом видел мало хорошего. Возможно, именно поэтому он и решился начать заранее проигранную дискуссию. — Вспоминаешь, как однажды ночью она прибежала к тебе в одной ночной рубашке и осталась? Она была старшей дочерью фермера, не испугавшейся осуждения и пересудов. Нам пришлось вынуждено покинуть страну, прежде чем её отец смирился с тем, что его любимица сбежала с комедиантами, и перестал преследовать нас. И ты до сих пор не осмеливаешься сунуться в Немедию, хоть минуло тринадцать лет.

— Тринадцать — несчастливое число, — вызывающе забурчал Таурус.

— Она стареет, хочет покоя. Мечтает о крыше над головой, детях, — продолжал старик, как бы не слыша его.

— Такого я никогда не обещал ей. Мы — комедианты, и дома не имеем. И нам необходима актриса помоложе. Как ты сам отметил, Хикмет, Каринна постарела. — в голосе владельца звучала созревшая неумолимая решимость.

— Говорят, сегодня в замке праздник, — быстро сменил неприятную тему старик. — Может быть, пригласят и актёров. Мы могли бы показать несколько наших лучших представлений, а не такую дешёвку, как для селян на рынке. Возможно, «Страсть и предательство при дворе кхитайского владыки Чан-Ю».

— Да, жаль, что твои отрывки играют так редко. Но сам понимаешь — селяне и провинциалы не заинтересованы в высоких эмоциях и чувствах, овладевающих городскими вельможами. Замок невелик, и внутрь попасть очень тяжело. Но твою идею стоит обдумать. Пойдём проситься во дворец сегодня — может, удастся попасть внутрь, прежде чем закроют врата.

Старец вновь вздохнул, задумался о чём-то и стал переминался с ноги на ногу.

— Хикмет? Вижу, что ты ещё чего-то хочешь…

— Я… — глубоко вздохнул автор пьес. — Я — о Карагизе. Он с нами недавно, но уже играет главные роли. А его глаза — что-то в них не то, нечто чуждое. Мы ничего о нём не знаем. Я не верю ему, — быстро выпалил старец, словно радуясь, что свои сомнения он наконец высказал вслух.

— Игру Карагиза благословили боги. Он — наилучший из нас. Нет — идеальный. И необходим нам. О своём прошлом он не говорил, да я и не спрашивал. Меня интересует только мой театр. Никто не хватает нас из-за этого парня. Он ничем не может нам навредить.

— Рад бы обладать твоей уверенностью. — Хикмет неодобрительно сжал губы и недовольно заковылял прочь.

— Он был таким быфтрым. — Верзила из-за перевязанной челюсти с трудом выговаривал слова. На грязной повязке медленно проступала кровь.

— Печенка Эрлика, я не мог ничего сделать! Клянусь! — ругался Ардазир, беспокойно переступая с ноги на ногу в углу воровского логова на окраине города. Главарь банды внутренне потешался над шепелявящим, хотя был достаточно разумен и мудр, чтобы внешне это не проявлять.

— Он выглядел как простая деревенщина. Кто бы мог предположить, что даже левой рукой он действует как сильнейший из гвардейцев шаха!

— О чём ты мне лепечешь? Ты должен предвидеть всё! — кипятился рябой Джарир.

— Теперь мы публично опозорены, — вмешался Мукаффа. — Боимся высунуть нос на улицу. Теперь на нас будут покрикивать все девки и шлюхи Махраабада. В следующий раз мы тебя бросим, чтобы ты выпутывался самостоятельно. Если бы Кавайра не закричал, что идёт стража, всё могло бы обернуться в конечном итоге ещё хуже.

— Я ведь говорил уже: я думал — это деревенщина. В итоге, мы убежали, как зайцы, — усмехнулся молодой вор, но когда увидел вытянутые перед ним кулаки приятелей, быстро стал серьёзным. — Большую часть денег мы сохранили, — пояснил он и начал торопливо выкладывать на стол разнообразные монеты всех видов: от золотых динариев и чеканных серебряных монет до нескольких медяков, используемых для платежей в городе.

Тот проклятый дикарь помешал реализации задуманного им плана. Сначала предполагалось, что Ардазир ограбит жертву и удерёт, скрывшись до встречи со своими партнерами — как обычно. Теперь он раскладывал монетки честно — по справедливости по пяти кучкам — и молча проклинал себя за ошибочный выбор жертвы. Затем он ощутил облегчение, что буря прошла, и он достаточно легко отделался — просто насмешками в банде. Но эти надежды не сбылись. Едва он положил в столбик последнюю монету, сзади его схватили две пары сильных рук и поставили перед Кузманом. Последовал удар кулаком в живот. Следом — удар по почкам. И, наконец, ему чуть не сломали руку в запястье.

— В следуюфий раз не допуфкай таких офибок.

Теперь Ардазиру шепелявость Кузмана уже перестала казаться смешной. Он упал на пол и попытался прикинуться потерявшим сознание. Но даже это не спасло его от града ударов, уверено наносимых по наиболее чувствительным участкам тела. И обморок перестал быть притворным.

— Хватит, достаточно с него! Или ты его, говнюка, убьёшь! — раздался насмешливый голос из другого угла комнаты. Изуродованный язвами нищий, сидящий в углу, за всё это время не двигался.

— Ефли бы он не обладал такими умелыми пальцами, его было бы не жаль, — прошипел Кузман. — Ф варваром будет долгая игра. Найди его для меня. Как можно фкорее. А ты о фвоей доле фегодня забудь! — напоследок он с явным удовольствием ещё раз пнул тело на полу.

— Варвар убежал по направлению к северным вратам. Вероятно, будет искать ночлег в квартале «Аромата красного лотоса», не будет проблемой отыскать его там, — пояснил калека.

Оживившись, трое мужчин, вышли из комнаты.

Кавайра даже не шелохнулся, неподвижно опираясь спиной о стену.

Через некоторое время Ардазир начал подниматься с пола. Со стонами ощупал все кости. Оказалось, что все целы.

«С бандой пора завязывать, это уже ясно. И самое время, о Бел! — выругался он про себя. — Во дворце сегодня готовятся к празднику. Там будет уйма шныряющих людей, и я смогу легко затеряться в толпе. А потом можно будет смыться из города и, представившись богачом, объявиться где-нибудь на другом конце света. Если, конечно, удастся стянуть что-нибудь в замке».

Он неуверенно поднялся на ноги и, спотыкаясь, заковылял к двери. На нищего у стены он даже не взглянул, поэтому не заметил, что Kавайра двинулся за ним, словно тень. Причём, так быстро, что полностью забыл про свою хромоту.

Пресловутый квартал «Аромат красного лотоса» славился дурной репутацией. А притон «У козы» Тамира считался злачным местом даже в самом районе. Притон этот, однако, обладал одним большим преимуществом — он был самым дешевым.

Могучему киммерийцу пришлось пригнуться, когда он проходил через входную дверь. Внутри его встретил удушливый мрак, тяжёлый спёртый запах тухлых овощей, баранины, пережаренного сала, мочи и потных мужских тел. В воздухе плавали густые клубы дыма. Пришлось даже остановиться на мгновение, чтобы осмотреться при переходе от яркого света к сумраку помещения. Низкие потолочные балки были дочерна прокопчены чадящим дымом мерцающих лучин. Опилки на полу, наверное, помнили первого короля Атлантиды, и с тех пор на них извергло блевотину столько выпивох, сколько благородных владык восседало на троне этого легендарного континента за долгие столетия до того, как он исчез в холодных морских глубинах.

Северянин, поморщившись, невольно сжал пальцами нос и плюхнулся на шаткую лавочку возле дальней стены зала — так, чтобы, прислонившись к ней, прикрыть спину и получше осмотреться. Кувшин тёплого пива, кусок жёсткой говядины и чёрствый хлеб пока что сполна воплощали все его пожелания.

Завсегдатаи притона, которые при входе неизвестного мужчины смолкли на миг, снова вернулись к пьяному шуму и кутежу. Всех этих мужчин разных народностей объединяло одно: безоглядная жадность к деньгам и презрение ко всяческим правилам людской порядочности. Прислуживали им женщины с такими же холодными и жёсткими взглядами, как и у гостей. Помимо этого, в их взглядах тоже читалась жадность. Больше всех шума производили приказчики вендийских купцов, чьи головы были обёрнуты кусками грязной ткани. Они яростно о чём-то спорили с кофийскими торговцами лошадей, сидящими за тем же столом. Чуть далее и более спокойно обсуждали грязную сделку туранские контрабандисты наркотиков далёкого Востока, так ценящихся в распутных заморийских городах. На другом конце комнаты зембабвийский чёрный гигант — по-видимому, телохранитель одного из купцов — с мрачным видом приканчивал неизвестно который по счёту кувшин дешевого вина. Чем дальше, тем всё более дикие взгляды он бросал на своё окружение и, видимо, не мог дождаться, чтобы наброситься на первого же, кто даст для этого повод или предлог. Между этими людьми без устали шныряли местные жулики всех мастей и сутенёры. Здесь они явно чувствовали себя как дома: не в силах похвастаться роскошными одеждами, они умели привлекать простаков, втягивая тех в азартные игры.

Посетители кабака промывали глотку разбавленным пойлом, подобием помоев, в блаженной уверенности, что на данный момент не подчиняются никакому распространённому закону, кроме закона сильнейшего, и что если они сами не будут слишком много и пристально таращиться на соседей по столу, то будут избавлены и от их внимания.

Конан уже готовился кинуть несколько пар медяков обслуживающей его девке, решив, что лучше провести ночь где-нибудь у ворот города на одном из парапетов, нежели в паршивом заведении Тамира, когда шум в помещении внезапно стих. По обшарпанным каменным ступеням в притон спустилась женщина в тёмно-синем бархатном плаще с капюшоном, накинутым на голову. Даже в полумраке были видны изящные изгибы её тела и блеск зелёных глаз. Удивлённую тишину разорвали рёв и грохот, когда мужчины начали вскакивать со скамеек и стульев. Таким образом, таинственной посетительнице не удалось избежать неприятного внимания. Охраняли её шестеро воинов, вооруженных короткими кинжалами, висевшими пока на поясе, и длинными кожаными кнутами, оканчивающимися увесистыми острыми шипами и металлическими шариками, в руках. По таверне пронёсся хриплый вздох, и разочарованные мужчины вновь опустились на свои места.

Необычные посетители направились прямо к Конану и окружили со всех сторон его стол, а закутанная в плащ женщина села напротив него. Юноша остался бесстрастно-равнодушным. На его лице не шелохнулся ни один мускул, но глаза сверкнули, вспыхнув синевой льда. Левой рукой он схватил кувшин и отпил глоток, а правую же словно невзначай приблизил к мечу.

— У нас в городе появился важный гость из дальних северных гор и равнин. Добро пожаловать в Маахрабад, чужак-незнакомец! — произнесла женщина тихим, слегка насмешливым голосом.

Ласково-масляный, мягкий тон как бы скрывал острые стальные когти. В нём звучали вызов, угрозы и обещания одновременно. Варвар ощутил, как поднимаются волосы на загривке, а в подбрюшье растекается жгучий жар.

— Кто ты? И что тебе от меня нужно? — хрипло спросил он.

Незнакомка наклонилась к нему, перегнувшись через стол, и соблазняюще взглянула ему в лицо. Голова Конана закружилась от горького запаха арники и жасмина.

— Моё имя не имеет значения. Помоги мне, прошу тебя! Пойдём со мной. Не пожалеешь, — добавила многозначительно и начала подниматься из-за стола.

— Подожди! Если тебе что-то нужно от меня, ты должна рассказать мне немного больше! — Конан потянул её шелковистое предплечье, снова возвращая на место.

Охранники разом встрепенулись, насторожившись, как один готовые получить от своей госпожи лишь кивок, чтобы начать сеять насилие и страх. Отдёрнув руку и освободившись, та изумлённо обернулась, окинув варвара взором, сверкнувшим изумрудными искрами.

— Никогда так больше не делай! Иначе тебе достанется от моих воинов. Очевидно, ты ещё не знаешь, что такое кнут в опытной руке. Это увечье ты пронесёшь через всю жизнь — если, конечно, выживешь. Однако я считаю излишним провоцировать проверку сил друг друга, — смягчился внезапно тон её голоса. — И я в твоей власти точно так же, как и ты в моей. Мне действительно необходима помощь. Я предлагаю тебе заработать такое количество золота, какое тебе никогда даже и не снилось. Ты будешь доволен.

Киммериец рассмотрел её. Женщина, похоже, не обманывала. Выказала и милость, и немилость — всё как и есть.

— Тогда пойдём, — прорычал он. — Но смотри — будь осторожна. Обычно я женщин не убиваю, но если ты захочешь подвести меня и обмануть, я не стану колебаться.

Варвар нехотя встал и, демонстративно игнорируя шестерых человек за своей спиной, без оглядки вышел из таверны.

Женщина с зелёными очами, укрытая капюшоном, удовлетворённо улыбнулась и последовала за ним маленькими плавными шагами, прикрываемая и охраняемая сзади воинами. Трактирные выпивохи притупили взоры, делая вид, что пристально изучают свои кружки и кувшины с вином, до тех пор, пока дверь не захлопнулась за последним из воинов с хлыстом в руке. И прошло ещё достаточно времени, прежде чем разговоры за дверями возобновились с прежней буйной разудалостью.

В то время, когда к «Козе» Тамира прибыл Кузман с двумя друзьями, никто из присутствующих выпивох о случившемся необычном визите уже и не помнил, а если кто и помнил, то говорить не хотел.