Консультант

Доказательство

Мое счастье длилось лишь два месяца. Денег на банковском счету хватило бы, чтобы купить небольшой дом. Из-за того, что я так неожиданно пропал, словно меня похитили, ситуация по учебе сложилась плачевная, но мне было все равно — ведь теперь я стал самым настоящим писателем. Тем не менее эту гордость постоянно сменяла тревога. Что, если никто не захочет купить мои книги? Что, если сотрудники отдела планирования бросят этот проект и меня попросят вернуть деньги? Что тогда?

Я знал, в чем кроется истинная причина моего беспокойства. В глубине души я не верил, что справлюсь. Ни одно издательство не станет выпускать целую серию романов молодого писателя. К тому же криминальных романов. В такие минуты я, чтобы справиться с тревогой, отправлялся в банк и проверял баланс. Теперь только баснословная сумма на моем счету доказывала, что я какое-то время писал романы, запертый в жутковатом кондо.

Инстинктивно я чувствовал, что что-то не так, что такого просто не бывает. По этой причине решил никому не рассказывать, чем занимался во время отсутствия. Когда друзья интересовались, где я пропадал, я отвечал, что ездил на языковую практику за границу. В то время это считалось очень престижным, так что никто особо не интересовался моим отсутствием. Я чувствовал себя так, будто сидел в казино, собрав королевский стрит-флеш. Я делал вид, что меня волнует поиск работы, что мне сложно успевать за учебной программой. Меня часто спрашивали, все ли нормально. Каждый раз я отворачивался и, вздыхая, отвечал: «Это жизнь».

По истечении двух месяцев я начал нервничать. Черный Костюм сказал, именно столько я смогу отдыхать, но, возможно, он имел в виду пару месяцев? Он свяжется со мной четко двадцать девятого числа? Или мне стоит позвонить первым? Может, все отменилось? Каждое утро, открыв глаза, я уже не мог думать ни о чем другом.

В тот день я пошел на занятия, решив подождать последние сутки. Я сидел над открытым учебником английского, но словно ничего не видел. Иностранные слова никак не хотели запоминаться. Не выдержав, я спустился в библиотеку и открыл газету.

Я разложил перед собой все выпуски за последние два месяца, но сосредоточиться на чтении все еще не мог. Буквы будто разбегались перед глазами, и к тому же у меня кружилась голова. Я понял, что со мной что-то не так. Вдруг мой взгляд из обилия новостей на странице газеты выхватил небольшую статью. Церковь, пастор, наружный блок кондиционера, смерть. Я перевернул страницу. Пробегая взглядом другие статьи, я вдруг подумал: «Что это было?», вернулся на заинтересовавшую меня страницу и увидел следующий заголовок:

«Причиной смерти всем известного пастора стало не переутомление, а падение с большой высоты».

Я рассмеялся. Все в библиотеке одновременно посмотрели на меня. Я встал, положил газеты на место и направился к выходу. У дверей я остановился и задумался. «Это совпадение». Но я уже вытаскивал пачку газет за прошлый месяц. «Просто совпадение». Я начал бегло просматривать новости. Вдруг кто-то похлопал меня по плечу. От неожиданности я уронил сумку. Сидящая рядом девушка, которая, казалось, испугалась даже больше меня, пробормотала:

— Пожалуйста, листайте потише.

Я наклонил голову и извинился, поднял сумку и, сделав глубокий вдох, снова принялся листать. Я внимательно изучал каждую статью. Вот оно: «Бывший представитель правящей партии умер от хронического заболевания — сахарного диабета». В статье говорилось, что, расследуя его смерть, полиция зашла в тупик.

Каждый удар моего сердца отдавался острой головной болью. Оно билось, словно кузнечик, силящийся ускользнуть с раскаленной сковороды. Я вышел из библиотеки. Это просто совпадение. Политики и пасторы умирают каждый день. Совпадение, ничего особенного. Всю дорогу до дома меня трясло. Когда я шел мимо компьютерного зала, меня окликнул знакомый, но я не нашел в себе сил ответить. Придя домой, я накрылся одеялом с головой и уснул, даже не поужинав. Сон был мне просто необходим.

Когда я проснулся, было уже за полночь. Почувствовав голод, я открыл холодильник. Никакой твердой пищи. Я достал пакет молока и, расположившись в гостиной, включил телевизор. На экране возник репортер, стоящий перед домом, в котором явно недавно произошел пожар.

«Руины напоминают поле боя…» — начал он. Он говорил правду. В доме будто шла битва. Обгоревшие стены, отброшенные взрывной волной куски шифера, обугленные трупы свиней. Я выронил молоко, и оно, булькая, полилось из пакета на пол.

«Полиция предполагает, что скопившийся в баке под амбаром метан, из-за жары образовавшийся в свином навозе, взорвался из-за контакта с сигаретой, которую выбросил господин Ким».

Свет от телевизора танцевал по стенам гостиной. Я знал, как должна выглядеть недостающая часть полуразрушенного дома. Потому что видел его раньше.

«На всей площади тела господина Кима были обнаружены ожоги третьей степени. Его доставили в больницу, но через два часа фермер скончался».

Как в моем романе. Взрыв был важен, потому что мальчик хотел отплатить фермеру той же монетой. В моем романе тот собрал жителей деревни, из которой мальчик был родом, и отдал американским солдатам приказ начать воздушную атаку. Напалмовые бомбы сыпались на деревню градом. Но ведь это лишь плод моей фантазии… Я чувствовал пальцами ног холод от разлившегося молока. Я опустил взгляд и уставился на белую лужу на полу. Что происходит?

— Это совпадение, — пробормотал я.

Я знал, что окурок упал в чан, полный метана, не по неосторожности. Этот взрыв не случайность, как и смерть фермера. Конечно, такое действительно может случиться, но только с очень невезучим человеком. Но как объяснить то, что взорвавшийся дом был точно таким же, как на плане, который я получил от издателя? Что свиней ровно пятнадцать? Шанс, что это совпадение, казался таким же ничтожным, как и вероятность того, что кто-то сможет выиграть в лотерею два раза подряд. Тем не менее я продолжал бормотать что-то о случайности и совпадении.

Репортаж закончился, и на экране появился перевернутый грузовик, из которого лилось черное машинное масло. Я почувствовал под ногами холодок. Наклонив голову, я увидел, что стою в луже молока. Вытирая пол тряпкой, я думал о том, что натворил. Размышляя, я замер и очнулся, когда все собранное мной молоко уже снова стекло на пол. Я вдруг подумал, что это не важно. И почувствовал, как внутри запоздало поднимается гнев. Меня использовали. Я отбросил тряпку и взял телефон. Нужно сообщить в полицию. Уже начав набирать номер, я вдруг остановился. Что я им скажу? Постараюсь объяснить. Я продолжил набирать номер, но вдруг понял, насколько нелепо прозвучит то, что я собираюсь рассказать. «Произошло убийство, похожее на несчастный случай, и, хотя оно похоже на несчастный случай, на самом деле это я его спланировал. То есть я, конечно, разработал план, но не потому, что хотел убить. Все это было нужно кому-то другому, я не знаю кому, но…»

Я немного успокоился и опустил телефон. Очевидно, что полиция мне не поверит. Они решат, что я просто спятил. Даже если кто-то и поверит, доказать я ничего не смогу. Разработанный мной план убийства был безупречен. Ни свидетелей, ни улик. Я вдруг понял, что именно по этой причине меня вынуждали оставаться в кондо. Если в полиции и выслушают меня, то потом точно позвонят в ближайшую психбольницу. И тогда думать о том, произошло ли все на самом деле или лишь в моем воображении, я буду, сидя в больничной столовой и глотая таблетки. А существовал ли вообще тот кондо? Мои руки дрожали. Они ведь не станут бездействовать, если я сообщу о них в полицию. Конечно нет. Если они оказались способны на убийство трех человек, то убить четвертого им будет несложно. Конечно, я мог бы изобразить благородного борца за справедливость, но на карту поставлено слишком много, чтобы строить из себя героя. Я снова взялся за тряпку и собрал с пола все молоко. Кислый запах никуда не исчез.

Следующий день я провел так же, как и всегда. И день после тоже. Я не читал газет и не смотрел телевизор. Мне даже удалось запомнить много новых слов во время занятий английским. Я внимательно наблюдал за собой и людьми вокруг. За исключением нескольких мелочей, все было как всегда. В итоге я списал все на чрезмерную нервозность: слишком много об этом думал, вот так и случилось. Неделю спустя я уже едва понимал, что произошло. Я позвонил Черному Костюму. Номера больше не существовало — чего и следовало ожидать.

Поужинав, я легко оделся и вышел на прогулку. Сев на скамейку у местного супермаркета и закурив сигарету, я открыл чековую книжку. Это был не сон. В голове запоздало возникла мысль, что за моим счетом могли следить. И как я не подумал об этом раньше? Может, я просто растерялся, а может, думал, что у меня получится сбежать? Я не хотел себе в этом признаваться, но в глубине души знал, что не смог бы отказаться от денег. Конечно, чеки тоже не являлись прямым доказательством. Деньги на счет положил я сам, а откуда они взялись, я не знал. Даже если случится чудо и полиция, поверив мне, отследит историю транзакций, где-то они обязательно зайдут в тупик. Да уж, ничего не скажешь — какие-то бумажки ценятся выше человеческой жизни. Я затушил сигарету, встал и пошел к дому. Там я подошел к черной машине, которую всю неделю видел то неподалеку от своего дома, то от университета, и постучал в окно. Она мне настолько запомнилась, что я до сих пор могу назвать последние четыре цифры ее номера: два, четыре, один, пять.

Так или иначе, стекло опустилось. Лицо сидящего внутри мужчины лет тридцати пяти было мне незнакомо. По его мускулистым рукам, которые, казалось, вот-вот разорвут рукава пиджака, можно было догадаться, в чем состоит его работа. Но, вопреки его суровому виду, он казался растерянным. Мне стало немного смешно от того, насколько выражение его лица не подходило под его образ.

— Передайте им.

— Что?

— Что я хочу поговорить.

— Что вы…

— Просто передайте им.

— Нет, что…

Я развернулся и пошел прочь. Шагая, я чувствовал, как он буравит меня взглядом. Прежде чем зайти в дом, я повернул голову и увидел, что машина уже исчезла. Ровно через час я получил сообщение:

«Вы прошли испытание. Пожалуйста, свяжитесь с нами, если согласны продолжить работу».

Далее были указаны время и место. И это все? Видимо, вживую они не общаются. Лишь устраивают проверки и раздают инструкции.

За день до встречи я отправился в деревню, где жил погибший фермер. На въезде предлагали услуги обманщики-риелторы. Вскоре мне удалось выяснить, что на месте взорвавшейся фермы собираются строить новый торговый центр. Война во Вьетнаме оказалась ни при чем: старый фермер просто не желал продавать свой дом, что мешало стройке. Он был одинок, потому что жил настолько бедно, что никогда бы не смог позволить себе отправиться во Вьетнам или любую другую страну Юго-Восточной Азии. Война во Вьетнаме… Я покраснел от стыда, вины и гнева.

— Я не могу ничего сделать. И не мог ничего сделать, — бормотал я по дороге домой.

Только тогда я осознал, во что ввязался. По приходе домой я удалил все написанные мной «романы». Другого выбора не оставалось. Я уже слишком много знал и слишком далеко зашел. Неужели это все правда? Я не мог ответить на этот вопрос. По крайней мере, тогда мне так казалось. Я принял приглашение и впервые встретился с красоткой-менеджером.

Позже мне на мобильный пришло СМС, сообщающее, что я принят. Но Компания кое-что от меня скрыла. В том сообщении было пропущено одно важное слово. Мне потребовалось довольно много времени, чтобы это понять.