Корпорация и двадцатый век. История американского делового предпринимательства

Перепроизводство не было проявлением депрессии; избыточные мощности фактически были созданы спекуляциями и чрезмерными инвестициями в 1920-х годах. На самом деле, как он сказал 22 мая выпускникам Оглторпского университета, это была более общая проблема: созидательное разрушение предпринимательской экономики привело к бессистемному развитию и отходам, которые можно устранить планированием. 157

Точно так же мы не можем внимательно проанализировать историю нашего промышленного прогресса, не поразившись его бессистемности, гигантскому расточительству, с которым он был осуществлен - излишнему дублированию производственных мощностей, постоянной утилизации все еще полезного оборудования, огромной смертности в промышленных и коммерческих предприятиях, тысячам тупиковых путей, в которые заманивают предприятия, расточительному расходованию природных ресурсов. Многое из этого - неизбежный побочный продукт прогресса в обществе, которое ценит индивидуальные начинания и восприимчиво к меняющимся вкусам и обычаям людей, из которых оно состоит. Но многое из этого, как я полагаю, можно было бы предотвратить, проявив большую предусмотрительность и приняв более широкие меры социального планирования.

В своей, пожалуй, самой изощренной предвыборной речи, произнесенной 23 сентября в Клубе Содружества в Сан-Франциско, Рузвельт подвел итог своей экономической философии. 158

Просто строитель новых промышленных предприятий, создатель новых железнодорожных систем, организатор новых корпораций - все это скорее опасно, чем полезно. День великого промоутера или финансового титана, которому мы давали все, что угодно, лишь бы он строил или развивал, прошел. Теперь наша задача - не открытие или эксплуатация природных ресурсов, не производство большего количества товаров. Это более трезвая, менее драматичная задача - управлять ресурсами и заводами, которые уже есть в наличии, искать новые внешние рынки для наших излишков продукции, решать проблему недопотребления, приспосабливать производство к потреблению, распределять богатство и продукты более справедливо, приспосабливать существующие экономические организации к служению народу. Настал день просвещенного управления.

Целью будет не восстановление рынка; целью будет замена рынка "планированием" - системой сознательного манипулирования относительными ценами.

На первый взгляд, этот акцент на управленческом планировании противоречит идее книги "Современная корпорация и частная собственность", как ее понимали экономисты в послевоенный период. Как всем известно, эта книга стала первой важной формулировкой того, что экономисты сегодня называют агентской проблемой между менеджерами и акционерами. 159 Берл и Минс впервые заметили, что американскими корпорациями все чаще управляют профессиональные менеджеры, а не их владельцы. Владение акциями стало распыленным, что снизило стимулы для акционеров к осуществлению контроля и дало менеджерам возможность преследовать свои собственные интересы за счет акционеров. Как и многое другое, о чем все знают, все это, конечно, неверно. Берл и Минс были далеко не первыми, кто заметил или обеспокоился проблемой разделения собственности и контроля. Их знаменитая книга, по сути, стала кульминацией давней прогрессивной дискуссии о корпоративном управлении. Что еще более важно, Берл и Минс на самом деле не были в основном озабочены агентскими проблемами между менеджерами и акционерами. 160

Основными вехами в прогрессистском разговоре о корпоративном управлении стали работы Веблена, "Чужие деньги" Брандейса и вышедшая в 1927 году книга "Главная улица и Уолл-стрит" бывшего эксперта по железным дорогам Уильяма З. Рипли. 161 В главе под названием "Право рождения за похлебку" Рипли предлагает притчу о двух мужчинах из штата Мэн, которые передают капитал своим сыновьям. Один дарит своему наследнику джерсейскую телку (коровы - доминирующая форма капитала на протяжении всей истории человечества), а другой - акции местной электрической компании, к созданию которой отец приложил руку. Разумеется, сын владельца коров гордится своим имуществом и лично заботится о его благополучии; второй сын узнает, что электрохозяйство было куплено холдинговой компанией, которая была куплена другой холдинговой компанией, которая, возможно, была куплена еще одной холдинговой компанией. Таким образом, второй сын не имеет личной заинтересованности в использовании своего капитала и не контролирует его; он стал рантье. Более того, те, кто контролирует капитал, могут воспользоваться преимуществами миноритарных акционеров, таких как незадачливый второй сын, и отнять у них ресурсы. Важно, однако, что Рипли не отождествляет контроль с менеджерами. Как и Брандейс, он имеет в виду в основном инвестиционных банкиров, которые определяют состав директоров корпораций. Пример: Контроль компании Dillon, Read над компанией Dodge после смерти братьев Додж. "Поистине, - предупреждал Рипли, - институт частной собственности, лежащий в основе всей нашей цивилизации, находится под угрозой, если мы не прислушаемся" 162.

Посыл Берла и Минса в основном тот же, хотя и обременен большим количеством данных и юридических аргументов. "Контроль лежит на человеке или группе людей, обладающих фактической властью выбирать совет директоров", - писали они. 163 Только в период после Второй мировой войны мыслители начали отождествлять контроль с управлением в смысле наемных профессионалов, создав тем самым оптику, через которую сегодня рассматриваются аргументы Берла и Минса. 164 В отличие от них, Берл и Минс полностью соглашались с прогрессистским пониманием управления как беспристрастного и всемогущего научного планирования. "Еще не было выработано лучшего принципа ведения бизнеса, - писали они, - чем найти способных людей и предоставить им максимальную свободу действий в управлении предприятием" 165.

В своем вкладе в книгу Минс тщательно разграничил понятия собственности, управления и контроля. Собственники - это акционеры, включая, что немаловажно, многочисленных миноритарных акционеров; менеджмент - это директора и должностные лица корпорации; а контроль - это те, кто выбирает директоров и, следовательно, может в конечном итоге определять направление деятельности корпорации и распределение прибыли. 166 Берле часто небрежно обходил это трехстороннее различие, но только потому, что он писал о правовом статусе миноритарных акционеров по отношению к законно назначенному совету директоров и должностным лицам. Для обоих авторов реальной проблемой было не отделение собственности от управления, а отделение собственности от контроля - тех, кто назначал директоров и должностных лиц. В 1935 году должностные лица и директора владели лишь 13 процентами всех корпоративных акций, и этот процент в течение столетия не уменьшался, а увеличивался. 167 Но должностные лица и директора составляли контроль лишь в немногих широко известных компаниях, таких как AT&T, RCA или Пенсильванская железная дорога. Гораздо чаще контроль принадлежал мажоритарному акционеру, значительным миноритарным акционерам, в частности семейным группам, или даже финансовым посредникам, таким как Дом Моргана, чьи услуги ценились во многом именно благодаря возможности осуществлять контроль. Холдинговые компании в пирамидальной структуре могли усилить контроль. В прогрессистском понимании корпоративного управления проблема заключалась в том, что те, кто контролирует компанию, могли обогащаться за счет все более бесправных миноритарных акционеров. В этом смысле проблема заключалась в слишком большом контроле собственников, а не в слишком большом контроле менеджеров.

С самого начала существования неограниченной корпоративной формы в XIX веке миноритарные акционеры регулярно подавали иски о присвоении и самообогащении контрольных пакетов акций. Позиция Берла заключалась в том, что такие истцы имеют право на возмещение ущерба по справедливости, исходя из теории, что директора держат корпорацию в доверительном управлении для акционеров. 168 Американские суды долгое время считали иначе. Суды неохотно вмешивались во внутренние споры корпораций, за исключением крайних случаев, и возлагали бремя доказывания на истцов. 169 Несмотря на это, а также на широкое распространение анекдотических историй о хищениях и самопродажах, корпоративная форма процветала в Америке в начале XX века, и миноритарные акционеры охотно вкладывали деньги в эти корпорации. Хотя инвесторам, возможно, не хватало права голоса, у них оставалось право выхода: есть свидетельства того, что миноритарные акционеры получали значительную скидку на свои акции, чтобы компенсировать угрозу внутреннего самопродажи. 170 Действительно, с точки зрения экономической истории странно воспринимать модель частной собственности XVIII века - исключительный контроль над материальным активом (например, джерсийской телкой ) - как некий платоновский идеал. 171 Да, частная собственность в таком понимании - блестящее решение агентской проблемы, взятое в отдельности. Но способность простой модели собственности решить агентскую проблему меркнет по сравнению со способностью корпоративной формы чрезвычайно расширить владение промышленной собственностью и тем самым стимулировать экономический рост.

В начале двадцатого века интересы, контролирующие корпорацию, делали себя богатыми, а миноритарные инвесторы хотели присоединиться к ним. Великая депрессия грубо перевернула эти расчеты. Миноритарные акционеры начали нести огромные убытки, особенно в пирамидах с высоким уровнем заемных средств, и они хотели получить компенсацию. Именно перед этой аудиторией Берл и Минс выступили с речью.

Поскольку весной 1931 года фондовый рынок продолжал падать, вину за это возложили на продавцов коротких позиций, которые совершали "медвежьи набеги". 172 Конгресс рассмотрел целый ряд законопроектов, в том числе один, который облагал прибыль от коротких продаж налогом в размере 25 процентов, и другой, который фактически отправлял продавцов коротких позиций в тюрьму. Герберт Гувер также рассматривал продавцов коротких позиций как виновных, и он включил в их число финансистов-демократов Бернарда Баруха и Джона Дж. Раскоба. Гувер убедил своего друга Фредерика Уолкотта из Коннектикута инициировать слушания в банковском комитете Сената, членом которого был Уолкотт. Из этих слушаний мало что вышло, поскольку Ричард Уитни, элегантный президент Нью-Йоркской фондовой биржи, с легкостью парировал все выдвинутые против него обвинения. 173 Однако после выборов 1932 года председатель банковского комитета увидел возможность возобновить слушания и сосредоточить их на гораздо более широком круге вопросов и потенциальных виновных. Питер Норбек, республиканец-популист из Южной Дакоты, был движущей силой горы Рашмор и главной причиной того, что изображение его героя, Теодора Рузвельта, в конечном итоге украсило пантеон. Хотя его взгляды были ближе к взглядам Франклина Рузвельта, чем Гувера, Норбек чувствовал, что ему нужен дополнительный авторитет у избирателей перед лицом того, что вскоре должно было стать администрацией демократов. После того как Сэмюэл Унтермайер и другие отказались от его услуг, Норбек выбрал в качестве специального советника Фердинанда Пекору, задиристого нью-йоркского прокурора и коллегу по "Бычьему лосю".

Как и слушания по делу Пуджо за несколько лет до этого, слушания по делу Пекоры, как их стали называть, стали городской площадью, на которой законодатели и виртуальная публика могли вынести обвинительный приговор обычным подозреваемым. Пекора оказался таким же умелым рингмейстером, как и Унтермайер, даже если в конечном итоге его противостояние с Дж. П. Морганом-младшим не имело того исторического драматизма, который был в допросе Унтермайера с Дж. П. Морганом-старшим. 174 Однако в отличие от слушаний Пуджо, которые были направлены против предполагаемого "денежного треста" сконцентрированных и неконкурентоспособных инвестиционных банков, слушания Пекоры будут направлены как раз против противоположного явления - значительно возросшей конкуренции в инвестиционном банкинге, которая возникла в 1920-х годах. 175 Главным объектом расследования в самом начале, на протяжении более чем недели показаний на сайте в феврале 1933 года, стал Национальный городской банк, лишь недавно обошедший Чейза в качестве крупнейшего банка страны, и его жесткий руководитель Чарльз Э. Митчелл. 176

Как мы видели, в 1911 году Фрэнк Вандерлип, тогдашний президент National City Bank, создал National City Company как отдельно зарегистрированную организацию, предназначенную изначально для владения акциями различных нью-йоркских и региональных банков, чтобы обойти законодательные ограничения на филиалы и межштатные банковские операции. 177 Когда администрация Тафта не одобрила это, Вандерлип продал все акции банка и начал концентрироваться на международных филиалах, что было разрешено (во многом благодаря самому Вандерлипу) Законом о Федеральном резерве. Поскольку военное производство увеличило спрос на коммерческие кредиты, National City Bank расширил свою клиентскую базу по всей стране, особенно за счет небольших и новых предприятий. В то же время National City Company занялась распространением, а затем и андеррайтингом ценных бумаг, частично приобретя брокерскую фирму Н. У. Хэлси. Этот шаг был, вероятно, ответом на дезинтермедиацию 1920-х годов - то, что повторится в конце века, - поскольку большие и малые компании все чаще обращались за финансированием к рынку ценных бумаг и отказывались от банковских кредитов. 178

National City Bank был коммерческим банком; National City Company стала инвестиционным банком. В 1929 году National City приобрел трастовую компанию, зарегистрированную в штате, которая стала третьей компанией, City Bank Farmers Trust Company. Вместе эти три банка представляли собой горизонтальную бизнес-группу: отдельные организации, имеющие общий совет директоров и некоторых должностных лиц. 179 Вместе они воплотили мечту Вандерлипа: глобальный универсальный финансовый посредник, не похожий на крупный европейский "главный банк". 180

Поскольку National City была новичком в инвестиционном банкинге и должна была конкурировать с такими компаниями, как Morgan и Kuhn, Loeb, Вандерлип направил инвестиционный и коммерческий банкинг в сторону новых и малых; кроме того, он создал бизнес-модель, в основе которой лежала тактика продаж под высоким давлением, а не клубные связи - подход, возникший в результате массового распространения облигаций Свободы во время войны. Такая же бизнес-модель была характерна и для Чарльза Митчелла, который в 1916 году возглавил отдел облигаций National City Company, а к 1929 году стал председателем правления всех трех банковских структур. "За тринадцать лет, - отмечает Джоэл Селигман, - Митчелл превратил контору из четырех человек в крупнейший инвестиционный дом в стране, с девятнадцатью сотнями сотрудников, шестьюдесятью девятью филиалами, частным телеграфом протяженностью 11 300 миль, собственными инженерами, бухгалтерами, счетоводами, полицейскими и годовым оборотом ценных бумаг в среднем более 1.5 миллиардов долларов в год". 181 Когда на слушаниях по делу Пекоры сенатор Джеймс Дж. Кузенс из Мичигана заявил, что Митчелл был лучшим продавцом, чем финансистом, Митчелл воспринял это как комплимент. 182

Бизнес-модель "жесткой продажи" принесла National City необычайный успех в 1920-е годы, но вызвала презрение со стороны авторитетных банковских домов и сделала предприятие привлекательной мишенью для охотников за козлами отпущения. На слушаниях в Пекоре выяснилось, что в 1929 году Митчелл заработал 1 миллион долларов, но не заплатил подоходный налог, потому что продал акции National City своей жене, а затем списал убытки. Митчелл покинул Вашингтон сломленным человеком, вынужденным оставить свой пост и в конечном итоге преследуемым за более чем 1 миллион долларов налогов. Но комитет преследовал гораздо большую цель, чем личная дискредитация финансистов. Цель состояла в том, чтобы продемонстрировать злоупотребления, связанные с самообогащением и самодеятельностью, против которых выступали Брандейс, Рипли и Берл. Митчелл и другие руководители National City получали лишь номинальную зарплату и компенсировались в основном бонусами из фонда, составлявшего 20 процентов от прибыли. Кузенс считал, что "эти необоснованные зарплаты и эти бонусы ведут к необоснованному банковскому делу и необоснованным продажам ценных бумаг". 183 В отличие от этого, конечно, современные экономисты с гораздо большей вероятностью будут рассматривать план оплаты труда в National City как систему мотивации, эффект которой - как это ни парадоксально - как раз и заключался в смягчении агентской проблемы "владелец-менеджер", которая сегодня справедливо или несправедливо ассоциируется с Берлом и Минсом, путем лучшего согласования стимулов менеджера с интересами акционеров. 184

Гораздо большее значение имели обвинения в корыстных действиях, возникшие из-за тесной связи между коммерческими банковскими операциями National City и его инвестиционно-банковскими операциями. Пекора утверждал, что такая интеграция позволила банку воспользоваться священным доверием, которым он пользовался у своих банковских клиентов, чтобы всучить им бесполезные ценные бумаги, злоупотребляя тем, что один сенатор назвал "детским доверием публики". 185 Конечно, верно, что многие из проданных National City ценных бумаг стали бесполезными из-за Депрессии, но ценные бумаги банка в 1920-е годы имели высокий рейтинг. Как мы уже видели, трейдеры, обладающие внутренней информацией, действительно могут воспользоваться преимуществами клиентов, но такая возможность будет заложена в цену ценных бумаг. В то же время интеграция между андеррайтингом и другими видами деятельности может снизить информационные издержки по сравнению с обменом на расстоянии вытянутой руки и обеспечить другие синергетические эффекты. Чистый результат этих эффектов - вопрос эмпирический. Эмпирические данные свидетельствуют о том, что до Депрессии ценные бумаги, выпущенные андеррайтинговыми филиалами коммерческих банков, были более высокого качества и имели лучшие показатели, чем ценные бумаги, выпущенные независимыми инвестиционными банками. 186 Этот эффект был более выражен для ценных бумаг с более низким рейтингом небольших и молодых компаний, которые в большей степени выигрывали от информационной синергии между филиалами.

Разумеется, в условиях повсеместного краха банков абстрактные вопросы самопродаж и самообогащения были менее актуальны, чем возложение вины за банковскую катастрофу и даже за саму Депрессию. Согласно доктрине реальных векселей , банки должны ограничиваться самоокупаемыми краткосрочными коммерческими кредитами; но, как и многие другие, National City направил сбережения вкладчиков на рынок колл. В накаленной атмосфере февраля 1933 года Пекоре не нужно было доказывать связь между интегрированной банковской деятельностью и крахом банка; ему просто нужно было показать, что National City занимался спекулятивной деятельностью. Именно спекуляции, по его мнению, закономерно привели к "катастрофическому краху всей банковской системы страны". 187 Как мы видели, конечно, банковский крах был вызван небольшими региональными банками, которые не являлись членами Федеральной резервной системы. Сам National City Bank имел низкий левередж и сильный баланс; за шестнадцать месяцев до этого он вмешался в спасение Bank of America. 188 Экономическая теория предполагает, что банк, скорее всего, будет более, а не менее стабильным, если он может торговать ценными бумагами, поскольку в этом случае он может иметь более диверсифицированный портфель. Эмпирические данные показывают, что до Депрессии банки с операциями с ценными бумагами действительно были в среднем более стабильными и реже терпели крах, чем банки без таких операций. 189

Еще в декабре 1929 года Герберт Гувер попросил Конгресс рассмотреть возможность разделения коммерческих и инвестиционных банков. 190 Картер Гласс сначала холодно отреагировал на то, что фактически разделял его мнение, но к лету 1930 года он представил раннюю версию того, что стало вторым и более известным законом Гласса-Стиголла. 191 Как и многие другие, и Гувер, и Гласс рассматривали разделение как способ ограничить коммерческие банки реальными счетами и удержать их от опасной спекулятивной деятельности. В начале 1931 года подкомитет Гласса начал проводить слушания; оппозиция со стороны банковского сообщества была ожесточенной, и в Конгрессе, работавшем в режиме ожидания, ничего не вышло. Слушания по делу Пекоры и формирование нового состава Конгресса быстро изменили динамику.

Вскоре после инаугурации Рузвельт встретился с Джеймсом Х. Перкинсом, который сменил опального Митчелла на посту главы National City. 192 7 марта совет директоров National City проголосовал за продажу National City Company и вывел всех своих директоров из ее правления. Уинтроп Олдрич из Национального банка Чейза также встречался с Рузвельтом, и на следующий день, 8 марта, он также одобрил разделение коммерческих и инвестиционных банков. 193 Более того, Олдрич настаивал на расширении плана, который рассматривал подкомитет Гласса: политика разделения должна распространяться не только на зафрахтованные коммерческие банки, такие как National City и Chase, заявил Олдрич, но и на банки частных партнерств, такие как J. P. Morgan & Co. Более того, настаивал он, необходимо запретить дублирующие друг друга директораты. Современники расценили эти шаги National City и Chase как атаку интересов Рокфеллера на их конкурента Моргана. 194 Хотя многие банкиры продолжали яростно выступать против политики разделения, на самом деле коммерческим банкам было относительно легко ее реализовать, поскольку существующие правовые ограничения налагали на них то, что в смысле являлось модульной корпоративной структурой. Аффилированные корпорации можно было просто отделить; в период, когда инвестиционный банкинг все равно был убыточным, это не потребовало бы больших краткосрочных затрат. 195 Напротив, Дом Моргана был меньше и гораздо более запутанным, а синергия отношений между депозитным и инвестиционным банком лежала в основе бизнес-модели организации. 196

Учитывая тот всплеск, который вызвали предложения Олдрича, Гласс неохотно позволил Олдричу продиктовать положения законопроекта, определяющие политику разделения и запрещающие пересекающиеся директораты. 197 После того как законопроект был подписан 16 июня 1933 года, частные банки должны были решить, стать ли им коммерческими или инвестиционными. Kuhn, Loeb и большинство других товариществ отказались от депозитных операций, но, что, возможно, удивительно, Морган получил банковский устав. 198 Партнеры из различных частных банков отделились и объединились, создав целый ряд новых инвестиционных домов, включая Morgan Stanley. 199 Хотя J. P. Morgan & Co. и Morgan Stanley по отдельности продолжали получать значительные прибыли на протяжении многих лет, их доходы, по оценке Брэдфорда ДеЛонга, "были на порядок ниже, а их влияние на американское промышленное развитие - несущественным по сравнению с тем, что было бы, если бы сохранился порядок, существовавший до депрессии". 200

Хотя сегодня мы ассоциируем Гласса-Стиголла с идеей "брандмауэра" между депозитными и инвестиционными банками, Закон о банковской деятельности 1933 года содержал и другие важные положения. 201 Одним из них было Положение Q, которое запрещало выплату процентов по вкладам до востребования и уполномочивало Федеральную резервную систему устанавливать предельные процентные ставки по сберегательным и срочным вкладам в коммерческих банках. 202 Картер Гласс считал, что "чрезмерная конкуренция" между банками была источником спекулятивной деятельности, вызвавшей Депрессию; он также надеялся, что потолки побудят сельские банки вкладывать средства на местах, а не накапливать депозиты в крупных региональных банках, где, как он был уверен, эти депозиты будут использоваться в спекулятивных целях. В итоге Положение Q практически не повлияло ни на банковские прибыли, ни на межбанковские авуары: поскольку инфляция оставалась низкой до 1960-х годов, ФРС смогла сделать так, что ограничение редко было обязательным. 203

Поскольку более 80 процентов обанкротившихся банков были небольшими организациями, зарегистрированными в штатах, очевидным способом предотвратить будущие кризисы было бы отказаться от фрагментированной системы банковских подразделений, разрешив неограниченное количество филиалов на национальном уровне. 204 В Канаде, где было всего десять банков, но почти четыре тысячи филиалов, не было ни одного банкротства. В 1932 году Юджин Мейер заявил Конгрессу, что ему следует объединить государственные и национальные банки под началом более мощной Федеральной резервной системы. Американская ассоциация банкиров согласилась. С неохотой согласился и Картер Гласс. Хотя разветвление банков шло вразрез с его популистской любовью к мелким банкирам, Гласс, будучи отцом ФРС, понимал хрупкость существующей системы. Таким образом, сенатский вариант Закона о банковской деятельности предусматривал создание национальных банковских филиалов и централизованный контроль Федеральной резервной системы над системой. Это встревожило и разозлило популистов. Во время промежуточной сессии Хьюи Лонг устроил десятидневный филибастер против законопроекта. Но у представителя Генри Б. Стигалла, коллеги Гласса в Палате представителей, был план: федеральное страхование депозитов.

Идея была не нова. 205 С XIX века на рассмотрение Конгресса поступило около 150 законопроектов об учреждении страхования вкладов; несколько штатов создали системы страхования, но все они потерпели крах. Популисты давно стремились к федеральному страхованию вкладов как к способу поддержать банковскую систему. Поскольку страховые взносы должны были рассчитываться исходя из размера банка, а не его рискованности, страхование вкладов заставило бы более крупные и сильные банки субсидировать более мелкие и слабые. 206. Президент Рузвельт, выступавший за разветвленность банков и централизованный контроль со стороны ФРС, заявил в интервью журналу Business Week, что страхование вкладов "повышает ценность небрежного банковского дела и наказывает хорошее банковское дело". 207 Но после слушаний в Пекоре банковские крахи оказались в центре внимания широкой общественности, и страхование вкладов оказалось в руках Стигалла. Гласс и Рузвельт поняли, что создание Федеральной корпорации страхования вкладов станет ценой, которую им придется заплатить за Положение Q и разделение коммерческих и инвестиционных банков.

Давно находясь под влиянием "Чужих денег", Рузвельт хотел воплотить в жизнь еще одну мечту Брандейса: требования к публичному раскрытию информации при продаже ценных бумаг. ("Солнечный свет, как говорят, лучшее из дезинфицирующих средств", - писал Брандейс; "электрический свет - самый эффективный полицейский"). 208 29 марта 1933 года президент призвал Конгресс принять закон, который обеспечит "полную гласность и информацию". Уже в январе Рэймонд Моули заручился помощью не кого иного, как Сэмюэля Унтермайера, который подготовил странный проект закона, который, помимо прочего, возлагал регулирование ценных бумаг на Почтовый департамент. 209 Рузвельт был недоволен; и, к огорчению Унтермайера, Моули обратился к Хьюстону Томпсону, бывшему председателю Федеральной торговой комиссии, для новой попытки. Это было лучше, и Конгресс начал работать с версией законопроекта Томпсона. Но в варианте Томпсона содержалось положение, которое выходило за рамки чистого солнечного света, наделяя ФТК, где должны были находиться органы правоприменения, правом отзывать регистрацию любых ценных бумаг, которые, по его мнению, были несостоятельными или чисто спекулятивными. 210 Даже финансисты, симпатизирующие Рузвельту, включая Аверелла Гарримана, решительно возражали. 211 Поэтому Рузвельт позвонил своему старому другу Феликсу Франкфуртеру, протеже Брандейса и известному профессору Гарвардской школы права. Франкфуртер направил к нему трех своих самых блестящих протеже - Джеймса Лэндиса, Бенджамина Коэна и Томаса Коркорана. Вдохновленные моделями из английского законодательства о компаниях, эти трое подготовили законопроект, который Рузвельт подпишет 27 мая как Закон о ценных бумагах 1933 года. Контроль за исполнением закона был возложен на ФТК, куда и был назначен Лэндис.

Однако в Законе о ценных бумагах было нечто большее, чем солнечный свет. Как и в случае с банковским регулированием, центральным лейтмотивом регулирования ценных бумаг в этот период стал страх перед "чрезмерной" конкуренцией и финансовыми инновациями в целом. Многие положения Закона о ценных бумагах и последующего законодательства отражали намеренную попытку ограничить конкуренцию и обратить вспять финансовые инновации.

В начале века крупные андеррайтинговые компании разработали систему синдикатов для распространения ценных бумаг. Это была форма поддержания цен перепродажи. 212 Вместо того чтобы позволить дистрибьюторам перепродавать ценные бумаги по любой цене, андеррайтеры требовали от дистрибьюторов заключить контракт на продажу только по ценам, выбранным андеррайтером. Как всегда, предотвращение конкуренции на ценовом поле служит для того, чтобы направить конкуренцию на неценовые поля, такие как предоставление информации и усилия по продаже. У торговых посредников есть стимул обходить это ограничение, поскольку, если они смогут снизить цену, они смогут привлечь больше клиентов, бесплатно пользуясь неценовыми усилиями других. В 1920-х годах эта система андеррайтинга столкнулась с давлением новых конкурентов и новых способов конкуренции, и Ассоциация инвестиционных банкиров Америки стала серьезно обеспокоена не только откровенными скидками, но и тактикой "бить из пушки" - организовывать продажи ценных бумаг до того, как ведущий андеррайтер был готов выпустить их в обращение. По мнению Ассоциации, это была "нечестная торговая практика", которая подрывала схему RPM. Поэтому IBAA была благодарна, когда Закон о ценных бумагах 1933 года ввел двадцатидневный период ожидания и - что странно для закона о раскрытии информации - запретил любое раскрытие информации, включая рекламу по радио и в газетах, до того, как выпуск ценных бумаг был официально зарегистрирован.

Закон о ценных бумагах 1933 года распространялся на первичное размещение ценных бумаг, но не на существующие ценные бумаги, которые обращались на биржах или внебиржевых торгах. Закон о ценных бумагах 1934 года распространил бы регулирование на биржи и создал бы новое независимое агентство, Комиссию по ценным бумагам и биржам, для управления обоими законодательными актами. Возможно, неудивительно, что история рождения SEC поразительно похожа на историю создания более ранних комиссий, таких как ICC и FTC. Законопроект, разработанный в основном командой Лэндиса, Коэна и Коркорана, который был представлен Конгрессу 9 февраля 1934 года, наделил ФТК правом строго ограничивать возможность маржинальной торговли; перечислил и запретил целый ряд распространенных биржевых практик, включая категорический запрет на любые виды опционной торговли, и, что самое спорное, потребовал разделения дилеров и андеррайтеров, фактически объявив вне закона торговлю в зале. 213 Чтобы помочь законопроекту, Фердинанд Пекора направил свет своих слушаний на Нью-Йоркскую фондовую биржу. Однако медовый месяц первых ста дней закончился, и финансовые интересы, чьих быков собирались загрызть , быстро перешли в жесткую контратаку, используя лоббирование и рекламу. В результате ситуация зашла в тупик. Именно Картер Гласс предложил решение: создать новую независимую комиссию, которой можно было бы поручить изучение всех спорных предложений и, в конечном счете, принятие правил вне законодательного процесса. Закон о биржевых операциях с ценными бумагами 1934 года, который был принят комитетом в конце мая и быстро подписан, создал КЦББ и наделил ее широкими полномочиями, но без четкого мандата. Это было, как пишет Селигман, "чудо нерешительности". 214

И Лэндис, и Пекора были назначены в Комиссию, и оба считались вероятными кандидатами на пост председателя. Но Рузвельт сделал характерный для него блестящий политический ход, выбрав Джозефа П. Кеннеди, сторонника Нового курса, который сколотил свое состояние отчасти за счет использования некоторых финансовых практик, которые должна была устранить Комиссия по ценным бумагам и биржам. Пекора ушел в отставку через несколько месяцев, но Лэндис проникся симпатией к Кеннеди и в дальнейшем стал давним другом и советником семьи Кеннеди. Через год Кеннеди тоже ушел в отставку, и Лэндис стал председателем. Кеннеди и Лэндис назначили большой и талантливый вспомогательный персонал, в который вошли будущие судьи Верховного суда Уильям О. Дуглас (впоследствии сам ставший председателем SEC) и Эйб Фортас. Хотя члены комиссии и персонал были более компетентны, чем их коллеги в других федеральных комиссиях, SEC не смогла избежать неизбежной проблемы информационного импакта. Как с самого начала понял Лэндис, Комиссия должна была заниматься тем, что Томас Маккроу назвал "партисипативным" регулированием: по сути, формировать и управлять регулированием индустрии ценных бумаг в отношении самой себя. 215 Это было не что иное, как гуверовский ассоциационизм, хотя и с большей дубинкой. В 1935 году Комиссия по ценным бумагам и биржам вызвалась дополнительно администрировать кодекс поведения, который Ассоциация инвестиционных банкиров разработала для внебиржевого рынка. 216

Биржи ценных бумаг - это формальные рынки, которые зависят от системы институтов, устанавливающих правила игры. Создание и поддержание таких институтов является общественным благом с точки зрения участников рынка, и правила, созданные индустрией ценных бумаг и обеспечиваемые SEC, безусловно, могут быть поняты в этом свете. Возможно, это объясняет, почему раскрытие информации остается, пожалуй, самым неоспоримым и неизменным примером регулирования бизнеса в американской истории. 217 Как мы видели, когда рынки ценных бумаг были неразвиты, инвесторы заменяли информацию о качестве андеррайтера (например, Дома Моргана) информацией о качестве самих ценных бумаг. С усилением конкуренции при выпуске ценных бумаг в 1920-х годах инвесторы стали все чаще обращать внимание на информацию о самих ценных бумагах; у фирм, выпускающих ценные бумаги, появился стимул предоставлять такую информацию, а у ключевых инвесторов, на которых могли свободно ездить неосведомленные инвесторы, появился стимул собирать как можно больше информации. Вполне возможно, что формализация и стандартизация этого процесса привела к созданию стоимости. Но установление правил игры может также препятствовать финансовым инновациям, а правила в данном случае создавали универсальные предварительные затраты, которые ставили в невыгодное положение региональные биржи и небольшие фирмы, которые они обслуживали. 218 Одним из заметных бенефициаров этого процесса стала профессия бухгалтера, численность которой выросла примерно на 270 % с 1930 по 1970 год по сравнению с примерно 70 % для врачей и юристов. 219

Каменем регулирования ценных бумаг в рамках Нового курса стал Закон о холдинговых компаниях коммунального хозяйства 1935 года, который фактически положил конец пирамидальной холдинговой компании в коммунальном секторе и способствовал общему упадку этой организационной формы в США. 220 В коммунальном хозяйстве, где финансирование и передача технологий были препятствиями для роста в начале века, появились холдинговые компании, обычно с несколькими слоями собственности, для укрепления и консолидации местных коммунальных предприятий, часто в разнообразной географической схеме. Ярким примером такой холдинговой структуры стала империя Сэмюэля Инсулла из Чикаго. Ранний соратник Томаса Эдисона, Инсулл покинул General Electric вскоре после слияния с Thomson-Houston, чтобы стать главой Chicago Edison, тогда одной из многих небольших генерирующих компаний в городе. 221 Неустанно стремясь к технологическим инновациям, он превратил компанию в крупнейшего поставщика в Чикаго. Следуя той же схеме, что и AT&T в телефонии, Инсулл помог внедрить практику регулирования тарифов на коммунальные услуги местными властями, а затем и властями штатов, и стал пионером финансирования коммунальных предприятий путем широкой продажи акций населению, включая потребителей и сотрудников. 222 Как остаточные претенденты, эти миноритарные инвесторы выиграли от бычьего рынка 1920-х годов, но они почувствовали на себе основную тяжесть спада после 1929 года. 223 К началу депрессии империя Инсулла состояла из холдинговых компаний нескольких уровней, а в 1928-1929 годах он добавил еще два уровня, пытаясь отбиться от попыток поглощения. Чтобы поддержать структуру на падающем рынке, он лихорадочно перемещал ресурсы между холдинговыми компаниями и пытался брать кредиты в чикагских банках, но в итоге оказался должен нью-йоркским банкам и не смог расплатиться. В июне 1932 года Инсулл сложил с себя все полномочия и директорские полномочия и отплыл в Европу, оставив своего незадачливого сына перед слушаниями по делу Пекоры в феврале 1933 года. 224 Некогда герой мелких инвесторов и потребителей электроэнергии, чье лицо украшало обложку журнала Time в ноябре 1929 года, теперь был дьяволом в бегах.

Как мы уже видели, холдинговая компания, и особенно многоуровневая, долгое время была bête noire прогрессивной мысли об организации промышленности, особенно для последователей Брандейса. Падение Инсулла совпало с президентской гонкой 1932 года, и Франклин Рузвельт не упустил возможности извлечь из этого выгоду. 21 сентября он рассказывал аудитории в Портленде, штат Орегон, о "чудовище Инсулла". 225 В своем обращении к Клубу Содружества два дня спустя он знаменито осудил "волка-одиночку, неэтичного конкурента, безрассудного промоутера, Измаила или Инсулла, чья рука направлена против руки каждого человека". ФТК начала расследование деятельности коммунальных пирамид еще в 1928 году, а в 1935 году Комиссия выпустила 80-томный отчет, в котором, признавая важную роль холдинговых компаний в развитии местного потенциала, обвинила их в том, что они вводят в заблуждение регулирующие органы и уводят ресурсы от миноритарных акционеров. Современные данные свидетельствуют о том, что пирамидальные структуры в коммунальных компаниях в этот период приносили акционерам дополнительную выгоду - пирамиды стоили больше, чем сумма их частей, - и что отток ресурсов от акционеров сдерживался репутационными и другими механизмами. 226 Но после краха пирамиды стали очевидной мишенью для разгневанных инвесторов и избирателей.

Как только Закон о биржевых операциях с ценными бумагами был готов, команда разработчиков Рузвельта занялась холдинговыми компаниями. Законопроект, представленный на рассмотрение Конгресса в феврале 1935 года, содержал положение, которое стали называть "смертным приговором": SEC должна была реорганизовать все межштатные холдинговые компании в географически сконцентрированные операционные компании и обеспечить, чтобы каждая из реорганизованных компаний "перестала быть холдинговой компанией". 227 И снова промышленность ответила масштабной лоббистской кампанией. Но на этот раз следственный комитет во главе с сенатором Хьюго Блэком (еще одним будущим судьей Верховного суда) обнаружил, что многие телеграммы, полученные Конгрессом, на самом деле были фальшивкой, сфабрикованной тем, что мы сегодня называем пропагандистской фермой. 228 Палата представителей все же отклонила первоначальную драконовскую форму смертного приговора, но оставшаяся версия была достаточно сильной, давая SEC право требовать, чтобы все операционные компании в холдинговой компании были способны к физическому соединению и запрещая все пирамиды выше одного уровня. По мнению Уильяма Лейхтенбурга, Закон о холдинговых компаниях коммунальных предприятий 1935 года "ознаменовал собой самый важный триумф брандейзианской точки зрения за последние два десятилетия". 229 Рузвельт считал его своей величайшей законодательной победой. 230

Судебные тяжбы затянули процесс ликвидации коммунальных пирамид, но Верховный суд неоднократно подтверждал конституционность смертного приговора, и к концу 1940-х годов в Америке больше не было коммунальных пирамид. 231 Закон о доходах 1936 года ввел налог на межкорпоративные дивиденды, чего не делала почти ни одна страна, что в сочетании с различными мерами Комиссии по ценным бумагам и биржам и другими мерами гарантировало, что пирамидальные бизнес-группы никогда не возникнут и в других отраслях, создав разительный контраст в корпоративном управлении между США и большей частью остального мира. 232 США вышли из Депрессии с более строго регулируемым финансовым сектором, чем любая другая развитая страна. 233

Темой всей речи Рузвельта в Портленде была электроэнергия. Хотя в целом он высказался в пользу частной собственности на производство и распределение электроэнергии, он настаивал на том, что муниципалитеты имеют неотъемлемое право владеть собственными системами электроснабжения. Так же поступило и федеральное правительство при развитии гидроэлектроэнергетики. "Право собственности на эту власть должно навсегда принадлежать народу", - сказал он аудитории. "Ни одна комиссия, ни само Законодательное собрание, не имеют права отдавать за любое вознаграждение ни одного потенциального киловатта на вечные времена какому бы то ни было лицу или корпорации". Воскресив идею "мерила" своего бывшего начальника Джозефуса Дэниелса, Рузвельт предложил, чтобы электроэнергетика, находящаяся в федеральной собственности, устанавливала стандарты для частных компаний, служа при этом "розгой в шкафу, которую можно достать и использовать только тогда, когда "ребенок" перейдет тот рубеж, когда простая ругань не принесет пользы"." 234 Он указал на текущие и предлагаемые федеральные гидроэнергетические проекты в каждой из "четырех четвертей" страны: река Колумбия в Орегоне, конечно же, река Святого Лаврентия на северо-востоке, плотина Боулдер на юго-западе и проект Muscle Shoals на юго-востоке.

Хотя строительство плотины Вудро Вильсона в Маскл-Шоулз было завершено в 1924 году, она не производила электроэнергии, а связанные с ней нитратные заводы оставались заколоченными. Сенатор Джордж Норрис, республиканец-популист из Небраски и самый непреклонный сторонник федеральной гидроэнергетики в Конгрессе, дважды проводил через законодательное собрание законопроекты о развитии Маскл-Шоалс, но сталкивался с президентским вето республиканцев. 235 В то же время Норрис пресекал все попытки приватизировать генерацию на плотине или даже продать электроэнергию частным компаниям, включая грандиозный план Генри Форда по перестройке Маскл-Шоалс в производственный центр. Избрание Рузвельта сделало мечту Норриса реальностью, и 18 мая 1933 года президент подписал разработанный Норрисом законопроект о создании Управления долины Теннесси. Закон давал Рузвельту беспрецедентные и практически ничем не ограниченные полномочия по развитию и управлению бассейном реки.

Как мы видели, процветание 1920-х годов было обусловлено ростом урбанизации. Агломерационная экономика стимулировала развитие городской торговли и промышленности, в то время как экономия на масштабах и технологические изменения в сельском хозяйстве снизили спрос на сельскую рабочую силу. Депрессия остановила этот процесс. 236 Как и многие в этот период (в частности, Генри Форд), Рузвельт считал, что урбанизация зашла слишком далеко и что американцы должны вернуться на землю. Он представлял себе жителей бассейна Теннесси такими же сельскими жителями, которых он культивировал в своем оздоровительном курорте в Уормс Спрингс. 237 Выбор Рузвельта на пост председателя Управления, Артура Э. Моргана, утопического мечтателя и президента Антиохийского колледжа, был полностью с ним согласен. TVA должна была не просто строить плотины для получения электроэнергии и навигации; она должна была всесторонне планировать саму жизнь местных жителей Аппалачей, восстанавливая землю и обучая ее жителей методам ведения сельского хозяйства, личной гигиене и диете, одновременно переводя население с натурального хозяйства на образ жизни мелких ремесленников. Как заметил Джеймс К. Скотт, первоначальное видение TVA олицетворяло собой социальную инженерию эпохи высокого модернизма середины века, парадигму государственного планирования, которая прочно вошла в народное воображение и с сомнительными результатами была подражаема во всем мире, включая коммунистический мир. 238

В итоге TVA не оправдала ожиданий Рузвельта-Моргана и стала гораздо более узконаправленной. Назначенцы Моргана на два других поста в совете директоров TVA быстро ополчились против него и стали преследовать свои собственные цели. Харкорт А. Морган (не родственник) был президентом Университета Теннесси, а также главой Ассоциации колледжей и университетов, предоставляющих земельные гранты, чья система финансируемых из федерального бюджета экспериментальных станций и служб распространения знаний была тесно связана с Американской федерацией фермерских бюро. AFBF представляла интересы более крупных и успешных фермеров, и в результате TVA мало что делала для бедных фермеров, включая афроамериканских издольщиков, и была слабо связана с преимущественно черными сельскохозяйственными колледжами. 239 Под руководством Харкорта Моргана TVA наконец добилась успеха в производстве нитратов в Маскл-Шоулз, отгрузив 25 000 тонн удобрений к 1936 году. 240

Дэвид Э. Лилиенталь был бывшим комиссаром по коммунальному хозяйству из Висконсина и ярым сторонником государственной собственности на электроэнергию. В течение многих лет после своего назначения в TVA Лилиенталь вел борьбу с частными коммунальными предприятиями в регионе Теннесси, в частности с Commonwealth and Southern, дочерней компанией United Corporation Дж. П. Моргана, возглавляемой талантливым руководителем по имени Уэнделл Уилки. Поначалу TVA было вынуждено продавать электроэнергию через Commonwealth and Southern и другие частные компании, но Лилиенталь поощрял местные власти все чаще выкупать частные компании, что они и делали, угрожая владельцам строительством конкурирующих объектов за государственный счет. 241 По мере того как государственная собственность вытесняла частную в сфере распределения энергии, TVA превратилось из утопической схемы планирования в федеральную, но в значительной степени независимую электрическую компанию, расширявшуюся не только в сфере гидроэнергетики, но и в конечном итоге в угольной и атомной энергетике. Во время Второй мировой войны большая часть электроэнергии TVA была направлена на производство алюминия, а позже - на обогащение урана в Национальной лаборатории Оук-Ридж, которая была расположена в Теннесси отчасти для того, чтобы использовать энергию TVA.

Действительно, хотя регулирование, безусловно, было одним из центральных компонентов политической матрицы администрации Рузвельта, именно TVA и аналогичные усилия по прямой федеральной мобилизации ресурсов вне рамок частной экономики оживляют популярные образы "Нового курса". В период жесткого сжатия экономики, когда ценовой механизм был ограничен в своей способности координировать экономическую деятельность, федеральное правительство могло вытеснить рынок и распределять ресурсы с помощью административной воли. Понимая эти федеральные программы как гуманитарные , они были чрезвычайно ценными. Федеральная помощь и прямые расходы на создание рабочих мест в ту эпоху улучшили состояние здоровья, снизили младенческую смертность, повысили рождаемость и даже снизили уровень преступности. 242 С другой стороны, понимаемые, как в то время, так и впоследствии, как механизмы стимулирования частной экономики и прекращения депрессии, эти усилия были почти полностью бесполезны. Современные исследования не смогли обнаружить положительного влияния на занятость в частном секторе ни одной из программ общественных работ Нового курса, хотя некоторые утверждают, что сами завершенные строительные проекты могли способствовать росту производительности труда в США в послевоенное время за счет своего рода эффекта со стороны предложения. 243

Стремление повысить цены на сельскохозяйственную продукцию долгое время выражалось языком дисбаланса: цены должны быть восстановлены до "паритета", то есть до рекордно высокого уровня 1914 года. Несмотря на то, что сельскохозяйственная продукция все чаще попадала под тарифную защиту, фермеры не без оснований считали, что тарифы на несельскохозяйственную продукцию несправедливо вредили им и давали преимущества промышленности. В 1920-х годах, как мы видели, лидером движения за повышение цен на сельскохозяйственную продукцию был Джордж Н. Пик, бывший член Совета по военной промышленности и президент компании Moline Plow Company. Несмотря на усилия Пика, Калвин Кулидж неоднократно накладывал вето на законопроект Макнари-Хаугена, который позволил бы федеральному правительству скупать урожай по высоким ценам и выбрасывать образовавшиеся излишки на зарубежные рынки. К концу 1920-х годов Тугвелл был убежден, что подход Макнари-Хаугена ошибочен и что единственным способом добиться надлежащего "баланса" в ценообразовании будет требование к фермерам вывести землю из обработки. 244 Генри Уоллес и другие думали в том же ключе. Когда по просьбе Рузвельта Тугвелл встретился с Уоллесом и его коллегами на сельскохозяйственной конференции в Чикаго, Тугвелл быстро стал горячим сторонником системы внутренних ассигнований. 245 Согласно этой системе, федеральное правительство буквально подкупало бы фермеров, чтобы они выводили землю из обработки для сокращения сельскохозяйственного производства.

С ноября 1932 по март 1933 года, когда волнения в сельской местности переросли в насилие, Тагвелл, Уоллес и небольшая команда работали над составлением законопроекта и продажей идеи внутренних ассигнований Конгрессу и всей стране. Самую сильную оппозицию оказал Пик, который упорно отстаивал альтернативный подход Макнари-Хаугена. В ответ Рузвельт поручил своей команде включить в законопроект все возможные методы поддержки сельского хозяйства, предоставив тем самым министру сельского хозяйства широкую свободу действий. 246 Это удовлетворило Пика, и 12 мая был подписан законопроект о создании Администрации сельскохозяйственной корректировки (AAA). Пик был назначен администратором. Однако почти сразу же началась жестокая бюрократическая борьба между Пиком, с одной стороны, и Тугвеллом и Уоллесом - с другой. Рузвельт всегда выступал за систему распределения, поэтому в декабре 1933 года Пик неизбежно был вынужден покинуть свой пост.

Поскольку сельскохозяйственный год уже начался, Уоллес и Тагвелл должны были придумать, как ограничить уже начавшееся производство. Результатом стал, пожалуй, самый яркий эпизод в истории американской фермерской политики. Свинина была одним из основных видов сельскохозяйственного экспорта США, но цены на нее упали до исторического минимума в результате краха международной торговли. Уоллес согласился купить около шести миллионов поросят и еще 200 000 беременных свиноматок по завышенным ценам, организовать их забой, а затем распределить продукцию среди семей, получающих помощь. 247 В итоге перерабатывающие заводы оказались не в состоянии справиться с незрелыми свиньями, и более 80 процентов забойной продукции было потрачено впустую, а часть ее была выброшена в реку Миссисипи. Цены на рынке на свиней действительно выросли, хотя и не более чем на уровень инфляции.

Фермеры, выращивающие хлопок, также столкнулись с небывалым урожаем, и агенты ААА в округах разъехались по Югу, предлагая деньги плантаторам, готовым распахать свои земли. В итоге было выкорчевано десять миллионов акров хлопка, за что фермеры получили 100 миллионов долларов. 248 Очевидно, что в последующие годы ограничения на выделение участков могли проходить менее заметно, поскольку сокращения могли быть организованы до начала производства. Но эта система, которая действует и по сей день во многих отраслях, повышала реальные цены на продукты питания для потребителей, которые в 1930-е годы часто были отчаянно бедны. "Все это странная смесь", - писал Ирвинг Фишер своему сыну в августе 1933 года. Я против ограничения посевных площадей, но за инфляцию". Очевидно, Рузвельт считает их похожими - просто два способа повышения цен! Но один меняет денежную единицу, чтобы вернуть ее в нормальное состояние, а другой заклинает о дефиците еды и одежды, когда многие голодают или полураздеты". 249 Система имела и другие непредвиденные последствия. Фермерам, ограничившим выпуск продукции, требовалось меньше рабочих, поэтому те, кто получал выплаты, увольняли своих наименее продуктивных работников, даже несмотря на то, что контракты AAA технически запрещали увольнения. В хлопководстве сокращение производства устранило эффект масштаба в использовании рабочей силы, ускорив механизацию и вытеснив в большом количестве издольщиков. 250

Хотя сельское хозяйство представляло для Тагвелла самый большой дисбаланс в системе, надлежащий баланс в экономике мог быть достигнут только в том случае, если все производство было бы объединено в рамках грандиозного процесса централизованного планирования. Поскольку для любого вида планирования требовалось огромное количество подробных знаний на уровне отрасли, все предложения принимали привычную гуверовскую форму: планирование должно было осуществляться отраслевыми торговыми ассоциациями, которые разрабатывали бы и обнародовали кодексы "честной" конкуренции под контролем федерального агентства. Возможно, наиболее влиятельной была модель, предложенная Джерардом Своупом, президентом GE, которая включала в себя сложную систему страхования от безработицы, пенсий и других пособий, созданную по образцу программ, которые GE запустила для своих собственных рабочих. 251 Тагвелл нашел недостаток в этом и других предложениях, поскольку они были добровольными; планирование, как он понимал, потребует "больше зубов в наказаниях". Поэтому он поддержал проект, разработанный генералом Хью С. Джонсоном, , который был принят в июне 1933 года. Выпускник Вест-Пойнта, Джонсон начал разрабатывать и внедрять систему избирательной службы во время Первой мировой войны еще до принятия закона. 252 Как и Пик, после войны он был высокопоставленным сотрудником компании Moline Plow Company, а затем стал личным советником Бернарда Баруха. Рузвельт быстро назначил Джонсона руководителем новой Национальной администрации по восстановлению.

В Законе о восстановлении национальной промышленности было что-то для всех: бизнес получил возможность формулировать ценовые соглашения, благословленные правительством и свободные от антимонопольного контроля; организованный труд получил коллективные переговоры и положение о том, что кодексы должны устанавливать минимальную заработную плату; а прогрессисты наконец-то получили давно желанную возможность лицензировать бизнес на федеральном уровне. 253 Это был, считал Тагвелл, "великий коллективизм", который способствовал развитию производства без конкуренции. 254 И снова, конечно, многие экономисты указывали, что ограничение выпуска и повышение реальных цен - это не решение проблемы депрессии, а способ усугубить ее. 255 "Я не могу обнаружить в НРА никакой материальной помощи для восстановления", - фыркал Джон Мейнард Кейнс. 256 Он был прав.

NRA начала обрабатывать отраслевые коды по мере их поступления, сосредоточившись сначала на самых крупных отраслях. Но Джонсон был нетерпелив. Разве Депрессия не затронула среднего американца гораздо сильнее, чем далекая Великая война в Европе? Кризис требовал решительных действий - и той же тактики пропаганды и массовой мобилизации, которую генерал с таким успехом применял во время войны. Несмотря на сомнения Тагвелла и других, он убедил Рузвельта издать 1 августа 1933 года универсальное Президентское соглашение о трудоустройстве, которое эффективно реализовало видение Рузвельтом трудовых аспектов ожидаемых кодексов. 257 Обойдя торговые ассоциации в пользу индивидуальных владельцев бизнеса, соглашение призывало к заключению коллективных договоров, установлению национальной минимальной заработной платы и максимальной рабочей недели в тридцать пять часов. 258

Чтобы обеспечить соблюдение Соглашения о восстановлении на работе - а только официальные отраслевые кодексы имели силу закона, - Джонсон обратился к идее, которую недавно сформулировал Барух и которая уходит корнями в Совет военной промышленности. 259 Все, кто подписал соглашение, должны были выставлять легко узнаваемый абстрактный символ, подтверждающий их участие, а на покупателей оказывалось давление с целью бойкота предприятий, которые отказывались его выполнять. Это и был "Голубой орел". "Кто не с нами, тот против нас, - сказал Джонсон, - и способ показать, что вы являетесь частью этой великой армии Нового курса, - это настоять на этом символе солидарности точно так же, как Петр Ключников нарисовал рыбу на песке в качестве контрзнака, а Петр Отшельник начертал крест на балахоне каждого доброго человека и истинного. Эта кампания - откровенная зависимость от силы и готовности американского народа действовать сообща, как один человек, в час великой опасности." 260

К 1 августа почтовое ведомство начало распространять соглашения для подписания, а также наклейки и плакаты с эмблемой NRA. 261 В подражание системе избирательной службы мэрам городов Америки были разосланы телеграммы, призывающие их привлечь местных деятелей к участию в программе и ее реализации. Четырехминутные мужчины снова вышли на трибуну, а бойскауты снова были призваны внести свой вклад. По мнению Джонсона, настоящими солдатами кампании должны были стать домохозяйки, контролирующие семейный бюджет. "Именно женщины в домах, а не солдаты в форме, на этот раз спасут нашу страну от несчастий, раздоров и несчастья. Они пройдут через вершину к такой же великой победе, как Аргоннская. Для домохозяек наступил час ноль. Их боевой клич: "Покупай сейчас под Голубым Орлом!". " 262 NRA также организовывала массовые митинги по всей стране, включая крупнейший парад в истории Нью-Йорка, который превзошел по масштабам мероприятие с бегущей лентой, которое приветствовало Чарльза Линдберга в 1927 году. По сообщениям, 1,5 миллиона человек, включая Элеонору Рузвельт, стоявшую рядом с генералом Джонсоном и местными губернаторами, наблюдали за тем, как 250 000 сторонников НРА шли по центру города с 13:00 до полуночи. 263 В параде участвовали около 6 000 оркестров пивоваренных заводов и труппа Radio City Music Hall; над головой пролетели 47 военных самолетов. В ноябре 1933 года журнал Time назвал генерала Хью С. Джонсона человеком года.

Эффект от президентского соглашения по трудоустройству оказался именно таким, как предполагала экономическая теория. 264 Сразу же после вступления в силу PRA в августе ставки заработной платы неожиданно поднялись на более высокую ступень. Средний почасовой заработок в обрабатывающей промышленности вырос на 17,5 %, что намного быстрее инфляции. Число занятых действительно увеличилось - на 11,5 % за тот же период. Но поскольку, как и предполагалось, ограничение продолжительности рабочего дня способствовало разделению труда, работники трудились меньше. С июля по сентябрь средняя продолжительность рабочей недели в обрабатывающей промышленности сократилась на 11,6 % для мужчин и на 17 % для женщин. Общее количество отработанных часов в обрабатывающей промышленности за этот период сократилось.

Процесс оценки и утверждения промышленных кодексов оказался громоздким, а к 1934 году он и вовсе стал спорным. Американский промышленный ландшафт был весьма пестрым. Отрасли с легко идентифицируемыми участниками, производящие недифференцированный продукт, могли довольно легко разработать и с выгодой для себя применять картельные отраслевые кодексы. Примером тому может служить цемент. 265 Но в отраслях, производящих разнообразные дифференцированные продукты и легко вступающих в малые масштабы, и создание, и применение кодексов оказалось гораздо сложнее. Например, в лесозаготовках высокие кодовые цены действительно привлекли новых участников, а правоприменение полностью прекратилось. 266 Противоречия росли по мере того, как процесс распределения ресурсов все больше уходил с рынка в политическую среду. 267 Участники видели, что они могут использовать процесс для получения преимуществ по отношению к конкурентам, поставщикам или клиентам. Жалобы поступали от мелких фирм, которые оказались в особенно невыгодном положении в процессе разработки кодексов: в то время как крупные фирмы могли конкурировать на неценовой марже и имели более широкий доступ к финансовому капиталу и управленческим талантам, мелкие фирмы конкурировали в основном по цене, и одной из центральных функций кодексов NRA было устранение снижения цен. 268

Верховный суд вскоре избавит NRA от страданий. Помимо ограничения максимальной рабочей недели, установления минимальной заработной платы и утверждения права на коллективные переговоры, Кодекс живой птицы для района Нью-Йорка включал целый ряд положений о "честной конкуренции": например, политика "прямого убоя" требовала от всех розничных торговцев закупать на бойнях целые партии птицы без осмотра и отбора отдельных птиц. 269. NRA обвинила в нарушении кодекса четырех братьев, управлявших компанией A. L. A. Schechter Poultry Corporation, крупнейшей скотобойней и дистрибьютором кошерной курятины в Бруклине. Суд признал братьев виновными, в том числе по десяти пунктам обвинения в том, что они позволяли клиентам самим выбирать цыплят. Приговор был оставлен в силе после апелляции. Братья довели дело до Верховного суда, утверждая, что принятие кодекса в соответствии с NIRA представляет собой незаконное делегирование законодательных полномочий исполнительной власти и что в любом случае их бизнес находится в пределах штата Нью-Йорк и не является межгосударственной торговлей (даже несмотря на то, что птицы, которых они покупали у комиссионеров, иногда привозились из другого штата). 270 В единогласном решении от 27 мая 1935 года суд признал правоту Шехтера.

Через несколько месяцев Суд отменил Закон о сельскохозяйственной корректировке. 271 В решении 6-3, при несогласии Луиса Брандейса, Бенджамина Кардозо и Харлана Фиске Стоуна, Суд постановил, что Закон узурпировал регулирующие полномочия, которые по Конституции были прерогативой штатов. Однако уже через несколько недель Генри Уоллес провел через Конгресс Закон о сохранении почв и выделении земельных участков, по которому фермерам платили за изъятие урожая из производства под предлогом сохранения почв. 272 К 1938 году, при более дружелюбном составе Суда, через Конгресс прошел второй Закон о сельскохозяйственной корректировке, еще более сильный, чем первый. Аналогичных попыток переписать NIRA не предпринималось, хотя некоторые его положения были реанимированы Законом о национальных трудовых отношениях (Закон Вагнера) в 1935 году, который гарантировал ведение коллективных переговоров и, что немаловажно, запрещал профсоюзы компаний, и Законом о справедливых трудовых стандартах в 1938 году, который предусматривал ограничение продолжительности рабочего дня и минимальную заработную плату.

Исследования и разработки

Великая депрессия серьезно подорвала способность системы цен эффективно распределять ресурсы. Особенно в годы спада ценовая система была практически разрушена. Благодаря ряду механизмов этот дал преимущество крупным фирмам, которые могли распределять ресурсы, в том числе и капитальные, внутри страны. В то же время непреднамеренные, а то и запланированные последствия политики "Нового курса" в целом (хотя и с некоторыми исключениями) благоприятствовали крупным фирмам по сравнению с мелкими и привели к дальнейшему искажению относительных цен после 1933 года. Искажение относительных цен в эпоху депрессии и сопутствующее разрушение поддерживающих рынок институтов, за которым вскоре последовали императивы военной экономики, создали основу для появления крупных чандлеровских корпораций в послевоенном мире.

Как мы видели, долговая дефляция в фазе спада с конца 1929 по конец 1933 года имела негативные реальные последствия для экономики. Главным из них было увеличение реальной стоимости заимствований на внешних финансовых рынках. 273 Дефляция ухудшила финансовое положение предприятий, увеличив их расходы по краткосрочным долгам и одновременно снизив стоимость их обеспечения; у этих фирм резко упала выручка от продаж, но они мало что могли сделать со своими постоянными затратами. Все это снижало кредитоспособность фирм в глазах банков и других внешних источников финансирования, которые в результате требовали более высоких ставок или вовсе отказывались предоставлять кредиты. В то же время банки чувствовали, что их собственная стоимость капитала увеличивается по мере того, как исчезают депозиты, и, соответственно, сокращается предложение кредитов. Банки были склонны к выборочному рационированию кредитов, что означало, что внешнее финансирование было даже менее доступным, чем можно было предположить по преобладающим высоким реальным процентным ставкам. Столкнувшись с сокращением денежных потоков, предприятия были вынуждены сокращать производство и занятость, и, конечно, многие из них закрылись. В отличие от этого, крупнейшие фирмы смогли увеличить соотношение денежных средств к выручке в условиях падения продаж и выручки. 274 Действительно, объем денежных средств американских компаний вырос примерно в два с половиной раза в период с начала 1930-х до середины 1940-х годов. 275 Эти денежные средства были сосредоточены в крупнейших компаниях, что отражает попытку накопить сбережения в условиях крайней неопределенности макроэкономической и политической обстановки. Поскольку в этот период практически не проводились эмиссии акций, а долги погашались, нераспределенная прибыль составляла более 100 процентов финансирования американского корпоративного сектора в целом. 276

В период спада депрессии с конца 1929 по конец 1933 года объем производства и занятость упали как потому, что многие фирмы были выведены из бизнеса, так и потому, что большинство выживших фирм производили меньше продукции и нанимали меньше работников. Сильнее всего пострадали предприятия, выпускавшие продукцию длительного пользования, будь то капитальные товары или потребительские товары длительного пользования. В секторах, производящих более эфемерные товары, такие как продукты питания, табак и нефтепродукты, спад был мягче, чем в среднем по стране, и они быстрее восстанавливались. 277 Автомобили и радиоприемники, две высокотехнологичные отрасли, развивавшиеся в Америке в 1920-е годы, пережили спад гораздо сильнее, чем в среднем по экономике. За этот период реальная стоимость продукции обрабатывающей промышленности в США упала примерно на 40 процентов; в автомобильной промышленности - на 60 процентов, а в радио и фонографах - на 80 процентов. 278 В автомобильной промышленности в 1933 году насчитывалось лишь на 58 процентов больше предприятий, чем в 1929 году; в радио - лишь на 46 процентов больше.

"Ликвидаторы", такие как Эндрю Меллон, считали это разрушение в значительной степени созидательным: Депрессия отсеивала относительно менее подходящие предприятия и фирмы. На самом деле в обеих отраслях наблюдалась значительная неоднородность предприятий по размеру, технологии, организации и измеряемой производительности. Используя данные переписи производства, Тимоти Бреснахан и Дэниел Рафф подробно рассмотрели перетряску в автомобильной промышленности. 279 Они обнаружили, что безработица была в непропорционально большой степени результатом закрытия заводов. По их мнению, заводы, продолжавшие работать во время экономического спада, были теми, кто перенял технологии массового производства и, следовательно, имел более низкие средние издержки. 280 Более поздние исследования пересмотрели данные и поставили под сомнение, так ли четко действовал отбор на эффективность. 281 По крайней мере в сегменте легковых автомобилей, похоже, что размер был гораздо более важным фильтром, чем производительность, и этот механизм работал через большую способность крупных предприятий получать финансирование. Эволюционный процесс не был симметричным: хотя в период спада наблюдался масштабный уход компаний, возрождение отрасли после 1934 года происходило за счет роста выживших фирм, а не за счет значительного прихода новых компаний: "Уже к 1935 году автомобильная промышленность напоминала свою послевоенную сущность: постоянный комплекс заводов массового производства с квазипостоянно аффилированным менеджментом и рабочей силой". 282

Питер Скотт и Николас Зибарт провели аналогичную работу для радиоиндустрии и обнаружили схожую картину "перетряски", хотя и с некоторыми существенными отличиями. 283 В автомобильной промышленности крупнейшие фирмы, такие как GM, Ford, Chrysler и Hudson, как правило, производили большие объемы продукции с использованием массового производства, тогда как более мелкие фирмы стремились удовлетворить более высокие вкусы, используя более дорогостоящие производственные процессы. В радиотехнике все было наоборот: мелкие фирмы обычно ориентировались на низкий ценовой сегмент, а крупные - в первую очередь RCA - выпускали более высококлассные устройства по более высоким ценам. Это объясняется тем, что, как мы видели, радио было гораздо более модульным продуктом, чем автомобиль, и это позволяло производителям снижать затраты за счет вертикально дезинтегрированных цепочек поставок и распределения. Поскольку при сборке радиоприемников экономия на масштабе практически отсутствовала, она не могла быть критерием отбора. Вместо этого выживали те фирмы, которые развивали свой собственный бренд, а также сеть поставщиков и дистрибьюторов. Среди отобранных предприятий были перепредставлены те, у кого сеть была менее развита, в том числе фирмы, работавшие в качестве производителей оригинального оборудования для универмагов и других брендовых компаний. Создание бренда и налаживание отношений с поставщиками - это инвестиции, предполагающие постоянные расходы, и фирмы, несущие такие расходы, с большей вероятностью продолжат производство до тех пор, пока они смогут (в основном) покрывать свои переменные расходы. Для компаний, не имеющих инвестиций в брендинг и сети, выход был более дешевым вариантом.

Конечно, в каком-то смысле автомобильная и радиопромышленность отреагировали на катастрофу Депрессии схожим образом. Как и американская промышленность в целом, они в значительной степени превратились из бизнеса по производству стандартизированных товаров длительного пользования по все более низкой цене в бизнес по производству новых и отличительных продуктов. Как многие предполагают, ежегодная смена моделей может быть понята именно так - как механизм превращения автомобиля в более эфемерный продукт. 284 Уже начатая в GM в 1920-х годах, ежегодная смена моделей стала институционализированной во всей отрасли в 1930-х годах. Это произошло отчасти благодаря NRA, чей автомобильный кодекс стандартизировал до осени сроки смены моделей для всех фирм - практика, которая надолго пережила распад агентства. 285

Александр Филд отмечает, что, вопреки представлениям большинства, эпоха депрессии вполне могла быть самым технологически прогрессивным десятилетием века в Соединенных Штатах. 286 Темпы роста общей производительности труда в этот период соперничали, а по некоторым оценкам, и превышали темпы роста любого другого десятилетия. 287 Несмотря на то, что перетряска американской промышленности иногда была направлена на выбор размера и сплоченности, а не производительности, депрессия все же привела в движение технологическую революцию в промышленности. Филд предлагает два механизма этого возрождения. 288 Первый - это быстрый рост исследований и разработок в американской промышленности. Даже во время экономического спада число ученых и инженеров, занятых в производстве, продолжало расти: с 6 272 в 1927 году до 10 918 в 1933-м. 289 К 1940 году их число составило 27 777. Второй механизм, который выделяет Филд, - это неблагоприятные обстоятельства, необходимость меняться и реорганизовываться перед лицом катастрофы.

Эти механизмы не столь различны, как может показаться, особенно если мы правильно представляем себе исследования и разработки. В своих формальных моделях экономисты склонны рассматривать НИОКР как специализированную стадию производства, которая объединяет ресурсы, в том числе квалифицированный труд, для производства особого товара, называемого "знаниями". Этот товар затем становится входом в производство других товаров; но, в отличие от обычных входов, знания действуют исключительно для повышения эффективности всех других входов и, таким образом, для снижения издержек производства. 290 Хотя для многих целей такой подход к процессу генерирования знаний представляется весьма интересным, если воспринимать его буквально, он серьезно искажает природу и функции исследований и разработок в промышленности. Как мы уже неоднократно видели, и фирмы, и рынки сами по себе являются механизмами генерации знаний. При совершенно разных организационных структурах и Ford, и GM в годы, предшествовавшие Депрессии, были обучающимися организациями; сеть независимых поставщиков также была обучающейся экосистемой. Исследования и разработки следует понимать как одну из составляющих - не единственную - способности фирмы (и рынка) к обучению.

Студенты, изучающие историю технологий, давно осуждают так называемую линейную модель НИОКР, при которой знания создаются ex nihilo в исследовательской лаборатории, передаются в разработку, а затем передаются в производство. 291 На самом деле элементы этого процесса гораздо более взаимосвязаны, и функция НИОКР существует в значительной степени как ресурс для решения проблем на местах внутри фирмы, а не как источник новых идей. Во многих случаях, только когда технологические проблемы, с которыми сталкивается фирма, становятся трудноразрешимыми для существующих возможностей, организация пытается глубже проникнуть в основополагающие научные принципы, только тогда - и не всегда даже тогда - возникает более официальная приверженность научным исследованиям. 292 "Преимущества размещения НИОКР внутри фирмы отражают тот факт, что источники многих коммерчески ценных инноваций лежат не в научных лабораторных исследованиях", - пишет Дэвид Моури. "Вместо этого большая часть знаний, используемых в промышленных инновациях, вытекает из производственной и маркетинговой деятельности фирмы". 293 В этом отношении более активное обращение к НИОКР во время Депрессии было просто одним из проявлений реакции на неблагоприятные условия.

Хотя число ученых и инженеров, занятых в НИОКР, выросло в период с 1927 по 1933 год, абсолютное увеличение на 4 500 человек вряд ли оказало существенное влияние на общенациональную производительность труда. Действительно, в оригинальных расчетах Джона Кендрика 1960-х годов, на которые опирается Филд, СФП в период 1930-1933 годов падала на 3 процента в год - значительный технологический регресс. 294 По последним оценкам, рост СФП в те годы был положительным, но низким. 295 Согласно исследованию Национального исследовательского совета, проведенному в 1933 году среди промышленных исследовательских лабораторий, расходы корпораций на исследования и разработки оставались стабильными до 1931 года, но упали в 1932 и 1933 годах. 296 В оба эти года больше компаний сокращали бюджеты, чем увеличивали их или оставляли неизменными. В 1932 году средние расходы на НИОКР упали на 27 %. Патенты также свидетельствуют о том, что в этот период инновационная деятельность стала менее рискованной и менее оригинальной, что связано с бедственным положением банков и высокой стоимостью внешнего финансирования. 297

По всем расчетам, взлет производительности начался только после 1933 года. Кроме того, именно в период после 1933 года исследования и разработки, а также промышленные научно-исследовательские лаборатории стали частью ответной реакции промышленности на депрессию. В начале двадцатого века инновации в основном создавались индивидуальными предпринимателями, работавшими на процветающем рынке интеллектуальной собственности. 298 Эти изобретатели продавали свои патенты, а иногда и небольшие стартапы, фирмам, которые могли развивать их идеи. В 1920-е годы небольшие предприятия, разрабатывавшие или приобретавшие технологии, могли воспользоваться все более эффективно функционирующими рынками ценных бумаг, а также тем, что мы сегодня называем венчурным капиталом. 299 Региональные биржи ценных бумаг были особенно важны для этих небольших фирм. Стали появляться централизованные корпоративные исследовательские лаборатории, но они были сосредоточены в среднеатлантических штатах, где располагались ориентированные на науку отрасли промышленности, такие как химическая и электротехническая; восточные и северо-центральные штаты, где, как правило, производились сложные системы, такие как автомобиль, оставались уделом независимых изобретателей-предпринимателей. 300 Одной из центральных функций корпоративной исследовательской лаборатории всегда было следить за актуальными технологиями и отслеживать новые идеи, возникающие за пределами фирмы, часто с целью приобретения патентов. 301 В 1920-х годах значительное число наиболее ценных патентов, которыми обладали крупные фирмы, возникло за пределами их собственных научно-исследовательских лабораторий. 302

Поскольку после 1929 года банковский кризис привел к увеличению стоимости внешнего финансирования, а Закон о биржевых операциях с ценными бумагами 1934 года наложил более высокие издержки на региональные биржи ценных бумаг, рыночная сеть изобретателей-предпринимателей столкнулась с проблемой сокращения доступа к финансированию. Более крупные фирмы, многие из которых имели официальные научно-исследовательские лаборатории, переживали гораздо лучшие времена. Восточные и северо-центральные штаты, которые в значительной степени опирались на систему независимых изобретателей, пострадали больше, чем среднеатлантические штаты, где были распространены официальные лаборатории НИОКР. 303 Если судить по относительной занятости технического персонала, то малые фирмы продолжали быть столь же интенсивными в исследованиях, как и крупные, и продолжали получать выгоду от НИОКР. 304 Но те из крупнейших фирм, которые поддерживали официальные функции НИОКР, лучше, чем те, кто не имел лабораторий, сохраняли свои позиции в лиге двухсот лучших фирм Америки, вероятно, как потому, что НИОКР способствовали прибыльности, так и потому, что те фирмы, которые в целом смогли лучше пережить последствия Депрессии, были также более способны позволить себе научно-исследовательские лаборатории. Новые значительные патенты стали все чаще появляться в корпоративных лабораториях: "Крупные фирмы стали более полно доминировать в технологических открытиях в средней трети века, но, вопреки общепринятой литературе, это изменение было скорее результатом дифференцированного эффекта Великой депрессии, чем врожденного превосходства собственных НИОКР". 305

В то время как Депрессия переориентировала фирмы с массового производства на инновации и брендинг, исследования и разработки также изменили свою направленность. "За последние четыре года произошли значительные изменения в объектах исследований", - заявил Национальный исследовательский совет в 1933 году. 306 "В 1928 году основной акцент делался на снижении производственных затрат. В 1931 году - на разработке новых продуктов и повышении качества существующих". Как мы видели, как только продукт становится относительно стандартизированным, бизнес по его удешевлению не обязательно выгоден крупной фирме или подразумевает вертикальную интеграцию. Стандартизация делает инновации относительно автономными, то есть технические изменения могут происходить в рамках установленных границ дизайна; это, в свою очередь, означает, что инновационный процесс может использовать преимущества разнообразных независимых источников, что приводит к быстрому обучению методом проб и ошибок. 307 В отличие от этого, создание новых продуктов часто требует системных инноваций, сочетания или рекомбинации элементов таким образом, что они выходят за пределы существующих границ дизайна и разрушают существующие пути поставок и распределения. В некоторых случаях даже системные инновации могут осуществляться через систему цен. 308 Тем не менее, очевидно, что осуществление системных инноваций (в основном) в рамках одной организации, где владельцы или менеджеры могут проявлять свободу действий и где центральная исследовательская лаборатория может предоставить бюрократическое пространство для тестирования новых конфигураций, может иметь преимущества с точки зрения транзакционных издержек. Это особенно верно - и здесь, конечно, все дело в том, что, как и во время Великой депрессии, альтернатива проведения системных изменений через рынок затруднена высокими затратами на внешнее финансирование, массовым устранением потенциальных торговых партнеров и ненадежностью ценовых сигналов.

Для Альфреда Чандлера появление корпоративной научно-исследовательской лаборатории было тесно связано с организационными инновациями в виде многодивизиональной структуры. И по большей части мы не наблюдаем по-настоящему эффективных центральных лабораторий в компаниях, которые не создали также сильного центрального офиса. 309 Как и центральный офис, в котором руководители в принципе освобождены от повседневных оперативных забот, чтобы заниматься долгосрочным стратегическим мышлением, центральная исследовательская лаборатория обеспечивает защищенную сферу, в которой исследователи могут в принципе беспрепятственно смотреть вперед, предоставляя услуги, которые распространяются на множество подразделений. Разумеется, как и в случае с формой М в целом, то, что было верно в принципе, на практике работало иначе, и перед руководством встала сложная проблема, как удержать (часто географически изолированный) технический персонал в адекватной связи со знаниями и потребностями подразделений и обеспечить правильные стимулы для того, чтобы исследователи были сосредоточены на корпоративных целях. 310

Когда многодивизионная исследовательская система работает без сбоев, результатом становится процесс внутренней диверсификации продукции. По мнению Чандлера, как и по мнению Эдит Пенроуз, диверсификация происходит, когда фирма обнаруживает у себя избыточные мощности, которые могут быть как буквальными производственными мощностями, так и более неосязаемыми избыточными ресурсами, например знаниями менеджмента. 311 Задача лаборатории - найти новые продукты, на которые можно распределить постоянные затраты, связанные с избыточными мощностями. Если лаборатория предложит продукт, который не будет соответствовать возможностям фирмы, технология может быть лицензирована для продажи на рынке. Однако в большинстве случаев компания просто добавляет новый продукт в свой портфель, встраивая его в существующее подразделение, если он достаточно хорошо вписывается, но создавая совершенно новое подразделение, если это не так. "Многодивизиональная структура, принятая General Motors, Du Pont, а затем United States Rubber, General Electric, Standard Oil и другими предприятиями технологически развитых отраслей, институционализировала стратегию диверсификации", - пишет Чандлер. "Тем самым она помогла систематизировать процессы технологических инноваций в американской экономике". 312

То, что крупная многодивизиональная фирма систематизирует процесс технологических инноваций, было, конечно, основополагающим утверждением в рассуждениях о корпорации на сайте двадцатого века. Оно стало важнейшим уточнением давнего прогрессистского утверждения, что наемные профессионалы могут научно планировать производство: теперь они могли даже создавать новые продукты, более или менее по своему желанию. 313 Но Чандлер (и Пенроуз) не подчеркивают, что дешевле ли производить новый продукт внутри фирмы или лицензировать его, зависит не только от внутренних возможностей фирмы, но и от возможностей "рынка" - то есть от возможностей других фирм, которые потенциально могут взять на вооружение эту технологию. Хорошо функционирующий рынок предоставит гораздо больше возможностей для прибыльной реализации новой технологии, чем плохо функционирующий. А хорошо функционирующий рынок помимо внутренней диверсификации имеет механизмы для создания новых продуктов и процессов, в частности стартапы и спин-оффы, которые широко использовались как до, так и после Депрессии. Однако в период депрессии рынки не функционировали должным образом, и внутренняя диверсификация крупных компаний действительно стала бы центральным механизмом инноваций в период восстановления. Как справедливо отмечал сам Чандлер, во время Депрессии возникли огромные избыточные мощности, и фирмы стремились использовать их в своих интересах, создавая новые продукты. 314

В период с 1921 по 1946 год наиболее наукоемким сектором обрабатывающей промышленности была химическая промышленность - прототип наукоемкой отрасли. 315 В химической промышленности доминировала компания E. I. du Pont de Nemours & Company, которая, в свою очередь, стала прототипом чандлеровской модели диверсификации, основанной на исследованиях. Еще до Первой мировой войны Du Pont начала диверсификацию в ответ на крупные эпизоды избытка мощностей в производстве бездымного пороха. В 1908 году военные отменили крупный заказ, а два года спустя армия и флот нарастили внутренние производственные мощности в ответ на враждебное отношение Конгресса к Du Pont. 316 Компания ответила разработкой других продуктов, таких как искусственная кожа и органическое вещество пироксилин, которые можно было производить по той же технологии нитроцеллюлозы на основе хлопка, что и бездымный порох. Война быстро положила конец избыточным мощностям, но при этом заставила диверсифицировать производство совсем другого рода. Du Pont обнаружила, что ей необходимо производить внутри страны многие из тех материалов, которые она раньше покупала на рынке, а также поставлять продукты, в частности красители, которые были немецкими. После войны у компании остался впечатляющий набор избыточных возможностей, включая ноу-хау, материальные средства и наличные деньги, которым она начала искать применение в производстве продукции мирного времени. "Такие поиски, - писал Чандлер, - превратили бы компанию Du Pont из крупнейшего в стране производителя взрывчатых веществ в крупнейшего производителя химикатов". 317

Однако эта диверсификация не была обусловлена внутренней наукой или изобретениями, не говоря уже о центральной исследовательской лаборатории компании, которая начала формироваться только в 1924 году. 318 Почти вся диверсификация происходила за счет приобретений. Это был период научного брожения в химии, когда химические технологии быстро развивались, особенно в Европе. Идеи были нарасхват. В 1920-е годы такие новые продукты, как вискозная кайма, тетраэтилсвинец и целлофан, были произведены Du Pont, но изобретены в других странах. 319 Самым важным избыточным ресурсом компании была ее способность продавать продукцию на огромном американском рынке. Используя свой опыт в производстве, компания позиционировала себя как поставщика основных органических химикатов и сопутствующих товаров, и она в основном воздерживалась от интеграции в сырье или в конечную продукцию. Конечно, все это требовало широкой адаптации и передачи технологий клиентам, но в конечном итоге это был вопрос развития, а не исследований.

В период с 1929 по 1933 год продажи Du Pont упали почти на 50 %. Однако, за исключением 20-процентного сокращения в 1931-1932 годах, компания сохранила свой уровень расходов на исследования и разработки. 320 В соответствии с духом времени Ламмот дю Пон, президент компании, провозгласил политику "совершенствования", а не сокращения исследований, что означало "ликвидацию слабых сотрудников". 321 Так компания и поступила.

В 1927 году по инициативе директора по исследованиям Чарльза М. А. Стайна совет директоров Du Pont одобрил создание программы фундаментальных исследований в химическом отделе Стайна, самом крупном из децентрализованных исследовательских подразделений компании. Аргумент Стайна заключался в том, что существующие исследовательские центры были слишком заняты, выполняя черновую работу для производственных отделов. 322 Нужна была способность "изобретать хорошие, большие, прибыльные вещи". 323 Финансируемая в размере 25 000 долларов в месяц до 1929 года, программа смогла накопить резерв, который позволил ей пережить худшие годы депрессии без сокращения расходов. 324 Стин привлек из Гарварда блестящего, но проблемного химика-полимерщика Уоллеса Х. Каротерса для руководства программой. 325 Опираясь на академические исследования отца Джулиуса А. Ньёвланда в Нотр-Даме, к 1931 году группа Каротерса изобрела неопрен, первый синтетический каучук общего назначения. 326 Хотя неопрен дороже натурального каучука, он обладал рядом полезных свойств, включая устойчивость к нефтепродуктам, что позволило ему занять выгодную нишу рынка.

Но самым лучшим, самым большим и самым прибыльным оказался нейлон, открытие и коммерциализация которого стали парадигмой линейной модели НИОКР. Будучи производителем вискозы, Du Pont находилась в поиске новых искусственных волокон, и это стало одним из направлений работы лаборатории Каротерса. В тот же месяц, когда в 1930 году был открыт неопрен, один из ассистентов Каротерса очищал реакционный сосуд, когда заметил, что образовался многообещающий суперполимер. 327 В течение следующих пяти лет лаборатория методом проб и ошибок работала над поиском подобного полимера, который мог бы использоваться в качестве коммерческого волокна. В какой-то момент Каротерс временно сдался. Но 28 февраля 1935 года в лаборатории был синтезирован полимер 6-6, который впоследствии стал нейлоном. Освоение массового производства нового волокна оказалось системной проблемой развития, для решения которой Du Pont могла использовать существующие внутренние возможности, особенно в отделах аммиака и раиона, а также создавать новые возможности. 328 В павильоне Du Pont на Всемирной выставке 1939 года модель могла продемонстрировать один из знаковых потребительских товаров середины века - нейлоновые чулки. 329

В этот же период Du Pont продолжила диверсификацию за счет приобретений, купив люцит, поливинилацетат и патенты на титановые пигменты, которые компания впоследствии усовершенствовала. 330 В 1938 году исследователь Du Pont, работавший с тетрафторэтиленом в качестве хладагента, случайно открыл тефлон, который компания полностью поняла только после войны и смогла коммерциализировать только в 1950 году. 331

Нефтяная промышленность была еще одной отраслью, в которой исследования в области научной химии в конечном итоге приобрели важное значение. В 1924 году университетские исследования, спонсированные Jersey Standard, резко снизили стоимость тетраэтилсвинца, присадки к бензину, которая была изобретена в лаборатории Кеттеринга в GM и производилась Du Pont с большими затратами. 332 Однако крупные нефтяные компании гораздо медленнее, чем Du Pont, создавали центральные исследовательские лаборатории. После Первой мировой войны президент Jersey Standard Уолтер Тигл считал, что наиболее важные новые технологии, представляющие ценность для компании, будут поступать из внешних источников, и он утвердил так называемый отдел развития, который занимался поиском и последующим развитием этих внешних идей, а не творческими исследованиями, по крайней мере на начальном этапе. 333

В годы, предшествовавшие Депрессии, самой большой технической проблемой, стоявшей перед нефтяной промышленностью, было эффективное производство бензина. В 1909 году стоимость нефтепродуктов, продаваемых в США, примерно поровну делилась между керосином, мазутом, бензином и смазочными маслами; в 1919 году на бензин приходилось 55 % стоимости, на мазут - 23 %, а на керосин и смазочные масла - по 11 %. 334 Прогресс электрификации подорвал рынок керосина как источника освещения, а автомобиль жаждал бензина. Еще до распада компании в 1911 году Standard of Indiana, наиболее технологически прогрессивное подразделение Standard Oil, начала экспериментировать с термическим крекингом, который использовал тепло для разрушения (или растрескивания) длинных молекул сырой нефти, чтобы получить больший выход бензина и других высших дистиллятов. В 1913 году под руководством Уильяма М. Бертона, химика, получившего образование в Университете Джона Хопкинса и работавшего в компании с 1889 года, Indiana Standard разработала и запатентовала процесс термического крекинга. 335 Другие нефтеперерабатывающие компании, в частности Jersey Standard и технологическая компания Universal Oil Products Company, начали экспериментировать с термическим крекингом, и многие аспекты их разработок пересекались с принципами патентов Бертона. 336 К 1919 году, после судебных разбирательств и угроз судебных разбирательств, отрасль столкнулась с зарослями патентов, не похожими на те, что возникли в современной авиационной и радиотехнической промышленности . В период с 1919 по 1923 год применение новых технологий крекинга практически прекратилось. 337 В 1923 году, однако, основные игроки заключили соглашение о перекрестном лицензировании, которое представляло собой патентный пул - "патентный клуб".

Повысив эффективность производства бензина, новая технология увеличила и масштабы производства: в начале 1920-х годов современный нефтеперерабатывающий завод стоил в десять раз дороже простой бертоновской установки. Это оказало давление на большое количество мелких нефтеперерабатывающих предприятий, которые вместе производили пятую часть всей продукции отрасли. Эти мелкие нефтепереработчики выплеснули свой гнев в Вашингтоне, где в 1923 году сенатор Роберт М. Ла Фоллетт созвал сенатский подкомитет для расследования "высокой стоимости бензина и других нефтепродуктов". 338 Параллельно разворачивался скандал вокруг Teapot Dome, и администрация Кулиджа быстро подала антимонопольный иск против фирм, входящих в патентный пул, обвинив их в нарушении раздела 1 и раздела 2 Закона Шермана. 339 Главным прокурором стал недавно назначенный Уильям Дж. Донован. Ответчики протестовали против того, что патентное дело не должно рассматриваться в соответствии с антитрестовским законом, но федеральный окружной суд в Иллинойсе передал дело на рассмотрение канцелярскому мастеру для вынесения решения. Мастер вынес решение в пользу ответчиков и постановил снять обвинения. Правительство подало апелляцию, и апелляционный суд, приняв решение 2:1, отменил решение магистра по многим пунктам и постановил распустить патентный пул. Наконец, в 1931 году Луис Д. Брандейс единогласным решением Верховного суда отменил апелляционный вердикт. 340 Патентное разделение и объединение в нефтеперерабатывающую отрасль получит санкцию высшего суда.

В 1920-х годах Эжен Гудри был одержим идеей производства высококачественного моторного топлива. 341 Французский инженер и промышленник, а также энтузиаст автомобилестроения, Гудри начал работу над процессом крекинга сырой нефти с использованием химического катализа, а не только тепла, опираясь на современные европейские попытки извлечения нефти из угля. К 1929 году он потратил на проект большую часть семейного состояния, но ничего не добился; после 1929 года европейские фирмы (и французское правительство) не проявляли интереса. Тогда Гудри обратился к США, где компания Vacuum Corporation начала поддерживать исследования, переместив их в Нью-Джерси. Но по мере углубления депрессии Vacuum начала сокращать расходы, а когда в 1931 году компания объединилась со Standard Oil of New York и образовала Socony-Vacuum (впоследствии Mobil), исследования Гудри оказались под угрозой. Он стал судорожно искать новые источники поддержки и уже через пару лет привлек внимание небольшой, предприимчивой и частной компании Sun Oil Company. С помощью семьи Пью, которая часто оказывала ему практическую помощь, Хоудри наконец смог наладить прибыльный процесс. К концу десятилетия по всей стране работало несколько заводов Houdry, а каталитический крекинг стал очевидным будущим нефтепереработки. Поскольку процесс давал бензин с высоким октановым числом - как и предполагалось компанией Houdry - все американские заводы Houdry были направлены на производство авиационного топлива во время Второй мировой войны, и 90 % авиационного топлива в США было получено в результате каталитического крекинга. 342

Но главная проблема нефтяной отрасли в ту эпоху была не технологической. Это была проблема коллективных действий и политической экономии. Уникальное в мире американское законодательство применяло к добыче нефти правило захвата. 343 Это означает, что человек становится владельцем нефти, только извлекая ее из земли; он не может претендовать на целый бассейн нефти под поверхностью. Таким образом, добыча нефти стала предметом трагедии общего пользования, совершенно аналогичной трагедии международного рыболовства, которое также функционирует на основе правила захвата (по умолчанию из-за мобильности рыбы и отсутствия принудительного международного права). Точно так же, как каждый рыбак хочет как можно быстрее поймать как можно больше рыбы, каждый добытчик, пробуривший подземное нефтяное месторождение, хочет как можно быстрее выкачать как можно больше коллективной нефти. В случае с нефтью неэффективность возникает потому, что слишком быстрое выкачивание жидкости из земли в конечном итоге дает меньший, иногда значительно меньший, объем, оставляя под землей много ценной нефти, которую потом можно извлечь только с гораздо большими затратами. Эту проблему, которая была ясно осознана по крайней мере к Первой мировой войне, можно было решить путем коллективных действий - один производитель владеет всем бассейном или путем унификации, при которой один владелец управляет всем месторождением, но выплачивает компенсацию другим владельцам по определенной формуле. Оба варианта создают стимул для того, чтобы попытаться максимизировать чистую приведенную стоимость нефти, находящейся в недрах земли, и качать нефть медленнее, но с более оптимальными темпами. Некоторые экономисты предполагают, что в конце концов производители признали бы, что унификация отвечает их коллективным интересам. 344 Но из-за неопределенности, связанной со стоимостью и геологическими характеристиками месторождений, транзакционные издержки при заключении контрактов на унификацию были чрезвычайно высоки. 345

Таким образом, на американских нефтяных месторождениях в начале века каждый был сам за себя, особенно среди тысяч мелких бурильщиков, надеявшихся разбогатеть. Действительно, единственным объединенным месторождением в США в этот период было Teapot Dome, которое министр внутренних дел Альберт Фолл сдал в блочную аренду компании Mammoth Oil. 346 Несмотря на то, что такая форма аренды была ключом к сохранению нефти, против аренды выступили группы защитников природы, включая Йельскую школу лесного хозяйства, а также мелкие буровики, которым был закрыт доступ к месторождению. Вместе с конкурирующим с МВД Министерством сельского хозяйства эти группы разжигали слушания, которые привели к разоблачению самообогащения Фолла. В качестве еще одного символического ответа на скандал в 1924 году администрация Кулиджа создала Федеральный совет по сохранению нефти, в который вошли министры внутренних дел, торговли, военного и военно-морского министерств, а также представители промышленности. Эта организация не имела реальных полномочий по внедрению унификации, а вместо этого сосредоточилась на прогнозировании спроса, чтобы помочь государственным органам, которые пытались регулировать добычу сырой нефти. В этом отношении Совет предвосхитил форму, которую вскоре примет федеральное вмешательство.

В годы, предшествовавшие депрессии, политики, журналисты и обыватели опасались, что в стране может закончиться нефть. 347 Для нефтедобытчиков все было наоборот: поскольку постоянно открывались новые месторождения, они, в отличие от американских фермеров, опасались "перепроизводства" и падения цен. Худшие опасения нефтяников сбылись в катастрофическом 1930 году. Семидесятилетний дикарь по имени Колумб Марион Джойнер выбил первую струю из огромного нефтяного месторождения в Восточном Техасе, которое более чем в десять раз превышало все ранее известные месторождения в США. Возникший в результате этого шок предложения в сочетании с продолжающейся денежной дефляцией привел к свободному падению цен на нефть. В 1926 году нефть стандартного сорта продавалась по 2,29 доллара за баррель, к 1933 году цена составляла 10 центов. 348 Когда в 1931 году Техасская железнодорожная комиссия, которой уже давно было поручено регулировать физические потери нефти, попыталась ввести ограничения на добычу на новом месторождении и пропорционально распределить сокращение между скважинами, федеральный окружной суд постановил, что комиссия превысила свои полномочия и просто пыталась создать ценовой картель. 349 Заявив, что Восточный Техас находится на грани насилия, нефтяники убедили губернатора Техаса Росса Стерлинга объявить военное положение, что он и сделал в августе, направив 1300 солдат из Пятьдесят шестой кавалерийской бригады Техасской национальной гвардии для обеспечения соблюдения норм выработки. 350 Несмотря на присутствие военных, "горячая нефть" - нефть, добытая сверх норм выработки, - продолжала поступать из скважин Восточного Техаса. К 1933 году федеральные суды изменили свое мнение по поводу законности взимания платы, но по состоянию на март того же года Восточный Техас добывал миллион баррелей в день, что на 600 000 превышало квоту, установленную Комиссией по железным дорогам. 351

На помощь пришла NRA. 352 Нефтяной кодекс, введенный в действие в сентябре 1933 года, наделил федеральное правительство полномочиями по установлению нормы выработки, а министра внутренних дел Гарольда Икеса назначил нефтяным царем. Очень важно, что кодекс сделал незаконными любые межштатные поставки горячей нефти, что фактически принудило штаты к установлению норм выработки. В 1935 году Конгресс вновь отреагировал на отказ от NIRA, разработав законодательную замену, направленную на конкретную отрасль. Закон Коннелли о горячей нефти восстановил запрет на межштатные поставки нефти сверх квоты и создал Федеральный нефтяной совет для управления нормированием.

Таким образом, в период с 1933 по 1972 год производственная стадия нефтяной промышленности США представляла собой управляемый государством картель. 353 Как и в других отраслях, регулирующий аппарат в нефтяной промышленности работал над тем, чтобы номинальная (а не реальная) цена оставалась относительно постоянной на протяжении многих лет. Ограничение добычи не было унификацией; самые мелкие скважины полностью освобождались от ограничения добычи, а поскольку квоты действовали на каждую скважину, ничто не мешало бурильщикам прокладывать новые скважины. Но ограничение добычи, по крайней мере, двигалось в направлении исправления проблемы экстерналий в добыче. Поскольку Восточный Техас был так велик, а нефть находилась так близко к поверхности, себестоимость добычи там была чрезвычайно низкой, что угрожало тысячам мелких производителей, разбросанных по всему Мидконтиненту, и множеству местных предприятий, которые их снабжали. Учитывая право голоса разрозненных нефтяных сообществ, советы штатов по разведке месторождений старательно распределяли квоты на добычу нефти между мелкими производителями с высокой себестоимостью и крупными производителями с низкой себестоимостью. В результате в течение четырех десятилетий в середине века Соединенные Штаты добывали нефть самым затратным способом.

Сталелитейная промышленность, другая гигантская отрасль Америки XIX века, еще медленнее, чем нефтяная, осваивала центральную исследовательскую лабораторию. Эндрю Карнеги нанял химика, но в конце XIX - начале XX веков инновации в сталелитейной промышленности двигали в основном пользователи продукции, а не сама отрасль. 354 Когда началась депрессия, United States Steel продолжала доминировать в отрасли. В 1930 году ее активы составляли 2,4 миллиарда долларов - больше, чем у шести следующих крупнейших конкурентов вместе взятых, и более чем в три раза больше, чем у ближайшего конкурента, компании Bethlehem Steel. 355 Однако за первые три десятилетия века доля U.S. Steel на рынке сократилась с двух третей до одной трети. 356 Негласное руководство судьи Гэри позволило более мелким и агрессивным конкурентам компании вырвать победу у лесопромышленного гиганта. Это стало очевидным как нигде в области инноваций.

Главной технической проблемой 1920-х годов было повышение качества и эффективности проката стальной полосы, особенно широкой полосы, все более востребованной автомобильной промышленностью, которая стремительно переходила на автомобили с закрытым кузовом. Технология прокатки оставалась практически неизменной с XIX века: это был трудоемкий серийный процесс, в котором трудно было добиться стандартизированного качества. Однако к 1920-м годам появление небольших электромоторов позволило механизировать этот процесс. В 1921 году Джон Батлер Тайтус начал систематическую работу по разработке технологии непрерывной прокатки листовой стали на заводе в Эшленде, штат Кентукки, компании American Rolling Mill Company (позднее Armco), небольшой, тесно связанной с компанией, торгуемой на бирже Цинциннати. 357 К январю 1924 года завод прокатил свой первый лист, а к 1926 году Тайтус получил патент на эту систему. Гарри М. Наугл и Артур Дж. Таунсенд мыслили аналогичным образом, и в 1926 году их компания Columbia Steel, по сути, стартап, финансируемый венчурным капиталом Меллона, имела в эксплуатации превосходный стан на бывшем заводе железнодорожных колес в Батлере, штат Пенсильвания. 358 В отличие от проекта Armco, который осуществлялся в основном в тайне и с учетом интеллектуальной собственности, разработка Columbia предполагала видимое сотрудничество как с поставщиками, так и с клиентами, что является примером того, что сегодня называется "открытыми" инновациями. 359 В марте 1927 года завод в Батлере прокатывал 16 000 тонн листов в месяц. Увидев угрозу собственной технологии, компания Armco быстро приобрела Columbia и объединила патенты, создав то, что на десятилетия стало доминирующей конструкцией в механизированной прокатке стали. Менее чем за десять лет более 70 % холодной прокатки стали производилось непрерывным способом, и по скорости распространения новой технологии выплавки стали ее превзошел только бессемеровский конвертер в XIX веке. 360 К 1930 году Armco была шестой по величине сталелитейной компанией в стране.

Поскольку сталь практически по определению производит продукцию длительного пользования, она сильно пострадала от Депрессии. Отрасль, которая в 1929 году работала почти на полную мощность, по сути, остановилась в декабре 1932 года, когда среднее использование мощностей достигло 15 процентов. 361 Стальной кодекс NRA дал временную передышку, хотя, в отличие от кодексов других отраслей, он был написан в терминах стабильности цен, а не квот; после 1935 года специального законодательства для стали не будет. Хотя сталелитейная промышленность отреагировала на депрессию закрытием неэффективных заводов, эффект от этой попытки "вытряхнуть" производительность, вероятно, был ниже, чем в автомобильной и радиотехнической промышленности. Из-за жесткой технической взаимодополняемости стадий производства - включая необходимость подачи расплавленного чугуна непосредственно из плавильной печи в сталеплавильный конвертер - фирмы в целом были менее гибкими в перераспределении работ на более эффективные предприятия. 362

Крупнейшие компании, такие как U.S. Steel и Bethlehem, оказались серьезно переинвестированы в "тяжелую" продукцию, такую как рельсы и балки, спрос на которые сократился на две трети, вместо "легкой" продукции, такой как листовой прокат для автомобилей и консервов, спрос на который сократился гораздо меньше и восстановится гораздо быстрее. 363 В 1932 году U.S. Steel потеряла 71 миллион долларов, а Bethlehem - 19,4 миллиона долларов; для сравнения, Armco за все время депрессии потеряла всего полмиллиона, а National Steel, также производитель легкой продукции, в период с 1931 по 1935 год получила прибыль в размере 26 миллионов долларов. В течение всей депрессии Bethlehem работала над тем, чтобы снизить долю тяжелой продукции в своем производстве с 78 до 47 процентов, хотя к 1938 году только 23 процента ее мощностей составлял лист, лента или жесть. Компания сожалела о своей отсталой интеграции в минеральное сырье, поскольку в период спада его можно было приобрести по заниженным ценам на рынках, хотя она извлекала выгоду из высокого уровня использования лома, который также можно было приобрести по дешевке. В то же время во время депрессии компания все больше интегрировалась вперед, чтобы получить контроль над дистрибуцией и даже розничной торговлей, в частности, поставками труб и другого нефтедобывающего оборудования. Bethlehem вышла из депрессии более диверсифицированной сталелитейной компанией, чем была в 1920-е годы. В 1936 году первоначальная корпорация из Нью-Джерси была объединена в новую корпорацию из Делавэра вместе с двумя дочерними предприятиями; в 1938 году в корпорацию из Делавэра была объединена и Bethlehem Shipbuilding Corporation. 364

Незадолго до своей смерти в 1927 году судья Гэри объявил акционерам U.S. Steel о создании центральной исследовательской лаборатории в Кирни, штат Нью-Джерси. Он сказал акционерам, что это "самое лучшее, что мы сделали или пытались сделать до сих пор". 365 Однако в 1927 году стальная гигантская компания не была хорошо организована, чтобы воспользоваться этими новыми исследовательскими возможностями. Несмотря на медленные попытки реформ и интеграции, предпринимавшиеся с момента основания компании, она все еще представляла собой огромную галлимафию из несочетаемых дочерних компаний и подразделений, расположенных по всей цепочке поставок. Джек Морган и совет директоров прекрасно понимали, что структурные изменения необходимы, и подбирали руководителей-активистов на место Гэри, в том числе Майрона К. Тейлора, главу финансового комитета и в конечном итоге нового председателя совета директоров и генерального директора. 366 Тейлор потребовал провести исследование корпоративной структуры и инициировал план расширения и модернизации стоимостью 200 миллионов долларов - как раз в то время, когда началась депрессия. Неудивительно, что U.S. Steel медленно отреагировала на кризис, запоздало снижая цены и увольняя рабочих. Даже после поспешного закрытия заводов и консолидации холдингов, в 1932 году компания все еще имела 20 производственных филиалов и 143 завода. Проблема, по мнению журнала Fortune, заключалась в том, что U.S. Steel "была слишком большой слишком долго". 367 Однако в конечном итоге Депрессия стала катализатором серьезных структурных изменений. Помимо рекомендаций по дальнейшему закрытию и консолидации, отчет консультанта в 1935 году призывал к созданию новой корпорации в штате Делавэр, которая должна была занять место между холдинговой компанией и операционными подразделениями. В новой корпорации должен был разместиться крупный генеральный персонал, который Альфред П. Слоун создал в General Motors. К концу депрессии под руководством нового президента Эдварда Р. Стеттиниуса-младшего, бывшего руководителя GM и сына человека, возглавлявшего экспортный отдел J. P. Morgan во время войны, гигантская сталелитейная компания стала - хотя и ненадолго, как оказалось, - многодивизионной. 368