Красная дорама

16. На земле и под землей

Адрес, по которому мне нужно было отвезти документы, был написан на приклеенном сверху к папке квадратном стикере. Ясное дело, название улицы абсолютно ни о чем мне не говорило. Как и имя, указанное чуть ниже — с пометкой: «Вручить в собственные руки, не позднее 9:30, дождаться ответа».

Еще ниже значился номер телефона.

Достав собственный гаджет, я сверился со временем: часы на экране показывали 8:17. Больше часа до срока. За это время, наверное, весь Пхеньян можно пересечь. Понимать бы вот только, куда конкретно ехать…

Интересно, здесь есть карты города — со всеми улицами? Хотя бы бумажные? Или все на фиг засекречено? Спросишь — и провал? Хотя, вон, в смартфоне мне, кажется, что-то вроде плана Пхеньяна попадалось — возможно, конечно, схематичного… Да вот нет у меня больше доступа в сеть — только утром проверял.

Пожав плечами, я поспешил обратно в комнатку курьеров.

На месте застал одного Пака — Ан куда-то отлучился.

— Не знаешь случайно, как добраться до… — с невинным видом я зачитал с бумажки адрес.

— Чон, тебя что, в «Кванмён» заблокировали? — язвительно буркнул мой коллега, неохотно оторвавшись от какой-то брошюры, что изучал до моего появления. — Забей адрес в поисковик…

— Не поверишь: правда заблокировали, — в тон ему бросил я. — Закончился месячный лимит.

— Серьезно? — вздернул вверх брови Пак. — Ты там что, играл во что-то целыми днями?

Хм, это он сейчас так изысканно пошутил, или в местном интранете и впрямь есть какие-то онлайн-игры? Какие, интересно? Симулятор инминбан с боковым квестом сукпак комёль?

— Не играл и не целыми днями — всего-то один вечер! Ко Дню Солнца материалы смотрел, — выдал я уже однажды сработавшую версию.

— А, для собрания… — по-своему понял меня старший курьер, то ли не сообразив, что поручение выступить я получил всего полчаса назад — и речь там пойдет как бы не совсем про День Солнца — то ли прежний хозяин этого тела собирался держать перед товарищами еще какую-то речь. Надо бы, кстати, как-нибудь аккуратненько этот момент прояснить, чтобы не попасть впросак… — Все равно — зря со служебного телефона! — строго заметил мне тем временем Пак. — Сходил бы в нашу библиотеку — там бы тебе уже готовую подборку порекомендовали, хоть на бумаге, хоть как…

— Так ты поможешь или нет? — скривился я. Часики-то тикали.

— Помогу, куда я денусь… Какая, говоришь, нужна улица?

Я повторил адрес.

— Кажется, это где-то в окрестностях Потхонмун, ну или севернее, ближе к Музею освободительной войны… — отложив свою брошюру, коллега полез в смартфон.

— Что там у Потхонмун? — раздалось тут у меня за спиной — со стороны туалета подтянулся Ан.

Чтобы в третий раз подряд не долдонить одно и то же, я просто продемонстрировал ему скоросшиватель с адресом.

— А, Джу Мун Хи, — прочел коллега вслух заодно и имя на стикере. — Не ищи, — бросил тут же Паку, — я знаю, где это: в четверг и в пятницу возил ей такие же папки.

— Ей? — на автомате переспросил я.

— Это не где за пятиминутное опоздание на тебя жалобу накатали? — одновременно со мной задал собственный вопрос старший курьер.

— Да там, по-хорошему, и пяти минут не набежало, — кисло поморщился Ан. — Да, она самая. Джу Мун Хи, новый начальник Управления — под ней теперь и мы, снабжение, и еще куча разных отделов… Говорят, не успела вступить в должность, как свалила в отпуск — а заму своему то ли не доверяет, то ли еще что — лично визирует кучу бумаг. А мы — вози!

— Как это — не доверяет заму? — не понял Пак.

— Спроси чего полегче!.. — хмыкнул Ан и принялся объяснять уже мне: — Короче, так. От нас тебе туда быстрее всего на метро будет доехать, до станции «Сынни». А дальше — проще пешком, по улице Мансудэ, в направлении, противоположном от Тэдонган — ориентируйся примерно на силуэт «Рюгён» вдали, он оттуда хорошо заметен. Как увидишь слева сам знаешь что с блокпостом — тебе, значит, направо. Там целый квартал новых домов — как раз между нужной тебе улицей и набережной Потхон. Дальше — разберешься.

«Сам-знаешь-что с блокпостом» — ну, блин, и ориентир! Но в целом и правда разберусь, пожалуй…

— К скольки тебе велено там быть? — уточнил между тем Ан, и тут же сам на свой вопрос и ответил, скосив взор на папку: — К половине десятого? Нормально, успеваешь с запасом. Но на всякий случай лучше поторопись! — тем не менее посоветовал мне коллега. — Мало ли что? А эта Джу Мун Хи, между нами, грымза та еще! Я в пятницу минуты на три в срок не уложился — ну, может, на четыре: дождь пережидал, чтобы ее же долбаные бумаги случайно не попортить — так она товарищу Ли нажаловалась! Разве это дело?

— Кошмар! — чистосердечно посочувствовал я коллеге. — Ну, тогда побегу, что ли!

Сунул скоросшиватель в заботливо выданный мне в приемной портфель, поспешил на проходную и через пару минут уже стоял на улице.

Имелась одна проблема: я знать не знал, где тут ближайшая станция метро. Спрашивать у коллег специально не стал — это выглядело бы нелепо, Чон не мог быть не в курсе. К спешившим по своим делам прохожим тоже не рискнул обратиться — еще, чего доброго, сочтут-таки шпионом и сдадут в полицию! Прикинул: едва ли спуск в подземку прячется в глубине квартала — скорее, находится где-то вблизи оживленной магистрали… Хотя не факт: это же Пхеньян, чтоб его, тут может быть своя перпендикулярная логика…

Но все же допустим, что моя догадка верна.

Тогда магистраль: вот она, передо мной. В прошлый раз мы с Паком сели здесь на троллейбус и поехали направо — и по пути никакого входа в метро я в окно не видел. Мог, конечно, и проглядеть, не обратить внимания, но обычно такие вещи бросаются в глаза. Хотя опять же: это Пхеньян, детка…

В общем, я все же двинулся налево, мимо переулка, где располагался уже знакомый мне полицейский участок — без особой уверенности в том, что выбрал верное направление. Шагал так минут пять-семь, и когда уже почти решил, что иду не туда — вышел к приземистому серому зданию с множеством стеклянных дверей. Подсознательного ожидавшегося мной значка с буквой «М», в том или ином виде встречавшегося почти по всему миру, не исключая Сеула, на нем, правда, не было. Но имелся другой — «지» — читающийся как «чи», первый слог корейского слова «метро» — «чихачоль». Ниже для полной ясности красовалось название станции.

Облегченно переведя дух, я вошел внутрь.

Минуты три дополнительно потратил, стоя у стеночки в вестибюле и будто бы ища что-то в телефоне — а на самом деле искоса наблюдая за процедурой оплаты проезда. После чего отстоял короткую очередь в кассу, отдал пять вон из выданных мне на расходы десяти и получил на руки небольшой картонный билет, который затем опустил в прорезь турникета. Десяток шагов — и вот под бравый марш из репродукторов под сводчатым потолком меня уже несет вниз эскалатор.

Спуск вышел долгим — реально долгим, чуть ли не на десять минут. И это не «лестница-чудесница» так тормозила, хотя особо шустрой я бы ее тоже не назвал — просто станция оказалась закопана уж очень глубоко. Причем, уже внизу пассажиры не сразу попадали на платформу, а еще какое-то время топали по длинному, плавно изгибавшемуся тоннелю. На случай ядерной войны — пожалуй, лучшего бомбоубежища не придумать, а так — не очень удобно все же…

Может быть, кстати, как раз поэтому народу под землей было относительно немного: пока спустишься, пока дойдешь, пока потом все то же самое на выходе — уж не быстрее ли получится поверху? Это ведь вам не Москва и не Сеул — пробок-то на дорогах нет…

Но Ан сказал метро — пусть будет метро…

Сами станции, кстати, здесь оказались красивые, в стиле старых советских — просторные светлые залы с колоннами, гигантскими люстрами, мозаикой… Из необычного — на платформе стояли стенды со свежим номером «Нодон синмун». Я не удержался — полюбовался на «свою» заметку на последней полосе. Собственно, тогда и рассмотрел фотографию в газете — до того видел ее только издали.

А вот составы в пхеньянской подземке ходили какие-то допотопные, словно из музея. И короткие — всего из четырех вагонов.

А еще здесь почему-то не действовали обычные наверху правила поведения. Если к троллейбусу на остановке выстраивалась аккуратная очередь, никто не лез в обход, не толкался, то в поезда метро народ ломился, как оголтелый, просто-таки не давая желающим выйти. Я так чуть свою станцию не проехал — стоило зазеваться, меня самым натуральным образом внесли назад в вагон. И это, повторюсь, при том, что не так уж и много было пассажиров — но у распахнувшихся дверей поезда все они словно с цепи срывались. Прямо «на глазах» у строгих Вождей: в торце каждого вагона висело по паре традиционных портретов! Ведь и не скажешь, что под землей Ким не видит — поэтому, мол, все дозволено!..

Когда, сполна набравшись впечатлений, я вышел из метро на станции «Сынни» — то есть «Победа» — до назначенного срока в запасе у меня оставалось еще минут двадцать. Сориентироваться наверху — согласно инструкциям Ана — мне не составило труда: если оставить реку имени пива — Тэдонган — за спиной, впереди, вдалеке, как раз маячила верхушка высоченной пирамиды-небоскреба — вряд ли под «заметным силуэтом» коллега мог подразумевать что-то иное. Никакого «сам-знаете-чего с блокпостом» отсюда, правда, не просматривалось, но эта диковина, наверное, ожидалось где-то дальше, когда пора придет сворачивать…

Порадовавшись, что все так удачно складывается, я бодро зашагал вдоль улицы. Но как вскоре выяснилось, расслабляться было рано.

Сперва я обратил внимание на автомобильный затор, образовавшийся в попутном мне направлении. Вот только недавно, в метро, легкомысленно подумал, что пробок в Пхеньяне не бывает — и пожалуйста, получите! Грузовики, автобусы и легковушки застыли бампер к бамперу, занимая все три доступные для движения полосы проспекта — включая и левую, по моим наблюдениям, практически всегда здесь свободную. Из последней некоторые, не обращая внимания на разметку, разворачивались и катили обратно. Велосипедисты и обладатели мотороллеров пытались объехать затруднение справа, вдоль тротуара или даже прямо по нему — но, уперевшись во что-то, тоже были вынуждены возвращаться назад.

Чуть дальше, уже у перекрестка, собралась приличная толпа пешеходов — миновать его не получалось и у них. И это несмотря на наличие подземного перехода.

Протиснувшись сквозь народ, я наконец увидел, в чем загвоздка: проезд и проход перекрывало мобильное металлическое заграждение — типа фан-барьера — возле которого дежурила полиция. Дороги направо и налево тоже были блокированы.

Что еще за дела?

— Говорят, зенитчики сеульский воздушный шар сбили! — как по заказу ответил на мой невысказанный вопрос стоявший рядом старичок в заношенном френче. Обращался он при этом, понятно, не ко мне, а к своему спутнику, тоже весьма преклонного возраста дедуле. — Из того листовки просыпались — с гадостями всякими в наш адрес — вот теперь их и собирают! — уверил слушателя рассказчик. — Пока все не отыщут — на улицу никого не пустят!

— Какие листовки! — тут же заспорил с ним другой прохожий, помоложе и получше одетый. — Доллары там были! Американские! Кто успел — полные карманы себе ими набили, пока полиция не подоспела!

— Ну и дураки! — с горячностью подключилась к разговору энергичная тетушка лет сорока пяти. — Доллары-то те наверняка фальшивые!

— Зачем же южанам посылать нам фальшивые доллары? — удивился кто-то.

— А настоящие зачем⁈

— Поэтому и говорю: листовки это были! — упорно гнул свое старичок во френче. — А на обратной стороне у них доллары напечатаны — чтобы, значит, всякие идиоты сразу расхватали!

— Доллары, не доллары — нам не достанутся, — мрачно буркнул паренек в темных брюках и сером пиджаке при узком красном галстуке — если верить Паку, такие здесь носили студенты. — А как пройти-то теперь? Меня у Потхонмун товарищи ждут!

Вот, отличный вопрос!

Скорый ответ на него, правда, ни меня, ни студента не порадовал:

— Никак, — хмуро бросил мужичок, державший «под уздцы» новенький с виду велосипед. — Направо все чуть ли не до Музея Революции перекрыто — я только что оттуда! А слева — тем более не обогнуть! Так что если только на метро через «Кэсон» махнуть — но это же какой крюк получится! Проще тут подождать!

— Да, сейчас уже, наверное, скоро начнут пропускать, — попыталась утешить присутствующих тетушка, заявившая о фальшивых долларах. — Ну, может, минут пять еще продержат…

Увы, она ошиблась. Ни через пять, ни через десять минут проход не открыли. А через четверть часа, поняв, что уже наверняка опоздаю — даже если заграждение уберут вот прямо сейчас, за оставшиеся три минуты никуда мне не добежать — я выбрался из толпы, достал телефон и набрал номер, указанный на стикере.

Ответили мне почти сразу.

— Слушаю! — голос был женским, молодым — и звучал очень резко, словно острым мечом рубил.

— Товарищ Джу? — на всякий пожарный уточнил я.

— Слушаю вас! — нетерпеливо повторила трубка.

— Курьер из Пэктусан беспокоит… — начал было я.

— Где вас носит⁈ — сердито перебили меня на том конце «провода». — Мне уже пора уходить — а вас до сих пор нет!

— Тут такое дело… Улица перекрыта, — принялся объяснять я. — Стою вот, жду, когда начнут пропускать… Уже почти полчаса, — несколько преувеличил — но, впрочем, несильно. — Говорят, воздушный шар сбили… — добавил зачем-то.

— Что вы несете⁈ — снова оборвала меня Джу Мун Хи. — Какой еще воздушный шар?

— Вроде как с юга запустили… — был вынужден развить тему я. Про листовки и фальшивые доллары уже не стал уточнять.

— Вы там, в отделе снабжения, все, что ли, с ума посходили⁈ — взревела моя собеседница. — На той неделе один мне про неверный прогноз погоды что-то втирал, теперь — вражеский аэростат какой-то придумали! Дождетесь у меня — вышвырну всех к псам из концерна — с такой характеристикой, что не то что на приличную работу, не в каждый трудовой лагерь возьмут!

Как-то сразу верилось: эта — может.

А в трудовой лагерь не хотелось. Особенно, если это означало именно то, что я подумал.

— Но улица и правда перекрыта! — все же не позволил себя полностью заткнуть я.

— Конечно, перекрыта — идет репетиция парада спортсменов к Дню Солнца! — рявкнула Джу Мун Хи. — Покажите полицейскому в оцеплении командировочное — и вас пропустят!

Что? А так можно было⁈

— Меня сейчас уже не застанете — так что дождитесь в квартире, покуда не вернусь! — велела между тем мне в заключение собеседница — и отключилась.

Ну а я принялся снова пробираться к ограждению.