Красная дорама

24. Подведение итогов жизни

Уже на подходе к Музею Заслуг, в лекционном зале которого должно было состояться собрание, в пустом коридоре меня перехватил какой-то мужик лет сорока. Невысокого роста, щупленький, но неким шестым чувством я сразу опознал в нем опытного бойца. Мелькнула мысль: уж не привет ли это от Квака, только что посоветовавшего мне почаще оглядываться?

Остановившись, не доходя до незнакомца несколько шагов, я поклонился — и, уже выпрямляясь, как бы невзначай покосился назад: но нет, еще парочка таких же неприметных товарищей в тыл мне пока не заходили — как, по идее, следовало бы в случае классической засады.

Тем временем «боец» степенно кивнул мне в ответ, а затем сухо бросил:

— Ты почему на тренировки не ходишь, прогульщик?

— Э… — протянул я, кое-как удержавшись от вопроса: «На какие?»

— Нет, Чон, это никуда не годится! — угрюмо продолжил между тем незнакомец. — Только я собрался назвать тебя кандидатом во второй состав сборной — и на тебе! Подводишь коллектив!

Ого! Да я, оказывается, крут! Не знаю, правда, в чем именно… Хотя по повадкам тренера — а это наверняка тренер и был — так и хотелось предположить что-нибудь этакое руко-ного-машеское. Может, тхэквондо, как у Лим? То-то она тогда удивилась, когда я переспросил о ее старой травме! Может, мы вместе и занимаемся, в одной секции?

Ну а что касается загадочной сборной… Все же едва ли это хотя бы уровень Пхеньяна. В лучшем случае — спортивная команда концерна Пэктусан… Но все равно, придется ведь теперь как-то соответствовать.

— Тут такое дело… У меня неделю назад сотрясение мозга было! — нашел какое-никакое оправдание я. И добавил: — Сабомним, — кажется, именно так положено обращаться к инструктору по тхэквондо?

Судя по реакции собеседника, с последним я угадал верно, а вот сама моя отмазка ничуть не прокатила.

— Нечему у тебя там, Чон, сотрясаться! — едко бросил мне тренер. — И я посмотрел, что про тебя написал доктор У. Корейским по белому: здоров! В общем, чтоб без разговоров пришел в доджан! — в тренировочный зал то есть.

— Да, сабомним, — поспешил поклониться я. — Конечно. В следующий же раз…

— Какой еще следующий⁈ — рявкнул мой собеседник. — Сегодня после собрания!

— Сегодня? — растерялся я, не ждавший такого оборота. — Но у меня и формы с собой нет…

— Правда, что ли, головой ударился? — нехорошо прищурился на меня тренер. — Или глупо шутишь? Добок твой в раздевалке, в шкафчике — как всегда!

— Простите, сабомним, это я просто уже всеми мыслями на собрании… — пробормотал я. — О другом подумал…

— Не забудь там повиниться, что прогуливал занятия! — хмуро буркнул мой собеседник. — Все, Чон, некогда мне тут с тобой болтать — не у одного тебя сегодня подведение итогов жизни! — бросил он затем. — Встретимся в доджан!

И с этими словами тренер пошел прочь, оставив меня в несколько смешанных чувствах: с одной стороны, возникла новая проблема, но с другой — вроде как разрешилась одна из старых: по крайней мере, теперь я знал, о чем буду говорить на собрании.

Но прежде, чем я сумел попасть в лекционный зал, меня ждала еще одна незапланированная встреча: уже в дверях я столкнулся с Мином.

— О, товарищ Чон! — как-то уж слишком радостно приветствовал тот меня в ответ на мой учтивый поклон. — Как у вас дела?

— Спасибо, все хорошо… — несколько удивившись подобному обхождению, ответил я.

— А скоро будут еще лучше! — с энтузиазмом заявил ответственный секретарь. Или уже бывший ответственный секретарь? Он же от нас вроде как в высшую лигу перешел? — Имеется насчет вас одна идея — все еще, конечно, будет обсуждаться, но не думаю, что появятся возражения… — продолжил между тем Мин. — Короче: поступило предложение рекомендовать вас на пост второго секретаря ячейки! — заговорщически понизив голос, сообщил мне собеседник.

Блин, вот же не было печали!

— А как же товарищ Гу? — брякнул я первое, что пришло в голову — дабы невзначай не выдать своих истинных мыслей.

— А товарищ Гу перейдет на позицию ответственного секретаря, — доверительно сообщил мне собеседник — сказал как о деле решенном. — Она же, как вы знаете, позавчера освободилась, — на его лице заиграла самодовольная улыбка.

— Да, от всей души поздравляю вас с… хм… с включением в авангард трудящегося класса! — со всей доступной мне горячностью выпалил я.

— Благодарю, товарищ Чон, — милостиво кивнул мне Мин. — Так, мне нужно бежать! — спохватился тут он. — Вот, заскочил к вам на минутку, проверить, все ли у вас тут без меня в порядке… Удачи, товарищ Чон!

— И вам всего хорошего… — пробормотал я уже ему практически вслед.

Твою наперекосяк! Это ж надо: второй, так его растак, секретарь! Вот делать мне больше нечего!

Ладно, просто скажу товарищам, что не достоин столь высокой чести — в конце концов, это чистая правда! А пока будем решать задачи по мере их поступления…

Зал к моему в нем появлению был уже полон. Придержать для меня местечко в первом ряду на сей раз никто, понятно, не позаботился, но я туда вовсе и не рвался. Высмотрел на галерке Пака — тот как раз энергично помахал мне рукой — и уселся рядом с ним и Аном.

Ну и не прошло и четверти минуты, как из-за стола президиума поднялся на ноги Гу — похоже, по факту он тут уже был за главного. Протокол, кстати, как и в среду, вела Сук Джа.

Гу произнес короткую вступительную речь о неизмеримой важности самокритики и товарищеской помощи в преодолении нет-нет да и проявляющихся в нас недостатков. Говорил он, явно волнуясь — и то и дело сбиваясь, несмотря на шпаргалку на столе. Ну да, в первый раз же, наверное, полноценно заменял Мина.

Закончив, наш без пяти минут ответственный секретарь кивнул Лим:

— Итак, приступим!

— Слово для выступления имеет товарищ Ан Дон Хён, — объявила девушка, сверившись с какими-то бумагами на столе. — Приготовиться товарищу Чон Сун Боку!

То есть начали именно с нас, курьеров — видимо, как с низших в иерархии Пэктусан. Хорошо хоть еще не прямо с меня, а с Ана — будет хоть какой-то живой пример перед глазами!

В общем-то, мои ожидания полностью оправдались. С постным выражением лица, которое, видимо, должно было свидетельствовать о глубоком раскаянии, коллега признался, что во время Дня Солнца недостаточно высоко держал над головой праздничный транспарант. Никаких иных прегрешений за собой он не назвал. Гу предложил перейти к обсуждению, в рамках которого выступил Пак. Старший курьер сокрушенно отметил, что проступок нашего товарища, конечно, весьма прискорбен, но ведь раньше Ан ничего подобного не допускал, так что все же не стоит судить его слишком строго. Да и, мол, не так уж и низко держал он свой транспарант — якобы несколько раз Пак лично видел его из самого конца нашей длинной колонны.

Других желающих обсудить поведение коллеги не нашлось, и Гу поддержал Пака, предложив на первый раз просто поставить Ану случившееся на вид — то есть, как я понял, ограничиться товарищеским замечанием, с занесением оного в протокол собрания. Никаких возражений из зала не последовало, и председательствующий даже не стал ставить вопрос на голосование.

На все про все — кажется, и двух минут не ушло.

Ну а затем настала моя очередь публично каяться.

— Товарищи! — начал я, поднявшись. — Как известно, Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен называл физвоспитание одним из трех столпов социалистической педагогики! — это я не сам придумал — подсмотрел на днях на одном из уличных лозунгов. Ближе к моей теме по смыслу, увы вспомнить мне ничего второпях не удалось. — Высший Руководитель товарищ Ким Чен Ын тоже уделяет большое внимание вопросу физкультуры и спорта — вчера, посещая спортивные сооружения Пхеньяна, он еще раз подчеркнул важность этой сферы для здоровья нации и ее боевой мощи, — эту новость я узнал из сегодняшнего утреннего заслушивания «Нодон синмун». Надо же, пригодилось! — И вот на текущей неделе я, товарищи, проявил недостаточную сознательность — и пропустил спортивную тренировку, на которой должен был присутствовать…

— Три тренировки! — в полголоса едко бросил кто-то справа.

— Даже три тренировки, — слегка напрягшись, внешне охотно признал я. — Чем подвел тренера, который на меня рассчитывал, а также своих соратников по секции, — продолжил виновато.

— А Ли из-за тебя без пары остался, когда по «лапам» работали! — язвительно заметил тот же голос.

Я покосился на звук: кто это там у нас такой въедливый нашелся?

— Товарищ Сонг, не перебивайте товарища Чона! — вмешался тут Гу. — У вас будет возможность выступить в прениях!

— Да, да, конечно, извините! — кивнул председательствующему незнакомый мне парень.

Сонг, значит? И чем же это я ему, интересно, насолил? Только тем, что оставил некоего Ли без напарника на тренировке? Или чувак — по жизни правдоруб? Но к Ану-то он не придирался…

— В общем, что было — то было, — заключил я, широко разведя руками. — Вину свою признаю — и сделаю все возможное, чтобы впредь подобное не повторилось.

— Ясно, — кивнул мне из президиума Гу. — Кто желает высказаться? Товарищ Сонг? — перевел он вопросительный взгляд на уже отметившегося «в комментариях» типчика.

— Да, собственно, я уже почти все сказал, — буркнул тот, поднимаясь со стула. — Ладно бы речь шла о каком-то неумехе-новичке, но товарищ Чон — кандидат во вторую сборную Управления!

То есть даже не всего концерна… Что ж, тем легче. Наверное.

— Так что он не только нас в секции подводит — но и всех тех, кто душой переживает за нашу команду! — с пафосом заявил Сонг — кажется, к некоторому неудовольствию Гу. — Пропуск трех тренировок подряд — это не шутки! Ладно бы еще одну, ладно бы две, но три… Вот так вот! — с этими словами обличитель с видом человека, честно исполнившего свой долг, плюхнулся на свое место.

Хм… А ту ли я выбрал «мелочь» для самокритики? Уж не подставился ли сдуру? А то, глядишь, сейчас еще выяснится, что от моих спортивных успехов зависит плодотворная работа чуть ли не каждого десятого сотрудника Пэктусан — я уже знал, что всего в концерне десять Управлений. Наше, к слову, незамысловато называлось Седьмым.

Тем временем за столом Лим что-то активно зашептала на ухо Гу.

— Мне вот тут подсказывают, что на прошлую субботу у товарища Чона имелось медицинское освобождение, — проговорил, внимательно выслушав девушку, председательствующий. — Получается, речь все же идет только о двух пропущенных без уважительной причины тренировках. Что тоже, конечно, не очень хорошо… Кто-нибудь еще хочет принять участие в обсуждении? — спросил он затем.

Желающих не оказалось.

— Тогда думаю так, — подытожил Гу. — С учетом всех обстоятельств, предлагаю поручить товарищу Чону в конце месяца доложить ячейке о том, как идет его спортивная подготовка и насколько ему удалось преодолеть негативные последствия допущенных прогулов. Нет возражений?

По залу пронесся легкий гул — кажется, многие, как и я сам, предполагали, что, заслуженно или нет, дело катится к какому-то более суровому вердикту. А тут даже официального замечания не последовало, как Ану!

Однако оспаривать идею председательствующего никто не стал, что, видимо, и было внесено Лим в протокол.

Я же с облегчением уселся. Похоже, обошлось.

Но к Сонгу этому надо будет, конечно, повнимательнее приглядеться. Он вроде не из нашего отдела. А вдруг — человек Квака? Уж не товарищ ли Жаба велел ему меня сегодня «утопить»?

А вот Гу явно был на моей стороне. Не иначе Мин и ему что-то намекнул на мой счет…

Ох-х, еще это грядущее продвижение по «комсомольской» линии… Может, лучше было получить сегодня от товарищей по полной программе — строгий выговор или что тут у них еще бывает? Таких небось не берут в космонавты — то есть в секретари ячейки, пусть даже и всего лишь во вторые секретари!

Хотя накосячить-то как раз никогда не поздно… А с другой стороны — в противостоянии с Кваком какой-никакой пост в Союзе молодежи мне может и пригодиться…

— Слово имеет товарищ Пак Чин Хва! — объявила между тем Сук Джа.

У старшего курьера ситуация изначально была куда хуже, чем у нас с Аном — на него имелся аж целый полицейский протокол. Так что Пака даже вызвали вперед — попросили встать возле стола президиума — и обсуждали довольно бурно. Но совсем уж ногами, что называется, не били — явных врагов он, похоже, в ячейке не имел. Вроде как все понимали, что без должной реакции оставить подобный проступок нельзя, но дело явно клонилось к какому-то не самому суровому наказанию из теоретически возможных…

Я в развернувшейся дискуссии активного участия не принимал, занятый мыслями о том, какие еще каверзы может мне устроить негодяй Квак. Но походя услышал, как сосед слева от меня сочувственно пробормотал себе под нос:

— За такими сигаретами — да по такой цене — я бы тоже встал в очередь! И плевать на опоздание!

Думал я при этом, как уже было сказано, совсем об ином, и на автомате у меня выскочило ироничное:

— А если бы он вез патроны⁈ — из какого-то старого советского фильма, кажется.

И совпало так, что аккурат в этот момент голоса в зале вдруг смолкли — и мои совсем негромко произнесенные слова нежданно прозвучали, подобно пушечному выстрелу.

Тишина из мимолетной разом сделалась продолжительной. Все вокруг обернулись на меня — кто с изумлением, а кто будто бы понимающе.

Несколько секунд от воцарившегося безмолвия буквально звенело в ушах — а затем медленно, с расстановкой заговорил Гу:

— А ведь совершенно справедливое замечание, товарищи! Как-то мы с вами безответственно подошли к вопросу!

— Э, прошу прощения, я вовсе не… — начал было я.

— Товарищ Чон, мы вас поняли, — остановил меня жестом председательствующий. — Спасибо за вашу своевременную реплику! Она позволит нам расставить верные акценты…

И все разом изменилось. На растерянного Пака посыпались упреки и обвинения — с подобающими случаю цитатами, под тяжким грузом которых у него даже спина начала гнуться — самым натуральным образом!

Проклятье, что я наделал!

Собственно, эта мысль посетила вовсе не меня одного.

— Зачем ты так, Чон? — удрученно покачал рядом со мной головой Ан.

— Так я вовсе не хотел… — пролепетал я.

— Да понятно, что это не твоя инициатива, — скривился коллега. — Убедительно попросили — не мог отказать. Мин или, может, даже товарищ Джу…

— При чем тут товарищ Джу? — кажется, уже не в первый раз за сегодняшний вечер выговорил я.

— Ну, значит, Мин… Да, я же видел, как он тебя остановил в дверях… И все видели. Ясное дело, против такой волны не попрешь — тут к тебе вопросов нет… Но мог бы Пака хоть предупредить! А то он уже с Гу договорился, что все пройдет гладко — а теперь, получается, и перед ним проштрафился…

— Мин тоже не… — начал было я.

— Да что уж там теперь! — махнул рукой Ан — и отвернулся.

Надо было мне, наверное, все же попросить слова и как-то смягчить ситуацию, но пока я собирался с духом, Гу обсуждение свернул:

— Все в порядке, вас мы уже услышали, товарищ Чон, — только и повторил он мне — и внес предложение: ходатайствовать перед руководством Пэктусан о применении к нарушителю строгих дисциплинарных мер.

— Талонов сверх нормы не дадут… — пошептал кто-то через ряд от меня.

— Хорошо если только талонов… — ответили ему.

— Вот тебе и прикупил сигарет по дешевке!..

— А вообще, по-хорошему, сам и виноват!

— Ну, так-то да…

Видимо, в силу особой серьезности вопроса, Гу формально поставил его на голосование. Вверх взметнулся дружный лес рук «за», считать которые, правда, никто даже не пытался. Я своей не поднял — чуть ли не единственный в зале — но «Кто против?» даже не спросили и, кажется, записали, что решение принято единогласно.

На прежнее место рядом с нами Пак не вернулся, рухнув без сил на стул где-то с краю.

Оставшуюся часть собрания я провел, словно в тумане — нещадно терзаемый совестью. А когда по окончании попытался подойти к Паку — сам уж не знаю, извиниться или зачем — сделать этого не сумел: старший курьер покинул зал одним из первых, и в коридорах я его не догнал, хотя и пробежал до самой проходной. Последовать же за расстроенным коллегой за пределы вахты я не решился: выйдешь — назад в неурочный час уже могут не впустить, а мне сегодня еще на тренировку надо было, чтоб ее…

Кстати, а где и как я доджан -то собираюсь искать?