Красная дорама

29. Суета вокруг талонов

Утром в четверг я, как и было мне велено при выписке из больницы, отправился на прием к врачу.

Между непонятным участковым терапевтом, координаты которого таки нашлись в «Кванмён», и доктором У я после недолгих размышлений выбрал последнего — пусть ехать к нему предстояло и значительно дальше. Во-первых, с «Весельчаком» я уже был худо-бедно знаком, примерно представлял, чего от него можно ждать — и вроде бы медик Пэктусан неплохо ко мне относился. А во-вторых, именно так рекомендовала мне поступить Сук Джа, и очевидного повода ее доброму совету не последовать я не видел.

В концерн я выдвинулся к восьми — рассудив, что раз я еще на больничном, коллективные чтения «Нодон синмун» для меня сегодня не обязательны, а вот доктор вполне может оказаться в них задействован (конечно, не в нашем отделе — в каком-то другом месте) — и мне все равно придется его ждать. Да и народу в транспорте, по моим расчетам, должно было уже оказаться поменьше — а я хоть и чувствовал себя гораздо лучше, чем даже накануне, лезть в толчею набитого под завязку троллейбуса все же резонно опасался. Ну а персональный Мерседес мне с этого дня, увы, более не полагался, так что…

Оба моих расчета оправдались разве что отчасти. В троллейбусе, может, и было чуть свободнее, чем в шесть утра, но недозажившие бока мне в ходе поездки все равно помяли изрядно. А первое, о чем меня спросила Сон, секретарша товарища Ли, к которой я зашел за пропуском в дальнее крыло здания, было:

— Чон, а почему это я тебя не видела на политинформации? — пропущенное мной мероприятие она немного иначе назвала, но по смыслу — близко.

— Так я же еще на больничном! — развел я руками. — Вот, как раз к доктору приехал!

— Так ведь приехал же! — строго бросила женщина. — Значит, должен был присутствовать!

— Виноват, — покладисто ушел от дальнейшего спора я.

Что ж, будет в чем покаяться на очередном «собрании самокритики». Надеюсь, товарищи примут во внимание, что день нарушения был для меня как бы не совсем рабочим…

— После доктора зайди в кассу, — все тем же суровым тоном проговорила Сон, уже протягивая мне пропуск. — В понедельник без тебя зарплату выдавали. Сегодня последний день, когда она еще у них, потом не набегаешься свои деньги выбивать! А талонов с карточками, сам знаешь, вообще тогда до мая не увидишь!

— Спасибо, обязательно зайду, — с готовностью кивнул я.

Но со всем этим — что касается разговора в приемной — я сейчас слегка забегаю вперед. А первым делом по прибытии в Пэктусан я направился в комнату курьеров — надеясь закрыть наконец субботний вопрос с Паком. И так дело вон как уже затянулось из-за моего больничного! Пусть и без злого умысла, но товарища я подвел — значит, нужно было извиниться, это как минимум!

В нашем закутке, однако, я застал одного Ана — старшего курьера с самого утра уже куда-то срочно услали. Впрочем, по словам коллеги, недалеко и, видимо, ненадолго — «если, конечно, он там снова на очередь за сигаретами не наткнется». Это, если что, Ана слова, не мои.

Меня же коллега встретил тоже будто бы с насмешечкой:

— О, какие люди пожаловали! Сам товарищ второй секретарь, можно сказать!

— В смысле, второй секретарь? — нахмурился я.

— Так вчера же на собрании тебя на место Гу выдвинули! А сам он у нас — ответственным заделался!

Хм… Это что же получается: без меня меня женили? Нет, Мин, кончено, предупреждал…

Но выяснилось, что пока не все так жестко.

— Только потому, что тебя не было, вопрос и отложили, — продолжил Ан. — На следующую среду. Но дело, как я понимаю, решенное, так что поздравляю, товарищ Чон! Большим человеком стал… хорошенько оттоптавшись по пути на старом друге! — едко закончил он.

Самое обидное, что со стороны, наверное, все действительно так и выглядело: оттолкнулся от оступившегося товарища — и подпрыгнул повыше! И фиг же кому что теперь докажешь!

— Ни на ком я не оттаптывался, — все же пробубнил я. — Говорил же: стечение обстоятельств!

— Ага, удачное для тебя — и печальное для Пака! Ему, между прочим, в понедельник из положенных карточек только те, что на крупы, выдали — и то, кажется, половину обычной нормы! А ни на пиво, ни на сигареты он вообще и рваного талончика не получил! И это еще, говорят, товарищ Ли за него попросил, хотели вообще всего, кроме оклада, лишить!

Такой вот, получается, местный вариант «Чтоб ты жил на одну зарплату!» — только не для жуликов, а для проштрафившихся работяг…

На этом, собственно, я до поры с Аном расстался — и направился сперва к Сон, а затем, заручившись у нее необходимым пропуском, и к доктору У.

* * *

— Ну, что тут можно сказать… — задумчиво покачал головой «Весельчак», закончив меня осматривать и велев одеваться. — Отделали тебя, Чон, знатно — но, на удивление, заживает у тебя все очень и очень недурно. Так что сегодня еще отдохни, а с завтрашнего утра — давай-ка выходи на работу!

— Как скажете, доктор, — кивнул я.

Прозвучавший вердикт был мной, в принципе, ожидаем. Ноги ходят? Ну так и двигай ими на благо концерна и страны!

— А вот насчет этого твоего тхэквондо… — продолжил между тем медик. — От тренировок я тебя пока отстраняю! — заявил он таким тоном, словно заранее хотел пресечь неизбежные возражения.

А я что — я и сам прекрасно понимал, что на татами — то есть на доянг — делать мне сейчас совершенно нечего. Нет, форму, конечно, как-то нужно поддерживать, но сперва от побоев бы чуток оклематься…

— На сколько? — спросил я. — Отстраняете — на сколько?

— Пока пишу: на три недели, а там поглядим, — проговорил доктор У. — По-хорошему, надо было так еще после того, первого твоего сотрясения поступить — моя промашка, упустил из виду…

— Три недели… — покачал головой я. — Товарища Но, тренера нашего, инфаркт хватит!

— Уже, — обронил «Весельчак».

— Что уже? — нахмурился я.

— Уже хватил. Сразу, как только его с должности тренера сняли.

— А его-то за что? — почти само собой вырвалось у меня.

Нет, так-то понятно, за что: ситуацию в секции сабомним из-под контроля упустил…

— Видимо, потерю сразу трех кандидатов в сборную ему не простили, — пожал между тем плечами медик.

— Трех? — не понял я. — Ну, допустим, я — это «раз», Кенг — это «два», а третий-то кто?

— Ким До Юн, — речь, очевидно, шла о моем «приятеле» узколицем.

— А с этим-то что стряслось?

— Лежит с переломом ноги. Как и когда успел — никто не видел, официальная версия — с лестницы неудачно упал. Только говорят, что это Но его в сердцах приложил о ступеньки.

— Понятно… — протянул я. — А сам Но как? Совсем плох? Я про инфаркт.

— Выкарабкается, куда денется.

— А кто теперь вместо него в секции, не знаете? — зачем-то спросил я — по-хорошему, мне-то сейчас какая разница?

— Почему не знаю? Знаю. Пак Су Бин. Она там у вас и по рангу старшая — из оставшихся в строю. И единственная из «черных поясов» — член партии…

Ну да, это, конечно, самое главное! «Во славу партии родной, я в голову пробью прямой!» — приблизительно так и надо написать на стене доджан! Даже странно, что до сих пор чего-то такого не сделано — упущеньице! Внести, что ли, рацпредложение?

— А Лим она в спарринге уступила! — заметил я.

— В этот раз уступила, а до того — три раза подряд побеждала, — продемонстрировал завидную осведомленность в делах нашей спортивной секции «Весельчак». Хотя чему удивляться — с травмами-то небось с доянг прямиком к нему идут! — Да и в принципе тренер не обязательно должен быть самым лучшим бойцом. А вот хорошим организатором, чутким педагогом — непременно! Такого бардака, что допустил в вверенном ему хозяйстве Но, при Пак точно не будет!

Ну, может быть… В конце концов, кого попало в партию здесь все же не берут — Чона, вон, завернули…

* * *

В кассе, куда я отправился сразу от «Весельчака» (найти ее было несложно: мимо соответствующей таблички с указателем я уже не раз проходил), мне выдали тысячу восемьсот вон наличными. По «курсу товарища Джу» это получалось чуть больше полутора юаней! Может, ну на фиг этот их Пэктусан, пойду лучше в частные репетиторы деньгу зашибать?

Впрочем, не все так просто: как я уже понял, по собственной инициативе уволиться «в никуда» здесь было бы нельзя: каждый гражданин обязан упорно трудиться на благо Родины! Исключения составляют разве что женщины-домохозяйки — это почему-то разрешалось, и даже будто бы приветствовалось, но тут, ясное дело, совсем не мой случай.

Нет, наверняка можно найти какие-то варианты фиктивного или полуфиктивного трудоустройства — но зачем, если надолго задерживаться в стране я по-прежнему не собираюсь?

Ну и кроме того, скудность курьерского оклада в какой-то мере компенсировалась многочисленными карточками и талонами, которыми меня одарили из окошка кассы вместе со стопкой денежных купюр. Правда, несколько таких — на кукурузу и пшено — уже валялись у меня дома неотоваренные. Но тут были еще на пиво, на сигареты, на средства личной гигиены — прошлые такие Чон, видимо, благополучно использовал по назначению.

Все это добро — ну, кроме денег как таковых — я сразу же решил отдать Паку. Рассудил, что так будет справедливо — он же из-за меня пострадал! А сам не пропаду: у меня, вон, в загашнике теперь четыреста юаней есть! Вернее, уже триста девяносто, но по-любому: целое состояние! На пиво уж точно хватит! А курить я все равно не курю.

Кстати, прежний-то Чон вроде бы курил — несмотря ни на какое тхэквондо… Что ж, если станут приставать с расспросами — скажу, что после сотрясения бросил!

Возвращаясь к теме юаней — транжирить их попусту, конечно, не следовало: рано или поздно я рассчитывал найти канал покупки разрешений на поездку к границе — это если не выйдет заполучить таковое легально. По словам Кати Кан, бумага «с синей полосой» могла бы мне обойтись в сорок тысяч вон — сумму, совершенно не подъемную для простого курьера, но нынче для меня уже вполне посильную. Также нужно будет что-то отстегнуть контрабандистам на месте — и здесь масштаб затрат был пока мне не ясен вовсе…

Но еще ведь меня ждала премия в случае успешной сдачи Хи Рен экзамена — и были все основания полагать, что девочка справится!

Интересно, как она там, кстати? Выспалась хоть? Уже, наверное, поехала в эту свою Первую школу… Удачи ей!

С этими мыслями я вернулся к комнатке курьеров — и в дверях ее столкнулся с уже объявившемся на работе Паком.

— Ты! — процедил тот, яростно сверкнув глазами — и невольно я даже попятился, решив, что коллега сейчас набросится на меня с кулаками.

Но Пак лишь скривился и шагнул мимо меня в коридор, куда-то явно спеша.

— Постой! — окликнул его я — и когда старший курьер нехотя обернулся, протянул ему охапку своих карточек. — Вот, держи!

— Что это? — нахмурился мой коллега.

— Всякие талоны. Тебя же их лишили — так возьми мои! Мне не нужно! Курить я бросил, а без пива как-нибудь обойдусь!

— Ты бросил курить? — высунулся тут из каморки Ан. — Ничего себе новости! А ты — правда забирай, раз дает! — кивнул он Паку. — Это честно! А Чону на посту второго секретаря ячейки наверняка еще какой-нибудь доппаек будет положен! Гу, кажется, что-то такое получал…

— Мне жаль, что так вышло на собрании, — заручившись этой, своего рода, поддержкой, с новым пылом заговорил я. — Хотел сразу извиниться — но ты куда-то делся. Поэтому — вот теперь. Прости, я правда не хотел ничего плохого! И возьми карточки!

Кажется, рука Пака слегка дернулась, но в итоге за предложенным ему он все же так и не потянулся.

— Ты даже не понял, — покачав головой, выговорил старший курьер — скорее грустно, нежели зло. — Дело не в долбаных талонах! Обойдусь без них!

— А в чем же тогда? — на автомате спросил я.

— В том, что я считал тебя своим другом! А ты… А ты — вот так… И теперь решил талонами откупиться! — и, смачно сплюнув на пол, он отвернулся и пошел прочь.

Я шагнул было следом, но остановился. И, зайдя в каморку, сложил всю свою бумажную ношу на стул Пака.

— Оставлю здесь, — пояснил Ану. — Может, передумает.

— Попробую его убедить, — одобрительно кивнул мне коллега. — Обида обидой, а без сигарет он полмесяца никак не протянет! А ты когда бросил, говоришь?

Ответить ему я не успел — зазвонил в кармане телефон. Я достал трубку: на экране светился номер Джу Мун Хи.